Глава 3

     Они  завтракали и обедали в капитанской  каюте, потому  что  так у  них повелось еще до этого  несчастного случая, но теперь  капитан не появлялся к столу, всякий раз ссылаясь на какое-нибудь неотложное дело. Помощники капитана,  все как  на  подбор, были  неграмотные бесшабашные люди,  чуть-чуть  почище того  темного сброда  матросов, над которым они так злодейски тиранствовали.  Эти люди, по весьма понятным причинам, при  всяких встречах с прекрасно воспитанным лордом чувствовали себя  не в своей тарелке и потому избегали какого бы то ни было общения с ним. Таким  образом,   Клейтоны, муж  и  жена, очутились в полном одиночестве.

  В  сущности, это одиночество  им было только приятно, кровать скрипела чуть ли не каждый час,  но, к сожалению, они  таким образом  стали  отрезаны от  жизни  своего  корабля  и  оказались неподготовленными  к той  страшной  кровавой  трагедии, которая  разыгралась через несколько дней. А между  тем, уже  тогда можно было предвидеть, что близка  катастрофа. Внешним  образом  жизнь   на  корабле  шла  по-прежнему,  но  внутри  что-то разладилось  и  грозило  великой  бедой.  Это  инстинктивно ощущали  и  лорд Клейтон, и его жена, но друг другу об этом не говорили ни слова. Лишь борясь в постели по ночам, иногда останавливались и прислушивались к звукам мордобоя, доносившимся извне; жизнь и ночью не затихала, всегда находились матросы, желающие размять кулаки.

  На  другой  день  после  того, как пуля  капитана  прострелила  Черному Гарри ногу,  Клейтон,  выйдя  на  палубу, увидел, что  четыре матроса,  с угрюмыми лицами, несут какое-то  бездыханное тело, а  сзади шествует старший помощник, держа в руке тяжелую дубину.  Клейтон предпочел не  вникать в  это дело, но на следующий день, увидев на горизонте очертания британского военного  судна, решил потребовать, чтобы капитан  немедленно  причалил к нему. Лорду Клейтону было ясно, что  при тех мрачных порядках,  которые  установились на “Терминаторше”, вся  его  экспедиция может окончиться только несчастьем.

- Эй, братан, давай к тому крейсеру подплывем, а?
   Капитан недовольно поворчал, но тем не менее послушался.

 Около полудня они подошли так близко  к военному  судну,  что  могли бы вступить  в  переговоры  с  ним;  но как  раз  в  ту минуту,  когда  Клейтон вознамерился  обратиться  к  капитану с  изъявлением своего желания покинуть “Терминаторшу”, ему  пришло в голову, что все  его  страхи – вздор, и  что капитан только посмеется над ним. В самом деле, какие были у него основания просить офицера, командующего мощным военным кораблем великобританского  флота, изменить  свой рейс  и вернуться туда, откуда он только что прибыл?

  Конечно,  Клейтон может сказать, что он не пожелал  остаться  на  борту своего  корабля,  так   как  его  капитан  сурово  наказал  двух  нарушивших дисциплину  матросов. Но  такое объяснение покажется офицерам военного судна смешным, и они втихомолку позабавятся над чувствительным лордом, и, пожалуй, сочтут его трусом.  Ввиду таких соображений, Джон Клейтон,  лорд Грейсток, не стал просить, чтобы  его  доставили  на военный корабль;  но  уже  к  вечеру, когда  трубы броненосца  скрылись  за  далеким горизонтом, он стал  раскаиваться в  своей излишней  боязни  показаться  смешным,  так  как  на “Терминаторше”  разыгрались ужасные события.



  Случилось  так,  что  часа в  два или три пополудни тот  самый  пожилой матрос невысокого роста, которого  несколько  дней тому назад капитан ударил по лицу кулаком, чистил на палубе медные части.

 Приблизившись к Клейтону, он пробормотал еле слышно:
- Будет ему нахлобучка, мутанту... Помните мое слово: будет... Это ему даром не пройдет, за базар отвечать надобно.

- Что вы хотите сказать? – спросил у него Клейтон.

- А разве вы сами не  видите, какие тут у  нас  заварились дела? Этот сатана-капитан и  его мерзавцы-подручные  чуть не всю команду  искалечили досмерти...  Вчера  двоих, да сегодня  троих. Но Черный Гарри опять на ногах; погоди, он покажет  им, как измываться  над нами. Уж он расправится  с ними, помяните мое слово.

- Вы  хотите  сказать, – спросил  Клейтон,  – что команда  корабля затевает мятеж?

- Мятеж! – хмыкнул старый матрос. – Какой там, нахер, мятеж! Не мятеж, а убийство! Уж мы его укокошим, я вам это говорю! Беспредельщиков мочить надо!

- Когда?

- Скоро! А когда, не  скажу,  я и так наболтал  слишком  много. Но вы хороший господин, вы тогда вступились за меня и за Черного Гарри, и потому я сказал вам словечко. Но держите язык за зубами, и когда услышите выстрелы, ступайте в трюм и оставайтесь там, а не то попадет и вам.

  И старик,  закончив  работу неподалеку  от  лорда, направился  дальше к другим, еще невычищенным, медным частям.

   Леди Элис стояла тут же и слышала каждое слово матроса.
- Недурные развлечения у нас впереди! -- сказал иронически Клейтон, приобняв жену за талию. – Капитан допрыгался, и скоро его ошкурят всей толпой.

- Нужно сейчас же предупредить капитана, – воскликнула леди Клейтон. – Может быть, ему удастся отвратить катастрофу.

- Пожалуй, это будет самое  лучшее. – отозвался  лорд. – Хотя, чтобы сохранить свою  шкуру, я должен бы держать язык за зубами. Теперь, что бы ни случилось на судне, матросы  не тронут ни  тебя,  ни  меня,  потому  что они видели, как я заступился за этого старика и за Черного Гарри. Но если они узнают, что  я  предатель,  что я разболтал обо всем капитану, нам  обоим не будет пощады.

- Но, милый Джон. – возразила жена. – Если ты  не  предупредишь капитана о готовящемся на  него покушении, ты тем самым окажешься виновным в убийстве, ты будешь соучастником этих злодеев.

- Ты  не  знаешь, что ты  говоришь, моя милая. – ответил Клейтон. – Ведь я забочусь только о  тебе. Капитан сам виноват, он  заслужил эту  кару; зачем  же  я  стану подвергать  опасности  мою  жену  ради  спасения  такого жестокого зверя? Ты не можешь себе представить, мой  друг, как  ужасна будет наша  жизнь,  если  “Терминаторша” окажется  во  власти  этих  головорезов и каторжников!

- Долг есть долг. – заявила жена. – Никакие софизмы не помогут тебе уклониться от выполнения  долга.  Я  была бы  недостойна тебя, если бы из-за меня тебе  пришлось  хоть раз  изменить  своему долгу. Конечно, я знаю,  что последствия могут быть ужасны, но  я безбоязненно встречу их рядом с  тобою. Лучше самая ужасная  опасность, чем позор.  А ты только подумай,  как велики будут  твои  угрызения совести,  если с этим капитаном, действительно, случится несчастье!

- Ну, будь  по-твоему,  Элис! – ответил, улыбаясь,  Джон Клейтон. – Может  быть,  мы  напрасно тревожимся... Конечно,  дела на  корабле  идут не важно,  но мы,  кажется,  сгущаем  краски. Весьма возможно,  что этот старый матрос сообщал нам не реальные  факты о положении вещей, а только свои мечты и желания! Ему хочется отомстить обидевшему его капитану, вот он и сочиняет, будто эта  месть неизбежна... Вообще мятежи  на  кораблях уже вышли из моды. Лет сто  тому  назад  они были заурядным явлением, а теперь  о них давно  не слыхать... Но вот  капитан идет к  себе в каюту. Я пойду  к нему сейчас  и скажу ему о том, что я слышал, так как мне хочется кончить это гнусное  дело скорее. Не очень-то мне приятно разговаривать с этим животным.

 Сказав это, он с беззаботным  видом  направился  к каюте  капитана и постучал к нему в дверь.


- Войдите! – сердито зарычал капитан.

  Когда Клейтон вошел  в  каюту и закрыл за собою дверь, капитан рявкнул отрывисто:
- Ну?

- Я  пришел  сообщить  вам,  что  сегодня  я  случайно подслушал  один разговор,  из которого  мне  стало ясно,  что  ваши  люди  затевают  мятеж и замышляют убийство.

- Ложь и ****еж! – заревел вне себя капитан. – И если еще  раз у вас хватит нахальства лезть не в свое дело и подрывать дисциплину на моем корабле, я не поручусь за последствия!  Черт вас возьми! Вы думаете, я очень боюсь, что вы лорд? Наплевать мне  на лорда!  Я – капитан корабля и  никому  не позволю совать нос в мои распоряжения. Обнаглели, зулусы, уже в каюте им не сидится, хлебало выставили за дверь и нагоняют на меня жути!

  К концу  этой яростной речи  взбешенный капитан потерял всякий контроль над собою, лицо у него  покраснело, и  последние слова он выкрикнул  громким фальцетом, стуча одним кулаком по столу, а другим потрясая перед самым носом Клейтона.
- Я весь твой семейный альбом *****, зулус херов!

   Кулаки у него были огромные.

 Клейтон  не  шелохнулся. Он  спокойно  стоял  и  смотрел  разъяренному капитану в глаза, как будто ничего не случилось.
- Капитан Виллинг. – сказал он, наконец. - Простите, пожалуйста, мою откровенность, но я позволю себе высказать вам, что, по-моему, вы – осел! И не простой осел, а самый настоящий ослище!

  Сказав  это, он  немедленно  повернулся и вышел из  каюты своей обычной непринужденной,  спокойной  походкой. Эта  походка  несомненно  должна  была вызвать  в  таком  вспыльчивом человеке,  каким  был капитан, новые приступы ярости.

 Если бы Клейтон ничего не сказал капитану, весьма возможно, что капитан через минуту раскаялся бы в  своей излишней  горячности; но своим поведением Клейтон раз и навсегда уничтожил всякую возможность примирения. Теперь уже нельзя было надеяться, что, в случае каких-нибудь несчастий,  капитан  окажется  союзником  Клейтона  и  вместе  с  ним  примет  меры  для самозащиты от взбунтовавшихся матросов.