Прогулки по парку

Не надо всей вселенной, достаточно кусочка. Некоторые ездят далеко-далеко. Мой брат, например, двадцать пять лет подряд улетал летом на Дальний Восток, а потом дразнил нас купанием в теплом Японском море, в маленьких бухточках с чистейшим песком и прозрачной соленой водой, этакий земной рай для сотрудников тихоокеанской биостанции.
А мы... а я, ну что ж, каждому свое, гуляю в нашем придворном парке. Кто-то добрый разбил его лет двадцать пять тому назад, и как это теперь нужно всем. Смотрю на высокий силуэт гостиницы Орленок и вспоминаю, как мы ходили туда слушать Мартына Йорганса, вся наша группа по изучению армянского языка: и взрослые, и дети. Взрослые чинно сидели в зале, а дети под конец вылезли на сцену большим гуртом и открывали рты, как птенцы, но слышно было только певца и грохочущий оркестр.
Больница, где лежали перед уходом Мама и Папа, Царствие им Небесное.
Озеро, по которому я зимой хожу, как посуху, когда вдруг наступает некая критическая температурная точка, при которой возможно полумистическое обращение воды в иной субстрат, тот самый, что сковал грешников в последнем кругу Дантова ада.
Озерко, конечно, не озеро, синеет, зеленеет, ловит последние лучи солнца, сверкает прямо в центре парка. Ранней весной - это некий конгломерат: слюдяная масса, полная огня и льда, две несовместимости, скрепленные и поочередно берущие верх: похолодает - и все опять бело, стыло и недвижно, конец, смерть живому; потеплеют, погорячеют солнечные лучи - и снова огонь зажигается внутри ледяного сердца озера, и слюда теряет в своей плотности и твердь превращается в воду, и на дне, как драгоценные камни, вдруг заиграют многоцветьем водяные толщи, обнаруживая под собой не столь глубокое дно с водорослями, камешками и множеством органических остатков и отходов цивилизации.
А сегодня... Так красиво вокруг. В этой неумолимой смене года столько мудрости и красоты, что почти невольно сопоставляешь ее со сменой времен жизни - людской жизни. Увидеть бы красоту, тайную энергию и смысл в каждый такой предначертанный период!
Вот идут три уточки-дамы, все среднего возраста, с небольшой, лет пять, разницей. Одна из них, та, что помоложе, напоминает павлина, охотно, перед каждым, распускающего хвост. Она изо всех сил сопротивляется процессу старения: одета в розовый плащ и волосы немыслимо золотого цвета, и громкий разговор. Средняя, с серьезным лицом, проявляет селезневые замашки интеллектуального и духовного лидера группы, и, наконец, старшая, пегая уточка, вся седая, отдавшаяся на волю безжалостного течения времени. Они, не обратив внимания на мой заинтересованный взгляд, обошли меня и, соединившись вновь за моей спиной, продолжили беседу. «Ну, как вы относитесь к Утину», - спросила средняя дама. Младшая музыкально засмеялась: «Да как вам сказать». А старшая ответила твердо и непреклонно, с явными одобрительными нотками: «Он несгибаемый, он просто железный».
Нет, ну как быстро у нас все делается. Совсем недавно все страдали по Степашкину с розовыми и пухлыми щечками, а теперь мил этот узколицый с близко посажеными глазами и пергаментным цветом лица.
Шли по аллее парка две девочки, маленькие, аккуратненькие такие, в синем и красном капюшонах. Прелестные крошки из сказок братьев Гримм - Беляночка и Розочка. Мамы их, увлеченные разговором, оторвались далеко вперед, а девочки двигались чинно, рядком. Они увидели сияние маленьких золотых листиков, словно монисты, развешанных на березках, дорожку, освещенную электрическим светом, таинственно исчезающую на повороте, и большущую луну, небрежно и в избытке льющую свой серебряный поток на темные купы еще не осыпавшихся деревьев. Мимо пробежали два далматинца, длинных, упругих, похоже, стащивших у березок их пятнистое одеяние. Один из них одобрительно обнюхал девчонок и ткнулся носом в их крошечные, одетые в модные рейтузики ножки. И так это все девочкам понравилось, что одна из них, та, что была в красном капюшоне, сказала другой, своей подружке в синем: “Слушай, давай будем радоваться, что такая погода, а?” И другая девчушка кивнула и поддержала подружку: «Давай».
Здорово. Вот так иногда повстречаешь невинную и радующуюся миру Божию душу - и понимаешь, что и в миру жить можно...