На пульсе

1.
У вас есть наручные часы?
Взгляните на них. И они вам нравятся, раз вы их носите! Браслет на руке можно переодеть, серьги, рубашку, но часы - реже. Образ меняется часто, но Время всегда неизменно.

Итак, часы с нами везде. Мы просыпаемся - застегиваем ремешок. Идем, временем связанные, завтракать, на пробежку, работу, в мастерскую. Встречаемся с коллегами, друзьями, любимыми. А часы, между тем, отбивают свой монотонный ритм. В стекле циферблата отражаются все наши дела, встречные лица, мы - всё, что может поймать стеклянный глаз.  Но речь идет не только о видимом... Все чувства от спокойствия до искр, все дела от неумения до знания, всё от "нет" до "да" - всё перенимают часы. Будто живые…

Как?

Пульс. Наше сердце стучит и исполняет свою мелодию. Оно эмоционально реагирует на движение, на колебания струн нервов, на давление и перебежки ртутного столбика на термометре. Оно также, как и часы, зряче. Но видит не блики на стекле, а всю глубину глаз: их блеск, отчаяние, уставшую пыль.

Сколько раз ваши мысли, как заключенные в тюремной камере, бились о прутья, дрожали на холодном полу, валялись, не дыша, слонялись полумертвые из угла в угол. Замечали, что не помните, как прошли промежуток пути, поели, не почувствовав вкуса еды? Сами себя загоняем в тупик работой, надуманными событиями, переживаниями, которые никогда не оправдаются.

Если вам всё это знакомо, то можете читать дальше. Потерянный человек как расстроенный музыкальный инструмент. Струны перетянуты. Музыка точит когти о барабанные перепонки. Истерика дергает изнутри за корни волос и заставляет избавиться, на зло, от самого ценного. В тот момент, когда воющее, расстроенное нутро не дает одуматься, Вселенная вокруг "тикает" дальше. Время избавляется от нас.

Теперь, приложите руку к пульсу. Часы – к уху. Услышьте. Движение.
Секунд       1 1 1 1 1 1 1...
И ваше     1  12 7 1 1 3... (можете переписать, если у вас другой пульс). Но представьте, что, если ритмы...
...1!
...1!               
СОЙДУТСЯ И БАЦ!
А вы в этот момент, вы, например, просто ожидаете зеленый сигнал светофора. Как думаете, что с вами произойдёт? Или вы не заметили, что это уже происходит... сейчас.

2.

И Он тоже этого не замечал.
Он ехал в общественном транспорте, смотрел в окно безжизненными циферблатами глаз.

 Часы же переполнялись импульсами. Не живыми - теми, что посылают каторжники киркой. "У меня ничего нет. Мне нечего терять" - и вот, пульс стучит под ремешком. Рука отекла. Набухшая вена в судороге дернулась. По ушам ударила секундная стрелка. Из глаз кровь.

…Он видит свои ботинки в красных каплях. Опускает руку в карман, но вместо хлопка платка он чувствует теплое, вязкое... Он знает, что это, и, не глядя, обтирает руку о штанину. Часы на пульсе открыли стеклянный глаз и смотрят человеком. А Он в это время, застыл, держась за поручень. С пустыми глазами.
Пустыми – значит, по-настоящему пустыми…

 3.

Он очутился внутри себя.
Большие трубы тянутся вдоль железной дороги. Красное, обтрепанное кресло стоит поперек рельсов. «Что оно делает тут и почему так знакомо? Разве не в гостиной у того старого секретера…»

Вдруг земля вокруг человека потемнела. Его придавило к почве – что-то обрушилось рядом. Пыль и щебень, поднятые с земли, расцарапали щеки. Громадный пес опустился рядом и раскинул по мохнатому боку лестницу. И вот Он лезет, ноги путаются в веревках, как в болоте, но Он карабкается. Шерсть, за которую Он хватался начала клоками выпадать. У пса на спине появились проплешины. Человек посмотрела на руку – сжатая в кулаке шерсть стала травой. Сухой. Проплешины разрыхлели и колени оказались в грязи.

Лес вокруг. Серый, ветвистый, колкий. Гул. Погоня. Это за ним - он точно знал, чувствовал. Дал дёру. Бежит, ноги со всей силы отталкиваются от земли. Шаг широкий, быстрее, быстрее! «Боже, - подумал он, - я завис в воздухе. Я не могу и метра преодолеть. Они убьют меня!» Дикая боль! Его позвоночник выгнулся, будто в него вонзили копье. «Подстрелили. - подумал он. – Мне нужно найти дорогу… к себе». Он забежал в подъезд. «Мой четвертый, - твердил он, -  первый этаж – 39 квартира, ещё пролет - квартира № 52, ещё – 61, последний лестничный марш - 84. Не понимаю! Где же моя, семидесятая. Семь и ноль…» Он спустился вниз. «Если мне ничего не нужно, почему мне тогда так важно вернуться в это место. Как же его называют... Но оно важно. Оно всегда меня спасало. Потому что там... ждали. Нет! Все дело в том, что я слишком быстро бежал. Значит, только в лифт. Да. Лифт – машина, у него есть программа. Что я несу…» Двери гладко закрылись. В грязной кабине лифта среди оскорблений, он нашел кнопки 12356789. Четвертой кнопки не было. Гвал снова приближался. Запахло паленой кожей. «ОСТАВЬТЕ МЕНЯ!» - завопил он. И, как заключенный, стал биться о стены кабины. Его кулак пробил доску. Дерево стошнило острыми щепками. Он выбил ногой стену.

И вот, стоит на крыше. Запрокинул голову - неба не было. Росла сухая трава, как та, что выдралась из псиного бока. Вместо дождя - мусор с земли наверху разносился ветром.

Он Завыл. Как одичавший. Он заорал сильно, сдирая горло. Обессилил. Рухнул в красное кресло.

«Зря мы тогда гоняли кошку - сказал он вдруг, гладя рукой по лохмотьям обивки, будто по шерсти любимого питомца. - Она была нежной и умной, но любила точить свои когти об эту тупую красную тряпку. Ей сильно доставалось. Какая глупость! – потом замолчал и уставился на растерзанный подлокотник. - То, что я искал - место, в которое всегда можно вернутся. Где ждут и сейчас. Меня любого.»

Он снова очутился на рельсах и увидел старика. До боли знакомого, как и красное кресло.
-Кто это?
-Ты. – ответил голос, который обычно невидимым появляется во снах.
-Но мне тридцать.
-Нет, тебе уже давно больше восьмидесяти.
-Но, если так, значит, даже для меня жизнь представляла все это время интерес. Значит, смысл есть. Что же ты нашел, старик?  Ведь ты прожил столько – ради чего? Что я имею? Усталость. Я хочу Домой. Мне дорог мой угол.  – Он усмехнулся, - Я вспомнил, как называется это место. Дом. А ведь я люблю своих родных.
… Люблю, поэтому, сделаю их счастливыми.

4.

Синее окно маршрутного такси. Свет сменяется желтым, зелёным, оранжевым. Будто все цвета, которых не было во сне, сейчас наверстывают время. Человек открыл глаза. Сон, или… Что это было? Всё прошло. Человек, искрясь, посмотрел на немой стеклянный глаз циферблата. Отстают. Удивительно! Ровно на час. Где вы плутали? – Он засмеялся.
И подвел большую стрелку.


А с1 1колько р1аз вы 1 1 1  переводили  ча 1 сы?