Пума

      Ночь. Подобно накидке из плотной шерсти она укрыла мир, погрузив его обитателей в долгожданный сон. Звуки прошедшего дня стихают, передавая власть тишине. В такие минуты время пропадает. Но внешний покой может быть обманчивым. Посмотри вокруг, разве ты не видишь, как на ветку молодой секвойи, что высится невдалеке, взгромоздился мудрый филин? А чуть левее, посмотри вниз, туда, где корни клена оплетают надтреснутый камень – енот выбрался из своей укромной норки и уже обнюхивает воздух, в надежде уловить запах чего-нибудь съестного. А там, у самого горизонта, где растут бессмертные горы, на поднимающуюся луну воет старый койот. Стражи ночи.
Я почти беззвучно передвигаюсь в этом безмолвном мире, стараясь не нарушать его тишины. Мои ноги, обутые в мокасины из оленьей кожи, осторожно ступают по ковру из опавшей листвы и трав. Последнее, чего бы я хотел – нарушить гармонию этого леса, проявив неосторожность в своих движениях. Моя цель священна, и отнестись к ней следует с особым уважением и внимательностью. Такое испытание выпадает лишь раз в жизни, когда ты достигаешь возраста, после которого юноша становится взрослым мужем. И чтобы доказать то, что я готов, необходимо принести сердце своего духовного зверя. Таковы были слова шамана.
      В племени мне дали имя Точо, что на нашем языке означает «пума». Не столько за своевольный характер и тягу к одиноким прогулкам, но из-за самой истории моего появления. Меня, оставленного матерью, нашла возле реки старая Мэкои. А привело её к моей корзинке рычание пумы и детский плач. Так и появилось это имя.

      Разведя огонь, я присел на заваленный ствол клена и принялся точить нож. Следовало так же проверить сеть, а для этого нужен был свет. Пламя костра заставляло тени пускаться в дикую пляску, рисуя сюжеты того, что уже было и что, возможно, случится в дальнейшем. Можно бесконечно долго наблюдать за подобным противоборством света и тьмы, особенно такой таинственной звездной ночью. Но сейчас не следовало отвлекаться. Шесть дней я провел в поисках, но рассвет седьмого ожидал встретить с долгожданной добычей. Вечером у ручья я нашел следы. И я чувствовал, что ловушка не окажется сегодня пустой.
      Закончив свои приготовления, я двинулся к лощинке у изгиба ручья, где соорудил свою хитрую западню. Зверь точно должен был придти туда на запах приманки и попасться. Ловушку же я устроил так, что попав в нее, зверь не пострадает, но двигаться не сможет. Умертвить его следовало с почтением, глядя в глаза, как равному. Однако увиденная мной картина в момент, когда я добрался до лощины, вызвала смешанные ощущения. В ловушку угодила взрослая пума. Но не одна. Рядом с ней, прижавшись к материнскому меху в надежде согреться, лежал её маленький детеныш. Подобное нельзя было предугадать заранее.
      Мне следовало исполнить должное, и я с тяжелым сердцем достал из-за пояса нож…

      У стоянки нашего племени я встретил старого Сичеийа, шамана, который как будто ожидал моего возвращения. Я подошел к нему и поприветствовал.
      - Хау, старейший. Точо вернулся, но вернулся ни с чем, - я не справился и обесчестил себя и память своих предков.
      Старик отвел взгляд от леса, находящегося за моей спиной и повернул свое лицо ко мне так, как будто смотрел даже не в глаза, но в самую душу.
      - Ты сделал больше, того не осознавая головой, но ощущая духом. Сердце зверя, за которым ты отправился, пришло по своей воле, ещё более доказывая твою готовность.
      - Но мудрый Сичеий, как мне понять твои слова, если я стою с пустыми руками? – шаман как обычно говорил загадками, и мне требовалось разъяснение.
      - Слепые глаза часто видят дальше зрячих, - старик загадочно мне улыбнулся, - когда ты приблизился, чтобы освободить животное из ловушки, самец выжидал в кустах, наблюдая. Убей зверя ты, другой зверь убил бы тебя, а третьему не удалось бы выжить без матери. Но ты сделал большее. Ты показал и храбрость, и ум, и кое-что более важное – волю. Это и отличает мужчину от мальчика. А дух зверя, желая отплатить, шел за тобой до самой окраины леса. Я видел его. Ты справился ещё лучше, чем надеялся вначале пути. А теперь, ступай к вождю, он давно ожидает тебя.
      - Что сулит мне встреча с ним, тебе ведомо? – обычно никто не удостаивался чести увидеться с вождем лично после подобных испытаний, и я очень удивился словам Сичеийа.
      - Ты сам все скоро узнаешь, Точо. Поспеши.
      В тот момент, когда я зашел в вигвам, за моей спиной начало всходить солнце, возвращаясь из обители духов. Начинался новый день. Внутри вигвама было тепло и пахло дымом, и ещё кое-чем, смутно знакомым. Вождь сидел у дальней стены и смотрел на меня, раскуривая трубку. По его взгляду сложно было угадать, о чем он думает, и какой разговор нам предстоит, но на миг мне показалось, что на его губах промелькнула едва заметная улыбка. Затем он поднял правую руку и жестом пригласил меня сесть рядом. И когда я сделал то, на что указывал вождь, он вдруг заговорил. Только почему-то нежным и родным мне женским голосом:
      - Милый, вставай, у тебя сегодня важный день. Хватит дрыхнуть уже, соня!

      Я распахнул глаза, в непонимании, где я и что происходит. Лишь спустя пару мгновений до меня дошло, что лежу я в своей кровати, рядом мне улыбается любимая жена, а с кухни доносится запах оладушек и свежесваренного кофе. И никаких тебе вигвамов, пум и мокасин из оленей кожи.
      - Дорогая, если бы ты только знала, какой сон я сейчас видел, просто дух захватывает, - с этими словами я лениво потянулся и встал с постели.
Позже, сидя днем на довольно скучном совещании, посвященном росту объемов продаж наших микрочипов, я вновь и вновь мысленно перемещался в далекие и такие волшебные леса Северной Америки. Отделенные от меня не только расстоянием, но и веками. И все думал над тем, что же хотел донести вождь, но так и не успел…
      Да и была ли эта история обыкновенным сновидением?