Проверка на вшивость

     Весенней порою, когда приходит время первых садовых работ, приезжает ко мне в гости подруга из стольного града – чистым воздухом подышать, по берегу реки погулять, перелётными птицами полюбоваться. Подруга, как подруга, вся из себя, шпильки в дворовых дорожках застревают, налаченная чёлка в дверной проём не вмещается, яркий маникюр так свет отражает, что глаза застит. Зачем, спрашивается? Да кто ж их поймёт, этих городских…
     И вот, болтаем мы день, болтаем два, а на третий, меня совесть заедать начинает: земля лопаты просит, теплица – рассады, клубника – заботливых рук. Встаю я пораньше, экипируюсь по-рабочему, думаю: «Пока Машка спит, столько сделать успею!» Сапоги на ноги натягиваю, выхожу беззвучно на крыльцо, вдыхаю полную грудь свежего  озона и, вдруг, слышу за спиной:
     - Привет! Куда собралась в такую рань?
     Оборачиваюсь, вижу: стоит моя Машка в полной боевой готовности, сверкая на утреннем солнце лакированными итальянскими «лодочками». Да, что ж с ней делать? Ну, думаю, ладно. Устрою тебе, городская Маня, проверочку. Так сказать, на «вшивость».
     - Привет, - говорю, - Машка. Позарез надо на огород. Хочешь, компанию составить?
     Полная уверенности, что подруга откажется, я решительно направляюсь в сад, а Машка (к моему удивлению) тащится следом. Иду впереди и рассуждаю, какую работёнку ей спихнуть, чтоб она меня разговорами не уморила.
     - Машка, - говорю, - хочешь помочь, давай! Вот тебе грабли, иди в палисадник, листву прошлогоднюю сгребай. Как всё сгребёшь, кучу подожжём, хлеба пожарим. Поняла?
     - Поняла! – искренне радуется Машка и скачет в палисадник с граблями наперевес, совсем не думая о неподходящей  и маникюре.
     Я облегчённо вздыхаю, оценивая профессиональным взглядом фронт работ на сегодня. Но, не успеваю основательно испачкать в земле руки, как Машка нарисовывается вновь. Причёска набекрень, дорогие джинсы измазаны, на шпильки насажены по полсотни кленовых листьев на каждую.
     - Поджигай! – голосит она, изо всех сил махая мне граблями.
     - Не сейчас, - перебиваю я подругу, лихорадочно придумывая ей новое задание.
     - Иди, - говорю, - в сарай, возьми ведёрко с краской для деревьев, кисточку и бели все молодые саженцы от корня до первых нижних веток. Только не халтурь! Малюй, как следует! Освобожусь, проверю.
     Саженцев на участке не мало, поэтому я спокойно принимаюсь за работу, а Машка, вооружившись кисточкой и ведром, начинает свой бесконечный диалог с появившейся у забора соседкой.
     Спустя час, все молодые деревья побелены до строго указанной ватерлинии, а также выкрашены: все подпорки под старые увесистые груши, воткнутые в землю лопаты, вилы и часть низкорослого заборчика, отделяющего рабочий двор от огорода.
     - Поджигать будем? – кричит Машка, махая, на этот раз, кисточкой.
     Я смотрю на неё, улыбаясь. Видок ещё тот: волосы, как распушенный веник, во все стороны торчат, лицо заляпано краской, листья на шпильках туго утрамбованы и смешаны с навозом.
     - Нет, - смеюсь я, - теперь возьми лейку и полей редиску в теплице. Только аккуратнее, ничего не потопчи!
     Машка набирает целую лейку воды и на цыпочках крадётся в теплицу, увлечённо высунув язык.
     …Вечером, полусонная Машка, вымытая до блеска и гладко причёсанная, с совершенно счастливым видом сидит у густо дымящегося костра. В руках – кусок, зажаренного до черноты, хлеба; на лице – блаженная улыбка; на заборе – начищенные итальянские лодочки шпильками кверху. А я смотрю в её искрящиеся глаза и думаю: «Вот, что человеку нужно для счастья? Да, кто ж их поймёт, этих городских…»