Книга 1 истоки глава 5 юность ираиды часть 34 наши

На фотографии – ВИКТОР и Я (ИРАИДА) – на паперти после венчания.
У нас нет фотографий нашей свадьбы 1959 года.
Зато 2009 год был насыщен юбилейными датами:
-  50 лет со дня нашей свадьбы – ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА,
-  1 августа мы: Я и ВИКТОР, СТЭЛЛА и САША – обвенчались,
-  Виктору исполнилось 75 лет,
-  7 октября родился первый правнук.

А в этом - 2016-м году мы уже 57 лет вместе...



КНИГА 1  ИСТОКИ

ГЛАВА 5  ЮНОСТЬ  ИРАИДЫ

ЧАСТЬ 34  СВАДЬБА

                НАШИ  ОТНОШЕНИЯ   ДО   СВАДЬБЫ


Ну, и, конечно, учитывая, что я находилась в это время в Крюково, а не в Дзержинке, конечно, мы писали письма друг другу.

Где-то, вероятно, на уровне подсознания, я понимала, что мне пора перестраивать свою жизнь коренным образом. Работа и жизнь в Андреевке меня не устраивала. Тянуло к родным, которые, наконец, собрались все вместе, в Гремячем. Пора, наконец, было серьёзно подумать об институте. А для этого надо было преодолевать свою лень и инерцию. Я чувствовала, что рядом должен быть кто-то, кого я бы уважала, прислушивалась к его мнению, а главное, стеснялась бы показывать свои недостатки – лень, безалаберность и т.п., а тем самым – дисциплинировала бы свою жизнь. С одной стороны, я понимала это, а в то же время  боялась потерять свободу. Ведь замужество накладывало огромную ответственность, и не только за свою жизнь. И, естественно, ограничения в той же свободе. Ведь я жила, как птичка. Хочу – лечу, хочу, села на веточку, просвистела песенку, и полетела дальше…

Опять же, где-то на уровне подсознания я понимала, что мой выбор уже сделан, и упал он на Виктора Дудко. Иначе, я не пришла бы к нему 1 января. Но я ещё сопротивлялась, чего-то выжидала, тянула время… Виктор нервничал, хотя это не мешало ему встречаться с Тоней.

Всё-таки я прожила в Андреевке пол - года. А это достаточный срок, для того, чтобы кто-то занял освободившееся место. Вот и Виктор познакомился с хорошей девушкой по имени – Тоня.

Я приезжала в Дзержинку, заходила в общежитие. Вроде было всё, как обычно. Потом Виктор провожал меня до Москвы. Однажды даже хотел поехать со мной в Крюково. Я не могла согласиться на это, так как мои хозяева не пустили бы со мной никого на порог. И пришлось бы всю ночь «бродить по деревне». Виктор не понимал, почему я против таких «дальних» проводов.
Интересно, почему мы никогда не пересекались с Тоней, когда я приезжала в Дзержинку и приходила к Виктору?
      
Письмо в Крюково из Дзержинки.

 
5.02.59 г.                ЗДРАВСТВУЙ,   ИРОК!

Я пишу тебе, как ни странно, это письмо, первое в нашем недолгом знакомстве, и вероятно, последнее, т.к., если я (в живом общении) не могу связать двух слов (вот медведь!), то на бумаге (учитывая моё органическое отвращение к этой форме общения), они получатся такими корявыми, бесцветными и бесцельными, что я заранее прошу извинить меня за беспокойство.

Я знаю, что теперь ты уже не приедешь. Твои глаза в вагоне электрички были устремлены в книгу и, хотя ты и делала вид, что читаешь, тем не менее, поднимала их при каждом стуке дверей, словно ждала, что вот-вот войдёт тот, кого  ты ждала (безусловно, не меня!). Как я того не желал, я не вошел, ибо чувствовал, что всё было бы напрасным. Мы бы опять молчали, не зная  - о чём ещё говорить, что ещё сказать друг другу. Чем бы сильней уколоть, а порой и обидеть, иногда походя, иногда с умыслом.

Идея твоей свободы всегда стояла передо мной неразрешимым (вот тупица)  вопросом : идеей свободной любви (м. быть. в этом моя ошибка). Но я всегда целиком и полностью отдавал тебе всего себя, не получая тебя всю обратно (в этом, может быть, проявляется мой эгоизм. Плюс эгоизм мужчины – собственника).

Да, я хотел (страстно желал) тебя всю до капельки, чтобы ты мне принадлежала вся, какая есть, но сделать возможность реальностью, увы, я не мог (да и не сумел бы никогда!).

Из-за этого я и переживал всё время, всё время испытывал странную, порой нечеловеческую ревность. Я ревновал тебя даже к собственной тени (вот чудак!, если не сказать ещё сильнее!). А из этого вытекало всё моё обращение к тебе, зачастую принимавшее очень грубые формы (да и к чему искать причину поведения, если она ясна – невоспитанный молодой человек, что ещё сказать!).

Мне стало ясно, что даже в тех встречах, что были у нас, было бы равноправие, то мне было бы очень плохо (вот эгоист!). Не знаю, может быть, в любви или дружбе есть равноправие (что ты, кстати, сама отвергаешь своей идеей и своим поведением), но в жизни я не встречал этого.

Мне кажется, что один всегда любит сильнее другого, и первого поглощает второй. У нас это почти стало происходить, причём сильнее стал любить я (может быть, только привязался сильнее, ведь, в жизни бывают  однолюбы и тебе, широкой и любви обильной натуре, трудно это понять), но долго так не могло продолжаться, тем более, что ты уже охладела ко мне, как личности, интересующей тебя (ты познала уже во мне всё), а я не хочу подачки нищему: просить и умолять остаться, зная, что ты считаешь себя во всём выше, не считая роста.

Ярлык скряги ко мне тоже очень подходит, так что его можно «с гордостью» носить – это твоё, наверное, далеко не первое открытие.

Я больше не буду распространяться на эту тему (да она и не стоит того), ибо передо мной стоит  твоя снисходительная кривая улыбка, говорящая: до чего же ты глупый, мой мальчик!


Может быть, это написанное вчера письмо, и не будет опущено, может быть, ещё увидимся (что не бывает в жизни), но в одном я твёрдо уверен – день 3 февраля был самым чёрным днём в нашей (вернее, в моей) жизни.

Я знаю, - наши дороги стали расходиться и время – вечный целитель, постепенно сотрёт прекрасные краски встреч, которые ещё так недавно радовали, а чаще омрачали наши усталые души.

Последняя песнь пропета! Мы идём дальше.

Кончая такое длинное письмо, я так и сам не понял, что я хотел им сказать, но ты поймёшь.

                ВИКТОР



                ИРА!

Итак, ты не пришла. Я знал, ты сегодня в Москве. Я ждал, что скрывать, и мне сказать себе (опять про себя!) – «Какое б море мелких неудач, какая бы беда не удручала………!).
Спасибо за всё.
7 – 8. 02.59 г.
                ВИКТОР!



Письмо в Дзержинку из Крюково.

14.02.59 г.              Ну, здравствуй, ВИКТОР!

Спасибо за письмо, хотя письмо меня не особенно порадовало. Я не знаю, когда я буду в Люберцах, но как только приеду туда, обязательно, конечно, буду у тебя. Вероятно, в воскресенье утром, т.е. 14 февраля. Во всяком случае 14-го обязательно буду звонить. Если увидишь кого-нибудь из моих, передавай привет.
Приеду, расскажу подробно о том, как живу, работаю.
Пиши.
                С приветом      -     СТЕПАНОВА   ИРА.



Письмо в Крюково из Дзержинки.


2.03.59 г.                ЗДРАВСТВУЙ,   ИРОК!

Как тянется время, когда ждёшь. Вот прошла ещё одна неделя. А я увижу тебя только в конце этой недели. Хорошо ещё, что можно ждать, и надеяться увидеть, как это было в то воскресенье, когда мы виделись всего полчаса.

Начал это своё письмо ещё на работе, а заканчиваю на Главтелеграфе.

За последний месяц мы с тобой почти не виделись, а поэтому я думаю, что нам нужно поговорить. Давай договоримся так. В субботу ты приезжаешь и звонишь ко мне. Я буду ждать телефонного звонка с четырёх до пяти. Звонить ты можешь, сойдя с электрички. Прямо на платформе есть будочка с двумя автоматами. Если не дозвонишься, то прямо езжай дальше, и я буду встречать тебя у автобусной остановки с 5-и до 6-и.

Так как я ещё не знаю, где мы будем к тому времени, то прошу тебя успеть ответить мне на это, немножко сумбурное письмо, и предложить свой вариант.

Я заказал билеты на «Зимнюю фантазию», на субботу или воскресенье. Надеюсь, что ты сможешь пойти со мной, и тебя не придётся долго уговаривать.
Дорогая Ирок! Упрёк, брошенный тобой в последнюю встречу, глубоко задел меня, и мне кажется, что это все спорные вопросы (если в этом есть необходимость), могут быть решены «мирным путём за круглым  (у нас, к сожалению, квадратный) столом». Упрёк был брошен зря, и разрешить вопрос, который вызвал его, не столь трудно, если есть желание и большое чувство.

В полумраке этого зала, где несколько десятков «бездомных бродяг» пишут письма, и где стоит гул, напоминающий пчелиный, вызывает какое-то странное чувство, и сковывает мысль.

Мне так хотелось черкнуть тебе «пару ласковых» хороших слов, но они, видно, ушли не по назначению.

Да, ты думала послать мне  списочек деталей, которые нужно достать. Кончаю с трудом своё творение.   

Ирок! Жду письма и особенно тебя.

С приветом, целую.

                ВИТЯ.
      
      

      
 Я сейчас даже не помню, какой Борис просил меня по возможности помочь достать  детали, и для чего они были нужны. Но на всякий случай, я Виктору передала список этих деталей, хотя, в общем-то, мне было всё равно, достанет он их или нет…

23.02.59 г.                ЗДРАВСТВУЙ,   ИРА!

Поздравляю тебя тоже с 1 МАЯ, а также желаю всего-всего хорошего, и большое спасибо тебе за хлопоты. Безусловно, нужно взять сколько он может, мне остальное легче будет достать. Но, по-моему, лучше всего это сделать тебе самой, ведь, это надо не так спешно. Пусть достаёт, что он находит лучшим, только попроси его достать как можно больше основных деталей – это неоновые лампочки МН-8 (40 штук) и переменные сопротивления 2,5 МГОМ (40 штук).

Другие достать легче. А когда принесёт – назначишь письмом свидание, когда тебе удобно, но только не пытайся дозвониться, т.к. я сейчас не работаю. С работой плохо – думаю куда-нибудь уходить, но не знаю куда. Лучше бы директором или профессором. Май справлять ещё не собираюсь – нет ни денег, ни настроения, ни места.

 Ну, вот, вроде и всё. Буду терпеливо ждать твоего письма с радостной вестью. Желаю провести праздники на высоте и всяких успехов в жизни.

                С приветом           -         БОРИС.

 

                ВИКТОР,   ЗДРАВСТВУЙ!

Я звонила тебе позавчера из Люберец – ездили с папой на Силикатный завод. В это воскресенье у нас объявили рабочий день. Отдыхать будем во вторник, т.к. во вторник отключат энергию на заводе. Работаю по-прежнему инженером - конструктором. Сравнительно с прежней работой нравится. Но остальное влияет на настроение с отрицательной стороны.

Все вечера сижу дома. Очень редко хожу на танцы, и ещё реже в кино.

Я позвоню тебе, прежде, чем приехать, чтобы ты напрасно не ждал. За эти 2 месяца я всего в Люберцах была два раза, так что тебе сказали правду, что я не приезжаю, когда ты об этом спрашивал. Ты, кажется, даже приходил в 47-ую. Да?

Передавай привет Надару, Нерсесу, Ванно, Розе, Саше с Валей, Ратмиру и, если кого увидишь из наших ТЭЦовских – тоже передавай привет: Виктору, Нине, Лиде, Дине, Лизе. Интересно, Лёва Горбачёв помирился со своей женой? Он собирался уехать куда-то в другой город. Как у тебя на работе? Что делаешь вечерами? По-прежнему занимаешься, наверное, немецкими переводами? Ну, ладно, пиши.
                С   ПРИВЕТОМ   -   СТЕПАНОВА   ИРА.
P.S.  Да, кстати, помнишь, меня просили достать кое-какие электродетали, ты обещался выполнить эту просьбу, посылаю тебе список того, что нужно достать. Мне напишешь о результатах. Хорошо?
Ещё раз с приветом.

                СТЕПАНОВА   ИРА.



В марте я действительно, ездила в Шатуру, к бабусе в больницу.

5.03.59 г.                ЗДРАВСТВУЙ,   ВИКТОР!

Была в Шатуре. Бабушка больна, лежит в больнице. 7-го марта её выпишут домой, так что, на 7-ое и 8-е марта я опять поеду в Шатуру, так мы договорились дома, так что очень рада была бы с тобой увидеться, но, к сожалению, приехать не смогу. Меня не жди ни 7-го, ни 8-го. Когда будет возможность, я приеду, предварительно предупредив тебя письмом.

                С   приветом     -      СТЕПАНОВА   ИРА.

Передавай привет всем ребятам.
Никаких упрёков я тебе не бросала, и на эту тему говорить не к чему.



12.06.59 г.          ЗДРАВСТВУЙ,   ИРА!

Наша дружба уже кончилась? Так я понимаю твоё молчание и не желание приехать.

Я думаю, что ты должна хоть раз заехать к нам.

Сейчас я живу один. Надар в командировке. Если надумаешь, то приезжай в любой день. Если нет, то черкни пару строк.

                С приветом         -          ВИКТОР.



                ВОЗВРАЩЕНИЕ В СЕМЬЮ


Наконец, мне надоела бесполезная работа в Крюково, глупые письма и случайные встречи. Я решила вернуться в Дзержинку.

27 июля я уволилась с завода и приехала к своим, окончательно поселившись вместе с нашей большой семьёй Степановых, в деревне Гремячево, в доме у тёти Моти.


12 августа я уже начала работать инженером в п/я 6. Естественно,  инженером – строителем.


Запись в трудовой книжке:
10. 1959 г.  8.12.                ИНЖЕНЕР   п/я № 6

11.                ПРЕДПРИЯТИЕ   П/Я № 6 передано
                ПРЕДПРИЯТИЮ   П/Я   14.

12. 1960 г.  1.01.                Переведена на ПРЕДПРИЯТИЕ   П/Я   14.



 Контора наша находилась напротив завода. Это было небольшое здание. В первой комнатке – узкой  и длинной, стоял такой же длинный стол на три рабочих места. У окошка я уже не помню кто сидел, в серединке – Соколова Инна Дмитриевна – экономист, и с краю – я. А  в следующей комнате размещался кабинет начальника.

Строили мы, непосредственно на территории завода, какое-то промышленное здание. Я должна была, в основном, следить за качеством бетонных работ. Режим у меня был свободный, работа не пыльная.

А личная жизнь продолжала идти своим чередом. И, несмотря на то, что прошло наше совместное 1-ое января, он (впрочем, так же, как и я) продолжал встречаться с девочками. Но как бы мы этого не хотели, каждый в подсознании понимал, что это, вероятно, последние письма, последние встречи…

Виктор, пока я прокисала в Крюково, познакомился и встречался с девушкой – Тоней. Мне даже посчастливилось с ней познакомиться.

Вернувшись из Крюково, я пришла к Виктору в общежитие. Не помню, постучала я в дверь, или нет, наверное, постучала… и вошла. А там – другая девушка – Тоня.

 Увидев меня, Виктор растерялся,  сказал – «Я сейчас», и выбежал из комнаты. Он позвал на помощь Ратмира. Ратмир вошел и обратился к Тоне. Он позвал её выйти с ним, что-то непонятное бормотал. Старался показать, что Тоня приехала к нему, а не к Виктору.

  А я, обращаясь к Тоне, сказала: - «Вот как, не успела я на какое-то время уехать, как появились новые действующие лица!»

Тоня, видно, была не глупой девушкой. Она сказала, что уходит, но у Виктора оставались её вещи. Она, действительно взяла какой-то свёрток… и ушла. Ушла из жизни Виктора навсегда.


                ВСТРЕЧИ  В  ЧУДИЛЬНИКЕ


После моего возвращения из Крюково, в 1959 году мы с Виктором, практически не расставались.   
Мы встречались у него в общежитии. Не знаю – почему, это общежитие молодых специалистов называлось – «чудильником».

 Вечерами я даже иногда пробовала что-то готовить, хотя и не умела.  Свидетельством этого служат записочки, которые я оставляла Виктору, когда забегала, и не заставала его «дома».

   
               
В!   Мне некогда. Переложи сам все помидоры, а то они помялись. Зайду в 9 часов. Заезжала в 7. Газету положила на кровать (была в двери).   
                И.
   
             

В!    Сам посмотри, есть у тебя масло или маргарин. Если нет, то купи. Можешь взять макароны или вермишель. Если хочешь, чтобы на утро остались котлеты, сходи в магазин полуфабрикатов, и купи пару бифштексов, там есть, а то я взяла только фарш для котлет на сегодня.   
                И.

       
И ещё записочка.

                ВИКТОР!

Я раньше 10 часов не освобожусь. В кино сходить не успею. Сходите в кино с Милой  на 10 часов, а перед этим успей сходить в магазин и что-нибудь купи. Я, после драмкружка зайду, подожду тебя, и что-нибудь сготовлю. Только занесите мне ключ, или оставьте наверху, а то свой я оставила дома.
                СТЕПАНОВА   ИРА.

И ещё записка.

               

                ВИКТОРУ   ДУДКО

23.08.59г. 19 ч. 50 м.

                ВИКТОР!

Я заходила немного раньше восьми. В комнате был Ратмир. Он предложил мне подождать тебя, а сам ушёл. Мне кажется, что я тебя сегодня не дождусь, поэтому решила написать записку.

Сегодня я иду на танцы, так как сестрёнка просила пойти с ней, поэтому свидание, на котором ты настоял вчера, не состоится, тем более, после вчерашнего эпизода.

Вчера у нас рано окончились занятия в клубе, и я с одной девочкой решила зайти к тебе, позвать  - погулять, ты был дома, но был так занят, что побоялся открыть дверь.

Виктор, милый, нужно было сразу же вчера мне сказать, что ты встречаешься с девушкой, разве я не поняла бы? Я никогда не встала бы ни на чьей дороге, тем более на твоей, хотя мне казалось, что меня будешь любить дольше.

Что ж, извини за лишнее беспокойство, останемся просто хорошими друзьями.

                С   БОЛЬШИМ   ПРИВЕТОМ   -   ИРА.

Дверь захлопну на замок.



И еще записка.
                В!.

Я вечером, вероятно, не приду, т.к. на улице дождь, и потом, я сегодня лучше раньше лягу спать, а утром забегу.

Я узнала адрес и телефон бюро по обмену. Можно будет съездить. Сейчас приеду домой, у нас холодно, затопим печку, первый раз буду целый вечер дома.

У тебя в комнате тепло, по радио хорошие песни, даже не хочется уходить.

Знаешь, даже не верится сейчас, что будет день, когда мы будем всегда вместе, и я буду ждать тебя в нашей комнате. И всё будет так хорошо.

А я верю, что так будет. Люблю тебя.

                ТВОЯ   И.
 



Я не умела готовить. Жизнь по общежитиям и частным квартирам не позволяла этого делать. Да я и не задумывалась никогда на эту тему. А здесь я начинала «играть» в семью. И никогда не забуду, как это произошло в первый раз.

 Зная, что я пробуду у Виктора весь вечер, я купила фарш, хлеб, масло и вермишель. Естественно, как делать котлеты, я не знала. Как говорят, по наитию – сначала посолила фарш. Зная, что в него добавляют хлеб, размочила ЧЁРНЫЙ хлеб, так как белого не оказалось), и размешала его с фаршем. Налепила котлет и нажарила.

 Естественно, от чёрного хлеба они были кисловатыми. От того, что не  было яиц, котлеты разваливались. Но это был мой первый «опус». Затем я отварила вермишель, обжарила её на сковороде, а сверху выложила котлеты.

Как ни странно, Виктор, Ратмир и я, уплели всю сковороду, и, кажется, были довольны. Позже, когда я уже вышла замуж, мама научила меня делать настоящие котлеты. Но они у меня всё равно не получались такими, какими должны быть. А Виктор до сих пор очень любит вермишель, рожки и макароны…

Поскольку мы всё время были вместе, я уходила домой только под утро. Не приходить совсем, мне было перед родными как-то не удобно. Виктор провожал меня до Гремячево пешком. А потом мы ещё долго «провожались». Интересно, как мы могли работать, практически не высыпаясь ежедневно.

Не обходилось и без казусов. Однажды утром, мой начальник, выйдя из своего кабинета, сел на моё место, разложил чертежи, а меня усадил напротив. Он что-то долго и монотонно объяснял мне, водя карандашом по синькам. Я слушала его, подперев голову руками. И вот, в какой-то момент он взглянул на меня и обомлел… Я спала. Он возмущённо собрал чертежи и ушёл к себе. Женщины меня разбудили… Комментарии не нужны…

 В это время мои родные переехали от Фени к Моте. Её дом стоял почти что напротив Фениного, но в отличии от её домика, был большим рубленым домом.  Если войти с крылечка внутрь, то сначала попадаешь в большие сени, которые служили одновременно и кухней. Потом были две ступеньки и дверь, сверху которой была большая щель. Мы обычно, когда приходили сюда после провожаний, на рассвете, оставались в сенях, и прежде, чем расстаться на день, долго стояли молча, обнявшись. Позже папа рассказывал, что его интересовало, что же мы там делаем? Он босиком, чтобы не шуметь, прокрадывался к двери в сени, и через верхнюю щель в двери смотрел на нас. А потом маме рассказывал, удивляясь – «И какой интерес – стоять и молчать?»…

Наступила осень. Нам надоели  – холодная погода и недосыпания.

И вот, наконец, я  сказала Виктору – «Я согласна выйти за тебя замуж…»...

Мы подали заявление. Роспись назначили – на 20 ноября.

Мы сказали об этом моим родителям, а Виктор написал письмо отцу…