Фотоплёнка

   Вовкиному отцу на юбилей фотоаппарат подарили. Полон дом гостей собрался, все звенели рюмками, говорили тосты, смеялись и шумели. А Вовка слонялся около празднующих, приставая к отцу- Ну , когда? Когда будем фотографироваться?
- Потом, Вова, потом- отмахивался отец- Не до тебя!
Вовка повесил фотоаппарат на шею , ощущая приятную тяжесть, вдохнул новый запах кожаного чехла, закрыл глаза и в голове тут же начали сменять друг друга кадры. Вот отец- большой и сильный, расправил руки, словно крылья, возвышается над праздничным столом. А через миг он сожмет в объятиях маму, которая суетится рядом с тяжелым блюдом .- Коля, не надо, горячее, сейчас уроню- мама застенчиво улыбается, и тонкие морщинки вокруг глаз освещают лицо. А вот курица на блюде. Вытянула румяные лапы и манит поджаристой корочкой. Кот Пушок во все глаза следит с подоконника за курицей, всё мечтая, как утащит со стола пушистой лапой сочную куриную ножку. И глаза у кота большие, зеленые и внимательные. На весь кадр.
А вот Натка. Соседская девчонка. Смешная шапка, под которой спрятались измятые банты. Натка снимает шапку, деловито расправляет банты, приглаживает рукой непослушную кудрявую челку и поворачивает к камере лицо, усыпанное веснушками.
- Ты чего фотоаппарат схватил, тебе разрешали?- слышится за спиной голос сестры Людки, и перестают мелькать кадры в голове у Вовки, и он открывает глаза.
- Папа, ну давайте сфотографируемся!- снова пристает к отцу Вовка.
- Тут, сынок, умение необходимо, разобраться нужно. Ты положь, положь фотоаппарат и не трогай. - объясняет отец.- Поди, погуляй во дворе и не мешай.



   Вовка выбегает во двор, перепрыгивает через потемневшие сугробы и, взгромоздившись на скрипучие качели, следит, как мальчишки пускают кораблик в первом весеннем ручье.А Вовка всё скрипит качелями, всё мечтает, как выпорхнет из подъезда Натка в смешной шапке, и тогда он подойдет к ней и скажет, словно между прочим- Ната, хочешь, я тебя сфотографирую? А Ната улыбнется и восторженно выдохнет- Сфотографируешь? По- настоящему? Ух ты! - и захлопает от радости в ладоши.



   -Ната, Ната!- зовет Вовка под окнами. -Ната, выходи! И вот уже мелькают за занавесками два Наткиных банта и рыжим костром светится между листьями герани непослушная чёлка. - Выходи, Натка, что я тебе расскажу!
И хлопает громко дверь подъезда, и Натка в смешной шапке и наспех наброшенном пальто. - Чего? Чего хотел?- синие глаза Натки горят ожиданием.
И тогда Вовка, словно между прочим, всматриваясь куда- то вдаль и загадочно щурясь, говорит Натке- Фотоаппарат у меня. Новый. Смена. В кожаном чехле. Могу и сфотографировать . Когда время будет. ... Могу и сейчас...
-Где? Где фотоаппарат? А ну- ка покажи? - оживляется Натка.
И Вовка сломя голову взлетает на пятый этаж, торопливо крутит ключом в замке и , стараясь остаться незамеченным, на цыпочках крадется в комнату, где праздник в разгаре, отец уже играет на гитаре, а захмелевшие гости поют нестройным хором. Вовка хватает фотоаппарат, пятится, словно перепуганная кошка, стараясь не дышать.
- А ты умеешь?- сомневается Натка, разглядывая кожаный чехол.
- Ещё бы!Вот настрою и будем снимать. Это ж фотоаппарат! Техника! Тут настроить надо. Вовка отворачивается от Натки, волнуется, дрожащими руками нащупывает нужную кнопку и происходит громкий , неожиданный щелчок. - Получилось! Получилось!- ликует Вовка.



   И Натка снимает смешную шапку, торопливо расправляя банты, Натка приглаживает непослушную челку , светит радостными глазами и морщит веснушчатый нос. Натка прыгает через потемневший сугроб, мочит руки в первом весеннем ручье, Натка застывает в позе балерины, Натка скидывает пальто, и, ёжась от холода, крутится перед камерой желтыми ромашками на платье.
- А у меня фотокарточек почти нет! А теперь будут! - радуется Натка. - Ты мне подаришь? Когда? Все подаришь, правда?
- Куда я денусь- важно отвечает Вовка, пряча фотоаппарат в кожаный чехол.- Терпение, Ната! Дело не быстрое! Проявитель. Закрепитель. Потом сушить.- Вовка старается вспомнить всё, что слышал о процессе изготовления фотографий.
- Ах, Вовка! Какой ты! Какой ты умный! - Натка вдруг прижимается к Вовкиному лицу своим веснушчатым носом и целует его в уголок губ, подарив вкус ирисок и тёплого молока... В тот же миг хватает пальто, поспешно нахлобучивает на голову смешную шапку и исчезает в подъезде, мелькнув в проёме двери желтыми ромашками.



   А вечером Вовку пороли. За то, что без спросу взял фотоаппарат, за то, что чехол новый кожаный поцарапал, за то, что загулялся до темноты , и мать не могла дозваться. Свист отцовского ремня оставляет на белой коже алые полосы, но Вовка не плачет, Вовка терпит и старается думать о прекрасных снимках, которые они обязательно напечатают с отцом, когда тот его простит.
- Ой, не могу! - доносится из комнаты голос сестры Людки.- Я не могу! Фотограф! Как же ты фотографировал, когда пленки в фотоаппарате нет?



   У Вовки перехватывает дыхание. И сердце внутри делается рыжим костром, и горит, горит, и Вовка утыкается в старого плюшевого медведя и плачет, плачет, пока костер внутри не начинает потихоньку затухать. - Плёнка! Плёнка! Какой дурак! Как же не подумал! Засмеёт Натка! А еще умным называла!
А потом вспоминает Вовка торопливый поцелуй, и облизывает уголок губ, на котором ириски, тёплое молоко и Наткин задорный смех. И вновь встают перед глазами кадры, а на них девочка Ната в смешных бантах и ромашковом платье . Прекрасные кадры, от которых делается светло и жарко внутри, и никак не подобрать радостного слова, чтобы назвать то чувство, от которого плачет и смеётся Вовка. Прекрасные кадры, навсегда сохраненные в архивах души, которые можно пересматривать раз за разом, день за днём, стоит лишь закрыть глаза.

 
... А потом родится слово, будет липнуть на уголках губ сладкой ириской, разольётся по венам тёплым молоком, и слово это будет- любовь ...