Голос кадавра

По лесу шли двое. На них были легкие стеганые скафандры и стеклянные сферы на головах с гофрированными шлангами. Ничего особенного. Так изображали карнавальных космонавтов в кинофильмах прошлого. За спиной у того, что пониже, болтался большой брезентовый мешок, внутри которого угадывались контуры прямоугольного предмета: коробки или ящика. Ему было тяжело идти, он постоянно отставал от своего более рослого спутника, но в том, как он перескакивал корни и приседал под низкие ветки деревьев, чувствовались отвага и опыт хорошего лесного ходока. Длинный шел вперед не оглядываясь. Густая шевелюра его кудрявых волос в шарообразном шлеме напоминала бахрому созревшего одуванчика. Она плыла и покачивалась. Парочка стремилась как можно скорее преодолеть лес и вела диалог по интерспикеру. В голосах у обоих сквозили волнение и азарт заинтересованных исследователей.
— Случай с кадаврами — один из самых непонятных в моей практике. Отсутствие органов речи и в целом языка как такового, при очень внятной энцефалограмме и несомненном интеллекте — это загадка. Величайшая загадка вселенной! — говорил длинный, — То, что они не идут с нами на контакт, это не значит, что они неразумны! Может статься, что они без умолку болтают и уже просто отчаялись привлечь наше внимание, а мы их все не слышим и не слышим! Глухие, глупые земляне!
— Если б это было так, уж поверьте, я бы уже знал об этом. Я работаю здесь с первого дня экспедиции. Насмотрелся на них вдоль и поперек. Они немы, как рыбы! — возражал низкорослый, перепрыгивая очередной корень. Ящик в брезентовом мешке у него за спиной громыхал и болтался. Парочка вошла в густые заросли высокого папоротника.
— У них есть гортань, легкие и носовые пазухи, рейнджер! Они должны говорить! — длинный обернулся и уставился на коротышку. — Скажите честно, а они не опасны?
— Что вы! Конечно, нет! Они пугливы, как коровы! Не бойтесь.
— А я и не боюсь, просто уточнить было бы не лишним! — длинный замер перед огромной, в рост человека, розовой сыроежкой.
— Ой, это что? Гриб?
— Не трогайте его, профессор!
— Почему?
— Он плюется. Это гриб-плевалка!
Глаза профессора округлились.
— Мы его так называем, — улыбнулся рейнджер. — Сам по себе он не опасен, но комбинезон потом не отмоешь, у него слюна липкая, как смола на сосне. Рейнджер поднял с земли сухую палку и запустил ее в розоватую мякоть огромной сыроежки. Сыроежка пискнула и выстрелила в него струей вязкой слизи, которая пролетела в полуметре от шлема профессора и повисла густой соплей на соседнем дереве.
— Да, не завидую я здешним грибникам! — усмехнулся профессор и опять устремился вперед круглоголовым Дон Кихотом, а рейнджер запрыгал за ним, как Санчо. Первое из двух солнц уже коснулось горизонта. Свет его стал желтовато-синим, а одна из парных теней помутнела и почти пропала, зато другая обострилась и стала резче. Профессор и рейнджер вышли из леса.
— Вот оно, кадаврово поле! — тихо сказал рейнджер.
Перед ними лежал густотравный луг на опушке леса. Его пересекала свежая грунтовая дорога с лужами, уходящая далеко в поле. Кюветов по ее бокам не было. Профессор вертел головой во все стороны. Рейнджер покорно ждал.
— Красота-то какая! Как на Земле! Как же шлем-то снять хочется! — мечтательно произнес профессор.
— Нельзя! Нас потом на станцию обратно не пустят!
— В карантин посадят?
— Да, недели на три. Здесь микрофлора еще до конца не изучена.
— С ума сойти! Три недели карантина за глоток свежего воздуха. Какая жестокость! А вы что, сами ни разу шлем не снимали? Неужели не хотелось ромашку вот эту понюхать? Или она тоже плюется?
— Зачем вы так? Она не плюется. Это самая обычная ромашка, — обиделся рейнджер.
— А если затылок вдруг зачешется? Как вы в шлеме затылок чешете? - настаивал профессор.
— Вот так! — рейнджер резко стукнул себя рукой по верхушке стеклянной сферы. — Как ни странно, помогает!
— Так снимали вы шлем или не снимали? - Рейнджер помедлил с ответом.
— Нет, не снимал, и вам не советую, — сказал он твердо.
— Ну, что? Здесь начнем или пойдем дальше?
— А где надежнее, что нас услышат?
— Ближе к центру поля.
— Ну, тогда вперед! — скомандовал профессор и зашагал на своих длинных ногах-ходулях.
Парочка миновала одинокое раскидистое дерево, похожее на дуб, и остановилась на небольшом изгибе почвы, поросшем земляникой. Профессор увидел крупные красные ягоды, всплеснул руками и присел на корточки.
— Ну, это уже выше моих сил! Черт! Дурацкие запреты! — сокрушался он.
Рейнджер пожал плечами, поставил мешок в траву и начал его распаковывать.— Погодите, давайте я сам! Все-таки это мое устройство.
Профессор забрал мешок у рейнджера и достал из него аппарат, похожий на духовой шкаф с большим динамиком под защитной решеткой и пульт управления с единственной кнопкой на проводе.
— Это штука называется космолингафон! С его помощью я буду подавать сигнал«хай»!
— Что такое сигнал «хай»?
— Универсальное межгалактическое приветствие. Сродни английскому «Hi», только прозвучит оно сейчас на языке кадавров.
Рейнджер от удивления приоткрыл рот.
— Ну да, конечно, на предполагаемом языке кадавров, — поправился профессор. — То есть таком, каким бы мог быть их язык, если бы они умели говорить.
Профессор водрузил ящик с динамиком на треногу, подсоединил к нему пульт и щелкнул выключателем. Двое стояли рядом посреди цветущего поля. Профессор и рейнджер. А между ними стоял на треноге научный ящик. Люди глядели вперед, в уже начинающее темнеть закатное марево, туда, где в небольшом просвете, означающем конец дороги, сходились макушки фиолетовых елок. Профессор потревожил кнопку на пульте и застучал по ней пальцами.
— Тра-та-та! Та-та! Тра-та-та! Та-та!.. — затрещала кнопка.
Ящик на треноге отозвался могучим ревом, который заполнил собой все пространство. Возникший звук был такой силы, что в шлемах у обоих людей завибрировало. Ящик выл и грохотал, как корабельная сирена.
— У-у-уу-у! Э-э-э-э-ээ! У-э-э-э! — неслось над Кадавровым полем.
— Ух, ты! — воскликнул рейнджер. Профессор удовлетворенно крякнул и продолжил выбивать свою дьявольскую морзянку. На дальний лес лилось густое раскатистое «У-у-уу-у! Э-э-э-эээ!» Так продолжалось еще некоторое время, пока где-то вдалеке не раздалось глухое ответное «бу-у-ум». Как будто ударили колотушкой в гигантский барабан. Деревья на опушке леса вздрогнули и тоже отозвались эхом — «б-у-у-уммм»... По лужам на дороге пробежали гребешки мелких волн, а трава на вершине бугра, где стояли профессор с рейнджером, заколыхалась.
— Это он? Кадавр? — сдавленным от волнения голосом спросил профессор.
— Да! — ответил рейнджер и далекое «бум» раздалось снова. Вдруг резко потемнело. Огромная тень скользнула по полю, пересекла дорогу и легла на лица людей. Профессор убрал руку с пульта. Ящик на треноге умолк. Далекое «бум» участилось и превратилось в непрерывное, нарастающее «бум — бум — бум — бум». Профессор и рейнджер переглянулись и присели на корточки.
— Поздравляю, у вас получилось, — с оттенком легкой тревоги в голосе сказал рейнджер.
— Что-то не так, рейнджер? — заволновался профессор. — Кадавров я изучал чисто теоретически, и их повадки мне не знакомы. С нами все будет в порядке? Рейнджер нахмурился.
— Вы уверены, что это был именно сигнал «хай», а не что-нибудь другое?
— Абсолютно уверен! - сказал профессор.
«Бум — бум — бум!» раздавалось уже совсем рядом. На земле было трудно стоять, людей подбрасывало на месте, а лужи на дороге расплескали всю воду, как суповые тарелки на подпрыгивающем столе.
— Бежим к лесу! — закричал рейнджер.
— Сперва нужно собрать космолингафон! Это редчайшее дорогое устройство! Собственность института! — профессор суетился около треноги с ящиком.
— Некогда! Бежим — или он нас растопчет! —  лицо рейнджера выражало неподдельный ужас. Профессор ему поверил! Он бросил дорогой ящик и побежал вместе с рейнджером по трясущейся дороге. На оставленный космолингафон тут же опустилось нечто большое и тяжелое, расплющило ценный аппарат и втоптало его в землю. Спасительный овраг профессор и рейнджер увидели вместе. Он был справа от них, метрах в трех от дороги. Огромная тень уже почти настигла их, когда профессор и рейнджер спрыгнули вниз и притаились на дне оврага, лежа голова к голове.
— Замрите, профессор! Он сейчас прямо над нами! — прошептал рейнджер.
Профессор зажмурился. Он слышал тяжелое дыхание кадавра, как будто гигантское животное наклонилось и рассматривало двух букашек со стеклянными головами. Оно было похоже на "Ффуу-ух!" Профессор приоткрыл глаза и увидел, как что-то полетело в них сверху, из центра нависшей тени. Первые капли этого тяжелого «нечто» попали ему на стекло шлема и через мгновение, перекрыли обзор, превратившись в глинистые комочки с кусочками травы и какими-то зернами.
— Господи! — простонал профессор - Что это? Он начал тереть стекло своего шлема руками, но это не помогло. Его и лежащего рядом рейнджера, быстро засыпало и обездвижило.
— Черт! Черт! Черт! — раздавались глухие вопли со дна оврага. Профессор и рейнджер пытались выбраться наружу. Когда наконец им это  удалось, они увидели, что тень кадавра исчезла, а сами они перемазаны с ног до головы чем-то коричневато-зеленым!
— Это что?.. дерьмо? — первым догадался профессор. — Чертов кадавр насрал на нас?
— Так и есть! Вот глупая скотина! — согласился с ним рейнджер.
— Где он? Куда он пошел? — потрясал кулаками разгневанный профессор.
— Вон он, смотрите! — ответил ему такой же грязный рейнджер.
Оба протерли рукавами стекла шлемов и уставились вслед уходящему кадавру. Величественный силуэт животного темнел и уходил в закат. Его бедра вальяжно покачивались, а между ними болтался легкомысленный хвост с кисточкой.
— Вот чертова, тупая корова! — выругался профессор, — Боже! Какая вонь! Настоящее инопланетное дерьмо! У вас тоже засосало запах под шлем?
— Да-а-а! — замученным голосом ответил рейнджер. Они спрыгнули с высокой дымящейся кучи, в которую превратился овраг, сняли шлемы и побежали по дороге. Вокруг них возвышались целые брустверы из навоза, похожие на замысловатый лабиринт.
— Все, три недели карантина обеспечены! — пыхтел рейнджер.
— Вот контакт так контакт! — хватал воздух ртом профессор. — Есть, конечно, маленькая вероятность, что он принял наше невинное «хай» за акт дефекации и ответил нам тем же, но это уже из области фантастики!
— Много всякого дерьма льется у людей изо рта, это точно, — согласился рейнджер. — Но я не думаю, чтобы инопланетная тварь с коровьим хвостом была настолько умна!
— Хм! Пожалуй, вы правы!
Профессор и рейнджер бегом миновали зону особенно острого запаха и зашагали по дороге к фиолетовому лесу, сжимая в руках снятые шлемы. Они с наслаждением дышали забортным воздухом. Профессор ел землянику, а рейнджер украдкой понюхал ромашку.
— Что вы напишите в отчете?
— Напишу, что они неразумны и контакт с ними невозможен.
— Да, так будет лучше, если только...
— Если только что?
— Вы только представьте себе, во что бы превратились наши межгалактические дипмиссии и совместные обеды людей с кадаврами!
— Невообразимо! А может быть, все-таки напишите, что они разумны? Отомстите бюрократам? Пусть налаживают с ними связи? Учатся говорить с ними... задним местом?
— Ха-ха-ха! А вы молодец, рейнджер!
— Спасибо, господин профессор! Вы тоже молодец!
Ах, если бы у них была возможность посмотреть на место своего пикантного приключения с высоты птичьего полета! Жизнь межгалактических дипмиссий, и в самом деле бы изменилась, а история космолингвистики пошла бы по другому курсу, профессор бы стал академиком, а рейнджера повысили в звании. Но, увы, такой возможности у них не было. На том месте, где они только что прятались от кадавра, на чистейшем английском было аккуратно выведено «Hi». Овраг служил большой точкой буквы «i» рядом с такой же буквой «H», написанной уверенной каллиграфической струей свежайшего кадаврского навоза. А вокруг этого универсального межгалактического приветствия порхали разноцветные инопланетные бабочки.