Кот по имени Ой-ёй-ёй

В полдень я прилегла немного отдохнуть: домашние дела были сделаны, ребёнок накормлен и отправлен в школу. Кошка Маруся, сытно пообедав, заняла на балконе свой наблюдательный пост. В квартире стояла тишина, и я провалилась в сон под свист стрижей, гонявшихся за мошкарой.
Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг в уши ворвался неистовый вопль, больше похожий на причитание: «Ой-ёй-ёй-ёй-ёй». Я открыла глаза в недоумении, приснилось мне это или же нет? Как вдруг снова повторился противный вопль, только громче и протяжнее «Ое-ёе-ёе-ёе-ёе-ёй». Он заставил меня вскочить с кровати и "вылететь пулей" на балкон. Маруся сидела у окна и напряжённо смотрела куда-то в траву между вишен, шерсть у неё на затылке ощерилась, а уши были прижаты. Я тоже выглянула в окно, но в густой траве ничего не было видно. И тут снова раздалось завывание «Ой-ёй-ёй-ёй-ёй», к которому добавился не менее зловещий и протяжный вой: «У-у-у-у-у». «Да это коты!» - щёлкнуло у меня в голове, - «Да только, где ж они, прячутся?» Я открыла балконную раму и, высунувшись из окна, стала всматриваться. На подоконнике соседней квартиры удивленно таращилась в палисадник сиамская кошка Римка. Двухголосый хор уже гремел на всю округу, а певцов всё ещё не было заметно, как вдруг вой прервался и перешёл в яростное шипение, а по траве покатился чёрно-серый мохнатый шар, похожий на грязный футбольный мяч. Шар докатился до фигурки божьей коровки, сделанной из старого банного таза прибитого к пеньку, ударился о неё, и разделился на две кошачьи фигуры. Теперь я смогла как следует рассмотреть нарушителей моего спокойствия, а коты вновь затянули оперу. «У-у-у-у-у», - заверещал соседский кот по кличке Черныш, который считал палисадник своей законной территорией. «Ое-ёе-ёе-ёе-ёй», - не менее зловеще ответил Чернышу противник. Это был серый в полоску кот, с янтарно-жёлтыми глазищами и белым галстуком на воротничке. Такого кота я впервые видела в нашем дворе, и мне стало понятно, почему они ссорятся. «У-у, Приблуда, пошёл вон с моего двора!» - орал Черныш. «Ой-ёй-ёй, боюсь-боюсь!» - передразнивал того незнакомец. Коты готовы были сцепиться во второй раз, но тут открылась дверь пятого подъезда и из неё с громким лаем выбежали на прогулку болонки тёти Мариетты. Собаки увидели драчунов со всех ног кинулись к ним в палисадник, окружая котов с обеих сторон. Черныш, уже хорошо знакомый с этой парочкой, опрометью запрыгнул на подоконник своей квартиры и юркнул в открытое окно. Кошка Римка, хоть и сидела высоко на крыше подвала, возле своего окна, предпочла прервать прогулку и ретировалась в форточку, как говорится от «греха подальше». И лишь моя Маруська мужественно не покидала свой пост и вместе со мной продолжала наблюдать, чем же закончится эта кошачья эпопея? Единственным спасением для чужака оказалась вишня, на которую тот немедля взобрался. Собаки собрались возле вишни и громко лаяли, а кот завёл уже знакомую мне песнь, но в минорной тональности: «Ма-у, ма-у! Ой-ёй-ёй-ёй-ёй-ёй!» на что собаки отвечали заливистым, мажорным: «Р-р-гав-гав-гав!». И неизвестно, сколь долго ещё выступало бы это собачьекошачье трио, но из подъезда вышла тётя Мариетта и подозвала своих питомцев. Громко гавкнув напоследок ещё пару раз, болонки поспешили к своей хозяйке, а кот ещё минут пятнадцать отсиживался на вишне. Убедившись, что собаки ушли, кот слез и, с победоносным видом задрав хвост, пометил вишню и громко мяукнул: «Слышь, Чёрный Трус, это теперь моя территория!» Выполнив ритуал, кот горделиво и не спеша, подобно римскому триумфатору, прошёлся по нашему двору и исчез за поворотом.
Спустя какое-то время кот Черныш снова вышел на прогулку во двор. Он долго и скрупулёзно обнюхивал каждый уголок палисадника и беспрестанно метил, уничтожая все следы недолгого пребывания чужака, которого я мысленно окрестила: кот по имени «Ой-ёй-ёй».