Out In Side Адриан 3

Первый раз мы встретились на углу Фойнверка и Шнейнбельского переулка довольно давно.
Я тогда приехал сюда из училища на каникулы, где-то на втором- третьем году обучения и ломал голову, чем заняться. Города почти не знал, так что от нечего делать пошел слоняться по улицам.
Далеко не ушел.
Мое внимание привлек коренастый плотненький молодой парень, подозрительно околачивающийся на нашей улице ближе к Фойнверку. Он терся у какого-то подъезда с грязной старой вывеской, которую невозможно было прочитать. Естественно, мне со скуки очень сильно не понравилось, что здесь, рядом с моим домом, околачивается нечто подобное и не известно, с какими намереньями. Тогда дома была еще и Луиза… а я питал к ней огромную слабость.
Решил погеройствовать. А тем более не понравилось, когда этот парень, увидев меня, спешно пошел прочь.
Мне не хотелось упускать такой случай почувствовать себя в гуще событий. Так что я пошел следом за ним. Бедняга сильно нервничал, оборачивался, пыхтел. Когда мы вышли на бульвар, он попытался припустить и раствориться в толпе, свернув к рынку, но что-то у меня было явно скучающее героическое настроение, так что я нырнул за ним и, поймав того за воротник, был неожиданно удивлен. Он повернулся ко мне и почти повелительным уставшим тоном произнес что-то вроде «Нам надо поговорить.».
…ситуация оказалась еще абсурднее, чем мне виделась.
Видите-ли… Эллисон Гернфрид. Сводная сестра Берта, на полгода его старше.
Я уныло сполз с кровати и, неловко обернувшись, глянул в окно. В голове гудело, что снилось- не помню, как ночь провел- не помню… что перед этим делал- тем более… То, что давало полет фантазии- так это то, что я заснул в чистой одежде, которую вчера к Берту не надевал. При том, я был в моей любимой рубашке.
Поплелся в ванную… кстати, я был чистый… как в душ лазил- тоже не помню.
И да: вчера обходился без алкоголя.
Так вот… Эллисон Гернфрид. Джей.
«Джей»- значит сойка на одном из наречий здесь. Когда Элли была маленькой, она ухитрилась тут потеряться и ее искали целых два дня. Кто ж знал, что она забрела за пять километров от города и спокойно сидит у лесника, слушает его сказки.
Очень милая девушка. И мой новый знакомый, которого я непонятно за чем отловил, это тоже оценил.
Сколько же часов я спал?..
Делая отжимания, лениво выполняя обычный комплекс, к которому был приучен еще со времен училища, я удивлялся тому, на сколько крепкий мне достался организм.
Конечно, потом пришлось еще раз лезть в душ. Иногда, честно говоря, я сам поражаюсь своей недальновидности и бесполезности такого занятия как мытье перед пробежкой…
Я однозначно не выспался.
Оставалось это только признать.
Одевался не спеша, обдумывая некоторую непривычную легкость в теле и то, чем же она вызвана если не голодом и недосыпом. Хотя, о каком недосыпе речь? Нормально сплю, нормально питаюсь, физические и умственные нагрузки… в общем- полностью продуманный образ жизни с заботой о тушке.
Я спустился на первый этаж. Все как обычно спят. Сунул мелочь из коробки на одной из полок со всякой всячиной в прихожей, глянул на себя в зеркало- ну что? Это я. Вот уже с полгода.
Отросшие каштановые волосы, зеленовато-серые глаза, смуглая кожа- загар еще не сошел. Ну… телосложение, как вы понимаете- ничего. Ростом мелковат, правда. Но это не делает меня «бочонком» или «крепышом». Просто хорошо сложенный парень среднего роста. …и волосы отросли так, что их ни в хвост на скорую руку не завяжешь и в глаза лезут. За уши вот последнее время получается челку убрать. Жутко смотрится, должно быть. Хотя, Джей говорит, мне все идет.
Простая городская одежда обычного средненького обывателя удобно сидела. Конечно, она не совсем «простая»- на рынке я ее не покупал.
Стоило мне только выйти на крыльцо и вдохнуть полной грудью приятный прохладный и теплый воздух, как взгляд тут же уцепился за фигуру, стоявшую прислонившись к дереву по ту сторону забора.
-Здорово,- буднично и приветливо бросил Генри.- К Джей?
Я ухмыльнулся в ответ и, подойдя, оперся о низенький крепкий забор.
-Я голодный как черт. Так что сначала захватим что-нибудь.
-С удовольствием поддерживаю,- и он бросил на землю то, что осталось от огрызка яблока.
Мне было лень бегать… собственно, после душа желание пропало окончательно. Все равно совесть загрызет и побегаю вечером. От этого никуда просто так не деться. Мне еще в Ройнвилл возвращаться… а то и в Анкер придется…
Фойнверский бульвар уже не пустовал. Снуют туда-сюда, расходятся на работу, спешат в местные контроки по каким-то своим делам. Весь периметр Фойнверка- сплошные бумажные заведения- то вам бюро поставок, то адвокатская контора, вон там почта, вот в рядок стоят представительства предприятий, гостиница вон- лучшая в городе, видно ратушу, на нашем углу Фойнверка начинается зона, отведенная казармам патрулей и главному зданию городской полиции.
Мы быстро прикупили всякой всячины и, жуя, свернули в одну из улиц. Тут относительно недалеко.
Дом Гернфридов стоит в стороне от набережной, там, где кварталы ухоженные и тихие. Гнездышко аристократических семей, частенько здесь бывающих. Моя семья здесь бывает редко… теперь. Я-то приезжаю почаще. В любом случае покупать дом в том районе для того чтобы пожить всем вместе в нем раз в три-четыре года… нецелесообразно. А с меня хватит двухэтажки в центре. И да… у Гернфридов благосостояние все же более ярко выражено.
В этом году я приехал с родителями.
Мы свернули с главной улицы и шли по дворам. Обычно Джей выходила к нам на встречу, так что мы не особо задумывались, подходя все ближе и ближе к их дому. Последнее время ей, видимо, хорошо спалось, и выходила она поздно. Частенько (как и в этот раз) мы заставали ее на пороге.
-Привет,- бордо негромко поздоровался я, глядя на ее умиротворенно-приветливую улыбку. Она все еще была сонной.
Генри чинно прошествовал мимо и сгреб ее в охапку. Свидетелем этой сцены я становился каждый вторник. К счастью, эта парочка выделялась тем, что оказалась способна видеть кого-либо, кто в нее не входил.
Более того- и Генри и Джей сохраняли индивидуальность, не поддаваясь умиляющему настроению.
Генри знал, что Джей, наверняка, никогда не будет его женой. Собственно, сама Джей тоже подходила с их отношениям с довольно здравой позиции и встречались они не ради того, чтоб с кем-то встречаться (ведь с кем-то из своего общественного слоя было бы намного удобнее), не по тому, что это так по-книжному выглядит: влюбленные разных социальных статусов пытаются что-то с этим сделать. Наверное, основной причиной было именно как раз эта способность совмещения спокойствия, влюбленности и дружеского духа.
Не о том я что-то.
Зачем мы сюда пришли?
За тем чтобы отойти метров на 600, сесть на скамейку в парке и есть то, что мы притащили. Говорить о своем.
Если так оценивать мой круг общения, то, пожалуй, Генри и Джей- самые близкие люди из сверстников.
…я замер, с интересом глядя в окно второго этажа правее от второго «непарадного крыльца», ближе к торцу дома. …мне улыбался Адриан.
Один раз, неделю назад я его встретил когда мы провожали Джей домой. Генри он не видел. По крайней мере, я так думал. Теперь он видел все.
Этому стоило уделить внимание- никто из Гернфридов не знал о Генри.
И… если бы я мог быть уверен хоть в чем-нибудь, связанном с Адрианом… я бы стал думать, что в связи с этим предпринять. А так- ничего. Только разве что намек при встрече «не говори об этом, за того парня я могу поручиться».
Мы спокойно вышли в парк.
Я сидел на скамеечке, слушал рассказы Генри, смех Джей… смотрел на ее темно-русые пепельного оттенка вьющиеся волосы, искрящиеся в свете встававшего солнца, на спокойный блеск зеленовато-голубых глаз… красивая девушка. Я негласно одобрял выбор Генри.
Птицы тихо что-то друг другу выкрикивали, перемешивая возгласы с шумом листвы… ветер гладил руки, нежно ерошил волосы, забирался прохладной тенью под одежду… солнце нагрело пятно света на коленке, скакало туда-сюда между листьев…
В этом его свете можно было поверить, что вокруг темно, непроницаемо… или непроницаемо светло… Темнота, которую можно было представить не была «пустотой», а была «чем-то»… чем-то… кем-то…
Слова вертелись на языке… ритмичные слова… образы… из них, наверное, можно было составить стих. Какой?.. Я озадачился этой идеей, вглядываясь, прислушиваясь к пляске возникавших в воспоминаниях и мыслях, рассуждениях образов.
Я загадочно-ехидно улыбнулся самому себе, постукивая подушечками пальцев по руке и кивая головой, как будто одобряя свои идеи… Темнота вокруг… эта маленькая уютная картинка, где птицы тихо вскрикивали, перемешивая голоса с шумом ветра… солнечный свет, пятнами бегавший вокруг…
Перед моими глазами вставали горящие свечи, бегавшие бликами по темной комнате, недвижимая тишина без шорохов ветра и музыка стихов, певшая в моей голове.
Моя улыбка, чем-то похожая на ту, что тронула губы сейчас… мои глаза, отражающиеся в изучающем взгляде отражения в зеркале…
Мои руки, постукивающие в сумасшедший ритм по…
Улыбки глянцевых обложек,
Дрожащие в немых руках.
Здесь не хватает пары рожек,
Колпак пробивших на шутах…
На меня смотрят мои глаза, и смотрят… и смотрят из отражения в зеркале… на кого я смотрел? Откуда я смотрел? Из отражения или в отражение?
Мысль об этом мелькнула и исчезла в бликах всего остального.
Вас засветили керосинки и
Свечи в серебре оправ.
Немые пальцы держат снимки.
Кривой рисунок. Мыслей прах.

Я вас не знаю! Я вас видел!
Ну что глядишь, немой урод?!
Сойдешь с бумажки? Я обидел?
Сойдешь. Я знаю наперед. (Холодные пальцы постукивают ритмично хаотической пляске образов в темноте вокруг уютной картинки, где смеется Джей и о чем-то увлеченно рассказывает Генри, ритмично постукивают по сердцу холодными пальцами.)
Тебе нет места! Кыш отсюда!
Уйди, уйди, проклятый шут! (Паника и интерес взгляда, смотрящего с отражения моими глазами в мои глаза. Холодными пальцами сжимаю руку, пульсирующую кровью, бегущей от сердца. Бегущей не в ритм. Она бежит слишком медленно!)
Вчерашний вечер у Берта… Тот стих Адриана с кажущейся бессмысленностью, в которой я поленюсь разбираться. Нет его отношения к улыбкам глянцевых обложек. Есть? Чей ход следующий? Пустая! Пустая карта!
«уйди, уйди, проклятый шут…»
И что мне делать?! Слава богу,
Тут вас за карту не сочтут!
Вас не сочтут, а я поставил!
Поставил ставочку на то,
Что выпасть мне не помешает
Ну карта; ну валет… ну кто?!

Улыбки глянцевых обложек
Со светом прыгают везде,
Здесь не хватает пары рожек
Чтобы считать- по пьяни чудится все мне.
А вы просты! Вы просто нагло
Считаете, что раз Вы- Шут,
То я смотреть на вашу ересь
За труд, быть может, не сочту!

В моих мозгах твои ужимки,
Твои нелепые цвета,
Твое лицо на этом снимке
Впечатывается навсегда!
Я весь открыт! Я беззащитен!
Бери кинжальчик и коли!
Ты так и сделал! Я заметил!
Дыру мне в мозге пробурил!
Меня отпустило то, что я нашел… улыбки и шуты должны были что-нибудь оставить… дыру мне в мозге пробурил… зияющая дыра как пулевая рана... я аккуратно ощупываю ее вокруг, со страхом, без приступа тошноты. Но нет боли, нет. По тому, что эта дыра- я!
Я со страхом и абсурдом смотрю на себя в зеркало с этой дырой и смотрю на себя из зеркала через эту дыру. Мои глаза, мое лицо, мои нелепые цвета, прыгающие вокруг со спокойствием и умиротворённостью солнечных лучиков, мельтешащих в листьях и безумием бликов и ровного света от свечей и ламп!
(Улыбки глянцевых обложек
В моем лице снуют везде.
И отсветы на паре рожек,
И я пред вами в колпаке!)
Это я! Это я этой ночью.
Это я постукиваю по столу, по разъезжающимися под холодными пальцами глянцевым обложкам! И я улыбаюсь, глядя в зеркало- глядя в них, глядя на дыру!!

-Ив.

Я замер, смотря на глаза Генри, обратившегося ко мне.

-Я провожу Джей. Пошли?

Лицо Джей, с легким испугом и удивлением смотрящей на меня.
Что у меня было за лицо?

Мои холодные пальцы, по которым плясал теплый солнечный зайчик, постукивали по ногам в ритм стихающей музыке, созданный мною же вчера вечером-сегодня ночью.

За спинами Генри и Джей я увидел Адриана.

Он молча стоял, казалось, непонимающе глядя на нашу немую сцену…
 
Где я сидел и в панике соображал: что мне нужно сделать со своим лицом?!
А потом я понял, что мне ничего не надо с ним делать. Ровным счетом ничего.

Адриан любезно пришел нам сообщить, что отец семейства и Берт встали раньше, чем обычно, и сейчас тренируются на заднем дворе. Это, конечно, добавляло некоторые риски, но не такие большие, чтобы поведение Адриана не вызвало удивления.
Он предложил составить нам компанию, а ближе к дому лично проводить Эллисон.
Еще не известно, стало ли бы лучше если бы Джей увидели с ним, а не с Генри.
Генри идея, конечно, не очень понравилась. Он вообще не любил те моменты, когда всплывала необходимость тихориться, считал их «неуместными до глупости», и тем не менее, предложение Адриана показалось нам здравым.
Когда мы вновь вышли к Фойнверку, оставив Джей под присмотром гувернера, Генри произнес единственную фразу,
-Ив, я иду знакомиться с ее родителями.
-… Давно пора.
-Это я к тому, чтоб… Ладно, ну это к черту. Хватит с них… я хотел попросить у тебя одежду поприличней и передумал.
-Блещешь сообразительностью. …пусть сразу знают, с кем дело имеют. Ты не хочешь предупредить Джей?
-Мы с ней уже говорили об этом. Она тогда дала полное согласие… единственное что- просила перед этим подвигом, или глупостью- кто ж его знает, посоветоваться с тобой.
-Только со мной?
-А с кем еще? Ну да, теперь можно советоваться и с этим мужиком, на которого мы ее оставили. Адриан Майер, кажется? Ты рассказывал про него.
-Да…- задумчиво тянул я.
Не то, чтобы я был поглощен своими мыслями или же обдумывал странную ситуации Генри… скорее я вновь был охвачен странной, слегка сумасшедшей смесью эмоций, мелькнувшей во мне какое-то время назад, когда я вспоминал стих, написанный ночью. И да. Я тщетно пытался вспомнить, куда его сунул- на столе и под зеркалом (которое тоже мелькнуло в мутных воспоминаниях о ночи) его не было- это я помню точно.
Мелькнула сумасшедшая мысль показать стих местному любителю. Адриан, конечно вежливый человек, но, думаю, мне хватит даже просто отсутствия комплементов для того, чтобы порвать свое художество в клочья.
-Ив.
-А?
-Ты не выспался что ли?
-Можно и так сказать… судя по всему, я колобродил ночью, о чем мне начисто отшибло память. Вот- …вспомнить пытаюсь. Не пил же!- досада, звучавшая в моем возгласе произвела не совсем правильное впечатление.
-Ну-ну, дружище, не надо так убиваться. Память- эт такая штука (ничего более интеллектуального он к этому не добавлял). А на счет «не пил», то если тебя это прям так беспокоит, то я составлю тебе компанию хоть прям щас!
-Для храбрости перед подвигом? Я уже вижу, как ты вламываешься к ее родителям, ища огнедышащего дракона, которого необходимо прирезать для освобождения своей принцессы.
-Какие буйные у тебя фантазии. Ты случаем не знаешь чего-нибудь покрепче алкоголя, от которого не бывает похмелья и которое не выветривается после ночи?..
Я шарахнул его по плечу и, сунув руки в карманы, ехидно заулыбался, глядя как на Генри возвращается лицо. Перед этим оно непрерывно меняло цвет с белого на багровый и в конце концов остановилось в выборе на пятнах. До чего же эмоциональный человек… Всего-то сходить поговорить с родителями дворянки, сказав «Я тут подмастерье у оружейника и кручу роман с вашей дочкой третий год, а теперь, в конец оборзев, пришел требовать вас отдать ее руку.»
Конечно, руки ему будет маловато.
Тут мне пришлось резко затормозить- прямо передо мной, пересекая площадь, влез мужчина. Ладно б просто влез… это был первый раз, когда я увидел мистера Z( так я потом назову его в дневниках)…
Он притормозил, но все так же в движении, очень вежливо снял передо мной шляпу, и поклонился с такой улыбкой, как будто специально выскочил чтобы поздороваться… Я пожал плечами и пошел дальше, догоняя ушедшего вперед Генри. Мы напралялись к Бриггету. Тому самому оружейнику, у которого Генри был подмастерьем, а я валял дурака, учился на практике и помогал чем мог.
Как всегда в лавке было пусто, и скучающая мама хозяина за прилавком, с надеждой вскинув глаза на открывшуюся в темное помещение дверь, приветливо улыбнулась нам и вновь опустила глаза куда-то вниз. Должно быть, читает книгу. …она все время жалуется, что не может уйти дальше пятой главы- стоит закрыть книгу и начать с того же места на следующий день, как приходится читать занова- она ничего не помнит. Лейси Бриггет. Очаровательная старушка. Я вообще большой поклонник старых леди.
Мы прошли насквозь склад, совмещенный с легким подобием мастерской и свернули налево в узком каридорчике, на этом этаже содержавшем кухню и ванную. Жили Бриггет, его жена и леди Лейси на втором этаже- это направо по коридору и наверх.
Нам же- вниз.
Здесь как обычно холодно, но ни в коем случае не сыро- за этим Бриггет тщательно следит. Еще не открыв дверь, я уловил знакомый запах. А войдя в мастерскую, увидел стоящего между столами, загроможденными инструментами и заготовками, в клубах дыма хозяина заведения с мушкетом в руке.
-Не горит,- хрипло приветственно буркнул он,- Ив!
Мне оставалось пока только догадываться, что именно не горит. Судя по запаху и клубам дыма, все чудесно горело.
-Ив, лепидемдабит…
-Что?! Мастер, вы добавили его в порох?! Это же была шутка! Я просто валял дурака!
-Не бузи.- мой неожиданный даже для меня самомого порыв был остановлен усталым голосом Бриггета, прислонившего к одному из столов мушкет. Генри уже вовсю бегал, добавляя мощности вытяжкам,- вот ты дурака валяешь, а мы в Бергверке цепляемся за вашу дурость как за соломинку.
Все пять вытяжек гудели с такой силой, что дальше говорить что-либо смысла не было просто по тому, что мы бы не услышали друг друга. Дым рассксывался… смешать порох с лепидемдабитом… …значит, моих знаний химии не хватило на то, чтобы просчитать такую смесь полностью. С другой стороны, я к этому не подходил серьезно. А надо подойти. Контроль траектории пули будь то даже всего в радиусе двух- двух с половиной метров, может оказаться неожиданным козырем.
В моей голове вдруг всплыли вчерашние джокеры и почему-то мужчина, снявший передо мной цилиндр… Я будто бы сам себя подталкивал к тому, чтобы остановиться на этих мыслях подробнее, но мои руки уже искали перчатки и фартук. Нельзя, работая с пиротехникой думать о постороннем. Я до сих пор помню, как у моего однокурсника пуля в руках взорвалась.
Где-то семь-восемь часов спустя, я ушел оттуда, увидевшись с вышедшей из своей комнаты леди Амелией- женой Бриггета, последние месяцы тяжело болевшей, но шедшей на поправку. Генри сказал мне, что сегодня ему возиться еще долго и что, судя по всему, поход к родителям Эллисон придется отложить. Я был удивлен тем, что он говорил об этом так спокойно. Он и правда собирался туда идти.
Я всеми руками его поддерживаю и даже окажу посильное влияние на ход событий, но… я еще и боюсь за Джей и Генри… разумнее было бы подождать до совершеннолетия, когда она, Эллисон Спентон, сможет уйти из семьи Гернфридов, получив свое наследство и право на самостоятельность. До этого надо было ждать всего полгода. Надо поговорить об этом с Джей.
Поток людей редел на глазах. Казалось, что все куда-то разбегаются; от чего-то разбегаются, как мне тогда подумалось. Огненно-бледный закат с зеленоватым у гор небом, багровея затухал. Сколько мне идти до дома? Двадцать минут? Не успею.
Я делал один шаг за другим по вымощенной булыжником площади Фойнверского бульвара, погруженный в себя. Я не хотел ни о чем думать, хотел просто быть здесь сейчас и прислушиваться к себе, но назойливые мысли, пытавшиеся собраться в скомканные фразы, проговариваемые у меня в голове, отвлекали, утягивали от «блаженного спокойствия», которое я видел в «сиюминутном, вечном, мироощущении». И я начал разговаривать с собой об этом же, занимая себя, проговаривая фразы в мыслях. Это как обычно вылилось во что-то нелепо малопродуктивное.
«-Ив, вот ты хочешь приключений, хочешь встретить красивую умную девушку…» (мысли, утаскивающие в сторону «красивой умной девушки», я мгновенно начал гнать прочь, и фраза осталась незаконченной).
Я повис в молчании, с какой-то надеждой глядя на окружавших спешащих людей, которых становилось все меньше.
«-Приключений? Думаю, в это-то время, их выпадет достаточно на мою жизнь.»
Я успокаивал себя, говоря об этом. Да, неспокойно. Молодая республика непривычного, неведанного типа- государство, в котором я живу. Состоит из разбросанных по обширной территории бывших городов-государств и мелких территориальных образований. Централизация уже набирает обороты, хотя, намеренное подавление технического развития в провинциях тоже идет полным ходом… это печально. Именно об этом говорил Бриггет, сказав, что за «нашу» дурость в Бергверке хватаются как за соломинку. «Нашу»- значит не провинциальную… а «дурость»- те знания, которые мы разбрасываем среди людей, которые впитывают их как губка просто по тому, что хотят знать. …
Я не закончил мысль, почти приобретшую правильные очертания монолога. Мне навстречу; ровно навстречу; шел тот самый человек, который поздоровался со мной утром.
Мужчина лет сорока-сорока пяти, аккуратно одетый: клетчатый костюм, выглядящий вполне удобным, сшит на скромный столичный манер, в руках- аккуратно сложенное темное пальто и трость, на шее- белый шарф, на голове- невысокий цилиндр, под которым в свете заката как-то странно поблескивают круглые очки в тонкой оправе. Он приблизился ко мне и я смог рассмотреть его лицо, которое собирался уже забыть… немного вытянутое, светлое (значит, не здешний), мягкие смешливые черты лица, тонкие губы беспокойно улыбающегося рта, дрогнули, когда он заметил, что я тоже на него смотрю. Я не случайно сказал «тоже».
Он глядел на меня в упор, а приблизившись, так же как и тогда… поклонился, сняв цилиндр и так же улыбнувшись… как будто бы специально подошел чтобы со мной поздороваться. Я счел свое молчание невежливым.
-Здравствуйте, добрый вечер…
По его лицу пробежала почти детская радость, но он ничего не сказал в ответ. Моя рука дернулась вперед, самонадеянно ожидая рукопожатия, но этот человек вдруг оказался дальше, чем рукопожатие было бы уместно. Он остановился. Я тоже. Он, улыбаясь, покачал головой, положив вторую руку с тростью на пальто, как будто собираясь чего-то ждать. Сзади него скрипнули ворота полицейского участка, а за секунду до этого, он вновь выпрямился и кивнул мне в ту сторону.
Я ничего не понимал… что там?
Из участка вышла тройка молодых людей в гражданском, но по походке было видно, что они служащие.
Наверняка, отпустили в город после смены.
Тут мой «знакомый» еле слышно цокнул языком и вновь покачал головой, беззаботно и грустно улыбаясь. Он обернулся и посмотрел на троих пересекавших почти опустевший бульвар. Он обернулся, указывая на них мне и повернулся опять, смотря на меня…
Что он от меня хотел? Или ничего…
Солнце резко ушло за горы и бульвар почти тут же погрузился в темноту, освещаемую лишь точками желтых расплывшихся как акварель фонарей. Я оглянулся. Наверное, для того чтобы убедиться- это действительно ли село солнце… кроме того, мне всегда нравилось закатное небо… но мне была важна не причина. Она не изменяла того, что когда я повернулся опять, этого человека- мужчины в цилиндре, здесь не было.
Ушел. Куда?.. На что он мне намекал, показывая на людей, вышедших из участка?..
Я понял, что стою на бульваре почти один… тех людей тоже не было видно…
… …. Пойду-ка я домой.