Исповедь девианта

Здравствуй, человек, я хочу поговорить с тобой о, прости мне этот нелепый каламбур, до смерти захватывающей теме жизни. Все мы когда-нибудь при каких-нибудь обстоятельствах умрём. Это ни в коем случае не секрет, а основной постулат и закон жизни. Вопрос в том, что такое жизнь определённо всегда занимал мой разум. Я знаю биологическое определение жизни, но, знаете ли, оно меня совсем не удовлетворяет, ведь неорганические объекты тоже в каком-то роде живут и наделены душами, наличие которых никак нельзя подтвердить. В это можно только верить, но кто вы такие, чтобы осуждать мою веру. Многие из вас верят в бога-демиурга, загробную жизнь, переселение душ или ещё какую-нибудь теософическую категорию. Вера – это то, что наряду с отдельно расположенным большим пальцем отличает нас с вами от животных, обладающих лишь низшим интеллектом. Не ручаюсь за вас, паршивцы, это уже решать вашим окружающим, какая форма разума закреплена за вами. Так или иначе, о смерти думает каждый, а о жизни как таковой немногие. Поэтому я решил коснуться гораздо более приземлённого вопроса о смысле жизни, раскрыв его через другое понятие. Какое именно понятие, узнаете ниже, детишки.

Меня всегда занимал тот факт, что образы мышления людей в основном одинаковы, но встречаются индивиды, занимающие меня даже в те моменты, когда бы «нормальный» человек их бы вовсе вынести не смог. Возьмём, к примеру, меня. И что это вы морщитесь, маленькие джентльмены. Вы правда думали, что я возьму отвлечённый пример типа мужик с улицы? А ещё пытаетесь умными казаться. Раздражает. Говоря о себе, с нескрываемым сочувствием отмечу, что я давно понял, что понять другого человека до конца, пусть и самого близкого тебе, не представляется возможным. Немногим ранее я писал про одиночество в толпе в очерке о Евангелионе, где упомянул цитату Икари Гендо: «Никто никогда полностью не поймёт другого человека». Я понимаю, что многие из вас пренебрежительно относятся к аниме-культуре, но без этого никак, такой уж я. Почему люди не могут понять окружающих, для многих остаётся тайной. Давайте, я сорву эту вуаль тьмы, окутавшую непроглядным мраком этот фундаментальный вопрос. Заметьте, я уже много раз употребил слово «вопрос». И это тоже не просто так, но об этом позже, даже не сегодня, а намного позже. Мы не можем проникнуть в разум ближнего, будь мы хоть тысячу раз Лайтманы или Коббы. Все окружающие воспринимаются нами как зеркала или призмы, в которых мы видим лишь отражение себя. Кто-то ищет лучшее, кто-то худшее, кто-то же наоборот отмечает черту, отсутствующую у него, и возводит её в этом человеке в ультимативную форму. И снова всё это проекция своих черт, развитых или атрофированных. Так мы находим в своей жизни наибольшее количество людей, в которых находим максимально большую часть себя. Большинство этого не осознаёт и поэтому чувствует себя среди них не одиноко, а даже умеет наслаждаться их обществом.

Другая сторона нашей жизни – это вещи. Неодушевлённые предметы несут в себе всё ту же душу, создаваемую их владельцами. В этом смысле мы выступаем в роли богов-креаторов, наполняющих дополнительными смыслами своё окружение, в котором всё более недостижимым остаётся понятие вещи в себе. Тут я хочу передать привет господину Канту, он это заслужил. Вещь для человека выступает в роли пустого места, которое он как-то использует, наполняя её собой, как некий сосуд. Именно поэтому, находясь наедине с собой в комнате, заполненной предметами, скопленными тобой за долгое время, намного более остро возникает чувство гнетущего одиночества. В такие моменты многие из нас часто ощущают на себе сотни пристальных взглядов, но откуда, понять не могут. Главное, что нужно знать о таких ситуациях, состоит в том, что предметы, наполненные воспоминаниями и мыслями, обретают души, называемы в оккультной практике эгрегорами. Осознав это, тяжелее оставаться в одиночестве, когда понимаешь, что вещи вокруг глядят на тебя с укором, но самое страшное в этом то, что все эти вкрадчивые взгляды твои.

Окружив себя вещами и людьми, отражающими твой разум, понимаешь то, что смысл жизни лежит не в каких-то высоких сферах, а в его поиске. Мы навеки обречены грызть свой хвост в надежде, что это поможет нам понять ситуацию, мир, других людей или себя. Мы теряем себя и начинаем углубляться в изучение того, что занимает наш мозг. Первое время мы чувствуем рост над собой и некую гордость за то, что стали лучше. Я искренне вам желаю продлить это чувство сладкого самообмана и продолжать поглощать циклопические объёмы информации. Но позже наступает момент перенасыщения информацией, отражение которой мы так или иначе видим в себе. Читая роман, мы представляем себя на месте главного героя. При этом мы можем быть кем угодно, хоть землемером, пытающимся достичь своей несбыточной мечты, или колонизатором марса, впервые попробовавшим чу-зи. Мы находим новую песню и показываем её своим друзьям, говоря при этом, что она именно про нас. Попробуйте заметить момент, когда вы превратитесь из человека в поток медиашума, исходящий от беззащитной точки, случайно расположенной на плоскости мира. Со временем вы подсознательно замените своё имя местоимением. Попробуйте вспомнить, когда в последний раз в мыслях вы называли себя по имени или использовали его, пересказывая историю из жизни. То-то же.

Напоследок хочу сказать, что каждый человек когда-нибудь приходит к тому, что смыслом его бытия становится желание оставить что-нибудь после себя. Не буду юлить и постараюсь избежать ненужных ужимок, большинство из нас не может подарить миру ничего лучше детей, таких же бесполезных идиотов, как и их создатели. Взгляните на это с другой стороны, вас могут запомнить после смерти как почётный инкубатор, произведший на свет от двух до бесконечности отпрысков. Люди оставляют после себя много полезного или бесполезного. Есть много вариантов, остаться в сознании будущих поколений, но я стремлюсь лишь к одному. Я стараюсь направить этот поток информации, который заменил меня, в нужное русло, сконцентрировав его в одной точке и собрав в удобный формат. Именно так я хочу обрести, - «уж простите за такую несообразность - ограниченное во времени бессмертие, и длится оно до тех пор, пока людей, которых уж нет с нами, помнят и любят».