Сказка про охоту на будущее гл. 3-4

                Третья глава

18.
Прощание у гроба  длилось, как вдруг гонец от братьев-близнецов
ворвался в залу, весть страшную неся: погиб один из них,
другого, раненого насмерть, везут к дворцу, в полдня пути,
и могут не успеть, так изуродован в бою он телом и лицом,-
то бились принцы с птицами, подобными огню и  вихрю.
Гонца все братья обступили, и прояснилась страшная картина...
С победой братья возвращались, границы царства укрепив достойно,
и тут в горах случилась непогода. Но войско обнаружило пещеры,
где все благополучно спрятались от бури (принцы  были в лучшей)
и верили, что буря скоротечна.… Джавад  по коридору  углубился,
как вдруг в одной из стен как будто бы портал из света приоткрылся.
Джалиль  вслед брату  поспешил, но тот прошёл сквозь марево свеченья.
Минутой позже выскочил оттуда весь избитый, за ним, как тени,
две птицы хищные в волшебном оперенье прорвались и терзали
несчастного и клювом и когтями. Огромные, едва в пещере умещаясь,
они его на части разорвали и, оглянувшись, кинулись на брата.
Опомнившись, тот воинов призвал, мечом пытаясь защищаться.
Оружием стращая, всем вместе удалось отправить птиц в портал обратно…
Джалиль жестоко и смертельно ранен был, он повелел  к отцу
себя и брата отвезти, но прежде доверху пещеру заложить камнями...

19.
Рыданья ужаса волной катились по дворцу, а братья поспешили,
вскочив в седло,  навстречу  по дороге долгой, взяв лекарей с собой
и колдуна, что смерть сумеет чародейством замедлять…Вершины
гор уже серели в розовом закате, когда  откликнулась на зов трубой
процессия печальная издалека.  Джалиль в  повозке первой и пока  живой,
весь в лихорадке бредил и метался. В другой повозке под плащом атласным
растерзанный Джавад. Молчали все. Колдун слуг  отодвинул жестом властным
и в воздухе знак сложный начертал. Принц успокоился, заснул как будто ровно,
но вдруг открыл глаза и братьев подозвал. « Те твари огненные...»-
начал он, но застонав, закрыл глаза, потом как будто вздрогнул и
чуть слышно продолжал: «Звучало в  птичьих криках имя шаха, словно
проклятие на род они нам слали. Неужто наш отец их знал? Ему сказать…»-
Джалиль  прервался, заметавшись в забытье. Омыли лекари  лицо ему и плечи.
Колдун с поклоном к принцам обратился:
- Не вынесет Джалиль пути, хоть десять раз меня казните!
Смертельны, как я вижу, клюв и  когти птиц:  тут раны мечены
гниеньем. И колдовство не мира нашего - иного, его мне быстро не постичь.
Клянусь найти причину  странных бед  и горестных событий!

Длинна обратная дорога,  ночь пришла, и  смерть явилась к раненому  лично.


               
                Четвёртая глава

20.
А между тем, принц младший, Сафуан, добрался до гнезда, где сёстры ждали.
Там слуги  увидали,оробев, огромных шесть яиц и малое одно, и в сумерках светились
чудесным образом они. Вновь силуэты стройных дев внутри всё более заметны стали.
Принц указал  на трещины в яйце и, вбив кинжал в одну из них, нажал. Вдруг крылья
изнутри всю скорлупу  разъяли, и вышла птица, тут же девой обернувшись.
Кинжалы мигом  вбиты в трещины яиц других, и вместо птиц  шесть дев нагих
стояли в золоте струящихся до пят волос, прекрасны, как богини. Восторг  и ужас
всех сковали. А девы юные, не понимая наготы своей, просили жестом есть.
Достав плащи, принц каждую укрыл от взглядов, затем велел готовить снедь.
Царевны  лишь мотали головой и на колени встали. Принц  вздрогнул, туже
затянул рукав, извлёк кинжал и приготовил чашу. Надрезав руку, крови нацедил
и сделал знак о том же слугам. Но те отпрянули и спрятались за валуны. И Сафуан
ту чашу подал первой деве сам, не думая, что будет делать, когда пустою станет чаша.
С поклоном дева отпила глоток и сёстрам отдала. Так каждая, отпив, передавала дальше,
пока осталась капля лишь. Последняя сестра на малое яйцо её слила и зашептала
что-то ласково и нежно. Оттуда смех  раздался звонкий – будто бы  дитя лет малых
радуется шуткам. Между тем, вся сброшенная скорлупа заметно потускнела
в своём свечении, и мрак ночной к гнезду приблизился вплотную. На камни сели
девы  и  указали принцу на ветки из гнезда: сложить из них костёр. Тут слуги осмелели
и быстро выполнили просьбу, лишь зажигать остереглись – от принца ждали знака.
Вот дева первая, вздохнув, направила свой  выдох огненной струёй, и красным маком
затрепетал огонь обычный, расцветая букетом жарким под столбом пыльцы из искр.
Так ждали утра в разговорах о стране далёкой, ещё которой сёстры видеть не могли,
но удивляли знаньем, восхищая брата. Поведали они о двух влюблённых и о риске,
с которым каждый рвался в чуждую ему страну на встречу, хоть внешний вид делил
им время пополам, крадя так много лет из жизни. А малое яйцо, как сонное дитя,
лежало тихо, будто бы от сказки задремало. И слуги крепко спали.  И, казалось,-
сама счастливая Луна сидела у костра, заслушавшись своих детей. Рассвет, кладя
свой поцелуй на щёку неба, спешил  развеять чары ночи. Зевая, солнце встало.

21.
Как только мрак уполз с уступа, и сверху распахнулся вид на мир привычный,
царевны  обернулись птицами большими: поменьше матери, но выше  Сафуана.
Вкатили вместе бережно на плащ яйцо седьмое. Слуг не позвав, принц  лично
расстелил себе другой, посередине сел, а  птицы  плащ схватили за края,
другие - ткань с яйцом, и вверх  взлетели спешно, упреждая миг, пока червонный слиток
солнца не растёкся в диск.  Проснулись слуги. Скальный выступ в предрассветном хладе
безмолвием омыт: ни птиц, ни господина, ни яйца,... лишь скорлупа одна лежит.
Испуганные люди устремились вниз, надеясь в городе со страхом сладить.


/продолжение следует/