Хмурая девочка. Глава 7

7.  Пока мы съездили на мопеде за город, пока нарвали цветов на лесной поляне, пока снова вернулись в город и доехали до Покровского кладбища, прошло немало времени. Приближался вечер.
Я припарковал мопед недалеко от входа, открыл кованую калитку, и мы с Олей, взявшись за руки, пошли по главной аллее.
В этот погожий летний вечер старое кладбище было совершенно пустым. Только кое-где на верхушках деревьев мелькали птицы, устраиваясь на ночлег.
В правой руке Оля несла букет полевых ромашек. Я нёс электрический фонарь.
- Мне кажется, - сказала девушка, - она должна быть где-то здесь недалеко. Давай обойдём вокруг часовни.
Часовня была тоже старинная, каменная, построенная ещё в 18 веке. Возле неё хоронили видных жителей города тех далёких времён. Мы читали на крестах и памятниках: «купец 1 гильдии», «почётный гражданин и меценат», «полковник и кавалер с супругой». Могил было много, но нужной мы не находили.
Солнце закатилось за горбушку горы и повеяло совсем не летним холодком. На кладбище сразу удлинились и загустели тени. Кресты, каменные и чугунные, изваяния, плиты превратились в тёмные силуэты. Надписи стали неразличимы. Чтобы хоть немного рассеять гнетущую тишину я попробовал запеть вполголоса:
«- Блю-ю кана-ари ди рамо ин рамо
Горгедджи аль вэнто иль туо рикьямо...»                (В. Фьорино)
Но Богданова сейчас же ткнула меня в бок острым локтем и зашипела:
- Замолчи! Немедленно! С ума сошёл! Посвети лучше мне.
Я включил фонарь.
- Смотри, - сказала Ольга и потянула меня в сторону.
Я сразу увидел, что привлекло её внимание: там, где от часовни падала самая густая тень, над одной из могилок светился крохотный зелёный огонёк.
- Пойдём туда...
На невысокой гранитной плите едва просматривалась полустёртая надпись на церковно-славянском. Оля почитала вслух:
«- Раба божия Серафима...
11-ти лет...
умерла 27 числа … месяца...
Спаси и ...»
В изголовье могилы стояла небольшая плошка из зелёного стекла, в которой горела крохотная свеча.
- Это она, - прошептала Оля и положила цветы рядом с плошкой.
Внезапно вокруг всё неуловимо изменилось. Я от неожиданности отступил назад и повёл лучом фонаря вокруг. Ничего, всё так же пусто. Только немного посветлело, да в воздухе разлилась  какая-то умиротворяющая теплота. А на граните памятника стали высвечиваться одно за другим призрачные слова:
«- Спасибо, ты добрая девочка».
Ольга спохватилась, стала ощупывать кармашек платья — не потеряла ли она мелок? Мел был на месте. Она написала в ответ:
«- Сима, теперь ты успокоишься? Мы всё выполнили».
Когда на памятнике появилась новая светящаяся надпись, я чуть не упал на месте. Эта, как её, «хмурая девочка», написала следующее:
«- Нет, не всё. Пусть твой мальчик меня поцелует».
Вот, ни фига себе!! Я, в свои 17 лет и с обычными девчонками не целовался, а тут предлагают поцеловать привидение! Ну, уж... ! И вообще, зря я в это дело ввязался, ведь знал, что ерунда полная. Эх! И знал, что девчонки капризные, но чтобы и столетняя тоже... Да никогда!
Я твёрдо решил бежать отсюда и никогда не возвращаться. И никогда не иметь дел с девчонками! Но Богданова остановила меня умоляющим взглядом:
- Юра, сделай это. Для меня. Ты ведь не побоишься?
- Я - побоюсь?! Вот ещё, чушь какая... А как, по-твоему, я должен это... того? Мне что, плиту целовать?
- Одну минуту, я уточню.
Ольга, быстро водя мелком, написала на камне:
«- Ты не сделаешь ничего плохого моему мальчику?»
Ответ пришёл немедленно:
«- Нет».
- Встань на колени, Юра. Я думаю, она появится.
И точно, едва я осторожно, стараясь не испачкать джинсы, опустился на колени, над могильным холмиком появилось белое облачко. Облачко быстро трансформировалось в фигуру девочки в шляпке и с зонтиком в руках.
Я вздохнул, закрыл глаза, и выпятил вперёд крепко сжатые губы...
Тугая тёплая волна воздуха коснулась моих волос. Зазвучал тихий смех, похожий на перезвон колокольчиков, и - затих. Я открыл глаза.
Ничего и никого не было. Зелёный огонёк возле букета цветов погас. Только на камне ещё светились и постепенно угасали слова:
«- Я пошутила. Вы добрые люди. Не забывайте меня. А я буду молиться за вас — там».
- Она упокоилась. Не будет больше «хмурой девочки». Мы будем помнить маленькую Симу. Пошли, Юра, пора.