Замуровали

               
    Сашок, – окликнул моего соседа его давний друг, сослуживец Владимир Иванович, – сегодня решили собраться всей «гоп-компанией», ты как, как у тебя со временем, может, посидим на дачке у меня?
Сашок – Александр Афанасьевич с Владимир Ивановичем были давними друзьями - не разлей вода.
- А куды же я денусь от вас, своих друзей? – специально ломая язык под дряхлового старика, вопросом на вопрос ответил Александр Афанасьевич.
- Ну, тогда давай, до встречи на моей дачке. А что с собой брать, я думаю, Сашок, ты сам все знаешь. Устроим пир на весь мир. А то давненько не отдыхали от домашних дел. Накроем стол прямо на веранде. Песни попоем под твой баян, от души. Соседей, как в городских домах, нет. Никому не помешаем, так что отвлечемся от городской суеты, отдохнем. Сами надышимся свежим  воздухом, шашлыков поедим и комаров заодно покормим, - закончил свою речь Владимир Иванович.
- Все, понял. Буду вовремя, – отчеканил Александр Афанасьевич и повернул на свою улицу.
    Хотя друзьям всем было за шестьдесят, они, как и в детстве продолжали обращаться друг к другу уменьшительно – ласкательными именами – Сашок, Вовчик, Колюнчик и еще Колюнчик. У каждого из них за плечами был свой пройденный этап, жизненный опыт и количество друзей, исчисляемых ни одними десятками лет. Но они не растеряли чувства дружбы, трепетного, теплого отношения, глубокого уважения друг друга. Казалось бы, так остро, словно, бритвой резались шутки, которые адресовались то к одному, то к другому, не щадя никого из них, но ни один из них даже в мыслях не помышлял обижаться за колкие язычки своих друзей. Ведь не зря прожита жизнь, в которой вперемежку с радостью были и свои неурядицы, беды, горести, печали.
    Они служили вместе - вчетвером, уже тогда дружили домами и никого, и никогда, если понадобится, в беде и без помощи не оставляли. Сашок, например, потрясающий баянист, запевала, весельчак и заводила, застолье без его участия, просто немыслимо. Володя – Владимир Иванович, юморист, приколист, весельчак и первоклассный повар – самоучка. Оба Николая – добытчики. На всех сборах, вечерах, свои желудки они доверяли только блюдам, которые были приготовлены Владимир Ивановичем. Он не только превосходно готовил, но и столы красочно и с умом умел оформлять. Мог и подшутить к месту, да приколоться.

    Помнится, однажды он решил подшутить над соседкой. А было это еще ранней весной, когда на рынках только, только начали продавать рассаду помидор, Владимир Иванович тоже купил рассаду и тут же высадил их на своем участке – во дворе. Зная про излишнее любопытство своей соседки, решил повеселить всех.
    Он взял красные воздушные шары и надул их размером с мужской кулак и аккуратненько привязал их к только что высаженной рассаде. Рядом живущая соседка на день по несколько раз приходила к ним, то за этим, то за тем. Видимо, она страдала от одиночества, поэтому каждый раз находила какой-то повод, чтобы лишний раз прийти, почесать языки. Её очередной визит не заставил себя долго ждать. Как всегда, разглядывая высаженный огород Владимира Ивановича, ахнула, на них не только были цветки и завязи, а уже большие помидоры. Да крупные, уже и красные.
- Где этот проныра выращивал их, что на них помидоры есть, да еще уже спелые? И, став в позу буквы «г», через штакетник, стала разглядывать высаженную грядку.
- Ну, надо же, надо же, у него уже и помидоры красные, – повторяла она свои мысли вслух. И в этот момент кто-то уж очень чувствительно ущипнул её за зад. От неожиданности она в миг подпрыгнула, выпрямилась как по стойке "смирно" и  увидела возле себя хитро улыбающегося Володю.
- Ты это откуда тут вдруг взялся? - лишь через пару секунд дрожащим голосом выдавила она из себя.
- Да живу я тут, понимаешь ли. А ты чего так испугалась?
- А ты чего так больно щипаешься-то? Помидоры твои рассматривала.
- А чего на них смотреть, помидоры, как помидоры.
- Да нет. Они у тебя сразу крупные и красные. Как это у тебя так получается?
- Секрет фирмы, соседка, секрет фирмы, - и прошел к себе во двор.

   Но вернемся к нашим закадычным друзьям.
Застолье удалось. Прекрасный стол, баян, запевала, шутник - балагур – все друзья рядом, всего было в достатке. Но, несомненно, первое место занимал неизменный напиток – водка. Хотя никто из них не был алкоголиком, мера у каждого была своя. Тем не менее, каждая встреча этой четверки, не обходилась без приключений.
- Сашок, ну давай, сыграй, сыграй еще, душу отведем. Сыграй «Рябину».
- Тонкая рябина, что ли?
- Да, да, эту, тонкую рябину, во, вспомнил, - хлопнув ладошкой себя по лбу, скорее промычал Володька.
 - А, эту? Запросто.
- …тонкая рябина, - протянул Володька.
- …голову склонила, до самого тына – продолжил и сам Сашок.
Песня плыла по вечерним деревенским улочкам, на окраину села, дальше в поля, луга, завораживая своей мелодичностью ночную тишину, заставляя случайных прохожих остановившись на миг, замереть и прислушаться.
- Хорошо поем, однако, похвалил самих себя Колюнчик, - за это надо выпить.
- За нас, офицеры, – отчеканил Александр Афанасьевич.
- За нас, – поддержали все остальные и, залпом осушив свои рюмки, плюхнулись на скамеечку возле стола. Дальше пошли разговоры обо всем и ни о чем, вперемежку словами, не литературного выражения.
   Кто как уснул, никто не помнит. А Сашок же, уснул сидя на скамейке, впоследствии, благополучно сполз на пол, растянулся и незаметно для себя, закатился до самой стены, да под высокий самодельный деревянный диван – скамейку, продолжая издавать громкий храп.
- Замуровали, сволочи, – услышали друзья среди ночи громкий, полные ужаса, срывающийся на истерики голос.
- Что, что? Что случилось? – отозвался Володька, пытаясь найти выключатель в темноте. Но голос продолжал истерично орать, похлопывая по полу, по днище высокого деревянного дивана, одновременно извергая отборную матерную брань не печатного выражения.
- А, а, а ... , замуровали, сволочи!
Наконец-то Володька нащупал выключатель, и яркий луч лампочки выхватил из темноты нашего бедолагу. Перед их взором встала такая картина: в аккурат под деревянным диваном, возле стены, обшитой вагонкой, лежал Саша и продолжал издавать душераздирающий крик, насыщенной нецензурной бранью.
- Эй, ты чего так кричишь?
- Замуровали, суки, спасите, а,а,а!
- Саша, Саша, не кричи только, мы ведь рядом с тобой – пытался его успокоить Володька.
- Уйди, черт во плоти, – продолжал тот истереть.
    Успокоить его удалось немного погодя. Все еще не веря своим глазам, он, озираясь по сторонам, стал рассказывать.
- Проснулся среди ночи до ветру. Попытался встать, ударился головой о дощатую поверхность. Пытался повернуться на бок и встать, вновь ударился о деревянную дощечку. Кругом темно и тесно. Я пощупал под собой – дощатая поверхность. Похлопал ладошками верх над собой – дощатое покрытие. Сбоку – тоже. Я понял, что замурован, я в гробу! От ужаса, быть заживо погребенным, чуть не сорвало мне крышу. Я уже ничего не понимал. Вот что значит, «У страха глаза велики».
(фото из просторов интернета)