Глава 7

     Всю оставшуюся ночь они почти не смыкали глаз, неистово борясь и раскачивая свое временное жилище. И только рассвет, да просыпающиеся джунгли убедили их прекратить своё занятие, малость вздремнуть, да продолжать борьбу уже за существование под этим небом.   

  После скудного завтрака-обеда, состоявшего из соленой свинины, кофе и сухарей, Клейтон начал работать над сооружением постоянного  жилища; он ясно и конкретно понимал, что они не могут надеяться на безопасность и спокойствие, пока не отгородят себя от джунглей четырьмя крепкими и надежными стенами. Хищное зверье бывало и по веткам могло шастать, взять тех же горилл или других крупных обезьян. Залезут, морду набьют, супругу употребят по природному назначению, и поди объясни этим волосатым здоровякам, что женщина занята, и лезть к ней с низменными помыслами не надо.

  Работа оказалась нелегкой. На постройку маленькой хижины в одну небольшую комнату ушел почти целый месяц. Клейтон строил ее из бревен около шести дюймов в диаметре, а промежутки замазывал глиной, которую нашел на глубине нескольких футов под поверхностью почвы, когда вырывал яму для туалета. На одном конце комнаты он поставил печь из небольших валунов, собранных на взморье. Когда дом был готов, он обмазал его со всех сторон четырехдюймовым слоем глины, стараясь добавить туда побольше камешков для крепости. Цемента не было, естественно, поэтому приходилось строить из того что было. Вот если бы стальные листы раздобыть, да тяжелый пулемет на крышу воткнуть, была бы вообще красота, ни одна тварюга не подобралась бы и на сто метров, а если бы и уцелела под заградительным огнем, но конкретно бы обломалась на бронированных стенах.

  Оконный переплет Клейтон устроил из веток около дюйма в диаметре, тесно переплетенных крест-накрест в виде крепкой решетки, способной противостоять натиску могучих зверей. Такая решетка не препятствовала доступу свежего воздуха в хижину и, в то же время, являлась надежной защитой. В случае чего можно было и отстреливаться, распугивая любопытное зверье, либо – в целях добыть свежего мясца. Патронов было завались, на несколько лет должно хватить, а там и помощь прибудет. Может, конечно, и раньше, но хер её знает когда Черный Гарри решит сообщить британским властям, да и сообщит ли вообще?

  Двускатная крыша была крыта мелкими ветками, плотно пригнанными друг к другу, а сверху была устлана толстым слоем длинных трав джунглей и пальмовых листьев. Затем крыша была также густо обмазана глиной, утыкана заостренными колышками для защиты от тех же зверей; вполне могут запастись терпением и раскопать настил из тонких веток. А как раскопают, так и оружие мало спасёт – не сидеть же сутками напролёт, с автоматом в руках? Надо и личными делами заниматься, женушка особенно хороша после тяжелого рабочего дня, и нахрен никакие зверюги мешать не должны. Им же не объяснишь на словах, что когда двое наедине совершают ритмичные движения, то их нельзя есть и им нельзя мешать, двое заняты нужным делом, двое делают детей.

  Дверь Клейтон сколотил из досок тех ящиков, в которых были упакованы их вещи. Он прибивал доски крест-накрест до тех пор, пока не получилось такое массивное сооружение, что, взглянув на него, они оба расхохотались. Какое там зверье, не один медвежатник зубы обломает, тут не дверь получилась, а бронированная деревянная плита, кою не взять и пьяному носорогу… Но тут Клейтон встретил самое большое затруднение; у него не было петель, чтобы приставить массивную дверь у входа. Однако, после двухдневного упорного труда, ему удалось соорудить две огромные и неуклюжие деревянные петли, на которые он и повесил дверь так, что она свободно закрывалась и открывалась.

  Штукатурные и другие работы были завершены уже после того, как Клейтоны перебрались в хижину. А это они сделали тотчас же, как только была закончена крыша. Дверь они заставляли на ночь сундуками и ящиками, и, таким образом, получалось сравнительно безопасное и довольно уютное жилище. Теперь можно было спокойно заниматься своими делами, не опасаясь нападения диких зверей, особенно – горилл. Автомат был все время у окна, стоило только протянуть руку, так что жизнь понемногу начала налаживаться.

  Изготовление кровати, стульев, стола и полок было делом сравнительно легким, и в конце второго месяца лорд и леди Грейсток были довольно недурно обставлены. Если бы не постоянная боязнь нападения диких зверей и не все растущая тоска одиночества, они примирились бы со своим положением. Разохотившись, Клейтон даже широченную кровать замудрил, разумно полагая что лишать себя комфорта не стоит, и надо брать от жизни всё. И на этой-то кровати вечерами распинал свою красавицу, вознаграждая себя с лихвой. Еще бы – весь день вкалывать как нигер, и оставаться без сладкого?

      Ночью большие звери рычали и ревели вокруг их маленькой хижины, но к часто повторяемым звукам и шуму можно до такой степени привыкнуть, что вскоре перестанешь обращать на них внимание. В конце концов, Клейтоны привыкли к ночным крикам и крепко спали всю ночь. Оружие и крепкие стены вселяли уверенность в завтрашнем дне. Хреново что пивка в ларьке не купишь, но можно вполне реально замудрить спиртное из местных ягод и плодов. Клейтон даже аппарат самогонный смастерил, считая что без стакана-другого жизнь станет серой и скучной. Да и в медицинских целях спирт тоже необходим, помимо протирания – чем не топливо для той же лампы и чем не материал для растопки печи? Да-да. Только так.

  Трижды случалось им видеть мимолетные образы больших человекоподобных фигур, похожих на ту, которую они видели в первую ночь, но никогда эти видения не подходили к ним настолько близко, чтобы они могли сказать наверняка – люди ли это или звери? Не удавалось, так же, и подстрелить одну из них; нахрена вражда, да и зачем мясо человекоподобных, если вокруг полно много более вкусного зверья?

  Блестящие птицы и маленькие обезьяны привыкли к своим новым знакомым. Они, по-видимому, до тех пор никогда не встречали  людей, и теперь, когда первый их страх рассеялся, они стали подходить к ним все ближе и ближе. Их влекло к человеку то странное любопытство, которое управляет дикими существами лесов, джунглей и степей. Спустя месяц, многие из птиц прониклись таким доверием, что брали пищу из рук Клейтона.




     Однажды к вечеру, когда Клейтон работал над рубкой деревьев, он собирался прибавить еще несколько комнат к своей хижине, его маленькие друзья, мартышки, с визгом бросились прочь от холма и попрятались в джунглях. Они кидали назад испуганные взгляды и, становясь около Клейтона, возбужденно затараторили, как бы предупреждая его о приближающейся опасности. Мол; большой и лысый обезьян, хватит тормозить, бери свой громыхающий дубина и залягай для перестрелка, сюда плохой зверь чалит, щемись пока не поздно, скоро будет полный трындец!

   И он увидел то, чего так боялись маленькие обезьяны; человека-зверя, то загадочное существо, чья фигура уже не раз мелькала перед ними в мимолетных полу-фантастических образах. Зверь шел через джунгли полувыпрямившись, время от времени касаясь земли своими сжатыми кулаками. Это была большая обезьяна-антропоид; приближаясь, она яростно рычала что-то на своём зверином языке и иногда глухо лаяла. Злобный взгляд налитых кровью близкопосаженных зенок говорил, что сейчас кому-то будет плохо. А кое кому – это про красавицу Элис – еще и выпадет перед смертью много чего постыдного пережить. Вплоть до…

  Клейтон находился довольно далеко от хижины и ревностно рубил выбранное им для постройки дерево. Месяцы, в продолжение которых ни одно страшное животное  при дневном свете не осмеливалось приблизиться к хижине, приучили его к беззаботности. Он оставил все свои автоматы и пистолеты в хижине. И теперь, когда он увидел большую обезьяну, направлявшуюся прямо к нему через кустарник, он понял, что путь к отступлению отрезан, и почувствовал, как по его спине пробежала легкая дрожь. Он был вооружен лишь одним топором и прекрасно сознавал, что его шансы на успех в борьбе с этим жестоким чудовищем были совершенно ничтожны. Обезьяна съест его вместе с топором, и начнет уже приставать к жене. Как приставать? Да запросто – развернет и наклонит. Или вообще в свое логово утащит, и будет там вовсю измываться над бедной женщиной, нисколько не слушая её вопли протеста.

  Ему, может быть, удастся еще добежать до хижины и вооружиться основательнее, с автоматом в руках и целый табун таких обезьян не страшен, запросто перестреляет. На бегу он крикнул жене, чтобы она вошла в дом и закрыла за собою дверь. Или вытащила оружие, что тоже хорошо… Леди Грейсток сидела неподалеку от хижины. Услыхав крик мужа, она подняла голову и увидела, что обезьяна с поразительной для такого большого и неуклюжего животного скоростью прыгнула наперерез Клейтону, злорадно оскалившись.

  Элис с криком побежала к хижине. Вбежав в нее, она оглянулась и у нее захолонуло сердце от ужаса; страшный зверь уже пересек путь ее мужу. Теперь Клейтон стоял перед обезьяной, схватив обеими руками топор и готовый ударить им разъяренного зверя, когда тот на него накинется. Но что может сделать простой топор?

- Запри дверь на засов, Элис! – закричал Клейтон. – Я могу топором справиться с этой обезьяной. Только не вздумай швыряться гранатами, от меня нихрена не останется в таком случае. Лучше автомат вытащи.

  Но он знал, что его ждет верная смерть, и она тоже это знала. Пока топором взмахнешь – зверюга пять раз успеет загрызть, клыки-то ого-го какие, тут без ствола ничего ей не сделаешь. Напавшая на него обезьяна была большим самцом; она весила, вероятно, не менее трехсот фунтов. Из-под косматых бровей злобно сверкали маленькие, близко посаженные глаза, а острые волчьи клыки свирепо оскалились, когда зверь на мгновение остановился перед своей жертвой. За спиной обезьяны Клейтон видел, не далее как в двадцати шагах дверь хижины и волна ужаса нахлынула на него, когда он увидел, что его молодая жена снова выбежала из хижины, вооруженная автоматом Калашникова, как вскинула оружие к плечу и начинает прищуриваться.

- Ебучие рога! – Клейтон понял, что благоверная сейчас начнет шмалять и выпустит весь магазин, рухнул на землю пластом и накрыл голову руками. – Сохрани меня боги! Только бы из подствольника не шарахнула…

    Мощно загрохотало оружие геноцида, страшный автомат Калашникова, с модифицированным затвором, прошивая воздух смертоносными пулями. Вдобавок к нему примешивался воинственный визг Элис, шмаляла без остановки, выпустив весь магазин. Клейтон поднял голову и увидел как большая обезьяна удирает со всех ног; все пули ушли вверх, ствол подбрасывало, и поэтому зверюга решила смыться пока целая. Остановившись на том самом пригорке, откуда и взялась, большая обезьяна покрутила пальцем у виска, вполне понятно что этим высказалась по поводу стрельбы, и скрылась в джунглях.

   Со стороны хижины раздался всхлип, и повернувшись, Клейтон увидел как благоверная бухнулась в глубокий обморок; нервы не выдержали перенесенного всплеска адреналина и отключили сознание женщины. Осторожно поднял он все еще бессознательное тело жены и занес его в хижину; но прошло добрых два часа, пока, наконец, Элис пришла в себя. За это время Клейтон успел отметить свое спасение, наполнив граненый стакан спиртом, перекрестился не один раз, понимая что просто чудом уцелел – пули прошибут несколько обезьян насквозь, запросто могло достаться и ему. Теперь же сидел, закрыв дверь хижины и ожидая пока спасительница не придет в себя. На улицу выходить не хотелось, обезьяна могла своих корешей привести с целью разборок. Дождался, когда Элис откроет глаза.

  Первые же слова ее наполнили смутным опасением душу Клейтона. Она говорила:
- О, Джон, как уютно нам дома! Мне снился страшный сон! Мне казалось, мой милый, будто мы вовсе не в Лондоне, а в какой-то ужасной, дикой местности, и что на нас нападают страшные звери.

- Да, да, хорошо, Элис. – сказал он, гладя ее по лбу. – А все-таки попробуй-ка снова заснуть и не думай о кошмарных снах.