нам нужен кислород. 33

- Уорвик был младший из трех сыновей. Средний был старше младшего всего на 20 минут. Старший сын с первого раза сдал экзамен и стал летчиком. Два других брата тоже мечтали стать пилотами, несмотря на все старания родителей переубедить и выбрать другую профессию.  Они сдавали экзамен в один день, но оба провалились.
- Не может быть. Сам Уорвик не мог сдать экзамен с первого раза?
- Во второй, последний раз экзаменатор сообщил, что вакантных мест меньше, чем претендентов. Имя Уорвика шло в списке впереди имени брата, но он решил уступить свою очередь. Средний брат мог бы стать пилотом, если бы не произошел несчастный случай.
- Постой-ка. Что-то припоминаю. Взрыв на стартовой площадке.
- Он был еще в сознании, когда его вытащили из кабины пилота, но в госпитале…. В общем, экзамен перенесли. Уорвик сдал его и стал пилотом. Единственным в семье.
- Почему? Как же его старший брат?
- Он входил в состав экипажа «Астронео», первого корабля, неудачно высадившегося на Марсе.
- Мда. Единственный из сыновей. Уступить последнюю попытку другому.
-  Для Уорвика фраза «последняя попытка» означала слишком многое. Иногда мне кажется, в ней есть что-то зловещее. Вся история наполнена какой-то мистикой.
- Олаф, скажу тебе только одно. Случай. В этой истории нет ничего таинственного. Так сложились обстоятельства.
- Знаю, но каждый раз, когда мне предстоит последняя попытка, эта безумная история всплывает в памяти, и я уже не могу отделаться от неприятного ощущения.
- Ты все-таки ужасно суеверный. Как там звучит в Правилах? Астронавт обязан ставить во главу угла, прежде всего, научные доводы и должен стремиться сохранять объективность мышления.
- Я так и делаю, иначе бы я не стал отличным пилотом. Скромность мне идет. - Олаф улыбнулся, к нему вернулось прежнее насмешливое выражение лица, но он не сменил тему разговора. – Разве тебе иногда не кажется, что некоторые события происходят в такой последовательности, словно они были заранее приготовлены для конкретного человека.
- Мартин, ты веришь в предопределение? Ты – посмеивающийся над всеми и всем?
- Нет, не верю. Я рассуждаю, размышляю.
- Что тебя натолкнуло на такие размышления?
- Другая легенда. 
- Какая? 
– Ходят слухи, что Уорвик – это клон своего старшего брата.
- Хорошо, что Комитет по этике  не слышит твои размышления.
- Думаешь, такое невозможно?
- Я твердо убежден, что пока Комитет по этике разрешил только производство андроидов.
- Сам посуди. Родители не только любили своего первого сына, но и гордились им. Гордость сыграла с ними злую шутку. Они клонировали сына в надежде снова оказаться вместе. Кстати, вместо одного получили двоих, близнецов. Все трое похожи друг на друга как андроиды из одной партии. Только копии поступили так же, как их оригинал. Они захотели стать космонавтами, летчиками. Не странно ли? Почему бы одному из сыновей не выбрать какую-нибудь другую профессию, вообще не связанную с космосом?
- Не знаю. Очевидно одно. Такой тяжкий груз, как гибель брата, повлиял на Уорвика. Наверное, поэтому он всегда стремился быть первым, лучшим, совершить невозможное.
- Может быть это не груз, а судьба, но не его, а старшего брата?
- Скажешь. Между прочим, у Уорвика есть двоюродный брат, Аппенг. Он сам мне говорил, что любовь к риску у них в семье в крови.  И кто тебе рассказал эти легенды?
- Зимбовски. Он врать не будет.
- Ха-ха. – К удивлению Олафа Дароновски странно отреагировал на весомый, по его мнению, аргумент.
- Мой совет - поменьше слушай его. Он тебе еще и не такое расскажет. Он и про Паралюша говорит, что тот марсианин, выращенный в пробирке прямо на красной планете.  – Дароновски запнулся и на несколько секунд умолк. – Теперь, правда, он вряд ли сможет поболтать с нами как прежде.
- Ну да. Жаль парня. А что там про Паралюша?
- Черт, я не должен говорить об этом.
- Хранитель секретов из тебя никакой. Давай, рассказывай, пока у нас есть время. 
- Мне говорили, что Паралюш – первый человек, искусственно созданный в лаборатории Первой базы. Он вырос на Марсе. Говорят, что его организм стареет быстрее нашего, поэтому он не сможет улететь на Землю.
- Разве он не выходил в открытый космос? Его организм не выдерживает обычных нагрузок?
- Все как раз наоборот. Он запросто выдерживает нагрузки, которые не под силу даже Аппенгу. У него даже обмен веществ замедлен, поэтому он кушает в два раза меньше, чем мы.
- Ну и?
- Я не могу доказать обратное. Может Паралюш и странный, но только на наш субъективный взгляд. Кто не станет странным, когда каждый день проводит в Корпусе?
- Верно.
- Зимбовски всегда говорит, что от слухов никакого толку, но сам всегда обо всем знает и сам же разбалтывает слухи всем подряд. – Дароновски замолчал, расстроившись от того, что разговор снова переключился на его друга, находившегося в критическом состоянии.
- Пока наш интересный разговор не прервался посадкой в каком-нибудь кратере, скажи, что думаешь о последних новостях? – Олаф попытался отвлечь напарника от мрачных мыслей.
- Думаю, что Роббинсон плохо справился с тем, чтобы слухи не расползлись по всему Корпусу, нет, по Марсу. – Дароновски с трудом договорил конец фразы, борясь со смехом.
- И все-таки?
- Не знаю, что и думать. Разве что мне, как и многим другим, будет жаль, что наш труд, в итоге, ничего не будет стоить, особенно, труд парней, которые отправились домой отсюда в ящиках. Неужели столько человеческих усилий нужно лишь для того, чтобы создать условия для работы роботов?
- Приготовься, - скомандовал Олаф. Скоро модулю предстояло войти в атмосферу Марса, поэтому нужно было надеть скафандры ВКД. Время для разговоров по душам закончилось. Посадка прошла относительно удачно.  Модуль сильно трясло, он накренился в сторону под большим углом, словно хотел зарыться в бурый песок, но Олафу удалось посадить модуль.