Глава 11 - Ткань миров

Она пошевелилась, перевернулась на спину и разлепила глаза. Потёрла, раскрыла шире.

- Алеся. Ничего себе. То ли я сплю, то ли выпала.

Стамбровская даже не отложила пистолет, дабы не смущать, только сухо щёлкнула предохранителем. И глухо переспросила:

- Куда выпала?

- В иное информационное пространство, куда.

Лора помолчала, собираясь с мыслями.

- А если это во сне, тоже неплохо. Главное, реалистично же.

Алеся стояла с пушкой в руках, как контуженная. И через вату звенящей тишины пыталась нащупать осмысление.

- Да ты более упоротая, чем я думала.

- А то!

- Это не смешно.

- Ну и?..

- Ты хоть знаешь, что ты сделала?

- Нет.

Алеся попыталась объяснить подруге, что произошло, довольно сбивчиво, но уж хотя бы кое-как. Сном или галлюцинацией это явно не могло быть – Лора была вполне осязаемая, живая и тёплая на ощупь. С другой стороны, мороки и наваждения бывают виртуозными: если это именно тот случай, то кто же исполнитель, а кто заказчик, да и вообще – для чего?

От страха снова прихватило, начало подташнивать. Но Алеся старалась вести себя естественно. Она удалилась к кухонной зоне, принялась готовить кофе, даже встала спиной, но при этом обвела всю свою ауру защитным контуром, выставила оборону: мало ли, чего ожидать. Хотя чувство твердило ей, что это всё-таки Лора, её московская подруга. Настоящая.

- Ты только смотри, все подобные перемещения не проходят безболезненно. Ты человек неподготовленный...

- Ой!..

Лора попыталась встать с дивана и кулём осела на ковёр.

- Ну вот, я же говорила! Ты же гипотоник, чем ты думаешь. Сиди уж так, пока кофе забодяжу.

Она вкинула в чашку двойную дозу сахара и сливок и протянула её Лоре, которая устроилась возле дивана в позе ленивого кота, который где упал, там и наслаждается жизнью. Она обводила взглядом квартирку.

- Ты тут живёшь?

Алеся кивнула:

- Снимаю.

- Симпатично! Извини, жуткое нетерпение, но всё это так... странно... и классно... Я б хотела выйти и посмотреть, как тут вообще кругом.

- Выйдем, - покорно пообещала Алеся. И, удержавшись от вздоха, спросила: - Так как тебя угораздило?

- Не знаю. Сидела работала, устала, решила передохнуть, пошла вздремнуть на диванчик. А потом – бац, и здесь.

- Да, дела... Я б тебя расспросила, но в данную секунду пофиг. Меня вот что волнует: как вернуться – знаешь?

- Нет, - пожала плечами Лора.

Как же напрягало её деланное спокойствие и ухмылочка отчаявшегося студента перед экзаменом.

- Ладно... – сквозь зубы пробормотала Алеся и поставила свою нетронутую чашку на пол. К чашке подошла вездесущая Франкита и принялась увлечённо лакать.

Она отыскала в списке номер, которым гордилась и который не посмела бы набирать слишком часто, а, по сути, набирать вообще – всё ведь в основном шло через Владу. Но сейчас она выдохнула, замерла, слушая гудки, и дождалась-таки глубокого, спокойно-делового голоса:

- Да, Алеся. Что-нибудь важное?

Скорее, не вопрос, а утверждение.

С её губ едва не сорвалось «Хьюстон», но она мысленно исправилась и произнесла ровным тоном:

- Андрей Андреевич, у нас проблемы.

Пауза.

- Выходите к ратуше минут через десять. Пройдёмся, поговорим.

Алеся решительно развернула себя и как можно звонче прокричала:

- Лора, собирайся. Мы идём в город.

- Уже?

- Да! Ты же хотела осмотреться.

- Вау, круто! А я не сомлею? – задала она вполне осмысленный вопрос.

Похоже, закономерности она ухватывала быстро. Алеся мысленно отметила это и старательно отчеканила:

- Мы тебе не дадим.

Лора неуверенно покосилась:

- А мы – это кто?

Она видела, как подруга кому-то звонит: квартира-то была вся открытая. Ну что, сказать, что ей предстоит встреча с одним из самых могущественных людей Великого княжества? После секундного раздумья Алеся пояснила:

- Андрей Андреевич – это мой учитель.

И сразу же уточнила:

- Он мастер. Специалист по энергоинформационным воздействиям. Родом он с юга Беларуси, с Полесья – очень сильный и очень грамотный. Человек хороший, так что нам поможет. Занимает тут высокую должность, но что касается тонких материй, с ним можно запросто.

Вроде верно всё сказала. И Лора, усевшись на диван, принялась зашнуровывать свои тяжёлые ботинки. Они появились здесь совершенно отдельно от неё, как логическое сопровождение: спала в одних носках, проснулась – а обувь замерла по стойке смирно в изножье. Интересный эффект. У Алеси мелькнуло смутное воспоминание, что она нечто читала по этому поводу в сновидческих монографиях, но точно припомнить не могла.

Когда за ними захлопнулась дубовая дверь, возле которой красовались кнопочки домофона, небо уже подёрнулось золотистой томной розовостью.

Алеся рассеянно и непринуждённо что-то вещала. Лора уважительно слышала об истории чужой вселенной. Но в первую очередь она оглядывалась. На неё коваными деталями, белеными стенами, черепичными крышами, геранью, аккуратными окнами глядел Запад. Но свойский такой, доброжелательный Запад: эти живые, спокойные дома говорили ей: «Мы совсем не похожи на тебя. Но если ты пришла с миром, мы готовы тебя принять». И Лора сосредотачивалась, не перебивала и смотрела по сторонам во все глаза. За свою долгую и непростую двадцатилетнюю жизнь она побывала только в Крыму и в Киеве – всё. Теперь вот Минск. Вроде какой-то не такой – но кто его знает, может, это и есть настоящий? Сравнивать ей было не с чем.

А Алеся пыталась: присутствие друга, свежих глаз, пробуждает восприятие. Да. Всё-таки не имеешь права жаловаться на жизнь, живя в Верхнем городе. Ей тут определённо нравилось, и нравились отклонения по сравнению с родным миром. На её памяти тут были сплошные лавочки, офисы – «рога и копыта», ресторанчики... Туристический сувенирчик – хотя даже при этом здесь умудрился заблудиться гость из Чили. А в Княжестве район был в несколько раз больше, и мог считаться полноценным residential area .

Это вот когда она забрела в Вильне на Антокольскую, ещё до эмиграции. Обычный двор в беззвучных лепестках снега, детские горки, скамейки  - эх... А вокруг старинные дома из книги сказок.

Маленький скверик возле ратуши обступали высоченные клёны, они вздыхали от ветра и словно важничали, что растут прямо напротив отеля «Европа», где любят останавливаться важные иностранцы.

- Красиво тут, - сказал Лора.

У неё был звучный офицерский голос, но она его притишала: программисту иметь такой не положено – и выходило это смущённо и ребячески, в чём-то мило.

Алеся подчёркнуто кивнула.

Они не сразу заметили, как в сгустившихся сумерках подошёл к ним высокий, тёмный человек в строгом костюме. Как обычно, материализовался из ниоткуда.

- Ой, пан министр!

- Здравствуйте, Алеся Владимировна!

Он тепло её обнял, и на секунду Алесю осенило: Влада ведь правду говорила. Когда её переполняли романтические переживания, она описывала министра бессчётно, и говорила, что от него пахнет можжевельником, меховой шапкой и ещё чем-то домашним, вроде пирожков с грибами. Надо же, хорошо подмечено. Забавно, но очень здорово.

Она представила Лору. Та засмущалась: в своём прикиде неформалки она смотрелась рядом с министром уж очень дико. Но он не подал виду, лишь улыбнулся краешком рта и непринуждённо предложил:

- Давайте пройдёмся. Так разговаривать удобнее, заодно и город посмотрите.

И здесь сразу сообразил. А впрочем, немудрено: у Лоры был больно уж инородный вид. Потом она про себя дивилась, что на них никто не смотрит. А министр использовал формулу незаметности, как делал всегда, когда уставал от придворной помпы и хотел прогуляться по Минску, как нормальный человек.

Ратуша уже выступала из вечерней синевы тепловато светящимся куском рафинада. С площади Свободы они свернули на улицу Койдановскую, а там двинулись по Фелициановской, на которой меж ветвей плавали только-только проснувшиеся фонари – они напоминали светящихся глубоководных рыб. Мелькнуло слева французское кафе, за ним строгий величавый дом советской постройки, и всюду какие-то таинственные подворотни. Туда так и хотелось украдкой заглянуть – это Лора и делала тайком, пока слушала министра.

- Так значит, заснули дома, а проснулись у Алеси... Занятно, что и сказать. Онейротелепортация – хотя мне не нравится этот термин, уж больно он громоздкий. Случается такое редко, но всё-таки бывает; некоторые исследователи связывают это сугубо с психологией, другие делают привязку к местности. Токи энергии, проводимость воздействий и... пожалуй, что-то вроде озоновых дыр, понимаете? Тонкие места в ткани миров. Там наблюдается нечто вроде осмоса. Вот, например: если приедете в Вильню, то заметите, что там продаются так называемые туфли для сна. Продают их обычно в сувенирных лавчонках, но вещь это сама по себе серьёзная...

- Простите, но кому придёт в голову спать обутым? – непонимающе переспросила Лора.

- Вот в том-то всё и дело: эти туфли надевают для техники безопасности, а иначе можно проснуться не туда. Это с вами и произошло. 

- Мда уж.

Ей было больше нечего сказать.

- Знаете, на самом деле, ничего смертельного – кроме страха. Больше всего люди начинают нервничать, когда понимают, что это не «сон во сне», а самая настоящая явь. Бывает ведь своеобразная рекурсия: человеку снится, что он проснулся: встал с кровати, позавтракал... или наоборот, что он ложится спать – а в результате этого, напротив, пробуждается. В своей же постели, целым, невредимым, но при этом ошарашенным. Это как цирковые номера с зеркалами – эффектно, но не больше, чем иллюзия. Есть ещё феномен выхода из тела. Если знакомы с эзотерикой хоть немного, знаете. Читали? Прекрасно! Но здесь ведь в том особенность, что человек действительно перемещается и находится не в пространстве сна, хотя бы и двадцатой степени достоверности, а в реальности. Просто в другой.

- А что это за степени достоверности... пан министр? – спросила Лора.

Она обратилась к нему, пытаясь нащупать нити и уловить правила игры. Он оценил и снова улыбнулся, не без иронии, но по-доброму. Хотя Алесе казалось, что это у него просто такая мимика: поднимать один угол рта – старинная, въевшаяся привычка.

И он действительно поведал вкратце о различиях сновидений, о степенях и классах  - всё со средневековой тщательностью и строгостью.

А в это время с центровой, но тихой Фелициановской они вышли на шумный, широкий проспект Франциска Скорины со строгими зданиями и пышными, разлапистыми липами – хотя даже они не спасали от автомобильного гула. Когда Алеся шла по Проспекту, то старалась свернуть на параллельную улочку: через квартал всё поразительно менялось, и яростная стремительность уступала место тихой вальяжности и размеренности. 

Но они и не собирались тут задерживаться, любуясь суровой красотой одной из главных артерий города. Вместо этого нырнули в переход, прошагали среди серых гранитных стен и разномастных кричащих афиш, поднялись на другой стороне и продолжили путь сквозь чинный зелёный скверик. Они продвигались к улице Михайловской, которая далее выводила к блестящей и кипящей Ганзейской.

- Скажите, а вы действительно хотели попасть куда-то в другое место? – осведомился министр.

Лора растерялась и чуть замешкалась, впечатывая в плитку шаги своих «камелотов».

- Нет... Я просто прилегла отдохнуть. У меня уже символы в глазах начали плясать, я легла на диванчик... и вот...

- Так. Ясно. А люди со способностями в роду были?

Лора поняла, о каких способностях речь и покачала головой:

- Да вроде нет.

- А кто его знает, может, вы и первая – пожал плечами министр. - Или просто сведения о предках затерялись, вам и не рассказывали. Но всегда замешано что-то такое...

И, обрывая фразу, он замолчал.

А впрочем, вечер был так хорош, что хотелось не заполонять его словесами и какое-то время прошагать молча. Липовый цвет, едва не бьющий по лицу. Разогретый, ещё по-дневному густой воздух.

Вблизи, как помнила Алеся, дома - стадион «Динамо», а здесь – Грюнвальдская площадь со статуей Витовта. Кстати, почему бы и ему не быть чьим-то мужчиной мечты (за неимением достойных кандидатов на физическом плане существования). Алеся всегда трепетно относилась к историческим влюблённостям и была склонна видеть в них скорее благословение, чем проклятие, ибо муза – это всегда прекрасно.

Лора попросила идти медленнее и с извинением пояснила:

- Мне как-то вяло...

- Ничего, - успокоил министр, - это бывает. Сейчас придём. Обсудим всё в приятной обстановке.

По логике, приятной обстановкой для человека его круга мог бы считаться некий пафосный ресторан. Но Алеся-то знала, что у наставника логика своя, да и отношение к жизни тоже. Поэтому не удивилась, когда они свернули во дворы через арку.

Но всё-таки была в замешательстве, когда оказалось, что спускаться надо в какой-то подвал.

Алеся краем глаза заметила небольшую светящуюся табличку; она смотрелась здесь нелепо: во-первых, всё равно где-то сбоку, в углу (и толку от подсветки?), во-вторых, такие обычно размещают на базаре на павильонах с яркими вульгарными кофтёнками. Однако здесь вывеска красными мерцающими буквами извещала: «Кофе».

Священный напиток. Полноценный культ. Его Алеся не разделяла и в пику окружающим пила мате. Но и от чашечки хорошего кофейку никогда не отказывалась. И ведь любопытное совпадение: почти все заведения, которые казались ей «особенными», размещались в подвальных помещениях. Но может, кофе здесь просто продают? Тогда, наверняка, они здесь не ради напитка, а ради владельца или продавца...

Когда они спустились по узкой лесенке, сразу послышался зычный баритон:

- Добрый вечер, пан министр!

- И вам привет, пан Завальня!

Помещение было простым, почти квадратным. Оно было пусто. Только справа за низким прилавком сидел крупный, крепкий мужчина лет шестидесяти, с белым пышным начёсом и гладковыбритым суровым мясистым лицом. Это и был пан Завальня. Одет он был в простые линялые джинсы и белую клетчатую рубаху с коротким рукавом. Хоть дрова рубить, хоть морды бить. Но, наверное, не угощать каким-нибудь там моккачино или фраппе в сочетании с брауни, миньоном или чизкейком. А впрочем...

- Как бы вас пани Лидия не заревновала. Ходите тут по подворотням, да с двумя паненками пекными .

- Не заревнует. И мы тут не для забав, а за серьёзным делом.

- За каким?

- Кофе пить.

Весь этот диалог происходил обстоятельно, без тени шутливости. Алеся с Лорой, оробев, стояли в сторонке и наблюдали. Но тут их неожиданно подозвали:

- Девочки, вы решительнее... Выбирайте, что будете.

Алеся нерешительно шагнула к прилавку и увидела цветную распечатку в видавшем виды файлике. Это должно было быть меню. Лора высунулась из-за её плеча.

Там было всего двенадцать наименований и ни одного привычного. Зато внизу всё скрупулёзно подписано. Она рассеянно скользила по ним глазами и пыталась понять, чего же ей хочется. Только б не оказалось, как в типичной кофейне, каких легион: претензия есть, а на деле пшик.

- Мне, пожалуйста, имбирный с гречишным мёдом.

- Принято. Десерт нужен?

- А что есть?

Завальня неопределённо повёл рукой:

- Есть кексы, правда, вчерашние. Есть песочное пирожное. И конфеты. Сегодня – такие.

Он пошарил под прилавком и продемонстрировал в своей мощной пятерне щедрую горсть маслянистых трюфелей.

- Спасибо, я буду кекс. И одну конфетку.

Завальня сосредоточенно и громко защёлкал допотопным калькулятором.

- Два талера с вас.

Цены здесь были какие-то дикие. Потому что чисто номинальные. Только чтоб за бесплатно не потчевать.

- Мне ирландский клевер, - попросил министр и протянул монету.

- Хорошо.

Лора, как завороженная, уставилась в листок, а оторвавшись, виновато поглядела на своих спутников. Министр, не шевельнувшись, невозмутимо произнёс:

- Вы, главное, не торопитесь. Здесь всё отлично; но вы прислушайтесь к себе. Тогда это и будет то, что надо.

Вздохнув и сбросив напряжение, Лора выбрала южный кофе на шести травах. Алеся мимолётно заметила, что министр одобрительно прищурился и почти улыбнулся.

То, что надо.

Здесь было всего два стола и стойка; желтоватым лаком и ковкой всё это напоминало «Стары Менск». Да и не только этим. Здешним сокровищам обзавидовался бы любой мальчишка: на стене антикварный фонарь с медовым светом и вычурными деталями, в рамочках над стойкой раритетные банкноты вперемешку с экзотическими бабочками, небрежной стопкой эротические открытки довоенного времени, фото неизвестных офицеров, германская пивная кружка с барельефами и чуть не целым городом на крышке, монеты, ложечки, чудом не развалившийся телефон с подвесной трубкой-рожком, столь же древняя печатная машинка, тут и там сувенирные тарелки из разных городов – Мальмё, Бад-Наухайм, Женева, Арль... 

И всего-то много, как в детском тайнике, но совсем не аляповато, не вульгарно. Наилучшее слово – естественно. Точно так же натурально было оглядываться вокруг, подходить и рассматривать – этим девочки и занялись. Министр прислушался к бормотанию телевизора, там, кажется, передавали новости о франко-британском торговом сотрудничестве.

А пан Завальня молча, сурово и созерцательно варил кофе. У него не было никаких хитроумных агрегатов, напыщенно шипящих и сверкающих хромированными краниками. Только турка и подобие спиртовки. И ещё все эти травы, соцветия, мёд: Алеся плохо разглядела, потому что за всякими добавками хозяин уходил в нишу-подсобку. Она находилась прямо за его спиной за красным полуоткрытым занавесом и напоминала кладовую, но вполне могла оказаться входом в подземный туннель. Залезешь тут, а вылезешь на Золотогорском кладбище, из-под одной из посеревших плит.

Алеся тихо поинтересовалась у министра:

- Слушайте, а откуда вы хозяина знаете? Ну, и он вас? И ещё фамилия у него больно интересная.

- А это дело давнее, мы здесь же, в Минске, познакомились, когда я ещё наукой занимался, о МИДе даже не думал. Завальня – этнограф, обряды и мифологию исследует. А сам из Браслава. У него в жизни две самых пламенных страсти – этнография и кофе. Как видите, он нашёл способ их совмещать.

«Так вот оно что, - подумала Алеся, - ноутбук ему не только для бухгалтерии и прочей ерунды, а в подсобке он, наверное, и книги держит, кроме всего прочего...»

Её мысли были прерваны зычным объявлением:

- Кофе готов!

Лора соскользнула со стула, метнулась к прилавку и переставила на стол три пластмассовых стакана и тарелочку с кексом и трюфелем.

Да, оформление было неказистым, но вот вкус... У Алеси захватило дух, хотелось замереть и прикрыть глаза, чтоб ничто не мешало наслаждаться расцветающими на языке оттенками: горьковато-пряным, густым гречишным привкусом, жаркими, как полуденный луг, пахучими кофейными нотами, горячими иголочками имбирной пикантности...

- Вот, кажется, и действует.

- Что действует? – растерянно переспросила Алеся, распахивая глаза.

- Кофе на вас хорошо действует, - тем же тоном повторил министр, наклоняясь к Лоре. – Вот вы и бодрее, румянец появился...

Лора с улыбкой кивнула, с удовольствием отпивая из стаканчика. Кофе показался ей небывалым нектаром, хотелось, чтобы он поскорее перекочевал из пластиковой ёмкости в её сбоящий, бестолковый организм и там разошёлся бы по всем жилам золотой, божественной искрой, всё как-то налаживая одним своим касанием.

- И всё-таки интересно вернуться к вашим путешествиям, - сказал министр. – Нормальная обычная жизнь, в роду специалистов предположительно нет, сами оккультизмом не занимались. Да и Минск не такая уж активная осмотическая зона, хотя Верхний город – вот Алеся Владимировна уже почему-то второй раз наблюдает, как он чудит. Вопрос, конечно, в нём ли дело... Но начнём с того, что и маги не все могут между мирами перемещаться, что уж об обычных людях говорить.

Алесю бросило в жар: ага, конечно, а как же капитан? Протащила его контрабандой. Может, когда-нибудь в этом и признается, но сейчас – уж увольте.

- Скажите, я так понял, вы имеете дело с информатикой, может, с этой точки зрения есть предположения? – поинтересовался министр у Лоры.

Да, он всегда любил переспрашивать и подталкивать к рассуждениям. Лора помолчала, собирая мысли – но они явно были не разрозненные, а хоть как-то, худо-бедно оформленные.

- Знаете, вы говорили про озоновые дыры, осмос, это природные явления, а мне кажется, это похоже на хакерский взлом. Простите, я не хотела, - смущённо прибавила она, и Алеся с министром рассмеялись.

- Ну а что, любопытно! Если использовать вашу модель реальности, логично – да, истина известна одному лишь Богу, но... стоп, но ведь «вначале было Слово» - Слово и есть программа...

- Код, описывающий процесс, - подхватила Лора.

- Именно! И каков он должен быть для взлома?

- Ну, тут два момента, - пожала плечами Лора. – Уязвимость и эксплойт.

- Уязвимость – ясно, - вклинилась Алеся, - хотя бы те же самые прорехи в мировой ткани, а второе – это что?

- Программа проникновения.

- Вот это да, а что может ею стать?

- Ага, но уязвимость, повторяю, – это не только в связи с географией, - чуть придержал их министр. – Я предполагаю, что в некоторых случаях возможны даже провокации со стороны отдельных лиц, находящихся на разных планах существования, да-да, не обязательно на физическом, тут всё может быть. Алеся, это вам замечание. Я не зря тогда забеспокоился, когда вы о своей прогулке на Лубянку рассказали.

Её снова окатила волна жара. Внутри запоздало проснулся уже знакомый спазм: всё-таки от нервов её тоже прихватывало.

- Да, здесь идёт речь о мощнейших энергетических привязках, нет, даже так - зацепках или захватах, и о притяжении, подобном зову. Ну а что? – Он заметил, что девчонки уставились во все глаза. – Человек сильный и способный и из другого пространства себе может приключений и сущностей натащить. А чем выше ступень посвящения, тем больше риск ошибок, вплоть до фатальных.

- Значит, чем система совершеннее, тем она уязвимее? – переспросила Лора.

- Да можно и так сказать. Что касается самой программы, скорее всего, она может быть описана как определённый набор установок и строй мыслей. Я потому и спросил, не ставили ли вы задачу переместиться по какому-нибудь направлению.

Лора притихла и по-воробьиному нахохлилась, избегая смотреть на собеседников. Алеся слегка забеспокоилась. Её подружка вглядывалась в остатки своего кофе, будто не могла решить, опрокинуть их в себя, как стопку водки, или оставить.

- Я вот смотрю и думаю, а смогла бы я тут жить? – чуть слышно проговорила она. И запнулась, но остальное дорисовалось в воздухе: «Потому что дома невыносимо».

Министр задумчиво кашлянул. Алеся не подала виду, но мысленно встрепенулась: «Ага...».

Если б не было изначально ясно, что её наставник явился разобраться и помочь, могло бы показаться, что их вечерняя прогулка не имеет никакой конечной цели и происходит сама по себе. Просто потому, что «этот вечер удивительно хорош». Да и беседа не была перегружена специфичными терминами, определениями, не напоминала лекцию. Хотя кто его знает, уж очень всё было перемешано, легко, незаметно, в равных пропорциях. Министр то и дело перескакивал с темы на тему, казалось, о тонких материях он говорит между делом, а на самом деле расспрашивает Лору о жизни. Она сначала отвечала сдержанно, а потом всё более и более открыто. Алеся ведь тоже подхватывала и вставляла свои пять копеек. Вот и рассказала она обо всём: о нелюбимой специальности, постылом колледже и недалёких сверстниках, о постоянных препирательствах с отцом, о нехватке денег, о проблемах со здоровьем, об уплывающем времени, о внезапно накрывшем чувстве, родившемся из интернет-переписки, о невозможности встречи и окраинном убожестве серых девятиэтажек, о постоянном ощущении несвободы... И ведь спроси кто Алесю, стороннего наблюдателя, она бы не сказала, что Лора – ноет. Она обаятельно усмехалась, пожимала плечами, формулировала полушутя, и обо всём говорила с иронией.

А вот за ней уже проступало отчаяние.

Пан Завальня возился за красным занавесом и стучал своими склянками и жестянками. А министр медленно произнёс:

- Скажите, вы когда-нибудь желали свести счёты с жизнью?

Лора оторопела. Тем более, на её предыдущую реплику он никак не отреагировал.

Алеся вздёрнула брови. Ей вдруг стало слышно тиканье часов, оно перекрывало тихо мурчащие новости на бесполезном телевизоре.

- Я не смею, - наконец выдавила Лора несчастным тоном. – Я слишком трусливая.

Министр накрыл её руку своей, Лора вздрогнула от неожиданности.

- Я думаю, инстинкт самосохранения – вещь ничуть не постыдная, - мягко заметил он. – Тем более, когда есть, что сохранять.

«Правда?» - засветилось в её глазах.

- Думаю, да, - возвысил голос министр будто бы в продолжение собственной фразы.

Лора открыла, было, рот, но, покачав головой, просто аккуратно вынула свою бледную кисть из-под грубоватой руки министра и спрятала её под стол. Тот сменил позу и отпил из своего стаканчика остывший кофе с клеверным привкусом.

- Вам бы совсем не стирания хотелось, а перезагрузки.

- Но как?! – отчаянно прошипела Лора, отбросив жеманность.

- Я могу предположить, как именно, - заговорил он. - Мало того, мне кажется, что именно поэтому вы и оказались здесь. Ваша программа вас не устраивает. Вы втиснуты в матрицу, в которую ваши чаяния отнюдь не вписаны. В итоге «так исторически сложилось», что вам... как-то не очень хорошо. Человек вы необычный, абы кто в чужие миры не сваливается как снег на голову. Но для объективной трансформации реальности силёнок у вас маловато, это факт: вы всё-таки не маг. Хотя и мы не всемогущи, но это тема для отдельной беседы. Есть, конечно, вариант субъективной трансформации, но это долгий путь, непростой и, прямо скажем, не очень привлекательный, особенно если вы молоды и притом максималист. А это сочетание почти неизбежное. Ну ведь правда же, тоску нагоняют все эти люди, что советуют «сменить отношение», начать с себя», и так далее, и тому подобное...

Лора только вздохнула в знак подтверждения.

- А вот готовой программой воспользоваться было бы здорово... Люди по-разному самоустраняются. Кто, по вашим словам, «не трус», уходит, хлопнув дверью, и совершает смертный грех. Другие разрушают себя медленно: вредными привычками, надрывной работой, случайными связями. Кто-то прибегает к «методу недеяния», вот только с подлинной китайской философией он имеет мало общего – там же ничего не говорится о стремлении стать овощем. А вы вот вообще оригинально поступили. Удалились из одной реальности и вставились в другую. И вот ещё что интересно: вы не маг, но строй мысли у вас почти как у мага – вы же практически сводите суть мироздания к Информации, которая существует либо в плотной форме, либо в виде нематериального плана, причём самостоятельного. А такая ваша настройка как раз и способствует и открытости, и нестабильности, и привлечению паранормальных явлений.

- Внедрилась, - потрясённо проговорила Алеся. – Вот вам и «уязвимость», вот вам и «эксплойт»...

- Ни фига себе, - вырвалось у Лоры.

- Да уж, да уж, - усмехнулся министр.

- Андрей Андреевич, - воскликнула Алеся, - но я вам не устаю поражаться: как вы это всё вычислили, да ещё обосновали!

- Ну, не за две же минуты я вычислил. Надо ведь поговорить, на человека посмотреть, прочувствовать – а там уже яснее становится.

- Теперь только решить, как этому человеку обратно попасть, - озабоченно заметила Стамбровская. – Надо бы не затягивать, мало ли какая временная погрешность будет. А что, если переход не найдётся? Придётся тогда экстримом заниматься, чтоб портал от выброса энергии образовался – с моста сигануть, что ли?

- Это в Свислочь-то? Так только извозитесь, знаете, сколько отмываться придётся? – фыркнул министр.

- Ещё вроде есть вариант с зельями, но тут я как-то плаваю, - растерянно пробормотала Алеся.

- Стойте, стойте! – перебила Лора. – А я, кажется, знаю.

- Ну? – улыбнулся министр.

- В случае с эксплойтом выход – там, где вход. То есть, скорее всего, мне просто надо лечь спать, - пожала плечами Лора.

- Молодчинка вы! Хорошо соображаете. Кстати, с людьми так и бывает обычно: сначала мечутся в панике, а обессилев, рано или поздно засыпают. Так и возвращаются. Я тоже вижу, что вам ничего дополнительного не нужно. Да и спать уже, в общем-то, пора. Что, Алеся, приютите у себя товарища?

- Да о чём речь!

- Вот и чудно. Пойдёмте, пора уже.

Министр озабоченно посмотрел на часы – да, время снова ускорилось и обрело свой привычный ход. Когда они поднялись по лестнице и выплыли в уличную тьму, он распрощался с ними, приняв заверения Алеси, что она сама доведёт Лору до дома – и растворился в никуда точно так же, как появился до этого.

Девочки медленно брели по посвежевшим улицам в огнях и лишь изредка перебрасывались фразами. У Алеси в голове вертелась почему-то реплика министра, когда он проходил мимо светящейся таблички у спуска в подвал: «Знаете, а вариант с зельями мог бы быть неплох...».