Собачья свадьба глава вторая

2.

Я нетерпеливо стучала ноготками по стойке бара. Кофе мой был почти выпит, часы показывали пол-шестого. Вот тебе и « не опаздывайте», - невесело усмехнулась я. –« Точно, не Джон Кайл, тот бы себе такого не позволил, пунктуален был – до предела».
Расплатившись, я направилась к выходу, и по дороге была почти сбита с ног каким-то пьянчужкой. Он чуть было не ударил меня в лоб резко открывшейся дверью. Я успела отскочить в сторону, пропуская грубияна, который даже не удосужился извиниться. А, нет, вон он развернулся и кинулся ко мне. Расстегнутое пальто, плечи осыпаны перхотью, жирные неподстриженные волосы падают на засаленный воротник. Остановившись передо мной, и покачиваясь( от него так и разило алкоголем!) Он спросил:
- Это вы меня искали, насчет дома?
- Если вы Джон Кайл, то – я. А я вас, оказывается, знаю.
Он цепко оглядел меня, и сказал.:
- А я вас – тоже.

Он заказал себе бурбон и мне – еще одну чашку кофе.
Джон Кайл был тот – да не тот. Я его не видела несколько лет, но перемена была разительная. Не только мятый и неопрятный. Но и грубый и словно сдавшийся, как будто душу, а не тело его переехало трамваем. Он мял в своих, как и когда-то красивых пальцах, сигарету, из неё сыпался на пол табак, а он все не закуривал.
Так и не закурив, он вынул из портмoнэ фотографию и протянул мне.
- Узнаете?
Я кивнула. Как было не узнать. Девушка на фотографии была одета в темно-бордовое платье, которое я сама для неё тогда и выбрала. Она смотрела прямо на меня, на щеках её горел румянец смущения. Меня еще тогда поразила её способность мгновенно краснеть, стоило кому-нибудь спросить её о чем-то – моментально румянцем покрывались не только щеки, но и шея, и сразу почему-то становилось её жалко.

В тот вечер, незадолго до Рождества, в нашем салоне стояла предпраздничная суматоха. Тем не менее, приход этой пары не остался незамеченным. Казалось, солидный джентльмен привел свою красивую, но робеющую от посторонних взглядов дочь, чтобы помочь ей выбрать подходящий наряд для надвигающихся торжеств. Но тут вдруг он остновился посреди салона, и, наклонившись, поцеловал её в уголок губ:
- Погуляй, может тебе что-нибудь и приглянется.
Она отошла, а он, обернувшись ко мне( неизвестно каким чутьем угадав во мне старшую по должности) и представился:

- Джон Кайл. Я Вам звонил.

И продолжил:

- Нам предстоит нелегкая задача. И он рассказал о том, что ему и Джули, его молодой жене, предстоит провести вечер в кругу его старинных друзей.
Многие годы он приходил туда с его покойной женой, бывшей, по его словам, душой общества. Как-то они примут теперь Джули? А нужно чтобы приняли - хорошо. Встречи эти были не только удовольствия ради.   Её молодость в данной ситуации работала против неё, так как большинство женщин там были значительно старше Джулии.

Понятно, предстояло её  «состарить».

Это было нелегкой задачей. Многие платья её размера сразу отпадали – были тесны в груди и бедрах. Одно за другим приносили мы в примерочную вечерние платья. Джули надевала их и выходила под наши критические взгляды. Но смотрела она всегда – только на Джона.
Он сидел в кресле – прямой, элегантный, покачивая ногой, и пристально оглядывал свою маленькую жену. А она стояла перед ним в очередном наряде, как покорная красивая кукла, с чуть оттопыренными в стороны руками. Ощущение было такое, что самый процесс примерки доставляет ему невыразимое, очень чувственное удовольствие, и он старается его растянуть подольше.

- Повернись. – Говорил он, и Джули покорно поворачивалась кругом.
- Пройдись. – Говорил он. И она прохаживалась  перед ним мелким шагом.

Очень многие платья он забраковал из-за глубокого выреза на груди. Другие – слишком подчеркивали пышность её бедер.
 
Наконец все мнения сошлись к одному – платье, выполненное в викторианском стиле сидело на ней лучше всего. Оно было темно-вишневого цвета, что подчеркивало нежность её кожи, и как нельзя лучше сочеталось с постоянным румянцем на её щеках. В то же время, оно было достаточно консервативным – с глухим стоячим воротником, тремя рядами кружев на юбках, спадающих до пола. Она была прекрасна, даже как-то трагически прекрасна, в этом , так подходящем ей по цвету, но так не идущем ей по сути, платье.

Джон был доволен – цена тоже была разумная – шестьсот пятьдесят долларов. Не много и – не мало.