Морщины Саргассова моря

Неимение голоса – заменяется жестом
тела, выходящим наружу из
толщи Саргассова
моря,

что стекает смолой с колена созвездия
Девы, уместившей холеный
дар речи в грудное –
«доколе».

И идя

по пятам, как по стеблям чертополоха,
обожженные пальцы скрывая
в лучах заката – если
воздух

делить,

то он выберет меру вдоха, отделившую
прах от плоти губным стаккато.
В этих кремовых буднях
рождается

слух, как и прежде голос – мне хотелось
бы их уровнять, как Фемида
прочит, и на пальцах
любой

алфавит заменяет волос – становясь, на
последнюю букву, всегда короче.
Так сближаются люди,
ткут саван,

копают реки, на бумаге, осколками гор,
выводят горы – так срастается с
нами память сквозь
медные

веки, заплетая морщины вокруг глазниц
в узоры. Они плавны, как ртуть и
с размахом упругой
ветки,

в них блуждают слова с амплитудой: от
«до», до «после» – вытекая, как
мелкий криль из
рыбацкой

сетки, или плачь одинокой
вдовы на пустом

---
погосте.