Большая обида

Каждая нация насмехается над другими,
и все они в одинаковой мере правы.
Артур Шопенгауэр



Кто из нас не знает Равшана и Джамшута из «Нашей Раши»? Они стали очень популярными персонажами! Нам всем весело, мы покатываемся со смеху,
пытаемся копировать их речь, произносить пресловутое «нащальнике» или «насяльника». Это же просто умора! Не так ли?.. Но если это и смех, то преимущественно грех... Мы чувствуем свое превосходство, но не задумываемся над тем, кого и в чем мы собственно превосходим… Гипертрофированных клоунами образы работяг из Средней Азии? А ведь они такие же люди, как и мы. И, чтобы объективно о них судить, всем нам было бы неплохо ознакомиться с тысячелетней культурой Востока.

Так вот, с одним из азиатских трудяг мне довелось познакомиться в ходе рассмотрения одного заявления. Как-то в опорный позвонила жительница моего участка и попросила принять меры к «нелегалам», проживающим с ней по соседству. Она возмущалась, требовала незамедлительно выселить их, депортировать, «посадить», на крайний случай, разве что не расстрелять...

Был поздний летний вечер. Нестерпимая жара, царившая целый день, превратила бетонные высотки в раскаленные печи. Она выгнала и стар и млад искать спасения в прохладе наступавшей ночи. Я отправился по указанному заявительницей адресу. Дверь мне открыл мужчина азиатской внешности и с тюбетейкой на голове. Поздоровавшись, я представился. Он вежливо пригласил меня войти в комнату, однако чувствовалось, что он был явно чем-то напуган и, видимо, ждал неприятностей.

– Вы не волнуйтесь. Это всего лишь проверка паспортного режима, – как можно мягче произнес я.
Мужчина, видимо, не привыкший к такому обращению, немного успокоился.
– Чаю хотите?
– Нет, предоставьте, пожалуйста, ваши документы.
Он полез куда-то в шкаф, откуда, изрядно покопавшись, извлек паспорт гражданина Узбекистана.
– Вот, пожалуйста, возьмите.
Изучая документ, я почему-то представил себе хана Узбека. Видимо, потому, что есть предположение, что название этноса «узбеки» восходит к этому правителю. Да, да, к тому самому хану монголов, правление которого стало временем наивысшего могущества Золотой Орды.

Я проверил законность пребывания иностранца на территории России. Оказалось, что проживал он не по месту регистрации и это нарушение требовало мер административного реагирования.
– Вы нарушили паспортный режим, – сказал я ему, – нужно будет заплатить штраф.
– Я думал: вы по другому поводу пришли, – он запнулся, что-то пробормотал по-своему и едва слышно произнес: – А штраф я заплачу, обязательно заплачу...
– По какому другому? – спросил я удивленно.
– На днях сосед стал меня оскорблять, говорил, что я чурка и все такое... Грозил, что выселит меня... говорил, что мне здесь не место. Но я на него зла не держу, я привык...
– Вы имеете право написать заявление.
– Нет, нет, я вас прошу, не надо...
Я пообещал, что ничего предпринимать не стану, тем более, что и заявления никакого не было.
– Хорошо, заплатите штраф и всё.
– Я заплачу... только знаете... – он запнулся и выдавил из себя, – у меня сейчас нет денег. На работе обещают дать зарплату, но всё тянут... говорят, подождать... Но я займу, у меня есть знакомые, и, я думаю, что они мне одолжат... А сколько надо?
Я заполнил квитанцию, подлежащую оплате.
– Вы знаете, я ничего не понимаю в этих бумагах, можно я приду с деньгами, а вы сами заплатите... А то я боюсь, что сам не справлюсь.
– Какие проблемы? Зайдите в любой банк, там вам помогут.
Он горько усмехнулся.
– Нас и там не особо жалуют... Я не смогу сам заплатить... Я вам дам денег, а вы заплатите... Так можно?
– Нет, сделаем по-другому. Завтра я приду в отделение банка, где вы собираетесь оплатить штраф, и на месте разберемся…

На следующий день в назначенное время Фархад (так звали иностранца) стоял у дверей банка. Честно говоря, я не ожидал, что он вообще придет. Только мы вошли в отделение, как сотрудница банка подошла к нам и вежливо предложила свою помощь. Я объяснил ей, в чем проблема. После того, как Фархад оплатил штраф, и мы вышли на улицу, он попытался что-то сказать мне:
– Я... я... я плохо о вас подумал... я подумал, что деньги... ну, то есть штраф... платить надо...
– Говорите, не бойтесь...
– Я думал... я, настоящий ишак, подумал, что деньги вы... – смутившись, он замолчал.
И тут до меня дошло!
– Вы подумали, что я про штраф все выдумал, а деньги хотел себе присвоить?
– Да... так... простите меня... Я смотрел фильм про участкового, который всегда взятки брал... водку пил... и вот я и подумал...

И тут, дорогой читатель, настала моя очередь смущаться. Я, старший участковый, отдавший долгие годы своей жизни служению закону, стоял перед гостем нашей страны и не знал, что и ответить. Тенденциозные, несправедливые и даже лживые во многих отношениях фильмы с «преступником-участковым» успели деформировать общественное сознание…
– Про эти сериалы я, конечно же, слышал... Ну, что я могу сказать? Вы взрослый человек, подумайте, кто снимается в кино?
– Артисты, наверное.
– Хорошо, теперь ответьте, откуда актер может знать о работе полиции. Вот вы, например, знаете о работе актеров?
– Не знаю... я всю жизнь на стройке работал…
– Естественно, потому что вы – строитель. Человек не может знать всё обо всем.

Он стоял и смотрел на меня, кивая в знак согласия. Но я чувствовал, что мои аргументы слабоваты. Даже мне самому они показались не очень убедительными. И тут я решил пойти на хитрость. Известно: что написано пером, не вырубишь и топором. А пером, пусть и кинематографическим, было написано слишком много неправильного о полиции. Клин нужно выбивать клином. И такой клин нашелся...
– Скажите мне, вот вы любите смотреть телевизор?
– Да, очень люблю. После работы, вечером, всегда смотрю.
– И вы, скорее всего, видели сериал «Наша Раша»... Я прав?

Лицо Фархада исказила гримаса, руки его сжались в кулаки… Видимо, я попал в точку, и теперь главное было не перегнуть палку. От исхода этого диалога зависела объективность отношения к сотрудникам полиции не одного десятка, а может, даже сотни гостей нашего города.
– Ну, что же вы замолчали? – очень аккуратно, но уверенно спросил я, словно на ощупь пробираясь в тайники его души.
– Я ненавижу это кино! Ненавижу и не смотрю... мы не такие, клянусь вам Аллахом, не такие... Это – обида, большая обида... обида всем: и узбекам, и туркменам, и таджикам... всем нам...
– Уважаемый, я упомянул этот сериал не с целью обидеть или оскорбить вас. Я просто хочу объяснить, так сказать, наглядно показать, как вы меня... нет, не только меня, а всех моих сослуживцев обидели...
Он, замахав руками, стал оправдываться:
– Я не хотел никого обижать... Аллах свидетель, не хотел...
– Я верю вам, но все же ответьте мне, неужели я должен по Джамшуту и Рафшану, этим жалким шутам, судить о Фирдоуси, Авиценне или Навои?

При одном упоминании этих имен глаза Фархада заблестели от гордости за своих земляков. Он стоял молча, виновато опустив голову. А я, видя, что выбранная мною тактика сработала как нельзя лучше, решил довести до конца свою «профилактическую» беседу.
– Фархад, я уважаю всех людей вне зависимости от национальности или веры, уважаю до тех пор, пока они не нарушают закон. Но вы так и не ответили на мой вопрос. Так как? Должен ли я судить о ваших земляках по этим клоунам? Отвечайте же.
– Извините меня, я, кажется, все понял... больше вопросы не нужны... Кино «про пятницу» или как там его – это тоже неправда, это – обида полиции, большая обида, как... – он запнулся, однако нашел в себе силы продолжить, – как Джамшут и Рафшан – обида мне. Жизнь не кино...

Думаю, он действительно понял, что я хотел до него донести. Напоследок я сказал ему то, о чем следует знать не только гостям нашей страны:
– Истории многих полицейских служб написаны кровью... Вам известно, сколько участковых погибло при исполнении служебных обязанностей? А сколько оперов, сколько патрульных, сотрудников других служб? И все это ради того, чтобы люди спокойно жили, работали, растили детей…

Фархад стоял и понимающе молчал. Решив, что нравоучений с него довольно, я попрощался.

У немецкого философа Артура Шопенгауэра есть слова: «Каждая нация насмехается над другими, и все они в одинаковой мере правы». При всем уважении к авторитету мыслителя, позволю себе не согласиться со второй половиной его изречения – ничего правильного, а тем более правого в этом нет. Напротив, все это неправильно и очень-очень печально...