Проклятие Алкарии

Нехорошие слухи ходили об Алкарии. Однажды тринадцать веков назад жители этого древнего города просто исчезли из своих домов — и об этом узнали, когда караван торговцев, двигаясь по обычному пути, пришел в город, уже опустевший и пугающе тихий. Не было ни пятен крови, ни каких-либо останков, словно люди все разом просто собрались и пошли искать лучшей жизни — но только в домах осталась и мебель, и одежда, и припрятанное золотишко.
Воры сначала тащили из города кто что мог — и кому что приглянулось. Но не долго получалось насладиться украденным: одних зверь в обратной дороге загрызет, других грабители встретят, а если удавалось домой вернуться живым и получить звонкую монету, все равно проклятая судьба настигала, не сегодня, так завтра смерть все же забирала свою добычу.
Все меньше и меньше искателей легкой наживы заглядывало в Алкарию. Никому не охота раньше времени распрощаться с жизнью, не стоит того никакой металл. Если бы мог говорить, проклятый город сказал бы, что за последние века он не видел ни единой живой души. Только говорить он не мог, молча стоял, будто терпеливо чего-то ждал. Или кого-то.
Эрмин была уверена, что город ждал ее. Ей не страшна была смерть. Сама кого угодно напугает: и острыми клыками, и силой нечеловеческой. Да и не была она человеком. Уже давно не была: вампирская природа взяла верх над слабостью и тленом, подарив бессмертие и мощь. Что же до изъянов, так где их нет? Правда, не все, о чем судачат люди, соответствовало истине.
Чесноком вампира не пронять: он только скривиться от едкого запаха. Священная вода тоже не смертельна: Эрмин умывалась ею по утрам. Осиновый кол — да кто не умрет, если ему в сердце загнать заостренную палицу? И не важно, из какого дерева ее вытесать.
Только солнца нужно было избегать. Не любило оно вампиров, уничтожало любого, к кому могло дотянуться своими палящими лучами, но и с ними можно было договориться, если найти правильный подход. За золотые монеты ведьмы наколдуют, что пожелаешь, даже защитный амулет с алмазной камеей, который ни сорвать, ни украсть никто не сможет.
Теперь, когда единственная преграда исчезла, Эрмин могла гулять под солнцем сколько пожелает. Одно лишало покоя — долги. Услуги ведьм недешевое удовольствие. Так что вовремя она получила от неизвестного доброжелателя карту, которая и помогла добраться в Алкарию. Не Эльдорадо, но хватит и с ростовщиками расплатиться, и ей самой кое-что останется, парочку веков можно будет не думать о деньгах.
Город оказался не таким, как она думала: ни разрушений, ни запустения — словно жители (все до единого, даже дети и младенцы) лишь ненадолго покинули свои дома, например, собрались в церкви для утренней мессы. Одно лишь настораживало. Тишина. Абсолютная и совершенная в своей немоте. Ни птицы не чирикали, ни собаки не лаяли, ни кони не ржали — даже лошадка Эрмин умолкла, когда оказались в городе, а потом вдруг заупрямилась и отказалась идти дальше. Вот и пришлось спешиться и продолжить ознакомительную прогулку пешим шагом.
На всякий случай Эрмин расчехлила аркебуз: свинцовые пули если не остановят навечно, то хотя бы задержат противника. Если была возможность, она старалась не показывать свою вампирскую суть раньше времени.
Скрип кожаных штанов, хруст гальки под высокими ботфортами — Эрмин была самой шумной в целом городе. И все равно глаза внимательно выискивали опасность — и домик побогаче, где уж точно ждут настоящие сокровища. Но, казалось, удача притаилась на другой улице, поэтому Эрмин все шла и шла — пока дорога не вывела ее к мощеной площади, где в давние времена жители устраивали праздники. Теперь же там было пусто…
Нет, с противоположной стороны площади стояли две женщины. Одна, бледная, как сама смерть, с распущенными черными волосами. Ее серое платье с кринолином и большим кружевным воротником явно принадлежало еще прабабке — сейчас такого не носили. Другая — в черной мантии с накинутым на голову капюшоне — вполне могла оказаться и мужчиной, хотя узкие плечи и невысокий рост наводили на мысль, что это все же женщина.
Эрмин не ожидала, что встретит кого-либо в Алкарии, все ее предосторожности были просто привычкой, не раз отводившей угрозу смерти. Вот и сейчас она почти сразу отступила за угол здания, желая сначала понаблюдать за соперницами, но опоздала лишь на миг. Черноволосая ее заметила и сообщила своей напарнице. Та обернулась, показав лицо сердечком и заплетенные в косу рыжие волосы. Ведьма, не иначе. Какая другая женщина решилась бы сюда явиться?
— Эй, вампир, иди сюда! — крикнула ведьма, являя неожиданную осведомленность. — Давай поговорим!
— Не бойся! — поддержала ее вторая.
Боится?! Она?! Эрмин передернула плечами и смело выступила на солнце. Она могла бы преодолеть разделявшее их расстояние в мгновение ока: страх в глазах женщин смыл бы оскорбление с души. Но уж очень дерзко те себя вели. Явно не одни в Алкарии. Или уже подготовили ловушку. Поэтому следовало проявить бдительность.
Пока Эрмин шагала к ведьмам, ее глаза беспокойно обшаривали выходящие на площадь дома — ни единого движения в окнах, ни проблеска магической западни.
— Да я бы быстрее пришла! — с презрением заявила черноволосая.
— Кора! — Недовольный взгляд рыжеволосой сообщил, кто из двоих в этой парочке главный.
Хотя это не значило, что Кора собиралась подчиняться.
— Поищу нашу пропажу, — буркнула она и растворилась в воздухе.
Призрак! Эрмин захлопнула рот — зубы громко клацнули. Вот и объяснение необычной бледности черноволосой нахалки, и ее старинного платья.
Неприязнь вампиров и призраков была всем известна — и взаимна: и те, и другие могли скользить невидимыми тенями в воздухе, но судьба распорядилась так, что они не стали друзьями. Никто не мог точно раскрыть причину этой антипатии. Возможно, дело в том, что призраки завидовали вампирам, ведь те замерли за шаг до истинной смерти и им не приходилось концентрироваться ради сохранения телесной оболочки; а вампиров бросало в дрожь от холодящей энергии, когда духи невидимой дымкой проплывали совсем рядом — правда, не страх это был, а брезгливость. И если была возможность, то вампиры никогда не вели дела с призраками.
— Так что тебе нужно, ведьма? — Эрмин решила все выяснить, пока Кора не вернулась.
Но рыжеволосая ответить не успела.
— Обратный отсчет! — объявила призрачная дама, лишь на половину став видимой. — Три. Два. Один…
На площадь прогулочным шагом вышла высокая худощавая девушка. Ее русые волосы были забраны наверх в элегантную прическу, на висках явно щипцами завиты локоны. На ней было розовое шелковое платье с высоким воротником и жемчужными пуговками на груди и широких манжетах. На поясе прикреплен расшитый розами ридикюль. От солнца она прикрывалась белым кружевным зонтиком. Ни дать ни взять — английская леди вышла на прогулку в Гайд-парк. Однако инстинкт подсказывал Эрмин, что если разозлить новоприбывшую, то характер у нее будет совсем не аристократический.
И если с призраками вампиры просто «не дружили», то с оборотнями у них была открытая конфронтация. Не только за территорию, а за власть над людьми. Эта война была открытой и ужасной: оба вида не сдерживали свои животные инстинкты. А если и наступало временное перемирие в этой древней вражде, достаточно было искры, чтобы пожар разгорался вновь.
Эрмин оглядела стоящих напротив девушек: призрак, ведьма, оборотень. И вампир. Компания подобралась знатная.
— Что здесь происходит? — Эрмин потребовала ответа у рыжеволосой. Ведьмы всегда все знают.
— Давайте сначала познакомимся, — предложила та. — Меня зовут Маргарет. Но можете звать меня Пэг.
— Корделия, — не отрывая взгляда от Эрмин, сообщила призрак, давая понять, что на дружеское обращение рассчитывать не стоит.
— Элизабет Вуоренси, — мило улыбнулась оборотень. Разве что не присела в реверансе. — Для друзей — Лиз.
— Эрмин. И у меня нет друзей.
Под пристальным взглядом ведьмы Корделия только хмыкнула, ее кривая улыбочка словно говорила: «Кто бы в этом сомневался?»
Эрмин силой заставила себя посмотреть на Пэг.
— Вот мы и познакомились. Что дальше?
— А дальше вы поможете мне снять проклятие Алкарии.
— И с чего бы это? — поинтересовалась Эрмин. Нехорошее предчувствие закралось в душу: призрак явно все знала, а оборотень хоть и удивилась услышанному, но быстро натянула маску невозмутимости. Из четырех, только ей не нравилась эта идея. — С чего бы мне помогать ведьме?
— Я знала, что ты это спросишь, — поджала губы Пэг.
Левой рукой она провела перед своим лицом, меняя облик: нежная матовая кожа потемнела, покрылась старческими пятнами и морщинами, на прямом носике появилась горбинка, глаза из зеленых стали темно-серыми, а волосы поседели. Эрмин судорожно сглотнула: и не потому, что испугалась магии (боялась бы, то не ходила бы к ведьме), а потому, что прекрасно знала ту, которую сейчас видела.
— И что это значит? — Голос вампира был на тон ниже, чем обычно.
Пэг щелкнула пальцами, снимая чары.
— Помнишь условие, на котором получила свой амулет?
Да, кроме денег, у нее потребовали кое-что еще.
— Я выполню просьбу старой ведьмы — любую и в любое время.
— Ты упустила кое-что. Отказ в тот же момент разрушит твой амулет, — улыбнулась Пэг. — Поскольку ты обратилась к моей бабушке, то моя просьба — это ее просьба. Так что, откажешься? — Рыжая посмотрела вверх, на полуденное солнце.
«Откажись, вампир», — одними губами произнесла Кора. Эрмин решила, что здесь не только извечная неприязнь между их родами, было что-то личное. Но выяснять не так и интересно. Ей не было дела до призрака.
— Хорошо, твоя взяла. — Эрмин повернулась к Лиз. — Эй, с каких это пор вы сотрудничаете с ведьмами?
После того, как в древности оборотни несколько раз столкнулись с опасными последствиями магии, они больше не пытались искать средство, которое бы остановило превращения, и старались обходить ведьм стороной.
— С тех пор, как получила приказ от вожака.
Это значило, что оборотень сделает все, что поручили, даже если ему лично это дело неприятно или угрожает жизни: приказ не обсуждался, а сам вожак мог ничего не объяснять.
— Видимо, Ирдвил совсем не хочет, чтобы сделка состоялась, — насупилась призрак. Складывалось ощущение, что Кора ненавидит весь мир, а не только вампиров. И как тогда сдружилась с ведьмой? — Он должен был прислать самую сильную волчицу, а прислал какого-то щеночка в розовых кружевах.
— Кора! — прикрикнула ведьма и с опаской посмотрела на оборотня.
— Увидишь мене в деле, пожалеешь о своих словах, — мило улыбнулась Лиз. Ее карие глаза сверкнули желтым пламенем, обещая расплату в тот же момент, когда приказ вожака больше не будет ее сдерживать. Она повернулась к Пэг: — Уже ясно, почему привлекли нас с вампиром, но зачем это тебе, ведьма?
Призрак возмущенно зашипела. Еще бы, ее посмели игнорировать! Эрмин даже похлопала бы смекалке оборотня, но ей и самой было любопытно, что заставило ведьму плести столь коварные интриги.
— Ради восстановления справедливости, — честно ответила Пэг. — Мой предок проклял Алкарию за то, что они были слишком неприветливы и скупы. Он сделал их невидимыми и закрыл для них выход из города. Люди извне могли приехать, а вот жители никогда бы не покинули его. Наказание не должно было длиться долго, но к концу первого года мой предок внезапно заболел и умер. Но даже с его смертью заклятие не исчезло. Уже не один десяток поколений расплачивается за вину своих прародителей, пора бы даровать им свободу. К сожалению, в дневнике не сказано, как снять проклятие. Надеюсь, у меня получится. Должно получиться.
— Так и сделала бы все сама. Мы тебе зачем? — не унималась Эрмин.
— Сама я не осилю такое мощное проклятие. Мне нужны жизнь вампира и перевоплощение оборотня. Моя магия поможет связать их с потусторонним миром призраков. Только с вашей помощью я смогу что-либо сделать.
Кора ободряюще кивнула: на ее лице расцвела одухотворенная улыбка — за которую призраку можно было простить все ее колкости. Ну, почти. Если бы во взгляде не мелькнуло презрение, когда она выжидающе смотрела на своих недругов.
Лиз равнодушно пожала плечами: ей было все равно до страданий людей. Будь ее воля, она бы не связывалась с магией, но приказ вожака — нерушим и не подлежит обсуждению.
Эрмин тоже люди волновали в последнюю очередь, более того, если проклятие снимут — она не успеет поживиться в их домах.
— Может, отложим на полчасика? А лучше час? — она с надеждой посмотрела на ведьму.
— Заклятие наложили глубокой ночью, поэтому нужно действовать пока солнце в зените.
— И что придется делать? — вздохнула Эрмин, понимая, что придется поискать другие способы расплатиться с ростовщиками.
— Если все согласны?.. Добровольно и без корысти для себя?.. — Пэг оглядела троицу. Получив от каждой кивок, продолжила: — Мне нужно от каждой из вас по волоску. Я сама сорву.
— Ай! — вскрикнула Лиз, когда ведьма затребовала свой магический компонент. Эрмин промолчала, только крепче сжала губы. И, затаив дыхание, ждала, как обойдутся с Корой. Все ее надежды рассыпались прахом, когда в пальцах Пэг все же остался призрачный волос.
— Положите сверху левую ладонь. — Сжав добычу в кулаке, ведьма вытянула руку.
Лиз успела первой. Эрмин снова вздохнула и, покосившись на призрака, которая будет последней, накрыла своей ладонью руку оборотня. Ладонь Коры, завершившая действо, была теплой — не скажешь, что принадлежит призраку.
— Жизнь у одной и трансформация другой вернут всем страждущим их зримый облик, сломав проклятие, что над Алкарией довлеет. Своею магией слова я эти подкреплю! Да будет так! Да будет так. — Она оглядела своих «добровольных» помощниц. — И все вместе. Да будет так!
Едва лишь в тиши растаял последний звук четырехголосия, яркая ослепляющая волна, рожденная в кулаке ведьмы, пронеслась по улицам города, сметая покров невидимости.
Поморгав раз-другой, Эрмин задохнулась от оглушительного шума: после абсолютной тишины, обычные звуки городской жизни были особо громкими. Но не вдруг появившиеся на площади люди со своим товаром (как раз был базарный день) удивили вампира, а не совсем презентабельный вид остальной троицы. Одежда изорвана, на ней видны пропалины, волосы растрепаны, все покрывают следы копоти — ни дать ни взять, чудом спаслись из пожара. Не сложно догадаться, что и она сама выглядела не лучше.
— О, мой зонтик! Это же лионские кружева! Мое платье! Шелк из Китая стоит баснословных денег! — причитала Лиз.
— Сама виновата, — хмыкнула Кори. Одно лишь усилие, и ее платье вновь стало целым, а лицо и руки чистыми. — Нечего было наряжаться, когда едешь в проклятый город.
Эрмин порадовалась, что надела кожаный наряд. Тот не пострадал, только сорочка пришла в негодность. Вспомнив об амулете, она ахнула и потянулась к нему. Цепочка выдержала. Все же старая ведьма постаралась на славу.
— Спасибо за помощь, — улыбнулась счастливая Пэг. — Без вас я бы не справилась.
— Мы с тобой в расчете, — сказала Эрмин. — Не попадайся мне больше на пути.
Решив, что о лошади позаботятся жители Алкарии, она перенеслась в свой дом на окраине Парижа. Горячая ванна и бокал ароматного бордо — именно то, что ей сейчас требовалось.
Через час она сидела на веранде дома и потягивала красное вино, густое и ароматное, почти как человеческая кровь, перед ней возник из воздуха пакет. В нем оказалась четверть карты Эльдорадо и записка от Пэг. «Прости, что помешала тебе озолотиться, но я знаю способ, как поправить дела. Встретимся на площади перед Собором Парижской матери в следующий четверг ровно в полдень».
— Вот же приставучая ведьма! — Эрмин смяла послание в кулаке и бросила его в цветущие кусты жасмина. Но карту сохранила. Ведь знала, что в следующий четверг в полдень она обязательно появится на площади перед Собором Парижской богоматери…