Мяу

Кота не было четверо суток. Ждать было глупо, надеяться - привычно. Кот был большой, сильный, потому часто уходил далеко. Любил ввязываться в переделки с сомнительным исходом. Шрам на морде и оба порванных уха одновременно свидетельствовали "за" кота и "против" него же.

Он обладал странным именем, полученным от странного хозяина, и любил своё котовое дело. Регулярно хвастался трофеями, складывая тушки у порога, или просто лежал на спине и подставлял чесотке живот.

Кота нашли дети. То, что от него осталось. Позвонили в дверь. Рассказали, провели. Уточнили, будет ли кот погребён или просто отправится догнивать на свалке.

Черви и мухи разделили труп, словно равнозначные мафиозные кланы зоны влияния. Но коту было уже всё равно. Он лежал всё такой же большой, но уже изрядно разложившийся, и, соответственно, много съеденный. Кота явно кто-то поубивал – полголовы было смято и для послежизненных паразитов это было самое вкусное место. А вот котовый хвост никто не ел. Если бы коты обладали человеческим тщеславием, таким хвостом стоило бы гордиться. Но этот, теперь уже мёртвый кот, гордился своим дневником приключений. Каждому своё.

Дети внимательно ждали в сторонке. В детских глазах смерть всегда увлекательна. Всё потому, что смерть для них обратима, её можно проживать бессчётное количество раз. Меняя сценарий или переигрывая его иначе. Компьютерные игры научили детей «сохраняться», опредметили умирание до пары клавиш и клика мышкой.

А ещё, конечно, дети никого не хоронят. Если уж случилось, детям всегда говорят "ушёл". А, если ушёл, значит, может вернуться со временем; вдруг, ему этого сильно-сильно захочется? Дети ещё не знают, что много календарей позже, когда Дед Мороз перестанет носить подарки, а для искренности потребуется проявлять усилие над собой, взрослые научатся уходить навсегда. Так уходить, чтобы больше не возвращаться. Даже, если сильно-сильно захочется.

Кота требовалось сложить в пакет, и лапа его была тёплой. Это всё придумки про выхолощенную чопорность смерти. Просто, об этом не принято говорить  - в плохую сторону скажется на продажах. Ни один олух не станет наряжать и разукрашивать труп, в котором уже на четвертые сутки червей и паразитов будет больше, чем волос. Никто не станет заказывать гроб "поприличнее", если увидит в рекламном буклете фото сгнивших досок, а не обтянутый бархатом футлярчик, словно для последнего подарка.  В этом мире продаётся и покупается всё. Кроме того, что действительно нужно.

Кот умер, но одной своей прерванной жизнью уступил место сотне новых жизней. Жизней, возможно, не таких социально-привлекательных, но кто возьмётся судить? Так уж всё устроено: одно непременно компенсирует другое. Когда один хоронит,  то, что любит, другой, в этот самый момент, улыбается солнцу.