Воин

Немало можно добиться строгостью, многого – любовью, но всего
больше – знанием дела и справедливостью, невзирая на лица.

Иоганн Гёте


Давным-давно, в самом начале моей карьеры, я проходил обучение в центре подготовки сотрудников милиции. Нас, тогда еще желторотых птенцов, обучали тонкостям работы участкового уполномоченного милиции. Но все мы в глубине души мечтали о романтике уголовного розыска, тайнах следствия, надеясь когда-нибудь найти и свое место в Милиции. И вот однажды преподаватель, убеленный сединами полковник, рассказал нам об одном поучительном случае из своей практики. А впрочем, предоставим слово самому рассказчику:
 «Было это много лет назад, в начале семидесятых, когда я был еще лейтенантом, новоиспеченным участковым инспектором. Так вот, как оказалось, на моем
участке проживал один важный начальник из военных, бывалый полковник. О нем я узнал совершенно случайно, когда на него поступило заявление. Дело было в том, что этот самый полковник избил свою жену. Меня вызывает мой начальник и смущенно говорит:
так, мол, и так, дело очень деликатное: обвиняется старший офицер вооруженных сил, и надо проявить тактичность.
– Понимаешь? – многозначительно заключил он.
– И что? Я-то чем могу помочь? – удивился я.
– Ну, как ты не понимаешь! – услышал я в ответ. –
Если дать ход заявлению, если возбудить дело… В общем, надо решить проблему. Но главное, чтобы все по закону было… Понял?
– Так точно, чтобы по закону! – ответил я, взял заявление и ушел.
Иду, а сам думаю: «Как же решить «проблему», да еще, чтобы и по закону было?..» Думал, думал и решил, что сначала надо опросить потерпевшую. Выбрал время и направился по адресу. Дверь мне открыла женщина в цветастом атласном халате и с бигуди на голове. Я сразу заметил, что она слишком молода для полковника... Несмотря на пудру, под глазом у женщины можно было разглядеть синяк.
– О, господи, лейтенант!
– Товарищ лейтенант… участковый инспектор, –
поправил я ее.
– Какая разница? Или не знаешь, к кому ты пришел?
– Почему же, знаю... А почему вы тыкаете?
– Я, да будет тебе известно, даже полковникам тыкаю! А ты мальчишка...
– Гражданка, выбирайте выражения! – не на шутку возмутился я.– Я пришел по делу, по вашему заявлению, между прочим.
Но женщина не дала мне закончить.
– Житья мне он все равно не даст, развода тоже... Ревнует окаянный, к каждому столбу ревнует!.. Ведь говорила же мне мама, чтобы я с ним не связывалась... Так ведь нет – по-своему поступила. Управы на него никакой нет!
Почувствовав ее настрой, я вынужден был наскоро выяснить обстоятельства ссоры и, записав номер рабочего телефона ее мужа, уйти.
На следующий день, утром, я позвонил полковнику.
– Это ваш участковый... Я по заявлению вашей жены беспокою... Мне нужно вас опросить.
Он молча выслушал меня и попросил перезвонить на следующий день. Я даже удивился: уж слишком миролюбиво он отреагировал. Только не прошло и десяти минут, как позвонил мой начальник… Ох, и досталось же мне! И чего только я о себе не услышал! И
то, что я уже уволен, и то, что мне следующего звания не видать как своих ушей, и то... Короче, он чуть ли не приказал мне «закрыть» дело полковника.
Но даже для этого мне в любом случае нужно было с ним поговорить. К этому меня обязывали должностные инструкции и просто здравый смысл. На следующий день я снова позвонил полковнику. На этот раз он был менее приветлив, видимо, решив, что беспокоить его уже не станут. Тем не менее, он предложил явиться к нему на работу, дав понять, что говорить дома, при жене, не намерен.
В назначенный час я был у КПП войсковой части. Там обо мне уже знали. Дежурный распорядился провести меня к командиру. У самой двери я остановился, мысленно собрался, постучал и вошел. Кабинет был небольшой, обстановка стандартная: письменный стол, стулья, книжный шкаф, карта на стене и, конечно, портрет Ленина. Возле стола стоял сам полковник. Это был человек мощной комплекции и с явными признаками облысения. Китель сидел на нем словно влитой. Я, согласно уставу, вытянулся по стойке смирно.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – машинально поприветствовал я старшего по званию.
Он жестом пригласил меня сесть. На удивление, хозяин кабинета выглядел довольно дружелюбным. По крайней мере, насколько позволяли его статус и ситуация. Он молча, словно в ожидании чего-то, уставился на меня.
– Я вас слушаю, лейтенант, – наконец обратился он ко мне. – Кажется, вы что-то хотели у меня спросить?
– Да... я... насчет вашей жены, словом... ну, ее травмы, я хотел сказать...
– Смелее, лейтенант, спрашивай, это твоя работа, – по-отечески подбодрил он меня. – Хотя, давай лучше я сам. Признаюсь, я, действительно, ее ударил... сожалею… само собой как-то вышло... Вину свою осознаю и готов понести наказание по всей строгости закона, –примирительно заявил он.
Должен сказать, что такого признания я не ожидал. Вероятно, видя мое смятение, он, улыбаясь, добавил:
– Считай, что ты свою работу выполнил, сынок... на хорошо... Такая оценка тебя устроит?
«Хорошо? Оценка? О чем он говорит? Мы что в школе?» – тревожно подумал я.
– Мне нужно записать ваши слова, товарищ полковник, – наконец произнес я.
– Записать? – Не без удивления спросил он и тут же добавил: – Ах, да, разумеется...
– Я запротоколирую ваши показания, вы не возражаете?
Я как можно быстрее записал признание полковника, после чего протянул ему документ.
– Ознакомьтесь и подпишите.
Он подписал, даже не прочитав.
– Вы все же ознакомьтесь, товарищ полковник.
– Нет необходимости… у меня особое отношение к участковым… я знал одного… Давно это было, в нашем селе... – он запнулся, – участковый инспектор женщину спас. И ведь не просто спас, а ценой своей жизни... Огонь на себя принял... Выстрел из двустволки... Когда ты позвонил и сказал: я ваш участковый... – он замолчал.
Я прекрасно понимал, что своим признанием полковник подписал «приговор» нам обоим... Не видя выхода из сложившейся ситуации, я судорожно думал, как поступить.
– А своих солдат вы тоже бьете? — первое, что пришло мне в голову.
Он на мгновение опешил, а потом вдруг громко рассмеялся:
– Разумеется, нет!
– Тогда зачем же вы ударили слабую женщину?
– А ты откуда знаешь, что она слабая? – спросил он и тут же добавил: – Говорил ведь: погорячился...
– Это не ответ, – я упрямо стоял на своем.
Полковник изменился в лице, сразу помрачнел как-то, о чем-то подумал с минуту, а потом сказал:
– Хорошо, я тебе скажу, зачем я жену ударил, скажу... да ведь не поймешь все равно... Так и быть, ударил я ее от бессилия... Она ведь слабая только с виду, а так... Ох, ох, ох! До чего угодно довести сможет. Ее знать надо! За самое больное ведь заденет, контузию
припомнит, да и всю душу заодно наизнанку вывернет, а потом ведет себя как ни в чем не бывало...
«Так, – рассуждал я, – значит, все-таки довела его... Это меняет дело. Думаю, что нужно подвести их к примирению, к мировой, так сказать... Ему не нужны проблемы с законом, а ей...»
– Знайте, проверка не сулит вам ничего хорошего... И я вижу здесь один выход.
– Какой?
– Очень простой и одновременно очень сложный…тем более для полковника.
Он вопрошающе уставился на меня, сдвинув брови.
– Надо попросить прощения… Практика показывает, что это работает.
– На словах все легко...
– Решать вам... Но как бы оно там ни было, по-моему, вы виноваты вдвойне. Вы, как и любой мужчина, должны защищать свою жену, а сами чините насилие в отношении ее. И вина ваша, как командира и старшего офицера, в моральном плане намного больше! Ведь
вы воин!
– Ты не можешь судить о том, чего не знаешь. Ты ведь даже не женат! И ты еще не раз и не два увидишь, как калечат слабых женщин их мужья… от собственного бессилия...
– Прошу прощения, если что не так. Возможно, действительно между тем, что есть, и тем, как быть должно, лежит бездна… – сказал я и вышел.
Уходил я в предчувствии того, что меня ждут большие неприятности... Вскоре меня вызвал мой начальник и, к моему большому удивлению, сказал:
– Вот молодец, как тебе это удалось?
– Что? – спросил я, недоумевая.
– Не знаю, тебе видней, – ответил он, протягивая мне бумагу. – Прочти...
Я взглянул на нее. Это было заявление жены полковника, в котором она писала, что не имеет претензий к мужу.
Заподозрив здесь какой-то подвох, я решил снова навестить «даму в цветастом халате». Она чуть ли не бросилась на меня.
– Здравствуйте, товарищ лейтенант. Я вам очень благодарна...
– За что? – удивился я такому приему.
– Не надо скромничать... Вы такой молодец! Я и не ожидала, что он отпустит меня, думала, не дождусь...
– Ответьте, гражданка, это вы писали? – сказал я, доставая ее заявление.
– Да, я.
– Но почему вы передумали? Вас заставили?..
– Нет... Ну, честно-честно нет! Я бы вам сказала... После встречи с вами его словно подменили, мне кажется, он все понял. А главное, меня понял! Поверьте: я, действительно, не хочу портить ему жизнь... Она у него и так ой какая нелегкая... Чего он только не перенес… А зла ему я не желаю, пусть идет с миром... Ему нужна другая женщина, которую можно было бы включать и выключать, как лампочку… не такая, как я. Видимо, я не для него…
На этом моя миссия была закончена. Не знаю, может, оно и к лучшему, что полковник не стал удерживать «даму в цветастом халате». Говорят, что в жизни каждого человека должна быть женщина, которая считала бы его настоящим мужчиной. Думаю, что иначе
семейных баталий не избежать... А полковник оказался прав, и за свою жизнь я не раз и не два увидел, как бьют слабых женщин от бессилия те, кого принимают за кого угодно, только не за настоящих мужчин...»
На этом пожилой лектор закончил свой рассказ, а я твердо решил продолжить службу участковым уполномоченным милиции. И для себя сделал вывод, что нет элитных специальностей, а есть профессионалы своего дела. Да взять хотя бы нашего лектора...