Раскажи мне про любовь, гл. 18

     Выйдя из дома, Вика направилась к Главпочтамту, она не знала домашнего адреса Юрия Михайловича и решила, что отправит письмо на получателя «до востребования».

     Покончив с одним делом, от чего на сердце стало сразу легко, она поспешила покончить и с другим: отнести заявление об уходе с работы. К зданию, где был расположен отдел культуры, она решила пройти дворами, "так быстрее".

     Не успела она свернуть в первый двор, как поскользнулась. Падая, она сильно ударилась головой. Превозмогая боль, Вика попыталась подняться. Резкая боль в ноге и внизу живота пронзила ее с такой силой, что она мгновенно потеряла сознание.



    В сознание она пришла на второй день после падения. Открыв глаза, она увидела, что лежит в небольшой светлой комнате, похожей на больничную палату. Кроме нее, в комнате никого больше не было. Во рту все пересохло.
Нестерпимо хотелось пить.

    Повернув голову, она увидев на прикроватной тумбочке небольшой графин с водой и стакан. Она хотела встать и приподнялась на подушке, голова закружилась, комната поплыла, и она, упав на подушки, опять потеряла сознание.

     Когда через несколько минут оно вернулось к ней, она увидела возле кровати  двух людей в белых халатах: мужчину и женщину.

    – Как вы себя чувствуете? – Услышала она голос мужчины.

    – Пить, – простонала она. Сестра, налив в стакан воды и бережно приподняв ее голову с подушки, дала ей напиться. Вика сразу почувствовала облегчение.

    – Как вы себя чувствуете, больная? – повторил вопрос врач. В голове промелькнуло: – "Я больная".

      – Что со мной, доктор?
 
      – Не беспокойтесь, страшное уже все позади. Вы потеряли много крови, этим объясняется слабость. Вы помните, кто вы? Вас доставила к нам в больницу " Скорая", ее вызвала женщина, которая нашла вас во дворе своего дома, лежащую в луже крови. У вас перелом ноги и многочисленные ушибы. При Вас не было документов. Мы не знаем, кто вы и есть ли у вас родные или знакомые, чтобы мы могли связаться с ними.

     – Вика сразу все вспомнила: она поскользнулась и упала, не заметив ледяную дорожку, припорошенную только что выпавшим снегом.

     – Прошу вас, сообщите, пожалуйста, моему мужу, — и она назвала свое имя, фамилию и номера телефонов — домашнего и рабочего  — Севы.
—Боже мой! Как он волнуется! Прошу, пожалуйста, сообщите поскорее.

     – Не волнуйтесь так, постарайтесь ни о чем не думать, мы все сделаем. Сейчас же позвоним вашему мужу, – ласково сказал врач и, оторвав листок из блокнота, на котором записал только что названные Викой телефоны, дал распоряжение сестре. Та, взяв листок, туту же вышла из палаты. А врач, назвавшись, Сергеем Федоровичем, подвинул стул к кровати Вики и стал измерять ей давление.

     Измерив его, он сделал какие-то пометки в процедурном листе, и попросил Вику лечь набок и поднять рубашку. Осмотрев ее и прослушав, он, удовлетворенно хмыкнул, не найдя никаких отклонений.
 
     – У вас отличное здоровье, –  сказал он, улыбаясь, Вики, – думаю, что вы у нас долго не задержитесь.
   
     – Сергей Федорович, вы говорили о большой потери крови? — она с тревогой в глазах посмотрела на врача.

     – Вы были на четвертом месяце беременности, – он нахмурил брови.
 
     – Мой ребенок? Он…
   
     – Я не хотел вам сейчас говорить, вы очень еще слабы.

     – Вы! Вы не могли его спасти! Я не хочу жить. Слышите! Я больше не хочу жить! — у нее началась истерика, пришлось вызвать медсестру и сделать успокоительный угол…

     Когда пришел Сева, Вика уже проснулась от укола. Она лежала с отрешенным видом, уставившись в потолок. На его ласковое приветствие и поцелуй она никак не отреагировала.
Он опустился на стул и, выложив на тумбочку принесенные фрукты, попытался заговорить с ней, но не успел произнести ни слова — она опередила его, попросив ничего не говорить, и добавила, что лучше будет, если он уйдет.

     Поняв ее состояние, он поднялся со стула.
      
     – Хорошо, любимая, я завтра приду, отдыхай!

     – Нет, нет! – закричала она истерично, – Не приходи, никогда не приходи! Я не хочу тебя видеть!

    Вошла сестра со шприцем и сказала Севе, что лучше ее, пока она в таком состоянии, не беспокоить. — Это пройдет – добавила она, чтобы успокоить его, – просто на это надо время…

    Неделю, Вика находилась в больнице. Она была почти здорова, если не считать неудовлетворительного психического состояния, котором врачи были обеспокоены. Она по-прежнему была ко всему и ко всем безразлична, и часто плакала, отвернувшись к стенке. Встреча с психотерапевтом, который был приглашен, по этому случаю, несколько улучшила ее состояние и врачи посоветовали Севе, продолжить эти встречи после того, как ее выпишут.

     Сева навещал Вику каждый день, но она не радовалась его приходу, скорее наоборот: при его появление в дверях она отворачивалась к стенке, чтобы он не видел слез, которые набегали на ее глаза.
 
     Несколько раз ее навещала Анжела. Вика и ей была не рада и слушала ее  безучастно. Новшества, которые были внесены, чтобы оживить работу библиотеки,о которых, взахлеб сообщила ей Анжела, ее совсем не заинтересовали. А когда Анжела сказала ей, что все читатели желают ей скорейшего выздоровления и возвращения на работу, Вика отнеслась к этому с полным равнодушием.
 
     И даже когда Анжела рассказала ей, как Юрий Михайлович сокрушался, узнав о несчастном случае, произошедшем с Викой, и попросил Анжелу назвать больницу, в которой она лежит, Вика пропустила это мимо ушей как ничего незначащее и не стоящее внимания.
 
      Ничего Вику не интересовало теперь в этой жизни. Она больше не жила, она умерла вместе со своим сыном, когда узнала, что его больше нет.
 
      Вику выписали в конце недели. Они с Севой вышли из больницы, она шла на костылях, Сева шел следом, следя за ее передвижением ( она еще неумело ими пользовалась), и вдруг увидели Юрия Михайлович. Он подошел к ним и, поздоровавшись, любезно предложил подвести их на своей машине. Сева глянул на Вику, лицо ее было спокойным и безучастным.

     — Благодарю вас, Юрия Михайловича, но нас уже ждет машина, — он поднял руку, подавая знак шоферу и такси белого цвета тотчас подкатила к ним…


     Вика еще долго не могла прийти в себя. Она все время лежала в большой комнате и только вечером, когда приходил с работы Сева, выходила на костылях,  на кухню.
     В спальню она почти не заходила, даже спала на диване в большой комнате. Ей все там напоминало о потерянном ребенке: кроватка, которую она заранее купила для малыша, столик для пеленания, пеленки и распашонки, аккуратной  стопочкой сложенные на нем, игрушки, подвешенные над его кроваткой.

     Однажды свекровь застала ее там рыдающую. В руках Вика держала маленький чепчик. 
      – Вика, детка, успокойся. Разве можно так изводить себя! Ты  молодая, здоровая родишь еще ни одного ребенка. А этому не судьба, видно, была родиться, – успокаивала, гладя ее волосы, свекровь.
 
      Сыну, когда он пришел с работы, она потихоньку шепнула: – Надо бы эти детские вещи и игрушки кому-нибудь подарить, чтобы они не напоминали ей о горе.
Сева сразу понял, что мать говорит дело. Как это он не подумал, надо было сделать это еще раньше, пока Вика была в больнице.

      – Я знаю, кому надо подарить все это, – сказал он. – Только как это  сделать так, чтобы Вика сама пожелала подарить их Ольге...