Чёрная полоса

В вечерних сумерках Трифон направил лодку к берегу, высматривая место, где днём оставил машину. Уставший, измотанный, но счастливый и сияющий от привалившей удачи.
–  Наконец-то чёрная полоса в  жизни закончилась, – думает он, улыбаясь, – более месяца  давила на пятки. Окружила неприятностями и не давала никакого прохода.   Дома жена постоянно гундела невпопад,  на работе дела не клеились - начальник грозился выговором, а про рыбалку, и говорить нечего.  Три раза за сотню километров сгонял впустую. Причём, подготовиться к поездке человечески не получалось. Надо только представить, перед сегодняшним выездом две ночи  искал на даче выползков для наживки на сома, и ни одного не добыл.  Даже дождевых червей не набрал. Пришлось покупать на рынке. Так ведь и там обманули. Вместо настоящей приманки, подложили незаметно такую дрянь, только пескарей ловить. Но, слава Богу, обошлось. Удача вернулась. Сегодня с лихвой наверстал упущенное, вознёсся на самую вершину рыбацкого Олимпа. И как всё просто получилось: насадил на крючок кальмара, поквокал, и соблазнил сома – сомищу. Около трёх часов боролся. Думал, сом самого на дно утянет, или долбанёт хвостом, и лодку  разнесёт. Но, ничего, обошлось. Выволок на поверхность. Как увидел, не на шутку испугался:  сом оказался  метра два с половиной длиной и килограммов под семьдесят весом. Вот это удача!
Ткнув лодку в отмель, Трифон сошёл на берег, к костру, у которого суетились  знакомые рыбаки, оставшиеся на утреннюю ловлю. Увидев привязанного к лодке огромного сома, рыбаки оставили свои занятия и  обступили еле державшегося на ногах удачливого коллегу.
– Ну, ты даёшь! Молодец! Такая удача бывает у нас на Каме раз в жизни и далеко не у каждого, – заговорили они, завистливо поглядывая на речное чудище.
Чувствуя близкое присутствие людей, сом шевелил хвостом, пытался спрятать большущую голову, уйти в глубину, но верёвка крепко держала его. Трифон пропустил её петлёй через жабры и огромную сомовью пасть, обрамлённую широкой лентой зубов. Скорее, не зубов, тёркой, похожей на крупнозернистую наждачную бумагу.
– Поедешь домой? Помочь вытащить монстра на берег и погрузить в машину? – поинтересовались рыбаки у Трифона.
– Нет, братцы, спасибо! Я специально привязал сома к лодке, чтобы он оставался живым, не портился. Останусь с вами. На утренней зорьке половлю судаков на спиннинг. Мясо сома жирное, а с судаком, да яблочками – объедение. Вкус такой, что обалдеть можно! Жаль, что по поверью на рыбалку нельзя брать ничего рыбного. Я бы в следующий раз угостил вас вкуснятинкой.  К тому же на такую тушу у меня домашнего холодильника не хватит. Завтра, по пути в город заеду в деревню  Репукино, там знакомый фермер живёт. Намастырился коптить мясо. Говорит, копчёная сомятина вкуснее всякой осетрины. Оставлю ему на копчение половину туши…
– Твой улов не грех и обмыть. Закрепить, так сказать, удачу, – предложили Трифону рыбаки.
– Разве я против коллектива? Надо и светлую полосу в рыбацком деле закрепить, да и дрожь в коленях унять. Никак не проходит…
Трифон провёл ночь у костра с хорошим, радостным настроением. Рассказывал рыбакам весёлые истории, учил, как правильно вываживать речных гигантов из глубины:
– Сомятнику важно уметь подбирать приманку, а ещё, иметь хороший квок. Для сомятника это такой же музыкальный инструмент, как для скрипача – скрипка. Без настроенного квока и филигранного движения им в воде, сома ни в жизнь не взять. Свой квок я подгонял и настраивал – подпиливал и шлифовал, несколько месяцев. Теперь при ударе о воду он  издаёт такие мелодичные звуки, что сомы слышат их за километр и дуреют,  стаями сбегаются полакомиться наживкой. Результат налицо, вон шевелится, окаянный, у лодки, – с гордостью и долей хвастовства говорил Трифон.
– Наверно, не менее сотни уже поймал? – спрашивают компаньоны. Они слушают поучения внимательно, стараясь не упустить ни единого слова. Ведь каждому хочется быть на  месте небывало удачливого рассказчика.
– Не буду врать, пока, первый. Но, главное в нашем деле что? Уловить тонкости. Их-то я и постиг. Учитесь, пока не поздно…
Не дожидаясь  восхода солнца, Трифон сложил в лодку снасти, подтянул к борту безмолвного узника.  Прикинул, не похудел ли тот за ночь? Сом выглядел вялым, не проявлял признаков беспокойства.  Рыбак столкнул лодку с отмели,  завёл мотор. На малых оборотах в утренней туманной дымке подошёл к фарватеру. Нужно было перебраться на противоположный берег. Видимость держалась неважная и Трифон, чтобы долго не оставаться на судоходном пути, добавил газ. Прохладный воздух приятно ударил в лицо, взбодрил. Трифон представил, как совсем скоро удивит домочадцев уловом. Как они будут радостно обнимать его…
Вдруг, Трифон почувствовал неладное за бортом. Как-то по - иному зажурчала вода. Он резко повернулся, и…о Боже! Нет, нет!  Только не это! Верёвка, которой сом был привязан, почему-то ослабла, а сам сом не тащился за лодкой, оставался на одном месте. Из воды торчала его огромная тёмно - серая спина.  Трифон резко сбросил обороты двигателя, стал разворачивать. Однако, было поздно. Сом изогнулся и спокойно ушёл в глубину. Трифон, не веря своим глазам, схватил верёвку, надеясь, что она распустилась и добыча всё ещё на привязи.  Но, на  конце  волочилась разорванная, размочаленная петля… Видимо, пока кампания отмечала у костра небывалый улов и травила байки, сом не дремал. Пытаясь освободиться, тёр, жевал верёвку.  На ходу, под напругой, изжёванная удавка лопнула, сом ушёл в свою родную стихию.
Вместе с верёвкой у Трифона оборвалось настроение. Судак клевать не захотел, затаился.  Уже который раз Трифон явился домой без единой рыбки. Рассказ о поимке и потере сома весом под семьдесят килограммов вызвал у домочадцев недоверчивые, скептические  улыбки. Эти улыбки говорили  о том, что чёрная полоса в  жизни Трифона ещё не прошла. Наступила лишь чёрно – белая чересполосица, при которой его по-прежнему будет преследовать череда неудач, а на душе продолжат скрести кошки.