Замкнутый круг

Пространство замерло в молчаливом ожидании, будто устроило для себя выходной на рассвете воскресного утра. Женщина, не открывая глаз, прислушалась, но не услышала ни звука. И вдруг пришло понимание, что причинно-следственный вихрь не зависимо от её сопротивления и желания, заставляет бежать по прочерченной кем-то свыше траектории. И с этим ничего не поделаешь. А вслед за пониманием откуда-то вылезло отчаяние, готовое раздавить её грудь, сжать до одури, до головокружения, до тошноты, а потом отпустить, чтоб мучительные воспоминания длились и длились. И в этом тоже был, наверное, какой-то смысл, которого она пока не видела. 
«Стоит только посмотреть на уже случившиеся события с непривычной стороны, как возникает ощущение, будто кто-то исковеркал задуманный ранее сюжет твоей жизни, и от этого становится не по себе. Ты не кричишь от отчаяния, ты замираешь и молчишь, пытаясь всмотреться в туманную даль, и просто не знаешь, как жить в новом, только что открывшемся тебе пространстве. А потом приходит здравая мысль, что произошедшее - это единственно возможный вариант. Это уже факт твоей жизни. А то, что ещё не случилось, всё равно случится, потому что уже известно обо всём где-то на другом уровне. Бесполезно переживать, надо прожить написанный для тебя сценарий и не дёргаться. Но всё равно продолжаешь идти, словно по канату над пропастью, потому что никакие уговоры не срабатывают. Слова правильные, а поступаешь ты им вопреки, и всё равно дёргаешься, переживаешь, мучаешься и страдаешь. Трудно избавиться от эмоций, обрести внутреннюю гармонию, спокойствие. Начинаешь жить, создавая иллюзию для окружающих, «и чтоб никто не догадался…» о твоей боли, о слезах по утрам, о преодолении, о поиске в возникшей рядом пустоте того, чего оказалась лишена: полноты жизни. А потом ещё откуда-то вылезает спрятанное ощущение, что была допущена роковая ошибка когда-то. И именно из-за неё, этой ошибки, всё идёт не так в твоей жизни, как хотелось бы тебе. Но мы предполагаем, а Бог располагает. Надо смириться и принять крест собственной судьбы. Легко сказать, но трудно сделать. Иногда кажется, что опора жизни – любовь, которая должна хранить тебя от любого шторма, наклоняется под его порывами или прячется где-то в лабиринтах твоей души и не прорывается наружу. А вера, что всё ещё возможно, вдруг исчезает, проверяя тебя на прочность. Кто-то сказал, что «любовь не только бывает различной интенсивности, но она имеет различные уровни». А ведь, по сути, мы сами создаём трудности. Как там Омар Хайям сказал? «Благородство и подлость, отвага и страх – Всё с рожденья заложено в наших телах. Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже – Мы такие, какими нас создал Аллах!», -  Дина улыбнулась, ощутив, что напряжение спало, а боль отступила.
- Пора вставать, готовить завтрак, - прошептала она.
«С годами всё интересней наблюдать за жизнью людей. Можно даже невзначай угадать внезапные повороты в их судьбе. И вдруг, как вспышка молнии, приходит понимание, что это чужая судьба, не твоя, и силы тратить не стоит на разглядывание того, что к тебе не имеет никакого отношения. Любопытство может сыграть с тобой злую шутку. Недаром кто-то сказал, что «великое безумие тратить столько усилий в погоне за любопытным и предосудительным, забывая о полезном и нужном». И ещё: «смотря на чужие грехи и внимая им, свои забываешь».
- Хорошо, что никто не слышит мои мысли. Никто не спорит, не возражает. А главное, я могу при этом готовить завтрак, - прошептала она, дожарила последний блинчик, переложила его на тарелку и позвала сына завтракать.
- Сметана, мёд… - начала она перечислять.
- Ма, я вижу, что стоит на столе. У тебя всегда такие вкусные блинчики. Ты…
- Знаю-знаю. Готовлю лучше всех на свете. Подлиза.
- Нет. Это всего лишь констатация факта. Правда, что Успенский считал время многомерным?
- Я не знаю, Костик. Ты уже взрослый, студент всё же. Возьми его труды, изучи и сам себе ответишь на поставленный вопрос.
- А можно ли вернуться, попасть в прошлое? – снова задал вопрос сын.
- В физическом теле или сознание перенести в определённую точку?
- Первое. Только не начинай рассуждать о бессмертной  душе, о том мудреце, что внутри нас.
 - Если опираться на фантастические произведения или на теоретические обоснования некоторых учёных, то всё возможно. Но надо, чтобы твоё подсознание было уверено в возможности этого. А теперь представь, вдруг произойдёт сбой, и причинная цепочка замкнётся в окружность. Это породит череду повторений: снова и снова…
- Да читал я у кого-то из фантастов о чём-то подобном. Я о другом.
- А теперь по поводу факта. Имеет ли он какое-то отношение к вопросу причины или факт есть факт, он существует сам по себе? Чаще всего факт предстаёт перед нами обнажённый, ни чем не приукрашенный, и мы принимаем его, стремимся опираться на него. Мы можем отследить, как факты связаны друг с другом – и это тоже факт, но можно ли проследить их связи до конечных значений? Под силу ли это рассудку? – спросила мать и посмотрела на сына.
- Ещё немного, и я вообще забуду, о чём тебя спрашивал. Надеюсь, в твои планы не входит запутать меня окончательно? Или это способ показать свой интеллектуальный уровень через размышления?
- Ничего подобного. Наберись терпения, чтобы дослушать. Это относится к вопросу масштаба, законов Вселенной. Представь, что каждая клеточка твоего организма тоже думает, что может улететь куда-нибудь, парить рядом или оказаться в другом измерении, но существуют определённые законы, которые действуют независимо от наших желаний. И, слава Богу. Необычные способности заложены в каждом из нас. Но многие ли могут их проявить? Ты можешь ответить на, казалось бы, простые вопросы: «Почему мы существуем? Почему не летаем?» Без предположений и рассуждений, вот так, сразу, исключив ошибку, подмену.
- Нет, - признался сын.
- Я думаю, что пока человек не научится управлять своим телом, он не сможет летать…
- Я же спрашивал тебя не о левитации.
- Путешествие в прошлое или будущее, мне кажется, сложнее способности летать, которой, если верить древним источникам, люди когда-то обладали.
- А может, они и путешествовать в другие миры или измерения были способны.
- Может.
- И чтобы ответить на вопрос, что сложнее, а что легче, надо обладать и тем, и другим. Разве не так? Это же очевидно. Да и чтобы чисто теоретически рассуждать, надо быть в теме…
- Прав. Возможно, я хожу близко или около темы. Но знаешь, я прочитала где-то, что Кант, болезненный от рождения смог прожить 81 год. Он стал заниматься собой, установил режим: ложился спать в десять вечера, вставал в пять утра, а ровно в семь шёл гулять. Силой разума и воли он прекращал целый ряд болезней. Психическая сила воли, по его мнению, правитель тела. В этом заявлении, мне кажется, скрыт ответ и на твой вопрос. Быть готовым психически и физически. Конечно, твоя жизнь – это твоё личное кино. Я не знаю, сколько раз тебе нужно быть одураченным согласно «сценарию», чтоб, наконец, поумнеть. Я могу отвечать за себя. Я, например, не хочу путешествовать во времени, потому что боюсь, вдруг выйду не на той станции? А вдруг там, куда я по недоразумению попаду, вокруг меня начнут водить хороводы злоба, зависть, неприязнь, глупость и невежество? А подлые люди, которыми руководит  холодный расчёт, не просто будут оскорблять меня, но и с ослиным упрямством требовать объяснения, используя недозволенные методы, кто я такая, день за днём, пока я не признаюсь в том, кем не являюсь?
- А что в нашем времени разве всего этого нет? Мы изжили все пороки? А что такое оскорбление? Если слово не определяет твоей сути, то звукоизвлечение лишено смысла, а если какое-то слово точно определяет твои качества, то данное звучание соответствует истине и, следовательно, справедливо по отношению к тебе…
- Философ. Я имела в виду тревожное прошлое, например, тридцать седьмой год, когда вряд ли кто думал о звукоизвлечении, не лишённом смысла, когда не до филологических тонкостей было. И за свои объяснения, что ты не шпион, что свалился из будущего, был бы бит нещадно, потому что восприняли бы твои слова, как издевательство. Кто тебе поверил бы? А после пыток расстреляли бы без суда и следствия, и закончилась бы твоя эпопея с путешествиями… навсегда. Конечно, хороших, порядочных, умных, честных людей, стремящихся поднять страну из руин, было больше, как и учёных, которые исследовали и в то время подобные вопросы. Но какова вероятность встретить именно их? Ведь врагов, желающих утопить наше отечество в крови, было в то время немало. Даже если тебе поверили бы, что ты из будущего, чем занимался бы там? Оракулом работал?
- Почему сразу тридцать седьмой год? Да не направлюсь я туда.
- Хорошо там, где нас нет. Боюсь, что в любом времени тебе не особо будут рады. Разве что за потерявшего память сойдёшь. В клинике полежишь, но так ничего и не вспомнишь, потому что нечего вспоминать. Это в книгах романтика, да в кино, а в жизни всякое может быть, милый. И вообще, с чего это ты вдруг решил слинять. Так, вроде, вы теперь выражаетесь?
- А тебя не радует язык современной молодёжи?
- Слова-уроды разве могут радовать? Но вот парадокс: чем больше словесных вывертов, тем сильнее ощущение собственной значимости у многих молодых людей. Этакий словотворец в кругу своих друзей изливает словесный поток, понятный исключительно его окружению. А человеку несведущему без переводчика не обойтись. Такие молодые люди для меня всё равно, что инопланетяне. А ты говоришь путешествие во времени. Конечно, в речи со временем появляются новые слова и термины, обозначающие не известные ранее предметы, изобретения, понятия. Но это естественный процесс в масштабе общечеловеческом. А когда Пети-Даши придумывают взамен уже имеющимся словам свои собственные или употребляют нормальные слова в странных значениях, то это не нормально. Хотя мне иногда кажется, что они, эти современные молодые люди, сами мучительно пытаются пробиться к смыслу, к содержанию, и устают от пустых слов. А теперь представь, что кто-то из них оказался в прошлом, лет на пятьдесят назад переместился, его же там никто не поймёт. И придётся ему изучать родной язык заново. Вот где фантастика…
- Спасибо, мам, за завтрак и содержательную беседу, но мне пора, а то на лекцию знаменитого писателя опоздаю. Мы с Верой договорились встретиться возле клуба, - сын улыбнулся, обнял мать и поцеловал в щёку.
Костя захотел сказать матери что-то незаурядно-важное перед уходом, но мысли разбегались. Есть мысли, которые очень сложно поймать, они скачут, словно кузнечики, улетают, словно журавли осенью в тёплые края, а куда именно, не отследишь вот так, сразу. Кто-то сказал: «Сначала трижды подумай, а потом промолчи». Он вспомнил об этом высказывании, резко повернулся возле кухонной двери и, взмахнув рукой, словно прогоняя муху, молча вышел в коридор.
«Как же всё же он похож на своего отца, - подумала Дина. – А правда, если бы у меня была возможность вернуться в прошлое, смогла бы я, исходя из сегодняшнего опыта, понимания, поступать иначе? А это «иначе» к чему бы привело? Вот-вот. Нас иногда непостижимость Вечности не смущает, а непонимание, зачем течёт время, и кто его выдумал, кажется непереносимым», - ей показалось, что последнюю фразу она не сама придумала, а где-то прочитала, но, видно, она так понравилась ей когда-то, что засела в её сознании и будто обрела второе дыхание в её интерпретации.
Дина услышала, как хлопнула входная дверь, и почти тут же раздался телефонный звонок.
- Скучаешь? – спросила подруга.
- Нет. Погружаюсь в прошлое, - вздохнула Дина.
- Водолазов, путешествующих во времени, нам только не хватало.
- Говорят, к старости самыми дорогими оказываются воспоминания…
- Ага, если ты не страдаешь склерозом…
- Тося, ты обладаешь удивительной способностью всё опошлять…
- Глупости. Я всего лишь показываю дорогу к здравому смыслу. Запомни: «Кому дорого личное мнение, тому до мудрости ещё топать и топать». И это не я придумала, это кто-то из умных людей написал.
- Грань между видимым и невидимым какая она? – спросила Дина. - Не то, что за ней, не то, что перед ней, а сама грань? Ты её видела когда-нибудь? Ты что-нибудь знаешь о ней? Ты же у нас экстраординарными способностями всё же обладаешь…
- Громко сказано. Это после разговора с сыном у тебя в голове поселились мысли о путешествии в прошлое? А теперь ещё и о невидимом мире вспомнила. Желаешь знать, как переступить препятствие, ту самую грань? Я не знаю, как она выглядит. Что ты за ней найти хочешь? – поинтересовалась Тося.
- Не знаю. Правда.
- Правдивость – это качество, до которого ещё дорасти надо. Учиться говорить правду – это труд, дорогая моя, труд, который не всем под силу, даже если ты её не озвучиваешь, а только для себя мысленно формулируешь. Не нравится мне твоё настроение. Скрываешь по привычке свои метания. Многие наши проблемы тянутся из прошлого. Иногда нас тревожат пустяки с длинными корнями, - произнесла Тося. – Сразу, без раздумий, расскажи о каком-нибудь эпизоде из детства. Каждый из них оставляет след, который приводит к другим событиям. Этакие кочки на ровной дороге. Из детства в юность, потом в зрелость и… пошло-поехало. Итак…
Тосины психологические изыскания Дина воспринимала как игру. Она понимала, что её подруга озвучивает проблемы других людей исключительно потому, что ощущает созвучие с собственными проблемами, но почему-то открещивается от них. Хотя, может, потом, в час раздумий, приходит озарение? Дина вздохнула.
- Ну? Я жду, - сообщила Тося.
- Сквозь дымчатое облако пробивается рябиновый луч. Он пролегает цветной дорожкой по подоконнику и теряется за его пределами. Мне семь лет. Я задумалась. И вдруг слышу папин голос:
- Ты сделала, что я просил?
Я моргаю, тру лоб, не в силах вспомнить суть его просьбы, но уверенно сообщаю:
- Да.
- Умница! - восклицает отец. – Теперь добавь к сделанному ещё половину и покажи мне через час, - он смотрит на каминные часы, а я стараюсь не выдать панический ужас, который охватил меня, потому что не помню, что он просил.
Но страх уже поселился у меня внутри. Если бы он иначе построил фразу, я бы смогла понять, что за задание он мне дал. Я продолжаю стоять возле окна: вдруг спустится с крыши соседнего дома подсказка? Так что же он просил? И вдруг я вспоминаю: написать страницу текста возвышенного, откровенного, не циничного, яркого, проникновенно-трогательного, но не пошлого. Отец был филологом, и его дочь просто обязана была знать родной язык. Итак, прекрасное творение должно было родиться в течение часа. Нет, я должна была дописать уже созданный, якобы, текст, увеличив его объём на половину. И я написала полторы страницы текста о рябиновом луче, который приходил в гости к маленькой девочке, чтобы ей не было одиноко. А она смотрела в окно, словно на картину в галерее, где лучик раскрашивал серое пространство.
- Память избирательна. Ты пережила эмоциональное потрясение. Интересно было бы проследить следствие…
- Отец понял, что я его обманула, - перебила подругу Дина. - И чем больше он меня хвалил за трудолюбие, за честность, тем тяжелее мне становилось. Я не выдержала и сказала со слезами на глазах, что я врушка. А он молча обнял меня и поцеловал в щёку, а потом сказал, что это признание дорого стоит, это Поступок…
- А у меня жизнь, как стремление без цели, как грех без покаяния, как смех без причины, как арфа без струн, как песня без слов… Этот список можно продолжать и продолжать, но главное не в нём. Только не спрашивай в чём? Мы живём как слепые котята. Пытаемся скрыть, чем мы являемся на самом деле. Придумываем, какими мы должны быть, и стараемся втиснуть себя в этот образ. А настоящее рыдает, закованное где-то внутри. Собой боимся быть. И я из того же ряда. Другим советую искать путь к себе, а сама прячусь. Опоздала я, похоже, везде опоздала. Если б я могла исправить. Только не проявляй любопытство.
- Не буду.
- Совру, или скажу полуправду. Есть тайники у нас, в которые мы никого не впускаем, я не исключение. «Мы на неправде сошлись и расстались, и вот – на прощанье понял я нрав человека: его драгоценность – молчанье», - написал когда-то арабский поэт. Но молчание и умолчание – не одно и то же.  Знаешь, я, в отличие от тебя, так и не призналась, когда можно было. То стыдно, то страшно, то за давностью лет… а теперь уже поздно, отец в мире ином…
- Я достаточно начитанный человек, всё же среди книг сижу, могу быть интересным собеседником, могу рассуждать о многих вещах. Но кто я на самом деле, я понятия не имею. Пускаю пыль в глаза сыну, сотрудникам, читателям и друзьям. Знание и мудрость не одно и то же.  У одного прославленного персидского суфия по имени Байазид есть очень короткая притча. «Некто постучался в дверь, и Байазид крикнул: «Кого ищешь?» - Стучавшийся ответил: «Байазида». Байазид заметил: «Я тоже вот уже три десятка лет ищу Байазида и всё ещё безуспешно». Тосенька, ты же сама говорила, что существует иной мир, куда мы переходим после смерти. Так неужели ты думаешь, что твой отец не знает о твоих терзаниях?
- Ему, я думаю, нет дела до моей мышиной возни, до пустых тревог, сомнений и боли, потому что это его уже не касается, он там проходит свои уроки, как я здесь – свои.  Испытания даются, чтобы прозреть, понять и осознать что-то. Кто-то сказал, что «раскаиваться – это значит не забывать о своих грехах». А ещё не следует забывать, что «помыслы – суть зеркало, в котором отражаются твои добрые и дурные дела». Вот так-то.  Диночка, ты – чудо.
- Подожди, я знаю, ты этой фразой почти всегда заканчиваешь наше общение по телефону. Я давно хотела спросить, почему плохие люди с такой лёгкостью объединяются во всевозможные общества, а у хороших не получается?
- Моя бабушка говорила, что у дураков мысли сходятся. Кто-то утверждал, что «соединение честных людей» - иллюзия…
- В этом мире всё иллюзия. Ладно, вопрос снимается.
- Спасибо. Я не знаю, почему. Опять хотела выкрутиться, да ты не дала.
Они распрощались. Дина занялась домашними делами. За окном ветер срывал последние листья с деревьев, они кружились в жёлто-красно-оранжевом вальсе, опускались на землю, где постепенно ржавели и становились однородной массой. Дворники сгребали их в кучи, упаковывали в огромные полиэтиленовые мешки, которые бросали в кузов старого грузовика. И их дальнейшая судьба никого уже не интересовала.
В какой-то момент Дина подошла к окну, чтоб полюбоваться осенним танцем листвы, и чуть не вскрикнула: мало того, что время года изменилось, так ещё и пейзаж иной стал. Ещё несколько минут назад была осень в городе, где они с сыном живут уже  больше двадцати лет. А теперь, теперь… Дина прижалась лбом к холодному стеклу окна, которое почему-то тоже выглядело иначе. За окном текли ручьи среди огромных сосен, словно маленькие речки, втекающие в большую реку.
Неумолкаемый птичий хор, а может, спор, обсуждение текущих птичьих проблем почему-то вводили её в состояние медитации. Перед ней замелькали картины из детства: встречи, расставания, потери, ожидания. Она не оборачивалась, потому что откуда-то знала, что её комнаты за спиной уже нет.
Весеннее солнце, каркающие вороны, сосновый лес, среди которого расположилась воинская часть или, наоборот, вокруг зданий выросшие со временем деревья. Голубое небо и тоска по чему-то нездешнему, до боли, до слёз и непонимания, что со всем этим делать. Некое состояние, очень похожее на шок. Как, зачем оказалась она здесь, где уже была когда-то? Странная нить из прошлого, ощущение погружения в то, что когда-то уже происходило в её жизни.
Музыка природы продолжала свою странную мелодию. Произнесённые вслух слова, нарушили её звучание:
- Я есть или меня нет?
Дина прислушалась.
И ни единого звука в ответ. «Кино» стало немым. Да и кто мог ответить? Она ощутила состояние растерянности, невозможности сформулировать происходящее. Исчезла привычная опора, когда вдруг тело оказалось подвешенным в ином пространстве. И только страх перед тем, что будет неминуемо (потому что уже слышались шаги этого будущего за обшарпанной дверью офицерской гостиницы). Оно приближалось, ещё мгновение, и оно откроет дверь, вскрикнет удивлённо:
- Ты что здесь делаешь?  Как оказалась здесь?
А ты, онемев, будешь только молча созерцать это расплывчатое нечто, которое и формы-то ещё не имеет, но уже есть. И не сразу осознаешь, что вместо твёрдого грунта под ногами – зыбучие пески. Нельзя шевелиться, чтоб не исчезнуть под ними. И никого вокруг, кто бы протянул руку помощи, объяснил, встряхнул и сбросил наваждение. Приметы, лишённые смысла, символы, без намёка на расшифровку, новизна без опоры на здравый смысл, разрыв проводов на линии логики.
Дина очнулась и, набравшись храбрости, огляделась по сторонам. Мало того, что за окном происходило что-то невероятное, так ещё она оказалась в маленькой комнате, где, кроме двух кроватей, тумбочки, стола и шкафа, ничего не было. Нет, было воспоминание, что когда-то очень давно они с мужем приехали в воинскую часть, и их вначале поселили в офицерской гостинице, но это было лет двадцать пять назад. А сейчас… что она делает здесь? Она ощутила, как паника начинает расти.
«Всё объяснимо. Я сплю. Я же ни раз попадала во сне в старый дом, где все оказывались живы. К тому же с утра с сыном всё рассуждали о путешествиях во времени. Вот моё подсознание и подсунуло мне сновидение из прошлого».
Дина успокоилась, подошла к зеркалу, на неё смотрела молоденькая девушка. Такой она себя помнила только на старых фотографиях. Она поправила непослушную прядь волос. Вспомнила, что у них тогда не было ни посуды, ни постельного белья, ни денег, но было что-то, что ни за какие деньги не купишь. 
Федя, её сосед, приехал в отпуск к родителям, а обратно уехал с ней, молодой учительницей, работавшей в поселковой школе после окончания института. У судьбы свои законы и правила. Дина не собиралась уезжать, а тем более выходить замуж за офицера столь скоропалительно, без свадьбы, без белого платья, без месяца на размышление, чтоб заведующая ЗАГСа по просьбе офицера собственноручно выдала свидетельство о заключении брака, поставила печать в паспорте и объявила, что отныне они муж и жена. Ей чуть больше двадцати трёх, Феде – тридцать. То ли звёзды так сложились, то ли время пришло, то ли искра меж ними пролетела, зажгла в душах огоньки, заставила сиять глаза, а сердца биться в унисон.
Мать Дины украдкой вытирала слёзы, когда дочь собиралась в дорогу. Отец за пять лет до этого трагически погиб: сбила машина на переходе. Виновника происшествия так и не нашли. Федины родители знали Дину чуть ли не с рождения, но и предположить не могли, что она станет их невесткой. С решением сына согласились, но некая растерянность и не озвученное непонимание от столь торопливого шага остались.
Федя посоветовал Дине взять только самое необходимое, всё остальное, сказал он, купим. И вот: два чемодана личных вещей, обещание писать, а впереди – неизвестность. Но рядом был дорогой ей человек. Может, бесшабашность молодости стала защитой перед неустроенностью быта?
Пока они ехали на поезде к месту службы мужа в ту самую воинскую часть, что находилась в лесу, Федя рассказывал о природе, потому что вокруг на много километров не было гражданских поселений. На станции их встретили на уазике, довезли до места. И только тогда ей стало страшно: непривычная обстановка, ни знакомых, ни родных, ни друзей, ни работы. И паника, как жить, когда нет собственной крыши над головой?
Федя как-то смог договориться с командиром части, чтобы Дину тоже кормили в офицерской столовой, пока они не переедут в освободившуюся служебную квартиру.
Дверь в комнату распахнулась, прервав поток её воспоминаний. Она вздрогнула от неожиданности.
- Дина! – радостно воскликнул Фёдор.
«Это уже было. Какой подробный сон. Сейчас он сообщит, что договорился насчёт столовой, обнимет меня и закружит по комнате, заденет стул…»
Она подняла руки:
- Дай угадаю. Мы вместе будем питаться в офицерской столовой. Деньги за меня потом вычтут у тебя из зарплаты. Верно?
- Ты ведьма? – спросил он.
- Нет. Но это же сон, а на самом деле это уже всё было…
Федя подошёл к жене и потрогал её лоб.
- Ты заболела? Бред какой-то. Какой сон? Ты шутишь? Решила меня разыграть? Ты просто угадала. Я же пошёл к командиру, а по моему лицу ты всё поняла…
- И то, что мы через неделю переедем в освободившуюся квартиру, где сейчас ремонт?
- Это очевидно, - сказал он, подошёл к Дине, обнял её, хотел закружить.
- Осторожно, сейчас стул опрокинешь, - произнесла она, но было уже поздно: громоподобный стук возвестил о случившемся.
«Нет, бред какой-то, - она зажмурилась, больно себя ущипнула, открыла глаза - ничего не изменилось. – Так, я оказалась в прошлом с памятью и опытом из настоящего в собственном теле того времени».
Муж со страхом наблюдал за её гримасами, а потом прошептал:
- Дин, ты веришь в бред, что всё происходящее – сон? А про стул тебе тоже приснилось?
«Если я ему подтвержу сказанное ранее, он отправит меня в госпиталь, а оттуда, если буду настаивать на своём, в психушку, где залечат, и кем я оттуда выйду, кто знает»?
- Нет. Я предположила, и как ни странно угадала. Комната маленькая, стул посередине. Не мудрено просчитать, что мы его заденем.
Она решила дождаться ночи. Вдруг всё изменится, и она вернётся в своё время.
«А что происходит сейчас со мной там? Умерла? Нахожусь в коме? Нет, я просто уснула. Исходя из парадокса времени… Ну да, во сне может пройти много лет, а спишь ты несколько часов. Как только я в своём времени проснусь, я вернусь. Меня должно волновать другое, а именно: «Почему это произошло»? Надо поразмышлять. Может, мне надо что-то изменить? Что? До сих пор… даже стул грохнулся тогда, когда должен был это сделать. Возможно, то, что нельзя изменить, будет происходить вопреки всему. А если предположить, что есть что-то, что должно быть изменено? Что ж, не каждому предоставляется такая возможность. Я могу что-то сделать иначе? Скорее, ответ будет утвердительным, иначе, зачем весь этот цирк затевался? Вспоминай, что случилось тогда»?
- Федь, я так устала. И ещё… есть хочется…
- Завтрак уже закончился. Мы теперь только обедать пойдём с 13-30 до 14-00. Я зайду за тобой.
- А деньги у тебя есть? Может, я в магазин схожу, куплю чего-нибудь?
- У меня нет времени проводить экскурсию по городку. Работа. А деньги… вот, - он положил на стол несколько купюр. – Это всё, что у нас осталось. Получка через неделю.
- О! Да мы же с тобой богатенькие. Нам хватит здесь не только на продукты, но и на посуду…
- Зачем готовить, когда нас будут кормить?
- Но не всегда же.
- Когда переедем, тогда и купим. А впрочем, ты хозяйка, решай сама. Только я могу и после переезда есть в столовой или получать пайковые деньгами. Выгоднее питаться за государственный счёт. Так что…
- Я поняла.
Она вспомнила, что командир через неделю объявит, что столовая для холостяков. Женатые должны питаться дома, что их молодой семье и так пошли навстречу, пока они не переехали в квартиру, их кормили в офицерской столовой. Дина вздохнула, но ничего не сказала. Феде станут выдавать продукты на пайковые деньги. А уж что его жена с ними будет делать, это не забота командира.
- Я пошёл, - сказал Федя и обнял Дину.
Она положила руки ему на плечи, прижалась головой к его груди, услышала учащённое сердцебиение, закрыла глаза и вдруг поняла, что по-прежнему любит его. Рядом с ней стоял бывший муж, который её обнимал и любил, она это знала.
- Поцелуй меня, - вдруг попросила Дина.
- Котёнок, я же тогда не смогу от тебя оторваться, - шептал он, а губы уже касались её губ. – Боже, Динка, как же я тебя люблю. Сумасшедшая моя, взбалмошная и непредсказуемая. Чудо лесное, - он целовал её в глаза, шею и всё что-то говорил, говорил.
- Спасибо, Феденька. Спасибо, миленький. Я тоже тебя люблю, - вдруг вырвалось у неё.
Она вспомнила, что раньше, когда они были вместе, боялась произносить это вслух. Знала, что муж ждёт от неё этих слов, но молчала, как партизан. И вот, наконец, озвучила.
- Милая, родненькая. Ты у меня самая-самая. Но мне надо бежать. Прости…
- Беги, - улыбнулась она.
«Как же так случилось, что мы не вместе столько лет? Почему я не сказала ему тогда, что жду ребёнка? Почему позволила ему уйти? А как бы я удержала его, если он решил жить с другой женщиной?»
Дина помнила дорогу в магазин. А тогда она спрашивала у кого-то, как дойти до него. Серое здание, то же самое каменное крыльцо, с залатанными цементом выбоинами, выкрашенная в бордовый цвет дверь с прикрученной табличкой, извещавшей, что это магазин. Она вздохнула, потому что сейчас произойдёт встреча с теми людьми, которые прожили рядом с ней в течение нескольких лет.
- О! – воскликнула продавщица, - в нашем полку прибыло. Жена капитана посетила нас. А мы думали, что он вечным холостяком останется. Что ж, в тридцать лет люди делают серьёзный выбор. Пусть всё сложится у вас.
Дина вспомнила, как смутилась тогда, покраснела и пробормотала что-то невнятное. А сейчас она прямо посмотрела в глаза говорившей женщины и увидела в них понимание, словно с ней произошло то же самое. Одинокая покупательница, будущая соседка Дины, только что уложившая покупки в сумку, молча покинула помещение, и они остались одни с продавщицей.
- Спасибо. Здравствуйте. Меня зовут Дина, - произнесла девушка. – Вот решила зайти. Скучаете?
- Смотря по чему? По дому – да, по покупателям – не очень. Галя. У нас здесь сарафанное радио. За вами только собирались послать уазик, а уже почти весь городок был в курсе. У меня такое ощущение, что я тебя уже где-то видела, только не могу вспомнить, где именно.
«Не мудрено», - подумала Дина, а вслух произнесла: 
- У меня такое же ощущение.
- Вспомнила! – заявила Галя.
Дине от её радостного восклицания стало не по себе.
- Ты на мою двоюродную сестру похожа, - сообщила продавщица.
- Я только не знаю, радоваться мне или печалиться? У вас хорошие отношения?
- Прекрасные, - засмеялась Галя.
Дина вспомнила, что Галя жила на первом этаже в том же самом дворе из трёх двухэтажных  домов, куда они переехали в квартиру соседнего дома на втором этаже. Они тогда общались исключительно только в магазине по поводу покупок.
- Я здесь пока ничего и никого не знаю, - Дина хотела сказать, что сынишка Галины, который родится через семь месяцев, будет на неё похож, что она его назовёт Сашенькой в честь мужа, что она помирится с отцом, но вовремя закрыла рот. – Мне бутылку молока, две булочки, два бокала, и ещё пряников полкило.
Дина протянула деньги и удивлённо посмотрела на покупки: в результате она купила то же самое, что и тогда. Продавщица же по-своему истолковала её взгляд:
- Ну да, сумки у тебя нет.
Дина развела руками. Она вспомнила, что в кармане у неё была авоська, в которую тогда всё и сложила, а когда возвращалась, ей казалось, что все разглядывают её покупки.
- Сейчас, - вдруг произнесла Галя,  выбежала из-за прилавка и скрылась за соседней дверью, за которой (Дина это хорошо помнила) продавались промышленные товары. – Вот, - радостно сообщила она, вернувшись снова за прилавок. - У нас на днях была распродажа хозяйственных сумок, уценённых из-за небольшого брака. У этой чуть-чуть шов разошёлся. А так крепкая, небольшая, но вместительная и, главное, дешёвая, чуть дороже бутылки молока. И замок работает. А шов зашить можно. Иголки с нитками есть?
- Есть, - улыбнулась Дина. – Беру. Незапланированная покупка, приведёт ли к изменениям? И каким? – она увидела удивление на лице Галины и поспешила объяснить: – До получки неделя, а денег, кот наплакал. Боюсь выбиться из графика предполагаемых затрат.
- Так это ж мелочь. Ты приходи в конце месяца, у нас распродажа постельного белья будет и пледов, с фабрики должны привезти уценённые вещи. Брак небольшой, а дешевле вполовину. Я для тебя оставлю. Ты только на следующий день приходи, чтоб разговоров меньше было. Я тебе шепну при случае, потому что знаю, каково начинать с нуля. Ты приходи. С тобой так легко. Впервые такого открытого человека встречаю, с которым можно нормально разговаривать. А то дамы думают, раз за прилавком, да ещё жена прапорщика, то ты уже… ах, ну всех этих командирш, замшей, замполитш и всяких разных. А у меня высшее финансовое образование. Кто ж виноват, что здесь работать негде. Говорят, что ты учительница? Только у нас здесь всё уже укомплектовано в школе. Правда, скоро Кузнецовых переводят, а у майора жена в библиотеке работает. Может, успеешь договориться с командиром.
«Не успею, там уже на очереди моя будущая соперница. А я завхозом с сентября в школе работать буду и замещать заболевших учителей. И всё же в тот раз у меня этой информации не было. Но вряд ли это как-то повлияет на события», - подумала Дина.
- Спасибо. Галка, ты тоже настоящая.
Возвращалась она из магазина с другим настроением, не так как раньше, «сквозь строй» кумушек. Она в этот раз не предоставила им пищи для сплетен.
Дина выложила покупки на стол, села на стул и вдруг вспомнила, что после ужина в столовой муж решит её развеселить сегодня вечером.
- Хочешь себя поцелую в щёку? – вдруг спросил тогда Фёдор и чуть прищурил глаза.
Дина покрутила пальцем возле виска.
Он схватил бокал со стола, поцеловал его, а потом приложил к щеке и улыбнулся. Весь его вид просто вопил: «Получила!»
- Мне бы никогда в голову не пришло такое. А если б я не купила бокалы? – со смехом спросила тогда Дина.
- Я бы придумал что-нибудь другое, - спокойно сообщил Фёдор и смешно сморщил курносый нос, отчего веснушки просто засияли на его лице.
«Нам было так весело, так хорошо», - подумала она, встала и подошла к окну.
Она закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. Раздался телефонный звонок. Дина вздрогнула и подумала, что в гостиничном номере нет телефона. Но он настойчиво звонил. Она открыла глаза и огляделась: за окном вновь хозяйничала осень. Начался нудный, затяжной моросящий дождь, наводящий тоску, и падающая листва угрюмо кружилась, словно убегая от дождевых брызг, а одинокие прохожие раскрыли зонты.
«А Костик зонт не взял», - мелькнула мысль.
Дина оглядела большую комнату, ничего не изменилось, только веник валялся возле её ног, потому что она не закончила уборку. Телефон не собирался умолкать. Его требовательность не раздражала, скорее, побуждала к действию. Пришлось снять трубку.
- Что случилось? – кричала Тося.
- Какое сегодня число? И который час?
Потом она вспомнила, что с утра было воскресенье, что с завтрашнего дня она в отпуске, что на работу в библиотеку ей не надо было идти, и немного успокоилась. И всё же остался вопрос, как долго она отсутствовала.
- Ты меня пугаешь, - произнесла Тося. - Я тебе всего пять минут назад звонила, а потом вдруг ощутила некую панику. Мне показалось, что что-то происходит из ряда вон выходящее, ну я и решила без всякого повода снова позвонить тебе, потому что так ничего и не придумала.
- Значит, не больше минуты?
- Я же сказала, что перезваниваю тебе через пять минут, а не через минуту.
- Да-да. Произошло нечто, - подтвердила Дина. – Приезжай, это не телефонный разговор.
-  Держись. Уже еду, - как-то сразу согласилась Тося. - Через полчаса буду.
Дина решила принять душ до приезда подруги. Телу стало легче, но напряжение не ушло. Она вышла из ванной и вдруг ощутила одиночество, как звучавшую из небытия народную песню, тоскливую, разрывающую на части душу, пытающуюся выправить искажение, складывающую мозаику по собственной схеме, не известной ей, но в которой ощущалась надежда на пробуждение в новом качестве. Это было одиночество исцеляющее и очищающее. Она вдруг облегчённо вздохнула и подумала:
«Скорая помощь в лице моей подруги сейчас подъедет, - Дина села на диван, обхватив голову руками. – Чтобы выдержать произошедшее, нужна устойчивая психика», -  она слегка прикрыла глаза и вздрогнула от прозвучавшего рядом Фединого голоса:
- Соня-просоня, решила подремать на диване? Я уже с работы вернулся. Мы же договаривались пойти погулять. Прекрасный летний вечер.
- Какой? Опять? – спросила Дина и подумала: «А, может, это галлюцинации? Или  паранойя? Нет. Я, действительно, оказываюсь в прошлом. Но как? Как это происходит? И, главное, зачем?  Цирк какой-то. Идиотизм ситуации, похоже, перестаёт меня смущать».
- Прекрасный. Плохо слышишь? И почему опять? - спросил Фёдор. – Вчера дождь моросил с утра. Ладно.  Тебе отводится семь минут на переодевание.
В памяти Дины всплыл этот летний вечер. Они уже три года живут вместе с Фёдором.
«Год назад он получил очередное звание. Теперь он майор. А муж Риты уже капитан». 
Дина быстро переоделась.
- Готова? – Федя заглянул в комнату. – Красивое платье. А ну-ка повернись. Будем вводить новую традицию: вечерние прогулки перед выходными.
Они вышли из подъезда, на лавочке и в беседке сидели женщины, а дети бегали по детской площадке. Они прошли мимо них под пристальными взглядами. Дина знала, что они не упустят возможности обсудить её новое платье. В этот раз её не волновали их пересуды. Она знала, что произойдёт дальше.
«Может, уйти подальше от дома»? – подумала она.
- Пойдём к озеру, - предложила Дина.
- Там сейчас народу, как в муравейнике муравьёв. Вон по той тропинке мы можем выйти на лесную поляну. Там сейчас всё в цвету.
«Ну да, я нарву букет ромашек, а он предложит зайти домой,  поставить цветы в воду, чтоб не завяли, и именно тогда…»
- Как скажешь, - вдруг согласилась она. – Там красиво.
  - Очень, - обрадовался Фёдор.
Дине со временем доложили, что именно там, ещё до свадьбы, он встречался с женой лейтенанта. Потом они расстались. И вот сегодня должна произойти его встреча с трёхлетней девчушкой, дочкой той самой Риты. С утра он был в библиотеке, где Рита работает. Именно там она умудрилась ему сообщить о том, что Катенька – его дочь. Так ли это на самом деле, трудно сказать.
Фёдор задумчиво смотрел куда-то вперёд. Дина не стала донимать его расспросами, как в прошлый раз. Она просто шла рядом. Поляна почему-то поразила в этот раз Дину гораздо больше, чем много лет назад. Может, со временем изменилось восприятие? Она не кинулась рвать цветы, она обняла Фёдора и тихо произнесла:
- Запомни этот вечер и то, что я скажу тебе. Не важно, что с нами случится зимой следующего года, где будешь ты, где буду я. Важно, что я тебя любила, люблю, буду любить вопреки всему. Судьба может распорядиться по-своему. Жаль. Я что-то проглядела, не успела сделать, сохранить то, что нас соединило. Я не буду рвать сегодня цветы…
- Тогда я нарву тебе букет, - улыбнулся Федя и поцеловал жену. – Твой монолог больше на зловещее предупреждение смахивает, хотя ты и признаёшься в любви. Ты сегодня сама на себя не похожа.
Она промолчала. Возникло ощущение, что кто-то наблюдает за ними, кто-то прячется за деревом.
«Нет. Это просто издержки, связанные с перемещением. Итак. Избежать встречи не удастся. Да и какая разница: сегодня или чуть позже, это всё равно произойдёт», - подумала Дина и огляделась.
Ей показалось, что среди деревьев мелькнула тень, и послышался хруст сухих веток. А потом вновь наступившая тишина, словно обволакивала дремлющий лес, туманно-голубое небо над ним и поляну, усеянную ромашками. Воздух, наполненный ароматами разнотравья и цветов, слегка кружил голову.  Фёдор, наконец, собрал букет из полевых цветов и  вручил Дине, сообщив, что надо поставить его в воду.
- Что ж, - сказала Дина. – От судьбы убежать не удастся. Спрятаться, отсидеться – тоже. Значит, раскроем объятья. Окончание прогулки…
- Чего ты мелешь? Сейчас поставим букет и ещё погуляем. Погода сегодня шепчет.
- Жаль, слов никак не могу разобрать, - вдруг рассмеялась Дина. – Может, озвучишь, что она тебе сказала по секрету?
- Я что тебе, переводчик?
- Ты мой супруг, любящий и нежный…
Они подходили к дому. Дина уже видела Риту, которая вывела дочку, попросила соседку присмотреть за ней, а сама побежала в магазин, чтоб успеть до закрытия. Видел ли всё это Фёдор, она не знала. В первый раз она вообще ничего не видела, наслаждалась ароматом ромашек. Фёдор встречал Риту с ребёнком достаточно часто, поэтому знал, чья девочка застыла с лопаткой в руках возле беседки. Он сел на корточки возле неё и спросил, как её зовут.
- Катя, - произнесла девочка.
Фёдор погладил её по беленьким кудряшкам. Дина увидела, как у её мужа затряслись руки. Он обнял девочку, потом поднял на руки, слегка подкинул в воздух. За ним напряжённо наблюдали женщины, сидящие в беседке.
- Посмотри, какие у меня ромашки, - вдруг улыбнулась Дина.
«Главное, не устраивать сцен, не злиться, ничего не высказывать, не обвинять, ребёнок не виноват».
- Какая красавица, как на маму похожа. Держи, - Дина протянула Катеньке ромашку. – Мне надо букет поставить в воду, чтоб цветочки не завяли, а ты поиграй немного с дядей. Феденька, покатай ребёнка на каруселях, пока её мама не вернётся из магазина, - Дина повернулась к Ритиной соседке и спросила: - Ничего если Фёдор Михайлович присмотрит за Катенькой?
- Конечно, у меня своих двое. За ними только глаз да глаз.
- Вот и ладненько, - улыбнулась Дина и побежала к подъезду.
Из окна дома она видела, как вернулась Рита, как она разговаривала о чём-то с Федей, как он передал ей дочку. Дина сделала глубокий вдох и открыла дверь: надо было исправлять то, что ещё можно было исправить. Или нельзя? Она не помнила, как спустилась по лестнице, как вышла из подъезда. Почему-то солнце словно ослепило её на мгновение. Дина замерла в нерешительности. А потом улыбнулась, прошла с гордо поднятой головой мимо женщин, подошла к Федору, взяла его под руку, поздоровалась с Ритой, погладила её дочку по белокурым кудряшкам и произнесла:
- Посадите Катеньку в коляску, пойдём все вместе гулять. А можно и без коляски, Федя на руках понесёт Катюшу. Соглашайтесь.
Рита не ожидала такого предложения от жены Фёдора. Она переводила взгляд с  Дины на её мужа и вдруг сказала, что ей надо идти домой, готовить ужин для мужа.
- Ну, тогда погуляем в другой раз. Моё предложение остаётся в силе, - сказала Дина.
«Кажется, мне удалось избежать скандала», - подумала она.
Они попрощались, девочка подняла высоко над головой ромашку, подаренную  Диной, и стала размахивать цветком, как флажком на демонстрации, а потом  застеснялась и спряталась за спину матери.
- Пойдём, - сказала Дина. – Не смущай ребёнка. Может, и нам пора подумать о малыше?
Она увидела, как нахмурился муж, и только тогда поняла, что допустила оплошность. Не надо было сегодня вообще говорить о детях. Ей показалось, что молчание длится слишком долго. И чем дольше оно продолжалось, тем отстранённей становился Фёдор. Какие мысли гуляли в его голове?
- Посиди на скамейке, я сигареты оставил у себя в кабинете, - вдруг сказал Фёдор.
Дина послушно села, чуть прикрыв глаза, и услышала звонок. Он настойчиво пытался её вернуть к реальности.
«Кто может звонить на улице»? – промелькнула мысль.
- Это же Тося. Как она оказалась здесь? – прошептала Дина и открыла глаза.
Она сидела на диване в своей комнате, а звонок повторял и повторял монотонную трель.
- Иду! – крикнула Дина и пошла к входной двери.   
- Ты уснула?
- Если бы это случилось, я бы ликовала сейчас.
Тося стала вынимать какие-то пакеты из сумки и складывать на кухонный стол. Потом отправилась мыть руки в ванную, после чего заявила:
- Жду объяснений.
- Я не знаю, как объяснить то, что со мной случилось сегодня, - и Дина подробно рассказала Тосе о странных «путешествиях» в собственное прошлое.
Тося некоторое время молчала, будто ждала продолжения, а потом произнесла:
- Это не паранойя, не галлюцинации. Диагноз: здорова.
- Спасибо.
- У меня есть некая версия, но я должна подумать. Я пойду приготовлю нам обед…
- Зачем? У нас есть еда.
- Мне лучше думается, когда руки заняты, да и не выбрасывать же то, что я купила. Салатик сделаю, курочку пожарю, сыр, колбасу и сырокопчёную рыбку в холодильник запихну. Там ещё пирожные нам к чаю.
- А мне что делать? – спросила Дина.
- Веник подними, пыль сотри с мебели, книгу почитай, а лучше тоже напряги свои извилины – вдруг осенит или причина откроется? Ситуация всё же твоя.
- Тось, я теперь так и буду по замкнутому кругу бегать: туда-сюда.
- Возможно. Пока не разорвём этот пресловутый замкнутый круг.
- Мне страшно, - вдруг прошептала Дина.
- Ты не живёшь там день за днём, не спишь со своим бывшим мужем, ты попадаешь на какое-то время в ситуации, которые, похоже, ярче всего у тебя отпечатались в памяти. Ладно, не дрейфь, найдём выход. Ты уже не одна. Буду думать, - сказала Тося и отправилась на кухню.
А Дина подошла к книжному шкафу, задумалась, какую бы выбрать книгу и вновь оказалась в старой квартире в военном городке. За окном – зима. Ей показалось, что тень большой птицы пронеслась по комнате. Она зажмурилась на мгновение, а когда открыла глаза, полуденное солнце всё также безмятежно заглядывало в комнату. И его световые дорожки тянулись к креслу, на котором она сидела. На полу валялась недочитанная книга.
«Какой сегодня день? – подумала она. – Неужели та зловещая пятница, когда всё произошло?»
Она подбежала к письменному столу, над которым висел отрывной календарь.
- Боже, неужели я должна пережить всё это ещё раз? Не надо думать, не надо думать, - повторяла она, - надо действовать. Но что я должна сделать, чтобы разорвать замкнутый круг, в котором оказалась? Я устала, - пожаловалась своему отражению в зеркале Дина.
Она посмотрела на часы. И вдруг пришло решение: надо поговорить с Ритой. Дина не знала, сложится ли этот разговор или нет, изменит ли он что-то или всё равно всё пойдёт по прописанному ранее сценарию? Может, хоть агрессии будет меньше? Скандалы доводили её до отчаяния. Все её попытки проваливались в пустоту. Раздражение мужа со временем только росло. И что делать, она не знала.
Надо было найти повод для встречи с Ритой.
«Она ещё на работе. В конце концов, я могу взять в библиотеке что-нибудь почитать. Это повод. Успеть бы. Лишь бы она не ушла раньше».
- Надо попробовать, надо попробовать, - твердила она, словно молитву.
У неё не было злости, не было ревности. Видно, всё уже перегорело за давностью лет. Она просто не хотела, чтобы взрослые люди решали проблему с помощью кулаков. Неужели не может существовать мирного решения вопроса?
Дина быстро оделась и выбежала из дома в величие белого безмолвия. Только снег хрустел под ногами, нарушая тишину. Она не обращала внимания на великолепие заснеженных сосен. Мелькнула мысль, что ближе к вечеру погода резко изменится.   
В библиотеке горел свет. Одиноко сидящая за столом красавица читала книгу. Посетителей не было. Дина увидела удивление и растерянность на её лице. И вдруг решимость, с которой она намеревалась бросить обвинения в лицо соперницы, испарилась.
«А по какому праву я буду требовать от неё не встречаться с человеком, которого она любит, от которого у неё ребёнок? Она замужем. Ну и что? Говорили, что он поколачивает её периодически».
Дина продолжала молчать.
- Здравствуйте, - тихо произнесла Рита.
- Не ходи сегодня на свидание к Феде, - вдруг прошептала Дина. – Твой муж из командировки на два дня раньше вернётся.
Она хотела рассказать, что произойдёт, но не смогла больше произнести ни слова.
- Похоже, мне придётся оказаться в твоей шкуре, - прошептала Дина, не объясняя, что она имеет в виду, без всякой надежды на то, что её услышат, - она открыла дверь и выбежала на улицу, где только что начавшаяся вьюга, заунывно воющая на все лады, наводила тоску.
Дина подумала, что уговорить Фёдора не ходить сегодня в баню не удастся. Он последнее время слишком бурно реагировал на её просьбы. Из бани он всё чаще возвращался почти под утро. А муж Риты заступал в это время обычно то в наряд, то  отправлялся куда-то с проверкой, не без помощи Фёдора, как подозревала Дина.
Гасить раздражение мужа Дине не удавалось. И чем больше она смиренно молчала в ответ на его придирки, громогласные тирады, чтобы избежать скандала, тем больше он начинал бушевать, словно пытался не слышать призывы собственной совести, а потом хлопал дверью и уходил.
«Боже! Как вообще последние полгода я всё это терпела? Но бывали и радостные дни, когда прежний Федя возникал, словно из тумана, и тогда мир воцарялся в семье».
Дина вернулась домой, разделась и подумала, что, может, у Риты хватит ума не бежать сегодня к Феде после того, как уложит спать дочку? Она вздохнула, закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Динка! – услышала она голос Тоси. – Что случилось? – подруга стояла возле неё. -Ты чего орёшь? Нельзя на минуту оставить, чтоб ты чего-нибудь не выкинула вновь. Ну, и что на этот раз?
Дина вытерла слёзы.
- Я опять попала в прошлое.
- И что? Это уже не новость. Дорога проторена. Для тебя это уже привычный маршрут. Туда-сюда. Рассказывай. Рыданья при свидетелях – это что-то новенькое в твоём репертуаре.
  - Я попала в тот день, когда муж Риты застал её с моим мужем. Ты знаешь эту историю с мордобоем, с последствиями, когда их перевели в другую часть, чтоб замять инцидент, а нас с Федей срочно отправили в отпуск, чтоб определились, как жить дальше, чтоб помирились. Короче, чтоб решили проблему. Ну, мы приехали к родителям и на следующий день развелись там же, где брак регистрировали. Поставили штамп в паспорт, выдали свидетельство о расторжении брака. Я тогда уже знала, что беременна, но промолчала. Тогда обида мною правила. Если бы я сейчас там оказалась, я бы снова пошла на развод, но с пониманием иным. Если я любила, то должна была сделать так, чтоб любимый человек был счастлив. Ему плохо было рядом со мной. Все его мысли были о другой женщине и о родной дочке. Он пытался ломать себя, но ничего не получалось. Может, и причины столь торопливого решения жениться были иные, нежели я себе представляла. Я до сих пор жалею, что нам не удалось откровенно поговорить перед разводом. Если бы мне представился случай… Только я оказалась там до этих событий, я предупредила Риту, что её муж вернётся раньше из командировки…
Дина подробно рассказала о последнем путешествии, а потом опять стала вспоминать о давно случившихся событиях. Тося слушала подробности из истории жизни подруги, и словно пронзала пространство взглядом, пытаясь нащупать брешь.
- После развода Федя поехал к Рите и вскоре вернулся вместе с ней и дочкой к родителям. Через месяц она развелась с мужем, что было дальше, я не знаю. Мы с мамой обменяли дом на двухкомнатную квартиру в другом городе. Я устроилась работать в районную библиотеку. Я хотела сказать Феде, что у нас будет ребёнок, но не сказала. А сегодня Рите собиралась крикнуть в лицо, чтоб она оставила нас в покое, не разбивала нашу семью, что у нас с Федей будет малыш, и тоже промолчала. Тося, я с ужасом думаю, как я после отпуска приду на работу, и снова буду проваливаться в прошлое. Я устала. Минута ступора в настоящем, может, не так страшна, может, даже на это никто не обратит внимания, но… Ты представляешь, каково мне?
- Стоп! Я, я, я… Всё о себе любимой. Ты совершила самую большую, непростительную ошибку, ты решила за них: быть ли отцу в жизни твоего сына, быть ли сыну в жизни отца. Ты лишила их общения…
- Я была обижена. Признаю, что была не права. Моя мать перед смертью пять лет назад просила написать родителям Феди о внуке. Я отказалась. Где живёт Федя со своей семьёй, я не знала, а адрес его родителей мне был известен.
- Диночка, ты готова рассказать Костику об отце? Знаешь, не ты одна скрыла от Фёдора правду. Его родители тоже промолчали…
- О чём ты говоришь?
- Твоя мать, как я вижу, написала им о внуке, но они сочли за благо промолчать. Во-первых, не поверили, а во-вторых, не хотели вносить раздор в жизнь сына. Тебе надо простить Фёдора и отпустить. У него своя жизнь. Если ты ему желаешь добра, оставь его в покое. Пока ты его мысленно держишь рядом с собой, в твоей жизни не появляется человек, который должен прийти по судьбе. А он есть… он на подходе… я его вижу.
- Я сама пришла к этому. А сегодняшние путешествия словно освободили меня от чего-то. У меня странное чувство, что что-то изменилось, поэтому и произошло со мной то, что произошло…
- Да. Фёдор нашёл письмо твоей матери. А сегодня… сегодня твой Костик получит от него письмо.
- И?
- Замкнутый круг разорван, - произнесла Тося и обернулась. – А вот и твой сын. Мы не слышали, как ты вошёл. И давно ты…
- Только что. О каком замкнутом круге речь?
- Я…
- Всё разрешилось… только что, - сказала Тося. – Вы тут пообщайтесь, а я на кухню. У меня дела…
- Ты не промок? – спросила Дина.
- Нет. Мы удрали с лекции. Это было наше обоюдное решение.  Веру проводил, дождь переждал у неё за чашкой чая. Нас её мама плюшками побаловала. И ещё…
- Письмо?
- Да. Тётя Тося просветила? И о его содержании тоже? – спросил Костя.
Дина кивнула.
- Отец предлагает встретиться. Извиняется за своих родителей. Вроде, как не ведали, что творили. Я на них не в обиде. Глупо обижаться. Себе дороже. Есть уже свершившийся факт наших судеб.
- У тебя сестра…
- Не только. Ещё и брат. Я бы не хотел причинить тебе боль ненароком, потому что дороже тебя у меня никого нет. Ма, я люблю тебя, очень-очень. Ты самая-самая…
- Знаю. Это взаимно. И ещё. Хочу вернуться к нашему разговору с утра.
- Зачем?
- Потому что теперь могу ответить на твой вопрос. Путешествие в прошлое возможно. Думаю, существуют разные способы…
- И как оно?
- По-разному, милый. Но нервы надо иметь крепкие. Правда, мой опыт иного порядка, - произнесла она.
- Знаю.
Она посмотрела в глаза сына и прошептала:
- Там, в лесу… ты… нет… не может быть. Ты видел меня и отца на поляне? Ты тогда ещё не родился, значит, ты оказался там в собственном теле. Ты узнал меня. Наверное, не случайно вчера мы рассматривали фотографии из нашего семейного архива. Там есть фотография, на которой я в том же самом платье. Мне показалось, что кто-то прячется за деревом. Значит, это не было  подозрительностью шизофреника. Ты  оказался там до того, как мы пришли. А сегодня ты получил письмо от отца. Твой вопрос за завтраком был не случайным. Тебе было не до моих нравоучений, ты хотел знать… а я…
- Вижу, что разобрались, - произнесла Тося. – И про чудо, и…
- Про то, что мы объяснить не в силах, - произнёс Костя, обнял мать и её подругу и вдруг продекламировал, всплывшие откуда-то из глубин памяти стихотворные строчки Омара Хайяма:
«Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно, -
Вот последняя правда, открытая мной».
- Да, - произнесла Тося, - в тему. И возразить невозможно.
- А я подумала, написала бы моя мать письмо, если бы не сегодняшние события? Не странно ли, что я жила столько лет, не подозревая об этом. А может, моё попадание в прошлое изменило что-то? Может, поэтому я ничего и не знала о письме? И состоялась бы встреча моего сына с отцом, если бы я не поняла, что… Как всё переплетено и запутано…
- Мы ещё не встретились с отцом, - напомнил Костя. – Пока что он просто написал.
- Тосенька, а замкнутый круг не так прост. Я попадаю в прошлое, как и мой сын, практически не вмешиваясь в происходящее. Ну, может, происходили какие-то мелочи, которые не затрагивали основных событий, кроме моего последнего порыва. Я хотела, чтобы они избежали позора. Но, скорее, события не изменились. Она всё равно пришла на встречу. А мою выходку не восприняла всерьёз или не могла отменить встречу. Даже чтобы предупредить Федю, ей всё равно пришлось бежать к нему, иначе бы он пришёл к ней. Ладно, это домыслы. А факты моей жизни таковы, какими я их помню, знаю. - Дина вздохнула. - Во всяком случае, до сегодняшнего дня я была уверена, что никакого письма моя мать не писала раньше. А теперь выясняется…
- Мам, ты о чём?
- О жизни, дорогой, о жизни, - вмешалась Тося. - Костик, она потом всё расскажет тебе. А ты, Диночка, оставь, не копайся в том, что мы не в состоянии объяснить. Если бы мы знали механизмы чудес или почему они свершаются, это уже не было бы чудом. Мы часто стараемся заглянуть вперёд, планировать всё, что поддаётся планированию, пытаемся избежать случайностей, забывая, что у судьбы свои дороги, и ведут они часто к иным целям, нежели мы предполагали.
 
- Всё, что сегодня случилось, кажется призрачным, иллюзорным, уходящим далеко за горизонт, - произнесла Дина. – Ты права, Тосенька. Эта тайна, похоже, так и останется для нас тайной.
- А новая нераскрытая тайна, возможно, уже ждёт нас за следующим поворотом, - произнёс серьёзно Костя, а потом улыбнулся, увидев страх на лицах женщин.
- Не надо! – воскликнули подруги в один голос.
- А как же неведомые дороги судьбы? – поинтересовался Костя. – Кто-то нам о приятии происходящего лекцию читал, а теперь вдруг роптать начал? И потом внимательней надо быть, я сказал: «Возможно», - он вздохнул и отвернулся. - Ускользающий мираж, - вдруг прошептал Костя.
- Ты о чём? – спросила испуганно Тося.
- В переносном смысле можете толковать, кому как нравится. А вообще-то я о погоде, - сказал он и подошёл к окну, за которым сквозь завесу моросящего дождя, словно пишущего на стекле знаки ударения, пляшущие тени деревьев бросались разноцветной листвой, превращая привычную картину улицы в ирреальный пейзаж.


Апрель 2016 год