***

     По проселочной, плохой дороге ехал маленький, видавший виды автобус. Постанывая и поскрипывая, ехал обычным маршрутом. За рулем сидел седеющий водитель Виктор. Виктор был злой: злой на пассажиров, на начальство, на плохую дорогу. Но, тем не менее, это состояние души и психики ему было нужно – это была его жизнь. Дома он бывал редко, только чтобы переночевать - дом его тяготил. Жену он боялся, домашнюю работу боялся еще больше, хотя супругу боялся сильнее - именно она придумывала домашние обязанности. Даже на выходные он старался сбежать из дома в гараж, а там всегда было чем заняться, и всегда был повод оправдаться: «Я готовлю машину к рейсу». Зато тут было его пространство, его мир… Подчиняясь его воле, заводился мотор, шло тепло в салон, открывались и закрывались двери для пассажиров – тут он был бог, ну или полубог. Пассажиров Виктор не любил, презирал.

     - Пешеходы,- брезгливо иногда называл он их. Тот факт, что эти люди платят ему деньги, не был основанием относиться к ним лучше. Он искренне считал, что и рождены пассажиры для того, чтобы платить ему за проезд, за небольшие посылки, и просить сделать остановочку.

     Каждый день, спозаранку, вел он свой второй дом на колесах из города по селам, туда и обратно. Этот дом был обжитой и красивый. В кабине все было для уюта: на ниточках болтались иконки, звоночки, безделушки и бахрома. На приборной доске крепился светильник в виде стрелы пробившей сердце. В темноте светильник горел красным цветом и дополняла эту композицию надпись "LOVE". Очень нравился Виктору этот светильник, его он выменял у другого водителя на цветной набалдашник для рычага передач. Причем торговались долго, потом крепко выпили и остались недовольны друг другом. Особое место занимали изображения полуголых девиц, позы и фигуры которых, как бы желали шоферу удачного пути. Виктор иногда разговаривал с этими женщинами, - ну а с кем еще общаться, ну не с пассажирами же, в самом деле. Хотя, для них он тоже постарался. Все дорогу едущие имели возможность любоваться рекламой кофе; узнать по наклейкам, какие виды моторного масла заливались в эту машину, какого производителя шины стояли или стоят на транспортном средстве. Также можно было ознакомиться, что строжайше запрещалось делать в салоне, как зовут повелителя за рулем – в общем, было на что посмотреть. Но как бы плохо не относился Виктор к пассажирам, без них он тоже не мог. Нужно было ему видеть этих людей, прикрикивать на них: быстрее-быстрее, пока не заплатите, не поеду, может вас еще и по домам развезти… Были случаи, что и били его эти недостойные люди за небрежное вождение и хамское поведение, но и это нужно было Виктору.

     Самое страшное время для него – это отпуск. Хобби не было, охота, рыбалка и прочие мужские увлечения были чужды Виктору. Книг он не читал, да и друзей не имел - те, с кем пил после рейса в кабине с пробитым стрелой сердцем, друзьями назвать нельзя было. Поэтому в отпуске Виктор пил, пил беспробудно. После заслуженного отдыха его небольшое лицо, и так не блиставшее красотой и умным взором, становилось похожим на урюк. Мысль поехать куда-то на отдых даже в голову ему не приходила. Зачем тратиться на проезд, проживание, и все равно пить там, если можно пить дома в гараже.

     Была у Виктора мечта, вернее не мечта, к мечте стремятся даже если она не сбыточная. Иногда он грезил как едет по бескрайним просторам на огромном, современном грузовике, у которого сзади в кабине целая комната.
 
     – Да, если бы так было, я и ночевать домой не ходил,– думал Виктор.

     Но где взять деньги на такую машину он понятия не имел, от этого злился еще больше, а встретив на дороге такие машины-красавицы, начинал ненавидеть и их владельцев.

    Первый день после отпуска был прекрасен – Виктор напевал и крутился вокруг машины. Что-то подкручивал, настраивал - в кабине на ниточке был повешен компакт-диск для красоты и уюта. Лицо, похожее на урюк, постепенно разглаживалось - хотелось жить, хотелось поскорее увидеть своих пассажиров, соскучился он по этим «поганцам».

     – Как хорошо за рулем!– думал Виктор.

     Из динамиков струилась музыка, хриплый женский голос сетовал на предвзятое отношение правоохранительных органов к судьбе Таньки-воровки. Все ниши и углубления были заняты необходимыми вещами для жизни: пачка сигарет, зажигалка, махровая тряпочка, бутылка с тонизирующим напитком. После отпуска, несколько дней, он был добрым.

     Так и бежала маршрутка, бежала жизнь, и смотрел на эту жизнь через лобовое стекло стареющий водитель Виктор.