Непоседам полбу щёлк!

Самой старшей двоюродной сестре Иринке пятнадцать, дальше меньше и нас за ней еще семь внуков и внучек, пятеро из которых ещё дошколята. Родители собрали детей всех вместе в школьные зимние каникулы и новогодние праздники и привезли к бабушке Маше и дедушке Коле «на несколько дней». У них просторный каменный дом с неизменной русской печкой посередине. А остальные хоромы разделены фанерными стенами и такими же дверьми на четыре комнаты и кухню. Самое любимое для нас место, конечно же, ниша на тёплой печи, постоянно пахнущая вкусными бабушкиными щами…

В большом дедушкином огороде огромные белые сугробы чистого деревенского снега. Выйти за ворота дома, та же самая весёлая зимняя картинка, белые девственные снега по самые крыши калиток, заметённые ими лавочки возле дома и палисадник. Дорогу по таким сугробам протаптывают на проезжей части только «скорые помощи», частые здесь гости, или ногами и лопатами жильцы улицы. Какая же это благодать, упасть с крыши калитки или с поленницы дров в самый глубокий сугроб, покувыркаться в нём, превратившись в чистый снежный ком. Зачерпнуть полные валенки и битком набить снегом варежки на резинке, что они, мокрые и тяжёлые уже волочатся по снегу. Какая же это благодать построить горку или крепость и играть в снежки, разделившись на «мальчишек и девчонок», не брать с собой противоположный пол, а усердно его «уничтожать» снежками. Но, так как девчонки довольно взрослые для нас, мы всегда остаёмся битыми и слегка со слезами и соплями обиды. Да ничего, быстро успокаиваясь, я взваливаюсь сам или сажаю самого из нас маленького Серёжку своей старшей сестре Светке на плечи, и мы ползём на окоченелых коленках по сугробам, «как партизаны». Умеет же она, зараза, меня успокоить, умеет! Всё моментально забывается, а то бы она от бабушки шлепка «по мягкому месту» получила за чьи-нибудь слёзы!..

Мы, «до нитки» промокшие после валяния во всех без исключения сугробах близлежащей округи, заваливаемся снеговиками и снежными бабами в прихожую, она же столовая.
- Ирка, Светка, Стаська, Ленка, Андрюха, Анютка, Димка, Серёжка!.. – не забывая начинать со старших, перечисляет всех без исключения громким голосом бабушка. – А ну в сенях снег отряхивать, там веник стоит! Почём в дом несёте мокроту вашу!?
Мы, испугавшись громкого зычного жёсткого бабушкиного голоса, выползаем в сени к сибирьковому старому венику и сквозь приоткрытую дверь слышим:
- Мать, чего детей ругаешь. Снег же, не грязь, - дедушкин спокойный голос. Он всегда нас перед бабушкой защищает, - глядишь, меньше пыли в доме будет.
- Дед, тебе всё пыль снится в доме, кури уже, - отмахивает успокаивающаяся бабушка, - давайте, по одному заходите и прямо у порога все сугробы снимайте…

Вещи сушатся по батареям дома, а мы полуголые и счастливые, лежим на тёплой печке и голодными глазёнками наблюдаем сверху, как бабушка накрывает на стол обедать. Иней слегка выходит из наших тел, а в доме становится влажновато от таящего снега. Баба Маша аккуратно подставляет к столу по табурету, кладёт ложки, деревянные и алюминиевые, нарезает чёрный хлеб. Дед тем временем садится на своё место и открывает ящик стола, где всегда лежит его увесистая деревянная ложка с потертым рисунком хохломской росписи, «возвращатель памяти», как мы её все называем. А затем…

- Кто будет хорошо кушать щи, получит сахар от меня, - и дед вынимает из ящика наш главный «приз», комковой сахар и свои блестящие щипцы.
Сквозь толстые линзы очков или чутьём рыбака он видит и понимает, как мы уже облизываемся в предвкушении послеобеденного лакомства. Бабушка, гремя ухватом, проворно достаёт из печи чугунок с горячими наваристыми щами. Ставит его посреди стола и нас, согревшихся от мороза и ужасно проголодавшихся, зовут спускаться с печи. Старшие сёстры слезают первыми и помогают малышам тут же у рукомойника мыть руки. Бабушка тем временем разливает деревянным ковшом щи нам по тарелкам, каждому в свою меру, ведь, некоторым ещё нет и четырёх лет, да все за столом равны. Дисциплина и порядок.

То ли кто-то не проголодался, то ли не понимает чего-то по малости лет, то ли просто перед всеми воображает, да только самый средний, Андрюха, лет шести от роду, начинает играться ложкой и безобразничать за столом, подавая дурной пример младшим, коих за ним ещё трое:
- Щи горячие, жирные, не хочу, - он кладёт ложку на стол и играет с хлебом.
На него смотрят Анютка, Димка и Серёжка и тоже начинают обезьянничать. За столом уже не обед, а что-то очень непонятное. Мы, кто постарше, знаем позицию деда на этот счёт и спокойно едим из своих тарелок, украдкой поглядывая то на него, то на Андрюху. То-то сейчас будет!
Дедушка у нас терпеливый, но произносит только один раз:
- Андрейка, успокойся и бери ложку, сегодня ничего на обед больше не будет.
Да не тут-то было, тот ещё пуще паясничает перед младшими. Что-то назревает неприятное!

Дедушка спокойно подождал ответной реакции внука и начинает со всех сторон тщательно облизывать свою деревянную ложку. А тому всё нипочём, он и не замечает деда. Вдруг, как тресь! Андрюха получает удар ложкой полбу, да так, что сразу успокаивается, потирая набухающую шишку на лбу. «Память вернулась». Мелкотня сразу притихла за столом и уткнулась в свои тарелки хлебать щи, а внучек непослушный всё трёт и трёт покрасневший лоб. Да тут вдруг вспомнил, что щи остывают и ничего больше не будет с дедовского стола. Проштрафился…

Одного удара дедушкиной ложки всегда хватает для успокоения запамятовавших. Потом больше такое не повторяется, хотя, со временем забывается и, как говорится «лыко да мочало, начинай сначала».

Потом, через много лет, когда мы стали сами жёнами и мужьями, отцами и матерями, обзавелись своими семьями, а дедушки Коли и бабушки Маши уже не было в живых, мы при встречах часто своим деткам рассказывали эти удивительные и поучительные истории нашего далёкого детства…

А сегодня, спустя сорок лет после нашего детства и вспоминаем мы это в сильно усечённом варианте нашей дружной семьи. Нет в живых Иринки, Андрюхи и самого маленького Серёжки…

Но о грустном я больше не буду…

2 мая 2016 года