Мечта

Ваня был истопником в Митьковских банях,  на Нижней Красносельской. Баня как баня, как все советские бани:  старая, грязная, из красного, почерневшего от копоти кирпича. Настоящие  парильщики шли в "митьки". Там печка была сложена как-то по-особому, с секретом, и ладно  держала пар. Пар всегда был сухой и мягкий. Ту особую печку с секретом сложил  Ваня.
Ваня был философ и пьяница и, как говорят, золотые руки. Философ от рождения, а  пьяница по жизни. Как не пить, когда несут выпить. А несут потому, как Ваня был добрейший мужик и безотказный.  Он много знал из  жизни, всякое видел, сидя в котельной. В бане люди голые. В бане обнажаются. Всякие ходили в баню...  За-всегдатаи заходили  к  Ване. Он накроет стол в каморке, приветит. Пусть грязновато, но уютно и просто. После пара, да стаканчика беленькой и грязь как-то растворялась и становилось светло и чисто. И душой отдыхали люди и телом.
И Ваня начинал философствовать. Говорил незатейливо,  открыто.
У него была своя философия.  И  мечта своя. Он мечтал стать капиталистом.
По вторникам, когда в бане был выходной, в "митьки" прибывал  секретарь райкома партии. Секретарь, подлец, охотник был попариться. Сауну не любил, до русской был охоч. Парную в "митьках" обожал.  Приезжал, когда темнело. За день баньку отмоют, приведут в порядок.  Пар готовил Ваня. Эх, какой парок он готовил. С известными только ему приправами - по настроению. И его парок всегда  брал за живое, доставал.
Темнело и подкатывали райкомовские машины.
Райкомовские парились с бабами.
Лелька, машинистка из аппарата,  мечтала попариться с первым. Лежит ночью  с мужем и мечтает. Мужик сделает свое, как всегда, спешно, словно помойное ведро вынесет, и храпит, а она мечтает. А как не мечтать. Вон Клавка и Нюрка,  из снабжения, па-рились с первым.  Теперь у них какие квартиры... Кухня с  белыми до голубизны потолками...
 Пусть "хрущевка", но своя, отдельная.
И мечта Лельки сбылась. Первый приметил ее и взял в баньку с собой.
Первого парил Ваня. Лелька даже обиделась. Но парить -  искусство, недоступное тонкому женскому началу. А Ваня в этом деле был настоящий искусствовед. Он по-особому  отмачивал веник, одевал рукавицы и вязанную шапочку. Неторопясь, открывал дверцу печки, долго и пристально смотрел внутрь ее черной пасти, словно выискивал  что-то, брал ковшик с горячей разбавленной его зельем водой, и одним резким движением кисти бросал воду в пасть печки на нужный, ведомый только ему камень...  Медленно поднимался на верхний полог, где на простыне лежал первый. Мягкий, пряный жар заставлял всех приседать на корточки, и никто не выдерживал: съежившись, по одному, раком пятились вниз из парной. И только  Ваня стоял во весь рост, высокий и довольный, а первый лежал и покрякивал. Первый никогда не сдавался. Потому и был первый. И начиналось действо с вениками. Ваня орудовал ими, пританцовывая, словно исполнял колдовской танец.
После парной Лелька мыла и охаживала первого, но неумело, и первый остался недоволен. Потом сели за стол. Впрочем, я не о том. Эти штучки известны каждому.
Я к тому, что Ваня всегда садился с первым. И начиналась философия.
- Да при вашей власти все мы в дерьме, - говорил Ваня. - При капитализме я  б человеком был.  Открыл бы свое дело... С моими руками, с моей головой...  Да  вот банька эта, будь она моя, я б конфетку сделал, а вы, партийцы, все прожрете...
 Голова у Вани была.
Первый  тоже был не дурак. И не одергивал Ваню. Прошли те времена. Оттепель. Говори - не хочу.  И первый только отечески осаживал Ваню, терпеливо разъясняя преимущества передового строя. Но Ваня преимуществ почему-то не видел. А видел заискивающие хари помощников первого и голые вихляющие зады его баб.
Ваня был холост и жил здесь же, при баньке. И не только первый приезжал в баню. По ночам напрашивались партийные работники помельче и тоже с бабами. Приходил и районный прокурор с начальником милиции, и начальник управления торговли.... С ними таскалась и Лелька. Что-то там не заладилось с оформлением квартиры...
Всех принимал Ваня. И со всеми спорил. И всем доказывал преимущества капитализма. И еще доказывал Ваня важность веры.
- Никак нельзя без веры, - говорил Ваня.
А безбожники смеялись над ним. Тверды и непреклонны они были. Честно говоря, Ваня тоже не верил в то, что говорил. Он верил в вечность  этого строя и понимал безысходность своей мечты. И понимал он,  что бога нет. Но Ваня был философ и искал бога.
И никак не думал Ваня, что доживет до такого... И Лелька не думала.
Все рухнуло в одночасье, но банька осталась.  Видно потому, что первый ее любил. И Ваня при ней остался, истопником.
Баньку перестроили. Очистили  ее и привели в надлежащий вид. Бывший  ее приватизировал. Его  стала банька. Ванькина мечта стала его реальностью. И Ванька  был при ней. И приезжали сюда и бывший прокурор, и бывший начальник милиции, и начальник управления торговли. Но теперь это были деловые люди - банкиры, собственники... И входя в парную они крестились, словно входили в алтарь.
Теперь не стало очередей в баньку. То есть рядом с банькой была огромная каша людей, торговавших всякой всячиной. Лелька торговала сигаретами, так и не добившись квартиры.
Стояли девочки, предлагавшие себя. И только самым счастливым удавалось попасть в стриптиз-шоу при "митьках".
Ваня не выходил из котельной. Он пил и мыслил, и  ничего не понимал.  Лелька заскакивала к нему. Мечта опохмелиться теперь не оставляла их.