Беременность

Снег летел огромными хлопьями , попадая на лицо , налипая на ресницах. Она шла ничего не чувствуя и не обращая внимания ни на ветер , ни на снег, ни на встречных прохожих, даже не замечая машин. Ей было тридцать восемь и это была её первая беременность, второй может уже не быть и материнства в её жизни может и не случиться. В женской консультации, откуда она только что вышла, сказали, что в её положении от плода  лучше всего избавиться, по всем их показателям ребенок родится  с серьезной патологией, одной маленькой лишней хромосоминкой, которая дает даунов. Она не верила. Не хотела верить. Ей дали десять дней на размышления и принятие решения. И ни дня больше, сказал врач, как будто бы главное решение было его , а не её. Советоваться и обсуждать  эти изменения в её жизни, ей было не с кем, подруг у неё не было, были коллеги, сослуживцы, даже ученицы по её кондитерскому цеху, а задушевных подруг не было.. Старушка мать жила в далекой деревне и сама нуждалась в помощи, да она прекрасна знала, что на это сказала бы мать, и про подол и про нынешние нравы… Отец ребенка остался там, далеко, на необыкновенном греческом  курорте, где десять проведенных дней теперь казались каким то удивительным сном, а не историей их её жизни. Коммунальная квартира,  в которой была её малюсенькая комнатка , встретила её острыми запахами чужой невкусной еды, плохо постиранным бельем, противными не совсем трезвыми голосами соседей. Не хотелось ничего, ни есть, ни пить, закрыться с головой пледом и забыть обо все на свете… Утром, еще окончательно не проснувшись , в предрассветной тишине, она почувствовала удивительный прилив счастья, непонятную музыку, которая исходила откуда то изнутри её естества, наполняя её и убеждая  в силе жизни, зародившейся в ней. Она боялась пошевелиться, приоткрыть глаза и взглянуть  на будильник, чтобы не спугнуть это новое, непохожее ни на что, никогда ранее не испытанное её чувство… Десять, отведенных врачом, дней  пролетели незаметно. Каждый день кто нибудь из сослуживцев удивленно говорил ей, что она непонятным образом очень изменилась, очень похорошела, вся сияет красивым внутренним светом. И только старший кондитер, строгая,   не  терпевшая  никакого  отлынивания , жестким голосом запретила ей поднимать и нести большую плошку с кремом для тирамису.В тот последний день, когда нужно было идти к врачу, она одела новые джинсы, новый джемпер, которые очень берегла к новогодним праздникам, и поехала  на работу, в другую сторону от клиники..