Рассказы егеря. Рассказ первый

                Рассказы  егеря.
                Рассказ первый.

                -- Вот послухай, што я давно хотел тебе рассказать – начал старый егерь – да как-то долго с тобой не всречались, поди уж поболе года.
                -- Маленько поменьше – подстраиваясь под его манеру разговора, ответил я.
                Мы сидим под широким навесом за столом, сколоченным из строганных досок во дворе его кордона. Вместо стульев – берёзовые чурки. Пьём чай из больших алюминиевых кружек. Чай душистый, заваренный на травах. А закусываем, смешно сказать, картошкой в мундире и зелёным луком. Хозяин предлагал и медовухи, да отказался, мотивируя тем, что мне ещё пять километров топать по грязной дороге.
                Пошел я за грибами, а поскольку близко добрых грибов много не наберёшь вот я и забрёл в эти края. Я к нему не собирался, поэтому даже никаких припасов с собой не взял, а для себя я не беру: зачем лишний груз таскать. Добирал корзину, когда  вдали громыхнуло. Ничто с утра  дождя не предвещало. Я прислушался. Громыхнуло ещё. Вышел на просеку и вдали увидел чёрно-сизую тучу. До жилья я не успел бы добраться, больше часа ходьбы. И тут во время вспомнил о кордоне. Дошёл как раз вовремя. Едва успели поздороваться, как закапало, а потом начался настоящий потоп.  Егерь достал из-под стола древнюю керосинку, немного повозившись с ней зажёг, и поставил сверху такой же доисторический медный чайник. Картошка стояла на столе в чугунке, завёрнутом в старую телогрейку.  Лук, выдранный вместе с недозревшими головками, лежал рядом. Крупная, желтоватая соль была здесь же, в консервной банке из-под кильки. Когда размотал чугунок и снял крышку, из него повалил густой пар с таким же густым запахом свежей картошки с укропом, что рот мгновенно наполнился слюной.
                -- А што, мне одному много не надо – развёл он руками – вчера сварил похлёбку с тушёнкой, да грибков нажарил, их ныне прорва.  Седни утром сам остатки поел, да с собакой разделил. Коту давал, дак он морду воротит, поди-кось мышей надавил за ночь. Энтот проныра дома почти не живёт. На днях сцепился с горностаем. Зверюшка прискакал по старой  памяти курочек проведать, а их в нонешнем году и нет. Так котяра его подкараулил и схватил. Но горностай не мышь и даже не крыса, вёрткий попался. Пока я добежал он успел вывернуться из кошачьих когтей и юркнул под доску, а под ней нора. Ищи его теперь.  О чём энто я? Ах да, днём опять же картошки свежей копнул. Да ты бери не стесняйся, не хватит – ещё копну. Всё одно Шарика кормить. Только уж извини хлеба нету-ка. Вчерась закончился. Леспромхозовские  обещали утресь завезти, дак не проезжали. Может, случилось што. А дождь кончится, мы с Шариком оладьев настряпаем, они ишшо лучше хлеба-то -- при этом Шарик, лежавший рядом под навесом, согласно завилял хвостом.
                Он встал, прихватил толстой рукавицей закипевший чайник и принялся разливать по кружкам душистый чай. Потом затушил керосинку, а чайник замотал всё той же телогрейкой. Сел за стол напротив меня.
                -- Ладно, ты давай ешь, а я рассказывать  буду. Ты вот в прошлый раз рассказывал историю про Юрчика, который всю свою жизнь охотой занимался, ну там, правда, ишшо грибами да ягодами, в обчем лесным промыслом. Так он и умер на утиной охоте у костра. Он ишшо уток диких разводил, а потом с имя охотничал. Хотел я поведать и свои истории, да вы куды-то с Василием торопились по своим надобностям. А щас время терпит, ишшо цельный час, поди, поливать будет. Дак вот значитца,  видел какой у меня пруд под боком? Ага, видел. А получилось так. Ручьишко тут никакохонький бежал, а весной разливался будто речка кака. Леспромхозовским это надоело, дорога-то на многие километры одна. Пригнали они два бульдозера и  в раз плотину замастачили. Подняли её высоко, а сверху трубу положили почти вровень с дорогой. Вот и стала с одной стороны вода накапливаться, а с другой земля высохла за лето. Вода только к осени накопилась и снова побежал махонький ручеёк с энтой стороны. Навроде бы и хорошо сделали, круглый год сухой ногой, а мне ненужное беспокойство. Повадились грибники-ягодники. Потом любители с ружьишком побродить. Машины да мотоциклы без спросу у кордона стали оставлять. Бабке моей энто оченно не ндравилось. Энтих я быстро отвадил. Потом на бережок канпании повадились.  Костры жгут, музыка орёт, непотребство всякое. Правда сказать, мусор за собой не оставляли, да и то, кто знает, может в воду выбрасывали.
                Егерь достал из кармана помятую пачку папирос, долго и задумчиво мял гильзу. Закурил.
                -- Не балуешься? – спросил.
                -- Начинал, но несколько лет покурил и бросил.
                -- А здеся без курева никак, первое средство от комаров. А под дымок и думается легше. Ладно, отвлёкся я. Которы пировать приезжали, мы с Василием, лесником отвадили. Он хошь помоложе, дак похитрее оказался. Приволок железный аншлаг с надписью, мол находиться на берегу запрещено, охранная зона какого-то заказника. Я было возмутился, я всё-таки егерь и никакого заказника тута нету. А он засмеялся  « вот отвадим гулеванов и уберём». И вкопали мы столбик с аншлагом у въездной дорожки на берег. В пятницу ближе к вечеру заявилась канпания, да на трёх машинах. Остановились у столбика, вышли,   попинали его, поозирались – и поехали мимо к берегу. Я, значитца, взял ружьё, и к ним. Подхожу, а они ужо палатку достали, ящики да коробки разгружают. Даже дрова берёзовые с собой привезли. Я им удостоверение показал, представился и спросил, есть ли среди них грамотные. Они недоумённо запереглядывались. Тогда я и спросил, видели ли они што на аншлаге написано. Видели, говорят. Тогда сворачивайтесь, и штоб я вас здесь больше не видел. Они меня обступили, сначала стали предлагать колбасу хорошую, тушёнку, водку, потом дошло до угроз.
                Очень вовремя подъехал Василий на мотоцикле и с ружьём. Представился, но разговаривать не стал, а достал бумаги, ручку и начал писать на планшетке. Они заволновались, против двух властей не попрёшь. Бросились собирать вещи и быстренько смылись. Больше ни они, ни другие не появлялись. Но слух пустили. Я ведь в городе тоже бываю, как же, отчитываюсь, зарплату получаю. Охотовед меня так хитренько и спрашивает, мол, што энто за заказник у меня объявился. Я даже руками замахал, не наш энто, лесники придумали по своему ведомству. А аншлаг энтот мы с Василием сняли от греха подальше.
                Вокруг посветлело. Дождь резко оборвался. Из-за проходящей тучи брызнули первые лучи солнца. Я встал, хлопнул ладонью по столу.
                -- Всё хозяин! (К великому моему сожалению, за давностью лет, не помню, как его звали, помню только, что имя было смешное и трудно выговариваемое). Спасибо тебе за обед, целый год такой  не ел. Посидели хорошо, а идти пора, мне ещё шагать, да шагать и с грузом. А ты, как я понял, мне до утра не расскажешь то, о чём собирался рассказать почти год.
                -- Давай я быстренько расскажу – умоляюще попросил егерь.
                -- Нет, пойду – и видя как он расстроился, добавил – через две недели открывается охота на боровую птицу, вот я к тебе и подскочу. Вниз по этому ручью за лето рябчиков насмотрелся. С ночевой примешь?
                -- Конечно, конечно! И выспаться и посушиться есть где! А не обманешь? Я ведь ждать буду!
                Мы дружески попрощались. Я отправился в дорогу с сытым желудком и растрёпанными мыслями.