три утра

в три утра город невероятно прекрасен.
чужой двор, скамейка, птицы, запах листвы после дождя, Чичерина в голове – нет наушников, но она должна петь именно сейчас.
птицы выводят трели, люди молчат, машины тихо-тихо шуршат покрышками по проспекту, но далеко.
дышу полной грудью, скрипит кожанка от каждого движения, белые кеды, светлые джинсы – только все равно вне времени, вне происходящего – мэйнстрим мимо, как и всегда.
поют птицы, закат переходит в рассвет, я улыбаюсь.
сны тебе не снятся, сны тебя боятся.
пустая детская площадка, голоса в отдалении, и ты вспоминаешь чертов сайлент хилл, но слишком светло, ты трезвеешь неотвратимо, и надо домой, но бесконечное небо не отпускает.
детские качели, чичерина, шорохи в утренней дымке. четыре утра. чичерину сменяет энимал джаз, с улицы не запереть себя в душную квартиру. над головой светлеет небо, птицы все громче и пронзительнее. тоска обнимает крепче.
ты один против всего мира. всегда и везде, и только иллюзии присутствия обманывают, сбивают с пути, внушают ложную надежду.
все гораздо проще, чем кажется. ты – одиночка. зверь. хищник, если повезет. и остается выживать. так, чтобы было сладко. сочно и искренне. и никаких полумер – на разрыв. до конца, до края, до предела искренности, если ей есть предел –
до того знака препинания, до которого способен дойти тот, кто решился выйти за порог. опасное это дело. но такое чертовски волнительное. сладко-пьянящее.
вне зависимости.
а теперь пора спать.

Смотри, ест нас изнутри страх пропасть во льдах.
Вниз или круто ввысь, выбор наш – проснись.
Жизнь – не простой нам знак, мы с тобою как...

Звук и тишина, солнце и луна – неразделимы.
Ты больше не одна, мы уйдем со дна, были бы силы.
Нам не привыкать падать и вставать, строить и рушить.
Мы начнем пока выдыхать облака, море и сушу.

Мы – звук и тишина, солнце и луна – неразделимы.
Ты больше не одна, мы уйдем со дна, были бы силы.
Нам не привыкать падать и вставать, строить и рушить.
Мы начнем пока выдыхать облака, море и сушу.
Animal джаz, звук и тишина