Оушен

     Осматривая сверху бескрайний океан дерьма, в котором тремя одинокими островками неприкаянно торчали мои аэродромы, дарующие краткий отдых от всеобъемлющего отвращения, смешанного с омерзением и гадливым чувством почти постоянной тошноты от разнообразных ублюдков, жующих в соответствии с русскоязычными традициями закаменевший кал, неинтересный, унылый, однообразный, я благодарил норвежских мужиков, подаривших мне костюм химзащиты с противогазом, не снимаемые теперь уже никогда. Ежедневные токсические отравления от мерзотной деятельности новых подруг и старых приятелей, любимых настолько, что я, частенько представляя себя офицером СС, в начищенных сапогах, широких черных галифе, фуражке с высокой тульей, деловито накидывающим петлю на кривые шеи уродов, за два с половиной года деградировавших до состояния плевка, медленно сохнущего на обшарпанной стене, пожелтевшей снизу от яростных струй мочи случайных прохожих, опустошавших свои мочевые пузыри наспех, на скорую руку, на быструю ногу, загнал себя в кабину " Штука" и теперь бесконечно пикировал на пустые головы, разнося их в клочья, вываливая тонны бомб и безостановочно поливая из пулеметов шебуршащих внизу, в говне, пишущих, говорящих и думающих по-русски. "Станислав Лем и Тарковский - мудаки", - бормотал я себе под нос, кружа над каловыми массами. Сволочи, выдумали мыслящий океан. Да эти свиньи не способны уже не только думать, даже инстинкты их окончательно перешли в жвачную стадию. Они загребали говно половниками, отправляли в свои жадно распахнутые рты и жевали, жевали, жевали. Поэтессы, музыканты, акционисты, журналисты, двуногие твари, переливающие некачественный продукт из пустого в порожнее, не умеющие играть честно, алчно дрочащие на чужую личную жизнь, подслушивающие, подглядывающие. Поганая мерзость ! Налегке я вернулся к блондинке, покачивая крыльями над ее головой. Приземлился, быстренько выпил чаю, пока она заправляла безотказный " Штука", загружала бомбами и пулеметными лентами, бегом вернулся обратно и стартанул. Буквально через минуту появились цели, но усталость пополам с отвращением погнали меня к горизонту океана, я форсировал двигатель, пытаясь как можно быстрее достичь хоть чего-то, я и сам не знал, чего, но только не этого поганого зрелища подо мной : бескрайний, шевелящийся океан жидкого дерьма, по поверхности которого сновали странные создания, кошмарно напоминающие и насекомых и облезлых крыс одновременно, общих, как я уже говорил, языком. Русским. Я летел без бортстрелка, просто посадив в задний отсек пластиковую куклу, порноигрушку, прикрутил ее руки изолентой к пулемету, прихватив японской леской за шею, придав голове нужный угол, как если бы она настороженно озирала небо, готовое разродиться юркими " Мустангами", визгливыми " Яками", вихлястыми " Эйркобрами" и невнятными " Спитфайрами", заходящими со стороны солнца, ловящими меня в прицелы своих крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек, готовых разнести фюзеляж в пыль. От скуки я беседовал с ней, не поворачиваясь и повышая голос до крика, когда сирена при пикировании заглушала надрывный рев двигателя, стук пулеметов и тявканье пушки.
     - Прикинь, подруга, я назову эту главу мужским именем, - орал я, направив нос " Штука" на горизонт. - Может, даже сплагиачу у Жоржа Клуни, любителя свиней и лесбиянок. Двое друзей Оушена ! Как ? Ништяк ?
     Кукла молчала, даже странно, сучка, не хочет поддержать интеллектуальную беседу.
     - Ну, не Солярис же, Оушен, самый натуральный оушен оф щит, а уж учитывая общий тренд на американизированность всех и во всем, ломаный англо-американский в самую масть.
     Кукла постучала меня по плечу, я аж вздрогнул. Отвязалась от пулемета ! Она показывала пальцем вниз, на маленький остров. Зайдя по широкой глиссаде я приземлился на ровной площадке, отстегнул ремни и устало закурил. Никто не встречал, не выбегал с цветами и жареным поросенком, перепутав меня с достойными парнями из подводного флота, не было и французского шампанского.  Видимо, островок был необитаемым. Что ж, тем лучше.
      Мы развели костер на берегу. Я не снимал противогаз, а кукла не дышала, она же пластиковая, на хрена ей дышать этими вонючими миазмами, отходами мыслительной деятельности разнообразных персонажей печальной действительности. Мы не отрываясь смотрели в пламя костра и мечтали о том светлом дне, когда ученые Рейха все же изобретут супероружие возмездия и можно будет уничтожить все это и даже чуть больше одним залпом, или бомбой, или еще как, в зависимости от направления мысли гениальных штурмбанфюреров с университетским образованием.