Улица Розье 1

Сцена 1
На сцене высвечиваются Автор и Бабушка Рахиль. Прожектор высвечивает помеременно их лица
Автор Я никогда не видел моей бабушки Рахили. Ей было 40 лет, когда она не по своей воле навсегда покинула этот мир. У нее была добрая улыбка, и была она стройной и высокой, а глаза у нее светились, и никогда она не повышала голос на своих пятерых детей, из которых на войне уцелел только самый старший - мой отец Иосиф.
Рахиль Софа, Иосиф, Мендель, Изя, Исаак, пора обедать! Не задерживайтесь.
Автор  Я рассказал о своей бабушке Рахили улыбчивому парижскому художнику Сержу Канторовичу, а он сказал: "Она в твоем сердце". Он родился в 1942 году в Освенциме, где в 1944 погибла вся его семья, и он, как и мой отец Иосиф, остался на этом бледно-вредном свете совершенно один, но его усыновила французская семья,
послала его учиться в Брюссель в Академию художеств, а потом он стал замечательным живописцем.
На сцене появляется Серж Канторович. Он садится в кресло и делает торопливый набросок на листе бумаги.
Автор Я рассказывал Канторовичу о Рахили, а он рисовал на листе бумаги молодую красивую женщину, ее волосы развевались на ветру, улыбка проясняла ее кроткое благородное лицо, и она была чиста, как невеста перед первой брачной ночью, благословенной строгим хасидским ребе. Она боялась познать мужскую плоть, но одновременно хотела этого, и на ее лице блуждали отблески страха и надежды, будто она была на краю пропасти и страшилась сделать последний шаг.
Автор подходит к Канторовичу. Канторович садится на пол. Автор пристраивается с ним рядом.
Автор Я с волнением смотрел на безукоризненные линии Канторовича, но еще не догадывался, что он рисует мою бабушку. И тут Канторович признес
Канторович  Рахиль.
Автор  Я безумно любил свою бабушку, ведь представлял ее глазами своего отца Иосифа - юной и красивой, но в моей любви ничего предосудительного не было, а только была мука, что я не смогу заслонить ее своим телом от смертоносных пуль, и тогда я заплакал, как мой отец Иосиф в сентябре 1943 года, когда узнал о ее гибели.
Автор надевает военную фуражку.
Автор Я хотел припасть к ее теплым ладоням и чтобы мама Рахиль сказала мне:
- Иосиф, ты все делаешь правильно. Ты - мой старший сын, умница и красавец, потому что у тебя красивая душа, недаром же ты стал врачом. Я всегда думала, что из тебя выйдет хороший человек, так и получилось.

Бабушка Рахиль гладит лицо сына, по лицу текут слезы и он всхлипывает, а движения карандаша Канторовича все яростнее. Он никак не может сдержать себя и остановиться.
Автор Серж, вы подарите мне рисунок?

Канторович ничего не отвечает, прячет рисунок в папку.

Рахиль  У меня были светлые детство и юность. Я вышла за Исаака по любви. Его глаза светились, когда он видел меня. У нас была дружная семья. Я рассказывала днтям о Швейцарии, где училась в гимназии. И о своем учителе музыки. Он был талантливым пианистом. С блестящей Венской школой. И я могла бы стать хорошей пианисткой, но я вернулась в свое местечко и полюбила Исаака. Клянусь, его невозможно было не полюбить. Он тогда вернулся из США и купил мельницу, но потом эту мельницу отобрали.

Автор снимает фуражку и отбрасывает ее в сторону.
Рахиль Время двигалось слишком быстро. Но наш дом наполнялся голосами. Сначала я мечтала о детях, а потом о внуках.
Внучек, я пришла к тебе, потому что давно хотела посмотреть на тебя, и я ничего не могла с собой поделать. Мне кажется, что и ты всегда мечтал меня увидеть, не так ли?
Меня зовут Рахиль.
Да, это я училась в гимназии в Цюрихе.
Канторович  Я рад с вами познакомиться. А с вашим внуком мы встретимся сегодня в кафе.

Сцена 2

Столик в кафе. За ним сидят Автор и Канторович. Официантка Бася приносит меню.
Канторович Я вспомнил один анекдот. Ха-ха, в дорожном происшествии пострадали три машины: "Мерседес", "Вольво" и "Запорожец". Владельца "Мерседеса" спросили, сколько месяцев ему понадобилось, чтобы приобрести авто? "Месяц", - ответил он. Этот же вопрос задали хозяину "Вольво". "Неделю", - сказал он. А вот владелец "Запорожца" признался, что он копил деньги три года. И тут два других автомобилиста закричали: "Как вам удалось достать такую удобную машину!"
Автор Мне улыбнуться или засмеяться? Не больно веселый анекдот.
Канторович Басе Принесите нам бутылку самого лучшего израильского вина. Я сегодня продал картину и надо отметить эту продажу.
Бася уходит и появляется Николай Дронников
Автор Я быстро узнал, что Дронников - русский художник, сбежавший из Москвы в Париж 20 лет назад. Он присел рядом с нами и сразу же растворился в этом еврейском барчике на улочке Розье, моментально растеряв всю свою славянскую сущность. Он просто сидел и прижимал к себе огромную папку, а мне показалось, что он присел над керосиновой лампой, грея озябшие руки, испытавший кораблекрушение, поседевший раньше положенного срока, но гордый, что сейчас живет в городке Иври.
Канторович Николай умеет писать огромные полотна и делать портреты-свадьбы, но его следует разговорить, и тогда он уймет дрожь в твоей душе.
И тут я заметил, что к нашему столу подошла красивая сороколетняя женщина и слезинки стекали по ее вечно молодому прекрасному лицу. Она присела за наш столик.
Рахиль  Внучек, мне быстро удалось тебя найти. Я боялась заплутаться в Париже, но потом я увидела Дронникова и пошла за ним. Я сразу поняла, что он приведет меня к тебе и, как видишь, не ошиблась. Ладно, внучек, я рада, что снова вижу тебя. Твое лицо похоже на лицо твоего дедушки Исаака. Он был добрым и смелым человеком. И помогал всем, чем мог, самым последним нищим в нашем местечке. Многие от них отворачивались, а он с такими людьми прерывал общение. У Исаака всегда было мое сердце, а у меня - его. Да-да, уходя на работу, он мне оставлял свое сердце, а мое уносил. И я тогда импровизировала на пианино нехитрые мелодии о любви.
Автор   Это был удивительный вечер. Канторович и Дронников говорили о творчестве,
о великих художниках прошлого и, понятное дело, о Марке Шагале. За окнами барчика шел дождь. Капли били по стеклам, слагая веселые мелодии.
Канторович Мы иногда возвращаемя во времена, где нас на самом деле никто не ждет, потому что тени не умеют долго ждать. Я уже устал беседовать с моим отцом, с которым я раньше никогда не разговаривал, но я доволен, что к нам пришел месье Дронников и, клянусь еврейской улицей Розье в величественном Париже, нам есть о чем поговорить с ним, запечатлевшем эту улицу навсегда в своих нетленных рисунках.

Сцена 3.

Автор Вечер был дождливым, и капли стучали, где попало и как попало. Я быстро помок под дождем, но не заметил этого. Я был на парижской улочке Розье, где до войны жил мой прппрадед Клигман и, где случись все иначе, могла жить моя бабушка Рахиль, плакавшая долго по ночам, уже после возвращения из Цюриха в Украину, что отец ее покинул. Мне показалось, что я стою напротив дома, мне только надо выяснить квартиру, где они, Клигманы, живут, но я не знал, как это сделать. И тогда я закеричал:
- Простите, тут где-то жил мой прадедушка Клигман, а я через несколько дней возвращаюсь в Одессу.
На сцене появляется Баська. Тоненькая и беззащитная, как свеча.
Баська Дронников меня попросил позировать ему и начал набрасывать мой портрет. Но я убежала. Меня заинтересовала твоя бабушка Рахиль. Какая она красивая и славная!
Автор  Откуда ты знаешь ее имя?
Баська Я прочитала его по твоим губам, когда ты шептал: "Рахиль! Рахиль!" А потом, не знаю, как это получилось, я смогла ее увидеть, словно мои глаза вошли в твои глаза. Поверь, раньше со мной такого не было.
Автор  Неужели такое бывает?
Баська  Спа-си-бо! Я сказала невпопад. Я, когда волнуюсь, всегда говорю не те слова. Надеюсь, ты меня понимаешь?
Автор  Дождь звучал: до-ре-ми! Дождь влек нас друг к другу.
Баська делает один шаг, потом второй.
Автор  Я протянул руки и обнял ее красивое стройное тело, а потом
Баська Наши губы соприкоснулись и кругом запахло мятой и луговой травой и мы не смогли избежать записи в божественной Книге Творения.
Автор  И все сорвалось со своих мест и пошло прахом, и только суетливый парижский дождик никак не хотел кончаться. И Баська с испугом заглядывала в мои глаза и отводила свои, испытывая сумятицу и раскаяние, хоть каяться надо было мне, а не ей.
Баська Улица Розье еще больше заполнилась людьми, но им не было никакого дела до нас, ведь в Париже никого не удивляет, когда парочка целуется на улице.
Автор   Этот город издавна пропитан любовным ароматом, и все женщины здесь флиртуют или мечтают о флирте.
Баська  Рядом с нами стояла бабушка Рахиль. Ее лицо было скрыто вуалью, но я знала, что она улыбается нам. Она сейчас была самой красивой женщиной на улице Розье.
На сцене появляется Канторович
Канторович  Париж и улица Розье, самая еврейская улица в Европе, настраивают на любовь. И на творчество. Господь дал нам право творить. Я помню об этом, когда пишу свои картины. Мы живем, любим, рождаются дети, потом внуки, а затем мы медленно сходим на нет и превращаемся в горстку праха. Но это - потом, а сейчас нам надо радоваться солнцу и луне. И тому, что моя дочь Роза, воздушная гимнастка, бесстрашно взлетает под купол цирка, а я боюсь высоты. И еще я боюсь повторения Освенцима и проклинаю место, где я родился.
Автор   Я был в Кракове, но побывать в Освенциме не решился, как в Лодзинском гетто. Там погибли десятки моих родственников. Они все были наверняка славными людьми. Среди них были поэты, ученые, архитекторы, скульпторы, простые рабочие. и еще шесть миллионов погибли из-за Гитлера и его приспешников. И в Польше и Украине были истреблены все еврейские местечки. В Гитлера вселился злобный дух римских императоров Веспасиана и Тита. Спаслись единицы. Девушку Римму из гетто в Старых Ушицах вывез украинский парнишка Опанас, он в нее был влюблен. Он для этого на один день записался в полицаи. После войны десять лет отсидел в лагерях.
Она его дождалась. Потом она научила его ивриту и в конце концов они эмигрировали в Израиль. А их дочь софа тоже эмигрировала в Израиль, но перед этим окончила Академию художеств в Питере и ее дипломной работой была картина "Расстрел в гетто".
Канторович И я после войны не был в Освенциме, проклятом месте, где я родился и где меня смогли спасти от смерти. И в Варшавском гетто я так и не побывал, только у его стены. Я сел возле нее и заплакал. Я плакал по всем евреям, погибшим в гетто и концлагерях. И по твоей бабушке Рахили и дедушке Исааку. И по шести миллионам евреев, моих сородичей, погибших насильственной смертью. И я проклинал всех немцев и полицаев, которые их расстреливали и сжигали. И моя дочь их проклинает.   
 Рахиль   Софа, Иосиф, Мендель, Изя, Исаак, пора обедать! Я приготовила суп с клецками. Он получился на славу, но почему вас так долго нет со мной.
Бабушка Рахиль и Канторович, который галантно берет ее под руку, уходят.
Баська  Я в одиннадцать заканчиваю работу. Давай пройдемся по улочке. Вдохнем ее неувядающий аромат. Побудем среди потомков сефаров и ашкенази, которые когда-то непонятно как оказались в Париже. Здесь жил твой прадедушка Клигман. Интересно, чем он здесь занимался.
Автор  Сначала он учился в Венском университете, получил диплом философа, затем на три года эмигрировал в Украину, но конечным его пристанищем стал Париж и эта улица, где мы сейчас с тобой находимся. Улица, притягивающая к себе. Во время второй мировой войны здесь устраивали облавы на евреев. Полицейским был отдан приказ и они его безропотно выполняли. И в одну из облав поймали и моего дедушку раввина Клигмана.
Баська  Так он стал раввином.
Автор   Да. А еще я знаю, что он читал Шолом-Алейхема, Менделе-Сфорима, Бялика, Жаботинского и Бабеля. И мечтал приехать в Одессу и побродить по Молдаванке, но у него не получилось.
Баська  А мом родители из Лиона. Вполне обыкновенные евреи. Мать - учительница, а отец - портной. Они бы наверняка затерялись среди других прохожих на улице Розье. А мой прадед Изя Гольцман погиб в Лодзинском гетто.
И снова на сцене появляется бабушка Рахиль.
Рахиль  Баська красивая. Посмотри какие у нее длинные волосы и сияющие глаза. Я ничего не хочу советовать, но она мне нравится. Только ничего не фантазируй, что может произойти между ней и тобой - мирная реальность лучше любой фантазии.
Баська Я пообещала мсье Канторовичу. что я буду ему позировать.

Сцена 4

На сцене сидят Рахиль и Автор

Рахиль  Прогулка по Парижу меня утомила. париж - замечательный город, я себя в нем хорошо чувствую. Говорят, что и в Париже есть антисемиты. Азохен вей, где их нет! Я тебя не уговариваю. Из меня не получится сваха. Решай сам.
Автор   Мне она нравится, кажется, мне с ней хорошо. Она пронизана током, но это особенный ток - сладкий ток молодости.
Рахиль   Поверь мне, внучек, ее глаза загораются, когда она смотрит на тебя.
Автор  Бабушка, расскажи мне о своем местечке.
Рахиль   Ты задаешь вопросы, а мне приходится на них отвечать.
Автор    Я тебе рассказал все о своей жизни. Теперь твоя очередь.
Рахиль   Мы жили возле речки и у нас во дворе росли яблони и сливы. Жизнь была трудной и спокойной. И в нашем местечке не было таких красавиц, как Баська.
Автор Что еще ты помнишь о своем местечке.
Рахиль   Наши соседи были добрыми и веселыми людьми. И бедными, потому что разбогатеть в нашем местечке было невозможно. Но никто не стыдился своей бедности. Я любила твоего дедушку Исаака. Мне было хорошо с ним. А ему со мной.
Мы часто сидели на скамейке возле нашего домика и смотрели на звезды. И вспоминали свою жизнь. А потом к нам подсаживался наш старший сын - твой отец Иосиф. И мы втроем смотрели на звезды. И я только звездам доверяла свои маленькие женские тайны. А потом началась война. И нас загнали в гетто. И наши слезы и страхи перемешались с кровью... Ладно, о плохом не будем. Я всегда думала почему-то, что ты приедешь в Париж, и я именно в Париже найду тебя. А еще, скажу тебе по секрету, мне понравились твои друзья художники - Серж Канторович и Николай Дронников.
Автор   В мастерской Канторовича Селестина завернулась в холст, как в хитон древнеримский, и тогда лишь приход нам внезапный простила в тот последний самый денек парижский. Канторович плеснул в бокалы пива, свой озвучил тост он за Селестину, и на стол водрузил он несуетливо колбасу из Прованса, вино и маслины. Селестина, красивейшая из парижанок, смесь цыганки с французом, доверчивым смехом отвечала на тост, а потом убежала и пропала за воображаемым снегом. Только тост, в который она завернулась, долго пах духами ее и телом, сохраняя дразнящую дерзкую юность, что с художником ссориться не хотела.
Рахиль  А что ты написал о Дронникове? Мне нравятся его рисунки с евреями на улице Розье. В них есть боль и свечение. И что самое главное - они талантливы.
Автор  Как путник, отправляясь в путь неблизкий, обозреваешь отчие места, чтобы вдоль улиц праздничных парижских полет услышать не шмеля - листа кленового, и Волгой станет Сена, и зазвучит внезапно березняк - легко, азартно, громко, вдохновенно - не где-то далеко, а в двух шагах. И сосны зазвенят над головою,
как будто снова с ними говоришь. Услышишь ты, как псы сердито воют, но этот вой прощает им Париж. Тот вой похож на русские метели, что по тайге проносятся стремглав, где белые застыли акварели, все остальные краски вмиг поправ.
Рахиль   А я люблю вот это твое стихотворение.  Не выйти деду моему к реке, не прогуляться бабушке по склону горы, на чьей вершине налегке застыли вздохи некогда влюбленных. Остались от столетий черепки, во рву, как прежде, дотлевают кости, а ветер, изнывая от тоски, проносится местечком, как погостом...
Автор   Я никогда не был в местечке Старые Ушицы под Каиенец-Подольским. Отец приглашал меня поехать вместе с ним в 1981 году, на 40-летие уничтожения гетто, но я не смог себя пересилить. Я писал повесть "Улица Подольская" и моя бабушка Рахиль и дедушка Исаак стояли перед моими глазами. Их дети и их родственники. И глумящиеся над ними полицаи.
Рахиль  Я знаю это, внучек. Роза любила одного молодого человека, я забыла его имя. Молодой человек любил Розу, а потом их не стало, как и жителей всего еврейского местечка. Даже пепла от них не осталось.
Прощай, внучек, я уношу с собой боль, но ты в ней не виновен.
Автор  Бабушка, нам хорошо вместе!
Рахиль   Я не спорю.

Сцена 5

Автор  Дом Баськи в двухстах метрах от ее работы. Пятиэтажный, сотворенный четыре века назад, амбразура, за которой можно отсидеться, а его массивная дверь - пролог к неосуществленной комедии, а еще - сплошная, разрывающая сердце, драма. Что меня ждет за этими дверьми.
Баська   В первой комнате стоит массивный книжный шкаф, круглый стол с двумя стульями, в углу проигрыватель... Включить музыку?
Автор   Включи.
Звучит музыка Равеля.
Автор  У тебя прекрасная библиотека. Спиноза, Толстой, Достоевский, Бабель, Катулл, Пруст, Мопассан, Лану, братья Гонкур, Проперций, Гомер, Аполлинер, Кокто, Гете, Мольер, вольтер, Расин, Корнель, Вийон, Ронсар.
Баська за моей спиной. Она закрывает мне глаза ладонями.
Баська   Угадай, кто пришел?
Автор.  Ты. Баська, отлученная от стремительного света фонарей.
Баська   А еще? Только думай побыстрее, а еще лучше - положись на интуицию.
Автор   Баська, несущая мне радость. Баська-свеча и Баська-радуга.
Она начинает гладить лицо автора.
Баська   А еще кто к тебе пришел?
Автор    Нахальная молодая девушка, которая не умеет себя вести.
Баська   Вернее, нахальная бабочка, у нее сегодня особенное, летательное, настроение. Мне сейчас верится, что у меня все будет хорошо. Наша жизнь держится на иллюзиях. В дневнике Анны Франк меня больше всего поразила иллюзия любви.
Автор    Твои бабушка и дедушка жили в Польше.
Бася     В еврейском Лодзи
Автор    И мой дедушка из Лодзи. Семья была богатой, но он был непутевым сыном. И оказался в Одессе, где встретил мою бабушку Цилю. Она родилась в Балте.
Бася     У каждого из нас своя история.
У моей бабушки были чудесные золотые волосы. Говорят, что она хорошо рисовала, но я не видела ни одного ее рисунка. И я очень обрадовалась, когда встретила твою бабушку Рахиль. Она подошла ко мне, показала на тебя и сказала, что ты, ее внучек, стал писателем. У них, сказала твоя бабушка Рахиль, в местечке Старые Ушицы, были отменные сапожники, пекари, врачи, учителя, раввины, переплетчики, столяры, но не было ни одного писателя. А она, как и ее муж Исаак, всегда любила читать книги. Она их читала на идише и на немецком языке.
Автор    И я в Париже впервые познакомился со своей бабушкой Рахилью. В детстве мне ее очень не хватало, поверь мне, Бася.
Бася    Я верю.
Понимаешь, мне кажется, что она дала первый толчок тому, что ты мне понравился. Я раньше не любила слишком серьезных мужчин. И мне не нравились мужчины, не уверенные в себе. Писатели все в себе не уверены. Даже писатели, создающие шедевры. И все писатели любят читать чужие души. А я не хочу, чтобы мою душу читали посторонние люди.
Автор    Бася, не говори глупости.