Этюд Часы

     Действующие лица:

     Лев Иванович Перепёлкин, 50 лет, гость города, транзитный пассажир
     Никита Крутюк, 23 года, продавец антикварной лавки на привокзальной площади

     Сергей Сергеич Сахар, 38 лет, владелец антикварной лавки

     Уличная продавщица сувениров на привокзальной площади

     Наглец неопределённого возраста


     Действие происходит в районе железнодорожного вокзала старинного городка, знаменитого поделками местных мастеров. Станция узловая, стоянка поезда долгая. Большинство пассажиров с удовольствием бродят по площади, закупаясь местными сувенирами. Те, кто побогаче заглядывают в частные магазины и антикварные лавки, которыми щедро застроена огромная привокзальная площадь.

     Лавка антиквариата. В старинном позолоченном кресле сидит Никита и с увлечением нажимает кнопки мобильного телефона. Над дверью звякает колокольчик. Никита поднимает недовольное лицо, которое тут же озаряется сладкой подобострастной улыбкой.

     Стряхивая снег с дорогого пальто, заходит Перепёлкин с барсеткой в руках.

     Никита. Добро пожаловать, сударь!

     Перепёлкин. Ого, как здороваешься! Хочешь сказать, здесь не только на вывеске, а по-настоящему старинной Русью пахнет?

     Никита. Не только пахнет, но и видится, и на ощупь с ней познакомиться поближе можно. У нас на любой вкус старина  - в картинах, лубках, открытках… Лицезреть изволите? Или нет! Такому бравому господину скорее оружие по душе. Вот в этом углу столько всего вывешено! И заметьте, кажный кинжал со своею кровавой историей. Кажно ружьишко не раз в бою побывало, либо на охоте. Края у нас богатющие - дичи навалом… Одна бегаеть, друга плаваеть. А уж уток-то, уток и вовсе не счесть.

     Перепёлкин. Ну его к монахам, это оружие. Я, братец ты мой, по другой части. Может у вас тут часишки какие завалялись? Я бы глянул.

     Никита. Как я сразу не догадался? Образованные господа завсегда временем интересуются. Извольте к этой витрине. (Делает приглашающий жест рукой).

     Перепёлкин подходит к витрине, внимательно рассматривает разложенный товар.

     Перепёлкин. Вот эти можно поближе глянуть.

     Никита. Извольте-с.

     Никита надевает тонкие замшевые перчатки. Другую пару, оценив на глаз размер руки Перепёлкина, протягивает клиенту. Красивым движением достаёт часы, кладёт перед Перепёлкиным.

     Перепёлкин. Целый обряд, однако. А без перчаток в руки взять не разрешается?

     Никита. Никак-с нет. Тем более, что это не простой прибор, а склянки самого легендарного капитана Рака! Видите, тут, сбоку и гравировочка особая имеется.

     Перепёлкин. Капитана Рака?

     Никита. (С гордостью). Его-с. Самого Евграфа Евграфыча.

     Перепёлкин. Прости, брат, никогда про такого не слыхивал.

     Никита. Оба-на. Раз не слыхивали, тогда, я понимаю, эти часики Вам ни к чему.

     Никита делает движение, готовясь убрать часы обратно. Однако Перепёлкин задерживает его руку.

     Перепёлкин. Постой, не торопись. Расскажи-ка мне про капитана Рака.

     Никита. Это Вам лучше с хозяином нашим пообщаться. Он про капитана Рака книжку писать собирается. Всё до мельчайших подробностей расскажет, коли не очень спешите, конечно.

     Перепёлкин. Добрых четыре часа имею. Думал ещё, как мне их в такой глухомани убить…

     Никита кивает и, включив громкую связь, набирает на телефоне номер. Отзывается приятный мужской голос.

     Голос. Да, да!

     Никита. Сергей Сергеич, это я, Никита! Тут у нас господин капитаном Раком сильно интересуется.

    Голос. Серьёзно интересуется или так, шаромыжник праздношатающийся?

     Никита вопросительно смотрит на Перепёлкина.

     Перепёлкин. Имею самые серьёзные виды на часы капитана Рака.

     Голос. Тогда ждите, скоро буду. Никита, ты пока предложи господину хорошему кофию с печенюшками или чаю с бубликами.

     Никита. А Вы сами, чего изволите откушать?

     Голос. Самовар-то вскипел?

     Никита. Как есть кипяток!

     Голос. Тогда мне чаю с сушёной вишней и смородиновым листом.

     Никита. Будет исполнено-с.

     Никита вешает трубку. Повязывает передник.

     Никита. Присаживайтесь, барин, вон к тому столику. Так Вам чай или кофий?

     Перепёлкин. Чай. Такой же, как хозяину, завари.

     Никита. Не извольте-с обижаться, но тикалы я пока приберу, а то вещь дорогая, уникальная. Случись с ней что, Сергей Сергеич из меня всю душу вытрясет.

     Перепёлкин. Конечно, конечно. А, кстати, на какую сумму  эти капитанские склянки тянут?

     Никита. На двести тысяч рубликов.

     Перепёлкин озадаченно крякает.

     Перепёлкин. Солидно. А что, парень, торговаться у вас тут принято?

     Никита. Это уж какая шлея хозяину под хвост попадёт. Кому-то, глядишь, и пол-цены скостит. А кто-то бьётся-бьётся, а ни копейки не вымолит.

     Перепёлкин. Отчего это зависит?

     Никита. Э, барин, чужая душа потёмки, сами знаете. Но что-то мне подсказывает, что Вы-то уж ему непременно понравитесь. Что-то есть в Вашем обличье такое по-настоящему русское, богатырское, щедрое и широкое.

     Перепёлкин. Кто тебя так льстить научил?

     Никита. Ни капельки в мыслях не было. Просто тут за целый день разного навидаешься. Вокзал опять-таки рядом.

     Никита постилает на столик салфетку, расставляет чайные приборы. выносит дымящийся самовар.

     Перепёлкин. Мать честная, впервые такой сервис вижу.

     Никита. Мы к клиентам с пониманием. Ясно дело - раз человек с дороги - его перво-наперво угостить надо. Кстати, рюмочку-с не желаете?

     Перепёлкин. Нет, брат, я водку не пью.

     Никита. Помилуйте, какая водка? Мы этой гадости сроду в рот не берём. Настоечкой балуемся. Хороша, доложу Вам, настоечка на девяносто девяти травках.

     Звякает колокольчик. В лавку заходит Сергей Сергеич - шумный, улыбчивый, громкоголосый.

     Сергей Сергеич. А вот и я! Извините за ожидание.

     Перепёлкин. Что Вы, что Вы! У Вас такой продавец затейливый. Не ожидал, ей-Богу, не ожидал! Зато как приятно воочию убедиться, что возвращается к жизни наша провинция. Ведь именно здесь, в Российской глубинке всегда рождались чистые сердца…

     Сергей Сергеич скидывает шубу, усаживается за столик.

     Сергей Сергеич. А как же, стараемся. А то у нас что выходит, выходит, кроме Москвы да Питера и нет ничего на Руси? Поэтому мы доказать обратное пытается. Видать, и до Вас про дела наши суетные слухи дошли, раз капитаном Раком интересуетесь.

     Перепёлкин. (немного смущённо). Если честно, то я не совсем того. То есть не очень с этой темой знаком. Может, просветите?

     Сергей Сергеич. С удовольствием. Капитан Рак Евграф Евграфыч - наша местная знаменитость. Герой войны двенадцатого года, генерал, масон. Сам император ему при жизни на острове его имени памятник открыл!

     Перепёлкин. Почему ж вы тогда генерала капитаном величаете?

     Сергей Сергеич. Это не мы. Это он сам себя так величал, потому как пароходное дело шибко уважал. Выше всего прочего ставил. А уж после того, как самолично остров открыл с диким населением, которое до той поры по-русски ни бум-бум не говорило, то даже форму свою генеральскую в шкаф повесил и после того ни разу не надевал.

     Перепёлкин. Остров с дикарями?   

     Сергей Сергеич. Ну да. Чистейшее географическое открытие было сделано. Только историки его замалчивают. Известно дело - раз русский человек открытие совершил, то это уж непременно замолчать надо. Там когда-то большущая деревня была. К сожалению, от неё несколько домов только и сохранилось. Ещё усадьба, только вся разрушенная. Мы теперь его личные вещи распродаём, средства на реконструкцию и открытие музея собираем. Ах, какая там красотища! Не изволите ли съездить, поглядеть?

     Перепёлкин. В следующий раз непременно и с огромным удовольствием, но сегодня у меня времени маловато. Я вот к вопросу о цене на часики.

     Сергей Сергеич. Никитка, тащи настоечку - мы с гостенёчком, как Вас звать-величать будет?

     Перепёлкин. Лев Иваныч.

     Сергей Сергеич. Мы с дорогим Львом Иванычем освежимся. А то мороз ныне ядрёный.

     Перепёлкин. Может сначала о цене столкуемся, а потом уже и вспрыснем это дело?

     Сергей Сергеич. Какой торг всухую? Горло дерёт. Наливай, Никишка!

     Никита притаскивает бутыль с настойкой. Разливает. Перепёлкин с Сергей Сергеичем чокаются, выпивают.

     Перепёлкин. Хорошо пошла!

     Сергей Сергеич. Повторим?

     Перепёлкин. Сначала о деле. По-моему двести тысяч всё-таки многовато будет.

     Сергей Сергеич. Как это многовато? Часы редкие, ручной работы, с вензелями. К тому ж камнями драгоценными изукрашены.

     Перепёлкин. Всё так. Только Вы ж сами понимаете, нынче в стране кризис…

     Сергей Сергеич. Она. Как что - так кризис. Привыкли всё списывать -то на коммунистов, то на кризис. Бери - не торгуйся, и так почти задаром отдаю.

     Перепёлкин. Может на половине сойдёмся?

     Сергей Сергеич. Я, наверно, ослышался. На половине! Нет, Никита, ты слышишь, что барин из Московии нам предлагает? Часы самого капитана Рака за полцены продать. Виданое ли дело?

     Никита. Ужас!

     Перепёлкин. Вообще-то я не из Москвы.

     Сергей Сергеич. И только поэтому я должон тебе полцены уступить. Ладно - сто девяносто тысяч!

     Перепёлкин. Сто десять!

     Сергей Сергеич. Нет, Вы поглядите, каков хват . Сто восемьдесят!

     Перепёлкин. Сто пятьдесят - и ни копейкой больше.

     Сергей Сергеич переглядывается с Никитой. Никита исчезает в проходе за прилавком.

     Сергей Сергеич. Ведь грабишь,средь бела дня у всех на виду обираешь. Ну ладно, что с тобой поделаешь: сто пятьдесят - так сто пятьдесят.

     Перепёлкин. Карточки принимаете?

     Сергей Сергеич. Не, только наличными. С карточками у нас пока это, туговато будет.

     Перепёлкин. Ах ты чёрт побери - не уверен, что наскребу искомую сумму.

     Он достаёт из барсетки деньги и под жадным взглядом Сергей Сергеича начинает их пересчитывать.

     Перепёлкин. Сто тридцать две тысячи. Больше нет ни копеечки. Даже в дороге чай будет не на что купить.

     Сергей Сергеич одним движением сгребает деньги со столика.

     Сергей Сергеич. Без ножа режешь. Ни за что кому другому не уступил бы. Но в тебе есть что-то настоящее, какая-то родимая сумасшедшинка. Ох и любы мне такие господа!

     Сергей Сергеич кладет перед Перепёлкиным  две тысячи.

     Сергей Сергеич. Возьми вот на чай, сердечный, а то неровен час совсем отощаешь в дороге-то.

     Они чокаются, выпивают ещё по рюмочке. Сергей Сергей пробивает чек и упаковывает покупку Перепёлкина.

     Сергей Сергеич. Уверен, что они принесут Вам счастье. Лопатой теперь деньги огребать станете, и никогда мошна не оскудеет, а будет только приумножаться и приумножаться.

     К оконной витрине на мгновение прилипает красная рожа со взлохмаченными волосами и тут же исчезает.

     Мужчины, расчувствовавшись, обнимаются. Перепёлкин идёт к выходу. Почти в дверях на него буквально налетает неопрятного вида гражданин, который смотрел через витрину, с пирожком без бумажки, с которого капает жир. Незнакомец жуёт его, громко чавкая. Он выдыхает полное амбре прямо в лицо Перепёлкину. Тот отворачивается в сторону. Гражданин задевает его, толкает.

     Перепёлкин. Осторожней можно?

     Наглец. Что, не нравится? Не нравится, как рабочий человек пахнет? Ишь, рожу-то отворотил…

     Гадливо сморщившись, Перепёлкин выскакивает на улицу.

     Перепёлкин ощупывает свой карман и облегчённо вздыхает.

     Перепёлкин. Ну, мерзавец, ну злодей. Нет, что там ни говори, а провинция есть провинция. Его взгляд останавливается на сувенирах, разложенных продавщицей на уличном прилавке. Некоторое время он смотрит на них слегка обалдевшими глазами.

     Перепёлкин. Милая, сколько эти часики стоят?

     Продавщица. Двести рублей.

     Перепёлкин берёт их в руки, вертит, рассматривает.

     Перепёлкин. Они у вас откуда?

     Продавщица. Знамо откуда, откуда всё к нам и везут - с Китаю.

     Перепёлкин. Не может быть! (Хватается за сердце).

     Продавщица. Что с Вами? Вам плохо?

     Перепёлкин. Ннет, то есть да, не знаю.

     Продавщица. Медпункт у нас вон в том переулке. Туда часто те, кто из этой лавчонки выходит, обращаются.

     Перепёлкин. Девушка, что мне делать? Меня сейчас на сто тридцать тыщ кинули…

     Продавщица. Чухнулись. Хорошо, что ещё уехать не успели. Бегите теперь, назад ихний товар сдайте. Чек-то имеется?

     Перепёлкин кивает.

     Продавщица. А, если кочевряжится начнут, в полицию ступайте. Там ихнего брата хорошо знают. Живо скрутят.

     Перепёлкин почти бегом возвращается в лавку.

     Никита. Ещё чего-нибудь прикупить надумали?

     Порепёлкин. Нет. Скорее наоборот. Хочу часы, которые у вас купил, обратно вернуть. Понимаешь, позвонил жене, а она так ругается, так ругается.

     Никита. Понятно. Как не понять… Жена - это святое. Ладно, так и быть - давайте сюда склянки и чек заодно.

     Перепёлкин суёт руку в карман и вытаскивает оттуда деревянную чурку.

     Перепёлкин. Что это?

     Никита. Отличная чурка, сухая. Лучинки из такой замечательно горят.

     Перепёлкин. (Кричит). Что ты мне байки тут рассказываешь? Где часы, я тебя спрашиваю?

     Никита. Никак потеряли? Ай, какая неприятность. Идите скорей, может где на площади ещё валяются, если не подобрал никто.

     Перепёлкин. Ты ещё надо мной издеваться будешь?! Вот я в полицию.

     Никита. Пожалуйста. Только, что вы нам предъявите? Давайте часы, я верну Вам деньги.

     Перепёлкин. Мошенники! Воры!

     Никита. А ведь это уже оскорбление. Мы Вас, сударь, как дорогого гостя принимали? Принимали. Чайком поили? Поили? А то, что Вы часики где-то посеяли, это уже не наша забота.

     Перепёлкин. Я понял, понял. Это тот урод их спёр, с которым я тут в дверях, когда выходил, столкнулся. Ты ведь, наверняка, заешь, кто это такой.

     Никита. Тут народу много шляется, а уж с кем вы столкнулись, не заметил.

     Перепёлкин. Да наглая такая рожа - перегаром от него несло и ещё он какую-то дрянь жевал.

     Никита. Осторожно надо с незнакомыми нахалами. Одно слово - вокзал рядом.

     Голос из репродуктора. Поезд номер 1418 до Санкт-Петербурга отбывает через десять минут. Пассажиров просят занять свои места!

     Перепёлкин. Это же мой поезд!

     Никита. Так бегите, не медлите, а то, чего доброго, ещё и на поезд опоздаете!

     Перепёлкин опрометью бросается к двери. На выходе оборачивается.

     Перепёлкин. Рано радуешься, гнидёныш! Я ещё доберусь до вашего змеиного гнезда. Вы у меня ещё попляшете!

     Никита. Будем ожидать прибытия. Встретим, как дорогого гостя, не сумлевайтесь. Денежек только с собой побольше прихватите. У нас от капитана Рака ещё много чего осталось!



   




    



    

    

    

    

    

    



    







.