Амулет

Солнце величественным багровым шаром коснулось краешка горизонта, словно робкая девушка пробует ножкой воду незнакомого озера. Светило последними лучами дня озаряло дорогу, идущую сквозь мрачный хвойный лес Торна. За день ему уже не удалось как следует прогреть воздух, в котором ощущалось приближение холодов. Стоял сухой сентябрь, с теплыми днями и зябкими ночами,  ветра все чаще пели песню тоски по уходящим следам лета. Пора увядания, прекрасная тем, что за ней, после отмирания, всегда начинается расцвет.
Сумерки уже начали клубиться возле подножий елей и сосен, готовясь обратиться в мрачную тьму и единым броском завладеть окружающим миром в извечной борьбе против света.
Путник неторопливо шел по дороге, помогая себе длинным посохом из темного дерева, отполированного до блеска руками многих странников. Длинный плащ с капюшоном из грубой ткани был неказист, но обычен для путешественников. За спиной у него болтался не слишком набитый припасами, судя по виду, холщовый мешок. Глядя на него, у любого человека возникло бы безошибочное впечатление, что странник уже давно в пути, и конца и края его дороге нет, и не будет.
 Пусть он и двигался  бодро, шаг его был упругим и молодым, но в его облике неуловимо сквозила усталость пройденных дорог, усталость от незнакомых лиц, ежедневно встречаемых на пути, груз чужих историй, жизней, которые ничего для него не значили.
Он думал о ночлеге. Придется спать на земле, что, впрочем, было для него привычно. Лес был очень большим, довольно глухим, через него только проходила дорога, кратчайший путь между двумя частями королевства Глэр. В лесах никто не жил, кроме нечисти, лихого люда, да охотников с лесорубами и прочих промысловых тружеников. Но те, кто зарабатывал на жизнь честным трудом, жили на окраине леса, не уходя далеко вглубь, страшась неведомых опасностей. А вот в самом сердце лесных бастионов встретить можно было только несущих гибель. Ни о каких постоялых дворах и поселениях речи быть не могло, попытки хоть как-то закрепиться подальше от окраин леса заканчивались одинаково - смертью
Нечисти путник не боялся, у него при себе был хороший охранный круг из тонкой шелковой заговоренной бечевки, выменянной им у одного торговца несколько лет назад на копыто чумного вепря. А для разбойных людей он был никчемен, по его мнению, выглядел весьма непривлекательно для любителей наживы. Он думал, что мог бы пойти с каким-нибудь большим обозом, с которыми обычно все и старались пересечь опасный лес. Обозы хорошо охранялись, но нет, чем дальше он будет от людей, тем лучше. Ему хотелось забиться как можно дальше, на край земли, чтобы никто не мог его там найти, и он нашел себе цель – Горы Северных Гигантов, за которыми, как считалось, жизни нет.
Странник уже приглядывал какую-нибудь ухоронку, чтобы скоротать ночь и шел неторопливо, осматриваясь по сторонам. Лес был тих, от него веяло мрачной мудростью веков, горделивым превосходством над скоротечностью человеческой жизни.
Внезапно из-за свесившихся к самой земле еловых веток на дорогу перед путником вышел человек, за ним следом еще двое. Вид у всех был потрепанный, лица задубели от постоянного пребывания на воздухе, заскорузлые пальцы сжимали простенькое оружие, в виде топоров да самодельных копий. Путник остановился, разглядывая заступивших ему дорогу. Спиной он ощутил, что сзади есть еще несколько человек. Засада.
Тем временем, вышедший первым сплюнул на землю, и пошел к путнику неспешным шагом уверенного в своем превосходстве человека.
- Кто таков будешь, милый человек? – голос у разбойника, а сомнений в принадлежности появившихся людей не возникало, звучал сипло, надсадно, выдавая застарелые болячки от бродячей жизни.
- Просто человек, иду своей дорогой с одного края в другой, - по сравнению с голосом разбойника слова странника прозвучали приятно для слуха уверенным молодым баритоном, слегка надтреснутым от пыли множества дорог.
- Хе-хе, просто так, значить, шастает. Ты токмо не дергайся, в спину тебе стрелы глядят, враз ежиком уделают.
Разбойник подошел вплотную и прищурился, глядя на странника. Зубов у него не хватало, но он был еще крепок телом, нелегкая жизнь нескоро превратит его в харкающую своими внутренностями развалину.
- С виду-то ты на богатея не похож, да только проверить надо, что там у тебя есть, вдруг прикинулся дерюжником, а сам золотишко тащишь, али еще богатство какое. Давай, показывай, что там у тебя.
Странник молча снял мешок и бросил его на землю. В нем не было ничего ценного, а охранную бечевку он обматывал вокруг пояса, на голое тело, когда был в пути. Если не полезут раздевать, то не найдут нипочем. О еще одной вещи он старался не думать.
 - Хват, посмотри-ка, что там наш гость при себе имеет.
Один из двоих, что вышли вместе с предводителем, бросился к мешку и сноровисто вытряхнул содержимое прямо на дорогу. Небольшой ножик, кремень с кресалом, трут, пара кусков хлеба, луковица да маленький мех с водой.
- Хлам, - просипел несколько раздосадованный вожак, - неужто и впрямь шиш-голь перекатная? Ну, таких-то мы не трогаем, чай не совсем душегубы какие.
Хват куда больше предводителя расстроился небогатому улову и заискивающе сказал:
- Сажень, а он и под плащом может барахлишко припрятать, давай глянем?
- И то верно, посмотри.
Странник покорно расстегнул плащ и бросил его на землю, оставшись в плотной рубахе и холщовых штанах.
- Да уж, и сапоги дрянные. Куда ж ты один через лес Торна намылился, дурачок? В обоз бы нанялся парашу выносить, спокойно бы доехал. Чего молчишь?
- Не хочу я с ними, все равно мне уже, что со мной будет.
- Ага, вон ты какой. Глупый, кому все равно, тот и жить не может. А давай к нам, а?
- Нет, не мое это на дорогах промышлять.
- Да и хрен с тобой, невелика радость, хоть и крепок ты с виду, хоть в кузницу на наковальню клади. Давай уже, вали отсюда и не вздумай кому сказать про нас.
Странник угроз не боялся, пугают так, на всякий случай. Он нагнулся, чтобы собрать вещи в мешок и поднять плащ, и в этот момент из-за пазухи выскочил на белый свет амулет, висевший у него на шее на простой веревочке. Путник внутренне похолодел, но виду не подал, продолжая все так же спокойно собирать вещи.
- А ну-ка покажи, что это у тебя. – Вожак заметил амулет и тот его явно заинтересовал.
Странник подошел к нему, и главарь разбойников взял в руки амулет, пристально его рассматривая.
Амулет был бронзовым кругляшом, потемневшим от времени, одна сторона его была гладкой, а на другой было выгравировано с немалым мастерством нечеловеческое лицо, злое, с тяжелым взглядом, похожее на демонов, какими их изображают в книгах борцов с нечистью. Вокруг лица шла вязь из рун, угловатых и некрасивых, от одного взгляда на которые начало скрести в душе.
Вожак держал амулет в руке и не мог отвести от него взгляд. Он притягивал, манил своей мрачностью и чистой, незамутненной злобой ко всему живому.
- Откуда это тебя?
- Не помню уже, выменял где-то, а может, в кости выиграл, давно было дело. Хотел продать, да не берет никто страх такой.
- И то верно, золота-серебра нет, одно непотребство только. Но ты мне его отдай, глянулся он мне.
Откуда-то внезапно потянуло сырым стылым воздухом, который также внезапно сменился сухим горячим потоком. Вожак удивленно обернулся, но, похоже, это заметил только он и путник.
Неожиданно вперед подался Хват:
- Не бери его, не будет добра, только плохое.
- Заткнись, не твоего ума дело. Думаешь, раз твоя мамаша была ведьмой, то и ты горазд чуять эдакое? Давай, снимай цацку, считай это платой за проход.
- Не могу отдать сам.
- Не можешь!? Сейчас я помогу тебе.
Лицо вожака разбойников резко вспыхнуло гневом, Хват изумленно отшатнулся от неожиданности, не припоминая таких резких перемен в своем предводителе. А тот, не раздумывая, выхватил нож и всадил его путнику в грудь, вытащил и им же перерезал веревочку с амулетом. Хвату показалось, что глаза демона вспыхнули красным, но он решил, что это багровое солнце блеснуло отражением.
Путник, скорчившись, повалился на землю, из его раны толчками уходила жизнь, смешивая свои краски с цветом светила, бросившего последний луч на умиравшего.
- Зачем ты так, Сажень? Отдал бы он тебе.
- Тебе-то что? Еще раз спросишь – зарублю. Все, этого в кусты и уходим, жрать уже охота.
Лицо вожака неуловимо изменилось, стало еще более ожесточенным, мрачным. Хват не на шутку испугался, да и другие разбойники были несколько в замешательстве от такой резкой перемены.
Тем не менее, они быстро оттащили тело путника в кусты, присыпали пылью кровь на дороге и пошли вслед за остальными вглубь леса, греться у костра, перекусить нехитрой пищей, да побаловать друг друга незатейливыми историями. Лес безмолвно поглотил людей, будто их никогда и не было здесь.
Странник лежал под соснами, ему оставалось жить совсем немного, он был в ясном сознании и понимал, что почти мертвец. Но он не испытывал ни горечи, ни сожаления, ни страха. Только одна лишь мысль билась в его голове расправившей крылья птицей: «Наконец-то, свободен!».