Литургический смысл застолий

Недавно мне пришлось быть на юбилее одного Творческого Союза.  За обязательным отчётным собранием последовали речи с выражением вполне заслуженных похвал и тёплых слов в адрес маленького коллектива, тащившего на своих плечах груз довольно большой организации, в которой числилось 74 человека: художников, музыкантов, музейщиков и одного писателя. Тандем из двух немолодых женщин, не получавших зарплаты уже третий год, направлял корабль культуры, борясь с волнами, нападениями пиратов и прочими напастями современной финансовой политики, в которой общественным организациям в последние годы не достаются даже крохи с бюджетного стола. Они живут на помощь благотворителей, редкие пожертвования, скудные пайки со стороны городских властей да членские взносы. Однако к юбилею кое-какие средства в губернаторских закромах всё же нашлись. Помог и Центральный Совет Союза в Санкт-Петербурге. Напечатали красивые дипломы, устроили стол фуршет. После церемонии награждений, в которой и автор этих сток оказался не пасынком, все отправились в Картинную галерею, где были выставлены работы местных художников. Это была галерея портретов воинов, участвовавших в освобождении этого города от немецко-фашистких захватчиков. Более 70 полотен, запечатлевших образы героев, солдат и офицеров «Бессмертного полка», за несколько лет увидели жители городов Центральной России, Крыма, Севастополя и, наконец, Москвы. В помещении Совета Федерации Государственной Думы выставка экспонировалась три дня, вызвав почтительное удивление думской публики. Туда и обратно везли картины в тяжёлых рамах всё те же женщины. При погрузке и выгрузке им помогал шофёр.
Ну ладно, вернёмся к теме, ради которой я начал эти заметки, хотя и преамбула стоила отдельного разговора и наверняка может вызвать у читателей некоторые вопросы.
Итак, после торжественно обязательной части все делегаты собрания вернулись в помещение Союза, где для них был накрыт праздничный стол. Бутылки с шампанским и разными прочими напитками, бутерброды с ветчиной, сыром и колбасой, кое-что из фруктов, замысловатые пирожки и другие чудеса кулинарного искусства  выстроились на блюдах вдоль сдвинутых в ряд столов. Как хозяйкам удалось справиться со всем этим, не знаю. Думаю, не обошлось без помощи добрых душ. А уж сколько было хлопот, и говорить нечего. Сама их бесплатная работа ради сохранения культуры: устройства выставок, концертов, лекций стоила дороже любых широких и не очень широких жестов меценатов. Две музы Союза сами были меценатами, вкладывавшими свои силы в жизнь Союза. Все, кто принимал безвозмездное участие в его деятельности - энтузиасты чистой воды.
Были приглашённые монахи монастыря. Обед начался с молебствия. Потом по кругу пошла братчина. Хозяйкам хотелось, чтобы всё было по чину старины. Речи были дружеские, умные, хорошие. Ещё бы! Ведь собрались единомышленники, бессеребренники, которым нечего было делить, некому завидовать. Дух соревнования присутствовал разве что в произнесении речей.
У всех народов был и есть обычай собираться на общую праздничную трапезу по торжественным случаям. Выпить и поесть можно и в одиночестве. Почему же люди сходятся вместе? Но разве ради лишь пития сходились они за общим столом на больших княжеских пирах, в простых крестьянских застольях?  Не для того ли, чтобы почувствовать себя в общей большой семье, где забываются горести и тяготы жизни? Люди чувствуют себя частью единого целого в любви и согласии, которые ограждают их хотя бы на время от сурового и часто жестокого мира. Чувствуя себя органической частью целого, они поднимаются к чему-то более высокому, чем заботы обыденной жизни, возносят свои души к тому Престолу, где «нет печали и воздыханий, но жизнь бесконечная». Что-то литургическое есть в этих семейно-родственных трапезах даже малознакомых людей. За общей чашей они становятся братьями, друзьями, ради которых возможно положить и душу свою. Разве в «Тайной Вечере» Господа с учениками нет этого литургического начала? «Пейте вино, ибо это кровь моя. Ешьте хлеб, ибо это плоть Господа вашего». Конечно, это означало, что не ради пьянства и объедения собрались они в Сионской горнице. Не ради обжорства и помутнения рассудка собираются вначале люди на пиры и застолья, не для того, чтобы материальное подавило в них духовное, а для того, чтобы ощутить эту связь всех со всеми, отодвинуть, отдалить от себя предчувствие онтологического одиночества, преодолеть холод пространства и в обретённом единстве ощутить себя общей семьёй. Низшая природа часто берёт своё, материальное побеждает дух. Чем менее развит человек, тем скорее бестиальное торжествует над духовным. Но всё же надо допустить, что первоначальный смысл общих застолий носит скорее всё же литургический, чем  животный характер.  И, чем чаще мы будем об этом вспоминать, напоминать и объяснять, тем скорее придём к первоначальному литургическому характеру застолий без объявления «сухого закона», вырубки виноградников и других репрессивных и бесполезных мер вроде педагогики культурного пития. Напоминая о литургическом значении застолий, мы обращаемся к духовной субстанции человека, к живущей в каждом совести. Никому из борцов за трезвость это почему-то не приходит в голову.  А участники даже таких банальных распитий на троих смутно чувствуют эту литургическую связь своих убогих выпивок. И не один алкогольный дурман, а и чувство товарищества толкает их к дверям винного магазина. Нет, я не за пьянство, оно неприятно, иногда отвратительно, вредно для здоровья пьющих, небезопасно для жизни близких. Частые застолья чреваты соблазном привыкания к состоянию опьянения. Я только пытаюсь разглядеть в этом увлечении, переходящем в порок, искажённое первоначальное начало семейственности, дружбы и братства. Как жаль, что оно искажается вторжением нечистого духа!
Да, я вижу, что написанное мною, спорно. Вино - очень сильное возбудительное средство, и обращаться с ним надо осторожно. Воспитание чувства меры и есть одна из задач культуры. В конце концов, за дружеским и семейным столом можно  собраться и для того, чтобы попить чаю, как было во многих семьях каких-нибудь лет пятьдесят назад. Я сам вырос в такой семье. У нас были большие праздничные застолья, но редко. А в обычные дни получки родные сходились для того, чтобы побыть вместе, поговорить, посоветоваться, попить чаю с пирогом. И стремительное убывание чувства меры есть плачевный результат какой-то общей сумятицы жизни, утраты скромности, распущенности и падения внутренней дисциплины, результат падения семейного воспитания.