Мадемуазель Вампир. 13

«Что ж я могу тебя понять,
Какое злое превращенье,
Ты, разучившись умирать,
Вдруг потерял закон движенья.
Ты - точка, камень, ты – гора.
Ты – постоянство в абсолюте.
Нет больше завтра и вчера,
Лишь голая изнанка сути.
Лениво теплится луна,
Застыв, как марка на конверте…
Убей того, чья цель верна
Листать, как книгу, времена
И шествовать в объятья смерти.
Две стороны одних идей.
Две истины одних пороков.
Ты человек, Дитя ночей
И никогда не станешь богом.
Бессмертный? Путь в иной предел?
Венец законов мирозданья?
Ты сделал выбор. Ты хотел.
Приняв и  дар, и воздаянье.
Остывший чай. Прозрачный свет.
Луна – доверчивый философ.
Прости мне, наша встреча – бред.
Я не смогу постичь ответ.
Ты не поймёшь моих вопросов».

(Олег Соломонов)

При ближайшем рассмотрении, волосы барона оказались рыжими, а глаза зелёными. Вблизи он выглядел ещё более красивым, но ангела уже не напоминал, скорее, демона.
Полузабытые детские воспоминания…
- Как поступить со мной…  Вопрос неправильно сформулирован.
Вам интересно знать, почему Элионор не пришла сюда?
- Разумеется.
- Виконтесса в фамильном склепе. Упокоилась навечно, - Изабель достала из кармана цепочку с жемчужиной.
Она не была угольно-чёрного цвета, скорее тёмно-зелёного цвета. Такие жемчужины встречаются крайне редко.
Изабель знала, что  его создает особый вид устриц - Pinctada margaritifera. Черная жемчужина появляется в теле одной устрицы из пятнадцати тысяч.

Слова  девушки произвели ошеломляющий эффект.
Сёстры синхронно издали жалобный стон и теснее прижались друг к другу.
Лицо вампирского барона исказила гримаса боли.
Сочувствие  появилось на лице Изабель, при виде  его мук, но она вовремя опомнилась и  холодно произнесла:
- Хватит ненужного притворства. Вы не испытываете  жалости ни к кому.
Сёстры захихикали.
- Элионор нам  никогда не нравилась. Крутила хвостом перед всеми мужчинами. Льстила, лгала, унижалась, добиваясь своего.
- И вечно красовалась, бахвалясь собственной прелестью, - подхватила её сестра.
- Вы правы. Мы не испытываем сожаления к проигравшим. Она была пешкой, которой я пожертвовал ради вас.
Станьте моей королевой!

Изабель с досадой повела плечом, глядя на коленопреклонённого молодого человека.
Хорош собой, ничего не скажешь. Прямо сказочный принц  у её ног. Но он вампир. Гипнотическое очарование вампиров на неё не подействовало.  Спасибо тому оголодавшему вурдалаку в Париже. Его укус сделал её неуязвимой.
- Хватит паясничать. Я знаю, какие вампиры лицедеи.
Очаровывать вы учитесь столетиями. Хитрости ваши вам больше не помогут.
- А кто поможет тебе?! – он буквально зашипел на Изабель.
- Мои сестрицы не могли справиться с тобой. Я тоже оплошал тогда в Париже. Мне помешал проклятый пёс. Хорошая регенерация у вампиров. Следов зубов не осталось. Сам того не зная, сделал тебя почти неуязвимой.
Но сейчас нас трое, а ты одна. Давай заключим договор, тогда   останешься жива.
- Не соглашайся, Изабель. Мы с тобой! – раздался возглас.
- Идиоты! – настоящий, а неподдельный стон прозвучал эхом в зале, когда Гастон и Жан-Батист появились в рамке окна.
Решительно настроенный Гастон держал в одной руке факел,  в другой – зажигалку. Жан-Батист с крестом в руках и остро заточенными колышками, составлял ему компанию.
- Вот и праздничный ужин пожаловал! – обрадовалась Онорина.
Появление «защитников» скорее помешало Изабель, чем помогло. Она не верила, что от них хоть какой-то будет толк.
Решительно-настроенный Гастон и не менее взволнованный Жан-Батист(певчий из церковного хора), стали рядом с Изабель.
Не обращая на них внимания, Жорж де Мориав спросил:
- Мир, или война? Мы можем  сосуществовать, поделив замок.
- И вы будете продолжать охотиться и убивать ради крови?
Этому не бывать!
Держись за моей спиной, - приказала друзьям. Щадя их самолюбие, добавила: - Будете тыл мне прикрывать.

Битву Изабель не помнила. Сознание точно отключилось. Она действовал ни как человек, истребляя вампиров. И только мысль о том, что  должна защитить тех, кто пришёл ей помочь, тех, кто дорог её сердцу, не позволила ей  окончательно  стать машиной для убийства.

Ничего не помогло её врагам. У вампиров не было шансов уцелеть. Они напали на неё с трёх сторон. Пытались зайти сзади, но там Гастон размахивал горящим факелом, а Жан-Батист – крестом, шепча побелевшими губами молитвы.
Единственное, что запомнила, это как сорвала меч вместе с крюком со стены и отрубила голову вампиру. Голова покатилась по паркету, затем остановилась. Судороги мышц лица продолжались несколько минут. Казалось, что она хотела что-то сказать, или проклясть, но шевелившиеся губы не вымолвили ни слова. Потом глаза  закрылись навсегда.

Силы оставили Изабель. Ей стало дурно.
С благодарностью приняла заботу  «помощников». Они отнесли её и положили в кровать, а сами убрали трупы вампиров и следы.
При этом Жана-Батиста стошнило, но это мелочи.
Видя их счастливые лица,  Изабель улыбнулась.
А ещё она поняла, что дорога им, как они стали дороги ей.
Но ведь одна на двоих не делится, или…
«Я подумаю об этом завтра», решила про себя, облекая мысли в фразу Скарлетт из романа «Унесённые ветром».

Жемчужину Элионор  пожертвовала  Святой Маргарите Антиохийской.
И долго, очень долго ей снилась отрубленная голова барона.