Гусак

     Пролог

Гусак, это не только птица. Это такая конструкция из арматуры, которая надевается сверху на заборные столбы. Когда этих самых гусаков на забор натыкано много, на них, в несколько рядов цепляется колючая проволока и тогда через забор очень даже трудно перелезть.

Не смотря на то, что в самоволки у нас через забор никто не бегал (да и бегать-то было некуда – училище было в пригороде) эти самые гусаки на заборные столбы всё же установили. Наверное, воткнули их больше для галочки, для проформы, для тех, кто с внешней стороны забора ходит, а не для нас, курсантов. Если же проволока с гусаков соскальзывала вниз к основанию, что бывало нередко, то перелезть через забор было совсем не трудно.

     Первый акт действа

В тот вечер, Жорка возвращался из увала упитым в зюзю. Привилегией четвертого, выпускного курса было увольнении в город до часу ночи, а время уже как раз перевалило за полночь, так что Жорка опаздывал.

Жорке было плохо. Он рыгал в тамбуре электрички. Потом на «индикаторе» (это такая деревянная лестница с перрона в Горелово, кто бывал хоть слегка пьян, всегда с неё падал – уж такие кривые ступеньки на ней были) кубарем слетел вниз, увлекая за собой добровольных поводырей. Потом опять рыгал в кустах перед КПП...

Время поджимало, но тело Жорки трезветь не собиралось. В таком состоянии его невозможно было провести через КПП. А разведка уже доложила, что дежурный по училищу, какой-то злопукий полкан, уже выдвинулся в район КПП в надежде изловить кого-нибудь из старшекурсников, чтобы выслужиться перед генералом на завтрашнем утреннем докладе.

И тогда было принято единственно верное решение. Перекинуть Жорку через забор, «споймать» его на той стороне и доставить тёпленького в общагу, в родную люлю, баиньки.

Далеко от КПП идти не стали. Жорка был уже совсем в отключке. Жорку тащили волоком, и его обездвиженные ноги оставляли за собой две глубокие лыжни.

С большим трудом Жорку приподняли и, кряхтя, перебросили через забор.

Но преодолеть препятствие Жорке стопроцентно не удалось. К ужасу сопроводителей ценного «груза», штырь от гусака зацепился за отворот Жоркиной шинели и вделся в рукав. Жорка повис на заборе как кусок шашлыка на шампуре. Его левая рука неестественно задралась вверх, а из рукава шинели вместе с рукой, торчал конец арматуры. Но сам Жорка всей пикантности создавшейся ситуации никак не ощущал. Нарыгавшись до отвала он пребывал в глубокой прострации. Ему было хорошо и всё равно.

Сил Жоркиных друзей, подуставших от метания тела через забор уже не хватало, а кроме того, они сами тоже были немного подшофе. Срочно нужна была подмога, и народ помчался в общагу за «911». А  Жорка, тем временем, так и остался висеть на заборе, овеваемый со всех сторон морозным воздушком.

На этом, собственно говоря, и кончается первый акт трагикомедии.

     Второй акт действа

Дежурный по училищу шёл на КПП. Ночь была тихая, лунная. Снег искрился и поскрипывал под сапогами. После тёплой дежурки, лёгкий морозец приятно пощипывал лицо.

На КПП дежурный мечтал не просто проверить службу, но и задержаться на некоторое время, чтобы попытаться поймать кого-нибудь из курсантов – старшекурсников с остатками запаха выпитого с утра спиртного.

И вдруг, рядом с КПП, дежурный заметил непонятное тёмное пятно на заборе, будто кто-то на него солдатскую шинель накинул. Подбежав к пятну вплотную, дежурный остолбенел. Это действительно была шинель, но со вдетым в неё курсантом, выпускником училища, коммунистом, без пяти минут политработником, обильно вонявшим перегаром и блевотиной.

- Ага, попался пьяндыга – радостно проворковал полковник, потирая ручки то ли от удовольствия, то ли от мороза – Фамилия! Документы! Кто комбат?!

В ответ Жорка вытянулся и уже больше ничего не видел, не слышал, не думал и не чувствовал. В этот момент он глубоко спал.

Тогда дежурный по училищу сам попытался вытащить у Жорки документы. Но это ему не удалось. Жорка висел крепко. Под тяжестью тела шинель натянулась и крючки не расстёгивались. До кармана невозможно было добраться.

Осознав бесперспективность своих действий, дежурный по училищу побежал за подмогой, за своей «911».

     Третий акт действа

Спасать Жорку, прибежало чуть ли не пол батареи. Его скоренько сняли и оттаранили в общагу. На время проведения спасательной операции ответственный офицер отлучился из общежития под каким-то благовидным предлогом, а на вечерней поверке кто-то тихо квакнул за Жорку «Я!».

     Четвёртый, акт действа

Дежурный по части висящим на заборе никого не нашёл.

     Пятый акт действа

На следующий день, дежурный по училищу стучал себя кулаком в грудь и клялся, что накануне вечером он видел висящего на заборе пьяного курсанта – выпускника, коммуниста, без пяти минут политработника. Он даже хотел показать, где всё это произошло. Но ему, никто не верил, и за его спиной кивая в его сторону, многозначительно крутили у виска пальцем, мол, во до чего доводит усердие к службе.

Но товарищ полковник был упёртым, гнул своё и настоял на проведении опознания. Всех выпускников выстроили в одну шеренгу, и неутомимый полковник прошёл пару раз вдоль рядов. Как и следовало ожидать, он никого не опознал.

По этому поводу потом долго злословили, что надо было бы соблюсти чистоту следственного эксперимента, как-то выстроить всех курсантов вдоль забора, да и повесить их всех на гусаки тем самым способом, о котором говорил полковник, тогда может быть тогда он и опознал бы виновника торжества.

А Жорка, кстати, в том строю стоял. Его никуда и не прятали.

     Эпилог

А к товарищу полковнику, с тех пор, стали относиться насторожено. Во всяком случае, дежурным по училищу его ставить перестали.