Глава 1.
Знаете, я давно мечтал написать книгу о том, что когда-то пережил в отдаленной деревушке на берегу озера, на зеленых лугах Ирландии. Конечно, не каждому дано писать, да что там писать, не каждый умеет в жизни связывать слова в предложения, но я, с вашего позволения, попытаюсь, все-таки рискнуть.
История моя начинается просто, так же, как и большинство историй, в нашем и не без того скучном мире, с того, что тяжелый рок судьбы или же Божье провидение, вынудили меня переехать к черту на рога, вырвав меня из привычной суеты большого города. Переезд, согласитесь, это всегда для нас нечто невообразимо страшное и волнующее, прямо как момент, когда ты утром после рождественской ночи открываешь свой подарок, ожидая чего-то нового, ты чувствуешь удовольствие, но и в то же время страх, боясь, что твой подарок не оправдает заветные ожидания. Новость о переезде ошарашила меня, как дождь, так резко возникающий на улицах Лондона, что вынуждает его жителей всегда носить зонты с собой, однако, на этот раз у меня зонта не было…
Я возвращался домой после обычного дня моей скучной жизни, вдыхая суетливый воздух большого города. Лондон. Это место покорило меня навсегда, может быть, потому что я тут родился, а может потому, что в этом городе и правда была какая-то таинственная магия, которая поглощала тебя целиком и полностью, окуная в жизнь его старых, мощеных брусчаткой, улиц.
День был самый обычный, наполненный скукой и обыденностью рутинной жизни, обыкновенного судебного клерка, состоящего на испытательном сроке на работу в Верховный Суд Англии. Конечно, пусть работа моя была не столь захватывающая и интересная, но все же она сулила мне крупный жизненный успех и, безусловно, обеспеченную и беззаботную старость. Служба моя состояла в том, что каждый день я обеспечивал всем необходимым проведение судебных процессов в самом главном суде страны, где ни одно дело не могло проходить без моей помощи. Хотя, конечно, функция моя была весьма второстепенна.
Жизнь моя мне нравилась и, честно говоря, я не очень-то стремился в ней что-то менять. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог, располагает, поэтому по дороге домой со мной случилось именно это. Я убил человека.
Конечно, убийством это было назвать сложно, но Уголовный Кодекс, прокурор, а вместе с ними и Верховный Суд Англии, в котором я еще, буквально час назад, состоял на службе, назвали это именно так. Хотя нелепость этого случая, иногда заставляет меня задумываться о степени моей вины, но, все-таки, этот день и этот поступок никогда не выйдут у меня из головы, не давая мне покоя до самого скончания времен и страшного суда, ведь этот случай повлек за собой смерть человека. Итак, что же со мной произошло?
Дорога от работы до дома занимала у меня всего лишь около часа, хотя я и жил далеко, на окраине Лондона, предпочитая более дешевое жилье там, чем в центральных зонах города «А» и «B». Однако, добираться до работы мне помогала всемирная благодетель подземных поездов, мчащихся без пробок, получившая название «Метро». Путешествовал в нем я каждый день, если бы метрополитен выдавал постоянным клиентам золотые карты «Метро», то я уверен, у меня бы была платиновая. Я настолько часто им пользовался, что порой делал это почти автоматически, на ощупь, как скрипач, находящий нужную ноту на грифе своей скрипки, я делал это неосознанно. Порой мне казалось, что я так в этом хорош, что если начну читать газету на входе в подземку, то смогу проехать по ней до Верховного Суда ни разу не отрываясь от страниц.
Так было и в этот самый обычный день моего рокового возвращения с моей самой обычной работы. Я спустился по лестницам в подземелье стремительных поездов, машинально приложив проездной к турникету, весь в мыслях о завтрашнем деле. Какие документы я должен подготовить? Кому отнести? Кто назначен судьей? Готовы ли оповещения для присяжных? Все эти мысли поглотили меня настолько, что я не заметил как ступил на первую ступень лестницы, ведущей к поездам, и оступился. В один только миг вся моя теория о слепом прохождении метро всплыла у меня в голове и тут же разбилась о скалы моего никчемного вестибулярного аппарата, не сумевшего удержать равновесие после одной несчастной ступеньки. Я отчаянно цеплялся за воздух вокруг себя, пытаясь безуспешно найти хоть какое-то подобие опоры для своих рук. Безуспешно. Однако, в последний момент, мой указательный палец ощутил шероховатость чьего-то пальто, и мой мозг решил все за меня, отдавая недвусмысленный приказ моей руке: «Схватить!». Я изо всех сил вцепился в эту последнюю надежду, так вовремя появившуюся на моем жизненном пути, но, судя по всему, сделал это зря. Вместо того, чтобы удержаться наверху, мы с мистером «пальто», отправились вдвоем кубарем к основанию этой немаленькой лестницы, по пути отбивая все ценные органы, которые только могли, падая с такой высоты. Последний удар пришелся мне в плечо, поэтому я очнулся первым. Глядя по сторонам, я увидел вокруг себя толпу растерянных людей, отчаянно спорящих между собой, как нам помочь, вместо того, чтобы реально что-то делать. К сожалению, на мой взгляд, сейчас по подобной схеме живет все человечество. Однако, мне сейчас было не до высоких мыслей, я с небольшим усилием приподнялся, присев на светлом кафеле, пытаясь осмотреть своего «второго пилота». По нему сразу было видно, что полет наш оказался неудачен, ему, к сожалению, повезло не так как мне, и он приземлился прямо на спину, ударившись, видимо, при этом затылком. На секунду я запаниковал, ну что ж, многим свойственна эта слабость и я не исключение, но сразу придя в себя, попытался привести в чувство моего мистера «пальто». К великому облегчению и счастью для меня, он вдруг открыл глаза и, глядя на меня, изумленно спросил:
- Сэр, вы что? С ума сошли? Я вам что, поручень? – он приподнимался, оттряхивая свое уже и без того печально известное пальто, втянувшее его в эту авантюру. – Как это вы так ловко в меня вцепились? Лучше бы вы так равновесие умели держать, ей Богу.
- Простите, это вышло случайно, - я, конечно же, поспешил извиниться и помог ему подняться. Это был среднего роста пожилой мужчина, англичанин, причем, судя по великолепному, буквально королевскому акценту, явно проживший всю жизнь в Лондоне. Черты его лица, подтверждали мои догадки, у него был высокий лоб, выдающий его интеллектуальную развитость, четкие и резкие скулы, ярко карие глаза и мужественный подбородок. Меня удивило поразительное отсутствие морщин на его лице, честно говоря, старость ему придавала только его седая, коротко стриженная прическа. Одет он был в черное вельветовое пальто, из-под которого виднелась белая шелковая рубашка, черные, как уголь, брюки и блестящая бляха кожаного ремня. Да уж, он явно был обеспечен, как он вообще оказался в метро? – Сэр, я еще раз прошу меня покорнейше простить, позвольте мне как-нибудь загладить свою вину.
- Ну что вы, юноша, полно вам, всякое в жизни случается, как говориться, чему быть, того не миновать. Вы с этим согласны? – он посмотрел на меня пронзительным, но добрым взглядом, в котором читалось что-то отцовское, наставляющее.
- Не думаю, сэр, все-таки мы сами решаем, куда нам идти и что нам делать, а вы, вы верите в этот древний постулат? – Я смотрел на него, так же пристально, но у меня еле хватало сил не отводить взгляд, толи потому что взгляд этого человека оказался таким тяжелым, толи потому, что я только что спустил его с лестницы. – Сэр?
- Я думаю, что склонен ей верить, сынок, а знаешь ли ты, почему? - на его лице вдруг показалась ироническая и искренняя улыбка.
- Нет, сэр, не знаю. И почему же?
- Да, потому что, мальчик мой, я всю свою жизнь боялся метро и ни разу, поверь мне, сюда не заходил, вот до сегодняшнего дня.
Мы посмотрели друг на друга, осознавая всю иронию судьбы, которая только что так искусно преподала урок уже пожилому и еще совсем юному, лондонцам. Так и сидели, не отводя взгляд. И вдруг мы оба, от души, на что хватало нашего дыхания, засмеялись. Наш хохот разнесся по всему холлу и по всем тоннелям этого подземного лабиринта. Люди, которые, было уже разошлись, снова обратили на нас внимание. Но нам было все равно, мы только что пережили падение с немаленькой высоты, оставшись при этом относительно невредимыми, поэтому нам искренне хотелось посмеяться в глаза судьбе, за ее жизненно опасную для нас шутку.
- Что ж, - вдруг начал он. – Не скажу, что встреча была особенно приятной, но все же что-то положительное мы из нее извлекли. – Я посмотрел на него вопросительным взглядом, он, поняв мое недоумение, уточнил, - Оказывается, у меня чертовски хорошее пальто, другое бы порвалось от того, насколько крепко вы в него вцепились. - секундная пауза. И снова наш смех раздался по всему лондонскому метро.
- Позвольте, я провожу вас до поезда, сэр, меня, кстати, зовут Натан. Натан Нейкл.
- Джордж Дениэлс, очень приятно.
- И мне очень приятно, сэр. - Я подхватил его за плечо, помогая спускаться дальше к линии прохождения поездов.
- Только давай без этих «сэров», мальчик мой, мне хватает их от моих подчиненных, зови меня просто, Джордж. Итак, Натан, чем же ты занимаешься? – и мы начали беседовать о насущной жизни, знакомство оказалось для нас столь неожиданным, что у каждого из нас было что сказать. И мы говорили. Говорили обо всем, медленно двигаясь к путям. Он рассказал мне о том, что он успешный адвокат со своей частной практикой, которую он ведет уже много лет. Рассказал, также, то что, не смотря на весь свой успех, хорошей семьи у него так и не получилось. Он был женат однажды, но жена ушла от него после того как узнала, что он не может иметь детей. После этого он посвятил всю свою жизнь работе. Он говорил о том, что уже давно потерял смысл своей жизни и живет из какого-то подобия привычки, не имея ни мечты, ни каких либо больше стремлений. Я сочувствовал ему, он же, наоборот, подбадривал меня и очень обрадовался, узнав, что я так же работаю в судебной сфере. Мне было приятно с ним общаться, ведь мои родители погибли уже давно, о чем я тоже ему рассказал. - Да, сынок, жизнь она такая, тут ничего не попишешь…
Он приобнял меня за плечо и, похлопав меня по нему, дал свою визитку. – Звони, сынок, не стесняйся. - с этими словами он встал и нырнул в вагон, махая мне рукой напоследок и, уезжая в противоположную мне сторону.
Я же остался сидеть в ожидании своего поезда, не зная, что падение с лестницы это еще не самое страшное, что должно было со мной приключиться в этот день. Я сидел, неподвижно уставившись в низкий потолок подземки, весь занятый мыслями о неожиданной встрече, которая заставила меня припоздниться домой. Затем эти мысли увели меня к тому, что дома меня никто не ждет, кроме кипы судебных бумаг, ну а они, в свою очередь, повернули мой разум снова к работе.
Не успел я забыться, перебирая в голове список дел, которые предстоит безотлагательно завтра сделать, как неожиданно услышал перед собой какой-то хрип. Он раздался прямо передо мной и мигом вернул меня с небес моего разума обратно на землю. Я увидел, что какой-то мужчина стоит, держась за горло и, уже буквально синея, пытается другой рукой постучать себе по спине. Я сразу понял, что к чему. Не теряя времени, я подскочил и рванул к нему, он уже задыхался, поэтому я, повернув его от себя, что есть мочи, ударил его по спине. Леденец, который перекрыл ему дыхание, чудесным образом выскочил из него, давая ему возможность нормально вздохнуть, однако, на этом его беды не кончились. Мой удар оказался настолько силен, что он, не сумев удержаться на ногах, рухнул прямо на пути, ударившись головой о рельс.
Все, что было дальше, мой мозг разложил в моей памяти на миллисекунды так, что любые попытки забыть этот момент оказывались тщетными. Сначала шок, потом крик, потом свет – свет, идущего поезда. Адреналин. Чувство того, что все, что происходит - это страшный сон. Сон, который вот-вот закончится облегчением, которым станет пробуждение. Но нет, это чувство все не приходило, мечущиеся вокруг люди, пытающиеся остановить поезд, предупредить машиниста. Их крики. Тишина моих мыслей. Разом мне отказали сразу все чувства и органы. Еще миг. Поезд. Шум его колес, затем, шум тормозов, потемнение в глазах. Последний миг. Вижу цепочку вагонов, а в голове раздается истошный вопль. То ли это был мой, толи еще чей то, не знаю. Еще миг. Забытье.
Очнулся я в больнице, яркий свет наполнил мое сознание и, наконец, принес облегчение, подкинув мне мысль, что это и правда был сон и я лежу у себя в кровати на Мерил стрит. Свет был таким резким, что я было подумал, что проснулся слишком поздно, опоздав на работу и полуденное солнце уже беспощадно казнит меня своими лучами, заставляя, наконец, подняться. Лучше бы это было так. Однако, как только мои глаза стали понемногу привыкать к свету, я понял, что нахожусь далеко не в своей просторной спальне. Стены палаты буквально надавили на меня своей спокойностью нежно голубого цвета, рекомендованного для покраски помещений в госпиталях. Вмиг сознание вернуло меня в подземку, и я вспомнил все, что со мной произошло. Меня снова охватил страх, приборы, подключенные ко мне словно взбесились, видимо от того, что у меня повысился пульс. Не прошло и десяти секунд, как в палату забежала медсестра, а с нею какой-то человек, он казался мне очень знакомым, будто я где-то его уже видел, как дежавю. Как образ вдруг приходящий нам из полузабытого сна, который мы видели много лет назад, но прочно отложили у себя в голове. Сестра принялась вводить мне что-то в вену, а мужчина, растеряно мельтешил у нее за спиной, пытаясь казаться полезным. Что-то жгучее понеслось по моим жилам и сердце стало биться реже, как будто ему стало наплевать на то, что со мной происходило и оно жило отдельной от меня жизнью. Сестра взяла меня за руку и тихим спокойным голосом, глядя мне прямо в глаза, попыталась меня просветить в вопросе моего положения и местонахождения:
- Сэр, вы в больнице Святого Петра, у вас случился обморок и вас доставили сюда, пожалуйста, не волнуйтесь, с вами все будет в порядке. – Она говорила ласково и заботливо, но она не понимала, что волнуюсь я сейчас совсем не о себе.
- Ка… Как… Как тот…? – попытался было я спросить сквозь несколько кубиков успокоительного у меня в крови, но, видимо, у меня не получилось, хотя мужчина, который стоял за работницей больницы, вдруг отчаянно ринулся в коридор и тут же вернулся.
- Пальто забыл. – пояснил он. Пальто… Пальто! Черт возьми, пальто! И правда, передо мной стоял мой второй пилот, с которым я сегодня совершил полет с лестницы метрополитена. Джордж Дениэлс. Его имя сразу же всплыло в моей голове вместе с его черным пальто и великолепной, приятной на ощупь, визиткой. Однако, мозг наотрез отказывался понимать, что мой недавний знакомец делает в моей палате. Зато он удачно передал свое негодование на выражение моего лица и мистер «пальто», сразу же постарался меня успокоить. – Они связались со мной, Натан. У тебя в страховке не указан ни один номер, по которому можно связаться в случае экстренной ситуации. Поэтому они позвонили мне, так как единственный номер телефона, который у тебя нашли, был написан на моей визитке. Когда я узнал, что случилось, то сразу же примчался! - в голосе его звучала забота, однако, нотки тревоги, все же пробивались, через его тщательно отрепетированный тон.
- Что с другим? Что с ним? – слова давались мне трудно, но в глубине души, я надеялся на чудо, и только оно меня сейчас волновало.
- К сожалению, он скончался, сынок. Он ударился головой о рельс, поэтому не смог прийти в сознание, пока поезд ехал к нему навстречу. Он погиб мгновенно. Я говорил с врачами. Они утверждают, что он не чувствовал боли.
Откуда… Откуда они могут это знать? В голове у меня кубарем неслись тысячи мыслей одна страшнее другой. Глупость, какая-то глупость, неосторожное движение руки привело к смерти человека, которого я совсем не знал. Почему я поступил именно так? Почему не сделал иначе или зачем я вообще стал что-то предпринимать? Моя голова раскалывалась, разум вновь и вновь прокручивал в голове этот момент, пытаясь найти выход из замкнутого круга. Отрицание. Первая стадия принятия горя - нет, это все нереально, видимо я перенервничал в суде и теперь у меня нервный срыв, мне мерещатся страшные вещи. Очнись, Натан! Очнись! Все без толку… Я понимал, что со мной произошло, но отказывался это признавать.
Все это проходило в моей голове в считанные мгновения, и так же быстро мысли вновь угасали. Торги с судьбой, тоже нагрянули неожиданно. А что, если он не умер? Что, если еще можно все изменить? Нужно просто захотеть, позвонить, заплатить врачам! Эти чертовы бездари ничего не хотят делать без денег! Куда катится мир? Отчаяние настигло меня, не ожидая пока мои мысли оклемаются и приобретут форму хоть какого-нибудь подобия сознания. Мне конец. Все… Здравствуй, виселица, думалось мне. Я не понимал, что реально, а что нет, мне казалось, я разговаривал сам с собой или с мистером «пальто». Или я вообще не говорил? Я падал в забытье, а затем снова приходил в сознание.
Мысли об убийстве человека, пусть случайном, пусть столь нелепом, в котором вряд ли кто-либо захочет меня прямо обвинять, разъедали меня изнутри. Тяжелым молотом на наковальню моей души ударилась мысль: «Я убил человека». Это было принятие. Обычно у людей уходят годы на прохождение тех или иных стадий принятия горя, однако, мой мозг пронес меня по ним, словно тот же поезд злополучного метро, в которое сам дьявол пригласил меня в этот день.
Я провалился в сон. Вы, наверное, подумаете, как человек может спать после такого содеянного злодейства. Но сильное успокоительное, видимо, делало свое дело, и я уснул. Сон сейчас был для меня спасением – отречением от всего мира, в котором я, недавний успешный клерк, стал своего рода убийцей. Я не видел снов, ничего. Ни чувств, ни мыслей, просто темный экран, но именно это сейчас мне было и нужно. Хоть на секунду, хоть на миг потерять это ощущение греха, которое невыносимым грузом, цепью, повисло на всю жизнь на моей шее.
Меня разбудил врач, он приказал медсестре понемногу снимать меня с седативных препаратов. Это был высокий худощавый брюнет. Халат еле доставал ему до середины бедра, видимо, по размеру ему было очень сложно найти. На его переносице красовались тонкие овальные очки, которые он машинально поправлял, записывая в моей карте какие-то назначения.
- Сэр, вы пережили острый эмоциональный шок, - начал он свою лекцию, - Я назначил вам седативные препараты, вы проспали два дня. Сегодня 25 августа. Вы находитесь в больнице Святого Петра. Вы можете назвать свое имя?
- Натан… Меня зовут Натан Нейкл.
- Отлично мистер Нейкл, скажите вы можете вспомнить где вы живете или год своего рождения?
- Я живу на Мерил стрит дом двадцать шесть. Родился я двадцать седьмого июля тысяча девятьсот девяносто третьего года.
- Вы можете посчитать сколько вам лет, мистер Нейкл?
- Мне двадцать два года. – черт возьми, моя голова раскалывалась от двухдневного сна, душа не знала, куда ей податься и что дальше делать, а этот шприц с очками устроил мне экзамен по математике. – Это все? Или будут еще вопросы?
- Простите, если я утомил вас, сэр, но это очень важные диагностические вопросы, которые помогли мне определить уровень вашего сознания и понять, не поврежден ли ваш мозг.
Он говорил сухо, отрывисто и четко, в нем виднелся настоящий специалист, знаток своего дела, однако, выполняющий работу по нужде, без страсти и желания. Он задал мне еще пару каких-то вопросов, сказал что-то о курсе лечения, дал пару указаний медсестре и, сообщив мне, что мой адвокат скоро прибудет ко мне, наконец, удалился из моей палаты. Я чувствовал, что был слишком строг к нему, однако, это было лучшее отношение, на которое было сейчас способно мое настроение. Сестра тоже ушла и я опять остался наедине со своими мыслями.
Адвокат. У меня нет адвоката. Неужели мистер Дениэлс решился представлять мои интересы в суде? Другого варианта я не видел. Адвокат. Это слово вновь и вновь мелькало у меня в голове, наталкивая на мысли о том, что мне еще только предстоит пережить. Видимо, родственники погибшего бедняги выдвинули против меня обвинение и уже выписан ордер на мой арест. Я отказывался об этом думать, но мысли сами вновь лезли в мою голову. Что же со мной будет? Казнят меня или посадят? Как я буду смотреть в глаза родственникам этого человека? Как я буду жить? Все эти вопросы я задавал сам в себе в надежде найти ответ, прекрасно понимая, что его не будет, наверное, уже никогда.
- Вы очнулись, Натан, мальчик мой? – голос мистера Дениэлса ворвался в хаос мыслей, на миг остановив все импульсы в моем мозгу, обращая внимание только на него. – Что ж, радостно, что вы в добром здравии, дорогой друг, однако нам сейчас стоит беспокоиться не только об этом.
- Меня арестуют?
- Арестуют ли вас? Мальчик мой, вас уже арестовали! За дверью палаты следят два дежурных полисмена, окна заперты на замок, а находимся мы на девятом этаже, так что вы можете считать себя узником в комфортабельной камере.
- Насколько все плохо? – я спрашивал все по делу, любые посторонние мысли сейчас раздражали меня больше всего. Я был в отчаянии, и мне казалось, что все вокруг сейчас мне чем-то обязаны, и поэтому они в первую очередь должны помочь мне выйти из сложившегося вокруг меня неприятного положения. – Что меня ожидает?
- Трудно сказать… - начал было мистер Дениэлс – Дело очень сложное, Натан, ты ведь и сам понимаешь, конечно же, это все несчастный случай, но это еще нужно доказать, также, как и твою вменяемость, отсутствие агрессивного поведения, желание исправиться, искреннее раскаяние в содеянном. В конце концов, все будет зависеть от присяжных. – он посмотрел на меня с ноткой понимания и сочувствия.
- Почему вы помогаете мне? Вы ведь мне ничем не обязаны, к тому же я чуть не потянул вас вместе с тем парнем на тот свет.
- Просто я уверен, что больше некому. И вы, судя по всему, отнюдь не злодей, а просто славный малый, попавший в беду. К тому же, признаюсь, у меня пока перерыв между делами и я могу уделить все свое внимание вам.
Он назвал меня славным малым и я вдруг осознал, насколько же озлобленно только что общался и с ним, и со своим врачом, который так же как и он, пытается мне помочь. Тогда я понял, что для меня еще далеко не все потеряно, что пока есть люди, которые верят в то, что я и правда хороший человек, то так оно и будет. Мне стало понятно, что главное не потерять эту веру самому, что нужно помнить и знать, кто ты есть на самом деле, не смотря на все беды и несчастия, которые с тобой происходят. Это был роковой день моей жизни. День, когда пошел дождь, дата начала черной полосы, которая привела к моему переезду. Это был дождь, к которому я никогда бы не был готов, и никогда бы не нашел подходящего зонта. Дождь будто кислотой разъедающий все прошлое, что было в моей жизни, и толкающий меня к новым горизонтам неизвестности. Дождь, от которого невозможно спастись. И переезд, который невозможно было запланировать, в котором невозможно было нанять грузчиков, потому что они были не нужны. Ведь мне предстояло переехать не куда-нибудь за город или в другой район города. Мне предстояло переехать в тюрьму.
Глава 2.
Конечно, больничные стены госпиталя Святого Петра мало походили на тюрьму, но все же в них я ощущал себя именно так. Охрана в коридоре, окна и двери заперты, открывает их охранник только по просьбе врача или во время моих встреч с адвокатом. Джордж убедил комитет в том, что пока я нуждаюсь в медицинской помощи и не могу быть отправлен в тюрьму для ожидания моего процесса и последующего ему приговора. Я был ему очень благодарен и не знал чем смогу ему отплатить за такую искреннюю озабоченность и доброту, которую он проявлял по отношению ко мне. Он стал приходить все чаще. Беседы наши, по началу носившие сугубо деловой характер, стали, мало по малу, приобретать оттенки обычного житейского разговора.
Я знал, что Джордж пытается оградить меня от мыслей, которые никак не желали выходить у меня из головы. Каждый раз, приходя ко мне в палату, он видел меня удрученным и задумчивым, уставившимся в окно и пытающимся вспомнить, какой он на вкус этот свежий воздух улицы. Поэтому мой друг и, по совместительству, адвокат все время пытался чем-нибудь меня развеселить. Однажды он даже принес сахарную вату в палату, после того как я вскользь упомянул о том, что скучаю по ее вкусу, так полюбившемуся мне в детстве. И вот, поедая уже третий рожок ваты, он наконец-то решил вернуть нашу беседу в русло моих судебных изысканий.
- Твое слушание будет проходить в пятницу, - начал он очень серьезно,- Я убедил комитет в том, что нет необходимости твоего присутствия на процессе и, что все твои показания могут быть записаны и прочтены мной.
- Я думаю, это не лучшая идея, Джордж, я не хочу прослыть трусом, не умеющим отвечать за свои поступки.
- Натан, мальчик мой, ты это дело брось, ответить за свои поступки ты итак ответишь, уж в этом ты не сомневайся, однако, твое душевное состояние меня очень волнует.
- Поэтому ты установил сюда камеру?
Уже три дня в углу моей палаты висела камера, направленная на меня будто глаз большого брата, неусыпно следящий за тобой. Она была как картина, портрет, постоянно смотрящий именно на тебя, как бы ты не изворачивался и не отходил в разные углы комнаты. Ее черный объектив был словно зрачок, с которым тебе приходится играть в гляделки, и который, как ни старайся выиграть, не получится. Полиции не было нужды ее вешать, ведь в коридоре постоянно находились ее сотрудники, которые в любой момент могли войти. Контролировать окно, тоже не представлялось необходимым, потому что оно было заперто, да и к тому же, как я уже говорил, палата моя располагалась на девятом этаже. Значит, ее установили для каких-то других целей. Когда дверь открывалась, я заметил, что в коридоре на потолке камер нет, а это означает, что этот агрегат не является собственностью госпиталя. Исключив пару очевидных объяснений, я пришел к выводу, что камеру эту установил никто иной, как мой адвокат мистер Дениэлс.
- Я беспокоюсь за тебя, Натан, мало ли к каким мыслям тебя могут привести ночи, проведенные в одиночестве в этой палате, после того как с тобой приключилась эта беда, - он посмотрел на меня очень выразительным взглядом. Таким, когда хочешь, чтобы кто-либо понял твою мысль, но говорить о ней прямо не хочешь.
- Вы думаете, я могу покончить с собой? – я попытался изобразить на своем лице максимальную гримасу отвращения, чтобы Джордж поверил мне сразу же.
- Я никак не хочу, чтобы ты хотя бы допускал подобную мысль. – он старался быть очень деликатен, однако я заметил, что на сам вопрос он не ответил.
- Не волнуйтесь, друг мой, таких мыслей я не допускаю.
- Отрадно это слышать, однако, если ты не против, то камеру мы пока оставим. – он приподнял брови, намекая мне на то, что сопротивление бесполезно и что если будет нужно, то он приделает туда еще штук пять таких же.
- Как угодно. – я не стал спорить, ведь все-таки этот человек проявил ко мне сочувствие и его страх за меня убеждал меня в том, что я еще кому-то нужен в этом мире.
- Итак, твое дело, мы применим безукоризненную линию защиты, которая убедит присяжных в том, что ты не виноват в произошедшем и, что все это не более чем случайность. Да, случайность трагическая, но ты не намеревался причинить вред этому человеку, даже пытался спасти его. – он говорил так красиво и с выражением, как будто мы уже на суде и сейчас из шкафа с бельем выскочит прокурор и попытается найти брешь в его безупречной речи.
- И что, ты думаешь это сработает?
- Сработает ли это? Друг мой, - он вдруг иронически усмехнулся,- Откровенно говоря, Натан, это уже один раз сработало.
- У тебя было подобное дело, Джордж? И ты не говорил? – я был поражен, желание узнать все про это дело тут же выкинуло все остальное из головы, благо, оставив мысль о необходимости дыхания для жизни.
- Да, было. – он явно не хотел развивать эту тему, что подстегнуло меня еще больше.
- И? Как оно прошло? Кого ты защищал? Каков был приговор? Ты что не расскажешь мне?
- Прости, Натан, юридическая тайна.
- Да брось! Подобной чепухи не существует!
Он усмехнулся, повернулся в сторону окна и стал там что-то очень пристально разглядывать. Его вдруг неудержимо заинтересовало количество кирпичей, из которых сделан соседний дом. Давно ли он тут стоит, он принялся у меня на глазах изучать мелкие детали того, что видел в моем окне и даже заговорил об этом.
- Что ты думаешь, Натан, это здание напротив, долго ли оно тут стоит? – он спросил это так серьезно, будто мы с ним не в больнице, обсуждающие судебное дело, а просто два бывалых архитектора на пенсии, составляющие хроники лондонской архитектуры.
- Что я думаю, Джордж? Я думаю, что в твоей хваленой адвокатской школе у тебя была двойка по предмету «Как перевести тему разговора».
Мы в голос засмеялись. Хотя Джордж был и старше меня, но я относился к нему как к другу, брату и отцу, объединившемуся для меня в одном человеке. Ведь если посмотреть, то у меня, по сути, не было ни того, ни другого, ни третьего. Говорят, друзья познаются в беде, а семья в беде не бросит. Однако, до того как со мной произошла эта история Джордж не был для меня ни отцом, ни братом, ни даже другом. Поэтому его помощь в моем деле показала мне его качества не как друга или родственника, а его качества как человека. Мне кажется, что если бы каждый человек в мире стремился бы в день сделать хотя бы одну вещь бескорыстно, то многим людям стало бы намного легче жить.
Человек существо социальное, издревле, мы объединяемся в группы, создаем города и государства, потому что нас пугает внешняя угроза, однако, внутри своей группы мы часто забываем о том, что социальность человека направлена на заботу друг о друге, о ближнем. Этому учат практически все в мире религии, но мы не способны понять их мудрость, потому что живем в страхе перед тем, что сами что-то потеряем. Пока люди не поймут, что настоящая искренняя забота о ближнем - это решение всех проблем человечества, пока истинная гуманность не возобладает над порочным эгоизмом, человечество не двинется вперед дальше той точки, которую ему определит сама природа.
Поэтому я был благодарен Джорджу за все: за его бескорыстную помощь и сочувствие, за его заботу обо мне, человеке, которого он узнал буквально несколько дней назад. Я не стал расспрашивать его о том деле, заметив, что он сам не хочет о нем говорить и это был мой ответ ему на его благородство. Он понял это, поэтому ссылаясь на какие-то важные дела, дабы не создавать неловкость и не допускать тупика в разговоре, он решил удалиться.
- Мне пора, Натан, у меня еще есть срочные дела в конторе, я вернусь завтра утром, мы поговорим на счет твоих показаний в суде, который будет в пятницу.
- Пятница - это же послезавтра.
- Вот именно, Натан, вот именно. - он пожал мне руку на прощание, достал из сумки еще один кулек с сладкой ватой и, кинув его мне на постель, вышел из комнаты.
Не прошло и пяти секунд после того, как в замке снова повернулся ключ, и полисмен в который раз оставил меня наедине с собой, моим поступком и сладкой ватой.
Смеркалось. Весь тот пейзаж, который был мне доступен из моего окна, составлял пару строений пятидесятых годов из красного кирпича, какую-то нелепую пристройку и двор, обнесенный колючей проволокой. Проволока эта, каждый раз бросаясь мне в глаза, напоминала мне о том, в каком положении я нахожусь. Но не все было так плохо. Солнце, заходя вечером за горизонт, садилось аккурат между стен зданий, стоящих напротив моего окна, так, что каждый вечер я мог наблюдать прекрасный закат этой приветливой звезды, так любезно согласившейся приютить нашу планету.
Ночи в госпитале были похожи на видео с камеры наблюдения на пустой парковке, ты вроде мотаешь, мотаешь, мотаешь, мотаешь, а изображение все одно и то же. Время тянулось, искажая свой ход за дверями моей палаты. Все относительно, сказал бы Эйнштейн. Порой я проваливался в сон около девяти часов вечера, когда еще видел свет в коридоре больницы, поступавший в мою палату из-под моей двери, слышал голоса врачей и медсестер, выполнявших свою неимоверно сложную работу. Просыпаясь, спустя некоторое время, я думал, что уже почти утро, ведь в коридоре не горел свет, не было слышно ни врачей, ни медсестер, госпиталь казался безжизненным, но как только я смотрел на часы, время оглушало меня своей неторопливостью, так как они показывали, что прошло всего полчаса.
Я не мог нормально спать, успокоительное мне все еще кололи, но организм наотрез отказывался спать свыше двенадцати часов в сутки. Порой эти двенадцать часов приходились на ночное время, но сегодня это было не так. Я лежал в постели, повернувшись лицом к окну, единственному источнику света, который был мне сейчас доступен. Мои глаза привыкли к мраку, я стал различать в темноте все мельчайшие детали предметов, находящихся у меня в палате. В ней на полке стоял небольшой телевизор, но желания его включить у меня, почему то, никогда не возникало. Я лежал на своей постели, не двигаясь, глядя на темноту беззвездного неба над ночным Лондоном. Я думал. Думал обо всем.
Что я буду говорить? Будет ли мой рассказ убедителен? Как на него отреагирует судья и присяжные? Не сочтут ли они его нелепым? Я мог надеяться только на своего друга, на свою искренность и на гуманность Верховного Суда Англии. Подумать только, я снова вернусь в это здание, но уже обвиняемым. Эти мысли меня угнетали и клонили в сон. Но спать я не хотел, я боялся засыпать. Ведь во сне я снова и снова спускался в метро, видел задыхающегося человека и вновь переживал те моменты, которые так хотел забыть.
Я не спал до утра. Ко мне зашел врач, проверив мое состояние, он сообщил мне, что я иду на поправку и что, скорее всего на следующей неделе меня смогут выписать домой. Домой… Как же я скучал по своей квартире, по своему уютному гнездышку, которое так долго и усердно создавал. Нет у меня больше дома, мне не позволят туда вернуться, теперь мой новый дом - это Тауэр. Смешно. Заключенных там уже давно не держат, но, все равно, слово тюрьма ассоциируется у меня именно с этим местом.
Сестра принесла завтрак, я ел через силу, убеждая себя в том, что это необходимо, чтобы совсем не обессилеть. Еда для меня не имела вкуса и запаха, я не мог ничему радоваться, просто ел. Порой, в сплошной серой завесе отчаяния, у меня возникали моменты просветления, когда я вновь думал, что еще не все потеряно и что судебный процесс еще только завтра. Завтра… О, Господи, завтра! Эта мысль словно вернула меня в ночь моих размышлений над предстоящим судом. К счастью, длился этот ужас не долго. Пришел Джордж.
- Натан, вы все еще здесь? – дежурно отшутился он, запирая за собой дверь моей палаты.
- Ушел вчера ночью, но утром решил вернуться, на кого я вас оставлю, вы ведь без меня даже сахарную вату не сообразите купить, - я решил не отставать в юмористическом задоре. Я не хотел, чтобы Джордж думал, что я отчаялся.
- Что ж, настрой неплохой, уже хорошо. Вы подумали над тем, что вы скажете завтра в суде? - только я собирался ответить, как он тут же меня перебил. – Прекрасно, прекрасно, я тоже написал вам небольшую речь, мой друг.
С этими словами он протянул мне листок бумаги, который он достал из своего безупречно начищенного черного портфеля. Я взял его и принялся читать. Я пробегал глазами строку за строкой, и все больше понимал, почему адвокатская практика моего друга настолько успешна. Придраться к его речи было невозможно, она была полна негодования и раскаяния: «О Боже! Как это могло со мной произойти?». Подобные фразы встречались там довольно часто, и мне показалось, что речь приобретает оттенок какой-то вычурности и наигранности.
- И в каком театре мне надо будет сыграть эту роль? – съехидничал я.
- Смейтесь, смейтесь, мой дорогой друг, но знайте, что это безусловно сработает. Не будь я Джордж Дениэлс. – он вскинул подбородок и, гордо повернувшись к окну, принял позу полководца, только что выигравшего битву.
- Ну, хорошо, хорошо. Я вам доверяю. Ты же знаешь об этом. – мы стали уже довольно близки, но, к сожалению, или может быть к счастью, не могли расстаться с этим вычурным общением на «Вы». Поэтому, я специально перешел на «Ты», дабы Джордж не обижался, что я мог, хотя бы на мгновение засомневаться в его речи.
- Да, знаю, я рад что ты мне доверяешь. – он улыбнулся и присел на стул рядом с кроватью. – Натан, прошу тебя, выучи то, что я тебе написал, попробуй прорепетировать, проговорить самому себе вслух.
- Хорошо, Джордж, конечно.
- Обещаешь?
- Обещаю, друг мой.
- Ну вот и отлично, прости что не остаюсь помочь тебе в этом, мне срочно нужно идти, у меня есть кое-какие дела в городе. – говоря это он выглядел немного озабоченно и мне показалось, что он что-то скрывает.
- Что-то случилось?
- Нет, нет, ничего. Не волнуйся, все в порядке. – он растянул губы во всю свою юридическую улыбку. – Ладно, удачи тебе, заседание завтра в час, я приеду к тебе в девять утра, привезу чистую одежду, и мы еще раз пройдемся по твоей речи, хорошо?
- Хорошо, я понял, спасибо.
- Не за что, ну что ж я побежал, ах да, чуть не забыл, твоя сахарная вата, я и без тебя сообразил ее купить!
Мы вновь засмеялись, Джордж, пожал мне руку и, схватив свое пальто, которое втянуло его в эту авантюру, выскочил из моей палаты, явно куда-то спеша. Я опять остался наедине с собой и, на этот раз, с написанной для меня великолепной речью от Джорджа Дениэлса. Я удобно лег в кровать и принялся опять читать вслух.
«Уважаемый судья, уважаемые присяжные и участники процесса. Я, Натан Нейкл, и меня судят здесь за ошибку, которую я совершил, пытаясь помочь человеку. В своей жизни я привык опираться на три правды: честность, добропорядочность, терпение. Эти благодетели помогли мне в жизни не только не оступиться, но и достичь немалого успеха. По закону нашей страны, я должен признать или не признать себя виновным. Однако, я воздержусь от подобной формулировки и скажу лишь, что признаю то, что поступок за который меня сегодня здесь судят, совершил действительно я. Каждый в своей жизни думает, что самые тяжелые напасти обойдут нас стороной, что уж с нами то этого точно не может произойти. Признаюсь вам, я тоже так думал, пока однажды не погибли мои родители. Тогда я подумал: «О, Господи! Как это могло со мной произойти?». Я уже не раз давал свои показания, как адвокату, так и вам, уважаемый судья, и участники процесса. Вы знаете все, каждый пережитый мною момент, потому что этих мгновений мне не забыть. Не знаю, правильно я поступил или не правильно, думаю, что никто не может этого сказать, но знаю лишь одно, что искренне раскаиваюсь в содеянном. Я не могу просить вас признать себя невиновным, как мне советовал мой адвокат…» - вот лис, подумал я, обличая себя, смягчает мою вину, умно.- «…потому, что моя совесть не позволит мне этого сделать. Я знаю, что никакое наказание не поможет мне искупить вину, которая будет всю жизнь преследовать меня. Поэтому прошу вас не заключать меня под стражу, чтобы я мог всецело отдать себя помощи семье, потерявшей своего близкого человека. Спасибо, у меня все…».
Таковым было мое последнее слово, написанное великим Джорджем Дениэлсом. Я перечитывал его снова и снова, мне стало невыносимо его читать. Хоть я и был согласен с тем, что там было написано, но все же это были не мои слова, они не шли из моей души… Это было сказано не мной. Я скомкал лист бумаги и отшвырнул его в дальний угол своей палаты. Теперь мне предстояло пережить самое страшное - ночь перед судом. Мое успокоительное уже почти совсем отменили, поэтому душу мою распирало волнение. Сон не то что пропал, он даже не посчитал нужным показаться.
Я лежал на кровати, ворочаясь, и никак не находя удобной позы. Сейчас меня раздражало все: то, как простыни трутся о мои ладони, рисунок на обоях, звук аппарата, до сих пор подключенного ко мне, но больше всего меня раздражал терпкий воздух палаты, которая сейчас сдавила меня своими стенами. Я хотел вырваться, сломать окно, стену, крышу, мне было без разницы что именно, но нужно было это сделать.
Я встал и подошел к двери своей палаты, прислушиваясь, я понял, что в коридоре еще довольно много людей. Я громко забарабанил по двери кулаками и начал кричать. Замок тут же заскрипел, я перестал стучать и дверь открылась. Передо мной стоял шокированный полисмен, врач и с десяток медсестер. Вид у них был такой, как будто они были готовы меня не просто успокоить, а если понадобиться, то и ликвидировать.
- Что с вами? – спросил врач, все-таки профессионализм возобладал над паникой. - Вы в порядке?
- Я… Мне помощь нужна…
- Вам плохо?
- Дайте мне успокоительное, то, которое вы мне давали.
- Вам нельзя больше такое, оно вызовет у вас привычку. Я могу дать простое.
- Хорошо, что-нибудь, прошу вас, у меня такое чувство, что душа выворачивается наружу. Я так больше не могу. Мне нужен воздух…
- Мы не можем вывести вас наружу, - вдруг вмешался полисмен, - Простите, но у нас есть четкие указания.
- Я думаю, что можно открыть окно, обычной вентиляции не достаточно, тем более, что пациент лежит в палате уже довольно давно. – за меня вступился доктор, который, видимо, не зря выбрал свою профессию, гуманизм из него так и лился через край. – Тут девятый этаж, не думаю, что он попытается сбежать, а свежий воздух нужен организму, чтобы он оставался здоровым.
- Чушь! – полисмен стоял на своем, делая свою работу так же хорошо, как доктор свою. – Дайте ему кислородную маску и дело с концом, окно нам открывать запретили.
- Мы не можем всю ночь держать его на кислороде!
- Доктор! – полисмен уже, видимо, терял терпение. – Я не собираюсь это обсуждать! Я открою окно только в том случае, если вы спуститесь с крыши и установите на него решетки. В противном случае, попрошу вас воздержаться от нарушения протоколов пребывания в госпитале задержанных пациентов. Или вам работа не дорога?
Взгляд его был очень суров и непреклонен. Он смотрел на врача готовый, если будет нужно, арестовать тут всех, лишь бы «не нарушать протокол пребывания в госпитале…» бла, бла, бла. Никакого сочувствия. Ну, оно и понятно, работа всегда оставляет свой отпечаток на человеке. Откуда мне знать, с чем ему пришлось столкнуться и что пришлось пережить. Каких негодяев он повидал за годы работы в полиции? Какие опасности возникали у него на пути? Откуда мне знать. Может быть, в него стреляли, такие же заключенные как я. Может один раз, дав волю чувствам, он потерял больше, чем за все годы, что ведет себя как безжалостный бульдог, спущенный с цепи. А может это мое состояние побуждало меня видеть весь мир в черном цвете, темноту которого для меня сейчас разрезал белый халат моего врача.
- Мы дадим вам кислород. – ему пришлось отказаться от идеи открыть окно, он сердито посматривал в сторону полисмена, но больше возражать не пытался. – Сэр, я скажу медсестре, вам принесут необходимые медикаменты. Сядьте в кровати и дышите глубже. Если сможете, постарайтесь позевать, это улучшит насыщение крови кислородом и вам станет полегче.
- Спасибо, доктор. Простите, что вовлек вас в неприятности, что-то в последнее время я это делаю со всеми.
- Не стоит волноваться, просто садитесь в постель, я обо всем сейчас распоряжусь. Я включу свет, простите, но дверь снова придется закрыть.
- Ничего, спасибо. Мне уже легче, думаю, у меня был приступ паники.
- Возможно, в любом случае, волноваться не стоит, я скоро.
И он вышел, отправившись куда-то по запутанным лабиринтам госпиталя Святого Петра. Вскоре пришла сестра и дала мне какие-то таблетки. Они были маленькие, не такие как я принимал раньше, к тому же, у них почему-то был отвратительный вкус. Но, спустя немного времени, я понял, что лучшего лекарства мне нельзя было назначить. Мои тревоги ушли, сердце стало биться ровно, дыхание тоже стало более ровным и глубоким, да еще и в сон потянуло. Идеальный препарат.
Я уже не сидел, а лежал, свернувшись калачиком на правом боку, когда в палату вновь вошел врач. Мне стало намного легче, настроение тоже вроде как приподнялось, и я захотел поблагодарить своего доктора, за то, что он так яро отстаивал мои интересы перед полисменом.
- Доктор, я хотел сказать…
- Не тратьте силы, все потом, я принес кислород. Знаю, что вам уже легче, но он все равно не помешает. Поэтому наденьте маску. – он протянул мне прозрачную маску, присоединенную к какому-то прибору, совершенно не похожему на кислородный баллон.
- Я просто хотел сказать спасибо.
- Не за что, я просто делаю свое дело, так же как и он, но с одним отличием, я на вашей стороне, а он нет.
- Забудьте о нем, вы сделали все что могли. Кстати что вы мне дали? Это лекарство очень помогло.
- Я дал вам кокаин, в таблетках.
- Что? Вы дали мне что?
- Это шутка! – он вдруг рассмеялся на весь девятый этаж, я впервые видел на его лице улыбку, и вообще что-то положительное на его лице. – Разве я мог вам дать кокаин? Это просто лекарство на основе горных трав. Успокаивает нервы. Спите, все будет хорошо. – он улыбнулся и, еще раз повторив слово «кокаин», смеясь, вышел и закрыл за собой дверь, но еще долго присутствовал в палате своим смехом, доносящимся Бог знает откуда из глубин госпиталя Святого Петра.
Я вновь остался один. Наверное, мысли за весь день меня ужасно вымотали, а может эта стычка с полисменом или же травяное лекарство так действовало, но меня клонило в сон. В мир, где я был свободным человеком. Мир, который еще вчера был реальным, а сейчас уже так далеко, по ту сторону границы сознания и фантазии. Глаза слипались, я из последних сил старался продержаться, но все было тщетно. Я проваливался в сон перед самым ответственным моментом в моей жизни, который решит всю мою судьбу. И, честно говоря, я был этому рад. Свет померк. Последняя мысль: « Завтра все изменится, завтра все будет по другому» померкла в моей голове. Я забылся. Я уснул.
Глава 3.
Утро. Оно застало меня еще в самом начале своего пути по небосклону дня, навстречу к вечеру. Хоть оно было и летнее, но уже отдавало небольшой прохладой осени, заставляя меня поглубже спрятаться в одеяло. Уже до тошноты приевшийся вид из окна, сегодня казался мне еще более мрачным. Небо заполняли тучи, через которые не было шанса пробиться ни у одного солнечного луча. Лето заканчивается, и в душе завеяло тяжкой тягой к работе и делам, так полюбившимся мне за всю мою жизнь.
Приложив немало усилий, и, изрядно побранив себя за подобную леность, я все-таки решился встать. Пол моей палаты сразу же окатил меня волной холода, пробежавшей через все мое тело. Я решительно выпрямился и, подпрыгивая, словно наступаю на горячий уголь, принялся разыскивать тапки, прыжками путешествуя по всей палате. Со стороны, видимо, это выглядело еще глупее, чем мне казалось. Добравшись до тапочек, я с облегчением нырнул в их теплый уют и пошел набирать ванну.
Да, в моей палате была своя ванна. Видимо, я был очень ценным пациентом. Или заключенным? Я даже уже сам не понимал, кто я в этом мире и для кого и кем в нем являюсь. Я знал одно, сегодня решится моя судьба, сегодня я либо все потеряю, либо обрету самое ценное, из нематериальных благ, то, что делает каждого человека человеком – свободу! Казалось бы, вот она, рядом, приди и возьми. Она манила своей близостью небольшого поворота дверной ручки, который казался таким простым, но на самом деле был от меня очень далеким, потому что дверь моя была заперта.
Я лежал в ванне, закрыв глаза, и с удовольствием слушал шум льющейся воды. Вечерами такая процедура обычно клонит в сон, но утром она заставляет меня мечтать о чем то, чего бы моей душе всегда хотелось, но, от чего-то, никогда не давалось. Шум воды - это поистине вдохновляющий звук, тогда я еще не знал, что скоро мне предстоит его слушать каждый Божий день. Очнувшись от водяного забвения, я увидел, что ванна уже набралась, и принялся мыться.
Я помню, как мама говорила мне о том, что я моюсь смешно, как мой отец. У меня была привычка черпать воду руками и подносить ее к голове, наверное, так делали еще в древности, когда не изобрели не только душ, но и ведро, чтобы набирать в него воду. Не знаю, от чего я поступал именно так, но другого способа принимать ванну я почему-то не видел.
Не успел я закончить свое омовение, как замок на двери моей палаты снова заскрипел и, я услышал, что в нее вошли двое. Почему двое? Это должно быть Джордж, но к то это с ним второй?
- Натан. Натан, друг мой, ты здесь? – да, действительно Джордж.
- Нет, он ушел, сказал, что будет позднее. Конечно я тут! Я же заключенный,- ответил я с максимально возможной долей иронии для того, кто недавно, пусть и случайно, но убил человека, Поэтому мне, откровенно говоря, было не до веселья.
- Вообще-то, если быть точнее, то вы еще не заключенный, а задержанный, мистер Нейкл. – я резко подскочил из ванной и принялся быстро одеваться, потому что голос оказался женским, - Так что пока вам не вынесли приговор, не стоит понапрасну мнить себя по ту сторону закона.
Я вышел из ванны, одетый в больничную пижаму, так как, приличное одеяние мне должен был принести Джордж. И не было предела моему стыду, потому что передо мной стояла молодая девушка, в аккуратном костюме с очень элегантной до колен юбкой. Ее красивая рубашка, чуть показывающаяся из-под пиджака, придавала ей вид поистине бизнес-леди. Пусть это было неприлично, но взгляд я оторвать не мог. Среднего роста девушка с довольно стройной фигурой, темные прямые волосы лишь слегка спадали на плечи, в некоем подобии чуть передержанного каре. Светлое лицо и карие глаза, в купе со всем остальным, делали ее просто ангелом, который вдруг решил спуститься с небес и посетить окаянного грешника, который был уже никем не любим.
Из ступора меня вывел Джордж, и не просто вывел, а швырнул с небоскреба мыслей о его спутнице, на крыше которого я блаженно восседал, прямиком на тротуар реальности.
- Натан, это твой прокурор, проще говоря обвинитель, Виктория Вэр. – да уж, вот тебе и ангел.
- Очень приятно. – проявил я вежливость, протягивая руку.
- Я понимаю мистер Нейкл…
- Натан.
- Что простите?
- Зовите меня Натан. – что я несу? Она же мой прокурор, а я такой: «Зовите меня Натан», опозорился прямо перед Джорджем, а тот, умиляясь, стоя в стороне, наблюдал всю эту картину.
- Простите, мистер Нейкл, я должна следовать протоколу.
- А, ну тогда, конечно, мисс Вэр. – я негодую, весь мир помешался на протоколах поведения, что полисмен, что она. Неужели я тоже таким был, работая в суде? В суде, точно! – Вы работаете в Верховном Суде Англии?
- Да.
- Странно, раньше я вас там не видел. – я напряг всю свою память, мысленно проносясь по всем коридорам и кабинетам суда, пытаясь вспомнить мог ли я где либо увидеть эту девушку.
- Я только получила эту работу. Это мое первое дело. Мистер Нейкл, по закону я должна удостовериться, что, за время вашего тут пребывания, никто не нарушал ваши гражданские права, предусмотренные нашей Конституцией и нашим Законодательством. – да, явно первое дело, говорит прямо, как будто читает учебник по праву, - Скажите, пожалуйста, имели ли место подобного рода эксцессы?
- Нет, разве что окно не дали открыть, но мне объяснили, что это «по протоколу». – надеюсь, я вложил не слишком много сарказма в эту фразу, но вчерашнее происшествие оставило неизгладимые впечатления в моей памяти.
- Прости, Натан, это законно. – наконец, вмешался Джордж, - Я думаю, у мистера Нейкла нет претензий по его содержанию, поэтому, если вы не возражаете, мы с моим подзащитным останемся наедине, чтобы подготовится к сегодняшнему процессу.
- Да, да, конечно, спасибо, что удели мне время, мистер Нейкл. – толи я смутил ее своим предложением обращаться ко мне по имени, толи она смущалась перед гораздо более опытным, чем она адвокатом, но вышла она со скоростью, показывавшей, что находиться ей здесь было явно не очень комфортно.
- Натан, ты выучил речь? – начал Джордж, и мы пустились в обсуждение предстоявшего нам сегодня судебного дела. Он, как и обещал, привез мне вещи. Одеваясь, я снова и снова повторял для него вслух его, то есть мою речь. Перед делами, которые очень хочется отсрочить, время наоборот, не щадя никого, спешит и гонит стрелки часов вперед. Мы и не заметили, как настал тот момент, когда мне предстояло выйти из моей камеры-палаты, чтобы предстать перед судом за то деяние, которое я недавно совершил. Дверь открылась, за ней показался все тот же полисмен, но на этот раз он был уже не один. Его сопровождали еще двое сотрудников полиции и пара судебных конвоиров, присланных присмотреть за мной во время моего пути в суд.
Не смотря на просьбы моего адвоката, на меня, все-таки, надели наручники, и, опять таки «по протоколу», повели вниз к машине, которая уже ждала нас у входа в госпиталь. Тогда настроение мое было мрачным, но сейчас, вспоминая поездку вниз с девятого этажа на лифте, компанией «я и мои друзья полицейские», я частенько улыбаюсь. Семь человек ютились «по протоколу» в лифте, который явно на это не был рассчитан. Было настолько тесно, что пару раз кто-то из конвоиров, стоящих впереди, нажимал на кнопку другого этажа, и лифту приходилось делать остановки, что явно, опять-таки, было «не по протоколу».
Мы вышли из госпиталя. Свежий воздух ударил мне в голову избытком кислорода и прохладой пасмурного летнего дня. Прощай, моя тюрьма, подумал я, может в скором времени, находясь в другой тюрьме, по этой я буду скучать, как по дому. Дорога до суда, должна была быть долгой, но я, занятый своими мыслями, совершенно ее не заметил. И, вскоре, сменил кресло автомобиля, на кресло подсудимого.
Я знал этот зал и был здесь не раз, но в тоже время меня поразило то, насколько другим он сейчас мне казался. Я никогда не видел его с этой стороны комнаты и уж тем более с этой стороны закона. Никогда не думал, что буду сидеть на этой скамейке. Ожидая начала процесса, я вдруг вспомнил четверостишие, из стихотворения одного из моих любимых, хотя и малоизвестных поэтов:
Нам не простят одну ошибку,
Одну, средь тысячи побед.
Ах, бремя славы, как ты зыбко..
Сегодня есть, а завтра нет!
Ничто в целом мире, кроме этого четверостишия, не описывало более точно, то, что сейчас со мной происходило. Как я мог допустить эту ошибку? И достоин ли я прощения в счет моих предыдущих побед. Можно ли вообще это простить, и имеет ли вообще кто-то право за это судить? Не знаю, однако, я тут.
Все уже собрались, мы ждали только судью. Рядом со мной сидел Джордж, который, на мой взгляд, был уверен в победе больше, чем в том, какого числа он родился. Он совершенно не волновался, а просто сидел, разложив какую-то кучу документов у себя на столе по аккуратным стопочкам. Его опыт говорил ему, что он победит, поэтому, как мне казалось, он думал о чем-то совершенно другом. Это успокаивало и волновало меня одновременно, я хотел было спросить его, о чем он думает, но не успел.
Вошел судья. Секретарь попросил всех встать и мы поприветствовали достопочтенного судью Роберта Ройса. Присев и разложив документы на столе, он начал говорить:
- Слушание дела номер два шесть четыре восемь «У», объявляется открытым. Стороны желают что-нибудь заявить перед началом процесса? Нет? Прекрасно. Тогда начнем со стороны обвинения, пожалуйста, прокурор Вэр, вам слово.
- Ваша честь, подсудимый Нейкл обвиняется в непредумышленном… - я слушал, слушал внимательно. Меня обвиняли в непредумышленном убийстве человека. Прокурор вновь описал всю ситуацию, которая произошла на станции и начал вызывать свидетелей обвинения. Среди них были некоторые пассажиры, которые стояли в тот момент на платформе, машинист поезда, начальник безопасности линии и даже директор метрополитена. Каждый из них говорил о том, что действия всех работников метрополитена были скоординированы, но поезд был слишком близко от станции, в момент падения, и так далее и тому подобное.
Слушая все это, я отметил для себя кое-что очень важное – меня никто не обвинял. Ни один из них не сказал ни одного обвинительного слова в мою сторону, они говорили лишь то, что не виноваты сами. Джордж знал, что так и будет и, видя негодующее лицо судьи и растерянное лицо прокурора, попросил возможности выслушать свидетелей защиты. К моему удивлению, таких тоже оказалось не мало.
- Этот человек не преступник, ваша честь, бедолага задыхался, а подсудимый просто попытался ему помочь…
- Помог… - вдруг послышался голос начальника безопасности линии.
- К порядку! – прервал его судья, - Продолжайте, пожалуйста.
И люди, которых я совершенно не знал, отстаивали сегодня в суде мою свободу. Это были простые граждане, говорившие от сердца, то, что у них на душе. Они призывали участников процесса подумать о том, как бы они повели себя на моем месте. Они говорили о несчастном случае и судьбе и, я понимал, что судья и присяжные понемногу отходят от обвинительного направления процесса. Это понимал и прокурор. Она посмотрела на Джорджа, который уже был уверен, что оправдает меня по всем статьям, и сказала:
- Ваша честь, я прошу вызвать еще одного свидетеля обвинения.
- Кого же?
- Дочь погибшего, Сарру Сэд. – Джордж явно забеспокоился и начал рыться в документах, готовясь задавать вопросы.
К трибуне вышла девочка, на вид лет шестнадцати – семнадцати. Белокурые волосы, голубые заплаканные глаза, тонкие светлые губы, хрупкая фигура. Более милого создания я не видел в жизни никогда, она была одета в темное простое платье, на вид сделанное из чего-то вроде занавесок, и босоножки, не смотря на весь холод этого утра. На голове у нее был черный ободок, а в руках она держала платок.
Когда я увидел эту девочку, вина того поступка, что я совершил, умножилась в моей душе втрое если не больше и я, не желая показать свои чувства, стирал из своих глаз подступающие слезы. Она скромно прошла возле присяжных и села на скамью свидетелей. Было заметно, что сейчас она ни о чем не хочет говорить. Однако, прокурор все-таки решилась начать допрос.
- Мисс Сэд, мы соболезнуем вашей утрате, но, прошу вас, ответьте на несколько наших вопросов.
- Хорошо… - она не говорила, она буквально шептала сквозь похлипывания и периодически скатывающиеся слезы.
- Скажите, кем вам приходился Сэмюель Сэд?
- Это… Это был мой отец… - она держалась изо всех сил, сжимала платок и не поднимала глаза в зал, не смотрела даже на прокурора, просто полушепотом, тихо отвечала.
- Скажите, отец воспитывал вас один?
- Да, моя мать, она умерла, когда мне было четыре года, отец больше не женился, я его единственная дочь. Вообще единственная, кто у него был… А он единственный, кто был у меня… - я слушал и смотрел на нее, мне стало наплевать на себя, на присяжных, на судью, на прокурора, я думал только о ней и о том, какую боль я ей причинил, помимо того, что она уже пережила.
- У вас есть другие родственники? – вмешался судья.
- Нет, сэр, я осталась одна.
- Сколько вам лет?
- Семнадцать, ваша честь.
- А кто назначен вашим опекуном?
- Я не знаю, ваша честь, мне сказали, что мне придется переехать в интернат, пока я не достигну совершеннолетия. – В ее голосе звучало отчаяние, я почувствовал, что отнял все, что у нее было. Джордж был растерян, и не мог вымолвить ни слова, но судья был намерен решить этот вопрос до конца.
- Это правда? Мисс Вэр? Мистер Дениэлс?
- Да, ваша честь… - сказали они хором. Я смотрел не на них, а на Сарру и понял, что не только моя судьба решается сегодня, что и она была на краю пропасти, так же как и я. И вдруг, сам того не ожидая, я встал со скамьи, и вмешался в разговор блюстителей закона.
- Ваша честь! Можно мне слово?
- Что вы хотите сказать, подсудимый?
- Я… Я работал здесь, хоть мне, к сожалению, не довелось работать клерком на ваших процессах, но я уверен, что вы не менее справедливы, чем другие судьи. Поэтому я прошу вас, ваша честь, назначить меня опекуном Сарры Сэд…
Присяжные хором ахнули, в зале начался гул, судья Ройс даже не сразу понял что происходит. Я уже ничего не слышал, Джордж что-то мне говорил, прокурор выкрикивала какие-то возражения, но мне было все равно. Сейчас я смотрел только на нее, на девочку, сидящую на кресле свидетелей. И она впервые подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. И, к своему ужасу, я прочитал в них не надежду, а ненависть, тщательно скрытую, ненависть, мучавшую ее сомневающуюся душу, потому что какая-то часть ее знала, что это был всего лишь несчастный случай. В зале царил балаган и, наконец-то, судья Ройс проснулся:
- К порядку! К порядку! Тише! К порядку! – стучащий молоток, моментально утихомирил весь зал, - Подсудимый, вы же понимаете, что я не могу назначить вас опекуном, потому что вы просто хоти…
- Я согласна… - перебил судью голос Сарры. Снова гул всего зала оглушил все здание суда.
- К порядку! К порядку! Мисс Сэд, вы уверены в этом? При вашем согласии я могу, принять подобное решение. - опешивший судья даже забыл сделать ей замечание за то, что она его перебила.
- Да, ваша честь…
- Вы понимаете, что в этом случае, я должен буду оправдать человека, убившего вашего отца.
- Случайно… - сказала она, смотря ему прямо в глаза, на меня она больше не смотрела. Зачем она это делает, ведь я чувствую в ней явную неприязнь ко мне, она что спасает меня?
- Я понял вас, мисс Сэд. Дамы и господа, присяжные, Натан Нейкл, которого здесь судят, изъявил желание стать опекуном Сарры Сэд. Отец которой, погиб в результате несчастного случая, который мы можем считать таковым, по словам потерпевшей. Подобное решение, при согласии потерпевшей стороны, возможно, и имеет полную юридическую силу. Вы все сегодня услышали историю этих двух людей и объединившей их беды. Поэтому я прошу вас поддержать это решение и признать подсудимого невиновным, смерть Сэмюеля Сэда несчастным случаем, а Натана Нейкла опекуном Сарры Сэд. Прошу вас удалиться для обсуждения и вынесения вердикта.
Присяжные встали и вышли в комнату для обсуждения. Мое сердце бешено колотилось, я был прав вчера ночью, моя жизнь действительно изменилась. Сарра все не смотрела на меня. Почему она согласилась? Зачем она это сделала?
- Натан! Натан! – ворвался в мои мысли мой адвокат – Натан, мы планировали не так выиграть это дело, что ты делаешь?
- Джордж, я знаю, ты отличный адвокат, я тебе благодарен, за эту бескорыстную помощь, ведь ты меня совсем не знал до этого. Поэтому, кто как не ты должен меня понять, я чувствую, что мне нужно поступить именно так. Это мне подсказывает мое сердце. В больнице я думал ночами о том, что какое бы наказания для меня не избрали, оно все равно не оправдало бы тот поступок, который я совершил, но сделав это добро, приложив к нему все свои силы и возможности, я смогу хотя бы приблизиться к тому, чтобы искупить свой грех.
- Благородно, Натан, а ты подумал о девочке? Ты подумал, что будет с ней? А с тобой? Как вы будете общаться? – Джордж почему-то был недоволен, практически победой, в этом деле, видимо он знал что-то, чего не знаю я.
- Джордж, успокойся, она сама согласилась с этим. Она сама сказала, что это случа…
- Натан! – перебил он меня грубо, - Она согласна только потому, что если у нее не будет опекуна, то у нее отберут дом в Ирландии, который принадлежал ее отцу.
- Дом? Какой дом? – вот почему она согласилась, Боже, она и правда меня ненавидит, она просто дом хочет сохранить, как мне теперь с ней жить? Как смотреть в глаза? Как разговаривать?
- Натан, друг, очнись, откажись от опекунства, потому что если присяжные вынесут вердикт, то пути назад уже не будет. Так как дом ее находится в Ирландии, то тебе прямая туда дорога, придется оставить все, квартиру, друзей, работу…
- Пусть так, Джордж, я готов, ты мой адвокат и представляешь не только мои интересы, но и мою волю. Это моя воля. Прими это.
- Хорошо, друг мой, – он вдруг улыбнулся, – Решать тебе. Я поддержу тебя, больше, чем ты думаешь.
Больше, чем я думаю, интересно, он же не пойдет просить присяжных, чтобы меня оправдали? Джордж сел за стол и начал неспешно собирать свои документы во все тот же идеально начищенный черный кейс. Он явно о чем-то думал и, видимо, это были очень тяжелые мысли. Брови его нахмурились, а взгляд был отстранен и смотрел куда-то вниз, рассматривая рисунок паркета в зале суда.
Вошли присяжные. Достопочтенный судья Ройс тоже последовал за ними, мы все были в ожидании вердикта, но Джордж явно думал не об этом, по его лицу я понимал, что он уже точно знал, что они скажут. Все остальные тоже, видимо, не сомневались в решении суда. Внимательны были только я и… Сарра… Я видел, что она волнуется, но волнение это было не за меня, она волновалась за себя. Заплаканные глаза с надеждой смотрели в сторону присяжных, а затертый до дыр платок уже расходился по швам.
- Достопочтенный судья Ройс, участники процесса, сегодня мы выслушали дело Натана Нейкла о происшествии в метро 22 августа. Подсудимый признал свою причастность к происшествию, однако, так как потерпевшая сторона, в свою очередь, признала его несчастным случаем, мы, единогласно, вынесли решение оправдать Натана Нейкла, признать его право на реабилитацию и, освободить здесь и сейчас в зале суда. Смерть Сэмюеля Сэда считать несчастным случаем. Что касается возможности опекунства Сарры Сэд, мы сочли его законным, так как имеется согласие двух сторон.
Я был несказанно счастлив, тому, что сейчас услышал, мои ноги тряслись, а руки дрожали, я вновь был свободным человеком! Человеком, который может, черт возьми, открыть окно! Дверь! Да хоть дыру в стене сделать! Это было волшебное чувство. Я будто снова мог дышать свежим, чистым воздухом, выбежав из горящего здания на улицу. Я посмотрел на Сарру, она тоже была, вроде как рада, хотя по ней, честно говоря, было сложно что-то понять.
Весь зал суда уже ходил ходуном, судья объявил дело закрытым. Ко мне подходили и поздравляли совершенно незнакомые люди, меня хлопали по плечу, я будто заново родился. Лица не было только на двух людях в этом зале: на прокуроре, что естественно и на моем друге Джордже, что было, в общем-то, странно. И тут я вспомнил, что в зале должно быть еще одно грустное лицо. Я посмотрел в сторону стула, где оно недавно сидело, но его уже не было. Сарра, где она? Я начал озираться по сторонам, но не смог найти ее взглядом. Кое-как отбиваясь от восторженной толпы свидетелей сегодняшней драмы, уже и в помине забывших, что девочка потеряла отца, я выскочил в до боли знакомый мне коридор суда.
- Сарра! Сарра! Подождите, прошу вас, мисс Сэд…
Но она никуда не торопилась, она вообще не уходила, она сидела на лавочке, за отдаленной колонной коридора, и тихонько, сжимая до боли в суставах свой печальный платок, бесшумно плакала. Вот вам и счастливый конец, уважаемые присяжные, участники процесса. Я аккуратно приближался, боясь спровоцировать у нее приступ паники. Мои шаги были еле слышны, но я знал, что она видит, как я подхожу. Поближе, поближе. Побли…
- Я любила своего отца. – ее неожиданная фраза чуть не сбила меня с ног, - Я его очень любила… - она продолжала тихонечко сопеть, а я продолжал приближаться, желая сесть рядом с ней и поддержать в ее невосполнимом горе. – Я его любила! А ты его у меня отнял!
Она подскочила со стула, ринулась в мою сторону и, подбежав, принялась изо всех сил колотить меня своими миниатюрными кулачками в грудь. Била и плакала, будучи в отчаянии. Я чувствовал, что душа ее разрывается от переизбытка эмоций и понимал, что отношения наши будут более чем натянутыми, но, все-таки, решился сделать первый шаг. Я схватил ее за руку и, что было сил, обнял. Прижал к себе, не обращая внимания на ее гневные постукивания кулаками теперь уже о мою спину.
Я принял правильное решение. Через пару секунд удары ее стали совсем слабыми, затем и вовсе прекратились. Она просто плакала, плакала мне в плечо. На этот раз делая это уже не тихо, она нашла человека, кому может выплеснуть все накопившиеся у нее в душе эмоции. Люди из зала суда выбежали на звук ее плача и увидели, что бедная, потерявшая все девочка, обнимает и плачет в плечо своему опекуну. Тогда, я уверен, они тоже подумали, что приняли правильное решение.
Я ничего не говорил. Я ждал, ждал, пока она остановится и скажет что-то сама. Она обнимала меня крепко. Что-то особенное сейчас нас объединяло, наверное, это то, что мы оба лишились родителей. Я думал, что понимал ее чувства, хотя, конечно же, они были мне не знакомы. Да, я потерял своих родителей, но мне не приходилось обнимать убийцу своего отца. Я хотел было посадить ее на скамейку, но тут она сама начала разговор:
- Я… Вы… Простите… - что? Она просит прощения у меня? Мой разум только и понимал, что ничего не понимал.
- Нет! Нет, мисс Сэд! Это я должен просить вашего прощения, хоть я знаю, что простить такое, наверное, невозможно. Я обещаю вам, что буду рядом с вами, что не оставлю никогда, что буду защищать вас от всего, даже если мне придется погибнуть за вас. Только так я смогу хоть как-то загладить свою вину перед вами.
- Я не знаю, смогу ли я это простить. Пожалуйста, не просите у меня этого, но я знаю одно, сейчас и у меня, и у вас в душе пустота. Огромные дыры, заполнить которые будет очень трудно, тем более что у нас никого нет, мы есть только друг у друга.
Я застыл в изумлении, сколько же пришлось тебе пережить, раз в семнадцать лет у тебя появляются такие взрослые, осознанные мысли. Я смотрел в ее заплаканные, но уже успокоившиеся глаза и не знал, кто из нас сильнее, и вообще, кто сейчас кого успокаивает? Я ее или она меня? Ведь, все то, что она только что говорила, должен был сказать я.
- Вы правы мисс Сэд…
- Зовите меня Сарра, это имя дал мне мой отец, я хочу, чтобы меня называли только так.
- Хорошо, Сарра, ты права, мы можем пройти через это только вместе. Я понимаю, что не все углы сразу сгладятся, но мы что-нибудь придумаем, обещаю, что буду рядом. У нас все получится. – я говорил, но сам в это не верил, точнее я верил, что отдам ради этого все свои силы и даже жизнь, но сомневался в том, что этого будет достаточно.
К нам подошел Джордж. Он смотрел на нас, стоящих рядом и выражение его лица с настороженной угрюмости сменилось в какое-то подобие сочувствующей улыбки:
- Мисс Сэд, я еще раз приношу вам свои соболезнования, по поводу утраты вашего отца. – он был искренен, не смотря на весь опыт настолько лживой профессии, как адвокат, Джордж все равно остался хорошим и добрым человеком. – Если я смогу вам чем-нибудь помочь, обязательно звоните.
- Спасибо, мистер...
- Дениэлс, но вы зовите меня просто Джордж. Натан, я думаю, вам двоим сейчас нужно отдохнуть, тебе вообще положено еще быть в больнице. Но если хочешь, то можешь вернуться домой, с врачом я поговорю.
- Спасибо, друг, я предпочту вернуться домой. Нам надо решить, как нам жить дальше, видимо, придется все изменить, поэтому остается совсем немного времени, чтобы побыть в моей старой квартире. Сарра, где ты остановилась?
- Меня поселили в гостиницу для свидетелей, но теперь, раз дело закончено, то получается, что мне негде остановиться.
- Если хочешь, то можешь пожить у меня, я отдам тебе спальню, мой диван раскладывается, я посплю там. Так будет лучше, не отказывайся, к чему тебе тратить деньги на отель?
- Отказать у меня сейчас нет возможности…
- Не будем об этом. – прервал ее я,- Нам нужно отдохнуть, а после поговорим и все решим. Ты согласна?
- Да, согласна.
- Вот и отлично!- вмешался Джордж,- Давайте домой, отдохните, я тут все улажу, приеду вас навестить и привезу ваши вещи.
Мы обменялись рукопожатиями с Джорджем и, молча, побрели в сторону выхода. Мы понимали, что все уже не так, как было раньше и что так больше не будет никогда. Мы выходили из здания суда не теми же людьми, которые туда вошли. Все изменилось, мы это знали. Нам было трудно, но в тоже время было и легко. Ведь вошли мы в это здание по отдельности, а выходим из него вместе. Только что мы боролись за свободу и справедливость, но мы не знали что, за дверями этого здания, нам придется бороться не просто за нормальную жизнь, а за жизнь вообще.
Глава 4.
Мы возвращались домой по старым улицам Лондона. Пасмурный летний день уже вовсю жил своей жизнью. Желания торопиться куда-то не было совершенно, а уж тем более экономить время в злополучном метро. Мы шли пешком, улицы и бульвары мелькали одна за другой, а мы все молчали, не замечая ничего вокруг себя. Разве могли мы сейчас думать о чем-то, кроме того, что с нами случилось?
Я искоса посматривал на Сарру, так, чтобы она не заметила. Я не хотел ее смущать, ведь нам итак было довольно неловко. Наверное, поэтому она на меня не смотрела вообще. Иногда в моей голове неожиданно возникало желание заговорить с ней, но я все не решался. А она просто шла, отвернув голову в сторону и думая о чем-то своем.
О чем она думает? Наверное, о том, приходилось ли хоть кому-нибудь в целом мире вот так непринужденно идти по улице с убийцей своего отца. Или о том, как теперь она, маленькая девочка, со светлыми волосами, станет жить в этом мире совсем одна. А может она думала о чем-то хорошем? Что сегодняшний день это не трагедия, это испытание, направленное на благо. Нет, конечно же, нет.
Мне тоже приходилось терять своих родителей, и уж кому как не мне было сейчас понимать, что чувство того, что все будет хорошо придет к ней очень не скоро. Трудно терять близких людей, кем бы они тебе не приходились. Потерять родного человека все равно, что отрезать частичку себя, своих воспоминаний, потерять кусочек души. Конечно же, время лечит. Но как бы смешно это ни звучало, на то чтобы время лечило - нужно очень много времени.
Время, наверное, это единственное, что сейчас у нас было. Поэтому я и растрачивал его на пустые гадания о том, о чем же сейчас думает Сарра. Однако, она, как ни странно, оказалась смелее меня и заговорила первой:
- Натан, можно задать вам вопрос? - она начала разговор смущенно, все еще не смотря в мою сторону.
- Конечно, что угодно. – я старался выглядеть спокойно, но душа моя трепетала от волнения. О чем она хочет меня спросить? И смогу ли я ответить, как обещал?
- Вы ведь несерьезно сказали о том, что всегда будете рядом со мной?
- Вполне серьезно, ну я, по крайней мере, постараюсь это сделать. – я играл уверенного в себе мужчину, но понимал, что ко всему этому был совершенно не готов.
- Мой отец говорил мне, что не нужно давать обещаний, которые не сможешь сдержать. – она посмотрела мне прямо в глаза. Я не знал, что ответить и отвернулся не в силах выдержать взгляд шестнадцатилетней девушки.
Мы вновь шли молча. Улицы шумели вокруг, но я не слышал ничего кроме своих мыслей, которые уже по привычке путались у меня в голове. Одни говорили, что все будет в порядке, другие же без устали твердили, что это начало моего конца. Кто из них был прав, я не знал, но предпочел поверить первым. А иначе во всем этом терялся смысл.
Мы, наконец, добрались до моей квартиры. Жил я в небольшом пятиэтажном жилом доме, из красного кирпича, который стоял далеко от суеты центральных районов города. Квартира моя была на последнем этаже, спасая меня от затоплений, но испытывая каждый день мою боязнь высоты.
Мы поднялись по лестнице и, наконец, вошли. Я по привычке кинул ключи в разноцветную баночку, в которой, по своему обыкновению, их хранил, и тут же замер. Замер от мысли, пронзившей меня словно молния – Я дома… - эти слова эхом пронеслись по всей квартире, отражаясь от каждого полюбившегося мне за столько лет предмета. Я и вправду скучал, но теперь, наконец-то, был дома.
Сарра же, напротив, держалась очень скромно. Она стояла в прихожей и даже не думала входить, пока я ее не позвал. Честно говоря, вел я себя с ней очень неуклюже. За всю мою жизнь, я еще никогда не встречался с девушкой, не ухаживал и не дарил цветы. Ведь, когда ты один, без родителей, на это особо времени не найти.
Мы присели в кухне, за моим резным дубовым столом, которым я очень гордился. На плите грелся чайник, а мы все никак не решались заговорить. Нет, говорить то мы, конечно, говорили, но совершенно не о том, о чем хотели. «Сколько сахара?», «Где мне сесть?» и тому подобные фразы. Мы разговаривали, словно два смущенных подростка, которые впервые оказались дома без родителей.
Чайник закипел и, я принялся заваривать чай, все, что было съедобное, в моем доме, уже давно испортилось, поэтому чай был той единственной роскошью, которой я мог сейчас нас побаловать. Открывать холодильник было очень плохой идеей, потому что запах из него мог перебить аппетит самому голодному в мире человеку. Поэтому чай пришлось пить без ничего.
Сарра все также смотрела в сторону и мысли ее для меня были лишь загадкой. Мы выпили чай, не обменявшись ни словом. Да уж, только сейчас я стал понимать, насколько тяжело нам придется. Встав из-за стола, я положил кружки в раковину и направился в гостиную:
- Сарра!
- Да? – пришел ответ из другого мира.
- Я буду спать, здесь на диване, вон там твоя комната, ванна справа. Если что-то потребуется, то разбуди меня, хорошо? – уверенным я явно не казался, но приходилось играть, что было сил.
- Хорошо, спасибо, спи, я подожду Джорджа.
- Как хочешь, но если устанешь, не стесняйся пойти и прилечь. – я редко принимал дома гостей, если не сказать, что никогда. Друзей у меня не было, с коллегами я тоже плохо сходился, контакты мои были в основном рабочие. Такова уж суть сироты, всегда полагаешься на себя. Поэтому и тут моя гостеприимность складывалась инстинктивно, из того, что я когда-то видел или же читал в книгах.
Я знал, что Сарра была не просто гостем, но чувствовала она себя именно им, и я решил не торопить события. В конце концов, времени у нас было очень много, мы еще успеем стать семьей. Хотя, отца ее мне, конечно, не заменить… Я думал обо всем этом, лежа на диване в своей гостиной. Открытое окно пропускало прохладный ветер уходящего лета, который так и манил меня в сон. И я заснул.
Проснулся я от шума какого-то разговора. За окном было темно, по отражению в телевизоре, я понял, что в кухне горит свет. Сколько же я проспал? Тело мое затекло, а шея ужасно хрустела. Я заснул, не снимая одежды, поэтому чувствовал себя еще более усталым, чем до этого. Во рту ужасно пересохло, а глаза слезились.
Я встал и поковылял на кухню. Когда я вошел, то увидел, что за столом сидит Джордж, а напротив него, рядом с плитой, над чем-то колдует Сарра. Очень хотелось пить, поэтому я, даже не поприветствовав моего друга, потянулся к холодильнику, в котором у меня всегда была парочка бутылок воды.
Я открыл холодильник, взял воду, закрыл холодильник и уже, было, повернулся к Джорджу, как вдруг я застыл.
- Что с тобой Натан? - Джордж больше ждать не стал.
- Холодильник… - вид у меня, наверное, был как у сумасшедшего.
- Что холодильник? С тобой все в порядке?
- Он… Из него не воняет… - глядя на изумленное лицо своего друга, я понимал, что все дальше уходил в его глазах в образ шизофреника, поэтому, Джордж, видимо, уже начал волноваться, но тут вмешалась Сарра:
- Это я… Я его помыла. - она сказала это тихо, но твердо. Мне показалось, что я услышал в ее голосе нотки недовольной хозяйки. И мне, по правде, это очень понравилось. Ведь это означало первый шаг навстречу с ее стороны.
- Спасибо… - это все, на что был способен сейчас мой проснувшийся мозг, но я был благодарен ему и за это, потому что это был вразумительный ответ, а Джордж уже пять минут смотрел на меня, как на идиота. – Что еще ты сделала?
- Мне стало неловко, что я буду ночевать здесь просто так, поэтому я все убрала, вымыла холодильник, выкинула все старые продукты…
- Стоп, стоп, стоп… - прервал я ее – Тебе было неловко? Почему?
- Не спрашивайте, такой у меня характер. В общем, затем мистер Дениэлс привез продукты, и я решила приготовить рагу, чтобы нам всем было что поесть.
Господи, опять. В который раз, за один лишь только день, ребенок ведет себя мудрее и взрослее чем я, человек, который по идее должен тут быть за старшего. Джордж снова вовсю сиял своей издевательской ухмылкой, говорящей мне о том, что я в этой ситуации играю роль «сыночка».
- Джордж, прекрати!
- А я что? Я же ничего не сказал… - и он вдруг залился смехом. – Прости, прости, Натан…
- Ты же знаешь, что я знаю, о чем ты думаешь! – я посмотрел на него, взглядом младшего брата, над которым постоянно издевается старший, и которого это вот-вот достанет.
- Ты же знаешь, Натан, что и я это знаю. – седой мастер слова снова выкрутился из ситуации.
- Ты мне тут эти свои адвокатские штучки брось. - мы уже открыто подшучивали друг над другом, с каждым разом все больше изощряясь, и придумывая все более обидные реплики. Выглядело это все, как спор двух лучших друзей или братьев. И мы бы еще долго резвились, но тут в дело вмешалась мама:
- И этот человек мой опекун… - Сарра, улыбаясь, накладывала нам в тарелку рагу. Я впервые увидел ее улыбку. Еле заметную, лишь чуть проглядывающуюся под фатой из скромности.
- Вот так тебе и надо! – издевательски засмеялся Джордж.
- А этот человек сегодня выиграл дело в Верховном Суде Англии… - добавила она. И тут уж настала моя очередь смеяться. Действительно, все это походило на семейный ужин, хотя, все мы являлись друг другу далеко не родственниками.
Сарра, наконец, все положила на стол, и мы принялись ужинать. Толи я скучал по домашней еде, толи по вкусу еды, которую ты ешь свободным человеком, но это рагу показалось мне шедевром кулинарного искусства. Мы ели и думали каждый о своем. К отрешенному виду Сарры я уже привык, а вот задумчивость моего друга все больше вызывала у меня беспокойство.
Мы закончили ужинать, и я предложил сделать всем чаю. Сарра, было, бросилась мне помогать, но я потребовал, чтобы она присела за стол и отдохнула. Делать чай я умел. Никогда не любил в нем много добавок, но мне всегда нравилось ощущать в воздухе тонкий аромат мелисы, поэтому чай я пил исключительно с ней.
Осушив, примерно, половину своей чашки, Джордж поднял брови и решился начать, уже и так давно откладываемый разговор:
- Что вы решили? Поедете в Ирландию?
Сарра напряглась, в ожидании моего ответа на этот вопрос, который, видимо, мучил ее весь день и я поспешил закончить ее ожидания:
- Да, я это уже решил, я сделаю все ради блага Сарры! – лжец, думал я про себя, «… блага Сарры…», это ведь все ради себя, тебе просто ненавистно находится в том городе, где ты убил человека. Ты не хочешь бороться с этой трудностью, хочешь сбежать, а сам трусливо прикрываешься благом девочки. Да, я еще сам себя никогда так не ругал.
- Достойный шаг, Натан, но вы все обдумали? Ты не думаешь, что девочке будет лучше в городе, где ее ждут хоть какие то возможности, нежели в каком-то…
- Ей будет лучше там, где дом ее отца! – я твердо посмотрел на Джорджа, ух, не ожидал от себя подобной серьезности, я и вправду изменился. – Кстати, а где дом твоего отца?
- Он стоит у озера, недалеко от города Сордс, на самом восточном краю Ирландии. Там очень красиво…
- И много ли людей в этом городе? – поинтересовался Джордж.
- Немного, но все они добрые люди и заботятся друг о друге. – Сарра посмотрела куда-то в сторону, явно вспоминая родной дом, по которому она скучает, наверное, даже больше, чем я скучал по своему.
- И какое тебя там ждет будущее? Чего ты там добьешься? – видимо, Джордж не собирался отступать.
- Я думаю, это не стоит обсуждать, Джордж. – вмешался я – Сарре сейчас итак тяжело. Думаю, находиться в привычной обстановке ей будет намного полезнее, чем начинать все сначала в незнакомом месте.
- Может ты и прав. – Джордж задумался.
Мы сидели за дубовой гордостью моей кухни, чай уже сменился в чашках на новый. Невозможно было устоять и не подлить себе еще чашечку другую, мелиса, все-таки, творит со вкусом чая чудеса. Мы просидели еще половину часа, обсуждая поездку, а потом Джордж вежливо откланялся и оставил нас.
- Спасибо тебе, Натан… - сказала Сарра, как только дверь за Джорджем закрылась. – Я боялась, что он тебя переубедит.
- Тебе не надо бояться, Сарра, я всегда выполняю свои обещания.
- Ты едешь со мной, только потому, что пообещал мне? То есть, не будь того обещания, ты бы не поехал? – на ее глаза снова проступили слезы – Я не хочу быть тебе обузой!
Она забежала в мою спальню и, закрыв дверь, начала плакать. Я буквально оцепенел от изумления. Я не знал, что мне делать, ведь у меня никогда в жизни не было такой ситуации. Я подошел к двери и тихонько попробовал ее открыть. Не поддалась… Я постучал, но ответа не последовало, а за дверью все также был слышен огорченный женский плачь.
Как же я не люблю, когда кто-то плачет. Звук ее голоса проходил сквозь мое сердце, моментально касаясь всех запретных граней души, которые вызывали у меня жалость к этому ребенку. Черт возьми, я сам так долго не выдержу, ее нужно успокоить:
- Сарра…
- Отстань!
- Сарра, послушай…
- Я не хочу с тобой говорить! Тебе плевать на меня!
- Нет! Нет, ты совсем не так все поняла. Я очень забочусь о тебе и…
- Я тебе не верю! – голос ее был повышен, но не от злости, видимо это было от отчаяния. – Тебе меня не понять! Никто меня не понимает!
- Мне ли тебя не понимать, Сарра… - я старался снизить накал беседы, поэтому говорил очень тихо, будучи совсем не уверен, поможет ли мне это вообще. – Я ведь такой же, как и ты… Я тоже лишился всего. Помнишь, о чем мы говорили с тобой в суде? Теперь мы сможем пройти через это лишь вместе, а иначе нам не справиться.
Плачь за дверью прекратился. Неужели у меня получилось? Я приложил голову к двери, пытаясь услышать, что же происходит внутри.
- Сарра… Ты откроешь дверь? – в ответ моему вопросу прозвучала лишь тишина, я повторил – Сарра… Открой, пожалуйста дверь.
Я слышал, как она легла в кровать и сбросила на пол что-то вроде подушки, наверное, она в нее плакала. На душе моей стало поспокойнее от того, что она ложиться спать, но решил все-таки остаться у двери и подежурить на случай, если она проснется и ей будет также плохо.
Признаюсь честно, заснуть я могу где угодно, поэтому уже после получаса дежурства, я, найдя опору в дверном косяке, уже мирно спал, забыв обо всем на свете. Несмотря на то, что заснуть я мог где угодно, сон мой был далеко не самым чутким на свете, потому было совсем неудивительно то, что проснулся я только тогда, когда утром Сарра вовсю стала шуметь на кухне.
По сравнению с сегодняшним сном, вчерашний, на диване, мне показался отдыхом на райских перинах. Все тело ломило от боли, ноги затекли и покалывали в стопах, шея ужасно ныла, а голова гудела от любого шороха. Решив не появляться при Сарре в таком виде, я, молча, не подавая звуков, нырнул в ванную, дабы привести себя в порядок.
Поражаясь тому, как я мог продолжать спать во время того как через меня перешагивал человек, я начал умываться. Переодевшись и приведя себя в порядок, я решил стать перед зеркалом, чтобы прорепетировать свой уверенный тон, используя который я сейчас собирался поговорить с мисс Сэд.
Да уж, вид у меня был явно не устрашающий. Сам еще вчерашний мальчишка, хочет учить сегодняшнюю девочку жизни. А ведь девочки всегда взрослеют раньше парней, значит, мы с ней были примерно одно возраста. И что я могу ей сказать?
«Сарра, я волновался за тебя! Это было опрометчиво!», « Как вы себя ведете юная леди!» - о Боже, что я несу. Меня в конец добила фраза в моей голове: «Сарра, что это за моветон!» - сразу же мелькнула мысль, что я похож на какого-то папашу из пятидесятых. Нет, нет и нет, так дело не пойдет. Надо просто пойти, и сказать, что я думаю, так всегда получается лучше.
Я вышел из ванны, на кухне уже было тихо, видимо, моя названная дочка услышала, что я проснулся. На миг я засомневался, а не вслух ли я репетировал в ванной? Да уж, такое было бы трудно объяснить.
Я вошел в кухню. Сарра сидела спиной ко мне и мирно попивала чай. На ней была черная шелковая блузка с короткими рукавами и обыкновенные синие джинсы. Она не повернулась ко мне, поэтому я решил сразу же начать серьезный разговор в стиле а-ля «Строгий отец»:
- Сарра! Ты…
- Прости меня… - еле слышно прошептала она. И я растаял. Господи, да я был готов тут всю кухню разнести, разумеется, кроме моего любимого дубового стола, а сам купился на такую простую фразу. – Я не хотела…
- Я знаю… - я сел рядом и, взяв ее за руку, посмотрел ей прямо в глаза. – Я знаю, какого тебе, я знаю, что ты чувствуешь, я знаю как трудно после всего этого кому-то довериться, я тебя понимаю, поэтому прощаю.
- Спасибо…
- Но и ты меня пойми, давай договоримся, что ты больше не будешь меня так волновать, хорошо? – я не отводил своего взгляда от ее глаз, она же, наоборот, опустив глаза, смотрела куда-то вниз.
- Хорошо…
- Вот и славно, иди ко мне… - я обнял ее, и она тоже меня обняла, я знал, что она навряд ли сможет сдержать подобное обещание и не раз еще сорвется, но я старался надеяться на лучшее.
Сарра приготовила завтрак и опять все убрала, поэтому ее присутствию я никак не мог нарадоваться. Она встала намного раньше и уже поела, поэтому сидела со мной и, молча, смотрела, как завтракаю я. У меня это вызывало определенное смущение, но я старался его не показывать, чтобы она поняла, что я ей доверяю, и в свою очередь доверилась мне.
- У меня очень красивый дом. – неожиданно начала она – Но в нем еще многое нужно доделать. Его начал строить отец, когда умерла мама. Раньше мы жили в другом месте, а потом, с ее смертью, перебрались туда.
- И где же вы жили?
- В Лондоне… Мой отец был хорошим архитектором, а мама художником. Как они познакомились нетрудно догадаться. - она слегка улыбнулась, видимо, вспоминая как эту историю ей не раз рассказывал отец. – Я и сама очень люблю рисовать, думала пойти, как отец, в архитекторы, но сейчас уже сомневаюсь.
- Почему же?
- Потому что на обучение нужно много денег. У нас, конечно, есть кое-какие сбережения, но они нужны, чтобы жить и закончить строительство дома.
- А где ты хочешь учиться, это далеко?
- Нет, университет всего в часе езды от моего дома.
- Тогда ты будешь там учиться! – я уверенно стукнул ладонью по столу, в знак даваемого обещания.
Сарра лишь скептически улыбнулась и покачала головой, явно не воспринимая всерьез мои слова, но в душе я все уже решил. Да, порой трудно идти на жертвы, но в такие моменты, когда в дело вступает мечта, особо не обращаешь внимания на свой дискомфорт, а просто поступаешь правильно. Хитро улыбаясь Сарре в ответ, я встал со стола и пошел в свою комнату собирать вещи.
Отъезд был запланирован на следующую неделю.
Глава 5.
Приготовления к нашему отъезду шли довольно быстро, ведь лето уже закончилось, и наступила осень, а Сарра пропускала первые дни своих последних школьных семестров. Мы должны были отправиться в Ирландию поездом, чтобы можно было погрузить весь необходимый нам багаж. Отправление наше должно было состояться завтра, поэтому накануне переезда, я по своей натуре суетливого клерка, бегал туда сюда по квартире без толку хлопоча над, и так уже по пять раз, переделанными делами.
Сарра же, наоборот, казалась очень даже спокойной и непринужденной. Она очень ждала поездку и предвкушала возвращение в свои родные места. Отношения наши с ней оставались такими же напряженными. Я не мог понять, как мне себя с ней вести, а она, видимо, не желая смущать меня своим присутствием, подолгу сидела в моей комнате одна, заперев дверь. Даже в те недолгие моменты, что нам приходилось общаться, она была примером скромности и отрешенности и лишь изредка смотрела мне в глаза.
Взбодрить ее могли лишь мои расспросы об ее архитектурных интересах и о том, как она планирует устроить свой дом в Ирландии. Она могла, не замолкая говорить о том, какие шторы будут висеть в гостиной и как она устроит свою собственную спальню. Однако, о комнате отца, которая там непременно должна была быть, она не говорила никогда, да и я, в общем-то, не стремился об этом спрашивать.
Вечером, накануне отъезда, после всех приготовлений и метаний по квартире, Сарра, как всегда, сидела запершись в моей комнате, а я лежа на своем диване, мирно листал книгу о культурных особенностях Ирландии. Конечно же, я готовился. Я буквально стоял на берегу неизвестного мне темного водоема и собирался в него нырнуть. Не нырять, конечно, было бы трусостью, тем более я дал обещание, но почитать перед прыжком инструкцию о том, как нужно плавать, думаю, грехом не является. Вот такую, образно говоря, инструкцию я сейчас в руках и держал.
Однако, вчитываться у меня не особо получалось, потому что мысли мои были заняты совершенно иным. Если бы мы находились в какой-то сказке, то волшебный кролик из шкафа выскочил бы и одарил бы нас всем тем, что нам было необходимо. Деньгами, чтобы достроить дом, ну или, чтобы отправить Сарру в колледж, ну еще может быть, чтобы вообще как-то существовать все это время. Конечно, фантазии у волшебного кролика особо не было, но я был бы рад, если бы его волшебство было заточено, хотя бы под это.
Но, к сожалению, жили мы не в сказке, а в реальной жизни, где суровый мир толкает тебя на ненавистную тебе работу ради того, чтобы ты покупал себе совершенно ненужные предметы. В суде работу я потерял, а смысла искать другую не было никакого. Я убеждал себя в том, что на первое время нам с Саррой хватит тех сбережений, которые у нас остались, а потом я что-нибудь придумаю.
Мой отец говорил мне, что на свете нет постыдной работы, что единственной постыдной вещью на этой земле является неспособность мужчины обеспечить свою семью из-за его же собственной лени. Только сейчас, думая о благополучии Сарры, я понял то, что мой отец имел в виду. Ради своих близких мы должны идти на поступки, которые вынуждают нас приносить собственные интересы в жертву во имя благополучия наших любимых. Именно такие поступки мы называем мужскими.
Я был готов пожертвовать ради этой девочки всем, что у меня было, поэтому, невзирая на свое благополучие, придумал, как устроить Сарру в колледж, решив продать свою квартиру в Лондоне.
Джордж, конечно же, после трех часов нравоучений, пререканий и попыток меня отговорить, так и не принял моего решения. Ну, этого стоило ожидать. Ведь он, в отличии от меня, думал о моем благополучии, а не о благополучии девочки.
Честно говоря, их отношения были даже хуже, чем наши. Я видел, как он смотрел на нее неодобрительным взглядом, подозрительного лондонского юриста, и мне это совершенно не нравилось. Пару раз он решился мне высказать свои опасения на счет того, что жить с Саррой у меня не получится и, что все это вообще плохая идея, но я все эти попытки, сразу же, рубил на корню. Сарра стала для меня смыслом жизни, хотя, отношения с Джорджем я тоже совершенно никак не хотел портить, ведь он остался со мной тогда, когда все от меня отвернулись, и помог мне совершенно бескорыстно. Поэтому я каждый раз старался сглаживать углы и обходить острые вопросы.
Мысли о нашем будущем не давали мне покоя, поэтому я отложил в сторону книгу и, присев на диване, включил телевизор, чтобы хоть как то себя отвлечь. Но мне ничего не помогало. Я сделал звук потише, потому что не знал, спит Сарра или нет. Встал и пошел на кухню.
Заварив себе своего любимого чая с мелиссой, я сел за стол и принялся от бессонницы составлять список завтрашних дел. Привычка заставляла меня вновь и вновь проговаривать про себя, то куда я должен пойти и что должен сделать. Как бы удивительно это не было, но это мне помогало. С каждой новой мыслью глаза мои все больше слипались, и вскоре, положив голову на стол, я провалился в восстанавливающий силы сон.
Утро застало меня уже привычной болью в шее и затекшими конечностями. Сарра еще спала, я посмотрел на время, было еще около восьми часов. Поезд должен отходить через три часа, вещи все собраны, поэтому торопиться было особенно некуда, и я решил порадовать свою названную дочурку, приготовив завтрак самостоятельно.
Идея эта казалась более удачной до того, как я приступил к ее исполнению. Кухня из себя представляла жалкое зрелище, хотя, по правде говоря, я умел готовить очень хорошо, но волнение, связанное с переездом и каким-то новым этапом в моей жизни, оказывало на меня очень дурное влияние. Я ничего не мог нормально удержать в руках, но через полчаса, после двух разбитых кружек и рассыпанного по всей столешнице сахара, у меня, наконец-то, получилось что-то наподобие завтрака.
Сарра проснулась сама, мне казалось, что это от того шума, который я создавал, его, наверное, слышал весь дом, но она сказала, что это не так. Мы позавтракали и принялись готовиться к поездке. Сарра сказала, что поездка займет примерно семь часов, поэтому мы должны были запастись всем необходимым. Сумки были собраны еще вечером, но традиционная утренняя ревизия клерка должна была обязательно пройти по расписанию.
Я проверил все документы, деньги, вещи, диски и памятные подарки, я даже взял свои любимые книги, настроен я был очень серьезно. Мои чемоданы занимали, чуть ли не половину квартиры, хотя вещи Сарры уместились в небольшого размера розовый саквояж. После того, как я удостоверился, что все вещи на месте, и мы ничего не забыли, то, чувством глубокого облегчения, я уселся на диван и уставился в потолок.
Мы сидели и ждали Джорджа, который должен был за нами заехать. Сарра смотрела телевизор, а я пробегал взглядом по своей квартире, пытаясь, не подавая виду, попрощаться с ней. Я навсегда запомню эти стены, эти полки полные книг и судебных документов, разложенных самым педантичным образом. Не знаю за чем я буду больше скучать, за удобным диваном в гостиной или за любимым дубовым столом на кухне. А может за глобусом, внутри которого были фужеры для вина и старая бутылка Бордо две тысячи второго года. Я не знал, правильно ли поступаю, и душа моя была полна сомнений и устрашающих догадок о том, какую же жизнь мне предстоит начать.
Но все это прекратилось моментально. В дверь позвонил Джордж. Он влетел в квартиру, размахивая руками, жалуясь на лондонское движение:
- Неужели нельзя нормально отрегулировать движение, черт побери! Как так можно? Столица королевства как ни как! Совершенно никакого уважения, еле до вас добрался!
- Что-то ты какой-то взвинченный Джордж, надо было ехать на метро. – я решил разбавить скопившееся напряжение шуткой, но он, видимо, не проникся.
- Очень смешно, Натан, вы готовы?
- Да, мы все собрали, мы не опоздаем?
- По таким ужасным пробкам даже не знаю, - улыбнулся он. – Грузчики уже ждут внизу, я скажу им, чтобы они поднимались за вещами, а вы спускайтесь, я буду ждать вас в машине.
С этими словами он исчез в дверном проеме, лишь его удаляющиеся шаги были все еще слышны. Он показался мне каким-то обеспокоенным, как тогда, когда по какой-то причине оставил меня в больнице. Надо у него поинтересоваться, что происходит, но этот адвокат явно не выдает свои секреты просто так.
Сарра молча, взяв свой саквояж, вышла из квартиры, грузчики еще не пришли. Я последний раз посмотрел на свой дом, тот, в котором пережил столько всего, который был частью моей души и который предам в чужие руки ради счастья другого человека.
- Прости и прощай. – сказал я шепотом, развернулся и начал спускаться к машине. Я сильно сомневался, но ни о чем не жалел. Это мое решение. Я вышел из дома и свет яркого осеннего солнца ослепил меня своим сиянием, я прикрыл глаза и вдохнул свежего воздуха. Давно я не выходил из квартиры. Забытый всеми городской житель, обычный клерк, теперь стал совсем иным человеком.
- Натан, я жду тебя. – Сарра стояла у машины, с Джорджем, опустив голову и скромно сжимав в руке саквояж. Она была прекрасна, я невольно поймал себя на мысли, что хотел бы женится на девушке похожей на нее. Ее светлые волосы водопадами спадали на хрупкие плечи, изящные ноги показываясь из за широкой юбки, не могли не привлечь внимания. Но больше всего мне в ней нравилась ее скромность и неисчерпаемая нежность, с которой она делала любое дело.
Мы сели в машину, грузчики усиленно работали, проклиная про себя меня и мой бесконечный багаж. Наконец, все было готово, и мы тронулись. Улицы родного города пронеслись у меня в голове вспышками воспоминаний моей прошлой жизни, родителей, родных которых больше нет. Я видел не здания, дорогу и тротуар, я видел свое детство, отрочество и юность, которые я покидал сейчас в поисках неизвестного. Оставив работу, дом, перспективное и счастливое будущее, рискуя всем ради человека, которого я некоторое время назад даже не знал.
В окне автомобиля показался вокзал. Мы остановились и вышли из машины. Все. Хватит с меня ностальгии, теперь меня ждет нечто новое, и кто сказал, что это будет хуже того что было? Чего я боюсь? Я смогу все и все у меня будет хорошо! С этим воодушевленным настроением, я схватил свою сумку и двинулся вместе с друзьями к поезду.
- Вот ваш поезд, Натан, Сарра, на этом мы должны с вами проститься. Все ваши вещи в грузовом отсеке. Удачи тебе, мальчик мой, я уверен, что все у вас будет хорошо. – старый юрист смотрел на меня своим обычным хитрым взглядом.
- Так мы прощаемся?
- Спасибо вам за все, Джордж, - с присущей ей скромностью сказала Сарра.
- Я всегда рад помочь Сарра, я не знаю Натан, время покажет. Главное, чтобы вы обустроились. Как все образуется, дайте мне знать, а то я буду волноваться. – он посмотрел на нас отеческим взглядом и обнял на прощание. – Я буду скучать, друзья.
- Мы тоже, Джордж! Спасибо, тебе, за все! Я обязательно тебе позвоню, ты тоже не забывай, пожалуйста, хоть изредка. – я пожал ему руку и повернулся, чтобы помочь Сарре с погрузкой. Не смотря на то, что она несла с собой только один саквояж, он на удивление оказался очень даже тяжелым.
С трудом вскарабкавшись в вагон, мы, наконец, дружно помахали нашему приятелю Джорджу, и отправились искать свои посадочные места. Что представляет человек, когда слышит слово поезд? Лично я представлял себе огромный локомотив, черный как уголь, горящий в его печи, багровые, как закат, деревянные вагоны, резные сидения с мягкой велюровой обивкой и, конечно же, добрый проводник старичок. Однако, всего этого, к сожалению, я не увидел. Мы ехали в современном скоростном поезде, сделанном из металла и пластмассы. Конечно, внутри и снаружи все блестело и поражало своим футуризмом, но все-таки это было не то.
После минутного путешествия по поезду, мы, с Божьей помощью, нашли-таки свои места и сели, пытаясь увидеть в окне, не ждет ли еще на перроне Джордж. Но, как бы мы не искали его глазами, найти его нам так и не удалось, наверное, он отправился по своим важным адвокатским делам, которые он итак уже сильно забросил ради нас с Саррой.
Сарра была не так воодушевлена, как раньше, мне казалось, что она чем-то обеспокоена и из-за чего-то волнуется, поэтому я решил спросить у нее в чем дело:
- Сарра, все в порядке? Ты будто сама не своя, может тебе плохо? – я старался говорить с ней мягко, по-отечески, хотя откуда мне в мои то годы было знать, как это – говорить «по-отечески».
- Да, я просто задумалась и поняла, что впервые вернусь в дом после смерти отца. В ту обстановку, к тем же вещам… Не знаю, смогу ли я войти в него, наверное, это пока сложно для меня. – она говорила это смотря в окно, и рассуждая, как будто сама с собой, казалось, что я ее не только не сопровождаю, но и совершенно чужой ей человек. Она продолжала говорить, но, за весь ее монолог, я так и не удостоился ее взгляда. – Да еще и школа. Отец возил меня туда сам, а теперь придется ехать на автобусе с ребятами, не то, чтобы я их не любила, просто сейчас не очень-то хочу видеть кого-либо рядом с собой.
Я обиженно кашлянул и тут она, в конце концов, обратила на меня внимание:
- Ну, конечно, за исключением тебя, Натан, ты мне очень помогаешь, спасибо, тебе, за это, ты не представляешь, что это для меня значит. – она взяла меня за руку и, посмотрев прямо в глаза, продолжила. – Ты обещал мне, что всегда будешь рядом, поэтому теперь ты значишь для меня больше, чем все люди на земле.
- Ты серьезно? – решил я немного утихомирить ее пыл. – Раз я обещал, то выполню свое обещание, только и ты помогай мне, с этим нелегким трудом, ты ведь поможешь? - она молча кивнула. Я не мог отвести от нее взгляд, она была очень красива, и почему Господь не свел нас при других обстоятельствах? Наверное, я буду задавать себе этот вопрос до конца жизни.
Дорога по Лондону давно закончилась, а дорога по королевству только начиналась. Не знаю почему, но пасмурность этого дня была мне намного милее любого самого светлого и солнечного денечка, какие так редко бывают на просторах туманного Альбиона. Поезд катил по рельсам вдоль правого берега Темзы и, вскоре должен был отойти на запад в сторону, держа при этом курс на север, к зеленым холмам Ирландии.
Мимо нас проносились поля и деревушки, леса и асфальтовые дороги городков, лежащих вдоль железнодорожных путей. То и дело на глаза попадались люди, шныряющие то туда, то сюда, по своим делам, полные суеты и отрешенности от истинных ценностей мира. Глядя на них, я понимал, насколько скучна и тривиальна жизнь, и что многие люди проживают ее по сценарию, который уже очень надоел и приелся, но написать новый ни у кого не хватает смелости.
И все-таки в нашем королевстве есть еще чему удивиться или же дорогу специально построили у живописных мест, чтобы туристам было поприятнее смотреть в окно, в то время как в поезде себя совершенно нечем занять. Конечно, на счет нечем занять, я ужасно погорячился, потому что Сарра совершенно не обращала внимания на все прелести нашего родного края, какими я их только что описал, она лишь мирно, никому не мешая, сидела в своем мобильном и что-то очень очень быстро печатала.
- Ты с кем-то говоришь, Сарра? – решил я проявить интерес, к тому же вечный просмотр пейзажей тоже иногда может надоесть, развлечение это, так скажем, на любителя. – Это, наверное, ребята с твоей школы?
- Да, я пишу подруге, что, скорее всего, завтра приду на занятия, я по ней очень соскучилась, мы с ней не виделись с самой смерти отца, поэтому я очень хочу ее увидеть и поговорить обо всем том, что накопилось у меня на душе. Она всегда дает мне хорошие советы, хотя, девочки говорили, что она мне очень завидует и только и ждет возможности, чтобы навредить, но я в это не верю.
- Ты сказала, что не видела ее со смерти отца, а разве она не была на похоронах? Или это ты в счет не берешь? – мой вопрос смутил Сарру, и она отвела взгляд в окно, и замолчала. Видимо, я задел что-то запретное, раз подруги не было на похоронах, то никакая она не лучшая, она можно сказать вообще не подруга, но по взгляду Сарры, я понял, что обсуждать это у нас в доме запрещается. – Ладно, прости, я очень рад, что есть человек, которому ты можешь все рассказать, даже если это не я.
- Ты будешь им! Со временем. – она покраснела, как только что сорванная спелая клубничка, вскочила и побежала куда-то вон из вагона. – Я сейчас вернусь!
- Куда же ты?
- Сейчас вернусь, не переживай так, Натан. – ее хитрая и нежная улыбка, в который раз меня обезоружила, и я остался поверженный сидеть в своем кресле лишь гадая о том, что же задумала эта милая девчонка.
Время шло и поезд двигался, укачивая своими движениями настолько, что даже самого бодрого человека в мире через десять минут потянуло бы в сон. Я продержался около получаса, однако, когда я закрывал глаза, Сарры рядом все еще не было. Но я был не в силах сопротивляться мягким и прохладным сидениям поезда, на которых можно было так хорошо вздремнуть после ужасной ночи в полубдении проведенной за моим дубовым столом.
Время пролетело, как одна секунда, и вот уже Сарра пытается меня растормошить, нашептывая мне в ухо, как заклинание, всего лишь два слова: «Мы приехали!». «Мы приехали, мы приехали, мы приехали», эти слова эхом раздавались в глубине моего подсознания, пытаясь показать мне дорогу обратно в реальный мир. Я открыл глаза, было уже темно, в поезде горел свет, надо мной, сгорбившись, нависала фигура проводника:
- Сэр, вы не могли бы освободить вагон, сэр? – он говорил это так, как будто я был настоящим аристократом, племянником князя, бароном в шестом поколении. – Сэр, все пассажиры уже вышли, мы никак не могли вас добудиться, сэр.
- Вышли? И прекрасно, зато толкаться не придется. – попытался отшутиться я. – А давно ли вышли пассажиры?
- Уже около пятнадцати минут, сэр, ваша спутница попросила вас разбудить и тоже вышла вместе с другими пассажирами.
- Моя спутница? – изумленно переспросил я, Сарра не могла меня тут оставить одного, я же совершенно не знаю, куда мне ехать и к кому стоит по этому поводу обращаться. - А больше она ничего не говорила?
- Нет, сэр, сказала лишь, что вас встретит ваш старый друг.
- Мой друг? Но у меня нет друзей.
- У всех должны быть друзья. - философски заметил проводник. – Они должны быть даже у тех, кто в них не нуждается, потому что ему еще не хватает мудрости понять, насколько они ему нужны.
- Интересная мысль, но все же, друзей у меня нет, тем более, здесь.
- Сэр, я вам очень сочувствую, но могу дать лишь один совет, как найти друзей.
- Как же?
- Покиньте вагон, сэр, все люди вышли, здесь друзей вы точно не найдете.
- Да уж, с чувством юмора в Ирландии все нормально. – иронически улыбнулся я. – Но все-таки у меня и правда нет здесь друзей, и даже если бы и были, то точно не пришли бы меня встречать.
- Сэр, я, конечно, не знаю, стал бы вас кто-нибудь встречать или нет, но вон там на перроне стоит какой-то джентльмен, может он ждет именно вас?
- Ну, конечно! – саркастически воскликнул я. – Ждет уж, прям зажда… - моя фраза оборвалась на середине, я взглянул на человека вдалеке и, действительно, узнал в нем какие-то знакомые мне черты лица. Он стоял от меня на внушительном расстоянии, поэтому я не мог точно сказать кто это, но то, что этот человек ждал меня уже сомнения не было, ведь к нему, с присущей ей скромностью, которую было не спутать ни с чем в целом мире, подошла Сарра.
- Вот видите, сэр, я же вам говорил. – улыбнулся мне проводник. – Покиньте, пожалуйста, вагон. Вас уже ждут.
- Знать бы еще кто. – обеспокоенно рассуждал я. – Ладно, спасибо, вам, за все, удачи на следующем рейсе. Кстати, не теряйте свое чувство юмора, оно у вас хоть куда.
Я вышел из поезда и отправился на встречу с Саррой и, моим таинственным другом. Приближаясь к ним, я все отчетливее видел черты его лица. Когда я оказался в двадцати метрах от встречающей меня делегации, я, невольно, подумал, что все еще сплю.
Рядом с Саррой стоял среднего роста седоволосый человек, он держал ее за руку, а в другой руке держал ее саквояж. Я ущипнул себя за кисть. Мужчина положил саквояж на землю и направился навстречу мне.
- Натан! Натан! Друг мой! Как вам дремалось в поезде?
- Я все еще сплю? Это не можешь быть ты!
- Ты не спишь, мальчик мой, это именно я!
- Джордж! Ты приехал сюда! Зачем? Так вот, что ты обдумывал, старый маразматик юридический! – я с восторгом принялся обнимать Джорджа, которого не видел всего семь часов, но чувство было таким, будто мы не виделись уже лет десять. – Как хорошо, что ты здесь!
- Ну вот! А я уж было подумал, что ты не рад меня видеть!
- Конечно, рад! Друг мой, а как же так? Как же твоя работа? Как же друзья и коллеги?
- Ну, ты же меня знаешь, Натан, я люблю рисковать, к тому же я уже столько лет мечтаю отправиться туда, где обстановка потише, а воздух почище. А Ирландия, если я не ошибаюсь, это именно такой райский уголок, где такому седовласому юристу, как мне, самое место. К тому же и вам с Саррой пригодится помощь, тем более все мои сбережения уже давно ищут своего выхода на какое-то по-настоящему стоящее дело.
- Ты не перестаешь меня удивлять, мой друг, неужели ты пожертвовал ради нас всем тем, что у тебя было. – я был растроган и не мог даже подобрать слова для того, чтобы описать сейчас свои чувства, и мне казалось, что еще чуть-чуть и я расплачусь. Нет, Натан, ты мужчина, держи себя в руках. – Подумать только, бросить все.
- Говорят сейчас это модно! – отшутился Джордж, я весело засмеялся, до сих пор радуясь, будто маленький мальчик, встретившийся с отцом после долгой разлуки. Но, Сарра, как всегда, оставалась холодна и одарила нас двоих лишь небольшой улыбкой.
- Ну, что ж, друзья. Нам, наверное, пора, к чему тут мерзнуть? Где бы, интересно, поймать такси? - я начал судорожно мотать головой в поисках какого-либо транспорта.
- Эм, Натан…
- Да?
- Машина ждет нас у входа в вокзал.
- Еще скажи, что…
- Все ваши вещи уже погружены. - он улыбнулся своими безупречно белыми зубами, которые могли осветить, наверное, весь вокзал. – Не смотри на меня так, Натан, ты же знаешь, что у меня есть парочка организаторских привычек, которые мне привили еще в университете.
- Ладно, тогда давайте скорее. Нам нужно еще многое успеть.
Мы побрели в сторону выхода, где, как и говорил Джордж, нас ждала машина. Ночь была поистине удивительна, хотя огни города не давали нам насладиться тем звездным небом, предстающим перед глазами людей, которым посчастливилось побывать когда-то в глубинке Ирландского государства. Дул небольшой ветерок, слабый, но уже по-настоящему холодный, пробирающий тебя сквозь одежду и призывающий тебя скорей отправляться домой к теплому очагу и уютному креслу.
Хоть осень только-только началась, но в воздухе витало чувство приближающегося снега и, вообще он сильно отличался от Лондонского. Мне дышалось легко и свободно, и мне невольно захотелось погулять по ночной Ирландии. Но сейчас было не до этого, мы сели в машину. Сарра сразу же прижалась ко мне в поисках тепла и опоры для сна, выспаться в поезде ей не удалось. До дома было около часа пути, за рулем был водитель, Сарра почти сразу уснула, а нам с Джорджем было о чем поговорить.
- Я сделал все то, о чем ты меня просил, Натан, хоть это было и нелегко. – он говорил делово, но все же не сухо, в его голосе я чувствовал ноты заботы. – Нам повезло, что один мой знакомый, на тот момент, как раз интересовался в подобного рода сделке. Я выручил за нее сорок пять тысяч, все деньги здесь. – он протянул мне карту.
- Спасибо, Джордж. Я знал, что могу тебе доверять, эти деньги нам очень понадобятся. Не подумай, что я тебе не рад, но все же, почему ты приехал? - мой вопрос, судя по всему, был слишком прямолинейным, но ответ не заставил себя ждать.
- Натан, я уже все объяснил, свежий воздух, отдых и природа, разве может быть что-нибудь прекраснее, чем это. Особенно, когда всю жизнь проводишь в городе.
- Но почему именно Ирландия, в мире много мест, куда можно отправиться.
- Но мест, где есть дорогие мне люди очень мало. Ты ведь не станешь отрицать, что на свете нет вещи страшнее одиночества? - он взглянул на меня вопросительным взглядом, выразительно подняв брови.
- Наверное, ты прав. - спорить с Джорджем, как всегда, было бесполезно. – Не знаю почему ты так поступил, но все же если ты рядом, мне будет намного легче. Спасибо большое.
- Не благодари меня, Натан, у меня свои причины, чем ты думаешь тут заняться, пока твоя названная дочь будет на учебе? - на этот раз он был максимально серьезен.
- Я очень много думал об этом, но мне, совершенно, ничего не лезет в голову. Попробую сначала поработать там, где дадут, а потом найду что-нибудь поприличнее, может опять вернусь в суд.
- Жизнь меняешь, а дело оставляешь? Интересно. Ладно, что попусту тратить время на разговоры, скоро все станет яснее, но сначала нам нужно добраться до дома.
Остальное время мы ехали молча. Сарра спала на моем плече, а я смотрел в окно автомобиля на проносящиеся мимо фонари, которых становилось все меньше и меньше. Наконец, их не стало совсем, а со временем и их свет пропал из виду. Вокруг стояла непроглядная тьма осенней ночи, однако, звезды, наконец, одарили нас своим светом, пусть далеким и холодным, таким недосягаемым, но, все же, таким светлым и чистым.
Казалось, что ничто не сможет рассеять этот ночной мрак, но вдруг, вдалеке, там у линии, теперь уже видневшегося горизонта, я увидел какое-то зарево. Город? Подумал я про себя, однако, для города свет был слишком слабым. Поэтому я решил спросить у водителя:
- Сэр, что за свет там вдалеке?
- Я не знаю, его там не должно быть, ведь там ничего нет кроме…
- Кроме моего дома! – неожиданно проснулась Сарра. – Там мой дом! Вы что не видите?
- Что не видим? – хором поинтересовались мы втроем.
- Он же горит! Мой дом! Он горит!
Мы увеличили скорость, и, действительно, через минуты мы увидели пламя горящего дома, а еще через секунду услышали плачь, плачь человека потерявшего все.
Глава 6.
Пламя пылающего дома раздвигало границы ночи на мили вокруг. Сарра все так же продолжала плакать, Джордж судорожно набирал на телефоне цифры службы спасения. Водитель остановился на безопасном расстоянии. Из машины, что ехала за нами и везла наши вещи, выскочили люди и побежали в сторону дома. Я решил последовать их примеру и попытаться хоть что-то сделать.
- Джордж, оставайся с Саррой! – я вышел из машины и изо всех сил побежал к горящему зданию. Джордж что-то кричал мне вслед, но я не обращал внимания. В голове кубарем проносились мысли. Погоняемое дозами адреналина сердце, бешено колотилось и, питая мозг свежей кровью, заставляло думать быстрее. Что делать? Вода, нужна вода! Откуда ее взять, конечно, не мудрено, дом стоит у озера, но чем ее подносить? Ответ пришел из неоткуда.
- Натан! У пристани стоит компрессор! – что, это ведь…
- Сарра, оставайся в машине!
- А откуда воду взять ты, конечно, сам знаешь! Без меня тебе не справиться, лучше помоги, вон, у пристани, видишь, компрессор? Тяни от него шланг к дому, быстрее, еще сможем что-то спасти!
Действительно, горел пока только первый этаж, на втором этаже пламени не было видно. Я побежал к пристани и увидел стоящий возле нее водяной компрессор, я дернул зажигание один раз, потом еще и еще, он не заводился.
- Что ты тут возишься? - подбежала ко мне Сарра. И куда делась та скромная девочка, которая запиралась вечерами у меня в комнате? - Давай же, Натан! – она выхватила у меня из рук рычаг зажигания и, лишь раз дернув за него, тут же завела компрессор.
По шлангу тут же пошла вода, и я увидел мощную струю прямо возле дома, двое водителей держали шланг и уже заливали первый этаж. Из окон пошли внушительные клубы пара.
Прошло уже больше десяти минут. Сирен пожарных я так и не увидел. Дом был практически потушен, хоть пламя было достаточно сильным, но компрессор оказался очень полезен. Сарра ходила туда-сюда, осматривая пепелище, она поблагодарила мужчин, которые ей так самоотверженно помогли, и без сил упала на лужайку. К ней подбежал Джордж, он взял ее под руку и повел в сторону машин, подальше от дыма.
- Что с ней? – закричал ему я. – Она отравилась дымом?
- Нет, с ней все в порядке, она без сознания от шока, слишком много потрясений даже для такой смелой девочки, Натан, посмотри, что там с домом.
- Хорошо! - я направился к уже совсем потушенному дому, открыл черную, обугленную по краям дверь и увидел ужасную картину. Темная безлунная ночь придавала этому месту еще более удручающий вид. Светлые стены лишь местами сохранили свой цвет, мебель вся была сгоревшей, а о паркете даже и говорить не стоило. В воздухе витал запах гари, я еле дышал и мне пришлось прикрыть нос своим рукавом, это помогало не сильно, но, все же, сквозняк из разбитых окон чуть облегчал ситуацию.
Я знал, что первый этаж уже потерян, поэтому пытался найти лестницу на второй. Дом был очень большим, я переходил из одной комнаты в другую, и везде передо мной была только одна картина, обуглившиеся стены и мебель, но лестницы все не было. Наконец, я зашел в последнюю комнату, она на удивление пострадала меньше всего, что было очень кстати, потому, что лестница находилась именно в ней. Она была сделана из красивых резных досок, которые лежали на каркасе, из крученого кованого железа. В основании перил был отлитый из металла, чуть почерневший от огня, лев. Да уж, у человека, который все это построил, были и вкус, и фантазия.
Я подошел к лестнице и, проверяя каждую ступень ногой, медленно поднялся на второй этаж. Здесь вид был совершенно иным, кирпичная основа дома не дала второму этажу пострадать от огня, но воздухом тут дышать было невозможно. Весь углекислый газ поднялся во время пожара и я, задержав дыхание и еле дойдя до окна, наконец, смог нормально осмотреться.
Красивые узорные обои, все тот же паркет из букового дерева, но уже нормальная мебель классического стиля, даже в коридоре стоял кожаный пуф. Передо мной было три двери и я, не зная какую выбрать, решил войти в ближнюю. И не ошибся. Это была комната Сарры.
Большая кровать занимала половину идеально убранной комнаты, всю стену закрывал огромный шкаф купе, на потолке висела красивая люстра, сделанная, будто, из хрусталя. Перед кроватью стояло трюмо из светлого дерева, с большим овальным зеркалом, на котором была приклеена фотография Сарры и ее отца. Хорошо, что ее комната не пострадала, я открыл ее окно и услышал звук приближающихся машин службы спасения. Наконец-то, дорога из города, видимо, заняла слишком много времени.
Я спустился со второго этажа и вышел на улицу. Джордж разговаривал с сотрудниками полиции, Сарра лежала на кушетке перед машиной скорой помощи, она была уже в сознании и дышала кислородной маской. Водители стояли возле машины, в которой мы сюда приехали и, выпивая воду из бутылок, делились впечатлениями от пережитого.
Я решил побыть рядом с Саррой, и, проходя мимо Джорджа, невольно подслушал его разговор с полисменом.
- Значит, вы приехали только что, мистер Дениэлс?
- Да, это именно так, мы обнаружили дом горящим, потушили его своими силами.
- Да, к сожалению, нашей команде не удалось вовремя отреагировать на вызов, мы должны были быть готовы, ведь этот дом, как говорится, находится в зоне определенного риска. – полисмен немного потупил взгляд.
- Что вы имеете в виду?
- Дело в том, что хозяин этого дома хотел открыть в нем отель для отдыха, но в округе уже есть один такой, на другой стороне озера. В общем, возник небольшой конфликт, поэтому я не удивлюсь, если дом подожгли. Я надеюсь, что этот разговор останется между нами, я ведь не имею право бездоказательно делать такие предположения.
- Я все понимаю, спасибо вам, большое, сейчас имение перешло во владение этой юной особы, - он указал на Сарру, - и в свете сказанного вами, я вынужден просить вас обратить особенное внимание на эту ситуацию.
- Мы сделаем все возможное, но вы должны понять…
Дальше я уже ничего не слышал, я подошел к Сарре и взял ее за руку.
- Ты в порядке? С тобой ничего не случилось?
- Все нормально, со мной все так возятся. Господи, Натан, что мне делать? Этот дом, это все, что у меня было. – ее глаза покраснели и налились слезами. Она еле держалась, чтобы не заплакать.
- Все не так плохо, второй этаж совсем не пострадал, но на первом ничего спасти не удалось. Дом большой, но, я думаю, мы справимся с этим, вместе. Иногда, когда кажется что все кончено, и, что уже больше не будет ничего хорошего в жизни, что тьма заполнила твою судьбу, ты в конце концов видишь на горизонте свет.
- Свет горящего дома. – сквозь катящиеся слезы, улыбнулась Сарра.
- Ну вот, я думаю, что когда-нибудь мы с тобой вместе над этим посмеемся, тем более ты итак хотела все переделать, не так ли?
- Да, повезло, что не сгорел второй этаж, ведь его отец уже закончил, а вот первый доделать так и не успел. Ну что не делается, то к лучшему. Верно? – она посмотрела на меня, вытирая заплаканное лицо.
- Конечно, тем более я рядом. Иди ко мне. – я обнял ее, от меня ужасно несло гарью, но она меня не отпускала, ей нужен был кто-то, кто ее поддержит. Я обнимал ее, а про себя думал о том, что услышал в разговоре Джорджа с полисменом. Как кто-то посмел покуситься на имущество девочки, которая так много пережила. Я должен ее защитить, но как мне это сделать, и на что еще способны эти люди, если дом они уже подожгли. Я рассуждал обо всем этом, но точно знал только одно – я осуществлю мечту отца Сарры, я сделаю из этого имения лучшее место для отдыха, которое только может быть.
Сарра встала с кушетки. Мы пошли в сторону дома, в который уже разрешили входить пожарные. Джордж, как всегда, по своему обыкновению, решал все организационные вопросы, возникшие с сотрудниками службы спасения. Я остался помочь водителям с разгрузкой, а Сарра вошла в дом. Куда складывать вещи было не понятно, поэтому мы решили сложить их у лестницы, на второй этаж. После того, как работа была закончена, мы провели машины и сели с Джорджем на помосте возле дома.
- Тебе не холодно?
- Нет, Натан, все хорошо, странно, что помост не сгорел, он-то, как раз, деревянный. - он задумчиво посмотрел на звезды.
- Я слышал твой разговор с полисменом.
- Да уж, ничего хорошего тут нет, что-то в этом деле нечисто. Нам нужно будет хорошенько подумать над тем, что делать с этой ситуацией. Мы должны…
- Я не хочу, чтобы Сарра знала, если ты об этом. – я посмотрел ему прямо в глаза, как всегда, давая понять, что спорить с этим нельзя, но он тоже был настроен решительно.
- Натан, это не шутки, она в большой опасности и ты, между прочим, тоже, думаешь, ей не стоит об этом знать? А что, если ее подкараулят по дороге в школу? Похитят? Думаешь, она так и должна оставаться в неведении, это лишь ухудшит ее положение.
- На нее и так много всего свалилось, ладно, потом об этом поговорим, а то она может услышать. Хватит с нас событий на сегодняшний день, нужно выспаться, весь первый этаж сгорел, надеюсь на втором будет место, где прилечь. – я попытался перевести тему, но у меня это получилось намного хуже, чем это обычно выходило у Джорджа.
- Ты прав, друг мой, пошли, посмотрим, где бы нам пришвартоваться на ночь. – мы зашли в дом, заперли никому не нужную дверь, ведь многие окна были разбиты, но, все же, закрытая дверь давала какое-то чувство безопасности. Поднявшись на второй этаж, мы принялись рыскать по комнатам в поисках места для ночлега. Джордж наткнулся на комнату для гостей, а мне ничего не оставалось, как провести ночь в комнате отца Сарры.
Перед тем как прилечь, я решил ее проведать и спросить разрешения спать в комнате, которую она хотела сохранить неизменной. Я подошел к ее двери и тихонько постучал. Дверь, на удивление, была не закрыта, и сразу же поддалась силе моего стука. Я увидел Сарру, лежащую на кровати, в той же одежде, в которой она сюда и приехала. От усталости она, видимо, решила не раздеваться, и сняла только туфли, ее босые ножки были согнуты и прижаты к бедрам, наверное, ей было холодно, так иногда бывает после огня. Я взял краешек покрывала и накрыл ее ноги, она не реагировала, сон был очень крепким. Ничего, пусть отдохнет, она слишком много пережила и очень сильно устала.
Выйдя из комнаты Сарры, я тихонько прикрыл дверь, и отправился к себе в спальню, которая, конечно же, мне не принадлежала. Она была соединена с кабинетом, в котором хозяин, по-видимому, проводил очень много времени. На столе были кипы бумаг, вокруг, в шкафах, поднятых чуть ли не до потолка, на полках лежали удивительные книги, будто из древней библиотеки в Александрии. Черный кожаный стул, на колесиках, с деревянными лакированными ручками, придавал особенно богатый вид всему рабочему месту. Кабинет от спальни был отделен лишь очень умно придуманной ширмой, которая двигалась поперек комнаты, создавая иллюзию ее разделения.
Как кабинет, так собственно и весь дом в целом, хотя мне и довелось оценить только второй этаж, спальня была обустроена великолепно. Широкая двуспальная кровать на массивных деревянных ножках, шкаф, выполненный по заказу, с таким же рисунком, как и на кровати. Как и в кабинете, повсюду были тысячи книг. По обеим сторонам кровати стояли небольшие, но нисколько не уступающие в красоте шкафу и остальному убранству комнаты тумбы. Тумба слева была чистой, а справа была захламлена, поэтому я решил, что тот, кто тут жил, спал именно справа.
Над кроватью красовалась огромная картина в багетной рамке, на которой был изображен момент битвы испанской армады с кораблями британской флотилии. Это была не просто картина, это было произведение искусства, которое явно было достойно любого крупного музея.
За последний час я столько пережил, поэтому желания рассматривать все подробности комнаты у меня не было, тем более, что включать свет было нельзя из-за повреждения проводов огнем. Я снял туфли и тоже лег на кровать, я хотел было раздеться до конца, но теплая и мягкая перина манила меня слишком сильно.
Проспав так всю ночь, я проснулся от шума на первом этаже. Сквозь сон, я было подумал, что это моя старая соседка снизу Миссис Грин опять включила свой допотопный пылесос и гремит на весь дом, вместо того, чтобы тихонечко подмести пол веником. Иногда мне казалось, что эта адская машина работает на авиационном топливе, потому, что такой звук мог исходить только из двигателя реактивного самолета.
Так и сейчас, что-то очень сильно воющее разбудило меня и, заставило, натянув на себя кое-как обувь, в измятой сном одежде, спуститься вниз по лестнице. То, что я там увидел, для меня было настоящим потрясением. Я совершенно не узнал то пепелище, через которое вчера поднимался спать. Кто бы над ним не потрудился, он провел отличную работу.
В комнатах не видать мебели вообще, угольки на полу тщательно собраны в отдельные кучки, люстра так сияет, будто бы и не была на пожаре вообще. Однако, огню стоит отдать должное, стены и потолок все еще были в копоти, местами, паркет немного вздулся от побывавшей здесь ночью воды, но в остальном работа была колоссальная. Я на секунду задумался о том, сколько же я проспал.
Солнце уже было в зените и, не смотря на обыкновение островных осенних дней, быть чрезвычайно пасмурными, этот, к счастью, оказался очень ясным. Но его, по-прежнему, портил гул какого-то прибора где-то в другой комнате. Я пошел на звук и увидел Сарру, держащую в руке внушительных размеров воздушный насос, предназначенный для уборки листвы. Она же с присущей ей смекалкой, ловко сообразила сдувать им частички обгоревшей мебели на полу.
Шум был настолько сильным, что она не только не заметила, как я спустился, но и не услышала, когда я ее окрикнул, поэтому мне пришлось прибегнуть к крайнему методу, вынуть провод из розетки. Стоп, электричество, а это она когда успела? Я точно спал меньше одной недели?
- А, Натан, это ты, проснулся, наконец, как спалось? – она явно была уставшей, однако, энтузиазма ей было не занимать.
- Все отлично, Сарра, спасибо. - я не хотел ей говорить, что мне всю ночь снился туннель метро и звук мчащегося на меня поезда, покажу ей, что держусь молодцом. – Ты давно тут работаешь?
- С самого утра, мы с Джорджем вынесли всю мебель, после того, как у нас побывали пожарный инспектор и электрик, потом он уехал в город за чем-нибудь съестным, привез много вкусностей, а затем опять уехал, изучать мой договор по страховке дома. – она говорила совершенно бодро, так будто вчера и вовсе ничего не случилось.
- Сколько же сейчас времени? – решил, наконец, осведомиться я.
- Около трех часов, наверное, я уже давно не смотрела на время, решила привести дом в порядок, пока еще не занята учебой. Кстати, завтрак на столе, наверху в гостевой комнате, где, как я поняла, спал Джордж.
- Да, мне пришлось спать в…
- Я знаю. Ничего страшного. – она отстраненно улыбнулась. – Главное, что все мы в порядке, поешь, а потом спускайся вниз, мне нужна будет твоя помощь.
- Хорошо, я скоро буду. – сказал я и бросился в гостевую комнату.
- Давай быстрее, а то пока ты придешь, я одна тут уже ремонт сделаю. – услышал я себе вдогонку. Ничего не скажешь, Сарра с каждым разом меня все больше удивляла, я не мог понять, какая она на самом деле. С одной стороны -это меня радовало, потому что я все больше узнаю ее, с другой стороны -тревожило, потому что каждый раз, узнавая что-то новое, я опять впадал в смятение. Толи она скромная и нежная девочка, боящаяся сказать лишнее слово, толи она строгая и хозяйственная девушка, которая того и гляди оглушит веником любого, кто отлынивает от работы.
Я, конечно, не отлынивал, но проспал достаточно, чтобы получить. К тому же, мне было совестно оставлять хрупкую девочку разгребать эти завалы одной. Я принялся с первой космической скоростью уплетать завтрак, состоявший из тостов с ветчиной, сыром и помидорами, которые я с большим аппетитом поглощал, запивая ананасовым соком.
После того, как завтрак был окончен, я сбежал по лестнице и принялся рыскать по своим бесконечным сумкам в поисках того, что можно было бы одеть для работы по дому. Я переоделся и сразу же отправился на помощь Сарре. Она в этот момент уже была на улице.
В саду, позади дома, стояла огромного вида рукотворная пирамида из обгоревшей мебели, моя настырная, названная дочка, вовсю бегала вокруг это кучи и поливала ее чем-то из большой белой бутыли.
- Ты что это делаешь? – возмутился я, изображая из себя взрослого парня. – Это что, бензин?
- Да, а что же еще, надо же было что-то делать с этим негодным хламом, не вижу никакого другого выхода, как сжечь его, а угли перекопать в саду.
- Но это же полный…
- Так всегда делал отец…
Я замолчал, Сарра опустила глаза и снова загрустила, от прежней, полной энергии Сарры не осталось и следа. Она будто укололась чем-то, почувствовала боль там, глубоко-глубоко внутри, которую не очень-то легко было унять.
- Прости, я не хотел. – начал я оправдательную речь.
- Нет, не стоит извиняться, Натан. Все хорошо, давай не будем об этом. Лучше иди и помоги мне с костром. - она вновь улыбнулась, но уже явно наиграно, пытаясь убедить меня в том, что все в порядке.
Я взял у нее из рук канистру и принялся поливать остатки того, что когда-то носило гордое звание мебель. Сейчас же это было не более чем скопление каких-то брусочков и железок, на пару с почерневшей и опаленной обивкой, с торчащими пружинами. Сжигать все это мне, конечно же, было не жалко, но я опасался того, что дом опять сможет загореться.
- Я провела сюда шланг от водяного компрессора. – сказала Сарра, как будто читая мои мысли. – Все будет в порядке, не волнуйся. Честь зажечь костер, прошлого интерьера, этажа номер один, предоставляется заслуженному спасителю этажа номер два, Натану Нейклу!
- Смешно, давай сюда спички и отойди от греха подальше, это, все таки, дерево политое бензином, а не свечка для фондю. – я тоже решил поддержать ироническое настроение Сарры и поэтому продолжил ее идею. – Мебель первого этажа, не сумевшая справиться с натиском огня, и не выполнившая свою функцию, должна быть наказана. Сим обрекаю это подобие фурнитуры на сожжение. Вы хотите что-то сказать напоследок?
- Даже если нас дважды предадут огню, у нас все равно останется чему гореть! – отрывисто произнесла Сарра.
Ничего себе, интересная мысль, подумал я, откуда она их только берет в свои то годы.
- Да будет так! – решив доиграть до конца, выкрикнул я, и бросил горящую спичку в огонь. Пламя резко охватило всю кучу, дерево затрещало, а металл загудел, вот тебе и прощание с прошлой жизнью, интересней некуда.
- Я гляжу, вы решили на корню рубить! - услышал я за собой голос, вернувшегося Джорджа. – Правильно, все равно от этого хлама толку нет. У меня для вас хорошие новости: оказывается, в этих округах даже и не слышали о правилах составления страхового договора, я нашел в нем столько ошибок, что компания тут же согласилась возместить нам весь ущерб от пожара, только, чтобы я не поднял шум. К тому же, после того, как меня отправили к директору местного филиала, он мне сразу же предложил работу. Я, честно говоря, очень воодушевился и был, так сказать, польщен, но, все же, отказал ему.
- Почему же? – поинтересовалась Сарра скромно, она опять была такой же, как и при нашей первой встрече, видимо, при Джордже она стеснялась показываться в другом обличии.
- Я ведь сюда не за этим приехал, девочка моя, к тому же в здешних делах нет никакого интереса, одна лишь серая и непроглядная рутина, я лучше помогу по хозяйству здесь. Но это еще не все!
- Ну что еще? Неужели принес еще поесть? – саркастически осведомился я, глядя на нетерпеливое лицо моего друга.
- Зря смеешься, Натан, новость, между прочим, касается тебя. Судья, который работает в этом округе мой давний друг еще с университета, и он с радостью возьмет тебя на работу, распорядителем по организации судебных процессов! Вот же счастливый случай! - он хлопнул меня по плечу так, будто я только что объявил о своей помолвке.
- Ну не знаю, Джордж, это, конечно, очень заманчивое предложение, но я обещал себе кое-что, поэтому давай обсудим это вечером.
Джордж посмотрел на меня своим подозрительным взглядом. Он явно не одобрял моего безрассудного поведения, которое я проявляю с того процесса, на котором я увидел Сарру. Поэтому, как мне казалось, он думает, что дело именно в ней. И отчасти, как бы мне не хотелось это признавать, но он был прав. Эта девочка стала для меня значить больше, чем моя жизнь, ведь я перед ней в таком неоплатном долгу.
Тем временем пламя, так яро поддержанное бензином, потихоньку начинало угасать. От большой, некогда, кучи осталась лишь небольшая горсть углей, которую можно было с легкостью перекопать под любым деревом, чем я, собственно, и занялся. В саду было много деревьев, были там и фруктовые, и декоративные деревья, но мне на глаза, сразу же попался большой дуб, стоящий в углу участка, его крона кидала на землю огромную тень, в которой, если захотеть, можно было бы поместить еще один маленький домик.
Я собрал угольки и направился прямиком к этому зеленому гиганту. Неся угли, я заметил в них тоненькие металлические иголочки, которые лежали вместе с обычными гвоздями, я подумал, что такими креплениями на заводе старались приделывать к дереву кожу, чтобы ее не повредить. Когда я показал их Сарре, она сначала удивилась, но услышав мою теорию, полностью меня поддержала.
Конечно, польза от этих угольков этому большому зеленому древу будет не большая, но все же, оно сохранит память о части этого дома, на долгие годы. Земля под стволом была испещрена мощными корнями, поэтому я с трудом нашел место, в которое можно было воткнуть лопату.
Перекопав, наконец, угольки, я решил прикинуть, сколько же это дерево метров в диаметре, и принялся обходить его с правой стороны. Только я хотел приложить руку, чтобы измерить диаметр ствола, как мне на глаза попалась надпись, аккуратно высеченная ножом прямо на коре дуба. Надпись эта гласила: «Сарра и Кристофер, рожденные друг для друга.», а снизу было нацарапано число, судя по которому этой надписи еще не было даже года.
Мои друзья были в доме, когда я зашел, они как раз начали оттирать стены от уже внушительного слоя сажи. Они о чем-то мило беседовали, поэтому мне не хотелось прерывать их и не без того редкие минуты взаимопонимания. К тому же, смущать Сарру перед Джорджем такими личными вопросами было не очень уместно.
Хотя, на самом деле, мне было очень интересно узнать, кто же такой этот самый Кристофер. Тогда мне думалось, что я рассуждаю по-отечески, относясь так к этому имени, но на самом деле, мотивы мои были куда менее прозаичны. Сарра была очень красивой девушкой, поэтому ревновать ее мог даже садовник, если она вдруг отвлечется от разговора с ним на разговор по телефону.
Эти странные чувства возникли во мне как-то спонтанно, а, возможно, они уже давно таились где-то в глубине моей души, ожидая пока я не дам им свободу. Но, не без ноты похвалы, скажу, что я человек уж очень волевой и если, что решил, то так оно и будет, если что запретил себе, то больше к этому не возвращаюсь. Наверное, мне стоило наложить себе такое же табу на ревность к Сарре, но я, не смотря на всю мою волю, этого сделать не мог.
Третьим лишним в доме сейчас быть не хотелось, поэтому я решил найти себе работу на улице. Выйдя из парадной двери, я принялся обходить дом в поисках занятия, достойного молодого и сильного парня. И такое, естественно, сразу же нашлось. Окна в доме были старыми, еще из дерева, сделаны они были на славу, но вот пожар их явно не пощадил, к тому же все стекла полопались и рассыпались на улице. Поэтому я решил снять оставшиеся рамы и убрать стекла, чтобы потом вместо них можно было поставить современные пластиковые окна.
Это заняло у меня почти три с половиной часа, учитывая то, что я ни разу не отвлекался, а работал, весь погруженный в свои мысли. День уже близился к закату, и, казалось, что впервые ничто не омрачит этот спокойный день, якобы семейной жизни, трех совсем не родственных друг другу людей. Но не все всегда получается так, как мы хотим.
Было уже совсем поздно, мы сидели с Джорджем на помосте возле дома и попивали сок, который Сарра сделала из фруктов, растущих в нашем саду. Мы чувствовали себя, как два фермера, которые, вытянув ноги, отдыхают после трудного рабочего дня. Солнце уже почти закатилось за тихую рябь озерной глади, как на дороге, ведущей к нашему дому, появился свет фар.
Я сразу же привстал со стула и прищурил глаза, мы никого не ждали, и это меня настораживало. Я подошел к краю помоста, безуспешно пытаясь определить, кто же все-таки сюда едет, а Джордж в это время, даже не двинулся с места.
- Может полиция, что-то, наверное, забыли уточнить. – предположил он, откидываясь на своем стуле.
- Не похоже, окрас не тот, да и сигнальных огней на крыше не видать.
- Значит страховщик.
- Страховщик? Что ему тут делать?
- Поверь мне, Натан, он найдет, чем ему заняться, в этом можешь не сомневаться, если бы раньше не было бы так трудно нырять под воду, на большую глубину, то я уверен, что они проверили бы даже Титаник, точно ли он потонул, это их работа. – он снова откинулся в кресле, философски уставившись в небо.
- Все-таки, она меня настораживает. – машина все приближалась, вихри пыли, поднимающиеся над неасфальтированной дорогой, видны были чуть ли не с другой стороны озера. Машина эта была не из дешевых, но и не блистала особой помпезностью, потому что грязи на ней было больше, чем у нас на первом этаже копоти. Видно, хозяин ее не очень-то ценил.
Наконец, машина остановилась. Из нее вышел молодой парень, с виду моего возраста, немного выше, чем я, плечи выдавали его работящий характер, а лицо, явное ирландское происхождение. Одет он был хорошо, и опрятно, не смотря на то, что машина его выглядела ужасно. Джинсы и черная рубашка, черные туфли и, конечно же, черный ремень.
Он подошел ко мне и пожал мне руку:
- Вечер добрый, дорогие соседи, эко у вас тут дымило вчера, если б я куда надо не позвонил, так бы и прогорели. – довольный своей непонятной шуткой он громко расхохотался.
- Позвонили куда надо? Это ведь я позвонил! – возмутился Джордж.
- Я, вы, все звонили, такое дымище на всю округу, как только солнце не заслонило?
- Это было ночью. – сухо заявил я, в ответ на что, он опять громко расхохотался.
- А ты парень с юмором! – похлопал он меня по плечу. –Ну что, будем знакомы, я ваш сосед, пусть и не близкий, мне до вас двенадцать миль, но зато через озеро всего полторы! – и снова хохот, толи он себя считал таким смешным, толи после всего, что со мной произошло, я перестал понимать юмор, но мне явно было не смешно.
Джордж тоже задергался, именно о нем он вчера говорил с полисменом, человек на другой стороне озера. Тот, кого полицейский заподозрил в поджоге! Понятно теперь, почему он мне сразу не понравился, это раздражающий тип со своими непонятными шутками. Однако, стоит отдать ему должное, рукопожатие у него было очень крепким.
Он в упор смотрел мне в глаза, руку при этом еще не отпуская, я тоже решил не сдаваться, и не замечая ничего вокруг, тоже смотрел на него. Дело шло к напряжению, но тут, своевременно вмешался Джордж.
- Достаточно, уважаемый, может вы для начала все таки представитесь. – он посмотрел на нашего соседа взглядом яростного лондонского юридического волка.
- А от чего бы и не представиться, меня зовут Кристофер, Кристофер Краммер. - я замер в оцепенении. Вот тебе и Кристофер, вот тебе и сосед.
Глава 7.
Прежде чем продолжить свою историю, позволю себе забежать немного вперед, а точнее назад и поведать вам историю знакомства моей названной дочери с парнем по имени Кристофер. Эту главу своей жизни Сарра поведала мне в тот же первый вечер нашей с ним встречи, сразу после того как он благополучно от нас уехал.
Не то, чтобы эта история меня сильно удивила, но она показала мне Сарру совсем с другой стороны. С той, с которой я не хотел, а может просто боялся ее видеть. Эта история поведала мне то, на что способна любящая девушка.
Сегодня нам уже трудно представить то, как в сельской местности живут люди и растут дети, но на самом деле прекрасней этой жизни, особенно для детей, быть не может. Свежий воздух и отсутствие губительного влияния телевидения, делают эту местность идеальной для прогулок и развития здорового человеческого духа.
К сожалению, мне такое детство было не знакомо, но Сарра успела вкусить прелестей подобной жизни, после того, как они с отцом переехали сюда. Не зная, что такое сидеть дома за компьютером, Сарра, как собственно, и Кристофер, предпочитали проводить время в прогулках, по этой неописуемо красивой местности.
Не смотря на то, что жили они друг от друга на довольно значительном, для детей, расстоянии, их страсть к прогулкам, все-таки, сделала свое дело и организовала их встречу в устье реки, впадающей в озеро, рядом с которым они жили. Сарра любила ходить к этому месту и собирать возле него ромашки. Летом от него веяло прохладой, а осенью можно было вдоволь поваляться в листве, опадающей с деревьев, растущих по берегам речки.
Как-то поздними осенними деньками, Сарра прогуливалась вдоль своего бережка и увидела сидящего на противоположном берегу мальчика. Он был старше нее на вид и сидел очень тихо, кидая камни в воду. Сарра была немного смущена, потому что раньше она ни с кем на этом месте не встречалась. А тут первая встреча, да еще и такой симпатичный мальчишка.
Она не знала, что ей делать? Стоит ли его окликнуть, или может вообще не обращать на него внимания, ведь он сюда тоже не смотрит. Что он тут делает и откуда он, раньше я его никогда не видела, думала Сарра тогда. Он привлекал ее внимание, но в тоже время пугал. Поэтому она, благодаря своим врожденным женским инстинктам, приняла самое лучшее решение из возможных, она села напротив него на другом берегу и, точно так же как он, принялась кидать в воду камни.
Решение было довольно интересным и сразу же принесло результаты. Он поднял глаза и пристально на нее посмотрел. Она это заметила и сразу же затаила дыхание. О чем он думает? Через несколько минут робких волнений, она тоже подняла глаза и посмотрела прямо на него. Их взгляды встретились ,между волнами бурлящего устья реки. Он улыбнулся ей. Она смутилась и опустила взгляд.
Он все понял, для него это было достаточно, не переставая смотреть на нее, он продолжил кидать в воду камни. Она изредка поднимала на него глаза, встречаясь с ним взглядом, и сразу же отворачивалась, от чего он улыбался еще больше. Как бы она не старалась, но выдержать его взгляда она не могла.
Солнце стремительно катилось за горизонт и становилось заметно холоднее. Она прикрыла плечи руками и вздрогнула. Он все еще смотрел на нее, но оставаться там сил больше не было. Она встала, и, развернувшись, начала свой путь домой, в последний момент, обернувшись, она обронила свой последний, полный интриги, взгляд на него. «А он все еще смотрит» – думала она. Окончательно повернувшись к нему спиной, она, наконец, полная волнения и довольная собой улыбнулась.
Ночью, лежа в своей комнате, она не могла заснуть, думая о своей неожиданной встрече. Этот парень… Так она назвала его в своей душе. Этот парень похитил ее сердце и лишил покоя лишь одним взглядом. Ночь прошла без сна, мысли так и не отпустили ее. Она встала с постели и, подойдя к окну, посмотрела на то место, где вчера встретилась с этим парнем. «Я вернусь туда сегодня» – думала она, – «Сегодня я совсем не посмотрю на него, только надо одеться потеплее, а то могу продрогнуть.»
Утро тянулось невозможно долго, она не знала чем себя занять, разум твердил ей, что нужно отвлечься, но душа уносила ее к устью реки. «Я же не верю в любовь с первого взгляда» - думалось ей, но порой от нас ничего не зависит. Иногда чувства уносят нас в такие дали, что даже самые холодные люди поддаются тому теплу, которое нам приносит осознание того, что мы кем-то любимы.
Весь день прошел так же, как и утро - не шел, а полз по призме временного пути. Но и бесконечно долгие часы тоже проходят, самый тянущийся день тоже заканчивается, и даже самое упорное солнце неизбежно катится к закату. Вечерело и, спустя долгие часы ожиданий, Сарра, наконец, вышла на прогулку к устью реки.
Она шла, а сердце ее бешено стучало. Придет он или нет? Думал он обо мне, как я о нем или не думал? Внутренний голос заставлял ее сомневаться, но ноги сами несли ее к месту встречи. Она уже подходила, наконец, время пришло, на этот раз я буду готова. Она вышла к своему берегу и пристально посмотрела на другую сторону. Его не было.
Она, расстроившись, села на берегу и, опустив голову на колени, прикрыла ее руками. Он не пришел. «Так тебе и надо дуреха, поверила в то, что он тобой заинтересуется, непонятной девочкой с другой стороны реки. Только зря себя весь день изводила». Весь мир для нее потерял свои краски, солнце больше не грело, а вода больше не журчала. Для нее осталась лишь тень, ее тень, которая так долго накрывает тьмой ее сердце, и ей казалось, что никто эту тьму уже никогда не рассеет. Но ее судьбе было суждено совершить иной поворот.
- Напрасно ты его ждешь на той стороне… - услышала она чей-то голос и тут же подскочила – Потому что он на этой…
- Ты? – она изумленно смотрела на того самого парня, которого вчера видела на другом берегу. – Но как ты?
- Как? Честно говоря, не легко, ведь мост на эту сторону есть только в городе. – он смотрел на нее также как и вчера, уверенно и с интересом, ни на секунду не отрывая взгляд на что-либо другое. Можно было подумать, что весь мир для него будто белый чистый лист и лишь только эта девушка, на которую он сейчас смотрит что-то для него значит.
- Ты поехал ради этого в город? – смущенно спросила она.
- Нет, ты что, правда так думаешь?
- А как ты тогда?
- Я шел пешком.
- Девятнадцать километров?
- Думаешь, я не могу?
- Нет, нет, я совсем не это хотела сказать. - забеспокоилась она, пытаясь подобрать нужные слова. – Просто, ради меня… Ради меня, такого еще никто не совершал.
- Ну что ж, раз уж я все-таки на это решился, то надеюсь, что ты наградишь меня дружеской беседой. – он выразительно улыбнулся и развернувшись к ней спиной, отправился на прогулку вдоль берега. – Ты идешь?
- Я… Что? – она стояла оцепенев и не могла сдвинуться с места. – Ты серьезно?
- Ну, конечно, разве похоже что я шучу? – он сказал это даже не обернувшись.
- Эй! А ну-ка постой! - буря эмоций метала сейчас ее душу из стороны в сторону. Какая наглость, как так можно, что он обо мне думает? Предложил светскую беседу и отвернулся.
- Мне надо начинать свой путь обратно, а то я не успею до заката, идешь - иди, не идешь - оставайся, было приятно с тобой увидеться. – он все также шел спиной к ней.
- А я как потом вернусь? Ты об этом подумал? – возмущенно крикнула ему она. – Или ты хочешь, чтобы я не успела домой до заката.
- И правда. – он остановился. – Я об этом действительно не подумал, что же нам тогда делать?
- Я не знаю. Но я отсюда никуда не пойду, я не хочу, чтобы потом волновался отец. – Сарра села на берегу и принялась демонстративно кидать камни в воду. – Ну что? Идешь - иди, остаешься – оставайся.
- Да уж, а ты сильная. – улыбнулся он. – Давай поболтаем здесь.
И они говорили, говорили долго и обо всем. О важном и о мелочах, о необъятном и о точном, они затронули все. Теперь же время летело очень быстро. Разговаривая, они не заметили то, что солнце уже коснулось горизонта. Вечерело. Надо было выдвигаться в сторону дома.
- Как же ты дойдешь? – уже намного заботливее спросила она.
- Если бы мы стояли на той стороне, то мне до дома идти было бы двадцать минут. – он взглянул на противоположный берег. – Знаешь, голова мне сейчас говорит «нет», но духу хочется рискнуть.
- Рискнуть?
- Я переплыву эту реку за минуты две.
- Ты с ума сошел? Ты же замерзнешь в такой холод, октябрь, как ни как.
- Другого выхода нет, идти всю ночь, думаешь, будет теплее? – он выразительно на нее посмотрел и начал развязывать шнурки.
- Постой, не надо, это глупо, ты заболеешь, я думаю, что отец будет не против если ты останешься у нас на одну ночь, в гостевой комнате. – она покраснела, как полотно тореадора, и сразу начала изучать глазами очень интересный рисунок на ее обуви. – Не хочу, чтобы ты заболел.
- Я так не могу, что твой отец подумает обо мне, если в первый день знакомства, я его о таком попрошу.
- Ничего не подумает, и попросишь не ты, а я. – она взяла его за руку. – Пошли, все будет хорошо, не волнуйся!
- Подожди! – он упирался в землю ногами, или делал вид, что упирался, ради приличия. Но она была настроена решительно, держа его за руку, он тянула его к дому, чтобы тот даже и не думал вплавь перебираться через реку. Сопротивление его и так было номинальным, но со временем и вовсе сошло на нет, поэтому, спустя минуту, это было похоже на прогулку. Холодный вечер прошел для них неожиданно тепло. И продолжение этого вечера, тоже обещало быть теплым и романтичным.
Когда они подошли к дому, свет в нем не горел. Дом казался пустым, и Сарра подумала, что ее отец еще не успел вернуться с работы. Она достала из кармана ключи и вставила их в замочную скважину, но когда она попыталась их повернуть, то замок не поддался. Дверь была открыта, значит, отец дома, но почему в окне кабинета не горит свет? Они зашли в дом и прошли в кухню.
- Садись, пожалуйста, только умоляю не скромничай, сейчас я вернусь и сделаю тебе чай. – поставив чайник, она скрылась где-то в глубине дома, а он остался на кухне один. Сарра вмиг взлетела на второй этаж и забежала в комнату к отцу, но она была пуста.
- Пап! – окликнула она его.
- Сарра, это ты? Ты задержалась. – его голос шел откуда-то из другой комнаты, но она никак не могла понять из какой.
- Прости пап, я встретилась с одним очень хорошим человеком!
- Каким это человеком? Сарра, мы живем очень далеко от города, с кем ты тут могла встретиться? – его голос приближался, но она все еще не могла понять где же отец?
- Его зовут Кристофер, папа, он живет на той стороне озера. Но сейчас главное не это.
- А что же? – беспокойно спросил он.
- Где ты? – уже выходя из себя спросила Сарра.
- Я на крыше, сейчас спущусь.
Не успела она поругать себя за то, что не догадалась что отец на крыше, как внизу, со звенящим звуком засвистел чайник, и она побежала готовить чай. Кристофер сидел на кухне, в точно таком же положении, как когда она из нее выходила. Чайник уже чуть ли не разрывался от кипения. Сарра сделала чай, и они продолжили свою милую беседу.
- Сейчас я тебя познакомлю с моим отцом, он очень веселый, ты ему понравишься.
- Мне кажется, что нет. – грустно сказал он.
- Почему ты так думаешь? Ты тоже очень хороший, вы поладите! – весело приободряла его Сарра. Только она успела завершить эту фразу, как в диалог вмешался третий голос, это был отец Сарры:
- Кристофер Краммер, странно видеть вас по эту сторону водной преграды, каким таким ветром вас прибило к нашему берегу? – он сурово смотрел на юного гостя и, ошеломленную холодным приветствием, Сарру.
- Простите, сэр, я и сам не знаю как меня сюда занесло, и что я делаю на этой Богом забытой стороне. – в тон ему ответил Кристофер. – Я и думать не мог, что на полях этой стороны есть такие прекрасные цветки, как ваша дочь.
- Молчи, наглец!- нахмурив грозно брови, не выдержал Сэмюель Сэд.
- Отец, в чем дело? – никак не могла понять Сарра. – Откуда ты его знаешь и почему ты так с ним говоришь?
- Потому что он сын того, кто разрушает нашу с тобой жизнь дочка, он сын этого проходимца Краммера, который мешает мне осуществить мою мечту, но все это ничто по сравнению с тем, что этому наглецу хватило спеси явиться в мой дом с моей дочерью и распивать тут чаи, как будто меня тут вообще не существует!
- О чем ты говоришь? – она все еще не до конца понимала происходящее. – Его отец мешает тебе воплотить твою мечту? Но разве это справедливо, что вместо его отца ты срываешься на нем? Отец, ты раньше не был таким!
- Сарра, ты многого не понимаешь, он просто хочет использовать тебя, чтобы испортить жизнь мне! Это все чего добивается вся их семья! Я не позволю этому мальчишке, не только ночевать в моем доме, но и просто в него заходить, он сейчас же должен уйти.
- Но отец! Неужели ты хочешь, чтобы он шел домой в такую тьму и холод? Разве он этого заслужил? – она была вне себя от возмущения, она не понимала, в чем причина такого отношения ее отца к Кристоферу. К парню, который показался ей таким милым и заботливым, к тому, кто первый совершил ради нее романтический поступок и прошел такое расстояние, только чтобы увидеться с нею.
- Никаких «но», Сарра! Он сейчас же уйдет отсюда, я отвезу его на ту сторону сам, но в этом доме он не проведет больше ни минуты! – Сэм гневно взял мальчика под руку и повел к входной двери. – Одевайся, я отвезу тебя домой.
Кристофер молчал, но на лице его читалась злоба, злоба, которую невозможно было скрыть, даже настолько наивному и красивому лицу, злоба, доставшаяся ему от отца в наследство, и которую он уже никогда не сможет погасить. Между ним и отцом Сарры будто сверкали молнии, было видно, что выносить друг друга они не могут и не собираются это делать ради кого бы то ни было, даже ради Сарры. Однако, Сэм понимал, что оставлять мальчишку на улице в ночь нельзя и совесть ему не позволяла его бросить. Кристофер же, в свою очередь, упираться не стал, ведь до его дома пешком было несколько часов пути.
Они вышли из дома, сели в машину и уехали, оставляя за собой лишь клубы вздымающейся пыли. Сарра стояла на помосте и смотрела вслед двум удаляющимся красным огонькам фар. Тогда она была разбита. Она не понимала, как ее отец, самый добрый человек в мире, способен вот так разговаривать и выходить из себя. Почему он отнял единственное хорошее, что появилось у нее в жизни? За что он так с ней? А с ним за что?
Все эти вопросы мучили ее, заставляя юные гладкие и нежные веки наполняться слезами. Время шло, а она все еще стояла на крыльце и плакала, ее руки замерзли, а ноги были босыми, она вся продрогла, но холод сейчас ранил ее меньше, чем кажущаяся бесконечной несправедливость отца. Она стояла на улице до тех пор, пока не увидела вдалеке огни приближающегося автомобиля. Тогда она забежала в дом, поднялась наверх и заперлась у себя в комнате.
Отец не заставил себя ждать, через несколько минут она услышала стук в дверь:
- Сарра, доченька, не злись на меня, я правда должен был так сделать, ты не знаешь его, ты еще не понимаешь, какой он на самом деле, к тому же тебе тут одиноко на каникулах, но в твоей жизни будет еще столько парней, поверь мне, не стоит ради этого расстраиваться. Хорошо? – он с надеждой вслушивался в звуки, исходящие из комнаты дочери, но ответа ему так и не последовало.
Сарра не смогла ему тогда ответить, не смогла ничего сказать, потому что слова отца казались ей наигранными, она думала, что он просто не хочет чтобы она стала снова общаться с ним. С этим парнем. Кристофер, он и день, проведенный с ним, все никак не выходили у нее из головы. Какой он смелый и романтичный, какой самоотверженный, да еще и какой сдержанный, в отличии от отца. Он явно достойный общения юноша, такой, которому можно доверить все.
Тогда она думала именно так. Не знаю, чем руководствуются девушки, выбирая себе спутников жизни, и как они приходят к тому или иному решению, но точно знаю, что Сарра сделала неправильный выбор, начав в тайне от отца видеться с тем самым парнем с противоположного берега. Они начали встречаться после того, как спустя неделю пересеклись в городе. Отношения их были сродни роману Ромео и Джульетты. Две враждующие семьи были не в курсе того, что творилось у них перед носом. Хотя, конечно же, может они и догадывались о чем то, но сделали вид, что ничего не происходит.
По словам Сарры, они встречались чуть меньше года, а надпись на дубе появилась незадолго до их последней ссоры. Они больше не вместе, прекрасная сказка закончилась печальным концом, ничего не должно было омрачить любовь этих двоих, но тут в их судьбу вмешался, кто бы вы думали? Да, это был я. Трагедия, которую я навлек на эту семью, отразилась и на Кристофере.
Хотя моя роль в этой драме была косвенная. Когда погиб отец, Сарре было очень тяжело, тело пришлось транспортировать в Ирландию, она была итак разбита, а тут еще Кристофер сказал ей, что не станет ей помогать с похоронами отца, она окончательно впала в депрессию. Она пыталась уговорить его, чтобы он хотя бы пришел на похороны, но тот наотрез отказался. Было ли это его решением или так ему велели в семье это не важно, но простить его за это Сарра не смогла.
В земле она похоронила одного самого близкого ей человека, того единственного кто ее любил, кто заботился о ней и переживал, а где-то в глубине себя, в тот день, когда он отказался быть рядом с нею в трудный час, она похоронила второго, того, кто был так близок к тому, чтобы окончательно завоевать ее одинокое, израненное жизнью сердце.
Так она рассказала эту историю мне, правда ли это или нет, я не знаю, да и возможно ли узнать хоть что-нибудь правдивое о прошлом людей? Все мы чего-то стыдимся, а чем-то гордимся настолько сильно, что потихоньку привирая о своем прошлом, сами начинаем в него верить и уже не помним, что было правдой, а что мы придумали для собственного успокоения.
Единственное, что я знал точно, чем Сарра поделилась со мной без всякой утайки, это то, что в самый темный момент ее жизни, на горизонте появился тот, кто каким-то образом смог затмить парня с другого берега реки, и этим кем-то был я.
Глава 8.
Прошу прощения, что я позволил себе немного отклониться от нашей истории. Вернемся на помост, возле дома Сарры, где мы с Джорджем впервые встретились с нашим новым соседом, Кристофером Краммером.
- А от чего бы и не представиться, меня зовут Кристофер, Кристофер Краммер. – гордо сообщил он нам. - Приятно познакомиться.
- Меня зовут, Натан Нейкл, а это, Джордж Дениэлс. – сказал я, указывая на Джорджа, который с явным интересом изучал нашего собеседника. – Чем мы обязаны столь позднему визиту, мистер Краммер?
- Вы? С чего вы взяли, что я пришел к вам, мистер Натан? Я сюда ехал вовсе не ради вас, а ради Сарры, где она? – он стал всматриваться в окна. – Да уж, чернее только в дымоходе. Сарра! Сарра!
- Что вы себе позволяете? – возмутился Джордж. – Вы пришли сюда, в наши владения, ведете себя неподобающе наглым образом, да и к тому же требуете, чтобы мы привели к вам Сарру? Я предлагаю вам удалиться, пока еще не поздно Кристофер.
- Очень заманчивое предложение, но я, к сожалению, вынужден вам в этом отказать. – издевательски спародировал он Джорджа. – Это не ваши владения, как вы уже успели похвалиться, эта земля, как собственно и дом, принадлежит Сарре Сэд, так что если я и уйду отсюда, то только по ее просьбе, не думаете же вы, что меня смогут прогнать какой-то явно городской пижон и старикан.
- Очень даже смогут! – послышался в окне второго этажа голос Сарры. – Зачем пришел?
- Сарра, я пришел поговорить, пожалуйста, давай все обсудим, ты все не так поняла. – голос его сразу же переменился и стал таким нежным и чарующим, будто мурлыкание кота. – Пожалуйста, спустись вниз.
- Мне не о чем с тобой разговаривать, Крис, ты больше для меня не существуешь, после того, как ты так отнесся к моему отцу! – она не стала скрывать эмоции и чуть ли не сразу же перешла на крик.
- Сарра, ты должна понять, это был не мой выбор, меня заставили так поступить, я правда хотел быть рядом, я хотел, чтобы ты, обняв меня, поплакала мне в плечо, как тогда, когда ты поссорилась с отцом, помнишь? –спросил он.
- Не смей так говорить! Не смей даже вспоминать о моем отце, ты, наглый обманщик, который только и знает, что потакать своей семье, а то, что я шла ради тебя против отца, это не считалось? Он погиб! Его не вернуть! Он ушел от меня, а я так и не успела с ним помириться! Все из-за тебя! – она уже в голос плакала, не стесняясь своих слез.
- Сарра, ты же знаешь что это не так, ты знаешь мое искреннее отношение к тебе, ты знаешь, чем я жертвовал ради тебя! Или ты уже все это забыла? Забыла, как я тебе помог тогда, когда все от тебя отвернулись? – он смотрел прямо на нее, а мы с Джорджем, с видом двух городских «пижонов», стояли, не понимая о чем говорит этот наглый паренек.
- Заткнись, Крис! Никто от меня не отворачивался! Со мной был мой отец и моя подруга, которая тоже потом оказалась ненавидящей меня тварью! Лишь отец любил меня искренне!
- И поэтому ты пришла ко мне? – он ехидно улыбнулся. – Спроси себя, Сарра, где бы ты была если бы не я? Ты ведь винишь себя в том что случилось? Если бы не твое противное упрямство, то твой отец был бы сейчас жив.
- О чем ты говоришь? – с удивлением спросил я.
- А, так ты еще им не рассказала ничего, поэтому они тебя так яро защищают, а ты поведай им свою историю, Сарра Сэд, расскажи им, как мы познакомились, расскажи им, почему твой отец отправился в Лондон после стольких лет жизни тут. – он смотрел поочередно то на нее, то на нас, глаза его горели неистовым пламенем ненависти к этому дому и всему, что его населяло или даже просто стояло рядом.
- Уходи, Крис! Я не виновата! Слышишь! Я не виновата в этом! Никто не виноват! Это несчастный случай! – слезы катились у нее из глаз двумя медленными ручейками, внутри меня все сжалось и сдавило сердце. Сарра, моя милая Сарра, конечно же, ты ни в чем не виновата, во всем виноват я, а этот самодовольный выродок сейчас получит свое.
Глядя на катящиеся слезы Сарры, я понял, что этот Кристофер перешел черту. Я всегда был парнем добрым, хоть я и рос один, но проблем со сверстниками у меня никогда не возникало, и драться я тоже не любил, я любил решать конфликты словами, наверное, поэтому и пошел работать в суде. Но сейчас себя сдерживать я больше не мог.
Как следует прицелившись, и зажмурив глаза, я занес свою правую руку прямо к челюсти этого раздражающего парнишки и, выдохнув одновременно с ударом, я попал ему прямо в лицо. Кристофер упал моментально. Я понял это, когда еще даже не открыл глаза, потому что услышал тупой звук удара от его упавшего на землю тела. Открыв глаза, я увидел, как Джордж мечется вокруг потерявшего сознание Кристофера.
- Натан, зачем ты так? – возмутился мой старший товарищ.
- Только не говори мне, что ты этого сделать не хотел. – в ответ мне последовало лишь молчание и доходчивое выражение глаз Джорджа. Сарры в окне не было, видимо она увидела все, что произошло, и уже бежала через весь дом, чтобы помочь Джорджу. Мы посадили то, что минуту назад было Кристофером в кресло и попытались привести бедолагу в чувство. Ожидаемое прибытие Сарры так и не состоялось, а ее сосед стал потихоньку приходить в себя.
- Эй, Крис, ты в порядке? Ты меня слышишь? Это Натан… - сознание его все еще было затуманено, видимо, я отправил его в хороший нокдаун, но все же на вопросы он отвечал, хоть пока и кивками. – Мы вызовем тебе такси, ты понимаешь? Скажи, где ты живешь?
Однако, вразумительного ответа от него мы так и не добились. Про себя я понимал, что в округе домов не много и вызови мы такси, то водитель точно будет знать, куда везти этого чудика, но Джордж думал иначе и озвучил свою позицию строго и ясно:
- Натан, никаких такси. Звони в полицию, они и приедут быстрее и сразу зарегистрируют факт его вторжения на нашу территорию. Так будет лучше, чем, если он сам завтра, с половиной челюсти придет в участок, а затем пальцем покажет на тебя. Делай, как я говорю, поверь, так будет лучше для всех.
Я спорить не стал и набрал номер полицейского участка, который на удивление откликнулся на вызов довольно быстро и, сразу же, прислал дежурную машину. Не прошло и пяти минут, как возле нашего дома стояла не одна и не две, а три полицейские машины. Одна увезла с собой Кристофера, вторая взяла на буксир его машину, а третья осталась у нас, выяснять, что же тут произошло.
Инспектор задал мне пару вопросов о том, почему я ударил мистера Краммера, о чем мы говорили, и угрожал ли нам Кристофер чем-либо. Я, чистосердечно раскаявшись в том, что действительно приложил этого хама, заявил, что он оскорбил хозяйку дома, незвано вломившись в чужие владения. Мои просьбы удалиться он проигнорировал, к тому же, вдобавок, еще меня оскорбил. Трудно такого не ударить, это, конечно, я инспектору не сказал. После разговора со мной инспектор поговорил с Саррой и Джорджем, которые в точности подтвердили мои слова, однако, мне все же пришлось сдать на месте отпечатки пальцев, так как, как бы нам не досаждали незваные гости, самосуд в этой стране запрещен и нужно было просто-напросто сразу вызвать полицию. Противиться приказам инспектора я не стал и, добровольно сдав все отпечатки, отправился к себе на второй этаж.
Я лежал на своей постели, уставившись в потолок и думая о том, что сказал Кристофер перед тем, как я его отправил считать звездочки вокруг головы. Неужели Сарра, и правда, не до конца честна со мной? И что он имел ввиду, говоря, что она виновата в смерти отца? Почему он отправился в Лондон именно в этот момент, и как это связано с Саррой? Я думал обо всем этом, слушая степенное тиканье настенных часов, ход которых сейчас и успокаивал и раздражал меня одновременно. Меня обижало то, что этот вощеный, расфуфыренный нахал знает о прошлом Сарры больше меня. Я вскочил с кровати и, с самым серьезным намерением расспросить Сарру о произошедшем, двинулся было к двери своей комнаты, как она тут же распахнулась передо мной и в просвете дверного косяка, в ночном полумраке моей комнаты, скромно смотря на меня, стояла Сарра.
- Я пришла рассказать тебе все сама. Чтобы ты не думал, что я не доверяю тебе, Натан, все это очень непросто для меня, но я попробую. – и она рассказала мне ту историю, которую я поведал вам в прошлой главе. Я слушал ее внимательно, не перебивая и не переспрашивая ни о чем, а когда она закончила, я понял, что я не просто не получили своих ответов, но еще, к тому же, у меня появились новые вопросы.
- Сарра, о чем говорил Крис, когда сказал, что отец поехал в город из-за тебя? Это действительно так? И если даже так, то зачем это скрывать? Почему ты этого стыдишься? – мы лежали с Саррой на кровати, смотря прямо в глаза друг другу, она казалась мне такой открытой и близкой, но, в тоже время, она была такой далекой и недоступной. - Ответь мне, Сарра, почему ты думаешь, что виновна в смерти отца?
Ее взгляд слегка потупился, и она отвернулась от меня, перевернувшись на другой бок. Видимо, она не хотела об этом говорить, но я должен был знать, что произошло на самом деле, поэтому я решил настаивать на ответе, хотя Сарра совсем не хотела делиться со мной этой частью своего прошлого.
- Не спрашивай меня об этом, Натан, если не хочешь во мне разочароваться, я была слишком хорошей в твоих глазах, а после такого ты даже знать меня не захочешь… - она все еще лежала ко мне спиной и лишь изредка, всхлипывая, шептала что-то о том, что если я узнаю это, то перестану к ней хорошо относится. Девушки, весьма удивительные существа, раз убедивши себя в чем-то, они уже не могут отказать себе в своей любимой слабости, верить в свои же собственные фантазии. И, как бы они не говорили, что все они индивидуальны и, что другой такой не бывает, все же, они, как и мы – мужчины, все заточены по одной общеизвестной схеме. Поэтому понять Сарру мне оказалось немудрено, вопрос теперь был лишь в том, правильно ли я ее понял, потому что, зачастую то, что сказала женщина и то, что понял мужчина это две совершенно разные вещи.
- Он… Ты ушла из дома, верно? – я постарался сказать это, как можно мягче, чтобы Сарра не расплакалась опять. – Ты ушла к нему, оставив отца? Поэтому все от тебя отвернулись?
- Все не так просто, Натан. Он говорил, что любит меня, что я его единственная и неповторимая, твердил, что наше знакомство это судьба ниспосланная нам с небес. Как же все это было красиво. И я, как дура, во все это поверила, а он этим воспользовался… - она опять заплакала.
- То есть ты хочешь сказать, что вы с ним…? - встревожено спросил я. –Он соблазнил тебя, назло твоему отцу?
Сарра молчала, глаза мои налились кровью от бешенства! Как это отродье, этот мусор, посмел коснуться моей Сарры! Я возненавидел его всей душой и телом, все, что было сейчас внутри меня, восставало против одного единственного человека на всем белом свете. Все чувства перемешались и слились в один единый поток гнева, который пробирал все мое тело. Скотина! А я еще жалел, что врезал ему, да такого убить мало! Девочке семнадцать лет всего, Господи, как она вообще держится после этого всего?
- Сарра, мы должны его наказать! Он должен за это заплатить! Мы посадим его в тюрьму, чего бы нам это не стоило! – гневно кричал я, вскочив с кровати и судорожно расхаживая по комнате.
- Нет! Натан! Прошу тебя, я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь знал об этом, все равно уже прошло столько времени, мне никто не поверит, да и доказательств у меня нет никаких, я обреку лишь позор на свою голову и оскверню чистую память своего отца. – она не переставала плакать, как только у нее еще не закончились слезы. Меня ее ответ, конечно же, не устроил, поэтому я, как и положено хорошему опекуну, начал сразу же возражать.
- Сарра! Да о чем ты говоришь? Какие могут быть доказательства, когда это отребье так с тобой обошлось, не стоит даже и думать ни о чем, его за такое тут же накажут, этим ты не осквернишь память отца, а наоборот, почтишь её! Я думаю, что ваша семья заслуживает справедливости! – я уже кричал на весь дом, есть, все-таки, плюс в том, что у тебя нет любопытных соседей, никто не может пожаловаться на шум. Но и наши крики привлекли внимание, и через несколько секунд в двери показался обеспокоенный, одетый в свою пижаму, Джордж.
- Да что тут происходит, черт побери? Мы сегодня ляжем спокойно спать или нет? В чем проблема, Натан? Что с тобой…? Чем ты так встревожен? – Джордж был явно шокирован происходящим, но он еще не знал, что настоящий шок, его еще ожидает впереди.
- Расскажи ему, Сарра. Скажи ему все! – Сарра лишь лежала на моей кровати, уткнувшись лицом в подушку, даже уже не плача, просто всхлипывая носом от бессилия и нежелания поднимать тему, которую она навсегда хотела похоронить в себе. – Ладно, я сам ему расскажу.
Я рассказал Джорджу обо всем, что узнал от Сарры, о том как они познакомились с Кристофером, о том как отец был против их отношений и чуть ли не за шиворот выгнал Краммера из дома. Рассказал ему о том, что Сарра сбежала из дома к нему и что он, этот негодяй, сделал с этой беззащитной, маленькой и наивной девочкой. Теперь-то Джордж был шокирован по-настоящему, он не знал что сказать, а я, в это время, все не переставая ходить по комнате, уже начал предлагать ему планы решения этой проблемы.
- Да посадить его и дело с концом, Джордж! Какая к черту разница, что он не поделил с ее отцом, он ужасно поступил с девочкой, мы не можем это так оставить.
- Посадить будет не так-то и просто.- хмыкнул бывалый юрист – Ведь, так как это было давно, мы не сможем доказать, что это сделал именно он, к тому же, если он будет все отрицать, то нам даже нечего будет ему возразить в суде, разве что у нас был бы свидетель какой, но и то, маловероятно…
-И ты туда же! – взревел я. – Да накой черт нам тогда нужен закон, если его никто не исполняет? Главное, как в метро человека случайной толкнуть, так Верховный Суд Англии, а как девочку соблазнили, так доказательств и нет. Ну, что это такое? И ты что, ничего не можешь с этим сделать? Зачем только столько лет на юриста учился!
- Натан, пожалуйста, твои крики ничего не решат, самое главное, что мы сейчас должны сделать, это помочь Сарре оправиться от того потрясения, которое она получила. Я думаю, ей надо поработать с психологом.
- Нет! – тут же вмешалась Сарра. – Я даже вам не хотела говорить! Не то, что какому-то психологу! Я не стану ни с кем это обсуждать! Со мной все нормально. Правда. Я это пережила, сама. Я не хочу, чтобы потом весь город обсуждал только меня. Не нужно мне такой славы, тем более, в этом городишке, где каждая собака знает в лицо каждого человека и никого уже даже за чужого не примет! Нет и еще раз нет!
- Сарра, девочка моя, это неразумно. – попытался возразить Джордж.
- Нет, мистер Дениэлс, даже не думайте меня в чем-то переубеждать. Это моя жизнь, я уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения. И я не хочу общаться ни с каким психологом, а если вы хотите мне чем-то помочь, то лучше помогите отремонтировать дом отца, окончить школу и поступить в университет, а не водить меня по всяким сумасшедшим, которые за час своего бреда получают больше, чем мой отец за чертеж пятиэтажного дома. Это, при всем моем уважении, к вам, мистер Дениэлс. – да, такой Сарру я никогда еще не видел, видимо, она и правда настрадалась больше нас с Джорджем, вместе взятыми, да и справлялась она получше нас обоих. – Если вы вздумаете, не говоря мне, подать в суд на Кристофера, то, во время дачи показаний, я буду все отрицать.
- Сарра, ты вообще, на чьей стороне? – возмутился я. – Ты что, его еще и защищаешь? Того, кто так с тобой обошелся, того, на кого ты час назад кричала и обвиняла в плохом к тебе отношении. Ты будешь его покрывать?
- Я защищаю не его, Натан, а свое будущее. Здесь мой дом, я тут живу, и тут мои друзья, послезавтра я иду на занятия и, наконец, забудусь и отойду от всех этих проблем. Если ты и правда хочешь помочь мне, справится с этим, Натан, то дай мне спокойно жить, не ощущая на себе осуждающие взгляды моих одноклассников. Я просто хочу закончить школу и жить дальше, неужели психолог должен был меня убедить в чем-то более важном, чем это? – ее аргументы были сильны, но и Джордж не даром ходил на семинары по словесной полемике, поэтому он, тут же, парировал ее монолог логичным контраргументом.
- А что, если он сам расскажет о том, что он сделал твоим ребятам из школы? – задал весьма дельный вопрос Джордж. – Тогда ты все равно не сможешь спокойно жить в этом городе, не так ли?
- Он не расскажет. – на удивление уверенно сказала она. – Он трус, каких еще поискать во всей Ирландии, ничего он никому не скажет и приехал он сюда, только потому, что боится, что я могу всем рассказать… Но и я не могу, поэтому мы оба молчим, в страхе, что другой проговорится. Было бы весело, если бы не было так грустно. – иронично добавила она, после небольшой паузы в нашей беседе.
- Хорошо, Сарра, но, что ты тогда предлагаешь делать? – осведомился Джордж, который явно понимал во всем этом деле больше, чем я.
- Ничего, мне от него ничего не надо, кроме молчания, которое он любезно предоставляет. Я живу спокойно, и уже давно смирилась с тем, что со мной случилось. Поэтому давайте лучше забудем весь этот кошмар и ляжем спать.
- То есть то, что кто-то, явно намерено, поджог твой дом, ты называешь спокойной жизнью? – не выдержал Джордж.
- Я же просил тебя! – вмешался я. – Не зачем пугать Сарру! Мы не знаем точно, был ли это поджог, поэтому давай не будем делать поспе…
- Я знаю, что его подожгли. – перебила она меня. – Когда я уезжала, то перекрыла все газовые вентили, я в этом точно уверенна. Но это меня не пугает, Краммеры всю жизнь, так досаждают отцу. То одно придумают, то другое, то урожай отравят, то стекла побьют, видите ли, потому что мой отец хотел устроить такой же дом для отдыха на озере, как и у них. Раньше я была слепа, не понимала что происходит, до тех пор, пока отец не выгнал Криса. После этого он мне все рассказал, что его семья делает с нами и как давит на отца в городе. Но я, как дура, отказывалась верить, что Крис к этому причастен. Может, так оно и было, а может, и нет, но после того, как он не пришел на похороны отца, как он бросил меня одну с моим горем, мое сердце стало будто каменным, я поняла, что больше в жизни мне рассчитывать не на кого, кроме как на саму себя. Но потом… Потом появились вы, ребята, и я не хочу вас потерять. Теперь у меня от вас нет тайн, вы все знаете и, я надеюсь, поможете мне в осуществлении моей мечты.
- Мечты? – переспросил я.
- Да, мечты… Я мечтаю стать архитектором, как отец, и на свои честно заработанные деньги, достроить этот дом и воплотить мечту отца о доме отдыха у озера, в который он вложил так много сил. – она, замечтавшись, улыбнулась.
Мы втроем замолчали, никому не хотелось нарушать эту, так трудно уловимую в этом доме, ноту спокойствия, которой так иногда теперь не хватает. В Лондоне все было совсем по-другому, да, я многое потерял, уехав оттуда, но и многое приобрел, я узнал себя с другой стороны, таким, каким может быть, в глубине души я и хотел себя видеть, но не имел смелости воплотить в жизнь. А здесь, далеко от суеты большого города, от тривиальных решений людей, от так надоевшего типичного образа жизни, я обрел свободу. Не важно, что жизнь наносит мне удар за ударом, не важно, что рядом со мной люди, которых жизнь тоже не пожалела, важно то, что вместе мы даем ей достойный отпор, который помогает нам бороться с трудностями и, взяв всю свою волю в кулак, жить дальше.
Мы молчали, потому что и сказать было, собственно, нечего, все было и так понятно без слов. Каждый из нас думал сейчас о чем-то своем, но, я уверен, что это что-то было прекрасным и спокойным, тем самым, чем многие люди так и не обзаведутся, прожив всю свою жизнь. Каждый из нас сейчас лелеял свою мечту.
И вовсе было не важно, совпадали наши мечты или нет, мы понимали, что друг без друга нам их в жизнь не воплотить. Сарра была права, говоря, что прошлое нужно оставить позади и жить дальше, ради будущего. Ведь если все время смотреть назад, то времени на то, чтобы смотреть вперед уже не остается. И, ты сам не успеешь заметить, как то, что казалось еще далеко-далеко впереди, через несколько мгновений оказывается уже позади тебя. Будущее становится настоящим и перетекает в прошлое каждую секунду нашей жизни. Поэтому каждой секундой, каждым мгновением, подаренным нам Богом, мы обязаны дорожить до конца и не тратить его впустую.
Таким мне и представляется Божий суд, все мы грешны и чистых душ среди нас нет, но в судный день, Господь, решая кто достоин рая, взглянет на дела наши земные и поймет, кто из нас как распорядился временем, что он нам даровал. Сделал ли он что-то хорошее или же плохое? Или вообще потратил время впустую, что, на мой взгляд, является самым большим грехом. Ведь пренебрегая даром Господа, мы сами себя от него отдаляем.
Поэтому, мы втроем, решив больше не тратить времени на пустые разговоры, разошлись, каждый по своим кроватям, чтобы после крепкого сна, утром, подумать, как же нам потратить время с пользой для своей мечты. Джордж и Сарра уже давно ушли, но я до сих пор не смог заснуть. Я все думал о том поступке, который совершил Кристофер. Я ворочался на кровати из стороны в сторону и никак не мог успокоиться. Я никак не мог выкинуть из головы слова Сарры о том, что я стану о ней худшего мнения после того, как узнаю правду.
И действительно, мне кажется, что именно это не давало мне тогда заснуть, я не понимал, как мне теперь относится к Сарре. Относится к ней так же, как и до этого я не смогу. Хуже к ней относится, я тоже не могу, ведь она этого не заслужила, она просто обманутая маленькая девочка, которая сама не понимала, что делала. А относись я к ней лучше, чем раньше, так она примет это за снисхождение и может обидеться, ведь она не хотела больше поднимать эту тему.
Но, на самом деле, мне не давало спать не это чувство. Конечно, я думал о том, что этот Краммер получит свое, я злился, я был в смятении из-за отношения к Сарре, но не это было самым главным. Я поймал себя на мысли, что я ревную. Да, я ревную Сарру к этому блондинистому парню, на том берегу. Я подумал об этом всего лишь секунду, но, сразу же, одернул себя, не позволяя своему сердцу заходить слишком далеко в этой ревности. Потому что нет ничего более опасного на земле, чем чувства, которым даешь волю. Стоит только на секунду забыться, как они выходят из под контроля, заодно и тебя сбивая с верного пути. Поэтому лучшим решением, которое я тогда мог принять, было подавить эти чувства на корню, как я, собственно и сделал.
Ночь вокруг меня сгущала свои темно-синие краски. Отсутствие искусственного освещения давало звездам во всей своей красе появиться на небосводе и я, наслаждаясь в постели этим видом, вслушиваясь в шум живущего за окном озера, медленно погрузился в сон. Завтра должен быть важный день, завтра последний день Сарры перед школой.
Глава 9.
Ничто так не может успокоить человека, как хороший сон вдалеке от шума сигнальных сирен и затхлого воздуха, испорченного испарениями миллионов машин. Поэтому, проснувшись в этом поистине райском месте, чувствуешь себя, как никогда бодрым и отдохнувшим. Ничто не может заменить этого приятного свежего, пусть уже немного холодного ветерка, который по утрам дует тебе в лицо, когда ты, открывая окно, смотришь на отражение встающего солнца в озере. Что еще нужно для хорошей жизни? Ничего. Разве что крепкий завтрак, да любимое дело, которым можно заняться в течении дня.
Солнце встало лишь наполовину, когда я проснулся, поэтому я решил, что буду первым, кто пойдет к шкафчику с продуктами и что-либо приготовит. Но как бы ни так, я не то, что не оказался первым, я пришел к финишу последним. Сарра и Джордж уже сидели в гостиной и завтракали, о чем-то попутно беседуя. Я подсел к ним и обнаружил, что мне, оказывается, уже налили кофе и сделали хороший, сытный бутерброд.
- Спасибо, друзья. И доброго, вам, утра. – начал было я беседу, в то время, как они только закончили свою трапезу.
- Доброе утро, и приятного тебе аппетита, Натан. – откликнулся Джордж.
- Да, приятного аппетита ,Натан. – поддержала Сарра.
- Спасибо большое. Слушайте, ну так больше нельзя, мы же не можем все время есть в гостиной, на журнальном столике, я думаю, что первое, чем мы должны заняться, так это кухней, а иначе у нас и жить-то тут не выйдет. Хорошо, что еще ванна на втором этаже была, а то бы в озере купались, как люди пещерные.
- Не думаю, что они купались, Натан. – ехидно возразил Джордж.- Но я не могу с тобой не согласиться, кухня, действительно, должна стоять первая в очереди, к тому же, трубопровод и канализационные отводы уже есть, остается только прикупить обои, кухню, ну и, конечно же…
- Стол… - добавил я.
- Да, хороший стол нам бы не помешал. – согласилась Сарра. С утра она вела себя как обычно, но взгляда моего, все-таки, избегала. – Мы можем посмотреть стол, когда поедем в город за учебными принадлежностями, не так ли, Джордж?
- Да, да, конечно, все успеем, недаром так рано встали. Мы поедем в город, Натан, подготовить Сарру к школе, а ты чем займешься, пока нас не будет?
- Я хотел попробовать чем-нибудь закрыть временно окна, а то мы тут все от холода ночью окоченеем, правда, я еще не знаю, как мне это сделать, попробую найти что-нибудь во дворе., – я говорил и одновременно ел, да это было не красиво, но беседу нужно было поддержать, к тому же если бы я об этом не заговорил, то не услышал бы совета от Сарры, чем можно заделать окна.
- Натан, не знаю, подойдет ли это или нет, но там, в лесу, что слева от дома, через метров двести или триста вдоль озера, на поляне, лежат доски, которые отец заготавливал, чтобы сделать новую пристань, но потом так и не успел. Думаешь, они подойдут тебе?
- Не знаю, не попробуешь, не узнаешь, как говориться. Все равно это временно, страховка ведь должна нам покрыть расходы на ремонт, не так ли, Джордж.
- Да, да, конечно, – поспешил утешить нас он. – Безусловно, страховка все покроет, но до того момента, все же, твоя инициатива, Натан, нам бы не помешала. Уж не знаю, что ты там задумал, но утеплить эту крепость нам точно стоит. Даром время ты не потратишь.
- Надеюсь! – оптимистично и улыбчиво подытожил я, вставая из-за стола. – Ладно, удачно вам собраться, а я пойду, гляну, что можно сделать.
Приодевшись еще не по-зимнему тепло, но уже и не по-летнему легко, я вышел из дома, застав великолепный завершившийся рассвет нашего благословенного светила. Поистине, здесь красивые места, подумал я тогда. Дыхание заставляло меня с каждой секундой чувствовать новый прилив сил и бодрости, легкий ветерок, приносящий осеннюю прохладу озера, ласково дул мне в лицо, как бы умывая меня своими порывами.
Все вокруг отдавало спокойствием и постоянством, казалось, что ничто не может потревожить дивный сон здешней природы, лишь краем уха слышавшей, кто такой человек. Я шел вдоль берега, справа от меня ровной гладью лежало озеро, а слева, чуть поодаль от берега, возвышался лиственный лес, что само по себе было большой редкостью в здешних краях. Не смотря на все заслуги глобального потепления, было немного прохладно, осень явно брала свое. Поэтому я подумал, что чем раньше приступлю к работе, тем лучше, ведь так я очень быстро согреюсь.
Как и говорила Сарра, вскоре я нашел заготовленные ее отцом доски. Они явно готовились для новой пристани, в толщину они были немного больше, чем нужно, к тому же все обработаны специальной краской, чтобы не портились от воды. Я подумал, что это даже к лучшему, поможет от дождя и доски прослужат гораздо дольше, возможно, даже, что я потом действительно поставлю из них пристань.
Воодушевившись отличным состоянием материала, я решил немедленно приступить к исполнению своего нехитрого плана по заколачиванию окон первого этажа. Но мой ажиотаж был обречен на провал, потому что как только я поднял одну из досок, то понял, что за раз смогу унести только две, а мне, по моим подсчетам нужно было около семидесяти восьми. Поэтому мне предстояло тридцать девять раз совершить путешествие по моему живописному маршруту в двести метров. Что же, раз сказал, то надо делать.
Я взял на плечи две доски и тихим шагом отправился к своему пункту назначения, в уме пытаясь решить, как же я буду заколачивать окна. Парень, всю жизнь проживший в городе, довольно неуклюж в вопросах ведения домашнего хозяйства сельского масштаба, скажем так, поэтому уж лучше десять раз подумать, чем поспешить и вызвать насмешки у соседей. Хотя здесь мне этого бояться не стоило, ведь соседей то никаких у нас и в помине не было. Только те, что на той стороне озера, да и те не очень-то дружелюбные, с ними не пошутишь и не посмеешься.
Рейс за рейсом я, погруженный в свои мысли, перетаскивал «пристанные бревна» к дому. Проделав одну треть работы, а именно тринадцать рейсов, как символично, я решил передохнуть и сел на берегу прекрасного водоема, рядом с которым мне посчастливилось поселиться. Солнце уже окончательно встало, и его лучи грели своим умеренным, осенним теплом. Я вглядывался вдаль, пытаясь рассмотреть дом на противоположном берегу, но тут меня отвлек неожиданно подплывший к моей ноге предмет.
Он привлек мое внимание ярким блеском, отличающимся от отражения солнца в воде. И каково же было мое удивление, когда я выудил из озера не что иное, как шприц, пластиковый, двухкубовый. Но откуда же ему было тут взяться, пусть я живу тут всего ничего, но еще ни разу не видел в озере ни следа какого-либо мусора, поэтому меня это больше, чем заинтересовало. Я отнес шприц домой с намерением поделиться находкой с друзьями, однако, те еще не вернулись из города, поэтому я продолжил свою работу, но уже занятый другими мыслями – мыслями о том, откуда же в этом озере кристальной чистоты мог появиться такой шприц.
Ум и логика судебного клерка, не смотря на мой совсем скромный стаж работы, успели прочно врасти в мое сознание, рождая в моей голове самые разносторонние теории на этот счет. Я знал, что на мосту, о котором упоминала мне Сарра, что перекинут через реку, впадающую в озеро, стоит решетка, которая не пускает мусор в озеро. Сарра говорила, что это ее отец туда ее поставил, да, помню с какой гордостью она это произносила, не думаю, что она врала, хотя, конечно же, некоторые личности – я посмотрел на противоположный берег, могли эту решетку и убрать. Но с другой стороны, зачем им это?
Мысли не давали мне покоя, однако, и работа все не заканчивалась, доски были поистине тяжелы и готовились для крепкой и длинной пристани. Когда я почти закончил, принеся очередную пару досок домой, то увидел в окне второго этажа Сарру и решил, в качестве отдыха, немного с ней поболтать. Сарра была одета в новый, от иголочки, костюм с белой рубашкой и узенькой юбочкой до колен. Как только я поднялся наверх, она сразу же встретила меня, вводящей в ступор фразой:
- Ну, что скажешь, Натан? Как тебе мой школьный костюм? – одежда сидела на ней и правда великолепно, поэтому врать мне не пришлось, зато пришлось прятать свой смущенный мужской взгляд.
- Отлично, Сарра, тебе очень идет. Ты одна приехала? Где же Джордж? – меня все беспокоили мысли о шприце, которые я хотел с ним обсудить.
- Он в гостиной ест, я смотрю, ты уже порядочно досок принес, разве их не хватит для окон? – искренне поинтересовалась она.
- Нет, вообще-то нужно еще восемь штук, – улыбнулся я в ответ. – Ладно, пойдем к Джорджу, я должен вам обоим кое-что показать.
Мы вошли в гостиную, где Джордж, с видом потомственного английского аристократа, неспешно пил чай, почитывая новенькие странички газеты «Times». Его лицо было явно чем-то обеспокоено, но я списал это на статью о падении курса фунта на рынках за прошлую неделю. Разговор нам предстоял не простой, поэтому я решил начать его с шутки:
- Да не беспокойся ты так, Джордж, - ободрительно похлопал я его по плечу. – Еще вырастет твой фунт, ты, главное, его усердно поливай.
- Очень смешно, Натан, ты, как человек с высшим образованием, должен понимать к чему ведут такие колебания курса, а тем более понимать, что это совершенно не смешно, - да уж Джордж мою шутку явно не оценил, зато Сарра улыбнулась.
- Ладно тебе, Джорджи, не дуйся, лучше взгляни на это. – я достал из кармана заветный двухкубовый шприц. Ни одна мышца на лице моего друга даже не дернулась, а вот Сарра сразу же прикрыла лицо руками.
- Я так и знала! – сквозь плачь начала она. – Я знала, что он не бросил, он обманул меня!
- Постой, Сарра, не плачь. Кто не бросил? Кто тебя обманул? – это явно попахивало чем-то интересным, Джордж тоже моментально отвлекся от своей газеты. – Сарра, ну не плачь, что случилось?
- Это он, это все он! Все из-за него! Он обещал, что бросит, а я поверила, а он не бросил! Я так и знала! – и снова слезы, как же я не люблю женский плачь, он делает мужчину таким безоружным, пытающимся угодить расстроенной особе.
- Сарра, успокойся и скажи, что случилось. Кто это таинственный «он»? – моя психика уже не выдерживала, после того, что я узнал вчера, мне казалось, что ничего более страшного быть не может, но, видимо, Сарра сказала не все.
- Крис, он… Он наркоман, он принимал наркотики еще когда мы встречались, но потом после моих слез и истерик, он обещал мне бросить, и я не замечала за ним этого больше, но, видимо, он меня обманывал! А я еще думала о нем, подлец! – воспоминания, видимо, снова нахлынули на Сарру. – Дура, дура! Как я могла?
Это уже была истерика, Сарра села на пол, прикрыв голову руками, и выкрикивая самообвинительные фразы, наподобие той, что мы сейчас слышали. Джордж не растерялся, вскочив из-за стола, он направился в свою комнату и вернулся с какими-то таблетками.
- На, пей, дитя. – он дал ей в руку две неизвестные мне таблетки. Сарра выпила их и потихоньку начала успокаиваться. Мы с Джорджем положили ее на диван, она все еще очень часто дышала, то и дело всхлипывая и сопя, но уже явно держа себя в руках.
Стоит ли говорить, что моя ненависть к этому Кристоферу возросла до неизмеримых величин. Мало того, что сам человеком не вышел, так еще и девочку обманул, поссорил с отцом. Смерть ему приговор! Как только таких земля носит, ненавижу!
Джордж же явно воспринял эту информацию не так эмоционально как я. Я удивляюсь, как он вообще может быть таким спокойным в данный момент. Или это все юридическая выдержка лондонского адвоката? Черт бы тебя побрал. Джордж, скажи же хоть слово, а то я начну подозревать, что ты чертов робот! Он как будто услышал мои внутренние мольбы и начал разговор первым:
- Значит так, единственное, что мы не будем делать, так это паниковать. Я не потерплю истерик и беспочвенного всплеска нежелательных эмоций в этой комнате, надеюсь это все усвоили. – он явно изменился, говорил словно майор пехотинец, прошедший три войны и сейчас разрабатывающий план действий на четвертую. – Итак, что мы имеем, Кристофер Краммер, по словам Сарры, является наркоманом со стажем, раз он употреблял наркотики еще до нашего с ней знакомства, у нас есть косвенное доказательство этого: шприц, который к тому же найден на нашей стороне озера одним из нас, а не сотрудником полиции. Я как человек, с активной гражданской позицией, юрист с безупречной репутацией, могу инициировать обыск в доме Кристофера, но для этого мне нужно абсолютно на все сто процентов знать, что ты Сарра, не лжешь и сможешь подтвердить свои показания в суде.
- Да, конечно смогу. – уже порядком успокоившись сказала Сарра.
- Хорошо, тогда я завтра же обращусь в участок с заявлением, приложив при этом этот шприц, конечно же, отпечатками пальцев там уже не поживиться, ты все там залапал своими ручищами, Натан, но установить, что было внутри шприца, я думаю можно. – с этими словами Джордж достал из кармана полиэтиленовый пакет, предназначавшийся для улик.
- Черт возьми, Джордж, ты что, всегда носишь с собой эти штуки? – искренне удивился я.
- Профессиональная привычка, мальчик мой. – улыбнулся он. – Хотя на самом деле я прихватил его, когда отправился за лекарствами для Сарры.
Он аккуратно открыл пакет, а я кинул в него заветную улику, которая поможет нам поставить на место этого, не побоюсь этого слова, урода. Внутри меня все дрожало от ликования! Наконец-то, наконец-то, он получит свое, пытаясь занять себя сегодня работой и отвлечься от того ужаса, что я вчера услышал, я понял, что еще больше возненавидел этого выродка. Подумать только, иметь настолько извращенные понятия о жизни в таком юном возрасте! Куда только смотрели его родители? Ну ничего, скоро он за все ответит перед законом, а закон не щадит никого, перед ним все равны, уж мы-то с Джорджем за этим проследим.
- Я думаю, что обыск состоится послезавтра, завтра я смогу выбить ордер и соответствующие разрешения, к тому же, я не хотел вам говорить, но местная полиция подозревает его в поджоге нашего дома. Сарра, ты хочешь присутствовать при обыске?
- Нет, нет, как раз наоборот, я видеть этого не хочу, я останусь подольше на внеклассных занятиях, чтобы только избежать этого зрелища! – по ее глазам все еще катились слезы.
Мы все замолчали. Трудно живется, когда жизнь то и дело бьет тебя сначала слева, а потом справа и только ты задумываешься о том, что все, больше и ударить то некуда, как она тут же настигает тебя третьим ударом под дых. Так было и с нами, мы не успевали оправиться от одного удара, как тут же нам прилетало от жизни снова. А больше всего я переживал за Сарру, ведь она же все еще несмышленый ребенок, которого в такие ранние годы уже так потрепала жизнь.
Джордж встал и удалился первым, мы остались в гостиной с Саррой одни, она лежала, закрыв заплаканные глаза рукавом, а я, сидя рядом, гладил ее по волосам. Мне было ужасно обидно и больно, Сарра, моя девочка, моя беззащитная девочка, за что же с тобой так обходится судьба?
- Натан, - тихонько шепнула она, - Натан, тебе не нужна помощь с досками?
Как она, в такой момент, может думать о каких-то там досках? Хотя, наверное, это правильно, это просто попытка отвлечь себя от тех ужасов, которые ей приходится переживать. Помощь мне, конечно же, была абсолютно не нужна, но я понимал, что Сарра предлагала ее вовсе не из желания помочь, поэтому сразу же согласился.
- Конечно же, нужна, Сарра, я там один уже не справляюсь, пошли, я буду носить доски, а ты посмотришь, чтобы я не поранился ненароком и не налетел на дерево. – я старался не подавать виду и улыбаться, ей сейчас как никогда нужна была поддержка.
Мы встали с дивана, я сразу же вышел на улицу, и начал укладывать уже принесенные доски, пока Сарра переодевалась дома. Стоит ли говорить, что сейчас мне было, совершенно, не до этого, я ворочал доски нехотя и с каким-то отвращением к тому, что я делаю. Однако, когда в проеме входной двери показалась Сарра, я тут же изобразил из себя счастливого домохозяина, который только и знает, что целыми днями следить за своими владениями, ворочая туда-сюда доски.
Сарра тоже была без настроения и явно старалась изобразить для меня какую-то непринужденность и, невинно улыбаясь, вдруг спросила меня:
- Натан, а долго носить эти доски нам?
- Нет, осталось всего восемь штук, как я и говорил, поэтому где-то десять минут, ну может пятнадцать, а что?
- Да просто… - она покраснела словно помидор – Я просто, ну, хотела показать тебе здешние красоты и погулять с тобой вдоль озера, если ты не против.
Степень моего удивление не смог бы передать ни один художник и писатель мира. Я был не просто удивлен, я был шокирован подобным предложением, тем более от Сарры. Хотя я, несомненно, был ему рад.
- Нет, конечно же, я не против, о чем ты говоришь Сарра? Я с удовольствием с тобой прогуляюсь, тем более, что хорошего гида по таким живописным местам трудно встретить в наше время, все они специалисты по городам. Вот, к примеру, у нас в Лондоне… - и я начал ей рассказывать о разных лондонских экскурсиях и гидах, которых мне пришлось встретить немало за свою жизнь. Сарра слушала с неподдельным интересом и теперь, я уверен, улыбалась совершенно искренне.
Мы разговаривали обо всем на свете, пока несли только эти восемь досок, говорили обо всем, кроме прошлого, которое навсегда стало негласной запретной темой в нашем кругу трех друзей. Когда работа была сделана, и доски были аккуратно сложены, мы отправились гулять вдоль озера, которое заслуживало быть на обложке любого журнала о путешествиях.
Красота этого места была завораживающей и манящей, гуляя по тем местам ты окунался в мир, который был уже давно утерян большинством людей на нашей земле. Ты окунался в мир природы и спокойствия, в мир в, котором нет насущных проблем, и в котором единственным важным пунктом является жизнь. Только там, наедине с самой природой, я понял, что же такое на самом деле есть жизнь и как одновременно ничтожно и важно мое существование в этом бесконечном замкнутом круге жизни.
Когда ты посещаешь такие места, то невольно задумываешься: с чего же все начиналось и куда идет теперь? Зачем мы пришли на этот свет? И долго ли нам осталось обременять его своим существованием? Под нами я, конечно же, имею в виду людей. Долго ли нас еще будет беречь этот мир, жертвуя при этом собой, или же он, наконец, не выдержит и отпустит свою руку, удерживающую нас от падения в пропасть.
Мы шли молча, здесь не хотелось говорить, не хотелось нарушать это тонкое чувство, порожденное для нас самой природой. Прохладный ветерок ранней осени, отзывавшийся в шуме еще не желтых, но уже по-осеннему осунувшихся листьев ласкал нам слух, как будто нашептывая нам музыку самой жизни. Никто не сможет остаться равнодушным, хоть раз пройдясь по тропинкам тех благословенных мест, по которым сейчас гуляли мы.
Сарра нарушила молчание первой:
- Натан, скажи, почему ты не женат? - она хитро улыбнулась, а я, споткнувшись о свою же ногу и еле устояв на ногах, судорожно пытался сгенерировать ответ.
- Не знаю, Сарра, - умно «не знаю», ничего лучше придумать не смог, ругался я про себя. - Женитьба - это ответственное дело, к нему не подходят легкомысленно, жениться просто так, значит обречь себя на страдания до конца жизни.
- Почему?
- Ну, потому что, если ты морально не готов к тому, чтобы создать семью, не готов все свое время, все мысли и силы посвящать своей семье, то брак такой долго не продержится, а разрушенный брак, как незаживающая рана на сердце человека. Кажется, что она вроде такая старая и уже не должна болеть, но все же она ноет, мешая тебе жить свободно. Она постоянно напоминает тебе о себе и даже, когда ты теперь осознанно подойдешь к браку, она заставить тебя сомневаться и страдать, поэтому я не тороплюсь жениться.
- Наверное, ты прав, - одобрительно кивала Сарра, - Спешить в таком деле явно не стоит, но почему у тебя нет даже девушки, с которой ты потом мог бы, как ты говоришь осознанно, подойти к браку?
- Я не знаю, Сарра, правда. Я думаю, что это должно прийти само собой, волей счастливого случая.
- Или несчастного случая… - она смотрела мне прямо в глаза, а я как смущенный мальчишка не знал куда деть свой взгляд, давай же, Натан, соберись, ты не можешь сейчас показать свою слабость, ты не можешь поддаться этим чувствам и потянуть эту девочку за собой. Она ведь итак настрадалась, а еще и ты в придачу.
- Что ты имеешь ввиду, Сарра? – и это все на что ты способен, Натан, да слабовато, будто ты не знаешь, что она имеет ввиду – я продолжал ругать себя за свою слабость, а Сарра тем временем, видимо читала мои мысли.
- Будто ты не знаешь, что я имею ввиду. – она улыбаясь обняла меня очень крепко. – Ты ведь все прекрасно понимаешь, Натан. Я знаю, что так нельзя, но ничего с собой поделать не могу.
Я стоял не шевелясь, случилось то, чего я больше всего боялся, а ведь Джордж предупреждал меня еще тогда, в суде, он говорил, что возникнут ситуации, которые я не смогу контролировать и вот одна из них. Да еще и какая, мне придется изобразить из себя жесткого и строго отца, что ж, надо так надо.
- Сарра! Подожди, - я отстранил ее от себя. – Ты права, так нельзя, я твой отчим, а значит твой отец, пусть не по крови, но по духу и морали и я не могу себе позволить такого, и настоятельно советую тебе тоже забыть об этом!
- О чем, Натан? Ты мой отчим всего лишь на год и все, мы ведь свободные люди, к тому же, я еще никогда не встречала человека, который так искренне обо мне заботился. Ты ведь такой честный и добрый по отношению ко мне, ты меня защищаешь, ты беспокоишься обо мне, так позволь же и мне ответить тебе тем же.
- Ты можешь, как дочь волнуется об отце, разве тебе этого мало? – моя защита сдавала, эмоции давали о себе знать, вырываясь наружу в легком дрожании голоса и смущенных пунцовых щеках.
- Мало ли этого мне? Конечно же, мало! Как ты вообще можешь меня о таком спрашивать, Натан, ты столько для меня делаешь, и не просто по долгу, наложенному на тебя законом, я вижу, как ты искренен. Это не может быть неправдой, я вижу, как ты смотришь на меня, слышу, как ты говоришь со мной, ты, тот самый человек, которого я ждала, ждала так долго понимаешь? – она крепко сжимала своими ладонями мои, а я не знал уже, что и говорить.
- Сарра… Я убил твоего отца, как ты мо…
- Да это был несчастный случай! - переходя на легкий крик, перебила меня она. – Натан, никто не виноват в этом! Ты понимаешь? Ни ты, ни я, никто, это нельзя было предотвратить, как нельзя и изменить теперь.
Она отпустила мои руки и села на берегу озера. Я сел рядом с ней, пытаясь найти нужные слова, чтобы ее утешить, что оказалось намного сложнее, чем я думал.
- Сарра…
- Я знаю все, что ты можешь сейчас сказать мне, Натан, не утруждайся, ты не переубедишь меня, что бы ты не говорил и не делал, я вижу твое искреннее отношение ко мне, тебе его не скрыть, и если ты себя можешь обманывать, предпочитая закрывать глаза на неудобную тебе правду, то меня обмануть не получится.
Она повернулась ко мне и, обняв меня, поцеловала. Я же, как деревянный истукан не мог даже пошевелиться. Она, вскочив, побежала в сторону дома, а я остался сидеть на берегу озера один, наедине с пресловутой природой и моими мыслями.
Глава 10.
В голове все смешалось фонтаном непонятных чувств, что со мной? Я не мог сам себе ответить на этот вопрос, но, что еще важнее, я не мог также ответить на другой, более насущный вопрос, что теперь делать? Чего мне точно делать не стоило, так это говорить об этом Джорджу, он итак обеспокоен чем-то в последнее время, так еще и я в придачу. К тому же, я прямо предвкушаю его издевательское: «А я ведь предупреждал!».
Нет, Джорджу я говорить не буду, думаю, Сарра тоже не расскажет, но все это следовало пресечь в самом начале, пока это не зашло еще дальше, хотя куда дальше я уже не представлял. Поэтому я отправился к Сарре для того, чтобы поговорить с ней, и расставить все точки над «и».
Я буквально влетел в дом, решительно направившись в сторону комнаты Сарры, которая, к моему сожалению, оказалась заперта, а все мои хитроумные планы и речи тут же обернулись прахом и были развеяны неприступным замком ее двери. Я постучал.
- Уходи! - послышалось мне в ответ.
- Сарра, давай поговорим, впусти меня. – голос мой был строг и решителен, но ей, видимо, это ни о чем не говорило.
- Я сказала, уходи. Сейчас я хочу побыть одна, со мной все хорошо, не волнуйся. – ее настрой оказался покруче моего и поэтому мне пришлось отступить.
- Ладно, я уйду, но мы еще поговорим об этом. - в ответ последовала лишь тишина. За эти несколько минут мое отношение к Сарре резко изменилось, совершив крутой поворот. Мой здравый смысл все еще призывал меня относиться к ней, как к дочери, но душевные порывы с каждым разом оказывались все сильнее. Надо было их подавить, поэтому я пошел доделывать свою работу и заколотить, наконец-таки, эти несчастные окна, к тому же, возможность побить молотком по дереву казалась мне очень заманчивой.
Я спустился вниз и приступил к своему занятию. Получалось у меня на удивление легко, никогда бы не подумал, что способен на такие хозяйственные подвиги, или просто шанса проявить себя у меня никогда не бывало. Тем временем, пока я заканчивал первое окно, ко мне на первый этаж спустился Джордж, явно обеспокоенный моим трудовым рвением.
- Натан, мальчик мой, уже вечереет, что это ты целый день рукам отдыха не даешь, такой работой можно и здоровье подорвать, тем более тебе, с непривычки. Давай, заканчивай, пойдем лучше посидим за стаканчиком бренди. – он по-отечески улыбнулся.
- Спасибо, Джордж, но я не хочу, к тому же эту работу все равно делать мне. – я, даже не замедлившись, продолжал прибивать доски к проему окна.
- Ну, как хочешь, тогда я тоже с тобой тут посижу, есть у меня к тебе один разговор. – мое сердце бешено застучало, неужели он знает, может он видел, да нет, не может быть.
- Какой разговор? – старался, как можно более спокойно говорить я.
- По поводу этого Кристофера и Сарры. – после его слов у меня прямо от души отлегло, но руки предательски все еще дрожали, ненавижу свою эмоциональную слабость.
- И что ты хотел обсудить?
- Этот Кристофер, конечно, тот еще фрукт, но я чувствую, что Сарра сказала нам не все. Боюсь, как бы она не была кем-то запугана, или еще чего, но что-то тут нечисто, поверь моему адвокатскому чутью. – он выразительно поднял брови.
- Что ты имеешь ввиду, говоря «не чисто». – я тоже посмотрел на него выразительным взглядом неодобрения, он это заметил, но все же продолжил.
- Натан, я знаю тебе неприятно это слышать, но не допускаешь ли ты того, что Сарра тоже может нам не все говорить.
- Что ты несешь, Джордж, при всем моем уважении к тебе, но ты просто с ума сошел на своих адвокатских заговорах, эта девочка итак настрадалась, ее обманул любимый человек, затем она потеряла отца, а он не пришел ее даже поддержать. Она чувствует вину за собой, как бы она не пыталась это скрыть, но это явно видно, и кто ты такой, чтобы обвинять эту девочку в чем-то, не имея, к тому же, никаких доказательств. Да и кто, по-твоему, мог ее запугать?
- Я знал, что ты это так воспримешь, Натан, но ничего, завтрашний обыск все покажет. А запугать ее мог кто угодно, тот же Кристофер, или любой член его семейки, а еще ненавидящая ее подруга, о которой мы, честно говоря, ничего не знаем.
- Стоп, ты сказал завтрашний обыск? – удивился я.
- Да, завтрашний, я специально сказал Сарре, что обыск будет послезавтра. – он хитро потер руки.
- Специально? – я чуть выронил молоток, - Но зачем?
- Хочу просто убедиться, что она его не предупредит. Ты мне еще потом спасибо скажешь.
- Чтобы ты там не задумал старый лис, не смей навредить Сарре, ты понял меня? Если Сарра пострадает, я тебе этого не прощу, отвечай, ты понял?
- Что там понимать, я это знаю, кстати, чтобы Сарра не пострадала, завтра, во время обыска, ты должен ее занять дома, чтобы ее не потащили туда полицейские. Так будет лучше для всех. – теперь его голос вновь стал строгим.
- Хорошо, я сделаю это. – как раз появиться возможность поговорить с ней с глазу на глаз, подумал я.
- Ладно, строитель, спокойной ночи, прошу тебя только не перетрудись тут, у нас еще масса дел в этом доме и доски на окнах далеко не самое важное из них. - он вновь улыбнулся и отправился прочь на второй этаж.
- Вот тебе и спасибо за то, что в доме тепло сохраняю! – бросил я ему вдогонку.
Любопытно, что же задумал Джордж, этот старик еще тот хитрец, его просто так не проведешь, наверное, придумал, как этого Кристофера на всю жизнь за решетку посадить, уж я-то был бы не против. Интересно, как там его челюсть, надеюсь, я ее сломал. Никогда не замечал за собой приступов необоснованного гнева, но ведь этот был довольно обоснован.
Завершив заделывать второе окно, я решил, что на сегодня с меня хватит и отправился к себе в комнату. По пути я снова постучался к Сарре, у нее по-прежнему было закрыто, наверное, спит, подумал я. Время в этих краях поистине тянулось очень медленно, интернетом я не пользовался, а смотреть телевизор настроения не было никакого. Поэтому единственное, что мне оставалось, это работа и чтение книг в кабинете отца Сарры.
Мудрым вы были человеком, мистер Сэд, к тому же очень разносторонним. Книги в его кабинете можно было найти на любой вкус. Поэтому мне стоило только закрыть глаза и, вытянув указательный палец, покружиться и читать ту книгу, на которую он мне укажет. Довольно забавный способ скоротать время в этой глуши.
Сегодня на мою долю выпал большой черный фолиант с названием «Сопротивление материалов в практике инженера-строителя». Да, выбор был не самым интересным, но с другой стороны, в этом были и свои плюсы, на четвертой странице я больше не смог сопротивляться натиску Морфея и погрузился в глубокий, глубокий сон.
Проснулся я еще засветло, том сопромата оставил на моем лице отпечаток своего названия и мой вид в зеркале оставлял желать лучшего. Не без доли самоиронии я поглумился над своим отражением и, умывшись, отправился в гостиную, чтобы позавтракать. Как я и предполагал, никто еще даже не проснулся. Поев, я убрал за собой и приготовил завтрак друзьям, на часах уже было около половины седьмого, поэтому пора было будить Сарру в школу.
Я постучал в ее дверь, и она тут же открылась. Не знаю, как ей это удалось, но Сарра стояла уже одетая в свой школьный костюм, готовая к получению новых знаний.
- Доброе утро, Натан. – улыбнулась она.
- Доброе, - немного заторможено ответил я. – Завтрак на столе, Джордж отвезет тебя в школу, я его сейчас разбужу.
- Меня? – вдруг отозвался голос позади. - Натан, мальчик мой, старики всегда просыпаются рано, и как бы ты этого не хотел, но тебе никогда не придется меня будить.
Мы дружно посмеялись, после чего они отправились завтракать, а я пошел продолжать свою работу, которую твердо решил сегодня закончить. И откуда только у меня такое рвение к домашним делам? Я вновь и вновь ставил доски друг на друга, заполняя ими оконный проем. Я видел, как уезжали Джордж и Сарра, как поднялось солнце, как Сарра вернулась из школы, как затем приехал Джордж, а доски все не кончались. А я бы и рад всю жизнь так работать, ни о чем не думая, хороший способ уйти от проблем.
Несколько раз Сарра приносила мне поесть, Джордж тоже приходил, одобряюще смотрел на мою работу и похлопывал меня по плечу. И, наконец, спустя каких-то восемь часов, моя работа была закончена. Несмотря на свою полную занятость, я совершенно не устал, к тому же время, проведенное в работе, помогло мне придумать слова, которые я должен был сказать Сарре.
Подходящая ситуация не заставила себя ждать, ко мне подошел Джордж и попросил занять Сарру, так как скоро должны были приехать сотрудники полиции. Поэтому я поспешил к Сарре. Как я и ожидал, я застал ее в комнате, которая на удивление не была закрыта.
- Сарра, ты не занята? – улыбчиво начал я.
- Нет, Натан, ты что-то хотел? Мне осталось только историю прочитать. – улыбалась она в ответ.
- Историю? Это интересно, а что вы сейчас изучаете.
- Вторую Мировую войну.
- О, я знаю о ней очень много, если ты хочешь, то мы можем пойти прогуляться, а я тебе о ней расскажу. – отеческие чувства опять брали надо мной верх, что не могло меня не радовать.
- Конечно, хочу! Это было бы очень мило с твоей стороны! - она воодушевленно подскочила с кровати.
- Только оденься потеплее, хорошо? На улице уже прохладно, к тому же скоро закат. – сказал я наставленнечески. – Жду тебя на улице.
- Хорошо!
Я вышел на улицу в мыслях о том, как же мне нужно повернуть разговор так, чтобы перевести тему со Второй Мировой войны на наши с Саррой странные отношения. Я боялся, как бы она не приняла мое приглашение за положительный ответ на ее вчерашний поцелуй.
Долго ждать мне ее не пришлось, она выбежала из дома преисполненная настроения, предвкушая вечернюю прогулку со мной. Я, по-прежнему, не очень хорошо ориентировался в этих местах, но знал, что нужно отвести Сарру подальше от озера, чтобы она не видела огней полицейских автомобилей на той стороне.
- Почему бы нам не прогуляться вглубь леса, как ты думаешь, Сарра? - понимая всю двусмысленность просьбы, потупился я.
- Ты меня пугаешь, Натан, - рассмеялась Сарра. - Ну, что ж, ладно, там, в лесу, есть поляна, где мне нравилось гулять с отцом. Там красиво, особенно осенью, пойдем я тебе покажу.
Мы ступили на какую-то тропинку, ведущую вглубь леса. В лесу было действительно красиво, деревья по бокам создавали для нас некое подобие ровного коридора, будто бы их специально кто-то так посадил. Было немного холодно, но все равно воздух был просто прекрасен, его чистота и насыщенность кислородом заставляли голову кружиться. Повсюду слышались голоса еще не улетевших в теплые края птиц, давно я мечтал о подобной прогулке.
- Итак, Вторая Мировая война началась с того… - и я начал свою длинную лекцию, это действительно была одна из моих любимых тем в истории, поэтому остановить меня было сложно. Да Сарра и не собиралась, она жадно ловила каждое мое слово, смотря на меня будто на источник света в темной комнате, что не могло меня не радовать.
И я долго рассказывал ей о том, как шла война и как народы всего мира объединились, чтобы противостоять тирании, но у Сарры, как и у меня, были свои планы на эту беседу.
- А не стоит ли нам объединиться, чтобы противостоять тирании, Натан?- она остановилась и взяла меня за руку.
- Какой тирании?
- Тирании этого мира, тирании нас самих, запрещающих нам наши чувства. Давай объединимся против нее, я знаю, вместе мы сможем победить! - она вновь прижалась ко мне, как вчера.
- Сарра, ты должна понять… - я не знал, как ей помягче об этом сказать, чтобы она не расстроилась. – Мы с тобой, понимаешь… Нам не суждено быть вместе, судьба соединила нас не для этой цели. Мы должны заботиться и беречь друг друга, как семья, как родственники.
- Скажи мне, Натан, а разве муж и жена друг другу не родственники? – огорченно, но все еще с надеждой смотрела на меня она.
- Родственники, но наша судьба не в этом, ты поймешь это, когда станешь взрослее.
- Куда еще взрослее… - дрожащим голосом сказала она, отпустив мою руку. – Я думала, что ты понимаешь меня, Натан, я думала, что ты защитишь меня, но я ошибалась. Ты такой же, как все!
Она повернула и побежала в сторону дома. На душе было грустно, а тьма леса все больше сгущалась вокруг, заставляя видеть в этой ситуации только плохое. Но с другой стороны, я сделал то, что должен, я сделал как лучше для нее, пусть она еще этого и не понимает. Уж лучше грусть не начавшихся отношений, чем боль скверно закончившихся. Я не хочу, чтобы моя дочь, пусть названная, испытывала боль, тем более из-за меня.
Как бы там ни было, время я потянул достаточно, пора было и мне возвращаться, Джордж уже, наверняка, был дома. Мне было интересно узнать подробности обыска, и почему он решил его проводить именно сегодня.
Выйти из леса было достаточно просто, коридор из деревьев привел меня прямо к дому. Машина Джорджа, и правда, уже стояла во дворе. Свет в спальне Сарры уже горел, как, собственно, и в гостиной, где, судя по всему, уже был Джордж. Я поднялся на второй этаж и застал своего друга ужинающим с явно не довольным выражением лица.
- Что случилось, Джордж? Парнишка чист? – спросил я сходу.
- В том то и дело, что не чист, в комнате нашли шприцов на полгода вперед и назад.
- Назад? – удивился я.
- Ну использованные, Натан, включи голову. К тому же еще нашли запрещенные вещества. И не мало, ему видимо будут предъявлять распространение.
- Ну, так и чего ты такой кислый, Джорджи! – я не мог скрыть своей радости, моя душа будто порхала на седьмом небе от счастья. Наконец-то справедливость восторжествует, однако, Джордж моей радости почему-то не разделял. – В чем дело, что за недовольная мина?
- Парнишка сильно отнекивался, Натан, видел бы ты выражение его лица, это явно был шок или же он очень долго репетировал эту сцену. И мое чувство, что что-то тут не так, меня все еще не покинуло, а так не должно было быть. Парнишка сейчас в изоляторе, жалко его, что ни говори, долго ему теперь сидеть. А его отец, тот так вообще, когда увидел улики, прямо побелел.
- Тебе ли не все равно, Джордж, знаешь, какие наркоманы притворщики, главное, что Сарра в порядке, главное, что он будет наказан за содеянное. Так ведь и должно быть, поэтому взбодрись, а то твоя адвокатская чуйка тебя в могилу сведет. – похлопал я его по плечу.
- Наверное, ты прав, Натан, что-то я действительно переволновался, главное, что Сарра в безопасности, а то девочке и правда пришлось натерпеться, выходит, что она говорила правду обо всем. Нам сейчас надо ее поддержать, я возлагаю эту миссию на тебя, мальчик мой, а то у меня сейчас будет много работы. - он улыбнулся, мне показалось, что довольно наигранно, но эти подозрения тут же во мне и погибли.
- Что теперь с ним будет, Джордж?
- С Кристофером?
- Да, с ним, много ему лет светит?
- Думаю да, не менее пятнадцати, за Сарру волнуешься?
- Да, а вдруг он…
- Не думаю, что он будет ей мстить. – задумчиво сказал Джордж.
- Почему ты так уверен?
- Когда его сажали в полицейскую машину, он сказал мне, чтобы я берег Сарру, и передал ей, что он ее очень любит.
- И ты на это купился? Ты! Старый лис, хитрюга! Как ты мог, да он же тебя хотел провести, как пить дать, сомнение хотел в тебе посеять. Джордж, не огорчай меня так, ты не мог настолько постареть.
Он улыбнулся, но отвечать не стал, а я не стал дальше спрашивать, ни о чем, главное, что теперь Сарра сможет жить нормально, не опасаясь ничего, сможет спокойно ходить в школу, сможет найти хорошего мужа, сможет жить полноценно.
- Да, кстати, Натан, наше участие на этом не заканчивается. Сарру приглашают в суд. Для дачи показаний по этому делу.
Глава 11.
Новости о том, что Сарра должна выступать на суде, совсем меня не порадовали, она итак сейчас переживает столько эмоциональных потрясений, так еще и теперь, на суде, девочке опять выступать. Она еще не оправилась от последнего.
- Джордж, я категорически против. – решительно заявил я.
- Отлично, тогда его отпустят.
- Что? Почему?
- Потому что, Натан, должен быть свидетель обвинения! А иначе никак.
- Ну, так давай я буду этим свидетелем обвинения, зачем именно Сарра?
- Господи, Натан, ты вроде умный парень, но когда речь заходит о Сарре, ты как будто напрочь отказываешься думать. Ответьте мне свидетель, Натан, вы видели, как подсудимый Краммер принимал наркотики?
- Нет… - заколебался вдруг я.
- Может быть вы видели, как он распространял их другим ученикам школы, мистер Нейкл? – продолжал Джордж.
- Нет, не видел…
- Вот именно, Натан, нам нужен свидетель, а не просто персонаж, который в суде посидит. Если ты хочешь, то я могу сам об этом Сарре сказать, но это сделать необходимо.
- Нет, я скажу, завтра, за завтраком. Только ты помоги мне, хорошо, Сарра захочет узнать, почему мы проводим обыск не сегодня. Ты должен будешь что-нибудь придумать.
- На это счет не волнуйся, я все предусмотрел, мальчик мой. А теперь иди отдохни, скоро этот кошмар закончится, скоро мы заживем спокойно. - он допил свой вечерний бренди и отправился спать. Я же еще долго сидел за журнальным столиком, размышляя о том, почему Кристофер сказал Джорджу эту фразу, а еще больше меня смущало то, что Джордж поверил.
Весь остаток вечера я провел думая об этом, я заснул с этими мыслями и проснулся тоже с ними. Несмотря на весь мой труд, я не смог придумать ничего, чтобы облегчить подачу этой новости Сарре. Когда я вошел в гостиную, все уже сидели за столиком. Черт возьми, почему я всегда прихожу последним. Это становится не смешно, у меня складывается такое чувство, что они по очереди просыпаются ни свет, ни заря и будят друг друга, чтобы я приходил к завтраку последним.
- Доброе утро, друзья, - начал я, сев рядом с Саррой. - Что у нас на завтрак? Неужели это омлет? Слава Богу, наконец-то, что-то горячее.
- Если бы ты еще дольше спал, то и это стало бы холодное. – усмехнулась Сарра, а Джордж предательски ее поддержал.
- Да я смотрю - это заговор, – поддержал я шутку моих друзей. – Ладно, не смотря на всю радость появления омлета на нашем столе, у нас есть и неприятные новости. – Джордж сразу же изменился в лице.
- Какие такие неприятные новости? – испуганно спросила Сарра.
- Дело в том, Сарра, что вчера арестовали Кристофера, у него дома были найдены использованные и новые шприцы, а так же запрещенные вещества в большом количестве.
- Но, но как так? Ведь мы должны были проводить обыск сегодня? Почему его провели вчера?– она сердито посмотрела на моего старшего друга.
- Я действительно настаивал на обыске в назначенный нами срок, но полиция была непреклонна, промедление, по словам шефа полиции, было подобно смерти и мы были вынуждены провести обыск вчера. – Джордж говорил это со своим обыкновением так, как будто уже был на суде.
- И что же теперь с ним будет? – обеспокоенно спросила Сарра.
- Известно, что, мисс Сэд, - обдал нас официозом Джордж. - Парнишку ждет тюрьма, за все его преступления он должен понести соответствующее наказание.
- Жалко его… - прошептала Сарра.
- Ты слишком добра к нему. – вмешался я. – Вспомни все, что он сделал тебе и твоей семье. Возможно даже, что он поджог твой дом, то немногое, что оставалось у тебя от отца. На твоем месте, я бы его так не жалел.
- Я смотрю ты его очень не любишь, Натан, а не стоило ли мне и к тебе отнестись по всей строгости закона. – ответила она.
Джордж чуть не поперхнулся омлетом, я тоже был шокирован ее заявлением, видимо, наша вчерашняя беседа повлияла на ее отношение ко мне. Что ж, уж лучше так, чем то, что ей пришлось бы пережить потом. Пускай она злится на меня сейчас, зато потом будет благодарить. Однако, Джордж, не знавший причину такого настроения Сарры, до сих пор прибывал в недоумении. Поэтому я поспешил сразу же развеять все его возможные подозрения.
- Прости, Сарра, я и забыл, что ты любила его, я не хотел тебя обидеть.
- И ты меня прости, Натан, не знаю, что на меня нашло. В последнее время я вообще сама не своя.
- Это неудивительно, столько всего на тебя свалилось, доченька, не вини себя в этом. – вот, узнаю добряка Джорджа, который так заботился обо мне в больнице, что же с ним случилось, что он перестал быть таким же добродушным и заботливым, наверняка, всему есть свое объяснение, но душа Джорджа для меня была сплошной непроглядной завесой, в которой не было видно ничего, кроме свода законов Британской Империи.
- Сарра, это еще не все. – вернул я разговор в начальное русло. – Тебе предстоит предстать перед судом в качестве свидетеля по этому делу… Я знаю, тебе трудно это при…
- Хорошо. – неожиданно перебила меня она. – Я готова быть свидетелем обвинения.
Все-таки я совсем тебя не знаю, Сарра Сэд, подумал я про себя, то ты такая нежная и чарующая, будто согретая весенним теплом роза, то ты холодная и отрешенная, будто подснежник, только что пробивший себе дорогу к свету из холодного покрова. Ты говоришь, что чувствуешь жалость к этому парню, но в тоже время с холодным сердцем, ни секунды не колеблясь, ты готова отправить его в тюрьму на много лет. Джордж был, как всегда прав, не так-то уж и легко мне с ней придется.
Хотя, если взглянуть с другой стороны, счастлив тот мужчина, что понимает женщин и их причуды. Может мне просто не дано знать причины ее одновременной и любви, и ненависти к этому человеку. Я всегда поражался тому спектру чувств, которые женщина способна испытывать. А еще, я всегда его немного опасался этого потому, что ты никогда не знаешь, какой она будет в следующий момент. Как повернется ее настроение, обрадует ли она тебя неожиданным приливом ласки и заботы или же, наоборот, заставит пожалеть, что ты вообще посмел на нее сегодня взглянуть.
Однако, справедливости ради, должен заметить, что мы мужчины выработали отличный механизм по борьбе с этими женскими причудами и назвали его «мужской характер», и женщины сами не заметили, как им стало приятно быть за чьей то спиной, чувствовать себя защищенной и не ответственной за принятия каких-либо решений. Так же было и с Саррой, поэтому после заявления о том, что она готова быть свидетелем она добавила:
- Только если вы, Джордж, будете прокурором. – на этот раз Джордж поперхнулся не на шутку, мне пришлось даже несколько раз постучать ему по спине.
- Мисс Сэд, боюсь это невозможно.
- Почему?
- Я не имею права быть прокурором на деле, которое связано с нами, я ведь, получается, заинтересованное лицо. – доходчиво объяснил мой друг.
- Жаль, я просто хотела, чтобы кто-то был рядом со мной, когда я буду давать показания. – вот и ответ, весь этот напускной холод, лишь попытка прикрыть свою слабость. – Что же мне теперь делать?
- Так как ты несовершеннолетняя , то Натан имеет право присутствовать во время слушания, как твой опекун и отчим. Тебя это устроит? – дипломатично улыбался Джордж.
- Да, вполне устроит, я уверена, что Натан не даст меня в обиду, так мне будет намного спокойнее.
На этом наша беседа за завтраком подошла к концу, все отправились по своим делам: Сарра в школу, Джордж на свое подобие работы. А я? А я остался не шевелящимся гвардейцем охранять дом.
Я не привык себя жалеть, но все-таки мне сейчас тоже приходилось несладко, все были чем-то заняты, а я чувствовал себя бесполезным и ненужным. Этаким аппендиксом, не приносящим пользу, да же аппендикс и тот для чего-то нужен. А я, словно ленивый кот, только и делающий, что выбирающий место, где удобнее прилечь, весь день слонялся по дому, падая из стороны в сторону и завывая от скуки. Никому такого не пожелаю. Даже книги отца Сарры и те меня больше не спасали. Я выпал из жизни и поэтому время для меня тянулось словно нескончаемая река, ведущая туда – неизвестно куда. Конечно, Джордж и Сарра не подавали и виду, но я, все же чувствовал, что становлюсь в доме больше обузой, чем опорой, поэтому, когда Джордж, вернувшись в один из будних вечеров, заговорил о том, что скоро дому предстоит капитальный ремонт, я очень воодушевился.
Ремонт должен был, по старой доброй традиции, отвлечь меня от того кошмара, в который меня втянула судьба. Хотя, чего это я жалуюсь на судьбу? Я ведь сам во всем виноват, без исключения, а сейчас вот даже друзей поддержать не могу. Короче говоря, на душе было вовсе не то настроение, с которым хотелось бы начинать новую жизнь, а уж тем более думать о том, чтобы чего-нибудь добиться и куда-то расти. Все мои помыслы были разбиты на три основных направления, два из которых относились к Сарре: это, прежде всего, ее учеба, ну и, конечно же, ее защита.
Я очень боялся, как бы этот авантюрист, напичканный опиатами, не сбежал из тюрьмы и не попытался напасть на Сарру, хотя Джордж, видимо, верил этому оборванцу. И что на него нашло? Обычно он себя так не вел, даже в больнице у меня камеру поставил, подозрительный и хитрый лис. А тут, ишь чего, расчувствовался: «Жалко парнишку, Натан…», «Он же там совсем пропадет, Натан…» , даже как-то не по себе, честное слово, мне ненароком показалось, что он защищает парня больше, чем его собственные родители.
Однако, со временем, по началу полномасштабного ремонта нашего дома, целиком и полностью оплаченного страховой компанией, проблема с Кристофером отошла немного на второй план. Шло разбирательство. Дни складывались в недели, а у нас с приближением зимы итак хватало проблем. Единственное, что я знал, так это то, что официальное слушание было назначено на пятое декабря, а еще Джордж говорил нам, что паренек во всем искренне признался и поэтому возможно суд смягчит наказание, но тюрьмы парнишке было не избежать.
Но, как я уже говорил, второстепенные проблемы перебазировались в линию первоочередных, и все наши усилия уходили на ремонт нашего, отнюдь не скромного, а очень даже приличного, жилища. Я не буду в подробностях описывать все наши решения по поводу интерьера, которые мы принимали путем ожесточенных споров с Джорджем, наше счастье, что у нас была Сарра, которая всегда помогала нам решать эти конфликты. Время шло, и вроде бы спокойная и размеренная жизнь уже потихоньку становилась нам привычной. Ремонт поутих, и дом теперь был в совершенно другом состоянии.
Было приятно ходить по уютным залам этой махины и целыми днями проводить время за книгами и изучением права, которое я, за время импровизированного отпуска, успел подзабыть. Так и осень пролетела совершенно незаметно, отправившись в неизведанные края стаей шелестящих желтых листочков. Потихоньку в свои права вступала зима, сначала совсем робко, лишь легким утренним инеем на траве, возле дома, но затем очень уверенно и дерзко она показала, кто в доме хозяин, и поэтому уже третьего декабря в наших краях, а я теперь называю их «нашими», пошел первый декабрьский снег.
Невозможно передать красоту здешнего ландшафта, покрытого снегом. Замерзшее озеро превратилось в огромное поле, белой простыней покрывающее воду. Не смотря на то, что лед был довольно крепок, еще никто не приходил сюда ни покататься, ни порыбачить, ни даже поиграть в хоккей. Поэтому заснеженная водная гладь была идеально белой и ровной, без малейшего намека на человеческий след. Отрешенность этих краев поражала и в теплое время года, а зимой, даже более того, это место превратилось в обитель спокойствия.
С приходом зимы, как известно, заканчивается и год. Сарра оканчивала предпоследний семестр, ее успехи в учебе были средними, но это и неудивительно после всего того, что она пережила. Я радовался и тому, что она могла ходить в школу и общаться со сверстниками. Правда, в наших с ней отношениях все было не так лучезарно, мы по-прежнему не могли найти общий язык. Сарра подолгу запиралась у себя в комнате, проводила там почти все свое свободное время. Встреч со мной она избегала, даже на завтрак спускалась только тогда, когда я уходил, либо когда я был с Джорджем. После той встречи в лесу, больше наедине мы не оставались ни разу. Мне казалось, что она смирилась с моей позицией и не будет больше предпринимать ничего глупого. Но все же, я остерегался того, что она может просто изображать из себя обиженную девочку, а на самом деле в душе чувствовать совсем иное.
Джордж, по-прежнему ни о чем не догадывался, по крайней мере, так думалось мне, а там, черт его знает, этого лиса, что он замышляет и о чем думает. Хотя, сам Джордж стал немного уставшим, и к тому же очень похудел, я советовал ему обратиться к врачу, но на все мои беспокойства он только отмахивался и говорил, что волноваться тут не о чем. Старина, на мой взгляд, совсем себя запустил, но вмешиваться в это я тоже не рисковал. Я вообще был в доме немного инертным жителем, вы мол меня не тревожите, значит и мне не стоит вас тревожить. В доме царила атмосфера покоя, но не того покоя, что называется семейным, когда вся семья собирается за столом и обсуждает какие-то насущные проблемы, работу отца, учебу детей, когда семья живет. Нет же, напротив, это была атмосфера стариковского покоя, и если бы не музыка Сарры, которую она включала иногда, убирая свою комнату, то я бы всерьез решил, что живу в доме престарелых. А все почему? Потому что самым волнующим звуком в нашем доме был шум тапочек.
Да, да, тапочек, именно их. И помереть бы нам со скуки, но ведь мы и этот дом, как магнит, притягивали на себя неприятности, поэтому уж что-что, но смерть от скуки нам не грозила. К тому же, повод для беспокойства, нам, иногда, давала бывшая подруга Сарры, с которой она так и не смогла помириться, а наоборот рассорилась до конца. Но это было не самым главным, из-за чего нам пришлось переживать…
Как-то вечером, распивая с Джорджем отличный английский скотч пятнадцатилетней выдержи, который ему подарил один из клиентов, мы услышали очень резкий и настойчивый стук в дверь. Время было позднее, к тому же Сарры не было дома, поэтому мы, поначалу, подумали, что это она. Но, не тут-то было, вместе с этим стуком к нам в дом, после небольшой передышки, вновь вернулась тревога.
Дверь открывал Джордж, но по его удивленному: «Какого!», я понял, что там далеко не Сарра. На пороге стоял высокого роста седоволосый мужчина, плечи его были широки, словно он всю жизнь работал кузнецом или шахтером, одет он был в идеально чистую, на первый взгляд даже новую, полицейскую форму. Да, так оно и было, в этот вечер нас приехал навестить не кто иной, как сам шеф полиции, Саймон Сморт.
Человеком он был строгим, однако, довольно доброжелательным. Я невольно умилялся, когда видел, как он играет с внучкой по вечерам, честно признаться, мне его характер нравился. Помимо всего этого, он отличался абсолютно педантичным отношением к своей внешности, манерам поведения и, естественно, работе. Поэтому и сейчас, ни на секунду не предавая свои культурные идеалы, он начал по-старинному:
- Добрый вечер, джентльмены, - голос его звучал ровно, без единой ноты паники, но все же, отдавая небольшим оттенком чисто человеческого беспокойства. – Вы только не волнуйтесь, господа. Кстати, можно я войду?
- Да, да, конечно, извините. – ответил до сих пор находящийся в ступоре, Джордж. – Простите шеф Сморт, я просто не ожидал вас здесь увидеть в такой час. Что собственно произошло?
- Только не волнуйтесь, мистер Дениэлс, но у нас есть все основания полагать, что Сарру Сэд похитили. – эти слова блеснули молнией в моей голове, обдав зарядом сразу все клетки моего тела, но молния была просто детским лепетом, по сравнению с тем, что ждало меня потом. – Проведенные нами поиски в городе, пока не принесли плоды.
Вот и гром, оглушающий, поглощающий, давящий со всех сторон гром. Руки мои сначала затряслись, потом немного успокоились, а затем сжались в кулак. Моя девочка, моя Сарра, как они посмели ее тронуть? Я знал, кому это было нужно, но говорить пока об этом не хотел, ведь мало ли, что могла учинить и Сарра. Девочка переживает стресс, к тому же наши с ней отношения в доме оставляют желать лучшего. Могла и сбежать по глупости. Ничего, подождем, может найдется.
Не знаю, был ли я в этом уверен или же просто себя успокаивал, но почему-то это работало. Что-то мне подсказывало, что с Саррой все будет хорошо. Лучезарный и пребывавший в абсолютно возвышенном настроении пять минут назад Джордж, сейчас изменился в лице до неузнаваемости. По его взгляду я понял, что он думает о том же, о чем и я, но тоже остерегается делать поспешные выводы, однако, стоит отдать должное его юридической и дипломатической выдержке – из ступора он вышел первым:
- Так, шеф Сморт, когда были начаты поиски? Где вы ее уже искали? Опрашивали ли кого-нибудь из свидетелей похищения? – он говорил быстро и только по делу, опытный, ничего не скажешь.
- Мы обшарили уже чуть ли не половину города Джордж, - перешел на более личное общение шеф Сморт. – Я даже и не знаю где ее искать, мои парни работают с четырех часов, мы опросили двух ее одноклассниц, они сказали, что на перерыв они ушли в месте с Саррой, пошли купить перекусить в одном из магазинов, однако, Сарра, по их словам, сказала, что есть не хочет и осталась их ждать на улице. Когда они вышли, то ее уже не было, а ее сумка, деньги, документы, мобильный - все валялось возле магазина.
- А камеры? - так же отрывисто спросил Джордж.
- К сожалению, их там нет, очевидцев тоже не нашлось, обеспокоенные девочки позвонили нам, домой она добраться точно не успела бы, поэтому мы искали в городе, но после того, как все наши труды ни к чему не привели, мы приехали сюда. – шеф был явно воодушевлен предстоящим розыском, но я видел, что сочувствовал он нам искренне.
- Что от нас требуется? – вдруг проснулся я.
- Нам нужна помощь. Примерные места, где она могла бы скрыться, спрятаться от преследователей, ведь не исключен вариант, что она сбежала от кого-то, побросав при этом все свои вещи.
- Я так не думаю. – и вновь Джордж, этот старый пройдоха, меня уже пугает своим равнодушным голосом. – Если она хотела просто убежать, не легче ли было ей позвать на помощь? Забежать в магазин, ну или просто закричать. Нет, тут дело в другом. Ее застали врасплох, она ничего не успела предпринять. А значит, замышляли давно.
Мои глаза с Джорджем снова встретились в многозначном взгляде, который, как нам думалось, понимаем только мы, однако, шеф полиции тоже оказался не лыком шит и сразу же раскусил нас, как два грецких орешка.
- Так у вас что, есть подозреваемые? – он выразительно на нас посмотрел, делая акцент на слове «подозреваемые». – Если да, то отправимся немедля, нельзя терять ни минуты.
- Да, у нас есть догадки на этот счет, но опять же, мы не можем утверждать это наверняка.
- О ком вы говорите? – Сморт уже чуть ли не лопался от нетерпения отправиться на поимку нарушителей закона, видимо, руки у него сегодня так и чесались кого-нибудь посадить.
- Я говорю о мистере Краммере, который живет на противоположной от нас стороне озера. Вы ведь в курсе шеф, что скоро Сарра должна дать показания по делу Кристофера Краммера об употребление и распространении наркотиков. Ее присутствие на слушании очень важно, так как вся позиция прокурора строится на вещественных доказательствах и показаниях свидетеля. А без свидетеля и дела то нет. – Джордж выпалил все свои мысли без остатка, в чем-то я был с ним согласен, в чем-то принципиально нет, но сейчас время уходило, и поэтому мне было необходимо защитить свою дочь:
- Нам срочно необходимо поехать в дом Краммера, это все они устроили, помяни мое слово, это точно они! - и чего им не живется, уже все отняли у бедной девочки, теперь и за нее саму взялись. Ничего, держись Сарра, держись, я обязательно за тобой приеду.
- Саймон, - обратился Джордж к шефу, уже по имени, без звания. – Помоги, пожалуйста, я знаю, обыск без ордера делать запрещено, но получение официального разрешения займет не меньше полутора часов.
- Я знаю, Джордж, я сделаю пару звонков, вы готовы ехать сейчас?
- Да! – решительно, в один голос воскликнули мы с Джорджем. – Мы готовы!
Сердце бешено колотилось, кровь прилила к голове, а руки, наоборот, похолодели, я чувствовал, что адреналин пробирает мою кровь. Я трясся, и точно не от холода, а от чего именно, я понять не мог, толи это был страх за Сарру, толи страх от вероятности встретиться с преступником лицом к лицу. Человеком, отвергшим закон, способным на все что угодно ради достижения своей цели.
Мы собирались ровно пять минут, если даже не меньше. Я лишь накинул сверху свое пальто, а Джордж за чем-то побежал наверх, а когда вернулся, я увидел у него в руках сверкающе дуло револьвера. Он аккуратно спрятал его за пояс и, глядя на меня, приложил указательный палец к губам, давая мне понять, что шефу полиции об этом знать не обязательно.
На улице валил снег, такого снегопада я еще не видел. Да и куда мне, лондонскому жителю, у нас в городе снег не задерживается надолго, мы больше привыкли видеть его грязной бело-черной массой, валяющейся вдоль дорог. А тут все было не так, чистый белоснежный снег хлопьями валил с неба, попадая в глаза и мешая идти даже прямо. Ветер подхватывал его и кружил причудливым вихрем, заставляя нас укрываться и прятаться от его снежных атак.
Мы сели в машину. Снег стал идти еще сильнее, явно приближалась буря. Сама природа сейчас чувствовала всю тревогу, которая в нас скопилась. Небо негодовало, как можно похитить столь невинное дитя, девочку, которая столько всего уже пережила. Сама стихия не могла принять этот факт. Но снег был нам, отнюдь, не на руку.
- Нам придется ехать в объезд ребята, из-за снега проезд через речной мост закрыт, нам нужно будет доехать до переправы в городе. – Саймон был явно на взводе, он переживал за Сарру не меньше нас.
Мы мчались в сторону города. Снег шел все быстрее. Порывы ветра порой чуть не сносили нас с трассы. Шеф полиции с кем-то яростно говорил по телефону. Джордж прижал свою правую руку туда, куда спрятал револьвер. Вдалеке показались огни города, мы увеличили скорость. На счету была каждая секунда.
Глава 12.
Город застал нас ночной тишиной. Улицы были ярко освещены и везде уже горели новогодние гирлянды. Приближалось рождество, поэтому все магазины спешили сделать свои витрины, как можно более яркими и привлекательными. Однако, в тепле всего этого света не оказалось ни одного человека. Да это и не удивительно, время было позднее, к тому же звук полицейской сирены никого не привлекал.
Как это было не прискорбно и не злило шефа полиции, но нам все равно пришлось заехать в участок, чтобы выписать ордер. Стоит ли говорить, что Саймон был в ярости, а Джордж уже начинал нервничать. Всегда такой холоднокровный, сейчас он, почему-то, показывал свои эмоции, и мне показалось, что ему нехорошо.
Ордер выписали довольно быстро, позже шеф объяснил нам, что пока мы ехали его уже выписали, и когда мы прибыли в участок, он уже был готов. Мы пробыли в участке минут пять, в общей сложности, и большую часть этого времени мы потратили, выслушивая отчет сотрудников о поисках Сарры в пределах города.
Результаты были отрицательными, что еще более укрепило в нас уверенность в том, что Сарра находится на противоположной от нас стороне озера. Мы снова сели в машину и отправились осуществлять обыск дома, на который мне всегда было так любопытно взглянуть. Столько бед и горя принес нам этот дом, конечно, не он сам, а люди, которые в нем живут.
На этот раз с нами поехали еще три машины. Мы ехали опасно быстро, но другого выхода у нас не было. Я постоянно смотрел на Джорджа, временами мне казалось, что он сейчас упадет в обморок. Он был бледен, и лицо его покрывал холодный пот. Однако, Джордж держался, не знаю откуда он черпает свои силы, но запасы там видимо изрядные.
К счастью для нас, снегопад немного ослаб, и нам было проще ехать. Мы выехали из города и снова погрузились во тьму, освещаемую лишь светом наших фар. Я впервые был на этой стороне реки, мне было интересно, как отсюда выглядит наша сторона, но разглядеть в ночи мне ничего не удалось. К тому же, от того, что в машине сидело пять человек стекла быстро запотевали.
Чем ближе мы подъезжали к заветному дому, тем быстрее у меня колотилось сердце. Я никогда не отличался особой смелостью, но когда надо, был способен на отчаянные поступки. Я собрал всю храбрость в кулак, и пообещал себе, что во что бы то ни стало, верну свою Сарру целой и невредимой и отомщу тому, кто хотел ей навредить. Я думал об этом про себя, и эти мысли придавали мне уверенности, однако, спустя некоторое время их прервал шеф полиции.
- Подъезжаем! Готовьтесь! – сказал он нам, повернувшись с переднего сидения, а затем включил рацию. – Джек, Ник, Томми, будьте готовы! Занять позицию четыре. Без меня в дом не входить! Не стрелять, берегите себя!
- Слушаюсь шеф!
- Так точно!
- Вас понял. – послышались голоса из рации, для них это было не впервой, а вот я дрожал, как сухой осиновый лист, и судорожно мотал головой из стороны в сторону, пытаясь оглядеться.
Я не видел ничего, кроме огонька света вдали от нас прямо по дороге. Это и была наша цель, дом Краммеров. Свет этот влек меня, словно бы я был мальком, а этот дом был одной из тех глубоководных рыб, что сначала заманивают своим светом, а потом убивают свою жертву, оставляя ее во тьме. Но сейчас все было немного не так, малек был вооружен, к тому же, он был не один, а самое главное, он знал, что этот свет вовсе не счастье, что за ним кроется хитрый хищник злодей.
Мы подъезжали все ближе, и огонек приобрел форму – это был фонарь, горящий во дворе перед въездом в дом. Свет был довольно ярким, поэтому я мог рассмотреть и сам дом. Он был немного больше нашего, к тому же в нем было три этажа, в отличии от наших двух. Сама архитектура меня сейчас мало волновала, меня беспокоило кое-что другое:
- Смотрите, - обратился я к своим соседям по машине. – Свет в окнах. Он не горит, кто же не включает свет в такое-то время? Они, наверняка, выключили его, чтобы притвориться, что их нет дома!
- Или есть еще один вариант, но это на вряд ли, слишком нереально, - сказал шеф полиции.
- Какой? Что это за вариант? – я был чрезвычайно взволнован и ожидал, что же он скажет.
- Они могут спать… - саркастически произнес он и в голос засмеялся. Его тут же поддержал его водитель. Не успел я разозлиться на служебную политику человечества, как заметил, что Джордж тоже улыбается.
- Ой, ну и черт с вами, - сказал я обижено. – Мне показалось, что это важно.
Наконец, мы приехали. Сирены мы отключили, чтобы не привлекать внимание. Все сразу же вышли из машины, полицейские заняли какое-то положение, видимо то, про которое им говорил шеф. Трое из них отправились в обход дома. Все профессионально, черт возьми. Когда все стояли на местах, Саймон дал команду не стрелять и подошел к парадной двери дома. С громким звуком он постучал своей увесистой рукой в дверь.
- Мистер Краммер! Это шеф полиции Саймон Сморт, у нас есть ордер на обыск вашего дома, пожалуйста, откройте дверь или мы выломаем ее силой! – ответа не последовало, даже свет не включился, Саймон постучал еще раз и повторил свою фразу еще раз. И вновь в ответ тишина. – Ломайте!
Полицейские поспешили выполнить указ шефа. Какой-то из особо обученных сотрудников одним лишь ударом ноги выбил дверь. Он вошел в дом первым, за ним Саймон. Нас пока не пускали, в окнах стал появляться свет. Тишина. Ни криков, ни возмущенных роптаний хозяина дома, ничего. После того, как нам позволили, мы зашли в дом.
- Тут пусто, - поспешил доложить нам шеф. – Мы проверили все этажи, в доме никого нет. Ни следов борьбы ничего. Видимо, их тут нет, это усложняет ситуацию, к тому же мы не уверены до конца является ли мистер Краммер похитителем или нет, может его просто дома нет, а мы ему дверь сломали.
- Да я чувствую, что это он! – воскликнул я.
- Ну так на суде и скажете, когда он вам иск предъявит за сломанную дверь, у вас итак напряженные отношения, не нужно нам обострения конфликта. – шеф был сердит, его отсутствие Краммера тоже настораживало и такое завершение операции его вообще не устраивало, он твердо был намерен найти девочку. – Ник, Томми!
- Да, шеф! – отозвались они в один голос.
- Сформировать поисковый отряд, мы пойдем в лес, выдайте парням амуницию, фонари и оружие. – он кивком показал на нас.
- Есть, шеф! – двое полицейских поспешили выполнить указания своего начальника и выбежали из дома к стоящим во дворе машинам.
- Что мы намерены делать? – спросил я, сам себя ругая за глупый вопрос, но сейчас мне нужно было, чтобы кто-то принял решение, объяснил, что происходит, помог мне. Потому что сам я в этой ситуации был абсолютно беззащитен.
- Господи, Натан, - не выдержал Джордж. – Ты же получил чертову степень магистра, неужели ты не понял? Мы идем в лес искать Сарру, если похититель и правда Краммер, то самое лучшее место, чтобы спрятать жертву – это лес.
- Но зачем прятать человека в лесу в такой холод, он же там замерзнет! – я все еще притворялся, что не понимаю о чем они говорят, не знаю зачем, но я не хотел даже думать об этом, о том, что с моей Саррой что-то могло случиться.
Ответом меня никто не удостоил, ни у кого не было настроения ни объяснять мне элементарные вещи, ни даже пошутить надо мной. Все стояли хмурые и обеспокоенные, нам предстояла вылазка в лес, а эта затея была не из простых. Нам с Джорджем принесли теплые вещи, высокие сапоги для снега, фонари и пару пистолетов, правда, как сказал шеф, не боевых. Мы переоделись, оставив свою верхнюю одежду в машине, и направились в сторону леса. Саймон шел впереди, попутно давая распоряжения своим подчиненным, в число которых, как я понял, вошли и мы:
- Идем на расстоянии десяти шагов друг от друга, Томми ты ответственный за тыл, будешь следить, что происходит сзади, каждый смотрит вперед и на своих напарников справа и слева, оружие до прямой опасности никто не достает. Никакой самодеятельности и геройства парни, иначе ваши жены мне потом устроят погром в участке, - попытался пошутить он, на что все улыбнулись, но особенной охоты смеяться, ни у кого не было.
Мы построились так, как и велел Саймон, нас для большей безопасности поставили в середину отряда справа и слева от шефа. У каждого в руке был фонарик. Снег шел уже намного слабее, но все равно мешал хорошо просматривать дорогу впереди. Шли медленно, экономя силы, никто не знал, куда мы идем, и долго ли продлится наше путешествие.
Я внимательно смотрел вперед, пытаясь вглядеться в еле-еле расступающуюся перед светом фонаря тьму. На душе было как-то неспокойно, и вся эта идея мне, отнюдь, не нравилась, но ради Сарры, я был готов рискнуть даже своей жизнью. Тьма обволакивала наш небольшой отряд, ничего в лесу не было и слышно кроме хруста свежего снега под нашими ногами. Я то и дело вздрагивал, принимая силуэт стоящего впереди дерева за человека, и это порядком раздражало Саймона.
Время тянулось медленно, мне было настолько страшно, что даже присутствие дюжины вооруженных полицейских не могло меня успокоить. Мне было от этого очень стыдно, но поделать с этим я ничего не мог. Пару раз мы останавливались, когда ребята находили какие-то старые вещи, обрывок платка и чей-то старый ботинок, но все это было не то, и мы шли дальше.
После очередного получаса нашего блуждания по лесу Саймон посмотрел на меня с Джорджем:
- Ребята, мне очень жаль, мы можем пройти еще пару сотен метров, но мы итак зашли слишком далеко, я думаю нам их не найти, мы идем уже очень долго, а не нашли даже следов. – он был явно расстроен.
- Конечно мы не нашли следов Саймон, - сказал задумчиво Джордж. – Ведь до сих пор идет сильный снег, я не удивлюсь если мы и своих следов не найдем, на пути назад.
Его слова заставили задуматься и шефа. Он некоторое время стоял молча, уставившись в темноту, и что-то там перебирая у себя в голове. И тут его осенила совсем другая мысль, которая не понравилась ни ему самому, ни нам:
- Черт подери, Джордж, ты прав, идет снег, вот и следов нет, мы пошли в сторону леса, потому что здравый смысл подсказал нам сделать именно это, ведь это логично. Куда еще можно спрятать похищенного человека, или труп этого человека, конечно же, в лес, но что если все гораздо глубже и похититель знал, что мы пойдем именно сюда?
- На что ты намекаешь, Саймон? – не понимал в чем дело Джордж, справедливости ради хочу сказать, что я и сам не понял, что имел ввиду шеф полиции.
- Мы идем не в ту сторону! Что у нас с другой стороны от дома? – он аж дрожал от чувств, которыми пробирала его сейчас эта идея.
- Черт возьми… - сказал Джордж. – Озеро!
- Вот именно! Ни один человек в здравом уме не станет искать похищенного человека на поверхности воды, но ведь сейчас там не вода, сейчас там…
- Лед! – вдруг осенило меня.
Мы переглянулись, еще секунда и мы уже шли, буквально бежали в обратном направлении. Джордж был прав, через десять минут мы потеряли свои собственные следы, все замело снегом, который до сих пор не переставал идти. Было холодно, меня пробирало с ног до головы, только движение еще помогало хоть как-то держаться. Назад шли быстрее, через сорок минут увидели огни дома, которые мы специально оставили включенными.
- Надо идти на озеро! – крикнул Джордж.
- Без оборудования? Да ты с ума сошел! – возмутился Саймон. – Я не могу так рисковать своими парнями, мы не знаем крепок ли лед, и не знаем там ли Сарра вообще или нет. Я понимаю, что ты волнуешься Джордж, ты же знаешь, я к вам со всей душой, но я не хочу, чтобы ребята рисковали из-за возможно ложной догадки. Если бы знать, что она действительно там, так я сам первый пошел бы.
- А что ты предлагаешь делать? Вернуться в участок? – Джорджа явно не устраивал такой ход событий, этот старый лис нутром чувствовал, что догадка наша верна и готов был даже свою жизнь на это поставить.
- Нет, возвращаться не надо, войдем в дом, отогреемся, я вызову подмогу, они приедут с необходимым оборудованием, и тогда мы сможем спокойно прочесать озеро.
- Тогда может быть уже слишком поздно! – вдруг вмешался я, сам удивляясь своей пробудившейся храбрости. – Если вы не хотите рисковать своими людьми, шеф Сморт, вас за это никто не осудит, но позвольте мне пойти на озеро вместо них. Я готов рискнуть!
- Натан, не горячись, я понимаю, что ты расстроен, что ты переживаешь, но мы не знаем точно, там Сарра или нет, это просто наша догадка, а если ты там провалишься под лед совершенно один, то ты можешь погибнуть. – Сморт явно искренне переживал за судьбу нашего странного семейства, все-таки, что ни говори, но что полицейским, что человеком, он был что надо.
- Я знаю на что иду, Саймон, вы поможете мне? – я взглянул на него полный решимости и смелости, и куда только делась моя трусливая натура, где же она, чтобы повернуть меня назад. – Я не прошу никого вставать на лед, обвяжете меня страховочными веревками и будете наблюдать с берега, если я вдруг провалюсь под воду, то по веревке смогу найти выход к проруби и забраться обратно на лед.
- Это самая бредовая идея из всех, что я когда-либо слышал, - сказал Саймон. – Но я помогу тебе, раз ты так этого хочешь, только потом не жалуйся, если отморозишь что-нибудь.
Все тоже дружно рассмеялись, но это был не искренний смех и не смех, призванный угодить начальству, это смех, который должен был успокоить всех. Все ужасно нервничали и небольшой разрядки обстановки явно не хватало. Тем временем мы подошли к полицейским машинам, в багажнике которых, оказывается, обязательно должна находиться веревка. Пока я переодевался, опять, ребята сцепляли вместе все веревки, которые только смогли найти в машинах. Получился довольно внушительной длины «канат жизни».
Однако, решительность понемногу меня покидала, и с каждой секундой, приближающей меня к озеру, я все больше сомневался, хорошая ли это, в конце концов, идея, но отступать было некуда, я должен был это сделать ради Сарры. Я вышел из дома одетый в сухой камуфляжный костюм с поясом, с зацепами, к которым можно было прикрепить веревку.
- И чего только нету у вас там, в багажнике, может, и машинка для кофе есть? – попытался пошутить я.
- Это государственная тайна. – поддержал мою шутку Саймон. – Ты, главное, живым вернись, а уж кофе мы тебе сделаем.
Все опять дружно посмеялись, но пора было делать дело. Я привязал к поясу веревку, взял в руки два фонаря и направился к озеру. Ребята привязали другой конец к одной из машин и включили фары, чтобы немного помочь мне со светом. Я был уверен, что все будет хорошо, хотя может быть я просто себя в этом убеждал. Я дошел до конца берега, который в этом снегу очень трудно было найти, и ступил на лед.
На первый взгляд, лед казался довольно крепким, поэтому я, не опасаясь, сделал первые десять шагов к центру озера. Однако, когда я дошел до глубины, которая, по моим примерным подсчетам, уже превышала мой рост я начал идти гораздо осторожнее. В шагах пятидесяти от берега, мне опять стало немного полегче, ведь я оперся об стоявшую там, покрытую брезентом, и чуть ли не полуметровым слоем снега, яхту. Но потом идти стало опять сложно.
Порывы ветра каждый раз пугали меня, заставляя нерешительно останавливаться, и ждать пока он утихнет. Я уже не говорю про те моменты, когда лед потрескивал под моими ногами. Мне хотелось развернуться и со всех ног бежать в сторону берега. Меня останавливало лишь то, что от этого лед, скорее всего, сломается еще быстрее.
Подумать только, куда меня занесла жизнь, еще год назад в это время, я бы сидел мирно у себя в квартире, попивая какао, в тысячный раз просматривая по телевизору одни и те же рождественские передачи. А сейчас я стою на льду, в жуткий мороз и ветер, падающий снег закрывает мне обзор, а я оглядываясь по сторонам со своими фонарями даже не знаю, что же я на самом деле ищу. Я прошел уже довольно большое расстояние, и вдруг услышал крик со стороны берега. Это были ребята, полицейские кричали мне, что веревка заканчивается, и пора бы уже возвращаться на берег. И я, медленно развернувшись, побрел в обратную сторону.
Обратно, как всегда, идти было легче, хоть я все же пару раз остановился, но все равно дошел довольно быстро, дойдя до яхты, я вообще шел уже чуть ли не как по асфальтированной дороге, дошел я до берега живой, но, увы, ни с чем. Ребята смотрели на меня вопросительными взглядами, а я в ответ мог лишь отрицательно качать головой.
Зато я сделал все что мог, успокаивал я себя, но все-таки, на душе моей до сих пор было не спокойно. Сарра пропала, а вместе с этой последней догадкой, пропала последняя надежда найти ее сегодня, дальше нам придется рассчитывать только на работу полиции.
Мы зашли в дом, хозяина до сих пор не было, что не могло нас не удивлять, ведь если не он похититель, то куда же он все-таки делся сам. Мы живем не в таких краях, где люди могут пропадать просто так, здесь все знают друг друга в лицо и то, что кто-то резко куда-то исчез, не может не насторожить.
Саймон не солгал и действительно сделал мне кофе. Мы сидели молча, ни у кого не было желания говорить. Мы провалились, причем все, Джордж заставил нас повернуть назад, когда мы были в лесу, я ничего не смог найти на озере, а о Саймоне и говорить не стоит, он вообще зазря выбил дверь в дом постороннего человека. Снег все не переставал, ветер опять поднимался и пора было выдвигаться назад в участок, но мы не могли, потому что выбили силой дверь и нужно было починить замок, не оставлять же дверь открытой. Поручать кому-то дежурство этой двери Саймон не хотел, потому что ребята и так были измотаны и голодны, а оставлять их здесь на ночь было вовсе преступлением. Две полицейские машины он отпустил в город, остальные остались ждать починки двери, в том числе и сам шеф полиции, на все просьбы его подчиненных поехать домой, тот отказывался, говоря, что все равно не сможет спать, зная, что его ребята тут на холоде дверь чинят.
Теперь я понимал, почему этого человека так уважают в городе и почему он стал шефом полиции, честно говоря, более достойного человека для этой должности трудно было представить. Наше ожидание затягивалось, и поэтому Джордж решил скрасить его небольшой беседой о только что пережитых мной приключениях.
- Ну, каково же было рисковать своей жизнью, Натан? Страшно было? Небось, трясся весь? – он улыбался, я видел, что, не смотря на мою неудачу, он очень мной гордился и хотел меня поддержать.
- Да, было немного страшно, что ни говори, а все-таки лед, как никак, не знаешь на что наступаешь, еле дошел, хотя обратно, конечно же, полегче было. А когда лед трещал, то я думал, что у меня вместе со льдом сердце от страха напополам трещит. Ну, зато живой. – подытожил я.
- С Божьей помощью. – добавил Джордж.
- Да, не без нее, поддержал я, а если бы не эта яхта, то я может быть чуть ли не сразу назад повернул. – соглашаясь с Джорджем, закивал я.
- Яхта? – вдруг очнулся совершенно безынтересный к нашему разговору шеф Сморт. – Какая такая яхта?
- Как какая? Та, которая чуть подальше от берега стоит, она в лед вмерзла, вот я на нее и опирался, когда шел, а вы что, не видели?
- Да мы после двадцати метров вообще, кроме твоих огней ничего не видели, такой снег, не снег, а стена, разошлась же погодка, я такого снега…
- Стоп! – перебил его Саймон. – Я все-таки не пойму, что за яхта?
- Небольшая, однопалубная, покрытая брезентом. Но ведь… Не думаешь ли ты что… Черт. – вдруг я все понял. Единственное место, куда можно было спрятать человека на этом озере, так это яхта, а я полный счастья от того, что у меня есть опора, прошел ее, будто ее там и нет.
- Ты чертов идиот, Натан! – радостно и в тоже время раздраженно воскликнул шеф Сморт. – Все за мной!
Мы подскочили, словно футболисты на скамейке запасных, после гола забитого в финале чемпионата мира. Выбежав из дома, мы направились прямиком к озеру. Сморт уже не стал надевать никакую страховку, а просто, напролом, полез на лед. Я, было, окликнул его, но он не ответил, а за ним, туда же устремился Джордж. Деваться было некуда, я отправился следом. Когда я дошел до яхты, Джордж и Саймон уже очищали снег от брезента. Было холодно, но рук своих они не жалели. Саймон одним махом свой могучей руки сгребал, чуть ли не десять кило снега, одновременно что-то там говоря о том, как можно быть таким невнимательным. Конечно, в выражениях он всегда был сдержан, но тут его понесло в далекие дали, а я не стал его останавливать, ведь с моей стороны это, и правда, было глупо.
После того, как мы очистили места крепления брезента от снега, Саймон отодвинул его конец и осветил фонарем то, что под ним было. А там, в самой середине яхты, свернувшись калачиком, со связанными руками и ногами, с заклеенным ртом, без сознания лежала Сарра. Сморт оказался возле нее быстрее, чем я успел понять, что вообще происходит. Он пощупал пульс.
- Живая! - вдруг радостно крикнул он. – Быстрее, медлить нельзя, звоните в скорую, скажите, что шеф Сморт вызывает, и если они тотчас не приедут, я у них там все, что можно арестую!
Он вышел из под брезента держа Сарру в руках, Джордж уже набирал телефон скорой. Мы быстро направились в сторону дома. Сарра была найдена, теперь нужно было, как можно скорее привести ее в чувство. Зайдя в дом, мы уложили ее на диван в гостиной. Чинить дверь тут же все бросили, Саймон оказывал первую помощь, одновременно давая людям указания.
- Томми, бросьте эту чертову дверь и выставите оцепление у дома, поймать мне этого негодяя и посадить вместе с негодяем младшим, быстрее. – говорил он освобождая Сарру от пут. – Звони нашим, в участок, скажи, что отныне он больше не подозреваемый, он подсудимый, достать мне его из-под земли!
- Из-под земли… - вдруг прошептала Сарра. – Из-под земли…
- Да, дитя, все будет хорошо, ты очнулась, мы с тобой, не бойся. – успокаивал ее Сморт. – Господи, какой же человек может совершить такое? Сарра, ты себя нормально чувствуешь? Под брезентом было достаточно холодно, но не слишком, ты будешь в порядке. Ты меня понимаешь?
- Из-под земли… - вновь повторила она.
- Думаю, девочка шокирована, может у нее повреждение мозга на фоне переохлаждения. – шеф полиции, оказывается, еще и диагнозы мог ставить на раз два. – Сарра, ты меня узнаешь?
- Из-под земли…! – чуть ли не плача, шептала она.
- Шеф… - вдруг я решил высказать свою идею. – У меня есть одна мысль.
- Что еще, мистер Нейкл? Хватит с нас уже на сегодня вашей гениальности. – ответ его был довольно холодным, но саркастичность этого выражения придала ему более шутливую, а не грубую форму, поэтому обижаться я не стал.
- В этом доме есть подвал? – сказал я.
- Подвал? Что? Вот я идиот! Томми! – завопил он во весь дом. – Ко мне быстро, зови ребят!
Глава 13.
Полицейские собрались вокруг своего начальника и шепотом что-то обсуждали. Мы с Джорджем в это время отогревали Сарру, она потихоньку приходила в себя и выходила из состояния шока. Мы укутали ее в специальное термическое одеяло, которое тоже, как вы, наверное, догадались, было в багажнике полицейской машины. После нескольких минут обсуждений к нам подошел помощник шефа Томми и сказал, что Сарру нужно забрать в безопасное место.
- Шеф поручил мне забрать Сарру в город, не дожидаясь приезда скорой помощи, мы думаем, что в доме не безопасно. – говорил он нам шепотом.
- Вы думаете, что похититель здесь? – поинтересовался я.
- Да, мы думаем, что он здесь и лучше увести отсюда Сарру, как можно скорее, потому, что мы не знаем, что у него на уме. Девочка еще только приходит в себя, поэтому было бы хорошо, если бы кто-то из вас поехал с нею.
Я смотрел на Джорджа и видел, что он, как и прежде, бледный и осунувшийся, холодный пот все так же покрывал его лоб, а глаза были уставшими и красными. Я не хотел, чтобы Джордж тут оставался, он итак помог, чем смог, лучше пусть поедет вместе с Саррой, только я хотел озвучить вслух свои мысли, как меня опередил сам Джордж:
- Я поеду с ней, Натан, прости меня, что-то мне не очень хорошо. Вы ведь везете ее в больницу? Я думаю, мне тоже не помешает взгляд врача.
- Полностью поддерживаю. – согласился я с ним. – Поезжай и даже не думай сожалеть, мне, наоборот, спокойнее, что ты будешь с ней. Прошу тебя, береги ее.
Я взял Сарру на руки и понес в сторону полицейской машины, Джордж помог мне ее положить на заднее сидение. Она держалась за меня сама, и это меня немного успокаивало, но, все же, я очень за нее переживал. Уложив ее в машине, мы снова накрыли ее термическим одеялом, чтобы она продолжала греться. Я поблагодарил офицера Томми и пожал руку Джорджу на прощание, еще раз наказав ему беречь Сарру. Они отъехали. Я провожал взглядом их машину, насколько смог, пока меня самого не пробрал холод. На долю секунды мне показалось, что все закончилось, ведь Сарра и Джордж были в порядке, но обернувшись в сторону дома, я понял, что все еще далеко не закончилось.
На пороге стоял шеф Сморт и интенсивно махал мне руками, подзывая к себе, видимо, они с офицерами уже разработали какой-то план и он хотел объяснить мне мою степень участия в нем.
- Натан, хорошо, что остался именно ты. Джордж уже совсем плох, как я посмотрю. Ничего, не думай об этом, ему там помогут. Сейчас, самое главное, поймать этого гада и посадить за решетку. В этом доме явно должен быть подвал, ты был прав, зданию в три этажа нужен мощный фундамент, а что если не засыпать его землей, вот тебе и подвал! Правда, мы еще не знаем, как туда попасть. Мне нужны люди, чтобы помочь найти вход, ты с нами? – он посмотрел на меня одним из своих пристальных взглядов шефа полиции, которому могли противостоять немногие люди.
- Ты еще спрашиваешь? – возмутился я. – Конечно, я с вами Саймон. Что надо делать?
- Вход в подвал должен быть где-то в доме, а иначе мои парни нашли бы его в наружной стене, когда делали обход, поэтому мы должны перевернуть все вверх дном на первом этаже, чтобы найти люк, ведущий в подвал.
- Хорошо, я готов. – а что я мог ему еще ответить, Сарра была в порядке и это придавало мне сил, я искренне хотел помочь и посадить за решетку этого негодяя, который посмел так поступить с моей дочерью.
Мы зашли в дом, полицейские уже вовсю осматривали полы в комнатах. Они поднимали мебель, убирали ковры, передвигали с места на место подставку для телевизора, в общем, занимались черт знает чем. Я, посмотрев на это со стороны, сразу понял, что смысла в этом никакого нет.
- Шеф, – сказал вдруг я. – Мы зря тратим время. Входа нет ни под одним из ковров или диванов.
- Это почему ты так решил, Натан? – поинтересовался Сморт.
- Да потому что, кто потом задвинет сверху этот диван или ковер на место, когда похититель зайдет в подвал? Тогда бы мы сразу обнаружили этот люк, нет, я думаю, что тут все не так просто.
- И что ты предлагаешь?
- Давайте искать там, где, по нашей логике, он как раз и не должен находиться. Там, где мы бы не стали искать его никогда. Вот, где бы ты не сал искать вход в подвал, Ник? – обратился я к одному из офицеров.
- Ну как это, где? Не мудрено, конечно. В туалете. – ответ оказался прост и гениален одновременно. Мы с шефом переглянулись и тотчас отправились искать туалет, но в этом, как оказалось, не было нужды.
- Он бы не стал, а я стал. – отозвался один из офицеров. – Там чисто шеф, я проверил его, надо придумать другое место.
- Хорошо, давайте подумаем еще, где бы вы еще не стали искать люк для входа в подвал? – обратился я, на этот раз, ко всем офицерам. – Куда мы не смотрели? Или смотрели и не увидели. У кого из вас вообще есть подвал?
- У меня есть. - отозвался один из ребят, кажется его звали Джим.
- И где у тебя вход в него?
- На кухне, так удобно за продуктами ходить. – и вновь все гениальное оказалось просто, мы все разом ломанулись на кухню, но и тут нас ждала неудача, кухни на первом этаже не оказалось вообще.
- Я видел кухню наверху, в углу здания.
- Все туда. – скомандовал шеф.
- Но какой в этом смысл? – спросил я его. – Она же на втором этаже, что вы там хотите найти. В этом же нет абсолютно никакой логики. Разве может быть вход в подвал через второй этаж?
- Вот именно, что не может, поэтому мы и идем проверять. Потому что сегодня день такой! Куда голову не поверни, наткнешься на то, чего быть не могло, а так оно и было. Нельзя просто так варианты отметать.
Мы поднялись на кухню. На вид самая обычная, она не вызывала никаких подозрений. Стандартная схема расстановки оборудования, холодильник, микроволновка, все как у всех, вот только посудомоечной машины нет. И весь блок, выделяемый для нее, отсутствовал. Я подошел к самому углу кухни и в просвете между двумя блоками увидел закрытый люк.
- Нашел! – радостно, но тихо сказал я. – Он тут, мы не заметили его тут при обыске, потому что и не искали.
Я взялся за крышку люка и, не надеясь ни на что, попытался ее приподнять. Шеф оказался прав, сегодня был день, когда происходило то, что казалось наименее вероятным. Поэтому, к моему удивлению, люк открылся. Это уже не шло ни в какие ворота. Зачем он оставил его открытым? Может знал, что все равно сопротивление бесполезно? Ведь в любом случае мы бы заставили его оттуда выйти. А может это…
- Ловушка. – угадал мои мысли Сморт, да уж, шеф полиции был далеко не из наивных парней. – Как пить дать, ловушка, Натан. Отойди, ты уже помог, чем смог, этого больше, чем достаточно. Теперь мы поработаем.
Он жестами дал какую-то команду одному из полицейских и тот, сняв фуражку, медленно опустил ее в люк. Опустив фуражку, он посмотрел на шефа, видимо, в ожидании прямого приказа, Сморт покачал головой. Шеф посмотрел на нас и дал нам знак, что нужно отойти подальше, когда мы исполнили приказ, он посмотрел на офицера держащего фуражку и, все так же безмолвно, кивнул. Подчиненный поспешил выполнить приказ старшего по званию и отпустил фуражку. Две секунды падения, бросавший тут же отбежал от люка, и не зря.
Прогремел взрыв, дом затрясло и зашатало. Мы повалились на пол, прикрывая свои уши, пытаясь восстановиться после удара взрывной волны. Я лежал, корчась от боли в голове и не слышал ничего, что происходит вокруг. На секунду мне даже показалось, что я потерял слух, но тут же все мои опасения рассеял крик шефа Сморта, адресованный его подчиненным:
- Сейчас попытается бежать! Всем на позиции! – звуки мешались в моей голове с шумом только что прогремевшего взрыва, но страх встретиться с тем, кто его только что устроил, заставил меня быстро подняться на ноги и найти себе местечко поукромнее.
И действительно, не успели полисмены занять соответствующие позиции, как в люке показалась фигура, держащая в руках пистолет и, видимо, готовая стрелять на поражение. Шеф полиции среагировал моментально, не позволяя своим людям рисковать, он бросился на преступника и одним ударом ноги выбил у него из рук оружие. Конечно, такой ногой не то, что у человека, у статуи можно оружие выбить. Сил ему, конечно, было не занимать и решительности тоже. Его приказной тон не заставил себя долго ждать:
- Руки за голову! Даже не думай рыпаться, мои парни из тебя сито сделают, потом в тюрьме на стройке будут через тебя песок просеивать! Лучше выходи по-хорошему, без глупостей. – Саймон, Саймон, даже во время ареста не смог себе отказать в шутке, ну, что ты будешь с ним делать.
Преступник тут же подчинился, он поднял руки за голову, вышел из люка и повернулся к нам лицом. Большего недоумения я никогда не видел на человеческом лице, видимо, он не рассчитал взрывчатки и тоже был контужен взрывом, как и мы. Шеф кивнул одному из своих подчиненных и тот моментально принялся обыскивать подозреваемого. Ничего найдено не было. Горе-преступник шел на несколько офицеров полиции с одним пистолетом, да, отчаянный малый. Пока я рассуждал над всеми этими мелочами, шеф не терял времени даром, не успел я очухаться, как Краммер стоял уже в наручниках.
- Клод Краммер, именем законов Ирландского государства вы арестованы, вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может использоваться против вас в суде, вы также имеете право на телефонный звонок и юридическую помощь.
Краммер, как мне казалось, до сих пор не понимал, что происходит, или же делал вид, что не понимал. Однако, он стоял лицом к стене безучастно хлопая глазами и пытаясь что-то сказать, но пока у него ничего не получалось. К счастью для нас, как раз в этот момент, приехала вызванная нами для Сарры скорая. Что очень понравилось шефу полиции.
- В кое-то веки вы вовремя. – поприветствовал дружески он одного из медиков, которые принялись осматривать полицейских и арестованного, сам же шеф полиции гордо от помощи отказался.
- Мистер Сморт, когда это мы опаздывали? – сказал обиженно один из врачей, по-видимому, главный среди них, по крайней мере, по возрасту, он был старше всех остальных.
- Да брось, Джо, не обижайся, я же просто шучу. Я-то знаю, что вы надежные ребята. Напомни-ка мне, сколько раз ты мне жизнь спасал? – спросил он старшего.
- Четыре, Саймон, а ты все лезешь на рожон! Не староват ли ты? – шутливо парировал врач. Видимо, они были давние знакомые. Ответ доктора заставил шефа рассмеяться и предаться воспоминаниям о том, как этот, по его словам, лучший доктор на свете, спас ему жизнь в первый раз.
Задержанного уже вели в скорую. У него, как и у двух полисменов, оказавшихся наиболее близко к эпицентру взрыва, была легкая степень контузии. С ними в скорой, на всякий случай, поехали еще двое полицейских, одним из которых был водитель шефа. Поэтому Саймон с чрезвычайно гордым лицом сам сел за руль, видимо, ему придавало сил то задержание, которое он только что провел.
- Какой успех, мистер Нейкл! Арестовали негодяя старшего! Ишь какой оказался! Хотел моих ребят взрывчаткой прищучить, ну, я ему покажу, не отвертится теперь! Хорошо хоть вовремя поняли, что это ловушка. Ну, жалко конечно…
- Что жалко? – удивленно спросил я, садясь на переднее сидение его автомобиля.
- Как что? Фуражку Майка, совсем ведь новая была! – и он принялся истерически хохотать на всю округу. Его хохот, наверняка, был слышен и на нашей стороне озера, настолько он был сильным и пронзительным.
По-прежнему стояла ночь, однако, погода, на удивление, успокоилась, снег совсем ослаб и уже чуть ли не прекратился, а ветер, из рвущего воротники пса, превратился в ласково лижущего лицо щеночка. Дивная была ночь все-таки, а мы потратили, возможно, самый лучший снегопад года, на такие переживания. В такую погоду нужно сидеть дома и, собравшись всей семьей у камина, смотря в окно, напевать рождественские песни. Несмотря на все эти эмоциональные потрясения, на душе у меня было очень легко.
Сегодня я многое сумел доказать всем вокруг и, самое главное, самому себе. Я понял, что способен на великие поступки, только нужно быть чуть-чуть порешительнее. Весь погруженный в мысли, я совсем забыл попросить шефа вести меня не домой, а в больницу к родным. Да, они мне были уже родными людьми.
- Шеф, мне нужно…
- В больницу, конечно же! – перебил меня он. – Я не мог не отвезти вас туда, к тому же там сейчас мои парни, я не могу их бросить, так что нам все равно по пути, надеюсь, что со всеми все нормально.
- Дай Бог… - смиренно ответил я. Мне и правда сейчас хотелось больше всего верить именно в это, что с моими родными все в порядке, а то, понесут ли преступники наказание или нет, было для меня сейчас совсем незначительно. Да и кому какая разница, в конце концов, в нашей стране есть соответствующие законы и люди, которые за них отвечают, уж я то в них уверен.
Дорога до города показалась мне намного короче, чем в обратную сторону, не знаю почему, но со мной такое, в последнее время происходило очень часто. Заехав в город, мы застали его ровно таким же, как и когда уезжали. Казалось, что ничего не произошло, окна витрин все так же горели, а окна домов все так же были темны. Никто даже и подумать не мог, что где-то там, совсем невдалеке, недавно прогремел взрыв и, что чуть не погибла невинная девочка и сотрудники полиции.
По пустым улицам, до больницы, мы доехали так же быстро. По приезду я выскочил из машины, будто пуля и ринулся в приемный покой искать Джорджа и Сарру. Внутри госпиталя все совершенно отличалось от ситуации снаружи, все медсестры носились туда-сюда, создавая, на мой взгляд, ненужную суматоху, вокруг прибывших пациентов. Я сразу же нашел Джорджа и Сарру. Слава Богу, они оба были в порядке.
- Ну как вы тут? – заботливо спросил я обоих.
- Я хорошо, Натан, спасибо тебе… - покашливая, произнесла Сарра. – Немного переохладилась, но врачи сказали, что все будет нормально, может посоплю недельку, но это пройдет.
- С нами все нормально, Натан. – вдруг отозвался Джордж, я хотел было его спросить о его самочувствии, но он, по своему обыкновению, перебил меня не дав мне даже рта раскрыть. - Я слышал, ты просто герой дня, прибывшие до вас полисмены мне все рассказали, отличная работа с кухней!
- Идея была не моя… - скромно отнекивался я.
- Да брось, я знаю, что это ты помог. Краммера я тоже видел, лежит в наручниках в палате. Врачи сказали, что он в состоянии шока, что чудом уцелел. Его уже опрашивают… - после этих слов мои кулаки сжались, опрашивают, что там опрашивать? Он нас чуть не взорвал всех! Джордж заметил мое негодование. – Да ты не кипятись, Натан, он свое получит, будь в этом уверен, уж за этим я точно прослежу. Видимо, он хотел…
Джордж не успел высказать свои догадки по поводу мыслей Краммера, потому что его прервал шеф Сморт, неожиданно появившийся в дверном проеме нашей палаты.
- Натан, я иду допрашивать Краммера, если ты мне обещаешь не горячится, то я возьму тебя с собой, думаю, так будет правильно. – он посмотрел на меня своим подчиняющим взглядом, да, этому человеку на роду было написано стать полицейским.
- Хорошо, я обещаю. – согласился я.
- Можно и мне присутствовать? – спросил шефа Джордж.
- Да, я думаю можно, только прошу вас, обоих, без эмоций. Мне уже доложили его предварительные показания. – его брови приподнялись, видимо, он уже знал, как мы среагируем на слова Краммера, поэтому и попросил нас держать себя в руках.
Мы вышли из палаты Джорджа и Сарры и пошли прямо по коридору, палата арестованного находилась прямо напротив палаты моих родных, символично, то дома у нас напротив друг друга, то палаты, видимо, нам уже никогда не избавиться от этого клейма, неизвестно откуда на нас появившегося. Я был весь в нетерпении услышать то, что скажет этот негодяй, и уж не собирается ли он как-то оправдать свой поступок, главное, держать себя в руках, а то Саймон меня точно арестует, он может.
Мы вошли в палату втроем. У постели стояло двое конвоиров. Ничего себе охраняют, подумал я, мне такого почета не оказывали. Я невольно вспомнил то время, как лежал в больнице, после своего преступления, в памяти всплыло и знакомство с Джорджем, а вместе с ним и понимание того, насколько же он изменился. Краммер лежал в наручниках, пристегнутый к больничной койке, еще одно положительное отличие от моего опыта. Вид у задержанного был плачевный и все еще не осознающий, всю серьезность происходящего. По его лицу мне казалось, что он сам не верит в то, что произошло.
Мы встали молча в углу палаты, доверив проводить допрос профессионалу. Саймон сел на стул возле кровати Краммера, пододвинул к себе уже заведенное на него дело, открыл его, пробежал глазами и начал долгожданный допрос.
- Ваше имя? – спросил он сдержанно и без гнева, и без жалости, просто спросил и все, наверное, понадобились годы, чтобы выработать такую интонацию.
- Клод Краммер.
- Вы понимаете где вы находитесь?
- Да, я в больнице. – голос его был довольно крепким, видимо, не в таком уж и шоке он пребывал, как это описали медсестры, или просто мне так хотелось, потому что сейчас я ненавидел его всеми фибрами своей души.
- Вы помните, что с вами произошло? - интонация шефа полиции не менялась вообще, как будто он записал этот голос, а сейчас просто включил пленку.
- Последнее, что я помню, это сильный взрыв у себя в подвале, слава Богу, я был в дальнем углу, от источника меня ограждали два бетонных блока, иначе мне не жить. Я очнулся и ничего не слышал, в ушах сильно звенело, я испугался, что на нас кто-то напал, как оказался в подвале я не помню. Оглядевшись, я увидел перед собою свой пистолет, естественно схватил его и принялся вылезать наружу. Как только показался из люка, меня тут же арестовали, больше ничего не помню. – я негодовал, этот трус хочет отвертеться тем, что просто не помнит то, что он делал, да как такое вообще может быть, мои руки опять сжались в кулаки, но я себя удержал, допрос этого гада для меня был важнее, чем мои эмоции.
- Что вы помните последнее из того, что было до того, как произошел взрыв. – шеф продолжал допрос.
- Я помню только утро, как расчищал снег перед домом, а потом все в тумане, помню только странную ноющую боль во всем теле. И все. Дальше все, как я вам рассказал.
Я не верил ни одному сказанному им слову, хотя шеф полиции совершенно в лице не менялся, не выказывал ни ненависти, ни злобы за то, что чуть не потерял своих людей в доме этого проходимца. Он вел себя высокопрофессионально, что не могло не вызывать уважение.
- Нет ли еще фактов, которые вы хотели бы сообщить следствию? – вежливо поинтересовался шеф Сморт.
- Нет. Я сказал все, что помню, а что собственно произошло, почему меня задержали? Кто произвел взрыв у меня в доме? – включил наивного агнца, подумал я про себя, ишь ты, нет, ты так просто не отвертишься, в твоем доме была найдена похищенная девочка, а в подвале чуть не взорвались сотрудники полиции, а ты при этом спокойно лежал за двумя бетонными блоками. Счастливое совпадение.
Я услышал достаточно, больше находиться в этой палате меня не было сил, Джордж, видимо, был со мной солидарен и мы вместе вышли из этого отвратного нам помещения. Мы шли обратно к Сарре и молчали. Перед дверью палаты он остановил меня и отвел в сторону.
- Отвертится? – перебивая его желание что-то сказать, вдруг спросил я.
- Не думаю, Натан. Все против него, однако, если признают состояние аффекта или невменяемость, то срок может быть меньшим. Я думаю, что он похитил Сарру, намереваясь ее убить. Но чтобы раньше времени не вызывать подозрений, решил ее спрятать в лодке, он, видимо, не думал, что след так быстро приведет к нему, а когда понял, что за ним скоро приедут, то сам спрятался в подвале, чтобы разыграть эту сцену. Он думал, что Сарра на холоде и сама долго не продержится, он избежит прямого убийства, а он, чудесным образом потеряв память, избежит и наказания.
- Но Сарра осталась жива. – сказал я. – И теперь у него появилась большая проблема, это свидетель. Свидетель его преступления. Теперь, что ему, что его сыну уже не отвертеться на суде. Мы заставим их ответить за все, что они совершили. Осталось только дождаться этого дня.
- И сберечь до этого дня Сарру… - добавил мой друг.
Наступило долгое молчание.
Глава 14.
На следующий день после происшествия, весь город уже говорил только об этом. Сарру выписали той же ночью, нам выделили постоянный конвой, который охранял наш дом денно и нощно, Сарра непременно должна была остаться целой и невредимой до суда. Слухи об этом разошлись, я бы даже сказал разлетелись за считанные часы.
В школу Сарру мы отпустить не могли, благо учителя, тоже были в курсе ситуации, поэтому этот вопрос мы уладили очень быстро. Каждый день проходил для нас в ожидании, уж для меня, так это точно, потому что я ничем полезным вообще занять себя не мог. Да и, что бы я не брал, все валилось у меня из рук. Джордж же времени даром не терял, отрабатывая с Саррой дачу показаний в суде. Я видел, что она очень волнуется, но она держалась молодцом.
До слушания оставалось совсем немного времени, но дни тянулись будто века, причем проходя по все тому же скучному шаблону. Со временем мои бесцельные скитания по дому надоели и Джорджу, поэтому он дал мне занятие, которое должно было меня отвлечь. Честно говоря, задание это меня не очень отвлекало, потому, что Джордж поручил мне разобрать бардак в подвале. Лучше ничего не нашел старый юридический маразматик, я теперь ненавижу подвалы. Он явно хотел меня от Сарры отвадить, чтобы я не заразил ее своим паническим состоянием.
Но, как говорится, как от времени не беги, оно все равно догонит. Поэтому, какими бы долгими не казались дни перед слушаниями, но и они тоже прошли. История повторялась. Я вновь спал ночью, в ожидании утреннего приговора суда, вновь Сарра была свидетелем обвинения, отличие было только одно, но довольно приятное – судили не меня. Хотя спать я все равно не мог, я нервничал никак не меньше, чем перед своим процессом.
Судить завтра должны были только Кристофера, его отца признали прибывавшим состоянии аффекта, и нуждающимся в психиатрическом лечении, виновным его признали за доказательностью всех улик, найденных его отпечаток пальцев на ленте, которой была связана Сарра. Лечение он должен был проходить в специальной клинике, и еще неизвестно, было ли это лучше, чем тюрьма.
Джордж следил за всеми процессами, в которых была замешана наша семья и проводил какие-то свои собственные расследования. На все мои расспросы, он лишь отмахивался и говорил, что так надо для нашей же безопасности. Со дня нашего знакомства, я привык доверять Джорджу, поэтому не стал вмешиваться и дальше упорствовать, чтобы меня тоже посвятили в таинственный ход мыслей великого юриста Дениэлса.
В день предшествующий слушанию, он сообщил мне, что после него поедет в Лондон, по каким-то там совершенно срочным делам, которые больше не может откладывать. Он вел себя довольно странно, но я списал это на занятость сразу в четырех делах одновременно, два из которых касались непосредственно его семьи. Тут любой бы не выдержал.
Утро заветного дня встретило нас довольно пасмурно, и серым светом провожало нашу машину от дома до городского здания суда. Дело было нашумевшим, поэтому в зале собрался чуть ли не весь город. Сарру сопровождали двое охранников прямо до зала суда. Шеф Сморт, видимо, очень боялся повторной попытки покушения, хотя, ей неоткуда было взяться, но все же, как он выразился: «Для страховки…».
Зал был заполнен до отказа, слушание велось открыто, так как дело касалось наркомании, то привели даже ребят из старших классов, чтобы на примере показать им опасность употребления этих запрещенных во всем мире веществ. Джордж невозмутимо и уверенно сидел возле прокурора, быть непосредственно обвинителем ему не позволили, но консультировать прокурора все-таки разрешили. Я сидел на скамейке для свидетелей, рядом с Саррой, как ее опекун, я обязан был присутствовать при ее даче показаний в суде, ведь она до сих пор оставалась несовершеннолетней, хотя это было ненадолго.
Все были в ожидании появления только одного человека. Нет, далеко не судьи, а подсудимого. Довольно неплохого все-таки, как я слышал парня, что-то его свело не на тот путь. Его привели в наручниках и посадили в эту ужасную клетку, словно дикого зверя. Все вокруг смотрели на него. Лица своего он не прикрывал, да и смысла никакого не было, его все и так знали, однако, головы он, все-таки, не поднимал. Стыдно. Я бы тоже не поднял, будь я на его месте. А я ведь и был недавно… - невольно подумал я. Как же интересны и непредсказуемы линии судьбы, сегодня мы здесь, завтра там, сегодня мы обвинители, завтра свидетели, а послезавтра, кто знает, может, мы станем и подсудимыми. Никогда нельзя поспешно судить, но когда дело касается твоих близких, то, невольно, сам забываешь этот завет.
После того, как подсудимого все внимательно рассмотрели и должным образом перетерли бедняге все косточки, все стали дожидаться достопочтенного судью. Он вошел неожиданно для всех, так что секретарь не успел даже должным образом его объявить, однако, быстро исправился:
- Встать, суд идет, достопочтенный судья Урдейл.
- Садитесь пожалуйста. – попросил судья. - Слушается дело от пятнадцатого октября номер два два три один икс семь, об употреблении и распространение запрещенных препаратов, подсудимый Кристофер Краммер. Подсудимый встаньте, пожалуйста. Вы знаете, в чем вас обвиняют?
- Да, сэр, знаю.
- Имелась ли у вас возможность ознакомится с материалами вашего дела? Обращались ли с вами достойно, соблюдались ли ваши права и надлежащие вам свободы.
- Да, ваша честь, я ознакомлен с материалами дела. Претензий к органам правопорядка не имею, все мои права и свободы соблюдались неукоснительно.
- Отлично, подсудимый Краммер, признаете ли вы себя виновным?
- Да, признаю…
В зале раздался гул, он был громким, но мне показалось, что я услышал в нем нотки одобрения, все-таки мальчику многие сочувствовали, и Джордж, как мне казалось, тоже. Судья поспешил прервать недозволительное поведение в суде:
- К порядку! К порядку! Юноша, вы осознаете, чем вам грозит осуждение, по вменяемым вам преступлениям, даже с учетом чистосердечного признания, это, по меньшей мере, пятнадцать лет заключения, подумайте об этом. Мистер Лавштейн, - обратился судья к адвокату. – Ваш подзащитный избрал крайне не выгодную для себя позицию. Вы не можете повлиять на его решение защищаться?
- Ваша честь, мой святой долг защищать интересы подсудимого, защита его будет осуществляться в соответствии с его пожеланиями, если он признает себя винновым, то я постараюсь сделать так, чтобы он понес наименьшее наказание, в этом и будет состоять защита. – выпалил адвокат.
- Красноречиво. – поднял вдруг брови судья. – Господин прокурор, имеются ли у стороны обвинения, дополнения к этому делу.
- Да, ваша честь, если вы не против, то я хотел бы предоставить слово, своему консультанту мистеру Дениэлсу, которого все вы непременно знаете.
- Пожалуйста. – кивнул судья.
Джордж встал из-за стола, вышел на середину зала и принялся ходить вдоль скамьи присяжных. Людей, которые, несомненно, знали подсудимого, может даже некоторые сочувствовали, его обвинение должно было быть идеальным, и я сидел весь в его предвкушении.
- Ваша честь, дамы и господа присяжные. Сегодня мы с вами присутствуем при поистине душещипательном моменте, когда молодая, полная энергии и амбиций жизнь, поворачивает не в то русло. Ребенок, который жил вдалеке от города, одиночество которого трудно познать кому-либо из нас. – присяжные согласно кивали. – Ребенок, безусловно, потерявшийся в этой жизни. Мы нисколько не сомневаемся в его словах о том, что он признает свою вину и раскаивается в содеянном, но, по закону, этот юноша не может быть оправдан. Я помню своего первого подсудимого и первого оправданного, я помню горечь одного и радость другого, но разве может испытать горечь тот человек, который готов искупить свою вину? Разве может испытать горечь, тот человек, который искренне раскаивается в содеянных грехах? Нет, дорогие присяжные, такой человек радуется, что, не смотря на то, что он совершил много ошибок, у него есть шанс оправдаться в глазах собратьев, путем отбывания наказания за свое преступление. И знаете что? Я смотрю сегодня на лицо мистера Краммера и не вижу в нем горечи, я не вижу в нем обиды на мир, я вижу лишь желание искупить свою вину. А как еще можно искупить вину перед собой, людьми и Господом Богом, как не пройдя через все трудности наказания от и до, без смягчения и поблажек. Поэтому, ради самого подсудимого, я прошу вас, господа присяжные и вас, Ваша честь, поддержать прошение прокурора и назначить мистеру Краммеру наказание, по всей строгости закона.
Ишь, как подвел, лис, вот лис, думал я про себя, пока в зале стихал гул оваций, посвященных бесподобной речи Джорджа. Накажите ради него же самого, ну не хитро ли, я не перестаю тебе удивляться друг. Сарра, сидевшая рядом со мной, почему-то тихо плакала, видимо, все же, чувства брали над ней верх. Однако, присяжных ее состояние мало волновало.
- Есть ли необходимость заслушать свидетеля обвинения, дамы и господа присяжные? – поинтересовался судья.
В ответ начали раздаваться крики из зала: «Да!», «Пусть скажет!», «Не молчи, Сарра!». Зал будто взбушевался, однако, судья был готов и к этому:
- К порядку! К порядку! – постучал он молотком. – За выкрики с места, я буду вынужден наказать вас штрафом, за неуважение к суду. Попрошу всех сдерживать свои эмоции. Господа присяжные, каково ваше мнение?
- Мы считаем, что нужно выслушать свидетеля. - сказал, вставая, избранный среди них старшим. – Если мы хотим назначить, наказание по всей строгости закона, то должны быть отягчающие обстоятельства, а иначе, мы не сможем этого сделать.
- Согласен. – подтвердил судья. – Для дачи показаний, вызывается мисс Сарра Сэд. Прошу вас, пройдите к трибуне.
Сарра, утирая слезы, встала и пошла к трибуне, сев на место свидетеля, она положила руку на Библию и поклялась говорить правду и только правду. После чего допрос начал не прокурор, а сам судья.
- Мисс Сэд, я понимаю, что вам сейчас нелегко, я знаю, что вы пережили, но прошу вас, найдите в себе силы ответить на несколько моих вопросов, если вам будет нетрудно. – он был максимально мягок, Сарра еле держалась, сейчас я был очень благодарен судье Урдейлу.
- Да, ваша честь, я готова ответить на ваши вопросы. – скромно ответила ему Сарра, слезы уже прекратились, все-таки она умела брать себя в руки, тогда, когда это было нужно.
- Скажите, мисс Сэд, мистер Краммер действительно употреблял средства, запрещенные нашим Законодательством?
- Да, ваша честь, неоднократно, при мне он делал это несколько раз. – она пристально посмотрела на Кристофера, тот, как и прежде, не поднимал головы.
- Видели ли вы, как подсудимый продавал запрещенные препараты, или передавал их друзьям? – судья держал очень доброжелательный тон, глядя на Сарру, я все больше убеждался в том, что еще чуть-чуть, и она заплачет.
- Да, ваша честь, я видела это.
- Скажите, Сарра, а не предлагал ли он вам начать употреблять данные препараты?
И тут Сарра расплакалась, как я и боялся, любовь дала о себе знать, у нее в голове, видимо, всплыли все самые больные для нее моменты их отношений. Кристофер по-прежнему не поднимал головы, но с моего места я видел, что он тоже плакал.
- Ваша честь, я думаю свидетель достаточно сказал, ему нужно отдохнуть! – вмешался Джордж.
- Нет! – резко прервала его Сарра. – Мне он не предлагал употреблять запрещенные препараты! Он мне обещал бросить! И я думала, что он бросил, мне так казалось, в начале, но оказывается, он меня обманывал! И я хотела бы, чтобы он извинился передо мной!
- Мисс Сэд, суд это не место выяснения отношений.
- Простите, Ваша честь, я должна была это сказать. – слезы не переставали литься у нее из глаз.
- Вы считаете мистера Краммера плохим человеком? – вдруг спросил судья, глядя ей прямо в глаза.
- Я протестую, это наводящий вопрос! – вдруг взлетел адвокат, про которого все уже, и думать-то забыли.
- Протестуете мне? – поинтересовался судья.
- Простите, Ваша честь. – адвокат сел на место.
- Мисс Сэд, ответьте, пожалуйста, на вопрос.
- Нет, он вовсе не плохой человек, Ваша честь, он просто человек сделавший один раз ошибку, потерявший близкого человека. И ему должно быть приятно, что я даю такие показания ради его же блага!
- Я думаю, мы услышали достаточно, мисс Сэд, вы можете вернуться на место. – Сарра вернулась ко мне и, обняв меня, как и в день нашего суда, плакала мне в плечо, эти совпадения, меня, честно говоря, уже начали настораживать и я ненароком подумал, а не сплю ли я? Ущипнул себя. Не сплю.
- Мистер Краммер, - обратился к подсудимому судья. – У вас есть, что сказать перед тем, как мы вынесем вердикт?
- Да, Ваша честь, я хотел бы сказать, что я полностью раскаиваюсь в содеянном, что я обещаю на этот раз не солгать и прекратить употреблять запрещенные вещества, чтобы все жертвы мисс Сэд, не прошли даром. Я хочу попросить прощения у всех здесь присутствующих, и тех, кто не присутствует здесь, у своей погибшей матери, у своего отца, я уже не смогу сказать им это лично, я прошу назначить мне наказание, согласно закону, учитывая смягчающие обстоятельства и чистосердечное признание. – он сел на скамейку и снова опустил голову, Сарра же принялась рыдать еще громче, чем раньше.
Дальше все было, как и полагается, судья сказал последнее слово, присяжные удалились для вынесения вердикта, ждали их недолго, никто не смог остаться равнодушным к истории этих двух подростков, к искреннему раскаянию молодого парня. Присяжные решили назначить самую гуманную меру пресечения по отношению к Кристоферу, они учли все смягчающие обстоятельства и чистосердечное признание.
В этот день никто не ушел из зала суда таким, каким он туда пришел, все изменилось, причем для всех, мы увидели пример того, как жизнь может измениться из-за одной маленькой ошибки, из-за такой мелочи, как шприц. Мне хотелось думать, что мы изменили жизнь этого парня в лучшую сторону, а там уже пускай рассудят на небесах.
Домой мы ехали без конвоя, смысла в нем уже не было. Все молчали. Скоро должно было наступить рождество, вокруг царила атмосфера праздника, никому не было дела до трех грустных людей, ехавших на такси домой. Все веселились, гуляли по магазинам, в поисках подарков своим любимым. И от этого на душе становилось еще хуже. Ведь этот парень в ближайшее время больше не сможет сходить в магазин, отметить рождество с праздничным деревом и подарками. Но я думаю, что слова Сарры сегодня в суде стали лучшим для него подарком на рождество, ведь она не сказала ничего о том, что он с ней сделал на самом деле, никому не хотелось портить парнишке жизнь даже в тюрьме. Даже я расчувствовался и сменил гнев на милость. Все-таки парнишка итак получил свое, думаю, он достаточно натерпится за все, что он сделал.
Джордж был тоже молчалив, за всю поездку не сказал ни слова, ни плохого, ни хорошего. Обычно самый красноречивый и бодрый из нас троих, сегодня он был по-настоящему удручен чем-то. К тому же ему предстояла поездка в Лондон, а это было делом нелегким. Но думается мне, что, все равно, на душе ему теперь спокойно за то, что Сарра в безопасности и, наконец, сможет жить нормально, не оглядываясь на свое прошлое, поступит в университет и осуществит свою мечту, хоть одну жизнь, но мы спасли. Пусть одну, но она того стоила.
Сарра в машине уже немного успокоилась, но тоже молчала, временами в его глазах показывались слезинки, но она их быстро прятала. Сильная девочка, думал я про себя, мне бы хоть толику ее силы. Такие люди, как она, могут и повести за собой, и спину, если надо, прикрыть, как же мало таких осталось сегодня. А тут, на тебе, девочка, да еще с такими качествами. Вы можете гордиться своей дочерью, мистер Сэд.
По приезду домой все разошлись по своим комнатам. В такие моменты многим людям хочется побыть наедине с собой и подумать над тем: правильно ли он живет и вообще о том, как хрупка жизнь. Как хрупок успех. Я уже прошел через все эти мысли, поэтому возвращаться в это царство мне не хотелось, столько всего плохого я тогда себе надумал, поэтому больше не хочу. Более того, я должен был вызволить из плена этих раздумий Сарру и Джорджа, а то депрессия была бы им гарантирована.
Я подошел к комнате Сарры, она была закрыта, по привычке я постучал в дверь и попросил ее открыть, на что она мне ответила, что дверь не заперта, что меня, мягко сказать, удивило.
- Ты не заперла дверь? – спросил я удивленно.
- Нет, Натан, я теперь больше никогда не буду двери запирать, не хочу ограждаться от тебя и от Джорджа, вы столько сделали для меня, поэтому я приняла такое решение. – она лежала на кровати, уставившись в потолок.
- Что ж, это приятно, я хотел с тобой поговорить.
- О чем?
- О том, что сегодня было. Послушай, Сарра, я, конечно, не мудрый советчик, но знаю, что прожить жизнь совсем без ошибок нельзя, а потому бояться их глупо, ведь бояться ошибок значит не жить вообще. А я не хочу, чтобы ты загубила свою жизнь, в страхе перед тем, что ты возможно однажды ошибешься. Поверь мне, Сарра, нет такой ошибки, которую нельзя было бы исправить, просто первый, кто должен о ней узнать, это близкие тебе люди, это твоя семья. Это я и Джордж. Мы всегда поможем тебе, мы все тебе простим и найдем выход из любой ситуации, главное, чтобы ты доверилась нам сразу же. – я старался, чтобы моя речь звучала не как нотация, а как отеческое наставление, насколько у меня это получилось я не знаю, но равнодушной Сарра точно не осталась.
- Иногда семья бессильна. Иногда люди заходят слишком далеко.
- О чем это ты? – настороженно спросил я.
- Об отце Кристофера, - задумавшись, ответила она. – Помог ли он своему сыну? Нет, не помог. А может Крис обратился к нему слишком поздно и ничего другого ему не оставалось. В любом случае, они оба совершили такие ошибки, которые исправить было нельзя. И что делать им? Что делать тем, кто совершил такую ошибку? Что делать мистеру Краммеру? Что делать Крису? Ответь мне, Натан, если знаешь… Но ты не знаешь, потому что сам совершил ошибку, которую не сможешь исправить никогда. Сколько бы ты не сожалел и не возвращал тот момент в памяти…
К моему горлу подступил ком. Мне нечего было ответить этой девочке, она была права, я не мог исправить ту ошибку, что я совершил, но я мог хотя бы постараться. А с другой стороны, к чему это привело? К плохому? Или же к хорошему? Нам не дано знать, что было бы если, поэтому мы люди вынуждены скитаться в вечном лабиринте догадок и предположений: а как бы повернулась наша жизнь, если бы не это или то? Для этого мы придумали простое правило, которое было призвано нас успокоить: «Все, что ни делается - все к лучшему». И мы предпочитаем в это верить, все лучше, чем терзать себя догадками.
Поэтому и мне хотелось думать, что я принес в мир этой девочки больше хорошего, чем плохого, что мое появление в ее жизни что-то значит, как для нее, так и для меня. И даже если это не так, мне, все равно, приятно тешить себя этой иллюзией существования вселенской справедливости, потому что без нее вся жизнь не имеет смысла. То же самое я думал и об этом парне, я надеялся, что мы направили его жизнь в нужное русло, выправили курс его корабля, когда-нибудь он поймет это. По крайней мере, я, правда, искренне на это надеюсь.
- Натан прав, Сарра, все ошибки можно исправить, пусть не в этом мире, но в том, обязательно. – Джордж, словно призрак, появился позади нас. – Так что не спешите отчаиваться в жизни, юная мисс, все, да имеет какой-нибудь смысл, поверьте старому юристу, который повидал не одну судьбу и познал не одну ошибку.
Джордж стоял в дверном проеме, держа в руке небольшого размера чемодан. Сам он был одет в свое любимое черное пальто, которое когда-то нас познакомило. В другой руке он держал вешалку с пиджаком, а из правого кармана торчал билет на самолет. Даже недалекому человеку не трудно было бы сложить два и два.
- Ты надолго? – спросил его я.
- Постараюсь вернуться к рождеству. Я же не могу оставить вас без рождественских подарков. Вот вы, юная мисс Сэд, что хотели бы получить на рождество? - он посмотрел на нее взглядом настоящего дедушки, который хочет побаловать любимую внучку, но все же, я чувствовал в его взгляде что-то холодное.
- Я хотела бы настоящего принца на белом коне, - сказала она Джорджу и посмотрела на меня. Мне это ее настроение уже не нравилось. Джордж в ответ лишь рассмеялся и сказал, что попытается сделать все, что в его силах. Мы проводили его вниз до такси, он сел в машину и уже через некоторое время скрылся из вида. Теперь передо мной вставала другая проблема. Джордж уехал больше, чем на две недели. Мы с Саррой остались одни.
Глава 15.
Джордж уехал, дом оставался пустовать наличием только одного человека – меня. Сарра снова вернулась в школу, а я, не смотря на все мое желание чем-то себя занять, оставался дома. Приближалось рождество, но настроения, присущего этого празднику, в нашем доме не чувствовалось. Даже, наоборот, в комнатах царила атмосфера напряжения. Я избегал присутствия Сарры, как только мог. Она приходила домой, я старался выйти гулять. Она уезжала, я возвращался. И время снова обрело свой черепаший ход.
Джорджа не было уже четыре дня, и я уже начал о нем волноваться. Раньше он постоянно звонил, бывало, даже, по нескольку раз в день, а сейчас, почему-то, не позвонил ни разу. Я звонил ему сам, но он сбросил мой звонок. Сарре я ни о чем не рассказывал, да и к чему это, она итак натерпелась, хотя по ней это было не видно.
Она, на удивление, пребывала в приподнятом настроении, постоянно говорила о том, как мы проведем рождество. Мне, на самом деле, было это по душе, хотя я и подозревал, что Сарра специально держалась, чтобы не тревожить мои чувства. Однако, я, восторгаясь силой ее духа, который, на мой взгляд, был намного терпеливее моего, решил не вмешиваться и оставить все как есть.
Трагедия, которая произошла совсем недавно, уже, казалось, не оставила на этой юной девочке и следа. Простуда ее прошла, синяки на руках тоже, а ее веселая улыбка говорила о том, что и душевные травмы скоро тоже заживут. Я хотел, чтобы с ней поработали психологи, но она наотрез отказывалась от любой помощи, утверждая, что все в порядке.
Несколько раз к нам приходил шеф Сморт, его появление в нашем доме я всегда воспринимал с радостью, ведь он, как никто другой, доказал свое искреннее отношение к нашей семье. Сарра же шефа не жаловала, лишь холодно здоровалась и уходила к себе наверх, никогда не удостаивая нас своим присутствием во время наших обедов с Саймоном. Его, правда, это не очень смущало, этот, поистине, добрейшей души человек относился к ее выходкам с пониманием и терпением. При мне он даже пару раз называл ее дочкой, ну так, по-простому, как присуще пожилым людям.
Его приходы были для меня спасением и в том плане, что его присутствие было для меня единственным развлечением в этой глуши. Мне было интересно с ним пообщаться поближе, понять какой он, о чем он думает, о чем мечтает и куда стремиться. Хочется сказать, что люди, которые тут живут, очень отличаются от тех, кто живет в Лондоне. Они тут более приветливы и улыбчивы, и к любому человеку относятся как-то, наверное, по-соседски.
Иногда, вспоминая город, я понимал, что очень редко встречал там таких искренних и открытых людей. Строго говоря, я почти и не встречал таких. За исключением лишь одного, Джорджа. Порой у меня складывалось такое впечатление, что этот старый адвокат прожил тут всю жизнь, а в Лондонском метро оказался случайно, будто его переместили туда против воли, из этого, пусть скучного, но, все же, райского по красоте места.
Итак, как я уже говорил, шел четвертый день отсутствия нашего друга, адвоката. Вечерело. Мы с Саррой были дома, занимаясь каждый своим делом, я собирал в комнате ее отца старую печатную машинку, которую нашел недавно на чердаке, а она сидела у себя в комнате. Комнату она больше не запирала, но и желания к ней заходить у меня не было. Лезть на рожон после того, что с нами случилось у озера я не хотел, по-прежнему считая, что ситуация урегулируется сама собой.
Вечер обещал быть скучным и длинным, как раз в стиле местного бытия. Я, собирая по частям машинку, уже к семи часам стал неприлично зевать и потягиваться, хотя солнце только-только заходило за горизонт. Не в силах сопротивляться монотонному тиканью часов на стене и потрескиванию дров в камине, я положил голову на стол и, через несколько минут, уснул.
Проснулся я от того, что кто-то сильно и властно стучал в дверь. Не узнать его было невозможно, это мог быть только он. Шеф Сморт. Сарра, по-видимому, тоже узнала его стук, поэтому даже не шелохнулась, чтобы открыть дверь. Мой сон тут же пропал, посмотрев на часы я понял, что проспал всего лишь минут сорок, не больше. Я вскочил из-за стола и побежал открывать дверь своему любимому гостю.
- Натан! Сынок! Что за дела, вы там, что, позасыпали все, что ли? В такое-то время? – передо мной во всей своей почти двухметровой красе стоял Саймон, одет он был не в мундир и не в свою теплую гражданскую шинель, а в армейский костюм цвета хаки с черными, как уголь, сапогами и перчатками, на плече у него висела винтовка.
- В чем дело, шеф? – спросил я его удивленно – Вы вооружены, мы в опасности?
- Если я вооружен, дорогой мой, Натан, значит вся округа в безопасности, пора бы уже это знать! – весело рассмеялся он. – Я зашел к вам, потому что, бьюсь об заклад, вам тут до ужаса скучно без Джорджа, а судя по вашему сонному лицу, отпечаткам букв печатной машинки на щеке, и долгому открыванию входной двери, я, видимо, прав.
- Не зря вас назначили шефом полиции. – весело заметил я. – Проходите, а то чего мы на пороге стоим, вы в нашем доме всегда желанный гость.
- Нет, Натан, на этот раз все будет по-другому, не я зайду к тебе внутрь, а ты выйдешь ко мне наружу. – он схватил меня за плечо и могучей рукой, в одно движение, выволок из дома.
- Саймон, ты чего это, холод собачий, хватит мне твоих ободряющих шуток! – завозмущался я, что было сил, однако, сопротивление этому богатырю я оказать не смог. Выйдя на улицу, я увидел стоящие возле дома два джипа, в которых сидели уже знакомые мне люди. Сотрудники участка нашего шефа полиции, которые помогали искать Сарру. Но что они тут делают?
- Ребята, а вы говорили, что он не захочет! – взревел шеф, махая сидящим в машине и указывая на меня. – Выдать парню амуницию , он уже показал чего он стоит!
Я зашел в машину, до сих пор не понимая в чем дело, и что происходит. Парень, которого я знаю, как Томми, кинул мне черный пакет, где была та же одежда, в которой к нам заявился сегодня Саймон. Я держал пакет, хлопая глазами, как настоящий идиот, а шеф, улыбаясь во все тридцать два, протягивал мне ружье.
- Вы что, меня в армию берете? – попытался пошутить.
- Слыхали, парни? – захохотал шеф. – Воевать тянет новичка, ничего, Натан, сейчас повоюешь, но правда не с людьми, а с волками, с сегодняшнего дня открыт официальный сезон охоты. Мы с парнями едем в горы, чтобы подстрелить пару серых и сделать из них коврики для ванной. Ну и, разве я мог не позвать тебя на такое развлечение, тем более, что парни не против, правда ведь, парни?
В ответ послышался оглушительный рев, состоящий из слов «да», «конечно», «так точно» и «еще спрашиваете, шеф». Что и говорить, было очень приятно, но я был немного шокирован неожиданностью этого предложения. К тому же, я никогда не охотился, ни разу в жизни, а позориться перед своими новыми друзьями, мне как-то не хотелось.
- Ну, я не знаю, - засомневался я. – Сарра ведь останется дома одна, это не хорошо.
- Послушай, друг, - сказал шеф. – То ружье, что ты держишь в руках, оно принадлежало Сэму, он был отличным мужиком, умел и стрелять и дочь воспитывать, если ты и правда хочешь почтить его память, то поехали с нами. Я уверен, Сэм хотел бы, чтобы ты поехал.
Против таких слов, я был бессилен. Разве мог я оскорбить память этого человека, отказавшись охотиться с его ружьем, сочтенный его друзьями достойным для этого дела. Нет, этого я сделать не мог. Я сжал оружие в руке и крикнув друзьям, что им придется пару минут подождать, бегом отправился в дом, чтобы переодеться.
- Сарра! Сарра! - закричал я на второй этаж, натягивая армейский костюм. – Сарра, спустись, пожалуйста! – Сарра сбежала с лестницы и зашла в гостиную, где уже стоял я, в полной боевой готовности.
- Коврик для ванной значит? – спросила она с улыбкой.
- Откуда? – не успел удивиться я.
- У тебя ружье моего отца… Шеф всегда звал его на охоту с этими словами. Подстрели себе хорошенький коврик для ванны, Сэм. Сарре понравится. Но отец никогда не приносил добычи. – она говорила грустно, с ностальгией, смотря на отцовское ружье.
- Почему? Он плохо стрелял?
- Он стрелял лучше многих в полиции, просто ему было жалко зверей, и он никогда не целился в них. Ему, конечно, никто не верил. Один раз, когда он это сказал Сморту, он еще и шефом то не был, тот тоже не поверил и они поспорили, что отец с пятидесяти ярдов попадет в бутылку бренди. – вспоминала она с улыбкой, но какой-то грустной, она скучала по отцу, это было видно, я не то, что не мог его заменить, мне казалось иногда, что я даже хуже делаю, хотя все вокруг мне говорили, что Сэм поступил бы точно так же.
- И кто проиграл? – с неподдельным интересом спросил я.
- Спроси у шефа, Натан, но аккуратнее, а то он засмущается! – она в голос засмеялась. Интересно, что же там произошло, почему это он должен засмущаться, Саймон вообще был не похож на человека, которого можно было чем-то смутить. К тому же, сейчас он вооружен ружьем и мне не очень-то хотелось попадать к нему в немилость. Хотя любопытство мое, все равно, брало надо мной верх.
Я вышел из дома, заперев дверь, и направился к машинам. Шеф махал мне руками, призывая сесть именно к нему в джип. Я повиновался, ведь все-таки никого из этих ребят я хорошо не знал, а с ним было хоть о чем поговорить и можно было лучше познакомится с остальными. Я зашел в машину и закрыл дверь.
- Шеф. – обратился я к нему с ходу. – Что за история с бутылкой бренди?
Саймон развернулся ко мне с широко открытыми глазами, наполненными смесью стыда и злобы, щеки его покраснели, а парни в машине после моих слов дружно засмеялись. Я не понимал в чем дело, но понял, что явно сказал что-то не так. Хотя все хлопали меня по плечу, в знак благодарности, что я поднял эту тему и рассмешил всех в машине.
- Да ладно вам, шеф, расскажите парню, ну, что в этом такого, спор есть спор. – сказал один из полицейских, после того, как все немного поуспокоились и мы, наконец, тронулись.
- Не умничай, Джим, или давно общественные туалеты не патрулировал? – теперь засмеялись все, кроме Джима, шеф тоже, как всегда пребывал в восторге от своего юмора и, видимо, смягчился, решив, наконец, мне рассказать таинственную историю спора. – В общем, Натан, такое дело, Сэм за все время нашей совместной охоты ни разу не подстрелил, ни одного зверя, и мы, конечно же, начали немного сомневаться в его меткости. Но этот старый хитрюга, да прими Господь его душу, оказывается, был отличным стрелком. И угораздило же меня поспорить с ним, что он не попадет с пятидесяти ярдов в бутылку этого бренди. Ну, меня можно понять, я же не знал, что наш дорогой Сэм, может и со ста ярдов белке в глаз попасть. В общем, спор я проиграл.
- А на что вы спорили? – не отставал я.
- На что, на что… Пристал тоже. – раздраженно говорил шеф. – На ружье, что в руке у тебя. Посмотри, что на нем написано, Натан.
- Полицейский департамент, участок номер семнадцать, шеф полиции Миддит. – прочитал я вслух для всех.
- Что-то я не пойму. – все равно настаивал я.
- Натан, ты вроде парень умный, но иногда поражаешь меня своим мыслительным процессом. Это ружье я взял у своего тогдашнего шефа, на охоту, еле выпросил. Видел бы ты его лицо, когда я сказал ему, что я его проспорил Сэму. Он был в ярости! – Саймон от души засмеялся. – Пришлось заплатить за ружье шефу, а я взял то его у него, только потому, что не хотел тратиться на такое же.
Все рассмеялись еще громче, сам шеф тоже смеялся, на глазах у него даже проступили слезы. Были ли это слезы радости или скорби по ушедшему другу, я не знаю. Единственное, что я чувствовал, так это то, что впервые за столько месяцев, я был спокоен и расслаблен. Был в компании друзей, которых у меня отродясь почти не было. И мне это нравилось. Мне нравилась жизнь в этих местах, даже не смотря на всю ее скуку и монотонность.
Охотились мы всю ночь, я чудно провел время. Шеф знал кучу мест, где можно было подстрелить серого зверя с безопасного расстояния. Да, волков было и правда много, но шеф, все равно, запрещал стрелять в тех, что ходили с щенятами. Святой человек, вновь и вновь убеждался я. В эту ночь я впервые увидел мир через прибор ночного видения, и это мне очень понравилось. Хоть я порядком и замерз, но все лучше, чем у камина печатную машинку собирать. Подстреленный Томми, молодой олень, стал всем нам отличной пищей у костра.
Домой возвращаться не хотелось, ну, может быть, только поспать и согреться, а потом опять в бой, гулять вдоль живописных тропинок в поисках заветной добычи, по примеру наших далеких предков. Никогда не чувствовал себя более живым, чем в ту ночь на охоте. Когда ехали обратно многие спали, а я воодушевленный тем, что со мной произошло, не умолкая, вел беседу с шефом о том: как лучше стрелять, какими лучше пользоваться патронами, когда и на кого открывается сезон охоты. Шеф, который ехал за рулем был несказанно рад поболтать со мной обо всем этом. От него веяло отеческой заботой, прямо как от Джорджа, он смотрел на меня, как на близкого человека и я все больше убеждался в том, что жизнь может быть прекрасна и, что даже после самого сильного шторма, обязательно должна наступить ясная погода.
Мы приехали домой. Я попрощался с шефом, все остальные спали, будить их я не стал, достал из багажника подстреленного мною волка и, помахав вслед, уезжающей машине, принялся тащить его в сарай. Услышав то, как я открываю, до ужаса скрипучую, дверь сарая, Сарра выбежала во двор в домашней одежде, чтобы меня встретить.
- Натан! Ты приехал! Как охота? – она весело подбежала ко мне и обняла, щеки ее были очень горячими, а остального я не чувствовал через армейский тулуп, который мне подарил Саймон.
- Вроде неплохо, - сказал ей я, указывая на труп подстреленного зверя. – Что-то получилось подстрелить, хоть я и первый раз был на охоте.
Я был собой безмерно горд и расправил плечи, словно настоящий охотник. Все-таки наши инстинкты намного сильнее нас самих и мы, порой, не можем им противиться. Сарра склонилась над телом волка и стала что-то искать в его шерсти, вскоре я понял что. Она искала входное отверстие пули. Она внимательно на него посмотрела и глядя на меня громко рассмеялась, повалившись на снег и не обращая внимания на уличный холод.
- Что? Что такое? – спросил я почти обиженно.
- Ты стрелял по нему один, Натан? – спросила она, вставая со снега и уходя в сторону дома.
- Ну не один, и что? Какая разница?
- Да такая, что это не ты убил его, а шеф. – уходя и смеясь, сказала она.
- Что? Шеф? Почему? Как ты поняла? – в моей голове тут же пронесся момент, когда я подстрелил этого волка, со мной действительно стрелял только шеф, но он промахнулся, он сам… Сам мне это сказал… Черт, старый пройдоха! Хотел меня к охоте привлечь, и получилось таки, ловко он меня обманул. Я улыбнулся и, оставив добычу в снегу у сарая, отправился домой.
Зайдя в прихожую, я увидел стоявшую там Сарру. Она весело улыбалась и держала в руках тарелку с каким-то блюдом. Лицо ее отражало полное удовлетворение своей работой и надежду на то, что я это ее настроение не испорчу.
- Что это? – спросил я.
- Это обед для моего добытчика! – потупив взгляд, сказала она.
- Прям твоего?
- Да, он же живет у меня в доме. – она хитро подняла брови.
- Ну что ж, неси на кухню, сейчас опробуем. – я не хотел ее обижать, но все же был довольно холоден, не хотел ее вновь провоцировать на чувства. Я снял обувь и, повесив ружье в коридоре, направился наверх, чтобы переодеться и умыться к столу.
Спустившись вниз, я обнаружил, что эта скромная тарелочка была лишь маленьким аперитивом перед настоящим обедом, который приготовила Сарра. Да, расстаралась она, не жалея ни сил, ни времени. Явно ночью не спала, все было на столе, такое чувство, что сегодня было рождество, только гуся не хватало.
- Сарра, к чему это?
- Я хотела сделать тебе приятно…
- Ты делаешь мне приятно, когда готовишь просто макароны с сосисками, это уже лишнее, кто все это будет есть. Я один явно не справлюсь. – я смотрел на всю эту еду и понимал, что насколько бы я не был сейчас голоден, с этими богатствами мне не совладать.
- Ты ведь не один, Натан… - прошептала Сарра.
- Ты кого-то пригласила? – вдруг обрадовался я, в этой глуши всегда рады компании.
- Нет, но разве у тебя нет меня? – сказала она грустно.
Этого я и боялся. Все случилось в точности так, как я не хотел. Сарра подошла ко мне вплотную и обняла. Я вновь оцепенел, словно добыча в руках у хищника, у меня не было сил даже трепыхаться. Но, все же, как бы я не был слабохарактерен, когда она подалась ко мне вперед, я ее тут же отстранил от себя.
- Сарра… Что ты делаешь? Ты же знаешь, так нельзя. – сказал я отойдя от нее на максимальное расстояние. - Подумай, что сказал бы твой отец.
- Я думаю, он хотел бы, чтобы со мной был тот человек, с которым я счастлива. Я думаю, он бы одобрил мой выбор, если бы узнал тебя. И я не вижу в своих чувствах ничего плохого и порочного и не понимаю, что в них видишь ты.
- Я твой опекун, Сарра…
- На этот год. Он скоро кончится, Натан, или я тебе не нравлюсь? – вдруг одернулась она. – Все дело в этом, да? Я просто тебе не нравлюсь! Какая же я дура… - она присела на стул и закрыла лицо руками.
Я совершенно не знал, что мне делать, в отношениях я был не силен и утешительных слов никогда не умел находить, но сейчас я чувствовал, что должен был что-то сказать, и меня это просто съедало изнутри. Я подошел к ней и положил ей руку на плечо, она подняла на меня глаза. И я вновь увидел ту девочку, которую впервые повстречал в суде, те же красные глаза, ту же грусть и печаль и то же приобретенное одиночество.
- Сарра, ты самая лучшая девочка из тех, кого я знал, ты прекрасная и добрая, ты сочувствовала даже тем людям, которые совершали против тебя преступления, ты плакала на суде, жалея их. Разве может на свете быть человек, чудеснее тебя. Но ты должна понять, что мы не можем быть вместе, это неправильно, я не смогу так жить. Каждый раз смотря на тебя, я буду вспоминать то, как я… Как я…
- Это в прошлом, Натан! – перебила она меня.
- Не говори так, Сарра, это твой отец! Как ты можешь думать о нем, как о прошлом? Он всегда будет твоим отцом, сколько бы ни прошло времени!
- Пожалуйста, Натан, не говори так, он больше не будет моим отцом, никогда. Ты отнял его у меня, я осталась одна, но потом появился ты, ты был ко мне добр, но я не могу относиться к тебе так, как относилась к нему, я выбрала другой путь для нас. Но ты отверг его. И теперь, я опять одна и получается, что ты теперь для меня лишь опекун и…
- Не договаривай! – попросил я.
- И убийца моего отца! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Зачем ты появился? Кто тебя просил приходить в мою жизнь? Что я тебе сделала такого, что ты так со мной поступаешь? Ты был единственным, кому я хотела доверить себя настоящую, но ты отверг меня. Ненавижу! Ненавижу! – она с криком побежала наверх.
Я остался на кухне. Ни о каком обеде больше и речи не шло, после того, что произошло, я бы и крошки не смог проглотить. Я погрузился в мысли о том, что мне действительно мешало увидеть в Сарре просто девушку. Не дочь, не падчерицу, а просто девушку. И сам не мог ответить себе на это вопрос. Мне казалось, что я погорячился и не должен был так отвечать Сарре, я хотел, было, перед ней извинится, поднялся наверх. Взял в руки дверную ручку, повернул, а дверь оказалась заперта. Опять. Тогда только я понял, как грубо обошелся с чувствами этой юной девушки. Но с другой стороны, что мне было делать? Потом этой, и не без того ранимой, девочке, было бы еще больнее. Я постучал в дверь.
- Сарра, ты обещала не запирать больше дверь. – в ответ только тишина. –Сарра! Сарра, открой! Сарра, что ты там делаешь? – я испугался, как бы она не натворила глупостей, но тут же успокоился, она ответила мне:
- Ничего не делаю, сижу и ненавижу тебя! Уходи, ты всю жизнь будешь жалеть, что у тебя не хватило смелости быть со мной! Всю свою жизнь! Ты понял? – она кричала, я понял, что она находится в истерике и сейчас надо, чтобы она побыла одна. В конце концов, это уже не первый раз. Поплачет, смягчится, забудет. Поненавидит чуть-чуть, поступит в университет, встретит симпатичного парня, и забудет даже, как меня звали.
Я пошел к себе, и лег на кровать. Уставившись в потолок, я думал о том, как же сейчас не хватает моего старого друга Джорджа. Уж он бы мне подсказал, что делать, если бы я спросил у него совета, но я, глупец, решил все сохранить в тайне. Надеюсь, он выиграет там свое дело и скоро вернется домой, а то и рождество не захочется праздновать, в такой обстановке.
Мысли мои, как всегда, уносили меня все дальше и дальше. Уставшее на охоте тело предательски ослабло и не хотело подчиняться. Я провалился в сон, очередной, спасительный сон, уносящий меня от всех проблем. Снилось мне что-то невразумительное, как Джордж меня защищает в суде от Сарры, которая обвиняет меня в том, что я разбил ей сердце. Джордж кричал, что я ему говорил, что сердце не трогал, а Сарра кричала, что на сердце есть мои отпечатки. Что только не приснится беспокойному человеку, говорят, нам снится то, о чем мы думаем. Честно говоря, после этого сна, я начал немного себя побаиваться.
Проснулся я ни вечером, ни даже ночью, а утром следующего дня. Бессонная ночь меня явно вымотала, а разбудил, в очередной раз, стук в дверь. Все тот же, властный и сильный. Шеф. Но на этот раз он что-то кричал, и причем голосом довольно веселым.
-Натан! Открывай, тетеря ты сонливая, тебе письмо пришло, от Джорджа!
Глава 16.
Слова шефа заставили меня, в очередной раз, как угорелого, подскочить с кровати и огромными прыжками направиться вниз, чтобы открыть ему дверь. На этот раз, он был одет поприличнее, в свою гражданскую одежду, бережно выглаженную, его чудесной женой. Он вошел в дом, не дождавшись моего приглашения, и сразу же заметил висящее в прихожей ружье.
- Ты бы его припрятал, Натан, не игрушка ведь, чай кто пораниться. – улыбчиво сказал он, глядя на меня.
- Ты меня не проведешь Саймон, это ведь ты, тогда волка подстрелил, а сказал, что я. – посмотрел на него наигранным суровым взглядом. – Так, что пока это игрушка у меня в руках, ни для кого она не опасна, ведь я, даже целясь, не могу попасть.
- Как смекнул? – спросил он у меня, после выдержанной секундной паузы. – Или подсказал кто? Хотя, кто тебе подскажет.
- Представь себе, смекнул, Саймон! – возмущение мое хоть и было поддельным, но играть я привык до конца. – Даже неопытный охотник это поймет, по размеру входного отверстия пули.
- Ну, раз так, то, молодец, не стыдно будет тебя еще раз на охоту взять, коль так быстро учишься. На вот, держи, пришло сегодня к нам в участок, адресовано тебе, Джордж написал. – он протянул мне в руки письмо.
- Как это в участок? – удивился я.
- У нас своя почта, Натан. Она быстрее ходит, чем государственная, видимо, Джордж, кого-то попросил отправить именно по ней. Не знаю почему, держи, в общем, у меня дел невпроворот, единственный выходной за неделю, надо все успеть. – он гордо поправил галстук и, попрощавшись, направился к ожидавшей его полицейской машине.
Я закрыл за ним дверь и, поднявшись наверх, заметил, что дверь в комнату Сарры открыта, а ее в ней нет. В школе. Все-таки очень самостоятельная девочка, что ни говори, привыкла сама за собой смотреть. Я пошел в свою комнату, уселся за столом и вскрыл заветный конверт. На нем было написано: «Лично в руки, Натану Нейклу», интересно, что ты там придумал Джордж. Я достал из него чуть ли ни целую тетрадь, там было по меньшей мере листов пять, полностью исписанных от и до. Привожу вам его письмо в точности, каким оно было, когда я его читал:
« Дорогой, Натан, уверен что, далеко-далеко от шумных и дождливых городских пейзажей Лондона, ты чувствуешь себя очень удрученно и подавлено. Готов биться об заклад, что уже на второй день после моего отъезда, ты будешь мучиться от скуки, и не будешь знать, чем себя занять. Скорее всего, ты придумаешь себе какое-нибудь бредовое хозяйственное занятие, типа перекладывания всех книг, в твоей комнате, в алфавитном порядке.» - почти угадал, старый друг, подумал я, глядя на печатную машинку. « Но сколько бы ты себя не занимал, тех чувств, которыми тебя пропитывают улицы бурлящего города, тебе не испытать. И знаешь, это даже к лучшему. За то немногое время, что мы были вдалеке от таких мест, я все больше стал понимать истинные ценности жизни, а не те, что нам так отчаянно навязывает телевидение. Я хочу сразу извиниться перед тобой, Натан, что оставил тебя в такой момент, но поверь мне, дела мои были поистине безотлагательны, и требовали моего личного присутствия. Я хотел проверить пару вещей, которые очень мучили меня в последнее время.
Я знаю, что у тебя наверняка много вопросов, но прошу тебя лишь о терпении. Когда я приеду, я тебе все расскажу лично, я не могу доверить такие слова ни бумаге, ни тем более телефонному проводу. Поэтому я не звонил и сбрасывал твои звонки. За это я тоже прошу у тебя прощения, мой друг. Дни в Лондоне проходят не так, как у нас дома, они тут пролетают, словно секунды, и ты не успеваешь даже понять то, как ты постарел, и когда же ты успеешь пожить спокойно так, как ты всегда мечтал. Я пишу тебе, Натан, потому что на самом деле, даже не знаю, вернусь ли я или нет. Прошу тебя, только не брось все очертя голову, и не рванись в Лондон, узнавать, в чем же тут дело. Поверь, тебе лучше находиться там, в прекрасной Ирландии. Это поможет мне намного больше, чем, если ты наделаешь ошибок, приехав сюда. Поэтому, прошу тебя, все то, что ты прочитаешь далее, не должно тебя толкнуть на опрометчивые поступки, и как бы ты не относился к тому, что сейчас прочитаешь, ты должен мне обещать, что останешься дома. Если ты меня ослушаешься, Натан, то я буду считать, что ты предал нашу дружбу. Надеюсь, для тебя это серьезный повод.
Ты помнишь, как мы познакомились, Натан? Помнишь этот день? Когда ты в отчаянном рывке схватился за мое пальто, и мы кубарем понеслись вниз по лестнице. Было довольно весело, и падение это, совершенно меня не расстроило, потому, что в это день, я был расстроен с самого утра гораздо более серьезной причиной. В тот день, утром, я был у своего врача, доктора Клина, он довольно хороший специалист, мой старый друг и доверенное лицо. В тот день он сказал мне, что у меня рак легких. И что жить мне осталось, буквально, пару лет.
Конечно, это был шок для меня. Как, наверное, и для тебя сейчас. Я вышел от врача с удрученным сердцем, сказал своему водителю, что до дома доеду сам и отпустил его. Помнишь ли ты, что я говорил тебе в тот день, Натан, что я никогда не ездил на метро. Это было правдой, в тот день, я впервые спустился в то место, которого всегда боялся и избегал, потому, что в тот день, мне стало плевать на то, что со мной будет. И вот, к чему это привело мой друг, к нашему падению. Думаю ли я, что это плохо, нет, мой друг, как раз, наоборот. Встретив тебя и поговорив с тобой, тогда, перед тем, как сесть в поезд, я понял, что на свете есть еще хорошие люди. Ты был тогда очень искренним и открытым, ты казался мне мной в прошлом. Я ведь был таким же, молодым и энергичным, но в тоже время воспитанным и сдержанным.
Когда мне позвонили в этот же день, рассказали, что с тобой произошло, я понял, что наша встреча это не случайность. Это судьба, это Божье провидение, которое соединило нас в тот день. Я понял, что это был мой шанс доказать себе, что я прожил жизнь не зря, что я нужен хоть кому-то на земле, кроме своих клиентов, врача и водителя. Ты стал моей предсмертной соломинкой, Натан. Я был очень рад, что могу тебе помочь. Когда я приехал в больницу и увидел тебя без сознания, мне стало так плохо, будто я и правда теряю близкого человека.
Помнишь то, как мы готовились к делу, к твоему делу, Натан. Помнишь, я постоянно пропадал на время, а затем приходил чем-то обеспокоенный. Тогда я ходил и делал анализы, я ждал приговора врачей. Сколько? Сколько? Сколько? Спрашивал я у них, а про себя понимал, что, сколько бы они мне не сказали, мне, все равно, будет мало. Я не сдавался, я сражался, правда, Натан, ты ведь знаешь, как меня бывает трудно в чем-то переубедить. Но все мои усилия ни к чему не приводили. Все, что я делал с того дня, как узнал свой диагноз, было лишь стремлением побороть в себе страх к смерти и страх к жизни. Странно? Вовсе нет. То, что мы боимся смерти ни для кого не секрет, не так ли, мой друг, но вот в боязнь жизни мы верить не хотим, хотя она существует и зачастую, она даже страшнее, чем страх смерти. Я это понял только тогда, когда столкнулся и с тем, и с другим. И ты знаешь, страх смерти мне даже чем-то по нраву. Он заставляет нас двигаться, жить так, как мы всегда мечтали жить, но боялись. Испытав хоть раз страх смерти, ты навсегда потеряешь страх жизни. И это прекрасно.
В тот день, когда я провожал вас на станции, когда вы должны были уехать в Ирландию. Я получил окончательное подтверждение своего диагноза. И понял, что мне больше ничего не нужно в этом, до ужаса надоевшем мне, городе, что моя судьба быть вместе с вами там, в Ирландии. Поэтому я продал свое дело, лучшую юридическую контору в Лондоне, потому что теперь она мне была не нужна. Мне были нужны вы, близкие мне люди, которые поддержат меня тогда, когда я буду уходить. Те, которые смогут пролить слезы на моих похоронах, те которые будут меня помнить не как старого юриста, а как человека, человека, который был им близок, и потеря которого принесла им скорбь. Я знаю, иногда, чтобы человек стал тебе близок, должно пройти столько времени, но только не в этот раз. Иногда, даже самые долгие отношения, в конце концов, оказываются не искренними, но только не в этот раз. Иногда, все жертвы, которые мы совершаем ради других людей оказываются напрасными, но только не в этот раз. Только не в этот раз, Натан, только не у нас. Мы были связаны небом, как братья, как отец с сыном, не важно как, но были. И я рад, что мне довелось знать такого искреннего и чистого душой человека, как ты.» - я читал эти слова, еле сдерживая подступающий к горлу ком. Я не верил тому, что видел на бумаге, но ведь все было логично, все вставало на свои места. Теперь я многое понимал, почему Джордж вел себя именно так, почему был таким скрытным. Наверняка, он не хотел, чтобы мы узнали о его недуге и беспокоились за него. Это та жертва, на которую он пошел ради нас. Переведя дух и сложив все, что я узнал у себя в голове, я продолжил чтение.
«Не суди меня строго, Натан, и не думай, что написанные тут слова, это всего лишь бред, умирающего старика. Нет, это не бред. Это чистая правда, каждое слово, которое тут написано – это правда. А я? Я еще не умираю, я еще повоюю за свою жизнь, мой мальчик. Не волнуйся. Ты не должен переживать за судьбу старика. Ты верно подметил, что в последнее время я стал сам не свой и на себя не похож. Болезнь дает о себе знать, твоя озабоченность, заставила меня прилететь в Лондон на лечение. Да, Натан, это действительно так, я поехал лечиться только из-за тебя. Потому что боюсь не успеть оказаться рядом в нужный момент. Тот момент, которого я боюсь уже давно. Тот, который не дает мне покоя с того момента, как мы переехали в Ирландию. Именно его я пытаюсь предотвратить здесь, в Лондоне. Не тревожься, если мои опасения оправдаются, то я примчусь к тебе, даже на инвалидном кресле, с одной ногой. А пока, пока я буду искренне надеяться, что все мои волнения это просто плод моего пытливого юридического ума и моего криминального воображения, которое уже прочно сформировалось у меня в голове.
Кстати, Натан, если вдруг, я не успею или у меня не получиться тебе это сказать лично, я хочу, чтобы ты знал, что дело, которое я продал, стоило пять миллионов фунтов стерлингов, часть из которых я потратил на свое лечение, которое мне не очень-то помогло. Недаром говорят, что здоровье не купишь за деньги. Это не просто слова, Натан, как человек, который относится к тебе, как отец, я прошу тебя отнестись к ним серьезно. Так вот, на счет моего дела, деньги которые остались после его продажи, я завещаю тебе, я уже написал об этом в своем новом завещании. Только не падай со стула, пожалуйста, я правда считаю, что ты, как никто другой, достоин этих денег, я хочу, чтобы они помогли тебе не боятся жизни, не испытав страха смерти. Я надеюсь, что этот план сработает.» - я сидел за столом и слезы катились у меня по щекам. За что этот человек так ко мне относится? Почему он так меня любит? Чем я это заслужил? Мы знакомы всего ничего, а он завещает мне свое состояние только для того, чтобы я не боялся жить и прожил эту жизнь так, как в свое время у него самого не хватило смелости. Мысли о том, почему он все завещает мне не давали мне покоя и я продолжил чтение, надеясь найти там ответ, и не прогадал.
«Держу пари, что читая это сейчас, ты весь извелся, думая о том, почему я завещал все свое состояние тебе. Это просто, Натан, то что ты считаешь, что не заслужил такого отношения и является твоей главной заслугой. Твоя скромность и искренность, помни, что истинные добрые намерения и искренние чувства всегда вознаграждаются свыше, а наигранные и поддельные чувства всегда приводят только к плохому.
Я знаю, ты, наверняка, уже еле читаешь эти строки, но, на самом деле, это еще не все, в чем я хотел тебе признаться, Натан. Ты, наверное, помнишь тот момент, когда ты был так удивлен, встретив меня на перроне в Дублине. И как мы тогда ехали домой, разговаривая в машине о том, что перед отъездом в Лондон я сделал все, о чем ты меня тогда просил, в том числе и продал твою квартиру, одному человеку, который, как раз был заинтересован в такой сделке, и заплатил за нее шикарную цену, в сорок пять тысяч. Так вот, мой мальчик, этим человеком был не кто иной, как твой друг, Джордж Дениэлс, это я купил твою квартиру, чтобы ты успокоился по поводу учебы Сарры, квартиру, я даже переписывать на себя не стал, она твоя, точно так же, как и была раньше. Хотел сделать это твоим рождественским подарком, но сейчас думаю, что лучше подарить хорошую рубашку.
Это, пожалуй, все, что я хотел сказать тебе на этот момент. Я надеюсь, что это будет концом и мои подозрения останутся лишь подозрениями, а мы будем жить спокойно, до тех пор, пока Господь не решит забрать мою душу к себе. Я позволю себе напомнить, Натан, что в начале своего письма, я просил тебя не приезжать, ни при каких обстоятельствах, иначе, я расценю это, как предательство нашей дружбы. У меня все хорошо, поэтому не волнуйся. Ах да, как же я могу написать письмо и ни слова не сказать о лондонской погоде. Погода нормальная.
Искренне твой друг, Джордж Дениэлс.»
Я сидел на стуле и не знал, что и думать, зачем он все это сделал, я, конечно, был ему бесконечно благодарен, но ведь так не бывает. Я не поверил бы тому, что читал, если бы не узнавал на бумаге размашистый почерк своего друга. Посидев немного, я заново перечитал письмо, и вновь не нашел для себя ни одного ответа. Лишь вопросы. Почему он не сказал, что он так болен? Почему просит не приезжать? Что он еще хочет сказать? И почему не по телефону? Я сидел, уставившись в одну точку, держа в руках заветные страницы своего письма. Я был в таком ступоре, что не заметил, как в дверь вошла, уже немного успокоившаяся после вчерашнего инцидента, Сарра. Она смотрела на меня, а я на стену. Она на меня, а я на стену. В конце концов, ей это, видимо, надоело, и она нарушила молчание.
- Натан, что случилось? – спросила она раздраженно, но, все же, немного обеспокоено.
- Джордж, Сарра, он прислал письмо. – ответил я тихо, все так же смотря куда-то в стену.
- И? Ну прислал, это же хорошо, разве нет? Что с ним случилось?
- У него рак легких, Сарра, видимо, уже давно. – она выронила из рук сумку и та с грохотом упала на пол, а я молча протянул ей письмо.
- Как? Как рак? Не может быть, он же был таким… - она взяла в руки листки бумаги и принялась судорожно читать. Строка за строкой ее глаза открывались все шире и шире. Она читала быстро и без остановки, пару раз стирая, собиравшиеся слезы. Когда она закончила, то тоже села на кресло, напротив меня и уставилась в стену. А по-другому и среагировать то было невозможно, сделать мы ничего не могли, приехать Джордж запретил. Денег ему отправить? Зачем? Он нам сам завещал пять миллионов, уверен, что там ему есть на что жить, единственное, что мы могли сделать, так это помолчать и помолиться за то, чтобы нашему другу помогло Божье провидение, и он остался жить.
- Он завещал тебе пять миллионов… - сказала вдруг Сарра.
- Да, завещал, но он еще не умер, я не хочу даже думать сейчас об этом, меня больше волнует его рак, сможет ли он выкарабкаться, ведь сейчас медицина шагнула далеко вперед, может, если мы будем молиться, просить помощи у Бога, он услышит и поможет.
- Наверное, ты прав, - сказала Сарра. – А что он хочет там еще выяснить? Почему не займется вплотную своим лечением?
- Я не знаю, говорит, что это, чтобы обезопасить меня от чего-то, что он не может написать на бумаге и сказать по телефону. Я даже понятия не имею о чем он, да и знать не хочу, эту угрозу он только подозревает и то, он всех во всем всегда подозревает, взять хоть тебя в начале нашего знакомства. А вот рак, там уже не подозрения, это реальная угроза ему. И я не понимаю, его геройских мотивов и стремления меня защитить, тогда, когда он сам находится на волосок от смерти. К тому же, он даже не написал, когда приедет, поэтому теперь я каждый день буду жить в ожидании того, что он откроет нашу входную дверь.
- Он подозревал меня? В чем? – вдруг возмущенно спросила Сарра.
- Да ни в чем, вообще ни в чем, он боялся, что мы не сможем вместе жить и поэтому так холодно к тебе относился, но сейчас все по другому… - я посмотрел на нее с надеждой. – Мы ведь доказали всем, что мы одна семья.
Сарра лишь встала с кресла, бросила на стол письмо и, подняв сумку, молча вышла из комнаты. Видимо, заводить такие разговоры было еще слишком рано, так и знал, что не стоило так говорить, теперь опять будет дуться у себя в комнате. Ладно, с этим мы разберемся попозже, сейчас, главное, было дождаться Джорджа, помочь ему побороть болезнь, а потом уже разберемся и с Саррой.
Стоит ли говорить, что просьба Джорджа за него не беспокоиться ничуть мне не помогала, а, наоборот, еще больше усугубляла ситуацию, два дня я ходил по своему кабинету, взад вперед, пытаясь понять то, что двигало Джорджем, когда он совершал все эти поступки ради меня. Иногда мне даже приходили бредовые идеи, что он мой тайный отец, который всю жизнь тайно меня оберегает, но этот истерический бред я, сразу же, отверг. Любой здравомыслящий человек, который посмотрел бы на меня и на него не то, что не отнес бы нас к одной семье, даже к знакомым друг с другом людям.
Все эти мысли удручали. Дни начали идти еще более медленно, чем раньше. Я даже и подумать не мог, что такое на самом деле возможно. Каждый день казался мне годом. А ведь, если посмотреть, то день он и вправду похож чем-то на год. Утро похоже на весну, то время, когда все просыпается и оживает, радуясь вновь вернувшемуся солнечному свету. День похож на лето, период самой активной деятельности, то, когда ты все пытаешься успеть, но как бы ты не старался, времени все равно не хватает и наступает осень – вечер. Вечер и вправду похож на осень, время упадка и увядания, когда хочется побольше поесть, и лечь спать в теплой кровати на ночь – зиму. Не правда ли интересно, но не так, как то, что произошло на четвертый день моего метания по кабинету.
В своих нервных похождениях, я иногда принимался вытаскивать и читать все подряд книги, которые находились в больших шкафах кабинета Сэма. И, вот на четвертый день, я неожиданно для себя, нашел на одной из самых дальних полок черную книгу с чрезвычайно интересным для меня теперь названием «Онкология». Я принялся ее читать с такой яростью, с какой, даже лучшие студенты медики, не читали ее перед экзаменом. Главу «Общая онкология» я осилил за час, я ее прочел. Прочел и, что не удивительно, совершенно ничего не понял. Это меня выводило из себя, теперь я принялся ходить с этой книгой. Не знаю почему, но она меня как-то успокаивала, с ней я чувствовал, что что-то значу во всей этой ситуации. Что я не просто, смирившийся с течением лист, упавший осенью с дерева, а что я, поборовший течение, лосось, тот, который не сдается, просто зная, что нужно идти к цели. Не зная к какой, да и не важно, просто идти не сворачивая, так, чтобы было не стыдно ни перед собой, ни перед близкими, ни перед Богом.
Периодически ко мне заходила Сарра, вид у нее был еще более обеспокоенный, чем мой. Поэтому теперь я стал волноваться не только за Джорджа, но и за нее, с тех пор, как она узнала, что у Джорджа рак, она была сама не своя. Видимо, она успела к нему привыкнуть и привязаться, ведь он порой был мостиком между мной и Саррой. Поэтому теперь она переживала за него, как за родного человека. Когда я о нем заговаривал, у нее даже руки начинали трястись, и она просила чтобы, как только, что-то станет известно, чтобы я сообщил ей.
Как только нас связала судьба? Она сделала нам подарок, подарила всех нас друг другу, три искренних человека, которые заботятся друг о друге. Не во всех семьях, иногда, такое встречаешь, а тут, совершенно чужие друг другу люди. И это радовало, это давало шанс не только нам, но и всем людям, живущим на земле, это доказывало, что добро не погибло, что оно еще живет. Надо в него просто верить, даже, если кажется, что такого не может быть и все это просто иллюзия, нужно продолжать верить, и тогда, мы сможем изменить весь мир к лучшему, только лишь относясь друг к другу по-человечески.
Время тянулось, от Джорджа не было никаких вестей, на звонки он по-прежнему не отвечал, даже шеф Сморт и тот, перестал к нам захаживать. Дом погрузился в пелену из печали и переживаний за судьбу близкого нам человека. Приближалось рождество. Я съездил в город и купил большую елочку, как раз под стать нашему дому. А Сарре поручил ее украсить, настроения у нас обоих не было, но даже перед лицом смерти нужно продолжать жить и не бояться этой жизни. Так наказал мне Джордж Дениэлс.
Установить елку было намного сложнее, чем это казалось на первый взгляд. Она была очень высокой и почти доставала до самого потолка, пришлось изрядно попотеть, чтобы она стояла ровно и красиво. Но, если говорить честно, то это было даже к лучшему, ведь подготовка к рождеству стала тем единственным поводом занять себя, который был способен отвлечь меня от тяжелых мыслей.
После полутора часов работы по установке елки, я, наконец, присел довольный на диван и позвал Сарру. Однако, ответа не последовало и я пошел на кухню – туда, где видел ее в последний раз. Но вместо Сарры я обнаружил лишь один клочок бумаги. На холодильнике была записка: «Уехала за новыми игрушками в город, не напортачь с установкой. Сарра.» и веселенькая рожица в конце. Да, хоть в ком-то пребывал дух рождества, подумал я, как неожиданно услышал стук в дверь. Сарра, наверное, забыла взять деньги, решил я, увидев ее кошелек на столе на кухне. Подбежав к двери с кошельком в руках, я открыл ее и тут же выронил кошелек. На пороге стоял, осунувшийся, слегка похудевший, но уже выглядевший гораздо более бодрым, Джордж.
Глава 17.
Я стоял и не верил своим глазам, оцепенев на секунду, я вдруг понял кто передо мной. Забыв про упавший кошелек, про то, что на улице идет снег и ветер дует будто в судный день, я выскочил за порог в чем было, и кинулся обнимать своего друга. Я прижал его к себе с такой силой, которой только мог. Слезы лились у меня из глаз, никогда мне еще не было так спокойно как сейчас, когда мой друг вернулся домой.
Джордж же, смирившись с моими бурными проявлениями чувств, стоял смирно и ждал, пока я успокоюсь. Он лишь устало улыбался, но не так как улыбаются устав от болезни. Я был несказанно рад увидеть, что мой друг просто устал с дороги. До сих пор не сказав ни слова, я взял чемоданы Джорджа и заволок в дом. Дверь за нами закрылась и тут я уже не выдержал:
- Джордж, ты… У тебя все хорошо? Только не томи, что с тобой? – я был взволнован возвращением своего друга, но в тоже время переживания о его здоровье брали надо мной верх.
- Пойдем лучше в зал, Натан, присядем. – желание присесть это плохой знак, но с другой стороны голос его был очень бодрым и твердым. – Нам о многом нужно поговорить, мой мальчик.
Двери мы запирать не стали, перестаешь обращать внимания на такие мелочи, когда живешь в подобной глуши. Сумки, еле-еле внесенные мною в прихожую, тоже остались лежать там. Мы вошли в зал. Джордж, потягиваясь, скинул пальто и присел на кресло. Я сел на противоположное. Мы всегда так сидели, когда о чем-то с ним разговаривали. Хоть я немного и был взволнован тем, что мне хочет сказать мой старый приятель, все равно на душе у меня было спокойно, ведь он уже дома.
- Итак… - посмотрел я на него вопросительно.
- Ну что, мой друг. – улыбнулся он – С чего начать?
- Начни с себя.
- Ладно. – он продолжал улыбаться – Мне приятно, что ты так переживаешь о моем здоровье, дорогой Натан. Спешу тебя заверить, что, с недавних пор, общими силами британского центра борьбы с онкологическими заболеваниями, я теперь буду жить.
- Но ты же сказал, что… - у меня на глазах опять проступили слезы радости. – Ты говорил, что шансов почти нет.
- А ты что, уже и не рад? – засмеялся он на весь первый этаж.
- Шутишь? Конечно, я рад старый ты жулик, еще меня ты на словах не ловил, ишь ты не растерял адвокатских привычек. – отшутился я, сердце мое бешено колотилось. Мне казалось, что все, что происходит это не правда. Сон. Просто сон, который снится моей, больной от переживаний, голове. Но все это было наяву.
- А ты не растерял свое чувство юмора, не так ли, Натан? – риторически спросил он. – В общем, было очень тяжело. Ты прости, что я не говорил тебе, просто не хотел, чтобы ты из-за этого переживал, ты столько всего уже принял на себя. К чему тебе мучения какого-то старика. Ладно, не кипятись, сейчас все расскажу. В общем, как я уже говорил, проблемы у меня начались еще тогда, в Лондоне, когда я узнал свой диагноз. Поэтому и сел в метро, которого всегда боялся, поэтому и пришел на помощь тому, кто тоже был один в трудной ситуации. Тебе, Натан. В Лондоне, пока ты лежал в госпитале, я тоже получал определенное лечение, поэтому мне приходилось постоянно отлучаться, как я выражался: «по делам».
- Не нужно повторять мне письмо. – строго посмотрел я на него. – Я прочитал его не один раз, поверь. Расскажи про то, как тебя вылечили.
- Охотно верю, что не один и даже не два раза. Очень просто, мой дорогой друг, медицина не стоит на месте. Когда похитили Сарру, и мы ехали в машине, к дому Краммеров, мне сделалось совсем плохо. Тогда я понял, что тянуть уже больше некуда, что если я не вернусь в Лондон и не получу своего лечения, то пострадаем мы все. Поэтому в тот же день, в который мы освободили девочку, я позвонил своему доктору и описал свои симптомы. Он велел мне срочно приехать, желательно первым же рейсом. Но я ведь не мог бросить вас перед слушанием, поэтому я остался до тех пор, пока оно не пройдет, а потом уехал. Кто только меня не осматривал, Натан, благо я могу себе позволить консультации у лучших специалистов, строго говоря, на здоровье вообще нельзя экономить и то, что я живой, прямое тому доказательство. Большинство врачей мне сказали, что надежды у меня нет, но нашелся один паренек, который занимался экспериментальным лечением. Он разрабатывал лекарство от рака, однако, опыты его были не убедительны и его прекратили финансировать. Когда он пришел ко мне и сказал про то, что есть выход, что я могу излечиться, я ему не поверил. Ведь он просил у меня огромные деньги, на какое-то там исследование, которое ему очень нужно было провести. Я старался не думать об этом парне. Но друге методы лечения не помогали и мне пришлось навести о нем справки. Я узнал, что зовут его Роберт Чест, и он неплохой ученый, который был осмеян другими за свои научные взгляды. И тогда я доверился ему. А что мне еще оставалось? Я дал ему деньги на его исследования, а он, как видишь, взамен излечил меня.
- Излечил? Но как? Так ведь не бывает Джордж, это же не простуда, что он сделал? – я был просто в недоумении, не веря своим ушам, я понимал, что какой-то парнишка изобрел лекарство от рака, но ему никто не поверил, кроме Джорджа, который сам по себе был не очень-то наивным.
- Я не знаю Натан, честное слово, клянусь! Он взял мою кровь, причем довольно много, а потом на следующий день что-то мне вколол. И все, я излечился.
Я стоял в ступоре, думая, что этот хитрый юрист меня разыгрывает, что не мог он Джордж Дениэлс, один из лучших юристов Лондона, поверить в эту ерунду не имея никаких доказательств.
- Не может быть, Джордж! Ты не мог это так оставить, чтобы ты, да поверил в такую ерунду. Лечение одним уколом? От рака? Смех, да и только! Скажи правду, что он сделал?
- Ты прав, мой друг, я не мог в это поверить и быть настолько наивным, в наше время столько жуликов, которые хотят нажиться на чужом горе и поэтому… Поэтому я поехал к врачу и проверил. Старый доктор чуть сам не получил инсульт, когда увидел мои чистые снимки. Он умолял меня рассказать, кто мне помог, что я сделал для излечения, но я обещал ученому, что не буду нигде упоминать его имени, разумеется, ты, Натан, не в счет.
Голова моя кружилась, а в глазах потемнело. Это все больше походило на сон, но с каждой секундой я все больше удостоверялся, что я не сплю. Сложив в голове всю картину, я встал со своего кресла и решительно, взглянув в глаза своему другу, сказал:
- А какая разница, как он тебя вылечил, старый ты пройдоха! Зато ты здоров! Это самое важное! – я опять кинулся обнимать своего, практически воскресшего друга, почему я раньше не думал о том, что без разницы, как он выжил, нужно просто благодарить за это судьбу. – Старый лис… Лис, но здоровый, как бык!
Джордж, на этот раз, обнимал меня в ответ, мы оба были рады тому, что теперь его здоровью ничего не угрожает, что теперь, наконец, у нас все устроиться. Я невольно задумался, что при таком спокойствии можно уже и девушку найти и жениться тоже. А что? Было бы неплохо. Однако, слова Джорджа тут же прервали полет моих мыслей:
- Ладно, Натан, теперь о главном… - как бы невзначай обронил он.
- О главном? То есть до этого, по-твоему, было не главное? – яростно взглянул я на него. – Как можно так о себе не заботиться?
- Ты прав, Натан.
- Конечно, я прав, разве ты сомневался?
- Нет, ты прав в том, что до этого было не главное, есть тема, которую мы должны будем обсудить безотлагательно.
- Ну, так не отлагайте, господин адвокат. – отшутился я. Я до сих пор не мог нарадоваться тому, что мой друг вернулся домой.
- Это по поводу того парнишки, Кристофера.
- Парнишки? Парнишки, Джордж! Это же преступник! Как ты можешь просто так его называть парнишкой. – я был в ярости от услышанного, человека, который так поступил с моей падчерицей этот старик, только что назвал парнишкой. Не смотря на то, что Джордж недавно буквально воскрес для меня, я уже был готов его убить.
- Не горячись, Натан! – прервал меня Джордж. – Ты помнишь, что я писал тебе в письме, про дело, которое у меня осталось в городе, которое я непременно должен сделать.
- Да помню, и что?
- Так вот делом этим, было посещение мистера Краммера и я, честно говоря, остался этим посещение, как доволен, так и нет.
- Джордж, я разве не говорил тебе, что ненавижу, когда ты разговариваешь загадками.
- Да нет, никогда не говорил.
- Ну вот знай теперь, давай уже, не томи.
- Ладно, уже после того, как я оправился от своей болезни… А! Кстати! Я же забыл тебе сделать поздравительный подарок в честь моего излечения! – вдруг осенило моего друга и он, схватив свое пальто, принялся рыться в его карманах и достал оттуда две толстые, упакованные кубинские сигары. – Нужно отметить!
- Джордж, иногда ты меня поражаешь. Во первых, неужели ты собрался курить сигару в тот момент, когда чудом остался жив? Во вторых, скажи, ты специально тянул с эти подарком, чтобы оттянуть время своего объяснения самого важного, на твой взгляд, момента в твоей поездке? И в третьих, я не курю, пора бы уже запомнить! – я выпалил на него все, что думал о его этих кубинских сигарах и «парнишке», которого он так яро стремился обсудить.
- Во первых, да я буду курить именно в этот момент, потому что, не смотря на расхожие мнения, воскреснуть тоже психологически тяжело! Во вторых, нет, не специально, я и правда о них совсем забыл. И, наконец, в третьих, я помню, что ты не куришь!
- А зачем мне тогда сигара? – возмутился я.
- Они обе для меня, Натан, прости, думал будет смешно. – ехидно улыбнулся мой друг. Я улыбнулся в ответ, эта его шутка, мне чем-то понравилась.
- Ладно кури, только открой окно, я не хочу, чтобы Сарра потом тут твой дым вдыхала. – строго сказал я. Джордж скорчил какую-то гримасу, непонятную для меня. Толи он был не доволен тем, что я прошу открыть окно, толи тем, что я чересчур сильно забочусь о Сарре, я не знаю. Он подошел к окну, выходящему во двор, и открыл его настежь. Присев на подоконник, он достал из кармана красивую металлическую зажигалку и принялся прикуривать сигару. Я удивился, что у него вообще есть зажигалка, тем более такая красивая.
- Купил по случаю. - сказал он, увидев мой удивленный взгляд.
- Ясно. – бросил я в ответ. Что поделать, вредные привычки я не одобрял.
- Итак, немного подлатав свои раны, я отправился в пригород Лондона, чтобы встретиться с человеком, которого ты ласково только что назвал «преступник». И как ты думаешь, куда я отправился?
- Ну, это немудрено. В тюрьму, видимо.
- Браво, Натан, значит объяснять на пятнадцать минут меньше. – он опять рассмеялся.
- Джордж, что с тобой сегодня? У тебя что-то в сигарах не то? – я уже не выдерживал его юмора.
- Прости, дорогой друг, просто жизнь она прекрасна, ты понимаешь это только тогда, когда ее практически теряешь. Я же писал тебе об этом в письме. Ладно, прости, я больше не буду прерываться. Так вот. Я отправился в тюрьму в пригороде Лондона, для того, чтобы встретиться с Кристофером. Он очень удивился, когда увидел меня в комнате для свиданий. Обычное свидание длится не более пяти минут, но начальник тюрьмы, мой старый приятель, еще со школьной скамьи. Я попросил его, чтобы нам не мешали, а разговор не записывали. Он согласился, но только в том случае, если Кристофер останется не только в наручниках, но и под замком.
- Разумный человек. – вставил я.
- Не перебивай. В общем, Кристофер очень удивился, когда увидел меня. Мне показалось, что он ждал кого-то другого. В тот момент у меня возник первый вопрос. Кого может ждать на свидание осужденный парень, если матери нет, а отец в психушке, и это ему известно. Уже тогда я понял, что в нашем деле все не так просто, как мы с тобой это видели.
- О чем ты говоришь?
- О том, Натан, что Кристофер может быть тут совсем не причем.
- Как не причем? О чем ты говоришь Джордж? Ты же сам присутствовал при обыске, как это не причем?
- Это-то меня и смутило, но это и не самое интересное, скажи, ты бы удивился, если бы я тебе сказал, что это Кристофер поджог наш дом? – посмотрел он на меня в упор.
- Нет, конечно, у него же это на лице написано. Ты помнишь, каким он был, когда мы впервые его увидели? Он же…
- А каким он был на суде? – вдруг перебил меня Джордж.
- Игра. Притворство. – презренно бросил я своему оппоненту.
- Игра ли, Натан? – Джордж все не отводил взгляд. Я понимал, что он что-то знает, но, от чего-то, не хочет мне говорить, видимо хочет, чтобы я дошел до этого сам. – Когда я говорил с ним там, в Лондоне, он был таким же, как и на суде. Я спрашивал его о многих вещах, но он ничего мне прямо не ответил, только пыли в глаза напустил, но меня-то трудно запутать. А ты удивился бы, если бы я тебе сказал, что Кристофер не сам решил совершить все эти деяния, не сам решил нам дом поджечь. Ты удивился бы, узнав, что его заставили это сделать?
- Опять нет, Джордж. Что тут удивляться? Его чокнутый папаша его и подбил. У самого, видимо, не хватило духа, заставил за себя сына отдуваться.
- Поначалу, я тоже так думал, но его ответы меня в этом переубедили. Он говорит, что отец его не причем и он не виновен.
- Ну, конечно, он так говорит, Джордж! А что ему еще говорить? Это же его отец, вот он его и выгораживает. Что тут думать вообще? Я в принципе не понимаю, что такого подозрительного ты нашел в этом деле? – меня это все потихоньку начинало утомлять. – Или ты пытаешься меня отвлечь от того, что в письме ты завещал мне, чуть ли не полмира. Ты же знаешь, что я их не возьму!
Джордж вдруг переменился в лице, встал с подоконника и подошел прямо ко мне, по-прежнему дымя своей сигарой.
- Возьмешь, никуда не денешься… - улыбнулся он спокойно, выпуская мне в лицо клубы дыма, что не могло меня не раздражать.
- Не возьму! Перепиши свое завещание! – уже чуть ли не на крик перешел я, отойдя от дымящего Джорджа. Я подошел ближе к окну, так как только там я мог хоть как-то дышать.
- Не перепишу! И вообще, мне после смерти деньги без надобности, Натан! Что я там на них куплю? Кондиционер в ад?
- Тебе бы все шутки шутить. А я тебе серьезно говорю! – я уже кричал.
- И я тебе серьезно! – крикнул он на меня в ответ. – И на кого ты их потратишь? На свою драгоценную Сарру?
- Не смей ее вмешивать, Джордж!
- Все. Это не обсуждается. Мы отошли от темы нашего разговора. Ты потерял нить мысли. Она тебя уже вела к себе, но ты предпочел обсудить какие-то зеленые бумажки. Давай, думай, Натан! Зачем было парнишке поджигать наш дом? Кто мог его на это надоумить? Кто мог надоумить его приехать сюда к Сарре и поругаться с нами? Кто мог его толкнуть на то, чтобы он все это сделал?
- Что ты несешь, Джордж, ты хочешь сказать, что во всем этом замешан еще один какой-то человек? Кто-то, кто хотел отомстить Сарре или ее отцу, кто-то, кто стремился от них избавиться. Но я не понимаю заче…
Я не успел договорить, меня перебил громкий хлопок откуда-то с улицы. Хлопок был очень резким и неожиданным. Похоже на выстрел, но неужели мне показалось, что пуля… Я повернулся обратно к Джорджу. Нет. Не может быть. Сон. Сон. Сон. Я повторял это себе, не веря своим глазам. На полу передо мной лежал Джордж. На рубашке его, в области сердца, было красное кровавое пятно, которое увеличивалось с каждой секундой. Я бросился к нему. Вновь дурман. Точно так же, как и тогда в метро. Не может такого быть! Держаться, только не падать в обморок.
Я прижал рукой его рану, но такое кровотечение мне было не остановить. Глаза и рот Джорджа наполнились кровью. Он поднял руку и положил мне на шею, пытаясь приблизить меня к себе. Он что-то говорил, но из-за крови и ранения легкого изо рта выходил только какой-то неопределенный хрип. Я приблизился к нему как мог и разобрал только одно слово: «Письмо…».
Это и стало последним словом моего друга, Джорджа Дениэлса. Дыхание его прекратилось, глаза потускнели. Положив его на землю, я попытался сделать ему массаж сердца, но он потерял слишком много крови. Я ничего не мог сделать, я бессильно принялся рыдать над телом своего погибшего друга. Сознание мое вновь помутилось, голова кружилась, а в глазах потемнело. Нужен свежий воздух, только бы не потерять сознание. Окно! Меня будто осенило, стреляли то оттуда, я непременно должен посмотреть на этого человека, на того, кто убил моего друга. Я подошел к окну, уже почти теряя сознание. Не в силах устоять на ногах, я схватился за ручку окна, чтобы удержаться, кое-как опершись на подоконник, я взглянул в ночную тьму. Сознание мое висело на волоске, но я, все же, разглядел там фигуру человека, человека держащего в руках ружье и газету. Из последних сил присмотревшись поближе, я увидел, что человек этот читает газету и держит, направленное в сторону окна, дымящееся ружье. Газета закрывала мне его лицо, я не мог понять кто это, поэтому отбросив страх и собрав последние силы в кулак, я, что было сил, крикнул: «Эй ты, убийца!». Человек опустил газету, и я увидел его лицо. «Это же я…» мелькнуло у меня в голове. И я упал в обморок. Снова оно. Снова это забытье. Оно унесло меня куда-то в темноту. Темноту, где нет ни одного чувства. Ни страха, ни горя, ни радости, ни любви, ни злости, ничего… Только темнота, расходящаяся во все стороны. Неожиданно, прямо в центре этой темноты возник светлый шар, он позвал меня и я пошел за ним. Он стал увеличиваться и увеличиваться пока, в конце концов, не осветил собой всю темноту.
Я очнулся. Светом моим оказался свет больничной лампы. Я лежал на кровати, не в силах пошевелить рукой или ногой, я стал глазами осматривать комнату. Эта была палата, но необычная. Это была та самая палата, в которой лежал отец Кристофера. В углу палаты, сидя на стуле, плакала Сарра.
Я попытался встать. Зазвенели наручники. Меня приковали к постели. Я что? Подозреваемый? Услышав лязг мои оков, Сарра встала и подбежала ко мне.
- Натан! Натан! Ты очнулся! Натан, скажи мне, что это не ты! Пожалуйста, ты не мог этого сделать! Ты бы не стал!
- Я не… что? О чем ты?
- Джордж умер, Натан! Его не спасли! Ты убил его! Шеф полиции оцепил наш дом! Никого в округе не нашли, там был только ты. Поэтому тебя приковали наручниками! – у нее была истерика.
- Сарра, погоди, как я попал сюда?
- Я возвращалась домой, доехав до города, я поняла, что забыла кошелек, слава Богу, у меня были деньги на такси обратно. Я приехала, отпустила таксиста, решив на ночь не ехать в город, только начала идти в сторону дома со стороны дороги. Как услышала метрах в трехстах от дома, что ты ссоришься с Джорджем из-за завещания. Я не думала, что ты можешь спорить с ним из-за денег и, честно говоря, расстроилась, а потом, пройдя еще метров пятьдесят, я услышала выстрел. Я так испугалась. Я легла на землю… Мне было очень страшно, звук выстрела был со стороны дома, поэтому я не решилась туда идти. Я позвонила шефу Сморту, он меня всегда защищал. Слава Богу, они приехали быстрее, чем я замерзла на улице. Но когда мы вошли в дом…. – она остановилась, слезы мешали ей говорить. – Я подумала… Я подумала, что вы оба умерли. Джордж лежал весь белый, а ты в его крови с винтовкой в руке у окна. На винтовке и на тебе, повсюду была кровь Джорджа. Шеф сказал, что это ты, Натан, но я не верю, ты ведь не мог этого сделать!
Я молчал не в силах выдавить ни слова. Не может быть… Или может, что со мной произошло? Видения всплывали у меня из головы, то как я целюсь в Джорджа, то как стреляю. Нет, нет стоп. Это фантазия. Или нет? Господи, что же случилось? Я не мог этого сделать или мог? Что за дым был в сигарах Джорджа? Нет, да нет…
Мои мысли путались. Я до сих пор пребывал в состоянии шока и не мог ничего вспомнить отчетливо. Сарра плакала и смотрела на меня вопросительным взглядом. Я знал, что она ждет ответа. Я знал, что я должен ей что-то сказать, поддержать ее. Но я не мог.
- Скажи, Натан! Это ведь не ты? – уже не выдержала она.
- Я не… Я не знаю… - выдавил из себя я. Господи, что я несу? Даже человек, реально совершивший убийство, в такой момент сказал бы «Нет, это не я.», а я не смог. Сознание снова начало отступать от меня, последними словами, которые я услышал, были слова Саймона, произнесенные со сдавленной в груди грустью, которую он всегда, так умело, прятал ото всех:
- Мистер Нейкл, именем закона вы арестованы по подозрению в убийстве Джорджа Дениэлса, вы имеете право хранить… - дальнейшее я не слышал. Голова кружилась. Тьма все сильнее и сильнее сгущалась надо мной. Неужели опять, неужели все повторится снова. Неужели я опять убил человека?
Глава 18.
Голова гудела, слова Саймона снова и снова раздавались у меня в подсознании. Я арестован, арестован за убийство лучшего друга. Что за фарс? Кому это вообще могло прийти в голову, чья воспаленная фантазия, вдруг, ни с того, ни с сего родила эту идею. Очнувшись, я увидел, что по-прежнему прикован к постели. Сарры уже не было, вместо нее, прямо у моей кровати сидел шеф полиции, а по бокам от него два сотрудника полиции. На дверях тоже стоял часовой. Ничего себе, видимо, серьезно меня подозревают, раз такую охрану выставили.
- Знакомая ситуация, Натан, - вдруг обратился ко мне Саймон. – Ничего не напоминает?
- Совершенно ничего не напоминает, а знаешь почему, Саймон?
- Почему? - спросил он с неподдельным интересом.
- Потому что тогда я был действительно виноват, а сейчас я не виновен, а меня наручниками к постели приковали. Что с Саррой?
- О ней не волнуйся, Натан, я ее в обиду не дам, с ней все будет хорошо, она, конечно, в небольшом шоке от того, что произошло, но это и неудивительно. Я на время разрешил ей ночевать у нас дома, жена моя была рада вновь принять гостей, так что о ней не волнуйся. Переживай за себя, Натан, это я тебе искренне говорю, как человек, который хочет тебе добра.
- Будь ты человеком, который хочет мне добра, стал бы ты верить в то, что я способен убить собственного друга?
- Деньги очень быстро портят людей, Натан. – философски заметил он.
- Какие деньги Саймон? Я их в глаза не видел! Какие-то там воображаемые деньги? Да они не нужны мне, ты же знаешь, Саймон, это сделал не я.
- Не меня тебе надо переубеждать Натан, судье все и расскажешь, тебе ведь не в первой. Завтра, когда ты чуть окрепнешь, мы поедем на место преступления, а пока, рассказывай мне свою версию событий.
Я пересказал шефу все, что помнил. Как мы говорили с Джорджем, как услышал откуда-то из открытого окна выстрел. Как упал в обморок. Я пересказал все, что только смог выудить из своей памяти. Но он, видимо, был уже непреклонен.
- Это не убедительно, Натан, очень выгодно утверждать, что у вас было открыто окно, ведь тогда не нужно объяснять, почему стреляли с улицы, а стекла в нем целые, поэтому ты открыл его кровавыми руками? До убийства тебе это просто в голову не пришло.
- Я не убивал его! - закричал я. – Саймон, я же сказал тебе, что оперся на окно, когда подошел к нему, чтобы увидеть того, кто стрелял.
- Ночью? – спросил он, подняв брови.
- Да, ночью, а ты не захотел бы увидеть лицо человека, убившего твоего друга? Ты не подошел бы к окну ради этого? Скажи же мне, Саймон. – я уже выходил из себя. Вся эта ситуация давила на меня, словно небо, которое приходилось держать атланту, невыносимым и неизбежным грузом. Жаль, что мне, как и атланту, нельзя было его просто с себя скинуть.
- Подошел бы, конечно.
- Вот именно!
- Подошел бы, если бы знал, что в меня сейчас точно не выстрелят, потому что убийца, это я. – подпевалы, стоявшие по бокам от офицера, дружно закивали, восторгаясь хитроумной словесной ловушкой своего шефа. – И что же ты там увидел, Натан?
Говорить ему то, что я там увидел себя, держащего в руках газету и ружье, было бы очень опрометчиво, поэтому я обошелся общими определениями. А иначе меня отправили бы к отцу Кристофера, в мягкую комнату, жевать концы своей смирительной рубашки.
- Я видел там человека. Черный силуэт.
- Вдохновляет. – издевательски улыбнулся шеф полиции. – А теперь хочешь услышать, что увидел я?
- Вдохнови меня. – вернул я назад издевку. Видимо, наличие наручников совершенно избавило меня от страха оскорблять полицейского, все равно я уже арестован. Однако, шеф, не смотря на пропущенный укол, все же улыбнулся.
- Я видел напуганную до полусмерти девочку, стоявшую у дома, и замерзшую с ног до головы, увидел двух людей, лежащих в доме на полу. Увидел одного убитого. У другого в руке увидел ружье, то самое, которое я сам лично дал ему в руки, на которых потом и нашел пороховые следы и отпечатки крови. Когда я пришел, то увидел все, кроме одного. – он вдруг остановился.
- Кроме чего? – спросил завороженный офицер у двери. Мне тоже было интересно, что он там не увидел, но спрашивать я не решился, подумал, что это очередная словесная ловушка.
- Я увидел все, кроме мотива. Но искать пришлось недолго, благо Сарра стала свидетельницей вашей ссоры, и мне стало понятно, что ты мог убить Джорджа. Пусть в состоянии аффекта, но мог. – говоря эти слова, он не отводил от меня взгляд, я смотрел ему прямо в глаза и на долю секунды мне показалось, что он мне поверил. - Тебе не избежать наказания, Нейкл. Ты попался, даже сбежать не хватило духа. Шлепнулся в обморок.
- Саймон Сморт. – перебил его я.
- Да, Натан Нейкл. – обратился он ко мне, улыбнувшись.
- Вы не имеете никакого юридического права считать меня виновным в каком-либо преступлении, пока моя вина не будет полностью доказана. Поэтому я попрошу вас воздержаться от подобных комментариев. – выпалил я на него свою гневную тираду. Саймон Сморт, человек, в котором я еще вчера души не чаял, уже стал самым ненавидимым мною в жизни. Кстати, а вчера ли это было вообще? Сколько я лежал в отключке.
- Ух ты, какой, - не дал мне собрать мысли в кучу шеф. – Слыхали парни, он тут из себя юриста строит. Значит, слушай меня сюда, Нейкл, не умничай, а то хуже будет самому. Твой адвокат скоро придет. – Саймон похлопал меня по плечу и встал.
- Мы бы позвонили твоему бывшему адвокату, но ты его убил.- позволил себе конвоир шутку из ряда вон. И тут же получил в награду злобный взгляд Саймона, который подошел к нему и велев двум остальным стеречь меня, вывел его в коридор.
Я остался лежать в своей палате в присутствии своих новых «друзей». Я их называл подпевалы шефа, потому что больших подхалимов я в жизни не видывал. Дальше пришел адвокат, и я, как диктофон, принялся ему повторять, то, что уже и так уже рассказал шефу. Адвокат совсем юный мальчик, он чем-то мне напомнил ту девушку прокурора, которая вела мое дело, когда меня защищал Джордж.
Джордж… Когда я его вспоминал, из моих глаз катились слезы. Я старался не показывать никому своих чувств, но иногда не выдерживал и ломался. Видя, что от меня уже толку не будет адвокат ушел, а конвоиры мои уселись по углам комнаты. Теперь у меня появилось время подумать о том, что же тогда говорил Джордж, он сказал, что в этом замешан кто-то еще. Я должен выяснить кто, пока не попал на виселицу. Я думал и думал усиленно, но ничего мне в голову не приходило. Пазл не собирался, видимо, у меня были не все кусочки. В глубине души я чувствовал, что я знаю ответ, поэтому Джордж хотел, чтобы я догадался сам. Но как только я хоть чуть-чуть к нему подбирался, он снова от меня ускользал.
Сон? Разве я мог спать? Судьба опрокинула меня на татами жизни и сил встать у меня больше не было. Хотя нет, силы, может быть, и были, но времени не было совсем, я должен был подумать о том, что случилось. Снова и снова я представлял в голове момент, когда я смотрел в темноту. Тот момент, когда пуля пролетала мимо меня. Шеф сказал, что стреляли из того ружья, которое он сам мне дал в руки. Оно висело в доме, в прихожей, значит, человек мог беспрепятственно войти в дом и взять его, ведь мы не закрыли дверь.
Черт! Я лязгаю наручниками пытаясь ударить самого себя. Почему я не убрал ружье? Почему я не закрыл дверь? Почему? Шеф Сморт же говорил мне об этом, он предупреждал меня. Стоп, а может быть шеф не такой хороший, каким кажется, может это он тот самый человек, который меня хочет подставить? Нет, не может быть. Мой мозг уже порождает какие-то бредовые идеи.
Их было много, они приходили одна за другой. Их было очень много, но каждую из них я отметал за невозможностью. А может ли быть так, что Джордж ошибся, может быть и нет никого, кто надоумил Кристофера совершить все преступления. Может он просто придумал себе эту версию и уже не смог ее отпустить. Навязчивая идея, как она заразна и неискоренима, стоит ей появиться, так потом ее силой из головы не выкинешь. Может, у него так и было? Но тогда кто в него стрелял и зачем?
А может это действительно был я? Может я, правда, был в состоянии аффекта, просто не понимал, что творю. Нет, не может быть, я бы помнил, я бы точно помнил, у меня ведь такого не было никогда. Откуда мне знать помнил бы я или нет… Эти вопросы один за другим снова заходили мне в голову и отказывались ее покидать. История снова повторилась, я опять лежу, охраняемый сотрудниками полиции в больнице. Как все-таки удивительна судьба, как она может стремительно повернуться. Я думал об этом уже не раз. Еще вчера устанавливал елку, в ожидании рождества, а сегодня я лежу в больнице, прикованный к постели, подозреваемый в убийстве своего лучшего друга.
Ночь прошла, словно целая жизнь, она тянулась и тянулась. Вначале ее я хотел, чтобы она шла медленно, чтобы я мог подумать, как прошла середина я не помню, а в конце я уже молился, чтобы она закончилась. Похоже на жизнь, не правда ли?
Оба моих охранника спали без задних ног, ну, а что им было делать, все равно я прикован к кровати. Однако, Саймона, оравшего на них за этот проступок минут десять, это, видимо, не волновало. Прикован я или нет, а спать на посту – проступок.
Мне привезли одежду. В палате со мной было много людей, все записывали на видео. Зачитывали мне мои права и обязанности. Мой адвокат-мальчишка бегал вокруг шефа, как щеночек вокруг овчарки, пытаясь что-то там лаять, своим еще несформировавшимся голосом. Я на него вообще не надеялся. Я надеялся на себя, сегодня я увижу место преступления днем, сегодня у меня будет шанс понять, что случилось той ночью. А хочу ли я этого? Хочу ли я знать, что было на самом деле?
Я боялся, что увидев место преступления, я вдруг вспомню, что на самом деле это я убил своего друга, почему-то в глубине души мне именно так и казалось. Руки мои тряслись. Оделся я еле-еле, при помощи какой-то помощницы шефа. Меня вывели в наручниках, я снова увидел эти взгляды людей, направленные на меня. Они смотрели с презрением и страхом. В их глазах одновременно была и тревога, и безучастие. Они благодарили судьбу за то, что они не оказались в той ситуации, в которой находился я, но и сочувствовать мне они не собирались. Сам, мол, виноват во всем, так им и надо, убийцам. На виселицу их!
Я шел медленно, смотря в пол. Чувства, которые пребывали тогда во мне, невозможно описать ни одним словом, ни на одном из языков мира. Мне было жарко, не смотря на не перестающий снег и гудящий ветер, мне казалось, что я горю. Горю буквально изнутри. Меня посадили в машину. Я ехал с шефом. Он объяснял мне, как будет проходить следственный эксперимент. Сказал, что Сарра в порядке и утром тоже прошла этот эксперимент, он специально привез ее пораньше, чтобы не травмировать ее психику еще одной встречей со мной.
Я пропустил это оскорбление мимо ушей, мне было плевать на то, что он обо мне думает. Меня успокаивала мысль о том, что Сарра в порядке и за ней присмотрят. Доехали мы довольно быстро, я совершенно не заметил дороги. Пока мы доехали, снег прекратился. Это было хорошо для всех нас, потому, что я намеревался подробно рассмотреть то место, где увидел предполагаемого человека.
Сначала вошли в дом. Тот же самый дом, к которому я уже так привык, я невольно вспомнил свою старую квартиру в Лондоне. Я показал место, где висело ружье, говорил о том, что когда мы пошли в зал, ружье висело на том же месте. Сказал о том, что его мог взять любой человек, так как до того, как пойти в зал, мы не заперли дверь. Все мои слова внимательно записывали. Каждое слово, на все носители. Видео, диктофон, фото, кто-то, по-моему, даже от руки писал.
Вошли в зал, мелом отмечено место трупа, прямо так, как я его помню. Вокруг была засохшая кровь, окно было закрыто, на его ручке тоже была кровь. Я вновь пересказал все, что уже рассказывал шефу, указав на этот раз на место, где стоял предполагаемый стрелок. Шеф кивком головы отправил туда парочку экспертов. Потом меня спросили о том, как я потерял сознание, что помню еще, о чем мы говорили с Джорджем. Я отвечал, нехотя, но отвечал, все это меня раздражало, я удивился, как вообще до психоза не дошел от жизни такой.
После еще получаса каких-то вопросов, совершенно, на мой взгляд, не нужных меня опять посадили в машину. По бокам от меня сидели все те же конвоиры. Теперь они бдели с завидной усердностью, конечно, получили от шефа втык. Я ждал в машине своего приговора. Ждал, что найдут там, в снегу, эксперты. Теперь я корю себя тогдашнего за то, что я сразу сдался, что я даже не пытался что-то сделать.
Мы сидели в машине еще час. Мне показалось, что я даже немного поспал, пока они там копались в снегу. После этого в машину вошел шеф и велел своим выйти.
- Натан, - обратился он ко мне. – Мы, правда, искали там, как могли.
- Что там?
- Там ничего нет, Натан. Ничего вообще. Вокруг снег, если что-то и было, то давно смыло, мы взяли образцы, может найдем резину, прицепимся к тому, что там мог стоять кто-то в сапогах, но это ничего не даст, Натан. Я советую тебе признаться.
- Признаться? Может вы признаетесь? – презрительно ответил я ему, я знал, что он хочет помочь, но меня это не радовало.
- Я?
- Да. Да. Вы, именно вы.
- О чем ты, Натан?
- А вы о чем? Я думал, что мы играем в игру «Признайся в том, чего не делал». Потому что я его не убивал! Вы понимаете? Понимаете? – мой крик услышали на улице и тут же несколько офицеров подбежали к машине. Шеф молча дал им знак, что все в порядке.
- Натан, если ты признаешься, то у тебя будет шанс.
- Шанс на что? Всю жизнь провести в психушке?
- Провести жизнь, Натан! Ты понимаешь, что если ты все будешь отрицать, а прокурор докажет твою вину, то ты пойдешь на виселицу. Тебя казнят, Натан. – он старался меня убедить в том, что я не прав, он хотел, чтобы я сам поверил в то, что я это сделал. Но он не на того напал.
- Ты меня не напугаешь, Саймон. Я этого не делал, если ты хочешь помочь, то помоги мне это доказать, потому что я тебе не вру. – я посмотрел ему прямо в глаза.
- Я верю тебе, Натан, но присяжных это не убедит. Все вот эти твои: «Это не я.», «Там стоял человек!» и тому подобное, не сработает против твоих отпечатков на чертовом ружье и крови на руках, не говоря уже о порохе. Они даже думать не станут, какой-то мистический персонаж, который тебе привиделся, не оправдает тебя перед ними. Запомни это.
- А что мне остается, Саймон? Признаться в том, чего я не совершал? Оставить Сарру без опеки? Допустить, чтобы у нее отобрали дом? Я не могу, я не могу ее бросить.
- Я о ней позабочусь, Натан, не беспокойся за нее, все будет отлично. Я не допущу, чтобы у нее отобрали дом, если она вообще захочет после всего этого в нем жить, в чем я, лично, сомневаюсь. – он положил мне руку на плечо в знак дружеских намерений, но меня это не убеждало. Ровно как и его не убеждал мой рассказ, может он и правда хочет помочь, а я зря на него ополчился.
- На себя мне плевать, сделай для меня кое-что, если и правда хочешь помочь невинному человеку… - я приблизился к нему вплотную, так, чтобы я мог шептать ему в ухо. – Деньги, что оставил нам Джордж, они в случаи моей смерти переходят Сарре?
- Натан, что ты несешь, никакие деньги не стоят твоей жизни! Да если Сарра узнает, она же…!
- Ты хочешь помочь или нет? – отстранился я от него.
- Да, но не так же! Я прошу тебя, Натан, одумайся, ты можешь признаться. – он сам уже чуть ли не плакал, глядя мне в глаза, понимая о чем я собираюсь его попросить.
- Саймон. Все улики итак против меня, так?
- Так… - подтвердил он.
- Но ты веришь, что это не я?
- Верю, но, что я могу сделать, улики говорят о том…
- Саймон, меня подставили. Подставил кто-то, кто желает зла Сарре и хочет, чтобы она осталась без защиты. Джордж говорил мне перед смертью о том, что в поджоге нашего дома замешан Кристофер и что его кто-то на это надоумил. Что кто-то пытался навредить нашей семье, через Краммеров.
- Но кто? – Саймон слушал меня затаив дыхание.
- Я не знаю… Джордж знал, мы говорили об этом, перед тем как он умер. Он хотел, чтобы я дошел до ответа сам, но я не могу. Я не могу это сделать, я хочу, чтобы ты пообещал мне, пообещал памятью нашего друга Джорджа, что защитишь Сарру, во что бы то ни стало, что ты сделаешь так, что все деньги Джорджа перешли к ней, ведь в моем завещании она официальная наследница, я об этом давно позаботился. Перед тем как умереть, Джордж сказал лишь одно слово - «письмо», может ответ содержится в нем, изучи его, вдруг поможет.
- Хорошо… - он не переспросил, ничего не уточнил, а просто со всем согласился, он был согласен сделать все, что только мог, в память о старой дружбе, и ушедшем так рано друге.
- И еще, Саймон, обещай мне, что убедишь Сарру в том, что я не виновен, чтобы я попрощался с ней хотя бы после суда. Я не хочу уходить из жизни, больше ни разу ее не увидев.
- Я обещаю, Натан! Я обещаю! Я попытаюсь найти того, кто тебя подставил, во что бы то мне не стало! Даже если у меня уйдет на это вся жизнь, я найду его и отомщу! – гневно тряс он своим огромным кулаком.
- Нет, Саймон, не мсти! Не губи и себя и меня, найдешь его, расскажи всем о том, что он есть, оправдай меня, очисть память обо мне. Хорошо?
- Да, я так и сделаю, не переживай. Я выполню все свои обещания, а иначе я не Саймон Сморт! Ты можешь быть уверен в моем слове, мой дорогой друг. Я постараюсь сделать все, чтобы найти улики до суда, и все, чтобы найти их и после. Вплоть до моей смерти, оставаясь верным своему слову. – он пафосно положил руку на грудь, давая мне это подобие священного обещания, потом взял мою руку и пожал с такой силой, что наручники мне показались просто облачком вокруг моих запястий.
Теперь я мог быть спокоен, то, о чем переживал Джордж, не произойдет, Сарра будет в безопасности. Я думал, что совершаю правильный поступок, что смерть моя принесет гораздо больше пользы, чем жизнь. А что я успел за свои годы… Убить одного человека. Одного ли? Кто знает… Я уже и сам не уверен. Я думаю, никто не расстроится из-за смерти одного сироты, которая принесет всем кучу денег и спокойную жизнь. Шеф Сморт достойный человек, я мог ему доверить свою Сарру, я знал, что он сможет защитить ее от любого врага.
По дороге в город я думал, что, возможно, я готов к самому худшему, но все равно внутри меня теплилась надежда, что Саймон таки успеет найти разгадку до того, как меня приговорят к эшафоту. Геройски умереть ради близких, это хорошо, но быть с ними рядом всю жизнь намного лучше. В любом случае, главным критерием является благополучие тех, кто рядом, а не самого себя. Тогда мне казалось, что в этом и есть смысл всей нашей жизни, понимание того, что одни - мы никто, что без других людей, хороших или плохих – не важно, без них, и мы сами не имеем смысла. Я не вижу смысла жизни в камере психиатрической больницы, обколотым транквилизаторами и забытым всеми вокруг. Уж лучше геройская смерть, чем такое существование, надеюсь, что Господь примет мою душу к себе и простит все ее грехи, пусть тяжкие, но все же, покаянные.
На этот раз меня повезли не в больницу, а в полицейский участок, в который я недавно приходил, как обычный гражданин, соблюдавший закон и живущий без оглядки. Камеру мне тоже выделили символическую, там, где сидел Кристофер. Наверное, в этом была какая-то философская карма, мое наказание за то, что я отказывался верить в невиновность парня, что оклеветал его, даже не разобравшись, от чего он совершил все эти поступки.
Не стоит поспешно судить людей, иначе не заметишь, как, буквально, уже через мгновение, судят тебя. Дату моего суда пока не говорили, может они и сам ее не знали, а мне уже было интересно, до какого же времени мне осталось жить. Думать такими мыслями для меня было как-то необычно, но ко всему, со временем, привыкаешь. Гораздо важнее было то, что мне сказал шеф, затемно вернувшийся с моего места преступления:
- Натан, две новости… Хорошая и… - начал он.
- Давай плохую. - перебил я его попытку пошутить.
- Я излазил там всю окрестность, потерял весь день, но пока ничего не нашел. Прости, я хотел, чтобы ты знал. Я буду ходить туда каждый день. Но есть и хорошая новость.
- Какая? Перед казнью меня обезболят? – я пытался сохранить свое чувство юмора, в конце концов, его так любил мой погибший друг. Офицер слегка улыбнулся.
- Нет, Натан, даже лучше.
- Ничего себе, у меня что, будет право на последнее желание?
- Оно у тебя будет и так! И вообще, не спеши себя казнить! А то развел тут мне! Гордые сопли подбитого ястреба. А ну, соберись. Новость для тебя и правда хорошая. Я добился того, чтобы тебе разрешили присутствовать на похоронах Джорджа.
Глава 19.
Из моих глаз не переставали течь слезы. Да, может я слишком мягок, слишком эмоционален, но спросите себя, как бы вы себя повели в такой ситуации? Мне позволили идти на похороны своего друга. Позволили. Это слово звучит одновременно и как благословение, и как оскорбление. Я очень хотел присутствовать на похоронах моего друга, но вот будут ли меня там ждать – это вопрос другой.
Кто я такой? Этот вопрос я уже не раз задавал себе, когда лежал в госпитале, в Лондоне. Кто я? Кто я для этих людей? Подозреваемый? Подсудимый? Нет. Я для них не кто иной, как убийца. Человек, отнявший жизнь у лучшего друга, привлеченный на сторону дьявола поиском легкой наживы в виде завещанных мне моим другом денег. И как я буду там стоять? Как я буду смотреть в глаза тем людям, которые уже поставили на мне крест, как я подойду к гробу своего друга и попрощаюсь с ним.
Я виноват. Я не уберег его, не смог помочь в нужный момент. Это если конечно, мне поверят, что не я сам его убил, что вряд ли возможно. Похороны, как сказал Саймон, должны состояться завтра в полдень. Меня повезут туда в наручниках, я буду сидеть в полицейской машине, даже окно не откроют. Стоит ли мне, так прощаться с другом? Не оскорбит ли это его память? Я не знал. Чувства рвали меня на части, не давая мне прийти к единому мнению. Никому, даже своему врагу, я не пожелаю в жизни испытать то, что почувствовал в ту ночь в своей камере я.
Если бы сердце и вправду могло разбиваться, то оно бы разбилось, потому что нету у него сил выдержать такие испытания. Пусть я давно стал мужчиной, но сердце мое помнит того мальчика, который потерял обоих родителей, который вон из кожи лез, чтобы к нему относились, как к равному. И теперь, когда этот мальчик практически нашел себе второго отца, того, кто смог бы дать ему то, чего ему так не хватало: мудрый совет, крепкое отеческое плечо, я прожил без этого почти всю жизнь. Тогда в больнице мне показалось, что я обрел это и уж теперь-то не отпущу, но не все в мире дано решать нам, хотя мы и сами можем изменить многое.
Мой отец. В ту ночь у меня было чувство, что утром мне второй раз придется хоронить отца. Чувства бросали меня в дрожь, а потом из нее кидали в смиренное отчаяние. Я не мог спать, хотя не спал уже почти двое суток. Но разве тут уснешь? Я дал бы все свое завещание тому человеку, кто смог бы это сделать на моем месте. Я дал бы все эти деньги и тому, кто усыпил бы меня, чтобы я хотя бы на эти шесть темных часов забыл про эту камеру, про все то плохое, что случилось со мной и снова был бы тем маленьким мальчиком, который играет с папой.
Что я ему скажу? Думал я, ходя взад вперед по камере. Что я скажу своему другу, с которым так нагло и некрасиво приду проститься, к которому меня даже не подведут. Как я буду перед ним оправдываться? Как объясню, почему я не смог уберечь ему жизнь? А что, если я его убил? А что, если я, и правда, схожу с ума от всего того, что переживаю каждый день? Что тогда? Как я буду смотреть в глаза своему другу, когда встречусь с ним там – за гранью мира денег и пуль?
Может быть, мне просто сказать ему прощай? Просто проститься… Попросить прощения за то, что я не смог его спасти. Нет… Не только за это. За все, что я когда либо ему делал. А хлопот я ему доставлял много, вспомнить хоть то падение в метро, которое нас познакомило. Подумать только, а ведь с того момента прошло всего-то несколько месяцев, а как все изменилось вокруг. Тогда, шагая в метро с газетой в руках, я не думал ни о чем, но мне казалось, что у меня столько важный и совершенно безотлагательных проблем, что у меня и времени то нет опустить газету и смотреть на дорогу. Это и задело Джорджа во мне, наверняка, так и есть. Он ведь сам говорил, что увидел во мне молодого себя, человека, который тратит время на то, что ему совершенно не нужно.
Он давал мне его, он подарил мне это время в своем письме. Он дал мне возможность жить в угоду своим мечтам и стремлениям, а что сделал я? Я попал в тюрьму, подозреваемый в его убийстве. Понятно, что я не виновен, хотя мне порой кажется, что это не так, но все же, как я мог позволить себя так подставить? Как я мог оставить чертово ружье в прихожей? Прихожей! Как ни посмотри, но во всем здесь моя вина, и мне придется жить с этим до конца своих дней, которые, как мне кажется, продляться еще не очень долго.
Пройдя по своей камере расстояние от города до дома Сарры, я, наконец, успокоился и присел на кровать. Кровать это, конечно же, слишком щедрое название для тех четырех досок, скрепленных парочкой гвоздей и покрытых подобием матраса. Но это было лучше, чем ничего. Я прилег. Мне казалось, что если я хотя бы на секунду представлю, что я дома в своей лондонской квартире, то я смогу заснуть. Но, Господи, как же я ошибался! С закрытыми глазами мысли в мою голову лезли еще хуже, чем с открытыми. Поэтому я приподнялся над кроватью, опершись спиной о стену камеры, принялся думать о том, кто же мог так подставить меня, а самое главное, как сделать так, чтобы он не добрался до Сарры.
Видимо, это был кто-то местный, который знал Сарру, тот человек, который думал, что после возвращения из Лондона она будет беззащитна, что она будет одна. Но вот тут мы с Джорджем вмешались в игру, попутали кому-то все карты и это ему не понравилось. Он прислал к нами Кристофера давно, а значит, план свой разрабатывал долго. Вряд ли он допустит хоть какую-нибудь ошибку, что поможет Саймону его найти. Если он вообще есть, невольно возвращал я себя, с небес на землю, понемногу заставляя привыкать себя к той реальности, где я убийца.
А что? Так ведь будет лучше для всех. Саймону не придется мстить, Джордж сможет покоиться с миром, а Сарра будет в безопасности, к тому же никогда не будет ни в чем нуждаться. А зачем мне признаваться в том, что я его убил? Зачем мне каяться и отправляться в какую-то психиатрическую больницу, признавать, что я был не в себе или еще что-то. Чтобы у Сарры опять все отобрали? Нет, этого я допустить не могу, пусть моя смерть принесет хоть какую-то пользу. К тому же вряд ли кто-то станет сильно расстраиваться из-за гибели неизвестного судебного клерка. А может мою казнь покажут по телевизору, хотя бы стану знаменитым, на парочку минут.
Ладно. В голову мою приходили только бредовые мысли, жалкий бред отчаянного, живого человека, уже увидевшего за поворотом свою смерть. Я невольно задумался о том, как же прекрасно жить и не знать того, когда ты умрешь. Будешь ли ты жить много лет? Или же тебя уже завтра собьет машина, и ты больше ничего не успеешь? От этого жизнь становится еще ярче! Возможность жить каждый день, как последний, смакуя вкус каждой секунды, а самое главное, не боясь смерти. Потому что, если ты не знаешь, когда к тебе придет смерть, то тебе всегда будет казаться, что придет она очень нескоро, а значит и бояться ее не стоит.
Я думал так же, пока не осознал всю ту необратимость последствий, которые возникают после наших необдуманных действий. Мы сами, порой, приближаем свою смерть, не слушая дающих нам советы, старших людей. А ведь Джордж говорил мне тогда, что не нужно нам ехать сюда, жили бы себе спокойно в городе, и не было бы ничего этого. Но, с другой стороны, может там бы, мы погибли на следующий день. Кто знает?
Светало. В моей камере было лишь маленькое небольшое окошко, через которое понемногу стал пробиваться тусклый серый свет туманного зимнего утра. Подумать только, я лежу сейчас и любуюсь этим лучом света, простым лучом, который мне подарила сегодня мать природа, а мой друг, мой лучший друг, уже этого не может. Тоска. Печаль. Скорбь. Этих слов не достаточно, чтобы передать всю ту боль, которую я носил в себе тогда. Понять эту боль можно, только испытав ее на своем сердце.
Потихоньку в глубине участка начали слышаться шаги, заскрипели двери, откуда-то из других кабинетов доносились голоса. Моя тюрьма оживала. Вскоре ко мне пришел мой надзиратель, сказав, что время моего отъезда было согласовано, и я уезжаю в полдень. Он предложил мне умыться и побриться, но я отказался. К чему мне это вообще? Для кого мне это делать? Люди, которые будут на похоронах, меня даже не увидят, а если и увидят, то все равно будут относиться с презрением, будь я хоть во фраке и с лакированной челкой. А ради Джорджа? Нет, я думаю, ему будет все равно, как я выгляжу, к тому же, я решил, что не буду бриться до тех пор, пока меня не казнят, в память о своем ушедшем друге.
Вскоре начали просыпаться и люди, сидевшие в соседних камерах. По некоторым из них даже нельзя было сказать, что они преступники или даже дебоширы. На вид приличные люди, один был даже в очках. Кто знает, каким ветром его занесла сюда буря его судьбы. Где он оступился? Может всего один шаг выдернул его из спокойной жизни и окунул в череду передряг и неприятностей, из которой одному уже не выбраться, а руку, как принято в современном обществе, никто уже не подаст.
Все-таки я усвоил какой-то урок. Высшая справедливость, ее величество карма, простите мне это вычурное слово. Работая клерком, я всегда смотрел на подсудимых свысока, не признавая их возможность себя оправдать. Мне казалось, что они сами виноваты в том, что натворили, что шанс у них уже был и давать им второй это уж чересчур щедро. Но теперь я видел их совсем другими. Я видел в них людей, которые запутались в своей истории, людей которые не до конца дочитали правила этой увлекательной игры под названием жизнь. Каждый из них имеет право на оправдание, но не я, потому что раньше за другими я этого права не признавал.
Я не сторонник убийств, но убийца. А ведь ни один вор не ворует от того, что одобряет воровство, ведь на него толкает жизнь. Поэтому, даже все суды мира, не могут осудить человека справедливо за тот или иной проступок. Потому что даже самый лучший судья не знает, что такое справедливость. Справедливо ли приговаривать убийцу двух людей: отца молодой девушки и собственного друга, к смертной казни? Будь я таким, каким я был раньше, я бы, не задумываясь, сказал да. Но теперь, теперь я понимаю, что это не им решать и никому. Никто, кроме Бога, не может справедливо наказать, потому что никто, кроме него, не видит истинное состояние человеческой души.
Сколько философии для простого судебного клерка. А уж, тем более много, для убийцы. Трудно не копаться в себе, когда ты находишься в камере. Поневоле начинаешь строить проекции и думать « А что если бы?», «А как было бы?» и тому подобное. Спасти от этого может только сон, который, как назло, окончательно решил меня избегать. Правда, от сумасшествия в этой дыре было еще одно средство – это разговор. И на этот раз, моим спасителем выступил мой преданный товарищ шеф Сморт.
Он вошел, когда было уже почти одиннадцать. Одет он был в мундир, шапка была в руках, глаза его были грустны, а огромное тело поникло и осунулось, будто листья дуба, увядшие потеряв солнце. Он явно был чем-то обеспокоен и, судя по его глазам, тоже не спал. Наверное, у него много работы по участку или помогал устраивать похороны Джорджа, потому что больше, как это ни грустно, было некому. Он подошел к камере, оперся на один из железных прутьев плечом, и начал разговор:
- Как ты тут, Натан? – он старался казаться непринужденным, как будто мы с ним в кафе болтаем, за столиком и чайником зеленого чая, но я видел его беспокойство, такое скрыть от меня было теперь трудно.
- А как ты думаешь, Саймон? Точно так же, как и вчера, жду решения судьбы. – я философски запрокинул голову и уставился в потолок.
- Эй! Шеф! А нельзя ли нам тоже с тобой поболтать? – послышалось из какой-то камеры. – Или у новичков всегда привилегии?
- Дерек, ты помнишь, что я сказал тебе, когда мы встретились впервые? – ответил шеф вопросом на вопрос таинственному заключенному.
- У вас есть право хранить молчание, все сказанное вами будет использовано против вас в суде. – нехотя промямлил Дерек.
- И? – иронично протянул шеф.
- Молчу, молчу. Даже с шефом не дают поболтать. Во дела, что в стране творится…- дальнейшее словесное восстание заключенного перешло в легкое роптание на всю его жизнь, которая довела его до этой комнаты и что кровать у него неудобная, и что вообще управлять страной надо по-другому. Какие политические кадры пропадают, подумал я тогда, не без доли сарказма, конечно же.
- Натан, я делаю все возможное, чтобы найти хоть какую-то зацепку и помочь тебе в этом деле. Я всю ночь не спал, читал дела отца Сарры, о том с кем он мог поссориться, кому мог насолить. Таких людей, в общем-то, немного, мы их проверим, но я, опять же, ничего не могу обещать. Ты должен это понять.
- Ничего Саймон, я понимаю. Главное, чтобы ты защитил Сарру, все остальное неважно. Пусть даже ты и не найдешь ответа, для меня важно только ее благополучие.
- Я понимаю. Я думал, что найду зацепки в том письме, о котором ты говорил, но я там ничего не нашел. Я перечитал его десяток раз, но не нашел ни единого намека, не понимаю, почему для Джорджа оно было так важно. Может он хотел тебе этим сказать что-то другое?
- Что?
- Не знаю, Натан, откуда же мне знать?
- Вот и я не знаю, может он сказал не все, что хотел, мы этого никогда не узнаем, поэтому забудь об этом письме. А вообще, принеси мне его в камеру, если можно, я хотел бы снова его прочитать. – я взглянул на Саймона, встретившись со мной глазами, он сразу отвел взгляд, поэтому мне показалось, что он что-то скрывает. И я решил его об этом спросить. – Что-то не так, Саймон?
- Натан, в общем, Сарры не будет на похоронах…
- Почему?
- Она не хочет тебя видеть.
- Но она меня и не увидит! – я, от возмущения, аж подскочил со своей кровати.
- Она не хочет даже знать, что ты находишься рядом. Когда она узнала, что у меня не получается найти доказательства твоей невиновности, то была сначала очень зла на меня, а потом разозлилась на тебя, говорит, что ты соврал ей про то, что это сделал не ты.
- Соврал? – от охватившего меня шока, я обратно упал на четыре доски с матрасом. – Она не верит мне? Но почему? Как так?
- Прости Натан, но ты должен ее понять, она сейчас очень страдает, вы были ей очень близкими людьми…
- Поэтому она не идет на похороны…? – парировал я.
- Она идет. Я не сказал, что она не идет, я сказал, что ее не будет. Ее не будет, когда там будешь ты, она поедет в бюро чуть раньше, чтобы проститься с Джорджем. Может быть, она и сейчас там. Прости, я должен был сказать это тебе. – он отвернулся от камеры и стал, опершись о решетку спиной.
- Так даже лучше… - тихо сказал я.
- Почему лучше? – спросил шеф.
- Пусть лучше она меня ненавидит, будет меньше страдать, когда я умру, представь, какой это был бы для нее удар, чувствуй она то, что чувствовала раньше… - шеф с удивлением опять повернулся ко мне.
- Она что… - он не закончил, но я понял, что он имеет ввиду.
- Ну, мне казалось, что да. Но я пресекал все сразу. На корню. Я не мог допустить, чтобы это зашло далеко. Поэтому всегда был непреклонен. А теперь, когда она меня ненавидит, мне кажется, что я ее люблю.
Выражение на лице шефа передать было нельзя, его нужно было только видеть. Он весь покраснел от неожиданного смущения и не понимая, как себя вести в подобной ситуации, как любой нормальный человек, поспешил придумать повод, чтобы быстренько от меня сбежать:
- Натан, мне нужно, в общем… Там машину готовить для твоей транспортировки. Скоро уже поедем. Будь готов, хотя чего тебе готовиться, ладно, я скоро приду.
И он удалился. Я опять остался наедине с собой, думая о тех словах, которые только что произнес. Мне кажется, я и правда люблю эту девушку, поэтому, наверное, я готов за нее умереть и поэтому, наверное, она меня теперь ненавидит. Потому что тоже любила меня, а что худшее можно ожидать от любимого? Ложь и предательство. В ее понимании я совершил и то, и другое, поэтому уж пусть лучше меня ненавидит, чем страдает.
Через час, как и сказал надзиратель, за мной пришел конвой. И снова я, сопровождаемый вооруженными людьми, куда-то еду. На этот раз не к месту свершения своей судьбы, а к месту заката чужой. Еще большую тоску всему этому предавали улицы города, целиком и полностью погруженные в праздник. Повсюду веселые люди с улыбками на лицах, играющие с детьми в снежки взрослые. Музыка, огни, Санта, звенящий в колокольчик и просящий мелочь на благотворительность. Живите, люди. Живите, пока можете жить, а то того и глядишь будете ехать в полицейской машине на похороны к другу, для того, чтобы попрощаться с ним перед своей смертью.
До похоронного бюро мы доехали довольно быстро. Это было трехэтажное здание, стоявшее рядом с кладбищем, по правую сторону от которого возвышалась небольшая церквушка. У здания мы не остановились, а проехали мимо, заехав на территорию кладбища. Сделав пару поворотов, мы остановились у небольшого холма, где было небольшое скопление людей. Все они были одеты в черный цвет, который так ярко рознился с белым оттенком снега.
- Кто все эти люди? – спросил я у шефа, который сам вызвался сидеть за рулем.
- В основном судебные работники, с которыми успел тут познакомиться Джордж. Доброй души был человек, что ни говори, не всякому такое дано. Ладно, ребятки. – обратился он к двум конвоирам, которые сидели сзади меня. – Я думаю, вам можно пойти погреться в бюро, пока мистер Нейкл тут помолиться, я думаю, грешно было бы лишать его такого права.
- Но, сэр, - возразил один из них. – А если он сбежит?
- О, не волнуйся, я же остаюсь в машине, тем более он пристегнут к ней наручниками, ему их не открыть, да и я, если что, вооружен. Волноваться не о чем. Пойдите, погрейтесь, а побуду с ним, передо мной он не постесняется произносить молитву. – говоря это он приветливо улыбался, но из его интонации было понятно, что это вовсе не просьба, а приказ, который непременно нужно выполнить. Больше не желая перечить своему начальнику, и проявлять к нему какое-либо недоверие, оба конвоира вышли из машины и направились в сторону бюро.
- Спасибо, Саймон. Но я мог бы помолиться и при них. – поблагодарил его я. – Не к чему тебе было их по холоду отправлять к этому особняку.
- Помолись, Натан, я шеф полиции, если я так сказал, значит так можно делать. Что я не дам другу спокойно молитву прочесть, только умоляю тебя, не затягивай, а то они скоро вернуться. – голос его немного дрожал, хотя внешне он казался абсолютно спокоен.
- Хорошо, я попробую. О, Господь, всемогущий, к тебе взываю я со своей молитвой… - я начал молиться. Молиться о том, чтобы он принял к себе душу Джорджа, молиться о том, чтобы он помог Сарре в жизни, чтобы не оставлял ее, чтобы он даровал здоровья шефу Сморту за его добродушие. Я просил его простить мне мои грехи, те, о которых я знаю, те, о которых не знаю, те, о которых знал, но забыл и те, о которых я не думал, как о грехах. Я просил его помочь мне и избавить меня от смертной участи, чтобы я смог жить на земле и славить его, делать добрые дела, помогать людям. Я просил передать Джорджу, что мне очень плохо от того, что я не смог его уберечь и что я прошу прощения за то, что не смогу навещать его могилу.
Шеф в это время сидел и слушал, нервно покусывая ногти на своих руках, и, то и дело, поглядывая в боковые зеркала. Я думал, что ему было не по себе слышать мою молитву, и он хотел, чтобы конвоиры побыстрее пришли, чтобы я ее закончил. Подумав так, я решил, и правда, ее закончить, чтобы больше не смущать шефа.
- Я, в общем-то, все, Саймон. Прости, что тебе пришлось слушать все это, просто, понимаешь, я должен был это… - я не успел закончить, после того, как я сказал, что завершил молитву, Сморт, удостоверившись в этом, нажал на педаль газа.
- Натан, тихо! Ни звука, понял? Вот держи, вставишь в замок, а потом повернешь налево. Держи, я говорю. – одновременно водя автомобиль и смотря на дорогу, он, не глядя, протягивал мне на заднее сидение ключи от наручников.
- Ты что это делаешь, Саймон? - спросил я его, пребывая в неописуемом шоке от того, что происходило перед моими глазами.
- Что я делаю? Я дарю тебе свободу!
Глава 20.
Мы мчались по кладбищу с огромной скоростью, что само по себе уже должно было привлечь внимание. Саймон, видимо, ужасно нервничал, поэтому об этом не думал. Он совершал огромную ошибку, поэтому я должен был его остановить. Взяв в руки ключ от наручников, я открыл окно и выкинул их на дорогу. Саймон резко затормозил.
- Ты что делаешь, Натан? – взревел он голосом, которым он разговаривал с подчиненными, когда тем не счастливилось попасть к нему в немилость.
- Это ты что делаешь?
- Я пытаюсь тебе помочь?
- Помочь мне чем? Тем, что я сбегу? Чтобы все и правда подумали, что я и есть убийца своего лучшего друга? Ты хочешь мне помочь тем, что окончательно докажешь мою виновность?
- Натан, умоляю тебя, не глупи! Ты еще такой молодой! Какая тебе разница, что там о тебе будет думать общество, ели ты будешь жить! Жизнь, вот что самое главное! Разве не этому тебя учил Джордж?
- Он не учил меня уходить от ответственности!
- Ответственности за что? За то, что ты не делал?
- Саймон, говорить об этом бессмысленно. Дело не только во мне, дело и в тебе, если я сбегу, то тебя обвинят в халатности. Обвинят в том, что ты отпустил конвой, тогда, когда этого делать было никак нельзя. Если я сбегу, то не быть тебе больше шефом полиции.
- Да какая разница, Натан? – шеф был явно настроен решительно. – Какая разница отстранят меня или нет. Посадить меня не посадят, ударишь меня пару раз, я скажу, что ты сбежал и дело с концом.
- А как же Сарра… Ты не сможешь ее защитить, не будучи полицейским. К тому же, если я сбегу, то формально я буду не осужден, а значит, Сарра не сможет получить свое наследство. Ты должен понять ради чего я это делаю, Саймон. Все мои жертвы, все мои старания, весь смысл моей оставшейся недолгой жизни состоит лишь в том, чтобы она смогла жить нормально. И я не пожалею ни себя, ни еще кого-то ради достижения этой цели. Поэтому разворачивайся и вези меня обратно, в тюрьму.
Глаза шефа от удивления чуть не вылезли из орбит, такого поворота он, видимо, никак не ожидал. Секунду другую он сидел неподвижно, словно каменная статуя, застывшая под взглядом медузы Горгоны. Однако, его полицейская выдержка тут же вернула ему самообладание и он, снова, начал говорить:
- Ты сумасшедший, Натан. Ты идешь на смерть ради девушки, с которой знаком всего несколько месяцев и которая, ко всему прочему, еще и ненавидит тебя. Подумай хорошенько, стоит ли это того? Решать тебе, честно говоря, первый раз в жизни убеждаю заключенного сбежать.
- Я умру за нее. И вовсе не потому, что я знаю ее лишь несколько месяцев. И вовсе не потому, что я убил ее отца. Я погибну, чтобы она жила, потому что я люблю ее. Скажи мне, Саймон, разве ты бы не сделал ради своей жены то же самое?
- Я со своей три года встречался, прежде чем решился познакомиться с ее отцом, а ты мне говоришь умереть, зная ее всего несколько месяцев? Нет уж, увольте. Никто бы так не сделал, Натан. Даже если все это вскроется, и я все расскажу Сарре, о том, как ты ради нее пожертвовал жизнью, знаешь, что будет?
- Она не поверит.
- Браво, Натан, оказывается, ты еще сохранил остатки рассудка. Она не поверит, или же предпочтет не верить в это, чтобы не чувствовать себя виноватой, но чтобы она не решила, тебя, к тому времени, уже будет не вернуть.
- Это мое решение, шеф Сморт, везите меня обратно в участок, вы сказали, что доказательная база в моем деле уже собрана, так что я уверен, с судом они тянуть не будут, уж тем более в этом городишке, где и судить то некого.
- Ладно, глупец, это твое решение. Я знаю, ты любишь Сарру, я знаю, ты волнуешься за нее и за то, чтобы у нее все было, но все это не стоит твоей жизни, и очень скоро ты это поймешь.
- И когда же, о великий учитель? – я иронично уставился в окно, разворачивающейся машины.
- Тогда, когда тебя пристегнут к электрическому стулу. Именно в этот момент. – и после этого он замолчал. Его фраза заставила меня задуматься, а что если он прав. Что если все, что я делаю это и есть мое состояние аффекта. Я наверняка, тронулся умом, только что шеф полиции мне лично предложил сбежать от смертной казни, а я отказался.
Печальна судьба влюбленных, многие из них готовы на отчаянные поступки ради своих любимых, которые, зачастую, оказываются, никому не нужны. Мы с Саррой были этими несчастными. Хоть мы никогда и не показывали друг другу своих чувств, но все же искренне любили друг друга. Я помню, как она, еще в Лондоне, вставала пораньше, чтобы приготовить мне завтрак. Помню, как я спал у ее двери, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Просто тогда мы еще не понимали, зачем мы все это делаем, а на самом-то деле, ответ лежал на поверхности.
Ирония судьбы толкает нас на принятие решений, которые все сильнее и сильнее тянут нас в пропасть. Такой мне тогда виделась жизнь. Она была для меня большим холмом, в основании которого была пропасть. И, проживая жизнь, ты все быстрее и быстрее скатывался по склону этого холма к той самой темной бездне, в которой никогда никто и ничего не видел. Тебе самому выбирать по какому пути дойти до этого обрыва, но когда ты стоишь на самом верху, то тебе это кажется несущественным.
Я же, я сейчас стоял у самого края. Отчаянный поступок шефа чуть не вознес меня обратно, почти на самую вершину холма, но я его отверг. Я сам, осознанно, вернул себя к пропасти, ради любимого мной человека. Достойный ли это поступок, или же, наоборот, глупый, меня это не волнует, главное, что Сарра сейчас на вершине холма, а все остальное не важно.
Назад шеф ехал не с такой большой скоростью, мы незаметно проехали место, где похоронен Джордж, и я еще раз склонил голову перед ушедшим другом, которого больше уже никогда не увижу. Мы подъехали к зданию похоронного бюро, из которого, после звонка, вышли порядком подсыпающие и ни о чем не подозревающие двое конвоиров. Шеф, было, хотел их отругать за то, что они опять решили отдохнуть на службе, но, видимо, вспомнив о том, что он сам чуть не отпустил арестанта, сменил гнев на милость.
Обратная дорога тоже проходила в тишине. Мне с шефом говорить при свидетелях было нельзя, конвоиры между собой уже, наверняка, наговорились, а говорить с шефом и вызвать его недовольство неаккуратной фразой ни у кого желания не было.
Когда мы доехали до участка, меня снова повели в камеру. Люди смотрели на меня так, как будто сам дьявол шел сейчас перед ними. Никто не пропускал меня просто так - все обращали внимание. В этом маленьком городке вести распространяются очень быстро и поэтому, скорее всего, весь город уже знал мою историю. Может и к лучшему, что все будут меня ненавидеть, зато Сарре посочувствуют. «Подумать только, девочка жила с убийцей! Бедняжечка!» - засудачат местные женщины во всех магазинах. «А этот Натан, мерзавец. Девочка приютила его у себя, так он, узнав, что друг оставил ему состояние, решил от него избавиться в приютившем его доме!» - мне казалось, что я слышал эти голоса ото всюду.
Они были у меня в голове, начинали меня мучить, мой организм пытался заставить меня защищать себя, а не мириться с тем, что меня вот-вот казнят. Хотя, что я на самом деле теперь мог сделать? Ничего, конечно же. Мне оставалось надеяться только на то, что суд смилуется и назначит мне пожизненное заключение или же, что шеф сможет найти доказательства моей невиновности. Других шансов у меня не было.
Меня проводили в камеру. Другие заключенные, которых перед праздником было не мало, тоже смотрели на меня искоса. «Убийца…» - наверняка, думали они. Сами-то они были пьяницами или дебоширами, ну самое большее ворами, но никак не убийцами. Такая слава мне была очень не по душе. Хотя слава это, конечно, очень громкое слово, я бы скорее подобрал сюда другое – клеймо. Надо мной висело клеймо убийцы и, как бы я не хотел, мне от него было не избавиться.
Я зашел в свою камеру и бессильно лег на подобие кровати, которое в ней стояло. Глаза мои закрылись будто бы сами по себе, усталость, скопившаяся во мне за все то время, что я не спал, наконец, ударила мне в голову, и я отключился. Закрыв глаза, я снова оказался в той самой гостиной, в тот самый момент выстрела, когда я лишился своего лучшего друга.
Мне снилось, что на этот раз я вижу эту картину не своими глазами, а глазами убийцы. Хотя для суда это одни и те же глаза… Какая ирония. Так вот, мне снилось, как я крадусь через заснеженный двор, прикрывая руками глаза, от идущего снега. До меня доносятся голоса, это был мой собственный голос и голос Джорджа. Мы говорили, нет, мы спорили о том, как ему распорядиться с наследством. Я видел человека, подобравшегося к двери, он на что-то наступил и посмотрел вниз. На пороге лежал кошелек, тот самый кошелек, который я выронил, когда встречал Джорджа. Убийца не обратил на него внимания, и, тихонько, попытался повернуть ручку двери. Она поддалась.
В глаза тут же ударил свет нашей прихожей. Убийца огляделся и увидел висящее ружье. Он схватил его и, тихонько, прикрыв дверь, начал отходить от дома. Он отошел очень далеко, дойдя почти до самого озера. Он стал так, что ему стало видно окно нашего дома, в котором, пока еще благополучно, беседовали мы с Джорджем. Убийца приставил приклад к плечу, сильно выдохнул и выстрелил.
Выстрел убийцы, вернул меня обратно в реальный мир. Я проснулся в холодном поту, в камере. Надо мной стоял шеф и какой-то врач, наверняка, состоящий в штате полицейского участка.
- Натан, что с тобой? – шеф был явно чем-то обеспокоен.
- Ничего, просто кошмар приснился, будто я и есть тот убийца, который стрелял в нас с Джорджем. Саймон, он стрелял издалека, почти у самого озера, ты там смотрел? Я неправильно показывал место, где он стоял, посмотри у озера! – меня бросило в дрожь. Тут же засуетился доктор.
- Мистер Нейкл, вам нужно успокоиться, у вас был не просто кошмар, у вас были судороги. Все, что вы видели, есть просто химическая реакция, протекающая у вас в мозгу, ничего больше. Вам необходимо принять успокоительное.
- Да не нужно мне ничего принимать! Саймон, посмотри у озера! Посмотри! – я уже перешел на крик и начал подниматься с постели, это никого не обрадовало, поэтому шеф одним движением своей могучей руки, вернул меня обратно в горизонтальное положение.
- Натан, лежи, лежи спокойно. Я уже смотрел у озера, там не было ничего. К тому же, из такого ружья по человеку с такого расстояния не попасть, то место, которое показывал ты изначально, выглядело намного реальнее.
- Вообще не попасть? – я немного поуспокоился, желания принимать успокоительное у меня никакого не было, а если продолжил бы буянить, то мне вкололи бы его силой.
- Ну почему, можно конечно, но для этого нужно очень хорошо уметь стрелять. Хотя в наших краях каждый второй охотник, здесь все стреляют хорошо, но лично я оттуда по человеку в окне не попал бы.
- Как ты не понимаешь, Саймон, это же зацепка, нужно искать человека, местного, который умеет стрелять с такого расстояния, который хотел бы подставить меня, убить Джорджа, чтобы потом добраться до Сарры!
- Натан, я не стану использовать твой сон как доказательство в суде. Это же бред какой-то. Ты расстроен, ты пытаешься найти себе оправдание, твой мозг тоже пытается. Я тебя не виню, поверь, я итак делаю все возможное, мои ребята сутками изучают твой дом, но пока, это ни к чему не привело.
- Почему? Нельзя же убить человека и совсем не оставить следов! – из моих глаз потекли слезы, я думал, что понял что-то стоящее, что мозг мне пытается что-то подсказать, но на деле это оказался просто сон.
- Теоретически можно. К тому же там такой снег валил, ничего было не разобрать, следы бы и те замело, не говоря уже о чем-то еще. Все бы ничего, Натан, но ружье я лично нашел у тебя в руках, отпечатки на нем только твои и еще одного человека, которого подозревать невозможно.
- Кого? – я тут же вскочил с постели, готовый выдать сразу две теории как это владелец отпечатков мог причинить вред мне и Сарре.
- Там только твои и мои отпечатки, Натан. Твои и мои. Понимаешь, не быть моих отпечатков там не может, ведь…
- Ведь ты сам дал мне это ружье… - закончил я за него фразу.
- Вот именно.
Я снова лег на кровать и отвернулся от всех, повернувшись лицом к стенке. Мне было очень плохо, мне казалось, что я, и правда, мог убить своего друга. Мой мир, мой внутренний мир разделился на две стороны. Одна из них говорила, что я ни в чем не виноват, другая твердила, что вина лежит на мне. Терпеть такое я больше не мог, мне необходимо было успокоиться.
- Доктор, - начал, было, я.
- Вы хотите успокоительного? – угадал он мои мысли.
- Да, и побольше, так, чтобы я просто заснул и очнулся у электрического стула. Так, чтобы я ничего не понимал и не осознавал, чтобы молча сел на этот чертов стул и умер, да хоть без суда, хоть сегодня, пожалуйста, сделайте это!
- Шеф, - обратился доктор к Саймону, - У пациента наблюдаются суицидальные наклонности, я бы настоятельно рекомендовал, чтобы с ним в камере постоянно кто-то находился, а иначе он может и до суда не дотянуть.
- Хорошо, мы немедленно приставим к нему человека, вы пока помогите ему, доктор, а пойду дам соответствующее распоряжение.
- Хорошо.
Шеф вышел из камеры, вместо него в нее зашел кто-то еще, тоже, наверное, какой-нибудь сотрудник полиции, ну не оставлять же старого доктора наедине с убийцей. Доктор открыл свой чемоданчик, я понял это по щелкающему звуку у меня за спиной, затем треск вскрытой ампулы и укол. Было не больно. Как вообще можно чувствовать укол после того, как пережил такую боль, потеряв лучшего друга. Шефа долго не было, а доктор тоже не уходил. Следит, чтобы я ничего с собой не сделал – думал я тогда.
- Разве вас не ждет дома жена? – спросил я у него, повернувшись обратно лицом к моим гостям. Я был прав. Рядом с ним стоял конвоир. – Все-таки праздник, все отмечают, а вы сидите тут со мной, наверняка, она будет вне себя, когда узнает.
- Не волнуйтесь, мой мальчик, нет у меня никакой жены. – поспешил успокоить меня доктор.
- Почему?
- Женщины для меня загадка, я их не понимаю, они мне принесли больше плохого, чем хорошего, поэтому я не вижу смысла связывать свою жизнь с одной из них.
- И что же? Вы никогда не были женаты?
- Напротив, друг мой. Еще как был. У меня прямо как у футболистов, оформленный хетрик.
- Это что?
- И не стыдно вам, юноша, живете в королевстве, которое придумало футбол, и не знаете, что это такое? Это когда один футболист в одном матче забивает три гола. – объяснил мне мой врач-тренер.
- А, понятно, значит, у вас было три жены?
- Совершенно верно.
- И со всеми тремя вы развелись?
- Совершенно верно.
- Но почему?
- Потому что либо женщины это зло, либо мне просто попадались те, которые меня не любили. Вначале они были ласковы и услужливы, но на деле оказалось, что самое лучшее, что я мог с ними сделать - это развестись.
- Скажите честно, док. – обратился я к нему по-простецки, наверное, лекарство уже начало действовать. – Вы не уходите потому, что боитесь, что я с собой что-то сделаю?
- Нет, конечно! – доктор громко засмеялся. - Для того, чтобы следить за вами есть вот этот громила. – он показал на стоящего рядом конвоира, которому слово «громила», видимо, польстило настолько, что он еще больше расправил свои плечи и напряг все мышцы, которые только можно, чем вызвал еще больший смех у доктора.
- Но тогда почему же вы здесь, зачем вам проводить праздничное время с убийцей?
- Я слежу за тем, мой дорогой друг, чтобы у вас не оказалось аллергии на препарат, который я вам ввел. Моя цель, сделать так, чтобы вы были здоровы. К тому же вы явно спешите клеймить себя словом убийца, ведь, как я понимаю, суда над вами еще не было.
- Так вы верите, что это не я его убил?
- Нет, я абсолютно уверен, что это вы. Но пока не прошел суд, вы для меня не убийца, а всего лишь подозреваемый. Который должен быть здоровым.
- Здоровым идти на казнь. Вот анекдот.
- Не анекдот, мой друг, ирония. К тому же меру наказания назначает суд. Я вот вам сейчас отрежу все конечности, а вам вместо казни пожизненное дадут, что мне тогда прикажете делать? – он снова засмеялся.
- Как вы можете смеяться над такими вещами, доктор?
- Поживешь с мое в медицине, еще не над таким посмеешься. Нам, людям, каждый день сражающимся со смертью, необходимо чувство юмора, чтобы не отчаяться и не опустить руки. – он философски погладил свою короткую седую бородку.
- Завораживает… - саркастично бросил ему в ответ я.
- Я гляжу, вы тоже не отчаиваетесь, это похвально! – доктор улыбнулся.
- Вы не правы, док, я отчаялся, просто сохраняю человечность. – теперь была моя очередь философствовать.
- Теперь вы неправы, мистер Нейкл, просто начало действовать мое лекарство. А значит, я могу быть свободен. Я вколол вам самое лучшее, что у меня было.
- Спасибо, док.
- Не стоит, сегодня же праздник, это мой подарок. – он опять весело засмеялся, и, честно говоря, напомнил мне чем-то Санта Клауса.
- Ваши шуточки, доктор, меня в могилу сведут. – его ирония меня раздражала, хотя чувство юмора у него все же было и я улыбался в ответ на каждую его грубую шутку обо мне и моем здоровье.
- Ну, удачи вам, мистер Нейкл, я надеюсь, что вас все-таки освободят, а вдруг вы, и правда, не совершали этого страшного дела, уж очень вы какой-то положительный. С праздником вас, с рождеством и наступающим новым годом!
- Который я могу не увидеть…
- Увидите, еще как увидите. Не станут же они казнить человека тридцать первого числа, наверняка перенесут куда-нибудь на второе.
- Вы меня утешили. – вновь саркастично ответил я. Доктор на этот раз засмеялся еще громче и поспешил убраться прочь из уже итак переполненной сарказмом и отчаянием камеры.
Конвоир меня не оставлял. Хорошо их тут шеф надрессировал, хоть гвардейскую охрану бери, стоит, как истукан, даже не шелохнется, и смотрит куда-то в потолок. Хоть бы поговорил что ли. Видимо, он меня и за человека то не считает, раз разговаривать не хочет, а раз так, то и я повернусь к нему спиной. Только я развернулся и удобно улегся на своем матрасе, как услышал могучие шаги, спутать которые было невозможно ни с чем. Ко мне опять шел сам шеф полиции, Саймон Сморт. Хорошо, что я вообще с ним познакомился, а то уже давно пристрелили бы меня где-нибудь.
- Натан, - резко бросил он, открывая дверь камеры. – Назначили дату твоего суда.
- Что? Уже? – я так и думал, что здесь они тянуть с этим не станут, хорошо, что при задержании не повесили.
- Твое слушание пройдет тридцатого декабря. Все доказательства против тебя. Слушание будет открытым, проведут его в городской мэрии, там самый большой зал, чуть ли ни весь город придет. Будут транслировать по местным каналам.
- Я же говорил, что стану местной знаменитостью. Ну, что ж, чем быстрее, тем лучше. Суд, так суд. Позови мне сюда моего адвоката.
Глава 21.
Саймон был прав. Собрался действительно весь город. В огромном зале мэрии не было свободного места, те, кто не смог прийти или кому этих самых мест не хватило, наверняка, сейчас смотрели все это по телевизору. Правда, чем же еще заняться в предпраздничный день, как не осудить кого-нибудь на смерть. На такое любой посмотрит.
Для меня в зале соорудили специальную клетку, это даже оскорбительно, прямо вольер для животного какого-то. Но что делать, приходилось с этим мириться. Я смотрел из стороны в сторону и искал глазами Сарру. В поисках нее я встречался взглядами со многими горожанами, с которыми уже успел познакомиться и тех, которых совсем не знал. Глаза и тех, и других были наполнены неистовой ненавистью. Ненавистью к человеку, который посмел, предпраздничный день рождения Христа осквернить убийством.
Быстро же они меня очернили. Наверняка, я был во всех новостях. О, как же пресса любит такие истории, их хлебом не корми, дай описать историю такого, как я. А что потом со мной будет? Наплевать, ведь сюжет то уже вышел. Я никого не осуждал и ни на кого не злился, мне было обидно, что ни один из этих людей, даже на секунду не захотел представить, что я был не виновен. Я пишу это, для того, чтобы люди еще раз задумались, в следующий раз, прежде чем слепо, поддавшись низменным инстинктам, бросаться на человека.
Время моего суда подходило. В зале появился местный прокурор, который обвинял недавно Кристофера. Опять же ирония. Зал гудел от разговоров и перешептываний людей между собой. На адвокатском месте, к моему большому сожалению, и горю, сидел не мой друг, Джордж Дениэлс, а какой-то местный мальчик, начинающий адвокат, я толком-то и имени его не запомнил. Вошла Сарра, глаза ее были, как и в тот день, когда я ее впервые увидел заплаканы. Она на меня не смотрела, а я от нее взгляда не отводил. Я сделал все, чтобы она стала счастливой, пусть даже без меня.
Впереди на первых рядах сидели мэр города, главный судья, секретарь, а так же, мой старый друг, шеф полиции Саймон Сморт. Для меня из Лондона вызвали специального судью, специалиста по таким делам, которого доставили сюда срочным рейсом и это был не кто иной, как Роберт Ройс, человек, судивший меня за убийство отца Сарры. Судьба… Что ты со мной делаешь? Чем же я тебе так насолил, что ты буквально толкаешь меня в обрыв? Уж судья Ройс надо мной не сжалится, точно на стул электрический отправит. Скажет мол поверили тебе, Натан, отпустили, а ты тут из-за денег людей убиваешь. А не придумал ли ты это все с самого начала, чтобы деньжат заработать? Может ты и отца Сарры специально убил, а потом свидетелям заплатил, чтобы они за тебя заступились?
А что? Я думаю, что все вокруг в это бы охотно поверили, такая история, хоть книгу пиши, да фильм снимай. Молодой парень, аферист и холоднокровный убийца, не пожалевший своего друга, вызволившего его из тюрьмы. Да, вот была бы радость всем журналистам, мог бы попасть на первую полосу. Поспорить с самим Джеком Потрошителем. Он то всего лишь людей убивал, а я то вон, девочку обманул, втерся в доверие, так сказать, да, это непростительно. Именно поэтому в меня сейчас и начнут кидать камни.
Я сидел тихо и безучастно, меня совершенно не волновало то, что сейчас будет происходить, ведь для себя я уже давно все решил. Единственное, что не давало мне покоя, так это то, что Сарра уже никогда не будет думать обо мне хорошо, и что я никогда не смогу найти того человека, который меня так подло подставил и отомстить ему за смерть своего друга.
У меня пару раз попытались взять интервью какие-то журналисты, но мой адвокат строго на строго запретил конвоиру, хоть кого-то ко мне допускать. Меня снимали со всех ракурсов, прямо, как в кино. Лицо я не прикрывал, незачем, все, кто будет это смотреть, итак, меня уже знают, к тому же, после того, как мою казнь приведут в исполнение, мне уже будет абсолютно наплевать.
Наконец, когда в зале собрались все, очень многие даже стояли по краям у стенок, секретарь объявила о том, что начинается слушание:
- Попрошу всех встать, суд идет, достопочтенный судья Роберт Ройс. – зал машинально поднялся. В зал зашел уже знакомый мне человек, давно не виделись, «старина», – подумал я тогда.
- Садитесь. – разрешил судья, хотя такую возможность имели далеко не все в этом зале. – Слушается дело номер один два восемь зет, от двадцать третьего декабря об убийстве Джорджа Дина Дениэлса. Подозреваемый Натан Нейкл. Прежде чем начать наше слушание, я попрошу подсудимого встать. – я встал – Подсудимый Нейкл, вы отдаете себе отчет в происходящем и понимаете, в чем вас сегодня обвиняют?
- Да, Ваша честь, я отдаю себе отчет и понимаю, в чем меня обвиняют.
- Признаете ли вы себя виновным в том, что вам инкриминируется органами следствия?
- Нет, Ваша честь, не признаю. – в зале тут же начался шум, гул толпы, осуждающий невинного человека, на что же это похоже? Да, да. Мы делаем это уже две тысячи лет и никак не успокоимся.
- К порядку! К порядку! В зале суда не допускаются оскорбления личности, если кто-то из присутствующих посмеет еще хоть раз нарушить это запрет, то будет удален из зала суда и с него будет взят штраф за непристойное поведение. Поэтому попрошу всех воздержаться от проявления эмоций. Простите, подсудимый. Ваша позиция ясна. Вы можете присесть.
- Спасибо, Ваша честь. – не смотря на все мои опасения судья, кажется, был ко мне благосклонен, чего нельзя сказать о присяжных, которые буквально расстреливали меня глазами.
-Идем дальше. – продолжил судья. - Слово для обвинения представляется прокурору, пожалуйста, начинайте.
Прокурор встал из-за стола с ухмылкой, которую невозможно было не заметить, он знал, что дело его выиграно, но разве это стоит того, чтобы ухмыляться? Стоит ли улыбаться, когда отправляешь человека на смерть? Ох, как же по-новому для меня стал открываться мир.
- Спасибо, ваша честь. – начал он – Дамы и господа присяжные, присутствующее здесь граждане. Вечером двадцать третьего декабря, подсудимый находился дома. По его словам, а так же, по словам мисс Сарры Сэд, он уже очень давно ждал мистера Дениэлса. И теперь мы видим почему.
- Протестую! – вскочил адвокат – Это давление на присяжных, Ваша честь.
- Протест принимается. Пожалуйста, господин прокурор, побольше доказательств и поменьше беспочвенных обвинений и мы все пойдем домой.
- Простите, Ваша честь. Итак, двадцать третьего декабря, ориентировочно в восемь тридцать вечера, в районе дома мисс Сэд, прозвучал выстрел. После прибытия полиции, на месте преступления был обнаружен труп мистера Дениэлса, а так же подсудимый, держащий в руках ружье и находящийся без сознания. Я представляю вашему вниманию вещественное доказательство, разрешите, Ваша честь?
- Пожалуйста.
- Это ружье, одноствольное, принадлежавшее покойному отцу Сарры Сэд, то самое ружье, которое было найдено у подсудимого в руках. Подсудимый, вы признаете, что это именно то ружье, которое нашли у вас дома.
- Я не могу это признать. Я был без сознания в этот момент.
- Справедливо. – заметил судья.
- Что ж, хорошо, – продолжил прокурор, понявший, что просто так я сегодня сдаваться не собираюсь. – Если можно, ваша честь, я бы хотел вызвать на допрос свидетеля. Шефа полиции, офицера Саймона Сморта.
- Шеф Сморт, пройдите, пожалуйста, за трибуну. – Саймон встал и отправился к трибуне свидетелей, к нему подошел пристав и взял с него присягу.
- Итак, - вновь зашелестел прокурор. - Шеф Сморт, вы как человек, непосредственно проводивший арест и первым прибывший на место преступления скажите, это то самое ружье?
- Да, это то самое ружье.
- Вы не могли бы нам рассказать, как оно попало к мистеру Нейклу?
- Мы поехали вместе на охоту. И я решил, что ему не найдется лучшего оружия чем то, из которого стрелял когда-то человек, дочь которого он взял на свое попечение.
- Тот же человек, которого он убил. – не унимался прокурор.
- Протестую! – вновь взлетел адвокат. – Это к делу не относится, происшествие, о котором говорит прокурор, было признано несчастным случаем!
- Я знаю, спасибо, господин адвокат. Протест принимается.
- Утверждаете ли вы, шеф Сморт, что лично в руки отдавали ружье мистеру Нейклу?
- Да, лично отдавал.
- Бережно ли вы обращались с эти ружьем, чистили ли вы его?
- Протестую! – а мой адвокат не промах, как там его зовут? Ах, все равно не помню. – Это к делу не относится!
- Относится к доказательству. – возразил прокурор.
- Протест отклоняется. Офицер Сморт, ответьте на вопрос.
- Да, я чистил его регулярно. Это было ружье моего друга.
- Когда вы это делали в последний раз?
- В ночь перед тем, как отдать его мистеру Нейклу.
- Ваша честь, - ликуя говорил прокурор. - На данном ружье, из которого был произведен выстрел, имеются отпечатки только шефа полиции офицера Сморта и подсудимого мистера Натана Нейкла. Пуля, найденная в теле жертвы, была выпущена из этого оружия. У вас имеется заключение эксперта. Рядом с бесчувственным мистером Нейклом была так же найдена гильза от патрона. А на его руках и глазах обнаружены следы пороха.
- Ваша честь, разрешите возразить. – поднялся мой адвокат.
- Пожалуйста.
- То, что на ружье нет других отпечатков, не означает то, что его не мог взять никто другой, убийца мог пользоваться перчатками.
- Это, конечно, умно, но мы не можем отрицать факт наличия отпечатков мистера Нейкла на рукояти, поэтому ваше возражение отклоняется. – судья, видимо, потихоньку стал принимать сторону обвинения. – Есть ли еще вопросы к офицеру Сморту?
- Да, Ваша честь. - прокурор был явно собой доволен. - Шеф Сморт, как человек, непосредственно возглавлявший осмотр места преступления, скажите, нашли ли следы присутствия возле дома посторонних лиц?
- Нет, к сожалению, нами были найдены только следы мисс Сэд, которые и до дома то не доходили, они дошли до расстояния, откуда она слышала выстрел, а в конце был большой след от лежавшего в снегу тела мисс Сэд, ну и, соответственно, следы обратно.
- Больше ничего?
- Больше ничего.
- Ваша честь. У меня больше нет вопросов. – ликуя, закончил прокурор.
- Для дачи показаний вызывается мисс Сарра Сэд.
И вновь, хрупкая, заплаканная девушка идет к свидетельской трибуне. Она плачет и не может остановиться, я тоже сижу и плачу, разочарованный в своей жизни и в своем судебном деле. Мы уже проиграли, что мы можем против этих прямых доказательств? Какие-то бредни о таинственном убийце, который меня подставил? А нет, как же я мог забыть? Надо обязательно рассказать судье про тот, чрезвычайно важный сон, который я видел. Все это ничто. Смирись, Натан, и жди своего приговора.
Сарру допрашивали в присутствии сотрудника социальной службы, который следил за тем, чтобы на нее не было оказано чрезмерного давления. Судья Ройс, как и в тот раз был с ней ласков и аккуратен, натерпелась девочка ужасов, зачем он только тогда позволил мне стать ее опекуном, ведь знал же, что чем-то подобным все и закончится. Сарра отвечала на вопросы тихо, то и дело, всхлипывая, и вытирая платком слезы. Она рассказала о том, как услышала выстрел, как вызвала полицию, что увидела, когда полиция вместе с ней вошла в дом. Лица всех сидящих в этом зале людей были наполнены сочувствием и состраданием к бедам этой юной девушки.
После того, как допросили Сарру, начали допрос таксиста, который ее туда привез, тот, мол, ни сном, ни духом, привез, мол, и уехал в таком-то часу, слышать ничего не слыхивал, ехал с музыкой. Да и кто его в чем обвинит, причем тут вообще этот человек и его показания, устроили из суда какой-то цирк.
Мне все было отвратно, с каждой секундой все больше понимая неизбежность своего приговора, я становился все обеспокоеннее. Меня тошнило, организм мой не хотел мириться с тем, что происходило в зале суда, но другого выхода у него не было. Когда допрашивали меня, я, конечно, все рассказал о том, что слышал и видел, о том, что Джордж мне перед смертью сказал найти ответ в письме, хотя тот всего лишь сказал слово «письмо», остальное же за него додумал я. Письмо, по настоянию моего адвоката, прочли вслух, но это все равно никого не убедило. Люди лишь увидели, то искренне отношение ко мне, которое было у Джорджа и еще больше стали меня осуждать.
Все мои рассказы о таинственном человеке, который мог, якобы, меня подставить, тоже сочли бездоказательными. Каждое мое слово в свою защиту тут же вызывало гул неодобрительных откликов со стороны толпы. Да, толпы. По-другому я это назвать не мог, это была самая настоящая толпа, которая хотела наказать, как ей думалось, убийцу. Мы все живем по принципам толпы, что толку обвинять этих людей в том, что они такие же как и все, я ведь и сам когда-то был точно таким же.
После того, как заслушали всех свидетелей, по лицу судьи я видел, что он уже принял свое решение, оставалось только дождаться вердикта присяжных, которые ненавидели меня с самого начала процесса. Мне дали последнее слово, перед тем, как присяжные отправятся в комнату для вынесения приговора. Я не отказался, почему я должен молчать? Я сказал все как есть, что я на самом деле не убивал Джорджа, что он был мне как отец, что все это сделано лишь для того, чтобы подставить меня и подобраться к Сарре, Джордж об этом знал, он знал, кто виноват и поэтому погиб. Я просил их не торопиться с решением, подумать, что если я, и правда, не виноват, а они меня осудят на смерть. Кажется, некоторые после моей речи ко мне чуточку прониклись, но я не думаю, что это как-то мне поможет.
Присяжные удалились, объявили перерыв. Я думал, что Сарра подойдет ко мне, скажет хоть что-нибудь, накричит, не знаю, выплеснет как-то свою ненависть. Но она сидела на месте и даже не встала во время перерыва. Ко мне подошел только Саймон и сказал, что он будет молиться за то, чтобы меня не отправили на казнь, сказал, что все наши договоры в силе и, чтобы я не волновался о Сарре. После него со мной поговорил только мой адвокат, который попросил у меня прощения за то, что не смог меня защитить. Я ободрил его, сказал, что это не его вина. Легко прощать людей, когда находишься на волосок от смерти, понимаешь, что все проблемы жизни несущественны, жалко что мы этого не понимаем, будучи готовыми жить. А ведь именно этому пытался в своем письме нас научить великий, на мой взгляд, адвокат Джордж Дениэлс.
Я не стал спрашивать у адвоката, как его зовут, мне было стыдно, что я не помню его имя. Но я сказал ему, что он станет отличным адвокатом, если не будет сдаваться, как мой друг, Джордж. После всех этих милых разговоров, я уселся в своей клетке и стал смотреть в окно. Там, за окном, кружил снег. Он не падал, он именно кружил, маня своей красотой и призывая всех людей побросать свои дела и выйти в такую прекрасную погоду на улицу. Я уверен, что после всех разбирательств, все в зале ждали именно этого. Что они пойдут и погуляют со своими семьями, в очередной раз благодаря Бога за то, что все, что они сегодня увидели в зале, случилось не с ними.
Все стали возвращаться в зал. Сначала вернулись присяжные, затем позвали всех тех, кто успел выйти из зала. Репортеры включили все свое оборудование на полную, ну а что? Молодцы, работа есть работа. Затем вошел достопочтенный судья Ройс, и мы все снова встали и сели. В зале установилась полная тишина, это было не удивительно, ведь все, затаив дыхание ожидали приговора. Я пытался что-то угадать по лицам присяжных или судьи, но мне это не удавалось. И, наконец, после минутной паузы судья дал слово присяжным. То, что они скажут, я и так знал, они, конечно же, признали меня виновным по всем статьям и рекомендовали суду назначить мне самую жесткую меру наказания, чтобы, мол, все в этих краях знали, что убийство есть неугодное Богу дело, и что оно не прощается. Вот парадокс, сами ведь меня к смерти приговаривают.
Затем слово опять взял судья. Он встал и объявил, что не смотря на все его попытки найти хоть какое-либо доказательство моей невиновности найти он такового не смог. Что улики, предоставленные стороной обвинения, полностью доказывают мою вину. Судья также отметил для всех присутствующих, факт моего отрицания своей виновности, и что он никак не смог применить относительно меня статьи, предусматривающие смягчающие обстоятельства. Он, согласно рекомендации присяжных, признал меня виновным и приговорил к смертной казни на электрическом стуле.
Зал не гудел. Стояла тишина. Ни криков, ни даже шепота, а затем судья сказал то, что заставило зал взреветь. Он сказал, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Что происходило дальше, я уже не помню. Мне так казалось, что из зала суда меня вывели совершенно бесчувственного и под руки. Я не понимал, что со мной происходит, точнее, я все понимал, но отказывался в это верить. Неужели на самом деле со мной это произошло? Нет, этого не может быть! Я не верил в это. Для меня все это казалось одним страшным, очень-очень долгим сном.
Меня не вернули обратно в камеру. Сочувствующий мне офицер Сморт настоял на том, чтобы у меня были все условия. Меня поселили в специализированной квартире, где я должен был ожидать своей участи. Представьте только, у них для этого есть специальные квартиры. После того, как меня принесли в мою новую, временную, обитель, меня осмотрел мой старый знакомый доктор. На этот раз он был хмурым и серьезным. Совершенно не настроенным шутить, поскольку этот мудрый человек знал, что я совершенно не настроен смеяться. Он оказал мне какую-то помощь, опять сделал пару уколов и мне стало полегче, я бы даже сказал наплевать. Что за чудо сегодня это медицина и рак лечит, и людей мирит с неминуемой гибелью. Я привстал над кроватью. Со мной сидели врач, конвоир и сам шеф полиции Сморт.
Я не знал, что говорить, они, видимо, тоже этого не знали, поэтому мы сидели молча, каждый в голове думая о том, что сегодня случилось. Через несколько минут нашего молчания, в комнату вошел адвокат, дабы убедиться, что у меня все в порядке, и что мои права не нарушаются. После того, как все формальности, от которых меня тошнило, были соблюдены, адвокат сказал единственную приятную за все это время новость.
- Шеф Сморт. Не могу ли я поговорить со своим клиентом наедине? – он выразительно взглянул на моего друга офицера, тот понимающе попросил всех удалиться и сам поспешил сделать то же самое, напоследок лишь сказав, что он будет находиться в соседней комнате, и что если что-то понадобиться, то он к моим услугам.
После того, как все вышли, мы с моим адвокатом продолжили разговор.
- Почему вы захотели поговорить со мной наедине?
- Мистер Нейкл, как вы знаете, вам положено перед смертью последнее желание, никто вам не сможет в этом отказать, вы уже думали, что хотите попросить?
- Нет, я еще не думал, да и какая вообще разница. Единственное, что мне нужно, так это поговорить в последний раз с Саррой, попытаться ей все объяснить, чтобы она не так меня ненавидела.
- Вот как раз с этим я и пришел. Дело в том, сэр, что мисс Сэд сама подошла ко мне и попросила встречи с вами, поэтому, я не рекомендую вам тратить свое последнее желание на это. Ведь я догадывался, что ничего другого вы не попросите.
- А ты, славный малый. – похвалил я его, плюхаясь на постель. – Иди и приведи ко мне Сарру Сэд. Мы, непременно, должны попрощаться. Пускай шеф Сморт ее привезет, больше я никому не доверяю, я хочу, чтобы он тоже присутствовал при нашем с ней разговоре, а так же я требую, чтобы наш разговор был сугубо конфиденциальным. У меня ведь есть на это право?
- Конечно, мистер Нейкл. Даже не сомневайтесь, я за всем этим прослежу. Во время вашего разговора никого в квартире не будет, а так же будут отключены все элементы прослушки.
- Не забудь своих слов, парень.
- Не забуду, мистер Нейкл, кстати, меня зовут Адам, Адам Аклин. И еще, хотите совет, на счет своего последнего желания?
- Ну, давай, Адам, почему бы и нет.
- Попросите то, что продлит вам жизнь.
- Интересно, что же это?
- Подумайте сами мистер Нейкл, вам решать.
И он удалился. В последнюю секунду я слышал, как он окликал шефа, чтобы тот поехал за Саррой. Мне вынесли приговор. В моей жизни теперь осталось три значимых события. Это мой разговор с Саррой. Мое последнее желание и, конечно же, казнь.
Глава 22.
Время тянулось. Шеф поехал за Саррой уже давно, но его все еще не было видно. Я ждал у окна, на которое тоже предусмотрительно были поставлены решетки, квартира все-таки была специализированная, для преступников класса люкс. Через лишний час ожидания, я увидел заворачивающую из-за угла полицейскую машину. Она поворачивала со стороны третьей улицы, что было странно, ведь дом шефа Сморта находился в противоположной стороне. Однако, машина, и вправду, ехала именно сюда. Подъехав к дому, в котором я находился, она остановилась и из нее вышла Сарра. Она была в той же одежде, что и на суде, и точно так же ревела. К моему удивлению, больше никто из машины не вышел и она уехала.
Через несколько минут Сарра вошла ко мне в сопровождении моего адвоката. Она была белая, как мел, а Адам нервничал и мялся около двери, они явно оба что-то скрывали. Меня поражало то, как обостряется чувство понимания людей, перед тем как отправиться на смертную казнь.
- Натан, на тебе лица нет. – начала сквозь похлипывания Сарра.
- Да вы себя видели? Что случилось то?
- Дело в том… мистер Нейкл, что…
- Да говори уже, Адам, что случилось?
- Сэр, мистер Саймон Сморт только что погиб в автокатастрофе.
У меня подкосились ноги. Я присел на кровать и чуть не умер прямо на том же самом месте. Мне стало плохо, Сарра подбежала ко мне и принялась оказывать мне помощь, забежал доктор. Меня привели в чувство.
Как только я более или менее пришел в себя, то закрыл жалюзи и отвел Сарру в другой конец комнаты, медлить было нельзя, если Саймон погиб, то вскоре убийца придет и за Саррой, он всячески к ней подбирается. Я попросил всех выйти и оставить меня с Саррой наедине. Я напомнил своему адвокату о том, что он мне обещал и тот, уверил меня в том, что наш разговор с Саррой будет строго конфиденциальным. Времени терять было нельзя и поэтому я начал первым:
- Сарра, родная, для начала я хочу, чтобы ты знала, что я всегда, всегда тебя любил, не смотря ни на что, и все сделал для того, чтобы ты была счастлива. Я сделал так, что ты получишь все деньги, которые нам оставил Джордж, моя квартира в Лондоне, она тоже твоя, дом отца у тебя никто не сможет забрать, после моей смерти, ты получишь все это сразу же. Ты поняла?
- Да…
- Сарра, следующее, что я хочу, чтобы ты знала, так это то, что я не убивал Джорджа, меня кто-то подставил и этот кто-то идет за тобой. Джордж, упокой Господь его душу, знал, кто это делает, но он не успел мне этого сказать.
- Я знаю, Натан.
- Знаешь? Откуда?
- Ты же это сегодня на суде говорил.
- Ах, да, прости. Просто я хочу, чтобы ты была осторожна, ты должна уехать отсюда и уехать как можно скорее, после моей смерти, в тот же день все деньги переведут на твой счет, и ты сразу же сможешь их снять, ты поняла? И уехать отсюда. Пока он не добрался и до тебя! Обещай мне, что ты уедешь, Сарра!
- Натан, слушай, ты можешь не волноваться за меня, к тому же все деньги уже у меня.
- Как так, у тебя?
- Просто, когда тебя приговорили к смертной казни, без права на обжалование приговора, то банк счел это равносильным тому, что ты уже умер и перевел все деньги мне. Поэтому ты можешь не волноваться.
- Это же отлично! Все хорошо! Еще лучше, что деньги уже у тебя! Теперь ты сможешь сразу же уехать. Уезжай подальше, поняла, туда, где он тебя не найдет, туда где ты сможешь начать другую жизнь!
- Кто он, Натан?
- Я не знаю кто! Тот, кто убил Джорджа, он сделал это, чтобы лишить тебя защиты, он подговорил Кристофера поджечь твой дом, это все сделал он. Я не знаю кто это, но он опасен для тебя! И ты должна бежать, бежать не медля!
- Не волнуйся, Натан, я уезжаю сегодня, через четыре часа.
- Куда?
- Это не важно. Я просто хочу, чтобы ты тоже кое-что знал обо мне.
- Что же это?
- Я тоже тебя любила, я полюбила тебя с того самого момента, как ты обнял меня в суде, но уже тогда я была не такой, какой ты меня представлял.
- О чем ты говоришь Сарра?
- Помнишь, я подолгу запиралась у себя в комнате в Лондоне?
- Да.
- Это я принимала наркотики, Натан. Каждый раз, когда запиралась в комнате. Кристофер знал об этом. Мой отец поехал в Лондон, чтобы найти врача, который сможет меня от этого излечить. И из-за этого он погиб. Узнав об этом, я стала употреблять еще больше. Когда после суда я поняла, что мы вернемся ко мне домой, то вспомнила, что внутри диванов на первом этаже я прятала свои использованные шприцы. Поэтому я уговорила Кристофера, чтобы он поджог наш первый этаж. Но это не помогло, после того, как все сгорело, некоторые диваны остались лишь слегка подпаленными, поэтому-то я и была рада, что ты сжег их до конца, и какого же было мое удивление, когда ты в углях принес мне те самые иглы! Вспомни же этот день, Натан. Вспомни.
Я пребывал в неописуемом шоке, я сидел и не мог пошевелиться, не знал что сказать, не знал как реагировать, я не верил в то, что это могло на самом деле происходить, даже моя казнь казалась мне сейчас реальнее.
- Так все это время…
- Да. Я тебя обманывала. Кристофер не трогал меня и не надругался надо мной. Все это было фикцией, чтобы посеять в тебе подозрение к нему, а не ко мне, когда ты нашел шприц, делая работу по дому, я поняла, что прокололась, и мне пришлось подставить Криса. Я знала, что Джордж не станет делать обыск в тот день, в который скажет мне, он был слишком подозрителен, поэтому в тот же день ночью я подбросила к Кристоферу все вещественные доказательства, которые у меня только были. Он был очень удивлен, когда у него все это нашли, но сразу понял, что принесла их, именно я, и поэтому он взял всю вину на себя. Влюбленный мальчишка, думал, что я тоже его люблю, глупец. Хотя, он и правда мне был полезен, вовремя подвернулся под руку.
- Как ты могла?
- Эх ты, еще более наивный мальчишка, Крис хоть был на мужские поступки способен. Правда, подставив его, я создала себе много проблем, я знала, что Джордж проникся к этому щеночку, точно так же, как и к тебе, у него видимо была слабость к мальчикам. Поэтому я поняла, что он начнет копаться в этом деле, старая адвокатская морда.
Я не в силах больше этого выдержать подорвался со своего места, и схватил ее за руку, она даже не испугалась, не было ни слез не истерики, холодная, уверенная, черствая.
- Ишь, ты глянь, вскочил, тигр, отпусти меня. А то тебя сразу же здесь пристрелят. Ты преступник, который очернил свое имя, не забывай об этом. Отпусти или я позову на помощь, вот, так-то лучше. Так вот, когда я поняла, что Джордж начнет копаться в этом деле, мне нужно было доказательство того, что я была не виновата и, вуаля, мне в голову пришла гениальная идея похитить саму себя. Пришлось вырубить папашу Кристофера остатками транквилизатора, который у меня был, для пущей правдоподобности я его даже вооружила, установила мину. Ух, как было интересно за всем этим наблюдать, строить из себя бессильную девочку, хотя, честно говоря, мне и правда там досталось, на холоде, но ничего другого не оставалось, возьми я теплую одежду, точно вызвала бы подозрения. И кто же ко мне явился, мои спасители, Натан и Джордж. Спасибо, друзья, спасли, так спасли. После этого я уже была сама невинность мисс жертва, так сказать и что говорить о тебе, если даже великий мистер Дениэлс купился. Помогал прокурору обвинять Кристофера, а мне пришлось разыгрывать из себя влюбленную дурочку, которая сожалела о том, что натворила. Ты ведь не догадался, что когда я говорила, что Крис должен передо мной извиниться, то имела в виду себя, ведь наркоманкой то была я. А он, когда обещал, что больше так не будет и одумается, говорил это обо мне. Кончено же, ты ничего не понял. Куда тебе. Не то, что Джордж, он сразу заподозрил неладное. И отправился в Лондон к Кристоферу все разнюхивать, старый лис, он был молодцом. Но он бы мне ничего не сделал, у меня было оружие, которому он был не в силах противостоять.
- Что это за оружие?
- Это ты, глупый! Ты был моим козырем в рукаве, поэтому ты нужен был мне рядом, я была уверенна, что ты не допустишь, чтобы Джордж хоть на секунду меня в чем-то подозревал. Но когда ты меня отверг, ту, которая и правда тебя любила, то ты меня этим очень обидел. А затем случилось то, чего я никак не могла ожидать, пришло письмо от нашего обожаемого Джорджа, ох, он заболел раком, какая беда… Но ты не понял из его письма главного, идиот, он прямо в лоб написал тебе того, кого подозревает, тем, что сказал, что не хочет говорить этого в письме, а ты не додумался. Чью кандидатуру ты не стал бы рассматривать, если бы Джордж лично не стал бы доказывать ее вину – мою. Прочитав письмо, я все поняла, и мне нужно было что-то придумать, чтобы раз и навсегда избавиться от этого приставучего гада. И тут мне пришла в голову идея, а не избавиться ли мне разом от двоих, тогда и деньги мои и посредников нету, замучивший меня старик умрет, а его горе дружок, который меня отверг, будет гнить в тюрьме, если не умрет, ну чем тебе не месть?
- За что?
- Как это за что? А не надо было отвергать мои чувства.
- То есть это даже не за отца?
- Ой, да причем тут мой отец, он вообще погиб случайно, я правда тебя в этом не виню. К тому же его смерть принесла мне кучу денег.
- Как ты смеешь! Это же твой отец!
- Ой, вот только давай без нравоучений, убийца. Тоже мне. Единственная проблема, которая у меня оставалась это как убить Джорджа. Мне нужно было оружие, чтобы это сделать, как удачно, что я предложила шефу Сморту взять моего скучающего отчима на охоту. Я знала, что не сможет не сблагородничать и не оставить отцовское ружье у меня дома, повезло. Оставалось надеяться на то, что ты поступишь с ним, как идиот и так оно и вышло, ты повесил его в прихожей, лучшего место для меня и быть не могло. Следующей проблемой стало то, что я не знала, когда вернется этот старый лис адвокат, я, конечно, надеялась, что он там умрет от своего рака, но все же мне нужно было быть на чеку каждый день. И тут, забыв дома кошелек, я возвращаюсь и слышу ваши голоса. Торопиться было нельзя, я посмотрела на ситуацию, мне нужно было только решить откуда стрелять. И тут, ты опять сделал неправильный шаг, Натан, ты открыл окно и тем самым дал мне возможность бездоказательно выстрелить с дальнего расстояния. Ты, я надеюсь, не забыл, что это было ружье моего отца, который считался лучшим стрелком в округе, гены есть гены, Натан, я отошла до самого озера, и выстрелила. Точно в цель. Десять очков, что ни говори. Как и ожидалось, ты тут же плюхнулся в обморок. Слабак, что я только в тебе находила. Я быстро вернулась в дом, вколола тебе кое-что из того, что у меня оставалось, и ты стал видеть какой-то бред. Я подняла тебя, подвела к Джорджу, даже помощь имитировала, а ты думал, что делаешь все это сам, потом испачканными твоими руками мы потрогали окно. Большего ты не выдержал и снова отключился, пришлось вкладывать ружье в твою руку и стрелять самой еще раз, чтобы на тебе остались следы пороха. Благо сейчас сезон охоты, никто и не обратил внимание на два выстрела. Потом я вышла из дома, как я была аккуратна, ты не представляешь, ни капли крови, ни отпечатков, ничего, ты накачанный, явно ничего не вспомнишь – малина, а не жизнь. Выйдя из дома, я отправилась на место своей легенды, снег шел хороший, крупный, мне нужно было подождать всего полчаса, к тому же, пока я возилась с тобой внутри, он уже порядком покрыл мои следы. В общем, после всего этого, мне оставалось только играть испуганную девочку, а уж с этим я всегда справлялась без нареканий. Мой план сработал идеально, к тому же ты решил погибнуть лишь бы твоя любимая жила. Поздно, Ромео.
- Тебе не избежать наказания! Я всем все расскажу! Тебя посадят! Ты слышишь!
- Меня? Кто? Кто тебе поверит? Ты сам настоял, чтобы этот разговор никто не слушал. Весьма кстати, я хоть выговорилась, а то так и жила бы всю жизнь с грузом. Да, еще кое-что, зря ты вмешал во все это дело старика Саймона, он был хорошим человеком. Но подбирался слишком близко и много вынюхивал. Пришлось ему тормоза в машине испортить. Не хотела его убивать, думала отвлечь ненадолго, пока не уеду, так что на твоей совести три человека, Натан. Вот и живи с этим, хотя тебе тут недолго осталось.
Я в бешенстве вскочил со своего места и ударил ее. Она подбежала к двери и со слезами принялась в нее колотить.
- Помогите! Помогите! Пожалуйста! Прошу вас! Он и меня убьет! – я хотел было найти, что потяжелее, и ударить ее по голове, что было сил, но какой в этом был смысл, это не вернет мне моих друзей. Через минуту ее крики были услышаны и в комнату ворвались охранники. Меня заковали в наручники, ее вывели из комнаты, последнее, что я увидел это довольную ухмылку на ее лице, больше я не видел ее никогда, кто же знал, что настолько красивый и нежный цветок способен иметь такие острые и ядовитые шипы.
Мне сказали, что она уехала. Куда, никто так и не понял, даже мой адвокат, по моей просьбе не смог ничего узнать. Она исчезла без следа. Я никому ничего не стал рассказывать о том, что она мне сказала, ведь мне бы все равно не поверили, а я навлек бы еще больший позор и на себя, и на моих погибших друзей. Зато теперь я точно знал, каким будет мое последнее желание, на следующий день после этого инцидента, я вызвал своего адвоката и прокурора и сказал, что мое последнее желание это возможность, перед смертью, написать книгу о том, что я тут пережил.
Мне дали на это три месяца и завтра мой срок подходит к концу. Знаете, я давно мечтал написать книгу о том, что когда-то пережил в отдаленной деревушке на берегу озера, на зеленых берегах Ирландии. Конечно, не каждому дано писать, да что там писать, не каждый умеет в жизни связывать слова в предложения, но я, все-таки, попытался.
Эпилог.
Натан Нейкл был казнен третьего марта в двенадцать часов дня, путем пропускания по его телу высокого разряда на электрическом стуле. Он не страдал.
Его последними словами были: « Каждый из нас стоит на высоком холме и спускается к своей пропасти, ему кажется, что до пропасти еще совсем далеко, что до нее еще идти и идти, но иногда, ошибаясь, мы можем оказаться у пропасти очень-очень быстро. Не думайте, что у вас много времени на жизнь, живите, не теряя времени. Потому что я до своей пропасти, дошел всего за шесть шагов.»
Натан Нейкл был похоронен на кладбище церкви святого Георгия, рядом со своими друзьями Джорджом Дином Дениэлсом и Сайомоном Седриком Смортом. Эта книга была напечатана и издана в одном экземпляре мной, по личной просьбе самого мистера Натана Нейкла перед смертью.
В дань исполнения
последнего желания погибшего,
с уважением, скорбью и пониманием
издатель и читатель первого экземпляра книги. Палач.
Шесть шагов до пропасти
© Copyright: Никос Антониадис, 2016
Свидетельство о публикации №216052400331
Свидетельство о публикации №216052400331
Рецензии
Начать хочу с того, что впервые прочитал изданное произведение, с автором которого знаком лично. Если задуматься, такое действительно происходит не с каждым.
Продолжая об авторе, хочу отметить, что на первых же страницах чувствуется его просвещённость; склонность к философскому мышлению и романтике; стремление описать самые простейшие ситуации с помощью красивых, символичных выражений, терминов и сравнений.
А сейчас я попробую "поиграть" в Белинского-Добролюбого и сказать несколько слов о самом произведении.
И так, дьявол скрывающийся под маской ангела, никем не подозреваемый, а потому без каких либо препятствий творящий свои злодеяния до тех пор, пока благодаря какому нибудь роковому случаю или ошибке, он не будет разоблачён.
Избитый, потрёпанный, исковерканный, изжёванный писателями всех времён и народов сюжет. Тем ни менее он остаётся одним из самых популярных и произведений с подобным сюжетом пишут очень много, но не каждый заслуживает внимания и вот почему. По моему главное в произведениях с таким сюжетом это сохранение интриги, при полном неведении читателя о том, КТО ЖЕ? И чем позже догадывается об этом читатель, тем лучше стало быть задуман сюжет. А если он и вовсе не находит ответа на данный вопрос, пока сам автор не отвечает на него, так это вообще высший балл. В данную минут мне на ум приходит например,"Турецкий гамбит", там было именно так.
Вам удалось максимум сохранить интригу. Не буду говорить, что до конца, но максимум. В вашем произведении относительно мало героев, что бы кого либо не подозревать. Тем ни менее дьявол под маской ангела в вашем произведении скрывался от глаз читателя довольно долго.
А теперь я хотел бы написать несколько слов просто как читатель. Читатель требует реабилитации героев; читатель требует наказать главного злодея. Как это произойдёт я не знаю. Ведь книга приговорённого к смерти автора не является весомым аргументом. Может адвокат Адам Аклин познакомится с Кристофером Краммером и вместе с ним поймает главного злодея за руку именно в момент того самого рокового случая или ошибки, о которых я писал выше. А главное обо всём об этом обязательно должен узнать достопочтенный судья Ройс.
Гарик Петросян 02.07.2016 15:11 • Заявить о нарушении
Продолжая об авторе, хочу отметить, что на первых же страницах чувствуется его просвещённость; склонность к философскому мышлению и романтике; стремление описать самые простейшие ситуации с помощью красивых, символичных выражений, терминов и сравнений.
А сейчас я попробую "поиграть" в Белинского-Добролюбого и сказать несколько слов о самом произведении.
И так, дьявол скрывающийся под маской ангела, никем не подозреваемый, а потому без каких либо препятствий творящий свои злодеяния до тех пор, пока благодаря какому нибудь роковому случаю или ошибке, он не будет разоблачён.
Избитый, потрёпанный, исковерканный, изжёванный писателями всех времён и народов сюжет. Тем ни менее он остаётся одним из самых популярных и произведений с подобным сюжетом пишут очень много, но не каждый заслуживает внимания и вот почему. По моему главное в произведениях с таким сюжетом это сохранение интриги, при полном неведении читателя о том, КТО ЖЕ? И чем позже догадывается об этом читатель, тем лучше стало быть задуман сюжет. А если он и вовсе не находит ответа на данный вопрос, пока сам автор не отвечает на него, так это вообще высший балл. В данную минут мне на ум приходит например,"Турецкий гамбит", там было именно так.
Вам удалось максимум сохранить интригу. Не буду говорить, что до конца, но максимум. В вашем произведении относительно мало героев, что бы кого либо не подозревать. Тем ни менее дьявол под маской ангела в вашем произведении скрывался от глаз читателя довольно долго.
А теперь я хотел бы написать несколько слов просто как читатель. Читатель требует реабилитации героев; читатель требует наказать главного злодея. Как это произойдёт я не знаю. Ведь книга приговорённого к смерти автора не является весомым аргументом. Может адвокат Адам Аклин познакомится с Кристофером Краммером и вместе с ним поймает главного злодея за руку именно в момент того самого рокового случая или ошибки, о которых я писал выше. А главное обо всём об этом обязательно должен узнать достопочтенный судья Ройс.
Гарик Петросян 02.07.2016 15:11 • Заявить о нарушении
Дорогой и уважаемый читатель, спасибо Вам за то, что вы высказали свое мнение о моем скромном труде. Каждому автору, написавшему хоть что-то в своей жизни, безусловно приятно читать столь лестные и добрые высказывания о своем произведении. Прежде чем ответить на Ваши вопросы, я хотел бы поблагодарить Вас за то, что Вы прочитали эту книгу. Говоря о сюжете книги, не могу не отметить, что вы не первый говорите о том, что в книге недостаточно героев; спешу сообщить, что я уже исправился. Я действительно пытался сохранить интригу, при этом пытаясь сделать сюжет максимально простым, так как пишу первый раз, надеюсь, что мне это удалось.
Что же касается сатисфакции главному "злодею", то она непременно состоится, герои реабилитируются, а как это произойдет Вы узнаете в следующей книге.
Никос Антониадис 07.07.2016 15:38 Заявить о нарушении
Что же касается сатисфакции главному "злодею", то она непременно состоится, герои реабилитируются, а как это произойдет Вы узнаете в следующей книге.
Никос Антониадис 07.07.2016 15:38 Заявить о нарушении