Выбор шатеры

ВЫБОР ШАТЕРЫ

роман, боевая фантастика, фэнтези

Автор – Яна РОМАНЕНКО (Ясинская)
























Красноярск /Москва, 2016
 

ПРОЛОГ

Яркая вспышка. Взрыв. Крик. И пугающая тишина. Безмолвная. Всепоглощающая. Как сама вселенная. Вот уже несколько столетий в межгалактическом пространстве шли бои. Кто начал эту войну, что послужило первопричиной - не помнили даже старики. Но каждый день, каждый час гибли люди, и не было этому конца.
Дарий, Альтаир, Земля – три планеты, три великие империи делили пограничные территории между собой. Природные ресурсы - топливные кристаллы уже давно стали драгоценней человеческих жизней. И цель всегда оправдывала средства…
… по крайней мере, так думали они, стоящие на вершинах власти – Дэмонион, правитель Дарийской империи, Иоанн – император Альтаира и Айлит Петтигрю – Верховная Земного альянса.
Однако были и другие, оставшиеся за ширмой официальной истории, но все же сумевшие переписать ее страницы. Во многом это были люди случайные, непрошенные. Волей рока, оказавшиеся не в том месте, не в то время. Родившиеся не под той звездой. У каждого из них был свой путь и свой крест. Они взбирались на недосягаемые высоты, падали, и всё же вновь устремляли взоры ввысь, веря, что однажды им все-таки удастся дотянуться до звезды и навсегда изменить свою судьбу.


 

 

       
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КАТАР

1. "ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ" УТРО!

Дарий. Катар. Императорская тюрьма Дэбэр.

Ее избитое окровавленное тело с гулким грохотом упало на пол темной сырой камеры. Противный скрежет лязгающих замков. Звук удаляющихся шагов стражей Дэбэра.
- Дурная работенка, - не выдержав, буркнул один из стражей, проходя мимо неприметной прислужницы, копошащейся в груде грязных тряпках – одежде умерших за сегодняшний день узников.
Женщина подождала, пока шаги стражей окончательно стихнут. Затем, аккуратно отложив в сторону выбранные тряпки, поспешила к камере. Ей потребовалось немало усилий, чтобы как можно бесшумней открыть проржавевший тяжелый замок.
Через крошечное зарешеченное окошко, расположенное под самым потолком, в камеру просачивался тусклый серебристый свет двух ночных светил Дария – Туса и Наоки, освещая бесформенное тело мёртвой узницы, валяющееся на каменном полу в неуклюжей неестественной позе.
Пленница ещё совсем недавно была жива. Об этом говорила ещё не успевшая свернуться лужица крови.  Лица женщины не было видно, так как на голове был туго завязан мешок. Но прислужницу мало волновало, кто перед ней. Единственное, что ее интересовало – огромный живот, заметно выпирающий под одеждой покойницы.
Нерожденный! Это была большая удача! Местная повитуха, живущая неподалеку от Дэбэра – в Катаре, поселении каторжников и военнопленных, даст за него не меньше 10 дар! А это большие деньги! Хватит, чтобы отправить сыну, которой вот уже год как учится в самой столице! В Адейре! Можно было бы, конечно, обойтись и без посредничества повитухи и напрямую продать нерожденного горным ведуньям. Они бы заплатили за этот «ингридиент», без которого не изготовишь эликсир молодости для богатых дариек, вдвое больше, но… Связываться с горными ведуньями было чревато.
Не теряя времени, прислужница достала небольшой нож, вспорола одежду покойницы. Живот был достаточно большой. Ребенок явно уже сформировался. За такого, возможно, заплатят и все пятнадцать дар!
Прислужница довольно улыбнулась. Она тут же представила, как ее сын покупает на вырученные деньги новую ученическую форму и учебные свитки. О, как она гордилась своим мальчиком! Он был первым из детей прислужников Дэбэра, кто получит образование. Первый, кому удалось вырваться из этого проклятого места! В отличие от неё самой и мужа, который всю жизнь служил здесь же в Дэбэре стражем. И все это благодаря благословенной Императрице Арасэли, которая добилась разрешения у своего сурового супруга – Императора Дэмониона открыть школы и училища для детей простолюдинов. Удручало лишь одно - несколько дней назад в Дэбэр пришла дурная весть. Доброй Императрицы не стало. Арасэли скончалась при преждевременных родах, так и не произведя на свет долгожданного наследника Дария. Вот уже три дня в империи стоял траур. Народ искренне оплакивал ту, что была светом для всего тёмного и мрачного Дария.
Прислужнице, несмотря на ее изрядно зачерствелую в стенах Дэбэра душу, тоже было искренне жаль молодую правительницу, которая дала ее сыну шанс на другую более счастливую жизнь. При этом в глубине души прислужница панически боялась, что со смертью доброй императрицы, обозлённый на жизнь Дэмонион закроет школы и училища для простолюдинов. Дай-то Отар, чтобы это было не так!
Где-то вдали послышался приглушенный тяжелый звон колокола. Он гулким эхом покатился по скалам, растворяясь в бурной морской пучине неспокойного Северного океана, окружающей крепость Дэбэр. Плакальщик на главной башне завел свою еженощную заунывную песнь-восхваление Великому Отару. 
Прислужница вздрогнула. Надо было спешить. Песнь Отару возвещала приближающийся рассвет. Ещё немного и звезда Сатаба сменит на небосклоне ночные светила Тус и Наоки.
С трудом перекатив уже слегка окоченевшее тело пленницы на спину, прислужница взялась за нож.
Неглубокий длинный надрез.
Тошнотворный сладковатый запах крови.
Копаться во внутренностях покойницы было делом не из приятных, но мысль о наживе грела душу и придавала энтузиазма.
Наконец, нерожденного удалось вытащить.
Крошечное, еще не успевшее посинеть тельце.
- Что ты здесь делаешь?! – заставший врасплох сумрачный голос тюремного стража заставил прислужницу с перепугу подскочить на месте.
- Саяр! Это ты… - выдох облегчения. – Как же ты меня напугал!
Сегодня явно её ночь! Сегодня она везучая! Как хорошо, что дежурным по крылу оказался её собственный муж.
- Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не промышляла в этом крыле! Ты же знаешь, здесь особые узники, - пробурчал бородатый громоздкий страж, нервно выглядывая за дверь. – Живо убирайся.
Но прислужница не собиралась уходить из камеры без добычи.
- Смотри! Здесь дар на десять, а то и на пятнадцать будет! Вот увидишь, повитуха не поскупится! Ведуньям перепродаст! А мы… Мы сыну отправим!
Упоминание об единственном сыне заставило стража поубавить гнев. Мальчику, действительно, было сложно вдали от родителей. Как и им без него. Дары точно лишние не будут.
- Поторопись. Я сам это вынесу. Тебя на проходной иначе обшманают. Эркиль дежурит.
Эркиль – это плохо. Дотошный. Злой. Нет, он бы, конечно, выпустил. Но пришлось бы делиться. А зачем делиться, когда муж и сам спокойно вынесет из тюрьмы нерождённого. Только надо поторопиться. Пока не передумал.
- Я сейчас. Сейчас.
- В мешок какой-нибудь заверни. Не в руках же его тащить.
Легко сказать: «мешок». Где его взять-то в пустой камере? Взгляд прислужницы упал на замотанную голову покойницы. Нет! Удача точно сегодня на её стороне! Как раз то, что надо! Достаточно прочный, вместительный и не слишком большой - такой не привлечет лишнее внимание. Все уже давно привыкли, что нищие прислужницы и стражи каждый день выносят из Дэбэра что-то из тряпья покойников. А к Саяру – начальнику стражи в Северном крыле и вовсе никаких вопросов не будет.
Тесемка мешка на шее покойницы была завязана слишком крепким узлом. Ее пришлось разрезать все тем же окровавленным ножом, которым ещё несколько минут назад женщина вспарывала убитой живот.
- Дай я сам, - видя, что жена слишком долго копошится с узлом, страж отобрал у прислужницы нож. Один ловкий надрез и мешок уже в руках у женщины. - Быстрее давай.
Прислужница повернулась, чтобы запихать тело младенца в мешок, а страж, тем временем, от нечего делать, бросил взгляд на убитую.
Уже в следующее мгновенье он понял: зря он это сделал. Ой, как зря!
- Сара… - одними губами ошарашенно прошептал он, обращаясь к жене. – Сара…
Прислужница обернулась. Её взгляд скользнул по синюшно-бледному искаженному болью лицу совсем юной покойнице.
Сердце на мгновенье остановилось. Откуда-то изнутри внезапно для самой прислужницы вырвался сдавленный не то стон, не то всхлип.
- Нет… Только не она… Саяр… Как же так? Саяр! Это не может быть она!

Отчаяние. Паника. Непонимание. Боль. Горе… Неподдельное горе обрушилось на ту, чья душа, казалось бы, давно должна была полностью очерстветь в застенках императорской тюрьмы. 

И в это самое мгновение заплакал младенец.

Едва слышно, но с упрямой настойчивостью.
Ошарашенные прислужница со стражем перевели взгляд с мёртвой матери на младенца, который, в наглую игнорируя все закон природы и саму смерть, явно собирался жить.
Супруги перепугано переглянулись. Оба прекрасно понимали: как только младенец сделал первый самостоятельный вдох, он потерял для ведуний всякую ценность. За него теперь не заплатят и полдара.

Никому не нужное дитя.

Его оставалось только утопить в бочке с дождевой водой, которая стояла в тюремном дворе. Так поступали со всеми детьми, рождёнными в застенках Дебера. Прислужница сама топила таких и не раз.
Но рядом с внезапно ожившим младенцем лежало ещё не до конца остывшее тело его матери…
Инстинкт самосохранения кричал этим двоим: «Бегите прочь!» Однако ни прислужница, ни страж не сдвинулись с места. Это так странно, но, оказывается, даже у людей с самыми очерствевшими от тяжелой жизни душами иногда внутри вспыхивает свет, который называется… «благодарность».

***

Путь от столицы Дария -  Адейры до императорской тюрьмы Дэбэр был не близким и пролегал через Катар – закрытое поселение каторжников и военнопленных. Закутавшись посильнее в богатый теплый плащ на меховой подкладке, изнеженный и жеманный Верховный Лекарь Дэус Бэр, привыкший к комфорту, с нескрываемой брезгливостью выглянул из окна кареты, на дверце которой золотом отливались императорские вензеля. Чтоб приподняло и пришлёпнуло этот Сумрачный лес, через который пролегала кратчайшая дорога от Адейры до Дэбэра! Если бы таинственное силовое поле леса не выводило периодически из строя все технические приборы, до Дэбэра вполне можно было бы куда быстрее и комфортнее добраться на планолёте или флайере. А так приходится по старинке трястись в этой хоть и достаточно комфортабельной, но всё же доисторической коробке, запряженной троицей мощных боевых полуконей-полудраконов - дарэбов. Кстати, это было ещё одно существенное неудобство для чувствительного на обоняние Дэйса Бэра. Дарэбы жутко смердели. По заверению Верховного лекаря, одежду после путешествия рядом с этими тварями, можно было смело выбрасывать. Впрочем… Смрад от дарэбов не шел ни в какое сравнение от «аромата» горы трупов узников, которая накопилась в Дэбэре за прошедшие пару недель. Их смерть и предстояло запротоколировать этому изнеженному толстяку.
Раньше Верховный Лекарь посещал императорскую тюрьму лишь раз в месяц. Умерших за это время узников складировали в холодном подвале, где они спокойно дожидались его приезда. Но времена, увы,  изменились. За решеткой всё чаще стали оказываться те, кто ещё недавно числились среди приближённых к власти. Причём не одни, а вместе со всей своей роднёй.
Чистка. По-другому и не назовёшь. Император Дария с завидной педантичностью убирал со своего пути всех тех, в чьих жилах мог заподозрить наличие хоть капли крови Древних.
Крови, дающей право на второй трон соправителя Дарийской империи.
Дэмониону не нужен был соправитель, поэтому количество неугодных ему росло – работы Бэру прибавлялось. Да ещё эта смерть императрицы Арасэли…
- Совсем не кстати, совсем не кстати, - в который раз пробурчал Бэр, впиваясь задумчивым взглядом в меланхолично заснеженный пейзажи Катара. – Теперь точно окончательно с цепи сорвётся. Как бы каждую неделю в Дэбэр не пришлось приезжать…
Словно в подтверждение его невесёлых мыслей, мимо окна кареты промелькнул изъеденный зверьём и хищными птицами труп каторжника, чей «смеющийся» оскал впечатлял. Находка для зубного лекаря! Зубы как на подбор! Местные, видать ради шутки, насадили его на дорожный шест, привязав к костяшкам его рук табличку с надписью «Катар». Получился весьма оригинальный дорожный указатель.
-Шутники, - хмыкнул Бэр.
Пожалуй, этот смеющийся труп с табличкой, как нельзя лучше и олицетворял весь этот забытый земным Богом и дарийским Отаром Катар.
Поселение проклятых. Бандитов, изгоев, неугодных.
Странное местечко, странное.
Единственное на Дарии, где можно смело хаять власть. Потому что тебе за это уже ничего не будет – ты и так уже в Катаре. Поселение, где дарийцы в кабаке играют в карты со своими заклятыми врагами – военнопленными землянами. Вместе пьют и веселятся. Потому что смысла враждовать здесь в этом обледенелом поселении, окруженным Сумрачным лесом, Северными горами и океаном уже нет. Отсюда не выбраться: ни дарийцу, ни землянину. Так что в Катаре нет победителей. Здесь живут одни лишь проигравшие. Хотя «живут» - слишком громко сказано. Скорее уж – «доживают». 
Опоясанный заснеженными горами, в недрах которых хранятся столь драгоценные для империи топливные кристаллы, Катар всегда производил на Дэуса Бэра весьма гнетущее впечатление. Крошечные полуразрушенные хижины, покоящиеся, словно могилы с ещё живыми покойниками, под метровыми сугробами. Измученные горняки со страшными ожогами – следами от излучения топливных кристаллов, бредущие в запылённых облезлых телогрейках в трактир, чтобы там, напившись крепкого эля, хотя бы на время забыться о своей незавидной судьбе.
Как ни странно, но высокомерный баловень судьбы Дэус Бэр, несмотря на высокое положение при дворе и приличное состояние, которое сумел сколотить за годы службы императору, неплохо понимал нищий сброд Катара. Он, как и эти горняки, сам предпочитал с помощью эля прятаться от жизни в пьяном тумане. Так было проще и легче. Эль давал столь желанное забвение, столь необходимое порой даже Верховному Лекарю Дарийской империи.
Словно в подтверждение своих мыслей Бэр отхлебнул большой глоток из инкрустированной брильянтами фляжки. Поморщился.
Это так странно: у него есть всё и при этом не было ничего.
Год назад по обвинению в причастности к роду Древних на Плато Семи ветров вместе с ещё тридцатью подозреваемыми были казнены его жена и дочь. Доказательств, что в крови Элены и Изолины Бэр текла хоть капля крови древних, никто так и не смог предъявить, но Император Дэмонион предпочитал не рисковать. По его приказу были уничтожены все, кто мог хотя бы теоретически прикоснуться к Жезлу Власти и претендовать на второй Трон. дне нужен был соправитель Дария.
Верховный Лекарь Дэус Бэр был вынужден лично зафиксировать смерть жены и дочки. Не сказав при этом ни слова против своего повелителя. О! Как же он ненавидел Дэмониона в том момент! И как боялся. Как презирал себя за то, что не отважился плюнуть в лицо своему властелину. Струсил – не сумел выпить смертельную дозу яда, чтобы последовать к Отару за семьёй.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы Бэр особо и рвался вслед за Эленой и Изолиной.  Однако по семье он определённо скучал. Их брак, как и многие браки дарийской знати, был заключён исключительно по расчёту. По началу не было даже особой симпатии. Элена никогда не слыла красавицей, зато была богатой невестой, это и покорило Верховного Лекаря, который на тот момент по уши погряз в карточных долгах. Да и Изолина, что греха таить, не была его родной дочкой, хоть супруга и клялась в обратной.
О том, что ребёнок был не от него, Дэус Бэр знал совершенно определённо. И всё благодаря своему уникальному дару: Верховный Лекарь мог с одного взгляда определить степень родства между людьми. Поэтому и был сейчас столь неприлично богат. Знать при дворе императора была не прочь походить «налево», так что тайн среди дворян, у кого от кого «приплод» хватало. А тайны, как известно, всегда ценились очень высоко.
Дэус Бэр с пьяненькой усмешкой взглянул на увесистое кольцо, укрощающее его средний палец. Плата за ещё одну маленькую шалость одного из министров. Однако несмотря на столь щедрый подарок, от этой сытой жизни его всё равно тошнило. Верховный лекарь снова отхлебнул из фляги.
- Разрази тебя Отар, Дэмонион. Лучше бы ты отправился к Отару, а не Арасэли…  - перед глазами Дэуса Бэра невольно вспыхнула картина, как императрица умоляла своего жестокосердного мужа пощадить его жену и дочь. – Лучше бы ты умер, Дэмонион…Лучше бы ты…
Карета Верховного Лекаря, запряжённая в тройку черных как смоль огромных боевые полуконей – полудраконов, оказалась на мосту, ведущего в Дэбэр. Тюрьма располагалась на острове, посреди бушующей ледяной стихии. Не удивительно, что за всю историю императорской тюрьмы, отсюда так никто и не смог сбежать.

***

Это была последняя камера. И последний покойник. Точнее – покойница. Дэусу Бэру хватило одного взгляда, чтобы понять: странно всё как-то. Очень странно.
В отличие от остальных узников, чьи тела как попало валялись на полу, тело женщины аккуратно лежало на нарах. Руки сложены на груди.
С каких пор стражи Дэбэра проявляют такое уважение к покойникам?
Взгляд пробежался по платью. Слишком дорогая ткань для простолюдинки. Как пить дать – дворянка. Из знатных. И когда только Дэмонион угомонится? Но почему сверху дорогого платья накинуто другое, куда более дешевое и явно с чужого плеча? Словно убитую пытались зачем-то прикрыть. Лица не видно. На голове подобие мешка. Зачем? С чего это вдруг стражи Дэбэра стали такими чувствительными? С каких пор они не хотят, убивая, смотреть своим жертвам в глаза?
Возможно, Дэус Бэр в другой ситуации и захотел бы найти ответы на все эти вопросы, но это был тридцать шестой труп за вечер. Хотелось есть, спать и домой – в Адейру. Подальше от этого зловония. Так что…
- Отар побери эту работёнку! – в который раз выругался Верховный Лекарь. – И почему я по закону не могу взять для работы в Дэбэре помощника? Почему я должен каждый раз в этом дерьме?
Толстяк бросил вопросительный взгляд на сопровождающего его безмолвного стража. Так и не дождавшись ответа от своего вынужденного «попутчика», которому по чину не положено общаться с вышестоящей знатью, Верховный Лекарь сделал брезгливый жест рукой.
-Пошел прочь!
Страж тут же поспешно удалился. Дэус Бэр принялся за работу. Беглый осмотр тела показал, что женщина умерла от жестокого избиения. Хотя нет… Кто-то по доброте душевной незаметно проткнул ей кинжалом сердце. Видать, пожалел. Чтобы долго в агонии не мучилась. Девка-то красивая была. Пробежавшись ещё раз взглядом по телу покойницы, Бэр, наконец, понял, что его «смущает» - её «сдувшийся» живот. Женина ещё совсем недавно была беременна. Откинув в сторону окровавленный подол, Верховный Лекарь внимательно изучил рваный надрез.
Не кесарево. Ребёнка вырезали грубо, явно не пытаясь сохранить жизнь ни матери, ни малышу.
- Нерождённый! – догадался Верховный Лекарь.
Что ж, такое в Дэбэре не в первой. Он слышал, что за таких нерождённых детей ведуньи хорошо приплачивают местным прислужницам. Что ж, может, оно и к лучшему. Что ребёнка вырезали. Не придётся возиться с бумагами – оформлять ещё одну смерть.
Оформив свидетельство о смерти (не став, правда, при этом выдавать сердобольного прокалывателя сердца), Дэус Бэр уже было направился к двери, как вдруг притормозил. Запоздало сообразив, что в графе покойницы стоит только номер камеры. Имени нет.
Не порядок! Только не хватало ещё приезжать сюда повторно на опознание, если доскребутся до бумаг! Понимая, что страж, сопровождающий его, вряд ли знает личность покойницы, Верховный Лекарь решил пойти на удачу. Платье на узницы слишком богатое. Возможно, он раньше встречал эту несчастную при дворе. Или сможет, благодаря своему дару, определить степень её родства с кем-то из своих знакомых. Бэр, брезгливо поморщившись, натянув на руку белоснежную перчатку, снял с головы покойницы тряпку.

Верховному Лекарю потребовалось минут десять, чтобы прийти в себя от шока.
Нет. Ему не было нужды искать её родственников. Верховный Лекарь слишком хорошо знал – они все уже давно мертвы. Спасибо Дэмониону. Как не надо было узнавать и её имя. Оно было слишком хорошо известно Бэру.
Немного придя в себя, Верховный Лекарь отшатнулся от покойницы, рассеяно глядя по сторонам. В голове роилась куча вопросов, но среди них доминировал лишь один: ребёнок! Родился ли он мёртвым, или…
О, это «или», сводящее с ума!

***

Ледяные порывы северного ветра больно били в лицо. Снежные хлопья застилали глаза. Но страж Дэбэра, суровый грозный мужик, словно не замечал разбушевавшейся стихии. Настырно пробирался сквозь бурелом Сумрачного леса, радуясь тому, что не на шутку разыгравшаяся озлобленная метель, заметает его следы, «преследующие» его от моста императорской тюрьмы.
Если честно, Саяр (а это был он) сам до конца не верил, что делает это. За всю свою жизнь он не сделал ни одного доброго дела по отношению к чужим ему людям. Ни одного! Если бы кто-нибудь однажды сказал Саяру, что он, рискуя собственной шкурой, попытается вынести из Дэбэра рождённого узницей младенца, страж бы рассмеялся ему в лицо.
Но сейчас Саяру было не до смеха. В руках, словно драгоценную ношу, мужчина нёс мешок, в котором на тряпках, снятых с покойников, мирно посапывал младенец. Это просто чудо, что ребёнок не проснулся и не закричал на проходной! Тогда бы им точно обоим было не жить.
План был прост и безвариантен. Надо было срочно найти повитуху и отдать ей мальца. Пусть пристроит к какой-нибудь новоиспечённой мамаше. Иначе помрёт с голодухи и тогда его - Саяра, пожалуй, единственный добрый поступок в этой жизни, окажется напрасным.
Впрочем, кому он врёт? Решение спасти младенца не было простым добрым поступком. Даже здесь в Катаре испокон веков существует неписанное правило: долги надо отдавать.  А он – Саяр и вся его семья в неоплатном долгу перед матерью этого заморыша. Но, похоже, сегодня он сумеет обнулить этот долг, если только малец, конечно, не помрёт от холода и голода прежде, чем он найдёт повитуху.

*** 
Истошные женские вопли. И психованный голос старой повитухи.
- Тужься, я тебе говорю! Тужься, Акраба! Тужься!
Сугробы уже подмели почти под крышу старой покосившейся хижины, затерянной на самой окраине Катара – закрытого поселения каторжников и военнопленных. Возле очага на грязной кровати в родовых муках корчилась молодая женщина. Возможно, ещё совсем недавно она была красива, но сейчас её лицо наполовину изуродовано страшными ожогами, правая рука и вовсе отрублена по локоть.
Грязная, беременная, невменяемая от боли.
- Ненавижу! Ненавижу этого выродка, - то и дело скулила она. – Дай мне выпить, Кара! Дай мне порошка! Дай хоть что-нибудь! Я не могу больше… А-а-а-а…
Слова, превращающиеся в вой. 
Стук в дверь. Громкий и настойчивый заставил повитуху оторваться от роженицы.
- Кого ещё принесла нелёгкая?! – раздосадованная тяжёлыми затяжными родами повитуха распахнула дверь и тут же, охнув, отступила, обнаружив на пороге огромного хмурого стража Дэбэра.
 Бородач бросил сумрачный взгляд на извивающуюся в муках роженицу, после чего молча вытащил едва живую от страха повитуху из хижины.

***
Паршивое утро. Паршивая жизнь. 
Кое-как открыв глаза, Акраба с трудом приподнялась на локте. Одном. Второго, увы, не было. Перед глазами всё тут же поплыло. Тело противно и нудно ныло от боли.
Не то, чтобы она не хотела этого ребёнка. Напротив! Беременность была заранее спланирована. Но ребёнок был нужен Акрабе для вполне определённой цели. Ей нужна была его кровь. Сильная, как у его отца. Вот только задумка, увы, не выгорела. Поэтому она и здесь, в ненавистном Катаре. Изуродованная, нищая, с чужим именем, подсаженная сволочью Глэдис на эль и тандурим – порошок забвения. Акраба прекрасно понимала: её жизнь кончена. Единственным вариантом побега из Катара, да и из обречённой жизни в целом, могло бы стать самоубийство, но трудно перерезать вены на единственной уцелевшей рук. К тому же Акраба на дух не выносила кровь, так что…
- Ещё поживу, - с трудом сползая с грязной окровавленной кровати, процедила женщина, направляясь к люльке.
Любопытство всё же распирало. Интересно, кто хоть родился? Мальчик? Девочка? Пусть лучше пацан. Им живётся легче. Девкам на Дарии заведомо уготована нерадостная судьба. Они здесь никто и звать их никак. Акрабе ли не знать этого…
Люлька стояла в углу единственной в доме комнаты, стены которой уже давно прокоптились от гари, исходящей из печи. Хижина топилась по-чёрному, так что гари хватало. Не самое лучшее место для новорожденного младенца, но других вариантов жилья у Акрабы не было. Даже эта хижина и та не принадлежала ей. Так что…
Акраба сделала нерешительный шаг к старой люльке, которую на днях притащил сосед - сердобольный святоша Марк – священник-миссионер с Земли. Чокнутый! Вот оно ему надо – помогать чужому человеку? Торчит в этом забытом Отаром месте по собственной воле! Да если б она – Акраба могла преодолеть силовой купол Катара, её бы здесь уже давно не было бы!
Идиот!
Размышление об недалёкости святоши-землянина на пару минут отвлекли спутанное сознание Акрабы от люльки. В реальность её вернуло детское гугуканье.
- Значит всё-таки живой, - умозаключила «сердобольная» мамаша, которая в глубине души всё же надеялась, что у ребёнка «хватит ума» и инстинкта самосохранения за эту ночь помереть самостоятельно, и тем самым существенно облегчить ей жизнь. Что греха таить, материнских чувств у Акрабы роды не прибавили.
Ведомая отнюдь не любовью к ребёнку, а исключительно любопытством, Акраба всё же заглянула в люльку.
И оторопела!
Двое.
На дне старой детской кроватки лежало двое новорожденных: мальчик и девочка. И это при том, что Акраба точно помнила, что родила только одного! И как теперь понять, кто из них двоих родной, а кого сбрасывать с обрыва в сугроб? Ей лишний рот ни к ему! Самой жрать нечего! В Катаре так всегда поступали повитухи – сбрасывали новорожденных с обрыва, когда новоиспечённые мамашки просили их (за дополнительную плату, разумеется) избавиться от нежеланного рта.
- Повитуха! Вот, кто должен знать правду! – первая разумная мысль, мелькнувшая в пропитом мозгу Акрабы за это утро.
Не долго думая, напрочь забыв о том, что босая, разъярённая роженица бросилась к двери.
- Сейчас найду эту стерву и…
Это самое «и» потеряло смысл сразу же, как только возмущённая Акраба оказалась на заснеженном крыльце.
Застыв больше от удивления, чем от страха (к таким картинам Руар, где выросла и воспитывалась Акраба, приучил её с раннего детства), беспутная с неподдельным интересом впилась взглядом в дерево, растущее неподалёку от её дома. Радовало одно – долго повитуху точно искать не придётся. Не радовало другое – висящая на ветке с высунутым синим языком повитуха вряд ли уже сможет поведать Акрабе, откуда в её хижине взялся второй ребёнок и какой из этих двоих её родной.
- Нет! Ну просто зашибись, какое у меня замечательное утро! – фыркнула Акраба, пытаясь при этом понять, кого же из двоих уже орущих младенцев ей отправлять к Отару? Может, сразу обоих, чтобы не усложнять себе жизнь? Этот вариант Акраба тоже вполне серьёзно рассматривала.

       
 


2.  МАЛЬЧИШКА-АЛЬТАИРЕЦ
       
13 лет спустя. Нейтральное межгалактическое пространство. Дипломатический крейсер Земного альянса

Изумрудно-синяя светящаяся точка на чёрном межгалактическом полотне - Дарий. Таинственный и непредсказуемый. Странная смесь средневековья и сверхсовременных технологий. Нищеты плебеев и роскоши знати.
Планета-загадка.
Планета – «исходник».
Самая древняя.
Самая нецивилизованная.
И в то же время самая богатая на топливные кристаллы, без которых в космосе не продержится ни один звездолёт.
Полвека назад залежи топливных кристаллов были обнаружены и на нескольких других диких планетах и их спутников, находящихся на границе Дарийской империи. Они-то и стали истинной первопричиной затяжной межгалактической войны между тремя империями. Однако рано или поздно наступает момент, когда человеческие и военные ресурсы всех трёх сторон подходят к концу. Возникает необходимость в передышке. Тогда и появляется такое долгожданное и желаемое простыми смертными слово – перемирие.
Хрупкое. Ненадёжное. Но всё же – пауза в затяжной и кровавой войне. Перемирие, за которое он – Иоанн – правитель Альтаирской империи лично заплатил весьма высокую цену.
Высокий светловолосый с мудрыми пронзительно синими глазами, он стоял возле огромной прозрачной стены, разделяющий конференц-зал дипломатического крейсера с открытым космосом и задумчиво смотрел вдаль. Туда, где необычным и таким манящим светом сияла изумрудно-синяя планета, на которой находился его младший третий сын, ставший по своей воле залогом перемирия между Дарием и Альтаиром.
- Иоанн?! Вы слышите, что я говорю? – раздражающе слащавый голос Айлит Петтигрю – Верховной Земного альянса, заставил императора оторваться от своих невесёлых размышлений о судьбе своего пятнадцатилетнего сына, которого не видел вот уже долгие два года.
- Да, конечно, - нехотя отозвался Иоанн, так и не повернувшись к симпатичной рыжеволосой женщине весьма неопределённого возраста (она словно застыла в тридцатилетии) со строгим каре и выразительными миндалевидными глазами, чинно восседающей в кресле, стоящим во главе длинного стола переговоров.
Педантичная во всём, что касается дипломатического этикета Айлит даже не обратила внимание на столь «невежливый» ответ своего высокопоставленного «коллеги». Всё её внимание было направлено на огромный экран голограммы, отражающий третьего собеседника -  Стива Ромеро, посла Земного альянса на Дарии. Худого невысокого с абсолютно незапоминающейся внешностью. Тень, по-другому и не скажешь.
- Неужели всё так просто?!– во второй раз восторженно воскликнула Петтигрю. Её лицо вновь озарила идеальная улыбка. Та самая, фирменная, которая никогда и не сходила с губ Айлит. Женщина улыбалась постоянно: когда благодарила, хвалила, ругала… Порой складывалось ощущение, что мышцы кукольного личика Верховной Земного альянса просто не могли не улыбаться. И это порой несказанно раздражало. В частности – Иоанна. По искусственно красивому лицу Петтигрю никогда нельзя было понять, что она чувствует и думает на самом деле.
- Да, - вновь подтвердил свои слова Стив Ромеро. - Стоит вывезти Жезл Власти за пределы Дария и защитное силовое поле планеты исчезнет. Смотрите сами.
Иоанн обернулся. Слова посла заинтриговали и его.
В центре стола образовалась новая голограмма – на этот раз миниатюрная копия Дария с его впечатляющими подземными залежами топливных кристаллов, которые высвечивались изнутри планеты. Именно они и порождали этот чарующий изумрудно-синий свет.
- Позвольте объяснить схему действия Жезла Власти, - посол взмахнул рукой, и голограмма начала меняться.
Возникло графическое изображение Жезла Власти. Причудливо выкованный, увенчанный довольно крупным кристаллом, похожим на топливным, он олицетворял сам Дарий.
- Сам Жезл только проводник, - продолжал объяснять Ромеро. - Он в разы усиливает силу кристалла, в котором и сокрыта настоящая мощь Дария. Потому что это, так сказать, объединяющий кристалл.
Голограмма вновь изменилась. Снова возникла сияющая планета, только на этот раз из всех подземных залежей топливных кристаллов к Жезлу власти протянулись изумрудно-синие лучи, которые и сгенерировали своей паутиной мощное силовое поле Дария.
- Пока объединяющий кристалл, венчающий Жезл Власти, находится на Дарии, тёмная планета неуязвима, - описал ситуацию посол. - Ни одно наше оружие не сможет пробить его защитное силовое поле, но! Если кристалл каким-то чудом покинет планету…
Ромеро, шаловливо хихикнув, ловким жестом изъял голографический кристалл с Жезла Власти. Связь связующего кристалла с рудниками тут же оборвались. Силовое поле лопнуло как мыльный пузырь.
- Вуа-ля! И Дарий наш.
Айлит восторженно зааплодировала.
- И тогда мы сможем, наконец-то, помочь бедным дарийцам скинуть гнёт тирана! Освободить народ от императора Дэмониона! Показать дарийцем не словом, а делом, что на свете есть демократия! – голос Петтигрю звучал настолько громогласно и убеждённо-пафосно, что Иоанн не выдержал, скептически усмехнулся. Видимо, Верховная Земного Альянса забыла, что выступает не перед толпой землян с их уже давно промытыми агиткой мозгами, а перед таким же правителем, который не хуже неё понимает, как на самом деле обстоят дела во вселенной.
- Демократия, - чуть слышно с насмешкой произнёс Иоанн.
От Айлит не укрылась откровенная издёвка в голосе Императора Альтаира. И это ей не понравилось.
- Право же, Иоанн, вам не кажется, что это несколько нечестно: почему одна планета должна обладать основным запасом топливных кристаллов? Надо уметь делиться. Это было бы справедливо! Вы так не считаете? – с невинной улыбкой поинтересовалась Петтигрю, с трудом скрывая раздражение в голосе.
Иоанн не ответил. Математически, возможно, Айлит говорила правильно. Вот только он сильно сомневался, что Земной Альянс станет делиться с Альтаирской империей ресурсами завоёванного Дария.
Межгалактическая война, доставшаяся Иоанну в наследство от отца, уже давно набила ему оскомину. В отличие от Петтигрю, Иоанну хотелось мира и покоя. Поэтому подтекст слов Верховной Земного Альянса ему был откровенно неприятен. Он слишком хорошо понимал: Петтигрю спала и видела, что однажды сумеет завоевать Дарий. И тогда мировое господство окажется полностью в руках Земного Альянса. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: после завоевания Дария Земной Альянс неминуемо захочет подмять под себя и своего вечного союзника - Альтаирскую империю. Такая перспектива абсолютно не устраивала Иоанна. Альтаир всегда был свободной и самостоятельной территорией. И он не позволит никому диктовать альтаирцам условия, говорить, как им жить!
Айлит, не дождавшись ответа, бросила на альтаирского императора «предупредительно»-вопросительный взгляд.
- Вы с чем-то не согласны Ваше величество?
Отвечать напрямую не хотелось, да и не было смысла. Старая истина «худой мир лучше доброй ссоры» была актуальна во взаимоотношениях Альтаира с Землёй, как никогда раньше. Поэтому Иоанн решил пойти «обходным путём».
- С тем, что легко сказать «Дарий наш». Даже если не брать в расчёт то, что Жезл Власти охраняется воинами Руара и ведуньями, вы прекрасно знаете, что к нему может прикоснуться лишь один человек и не сгореть при этом заживо – сам Дэмонион. Либо прямой наследник престола. Тот, в чьих жилах течёт кровь древних. А таких на Дарии, насколько мне известно, уже не осталось. Дэмонион вырезал под чистую весь род древних. Так как вы собираетесь изымать этот кристалл с Дария? Чьими руками?
Слова Иоанна произвели на Петтигрю действие неприятного холодного душа. Улыбка мёртвым грузом застыла на фарфоровом лице женщины.
- Вот увидите, я найду выход, Ваше императорское величество. Точнее - человека.... Потому что рано или поздно на Дарии появится тот, кто сможет взять в руки этот кристалл, и тогда…
Лицо Айлит озарила торжествующая лучезарная улыбка.
О да! И тогда Дарий неминуемо окажется в её руках. Уж она – Айлит Петтигрю, Верховная Земного альянса, лично позаботится об этом!

***

Дарий. Катар. 
Руки трясутся от холода. Искры от огнива ни в какую не хотят разжигать отсыревшие щепки в старом прокопчённом камине. Спасибо, мамуля! Не могла уследить за огнём хотя бы три часа, пока я убиралась в доме священника. Теперь вот мучься – разводи пламя заново.
Из-за бесконечных суровых катарских зим, оставлять дом без тепла нельзя и на несколько часов. Иначе промозглый холод моментально проберёт до костей. Только зазеваешься – проворонишь потухший ночью огонь – и, пожалуйста, утром уже можешь не проснуться. Замёрзнешь замертво.
Мамуля это прекрасно знает. Только ей давно уже на всё и на всех плевать: и на себя, и на нас с Анигаем – её детей. Мне порой кажется, будь её воля, она бы с удовольствием наложила на себя руки, но куда там! Для того чтобы покончить с собой, нужна крепость духа, а её-то у нашей пропащей мамаши Акрабы как раз и нет.
Физически сбежать из Катара – поселения каторжников и военнопленных, где мы и живём, тоже не получится. Катар накрыт силовым куполом. Каждый год по весне по периметру поселения стражи Дэбэра то и дело собирают «жаренные» останки беглецов. При столкновении с силовым полем любое живое существо сгорает за считанные секунды. Беглеца и не опознаешь. Как правило, остаётся только догадываться, кто это был. Вдобавок за долгую зиму останки хорошо подъедаются местным зверьём… В общем, жуть.
Оборачиваюсь. Исподлобья смотрю на пьяную мать, которая в одежде валяется на своей замызганной кровати. Сваленные от грязи волосы закрывают половину лица – ту самую, которая обезображена страшными ожогами. Мой взгляд падает на её безвольно свисающую культяпку правой руки.
У матери нет руки до локтя. В пьяном угаре она часто рассказывает всем подряд бредовую историю о том, что когда-то была сногсшибательной красавицей - шатерой Руара, а руку её отрубил сам Император Дэмонион, потому что она якобы осмелилась претендовать на Жезл власти… В общем, пьяный бред человека, который мечтает прожить другую – куда более яркую жизнь.
Мечтать, как говориться, не запретишь. Вот только в Катаре мечтать ещё и вредно. Зачем лишний раз бередить душу, если и так знаешь, что вся твоя жизнь уже предопределена с самого начала. Родился у сапожника – будешь сапожником, у тюремной прислужницы – станешь прислужницей или стражем, в семье каторжника – каторжником, в семье проститутки… Вот здесь я, пожалуй, не соглашусь.
Профессия мамули меня категорически не устраивает, так что, лучше уж я нарушу традиции, и поработаю и дальше служанкой у отца Марка -  священника-миссионера с Земли, который знает нас с Анигаем с детства и по мере сил опекает.  Святоша нам с Анигаем даже работку непыльную подбросил – пристроил компаньонами к своему гостю - альтаирскому мальчишке, который живёт у него уже года три. Чтобы тому не было одиноко, отец Марк и попросил нас с братом составить ему компанию.
Альтаирца зовут Эван. Немногословный совсем. Первое время нас и вовсе сторонился. И здоровье у него слабенькое. Местный воздух не идёт. Сам-то мальчишка, как потом выяснилось, неплохой. На скрипке красиво играет. Это музыкальный инструмент такой. С Земли. Люблю  слушать, как его скрипка то «плачет», то «смеётся». За эти три года, что мы знакомы, Эван успел стать мне, то ли другом, то ли ещё одним братом. Сама не пойму. Странно это, конечно, как-то: он альтаирец, я дарийка. Наши империи всю жизнь воюют. Перемирие лишь несколько лет назад как наступило.
Ловлю себя на мысли: надо будет к Эвану ещё успеть заглянуть, проверить, всё ли там у него в порядке, а потом уже в шахту к Анигаю идти. А то ещё заловят в рудниках, не дай Бог, а я даже со своим альтаирцем попрощаться не успею.
С горем пополам, развожу камин. Комната моментально наполняется дымом от сырых веток. Подбрасываю в огонь побольше дров. По моим подсчётам тепла должно хватить ещё часа на три, как раз пока я буду отсутствовать. Какая – никакая, но Акраба всё же мать. Не хочу, вернувшись вечером, обнаружить дома её застывший труп. Тем более в такой день.
День нашего с братом рождения. Сегодня нам исполняется тринадцать лет. Но мама об этом даже и не вспомнила.
Ёжась от холода, быстро переодеваюсь. Своё единственное платье аккуратно вешаю на спинку стула. Вместо него напяливаю старую одежду брата, из которой он уже давно вырос. Несмотря на то, что мы с Анигаем двойняшки, кто не знает – никогда бы не поверил, что мы родственники.
 Брат высокий, сильный. Выглядит значительно старше своего возраста. Прямые чёрные волосы, карие глаза, довольно смуглая кожа – типичный дарииц-южанин.
Я напротив, мелкая, бледная. Как поганка. Волосы – тёмный каштан. Длинные, вьющиеся, непослушные. Прячу их всегда под шапкой, чтобы все принимали меня за мальчишку. Так безопаснее. В Катаре не так много женщин, зато куча каторжников. Лучше не выделяться.
Глаза у меня странного фиалкового цвета. Я таких ни у кого не видела. Наверное, они мне от папаши достались. Кто наш отец, мы не знаем. Из-за того, что мы с братом настолько не похожи друг на друга, над нами даже посмеиваются, мол, наша беспутная мамаша умудрилась нас зачать от двух разных мужчин сразу.
Я с этим и не спорю. С Акрабы станется.
Запасы еды уже почти подошли к концу. Я это обнаружила лишь сегодня утром. Всё, что я оставляла нам с Анигаем на праздничный стол (если его можно назвать таковым), куда-то исчезло. Видимо, мать, болеющая с похмелья, вытащила из кладовки последнее валеное мясо, чтобы обменять не бутылку эля. Теперь она лежит пьяная и довольная, а у меня под ложечкой от голода подсасывает так, что хоть вой. Хорошо ещё, что Эван об этом не знает. Отругал бы. Он меня постоянно подкормить пытается. А я не люблю чужой хлеб есть. Но частенько приходится. Иначе бы давно с голода сдохла. Этого бы мне Эван точно не простил!
Смотрюсь в старое мутное зеркало. Посильнее надвигаю на глаза объёмную шапку, под которую прячу волосы. Так-то лучше. В одежде брата, да ещё в этой дурацкой шапке, никто меня за девчонку не примет. Так, за мальца лет десяти. Такой не вызовет подозрения, если будет ошиваться возле копий рудников. А именно это мне и надо.
Не люблю воровать. Очень нервничаю, когда делаю это. Тем более что ни для кого не секрет – за разворовывание национального достояния Дария – кражу топливных кристаллов, любого ждёт неминуемая казнь. Но вся фишка в том, что таких «любых» очень мало. Потому что далеко не каждый сможет взять в руки топливный кристалл и при этом не заработать жуткий ожог до костей. Даже через кожаные перчатки.
Горняки работают в копьях в специальных свинцовых рукавицах, защиты которых хватает лишь на двенадцать часов. Не успеешь сменить – останешься в прямом смысле без рук.
Я – другое дело. Не знаю уж откуда и почему так получилось, но у меня на эти пресловутые кристаллы иммунитет. Я спокойно могу брать их голыми руками, не зарабатывая при этом никаких ожогов. Мне даже как-то странно. На ощупь топливные кристаллы такие прохладные, приятные. Не понимаю, почему они прожигают руки других.
Мать говорит, что я толстокожая.
Наверное, так оно и есть.
Не важно. Главное, что моя толстокожесть позволяет моей семье выжить.
Мы продаём эти кристаллы местному ушлому контрабандисту Дэусу Сину. Даёт он нам за них, конечно, гроши, по сравнению с реальной ценой (кристаллы в большом дефиците на «чёрном» рынке, т.к. ими заправляют звездолёты), но и тех дар, что удаётся за них выручить, нам хватает, чтобы обеспечить себя едой на месяц.
Кстати, чуть не забыла, меня зовут Ада. Точнее – Адамаск. В переводе с древнедарийского моё имя означает «обречённая». Мамуля, кончено, более жизнерадостного имени придумать мне не могла.
Если честно, я совершенно не согласна со своим именем. Как и с тем, что говорят люди, будто мне на роду написано повторить жизнь своей пропащей мамаши. Мне кажется, что каждый человек вправе сам выбирать свою судьбу. Хотя вряд ли кто в Катаре с этим согласится.

***

Острые камни то и дело норовят выскользнуть из-под ног. Один неосторожный шаг, и окажешься в пропасти. Как же я ненавижу эти горы! Недаром их в народе прозвали Хребет мертвецов. Каждый раз неизменно натыкаюсь здесь на какой-нибудь обглоданный зверьём труп. Вот и сейчас, брезгливо морщась, отвожу взгляд от торчащей из-под глыбы снега чьей-то наполовину съеденной руки. Судя по болтающемуся на кости массивному чёрному браслету – военнопленный каторжник. Видимо, попытался сбежать с императорских рудников. Глупец! От стражей Дэбэра не сбежишь.  М-да… Не хотела бы я оказаться на месте этого несчастного. Не хотела бы…
Северный катарский ветер, как обычно, лютует. Обледенело всё: промёрзшая земля, горы, редкие деревья. Кажется, ещё немного и я сама покроюсь коркой льда. И это называется весна!
Зелень в горах Катара появляется лишь в середине лета, а пока разве что мох встретишь. Тёмно-зелёный. Многолетний. Или карликовые кустарники, тоскливо пробивающиеся сквозь многовековые скалы. В этом, пожалуй, и есть весь Катар. Здесь всё, включая людей живут, не столько «благодаря», сколько «вопреки» суровой северной природе, то и дело норовящей похоронить всё живое под непролазными метровыми сугробами и толстой заветренной коркой льда.
Отдельными островками среди Северных гор выделяется ярко-зелёная хвойная тайга – часть Сумрачного леса. Она начинается метрах в пятнадцати от меня, но лично я туда ни ногой! Что я дура? Опасное местечко, скажу я вам! Там запросто можно наткнутся на призраки-отголоски, которые неминуемо уведут тебя в чащу, где сведут с ума. Поэтому даже сейчас, опаздывая, я всё равно не рискую идти к шахте через хвойные заросли, предпочитая более длинную обледенелую горную тропку. Конечно, мало приятного пробираться по краю опасного ущелья, но уж лучше так, чем чокнутся в Сумрачном лесу.
С каждым шагом дышать всё труднее. Чем выше в горы, тем более разряженным становится воздух. Уж поскорей бы спуститься к копьям, там хоть и висит рудниковая пыль, но дышится всё равно легче.
Небо пронзительно синее. Ни облачка. Вот не везёт так не везёт! Лучи звезды Сатаба - дневного светила Дария безжалостно отражаются от ледяной корки, покрывающей, словно стеклянным панцирем, горы, заставляя глаза до боли слезиться. Лучше бы грели, чем ослепляли, - в который раз выругиваюсь я.
Звезда Сатаба в аккурат расположилась посреди небосклона. Полдень. Опаздываю примерно на час. Брат точно меня убьёт! Особенно узнав причину опоздания – моего спутника, который идёт, запыхавшись, следом. Дышит тяжело. Впрочем, чему удивляться: если уж мне – дарийке не по себе от разряженного воздуха, то что взять с мальчишки-альтаирца, для которого кислорода Дария и в низине-то не особо хватает?
- Ада, я давно хотел тебе сказать… - договорить мой альтаирец не успевает – заходится в очередном приступе кашля.
Ну сколько раз ему говорить, чтобы теплее одевался и не открывал лишний раз рот на морозе?! Ведь знает же – климат Катара вреден для его слабых лёгких.
Худенький, бледный, болезненный. До несуразности долговязый. Белобрысая ворона на фоне крепких темноволосых дарийцев. И без того здоровьем не блещет, так ещё додумался увязаться за мной в горы! Говорила же: не ходи! Но кто бы меня слушал?! Эван хоть и физически хилый, зато по характеру упёртый! Вот загнётся не ровен час в этих промозглых горах и тащи его потом на себе! Подозреваю, он только с виду такой щупленький, а попробуй поднять и с места не сдвинешь! Тем более я – тощая недокормленная двенадцатилетняя девчонка. Объясняйся потом перед его опекуном – священником, почему у его подопечного опять приступ случился! Ещё и виноватой останусь!
И надо же мне было додуматься заглянуть к нему перед дорогой! Я должна была догадаться, что альтаирец одну меня в рудники не отпустит, увяжется следом. Будто, помочь чем может! Только лишнее внимание привлечет. Представляю лица стражей Дэбэра, если те обнаружат, что возле императорских шахт альтаирец шляется. Впрочем, нет… Лучше не представлять.
Я младше Эвана почти на три года, ростом едва достаю ему до плеча, но роль старшей в нашей странной дружбе негласно отводится всё же именно же мне. Эван, будучи родом из, насколько я поняла, довольно состоятельной альтаирской семьи, совершенно не приспособлен к реальной жизни, особенно в Катаре. Вот и приходится его постоянно опекать. Иначе точно пропадёт без меня!
- Увязался на мою голову, – ворчу я, поднимаясь на цыпочки, чтобы посильнее укутать шею альтаирца тёплым шарфом, заодно потуже завязываю тесёмку его мехового плаща. – Не хватало только, чтобы ты опять воспаление лёгких, как в прошлом году, подхватил! Две недели возле твоей кровати проторчала!
Произношу быстрее, чем успеваю сообразить – зря я такое брякнула. Ну вот. Обиделся. Последнее время мой альтаирец стал каким-то уж больно нервным и обидчивым. Никогда раньше таким не был. Слово поперёк сказать нельзя – сразу замыкается в себе. А ведь ещё совсем недавно мы могли с Эваном без проблем болтать обо всём на свете. Честно: не понимаю, что происходит с моим другом.
- Я не просил тебя об этом, - тихо произносит мальчишка, отводя от меня свой пронзительно синий взгляд. – Извини, что создал тебе проблемы.
Улавливаю нотки задетого самолюбия. Ну надо же! Не просил он! Как же! Не помнит просто, как в бреду постоянно звал: Ада, Ада, Ада… Я чуть с ума тогда не сошла от беспокойства за него. Боялась, что не ровен час и вправду помрёт. Как я тогда жить без него буду?
- Извини, - бурчу я, ненавижу извиняться! – Я не то хотела сказать…
Всю оставшуюся дорогу мы идём молча. Говорить не хочется. Он странных размышлений на тему, да что такое происходит с Эваном, меня, в какой-то момент, отвлекает возмущённый голос братца.
- Где ты шлялась?! А он что здесь делает?! – шипит возмущенный Анигай, бурявя недовольным взглядом настырного мальчишку-альтаирца. Тот отвечает ему тем же.
За три года нашего с Эваном знакомства, брат так и не смог смириться с мыслью, что я – чистокровная дарийка дружу с «заклятым врагом» - соседом-альтаирцем. Хотя надо отдать должное Эвану, он тоже повышенной симпатией к Анигаю не страдает. Мальчишки! Что тут ещё скажешь! И не важно, какой расы. Все одинаковые! Того и гляди подерутся! Каждый раз между ними вставать приходится! Вот и сейчас…
- Извини, это я виновата. Я его попросила со мной пойти. Мне одной страшно было… - неуклюже пытаюсь выгородить Эвана перед скептиком-братом.
- Тебе?! Страшно?! – кажется, ещё немного и Анигай прыснет от смеха. – Сама-то веришь в этот бред?
Мы с Анигаем двойняшки. Но на этом наши родственные связи, пожалуй, и заканчиваются. Взаимопонимания между нами ноль, как, впрочем, и внешнего сходства. На фоне высокого черноволосого тирана-братца я выгляжу бледной мелкой молью. Правда, Анигай всегда слушается эту «моль», когда речь идёт об очередной афере под названием «Как раздобыть дары, чтобы не сдохнуть с голоду в этом проклятом Катаре». В этом я ас!
Например, это была моя гениальная идея воровать прямо под носом стражей Дэбэра из императорских шахт топливные кристаллы, чтобы продавать их контрабандистам. О том, что, если нас заловят, то непременно казнят, мы предпочитаем не думать. Какая разница, где сдыхать: на плахе или от голодухи в нашей обледенелой хижине? На плахе, может, и не так мучительно будет.
- Я хочу помочь! – упёрто повторяет Эван.
- Помочь он хочет! – возмущению Анигая, кажется, нет предела. – Да из-за тебя нас в шахте сразу поймают! Ты же, как бельмо на глазу! Неужели не понимаешь?
В этом Анигай прав. Эван сильно выделяется на фоне нас - дарийцев. Мы почти все темноволосые, глаза либо карие, либо чёрные. В очень редком случае фиалковые, как у меня. Но я, скорее, исключение из правил. Альтаирцы наоборот – блондины или рыжие. И глаза у них синие, зелёные или голубые. У дарийцев таких не бывает.
На Дарии все альтаирцы наперечёт. Их здесь редко встретишь. Только среди военнопленных, которых заметно поубавилось за время перемирия. Но Эван не военнопленный. Он – другое дело. «Типа» гость. Правда, кого и зачем, я не знаю. В чужие дела не лезу. Вопросы не задаю. Недаром у нас в Катаре говорят: чем меньше знаешь, тем дольше живёшь!
- Я хочу помочь! – упрямо повторяет мальчишка-альтаирец. – Могу на страже постоять. Или внимание охраны отвлечь.
Анигай недоверчиво хмыкает.
- Это точно! Запросто отвлечёшь! А нам потом перед святошей за твой труп оправдывайся!
Чувствую, назревает очередная ссора. Как же они меня оба достали!
- Всё! Хватит! Пошли лучше, а то пересменок закончится и останемся без кристалла. А значит – без еды!
Растущему организму Анигаю есть хочется всегда, поэтому брат не прекословит. Ведёт нас одному ему известным новым путём к заброшенной шахте. В прошлый раз мы промышляли в другом месте, но после очередного землетрясения (они у нас в горах не редкость) старую тропинку вместе с шахтой завалило огромным скальником, так что Анигаю пришлось искать новое место добычи кристалов.
Не люблю я эти рудники. Когда иду к шахте, стараюсь не смотреть на работающих здесь каторжников: болезненных, забитых, измождённых. Несмотря на официальное перемирие, в рудниках полно «забытых», «списанных в утиль» военнопленных. Их легко узнать по широкому чёрному металлическому браслету на руке. У каторжников-дарийцев точно такие же, только красные. Их статус считается повыше. Содержание получше. Но ненамного.
Военнопленные в основном земляне. Слышала однажды, как один страж Дэбэра жаловался спьяну в кабаке (искала там нашу беспутную мамашу, когда та три дня дома не появлялась), что альтаирцы на шахтах «не приживаются». Сильные, буйные, свободолюбивые, они доставляют слишком много хлопот. Вот стражи и спешат от них избавиться. Земляне, наоборот. Не гордые. Отлично приспосабливаются к любым условиям. Пожалуй, в этом они походят на нас – дарийцев. Умудряются выживать даже здесь – в Катаре – поселении каторжных и военнопленных: в этих вечных снегах, под неусыпным надзором, в кандалах…
- Смотри! Смотри! – в голосе брата звучит неподдельный восторг, - воины Руара! Интересно, что они здесь делают?
Слежу за взглядом Анигая. Действительно, возле центрального входа в шахту стоят два высоких мощных воина в кожаных доспехах и плащах. Им и ледяной ветрюга ни по чём! Они будто и не замечают режущих порывов северного ветра.
Из шахты выходит инспектор. По холёному виду и дорогой одежде сразу видно - из Адейры. Это его, скорее всего, и охраняют руарцы – элита императорских слуг. Иначе их бы в нашу глухомань не занесло.
- Это и есть дред? - Эван показывает Анигаю на небольшую крестообразную рукоятку, висящую на поясе воинов.
Завороженный брат, кивает.
Мальчишки! Как только речь заходит об оружие, они тут же умудряются найти общий язык!
- Вот бы мне такой! Да я бы тогда… Я бы… - от восторга у Анигая перехватывает дыхание.
Нет, мой братец точно чокнулся на этом оружие!
- Размечтался! - фыркаю я, поражаясь наивности брата. - Дреды подчиняются только воинам Руара. Тебе никогда такой не заиметь.
На самом деле я прекрасно понимаю интерес мальчишек к дредам. Это весьма необычное оружие. Крестообразная рукоятка, с обеих сторон которой в любую секунду может возникнуть острое копьё или меч. Дред управляется силой мысли хозяина и подпитывается его энергией. Как только воин хочет воспользоваться дредом, из оружия с противным шипением появляется серебряная цепочка-змейка, которая обвивает руку и впивается острыми клыками в кожу хозяина. Дред оживает.
Например, как сейчас…
У нас на глазах один из каторжников внезапно набрасывается на чиновника. Но добраться до инспектора не успевает. Воин Руара молниеносно останавливает нападавшего дредом. Пронзённый насквозь каторжник падает. Он всё ещё бьётся в конвульсиях, когда из его вспоротого живота вываливаются прямо на землю кишки, от которых на морозе идёт неимоверный пар. Чувствую, как к горлу резко подкатывает тошнота. Чудом не успеваю закричать. Ладошка альтаирца моментально закрывает мне рот и тем самым спасает нам троим жизнь. Эван притягивает к себе, чуть ли не силой заставляя меня отвернуться, чтобы я не видела, как стражи Дэбэра добивают мужика, валяющегося в луже собственной крови.
- Тише, тише, - голос Эвана успокаивает.
- Фу! Телячьи нежности, - раздражённо ворчит Анигай. – Будто трупов никогда не видела. Пошли давай.
Нехотя отстраняюсь от Эвана. Неудобно как-то получилось. Я не привыкла на людях показывать слабость, а тут... Просто неожиданно всё как-то вышло. А насчёт трупов, брат прав. Нам к ним не привыкать. Ближе к лету, когда с улиц Катара сходят сугробы, то и дело на улице на  «подснежники» натыкаешься. Если зима выдалась особо голодная и холодная, так и вообще труп на трупе бывает. Кто от голода помер, кто ещё от чего (проломанный череп тоже не редкость). На такие «подснежники» я уже давно не обращаю внимания. Но на глазах у меня всё же не каждый день ещё живым людям кишки потрошат.
Остаток пути до шахты Анигай без умолку восхищается воинами Руара. Брат всегда мечтал стать одним из них. Глупо, конечно. Мечта-то заведомо неосуществимая. Все знают: чтобы попасть в Руар – таинственную закрытую обитель, где готовят императорских слуг: воинов, шатер, лекарей и ведуний, - там надо родиться. По-другому никак.
Впрочем, по-своему, я понимаю Анигая. Я бы тоже многое отдала, чтобы стать одной из шатер Руара - безумно красивых, образованных женщин, которые служат при императорском дворце. Я видела несколько из них. Они сопровождали какого-то высокопоставленного вельможу, инспектировавшего Дэбэр. Как раз проезжали мимо нашей лачуги.
Шатеры завораживающе великолепны! Не удивительно, что все мужики от них тут же теряют голову. Невольно вспоминаю Акрабу. Усмехаюсь. Мать всю жизнь вторит в пьяном бреду, что когда-то она сама была одной из них. Как же! Интересно, «красавица» - Акраба давно на себя в зеркало смотрела? За неё в местном кабаке-то больше двух дар никогда не давали, а тут – шатера! Всё-таки правильно говорят в Катаре: вредно мечтать. Потому что нет мечты - нет разочарования.
Мы осторожно пробираемся к входу в заброшенную шахту. Она уже отработана, поэтому здесь нет охраны. Анигаю потребовалось несколько недель, чтобы незаметно прорыть в ней небольшой лаз в расположенную рядом действующую шахту. Там-то мы и собираемся во время короткого пересменка (когда шахту покидают все каторжники и стражи) добыть кристалл. Эван остаётся сторожить на входе в пещеру, а мы с Анигаем ныряем внутрь. Ловлю себя на мысли, что, может, и не так уж плохо, что альтаирец увязался за мной. В случае опасности, хоть предупредит, чтобы мы спрятаться успели.
В шахте темно, хоть выколи глаз. Но мне свет и не нужен. Наоборот, даже лучше, что ничего меня не отвлекает. Закрываю глаза. Прислушиваюсь. Анигай стоит рядом. Старается не дышать, чтобы только не сбить мой настрой.
Я слушаю не звуки, а себя. Интуицию. Именно она всякий раз безошибочно подсказывает мне, в какой части стены надо искать кристалл. Иногда процесс нахождения топливного кристалла напоминает мне детскую игру «холодно - жарко». Вот и сейчас, проведя ладонями вдоль стены, в какой-то момент чувствую едва уловимое покалывание. Значит, рыть надо здесь.
Стараясь шуметь как можно тише, мы с братом минут через десять упорного труда, добираемся до кристалла, после чего Анигай отходит в сторону. В отличие от меня, прикосновение к топливному кристаллу для брата чревато серьёзными ожогами. Дальше я должна уже вытащить стекляшку из твёрдой горной породы сама без чьей-либо помощи. А сделать это, скажу я вам, ох, как не просто. Кристалл, скользкий и холодный на ощупь, ни в какую не желает поддаваться.
 Анигай стоит рядом. То и дело морщится, наблюдая, как я пока безрезультатно пытаюсь вытащить кристалл из камня. Откуда-то снаружи издалека слышатся мужские голоса. Каторжники возвращаются с пересменка.
- Ада, быстрей, быстрей, - торопит взволнованный Анигай.
Психую. Я и без него знаю, что надо быстрей. Но не получается. Кристалл словно слился с горной породой. Понимая, что счёт идёт уже чуть ли не на секунды, судорожно оглядываюсь. Замечаю возле входа в пещеру забытую кем-то кувалду. Брат моментально угадывает мои мысли. Хватается за неё. С размаху бьёт по кристаллу. Удар оказывается достаточно мощным, чтобы в стене образовалась трещина. Вцепившись руками в кристалл, уперевшись ногой в стену, со всей дури тяну добычу на себя. Наконец, топливный кристалл подаётся, судорожно прячу его запазуху. Там ни у кого точно не хватит ума его искать, ведь всем известно: топливные кристаллы моментально прожигают через ткань. Несусь вслед за братом к нашему тоннелю. И очень вовремя, потому что в тот самый момент, когда мы с Анигаем ныряем в проход, в шахту заходит новая смена.

3. МЕЧТЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Наивная! Я искренне считала, что приключения в шахте будут самым сложным испытанием для меня в этот день! Но я опять недооценила пройдоху-братца, который не придумал ничего лучшего, чем притащить Эвана к нам домой. Чтобы тот подождал нас здесь, пока мы будем прятать кристалл, после чего, по плану Анигая, мы бы вместе отправились обедать в дом соседа-священника (в отличие от меня, брат не прочь поуплетать за обе щеки чужой хлеб).
- А что?! Пусть посмотрит, как мы живём! Ты же у нас ни разу не был? А ещё сосед называется! – Анигай с ехидной улыбочкой распахивает перед слегка растерянным мальчишкой-альтаирцем дверь нашей убогой хижины.  – Не стесняйся, проходи! Обещаю – зрелище будет незабываемым!
Ну почему всем братья как братья достаются, а мне болван какой-то выпал?! Хочется выть от злости, но я молчу. Не стоит доставлять удовольствия Анигаю, показывая, что я на него рассержена. Ведь он только этого и добивается, стервец!
Стою рядом со слегка смущённым Эваном на пороге нашей развалюхи и готовлюсь провалиться со стыда. За эти годы, что мальчишка-альтаирец числился у нас в соседях, он ни разу у нас не был. Я сама не хотела его к нам приводить, потому что по сравнению с Эваном мы живём в такой нищете, что даже думать неприятно.
- Ада, очнись! Надо кристалл перепрятать, - брат по-свойски силком затаскивает меня в дом, - не можешь же ты вечно его на себе таскать. Вдруг он действовать начнёт? Он же в тебе дыру прожжёт.
В словах брата есть логика. Мы знаем, что я какое-то время могу безболезненно держать кристалл при себе, но как долго это может продолжаться – большой вопрос. Я никогда не держала кристалл при себе больше часа.
- Я тоже могу зайти? – растерянно переспрашивает Эван.
Проницательный альтаирец понял, что я не в восторге от идеи брата, пригласить его к нам домой. Ему явно не хочется меня смущать. Ну да ладно… Чего уж там? Перед смертью всё равно не надышишься.
- Заходи уж, - отмахиваюсь я.
Эван послушно переступает порог нашей убогой хижины. Растерянно, если не сказать, ошарашенно оглядывается.
Хоть одно радует - у нас всегда чисто. Лично выдраиваю все углы! Но чистота, увы, не компенсирует неимоверную убогость, вернее – откровенную нищету. У нас ведь даже нет возможности стены побелить! Всё в гари, потому что топим по-чёрному.
Осматриваю своё жилище глазами Эвана. М-да… Зрелище плачевное. Небольшая комнатушка с до неприличия древней сломанной мебелью, на единственном окне - лично мною заштопанная штора, больше похожая на кусок какой-то старой тряпки (в принципе, так оно и есть). Почерневший от времени очаг отмывать бесполезно. Пробовала. Только ещё больше грязь разводится. Кстати, надо бы дров подбросить, а то Акраба опять ушла, не соизволив позаботиться о затухающем очаге. Затухнет – комната тут же заледенеет. Задолбаешься потом её отогревать.
Перевожу взгляд на Эвана. Мальчишка-альтаирец явно в шоке, хотя и пытается из вежливости скрыть это. Заторможено проходит в центр комнаты. Озирается по сторонам с таким видом, будто не может поверить, что кто-то в этой норе может жить.
- Вы что, правда, здесь живёте? – наконец, изумлённо выдыхает он, переводя на меня не на шутку… ну надо же! Возмущённый взгляд.
Анигай ржёт, похоже, он добился от гостя желаемого эффекта. Зато мне не до смеха. Как же я ненавижу эту нищету!
- Да! И что?! – подбоченившись, с вызовом интересуюсь я.
Эван переводит на меня растерянный взгляд.
- Ада! Но ты не можешь так жить! Я не хочу этого! – с искренним возмущением выпаливает он.
С недоумением взираю на Эвана. Наивный человек! А я, можно подумать, хочу так жить! Только выбора-то у меня нет! Потому что в Катаре всё для всех предопределено. Тот, кто родился в убогой хибаре, в ней же и помрёт. Выше головы не прыгнешь! От судьбы – не уйдёшь!
И осознание этого злит меня ещё больше. Эван даже не представляет, как бы дорого я отдала, чтобы променять свою убогую, как эта лачуга, жизнь, на другую, куда более яркую и сытую. Ту, о которой в пьяном угаре так часто рассказывает нам Акраба. Но правильно всё же говорят в Катаре: мечтать вредно. Надо просто смириться с тем, что есть, и жить… точнее – существовать дальше.

***

- Как же это здорово быть богатым! Иметь власть! Вот это счастье! –вдохновенно размышляет братец по дороге к дому священника. – Как бы я хотел стать одним из воинов Руара, чтобы служить в лично охране самого императора. Получать за это кучу даров! Да я бы тогда…
- Деньги и власть не всегда приносят счастье, - внезапно подключается к разговору задумчивый Эван, который обычно не встревает в наши с братом споры.
Мы с Анигаем переглядываемся и тут же прыскаем от смеха. Мальчишка-альтаирец, похоже, совсем не знает жизни! Это дары-то не приносят счастья?! Какая глупая глупость!
Эван мрачнеет. Видимо, его задевает наш смех.
- Я знаю, что говорю, - упрямо повторяет он. - Власть - это ответственность. А за ответственность всегда надо платить. И как правило, не деньгами, а собственной жизнью.
Это уже что-то новенькое! Обычно наш неконфликтный альтаирец никогда не спорит, а тут… Надо же! Разошелся! Да ещё несёт какую-то откровенную чушь!
- Ты не знаешь жизни, альтаирец, - самоуверенно заявляет Анигай. – Ты живёшь под колпаком. Прям как мы в Катаре. Только твой колпак сытый и безопасный. У тебя нет ни забот, ни хлопот! За тебя всё святоша решает. Пылинки сдувает! Мне бы твои проблемы!
Эван невесело усмехается.
- Поверь, Анигай, тебе не нужны мои проблемы.
Возможно, спор продлился бы и дальше, но на горизонте показался дом священника. Дым из трубы явственно говорил о том, что повариха Мария уже приготовила обед. Пустой желудок при одной только мысли о еде начинает предательски урчать. Невольно сглатываю слюну. Не люблю есть чужой хлеб, но периодически отчаянный голод всё же пересиливает это пресловутое «не люблю».
Как только мы переступаем порог дома, Анигай тут же тащит меня на кухню, а вот Эван обедать отказывается. Говорит, что нет аппетита. Молча уходит к себе.
Странный он всё-таки этот альтаирец. И чем дальше, тем страннее.

***
Вопрос, что происходит с Эваном, не покидает меня и после обеда, когда я, наевшись до отвала наваристой похлёбки, довольная и умиротворённая, откидываюсь на спинку стула.
Перебрав все возможные варианты и так и не найдя ответа, решаю напрямую расспросить обо всём Эвана. Не факт, что скажет, но попробовать всё же стоит.
Однако сделать это оказывается не так-то просто, потому что альтаирец, никого не предупредив, куда-то ушел. Облазив весь коттедж и убедившись, что Эвана точно нигде нет, не на шутку встревоженная, хватаюсь за плащ. Ну вот кто его просил выходить без сопровождения из дома?! Не дай Бог попадётся на глаза пьяным катарским мужикам или того хуже – стражам Дэбэра. Уж большей радости, чем отправить к своему Отару альтаирца они точно не придумают!
С трудом поборов подступающую панику, стараюсь мыслить логически. Куда мальчишка-альтаирец на ночь глядя мог пойти? Ответ приходит сам собой: скорее всего в наше тайное место. Там хорошо думается. Я сама в своё время показала его Эвану. Но обычно мы ходим туда вместе. Мог бы и меня с собой позвать!
Бросаю взгляд на вечерний небосклон. Стоит поторопиться. Ещё немного и звезда Сатаба окончательно исчезнет за горизонтом. Лучше вернуть домой Эвана до темноты, чтобы отец Марк не успел заметить отсутствия своего подопечного, иначе нам с Анигаем достанется на орехи за то, что не усмотрели за альтаирцем.
Кутаясь посильнее в старый плащ, пробираюсь сквозь сугробы к дому местного лекаря Мазэды. С пугающей скоростью подступает темнота. В Катаре вообще темнеет рано. Теперь для меня главное, чтобы драги - огромные дикие волки не додумались выбраться из Сумрачного леса в поселение в поисках «подснежников». Эти твари чуют околевшие трупы, валяющиеся под толщей снега, за версту. Впрочем, драги не побрезгуют и живой «человечинкой». Например, мной. И эта мысль меся совсем не радует.
Наконец, вдали забрезжил свет окон дома Мазеды. Эван должен быть где-то поблизости. Приглядываюсь. Точно! Сидит, закутавшись в меховой плащ, на низенькой каменной изгороди. Задумчиво смотрит в большое светящееся окно дома лекаря. Когда Эвану плохо, он всегда приходит сюда. Значит, сейчас у него на душе ещё та катарская метель.
Молча сажусь рядом. Какое-то время мы оба заворожено наблюдаем, как дружная семья лекаря с радостью встречает своего толстенького главу дома. Не красавица, но в целом довольно миленькая жена помогает снять плащ своему лысенькому мужу-коротышке. Смотрит на него такими влюблёнными глазами! Дети – один другого меньше – смеясь, пытаются забраться к счастливому отцу на руки. Идиллическая картина семейного счастья, которое мы с Эваном только и видели, что здесь, сидя на холодном заборчике.
Зависть, обида и злоба на свою незавидную судьбу – вот какие чувства вызывает у меня свет, идущий от этого семейного очага.
И, похоже, не у меня одной.
- У меня никогда не будет такой семьи, - внезапно тихо говорит Эван. – У меня вообще никогда семьи не будет. Ни жены. Ни детей.
В его голосе слышится такая тоска, что у меня невольно щемит сердце. Нет! С моим альтаирцем явно что-то происходит!
С удивлением смотрю на мальчишку. Ему пятнадцать лет, а он о семье думает! Ну, точно на голову больной! О девках бы лучше думал. У нас в Катаре мальчишки возраста Эвана ни одной юбки уже не пропускают, а он…
- Зачем тебе семья? – не выдерживаю я. – Семья – это ответственность. А ответственность… Ты сам говорил, что не любишь её.
Эван поднимает на меня свой пронзительно синий грустный взгляд. Свет от дома лекаря Мазеды освещает его бледное уставшее лицо. И тут происходит нечто совсем уж странное. Похоже, я сама начинаю сходить с ума…
Я вдруг неожиданно для себя ошарашенно замечаю, что… какой же он всё-таки красивый – этот мальчишка-альтаирец. И уже почти совсем взрослый! Не понимаю, когда он успел так вырасти?! Почему я сразу не заметила этого?! Черты лица – правильные. Мужественные. Я бы даже сказала аристократические. Нос прямой. Губы… Словно отточенные. К ним так и хочется прикоснуться. Конечно, Эван довольно худенький. Он ещё только подросток. Повариха Мария всё время жалуется, что не в коня корм: растёт ввысь, а не в ширь. А ещё бледный: кожа белая, волосы светлые. Сразу видно - не дариец. Зато взгляд такой проникновенный. Словно в душу смотрит. Вот как сейчас: гляжу в его бездонные синие глаза и падаю, падаю, падаю…
- Ада… Ада… - голос Эвана, доносящийся откуда-то издалека, возвращает меня к действительности.
И что это было?! Я в шоке от самой себя! Альтаирец словно загипнотизировал меня своим взглядом!
- Ты меня совсем не слушаешь, Ада, - с лёгкой обидой говорит он и отворачивается.
Похоже, я и вправду немного засмотрелась на Эвана и прослушала всё, что он мне там говорил. Хотя… Что мой альтаирец мог мне такого важного сказать?
- Пошли домой, - Эван встаёт, берёт меня за руку. Замечает, что я пытаюсь посильнее укутаться в свой старенький плащ. Дубак такой, что зуб на зуб не попадает. Не долго думая, Эван снимает с себя меховой плащ и накидывает его на меня. Я пытаюсь остановить его, но всё бесполезно.
- Ты чего?! Ты же простынешь! Тебе же нельзя…
- Ничего со мной не будет. А вот ты продрогла совсем.
- Мне не привыкать! – пытаюсь вернуть плащ, но Эван не даёт мне этого сделать. - Но если тебя из местных мужиков, кто увидит… Особенно, если поддаты будут… Ты же альтаирец! Они же тебе голову сразу отвертят!
- Темно уже. Если кого и встретим, всё равно не поймут, что я альтаирец, - упёрто отзывается мальчишка. – Пошли, а то отец Марк нас скоро схватится.
Явно не желая слушать мои возмущения на тему того, что он сам без плаща заболеет - умрёт, и что мне потом с его трупом прикажете делать? – Эван направляется к церкви, крепко держа меня за руку. Понимая, что спорить с этим упёртым бараном бесполезно, сдаюсь. Мне ничего не остаётся, как послушно последовать за своим альтаирцем.
*** 
Всю дорогу до дома священника мы идём молча. Эван держит меня за руку, словно боясь потерять в кромешной тьме. Останавливаемся возле входа во двор. Сразу же пресекаю попытки мальчишки проводить меня до моей хижины. Я живу недалеко от церкви, к тому же, если честно, мне хватило и дневного унижения, которое я испытала, когда Анигай показал Эвану наше нищее жильё.
Хочу вернуть плащ, но Эван не берёт.
- Замёрзнешь.
Какое-то время стоим молча возле двери. Эван всё ещё держит меня за руки, греет мои ледяные ладошки дыханием.
- Может, всё-таки объяснишь, что с тобой происходит? – не выдерживаю я. – Ты последнее время сам не свой.
Альтаирец не поднимает глаза.
- Я не понимаю, о чём ты…
Вот всегда он так! Если не захочет – слово из него не вытянешь! Но только не в этот раз.
- Ты никогда не умел врать. Сам скажешь, что случилось, или мне у отца Марка спросить? Он наверняка в курсе дела.
Эван знает: я настырная. Если что в голову вбила, просто так не сдамся, поэтому…
- Перемирие заканчивается, Ада.
- И? – совершенно не понимаю, какое отношение перемирие между двумя империями имеет отношение к моему мальчишке-альтаирцу. – Ты-то здесь причём?! Нет, я, конечно, понимаю, что война – это ничего хорошего. Опять в Катаре будет полно военнопленных, но…
Обрываюсь на полуслове. До меня запоздало доходит, о чём пытается сказать мне друг.
- Ты улетаешь! Ты возвращаешься домой! На Альтаир! – меня переполняет восторг! Я так счастлива за Эвана! Может, хоть на родной планете его не на шутку расшатавшееся здоровье пойдёт на лад, а то я уже вся извелась из-за его непрекращающегося кашля. – Господи, Эван! Как же я за тебя рада! Ты же так мечтал вернуться к своей семье!
Мои восторги постепенно идут на убыль. Запоздало замечаю, что, в отличие от меня, Эван совсем не веселится. Скорее наоборот…
- Но ты не рад… Почему? Ты же летишь к своей семье. В чём проблема?
Мальчишка едва заметно грустно усмехается. Поднимает на меня свои синие глаза. А дальше… Наверное, это и были те самые слова, которые я прослушала, сидя рядом с ним на заборчике напротив дома лекаря Мазеды.
- Проблема в том, Ада… Ты и есть моя семья.
 
***

Не понимаю. Честно. Ничего не понимаю. Бреду домой, не обращая внимания ни на разыгравшуюся метель, ни на холод.
Что значит «я его семья»? Эван сам-то хоть понял, что сказал?!
Я не могу быть его семьёй! Потому что я дарийка, а он альтаирец. И формально мы враги. Мы принадлежим разным империям, к разным расам. Да, я могу быть его соседкой, компаньонкой, другом, в конце концов, но семьёй?! Это уже какой-то перебор! Это же такая ответственность! Вон, взять хотя бы моего непутёвого братца. Мы хоть и собачимся постоянно, по всё равно приходится о нём заботится, переживать. Еду готовить, одежду стирать… Потому что мы – семья. И другой родни у нас просто нет. Беспутную мамулю, которая живёт своей жизнью, в счёт можно не брать. Не лезет к нам и слава Богу! Я свой дочерний долг перед ней исправно выполняю: кормлю раз в день. А Эван… Это же совсем другое дело! Он сам рассказывал: у него родители есть, два старших брата. Вот она – настоящая семья! Я столько раз наблюдала, как альтаирец с ними по видеосвязи общался. Им не всё равно на него, они его любят. Не понимаю, почему он не хочет лететь к тем, кому так дорог? Да я бы на его месте…
Но я увы, не на его. 
Подхожу к нашей старой заснеженной хижине. Зеваю. Как же я устала за сегодняшний денёк! Всё, чего я сейчас хочу, это завалиться в свою подсобку на боковую. Мы с братом спим в крошечной комнатушке (если этот «шкаф» так можно вообще назвать), на сколоченных Анигаем нарах. Правда, у нас есть два одеяла, матрацы, подушки. Спасибо отцу Марку – снабдил ими тайком от нашей мамули, которая считает, что нельзя брать ничего от того, что поклоняется земному Богу, а не Дарийскому божеству Отару. Да если бы не отец Марк, мы бы с братом ещё в младенчестве от голода и холода сдохли. Что уж греха таить, Акрабе всегда было плевать на нас – своих детей. Сосед-священник, считай, в одиночку нас и вырастил. Сколько себя помню, мы с Анигаем больше времени проводили в церкви землян, чем у себя в промерзлом доме. Чего теперь удивляться тому, что я хорошо знаю Священное писание (отец Марк учил нас по нему читать) и в одном весьма конкретном месте вижу дарийского Отара, который, в отличие от Господа, не оставляющего нас даже в этом захолустье, никогда ничего хорошего лично для меня не сделал! 
Однако мечте о том, чтобы выспаться, быстро приходит конец, когда я замечаю в окне хижине тусклый огонёк от свечи. Прекрасно! Только этого мне и не хватало! Похоже, у нашей мамаши очередной гость.
Меня передёргивает от злобы и раздражения. Сколько раз ей говорить, чтобы она не таскала «работу» на дом. Цепляешь мужиков в кабаке, ну и кувыркайся там же! Лично у меня сейчас нет никакого желания ещё с час блуждать в ночи по морозу возле хижины, в ожидании, когда они там закончат развлекаться.
С психа без стука открываю дверь. Захожу в дом, однако высказать мамуле всё, что думаю, не успеваю. К горлу почти сразу подкатывает неприятная тревога. Оглядываюсь: брата до сих пор нет, зато заметно поддатая Акраба распивает за столом эль на пару с кузнецом – громоздким пренеприятным типом (её постоянным клиентом). Кузнец бросает на меня оценивающий взгляд.
- Ничего так. Хотя ни спереди, ни сзади…
Ох, не нравится мне всё это. Совсем не нравится!
- Ну да ладно… Чистенькая вроде. Сойдёт, - выносит вердикт кузнец, после чего кидает на стол перед довольной Акрабой сразу десять дар. Заметно, что мать таких больших денег давно в своей единственной руке не держала. Суетно пересчитывает дары, мамуля тут же по ходу сообщает мне «радостную» новость.
- Я тебе первого клиента привела. С Днём рождения, Ада! Хорошо, когда смена растёт!
И только сейчас до меня доходит весь ужас ситуации! Мой День рожденье, будь он трижды проклят!
Твою мать! Я так забегалась с этим кристаллом, что и забыла: завтра нам с Анигаем исполняется тринадцать лет, а это значит, что я могу отправляться работать в кабак с моей беспутной мамашей. И Акраба, конечно же, не упустит свой шанс. Ещё бы! Мамуля пойдёт на всё, чтобы достать побольше дар себе на выпивку и на покупку обожаемого порошка забвения - тандурима. И не важно, что для этого придётся подложить под клиентов родную дочь. Вот послал же Отар мне мамочку! Ну и за что мне благодарить это дарийское божество?

4. "СВЕЖЕНИНА"

Я хорошо знаю этого кузнеца. Премерзкий тип с вечно беременной женой, которая каждый год по весне приносит мертворожденного. Правда, повитуха как-то обмолвилась, что дети все как один рождаются живыми да крепкими. Кузнец сам потом топит их в бочке с талой водой. В целях экономии: лишний рот ему не нужен, да и зачем повитухе доплачивать за относ ребёнка на обрыв, когда и сам прекрасно может справиться с этой грязной работёнкой. После каждых родов, кузнец пристраивает свою жену кормилицей в семью побогаче, чтобы молоко без дела не пропадало. А на заработанные ею деньги потаскушек, типа моей мамаши, покупает. Сейчас вот на меня позарился. Хоть с меня и взять-то ещё толком нечего. Плоская как доска. На пацана похожу. Но нет… Этому старому козлу «свеженины» подавай.
Медленно отступаю к двери. Увы, кузнец предугадывает моё желание сбежать. Для такого громилы у него слишком быстрая реакция. Не успеваю сообразить, как оказываюсь в его лапах. Не кричу и не плачу, так как понимаю – бесполезно. Мать на помощь не придёт, а силы заведомо не равны. Но и сдаваться без боя я не собираюсь.
Изловчившись, со всей дури тыкаю пальцами в глаза кузнецу. Мужик орёт, хватается за лицо, а я несусь в подсобку. Там под полом спрятан топливный кристалл. Он моё единственное оружие в этом доме.
- А ну стой су…
Сволочь Акраба даже не пытается мне помочь. Сидит за столом и, как ни в чём не бывало, пересчитывает дары. Кузнец хватает меня как раз в тот момент, когда я успеваю оторвать от пола нужную доску. До кристалла, увы, дотянуться не успеваю.
А дальше всё происходит, как в кошмарном сне.
Разъярённый кузнец тащит меня к кровати, бросает на грязное вонючее покрывало Акрабы. Испуганно отползаю к стенке, наблюдая, как этот самодовольный жлоб расстегивает ремень. Бросаю взгляд на мать, но та лишь отворачивается, будто меня здесь и нет. Как же я ненавижу её в этот момент! Гораздо сильнее, чем этого урода кузнеца.
Мужик хватает меня за ногу. И только в этот момент до меня доходит весь ужас ситуации. Паника перемешивается с удушающим отчаянием. И я начинаю истошно орать. Мужик пьяно смеётся. Мои вопли и сопротивление только сильнее заводят его. Кузнец хочет раздеть меня, но…
- Отпусти её, - тон человека, который привык отдавать приказы, и уж точно не подчиняться сам.
Я не сразу понимаю, чей это голос. Но точно не Анигая. А когда до меня всё же доходит, я просто отказываюсь в это верить.
- Я сказал, отпусти, - тихий голос юноши, заставляет кузнеца нехотя отстраняется от перепуганной меня, обернутся. Смотрю за спину этого вонючего урода и пугаюсь ещё больше. Моя абсурдная догадка подтверждается. В нескольких шагах от нас стоит бледный как мел разъярённый Эван.
Ну зачем он пришёл?! Ему же нельзя попадаться на глаза дарийцам!
И тут меня накрывает вторая волна паники. Но на этот раз уже не за себя, а за своего друга-альтаирца.
Самоубийца! Неужели Эван не понимает, что дарииц-кузнец с превеликим удовольствием отправит его к своему долбанному Отару, и никто в Катаре и слово против не скажет! Потому что за убийство альтаирца на Дарии любому честь и хвала.
- Уходи! – кричу я, пытаясь заставить Эвана убраться из хижины и тем самым спасти ему жизнь, которая, судя по разъярённой морде кузнеца, уже висит на волоске. – Я тебя не звала! Проваливай! Не смей вмешиваться в мою жизнь! Ты не моя семья!
Но Эван не двигается с места. Впрочем, чему удивляться? Мальчишка не дурак. Знает меня, как облупленную. Вряд ли он поверил хотя бы одному моему слову. А это значит, что из этой злополучной хижины Эван уйдёт либо со мной. Либо…
О втором «либо» думать не хочется.
- Отдайте её мне, - настырно повторяет Эван, срывая с пояса кожаный кошелёк и бросая его Акрабе. – Считайте, что я выкупил её. Ада, иди сюда.
Альтаирец протягивает мне руку. О! Как бы я дорого отдала, чтобы в эту секунду оказаться рядом с ним, но между нами всё ещё стоит кузнец, который явно обдумывает, что ему сначала сделать: свернуть шею зарвавшемуся мальчишке-альтаирцу или для начала на его глазах оприходовать меня. 
Мамуля с азартом высыпает содержимое кошелька на стол. Присвистывает. Похоже, столько дар она не видела за всю свою жизнь! Да… Эван не поскупился.
- Забирай хоть насовсем! Она твоя! – торопливо сгребая деньги, смеётся счастливая Акраба.
У меня из груди невольно вырывается вздох облегчения. Неужели этот кошмар закончится?
Как же! Размечталась!
В планы кузнеца явно не входила делёжка меня с альтаирцем.
- Я первым за неё заплатил! – взрывается мужик. – Девка моя!
- Ой, разбирайтесь сами, - отмахивается мать, старательно сгребая  монеты в кошелёк.
Отчётливо понимаю: дело начинает принимать ещё куда более опасный поворот. Появление в доме альтаирца лишь сильнее раззадорило кузнеца.
Мой первый порыв – рвануть к Эвану, но кузнец отбрасывает меня к стене с такой силой, что я не уверена, целы ли мои рёбра. Охаю. Сползаю на кровать. А дальше… Эван пытается прийти мне на помощь, но кузнец отшвыривает моего альтаирца. Мальчишка падает возле камина и ударяется головой о каменный пол. Вижу кровь, стекающую с его разбитого виска. Такую же алую, как и у нас дарийцев.
Комнату наполняет чей-то истошный вопль. Лишь спустя пару секунд понимаю – кричу я сама.
- Эван!
Я, словно одержимая рвусь к нему, но кузнец не даёт мне слезть с кровати. Пытается стянуть с меня штаны.
До смерти перепуганная за Эвана, за себя, я продолжаю истерично орать и брыкаться. И плевать, что никто из соседей не слышит мои вопли, а даже если бы и слышали, то вряд ли бы кто пришел на помощь. Этот крик сейчас единственное, что я могу сделать. Я не могу бездействовать. Не могу! Всё происходящее сводит меня с ума. Я должна… Я просто обязана сопротивляться! Не только этому вонючему уроду кузнецу, который пытается навалиться на меня, но и всей этой долбанной жизни в целом! О! Как же я ненавижу свою жизнь!
- Твою мать! – заторможенный, не то изумлённый, не то испуганный восклик Акрабы на пару секунд заставляет кузнеца переключить своё внимание на неё.
- Что ещё?
Кузнец осекается.
- Эван! – испуганно выдыхаю я…
- Какого…?! – это единственное, что успевает сказать кузнец, когда обнаруживает, что мальчишка-альтаирец стоит рядом с ним.
С окровавленной головой.
И с неестественно горящими синими глазами.
А дальше начинает происходить нечто совсем невообразимое. Кажется, я начинаю понимать, почему стражи Дэбэра предпочитают как можно быстрее избавляться от альтаирских военнопленных.
Уже в следующее мгновение громила-кузнец, описав дугу в воздухе, отлетает на другой конец комнаты, где вписывается в старый кухонный шкаф. Грохот падающего тела, звон битой посуды, стон кузнеца, вопли моей не на шутку перепуганной (и в связи с этим резко протрезвевшей) мамаши… И не то крик, не то рык альтаирца.
- Ада, беги отсюда! Беги!
Я бы и рада, но не могу. Моё тело словно парализовано от страха. Никогда раньше я не видела мальчишку-альтаирца в гневе. Пожалуй, сейчас он сам пострашнее кузнеца.
Я и раньше слышала, что сила мужчины-альтаирца, особенно, когда он в ярости, в разы превышает силу любого дарийца или землянина. Говорят, если альтаирца довести, то у них «сносит крышу». Они сами не знают, что творят. Могут в запале поубивать всех, кто попадётся под руку. Всем хорошо известно: безопасный альтаирец – мёртвый альтаирец. К разъярённому альтаирцу под руку лучше не подлезать. Но я никогда… Никогда не думала, что мой Эван тоже может превратиться в такое чудовище. Для меня он всегда был всего лишь худеньким болезненным мальчишкой. Но этот худенький и болезненный только что умудрился впечатать в шкаф громилу-кузнеца.
Эван начинает тяжело дышать. Закашливается. Как же я ненавижу этот его кашель! Огонь в синих глазах постепенно затухает, а значит, сила идёт на убыль – догадываюсь я.
Тем временем, ругаясь матом, злой как стая драгов, кузнец поднимается на ноги, направляясь к обессилившему мальчишке-альтаирцу, который, видимо, и сам не ожидал от себя такой прыти.
И тут я, наконец-то, выходу из ступора. До меня отчётливо доходит: нельзя терять ни секунды!
Нет. Я не бегу на помощь Эвану. Напротив, соскакиваю с кровати и несусь в противоположном направлении - в подсобку. Подспудно замечаю, что мой альтаирец даже не пытается оказать сопротивление кузнецу, когда тот поднимает его за грудки.
Разъярённый кузнец хватает Эвана, а я - кристалл.
Счёт идёт на секунды.
Кузнец размахивает своим огромным кулачищем, чтобы размозжить мальчишке-альтаирцу голову. Эван со смирением закрывает глаза.
- Ада! Беги!
Ну уж нет! Если я и уйду из дома, то только со своим альтаирцем!
Подлетаю к кузнецу, подпрыгиваю и… бросаю кристалл ему за пазуху.
Акраба с недоумением взирает на меня, не понимая, что происходит. А происходит то, что не проходит и пары секунд, как комната наполняется истошным воплем кузнеца и запахом горелого мяса.
Хотел свеженины, гад? Ну так получай!
***
Не могу отдышаться и, в то же время, не могу дышать. Вонь в доме стоит такая, что ещё немного и вырвет. Пахнет жжёным человеческим мясом, палёными волосами. Кристалл за считанные секунды прожёг брюхо кузнеца насквозь, и теперь его громоздкое тело со страшно выпученными глазами валяется прямо у нас посреди дома.
- Что ты наделала?! – как резанная визжит мать, которая, похоже, от шока даже умудряется слегка протрезветь. – Он же свободный! Его нельзя убивать! Теперь нам прямая дорога в Дэбэр?! Тебе же нет пятнадцати! Значит, отвечать за тебя придётся мне!
Наконец-то, мамуля вспомнила, что я ещё ребёнок. Жаль, что она запамятовала об этом, когда пыталась подложить меня под этого жаренного урода.
- Что делать?! Что делать?! Что делать?! – Акраба, словно заведённая, начинает метаться из угла в угол. - Куда эту тушу девать?! Мы же его из дома даже вытащить не сможем! Здоровый боров!
- Пусть здесь тухнет, - мрачно огрызаюсь я.
Мамулину паника и нервное мельтешение раздражают меня не меньше, чем валяющийся в стороне от нам зажаренный труп.
Сижу без сил, прислонившись к стене, положив голову на плечо заторможенного Эвана, который неуклюже обнимает меня. Вообще-то, я не люблю, чтобы ко мне кто-то прикасался, но Эван исключение. Только рядом с ним я чувствую себя спокойно, в безопасности. С ним, ну ещё и с Анигаем.
Кстати об Анигае. И где только моего непутёвого братца носит?! Вечно его нет рядом, когда он нужен!
Мальчишка-альтаирец хоть и храбрится, но видно - сам держится из последних сил. Всё ещё не может отдышаться после перенапряжения. Похоже, в отличие от меня, выросшей в Катаре, где смерть приходит в дома чаще заезжих продавцов, Эван никогда раньше не видел так близко трупы. Ему явно не по себе.
- Надо что-то сделать с телом, - Эван первым из нас нарушает затянувшееся молчание. – Твоя мать права. Лишние неприятности со стражами Дэбэра вам не к чему.
- Конечно, я права! – визжит перепуганная Акраба. – Я всегда права! Ладно бы хоть каторжник был… Его никто и не хватился бы! А с этой тушей, что делать прикажете?! Его же долбанутая истеричка женушка уже завтра утром его спохватится!
Мать всё никак не может успокоиться: мечется вокруг прожжённого тела кузнеца, пытаясь получше рассмотреть, отчего тот всё же умер. В какой-то момент любопытство Акрабы берёт верх над истерикой.
- Как ты это сделала?!
Хороший вопрос. Ответ на который мамочке вряд ли понравится. А уж стражам Дэбэра и подавно.
А вообще я просто поражаюсь! Мама спрашивает об этом таким тоном, будто я только что не мужика заживо сожгла, а лепёшку испекла. Вот уж кого точно видом обугленного трупа не испугать. И при этом смотрит на меня, как ни в чём не бывало! Она уже и забыла, что ещё совсем недавно пыталась продать меня кузнецу. Интересно, в Акрабе вообще хоть что-то материнское есть?
С трудом поднимаюсь на ноги. Чувствую, как трясётся всё тело. Закрываю нос и рот полотенцем. Подхожу к ещё дымящемуся трупу. Заглядываю внутрь дыры в его животе.
Жуть!
Но кое-что мне всё-таки надо сделать. Если у нас дома обнаружат труп, это, конечно, ничего хорошего. Но, если в трупе найдут топливный кристалл – вот здесь уже точно пиши пропало. Поэтому, зажмурившись, засовываю руку в ещё горячие внутренности несостоявшегося насильника. Брезгливо достаю кристалл, после чего бегу к бочке с талой водой. Тщательно мою кристалл. Не хочу прикасаться к нему, зная, что на нём кишки этого урода.
Не сразу обращаю внимание на мать, которая, словно заворожённая, не спускает изумлённых глаз с кристалла, который я всё ещё держу в руку. Плевать. Пусть видит. Всё равно никто не поверит пьянчушке Акрабе, которая вечно сочиняет небылицы про Руар, в то, что её дочь может спокойно прикасаться к топливным кристаллам. А с учётом наличия в нашем доме ещё и трупа её постоянного клиента – раскрывать на людях рот Акрабе и совсем становится не выгодно. Если она, конечно, сама не хочет провести остаток жизни в Дэбэре.
-Но это же… Это… Это топливный кристалл, - сдавлено шепчет она.
Дошло наконец-то!
Акраба, словно заколдованная приближается ко мне, не сводя глаз с кристалла. Кажется, ещё секунда и мать просто задохнётся от восторга.
- Подержать хочешь? - мрачно интересуюсь я, всерьёз подумывая кинуть его мамаше, в надежде, что та словит его здоровой рукой. А что?! Нечего собственную дочь мужикам продавать!
Акраба отшарахивается. Видимо, инстинкт самосохранения был ещё не до конца пропит. К тому же она знает: с меня станется.
- Значит, это всё же ты. Ты моя дочь. А я-то думала мальчишка… - заторможено бормочет мать, глядя на меня такими глазами, будто видит впервые.
По ходу, у мамули окончательно поехала крыша. Что значит «ты моя дочь»?! А кто я была ей до этого момента? Нет, с элем и тандуримом Акрабе точно пора завязывать.
А дальше происходит нечто уж совсем из ряда вон выходящее, после чего я окончательно убеждаюсь: мать рехнулась.
Акраба резко отворачивается от меня, подходит к трупу и со всей дури пинает его по лицу.
- Урод! – в голосе матери звучат непривычные для неё нотки высокомерия, брезгливости и… гнева. – Все вы уроды! Ты хотел, чтобы моя дочь повторит мою судьбу?! Ну уж нет! Выкуси! – ещё один смачный удар сапогом по отёкшей морде кузнеца. - Туда вам всем и дорога!
Истеричный радостный смех матери, которая, приплясывая, начинает носится по комнате вокруг ещё дымящегося тела, не оставляет у меня сомнения: Акраба съехала с катушек. Напряженно переглядываемся с Эваном. И что теперь с этой чокнутой делать прикажете?
- У меня получилось! Получилось! – то и дело восторженно повторяет мать.
Резко останавливается. По ней заметно, что её, видимо, ещё не до конца пропитые и прокуренные мозги пытаются что-то судорожно соображать.
– Я просчиталась в сроке. Ну да! Конечно! Четыре месяца было слишком мало, чтобы… Мне надо было немного подождать. Плод бы окреп и тогда… О! И тогда… Глэдис была права! Я слишком нетерпелива! Всегда хочу получить всё и сразу. А всё, что надо было… подождать. Чуть-чуть. Месяц, другой…
Сожаление переплетается с неподдельным восторгом. Мать поднимает на меня свои безумные глаза.
- О, моя девочка! Как же я рада, что ты у меня есть! Никуда не уходи! Будь здесь! Я скоро вернусь! Дочка… - нервно смеясь, словно пробуя не вкус это чуждое для неё доселе слово, счастливая Акраба отступает к двери. – Дочка! У меня дочка!
Мать исчезает в завьюженной мгле. Через распахнутую дверь в комнату врываются порывы ледяного ветра, которые хоть немного выветривают вонь, исходящую от палёного человеческого тела.
- С ней всё в порядке? – заторможено спрашивает удивлённый Эван.
Отрицательно качаю головой.
Нет! С моей мамашей абсолютно ничего не в порядке. Потому что впервые за тринадцать лет она назвала меня «дочкой». 
***
Не важно, что вокруг кромешная тьма. Что ледяной холод пробирает до костей. Что снег застилает глаза, а ноги утопают по колено в сугробах. Счастье настолько переполняет Акрабу, что ни пурга, ни заунывный вой голодных драгов, доносящийся из Сумрачного леса, мимо которого несётся беспутная, не могут остановить её. С каждым шагом она становится всё ближе к своей заветной цели – к горам Обречённых – обители горных ведуний. Ни один вменяемый катарец не сунется сюда ночью. Да и днём постарается обойти подальше это неприветливое местечко. Но Акрабе на это плевать.
Теперь ей есть, что предложить старухе Глэдис в обмен на свою долгожданную свободу! Наконец-то, Отар сжалился над ней и дал то, чего она желала всем сердцем.
Дочка! Родная дочка, в которой течёт кровь её отца!
Мощная! Сильная! Дающая право на свободу!
Нет! Акраба никогда не была дурой! Некогда лучшая шатера Руара - она не просчиталась и в тот раз, когда решила тайно зачать от дальнего родственника самого императора Дэмониона! У Акрабы всё получилось!
Вернее, у Таисьи.
Уже почти забытое, но такое желанное имя.
Настоящее имя беспутной Акрабы.
Всё, что ей надо было – сохранить в своём ребёнке часть крови древних, которых на Дарии почти не осталось. Крови, дающей право на безграничную власть! И не важно, что эта кровь уже была сильно разбавленной. Главное, генетический код удалось сохранить!
Дэмонион вырезал всех возможных претендентов на трон соправителя. И тем ценнее становилась её дочь! То, что в жилах Адамаск течёт кровь древних, у Акрабы не оставалось сомнений. Иначе, как объяснить, что девчонка может спокойно прикасаться к топливным кристаллам? Это подвластно лишь избранным!
Ветер становился всё сильнее, но Акраба совершенно не чувствовала холода. Внутри неё пылала надежда. А надежда, как известно, согревает сильнее любого огня.
А ещё душу обжигал вопрос. Один единственный, не дающий покоя.
Сможет ли её дочь взять в руки Жезл Власти, который венчает похожий на топливный, но гораздо более мощный по силе кристалл? В своё время она – Акраба не смогла это сделать, хоть уже и вынашивала этого ребёнка. Она так надеялась, что кровь плода смешается с её и даст ей силу…
Увы, Таисья ошиблась. Этого не произошло. Ей удалось удержать в руках Жезл Власти лишь пару секунд, а потом… пальцы начали каменеть. Какая же это была дикая боль! Она не забудет её никогда! До сих пор при одном воспоминании о том злополучном дне женщину передёргивало.
Амбициозная попытка юной шатеры обрести абсолютную свободу, став соправительницей Дария, увы, закончилась сокрушительным провалом. За свою мечту самоуверенная Таисья поплатилась рукой, некогда прекрасным лицом, растоптанным самоуважением и сломанной жизнью. Верховная ведунья Дарийской империи и по совместительству наставница Таисьи знала, что смерть для её зарвавшейся подопечной была бы слишком лёгким наказанием, поэтому и отправила её – изуродованную в Катар, отдав на растерзания элю, тандуриму, нищете и пьяным мужикам из трактира. Акраба даже не пыталась считать, сколько «клиентов» прошло через неё – беременную в первые дни. И как она только не потеряла при этом ребёнка - до сих пор загадка. Видимо, дочка слишком уж хотела жить. Слишком сильная текла в ней кровь.
Не удивительно, что после всего пережитого Акрабе не хотелось возвращаться в реальность. Может, она и наложила бы на себя руки, но жажда жизни даже в Катаре оказалась сильнее желания смерти.
День, когда император Дария Дэмонион на Плато Семи ветров раскалённым шаром отсёк ей руку и обжёг лицо, стал днём похорон мечты Таисьи о столь желанной свободе. Но сейчас… Эта мечта на глазах воскресала из пепла сожжённых дотла надежд.
Добравшись до начала гор, Акраба торопливо начала карабкаться по узкой тропке, ведущей к вершине. Туда, где в кромешной тьме мерцал слабый огонёк дома из окна хижины горной ведуньи.
Пожалуй, только Таисья – бывшая любимая воспитанница Верховной ведуньи имела наглость так громко и беспардонно посреди ночи тарабанить в дверь одной из самых опасных обитательниц Катара – горной ведуньи Кары. Сюда и стражи Дэбэра-то лишний раз предпочитали не соваться, но Акрабе было плевать. Она уже точно ничего не теряла.
Дверь после очередной порции долбёжки распахнулась сама собой. Акраба перешагнула через порог. Огляделась.
Надо же! Жильё оказалось куда более мрачным и убогим, чем дом самой Акрабы. А она уж думала, что хуже не бывает.
- Кара! – Акраба бросилась к уродливой сухенькой старушке, которая сгорбившись грелась возле очага. – Кара! Это я – Таисья! Скажи своей сестре Глэдис – этой старой стерве: мне есть, что ей предложить в обмен на мою свободу! Только скажи сегодня же! Сейчас!
Ведунья медленно подняла на взбудораженную Акрабу выцветшие от времени глаза, от которых, казалось, остались лишь чёрные зрачки.
- Ты уверена в этом, Таисья? Ты же знаешь, Верховная Ведунья не любит, когда её беспокоят по пустякам.
Таисья! Акраба уже и забыла, как звучит на слух её истинное имя.
- В этом «пустяке» течёт кровь древних! Так и скажи этой старой перечнице! – надменно бросила Акраба, на мгновенье забывшись, что она давно уже прекрасная шатера Руара, а всего лишь изуродованная, состарившаяся раньше времени кабацкая девка.
Горная ведунья зашлась то ли в смехе, то ли в кашле.
- Таисья, Таисья, жизнь так ни чему тебя и не научила! Ты всегда тянешься за пирогом, который заведомо не сможешь съесть. И поменяй тон. Забылась с кем разговариваешь? Гордыня – плохой советчик. Тебе ли не знать.
Акраба молчала. Она, конечно, могла бы ответить Каре, но… Себе дороже – прекрасно понимала женщина. К тому же горная ведунья, кое в чём была, увы, права. Все беды в жизни Таисьи произрастали как раз из-за гордыни. И даже здесь в Катаре именно гордыня подтолкнула её стать кабацкой потаскушкой, заливающей память элем, вместо того, чтобы попробовать просто жить. Гордыня и не смирение – вот, что всегда бурлило в отравленной душе Таисьи, не позволяя ей забыть старые обиды. И тем самым, не давая ей шанс начать жить с нуля.
Прозорливая Кара прекрасно понимала это. Спорить с ней было бессмысленно. Как, впрочем, и останавливать решительно настроенную Акрабу.
- Будь по-твоему, - наконец, нарушила затянувшуюся тишину горная ведунья. - Я скажу сестре, что ты её звала.
- Буду премного благодарна, Кара, - поразительно негармонирующий с нищей обстановкой хидины и замызганным видом Акрабы элегантный реверанс, явно из прошлой жизни шатеры Руара.
Счастливо смеясь, пританцовывая, мать Ады отступила в заснеженную тьму. Где-то совсем поблизости раздался протяжный вой драгов. Но Акрабе было глубоко плевать на этих гигантских волков. Она уже давно уяснила, что в жизни есть куда более страшные вещи, чем какие-то драги или смерть от их клыков.
- Не там ты ищешь свободу, девочка. Не там, - пробормотал горная ведунья, лёгким жестом, не вставая с кресла, закрывая за непрошенной гостьей дверь. – Свобода никогда не бывает «снаружи». Потому что она всегда «внутри». 
*** 
- Какого…?! – возмущённый Анигай стоит на пороге хижины и переводит растерянный взгляд с изуродованного трупа кузнеца на меня, а затем на бледного Эвана. – Вы что тут творите? Совсем рехнулись, а? Вы… Вы зачем его так?!
- Акраба продала ему Аду, - в мрачном голосе Эвана звучит нескрываемый упрёк в адрес Анигая, который, по его убеждению, недосмотрел за мной.
Только сейчас замечаю, что Эван всё ещё держит меня за руку. Невольно отстраняюсь. Не к чему сейчас все эти, как говорит братец, «телячьи нежности». Не люблю я этого.
- Но он же не…? – формулировка вопроса даётся перепуганному брату с трудом.
- Нет. Эван вовремя пришел на помощь, - торопливо отзываюсь я.
Растерянный Анигай переводит взгляд на хмурого мальчишку-альтаирца.
- Спасибо…
Ну надо же! Чтобы брат кого-то за что-то поблагодарил! Да ещё Эвана… Однако молчу, прекрасно понимая, что сейчас не время и не место ёрничать.
Ошарашенный Анигай с нескрываемым интересом осматривает изуродованный труп кузнеца. У брата в голове явно не сходится, как хилый мальчишка-альтаирец, будучи чуть выше меня ростом, смог справиться с таким громилой.
- Интересно, чем это ты его так? – ну точно, вопрос адресован Эвану, не мне.
Переглядываемся с альтаирцем. Скрывать от Анигая причину смерти кузнеца нет смысла.
- Это я. Кристаллом.
Анигай нервно хмыкает.
- Похоже, я пропустил всё самое интересное. Ладно… Что с трупом делать будем? – прозаично интересуется братец, безрезультатно пытаясь за руку сдвинуть тушу с места. – Тяжёлый, гад.
Пожалуй, в этом и есть весь мой брат. Он с поразительной скоростью отходит от всех потрясений. Наверное, это и правильно. Иначе в Катаре просто не выжить.
Вопрос о трупе, увы, не праздный. Я представления не имею, как можно незаметно от соседей избавиться от такой огромной туши. Мы пытаемся поднять его втроём, но бесполезно. Сдвинуть удаётся лишь на несколько сантиметров. Мы такими темпами год его до оврага по дороге тащить будем. Но и оставлять его здесь тоже нельзя. Не дай Бог обнаружат стражи Дэбэра и тогда нам всем не избежать виселицы!
И тут на меня накатывает. Силы физические и духовные окончательно оставляют меня. Нахлынывает пугающее отчаяние.
Как же я устала от всего этого! От всей этой долбанной жизни! Иногда мне кажется, что мне не тринадцать, а сто лет. Ещё парочка таких потрясений и я точно умру от душевной старости.
- Нам его отсюда не вытащить, - в изнеможении сажусь на вонючую кровать матери. Чувствую, как последние силы покидают меня. К глазам подступают предательские слёзы. А ведь я почти никогда не плачу. Дура! Мне нельзя разреветься при Эване! Я же всегда с ним за старшую была!
Но я, и правда, представления не имею, что делать? Как дальше жить? Даже если мы каким-то чудом избавимся от этого трупа, завтра же мамуля притащит нового клиента… Мне что теперь их всех убивать? И куда трупы складировать прикажете? А если тело кузнеца обнаружат и поймут, что причиной смерти стал топливный кристалл? Сразу же возникнет вопрос, откуда он взялся? Стражи Дэбэра перевернут весь Катар, чтобы найти похитителей кристаллов. И я знаю точно – они быстро нас вычислят. И не таких находили. В общем, куда не глянь, везде одна безысходность.
Перевожу взгляд на мальчишек. Похоже, они думают точно также, как я.
- Здесь его оставлять нельзя, - Эван, морщась, подходит к трупу. – Стражи Дэбэра сразу поймут, что его кристаллом прожгло. По-другому такую дыру в животе не сделаешь.
- И что ты предлагаешь? – брат заметно нервничает и от этого по привычке начинает злиться на альтаирца, в котором почему-то всегда видит соперника. – Позвать соседских мужиков, чтобы они помогли нам перетащить его в овраг к сотальным «подснежникам»?
- Нет. Мне кажется, есть идея получше.
Поднимаю на альтаирца удивлённый взгляд. Мне казалось, у нас полностью безвыходная ситуация.
- Какая?
- Всё просто. Если мы не можем вынести труп из хижины, значит… надо её сжечь. Вместе с телом, разумеется, - на полном серьёзе говорит Эван.
Мы с братом растерянно переглядываемся.
- А нам где после этого пожара жить прикажешь? – первым нарушает затянувшуюся тишину Анигая.
По интонации брата понимаю: идея ему по душе, но, если мы всё это сделаем, то неминуемо окажемся на улице. В Катаре не принято помогать погорельцам. Здесь выживают только сильнейшие.
– Об этом не беспокойтесь. Будете жить у нас при церкви. Отец Марк точно не будет против. Я обо всём договорюсь.
Заметно, что дарииц Анигай не в восторге от предложения жить при храме земного Бога, но ради безопасности меня – его сестры, он готов пойти даже на это.
- Хорошо, - бурчит брат.
- А наша мать? – невольно вырывается у меня.
Я знаю: это неправильно. Акраба никогда не испытывала к нам материнских чувств, но… Другой матери, как ни крути, у нас нет.
- Ничего с ней не случится. Поживёт в кабаке, - зло отзывается Эван. – Или у одного из своих клиентов. Ада, смирись: ты всё равно здесь жить не будешь. Я забираю тебя, хочешь ты того или нет. И не думаю, что твой брат будет против.
Самое интересное, что в данной ситуации Анигай на стороне альтаирца. Да они что, впервые в жизни сговорились?!
Невольно изумляюсь. Никогда раньше не думала, что этот обычно очень добрый Эван умеет злиться. Но, видимо, я всё же не настолько хорошо знаю своего альтаирца, как мне казалось.
- Большое счастье жить при церкви под присмотром святоши! – ворчит Анигай, одновременно с этим с деловым видом осматривая комнату, - интересно, что здесь лучше всего горит?
С той самой злополучной ночи я не люблю огонь. Пламя неминуемо воскрешает во мне воспоминания о том убийстве. Которое совершила я.
Мальчишки не дали мне участвовать в поджоги, решив, наверное, что на эту ночь с меня приключений уже хватит. Эван, отведя меня на безопасное расстояние от хижины, накинув мне на плечи свой тёплый плащ, возвращается в дом. Я вижу через мутное окно, как мальчишки стаскивают к трупу кузнеца всё, что может гореть в комнате. Чтобы дров было побольше, умудряются сломать даже старую кровать. Затем выливают на груду тряпья и дерева нашу последнюю заначку горючей смеси, которой я пользуюсь, когда дрова в камине оказываются совсем уж отсыревшими и…
…вспыхивает пламя, уносящее с собой не только изуродованное тело кузнеца, но и мою прошлую жизнь.
      
5. СКАЖИ "ДА"

Никогда раньше не видел обычно спокойного и всё понимающего отца Марка таким сердитым. Если не сказать больше – злым. Священник, словно загнанный зверь мечется по кабинету, не находя себе места, при этом без конца читая мне нотации, которые, признаться, мне уже изрядно поднадоели.
- Эван, смиритесь! Вы не можете спасти всех страждущих! Эта дарийская девочка… Я понимаю: за эти три года вы привязались к Аде, но… Вы знаете, как она дорога и мне. Я практически воспитал её с братом, но… у этих детей своя судьба.
Я просто отказываюсь верить своим ушам! Похоже, отец Марк слишком долго служит в Катаре. Видимо, он так наслушался местных бредней про судьбу, которую нельзя изменить, что уже сам уверовал в это.
- То есть, по-вашему, я должен позволить её матери продать Аду не этому, так другому клиенту? – при одном только воспоминании о кузнице, лапающим мою Аду, чувствую, как закипает кровь. Мне стоит большого труда, чтобы сдержать нарастающий гнев.
- Возможно! Как бы это жестоко и дико не звучало! Это её жизнь, Эван. Всех не спасёшь! Это надо понять и принять!
- И это говорит мне священник!
Знаю, прозвучало довольно грубовато, но ни сил, ни желания проявлять толерантность у меня сейчас нет.
Осознав, что криками и нотациями меня не проймёшь, опекун устало садится в старое кожаное кресло напротив меня. Тяжело вздыхает. Я вижу, как отец Марк собирается с очередной порцией мыслей, подбирает доводы, аргументы. Неужели он не понимает: его слова ничего не изменят. Я не брошу Аду в беде.
- Ваше высочество…!
Признаться, я уже и отвык в Катаре от своего злополучного титула… Отец Марк упоминает его только, когда по-другому воздействовать на меня не получается. 
- … неужели Вы не понимаете, что поставили сегодня под удар не только себя! Вы поставили под удар целую империю! Перемирие и так висит на волоске.
Ну вот. Так я и думал. В ход пошла «тяжелая артиллерия». Священник начал взывать к моему долгу перед подданными, который я и так с лихвой отдаю в Катаре вот уже третий год подряд.
- Какое отношение пожар в доме Акрабы имеет к перемирию?
- Прямое! – взрывается отец Марк. - Если хоть кто-то узнает о случившемся… Это станет последней каплей! Дэмонион только и ищет повод, чтобы разорвать перемирие и остаться при этом «чистеньким»! И сегодня вы собственноручно дали ему такую замечательную возможность! Вы хоть представляете, как подаст это происшествие император, если узнает о нём?! Альтаирский принц, младший сын императора Альтаира, который должен быть залогом и гарантом перемирия между империями, убил дарийского верноподданного! Свободного человека! И всё! Перемирию конец! - в голосе появляются обречённые нотки. - Как и Вашей жизни!  Эван, неужели Вы не понимали всего этого, когда вступались за неё?!
Ну почему же… Как раз это я прекрасно понимал. Но возникни аналогичная ситуация повторно, я бы поступил точно так же…
- Я никого не убивал.
- Да какая разница?! – отец Марк из последних сил старается сохранить самообладание. – Убивал – не убивал! Вы были в доме в момент убийства. Вы помогли замести следы. Этого более чем достаточно, чтобы…
Священник встаёт с кресла. Подходит к окну. В комнате зависает напряжённое молчание. На самом деле прекрасно понимаю, что в словах отца Марка есть большая доля здравого смысла, но прошлого уже не вернёшь. Ничего не изменишь. Да я и не дал бы изменить.
- Вам надо срочно уехать из Катара, - слова священника звучат тихо и безапелляционно. – Я давно уже говорил, что Вам лучше жить в Адейре. Там будет комфортней, к тому же… В столице наши люди. Если перемирие внезапно рухнет, у нас будет хоть небольшой, но всё же шанс, вытащить вас с этой чёртовой планеты.
Да... Как должна была довести жизнь священника, чтобы он начал выражаться такими крепкими словечками.
- Я никуда не поеду. По крайней мере, без Ады.
Отец Марк бросает на меня уставший взгляд. Я понимаю, он пытается быть тактичным, насколько это вообще возможно, но его слова всё равно заставляют меня смутиться. Я и не подозревал, что он догадывается о моих истинных чувствах к Аде…
- Эван, я знаю, что эта маленькая дарийка значит для Вас, но поймите… Девочка, несмотря на всю эту нелицеприятную историю с кузнецом, ещё совсем ребёнок. Она даже не догадывается о ваших чувствах… И я абсолютно уверен, что, узнай Ада правду, это бы её не обрадовало. У вас нет совместного будущего. Вы принадлежите к разным расам, у вас разное положение в обществе. Альтаирец и дарийка! Это же...  Вы не совместимы! Ни социально, ни физически. Я уже молчу про то, что вы сын своего отца, а она дочь своей матери. И с этим уже ничего нельзя поделать. Я понимаю, первая подростковая любовь она самая сильная, но... Но в вашем случае это заведомо обречённое чувство. Вам стоит найти в себе силы и забыть её. К тому же, извините за прямолинейность, но Вы для Ады всего лишь добрый друг.
- Им и останусь, - жёстко отрезаю я. – Меня вполне устраивает эта роль.
Священник, понимая, что меня не переубедить, опускает усталый взгляд.
- Это я виноват, - в голосе отца Марка звучит неподдельное раскаяние. - Мне надо было настоять, чтобы вы продолжали принимать антиэмпатическую вакцину здесь на Дарии. Тогда не было бы этих проблем. Препарат бы блокировал ваши эмоции. Я должен был прислушаться к рекомендациям вашего доктора.
О, да! Не было бы ни привязанности, ни дружбы, ни любви. В моей душе был бы полный эмоциональный штиль, который устаивал бы всех, кроме меня. К сожалению, я слишком хорошо знаком с этим штилем. Он царит в душе моего отца, который посчитал приемлемым отправить собственного ребёнка на враждебную планету в качестве залога перемирия. Конечно, долг перед государством куда важнее долга перед семьёй. О любви я уж и вообще молчу. И плевать, что в случае конца перемирия твоего младшего сына прилюдно убьют. Спасибо, но я лучше воздержусь от такой антиэмпатической вакцины. Может, я проживу и не долго. Но по крайней мере проЖИВУ!
- Эмоции мешают в принятии важных решений. Они делают вас морально уязвимыми, - отец часто повторял эту фразу, обосновывая нам с братьями необходимость принятия вакцины.
А ещё живыми – об этом отец почему-то забыл нам сказать.
Парадокс: но именно здесь в этом отнюдь недобром Катаре, отказавшись от вакцины, от императорских регалий, позволив себе быть простым подростком, я впервые в полной мере почувствовал себя живым и свободным.
Отец, на удивление, не возражал.
Впрочем, думаю, эту мою прихоть он приравнял к последнему желанию человека, ожидающего смертную казнь. Ни для кого из нас двоих не было секретом: живым я с Дария не выберусь. Я не дурак, прекрасно понимаю: перемирие нужно обеим сторонам лишь для передышки, чтобы накопить военный потенциал и начать новую, куда более крупномасштабную военную компанию за делёжку территорий.
Но я благодарен этому перемирию, потому что именно оно привело меня сюда – на Дарий в Катар. К моей Аде, сумевший одним своим фиалковым взглядом пробудить во мне то чувство, о существовании которого я даже раньше и не подозревал – любовь.
Никогда не забуду тот самый день, когда отец Марк привёл к нам домой двух десятилетних соседских детей, которые должны были стать моими компаньонами. Священник очень переживал, что я всё время нахожусь в одиночестве. Конечно, Ада и Анигай были младше меня почти на три года и вряд ли могли составить мне полноценную компанию, но других дарийских детей, которым бы родители позволили играть с альтаирским ребёнком в Катаре просто не было. Двойняшки были в этом плане исключением. Их фактически вырастил по-соседски сам отец Марк, поэтому к землянам и альтаирцам они относились со здоровой долей симпатии, не видя в них врагов. Насколько я сразу понял, мать никогда не заботилась о двойняшках. Скорее уж они о матери. За «дружбу» со мной отец Марк платил им дарами и едой. Это не было секретом. Поэтому я никогда не испытывал никаких иллюзий насчёт привязанности Ады и Анигая ко мне. Но со временем всё изменилось.
Впрочем, для меня всё переменилось в тот самый момент, когда я впервые взглянул в сиреневые глаза маленькой дарийки. Взглянул и…  пропал. Навсегда. Нет, это не была юношеская влюблённость или детская симпатия.  Это было нечто другое. Ошеломляющее. Необъяснимое. Я стоял как дурак, напротив незнакомой мне дарийской девчонки, не в силах вымолвить и слова, смотрел ей в глаза и отчётливо понимал, что передо мной – моя половинка. Родственная душа. Судьба. Можно назвать, как угодно. Но с того самого момента я не могу дышать без неё. Мне надо, чтобы Ада постоянно была рядом со мной. Была только моей. Знаю: я эгоист, но ничего с этим не могу поделать. И я не собираюсь отказываться от неё. Ни за что!
Сейчас, как никогда, я отчётливо понимаю, почему у меня на родной планете люди добровольно с помощью антиэмпатической вакцины стараются держать свои чувства и эмоции под контролем. Эмоциональные, буйные, искренние, не умеющие вполовину любить и ненавидеть – вот истинная сущность альтаирцев, о которой мало кто подозревает. Наверное, поэтому любовь и находится у нас на Альтаире под строжайшим запретом.
Ирония судьбы: лишь оказавшись здесь на этой мрачной, вечной холодной, обуреваемой страстями планете, по собственной воле отказавшись от антиэмпатической вакцины я впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему свободным. Узнал, что такое любовь. Именно она и согревала меня все эти годы здесь в промёрзлом Катаре.
Отвожу взгляд от священника. Интересно, как давно он знает о моих чувствах к Аде? Я думал, мне удавалось их скрыть. Хотя, чему удивляться. Отец всегда был проницательным.
- Я не откажусь от Ады. Я хочу спасти её.
- От чего? – священник устало вздыхает. – От её собственной судьбы?
Пусть будет так.
- Да.
Подхожу к окну. Вглядываюсь в ночную тьму. Вдали всё ещё виднеется пламя затухающего пожара. Думаю, мы с Анигаем неплохо постарались. Облили керосином всё, что только смогли. Дом должен сгореть дотла.
- Я так устал, что от меня ничего не зависит. Мне надоело смиряться с судьбой.
Священник подходит ко мне. Какое-то время мы молча наблюдаем за догорающим вдали домом.
- Вы не правы. От Вас зависит. И многое! Как минимум судьба двух империй.
Хочется быть вежливым, но не получается. Нет сил.
- Нет… Они зависят не от меня. Не от Эвана. Они зависят от Иоанна Дрогварда Второго - младшего сына императора Альтаира, – невесело усмехаюсь. – Кто я? Третий «запасной» сын? Нужный как раз на случай вот такого межгалактического ЧП, когда кого-то надо отправить на планету врага в качестве залога перемирия. Пустить в расход! Только в этом и есть моя ценность! Сиди тихо и не высовывайся, Иоанн Дрогвард Второй! И тогда всё будет хорошо, да?
Меня разбирает такая досада и отчаяние, что хочется кричать.
- Да, - тихо отвечает отец Марк.
- Спасибо за честность.
В этом опекун походит на моего отца. Разница лишь в том, что для отца превыше всего интересы Альтаирской империи, а для священника – мир во вселенной.
Но я-то ещё живой! Я не статуэтка, которую можно поставить на полку и забыть. Хорошо… Пусть моя жизнь заведомо обречена. В конце концов, я сам согласился стать залогом перемирия. Но Ада… Она должна жить.
- Я должен ей помочь, - внутри меня поднимается бунт.
- Вы уже достаточно помогли этой девочке…
- Я могу сделать больше! – понимая, что мой юношеский максимализм лишь раздражает опекуна, я пытаюсь воззвать к его логике, к здравому смыслу. - Давайте смотреть правде в глаза, отец Марк. Перемирие вот-вот рухнет. Как только это произойдёт, меня убьют. Но перед этим я хочу успеть сделать хотя бы одно доброе дело. Не потому что я сын императора Альтаира, а потому что я – это я. Эван. Не уверен, что Вы меня поймёте…
За окном с новой силой завьюжила метель. Пламя горящего дома уже не видно в ночной мгле. Надеюсь, хижина выгорела дотла вместе с останками кузнеца. Но даже это не даёт никаких гарантий, что пьяная Акраба не попытается повторно продать дочь другому клиенту. 
- Отец Марк, помогите… Я не могу бросить Аду здесь, - уже откровенно умоляю я. Сил спорить со священником не осталось. – Подскажите… Вы же хорошо знаете дарийские законы. Что надо сделать, чтобы вывезти её из Катара? Чтобы купол пропустил Аду. Её можно было бы направить в Адейру. К нашим людям. Они бы позаботились о ней. Она была бы в безопасности. И тогда я сделаю всё, что вы хотите! Отец Марк, обещаю, я больше не доставлю Вам никаких хлопот. Только помогите мне вывезти Аду из Катара.
- Это невозможно, Эван, - священник, сам того не замечая, вновь начинает звать меня по имени. – Пройти сквозь силовой купол может только свободный человек, а Ада… Ты сам знаешь, чья она дочь. Я сам уже не раз думал о том, чтобы вывезти из этого забытого Богом места двойняшек. Не забывай, эти двое выросли у меня на руках. Это я выкармливал их, когда Акраба уходила в запой. Это я был рядом, когда они болели. Поэтому… Не думай, что мне всё равно. Будь моя воля, я бы вывез из Катара сразу обоих, но они дети каторжницы. Ада и Анигай не свободны. По закону Отара, Ада принадлежит матери и должна будет пойти по её стопам…
- Она никому ничего не должна, - сухо обрываю священника.
- Не я написал этот закон, Эван, - по-доброму напоминает опекун.
Похоже, отец Марк слишком долго живёт на Дарии. Он стал забывать, что закон дарийского божества Отара не есть истинна в последней инстанции. Но должен же быть… Должен же быть хоть какой-то выход!
- Что надо сделать, чтобы Ада стала свободной? Неужели, рождённая несвободной никогда не сможет поменять свой статус?
Священник пожимает плечами.
- Если подходить к вопросу чисто формально, то может. Если выйдет замуж за свободного человека. Тогда в Книге судеб изменится её имя, а вместе с ним и судьба. Только для Ады это нереально. Никто из свободных дарийцев не захочет связываться с дочкой блудницы, каторжницы. Дарийцы верят, что судьба матери отголоском ударит по будущим детям Ады. Поверь, ни один свободный не согласится взять в жены, дочку беспутной. Даже за деньги.
Как же я сам не подумал об этом раньше! Слова священника вселяют в меня надежду.
- Отец Марк, а я знаю мужчину, который согласится взять Аду в жены.
Мои слова окрыляют священника.
- Ну так это же замечательно, сын мой! Аде как раз исполнилось тринадцать. Их можно спокойно обвенчать и тогда…
До отца Марка запоздало доходит, о каком парне я говорю. Улыбка застывает на его лице. 
- Ваше Высочество, но Вы же не собираетесь…?!
***

Стою посреди кухни и тупо смотрю на мальчишку-альтаирца. Если честно, даже не знаю, как реагировать на то бредовое предложение, которое он мне только что сделал.
- Ада, вы… выходи за меня замуж. Чисто формально, конечно, - торопливо поясняет заикающийся от волнения бледный Эван.
- Альтаирец, ты что, с перепугу совсем с катушек слетел? – встревает в наш разговор не менее обескураженный Анигай, отрываясь от миски с похлёбкой (от пережитого у братца проснулся зверский аппетит). – На кой она тебе сдалась? С неё же взять нечего! Одни неприятности. Сам сегодня видел.
Закатываю глаза. Мой несносный братец в своём репертуаре! До сих пор не могу поверить, что Эван говорит на полном серьёзе.
- Не понимаю. Зачем это тебе?
- Это нужно не мне, а… тебе, - честно признаётся мальчишка, весь бледный от волнения. – Понимаешь… Отец Марк сказал, что, если ты выйдешь замуж за свободного, то сама станешь свободной. Силовое поле Катара перестанет на тебя действовать. Ты сможешь уехать отсюда. Куда захочешь! Даже в Адейру! Я помогу. У меня там друзья. Они позаботятся о тебе. Ада, пойми, после всего случившегося тебе опасно оставаться в Катаре. Мать может продать тебя другому. Или спьяну проболтаться про топливный кристалл в кабаке. Тебя сразу упекут в Дэбэр. Но если ты выйдешь за меня, то обретёшь свободу. Понимаешь? Свободу, Ада! Силовое поле перестанет для тебя существовать. Изменится твоё имя. А значит, изменится судьба.
Моё сердце замирает от одной волнительной мысли, что я могу обрести свободу. Раньше я боялась об этом даже мечтать! И уж тем более никогда не рассматривала вариант с замужеством. Во-первых, я ещё слишком мала для этого. А, во-вторых, прекрасно понимаю, чья я дочью Ни один свободный дариец в здравом уме не женится на дочери потаскушки. Это же клеймо на весь род! Но Эван другое дело. Он альтаирец. Ему должно быть всё равно, хотя…
Смотрю на этого худенького бледного мальчишку и удивляюсь его самоотверженности. Никогда не думала, что так много значу для него, раз он решился предложить мне такое. По-хорошему, я должна была бы незамедлительно принять его предложения. Второго такого шанса мне точно уже в жизни не выпадет, но…
- Эван, мне кажется, ты не совсем понимаешь, что предлагаешь. Если ты женишься на мне, то никогда не сможешь завести семью… По крайней мере, по закону.
И это чистая правда. Книга судеб соединяет две жизни лишь единожды. Ни переписать, ни зачеркнуть это нельзя. Но кажется, Эвана это нисколько не смущает.
- Ада, я уже говорил тебе однажды, что у меня и так никогда не будет жены и детей. Поверь, я ничего не теряю, - с невесёлой усмешкой отзывается Эван.
Мне трудно поверить, что мальчишка, которому нет с шестнадцати, говорит всё это всерьёз. Откуда у него такая уверенность, в своём не слишком лицеприятном будущем?
- Сегодня тебе исполняется тринадцать, - продолжает убеждать меня альтаирец. - По закону ты уже можешь выйти замуж. Книга Судеб одна на всю вселенную. И хотя у нас это не принято, но по межгалактическому закону нет никакого запрета на брак между дарийкой и альтаирцем. Ведь биологически мы один вид. Да, у наших рас есть свои физиологические особенности, но в целом… чисто технически мы совместимы.
- В плане «совместимы»? – вновь встревает в наш разговор возмущённый Анигай. – Эй, парень, ты что удумал?! Ты же говорил, что женишься на моей сестре... - вспоминает, - как его там? "Чисто формально"!
Эван поворачивается к Анигаю. В голосе альтаирца звучит усталость. Видимо, мой братец за эти годы, успел достать мальчишку- альтаирца не меньше, чем меня.
- «Совместимы» - это значит, что для нашего брака с Адой по закону нет препятствий. Мне пятнадцать. Я тоже уже могу жениться. Конечно, у нас на Альтаире столь ранние браки случаются крайне редко, но... Всякое в жизни бывает.
- А что потом? – выпытывает Анигай. - После свадьбы?
Эван невесело усмехается.
- Не беспокойся, я не буду навязывать твоей сестре своё общество. Каждый из нас пойдёт своей дорогой. Никому не обязательно знать о том, как Ада стала свободной. Если Ада захочет, отец Марк отвезёт её в Адейру к нашим друзьям. Поверь, там о ней хорошо позаботятся.
- Ты тоже туда поедешь? – не унимается брат.
- Если Ада захочет, то да.
Что ж, по крайней мере, честно. Переглядываюсь с Анигаем. Не хочу принимать решение о замужестве, пусть и фиктивном, в одиночку. Ведь это касается и брата. Если я уеду, он останется в Катаре один. А я не представляю жизни без этого нахального зануды.
- Соглашайся, - решительно говорит Анигай, поняв мой немой вопрос. – Второго шанса получить свободу у тебя уже точно не будет. Альтаирец прав: в Адейре тебе будет куда безопасней.
- А ты?
- Я останусь здесь, - сдержанно улыбается брат. Усмехается. – Не бойся, с голода не помру, - демонстративно откусывает от булки. - За мной святоша приглянет. Я же теперь, за неимением крыши над головой, тут обитаю. Если плату хорошую предложат, служкой при храме устроюсь. А что, буду за дары сам их земному Богу поклоны отбивать.
Анигай ржёт, а мне хочется плакать. В этом и есть весь мой несносный братец. Умудряется устроить представление даже там, где совсем не до веселия.
- Как только Анигаю исполнится пятнадцать, и он сможет покинуть Катар, я позабочусь о том, чтобы его привезли к тебе в Адейру, - подключается к нашему разговору Эван.
Я и забыла, что у мужчин в Катаре куда больше прав, чем у девчонок. Анигай принадлежит матери только до совершеннолетия. Отец Марк, будучи свободным, может официально нанять его к себе в услужение и добиться получения пропуска через силовой купол.
Что ж, дело остаётся за малым. За мной. Вот уж не думала, что когда-нибудь пойду под венец. Да ещё с кем! С альтаирцем!
- Хорошо. Я согласна.
Перевожу взгляд на Эвана. Мне кажется, или он по-настоящему счастлив?

***

Мы венчаемся утром следующего дня. Тихо, незаметно для соседей.  Короткую простую церемонию проводит сам отец Марк. Священник, конечно, не в восторге от решения своего подопечного столь скоропалительно жениться, да ещё на ком! На дарийке! Дочери беспутной каторжницы! Но сделать с этим уже ничего не может. Эван очень упрямый. Если что вбил себе в голову, его уже не переубедить.
Мы стоим возле алтаря. Анигай и Мария держат над нашими головами позолоченные церемониальные короны. Священник нараспев читает какие-то не слишком понятные мне молитвы. Если честно, жутко нервничаю. Наверное, поэтому никак не могу собраться с мыслями. В голове вертится один Бог знает, что.
Например, я думаю о том, что нам с Эваном ещё повезло - перед свадьбой мне не пришлось менять веру. В отличие от дарийцев, который поклоняется Отару, земляне и альтаирцы – христиане. Мне не пришлось проходить обряд отречения, потому что я уже крещёная. Как, впрочем, и Анигай. Отец Марк, минуя Акрабу, окрестил нас с братом ещё в младенчестве. Сделал он это от отчаяния. В Катаре в ту злополучную весну буйствовала чума, и другого способа спасти нас от этой заразы, кроме как отдать в руки своего земного Бога, священник просто не видел. Анигай, считающий себя истинным дарийцем, конечно, до сих пор возмущается и тщательно скрывает от катарцев, что по вероисповеданию христианин. Но, как бы то не было, чума в тот год выкосила почти всех младенцев в поселении. Умерли даже дети из богатых семей, не помогли даже дорогостоящие лекарства, зато наш дом эта смертельная зараза каким-то чудом обошла стороной. Брат хорошо помнит об этом, поэтому лишний раз старается и не выступать против земного Бога.
Краем глаза с интересом разглядываю своего новоиспечённого жениха. Впервые вижу Эвана в официальном альтаирском наряде. Кстати, он ему очень даже идёт. Чем-то напоминает одежду воинов Руара. Тоже, по-моему, военного покроя. Только значительно богаче.
Мне, конечно, далеко до жениха, но сегодня, впервые в жизни, я выгляжу вполне нарядно. Эван с Анигаем даже обомлели, когда увидели меня в длинном подвенечном платье, да ещё с белоснежной тонкой вуалью на голове.
Платье, конечно, простенькое. Традиционное дарийское. И, если судить по застиранному краю подола, в нём уже выходили замуж и не раз, но всё равно я очень рада этому наряду. Где его умудрилась раздобыть в ночи заботливая кухарка Мария для мен язагадка. Но именно благодаря её хлопотам у нас с альтаирцем получилась почти настоящая свадьба. И не важно, что платье размера на три больше, чем нужно. Хозяйственная Мария сумела ловко подогнать его под мою худенькую фигурку. Почти и не заметно, что платье не с моего плеча.
Конечно, мы могли бы обвенчаться с Эваном и не переодеваясь в свадебные наряды, но… Вчера ночью я вспомнила, с какой болью мой мальчишка-альтаирец говорил о том, что у него никогда не будет семьи. К сожалению, он оказался прав. Настоящей законной семьи у него точно уже не будет. И всё из-за меня. Ведь спасая мою шкуру, он лишает себя возможности в будущем жениться на девушке своего круга. На той, которую полюбит. Поэтому я и захотела, чтобы эта церемония осталась в его памяти именно как свадьба. По-моему, получилось не так уж и плохо.
Отец Марк спрашивает, добровольно ли мы вступаем в брак. Получив утвердительные ответы, священник кладёт наши ладони на Книгу Судеб. Как только руки касаются древнего кожаного переплёта, откуда-то изнутри Книги вспыхивает яркий тёплый золотистый свет, полностью обволакивающий нас с Эваном. Слегка испуганная, но больше удивлённая, я смотрю в пронзительно синие глаза своему юному мужу и неожиданно для себя отчётливо понимаю: это навсегда.
Две судьбы, отныне и вовек сплетённые в одну.
И это пугает.
Золотое сияние исчезает. На распахнутом листе Книги жизни внезапно рядом с довольно длинным полным именем Эвана, которое я не успеваю прочитать, возникает ещё одно – моё. Буквы прочерчивает пронзительно золотое свечение, исходящее изнутри книги. Моё имя оказывается ещё более длинным, чем у Эвана. И это странно. У нас в Катаре у простолюдинов нет даже фамилий. Моё полное имя – Адамаск и всё, но Книга жизни почему-то посчитала иначе. Я хочу прочитать своё новое имя, но не успеваю. Отец Марк захлопывает Книгу. Теперь она откроется лишь во время другого свадебного обряда и совсем на другой странице. Так что мне, видимо, не судьба прочитать своё настоящее имя.
После венчания мы все идём пить чай. При этом старательно делаем вид, что ничего особенного в церкви не произошло. Таков был наш уговор с мальчишкой-альтаирцем: обвенчались и сразу об этом забыли. Вот только получается откровенно плохо. Мы с Эваном то и дело украдкой переглядываемся. После того золотого свечения, что окутало нас во время обряда, я отчётливо понимаю: возможно, в реальной жизни наш брак и будет фиктивным, но там – на небесах он точно в глазах Господа таким являться не будет.
Да… Странная у меня выдалась свадьба. Впрочем, она вполне гармонично вписывается в мою не менее странную жизнь.
*** 
Странный выдался день. Но ночь оказалась ещё страннее.
Я просыпаюсь далеко за полночь в гостевой комнате, которую нам с Анигаем отвёл священник. Просыпаюсь от того, что на меня кто-то смотрит.
Приподнимаюсь. Глаза с трудом привыкают к темноте. Тело сковывает страх, когда я понимаю, что в комнате, помимо меня и спящего на соседней кровати брата, находятся ещё двое.
Две женщины.  Одна из них Акраба. Вторая… Я не знаю её. Низенькая, сгорбленная, с клюкой, с головы до ног закутанная в старый дорожный плащ.
- Это она? - тихий старческий голос, от которого мне моментально становится не по себе.
- Да, - мать отвечает с лёгким придыханием, почти благоговением.
- И ты отдашь её мне?
- В обмен на мою свободу.
- Будь по-твоему, Таисья. Будь по-твоему!
Почему она зовёт мою мать чужим именем?! Однако ответ на этот вопрос меня перестаёт волновать уже в следующую секунду. Женщина в плаще поднимает руку. В её ладони вспыхивает огонёк, который мягким светом освещает комнату.
Чувствую, как от страха по моей коже начинает ходить мороз.
Ведунья!
Любой дариец знает – от ведуний добра не жди! Бросаю хмурый взгляд на непрошеную гостью. Благодаря тусклому свету, я могу получше рассмотреть её. Меня невольно передёргивает от её вида. Какая же она до неприятности старая! Я бы даже сказала – древняя. Кожа вся сморщенная, глаза почти белёсые – выцветшие от времени. Неприятное острое лицо обрамляют жидкие серо-седые мышиными волосы.
- Ну, здравствуй, Адамаск, - на удивление приветливый тон. – Это правда, будто ты можешь прикасаться к топливным кристаллам?
- Да, - с трудом заставляю себя выйти из оцепенения и ответить старухе.
Я прекрасно понимаю, что врать ведунье нет смысла. Мать, наверняка, ей уже всё выболтала про меня. К тому же, если ведунья захочет, то по любому узнает правду. Другой вопрос – какими способами. Не уверена, что они будут приятными для меня, поэтому лучше ничего не усложнять.
Тонкие, почти незаметные губы ведуньи касается лёгкая улыбка. Незнакомка поворачивается к Акрабе.
- Какая у тебя храбрая и умная девочка.
- Ещё та зараза. Скоро сама в этом убедишься, - прозаично хмыкает мать, но по её интонации я понимаю, что похвала ведуньи в мой адрес пришлась Акрабе по вкусу. - Дом, сволочь, сегодня спалила, чтобы труп скрыть.
При этом тут же, усмехаясь, не без гордости добавляет: «Вся в меня!»
Старуха с нескрываемым интересом продолжает сверлить меня своим пугающим белёсым взгляд. Мне окончательно становится не по себе. Нет! С этими смотринами однозначно надо заканчивать.
- Что вам от меня нужно?
Прозвучало, конечно, грубоватей, чем я планировала, ну да ладно, и так сойдёт.
- Я хочу забрать тебя с собой в Руар, девочка. Чтобы ты воспитывалась там же, где и твоя мать.
Такого резкого поворота событий я точно не предполагала. От удивления у меня даже на пару минут пропадает дар речи. Так это что же получается? Мать не врала? Они и правда воспитывалась в Руаре?! Акраба что, была шатерой?!
Разрази меня гром! Да такого просто не может быть!
- Забирай её и дело с концом, - тем временем раздражённо бросает моя нетерпеливая мамаша. – Не понимаю, Глэдис, с каких это пор ты рассусоливаешься с воспитанницами?
Глэдис?! Уже одно только это имя вызывает у меня благоговейный страх. Если передо мной стоит та, о ком я думаю… Ох, чую, зря я ей нагрубила. Неужели это и есть Верховная Ведунья Руара?! Та самая Глэдис! Которая была правой рукой ещё у отца императора Дэмониона?! Не понимаю: что она забыла здесь, в этом проклятом Отаром месте?
Неужели… меня?!
Тем временем Верховная Ведунья и Акраба, которую Глэдис почему-то зовёт Таисьей, словно забыв, что я всё ещё присутствую в комнате, продолжают как ни в чём ни бывало разговаривать обо мне. Я вся превращаюсь в слух. Знаю, подслушивать нехорошо, но только не в этот раз. Ведь речь, похоже, идёт о моей судьбе! К тому же я никуда и не прячусь от говорящих.
- Ты же сама сказала, Таисья. Девочка с характером. Будет лучше, если она пойдёт со мной по своей воле, чем… Мне не нужна ещё одна серая прислужница.
Представление не имею, о какой «серой прислужнице» идёт речь.
Любопытство берёт верх над осторожностью.
- Извините, но зачем я вам? Вы что, из меня ведунью сделать хотите? Так это… Ничего не получится, - я говорю достаточно громко, в надежде, что меня услышит брат и проснётся. Тогда мне бы было не так страшно. Но обычно очень чуткий Анигай на удивление крепко дрыхнет. Это невольно наводит на мысль о том, что ведунья вполне могла наложить на него сонные чары. Я слышала: они запросто такое могут. – Вы это… Имейте ввиду. У меня нет никаких ваших магических способностей. Я только кристалл держать могу. Небольшой. И то не знаю, как долго.
- Не ведунью, так шатеру, - спокойно отзывается старуха. – Твоя мать из их касты. Значит, и тебе туда.
Шатеру! Ещё день назад я могла об этом только мечтать! Но сейчас, когда я стала свободной…
- Я должна подумать, - выпаливаю прежде, чем успеваю сообразить, что и кому я говорю.
Глэдис переводит удивлённый взгляд на прыскающую от смеха Акрабу. Видимо, старухе никогда раньше никто не давал отказ.
- Я тебя предупреждала, Глэдис. Девчонка с норовом. Подумай хорошенько, прежде чем забирать её в Руар. Оно тебе надо? Как бы эта шельма тебе всю обитель вверх дном не перевернула. Мой тебе совет: используй её вне Руара.
- И не таких укрощали, - в голосе Глэдис звучит сама доброта, но при этом от слов слов мне становится не на шутку жутковато. – Тебе ли не знать это, Таисья.
Видимо, слова ведуньи очень точно попадают в цель - мать моментально затыкается.
- Сколько тебе надо времени, девочка, чтобы принять решение?
- День, -  выпаливаю я. – Мне надо поговорить с братом.
- Братом?! – старуха поворачивается к Акрабе. – Ты не говорила, что у тебя двое детей.
- Какое это имеет значение? Кристалл может держать только она, - беззаботно отмахивается Акраба.
Но старуха уже не слушает её. Медленно подходит к спящему Анигаю. Моё первое инстинктивное желание – бросится ей на перерез, чтобы не дать причинить спящему Анигаю зла.
- Успокойся, девочка, - словно читая мои мысли, шелестит старуха. – Я не причиню ему зла. Только посмотрю. Хочу почитать его сны. Заглянуть в мечты, чтобы понять, что он за человек.
- Разве такое возможно? – я вновь не в силах сдержать приступ любопытства.
- Да. Спящий для меня открытая книга.
Пару минут ведунья пристально вглядывается в моего брата. Затем, закрыв глаза, проводит ладонью над его головой. Усмехается.
- Сильный мальчик, из него может получится хороший воин, -  наконец, умозаключает старуха, оборачиваясь ко мне. – Твой брат мечтает стать воином Руара. Ему снится, что он один из них. Одерживает победу в битве. Если ты захочешь, я дам ему такой шанс наяву.
Изумлённая словами ведуньи, я не знаю, что ей ответить.
- Если завтра вечером ты скажешь мне «да», то я заберу в Руар вас обоих. Мечта твоего брата сбудется. Я отдам его на воспитание лично Карлу – Верховному Воину Руара.
От волнения у меня перехватывает дыхание. Это уже даже больше, чем просто мечты! Смотрю на старуху и отказываюсь верить, что всё это происходит со мной наяву! Неужели мечты сбываются?! Я открываю рот, чтобы ответить старухе «Да», но вместо этого…
- Хорошо. Я поговорю с Анигаем.
Старуха с нескрываемым любопытством смотрит на меня. Словно пытается понять, что делается в этот момент в моей бедовой голове, но, к своему искреннему изумлению, почему-то не может это сделать.
- Будь по-твоему, - наконец, соглашается она. - Завтра на закате я буду ждать вас у подножья горы Обречённых. Если придёте, это и будет значить «Да». Главное, помни, девочка, второго шанса попасть в Руар у вас уже никогда не будет. Я не делаю таких предложений дважды.
Огонёк в руке ведуньи гаснет. Вместе с ним исчезает старуха и моя мать. Растерянно озираюсь по сторонам, пытаясь глазами привыкнуть к кромешной тьме. Одновременно с этим судорожно соображаю: сон ли это только что был или явь?
Неужели наши с Анигаем мечты, и правда, сбываются?!
6. ДОЧЬ СВОЕЙ МАТЕРИ
    
Сижу на подоконнике в комнате Эвана и, затаив дыхание, слушаю, как мальчишка-альтаирец играет на скрипке. Для меня. В последний раз. Грустная мелодия, щемящая душу, растворяется в вечернем небе. Мне уже надо уходить, но я не могу исчезнуть вот так: не попрощавшись, недослушав, как плачет эта скрипка, а вместе с ней и душа Эвана.
Знаю: мой мальчишка-альтаирец не умеет красиво говорить. Особенно о том, что творится у него на душе. В этом мы похожи. Эван всегда начинает волноваться и заикаться, когда пытается сказать мне о чём-то личном. Но сегодня его скрипка разговаривает со мной лучше всяких слов.
Мелодия обрывается. Эван поднимает на меня своим грустные синие глаза.
- Значит, ты всё уже решила?
- Да. Ты же знаешь, Руар – это наша с Анигаем заветная мечта. Я даже думать не смела, что однажды она станет реальностью.
- Ада, ты же знаешь, как дорога мне. Ты могла бы поехать со мной в Адейру! Быть свободной!
- Я – да. Но Анигай – нет, - мне приходится напомнить Эвану, что мой брат до сих пор привязан к Катару. – Я не могу оставить его здесь, когда есть шанс нам обоим выбраться из этой проклятой дыры.
- А как же я? – тихая такая искренняя жалобная фраза вырывается у мальчишки-альтаирца быстрее, чем он успевает сообразить, что говорит.
От этих его слов у меня сжимается сердце. Только сейчас до меня в полной мере доходит, что эти годы я стала для него действительно родным человеком.
– Прости. Я не должен был этого говорить. – Эван быстро берёт себя в руки. Невесело усмехается. – Веду себя, как конченный эгоист. Думаю только о себе. Правда, прости… С моей стороны было глупо надеяться, что однажды ты…
Альтаирец обрывает фразу на полуслове. И что за дурацкая привычка постоянно недоговаривать?! Хочу отругать его за это, но не решаюсь. Вижу, что мальчишке и так плохо от нашего неизбежного расставания. Не надо иметь семи пядей во лбу, что понять: по-своему Эван любит меня. Ведь за эти три года мы стали настоящими друзьями.
И я… Я тоже люблю его.
- Можно, я тебя хотя бы провожу? – робко спрашивает он.
- Нет, - спрыгиваю с подоконника. – Не стоит. Расставание не слишком приятная штука.
- Это я знаю, как никто другой, - грустно усмехается он. – Мне будет не хватать тебя, Ада.
- Мне тоже, - повинуясь внезапному порыву, встаю на цыпочки и целую мальчишку-альтаирца в щеку.
Эван с удивлением смотрит на меня. Невольно касается своей щеки, куда я его только что поцеловала. По-моему, он от неожиданности немеет. Улыбаюсь. Забавный он всё-таки, этот мой альтаирец. Отступаю к двери, но в последний момент останавливаюсь. Снимаю с пальца драгоценное обручальное кольцо, которое Эван надел мне на безымянный палец во время церемонии.
- Чуть не забыла! Возьми. Возвращаю.
Но мальчишка-альтаирец наотрез отказывается забирать его.
- Нет, Ада. Оно твоё.
- Ты с ума сошел?! Оно же целое состояние стоит! К тому же оно мне большое! Смотри!
Кольцо действительно болтается на моём пальце.
- Это потому что ты сама ещё маленькая, - с улыбкой объясняет Эван, при этом зачем-то снимая с шеи цепочку с крестом. Крестик прячет в карман, а затем, забрав у меня кольцо нанизывает его на цепочку, словно кулон.
- Вот так будет лучше. Наденешь его на палец, когда вырастишь, а пока… - Эван собственноручно вешает мне цепочку с кольцом на шею.
- Эван! Не сходи с ума! Я не могу это принять! Они слишком дорогие! Кто я такая, чтобы…
- Ты моя жена. По крайней мере, перед Богом и людьми, - тихо обрывает меня на полуслове альтаирец. – Ада, это кольцо моей матери. Она просила отдать его той, кто станет моей супругой. Что я и сделал.
- Но я же не настоящая… - предпринимаю ещё одну попытку образумить Эвана, но всё тщетно.
- Об этом знаем только мы с тобой, - шепчет мальчишка и отступает к окну. – Ада, только, пожалуйста, помни обо мне.
- Обещаю, - шепчу я, с ужасом понимая, что на глаза вот-вот навернутся слёзы. Не хочу, чтобы Эван видел их. Не хочу, чтобы он думал, что я на самом деле слабая. Поэтому я просто молча разворачиваюсь и убегаю. Навсегда.
***

Метель разыгралась не на шутку, но мы с Анигаем, стараясь не обращать на неё внимание, настырно пробираемся к горе Обречённых, проваливаясь при этом чуть ли не по пояс в снег. Брат то и дело нервно поглядывает на горизонт. Звезда Сатаба уже почти села. Малиновый закат на глазах превращается в тёмно-фиолетовый, затем в сиреневый.
Только бы успеть!
Корю себя за то, что не додумалась выйти раньше. И приспичило же меня попросить альтаирца в последний раз сыграть для меня на скрипке! Но кто бы мог предположить, что обычный снегопад превратится чуть ли не в буран?!
Наконец, преодолев последний поворот, мы оказываемся под защитой первой скалы, похожей на гигантские каменные перья. Дальше дорога должна пойти легче. Снега здесь мало, да и ветрюга уже не тот.
- Ты уверена, что это тебе не примерещилось? – в который раз, ворча, переспрашивает Анигай.
Брат до сих пор не может поверить, что я ночью разговаривала с Акрабой и Глэдис.
- Да ни в чём я не уверена! – огрызаясь я, стараясь не отставать за братом. - Даже если и приснилось, то что? Прогуляемся до гор, да вернёмся обратно в дом к священнику.
- Ага, как два полных дурака! В Руар им, ведете ли захотелось, - ёрничает продрогший брат.
Так бы и дала ему по лбу, да времени нет. Надо спешить.
Опасения Анигая насчёт моего сна не подтверждаются.  Очередной поворот, и мы оказываемся на небольшой поляне возле каменистой пещеры. В центре поляны весело отплясывает приличного размера костёр. Что характерно – без дров. Мы с братом удивлённо переглядываемся. Не сразу замечаем, что по ту сторону костра на небольшом валуне сидит Акраба. Греет руки. Надо же! Так непривычно видеть мать абсолютно трезвой! Акраба замечает нас, застывших от удивления на краю поляны. Здороваться с нами она явно не собирается. Вместо этого, глядя на нас начинает орать на всю округу.
- Эй, Глэдис! Они пришли! Я же говорила: прибегут – никуда не денутся. Девчонка свой шанс не упустит.
На пропитый голос Акрабы из пещеры выходит ведунья, замотанная с головы до ног во всё тот же дорожный плащ. Чувствую, как брат испуганно сжимает мне руку. Мне и самой не по себе, но я изо всех сил стараюсь держаться. Вряд ли Руару нужны трусливые шатеры. Делаю шаг вперёд, увлекая за собой Анигая. Мы с братом, всё так же не разжимая рук, подходим к костру.
- Ты обещала освободить меня, - хмуро напоминает Акраба, вставая между нами и Глэдис. – Сначала сдержи слово.
- Сначала отдай их мне, - шелестит Верховная ведунья, протягивая Акрабе свои сморщенные ладони. – Отдай мне своих детей.
Акраба, помедлив пару секунд, всё же делает это: кладёт ладони в руки ведуньи. Огненная вспышка и довольная улыбка Глэдис.
- Теперь они мои.
- Как же! – невольно хмыкаю я. Акраба только что передала Глэдис права на Анигая, но не на меня. Потому что со вчерашнего утра я завишу совсем от другого человека – от моего законного мужа, а он дал мне право на свободу.
При воспоминании о мальчишке-альтаирце к душе подступает предательская тоска. Я знаю, это неправильно, но почему-то хочется всё бросить и убежать к Эвану. Так! Стоп! Надо держать себя в руках! Это просто нервы! Но мне, и правда, будет сильно недоставать его.
- Теперь ты! – настойчиво напоминает Акраба. – Верни мою свободу, чтобы я, наконец-то смогла уйти из этого проклятого места. Верни мне меня!
- Будь по-твоему, Таисья! Надеюсь, ты знаешь, что просишь, – шелестит старуха, проводя рукой по воздуху.
Тут же в нескольких метрах от нас возникает зеркальная стена. Это и есть силовой купол Катара, догадываюсь я. Обычно он невидимый. Это одна из причин, почему катарцы боятся заходить далеко в лес, чтобы ненароком не наткнуться на силовое поле и не быть сожженным им заживо. Кстати, я и не подозревала, что мы подошли так близко к краю поселения! На всякий случай мы с Анигаем пятимся подальше от этой опасной для жизни зеркальной поверхности. Запоздало вспоминаю, что мне теперь купол ни по чём. Я замужем за свободным человеком, а это значит, что могу спокойно преодолевать зеркальный барьер. Но проверять это мне сейчас почему-то не хочется. Вдруг что-то пойдёт не так? Зачем лишний раз рисковать? Да и не хочу я афишировать свой новый статус перед матерью и Глэдис. Пусть, лучше, это до поры до времени останется тайной.
- Верни мне меня, Глэдис, - голос Акрабы отвлекает меня от размышлений.
Старуха усмехается, а затем… С отражением Акрабы в зеркальном куполе начинает происходить нечто странное. Оно меняется прямо на наших глазах, но самое поразительное в этом. Вместе с отражением меняется и тело самой Акрабы.
Я не могу оторвать глаз. Это какое-то волшебство! Грязные коротко стриженные засаленные волосы нашей беспутной мамаши внезапно выпрямляются и спадают ниже пояса густой чёрной, как смоль, волной. С тела Акрабы исчезает въевшаяся за годы жизни в Катаре грязь. Если бы я не видела это собственными глазами, никогда бы не поверила, что у моей матери такая белоснежная кожа. Но главное… Акраба поднимает правую руку и, безудержно смеясь от счастья, любуется новой ладонью, которая появилась вместо привычной культяпки. И лицо… Это нечто невероятное! Я смотрю, затаив дыхание. С лица матери исчезают все ожоги и шрамы. Они испаряются вместе со старой грязной вонючей одеждой Акрабы. Несколько мгновений и… перед нами уже стоит она – безудержно красивая, в длинном алом платье, шитым золотом, с шикарными распущенными волосами, молодая и прекрасная… Нет… Не Акраба.
Таисья. Шатера Руара.
Акраба не соврала. Она действительно была одной из них.
Я смотрю на эту почти незнакомую мне красавицу и только сейчас понимаю, что ей от силы лет тридцать. Осознание этого вводит меня в ступор. А я-то всегда считала нашу мать почти старухой.
Единственное, что сохранилось в этой прекрасной шатере от нашей беспутной мамаши, так это, пожалуй, поведение. Акраба, словно сумасшедшая, бегает возле зеркальной стены, истерично смеётся, не может налюбоваться на себя.
- Я вернулась, Глэдис! Я вернулась! – бросает на ведунью вопросительный взгляд. – Я могу…?
- Да, - кивает старуха.
Акраба нерешительно протягивает правую руку к зеркальной поверхности. Она ожидает, что силовое поле обожжет её, но вместо этого рука спокойно проходит через зеркало.
- Я свободна! Свободна! – визжит от счастья Акраба, ныряя через стену купола.
Мгновенье, и зеркальная поверхность исчезает. Нет, силовое поле купола остаётся, просто оно снова становится невидимым. Иллюзия заканчивается. Вновь в свои права вступает реальная жизнь. И в ней, увы. Нет места волшебству. При виде Акрабы, валяющейся на снегу, у меня невольно сжимается сердце. Как же это всё-таки страшно, когда мечта была так близка, а ты… Невольно делаю шаг по направлению к матери, но Анигай предусмотрительно останавливает меня.
- Не стоит…
Обескураженная Акраба с трудом поднимается из сугроба. Растерянно смотрит на культяпку руки, старую грязную одежду, засаленные волосы. Проводит единственной ладонью по уродливым шрамам лица. Таисья вновь превратилась в ту, кто она есть на самом деле.
- Глэдис! Сволочь! Ты же обещала! – словно обезумев, мать бросается к старухе, но, ударяется о невидимою преграду, вновь отлетает в сугроб.
Это ещё хорошо, что с той стороны купол просто не пропускает людей, не причиняя при этом им физического вреда.
– Ты не сдержала слова! Значит, договор расторгнут! Я не отдам тебе своих детей!
- Ты не права, Таисья. Я выполнила условия нашего договора, - как ни в чём не бывало отзывается ведунья. - Ты хотела свободу? Ты её получила. Можешь идти на все четыре стороны.
- Разве это свобода?! – вопит, как резанная, Акраба. – Я изуродована! Нищая! Больная! Кому я такая нужна? Куда я пойду?!
- Раньше об этом надо было думать, Таисья. Раньше. Но ты всегда сначала делаешь, а лишь потом думаешь. И в этом твоя беда.
Глэдис останавливается возле нас с Анигаем.
- Ну что, дети?! Пора отправляться в Руар. Надеюсь, вы ещё не передумали?
Надо же! Голос Глэдис прямо-таки пропитан добротой.
- Нет, - эхом отзываемся мы.
- Тогда следуйте за мной.
Верховная ведунья идёт впереди нас, направляясь прямо к не на шутку разгоревшемуся костру. Мы с братом, толком не понимая, что происходит, послушно следуем за ней. Всё это время изуродованная Акраба бьётся в истерике, идёт параллельно с нами вдоль купола. Я стараюсь не смотреть на неё. И так страшно. Но не смотреть не получается.
- Адамаск! Не верьте ей! – истошно орёт мать. – Руар не даст вам свободы! Это такая же тюрьма, как Катар! Только с позолотой! И платить за эту позолоту придётся тройную цену. Не верьте ей! Не ходите! Бегите! Спасайтесь!  Посмотрите на меня! Вот что со мной сделал Руар! Он сделает с вами то же самое!
 - Это сделал не Руар, - Глэдис останавливается в метре от пламени, оборачивается к уже исступленно рыдающей Акрабе. – Это сделала ты сама, Таисья. Это был твой выбор, шатера. И ты за него заплатила. Всё по справедливости. Ты прекрасно знала, на что шла.
Мать замолкает. Видимо, в словах старухи есть доля правды. Теперь Акраба уже просто тихо скулит на краю купола, рассматривает грязную культяпку своей руки и жалеет себя, напрочь забыв о нас – своих детях.
Глэдис переводит уставший взгляд на нас с братом.
- Прежде чем вы пойдёте за мной, я хочу, чтобы вы чётко понимали: Руар не терпит неповиновения. Вы должны будете во всё слушаться наставников. Если вы согласны на это… Если это ваш выбор, то тогда следуйте за мной.
Дальше начинает происходить нечто невероятное: старуха, как ни в чём не бывало заходит в бушующий костёр и… растворяется в пламени. Мы с Анигаем испуганно переглядываемся. После вчерашнего пожара, мне, если честно, не очень хочется иметь дело с огнём. Да и брату, похоже, то же.
- Она что, хочет, чтобы мы тоже того? – брат ошарашено показывает на пламя. – Старуха сумасшедшая! Мы же сгорим! Я не хочу стать таким же обугленным, как кузнец!
Стараясь унять подступающую панику, ещё раз бросаю взгляд на бушующий костёрю Вновь обращаю внимание на то, что огонь горит без дров. Решаю рискнуть – быстро провожу рукой по пламени. Огонь не жжёт. С восторгом смотрю на брата.
- Не сгорим. Он не настоящий. Это лишь видимость костра!
Анигай верит не сразу. Сначала тоже для верности проводит рукой по пламени.
- Щекотно, - хмыкает он, затем, собравшись с духом, добавляет. – Ладно, я пошел первым. Если что… Ну ты это… Понимаешь…
И хоть мы с братцем оба на дух не выносим все эти «телячьи» нежности, не выдерживаем. Кто знает, что нас ждёт там, на другом конце пламени. Выберемся ли мы из него живыми? Брат первый порывисто обнимает меня, после чего, не говоря ни слова, исчезает в огне. Я остаюсь на поляне одна. Вернее - с Акрабой, про которую я напрочь забыла из-за всех этим манипуляций с ложным костром.
- Ты сильная. Может, и выживешь, - мать произносит это прежде, чем я успеваю шагнуть в огонь. В её усталом голосе звучит нечто, похожее на смирение и… разумность.  Так странно слышать, что твоя спившаяся беспутная мать может говорить вполне разумные вещи.
– Только не повторяй моей ошибки. Не бросай вызов Руару. Не бунтуй. Смирись. Пусть это и будет твоим выбором. Иначе… - Акраба невесело смеётся, демонстрирует мне культяпку своей обрубленной руки. – Закончишь так же, как и я. Ну? Что ты стоишь? Передавай привет Руару.
- Хорошо. Передам.
Поворачиваясь к Акрабе спиной и, зажмурившись, шагаю в огненную неизвестность.
 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РУАР.

1. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РУАР!

- Что это, Глэдис? – Дэус Карл – пугающе мощный Верховный воин Руара с высоты своего немалого роста с недоумением взирает на нас с Анигаем. – Надеюсь, ты пошутила? Мы не берём в Руар детей старше трёх лет. Эти же совсем взрослые. Они помнят прошлую жизнь! Они слишком хорошо знают, что такое свобода. Глэдис, будь реалисткой! Они не приживутся здесь!
Дэус Карл испепеляет нас возмущённым взглядом.
Анигай стоит с почтение опустив глаза. Ещё бы! Легендарный Верховный Воин Дарийской империи всегда был его идеалом. Я же, наоборот, в наглую с интересом рассматриваю блестящую лысую голову Дэуса Карла с искусно сделанной на ней татуировкой змеи. Наверное, точно такая же появляется из дреда. Что толку опускать глаза? Если Верховный воин решит избавиться от нас, он всё равно это сделает: хоть смотри – хоть не смотри.
- Эта даже глаза опустить не удосуживается, - возмущается Карл, показывая на меня рукояткой дреда.
При виде оружия в руках воина у меня всё же срабатывает инстинкт самосохранения. На всякий случай торопливо опускаю голову. Зачем лишний раз нарываться на неприятности? Но поздно. Проницательный Дэус Карл, кажется, уже успел сообразить, с кем имеет дело, и тут же проникся ко мне обширной антипатией.
- Карл, я в тебя верю. Ты и не из такого материала великих воином лепил, - в голосе Верховной ведуньи звучит плохо прикрытая лесть, но это, как ни странно, срабатывает. Похоже Акраба всё же была права, когда говорила, что все мужики одинаковы.
- Из мальчишки, может, толк и выйдет, - Верховный воин бросает оценивающий взгляд на Анигая. Замечаю, как у брата от похвалы Карла тут же распрямляются плечи. – А вот из этой шельмы – сильно сомневаюсь.
- Почему ты так думаешь? – с улыбкой шелестит Глэдис.
 По ней заметно, то она заранее знает ответ, но почему-то ведунье всё же хочется, чтобы воин сам его озвучил. Мне кажется, или Глэдис забавляет всё происходящее?
- Взгляд больно нахальный, - мрачно отрезает Дэус Карл. – Не похоже, чтобы она умела подчиняться. Глэдис, тебе легче сразу сделать из девчонки серую прислужницу и избавить нас всех от лишних проблем.
- И всё же я рискну.
На моё счастье в Руаре последнее слово всегда остаётся за Верховной ведуньей.
- Как знаешь, - фыркает Карл. – Под твою ответственность. Мальчишку я, так и быть, забираю, но при условии: никто в Руаре не должен знать, что они родственники. Здесь каждый сам за себя. Если проговорятся - избавлюсь от обоих.
Глэдис переводит на нас вопросительный взгляд. Мы с братом торопливо киваем. Мне уже нравится в Руаре – огромном замке с кучей башен и переходов, шикарных залов и тренировочных площадей. Уходить отсюда по доброй воле лично я не собираюсь. По крайней мере, в ближайшие несколько лет.
- Вот и чудесно! Договорились!
Карл забирает Анигая. Глэдис жестом приказывает идти за ней.
Мы вместе пересекаем центральную площадь Руара. С нескрываемым любопытством рассматриваю огромную глубокую яму, со дна которой торчат брёвна, вперемешку с острыми железными кольями. По этим брёвнам ловко прыгают мальчишки-воины, сражаясь между собой на дредах. Рискованные ребята. Если оступиться и упасть, тут же будешь насквозь проткнут колом. Но их, кажется, это мало беспокоит.
Рядом с ямой в светло-серых мантиях и смешных колпаках толкутся ученики-лекари. По сравнению с воинами – они все, как один тощие хлюпики. Хотя нет, среди них есть и один толстяк. Видимо, в Руаре неплохо кормят! Это обнадёживает. В Катаре толстяков почти не встретишь. Разве что только кого из чинуш. Подмечаю, что среди лекарей, как и среди воинов, тоже нет ни одной девчонки.
- Не женское это дело, - словно угадывая мои мысли, бегло бросает мне Глэдис.
Кстати, о женщинах! Чуть в стороне от ямы с кольями хихикают совсем юные шатеры. Видимо, им нравится наблюдать за статными мальчишками-воинам. А те словно специально выделываются перед шатерами, стараясь произвести впечатление каким-нибудь залихватским приёмом. Да… Похоже, мальчишки – они и в Руаре мальчишки.
С любопытством рассматриваю шатер. С удивлением замечаю, что без макияжа они выглядят, как самые обыкновенные девчонки. У нас в Катаре и посимпатичнее найдутся! Это что же получается? Одень меня красиво, да лицо краской размалюй и я тоже ничего буду? Ну, то есть, когда вырасту?
Несколько в стороне от беспечных шатер держатся ведуньи в чёрных мантиях с остроконечными капюшонами. Вот уж кого точно никакая краска не спасёт! – невольно фыркаю от смеха.  Маленькие ведуньи все, как одна, чем-то неуловимо похожи на Глэдис. Вот уж кого Отар точно внешностью обидел! Носы почти у всех с горбинкой, глаза маленькие, недобрые. Губы тонкие – почти нет. Теперь я понимаю, почему ведуньи всегда такие злые. На фоне симпатичных шатер, перед которыми выделываются мальчишки-воины, не мудрено кучу женских комплексов схлопотать.
Про эти самые комплексы я читала в одной из умных книг, которые брала из библиотеки отца Марка. Я там у него вообще много чего интересного поначиталась. Детских-то книг при церкви никогда не было, вот и пришлось сразу взрослые читать. Эван говорит, что, благодаря этому у меня неплохое образование. Неженское, правда, и «разбросанное», или как это там правильно называется. Ну, когда человек начитался всего без разбору.
Эван… Эван. Эван. Вот о ком мне точно лучше здесь не вспоминать! А то сразу же начинаю скучать, хотя и виделись, казалось бы, совсем не давно. Нет, Ада! Остановись! Если ты выбрала жизнь в Руаре, то будь добра, выкини из памяти и сердца всё, что осталось за стенами этой обители. Потому что ты всё равно никогда больше не увидишься с людьми из своего прошлого. Это было твоё личное решение, так что имей мужество идти до конца!
К тому же мне определённо нравится в Руаре! Даже несмотря не небольшой неприятный инцидент, который происходит, когда мы с Глэдис уже почти пересекаем площадь. Один из мальчишек-воинов лет четырнадцати всё же оступается во время учебного боя и с криком падает на колья. Мой первый порыв – бросится к нему на помощь, но Верховная ведунья вовремя останавливает меня.
- Нельзя. В Руаре каждый сам за себя. Ему просто надо было быть более подготовленным и осторожным.
На моих глазах с будничным видом ученики-лекари с помощью воинов снимают ещё живого руарца с железного кола. К ним тут же подходят два наставника: лекарь и воин. Лекарь быстро оглядывает окровавленного мальчика, бьющегося в предсмертной конвульсии, отрицательно качает головой, после чего воин-наставник одним точным движением дреда добивает ребёнка.
Не то, чтобы я не видела смерть и трупы… За последние несколько суток у меня в жизни этого добра было хоть отбавляй, но всё же это уже какой-то перебор. Они даже не попытались спасти мальчишке жизнь!
- Руару не нужны слабые и больные, - ответ Глэдис, как всегда, опередил мой вопрос.
Почти сразу словно из ниоткуда появляются прислужницы-тени в длинных серых одеяниях с полузакрытыми лицами. Мне видны лишь их глаза: бездумные, стеклянные, пустые. Никаких эмоций. Серые прислужницы с механической точностью выполняют приказ наставника-лекаря: кладут мёртвое тело мальчика на носилки и куда-то уносят. Не проходит и минуты, как на площади возобновляются тренировочные бои, праздные разговоры, тихое хихиканье, и лишь кровавое пятно, оставшееся от убитого мальчика на каменной брусчатке, напоминает о том, что здесь только что произошла трагедия – умер ребёнок. Но и это пятно торопливо замывает серая прислужница, незаметно появившаяся с тряпкой и ведром воды.
Нет кровавого пятна – нет трагедии. Вскоре я чётко уясню: в этом и есть весь Руар.
Теперь я понимаю, почему Карл сказал, что здесь каждый сам за себя.
Так что добро пожаловать в Руар, Ада. Добро пожаловать в Руар…

***

- Это моя комната?! – сказать, что я в восторге – это не сказать абсолютно ничего!
Как только я переступила порог спальни в крыле шатер, где теперь мне предстоит жить, я напрочь забыла о неприятном инциденте, который произошел всего лишь несколько минут назад на площади.
Отар меня побери! Да это же не комната, а настоящий дворец! Просторная, с дорогой мебелью. На полах и на стенах ковры. Спальня словно состоит из двух зеркальных половинок, в каждой из которой стоит широкая мягкая кровать под балдахином, письменный стол, кресло, большой шкаф для одежды, книжные полки, тумбочка, туалетный столик с большим зеркалом.
- Твоя половина левая. Во второй живёт Мэдлин, - спокойно объясняет Глэдис. Похоже, её несколько забавляет моя столь эмоциональная реакция на новый дом.
- Это что... Всё мне?! Я что, правда, здесь буду жить?!
Старуха едва заметно кивает.
- Ёу-у! - не выдерживаю, как сумасшедшая, кричу я, прыгая на месте от радости.
В этот самый момент открывается вторая дверь, и комнату заходит красивая кареглазая девушка лет пятнадцати в довольно строгом тёмно-зелёном длинном платье. Она с удивлением взирает на меня, но вопросов не задаёт, потому что замечает Верховную ведунью. Незнакомка тут же опускает глаза и склоняется в почтительном поклоне. В таком явно неудобном положении она замирает, как статуя. Я всё жду, когда она выпрямится, но девчонка продолжает упрямо стоять. Перевожу вопросительный взгляд на Глэдис.
- Чего это её так перекосило?
- Со временем ты тоже так научишься, - мягко отвечает Верховная ведунья.
- Зачем? – вопрос вылетает на автомате.
Глэдис удивлённо приподнимает бровь. Чувствую на себе напряженно-изумлённый взгляд девушки. Видимо я опять сморозила глупость. Тороплюсь исправить положение.
- То есть… Я хочу сказать, что да… Конечно, научусь.
- Думаю, Мэд тебе в этом поможет. Оставляю тебя на её попечение. Мэдлин объясни новенькой правила Руара и… - старуха слегка брезгливо шевелит своими костлявыми пальцами в моём направлении, - … приведи её в надлежащий вид. Покажи, как работает ванна.
Верховная ведунья удаляется прежде, чем я успеваю возмутиться насчёт ванной. Да! В Катаре в нашей хижине не было ванной, но зато она была в доме священника. Раз в неделю, а то и чаще, я наведывалась к Эвану, выставляла мальчишку из его же спальни (благо, он никогда не сопротивлялся), и не меньше часа с превеликим удовольствием отмокала в его ванне. Так что не надо! Я прекрасно умею пользоваться ванной комнатой!
Ещё раз с удовольствием осматриваюсь.
- Красота! – оборачиваюсь к уже распрямившейся девчонке, которая явно недовольна появлением в её комнате столь странной соседки. – Я Адамаск. Но можно просто Ада. Глэдис сказала, мы теперь будем жить вместе.
- Не Глэдис, а Верховная ведунья! - возмущённо шипит шатера. – Как ты вообще здесь оказалась?! В Руаре не бывает новеньких!
- Всё когда-нибудь случается в первый раз, - хмыкаю я и с разбега плюхаюсь на мягкую кровать. Падаю спиной, раскидывая в руки в разные стороны. Как же мягко! Вот это я понимаю, жизнь! Это тебе не наши с Анигаем деревянные холодные настилы в Катаре.
- Встань сейчас же с постели! – ругается соседка. – Ты же грязная! Всё замараешь! У тебя, наверняка, и вши имеются!
- Чего?! Какие ещё вши?! - меня захлёстывает возмущение от такого откровенного высокомерия. – Да я мылась совсем недавно! Перед…
Вообще-то, мылась я перед «свадьбой», но, думаю, соседке-шатере не стоит об этом знать.
- Иди за мной! – командует выскочка и направляется к той самой двери, из которой недавно вышла сама.
С недовольным видом плетусь следом. Делаю это, вовсе не потому что я такая послушная. Просто мне очень любопытно, что там за дверью. Оказывается, настоящая ванна! Раза в два больше чем у Эвана! Вот повезло - так повезло!
- Здесь холодная вода, а здесь горячая, - начинает объяснять Мэдлин.
Беззаботно перебиваю её.
- Я и без сопливых прекрасно знаю, как этим пользоваться, - подхожу к ванной, нажимаю наугад на рычажок и тут же получаю на голову порцию холодного душа. М-да… Немного не подрасчитала. Ну, ничего. Разберусь.
Мэд высокомерно хмыкает. Вручает белоснежное махровое полотенце. Затем, исчезнув на пару минут, приносит платье и бельё.
- Надеюсь, ничего здесь не затопишь, - одарив меня брезгливым взглядом, соседка выплывает из ванной. – И поторопись. Ужин через полчаса.
О да! Ванная с горячей водой, да ещё еда, за которую, похоже, не надо платить! Да я о таком и мечтать-то не смела! Нет! Однозначно с каждой минутой Руар мне начинает нравиться всё больше и больше.
*** 
Мы ужинаем в огромном зале. Каждая каста сидит за отдельным длинным столом. Нам подают еду и убирают грязные тарелки всё те же серые прислужницы со стеклянным взглядом. Пытаюсь заговорить с одной из них, но бесполезно. Девушка в сером одеянии, словно не видит и не слышит меня.
- Ты что, с ума сошла? – испуганно одёргивает меня Мэд, которая и не пытается скрыть своё недовольство тем, что ей под опеку подсунули проблемную меня. – С серыми прислужницами нельзя разговаривать!
- Ну, извините! Я-то откуда знала? Ты же меня вовремя не предупредила! - огрызаюсь в ответ.
Отворачиваюсь от этой зазнайки. Как, впрочем, и она от меня. С каждой минутой соседка раздражает меня всё больше и больше. А мне ещё с ней в одной комнате жить! Я, конечно, могу попробовать попросить Глэдис, чтобы она переселила меня к кому-нибудь другому, но сомневаюсь, что из этой затеи выйдет что-то хорошее. Во-первых, не хочу лишний раз беспокоить по пустякам Верховную ведунью, а, во-вторых, глядя на остальных шатер, которые даже не удосужились со мной поздороваться, сильно сомневаюсь, что хоть одна из них будет чем-то лучшей этой воображалы Мэд.
М-да… Похоже, в этом Руаре о слове «дружба» никто никогда и не слышал! На душе внезапно становится так тоскливо и одиноко, что хочется всё бросить и оказаться рядом с Эваном. Вот рядом с кем мне всегда хорошо! Можно было бы залезть, например, на подоконник и попросить, чтобы мальчишка-альтаирец сыграл на скрипке мою любимую мелодию. Или, закутавшись в тёплый плед, устроиться рядом с альтаирцем перед камином и слушать, как он старательно читает мне книгу. Вспоминаю друга и тут же стараюсь как можно быстрее прогнать мысли о нём. Зачем бередить старую рану? Всё равно мы уже никогда не встретимся.
Жаль, конечно, что мой толстокожий братец совсем не похож на Эвана. Впрочем, на безрыбье и Анигай - родная душа. Брат, конечно, у меня не эталон дружеской поддержки, но сейчас я была бы рада и ему.
Бросаю взгляд в сторону стола воинов. Осторожно высматриваю Анигая. Наконец, нахожу его взглядом. Сидит в одежде воина-ученика с самого края. На какое-то мгновение наши взгляды пересекаются. Я улыбаюсь, а вот брат… Анигай торопливо отворачивается. Видимо, помнит наказ Карла – никто в Руаре не должен знать, что мы родственники. Братец не хочет ради меня рисковать своей мечтой. Вот эгоист! С каких это пор он стал играть по чьим-то правилам?!  Не хочет общаться со мной – прекрасно!  Я тоже не буду его замечать!
 Утыкаюсь в тарелку с жаренным мясом. Ароматным, вкусным. Хочу побыстрее забыть о предателе-брате, который так шустро променял меня на Руар, но не получается. На душе внезапно становится так пакостливо и тоскливо, что я даже перестаю чувствовать вкус рагу. Вот дожила! А ведь ещё совсем недавно я искренне считала, что счастье напрямую зависит от роскоши и сытости, которые мне может дать Руар.

2. НОЧНОЙ ГОСТЬ
       
- Ты всё понял?
Мальчишка-воин лет шестнадцати, высокий, поджарый с небольшими близко посаженными чёрными глазами кивает. Он даже не пытается скрыть от Верховного воина довольную высокомерную улыбку.
- Да, Дэус Карл.
- Тогда иди.
Подопечный исчезает в лабиринте коридоров Руара. Карл подходит к окну. Его холодный взгляд блуждает по толпе учеников, пока, наконец, не останавливается на новенькой. Девчонка, то и дело вертясь от любопытства, спешит вслед за недовольной Мэд после ужина в крыло шатер.
- Если ты думаешь, что надолго здесь задержишься, девочка, то сильно ошибаешься, - недобро усмехается Верховный воин, глядя вслед Адамаск.
***

- Поздно уже, спать ложись. Завтра рано вставать на занятия.
Переодевшись в длинную ночнушку, Мэдлин забирается на кровать. Бросает недовольный взгляд на Аду, которая, зачитавшись книгой, всё ещё сидит за рабочим столом.
- Надо же! Не думала, что чернь читать умеет, - ехидничает шатера.
- Сама дура, - даже не соизволив обернуться, с откровенным безразличием отзывается Ада, перелистывая книгу.  – Хм... Ничего себе, как всё перековеркали! Вот у писателя фантазия-то!
- Ты это о чём?
Девочка сосредоточено пробегается глазами по очередной странице книги.
- Здесь написано, что после заключения перемирия на Дарии не осталось ни одного военнопленного.
- Ты ставишь под сомнения слова главного историка императора?! - в шоке ахает шатера. – Ты вообще понимаешь, что говоришь?! Да как ты смеешь?!
- А чего бы мне не сметь? – Ада захлопывает книгу, брезгливо кидая её на стол. – На Дарии до сих пор полно военнопленных. Поверь, я знаю, что говорю. Лично видела. Одному из них, кстати, воин Руара на моих глаза на днях вспорол живот.
- Что за бред ты несёшь?! – возмущению Мэд, кажется, нет предела. – Я сейчас же найду Верховную ведунью и расскажу ей, что ты сеешь смуту! За это Дэуза тут же сделает из тебя серую прислужницу. И тогда мне не придётся больше терпеть тебя у себя в комнате!
Ответ Ады застаёт Мэдлин, когда та уже подлетает к двери.
- Я родилась и выросла в Катаре, - спокойно объясняет девочка. – Часто бывала на рудниках. Военнопленных там хоть отбавляй. Не меньше, чем каторжников Дэбэра. Не веришь мне - спроси Глэдис. Старуха прекрасно это знает. Или Дэуса Карла – его подопечные частые гости у нас на катарских рудниках. Особенно, кода там проходит очередная инспекция.
- Да как ты смеешь называть Верховную ведунью старухой?! – от возмущения у Мэд перехватывает дыхание.
В ответ Ада лишь нахально смеётся.
- Ты сама только что назвала её точно также. Может, мне сообщить об этом Верховной… старухе? Чтобы та тут же сделала из тебя серую прислужницу, и вся комната досталась мне! – ехидно интересуется новенькая.
Понимая, что один Отар знает, что творится в бедовой голове у этой странной девчонки, Мэдлин решает не рисковать. И хотя в Руаре заложить друг друга даже по мелочам считается делом первостепенной важности и всячески приветствуется (во избежание смуты), в этот раз шатера предпочитает смолчать. Опасаясь, что этот донос может ей самой выйти боком. Новенькая явно находится в привилегированном положении у Верховной ведуньи, иначе бы та не привела тринадцатилетнюю в Руар.
Разобиженная Мэд возвращается в кровать. Гасит ночник. Скоро ложится спать и Ада. Вот только выспаться этой ночью у девчонок так и не получается.

*** 
Холодно.
Холодно, мерзко и темно.
Кровь…
Да… Это запах запёкшейся крови. Как я раньше этого не поняла? А ещё истошные женские крики.
Её вой.
Как же эти вопли бьют меня по ушам и нервам. Хочется спрятаться, убежать подальше от этого проклятого места, но не могу…
Так странно… Все звуки доносятся до меня словно через эхо. Словно я нахожусь в воде. Нет, я не тону, а просто лежу и слушаю. Как же мне хочется сбежать отсюда, но не могу, не могу, не могу…   
И снова темнота и тишина. 
Такая страшная мёртвая тишина. Она ещё страшнее тех криков.
Мне самой хочется кричать, но в горле парализующий ком. Чувствую, как сознание, а вместе с ним и жизнь, ускользает от меня. И только знакомый плач скрипки, внезапно доносящийся невесть откуда, заставляет меня вспомнить и осознать: всё это лишь сон. Страшный сон, который я вижу с самого детства.
Значит, чтобы выбраться из этого кошмара мне надо просто проснуться.
Пытаюсь сделать глубокий вдох, но… не получается. Нос не дышит. Хочу схватить ртом глоток воздуха, но вместо этого чувствую лишь вкус подушки. И только тут до меня запоздало доходит: кто-то пытается меня задушить. И на этот раз не во сне, а наяву.
Ну не сволочь ли эта Мэд?!
Первое истинктивное желание - забиться в истерике, но вместо этого, прислушавшись к остаткам разума, замираю. Делаю вид, что уже задохнулась. На моё счастье, обман срабатывает.  Давление подушки ослабевает. Усилием воли заставляю себя не схватить сразу же судорожно воздух.
Потерпи, Ада, потерпи.
Чьи-то тихие шаги. Точно не женские. Идут по направлению к кровати Мэд. Слегка приоткрываю глаза и вижу мужскую фигуру, которая зажимает рот моей ещё не проснувшейся соседке, а затем наваливается на неё всем телом. М-да… Похоже, моя беспутная мамуля всё же была права, когда говорила, что всем мужикам нужно только одно. И в этом они ничем не отличаются от её клиентов.
Нет, я, конечно, могла бы просто полежать молча, пока незнакомец сделает своё дело с зазнайкой Мэд, но… Нет никаких гарантий, что после этого он не придушит соседку так же, как меня.
Не долго думая, соскакиваю с кровати, хватаю стоящую на тумбочке тяжеленую вазу и, прежде чем незваный гость успевает что-то сообразить, разбиваю цветочный горшок о его голову. К моему несчастью парень оказывается крепколобым. От удара по голове, увы, не отключается, однако хватку ослабевает. До смерти перепуганная Мэд выскальзывает из его рук.
- В ванную беги, дура! – ору я. – Запирайся!
Видимо, Мэд настолько привыкла в Руаре к приказам, что в минуту опасности беспрекословно подчиняется мне – мигом залетает в ванную. Слышу, как щелкает замок. К сожалению, мне в ту безопасную комнату путь, увы, отрезан. Между мной и дверью в ванную стоит разъярённый незнакомец. Хоть на нём и нет одежды ученика воина, но по висящему на поясе его дреду, я прекрасно понимаю, что он из их касты. Интересно, он сюда по собственному желанию заявился, или кто-то надоумил? В Руаре же без приказа сверху и ученики чихнуть боятся.
Это, конечно, замечательно, что Мэд в безопасности, но что делать мне с этим бугаём, который явно планирует свернуть мне шею? Радует лишь одно: пацан раза в четыре мельче того кузнеца, с которым мне ещё совсем недавно пришлось иметь дело. Так что есть хиленькая надежда, что и с этим я тоже как-нибудь справлюсь. Вот только как?
- Тебе не жить, - шипит он, доставая из-за пояса дред.
Многообещающее начало! С парнем я, может быть и справлюсь, а вот с дредом - точно нет.
Отступаю к двери, ведущей в коридор, испуганно озираюсь в поисках чего потяжелее, но, увы, ничего подходящего так и не нахожу. Что ещё хуже – дверь заперта. Парень, видимо, заранее продумал все возможные пути моего отступления. Что ж, тогда остаётся лишь одно проверенное средство… Зря я что ли столько лет с братцем дралась?
Такой прыти незваный гость от меня явно не ожидал. Вместо того, чтобы и дальше вжиматься в дверь, я резко подлетаю к парню и бью его в пах. Прежде, чем тот успевает сообразить, что к чему, выхватываю из его руки дред… На самом деле я просто хочу выкинуть его оружие в окно, чтобы убийца не смог меня им прирезать, но вместо этого происходит нечто совсем уже из ряда вон выходящее: дред оживает в моей руке. С одного его конца с противным едва слышным шипением выползает металлическая змейка. Я настолько пугаюсь, что теряю бдительность.
Неприятель хватает меня за волосы и со всего маху бьёт головой и стол. Господи! Как же это больно! Нос разбит. Лицо всё в крови. Не успеваю прийти в себя, как его пальцы смыкаются у меня на шее. А вот теперь, кажется, мне действительно пришел конец!
Из последних сил пытаюсь отбиться, но тщетно. С каждой секундой сил остаётся всё меньше. Я уже начинаю проваливаться в бездну небытия, когда внезапно чувствую, как прохладная цепочка обвивает мою руку. Укус и…
Хватка парня резко ослабевает. Не сводя с меня своих маленьких изумлённых глаз, несостоявшийся убийца оседает на пол. И причина тому – зияющая кровоточащая дыра в шее, из которой всё ещё торчит лезвие ожившего в моих руках дреда.
       
3. НЕСКАЗКА
 
- Плохая идея! Очень плохая идея! – Мэдлин трясущимися руками помогает мне вытащить на балкон тяжелый труп нашего незванного ночного гостя.
Ледяной ветер пронизывает насквозь, но я не чувствую холода. Я сейчас вообще ничего не чувствую. В голове пульсирует лишь одна мысль: надо как можно быстрее избавиться от тела, иначе нас самих отправят к Отару. Что-то подсказывает мне, что Дэус Карл с удовольствием лично свернёт мне шею, если узнает, что я убила одного из его воспитанников. И попробуй доказать Верховному воину, что это не я продырявила парню горло, а дред сделал это сам. Всё равно не поверит.
Мы с трудом вытаскиваем тело на обледенелый балкон. На наше счастье окна спальни выходят на обрыв. Смотрю вниз на бушующие волны Северного океана. Высота такая, что тут же отступаю назад. Ненавижу высоту.
- Они будут его искать! - в голосе соседки отчётливо слышатся нотки приближающейся истерики. – Воины куда ценнее шатер. Нас обеих убьют! Нас точно убьют!
- Заткнись. Истерить будешь потом. Лучше помоги его поднять.
Кое-как с грехом пополам нам удаётся затащить мальчишку на перила. Тяжелый, сволочь!
Переглядываемся с Мэд, а затем, не сговариваясь, сбрасываем труп в бушующую бездну.
Отступаем. Вновь переглядываемся.
Также не сговариваясь бросаемся в ванную, хватаем тряпки и начинаем с остервенением оттирать кровь: с пола, со стола, с балкона, с перил. Когда от кровавых пятен не остаётся и следа, Мэдлин бросает хмурый взгляд на меня. Подходит к столу, достаёт какую-то коробку с бутыльками и бинтами.
- Садись.
Понимаю, что она хочет сделать. Послушно плюхаюсь на кровать. Мэд осматривает мой разбитый нос, вытирает кровь, делает какие-то примочки. Затем бежит на балкон, набирает в платок снега. Кладёт мне на лицо обжигающе-холодный компресс.
- Не сломан, вроде. Но синяк всё равно будет.
- Скажем, что в ванной с непривычки поскользнулась и упала.
- Так нам и поверят!
- А чему им тогда верить? Что дред воина послушался мыслей какой-то девчонки и перерезал своему хозяину горло?
Мэдлин хмурится. В моих словах есть разумное зерно.
- Как ты это сделала? - наконец, не выдерживает, интересуется она.
Отвечаю честно.
- Не знаю.
- Ты его тоже выбросила?
- Конечно. Зачем он мне? - вру я.
Что я, дура, избавляться от оружия, живя в таком неспокойном местечке? А что, если завтра ночью к нам ещё один незваный гость объявится?
Переглядываемся. Мэд делает вид, что верит мне. Молча ложимся спать, будто ничего и не было. Вот только заснуть я больше не могу. Меня всю трясёт. На всякий случай сжимаю в руке дред, который держу под подушкой. Силы окончательно оставляют меня. Хочется плакать от страха и одиночества, но я сдерживаюсь. Потому что понимаю – слёзы мне ничем не помогут. До меня начинают доходить слова Акрабы. Руар действительно оказался не сказкой и в этой не сказке мне придётся теперь жить.

***
Утро выдалось на редкость жизнерадостным. Яркие лучи Сатаба разливаются на чистом синем небе. На удивление тепло. Неужели наконец-то пришла весна. Невольно задумываюсь, как далеко Руар расположен от Катара. Возможно, именно поэтому погода здесь значительно мягче и приятнее, чем в моём Богом и Отаром забытом поселении.
До сих пор гадаю, забрался ли тот парень к нам ночью по своей инициативе, или его кто-то подослал. Уж лучше бы он сделал это сам, потому что в противном случае есть все шансы, что моя жизнь в Руаре будет насыщенной, но очень короткой.
Как я и подозревала, переполох начинается сразу после завтрака, когда наставники недосчитываются одного из учеников-воинов. Мэд, как и я, тоже заметила нервную беготню в касте воинов. Украдкой переглядываемся и тут же отворачиваемся друг от друга. Странно, но за одну ночь мы научились с соседкой понимать друг друга без лишних слов.
На людях мы с Мэд почти не общаемся. Впрочем, в комнате наше общение многословным тоже не назовёшь. Каждая из нас вновь сама за себя.
Сегодня у меня первые занятия. Наставница – строгая и чопорная шатера в возрасте - Дэуза Кэролайн, опрашивает меня на предмет моих знаний. Пытается определить, в какую группу шатер меня можно направить. Отвечаю рассеяно – мысли заняты другим: доживу я до завтрашнего дня или нет? Чуть позже понимаю, что зря я так поверхностно отнеслась к этому опросу и сдуру выложила всё, что знаю. А знаю-то я, как выяснилось, немало!
Наш сосед – отец Марк, до того, как принял сан, был на Земле профессором. Поэтому у него даже в Катаре была прекрасная библиотека, которую я перечитала от нечего делать раза на два. Кроме этого, священник с удовольствием, когда было свободное время, занимался со мной и Анигаем. Братец, конечно, всегда отлынивал от этих уроков, предпочитая шляться с катарскими мальчишками по рынку, приворовывая там чего-нибудь. А мне наоборот нравилось учиться. Когда в Катаре появился Эван, мне позволили присутствовать на его занятиях, которые, как правило, проводились дистанционно. Их вели разные преподаватели. Они общались с мальчишкой-альтаирцем через большой экран, висящий на стене классной комнаты. Так что неудивительно, что у меня в голове за все эти году скопилась куча разрозненных знаний. Если прибавить сюда ещё мою склонность к языкам (знаю межлингву, язык землян (особенно матерный), вдобавок вполне сносно изъясняюсь на альтаирском (спасибо Эвану), то становится понятно, почему Дэуза Кэролайн выходит из класса в полной растерянности, не зная, что со мной делать.

***

Когда работаешь в одном и том же месте долгие годы, рано или поздно жизнь превращается в рутину. Этого не избежать, даже если ты Верховная Ведунья. Ученики, как правило, походят друг на друга. Их жизни и судьбы повторяются. Редко, когда встречается что-то по-настоящему интересное. Что-то, выбивающееся из привычной рутины.
Что-то или… кто-то.

Адамаск.

Странная. Очень странная девочка. По-своему, забавная. Сама того не подозревая, новенькая стала для Верховной Ведуньи глотком свежего воздуха, неким развлечением, позволяющим разнообразить однотипные дни Руара. Пожалуй, именно в этой не скуке, которую Адамаск привнесла в жизнь Верховной Ведуньи, и крылась истинная причина покровительства Глэдис. В противном случае Аду можно было просто запереть в одной из подземных камер Руара до нужного момента, после чего, когда девочка выполнит то, для чего изначально и предназначалась, пустить её в расход.
Но на счастье Адамаск, она показалась весьма забавной Глэдис. Именно поэтому к великому недовольству Дэуса Карла (и не только его) Верховная Ведунья весьма открыто взяла эту строптивую девчонку под своё крыло.
- Я не знаю, что делать с этой девочкой, Глэдис! -  докладывает Дэуза Кэролайн. – У неё явно не дарийское образование. Оно вообще не женское! Ощущение, что её воспитывали как мальчишку-землянина. Она знает такие вещи, о существовании которых женскому уму и подозревать не положено! Она изучала геометрию! Физику! При этом у неё весьма поверхностные знания истории Дарийской династии! Она представления не имеет о придворном этикете и прочих основополагающих дисциплин, которым обучают шатер на первом уровне. Я в растерянности! Я не знаю, на какой уровень её определить.
Глэдис хмыкнула. Надо же! Девчонка вновь оказалась полна сюрпризов! Это какие надо иметь мозги и тягу к знаниям, чтобы умудриться получить весьма неплохое образование, находясь… Подумать только! В Катаре! Там же даже начальной школы нет! Дэуза Кэролайн, как и все остальные преподаватели, видимо, ещё до конца не поняли, что в их руки попался весьма необычный ребёнок.
- Вот и займись этим, Кэролайн. Заполни пробелы. Пусть пока побудет на индивидуальном обучении. Как только знания Адамаск выровняются, отправишь к ровесницам-шатерам.
Дэуза Кэролайн едва заметно стискивает тонкие губы. По ней заметно: она явно не в восторге от приказа Глэдис, но перечить Верховной ведунье - значит рисковать жизнью. Поэтому шатера-наставница лишь склоняется в покорном поклоне.
- Как скажите, Дэуза.
 Что ж, если Глэдис хочет сделать из девочки шатеру, она – Кэролайн приложит для этого массу усилий, но… Вот уже полвека, как она  является Верховной наставницей для шатер. За эти годы Кэролайн успела неплохо изучить человеческие души, страсти, порывы. Не надо иметь семья пядей во лбу, чтобы понять: этот ребёнок уже не поддаётся воспитанию, девочка слишком хорошо знает, что такое свобода. И любит её. А это значит, что из новенькое никогда не выйдет путной шатеры. Легче уж сразу сделать их неё серую прислужницу, потому что рано или поздно этим дело и кончиться.
Но кто она – Кэролайн - такая, чтобы перечить Верховной ведунье? Никто. Всего лишь покорная «правильная» шатера.
Громкий стук в дверь заставляет прервать разговор. На пороге запыхавшийся наставник-воин.
- Простите за беспокойство, дэуза…
- Надеюсь, у тебя что-то очень срочное, Феликс, раз ты осмелился прервать наш разговор, - недовольно отзывается старуха.
Взволнованный мужчина склоняется в почтительном поклоне. Заметно: Верховная ведунья вызывает у него благоговейный трепет.
- Мы нашли сбежавшего мальчишку.
- И где же, интересно знать?
- Его тело полчаса назад выбросило на скалы.
Глэдис удивлённо приподнимает бровь. Самоубийство в Руаре довольно редкое явление. Юных руарцев с пелёнок учат цепляться за жизнь ради великого служения императору Дэмониону. И они цепляются, правда, не столько из-за повелителя, сколько из банального страха перед смертью. Ведь по учению дарийского божества Отара – слуга императора, наложивший на себя руки, в загробной жизни будет подвергаться вечному мучению за то, что предал своего повелителя. Эта прописная истина с малолетства вбивается в головы воспитанников, так что самоубийство в Руаре? Да такого просто не может быть!
- Он сам сбросился в океан? Наложил на себя руки?! Мне что-то слабо верится в это Феликс.
Воин хмуро качает головой.
- У мальчишки перерезана шея. Это убийство, моя дэуза. Но Вы не извольте беспокоиться, Верховный воин сказал, что знает, кто это сделал. Виновного ждёт смерть.
- Это правильно, - едва заметных губ Глэдис касается лёгкая задумчивая усмешка, она оборачивается к шатере-наставнице, - но прежде я хотела бы знать имя виновного. Как толькь всё выясните, приведите его ко мне.
- Как скажите, дэуза.
Воин исчезает, оставив Верховную ведунью в лёгком недоумении. Преднамеренные убийства за все века существования Руара случались ещё реже, чем самоубийства. Странно всё это как-то. Очень странно. 
***
Я уже окончательно запуталась, куда меня тащит взволнованная Мэд. Бесконечные коридоры, комнаты, наконец, старая галерея. На стенах картины разных эпох. Преимущественно женские портреты. Шатеры – догадываюсь я. Видимо, лучшие из лучших, раз их решили увековечить кистью художника. Мельком замечаю, что один из портретов почему-то закрыт плотной тканью. Хочу подойти поближе – разглядеть, но Мэдлин не даёт. Ей сейчас точно не до портретов. Моя соседка вновь близка к истерике.
- Что нам делать?! Дэус Карл приказал обыскать все комнаты, окна которых выходят на океан, - Мэд вцепляется в меня мёртвой хваткой. – Делать-то что будем! Если он сам подослал этого воина к нам, то наверняка знает, что это мы избавились от его любимого ученика!
Её модно коротко стриженные волосы, кажется, от ужаса стоят дыбом. Делаю попытку успокоить её, заранее не особо веря в успех.
- Главное не паниковать. Делать абсолютно ничего не нужно! Запомни раз и навсегда: этой ночь ты просто крепко спала. Ничего не видела, и не слышала!
- Предлагаешь соврать Верховному воину?! - в голосе юной шатеры звучит неподдельный ужас.
Меня разбирает псих. Я вообще не понимаю, как она все эти годы умудрилась выжить в Руаре, если ни разу не врала наставникам? В Катаре Мэд точно бы и недели не продержалась.
- А у нас что, есть выбор? В конце концов, это не мы с тобой заявились ночью в касту воинов и устроили там погром! И дыши глубже. Обычно это помогает.
Загнанная в угол Мэдлин, и правда, начинает глубоко дышать, пытаясь взять себя в руки.
- Это всё неправильно! Это всё не по правилам! – нервно шепчет она.
Какие на фиг правила, когда речь идёт о спасении собственной шкуры?! Нет! Эта девчонка однозначно не знает законов и правил реальной жизни! Наивная, я-то думала, что это я все эти годы под силовым колпаком Катара прожила. Ан нет! Вот кто под настоящим колпаком всю жизнь проторчал!
- Да плевать я хотела на все эти ваши дурацкие правила! Толку от них пока никакого! - огрызаюсь я, облокачиваясь на висящий за моей спиной портрет.
Делаю это несколько неуклюже. В результате пыльное покрывало, закрывающее картину, подает мне прямо на голову. Отчаянно чихая, барахтаясь, сбрасываю покрывало на пол.
-Серые прислужницы здесь, что, никогда не убираются? – ворчу я, - хоть бы пыль стряхнули. Задохнуться же можно!
- Что ты наделала?! – соседку охватывает новая волна паники. – Здесь нельзя ничего трогать!
- Ой, подумаешь проблема, - беззаботно отмахиваюсь я. – Накинем полотно обратно. Проблем-то…
Оглядываюсь в поисках стула или лестницы. Картины повешены довольно высоко, просто так до них не дотянуться. Наконец, нахожу небольшую табуретку. Она подойдёт. Тащу её к картине, поднимаю голову и… обмираю.
Прямо на меня с портрета прекрасным надменным взглядом взирает безумно красивая девушка в алом платье, в которой, признаться, не без труда узнаю... собственную мать.
- Акраба, - выдыхаю я.
Уйдя из Катара, я, признаться, думала, что никогда больше не увижу её.
Мэд выхватывает у меня покрывало, встаёт на табуретку, торопливо завешивает портрет.
- Какая ещё Акраба? Это Таисья. Некогда любимая шатера Дэуса Карла.
Зашибись! Моя блудливая мамуля умудрилась крутить шашни и с этим лысым верзилой. Надеюсь, нам с Анигаем не его гены достались?
- Почему её портрет висит здесь?
Заметно, что Мэдлин колеблется. Наверное, в другой ситуации она бы не ответила на мой вопрос, но сейчас, когда мы обе с ней по самое "не хочу" в неприятностях, соседка решает нарушить ещё одно правило Руара и... посплетничать.
- Таисья было одной из лучших шатер за всю историю Руара. Её прочили большое будущее, но она…
Мэдлин затихает, не отваживаясь произнести вслух, что за номер выкинула моя мамаша, из-за чего мы с Анигаем родились в проклятом промозглом Катаре, а не в сытом Руаре.
- Что она сделала, Мэд?
Шатера оглядывается, переходит на шепот.
- Таисья осмелилась бросить вызов самому императору!
- Чего?!
Это уже слишком даже для меня. Нет, я конечно, всегда знала, что наша мамуля больна на всю голову, но не до такой же степени.
Да я просто отказываюсь в это верить! Чтобы беспутная Акраба, у которой отродясь не было никаких амбиций и все мысли всегда были заняты только тем, как бы раздобыть эль и тандурим, пошла против самого Дэмониона?! Такого просто не может быть!
- В День солнцестояния Таисья вышла на Плато Семи ветров и затребовала Жезл власти! – завороженным шепотом рассказывает Мэд. – Она хотела стать соправительницей Дария! Представляешь?! Простая шатера возомнила себя императрицей!
- Ну и как? Получилось? – скептическим тоном интересуюсь я, заведомо зная отрицательный ответ.
- Почти, - уклончиво отзывается Мэд.
Её ответ вгоняет меня в ступор. Что значит «почти»?! Побери меня Отар, получается, что я совсем не знаю свою собственную мамашу!
- Таисье удалось удержать Жезл пару секунд, но потом… Жезл отторг её. Рука, которой она держала Жезл, начала каменеть. Как только это произошло, император добил Таисью огненным шаром. Ей оторвало руку. Говорят, шатера умерла в страшных муках на глазах у всего народа. Её смерть стала назиданием для всех безумцев, кто мечтал покуситься на второй трон. После того случая больше не было ни одного желающего попробовать взять в руки Жезл Власти.
М-да… Теперь мне есть над чем поразмышлять на досуге. Вот только в этой истории слишком много «белых», непонятных мне пятен.
- Не понимаю… Если Таисья была такой проблемной шатерой, почему эту картину отсюда не сняли?
Мэдлин смотрит на меня, как на сумасшедшую, которая только что сказала откровенную крамолу.
- Ты что?! Как можно?! Это же история Дария! Она – легенда!
- Дура она, а не легенда, - раздражённо фыркаю я.
Интересно, повторила бы Мэд свои восторженные слова о моей мамочке, если бы увидела беспутную Акрабу пьяной и грязной в кабаке Катара, когда та пристаёт к очередному мужику, предлагая свои услуги? Подозреваю, что вряд ли. Потому что моя пропитая мамуля походит в этот момент на кого угодно, но только не на легенду.
Задумываюсь. Теперь, когда я знаю всю эту историю, слова матери, сказанные мне напоследок, начинают обретать новый смысл.
Не бунтуй. Не высовывайся. Не иди против… - Акраба знала, что говорила. И самое странное во всём этом, что, говоря это, она… желала мне добра. Мать вполне искренне пыталась меня предупредить об опасности, таящейся в Руаре.
Надо же! Оказывается, правду говорят, что материнское сердце – ещё те потёмки. Даже в самом тёмном иной раз находится проблеск любви.

***
Переступаем порог нашей спальни и застываем от испуга. Возле распахнутой двери балкона стоит Дэус Карл. Задумчиво смотрит вдаль. Резкие порывы ветра развивают его плащ. Не надо иметь семь пядей по лбу, чтобы понять – это начало конца. Карл прекрасно знает (а если и не знает, то наверняка догадывается), что это мы избавились от его ученика. В противном случае его бы здесь не было
Верховный воин медленно поворачивается. Смотрит в упор на меня.
- Слышал, у вас ночью был гость?
На моё счастье Мэд оказывается прекрасной актрисой. Она переводит невинный недоумевающий взгляд с воина на меня. Теперь я понимаю, как она все эти годы выживала здесь в Руаре. Главное правило: не показывай своё истинное лицо и не дай никому понять, что делается у тебя в душе.
- Простите, Дэус Карл, я не понимаю, о чём Вы… - лепечу я и уже в следующее мгновенье чувствую, как сильная мужская рука хватает меня за одежду и тащит на тот самый злополучный балкон. Секунда и пол уходит у меня из-под ног.
Верховный воин на вытянуто руке держит меня над пропастью. За его спиной стоит парализованная от страха Мэд.
Ледяной ветер стегает моё тело. Слышу, как внизу об острые скалы разбиваются мощные волны океана. Всерьёз подумываю закрыть глаза, но внезапно понимаю, что не хочу умирать вот так во тьме и страхе. Хватит с меня уже и того, что я почти всю жить прожила в этой тьме.
Терять всё равно уже нечего, поэтому в упор с вызовом смотрю в лицо Верховного воина. Пусть запомнит меня такой. Может, и жила я в Катаре с опущенной головой, но погибать буду с гордо поднятой. Наши взгляды пересекаются и тогда…

*** 
- Я не смог её убить, - злой, раздражённый, ошарашенный Дэус Карл сидит, сгорбившись, обхватив голову, в старом кресле напротив камина в личной обители Глэдис. Его задумчивый взгляд блуждает по пламени.
Старуха вольготно расположилась в кресле напротив, с нескрываемым интересом, слушая воина. Не так часто Карл приходит к ней с такими душевными излияниями.
- Я уже был готов разжать руку. Я мечтал сбросить это отребье в пропасть. Уверен: это она убила моего воспитанника. Видела бы ты, с какой наглостью она врала мне! С каким вызовом смотрела мне прямо в глаза! Вися над пропастью, Глэдис! В паре секунд от своей смерти... Она не боится смерти, Глэдис. И это плохо. девчонка не пригодна для Руара. Но что ещё хуже…
Верховный воин не выдерживает. Встаёт. Нервно прохаживается по каменному полу. Его твёрдые шаги гулким разлетаются под высоким потолком.
- Я уже видел раньше этот взгляд. Только не могу понять, где и у кого? Это какая-то магия… Дурная магия. Я не смог разжать пальцы, Глэдис… И знаешь почему? – голос Верховного воина перешел на шепот. Безумный шепот. Ради этого он и пришел сегодня сюда. Чтобы получить ответы на мучащие его вопросы. - Если бы эта зарвавшаяся рвань полетела в пропасть… Я бы бросился следом за ней. Я ничего не понимаю, Глэдис! Что со мной происходит?! Где ты взяла её?! Кто она?! Почему я не могу убить её?! Почему мои инстинкты кричат, что я должен защищать её даже ценой собственной жизни?!
Конечно, она подозревала, что Карл, возможно, инстинктивно почувствует ту разбавленную толику крови древних, что течёт в жилах это девочки, но… Признание воина стало откровением даже для неё.
Ясно лишь одно, с этой конфликтной ситуацией пора заканчивать. Ей надо, чтобы девчонка дожила до следующего Дня Солнцестояния. А это ещё несколько лет, поэтому, лучше примирить Карла с воспитанницей. Глэдис прекрасно понимала: Верховный воин не успокоится. Если он не может убить новенькую сам, то подошлёт к Аде другого убийцу. В этот раз девчонке несказанно повезло, но удача не всегда будет на её стороне. Поэтому, лучше сказать ему правду. Точнее – половину.
- Она дочь Таисьи, Карл, - тихо прошелестела Верховная ведунья. – Возможно, девочка напомнила тебе мать. Поэтому ты и не смог убить её.
- Таисьи?!
Имя из прошлого. Такое желанное и болезненное для Карла. И Глэдис это прекрасно знала.
- Да. Таисьи.
Верховному воину требуется время, чтобы осмыслить услышанное.
Чушь! Бред! Чудо…
- Но это невозможно! Таисья умерла! Там! На Плато семи ветров! В тот проклятый день! У меня на глазах! И я ничего… Ничего не смог с этим поделать! – шокированный Карл, сам того не замечая, вплотную подходит к старухе. Кажется, ещё секунда и он схватит её за грудки, чтобы вытрясти из этого ветхого тельца правду и душу.
- Той Таисьи, которую ты помнишь, действительно больше нет, Карл, - в голосе Глэдис угадываются нотки сожаления. – От неё осталось лишь изуродованное тело и сломленный дух. А ещё дети. Двойняшки. И теперь только от тебя будет зависеть, выживут они в Руаре или нет.
- Анигай и эта пигалица? – кажется, Карлу становится тяжело дышать.
На несколько минут в комнате воцаряется тишина, прерываемая лишь треском сухих дров в камине, да завыванием ветра за окном.
Глэдис знала: Карла нельзя торопить. Он сам должен принять это решение.
- Хорошо. Я возьму мальчишку под опеку.
- Но она тоже её дочь, Карл.
Голос Верховного война становится жестче.
– Помяни моё слово, Глэдис: хлебнём мы с этой оторвой ещё проблем. Нутром чую: она куда хуже Таисьи. Та хотя бы боялась смерти. Эта же, похоже, не боится вообще ничего.
- Ты позаботишься о ней, Карл?
- Разве у меня есть выбор?
Тонких губ Верховной ведуньи коснулась едва заметная улыбка.
- Я надеялась, что ты скажешь это.
О том, что, когда придёт время, ему собственноручно придётся избавиться от этой заносчивой девчонке, Глэдис решила пока умолчать. Всему своё время.
Всему своё время.
       
4. ПОБЕГ 

Ну, уж нет! Я не собираюсь спокойно сидеть и ждать, когда очередной сумасшедший решит отправить меня к Отару! Хватит с меня и сегодняшних впечатлений от висения над обрывом! И это при моей-то боязни высоты!
Мечусь по спальне, собирая в дорожный мешок самое необходимое. В основном беру тёплую одежду. Не хватало ещё в Сумрачном лесу, который окружает Руар, околеть! Не забываю прихватить и парочку драгоценных украшений, которые нахожу в комоде Мэд. А что? Жить-то мне в Адейре на что-то надо будет.
Хочу сбежать именно в Адейру. Я много слышала об этом удивительном городе, хоть и никогда там не была. Мой расчёт прост. Во-первых, в мегаполисе можно легко затеряться. А во-вторых… Что греха таить, в глубине души я надеюсь на чудо: вдруг всё же встречу там моего мальчишку-альтаирца, и тогда жизнь точно наладится! В день нашей чвадьбы я слышала, как отец Марк договаривался с кем-то по видеосвязи о переезде. Уж кто-кто, а Эван меня в обиду не даст. Какой же я всё-таки была дурой, что не послушалась его! Не надо мне было ехать в Руар! Надо было остаться с моим мальчишкой-альтаирцем. Остаться навсегда.
Дождавшись, когда Мэд крепко заснёт, вылажу из кровати. Скидываю ночнушку, остаюсь в дорожной одежде. Хватаю рюкзак, плащ и растворяюсь в темноте коридора. Конечно, по-хорошему надо бы попрощаться с братцем, предупредить его о своём уходе, но я принципиально не хочу это делать. Со мной он точно сбежать не захочет, можно даже и не пытаться его уговаривать. Потому что он предал меня, бросил. Променял на свой обожаемый Руар. Вот и пусть живёт здесь как хочет, а я… Я тем временем спускаюсь на кухню.
Мне везёт. Никого нет, зато ещё пылает очаг, благодаря свету которого я легко нахожу еду: пару хлебов, валеное мясо. Прихватываю бурдюк с водой. Тяжелова-то, конечно, но подыхать с голодухи в дороге в мои планы не входит.
Покинув кухню, направляюсь к восточной стене крепости. Там я видела вполне приличный лаз. Руар особо не охраняется, так как сверху он, как и любое другое поселение Дария, накрыт силовым полем, пройти через которое может только свободный человек. В Руаре таких раз – два и обчёлся! Глэдис, да Карл. Даже наставникам необходимо спецразрешение. Я – другое дело. Формально я замужем и поэтому считаюсь свободной. Спасибо Эвану! Как же я всё-таки правильно поступила, что согласилась на этот абсурдный брак!
Небольшой лаз расположен несколько дальше, чем я думала. Чтобы пройти к нему, приходится пробираться через задний двор касты воинов. Здесь всегда выставлена стража, но мне удаётся пройти мимо них незамеченной. По крайней мере, я так искренне считала, до тех пор, пока за моей спиной не раздаётся сердитый голос моего несносного братца.
- И далеко собралась?
Медленно оборачиваюсь. Передо мной в одежде стража стоит хмурый Анигай. И угораздило его дежурить именно в эту ночь!
- Ты что, совсем с ума сошла?! - шипит брат, хватая меня за руку. – Хочешь, чтобы тебя убили?! Знаешь, как в Руаре наказывают шатер за попытку бегства и вообще за любое неповиновение?! Ты серых прислужниц видела? Хочешь стать одной из них?!
- Отпусти! Вы здесь и так все серые прислужницы! – дёргаю руку, отступаю, а затем, без предупреждения ловко ныряю в лаз.
Перепуганный Анигай, помедлив пару секунд, не выдерживает, и бросается следом.
Со всех ног несусь к границе силового купола. Только бы успеть! Только бы успеть! Я точно знаю, что брат не сможет пройти через него! А смогу ли я? Этот предательский внезапно возникший вопрос заставляет притормозит буквально в метре от прозрачного мерцающего силового поля.
- Не подходи ко мне! – предупреждаю брата, на всякий случай выхватывая дред.
Глупо, конечно. Анигай прекрасно знает, что я никогда не применю против него оружие. Но дред-то об этом не в курсе! Змея-цепочка тут же оживает, больно впиваясь мне в кожу.
– Убить – не убью, но ногу точно продырявлю! – угрожаю я. Правда, звучит это как-то не очень уверено.
Анигая, словно завороженный, наблюдает за дредом. У брата ещё нет такого оружия. Оно выдаётся лишь ученикам-воинам, прошедшим обряд инициации. У меня дред оказался, лишь потому что я его, случайно отобрала у хозяина в схватке. Оказывается, таким образом дред тоже может поменять хозяина.
- Откуда это у тебя? И почему он подчиняется тебе… - изумлённый Анигай поднимает на меня взгляд. – Значит, это всё-таки была ты? Это ты убила Мальколма?
- Никого я не убивала. Больно надо! - огрызаюсь я, осторожно отступая назад поближе к силовому полю. – Дред это сделал сам.
- Он подчиняется мыслям своего хозяина.
- Да я-то откуда могла знать, что этот рехнувшийся дред посчитал меня своей хозяйкой?! – срываюсь я.
Понимая, что отступать мне дальше некуда, решаю рискнуть. Пятясь от брата, дотрагиваюсь рукой до силового поля Руара. Панически боюсь заработать ожог, но вместо этого моя рука свободно проходит сквозь купол.
Значит, Эван был прав! Моё имя и судьба переписаны и я… Я свободна!
Не теряя драгоценных мгновений, тут же прыгаю по ту сторону силового поля. Анигай не успевает меня остановить. Отшарахивается от мерцающей преграды в самый последний момент.
- Я свободна! Свободна! – визжу я, хватая рюкзак. – Прости, братец, но мне пора. Счастливо оставаться в твоём любимом Руаре!
Поворачиваюсь спиной к Анигаю. Осматриваюсь: вдали чуть севернее от Руара мерцают огоньки деревеньки. Заманчиво, конечно, но туда мне нельзя. Там меня будут искать в первую очередь. Остаётся лишь Сумрачный лес. Если идти по нему на юг, то рано или поздно, я должна буду выйти к Адейре. Зря я что ли в обед проштудировала учебник по географии Мэд и даже вырвала оттуда страницу с картой? Собираюсь двинуться в путь, но меня останавливает голос брата. На этот раз в нём нет агрессии. Только испуг и тоска.
- Ада, подожди! А как же я? Без тебя я им не нужен.
Пропади он пропадом этот Анигай! Меньше всего на свете я сейчас хотела услышать именно это. Брат озвучивает то, о чём я как раз и не хотела думать. Его действительно взяли в Руар только из-за меня. Потому что иначе бы я просто отказалась сюда ехать.
- Ты сильный. Умный. Старуха сама это сказала. Из тебя выйдет хороший воин. Ты сын шатеры. Они не убьют тебя.
- Сильно сомневаюсь, - невесело усмехается Анигай. – Ты сама видела, как легко здесь пускают учеников в расход. Как только ты уйдёшь, они избавятся и от меня, как от ненужного хлама.
О! Умеет же братец давить мне на жалость! А я?! Как же я?!
- Если я останусь, то убьют меня. Я не нравлюсь Карлу. Сегодня он собственноручно чуть не отправил меня к Отару.
- Но не сделал же этого. Значит, есть надежда.
- Ты сам-то веришь, что говоришь? Какая может быть надежда здесь на Дарии?! - невесело хмыкаю я.
-  Старуха не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, - убеждённо говорит брат. - Ты ей нужна. Не знаю зачем, но нужна. И очень. Иначе бы она нас сюда не притащила. Думаю, она уже вправила Дэусу Карлу мозги. Мне кажется, никто в Руаре не посмеет причинить тебе зло, пока этого не допустит Глэдис.

Смотрю на брата и ругаюсь про себя, на чём свет стоит. Я уже почти ушла. Почти стала свободна. Почти счастливой…
Почти.
Но как быть свободной и счастливой, зная, что цена этому – жизнь хоть и несносного, но родного тебе человека?
В Руар мы с братом возвращаемся вдвоём. Анигай, ворча, тащит мою сумку.
*** 
Дождливый пасмурный день. Ливень вперемешку с градом. Дарийская весна неторопливо вступает в свои права. Из-за разбушевавшейся непогоды занятия на тренировочных площадках под открытым небом отменены. За исключением старших воинов. Те продолжают сражаться на дредах, не замечая ни промозглого холода, ни хлещущего дождя.
На душе пакостливо и тоскливо. Сижу на подоконнике. Смотрю, как по стеклу тарабанят капли. На мне красивое шерстяное платье. Новенькие туфли. Казалось бы, чего ещё желать для счастья? Я сыта. У меня есть своя комната. Тепло одета. Но… Платье колет, туфли жмут, а в роскошной спальне я не чувствую себя в безопасности. И от всего от этого на душе скребут кошки.
На самом деле всё просто: сытый Руар куда лучше нищего Катара. Мне бы радоваться, а я…
…смотрю в окно и не могу понять, то ли мои глаза застилают капли дождя, то ли слёзы. И кажется мне, что откуда-то издалека до меня доносится пронзительный звук такой знакомой скрипки, тоскующей обо мне.
- Ада! Тебя зовёт Верховная ведунья! Срочно!
Встревоженный голос Мэд выводит меня из оцепенения. Ну вот! Опять всё не слава Богу! Что ещё могло случится такого, что я понадобилась срочно самой Глэдис? Вроде бы за последние несколько дней я никого с балкона в пропасть не скидывала.
Причина, по которой меня вызвали к Верховной ведуньи становится ясна сразу, как только я бросаю взгляд на стол. На старом тёмно-зелёном сукне лежит… дред.
Мой дред.
Сама виновата! Не досмотрела. Не могла додуматься спрятать оружие, куда подальше, чем под матрас! Похоже, при первой же генеральной уборке его нашли серые прислужницы и отнесли Дэусу Карлу. Видели бы вы лицо Верховного воина! Думала – сразу убьёт, но вместо этого…
- Как он оказался у тебя?
А он сам будто не догадывается!
Украдкой смотрю на Глэдис, которая стоит возле Верховного воина. Одна надежда, что старуха не даст разъярённому Карлу свернуть мне шею прямо здесь и сейчас. Хотя, если честно, с каждой секундой надежды на это остаётся всё меньше…
- Случайно нашла его в дворе. Хотела вам отдать, но побоялась, что вы мне не поверите.
Верховный воин надменно усмехается.
- Правильно побоялась. Я тебе не верю. Мы оба прекрасно знаем, чей это дред. У всех остальных учеников-воинов оружие на месте.
- Но…
Дэус Карл берёт в руки дред. Осматривает его. Хмурится. Вертит в руках, словно силясь понять, что с этим оружием не так.
- Бред, - наконец, выносит вердикт, - не может быть, чтобы…
Внезапно Верховный воин бросает дред в мою сторону. Ловлю на автомате. В это же самое мгновение Дэус Карл замахивается на меня своим дредом.
Всё происходит слишком быстро. Мною руководит инстинкт самосохранения, а не разум. Дредом, похоже, тоже. Потому что, оказавшись в моих руках, он оживает быстрее, чем я успеваю подумать. Я ловко отражаю атаку Верховного воина. Чуть позже понимаю: это была и не атака вовсе, а так – проверка абсурдной догадки.
Обескураженный Карл переводит вопросительный взгляд с дреда в моей руке на Верховную ведунью.
- Абсурд! Как ты объяснишь это?! Дред не может подчиняться не воину! Тем более – женщине.
- Однако, похоже, этот дред считает иначе, - усмехается Верховная ведунья, которую явно забавляет происходящее.
- И что прикажешь делать? Я не могу забрать дред, не убив его новую хозяйку, - в голосе Карла звучит неприкрытое ехидство. - Но и оставить оружие у девчонки нельзя. Это нарушение традиций и устоев Руара!
Старуха лишь пожимает плечами, направляясь к двери.
- Решать, конечно, тебе, Карл, но на твоём месте я бы получше пригляделась к этой девчонке. Шатера из Адамаск, прямо скажем, с её характером-то никудышная. Слишком много нерастраченной энергии. А вот как воин… Возможно, она могла бы быть тебе полезной.
       
5. КАСТА ВОИНОВ
 
Если бы я знала, когда выбивала дред из руки напавшего на меня ученика-воина, чем дело кончится, то трижды бы подумала, прежде чем это делать. Потому что, чую, долго я в касте воинов не продержусь. По крайней мере, в живом виде.
Карл, пропади он пропадом, вместо того чтобы отправить меня к новичкам, определил сразу к ровесникам! Ладно Анигай – он физически гораздо сильнее меня, но я?! Да они же прибьют меня на самом первом занятии! И будут в чём-то правы. Я лично тоже считаю, что девчонкам здесь не место.
Моё обучения в новой касте началось с насмешек. Приятного, конечно, мало, но, справедливости ради надо сказать, ребят тоже понять можно. Женщин же среди учеников-воинов отродясь не было. Вдобавок, за неимением одежды воина на уроки я пришла в платье. Шатерам не полагается носить штаны, а позаимствовать одежду у брата я не могла. Мы же для всех не знакомы. И это, к слову, всё сильно усложняет.
В мой адрес сразу летят издёвки. Краем глаза вижу, что у Анигая так и чешутся руки дать в морду моим обидчикам. У братца с раннего детства принцип: обижать меня может только он сам, другим за это руки – ноги сразу переломает. Но сейчас Анигай вынужден молча наблюдать за происходящим. И это даётся ему, ой, как нелегко. Но вмешиваться нельзя! Нельзя, чтобы кто-то догадался, что мы с Анигаем близки, иначе нам обоим конец. И так народ на нас косо посматривает, ведь мы появились в Руаре в один и тот же день.
Улюлюкание и скарбезные шуточки в мой адрес прекращаются с появлением на тренировочной площадке Дэуса Карла. 
Чтоб его приподняло и пришлёпнуло!
Верховный воин с ехидной улыбочкой «радует» новостью, что с этого дня в касте будет учиться «новенький», после чего с просьбой «любить и жаловать» показывает на меня.
Пожалуй, впервые за всю историю своего существования стены Руара слышат гул негодования воинов. Я явно пришлась не ко двору. Наличие в касте девчонки всеми воинами воспринимается исключительно как личное оскорбление.
Вдоволь насладившись возмущением воспитанников, Карл поднимает руку. Толпа мгновенно стихает. Начинается урок.
В отличие от Глэдис, Верховный воин не удосуживается проверить мой уровень подготовки и сразу ставит в пару к какому-то мальчишке отрабатывать неизвестный мне удар. Результат не заставил себя ждать. Уже через пару секунд я оказываюсь на земле с разбитым носом. Краем глаза наблюдаю, как бледный брат сжимает кулаки. Едва заметно качаю головой. Нет! Не надо вмешиваться - сама разберусь. В конце концов, это далеко не первая моя драка. Плевать я хотела на физическую боль. Бывает боль куда посильнее.
Поднимаюсь на ноги. Вытираю кровь с лица подолом безнадёжно испорченного платья. Мальчишка-напарник заметно удивлён тем, что я не разрыдалась от удара и не заистерила, как на моём месте сделала бы любая нормальная шатера. Но в том-то и дело, что Глэдис права: шатера из меня никудышная.
Не тороплюсь вернуться на исходную позицию. Внимательно смотрю, как отрабатывают этот же удар мальчишки напротив. Приём эффективный, технически довольно несложный. Включает в себя переброску противника через плечо. Вот только рассчитан он на крупного парня, который может задавить соперника «массой». И тут мне надо быть реалисткой: громилу напротив я даже при всём своём желании ничем не задавлю. Разве что только морально. Я ему по росту даже до плеча не достаю…
Напарник без предупреждения делает выпад.
Но не на ту напал! Мне никогда не нравилась роль куклы для битья, поэтому, наплевав на приём, который надо отрабатывать, не мудрствуя лукаво, со всей дури бью противника ногой по его мужским причиндалам.
 Каблучком. Чтобы уже наверняка.
Воин взвывает не своим голосом, и с выпученными от боли глазами, схватившись руками за энное место, оседает на землю. Как только он становится по уровню ниже меня ростом, я ювелирно отрабатываю на нём приём, который мы как раз и проходим. Единственное – без переброски через плечо. Ограничиваюсь пинком в зад, отчего горе-вояка под всеобщий хохот приземляется мордой в лужу.
Оглядываюсь. Парни ржут. И на этот раз не надо мной, а над моим поверженным противником. Вот в этом все они мужики! Понимают только закон силы. Так было и в Катаре. Приятели Анигая с «чёрного» рынка приняли меня за свою и стали воспринимать всерьёз, только когда я одному из них нос в драке сломала, да парочку зубов кочергой выбила.
- Это не по правилам! – зло стонет пацан.
- А жизнь вообще штука неправильная, - огрызаюсь я, в наглую глядя в глаза подошедшему к нам Верховному воину. Терять мне уже, похоже, нечего (рано или поздно они мне точно на этих занятиях хребет переломают), поэтому пру напролом. – Может, всё-таки вернёте меня к шатерам? Толку от меня здесь всё равно никакого.
Ответ Дэуса Карла меня откровенно поражает.
- Я бы так не сказал, - переводит задумчивый взгляд с валяющегося мальчишки на меня, затем приказывает своему помощнику, - выдайте ей одежду воина. Чтобы в платье я её здесь больше не видел.
Верховный воин уходит, оставив нас всех в полном недоумении. То он меня на дух не выносит, то принимает за свою. Логики никакой. И это жутко напрягает! Никогда не знаешь, что ждать от Карла. Ну, неужели меня нельзя было оставить в касте шатер?! Мне, между прочем, там вполне неплохо жилось. Если, конечно, не считать попытку покушения, которое, я уверена, сам Дэус Карл и организовал.

*** 
Первый день тренировок показался мне целой вечностью. В касту шатер я прихожу, вернее – приползаю, уже глубокой ночью. Видок у меня ещё тот: платье всё в грязи, лицо разбито. Всё тело в ссадинах и кровоподтёках.
Будь неладен этот Дэус Карл и Верховная старуха с ним вместе взятая! Оба больные на всю голову, раз додумались отправить меня – девчонку учиться в касту воинов.
При виде изрядно потрёпанной меня Мэдэлин охает и хватается за сердце.
- Кто это тебя так? Что они с тобой сделали?
- Спокойствие! Это в касте воинов приёмы самозащиты так отрабатываются, – аккуратно, старая не делать лишних движений, которые причиняют боль, сажусь на кровать. – Можешь поздравить меня с первым днём учёбы. 
- Поздравляю! – фыркает пришедшая в себя от первоначального шока Мэд и бросается к комоду, где хранит свои чудодейственные лекарства.

Не знаю уж, зачем соседке приспичило мне помогать, но я ей от всей души благодарна. Если бы не Мэд и её волшебные мази, я бы, наверное, не смогла на следующее утро даже встать. После тренировок тело болит так, будто по мне груженая телега проехалась. И это уже не говоря о ранах, которые, слава Богу, оказались поверхностные. Зашивать ничего не пришлось и это меня несказанно радует. Только мне шрамов и не хватало. 
Шатера испуганно осматривает мои многочисленные синяки и кровоподтёки. К чести дэуса Карла, после того неприятного инцидента он поставил меня в пару с Анигаем. Что уж говорить о том, что брат отрабатывал приёмы как можно осторожнее, но всё равно досталось мне по первое число.
- Так, вроде бы всё обработала, - Мэдлин внимательно осматривает мою спину. – Да… Первый раз вижу столько синяков. Ада, если ты будешь приходить в таком состоянии после каждого занятия, то тебя надолго точно не хватит, - констатируют шатера.
Я и сама это прекрасно понимаю!
- Скажи это Карлу, - сквозь зубы цежу я, морщась от боли.
- Может, стоит всё же поговорить с Глэдис, чтобы она оставила тебя в нашей касте?
- Может и стоит, - вынужденно соглашаюсь с Мэд, - только что-то мне подсказывает: старуха не переведёт меня обратно. Мне кажется, Глэдис запихнула меня в касту воинов, чтобы позлить Карла. Её это, видите ли, развлекает, а я страдай.

***
Уж не знаю, каким чудом, но мне удаётся продержаться в касте воинов до лета. За это время мышцы постепенно привыкают к физическим нагрузкам. Боль уходит. Её место занимает уверенность. Уверенность в себе. В собственных физических силах. В том, что теперь я могу постоять за себя.
Да, я всё ещё заметно отстаю от остальных учеников в плане физической подготовки, но каждый вечер мы с Анигаем встречаемся на опушке леса, где тайком от всех отрабатываем приёмы, которые у меня плохо получаются днём. И хотя синяков по-прежнему хватает, но они уже не такие существенные. К тому же я не единственная, кто ходит в нашей касте с синяками. Их хватает у всех. И это несколько утешает моё самолюбие.
Колкости и издевательства в мой адрес со стороны воспитанников постепенно идут на убыль. Переломным моментом становится контрольная по вычислению, когда я единственная на уровне получаю высший балл. Спасибо отцу Марку, который столько времени и сил потратил, чтобы дать нам с Анигаем добротное образование.
Окончательно каста воинов принимает меня за свою, когда я прихожу на тренировку с дредом. После того, как оружие оживает в моих руках, все вопросы о том, что мне не место в касте воинов, мгновенно исчезают. Если дред принял меня, то и каста не может не принять.
Жизнь постепенно входит в своё русло. Друзьями в Руаре, конечно, не обзаведёшься (Анигай и Мэд не в счёт), но приятели всё же появляются. Особенно среди лекарей – забавные мальчишки. Все как один – «ботаники», помешанные на науке. Будь их воля, они бы сутками учебники по анатомии зубрили. Им нравится со мной общаться, хотя бы потому, что никто из воинов никогда не удосуживается и парой слов с лекарями переброситься. Для парней из моей касты, лекари – что-то типа серых прислужниц, которые нужны только, чтобы кого из воинов «подлатать». Я, напротив, с большим уважением отношусь к этой касте, потому что прекрасно помню, какую важную роль в Катаре играл местный лекарь. Только он мог спасти человеку жизнь, когда остальные уже шли копать ему яму.
Если с лекарями я дружу, то с ведуньями, напротив, нахожусь в контрах. Эти грымзы меня на дух не переносят. Им, видите ли, не нравится, что ко мне так благоволит Глэдис, в то время как их держит в ежовых рукавицах. Я слышала, что кто-то из ведуний пытался наслать на меня проклятье. Даже знаю, кто! Потому что именно эта парочка кикимор на следующий день на занятия пришли с рожами, усыпанными страшными прыщами. Мне потом лекари, которым пришлось с этими ведуньями отваживаться, проболтались, что те в недоумении были: «прыщевое» проклятие наслали на меня, а оно, почему-то ударило по ним самим. Мы потом долго с Мэд смеялись. Мне кажется, Глэдис наложила на меня охранные чары, поэтому эти две грымзы ничего и не смогли сделать. По крайней мере, я так думаю.Ещё бы Глэдис на меня такие чары от синяков и ушибов наложила и цены бы ей не было!
Сама того не замечая, я постепнно привыкаю к Руару. К его жесткому графику, сытости, комфорту. При этом стараюсь не замечать и не думать о некоторых вещах, которые невольно всё же вызывают у меня вопросы. Например, правда ли, что серые прислужницы – это бывшие непокорные шатеры, которых в наказание лишили воли, памяти и разума? Куда бесследно исчезают тяжело раненные во время учебных боёв воспитанники-воины? И почему в тот же день после исчезновения очередного истекающего кровью мальчишки у лекарей, выходящих из закрытого подвального помещения их касты, такой довольный вид? Я не хочу спрашивать и знать, куда увозят красиво разодетых шатер, когда им исполняется пятнадцать лет. И почему они возвращаются назад такими странными: задумчивыми, молчаливыми, зарёванными или, что ещё страшнее – безразличными. Как, например, Мэд.
- Жизнь всё равно продолжается, - цинично усмехается соседка, запираясь в ванной, как раз после такой поездки в Адейру. Выходит оттуда лишь часа через два. С зарёванными глазами. Ничего не объясняя, ложиться спать.
А я, признаться, не хочу слышать её объяснений. Потому что иногда проще закрыть глаза и представить, что, если ты ничего не видишь, то этого и нет… Жизнь в сытом и тёплом Руаре меня более чем устраивает. Поэтому я не хочу знать об этой обители то, что лишит меня здесь покоя и душевного комфорта.
Меня устраивает, что, обучаясь в касте воинов, мне, по-прежнему, разрешено жить в крыле шатер в уютной богато обставленной спальне, чем в общей казарме воинов. Устраивает, что по настоянию Глэдис, я продолжаю посещать часть чисто «женских» уроков в касте шатер: по придворному этикету, танцам, иностранным языкам и прочей лабуде, которая мне, как воину, вряд ли когда-нибудь пригодится, но вот как девушке, которая рано или поздно окажется при императорском дворе…
Да, занятия в двух кастах сразу отнимают довольно много времени, но если это плата за теплую спальню и красивые платья, которые мне полагаются наравне с шатерами, то я абсолютно не против и дальше получать такое сдвоенное образование.
В какой-то момент мне кажется, что жизнь окончательно вошла в свою колею, как вдруг всё меняется. Это происходит примерно через год моего пребывания в Руаре. Однажды вечером Глэдис вызывает меня к себе.
- Скажи Мэд, чтобы она помогла тебе собрать вещи. Завтра ты едешь со мной в Сариту.
Сказать, что я удивлена, значит не сказать ничего!  Верховная ведунья, наконец-то, позволит мне покинуть пределы Руара!  Вот это да! Как же я давно мечтала об этом! Руар, конечно, это хорошо, но торчать столько времени в одном и том же месте, довольно непросто. В Катаре у нас с Анигаем и то было куда больше свободы передвижения, чем здесь.
Вспоминаю: Сарита, Сарита, Сарита… Кажется, это городок богачей, расположенный неподалёку от столицы Дария – Адейры. Говорят, там куча шикарных загородных резиденций. Интересно, зачем я там потребовалась?
Любопытство настолько распирает меня, что я не выдерживаю.
- Извините, Дэуза Глэдис, а можно спросить, зачем мы едем? – робко интересуюсь я, откровенно говоря, особенно не надеясь на ответ.
Мне везёт. Старуха пребывает в прекрасном расположении духа, поэтому я получаю ответ на своё вопрос.
- Мы с Карлом решили поручить тебе первое задание. К Стиву Ромеро – послу Земного Альянса на каникулы прилетела дочь – Айрис. Девочка твоя ровесница. Она пробудет на Дарии две недели. Тебе предстоит сыграть роль её компаньонки.
М-да… Только этого и не хватало! Шута перед избалованной богатенькой принцессой изображать! Всегда терпеть не могла сытеньких холёных избалованных папиных дочек! Видела парочку в Катаре. Взять хотя бы дочурку начальника тюрьмы. Так бы этой зазнайке космы и повыдёргивала! Уж лучше бы меня в Руаре оставили!
- Ты должна будешь постоянно быть рядом с Айрис. Охранять её, - объясняет мне мою задачу Глэдис. - Чтобы с девочкой ничего не случилось за время её пребывания на Дарии. Нам не нужен межгалактический скандал. Будь с ней предельно милой и вежливой. И никаких номеров, Адамаск! Запомни: ты – её прислуга. Твоя задача сделать так, чтобы с головы этой девчонки и волос не упал! Ты всё поняла?
- Да, - покорно склоняю голову.
Я всё поняла. Вот, чему нас на самом деле учат в Руаре. Быть милыми вежливыми куклами в руках властидержащих. Быть их прислугой. И эта роль, положа руку на сердце, мне совсем не по нутру.

6. КУКЛА

Дарий. Сарита. Неделю спустя.

Вот не повезло – так не повезло! Чувствую себя полной дурой! Сижу в дурацкой розовой ночнушке с рюшами на кровати в комнате Айрис. Просторной, богато обставленной, оформленной в тошнотворном розовом цвете. Повсюду, куда не глянь, мягкие игрушки и куклы.
Честно! Не понимаю. Зачем пятнадцатилетней девке столько игрушек? Она что, из детства до сих пор выйти не может? Впрочем, похоже именно на то.
Из последних сил изображаю на лице заинтересованную улыбку, стараясь при этом не зевнуть. Жутко хочется спасть, но на мою беду «белокурый ангелок» (так зовёт девчонку сердобольный папаша – Стив Ромеро), похоже, затыкаться пока не планирует.
Дочка посла – миниатюрная блондинка с кукольным личиком и огромными голубыми глазами - сидит напротив на своей постели. На ней точно такая же розовая рюшистая ночная рубашка. По каким-то непонятным мне причинам, эта чокнутая с первого же дня нашего знакомства вбила себе в голову, что мы подруги до гроба, и поэтому у нас должно быть все общее и одинаковое и вот результат… Мы выглядим как отражения в зеркале! Причём я чувствую себя в этом розовом балахоне уродливо-искажённым отражением. Полной дурой! Нет! Хуже!
Куклой!
Да! Это самое верное слово! Я чувствую себя живой куклой, которую на время дали поиграть богатой девочке.
Единственное, что во всей этой ситуации меня радует и удручает одновременно: на деле Айрис не так уж и плохая. Да, она поверхностна, беззаботна (наверное, нормальным детям такими и полагается быть в нашем возрасте), но в целом… Неплохая. По-своему, добрая. Не могу это не признать. Но и заставить себя симпатизировать дочке посла, у которой с детства было всё то, о чём я не осмеливалась и мечтать, у меня нет ни сил, ни желания.
На мою беду Айрис любит поболтать. И это меня откровенно удручает, потому что трещит девчонка с утра до ночи и как правило исключительно о себе любимой, точнее – о своих чувствах к НЕМУ! К какому-то парню, от которого она просто без ума, но его имя почему-то произнести вслух никак не решается.
Сегодня душевные излияния Айрис особенно долги, потому что в ближайшие выходные её отец даёт приём, на котором будет ОН! Объект её воздыхания, за которого девчонка грезит выйти замуж. Пусть бы и дальше грезила. Про себя. А мне бы лучше поспать дала, но куда там!
- Он такой… Такой... О, Адамаск! Ты даже не представляешь! Он само совершенство!
Меня сейчас стошнит от этих любовных розовых соплей! Креплюсь из последних сил. Год в Руаре прожила, но не разу не слышала, чтобы кто-то из любвеобильных шатер так по парню убивался. Интересно, девчонки все так с катушек съезжают, когда влюбляются в кого-то? Или этот «белокурый ангелок» исключение?
Сама я давно твёрдо решила, что не позволю себе потерять голову из-за мужчины. Спасибо, маме. Я ещё в Катаре на все эти отношения так насмотрелась, что иметь дело с противоположным полом мне после всего этого совершенно не хочется.
- Я вас обязательно познакомлю! – восторженный голос Айрис выводит меня из задумчивости.
Только этого мне для полного счастья и не хватало!
Девчонка, хихикая, тут же добавляет.
- Папа всё равно не позволит нам с ним оставаться наедине. Мы же уже почти взрослые…
Отар её побери! «Почти взрослые»! Да в её возрасте в Катаре девки уже по двое детей имеют!
- Это же неприлично – разговаривать с молодым человеком без посторонних! – продолжает мечтательно размышлять Айрис, смущённо хихикая. – Вдруг он решит меня поцеловать.
Нет! Ну это уже перебор для моей и без того травмированной психики. Меня сейчас стошнит.
- Поэтому надо будет, чтобы ты всегда была рядом. Адамаск, ты же не откажешь в помощи своей ближайшей подруге?!
Айрис преданно смотрит мне в глаза.
Вот будто у меня есть выбор!
- Конечно, Айрис. Я буду рядом.
Да чтоб их всех приподняло и пришлёпнуло! Только я свечку ещё и не держала, пока они там обжиматься будут!
- Спасибо! Спасибо! – эта сумасшедшая соскакивает на пол и порывисто с восторгом обнимает меня. – Ты самая лучшая в мире подруга!
Нет! Её точно лечить надо! Причём серьёзно! Как я могу быть её «лучшей подругой», когда мы знакомы всего пару недель?!
- Как жаль, что ты не можешь полететь со мной на Землю! – чуть ли не со слезами говорит Айрис, приземляясь рядом. – Может, я всё-таки упрошу папу поговорить с твоей тётушкой…?
«Тётушка» – это Глэдис.
- Спасибо, конечно, за предложение, - поспешно останавливаю дружеский порыв, - но моя жизнь на Дарии. Ты же знаешь, мне ещё учёбу закончить нужно.
- Ах, да… Учёба, - расстроено вспоминает девчонка, но тут же радостно подскакивает. – И всё же это так замечательно, что мы с тобой познакомились! Я так рада, что прилетела на эту планету! Что именно ты будешь рядом со мной, когда сюда приедет он! Что мы сможем вместе…
Если честно, я уже не слушаю, что мы там «вместе сможем», потому что вся эта восторженная болтовня сливается для меня в один словесный поток. Неужели и я могла бы быть такой, если бы выросла в богатой полноценной семье? Впервые в жизни начинаю думать о том, что, возможно, моё рождение в Катаре, было не такой уж и плохой идеей у Всевышнего.

***
Суета! Суета! Суета! С раннего утра все слуги в поместье Стива Ромеро словно сошли с ума. Носятся туда – сюда, сюда – туда, стараясь, как можно лучше приготовиться к вечернему приёму. На кухне во всю жарят – варят – пекут  самые разнообразные изысканные кушанья. Аромат доносится даже до сюда – крыши флигеля, на которой я, собственно говоря, и сижу. Пользуюсь свободным временем: Айрис решила немного поспать днём, чтобы вечером блистать во всей красе. Зато мне не спится. Переживаю, какие неприятные сюрпризы лично для меня может принести этот многолюдный приём. Как уследить за непоседливой дочкой посла, чтобы её никто ненароком не пришиб или не похител. Например, харрдроги, о планах которых меня заблаговременно предупредил Дэус Карл, а ему донесла разведка.
Харрдроги – наёмные убийцы-разбойники, которые заправляют «чёрным» рынком Дария, каким-то чудом прознали про прилёт дочери посла Земного Альянса и уже успели подсчитать, сколько состоятельный папаша может «отвалить» им за выкуп любимой дочурки, так что… Воины Руара, конечно, охраняют поместье по всему периметру, но здесь – внутри дома – я фактически одна. И всё потому, что самонадеянный Ромеро не посчитал нужным усилить охрану внутри дома, назвав опасения Дэуса Карла бредом.
Просто поражаюсь такой беспечности! Я лично была знакома с парочкой харрдрогов – из тех, что были у нас в Катаре. Это им мы с Анигаем сбывали топливные кристаллы. Нас громилы не трогали только потому, что никто другой кристаллы им поставить не мог. В противном случае – прибили бы не глядя. Хладнокровные, жестокие, расчётливые. Сброд с самых разных планет. В основном, конечно, дарийцы, но родившиеся не на самом Дарии, а на его более диких планетах-колониях. В общем, контингент ещё тот. Прирежут и глазом не моргнут. Поэтому я искренне не понимаю беспечность посла, который, зная о возможной угрозе, даже не удосужился приставить к единственной дочери нормальную охрану. Я не в счёт. Ромеро даже не знает, что я из касты воинов. Он считает, что я обыкновенная шатера, которая приставлена к его дочке, чтобы просто приглядывать за ней. Как я потом узнала, посол и на меня-то не сразу согласился.
Бросаю взгляд в сторону горизонта. Звезда Сатаба неуклонно идёт вниз. Скоро стемнеет. Пора переодеваться к приёму. Усмехаюсь. Если хорошенько подумать, мне стоило бы тоже, как и Айрис, слегка поволноваться, ведь это мой первый в жизни официальный приём. Надеюсь, он пройдёт без приключений.
***
Увы, мои надежды на то, что всё пройдёт без неприятных приключений, не оправдываются. Это я понимаю почти сразу в начале вечера, когда вижу его -  юркого дарийца средних лет в одежде дворянина, которая, по моим ощущениям, явно снята с чужого плеча. Сомнения окончательно рассеиваются, когда незнакомец, воровато оглядываясь, берёт с подноса проходящей мимо него прислужницы руками закуску.
Никогда! Никогда дворянин не позволит себе взять еду руками! Для этого есть специальные приборы. В данном случае – шпажки. Всё же не зря Глэдис настояла на том, чтобы я, даже будучи в касте воинов, посещала занятия по придворному этикету вместе с шатерами. Вот уж не думала, что однажды знания этих дурацких нудных правил мне пригодятся.
Оставив Айрис под присмотром её щебечущих подруг, которые приехали к ней из Адейры, незаметно следую за мужичком. С удивлением обнаруживаю, что он скрывается в кабинете посла. Ещё большее удивление у меня вызывает то, что через спустя минуту туда заходит и сам Стив Ромеро.
Злюсь на гостей, которые толкутся неподалёку от кабинета. Из-за них я не могу нормально подслушать разговор посла с незнакомцем. Приподняв длинные юбки и проклиная на чём свет стоит новенькие туфельки на высоких каблучках, которые нестерпимо натирают ноги, несусь через кухню в сад. Хорошо ещё, что кабинет находится на первом этаже и окно оказывается открытым.
Оглядываюсь. Славно, что никого нет! Ныряю в аккуратно подстриженные кусты, растущие под окнами.
Прислушиваюсь к разговору Ромеро с незнакомцем и не понимаю… Не понимаю, как такое вообще может быть?! Стоит мужику открыть рот, как до меня тут же доходит, что это один из харрдрогов! Вот почему его появление в поместье сразу заставило меня насторожиться! Специфический матерный говорок обитателей «чёрного» рынка не спутаешь ни с каким другим! Что – что, а этим витиеватым весьма образным «языком» я в совершенстве владею с детства – спасибо Катару! Там преимущественно только на нём простой люд и изъяснялся. Зато землянину Ромеро приходится туго, расшифровывая просторечные, но при этом весьма ёмкие и точные матерные фразы бандита.
Из разговора мне становится понятно, что харрдрога в особняк впустил сам Ромеро! Более того – он его нанял! Этот идиот хочет инсценировать похищение собственной дочери, чтобы спровоцировать межгалактический скандал и тем самым поставить под удар Дарий! Якобы дарийцы сами первыми нарушили перемирие.
Не выдерживаю. Перехожу в мыслях на тот же матерный диалект, на котором изъясняется незнакомец. Этот Ромеро настоящий тухлый драг! Моча гиподрила! К тому же конченный идиот! Он, что, правда, думает, что харрдроги не тронут и волоска с головки его «белокурого ангелочка», пока она будет «прохлаждаться» у них «в гостях» в ожидании выкупа…? Знала я таких девчонок. Если они даже и возвращались домой живыми, их потом их либо в петлях находили, либо на дне обрыва. Сами туда отправлялись, потому что после того, что с ними делали харрдроги, желания жить дальше далеко не у каждой хватало.
Нет. Я конечно, не в восторге от Айрис. Но даже ей я не пожелаю столь страшной участи.
Ну и достался же ей папаша, помешанный на идеалах своего дурацкого Альянса. Ради этого даже родную дочь подставить готов! Да что это за отец такой? Не пойму. До этого момента я искренне считала, что в богатых семьях родители трясутся над своими детьми. Но сейчас… Стив Ромеро ушел не далеко от беспутной Акрабы, которая пыталась продать меня кузнецу.
Получается, что во всей этой нелицеприятной истории настоящая кукла не я, а Айрис, которая даже не подозревает в какие страшные игры втягивает её родной отец.
Осторожно выбираюсь из кустов. Надеюсь, эти двое не услышали, как под моими ногами затрещали ветки. Бегу в дом.
Надо срочно что-то  предпринять! Возможно, самым верным решением было бы на время самой «похитить» Айрис – отвезти её в Руар или ещё куда-нибудь, где она была бы в безопасности, а затем вернуть её в день отбытия на Землю. Но, боюсь, мой поступок будет приравнен Альянсом к похищению Айрис харрдрогами, так что… Надо придумать другой план. Получше. Вот только какой?
Для начала хочу найти саму Айрис, но в этом не оказывается нужны. «Подруга» находит меня сама. Взволнованная, со счастливо сияющими глазами.
- Ада! Ну, куда же ты пропала?! – в голосе помимо радости звучит лёгкая обида и упрёк. – Он уже здесь! Представляешь?! Он приехал! Я так боялась, что его не отпустят ко мне! Ты же понимаешь: в нём вся моя жизнь! Он самый лучший! Самый…! Как я выгляжу?
Девчонка взволнованно кружится передо мной.
- Превосходно! – мне даже не приходится врать. Айрис в своём нежно-розовом платье с распущенными белокурыми локонами, и правда, смотрится великолепно.
Ох, уж эта любовь! Мне уже самой становится интересно, что это за парень, из-за которого дочь посла так потеряла голову? Надеюсь, хоть стоящий экземпляр. Мне почему-то не хочется думать, что Айрис, как многие девчонки из Катара, свихнулась из-за какого-то обыкновенного урода.
- Ну, пойдём же! Пойдём! Мне не терпится вас познакомить! – тянет меня за руку в бальный зал.
Ладно, так и быть. Сначала познакомлюсь с этим таинственным объектом девичьих грёз, а затем уже буду думать, как лучше защитить её от харрдрогов.
Послушно иду за дочерью посла, но у самого входа в зал резко торможу, наотрез отказываясь верить своим глазам. Потому что счастливая влюблённая Айрис порхает возле… моего Эвана.
       
7. НЕ ХОЧУ! 

Смотрю на альтаирца и отказываюсь верить собственным глазам. В том, что это мой Эван – сомнений нет. Он всё тот же: худенький, бледный, с неизменно проникновенно-грустными синими глазами. Только повыше, пожалуй, стал. Причём, заметно повыше. Я ему теперь и до плеча-то не достану. Невольно задумываюсь: это какого же он будет роста, когда окончательно вырастет? Даже странно как-то. Он же раньше не на много меня выше был.
Мои раздумья на тему того, что всё течёт – всё меняется, прерывает радостный возглас Айрис, которая просит Эвана сделать ей подарок: сыграть для неё на скрипке.
И тут внезапно впервые в жизни на меня волной обрушивается… ревность. Злая обиженная ревность. Мой мальчишка-альтаирец всегда играл только для меня! И никому больше! Я жду, что Эван откажется этой белобрысой кукле, но вместо этого тот подзывает к себе какого упитанного паренька-землянина, которые приносит ему скрипку!
Счастливая Айрис оглядывается в поисках меня, но не находит, потому что я успеваю спрятаться за угол. Закрыв глаза, со злостью и обидой слушаю, как в абсолютной тишине плачет и смеётся скрипка Эвана. Он играет ей – чужой ему девчонке - ту самую мелодию, которая принадлежала лишь мне одной!
И этого я ему – предателю никогда не прощу!
Зажав уши, бегу прочь от бального зала, от некогда такого родного мне человека, которого в тайне так мечтала увидеть все эти долгие дни и месяцы, проведённые в Руаре. По которому так дико скучала всё это время. Сама того не замечаю, как на глаза наворачиваются слёзы. Терпеть не могу реветь! Что я маленькая или слабая какая? Но ничего поделать с собой не могу. Как же это больно осознавать, что некогда такой родной для тебя человек стал чужим.
Никогда. Никогда мне ещё не было так обидно, как сейчас! Никого не хочу ни видеть, ни слышать! Вылетаю в сад. Дыхание сбивается. В горле стоит ком. Однако даже стоя в саду, я всё равно слышу ту проникновенную мелодию, которая доносится из распахнутых окон зала и растворяется в вечерней мгле. Но что ещё хуже, я вдруг отчётливо осознаю, что, куда бы я не убежала, эта мелодия всегда будет звучать в моей памяти, в моём сердце.
Как же я ненавижу эту скрипку! Этого предателя! Как же я ненавижу себя, за то, что не могу заставить выкинуть его из своих мыслей, из сердца. До этой встречи я и не подозревала, как же дорог мне этот мальчишка-альтаирец. Как сильно я истосковалась по нему.
Но всё это уже не важно. Ведь теперь у него есть новая подружка- Айрис, которая подходит ему по статусу уж точно куда больше нищей катарской девчонки.
Да пропади она пропадом этот Эван с его дурацкой скрипкой! Эта дочка посла - изнеженная, добрая, по-детски беззаботная! У тебя и так есть всё, о чём можно только мечтать! Но нет! Тебе показалась этого мало, и ты забрала моего Эвана! А он тоже хорош! Быстро же мальчишка-альтаирец забыл о моём существовании! Что ж… Пусть будет так! У них своя жизнь – у меня своя! В конце концов, кто я такая?! Посол хочет устроить похищение собственной дочери, чтобы поднять международный скандал? Прекрасно! Вот и пусть похищает! Я вмешиваться не буду!
Злоба, ревность, обида бурлят во мне с такой пугающей силой, что окончательно вытесняют всё хорошее, что есть во мне.
Только совет послу Ромеро – пусть прежде хорошенько попрощается с любимой дочуркой, потому что такой, какая она сейчас - милая, беззаботная, чистая, ранимая – он её точно уже не увидит! Уж харрдроги, наверняка, своего не упустят! И надо быть конченным кретином, чтобы не понимать это.

***
Снова сижу на крыше флигеля. Смотрю на звёздное небо. Мягкий свет серебристого Туса и блеклой Наоки – ночных светил Дария тускло освещают засыпающую планету. Со стороны особняка доносится весёлая музыка – бал в разгаре. Вот только мне совсем не хочется танцевать.
За тот час, что я проторчала здесь – на крыше, я успела немного остыть. Обида и ревность пошли на убыль. Их место в душе заняла неимоверная тоска по всему тому утраченному, что могло бы быть моим. О, если бы я не предпочла Руар Эвану! Наверняка, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Только сейчас до меня в полной мере доходит, как же я была счастлива рядом с Эваном. Какой же я всё-таки была дурой, что не ценила любовь и привязанность своего мальчишки-альтаирца! А теперь уже слишком поздно, чтобы что-то менять.
В конце концов, кто я такая, чтобы предъявлять претензии Эвану? Он – абсолютно свободный человек и вправе делать со своей жизнью всё, что хочет. Айрис ни в чём не виновата. Она и не подозревает, что мы с мальчишкой-альтаирцем неплохо знакомы. Усмехаюсь. Надо же! И не подозревала раньше, что я ещё та собственница и эгоистка!
Сижу и не знаю, как правильно поступить: подойти к Эвану, поздороваться или лучше оставить всё, как есть? Не бередить прошлого, которое равно уже не вернёшь. У каждого из нас теперь своя жизнь. И вряд ли в этой жизни нам найдётся место друг для друга.
Пока я сижу на крыше, размышляя о бренности своего некудышного бытия, в саду происходит что-то странное.
Возникают тени.
Я замечаю их не сразу. Точнее даже – не замечаю, а чувствую. Запах. Тошнотворно-противный. В какую бы приличную одежду не одевались харрдроги, нелюбовь к мытью выдаст их в любой ситуации.
Стараясь не шуметь, осторожно слезаю с крыши. Так и есть – трое мужиков в форме прислуги направляются к дому. Понимаю, почему их на территорию особняка пропустили воины Руара – скорее всего, посол Ромеро сам дал им ключи от входа. Интересно, что они собираются делать? Похищать Айрис на глазах целой толпы, когда вокруг полно воинов Руара – как минимум весьма глупо. Но от харрдрогов можно ждать всего, чего угодно. В том числе и откровенной глупости.
Следую за непрошенными гостями, но на свою беду, замешкиваюсь у входа в кухню, и теряю их из вида. Все мои последующие попытки обнаружить харрдрогов в толпе, увы, успехом не увенчиваются.
Снова бегу в сад. На этот раз к центральному входу. Отлавливаю одного из воинов, передаю через него сообщение Карлу. Одна я с этим переплётом разбираться не собираюсь! Сразу же после этого возвращаюсь в особняк. Не стоит сейчас оставлять Айрис без присмотра. 
На моё счастье Айрис настолько увлечена Эваном, что не замечает моего долгого отсутствия. Это позволяет мне со стороны наблюдать за девчонкой. Если честно, слежка даётся мне с большим трудом, потому что каждый раз, когда Эван вежливо улыбается Айрис, мне хочется подойти к ним и разбить о голову мальчишки-альтаирца что-нибудь тяжёлое. На знаю, как взять под контроль свои разбушевавшиеся эмоции. Но справляться с вернувшейся злостью и обидой на Эвана с каждой минутой становится всё труднее и трудней.
Кое-как дождавшись конца бала, когда часть гостей разъехалась, а часть удалилась в свои гостевые комнаты, я, наконец-то, подхожу к дочке посла.
- Адамаск! Где ты была?! – в голосе Айрис звучит упрёк и обида, - я так хотела познакомить тебя с…
- Не хотела вам мешать, - одеваю на лицо дежурную улыбку и тут же напропалую вру. – Вы прекрасная пара!
- Правда?! – девчонку захлёстывает такой восторг, что она начинает без устали болтать. - Открою тебе секрет! Папа тоже считает, что мы с ним идеально смотримся! Это, конечно, было бы просто восхитительно, если бы нам разрешили пожениться…
- Ну, это у вас вряд ли получится, - не выдерживаю, про себя ехидно комментирую я.  «Книга судеб» позволяет заключать брак лишь один раз в жизни, так что мечты Айрис о счастливой супружеской жизни с моим законным мужем заведомо обречены на провал. И, если честно, меня это несказанно радует.
Всю дорогу до спальни восторженная Айрис продолжает щебетать о своей возможной счастливой супружеской жизни с моим мужем. Это так мило! Однако я мужественно терплю её бесконечную болтовню. И даже улыбаюсь. Фальшивенько, правда, но искренней улыбки меня сейчас точно не выдавить.
Останавливаю «подругу» возле двери нашей спальни. Невольно вспоминаю, как на нас Мэд в первую ночь моего пребывания в Руаре напал один из учеников-воинов. Что мешает харрдрогам повторить то же самое? Если они уже проникли на территорию особняка, значит, сделали это не просто так. Им нужна дочка посла. А где её можно найти ночью? Логично, что у себя в комнате.
- Подожди, - не даю Айрис переступить через порог комнаты. – Я тут подумала… Может, тебе стоит поговорить с этим парнем о своих чувствах? До его отъезда. Чтобы между вами не осталось никакой недосказанности.
Самой тошно от всего этого, но другого способа не дать Айрис войти в комнату, я не вижу.
- Думаешь? – смущается девчонка. – Но это же неприлично оставаться наедине с мужчиной в комнате, да ещё и ночью!
Несмотря на видимое смущение, Айрия явно по душе моя идея, Отар её и меня побери! От этого мне тут же становится тошно вдвойне. Я сама отправляю блондиночку в комнату моего мужа! Но, увы, как по-другому не дать Айрис зайти в спальню, я не знаю. Не правду же ей рассказывать! Во-первых, она не поверит, что родной отец заказал её похищение харрдрогам. Во-вторых, даже если и поверит, устроит истерику, во время которой харрдроги её всё равно схватят. А если даже и не схватят, но уж точно не оставят попыток похить дочку посла.
Айрис робко кивает. Хочет пойти к Эвану одна, но я вызываюсь её проводить. Мне надо быть уверенной, что девчонку не схватят по дороге. Потом уже со спальней разберусь.
Как же предательски громко стучит моё сердце, когда мы подходим к комнате альтаирца. Из-под двери виднеется приглушенный свет ночника свет – значит, он ещё не спит. Эван всегда ложится поздно. Отхожу в сторону. Не хочу, чтобы он меня видел.
Впрочем, похоже, я от этой жизни уже, похоже, совершенно ничего не хочу.
       
8. ТОЧКА НЕВОЗВРАТА 

Пожалуй, это было самое глупое решение в моей жизни – отправить Айрис к Эвану, но другого у меня, увы, нет. Остаётся лишь надеяться на то, что дочка посла со своими задушевными беседами подольше задержится в комнате Эвана, и мне не придётся ей ничего объяснять.
Лежу в её кровати, одеяло натянула почти до носа, чтобы в случае чего харрдроги не смогли рассмотреть моё лицо. Но голове – идиотский розовый чепец с рюшами, который Айрис надевает на время сна, пряча под него накрученные локоны. От природы у девчонки волосы прямые и довольно жидкие, так что кудри создают хотя бы видимость пышной причёски. Длинную кружевную ночнушку надела свою. Всё равно она точно такая же, как у моей «подруги». В руке под одеялом сжимаю дред. Ну и долго мне тут прохлаждаться в ожидании похитителей? Айрис вот-вот вернётся, уж поторопились бы меня воровать.
Но ждать приходится реально долго. Меня уже саму начинает клонит ко сну (всё-таки зря я не послушала Айрис и не завалилась поспать после обеда), а похитителей всё нет и нет. Как, впрочем, и самой Айрис. И это меня начинает не на шутку тревожить. Может, идея отправить её на ночь глядя в комнату Эвана, была не такой уж и хорошей? Чем они там занимаются? Не может же эта кукла так долго болтать? Или может?
Не выдерживаю: соскакиваю с кровати. Быстро переодеваюсь, вылетаю в коридор. Представления не имею, как объясню Эвану своё присутствие в этом доме, но дурное предчувствие перебарывает всё остальное. Стучу в дверь его спальни.
В ответ – тишина.
Снова стучу. И снова тишина.
И вот тут мне становится по-настоящему не по себе. Правда, не знаю от чего больше: от мысли, что Айрис сейчас может быть в объятьях моего мальчишки-альтаирца, или от того, что эти двоя сейчас наслаждаются компанией харрдрагов.
Не теряя времени, вскрываю дверной замок дредом, благо, его наконечник по моему мысленному приказу способен принимать форму любого ключа. Быстро осматриваю богато обставленную гостиную. С содроганием подхожу к двери спальни. Дрожащей рукой приоткрываю её. В глубине души я прекрасно понимаю, что… нет. Я не готова увидеть то, что там может быть.
Бесшумно захожу в комнату. Глазам требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте.
Облегчение. Именно это я чувствую, поняв, что Айрис нет в его спальни. Хотя, по логике, я должна испытать тревогу, ведь девчонки нигде нет. Но на душе одна радость – главное, что она не с ним. Не с моим Эваном.
Бесшумно подхожу к его постели. Из окна в комнату льётся матовый серебристый свет Туса и Наоки.
Мальчишка-альтаирец спит, откинув голову на подушку. Светлые слегка вьющиеся волосы путано падают на лоб. Не могу удержаться от искушения: стараясь не касаться его кожи, осторожно убираю непослушную прядь со лба.
Господи! Как же я соскучилась по нему! До этого момента я в полной мере и не представляла, что так сильно истосковалась по своему мальчишке-альтаирцу. Как бы дорого я сейчас отдала за то, чтобы, как в детстве, во время грозы, закатиться к нему под бок, прижаться и сладко заснуть, чувствую себя рядом с ним в полной безопасности.
Это так странно, но лишь когда Эван рядом, всё в жизни становится на свои места. Мне словно больше ничего и не надо: ни Руара, ни сытости, ни богатства. Как жаль, что я слишком поздно это поняла. Как дорого я бы отдала, чтобы повернуть время вспять. Но это не под силу даже ведуньям. Каждый должен платить за свой выбор. Я сама предпочла Эвану Руар. Сама ушла из его жизни. И вряд ли он захочет, чтобы я когда-нибудь туда возвращалась. Вспоминаю, как этим вечером мой альтаирец мило беседовал с Айрис. Вот кто ему действительно пара: дочка посла, а не безродная я.
Отступаю. Тихо. Медленно. Так трудно снова уходить. Нет. Не из его комнаты. А из его жизни.
Закрыв за собой дверь спальни, окидываю взглядом гостиную. Куда могла деться Айрис? Возможно, пока я валялась в постели, поджидая харрдрогов, она решила прогуляться в саду перед сном. Вот дура! Не она, а я, что не предусмотрела этого! Я должна была сообразить, что после «задушевной» беседы с объектом её воздыхания, дочка посла захочет «проветриться». Она же каждый вечер гуляет перед сном.
Несусь сломя голову на улицу. Судорожно осматриваюсь по сторонам. И где её прикажете искать? Подлетаю к центральным воротам – подключаю к поискам воинов Руара, после чего возвращаюсь в дом. Кто знает, может, я раньше времени подняла панику, и на самом деле с девчонкой всё в порядке. Хотя, кого я обманываю?! Забежав на кухню, почти сразу улавливаю тошнотворно-потный шлейф запахов харрдрогов.
Вот теперь и мне и Айрис точно конец! Ей – потому что прежней она из рук этих отморозков не вернётся. Мне – потому что дэус Карл лично отвинтит мне голову, за то, что уследила за дочкой посла Земного альянса. Я же ещё и виноватой останусь в межгалактическом скандале. Но как уберечь ту, чьё похищение организовал её собственный папаша?! Правда, попробуй сейчас докажи это.
Возвращаюсь в спальню Айрис. Что дальше делать – откровенно говоря, не знаю. Ромеро, конечно, смог провести харрдрогов мимо воинов Руара на территорию особняка, но руарцы ни за что не дали бы Айрис покинуть поместье. С воинами дежурят ведуньи, которые просматривают весь периметр. Они бы сразу обнаружили Айрис. Вывод один – значит, девчонка всё ещё здесь. Но где её прикажете искать? Прилегающие к особняку территории просто огромны. Здесь куча флигелей, древних строений, не говоря уже о хозяйственных постройках. Самое паскудное, что и панику поднимать раньше времени нельзя. Посол только этого и ждёт, чтобы обвинить дарийцев в похищении дочери и тем самым усилить межгалактический конфликт. Думаю, он планирует выждать до утра, а затем… Значит, мне надо успеть найти Айрис до восхода Сатаба. О том, что сейчас харрдроги делают с девчонкой, откровенно говоря, предпочитаю не думать. Всё-таки Стив Ромеро полный идиот и урод, раз додумался отдать родную дочку в руки этих отморозков!

***

Я снова подхожу к комнате Эвана. Становлюсь возле двери, закрываю глаза. Пытаюсь представить, что думала, что чувствовала Айрис, выходя из его комнаты. Куда она могла пойти? В какую сторону? Всё зависит от того, что он ей сказал. Была ли она радостная или расстроенная? Ответил ли Эван на её чувства? Согласился ли разделить с ней её мечты?
Единственный верный ответ: вряд ли.
И эта мысль, если честно, очень греет мне душу.
Причина, почему я думаю, что мальчишка-альтаирец не ответил Айрис взаимностью, весьма проста: блондиночка – девушка из порядочной высокопоставленной семьи. С ней можно иметь либо серьёзные отношения, то есть надо жениться на ней, либо никаких… А жениться Эван не может. Ни на Айрис. Ни на ком другом. Потому что он уже формально женат на мне. Поэтому у него просто не было выбора. Он должен был отвергнуть дочку посла.
А это значит, Айрис была расстроена. И даже очень. Будучи натурой ранимой и впечатлительной…
Твою мать!
Как же мне сразу не пришло это в голову!
Похоже, харрдроги, возможно, и не потребуются, чтобы устроить переполох. Айрис прекрасно справится с этим сама.
Блондиночка просто помешана на чтении драматических любовных историй. На мою беду, почти в каждой из этих книжек героиня, страдающая от неразделённой любви, благополучно накладывала на себя руки. Айрис сама мне сюжеты пересказывала: одна со скалы чемсанулась, вторая яда напилась, третья – закололась (правда, неудачно – откачали), а четвёртая…
Четвёртая, Отар её побери, утопилась. А возле особняка как раз есть весьма романтичный, заросший водяными цветами пруд. Топись – не хочу. Особенно на ночь глядя при романтичном серебристом свете Туса и Наоки.
Ну и кто после всего этого из нас двоих большая идиотка: она или всё-таки я? 
*** 
Мчусь к пруду, не разбирая дороги. В голове пульсирует одна единственная мысль: только бы успеть! Только бы успеть! Жесткие колючие заросли больно хлещут ноги, расцарапывая тело до крови. Но мне всё равно. В очередной раз останавливаюсь: судорожно осматриваюсь по сторонам. Как назло, тьма такая, что хоть глаз выколи! Наконец, выбегаю на берег пруда. Никого. Чувствую, как меня захлёстывает отчаяние. Неужели я опоздала?!
Внезапно в мою сторону дует ветер, в котором помимо запаха водяной топи и излишне душистых мокричных цветов, чувствую нечто тошнотворное… Харрдроги!
Сдавленный женский крик, переходящий в приглушенный вой.
Не знаю, как реагировать: радоваться ли мне тому, что харрдроги успели до меня перехватить несостоявшуюся самоубийцу или…
Мужской смех и кряхтение.
Совсем рядом. Метрах в двадцати от меня.
И снова приглушенный вопль девчонки. Удар. Стон. Хохот.
Они даже не удосужились оттащить её, куда подальше от озера. Решили поразвлечься прямо там.
Пожалуй, впервые в жизни я до конца понимаю, что почувствовал Эван, когда увидел, как кузнец бросил меня на вонючую постель беспутной Акрабы. Единственная разница – в ту ночь мне повезло больше Айрис. Эван подоспел вовремя. А вот я, похоже, опоздала.
Впрочем, кажется, не совсем… Харрдроги успели только сорвать с неё одежду. Но этого хватает, чтобы гнев окончательно затуманил мои глаза и разум.
Я плохо помню, что происходит дальше. Всё как в тумане, в бреду. Противное шипение змейки дреда, которая с откровенным наслаждением впивается в мою кожу, предвкушая чью-то скорую смерть.
Уж точно не мою.
Молча выхожу на поляну… Их пятеро.
Было.
Мне потребовалось меньше минуты, чтобы отправить их всех к Отару. Харрдроги даже не успели понять, что произошло.
Никогда. Никогда раньше я не убивала столь хладнокровно и расчётливо. И что самое страшное – с откровенным наслаждением. Этим тварям удалось сделать в ту ночь сразу два жутких дело. Сломать психику одного ребёнка и выпустить на свободу демонов другого.
Демонов, которые на деле куда страшнее самих харрдрогов.
Но я пойму это чуть позже, а пока…
С пугающим хладнокровием перерезаю дредом горло одному уроду, рассекаю живот другому.
Его внутренности вываливаются наружу.
Там в Катаре, когда на моих глазах воин Руара проделал то же самое с военнопленным, мне чуть не стало плохо. Зато сейчас я откровенно наслаждаюсь видом вывалившихся дымящихся кишок ещё живого харрдрога. О нет, я не буду его добивать. Я не настолько гуманная. Пусть помучается, глядя на своё гнилое нутро. 
Страшная выдалась ночь. Для харрдрогов. Для Айрис. Для меня.
Ночь жутких откровений.
Ночь точки невозврата.
Потому что после пережитого ни Айрис, ни я уже никогда не станем прежними.
Но это я пойму потом… Позже. А пока, добив последнего харрдрога,  тащу на себе к особняку перепачканную в крови, кое-как закутанную в остатки разорванного, по-детски красивого бального платья, трясущуюся невменяемую, но всё-таки живую Айрис.
Я не буду перечислять, что в ту злополучной ночью потеряла Айрис. Она потеряла многое, но главное – она потеряла себя. Харрдроги успели разрушить не только её тело, но и душу. Перед тем, как поглумиться над ней, они рассказали девчонке, что их нанял её собственный отец, для которого интересы его любимого Альянса в очередной раз оказались куда важнее жизни собственного ребёнка.
Но и я той страшной ночью потеряла не меньше. Хладнокровно убив пятерых мразей, я заплатила за жизнь Айрис своей пусть не самой чистой, но всё-таки душой. Никогда раньше я не убивала сознательно. И уж тем более не получала от этого откровенное удовольствие, какое я испытала этой ночью там у пруда. Теперь я точно знаю: есть смертные грехи, которые не прощаются. Есть демоны, которых уже не загонишь обратно в потайную комнату души.
      
9. ПЯТНО

Затащить окровавленную Аурис в комнату мне помогает воин Руара,
дежуривший возле кухни. Девчонка так истерила там, на озере, что мне пришлось её отключить. Иначе бы она своими невменяемыми воплями подняла на уши весь дом. А как раз огласка нам сейчас и не к чему. В конечном итоге, физически дочь посла цела и невредима, если не считать пары синяков и ссадин. Другой вопрос, что делать с её явно травмированной психикой. Боюсь, Айрис будут долго отходить от этой проклятой ночки.
Как назло, Карла рядом нет. Уложив девчонку на кровать, посылаю за ним воина. Заодно прошу, чтобы от отправил ко мне дежурную ведунью и лекаря. Они сейчас будут очень кстати. Айрис пришла в себя. Радует, что она больше не бьётся в истерике, но при этом настораживает её отсутствующая реакция на что-либо. Девчонка молча лежит на кровати и бездумным стеклянным взглядом изучает какую-то точку на стене. На мой голос абсолютно не реагирует.
Наконец, раздаётся тихий стук. В комнату просачиваются две тени –ведунья и ещё совсем молоденький мальчишка-лекарь. Плотно закрыв дверь, отдаю Айрис в их распоряжение.
При появлении незнакомцев в странных балдахинах (ведунья, как обычно, одета в тёмно-коричневую накидку, лекарь – в длинную серую мантию), девчонка вздрагивает, подскакивает, с ужасом вжимаясь в стенку. Хочет заорать. Мигом бросаюсь к ней, предусмотрительно зажимаю рот. Киваю ведуньи, одновременно с этим набирая в лёгкие побольше воздуха и задерживаю дыхание. Лекарь делает то же самое. Ведунья подплывает к дёргающейся перепуганной Айрис, дует на свою раскрытую ладошку перед лицом девчонки. Щепотка серебристой пыли поднимается в воздух, незамедлительно оседая в лёгких дочери посла. Глаза Айрис медленно закрываются. Тело обмякает в моих руках.
Сонный порошок – это всё-таки вещь! Частенько выручает в подобных ситуациях, когда другого способа быстро утихомирить человека просто нет. Правда, отходняк после него дня два будет. Но это уж мелочи жизни.
Осторожно укладываем девчонку на кровать. Отхожу в сторону, давая возможность лекарю – серьёзному худенькому парнишке лет девятнадцати - сделать своё дело.
Шустро разложив на столике скрученную в валик сумку со всевозможными лекарствами, снадобьями и инструментами, лекарь начинает колдовать над израненным телом девочки. Его задача сделать так, чтобы к утру от всех её ран, синяков и ссадин не осталось и следа. Я не допущу, чтобы по вине этого урода – Стива Ромеро между нашими планетами вновь обострились отношения. Их и сейчас-то дружескими не назовёшь. Но, как говориться в Книге книг отца Марка «худой мир лучше доброй ссоры» и я полностью с этим согласна. Хватит уже! Навоевались! Даже в Катаре столько вдов из-за этой войны осталось – не перечесть. И погибли-то, главное, за невесть что. За новые рудники с топливными кристаллами? Да провались они пропадом! Если эта война нужна политикам и дельцам – вот пусть сами и воюют, а простому люду, где стреляют, делать нечего. На кусок хлеба бы заработать, да семью прокормить – вот наша война. Эта. Но не та, что творится по вине вот таких уродов, как этот Ромеро.
Лекарь осторожно поворачивает Айрис на бок. Ловит мой вопросительный взгляд.
- Не тронули, - едва слышно отвечает он.
Не могу удержать вздох облегчения. Значит, всё-таки я подоспела вовремя! Слава Богу! От одной мысли, что эти твари могли сделать с Айрис, мне становится плохо.
- Сможешь подправить ей память?
Ведунья – хмурая остроносая женщина лет тридцати, отрицательно качает головой.
- Нет. Времени не хватит, да и не уверена я в положительный исход дела. Она эмоционально нестабильна. Если что-то пойдёт не так… Она не памяти, а разума лишится… Сама знаешь.
- Станет как одна из «серых» прислужниц? – догадываюсь я.
Ведунья кивает. Что ж, она права. Не стоит рисковать. Но что делать с Айрис утром? Как избежать её истерики? Как заставить её молчать? Вопросы, ответов на которые у меня нет.
***
Стою у окна. Ещё немного и у горизонта забрезжит изумрудно-малиновый рассвет.
Лекарь уже ушёл. Парнишка хорошо справился со своим делом: к утру от физических увечий на теле дочки посла не останется и следа. Вот только что прикажете делать с увечьями душевными?
Ведунья помогает мне переодеть Айрис в ночнушку. Розовая, с рюшами – столь гармонично смотрящаяся на ней ещё прошлым утром, сейчас почему-то вызывает неприятный диссонанс.
- Что будешь делать, когда она проснётся? – тихо интересуется ведунья.
- Не знаю. Что-нибудь придумаю.
- Что?
Невольно злюсь на дотошную собеседницу. Если она сама такая умная, взяла бы и предложила свой вариант того, как нам выбраться сухими из всей этой заведомо «мокрой» истории.
Не могу ни о чём думать. Чувствую, как силы предательски покидают меня. Очень хочется спать, только вряд ли я сегодня уже засну. Замечаю, что от перенапряжения трясутся руки и ноги.
Ведунья остаётся в комнате с Айрис, а я запираюсь в ванной. После всего случившегося мне надо хоть немного побыть одной иначе я просто сойду с ума.
Включаю горячую воду. Раздеваюсь, стараясь не замечать пятна крови харрдрогов, оставшиеся на моём платье. Одежду надо будет сменить. А лучше сжечь.
Чувствую, как горячая вода обжигает кожу, но я не хочу делать её холоднее. Напротив, беру мочалку, мыльную пену и тру тело до красноты, словно пытаясь стереть с себя кровь тех, кого я всего лишь несколько часов назад собственноручно отправила к Отару.
Знаю. Они заслужили смерть. Но мне почему-то от этого не легче.
Продолжаю с остервенением тереть тело, не замечая, что истерично реву. Я словно пытаюсь отмыть мочалкой не грязь с кожи, а смертный грех, который я сегодня сознательно взяла себе на душу. Хуже всего, что я понимаю: будучи такой "грязной" я не могу... Не имею права быть рядом с Эваном. Не хочу "пачкать" его собой. Потому что после случившегося мою душу уже не спасти.
Я совершила убийство.
Сознательно.
Хладнокровно.
И я испытала при этом удовольствие.
Но что самое страшное – я не раскаиваюсь.
Мой мальчишка-альтаирец слишком добрый, слишком хороший, слишком... не для меня. Мне нет места в его жизни. Давно пора посмотреть правде в глаза: никогда и не было. Я сама не позволю Эвану вновь впустить меня в свою судьбу.
Продолжаю, не останавливаясь, судорожно тереть мочалкой тело. Почти до крови.
Тру, тру, но у меня так и не получается «оттереть» ни отчаяние, ни боль, ни скорбь по загубленной жизни и душе. Смывается лишь внешняя грязь и кровь, а разъедающее же душу пятно, оставшееся от убийства, совершенного мною, увы, так и остаётся нетронутым.
***
Истошные женские крики, встревоженные мужские голоса, торопливые шаги, переходящие в бег. Всё это сначала за окном – во дворе, затем в коридорах особняка. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять – кто-то из местных нашел тела харрдрогов.
Злюсь на воинов. Неужели нельзя было додуматься убрать их с берега озера?! Или это приказ Карла? Скорее всего, так оно и есть. Воины Руара не совершают оплошностей. Интересно, что задумал Верховный воин?
Шум будит Айрис. Девчонка медленно открывает глаза, приподнимается на локтях, растерянно осматриваясь, словно пытаясь понять, где находится, и было ли вчерашнее происшествие всего лишь дурным сном? Или всё же реальностью?
Если бы не найденные трупы харрдрогов, возможно, я смогла бы убедить Айрис, что ночной кошмар был просто дурным сном. Это было бы идеальный вариантом выхода из ситуации, но теперь…
Взгляд девчонки падает на мрачную ведунью, дремлющую в кресле напротив. Этого оказывается достаточным, чтобы Айрис запаниковали и заистерила с новой силой. Она орёт так истошно, одновременно кусаясь и лягаясь, что у меня просто нет возможности справиться с ней, не оставив при этом синяков. Но что ещё хуже – из коридора доносятся приближающиеся голоса Карла и Ромеро.
Ну всё! Сейчас начнётся! У меня есть всего пара секунд, чтобы придумать, как остановить истерику Айрис. Понимая, что мне вряд ли удастся это сделать, я решаю не остановить истерику, а… заменить её.
… на смеховую.
Когда Стив Ромеро распахивает дверь спальни, его взору предстаёт довольно странная картина: мы с Айрис, сидя друг напротив друга на кроватях, в абсолютно одинаковых дебильных розовых ночнушках, ржём как ненормальные. Остановиться не можем, даже при появлении гостей.
- Ой, па… папочка… Ха – ха – ха! Я не могу….Ха – ха – ха… - заливисто смеётся Айрис, безрезультатно пытаясь побороть смех.
- До – доброе утро, ха – ха – ха… Дэус Ромеро…Ха – ха – ха… Дэус Карл… - Ха – ха – ха… - сгинаясь в три погибели, ржу я.  – Про… прости…те. Ха – ха – ха… Но Айрис такую ха – ха смешную историю ха – ха- ха – ой не могу больше ха – ха – ха… рассказала.
Стив Ромеро ошарашено, и в то же время недоверчиво взирает на цветущую, правда, невменяемую от смеха дочь. Он явно не рассчитывал застать её здесь в целости и сохранности. Жаль, что посол Земного Альянса не может видеть выражение лица Верховного воина, стоящего у него за спиной, и прекрасно знающего все подробности ночного происшествия. Кажется, ещё пару секунд и Дэус Карл сам начнёт ржать, глядя на нас.
- Я же говорил, Дэус Ромеро, что с вашей дочерью всё в полном порядке. Возможно, эти харрдроги забрели на вашу территорию случайно. Повздорили между собой… Дело дошло до поножовщины. Такое с ними частенько бывает.
- И все пятеро одновременно повспарывали друг другу животы? – ехидно интересуется посол. – Если бы ваши слова соответствовали действительности… При всём моём уважении к Вам, Дэус Карл, хоть один из них должен был остаться в живых.
- А я не говорил, что их было лишь пятеро. Мои воины нашли следы ещё двоих. Убийцы просто убежали. Им не было нужды ждать возле трупов, когда мы их обнаружим, - в голосе Карла звучит нескрываемая ирония.
Оказывается, Верховный воин мастак заливать! Врёт и не краснеет, прекрасно зная, что настоящий убийца этих уродов сейчас сидит перед ними на постели в идиоткой ночнушке с розовым бантиком, заплетённым в длинную косу, и ржёт как ненормальная.
- Думаю, нам лучше уйти, - Дэус Карл деликатно подталкивает Ромеро к выходу, - не будем своим присутствием смущать юных дэуз. – Пусть веселятся дальше.
Как только дверь закрывается, из ванной комнаты выходит ведунья. Даёт мне две пилюли: одну глотаю сама, другую силком запихиваю в горло сопротивляющейся Айрис. Пара минут и истерический смех у нас обоих идёт на убыль. Всё-таки молодцы ведуньи! Ну и кто говорит, что они не умеют шутить? Выдумали же они эти смеющиеся таблетки! Правда, эта шутка на самом деле не очень весёлая. Потому что если не принять вовремя противоядие, то спустя шесть часов ты умрёшь от смеха. Причём в прямом смысле слова.

***
Мне надо понять, что делать дальше. Да, Дэус Карл разберётся с трупами харрдрогов, представив всё, как обыкновенную разборку между ними, но что делать с послом Ромеро? Где гарантия, что он не решит повторить номер с похищением дочки в моё отсутствие?
Оборачиваюсь: девчонка безмятежно спит. Мы с ведуньей так и не смогли остановить её истерику, поэтому решили не тратить драгоценное время и снова вырубили её сонным порошком. Если повезёт – проспит до вечера. Может, хоть немного в себя придёт.
- Тебя зовёт Дэус Ромеро, - в комнату заглядывает строгая помощница посла, которая всем своим видом с самого начала показывала мне, что считает нас – дарийцев – людьми второго сорта.
Плевать.
- Скажи, сейчас буду, - откровенно хамлю я, отказываясь обращаться к дамочке в вежливой форме. Ну, уж извините! Сегодня утром мне не до этикета.
Заперев дверь спальни, чтобы Айрис не смогла выйти, если вдруг каким-то чудом проснётся раньше времени, направляюсь в кабинет посла. И гадать не надо – хочет поговорить со мной о событиях прошлой ночи. Знает гад, что не всё так безоблачно, как мы пытаемся представить.
Кабинет посла оказывается не слишком большой, но весьма уютной комнатой. Добротная старинная мебель, куча полок с книгами. Интересно, что Ромеро не любит читать их электронные варианты, отдавая предпочтение бумажным переплётам. Каждое утро за завтраком посол неизменно держит в руках один из таких фолиантов. Вот и сейчас, восседая в кожаном кресле за массивным столом, Ромеро листает одну из таких книг. Правда, взгляд у него при этом отречённый. Вряд ли он запомнил хоть одно предложение из всего прочитанного. Готова спорить: мысли Ромеро сейчас витают далеко отсюда. И они целиком и полностью принадлежат Земному Альянсу, задание которого посол не смог нормально выполнить. Наверняка, его теперь из-за этого ждут крупные неприятности.
Так ему и надо! По делом!
- Добрый день! – опускаюсь в элегантном почтенном поклоне перед этим уродом, отдавшим родную дочь на растерзания харрдрогам. Всё же уроки в касте шатер не прошли мимо меня: выдержка и ещё раз выдержка! - Вы звали меня, Дэус Ромеро?
- Звал. Проходи.
Мрачный. Бледный. То и дело, сам того не замечая, нервно подёргивает правой ногой. Видимо, он уже получил взбучку от своего руководства.
- Где ты была сегодня ночью? – в голосе посла напрочь отсутствует привычная вежливость и мягкость.
Надо же как заговорил!
- У себя в спальне, где же ещё? - пытаюсь изобразить искреннее удивление. Правда, выходит не очень.
Впрочем, похоже, вопрос был лишь чистой формальностью. Посол и без меня прекрасно знает ответ.
- Ты лжёшь. Одна из служанок видела тебя ночью на кухне, - мужчина сверлит меня злым взглядом.
Прекрасно понимаю: врёт и блефует, так что продолжаю стоять на своём.
- Возможно, служанка просто обозналась в темноте… - начинаю с как можно более невинным видом оправдываться я, но разъярённый Дэус Ромеро, похоже, не верит ни одному моему слову.
- Не изображай из себя святую невинность, тварь! – рявкает посол, в два шага оказываясь передо мной. Хватает за шею, прижимает к столу…
Зря он так. Ох и зря.
- Ты одна из них! Из тех, кто спланировал похищение моей дочери! И ты сама во всём признаешься, иначе… – рука посла сильнее сжимает моё горло.
А вот это уже слишком! До меня доходит, что хочет сделать Ромеро: не получилось проделать номер с харрдрогами, так он на руарцев неудавшееся похищение пытается спихнуть!
- Дэус Ромеро, я, честно, ничего не понимаю… Отпустите меня, пожалуйста. Я всю ночь была в спальне с вашей дочерью… - последняя попытка решить ситуацию неконфликтным образом.
Ярость и страх перед начальством, видимо, окончательно вытравляют у Дэуса Ромеро последние остатки разума. Он обоими руками стискивает мне горло. Мне реально тяжело дышать. Отар его побери, ещё и синяки останутся!
- Через час здесь соберутся представители межгалактической прессы, и ты при всех… Слышишь?!  При всех признаешься, что была соучастницей организации похищения моей дочери! И сделаешь это так, чтобы тебе – шлюшке Руара, все поверили. Что молчишь? Думаешь, я не знаю кто ты такая? Ты одна из них – из подстилок Руара. Одна из шатер...
Одной рукой продолжая держать меня за горло, второй Ромеро лезет ко мне под юбку.
А вот уже слишком даже для меня.
Ошибся кастой, милый.
Мгновенье и посол Земного Альянса с диким стоном склоняется в три погибили, хватаясь за окровавленный пах.
Что ж, должна констатировать – детей у Дэуса Ромеро уже точно не будет. Так что пусть учится ценить свою единственную дочь.
- Что ты наделала, су…
Жестко зажимаю ладонью рот, оседающего от болевого шока мужика, который не сводит испуганно-изумлённого взгляда с окровавленного дреда у меня в руке.
- Значит так, тварь, слушай внимательно и запоминай, - мягко, почти по-доброму шепчу я, - если ещё раз попытаешься устроить похищение своей дочери, то я сама соберу эту твою межгалактическую пресс-конференцию и с удовольствием сообщу всем, что посол Земного Альянса не мужик, а бесполое существо. Мы оба знаем, это будет начало конца твоей блестящей карьеры здесь – на Дарии. Потому что это не Земля, мой дорогой. На нашей планете никто, включая самого императора Дэмониона, не удосужится даже поздороваться с мужиком, у которого между ног – пустота. Твоей дипломатической карьере мигом придёт конец. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Резко отталкиваю воющего посла на пол. Бесстрастно наблюдаю, как он пытается остановить хлещущую кровь, затем молча выхожу из кабинета. Нахожу мальчишку-лекаря. Пусть позаботится о нём. Смерть посла Земного Альянса всё же не входит в мои планы. Международный скандал нам ни к чему.
Уверена: Ромеро никому не скажет о случившимся. Он же не самоубийца! Ведь на кону его обожаемая карьера.
Посол много лет работает на Дарии. Местечко у него здесь тёплое, сытое, насиженное. Он не захочет его терять. Ромеро прекрасно знает: Дарий – это тебе не гипертолерантная Земля, где мужчины и женщины легко меняется местами и операция по смене пола такое же будничное явление, как у нас в Руаре обряд инициации. Это на Земле вместо мамы и папы есть лишь родитель номер один и родитель номер два. Для Дария вся эта чехарда с полами полная дикость. К счастью, наша «варварская» планета никогда не страдала подобной либеральностью.
Да, это Дарий, детка! Дикий! Необузданный! «Необразованный»! И совсем «нелиберальный»! Дарий, твою мать! Где мужик всегда оставаться мужиком, а женщина – женщиной. И тот, кто не чтит этот закон, превращается в изгоя. И не важно кто ты при этом: каторжник или дипломат. 
Дарий не терпит отступления от своих правил и законов. Мужчина здесь может быть либо мужчиной, либо никем. А «никем» политические дела решать не может. Так что многоуважаемому Дэусу Ромеро не остаётся ничего другого, как заткнуться, скрыть от всех сей неприятный инцидент, и оставить в покое свою дочь. Если, конечно, он всё ещё хочет сохранить должность посла Земного Альянса на нашей дикой и такой «нелиберальной» планете.
Возвращаюсь в спальню к Айрис в приподнятом настроении, от которого, правда, не остаётся и следа, как только я переступаю порог комнаты. За время моего отсутствия девчонка успела не только проснуться, но и сделать выводы из случившегося.
И эти выводы явно не в мою пользу.
- Ты гадина! Предательница! Ты… Ты убийца! – кукольное личико дочки посла искорежено уродливой гримасой ненависти и брезгливости. – Ты думаешь я ничего не помню?! Я всё помню! Я всё знаю! Это ты… Ты во всём виновата! – словно обезумев, истерит Айрис. – Ты специально отправила меня к нему! Ты знала, что меня схватят эти чудовища! Это из-за тебя я теперь запачкана… Если кто-нибудь узнает, что я была ночью с ними… Что они…. Я никогда теперь не смогу выйти замуж за порядочного мужчину! Ты мне жизнь сломала!
От жутких воспоминаний о прошедшей ночи Айрис взвывает не своим голосом. Мне искренне жалко Айрис. Хочу подойти к ней, попытаться успокоить, но стоит мне сделать шаг, как дочка посла выливает на меня очередную порцию незаслуженной ненависти и злобы.
- Не подходи ко мне! Не смей! Я опозорена! Ты специально это сделала! Я знаю: ты завидуешь мне! Да! Завидуешь! Я раскусила тебя! Пошла прочь! Вон! Видеть тебя больше не хочу! Ненавижу! Правильно папа говорил, что все дарийки стервы! А я ещё не верила ему! Защищала тебя! Какой же я была дурой! Я была так добра к тебе, хотя ты всего лишь прислуга! И вот! Вот она благодарность! Убирайся! Убирайся прочь, тварь!
Смотрю на Айрис – эту добрую милую белокурую куклу и с ужасом понимаю, что она кричит всё это абсолютно искренне. Все её страхи и мысли заняты лишь тем, что она может опозорена. А то, что я, рискуя жизнью, вырвала её из лап этих уродов, для неё не в счёт.
М-да… Зашкаливающая людская благодарность. Вот и помогай после этого людям!

10. НЕДОВОЛЬСТВО ГОСПОЖИ ПЕТТИГРЮ

Он уехал полчаса назад. Я стояла у окна и смотрела, как Эван в сопровождении кучи незнакомых мне высокопоставленных лицвыходит из особняка, прощается с Айрис.
Когда мой мальчиша-альтаирец спускался по парадной лестнице, я стояла в нескольких метрах от него.
Нет. Он не видел меня. Зато я могла бы окликнуть его.
Подойти.
Обнять.
Но я не сделала этого.
Не смогла.
Не осмелилась.
В чём-то Айрис всё же права: я была и останусь прислугой. Элитной. С образованием. Но всё равно прислугой. Такой как я точно не место рядом с Эваном. Не стоит усложнять ему и без того непростую жизнь своим внезапным появлением. Судьба слишком сильно развела нас.
Я точно знаю, что поступила правильно.
Только почему мне от этого так паршиво на душе?
Старательно гоню от себя невесёлые мысли об Эване. Переключаю внимание на Айрис. Вот уж кто меня сегодня действительно изрядно удивил! После её утренней истерики я всерьёз полагала, что девчонке потребуется несколько месяцев на реабилитацию, но…
Мне бы её способность носить маску! Провожая Эвана, Айрис всё время улыбалась и беззаботно щебетала. Словно и не было вчерашнего кошмара. Словно ещё несколько часов назад она не билась передо мной в истерике. Похоже, страх перед запятнанной репутацией оказался для дочери посла куда страшнее ночного происшествия. Мне бы так уметь изображать, что ничего ровным счётом не произошло.
Наверное, я так никогда до конца и не пойму землян.
Погруженная в свои мысли, сама того не замечаю, как оказываюсь на пороге спальни Эвана. Знаю: возможно, это неправильно, но не могу удержаться. Убедившись, что никто не видит, ныряю в комнату.
Прислуга ещё не успела убраться, поэтому всё здесь напоминает о нём. О моём мальчишке-альтаирце. Предательское сердце больно сжимается при виде расправленной смятой кровати, на которой он спал.
Осторожно сажусь на краешек постели, провожу рукой по подушке. Ещё несколько часов назад здесь лежал он. Интересно, что снилось этой ночью моему мальчишке-альтаирцу? Может, я?
Какой глупый самонадеянный вопрос.
Вряд ли.
Возможно, он уже даже и не вспоминает обо мне.
Чувствую, как к горлу подступает непрошенное отчаяние и злость.
Злость на собственную глупость.
Ну почему всё сложилось так, а не иначе? Ну зачем я согласилась в ту злополучную ночь пойти с Глэдис?! Поддалась на искушение. Поверила красивой мечте про сказочную жизнь в Руаре, которая на деле оказалась далеко не такой уж и волшебной.
Да, со временем я привыкла, приспособилась к Руару, но стать частью его так до конца и не смогла. Дэус Карл был с самого начала прав: я слишком хорошо помню, что такое свобода. Слишком люблю её. И это мешает мне полностью раствориться в обители лекарей, воинов, шатер и ведуний.
Безусловно в моей жизни нет больше голода, холода, нищеты, но их место в Руаре заняло одиночество, сковывающее душу похлеще катарских морозов.
В Руаре каждый сам за себя. Даже мы с братом стараемся держаться на дистанции друг от друга. Так безопасней для нас обоих. Привязанность в Руаре быстро карается.
Да, у меня есть Мэдэлин. Мы с ней приятельницы. Но я никогда не повернусь к ней спиной, потому что прекрасно понимаю: стоит Глэдис прижать Мэд, и соседка сдаст меня с потрохами – глазом не моргнёт. Таков закон нашей обители. Интересы Руара должны всегда стоять превыше собственных. И этот закон действует для всех.
Кроме меня.
Потому что в конечном счёте, плевать я хотела на этот Руар… Я уже получила от него, всё что желала: сытую тёплую жизнь, образование… Мечта сбылась, вот только счастье мне это почему-то не принесло.
Не выдерживаю: ложусь на краешек кровати. На его подушку. Шумно вдыхаю запах наволочки. Так и есть… Едва уловимый и такой родной запах прохладной мяты. В Катаре Эван всегда мыл голову таким шампунем. Я тоже пользовалась им, когда устраивала себе банный день в его ванной комнате. Своего шампуня у меня в Катаре отродясь не было. В лучшем случае кусок хозяйственного мыла удавалось раздобыть.
Всё ещё продолжаю лежать на его подушке. Закрываю глаза.
Я ведь даже с ним не поговорила! Просто не осмелилась. Наверное, оно и к лучшему… Всё же правильно говорят в Катаре: уходя – уходи. Иначе это и не уход вовсе получается, а так… самообман. Видит Бог, я сделаю всё, чтобы выкинуть Эвана из головы, из памяти, из сердца… Я забуду его. Но это будет завтра. Не сейчас.

***

Не получилось! Возращение живой и невредимой дочки Стива Ромеро на Землю абсолютно не входило в планы главнокомандующей Земного Альянса Айлит Петтигрю. Всё было разработано до мелочей, многие из которых не знал даже сам посол.
По задумке госпожи Петтигрю, харрдроги должны были наведаться не только в спальню девчонки, но и заглянуть в комнату по соседству. Там-то и находилась истинная цель пребывания харрдрогов в резиденции посла.
Альтаирский принц! Третий младший сын императора Иоанна. Залог перемирия между двумя империями.
Дочь посла – это мелочь… Вот если бы харрдрогам удалось добраться до Иоанна Дрогварда… О, да! Тогда бы межгалактического скандала точно было бы не миновать!
Но всё пошло не по плану! А ведь это был идеальный шанс! Мальчишка за долгое время впервые выехал за пределы Аскорэора - императорского дворца Дэмониона! Почти без охраны! Но нет! Надо же было этим придуркам устроить поножовщину на берегу озера! Решили сначала поразвлечься с девчонкой, а уж потом добраться до пацана. Дарийцы! Что с них взять? Дикий варварский народ! Не смогли справиться даже с таким элементарным заданием! А ещё считались профи! Наёмники!
- Нет! Мне определённо надо закурить!
Убедившись, что никто не видит, мрачная Айлит Петтигрю, сидя в своём стерильно чистом стильном полупустом кабинете, выдвинула верхний ящичек стола. Достала сигарету. Такие уже давно не выпускают в массовое производство. Для главы Альянса их добывают фактически контрабандой. На фоне всеобщего призыва к здоровому образу жизни (столь актуальном в связи с приближающейся экологической катастрофой на Земле), сей поступок госпожи Петтигрю можно было бы назвать вопиющим, и даже безнравственным, но…
Плевать!
Сейчас ей просто необходимо выкурить эту сигарету, иначе её просто разорвёт от злобы и бессилия.
Откинувшись на спинку кресла, Айлит с нескрываемым наслаждением вдохнула едкий пахучий дым.
Она что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Рано или поздно, но этот чёртов непокорный Дарий всё равно падёт к её ногам, и тогда… Она вернёт былое величие Земному Альянсу. И не важно, сколько ей придётся для этого ждать… Год или два…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. АДЕЙРА.

1. ТЕНИ ПРОШЛОГО

Дарий. Два года спустя.
Яблоко. Красное. Сочное. Аппетитное. С удовольствием вгрызаюсь в него зубами. Кисло-сладкое. Именно такое я и люблю.
Иду на весёлые звуки деревенской музыки. В Арубе – небольшой деревушке, расположенной неподалёку от Руара, поселяне уже во всю отмечают праздник урожая. У нас в Руаре, по сравнению с этим поселением, полная скукотища. Праздников не бывает никогда. Разве, если сама чего не устроишь. Но за такое самовольство мне, как правило, влетает по первое число от Дэуса Карла. Глэдис недавно даже мне лекцию прочитала на тему «Не доводи Верховного воина до белого каленья! Не ровен час, сорвётся и точно что-нибудь тебе открутит!» Вот я и подумала, может, Глэдис и права: зачем лишний раз лезть на рожон в Руаре, когда можно на славу повеселиться и здесь в Арубе! Правда, Карл и не подозревает, что я по ночам шляюсь, где попало, и веселюсь до мозолей на ногах!
Да ему и не надо знать! Пущай лучше побережёт свои нервы!
Жую яблоко, иду на музыку и ржу. Представляю рожу Дэуса Карла, обнаружь он меня здесь – за пределами Руара, да ещё в одежде простой крестьянки. Вот его бы кандратий-то хватил! Никто в Руаре кроме братца и не подозревает, что я могу спокойно преодолевать силовое поле, скрывающее от посторонних глаз нашу обитель. Спасибо мальчишке-альтаирцу. Вот уж действительно помог так помог! Если бы не наша свадьба…
Спохватываюсь. Торопливо гоню прочь воспоминания об Эване. Я уже давно наложила табу на них, но предательская память нет - нет, да и напомнит мне о нём. И зря, потому то я хочу навсегда забыть о мальчишке-альтаирце. Очень хочу. И у меня это уже почти получилось.
Почти.
Поворачиваю за угол. Центральная площадь! Здесь уже во всю жгут праздничные костры, пламя которых взмывает до небес. Музыканты наяривают плясовую. Поселяне, разгорячённые элем, лихо отплясывают танец урожая.
Прячу плащ в кусты возле таверны. На обратном пути заберу. В танце будет только мешать, да и слишком дорогой он для простой поселянки. Добротный, на меху. Спасибо Руару, вот уж на что мне грех жаловаться, так это на свои наряды. Богатые, изысканные, удобные. Порой с содроганием вспоминаю те времена в Катаре, когда я была вынуждена донашивать обноски братца. До сих пор ненавижу ту нищету! Накушалась ей сполна в детстве. Теперь уже ничто и никто не заставит меня променять достаток Руара на убогую одежду простолюдинов, в которую, к слову, я сейчас одета сама. Но для меня наряд поселянки лишь карнавальный костюм, не более. Купила его недавно на местном рынке.
Осматриваюсь: вроде бы похожу на поселянку. Длинная пышная алая юбка, белоснежная льняная рубаха с широкими рукавами, собранная на плечах. Спускаю рубашку чуть ниже, чтобы слегка оголить плечи, как делают все местные девушки. Мне не стоит выделяться из толпы. Ну вот, так-то лучше! Поправляю корсет, который подчёркивает мою небольшую грудь (наконец-то, она у меня появилась!), заодно утягивает талию. Она у меня и так тонкая. Корсет, в принципе, и не нужен, но деревенская мода требует.
Распускаю волосы. Тёмные, волнистые, спадают ниже пояса. Ну вот! Теперь я настоящая поселянка!
Делаю шаг навстречу разношерстной смеющей толпе и тут же растворяюсь в ней. В весёлом ритме деревенского танца. В столь желанной мною свободе, которую лишь здесь вдали от Руара я ощущаю каждой клеточкой своего тела. 
***
Путь действительно выдался неблизкий. Мы вполне могли бы преодолеть его за пару часов на планолёте, но мне захотелось подышать свежим воздухом. Жизнь в Адейре при императорском дворце надоела настолько, что конное путешествие в Северную резиденцию императора, куда Дэмонион пригласил меня погостить до Праздника Солнцестояния, стало настоящей отдушиной. Император лично вызвался составить мне компанию в пути. Подозреваю, правителю Дария не меньше моего надоела Адейра, вкупе со всеми этими бесконечными государственными делами.
В который раз оглядываюсь: надо признать, у меня очень странная свита. Смесь дарийцев, альтаирцев и союзных нам землян. Об этом лично позаботился Дэус Ромеро - посол Земного Альянса, друг моего отца и мой тоже. Неплохой человек. Живёт на Дарии уже лет десять. Мне кажется, ему можно доверять.
Мы с Дэмонионом едем верхом почти в самом начале процессии. Он на чёрном, как ночь, массивном коне. Я на точно таком же, но белом. Оба в дорожных плащах. Едем и мирно разговариваем. Впереди нас - несколько воинов из личной охраны Дэмониона и одна ведунья. Что-то мне подсказывает, что в случае нападения именно эта щупленькая на вид старушка станет куда более мощной защитой, чем все остальное сопровождение и охрана.
Император Дэмонион при всех своих явно недобрых намерениях по отношению ко мне (я не тешу себя иллюзией на его счёт: как только перемирие закончится, он лично отдаст приказ меня убить), на деле оказался весьма доброжелательным собеседником. Как только я поселился в Адейре у нас даже сложилась традиция: раз в неделю мы играем в его любимую земную игру – в шахматы и размышляем о бренности бытия, странности мироздания, а иногда просто о том, как могла бы сложиться наша жизнь, родись мы в обыкновенных семьях.
Признаться, для меня долгое время было загадкой, почему Дэмониону интересно общаться с мальчишкой, который ему по возрасту в сыновья годится? Ответ оказался весьма прост: у императора нет детей. А ему, видимо, хотелось бы.
Троюродный племянник Атарксис, который сейчас находится на Альтаире в качестве точно такого же "залога", как и я здесь, видимо, не в счёт. Что-то подсказывает мне, что Дэмонион с лёгкостью пустит его "в расчёт", если того будут требовать интересы империи. И это при том, что другого наследника у Дария нет. Имея множество наложниц, у Дэмониона так и не случилось ни одного отпрыска.
Я не раз слышал, как при дворе поговаривали: слишком сильная кровь. Поэтому ни одна из наложниц и не может от него зачать. Но однажды у императора всё же был шанс стать отцом. Его законная супруга, в чьих жилах тоже текла кровь древних - императрица Арасэли умерла от преждевременных родов. Ни её, ни ребёнка не удалось спасти.
Мне рассказывали: горевал весь Дарий. Арасэли любили. Искренне, до фанатизма. Молодую императрицу боготворили все за её доброе сердце и неравнодушие. Это она уговорила жестокосердного мужа, который обожал её, открыть начальные школы для бедных, отправить лекарей в каждое отдалённое поселение... Имя Арасэли до сих пор помнят и чтят. День её смерти, как и день гибели нерождённого наследника, каждый год для всех дарийцев - неофициальный траур. Наверное, поэтому Дэмонион невольно и относится ко мне с симпатией. Я лишь на немного старше его нерождённого сына.
Мы проезжаем мимо небольшого поселения. Издалека бросаются в глаза огни праздничных костров. Долетает весёлая плясовая музыка. Я слегка притормаживаю коня. Музыка! Веселье! Как же мне не хватает этого в чопорном Аскорэоре! Уже и не помню, когда в последний раз сам держал в руках скрипку.
- Хочешь посмотреть? – догадывается Дэмонион.
 С удивлением замечаю хитрую улыбку императора.
- А можно? 
- Предлагая наперегонки, - смеётся он, накидывая посильнее капюшон дорожного плаща.
Тоже посильнее закрываю капюшоном лицо. Не к чему пугать поселян появлением двух столь странных особ на их празднике. Дэмонион останавливает жестом обескураженную стражу, которая намеревается последовать за нами. Сейчас они нам точно ни к чему. Могут же, в кой веки, и императорские особы почувствовать дух свободы. Хотя бы на несколько минут.
Пришпорив коней, мчимся в кромешной тьме к огонькам поселения. От быстрой езды захватывает дух. В ушах лишь цокот копыт и ветер.
Сумасшедший ветер свободы! О, как же мне не хватало этого в Аскорэоре.
Подъезжаем к окраине деревушки почти одновременно. От души смеёмся. Всё-таки в этом что-то есть: хоть на пару минут позволить себе быть самим собой, а не высоко титулованной особой.
Надо же! Когда никто не видит, грозный Император Дэмонион, оказывается, умеет и любит смеяться. Причём от души.
- Подъедем ближе?
Осторожно пришпориваем коней, направляя их к центральной площади. Стараемся при этом держаться в тени, чтобы не привлекать лишнее внимание. Это не сложно: мало ли какие проезжие могли заглянуть в деревню на праздник.
Музыка становится всё громче. Жалею, что не взял с собой скрипку. С удовольствием присоединился бы к местным музыкантам, которые так самозабвенно отыгрывают плясовую.
- Иногда я завидую им, - задумчиво произносит Дэмонион, не отрывая глаз от танцующих. – Если хорошенько вдуматься, не имея свободы, они всё равно гораздо свободнее меня.
- Увы, понимаю, - не без самоиронии отзываюсь я.
Переглядываемся с Дэмонионом, смеёмся.
- Да, мой мальчик, и угораздило же тебя родиться в семье императора Альтаира.
- Сам не рад, - смеюсь в ответ. – Да и Вам особо не позавидуешь.
- Это точно.
Какое-то время мы просто молча наблюдаем за танцующими крестьянами. Каждый думает о своём.
- Надо же как отплясывает! - взгляд моего собеседника прикован к одной из юных поселянок, которая, беззаботно смеясь, кружится в танце. – Забавная девчушка. Кого-то она мне напоминает...
Император продолжает задумчиво смотреть на беззаботно танцующую девчонку, словно, и вправду, силясь понять, где раньше он мог её видеть.
- Наверное, это и есть свобода… - наконец, резюмирует он. - Танцевать, когда танцуется. Радоваться, когда радуется. Нам с тобой, боюсь, такая роскошь не дана.
Слежу за взглядом императора. Мне любопытно, какая из поселянок привлекла внимание самого Дэмониона. Выцепляю её взглядом и... замираю. Сердце словно начинает отстукивать обратный отсчёт.
Возле костра вместе с остальными поселянками танцует девушка. Стройная, невысокая, темноволосая. Беззаботно кружится в танце, поднимая руки к ночному небу. Я смотрю на неё и отказываюсь верить собственным глазам. Я узнал бы её из тысячи. Нет сомнений, это она – моя Ада.
Господи, как же она повзрослела! Из маленькой нескладной дарийской девочки она превратилась в красивую юную женщину. И это, честно говоря, шокирует меня. Знаю, это глупо, но я оказался совершенно не готов к тому, что Ада не всегда будет ребёнком…
Поддаюсь порыву: подъезжаю чуть ближе к площади, чтобы лучше рассмотреть её. Я настолько увлечён зрелищем, что не замечаю, как выезжаю на свет костра. А она всё кружится и кружится в весёлом задорном танце. Разлетающаяся юбка обнажает стройные босые ноги. Смеющиеся губы. Закрытые от восторга глаза. Она и есть пламя костра, возле которого танцует.
Внезапно Ада останавливается, чтобы отдышаться, поднимает голову и случайно смотрит в мою сторону. Наши взгляды соприкасаются. Лишь на одно мгновенье. Но мне хватает и этого, чтобы развеять последние сомнения...
- Дрогвард!
Голос императора возвращает в реальность. Я слишком сильно выехал на свет костра. Если поселяне увидят альтаирца, тут же начнётся переполох, а нам это ни к чему. Мне нельзя здесь больше оставаться. Как и нельзя показать императору, что знаю Аду. Для её же безопасности. Поэтому, скрепя сердцем, пришпориваю коня, и вслед за Дэмонионом растворяюсь в ночи. Точно зная, что вернусь за ней сюда в поселение во что бы то ни стало.

***

- Сегодня вечером ты летишь со мной в Адейру, - без предисловия сообщает Глэдис, как только я переступаю порог её серой мрачной обители.
- Как скажете, дэуза! - с придыханием от восторга отзываюсь я, прекрасно понимая, что выспрашивать подробности предстоящей поездки бесполезно. Всё равно не ответит. А так хочется обо всём расспросить!
Побывать в Адейре – столице Дария - это моя давняя мечта! Я ни разу не была в мегаполисе - только в окрестных городах - но так много слышала о нём! Разных, подчас противоречивых отзывов.  И вот, наконец-то, мне выпал шанс воочию увидеть город-сказку, о котором мне так много рассказывали руарцы, кто уже побывал там! Да я готова прямо сейчас начать плясать от счастья! Но, боюсь, Глэдис это не оценит.
Сборы занимают довольно много времени, потому что Верховная Ведунья пожелала, чтобы я оделась, как полагается шатере. То есть красиво и богато.
О! Как же я это люблю!
Стою в спальне и держусь за столб кровати, на котором крепится балдахин. За спиной – Мэдлин со всей дури затягивает мой и без того тугой корсет.
За эти годы Мэд превратилась в одну из лучших шатер Руара. Высокая, стройная брюнетка, с огромными карими глазами и причудливой короткой стрижкой. Пышная грудь и бёдра, осиная талия.
Прекрасная, циничная неженка.
У Мэдлин хватает ума при наставниках строить из себя легкомысленную дурочку, и глупости – на деле не быть ей.
- Мэд, поубавь пыл! Я и так уже дышать не могу! – с трудом выдыхаю я. Корсет ужасно жмёт. И как только шатеры каждый день в них ходят?
Невольно радуюсь, что принадлежу к касте воинов. Наша повседневная одежда предельно удобная. Мне даже позволяется носить штаны, правда, под низ специального длинного платья-туники, которое имеет высокие разрезы по бокам. В принципе, в таком наряде весьма удобно сражаться. Но что самое главное – корсет к наряду воина не прилагается, в отличие от «боевой» экипировки шатер.
- А ты что хотела, детка?! Красота требует жертв! – слегка запыхавшаяся Мэд, наконец-то, удосуживается завязать корсет крепким узлом.
Отходит, любуется проделанной работой. 
Садистка!
– Должна признать, выглядишь неплохо. И всё исключительно благодаря мне!
Да уж, самомнения и скромности у Мэд не занимать!
Смотрюсь в большое зеркало и смеюсь от удовольствия и удивления. А ведь она права! Спасибо, Мэдлин! Приятельница знает своё дело.
На меня из зазеркалья смотрит прекрасная незнакомка в длинном алом платье. Продуманный вырез подчёркивает грудь, которая в этом наряде кажется существенно больше, чем есть на самом деле. На шее, предплечье, запястье – драгоценные рубиновые ожерелье и браслеты-змейки. Они очень выигрышно смотрятся на моей светлой коже. Похожая рубиновая нить перехватывает мои длинные волосы, образуя замысловатые волны. Туфли на каблучке. Крупные изящные сережки-рубины. И, конечно, макияж. Здесь Мэд превзошла саму себя! Смотрюсь в зеркало и не могу налюбоваться. Кто бы мог подумать, что я такая красавица! Да в моих фиалковых глазах запросто если не утонуть, от захлебнуться точно можно! Подмечаю, что с таким боевым раскрасом выгляжу на несколько лет старше. Как уже совсем взрослая женщина! Настоящая шатера! Хоть на деле таковой и не являюсь.
- Цепочку сними, – советует Мэдлин, отвлекая меня от самолюбования. – Она не к месту.
Мэд с нескрываемым интересом рассматривает кольцо-кулон, висящий на цепочке. Подарок Эвана.
Присвистывает.
- Ничего себе! Откуда это у тебя?
Раньше я всегда прятала цепочку под одежду, поэтому соседка и не обращала на неё внимания. Сегодня со всем этим переполохом я допустила оплошность – забыла снять перед тем, как надеть платья с декольте.
- Подарок старого друга, - стараюсь отвечать, как можно уклончивее. В Руаре никто кроме Анигая не знает про Эвана.
Торопливо снимаю цепочку. Мэдлин права. На фоне рубинового ожерелья она смотрится как минимум странно, к тому же привлекает ненужное внимание.
- Ты позволишь?
Не дожидаясь ответа, приятельница берёт цепочку с кольцом, рассматривает на свету, затем поднимает на меня удивлённый взгляд.
- Ада, а можно узнать, за какие такие ценные услуги тебе такое кольцо подарили? Если оно настоящее… А мне сдаётся, что так оно и есть… Да оно же целое состояние стоит! И сделана эта цацка не дарийскими ювелирами! Поверь, уж я в этом толк знаю!  - Мэд ошарашена и слегка обижена на меня. – А я-то, наивная, думала, что, раз ты из касты воинов, Глэдис тебя к богатенькому покровителю на содержание пристраивать не будет. Хоть бы рассказала. Подруга ещё называется!
Вспыхиваю от возмущения. До меня только сейчас доходит, к чему клонит Мэд. Она старше меня года на два и уже давно выполняет роль профессиональной шатеры, причём делает это с нескрываемым удовольствием. В этом вся Мэд. Она без труда вскружит голову любому мужчине и так же без особых проблем вытянет из него всё, что ей заблагорассудится: дары, драгоценности, информацию… Последняя, кстати, частенько бывает куда дороже любых дар.
- Никто ни к кому меня не пристраивал! - забираю у соседки кольцо. - Я из касты воинов, так что вытаскивать информацию через постель не моя обязанность. Вот если прирезать кого потребуется, или наоборот, охранять...
- Не будь столь самоуверенной, детка, - хмыкает Мэдлин, приземляясь на кровать. – Ты, например, знаешь, зачем Глэдис приказала тебе так нарядиться? Думаешь, исключительно для её личной услады глаз?
Слова Мэд заставляют меня насторожиться.
- В мой первый раз всё было примерно также, - продолжает разглагольствовать подруга. - Хоть я была и помладше тебя, но зато не тешила себя глупыми иллюзиями, что меня вывозят в Адейру просто на прогулку. Я была к этому морально готова и даже получила удовольствие. Чего и тебе, кстати, советую сделать.
Напрягаюсь. Понимаю, что в словах опытной Мэд есть логика. Но вида, что начинаю нервничать, стараюсь не подавать. Вместо этого беру дрэд, задираю длинный подол платья и креплю его с внешней стороны бедра с помощью подвязки.
- Это на случай, если у Глэдис окажутся на меня незапланированные мною планы, - поясняю я подруге, удивлённой моей столь откровенной наглостью. – Если старуха рискнёт подложить меня в постель к какому-нибудь толстосуму, прирежу его и была такова! Заодно и кошелёк его прихвачу. Я не собираюсь повторять судьбу Акрабы.
Мэдэлин хочет возразить, но в последний момент передумывает. Она знает: с меня станется.
- Кто такая Акраба?
- Не важно.
Мэд испытующе смотрит на меня. Вижу по ней, что ей что-то очень хочется у меня спросить, но она всё никак не решается. Однако любопытство всё же одерживает верх.
- А ты ведь, и правда, можешь дать дёру из Руара в любой момент, - внезапно умозаключает соседка. – Никогда не могла понять только одного, почему ты до сих пор этого не сделала?
Приходит моя очередь удивляться. Откуда такие выводы про то, что я могу спокойно передвигаться за пределы Руара? Я никогда не рассказывала никому про свой брак со свободным. Одновременно с этим меня поражает и наивность прожженной Мэд. Дать дёру?! Куда, спрашивает? Обратно в Катар? В нищету и холод?! Нет, уж! Спасибо! Я этого добра досыта накушалась. На всю жизнь хватит! Так что из сытого Руара меня и медовым калачом не вытянешь!
И всё же интересно, с чего это вдруг Мэд взяла, что я могу уйти из Руара, когда захочу? Соседка словно предугадывает мой вопрос.
- Я не дура, Ада, и не слепая. Я давно заметила, как ты исчезаешь по вечерам, а когда возвращаешься, то напеваешь деревенские песенки и от тебя так разит сеном. Фу! – брезгливо морщится Мэд, при этом делая точный вывод. - Ты бываешь в Арубе - соседнем поселении. А чтобы попасть туда, нужно преодолеть силовое поле Руара. Что-то я сильно сомневаюсь, что Дэус Карл или Верховная ведунья каждый раз дают тебе спецпропуск, чтобы ты могла пойти туда на танцы.
Ну и язва эта Мэд! Вдобавок, весьма проницательная язва.
Заметно, что соседка сгорает от любопытства. Ей, видимо, уже давно хотелось поговорить со мной на эту тему, но она всё не решалась. Не секрет: в Руаре каждый сам за себя и лезть в жизнь и душу другого здесь считается чуть ли не за преступлением. Но Мэд настолько съедает любопытство, что она не выдерживает.
- Как ты преодолеваешь силовое поле Руара? Ни один из воспитанников не может пройти сквозь него без наставника, но ты… Ты с самого первого дня здесь ведёшь себя так, будто ты… - следующее слово даётся Мэд с трудом, потому что она к нему не привыкла и плохо знает его значение, - … свободна.
Я понимаю, что Мэдлин не терпится узнать мой секрет. Но я также прекрасно понимаю, что и в Руаре и в этой жизни в целом доверять можно только одному человеку - себе, поэтому...
Неужели она реально думает, что я скажу ей правду?
- Не говори глупости, Мэд! Ни в какую деревню я по ночам не хожу! И ни через какое силовое поле не прыгаю. Я что, самоубийца? Оно мне надо заживо сгореть?! - как можно беззаботней смеюсь я, поправляя платье. Беру бардовый плащ на меху, завязываю, накидываю капюшон. – Ну, как я тебе?
Соседку задевает, что я ухожу от ответа.
- Твоему клиенту понравится, - язвительно отзывается обиженная Мэд. – И мой совет: будь пораскрепощенней. Они это любят.
Вот язвительная курва! Умеет же настроение подпортить!
Показав подруге непристойный жест, выхожу из спальни. О словах Мэд насчёт возможного клиента стараюсь не думать. Мало ли заем я могла понадобиться Глэдис. Надо поспешить. Верховная ведунья не любит ждать. Вспоминаю, что в Адейру мы полетим на планолёте. От одной только мысли об этом у меня снова захватывает дух. Я ведь ещё ни разу на них не летала! Похоже, сегодняшний вечер обещает принести мне массу новых ощущений, и я этому несказанно рада! Даже несмотря на дурное предостережение Мэдлин.
       
2. ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЕ И ЧЕХАРДА

Планолёт взмывает вверх. У меня тут же захватывает дух. Никогда раньше я не видела такой красоты! Внизу, как на ладони, Раур с его замками, башнями, тренировочными корпусами. А у горизонта – безумно красивое закатное небо, переливающееся всеми цветами радуги. Впечатления настолько яркие, что я забываю обо всём на свете.
Глэдис сидит рядом, и так же как я, заворожено смотрит на закат. По-моему, ей тоже нравится летать.
Я знаю, что мы летим на огромной скорости, но в прозрачном куполе планолёта это абсолютно не ощущается. С интересом смотрю на мелькающие внизу поселения, каждый из которых накрыт силовым полем. Для свободных людей эти купола ничего не значат, но для несвободных они тюрьма. Правда, куда получше, чем Катар. Здесь хоть климат нормальный, поэтому и голода нет. Да и Дэбэр далеко с его рудниками от этих поселений далеко.
В то же время понимаю, что без силового поля - никуда. Если на Дарий вдруг нападут, именно эти купола не дадут уничтожить поселения. Да что поселения... Сама планета накрыта точно таким же мощным силовым полем. Именно поэтому за все десятилетия войны на нас ни разу никто не отважился напасть. Все понимают - бесполезная затея. Силовой купол настолько мощный, что стрелять по нему - всё равно, что стрелять по себе. Тут же срикошетит и поминай как звали.
К Адейре мы подлетаем через пару часов, когда ночь уже вступает в свои права. О! Я никогда не видела ничего подобного! Шикарный сверкающий миллиардами огней мегаполис! Сверху он также как и Руар накрыт силовым полем, чем-то похожим на гигантский переливающийся всеми цветами радуги мыльный пузырь.
Огни! Огни! Огни! Повсюду огни! Их миллионы! Миллиарды! Современные здания переплетаются с древними дворцами и роскошными старинными резиденциями. А вдали – у подножья океана на скалах возвышается величественный императорский замок Аскорэор. Красота такая, что дух захватывает!
Причём в прямом смысле слова. При виде Аскорэора мне почему-то становится тяжело дышать. Меня так и тянет попасть туда. Однако вместо замка планолёт приземляется на спецплощадку во дворе какой-то старой резиденции.
Люк бесшумно плавно открывается. Мы оказываемся с каком-то заброшенном, но в целом весьма живописном саду. Про то, что деревья и кустарники иногда надо подстригать здесь, похоже, и не слышали. Разросшиеся лианы то и дело путаются под ногами. Пару раз спотыкаюсь о них, пока мы с Верховной ведуньей идём к неменее запущенному старому поместью. Каменный, причудливый, построенный один Отар знает в каком веке, этот дом как нельзя кстати подходит к саду.
- Жди меня здесь, - повелевает старуха, оставляя меня у крыльца. Делает шаг к дому, но внезапно притормаживает. Усмезается. – Впрочем, кому я говорю… Ты же изведёшься, если, пока меня нет, всю округу из любопытства не оббегаешь. Держи, - старуха кидает небольшой кошелёк с дарами. – Постарайся особо никому на глаза не попадаться. И в неприятности не смей влипать! Чтобы через час была здесь. Всё поняла?!
- О, Дэуза! Я вас обожаю! – напрочь забыв про основное правило Руара – сдерживать свои эмоции, визжу от счастья. – Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Будь моя воля – так бы на шею и кинулась этой старой перечнице и даже чмокнула бы в её сухую сморщенную щеку. Но воздержусь. Это был бы точно перебор.
Старуха лишь обречённо закатывает глаза, скрывается в доме. Подозреваю, она и сама до конца не понимает, почему так много позволяет мне. Бросаюсь к сопровождающему нам пилоту.
- Чей это дом? Ну, давай, колись! Всё равно же узнаю! - любопытство так и распирает.
Пилот – довольно молодой парнишка, недавно закончил обучение в нашей касте, так что мы с ним шапошно знакомы. Видимо, меня он тоже неплохо знает, понимая, что я не отвяжусь, вздыхает.
- Дэуса Бэра. Верховного лекаря. Личного доктора Императора.
- Да иди ты!  - восторженно выдыхаю я. – Того самого?! Смешного толстого коротышки, который вечно что-то жуёт? А ещё одевается, как фанфарон? О! Я хочу это видеть!
Я видела Бэра пару раз издалека в Руаре. Он – это что-то! Всегда старается наряжаться по последнему писку адерийской моды. Но при виде него хоть самой пищи! Несуразный, аляпистый, обвешанный кучей блестящих драгоценный цацек… И всё время что-то жуёт. За ним даже постоянно слуга с подносом ходит, нося еду и выпивку. В прошлый раз мы с Мэд от смеха чуть животы не надорвали, глядя как жеманный разноряженный Бэр с наши мрачным брутальным Дэусом Карлом общается. Казалось, ещё немного и Верховный воин точто отоберёт у Бэра недожёванную куринную ножку и отправит переодеваться в нормальное одеяние лекарей.   
- А, правда, будто этому Дэусу Бэру достаточно бросить на человека взгляд и он может сразу определить степень его родства с любым другим?
Пилот пожимает плечами.
- Всякое болтают, но не всему стоит верить. Хотя… - парень оглядывается. Похоже, он тоже не прочь немного посплетничать. И я его понимаю: всё лучше, чем без дела в планолёте торчать. Пилот переходит на шепот, - поговаривают, этот Бэр ещё тот пройдоха. Он на крючке добрую половину знати Адейры держит.
- Это как? – удивляюсь я.
- А так. Знать-то погулять налево любит. Вот и получается, что некоторые адейрские деузы сами не знают, от кого у них дети: от мужа или любовника? А Бэру стоит взглянуть на ребёнка -  сразу точно определяет, кто его родители. И анализа не надо. Дар у него такой. Вот и представь, сколько народа ему за молчание платит, чтобы скандала не было. Бэр ещё тот жук! Своего не упустит. Молчание, сама знаешь: дорогой товар.
Окидываю скептическим взглядом заросший сад.
- Если у него так много дар, хоть бы садовника себе завёл, что ли.
Пилот хмыкает.
- Зачем Дэусу Бэру на показ своё богатство выставлять, если оно нажито, сама понимаешь, каким путём?
- Тоже верно, - смотрю на светящиеся часы, горящие на панели планолёта. На пустую болтовню уже пять минут потратила! Глэдис же мне всего лишь час дала, чтобы по Адейре погулять!
Распрощавшись с пилотом, который бросает вслед убегающей мне завидущий взгляд, несусь к воротам мимо светящихся окон дома. В какой-то момент всё же притормажива. Любопытство берёт верх: осторожно заглядываю в окно.
Ну точно! Тот самый знаменитый Дэйс Бэр – смешной толстенький коротышка, и опять что-то жуёт. Уютно устроившись в кресле напротив камина, с аппетитом обсасывает куриную ножку. На первый взгляд, уделяя ей куда больше внимания, чем гостье – Глэдис, стоящей здесь же возле огня.
Мне, конечно, очень интересно, о чём они говорят, но желание самостоятельно пошастать по улицам ночной Адейры перевешивает на чаше весов, поэтому я выныриваю за ворота и растворяюсь в манящих огнях мегаполиса.

***
Приятное потрескивание горящих сухих дров в старинном камине. Мягкий приглушенный свет. Тёплый плед, наброшенный на кресло, в котором сидит Глэдис. Уютная расслабленная атмосфера прохладного летнего вечера… безнадёжно испорчена отнюдь не уютным разговором между двумя людьми, считающимися опорой императора Дэмониона.
- Ты уверен? – в голосе Глэдис звучит нескрываемое разочарование и… страх.
Да, пожалуй, именно слово, подходит лучше всего.
Страх.
Потому что ей есть, чего бояться. И не только Глэдис, которая верой и правдой больше двух столетий служила императорскому дому. Бояться можно начинать всем дарийцам, потому что речь идёт о будущим их империи. Хотя по Верховному лекарю, например, особо и не скажешь, что он чем-то обеспокоен.
- Да, - Дэус Бэр, как ни в чём не бывало, отбрасывает обглоданную куриную косточку и берёт с подноса, на котором стоит целая тарелка жаренных ножек, очередную. С аппетитом впивается в неё крепкими и явно вставными зубами. – Всё-таки мой повар гениально готовит. Не хочешь попробовать, Глэдис?
Ведунья брезгливо морщится. Её хочется говорить о деле, а не о куриных ножках.
- Почему ты не сказал мне об этом раньше?
- Не хотел расстраивать. К тому же я до последнего надеялся, что одна из наложниц императора всё же сможет зачать от него. Но, увы… Кровь Дэмониона слишком сильна… Не думаю, что он когда-нибудь сможет стать отцом. Теоретически родить от него может только та, в чьих жилах течёт не менее сильная кровь древних. И желательно не разбавленная. Чистопородная.
- Такая, какая была у Арасэли, - осторожно уточняет ведунья, с заметной неохотой произнося ненавистное ей имя.
- Да. Арасэли, - этом отзывается Бэр. - Упокой Отар её душу.
- Но Арасэли больше нет. Она умерла при родах…
- Да будет тебе, Глэдис, - невесело хмыкает Верховный лекарь. – Здесь нет чужих ушей. Мы оба прекрасно знаем, как она умерла.
- … не суть. Дэмонион сам вырезал весь её род. На Дарии не осталось больше древних. Где нам взять мать для наследника империи?
- Нигде, - ответ Бэра звучит как приговор. – Смирись, Глэдис. У Дарийской империи из наследников есть лишь Атарксис. И то, положа руку на сердце, чисто формально. Дэмонион сам виноват. Незачембыло устраивать всю эту резню.
- Император должен был обезопасить Жезл Власти от посягательств древних! – наверное, это всё же заложено в генах. Верховная ведунья защищала императорскую семью сколько себя помнила. Никому не позволено сомневаться в решении её правителя! – Кто-нибудь из древних рано или поздно могли попытаться претендовать на трон соправителя… Этого нельзя было допустить! Не забывай: брат Арасэли сам хотел бросить вызов в День Солнцестояния Дэмониону.
- Но не сделал же!
- Потому что не успел.
- О да! Ты со своей шатерой успела его остановить. Элегантное вышло отравление. Жаль, только Арасэли не поверила в его случайную смерть. Кстати, красивая была девочка-шатера. Толковая. Как её звали?
- Таисья…
- О, да… Таисья. Жаль, я не успел познакомиться с ней поближе.
- Не уходи от темы, Бэр.
Верховный лекарь недовольно хмыкает, отправляя недоеденную куринную ножку на поднос. Ну вот! Глэдис добилась своего: испортила ему аппетит. Это под силу только ей! 
- Хочешь знать моё мнения? Так вот лучше бы Дэмонион не трогал этого сопливого мальчишку. Не убей он её брата, Арасэли бы не стала ему мстить… Что за дурная привычка у Дэмониона: сначала делать, а потом думать!
- Хочешь сказать, она не изменила бы ему?
- Никогда, - уверенно произносит Бэр. - Она была другой... Если бы он не убил её брата... Если бы она не узнала... Рано или поздно Арасэли всё равно бы понесла от мужа. И у империи был бы законный наследник, а не то что это чучело.
Глэдис поднимает усталый взгляд на Верховного лекаря.
- Не говори так о нём. Атарксис всё же троюродный племянник императора… Он наша последняя надежда. Не будет его, Дарий постигнет престолонаследный хаус. Сам знаешь, междоусобная чехорда ещё никогда ни к чему хорошему не приводила.
Ей надо найти выход. Надо сделать это во чтобы то не стало. Может, Бэр всё-таки ошибается и Атарксис…
- Глэдис! Давай смотреть правде в глаза! В этом высокомерном сопляке нет ни капли императорской крови! - внезапно психует Бэр. – Мне уже надоело повторять тебе это из раза в раз! Его бабка, будь она неладна, сходила на сторону с камердинером мужа. Неужели ты не видишь, что это недоразумение точная копия своего деда?! Структура черепа, разрез глаз. О, Отар! Это же так элементарно! Не понимаю, почему вам не бросется это в глаза? - в голосе Бэра появляется откровенная брезгливость. - Он даже «эрг» выговаривает столь же провинциально, как его злополучный плодовитый дед. Я тебе точно говорю, Глэдис, если в День солнцестояния Атарксис рискнёт выйти на Плато Семи ветров и затребовать Жезл Власти, чтобы занять второй трон соправителя Дарийской империи… Ничем хорошим это ни для него, ни для империи не закончится. Помяни моё слово! Как только мальчишка коснётся Жезла, то сразу же превратиться в каменную статую, которая будет мало чем отличаться от остальных, стоящих на плато.
Глэдис не выдерживает. Встав с кресла, она начинает нервно прохаживаться по комнате. Старая дарийская пословица «В ногах правда есть» как раз про неё. Старуха уже давно подметила: когда ходишь, лучше соображаешь. Но только не в этот раз. Самое страшное, что Бэр не лжёт. Ему нет в этом никакого резона. И что делать с этой нелицеприятной правдой совершенно не понятно.
- Атарксису недавно исполнилось двадцать. Народ ждёт, что, как только он вернётся с Альтаира, то станет соправителем Дария. – старуха срывает. -  Бэр, мы оба знаем, престолонаследие не терпит чехарды. Если у Дарийской империи не будет наследника, мы все обречены. Не станет Дэмониона - не станет и империи! Вспомни историю вселенной, Бэр! Из-за распрей, борьбы за престол рушились цивилизации! Мы станем слабыми, и тогда Альтаирская империя вкупе с Земным альянсом мигом подомнут нас под себя.
В комнате зависает напряжённая тишина.
- Мне тоже, знаешь ли, тоже не хочется умирать, Глэдис. Я ещё слишком молод для этого. Но я не знаю, что делать! В Атарксисе нет императорской крови. И это надо принять. Остаётся лишь надеяться на несбыточное чудо, что у Дэмониона всё же родится наследник…
-… мы оба знаем: это не реально.
- Тогда остаётся молить Отара, чтобы объявился тот, кто сможет удержать Жезл Власти и не превратиться при этом в каменный столб! Хуже всего, что время. До Дня Солнцестояния осталось всего – ничего… Если Атарксис не взойдёт на Плато – это будет приравнено к его отказу от престола, если взойдёт – к самоубийству!
Глэдис поднимает на Бэра выцветший от времени усталый взгляд.
- А что, если, Атарскис всё же возьмёт в руки Жезл? – задумчиво произносит она.
- Глэдис, будь реалисткой. В этом кристалле сокрыта такая мощь... Он генерирует силовое поле планеты! У мальчишки не будет даже шанса выжить…
- Если только мы не заменим кристалл на фальшивку.
Едва слышные слова Верховной ведуньи будто зависают в воздухе. Напряжённое молчание длится минуту, другую…
Глэдис впервые осмелилась произнести эту крамольную мысль вслух.
- Хотя бы на время церемонии. А потом мы вернём кристалл обратно.
- Что?!
От удивления к Дэусу Бэру резко возвращается аппетит. Не сводя глаз с Глэдис, нащупывает на подносе недоеденную куриную ножку.
– Глэдис, ты в своём уме?! Как ты собираешься подменить кристалл, когда к нему прикоснуться может только Дэмонион?! Его попросишь? – ехидно интересуется Верховный лекарь, запоздало замечая, что обсасывает уж обглоданную кость. – Вот уж император обрадуется! Особенно, если учесть, что он на дух не выносит этого заносчивого молокососа Атарксиса.
- Если надо будет, и его, - отрезает старуха. – Можешь раздобыть копию кристалла? Я знаю: у тебя хорошие связи на «чёрном» рынке, а там такими вещами балуются.
- Но почему сама его не наколдуешь?
- Нужна "чистая" фальшивка. Созданная без магии, иначе Жезл почувствует неладное и взбунтуется. А мне сюрпризы больше не нужны. И так огромный риск, что ничего не получится. Так можешь достать ювелирно сделанную стекляшку или нет?
Дэус Бэр, всё ещё отказываясь верить, что Верховная ведунья говорит серьёзно, пожимает плечами.
- Теоретически – могу.
 - Сделай это практически, - Глэдис поднимает на ошарашенного лекаря свой белёсый взгляд. – Мне надо, чтобы через час фальшивый кристалл был у меня
- Но…
- Без «но» и лишних вопросов, Бэр. Какая тебе разница, как я возведу на престол Атарксиса? Сейчас нам самое главное потянуть время и спасти империю от междоусобных войн.
Дэус Бэр понимающе кивает, звонит в колокольчик, стоящий здесь же на подносе.
- Что ж, пусть будет по-твоему, Глэдис. Надеюсь, ты знаешь, что творишь. Но учти! Если что, я буду всё отрицать.
- Кто бы сомневался, - усмехается Верховная ведунья, бросая задумчивый взгляд в открытое окно, туда, где вдали виднеются яркие бурлящие огоньки Адейры. 
3. ДВУЛИКАЯ АДЕЙРА

Дарий. Адейра.

Кутаюсь потеплее в новенький плащ на меховой подкладке, сворачиваю за угол. У меня не так много времени, а посмотреть хочется всё! Бросаю взгляд на звёздное небо. Огненная звезда Сатаба – дневное светило Дария - уже почти зашел за горизонт. Вместо него на небосводе вольготно расположились блеклый Тус и лучезарная Наоки. Тонкая полоска белёсо-золотистого заката на глазах плавно переходит в ярко-малиновую, изумрудно-синюю, чёрную… Стоит поторопиться. Прибавляю шагу.
Тук. Тук. Тук.
Мне нравится, как бойко цокают по мостовой каблучки моих модных удобных туфелек. Как замечательно, что Дэус Бэр живёт практически в самом центре Адейры! Не надо никуда особо далеко идти, чтобы посмотреть всё самое интересное.
Моё сердце переполняет восторг, когда я оказываюсь на одной из центральных площадей. Никогда! Никогда раньше я не видели ничего более прекрасного и совершенного, чем ночная Адейра! Кажется, что ночь на столицу Дария спускается гораздо быстрее, чем на Раур, но, в тоже время, сверкающий миллиардами искусственных огней мегаполис не даёт темноте вступить в свои права. Светло почти как днём, отчего небо кажется не чёрным, а тёмно-сиреневым.
С любопытством оглядываюсь.
Величественные строения, хрустальные дворцы. Статуи, прославляющие победы империи. Широкие идеально гладкие дороги, по которым несутся на воздушных подушках причудливые машины. Я видела такие в Катаре, когда с инспекцией на рудники приезжали какие-нибудь высокопоставленные чиновники. Но так близко и в таком количестве ни разу!
Поднимаю голову и ахаю: высоченные современные башни, упираются шпилями в ночное небо. Сотни! Тысячи планолётов парят на огромной скорости между современными причудливыми зданиями, аккуратно приземляясь на круглый платформы-парковки, прикреплённые на крышах небоскрёбов.  Раньше я видела всё это только по визору! Даже не верится, что стою в самом центре бурлящей Адейры!
Совсем неподалёку от современного центра раскинулся город Древних. С дворцами, особняками, парками, озёрами… Мэд рассказывала, что именно здесь предпочитает жить дарийская знать. В их родовых поместьях. Как Дэус Бэр. Без сутолоки современных кварталов, в относительной тишине.
Взгляд скользит за пределы города Древних в сторону вечно бушующего океана. Чувствую, как от волнения перехватывает дыханье. Там, где мощные волны с пеной разбиваются о скалы, на горе возвышается Аскорэор – замок Императора. Грандиозный! Пугающе прекрасный!
Вечный. Спокойный. Идеальный.
Не понимаю, что со мной происходит. Смотрю на Аскорэор и чувствую, как тоскливо сжимается сердце. Замок манит к себе, словно магнит. Странное, несколько пугающее ощущение: будто я однажды уже была там. И мне ещё предстоит туда вернуться.
Вот придёт же такое в голову!
В наглую рассматриваю спешащих мимо меня жителей столицы. Мэдлин оказалась права, когда говорили, что адэйрийцы знают толк в моде: ухоженные, одеты с иголочки. Не все, конечно, но по большей части. Впрочем, я выгляжу на их фоне ничуть не хуже. Если не сказать – лучше. Богаче и изысканнее. И это меня несказанно радует! Спасибо Руару!
Сама того не замечаю, как, бродя по Адейре, оказываюсь на тихой симпатичной улочке, состоящей преимущественно из ухоженных богатых особнячков. Останавливаюсь возле одного из них. Моё внимание привлекает детский смех.
Подхожу чуть ближе. Темнота скрывает меня, поэтому девочка, играющая в ярко-освещённом саду, не замечает случайную прохожую, стоящую неподалёку от неё за оградой.
Девочке лет двеннадцать - тринадцать. Внешне ещё даже не подросток. Такая счастливая, по-детски беззаботная. В красивом платьице. Она играет с дорогими куклами. Рассаживает их за игрушечный столик, на котором расставлены тарелки с настоящей едой. Аппетитными пирожными, конфетами. В Катаре о таких я не смела даже мечтать.
Такая сытая девочка.
Явно никогда не знавшая ни голода, ни холода. Иначе бы у неё рука не поднялась играть едою.
Девочка играет конфетами, вкус которых я впервые узнала лишь в Руаре.
Такая холёная чистенькая девочка.
На этого ребёнка точно никогда не поднимала руку мать. Не пыталась её продать, чтобы купить себе выпивку…
Какая до омерзения счастливая девочка!
Чувствую, как против воли внутри меня поднимается злость на этого незнакомого мне ребёнка. Потому что есть в этом что-то до отчаяния неправильное: у одних детей с рождения есть всё, а другим не достаётся ничего. Я бы, например, дорого отдала бы за такое счастливое сытое детство. 
О, да! Я злая! На девчонку, на себя, на судьбу, и даже на свою злость, которая до противного разъедает душу. Мне обидно… Это так несправедливо: одним всё, другим – ничего.
Я стою здесь посреди богатой улицы, одетая, как знатная дарийка, и никто… Никто из проходящих мимо не посмеет взглянуть на меня свысока! Потому что в Адейре все судят по одёжке. Вон, прошёл один знатный мимо… Видимо, принял меня за настоящую деузу. Поклонился. Но я то знаю, что всё это обман. В какие богатые одежды меня не одевай, внутри я всё та же нищая девчонка из Катара, которой не место здесь: среди зажравшихся и богатых. Я всё та же девчонка, которая никогда не сможет забыть, что такое голод, холод, страх... отчаяние. Отчаяние от того, что предают самые близкие... Например, родная мать.
Кстати о матери…
На крыльцо, кутаясь в кружевную шаль выходить мама той сытой девочки. Симпатичная дарийка лет тридцати пяти. Она с такой любовью смотрит на дочку, что меня охватывает дикая зависть. С какой нежностью она зовёт её домой! Вслед за матерью на крыльце появляется отец – приятный мужчина. Девочка, смеясь, бежит к родителям. Они так счастливы, что меня сейчас… стошнит. Потому что вся эта тошнотворно идиллическая картина напоминает мне Катар, светящееся окно лекаря Мазэды и нас с мальчишкой-альтаирцем, которые как двое нищих, обделённых простой человеческой любовью, сидят на этом проклятом холодном заборчике и с жадностью подглядывают за чужим семейным счастьем, прекрасно понимаю, что у самих никогда такого не будет…
... никогда.
Тук. Тук. Тук.
Я такая злая… Раздражённая. Завистливая. Как же я ненавижу в себе всё это!
Прочь! Прочь отсюда! Не хочу думать, но и не могу забыть. Эта счастливая девочка всё ещё стоит у меня перед глазами.
Быстрым шагом удаляюсь от этой злополучной сытенькой улочки, где дети играют едой, в то время как Катаре от голода умирают точно такие же ребятишки.
Прочь! Прочь! Прочь!
От несправедливости хочется выть. Но я молчу. Потому что прекрасно понимаю: от меня всё равно в этой жизни ничего не зависит. Я не могу изменить ни свою, ни чью бы то ни было судьбу, поэтому…
Тук. Тук. Тук.
Злость и бессилие настолько поглощают меня, что я и не замечаю, как оказываюсь в трущобах, которые, оказывается, соседствуют с благополучными районами.
Сточные канавы. Зловонный запах. О-па! Крысы! Ла ещё такие жирные! О-ля-ля! Калеки, нищие, проститутки. Вот это да! Получается, что и у чистенькой сытой Адейры есть обратная сторона. Настроение резко идёт на лад. Кажется, я попала в хорошо знакомый мне мир.
Ярко накрашенные девки: весёлые, беспутные… как Акраба.
Калеки-попрошайки.
Дети-оборванцы.
Кашель, слёзы, прокуренный пьяный женский смех.
Запах эля, табака…
Прям, как у нас в Катаре. Да я, считай, дома!
Беззастенчиво всматриваюсь в перекошенные нищетой, злобою, похотью лица обитателей трущоб мегаполиса. Подмечаю, что чем глубже захожу в трущобы, тем чаще встречаю землян. В центре Адейры они редкость, а здесь… Анигай однажды обмолвился, что в столице есть подпольный «чёрный» рынок – излюбленное место контрабандистов всех мастей и пород. Наверняка он где-то поблизости.
Прохожу мимо борделя. Хорошо ещё успеваю вовремя отпрыгнуть в сторону. У моих ног прямо мордой в лужу приземляется в умательник пьяный землянин, который из заведеньица вышвырнул лысый одноглазый вышибала. Готова спорить: бывший харрдрог. А, может, и не бывший…
Брезгливо приподнимаю полы своего дорогого бархатного платья, аккуратно перешагиваю, через пьянчушку. Не хватало только наряд испачкать об эту шваль! Понимая, что нахожусь не в самом безопасном местечке, на всякий случай, незаметно достаю дрэд. Мало ли…
- Эй, Дэуза! Адресом, часом, не ошиблась? У нас такие чистенькие редко не захаживают, -  с крыльца борделя раздаётся насмешливый хриплый женский голос. – Или мальчика аппетитного ищете себе в усладу? А, может, сами развлечься желаете?
Ноги сами останавливаются.
О! Эти пропитые нотки я не спутаю ни с какими другими! Чувствую, как венам разливается пьянящее душу злорадство.
– Харэд, глянь, какая красота мимо проплывает, - не унимает язвит поддатая баба, стоящая за моей спиной на крыльце борделя. – Может, пригласишь деузу, на чашечку эля, да отведёшь в номера? Её тут вряд ли кто хватится. Будет знать, как к нам без приглашения заходить! Здесь сытым да чистеньким не место!
Вот в этом я полностью с ней согласна, но оборачиваться всё равно не спешу. Хочу растянуть удовольствие.
Чувствую за спиной зловонное мужское дыханье. Однако любитель великосветских дам не успевает дотронуться до меня рукой. Без предупреждения пускаю в ход дрэд.
Одно мгновение и змейка-цепочка с противным свистом обвивает мою руку, впиваясь зубками в кожу. Второе -  и острое, как бритва, лезвие пронзает насквозь бедро самонадеянного амбала-охранника. С усмешкой проворачиваю лезвие. Мужик истошно орёт, оседает на мостовую, понося меня, на чём свет стоит. Я знаю: рана не смертельная. Жить будет, но хромая. Боль не пройдёт. Лезвие дрэда изначально пропитан лёгким ядом, вызывающим болевой шок от одного прикосновения.
-   Эй ты, сука! Ты, что с Харэдом сделала?! – пьянчушка бросается на подмогу охраннику. – Да я тебя сейчас, великосветскую потаску…
Однако ни договорить, ни вцепиться мне в космы обитательница борделя не успевает. Поворачиваюсь, одновременно откидываю с лица капюшон. На глазах шокированной проститутки убираю дрэд. Лишь затем с милой улыбкой, смакуя каждое слово, произношу: «Я тоже рада тебя видеть… мама».

***

Мы сидим за грязным столиком в углу основного зала борделя. Возле барной стойки над сальными шуточками потенциальных клиентов громко смеются разукрашенные проститутки – всех возрастов и мастей. Одежды на них минимум – смотри не хочу. Любой, у кого есть пара лишних дар, может провести «девочку» в номера. Ну а если не хватит на номер, можно и прямо здесь в подсобке повеселиться.
Оглядываюсь. Надо же какое скопище разношёрстного сброда с самых разных планет. И каждому есть, чем заняться. Кто-то довольствуется выпивкой и проститутками, кто-то в открытую вдыхает запретный в Адейре тандурим. В трущобах плевать хотели, что эта зараза запрещена межпланетным законом. Стражи императора в эти места наведываются не часто. Я так поняла, что между трущобами и элитной частью Адейры действует негласный закон невмешательства в жизнь друг друга.
На нас с Акрабой то и дело оглядываются. Их любопытство оправдано. Слишком сильный контраст: изуродованная однорукая проститутка не первой свежести и богато одетая юная шатера, которой явно здесь не место.
На первый взгляд.
На второй – обитатели этого злачного местечка словно интуитивно понимают -  я своя. Одна из них: неудачников, аферистов, преступников, нищеброда, которым с самого начала не подфартило с судьбой... Поэтому народ довольно быстро теряет ко мне интерес, отводит взгляд, тут же забыв о моём существовании.
Довольная Акраба пьёт эль. Я ничего не пью. Брезгую.
- Спасибо, доча, что угостила, - мать поднимает в честь меня мутный бокал, выпивает до дна. Затем поворачивается к бармену – жиртресту в засаленном фартуке, который то и дело использует вместо полотенца, вытирая им всё подряд. – Эй, Кэрлэйл! Повтори!
- Обойдёшься, - довольно грубо обрываю воодушевлённую Акрабу.
Не горю желанием общаться с мамашей, если та лыка вязать не будет.
Акраба с сожалением смотрит на пустой бокал, отмахивается от подошедшего к столику толстяка.
- Эх... не надо уже. Неблагодарная дочь пару дар родной матери пожалела!
- Дочь?
Бармен с нескрываемым удивлением рассматривает меня с головы до ног. Похабно усмехается.
- А она случайно не хочет у нас поработать? За такую красивую да свеженькую и 50 дар отдать не жалко.
- Всего 50?! – мамуля возмущена. – Продешевился, Кэрлэйл, продешевился! Готова поспорить, за неё в Руаре куда больше дают.
- В Руаре?!
О да! Это слово всегда беспроигрышно внушает любому вменяемому дарийцу страх.
- Не знаю, что и ответить на столь лестное предложение, - одариваю толстяка высокомерной улыбочкой, демонстративно крутя в руке рукоятку дрэда.
На глазах перепуганного бармена змея-цепочка оживает, с противным шипением впивается мне в руку. Из дрэда тут же показывается острый клинок. Совсем небольшой – размером с кинжал, но и этого хватает, чтобы напрочь отбить у владельца борделя охотку приставать ко мне с предложениями поработать.
- Премного извиняюсь, Дэуза. Я вас не за ту принял.
Испуганный Кэрлайл быстро ретируется, не забыв при этом поставить перед довольной Акрабой выпивку «за счёт заведения».
Мать отхлёбывает из бокала, с удивлением смотрит на дрэд.
- Откуда у тебя эта «игрушка»? Если мне не изменяет память, дрэдом могут управлять только воины.
- Память тебе не изменяет. И тем не менее, я в их касте.
Акраба удивлённо присвистывает.
- Да... Давненько я не была в Руаре. Не думала, что его законы когда-нибудь могут поменяться. Впрочем, чему удивляться: ты всегда была странная. Представляю, как Карл обрадовался такому новшеству. Шею ещё тебе не свернул?
- Пытался. Но, как видишь, безрезультатно.
Акраба задумчиво хмыкает. Готова спорить, она сейчас вспоминает свои «золотые годы» в Руаре.
– Анигай, надеюсь, не в касте шатер? А то с этими вашими нововведениями станется, - наконец, после затяжной паузы выдаёт она.
Надо же! Мамуля, оказывается, умеет шутить. Похоже, её пребывание в Адейре – в более «изысканном» обществе, чем в кабаке Катара, неплохо сказывается на её мозгах. Я и не подозревала, что они ещё могут работать!
- Признаться, удивлена, что ты помнишь, как зовут сына. Анигай один из лучших воинов. Его даже прочат в личную охрану императора.
Смотрю на часы, висящие на стене. У меня осталось пятнадцать минут. Встаю из-за стола.
- Мне пора. Интересно было повидаться.
- Денег дай, - торопливо не то просит, не то требует Акраба. - Я знаю, они у тебя есть.
- Чтобы ты их спустила на эль или тандурим? Обойдёшься.
Моё высокомерие заметно задевает Акрабу.
- К клиенту торопишься? Думаешь, я не знаю, для чего шатер в такие платья наряжают, – ехидно «догадывается» мамуля. – Что, гордячка, жизнь всё-таки утёрла тебе нос? Ты всё равно стала такой же, как я. От судьбы не уйти, девочка! Да, за тебя платят больше. Но это лишь пока. За меня тоже когда-то дорого давали. Вот только суть та же. Что в Руаре, что здесь в бордели. Ты ни чем не лучше нас. Так что нос-то не задирай. Дай дар!
Мать взглядом показывает на разукрашенных потаскушек, веселящихся неподалёку.
Усмехаюсь. Не хочется даже отвечать. Иду к двери, по ходу, не оборачиваясь, отвечаю матери откровенно некультурным жестом, который помню ещё со времён Катара.
- Сучка неблагодарная! – блажит вслед пьяная разобидевшаяся Акраба. – Я тебя породила, вырастила, а ты… Хочешь, чтобы я здесь с голоду сдохла, да?! Думаешь, легко найти клиентов, когда ты такая уродина?!
Игнорирую вопли Акрабы. Выхожу на улицу. Неподалёку от крыльца вижу того самого толстого бармена. Выкидывает мусор. Прямо на дорогу. Жестом подзываю к себе. Мужик, испуганно озираясь, нехотя подходит ко мне.
- Слушаю Вас, Дэуза.
- Держи, - протягиваю ему мешочек с дарами, который мне дала на «карманные расходы» Глэдис. – Здесь Акрабе хватит на каждодневный кусок хлеба и миску похлёбки. Потом ещё занесу. Но учти, узнаю, что ты спустил дары или поддался её уговорам и купил её эль или тандурим…
Остриё дрэда незаметно прикасается к горлу толстяка. Уже виднеется капля крови. Мужик бледнеет, трясётся от страха.
- Я всё понял… Понял, Дэуза. Всё сделаю, как вы сказали.
- Вот и умница, - убираю дрэд.
Перепуганный мужик нервно кивает. Я разворачиваюсь и исчезаю в ночи.
Стоит поторопиться. Глэдис не любит ждать.

***

Дарий. Руар

- На празднике действительно была девушка в алой юбке, вот только кто она и откуда – никто не знает. В деревне её точно нет.
Дерек - мои друг-землянин, с которым я учился в начальной военной академии, по-свойски плюхается на диван. Он прилетел на Дарий полтора года назад, как только узнал, что мне разрешено иметь собственную свиту. Я очень благодарен этому вечно ворчливому толстяку за то, что даже в самые тёмные времена, он рядом. Ведь мы оба прекрасно понимаем: если перемирие рухнет, его преданность будет стоить Дереку жизни. Но всё равно ворчун и зануда он ещё тот!
- Я потратил целое утро на поиск твоего призрака! Даже поесть толком не успел! -  бубнит недовольный Дерек, налегая на мой нетронутый обед, который только что прислуга принесла. – Я тебе так, друг скажу: все беды в жизни от баб! Намотай это на ус! Как ты эту дарийку вообще среди ночи разглядеть умудрился?
Вопрос, на самом деле, хороший. Сейчас при свете дня я, признаться, уже и не уверен, была ли это действительно Ада или это моя фантазия выдала желаемое за действительность. 
- Может, и обознался, - нехотя признаю я. - Мы три года не виделись.
- Сколько её лет было, когда ты её последний раз лицезрел?
- Тринадцать.
Дерек, не прекращая жевать пирог, одаривает меня скептическим взглядом.
- Эван, дружище, будь реалистом: это наверняка была не она. Ты хоть понимаешь, что между тринадцатилетней девчонкой и шестнадцатилетней девушкой есть существенная разница? - в качестве иллюстрации «разницы» шутник Дерек, не долго думая, пристраивает к своим грудям два округлых фрукта, которые берёт из вазы. Ржёт.
Запускаю в шутника подушку с кресла.
- Дурак!
Приятель, смеясь, ловко уворачивается, отправляя подушку в обратном направлении.
- На фига тебе эта дарийка, когда у тебя Айрис есть? Голубоглазая блондиночка! Да ещё фигуристая… М-м-м… - мечтательно тянет Дэрек, явно представляя перед собой болезненно-нежную Айрис Ромеро дель Фьюри. - Да ладно тебе, Эван, ты же не будешь отрицать, что дочка посла на тебя запала. А что, молоденькая вдова - по-моему, совсем не плохо! И главное никаких обязательств!
Отрицать не буду, но и говорить об этом не хочу. 
- Дружище, да ты не теряйся! У этой блондиночки всё на месте. Главное, её папаша, похоже, совсем не против ваших отношений.
Зато против я. Причём, сам не знаю почему. В принципе, Айрис мне нравится. Но не более того.
Задумываюсь. Наверное, Дерек всё же прав. Это была не Ада. Мне просто слишком сильно хотелось, чтобы это была она. Я так часто вижу её во сне, что, похоже, стал грезить ею наяву.
Когда Ада ушла там в Катаре, я поклялся, что забуду её. Я искренне верил: время лечит. И вот три года спустя, к своему глубокому разочарованию, могу определённо сказать лишь одно: время не лечит.
Ни-че-го.
Оно лишь сильнее бередит раны и селит в душу такую тоску, что хоть драгом вой. Да я бы и выл. Вот только, боюсь, это тоже поможет.
Не надо было мне отпускать Аду в тот злополучный вечер. Не надо! Но кто бы знал наперёд, что у меня так и не получиться вычеркнуть её из памяти и сердца. 

***
Дарий. Адэйра.

Теперь я понимаю, почему Глэдис захотела, чтобы я оделась, как шатера. Для придворный Аскорэора нет более обычного зрелища, чем Верховная ведунья, идущая в сопровождении одной из своих воспитанниц. К тому же неотъемлемая часть одеяния шатеры – довольно плотная длинная вуаль, благодаря которой невозможно запомнить лицо девушки.  И это очень хорошо. Потому что, если бы я заранее знала, куда и зачем ведёт меня Глэдис, то сбежала бы из Руара прежде, чем…
Мы сворачиваем в Северное крыло замка. Узкая каменная лестница кажется мне бесконечной. Мы спускаемся всё глубже и глубже, пока не оказываемся в подземелье императорского дворца.
Мрачное, сырое, освещённое лишь факелами. В воздухе витает запах сырости и затхлости. Морщусь. Мимо пробегает жирная крыса. Ненавижу их. Ещё с Катара, где они в жаренном виде постоянно продавались на местном рынке. Но как бы я не голодала, так и не отважилась попробовать их на вкус.
Подходим к углу коридора. Слышно, как где-то неподалёку переговаривается стража. Старуха жестом приказывает мне остановиться. Достаёт небольшой кожаный мешочек.
- Набери побольше воздуха. И не дыши десять секунд.
А дальше… Всё как во сне. Глэдис своим дыханием распыляет пригоршню серого порошка, который летит за угол. Пара секунд и... время останавливается.
Порошок серебристой пылью оседает на столбенеющих стражей, плавно летит дальше, проникая в каждую щёлочку каменного коридора. Мы с Глэдис идём следом за этим сверкающим серебристым облаком, который расчищает для нас дорогу, превращая всё кругом в сонное царство. Это не обыкновенный сонных порошок. Это нечто более сильное, потому что он справляется даже с ведуньями, стоящими на страже в последнем круге.
Я настолько заворожена происходящим, что не замечаю, как мы оказываемся в небольшой каменной комнате, в центре которой стоит странный жезл, увенчанный странным топливным кристаллом. Честно говоря, я никогда раньше не видела таких крупных и столь ярко сверкающих топливных кристаллов. Безупречная огранка! Надо же! Интересно, какой ювелир отважился прикоснуться к нему?
И только тут до меня начинает доходить, зачем я понадобилась старухе.
Ей нужен кристалл! Ну конечно! Всего то! И зачем создавать такую таинственность? Так бы сразу и сказала.
Верховная ведунья тем временем достаёт из-под полы плаща небольшой свинцовый саркофаг, очень похожий на один из тех, в которых транспортируют топливные кристаллы. Открывает его. С удивлением обнаруживаю там точную копию кристалла, которым украшен жезл.
- Сможешь заменить? Но только не касаясь рукой самого жезла. Это проводник. Он в разы усиливает… - ведунья словно пытается подобрать нужное слово, - … эффект от кристалла.
Пожимаю плечами.
- Ладно. Попробую.
Мне не впервой воровать кристаллы. Только обычно мне приходилось вытаскивать их из упрямой горной породы. Но, в принципе, какая разница, в чём торчит кристалл? Главное его оттуда вышибить.
Для начала беру в руки фальшивый. Невольно усмехаюсь, замечая, что Глэдис весьма напряжено наблюдает за моими манипуляциями. Подхожу к жезлу, ловко перекидывая стекляшку из руки в руку. Осматриваю жезл со всех сторон. Интересная штуковина. Раньше я таких не видела. Кристалл крепится на нём с помощью четырёх витиеватых держателей. Вытащить его руками вряд ли хватит сил, особенно учитывая, что к самому жезлу прикасаться нельзя. Но вот если, как следует, шибануть по кристаллу чем-нибудь тяжёлым снизу …   
- Кристалл крепкий? Не разобьётся, если что? – на всякий случай интересуюсь я.
- Крепкий, - Глэдис явно в лёгкой растерянности от моего вопроса. – Я так думаю. А что ты имеешь в виду под «если что»?
Вопрос Верховной ведуньи запаздывает, потому что к тому моменту я уже успеваю оглядеться в поисках чего потяжелее, но, увы, не нахожу ничего подходящего. Кроме жезла и подставки, на которой он крепится, в келье ничего нет. Из каменного пола тоже булыжник не выковыряешь. И тут взгляд падает на мои новенькие туфельки. Каблучки как раз подкованы железом, поэтому-то и цокают так по мостовой!
Не долго думая, на глазах изумлённой Глэдис снимаю один башмачок, и прежде чем Верховная ведунья успевает среагировать, со всей дури бью железной набойкой снизу по кристаллу, стараясь при этом не задеть сам жезл.
На моё счастье план срабатывает. Кристалл взмывает вверх и ловко приземляется ко мне в руки. Скользкий, прохладный. Всё как обычно. Ничего нового.
Из любопытства верчу кристалл. И что в нём такого особенного? По мне так ничем не примечательная стекляшка, разницы между прочими топливными кристаллами не нахожу. Поэтому для меня остаётся полной загадкой столь неадекватная реакция Верховной старух. Ощущение, что её вот – вот инфаркт хватит. Глэдис чуть ли не подпрыгивает от нервного напряжения каждый раз, когда я, беззаботно перекидывая кристалл из руки в руку, несу его к саркофагу, чтобы поменять на фальшивый.
Исходник кладу в саркофаг, а липовый кристалл водружаю на жезл. Ну вот, вроде бы и всё. Оборачиваюсь к Верховной ведунье.
- Что-то ещё надо сделать?
Глэдис заторможено отрицательно качает головой. Поднимаю саркофаг с кристаллом, хочу отдать ей, но ведунья почему-то отшарахивается от него.
- Лучше неси ты.
- Как скажите, Дэуза.
Прячу коробку с кристаллом под плащ. Глэдис всё ещё не сводит с меня изумлённого, если не сказать – шокированного взгляда. Не понимаю, почему она так странно реагирует? Она же всегда прекрасно знала, что я могу спокойно брать топливные кристаллы в руки. Ничего особо нового она сегодня здесь не увидела.
- Что-то не так, моя Дэуза?
- Всё не так, - хрипло отзывается Глэдис. – Но это уже не важно. Пошли. Порошок «Вневремени» не может действовать вечно.

*** 
Адэйра. Дом Дэуса Бэра.

Уже далеко за полночь, когда на пороге моего дома вновь появилась старуха Глэдис. На этот раз не одна, а с шатерой, лица которой я не могу разглядеть. Незнакомка не соизволила снять ни плащ с капюшоном, ни тёмную вуаль.
В руках девчонка держит небольшой саркофаг. Не могу отвести от него взгляда. Неужели у Глэдис всё получилось? Хитрая продуманная стерва! Удача вечно на её стороне!
Но как? – вопрос, который я боюсь задать.
Потому что не хочу знать ответа.
Чем меньше знаешь, тем дольше живёшь – старая прописная дарийская истина, которой не стоит изменять. Как бы там ни было, надо поторопиться, потому что никто не знает, как может повести себя кристалл вне Жезла власти.
- Быстрее, быстрее! Сюда… - веду гостей в дальнюю комнату, подальше от ненужных глаз и ушей, при этом и дело бросаю украдкой взгляд на саркофаг в руках у девчонки.
О, Отар! Неужели в нём лежит тот самый кристалл?! Дающий власть всем правителям Дария! Генерирующий силовое поле нашей планеты!
Но как? Ну, скажите, как он мог оказаться в руках у Верховной ведуньи?! Вернее, у её помощницы. Интересно, шатера хоть подозревает, какую ценность несёт? Или Глэдис просто использует её для транспортировки кристалла, ничего не объяснив? Скорее всего так оно и есть. Ведунья не дура. Неизвестно, как кристалл может повести себя. А шатеру всегда можно пустить в расход. Одной больше, одной меньше…
- Завтра рано утром я улетаю на Сарион встречать Атарксиса, - на ходу тихо объясняет Глэдис. – Кристалл должен быть под постоянной охраной. И желательно неподалёку от императорского дворца. Поэтому лучше всего, чтобы он хранился у тебя. Я прилечу в День солнцестояния. После того, как всё свершится, мы вернём его на законное место.
Киваю. С Верховной ведуньей не поспоришь.
В старой части моего особняка с незапамятных времён встроен надёжный сейф. Глэдис снабдила его мощными заклинаниями, так что открыть эту сокровищницу могут лишь два человека: она и я – хозяин дома. Плохо лишь то, что теперь о существовании сейфа знает и шатера, которая следует с саркофагом за нами. Но с этим уже ничего не поделаешь, разве что Глэдис потом сотрёт у девчонки память, обратив её в серую прислужницу. В любом случае, прикоснуться к ящику с кристаллом не хватит смелости ни у меня, ни у Глэдис. С инстинктом самосохранения у нас, хвала Отару, пока всё в порядке.
Девчонка осторожно кладёт саркофаг в глубину сейфа. Отходит, чтобы не мешать ведунье накладывать заклинания. Украдкой присматриваюсь к незнакомке. Жаль, что не видно её лица. Даже глаз. Интересно, кто она? Почему Глэдис ей так доверяет?
Вопросы так и вертятся на языке, но задать их не успеваю. Как только сейф оказывается надёжно заперт, Верховная ведунья с девчонкой растворяются в воздухе.
В этом вся Глэдис. Любит уходить не попрощавшись, как, впрочем, и появляться без предупреждения. Когда-нибудь она точно доведёт меня до сердечного приступа.
Выждав примерно полчаса, обхожу дом. Мне надо убедиться, что старуха не вернулась. А-то с неё станется. Лишь убедившись, что ведуньи нет, направляюсь в кабинет.
Рука нервно трясётся, когда я набираю нужный код по видеосвязи. Ничего личного, Глэдис, просто так сложилась моя никчёмная жизнь.
На экране видеосвязи вспыхивает лицо Стива Ромеро – посла Земного Альянса.
- Приветствую тебя, Дэус Бэр. Надеюсь, ты порадуешь меня добрыми известиями? – с нескрываемым придыханием интересуется эта невзрачная человеко-тень.
Едва заметно киваю. А что ещё отвечать тому, у кого на меня такой компромат… Узнай о нём Дэмонион, моя смерть будет настолько долгой и мучительной, что даже мне – медику – трудно её представить!

***

Странно.
Как-то всё уж очень странно.
Не могу понять почему, но чем больше я думаю о том кристалле, тем неспокойней становится на душе. Мерзкое ощущение будто я сделала что-то очень и очень неправильное. Утешаю себя мыслью, что лишь выполняла приказ Верховной ведуньи. Так что с меня взятки – гладки.
Только легче почему-то от этого не становится.
Ночь мы проводим в Адейре. В небольшом старинном особняке, принадлежащим самой Глэдис. Вот уж не думала, что у неё в столице есть дом. Что она вообще владеет какой-то собственностью. Мне иногда кажется, что Верховная ведунья не ест, не спит, не пьёт, не ходит в туалет… Она будто из какого-то другого параллельного нам мира. Но, похоже, мне это только кажется.
Сплю плохо. Всё время снится этот злополучный кристалл, а ещё какая-то страшная ругань. Мужской и женский голос выясняют что-то на повышенных тонах. При этом звук доносится словно из воды. А ещё я вижу Аскорэор. Его бесконечные длинные каменные коридоры. Факелы. Веселящуюся Акрабу. Крыс. Бэра. Глэдис. Снова коридоры. Снова кристалл. Эван…
Подскакиваю на кровати в холодном поту.
Вот только Эвана в моих снах для полного счастья и не хватало!
Я давно уже не видела во сне своего мальчишку-альтаирца, потому то запретила себе думать о нём. Но сознательный запрет, увы, не всегда находит общий язык с моим подсознанием. И вот результат.
Чувствую, как нахлынывает непрошенная тоска по Эвану. Как же я ненавижу такие моменты своей слабости! Тошно так, что хоть на стенки бросайся. Но вместо этого снова ложусь. Стараюсь думать о чём угодно: об Акрабе, кристалле, Бэре, Глэдис, но только не об Эване. Надо попытаться отдохнуть. Завтра обещает быть непростой день.
Закрываю глаза. Почти сразу проваливаюсь в бездну. Видимо, усталость всё же берёт своё.
Однако выспаться не успеваю. Мне кажется, прошло лишь несколько минут, как я заснула. Открываю глаза от того, что меня за плечо тормошит костлявая старушечья рука.
- Ада. Просыпайся! У нас много дел. 
Соскакиваю в ночнушке на холодный пол. Из распахнутого окна льётся яркий утренний свет. Почтительно опускаю голову, при этом успевая подметить, что ведунья, в отличие от меня, уже собралась в дорогу.
- Надеюсь, тебе не надо объяснять, что, если хоть одна живая душа узнает о том, что произошло этой ночью…
- Я всё поняла, о моя Дэуза, - покорно отзываюсь я.
Чего ж тут непонятного? Спёрли ночью из Императорского замка какой-то странный кристалл. Тут и семи пядей во лбу не надо иметь, чтобы понять: вряд ли нас кто за это по головке погладит. Глэдис-то по любому выкрутиться в случае чего, а я, как пить дать, крайней останусь! Не для кого не секрет, что шатер всегда в Руаре первыми в расход пускают. И пусть формально я не шатера, сути дела, как мне кажется, это не меняет. Девчонка – этим всё сказано. Так что ещё бы! Конечно, я буду молчать. Это в моих же интересах.
- Вот и умница. В Руар полетишь без меня. Я прибуду туда через несколько дней. Если всё пройдёт гладко, ты будешь вознаграждена так, как даже мечтать не смела.
Да… Похоже, мои дела совсем плохи. Если Глэдис затеяла какую-то рискованную авантюру, то надо быть полной дурой, чтобы не понимать: лишние свидетели ей не нужны. А я как раз и являюсь во всей этой истории той самой «лишней». Становится совсем невесело, но вида не подаю. Пытаюсь придать своему голосу восторг и беспечность.
- О! Благодарю, моя дэуза!
Отар побери эту старую кочергу!
- Не переигрывай, девочка! Не переигрывай, - насмешливо хмыкает проницательная Глэдис. – Я не избавлюсь от тебя, как от свидетельницы. Ты мне ещё пригодишься. И не вздумай дёру дать. Из-под земли достану. Убить – не убью. Мне твой дар нужен. Но трёпку хорошую задам! Так что, Ада, без фокусов! Ты меня поняла?
Спасибо за предельную честность. Отар приподними и пришлёпни эту старуху! Ну, ничего от неё не скроешь! Изображать блаженный восторг смысла уже нет.
- Ладно, - нехотя соглашаюсь я.
- То-то же. И, стати, передай Дэузе Кэролайн, пусть позанимается с тобой артистизмом… Актриса из тебя никудышная. Всё на лице всегда написано. Даже сейчас…
Старуха уходит от меня в приподнятом настроении. Чуть позже приезжает сопровождающий, который отвозит меня к планолёту. И хотя слова Верховной ведуньи меня немного успокоили, если ей действительно нужен мой дар, то я ещё точно поживу. Однако неприятный осадок от вчерашней ночи всё же остаётся. Что это был за Жезл? Что за кристалл? К сожалению, на этот раз вопросов оказывается куда больше, чем ответов.

4. ВРЕМЯ НЕ ЛЕЧИТ

-  Так значит, это и есть Руар? – с интересом осматриваю огромный замок с многочисленными башнями, шпилями, тренировочными площадками. – Признаться, Ваше величество, не думал, что альтаирцам можно сюда входить. Насколько я знаю, это тайная обитель.
- Ну не такая уж и тайная, раз ты о ней прекрасно осведомлён, - по-доброму усмехается мой собеседник.
Стоим с императором Дэмонионом в одной из самых высоких башен. Отсюда открывается прекрасный вид на весь Руар.
Мы оба в длинных дорожных плащах. Наши лица от посторонних взглядов скрывают капюшоны. Этим утром мы решили прогуляться инкогнито. Император Дария сам вызвался показать мне округу. Насколько я понял, когда-то он тоже проходил здесь обучение в касте воинов, поэтому всё здесь прекрасно знает. Меня снова посещает мысль, что Дэмониона не меньше моего достала Адейра с её бесконечной бестолковой суетой, фальшивыми улыбками, политическими играми. Выходит, даже императору иногда хочется вдохнуть глоток свежего воздуха.
- Лекари, ведуньи, воины и шатеры, - задумчиво произношу я, пытаясь вспомнить все касты Руара. – Я ничего не забыл?
- Нет, всё правильно.
Спускаемся по извилистой каменной лестнице, ведущей во двор, где на дредах под контролем Верховного воина парами сражаются воспитанники лет 9 - 10. Мальчишки все как один сильные, ловкие, с впечатляющей для их возраста мускулатурой.
- Прекрасные воины! - не могу не отметить я.
- О да! –  император с гордостью любуется мастерством и сноровкой маленьких подданных. – В Руаре собраны лучшие. Их генофонд проверен поколениями. Здесь нет ни одного случайного ученика.
Мимо нас проходит стайка смеющихся красивых девушек. Невольно провожаю их взглядом. Это не ускользает от внимания императора.
- Нравятся?
Понимаю, что врать не имеет смысла.
- Да. Шатеры?
- Выбирай любую. Дарю.
Поднимаю удивлённый взгляд на Дэмониона. Он говорит о живых людях так, будто это вещи.
Император, в свою очередь, смеётся. Его явно забавляет моя растерянность.
– Мальчик мой, я же видел, какими глазами ты смотрел на днях на ту танцующую крестьянку. Не смущайся. В этом нет ничего такого. У меня в твои годы было много женщин. Правда, мне было куда попроще завоевать их внимание: я был императором, дарийцем и находился на своей планете.
Невольно усмехаюсь. В чувстве юмора Дэмониону не откажешь. Но во многом он прав. Довольно трудно завести романтические отношения с понравившейся девушкой-дарийкой, если ты – альтаирец.
- Выбирай любую. Не для души, так для тела. Долгое воздержание мужчине будь то дарииц, альтаирец или землянин, на пользу никогда не шло, - продолжает философствовать мой собеседник, по ходу показывая на одну из девушек. – Например, вон ту. Красивая фигура, блестящие волосы. Или вон та. Она поминиатюрнее будет.
- А что думают об этом сами девушки? Что их отдают, как вещи.
Император смеётся ещё сильнее, будто я только что произнёс очень удачную шутку.
- Они не думают! Это же не девушки. Это шатеры. Их главное предназначение – ублажать хозяина в постели, быть интересной собеседницей по жизни, а уж потом все остальные дела.
Невольно вспоминаю о том, с каким воодушевлением Ада мечтала стать шатерой. Внутри меня всё холодеет. Стараюсь говорить, как можно спокойнее, чтобы Дэмонион не заметил моей дрожи от гнева в голосе.
- Но я всегда считал, что шатеры по большей части работают переводчицами, помощницами высокопоставленных чиновников…
- И это, конечно, тоже, но всё же их главная задача – была и остаётся утеха и услада мужчины, к которому они приставлены. Согласись, кого попало в постель тому же послу или сенатору не положишь. Им же после секса и на разговор с женщиной потянуть может. Да, да… И такие экземпляры попадаются, - развеселившийся император сегодня явно в ударе. – И вот тут уж без шатеры не обойтись. Они все, как одна, образованы, достаточно умны и, как ты, наверняка, успел заметить, красивы. Так что… выбирай любую. Не прогадаешь. Они все тут девушки с опытом. Обещаю, в постели скучно не будет. Поверь, на собственном опыте знаю, что говорю.
Лучше бы он мне всего этого не говорил. Потому что в этот момент прямо на нас, задумавшись о чём-то о своём, быстрым шагом идёт ещё одна совсем юная шатера в развивающемся алом платье, женственно подчёркивающем талию и грудь. К своему великому сожалению и разочарованию, я узнаю в этой ошеломительно красивой девушке мою Аду.
Точнее – больше не мою.
Меня охватывает такая злоба, что хоть кричи. Будь моя воля, прямо сейчас убил бы Адамаск за её глупость, наивность и продажность! За то, что она, сама того не желая, стала такой же как её мать - беспутная Акраба!
Отец Марк оказался прав! Похоже на Дарии действительно не уйти от судьбы: дочь всё-таки повторила судьбу потаскушки-матери. Но что больше всего убивает меня: Ада при этом выглядит вполне довольной жизнью. Получается, что разница между ней и матерью лишь в том, что юная шатера выглядит чище, да и дают за её ласки дороже.
Никогда раньше во мне не было столько необузданного гнева, ненависти, злобы, ревности. Да! Именно ревности, которая сжигает всё внутри меня, при одной только мысли, что моя дарийка… моя законная жена принадлежала другому мужчине.
Мне хочется остановить Аду, наорать на неё, но вместо этого я...

***

- Чего?! – тупо смотрю на Верховного воина, стоящего спиной ко мне перед окном у себя в кабинете.
Я отказываюсь верить собственным ушам! Не успела Глэдис улететь с Дария, и на тебе!
- Личный приказ императора, - с непробиваемым спокойствием отзывается Карл, не поворачиваясь ко мне лицом. – Это не обсуждается.
Не уж нет! Ещё как обсуждается!
- Но я не шатера! Я отношусь к касте воинов! – во мне бурлит возмущение.
Не хватало только, чтобы, пока старуха отсутствует, меня подложили в постель к какому-нибудь старому зажравшемуся дворянину-извращенцу! Да я лучше руки на себя наложу. Точнее – на него. – Им что, других шатер мало?! Их же в Руаре пруд пруди! Бери любую – не хочу! - не унимаюсь я.
- Да я откуда знаю, почему именно ты им понадобилась?! – не выдерживает, взрывается Дэус Карл.
Ого! Таким я Верховного воина ещё никогда не видела! Похоже, ему самому этот странный приказ императора не по нутру.
– Тебе просто крупно не повезло, девочка! Вот и всё. Ты оказалась не в том месте и не в то время. Я представления не имею, где и когда ты умудрилась попасться на глаза этому высокопоставленному гостю! Так что смирись – теперь ты его подарок. Приказы Императора не обсуждаются!
- Ну знаете…! – высказать до конца своё возмущение я не успеваю. Наставник обрывает на полуслове.
- Адамаск! Утихомирься и смирись. Это всего лишь тело. К тому же тебе шестнадцать. Многие шатеры начинают заниматься этим, будучи и помладше тебя, - в голосе Дэуса Карда отчётливо слышится усталость. – Я вообще не понимаю, почему должен с тобой нянькаться! Что-то объяснять! Это приказ императора! Ты часть Руара, а Руар принадлежит ему!
В упор смотрю на Верховного воина. Карл, впервые в жизни не выдерживает, отводит взгляд.
- У тебя всё равно никогда не будет семьи, - тихо объясняет он. - И лучше, чтобы детей тоже не было, иначе их заберут сразу же после рождения, чтобы воспитать их здесь – в Руаре. И ты никогда не узнаешь, кто их сотен воспитанников твой ребёнок, поэтому… Поговори с Мэд. Пусть она тебе всё объяснит, про то как не… В общем! Чтобы у тебя после всего этого не случилось ребёнка... Отар вас всех побери! – Карл срывается. - Только я ваши женские дела ещё и не разбирал! Не вовремя улетела Глэдис! Не вовремя!
Ещё как не вовремя! Старуха бы такого кошмара не допустила! По крайней мере, мне хотелось бы так думать. Она обязательно нашла бы выход из этой щекотливой ситуации. Кое в чём Дэус Карл прав. Можно было бы попытаться оспорить приказ любого высокопоставленного вельможи, подменить меня другой шатерой, но приказ императора…
Это даже не обсуждается. Никто не посмеет сказать и слово против Дэмониону. Разве что я сама. Но так меня к императору и подпустили!
Смотрю на Карла и удивляюсь. А ведь ему, похоже, тошнёхонько от этого приказа не многим меньше моего. С удивлением замечаю, что, несмотря на всю его антипатию ко мне, роль сводни Верховному воину явно не по душе. Интересно почему? Особой любви он ко мне никогда не питал и секрета из этого не делала…
- Почему вам не всё равно? – неожиданно даже для самой себя спрашиваю я и тут же пугаюсь собственной наглости.
Если честно, я не надеюсь услышать ответ. Но люди иногда удивляют.
- Потому что история повторяется. Отар вас всех побери! Шестнадцать лет назад я точно также отправил к первому хозяину одну молоденькую шатеру. Как и ты, она не хотела идти. Умоляла отпустить её. Позволить сбежать. Но я, естественно, не внял её мольбам. Лично сопроводил её до двери покоев того зажравшегося императорского родственничка, - в голосе воина звучит неприкрытая злоба с нотками брезгливости.
Ого! Да по меркам предельно сдержанного Руара это почти бунт!
- Ту юную шатеру звали Таисья… Она была… нечужим мне человеком.
До меня не сразу доходит смысл слов Карла.
Таисья…
Ну конечно же! Я должна была догадаться раньше…
Моя мать.
Верховная ведунья однажды имела неосторожность обмолвиться, что у Таисьи с Карлом были особые... довольно близкие отношения.
Вряд ли они были любовниками. В Руаре категорически запрещены межличностные отношения между кастами. Но они могли быть друзьями… А это ещё хуже для них.
Глэдис, видимо, сказала Карлу, чьи мы дети. Вот что спасло мне жизнь! Вот почему Карл смирился с моим пребыванием в Руаре и тем более в его касте. У него ведь была масса вариантов избавиться от меня, но он этого не сделал.
Видимо, в память о ней…
Его Таисьи.
Ещё раз прокручиваю в голове слова Карла. Картина вырисовывается совсем безрадостная. Получается, моя мать не хотела…  Она не хотела становиться беспутной, такой как Акраба! Её заставили насильно.
Как сейчас заставляют меня.
Получается, что я совсем не знаю собственную мать. И от осознания этого мне становится не по себе.
- Что будет, если я откажусь?
- Не задавай глупые вопросы, Адамаск, - устало отзывается Верховный воин. – Ты же знаешь: тебя убьют. В лучшем случае. Я сам сверну тебе шею. Причём с превеликим удовольствием. Ты мне уже давно с твоим своеволием поперёк горла сидишь.
- А в худшем случае?
- Сделают из тебя серую прислужницу. Но перед этим всё равно отдадут на потеху хозяину. Ты не хуже меня понимаешь: Руару не нужна непокорная шатера.
М-да… Куда не глянь: перспектива одна радужнее другой.
- Я не сказал тебе ещё самого главного, - добавляет Карл. По его интонации я уже заранее понимаю: ничего хорошего он мне точно не скажет. И оказываюсь права. - Ты должна будешь не просто ублажить этого гостя. Твоя задача - постоянно находится рядом с ним, а когда придёт время… Ты должна будешь убить его. Любым доступным тебе способом. Здесь тебе Император предоставляет полную свободу действия.
Спасибо и на этом. Хоть прирезать урода разрешили.
Поднимаю на Верховного воина удивлённый взгляд. Ничего себе подарочек приготовил Дэмонион для близкого друга! Впрочем, чему я удивляюсь? Это Руар! Это Дарий! Такие слова как дружба, честь, верность здесь никогда не были в чести.

***
- Ваше Величество, я так благодарен Вам за помощь!
Стив Ромеро - посол Земного альянса, тщедушный мужчина, в строгом чёрном костюме, чьи редкие волосы уже давно коснулась седина, склонился в почтенном поклоне.
Признаться, никогда не мог понять своего отношения к этому человеку. С одной стороны, мне грех на него жаловаться: посол Земного Альянса с самого первого дня моего пребывания на Дарии поддерживал меня во всём, выполнял все мои просьбы и пожелания, но с другой… Неуловимое «что-то» всегда заставляло меня держаться настороже с этим на удивление услужливым человеком.
Впервые за все годы нашего знакомства Стив Ромеро лично обратился ко мне с просьбой о небольшом одолжении – передать, в случае моего скорого возвращения на Альтаир, дарийские подарки его дочери – моей давней приятельнице Айрис. Симпатичной неглупой томно-болезненной блондинке, которая недавно осталась вдовой, не успев пробыть в «выгодном» браке, устроенным её отцом, и года.
- Вы уж простите, что обременяю Вас, Ваше Величество, но, как Вы знаете, досмотру на границе не подлежат только дипломатические звездолёты, а дочка заказала столько всего, что, боюсь, такое количество подарков можно запросто принять за контрабанду, - шутит посол. – А с этим на Дарии строго. Не поверите, но ничто не радует так земных женщин, как драгоценности и дарийские ткани!
Ромеро торопливо открывает увесистый сундук, который за несколько минут до этого в мою спальню занесли слуги. Он действительно полон дорогими тканями и резными шкатулками.
- Гарантирую, эти драгоценности не имеют никакой исторической ценности. По большей части это больше просто безделушки, - поясняет Ромеро, по очереди открывая шкатулки с украшениями. – Нет никакого запрета на их вывоз с Дария, но лично меня смущает, что дочка заказала всё это в таких, не побоюсь этого слова, «промышленных» масштабах, что на таможне могут придраться! Женщины! Что тут ещё скажешь?
 Невольно усмехаюсь. Если бы посол знал, в каких масштабах я помогаю друзьям-повстанцам вывозить с Дария беглых военнопленных, то понял бы, что его просьба – крошечная, легко выполнимая мелочь.
Наконец, Ромеро уходит. Выхожу на балкон. С наслаждением вдыхаю аромат свежескошенных трав, полевых цветов, перемешенных с лёгким морским бризом. С годами мои лёгкие почти полностью адаптировались к воздуху Дария. Приступы кашля и удушья случаются всё реже и реже. Порой меня посещает забавная мысль, что, когда я вернусь на Альтаир (если вернусь), то мне придётся потратить ещё пару лет, чтобы привыкнуть к родному альтаирскому воздуху.
Стараюсь думать о чём угодно: о заливных лугах Дария, о необычных тренировках мальчишек-воинов, которые я видел сегодня во дворе Руара, о несколько странной просьбе Дэуса Ромеро, лишь бы не о том, что звезда Сатаба неумолимо движется к горизонту.
Чувствую, как внутри всё начинает дрожать, при одной лишь мысли о том, что сегодня ночью она будет здесь. У меня. В моей спальне.
Господи, да что на меня нашло? Совсем голову потерял от гнева… Зачем я попросил Дэмониона подарить мне именно эту шатеру?
Ворох вопросов, ответы на которые я не нахожу.
Что я скажу ей? Что сделаю? Как поведёт себя она? Узнает ли меня, спустя столько лет?
Вряд ли. Думаю, мы оба сильно изменились. И внешне, и в душе.
Кем я был для неё? Соседским мальчишкой? Обузой, с которой ей приходилось общаться из жалости, по просьбе священника? Значил ли я хоть что-нибудь дня неё?
Сомневаюсь.
Иначе она бы не ушла в тот злополучный вечер. Не променяла меня на призрачный Руар, чтобы стать одной из них - тех, кого продают и дарят.
Шатерой.
Гнев, злоба, обида вновь овладевают сердцем и разумом.
Что ты делаешь со мной, Адамаск? Почему, при одной мысли о тебе я превращаюсь в эгоистичное чудовище? Чудовище, которое никогда не смириться с мыслью, что ты уже никогда не станешь по-настоящему моей.

***

На улице темнеет прямо на глазах, но мне это только на руку. Осторожно выглядываю из окна каменной обители Глэдис. Из столовой стайками выходить ученики, значит ужин подходит к концу. Стоит поторопиться. Нельзя, чтобы кто-то заметил моё отсутствие в обители шатер.
Оглядываюсь. М-да... Мрачно, сыро, серо. Повсюду какие-то колбы, склянки, сушёные травы. Над камином - огромный закопчённый котёл. А ещё «заросли» пыльной паутины под потолком. Глэдис, по одной только ей ведомой причине запрещает серым прислужницам убирать её оттуда. Милая обитель ведуньи - по-другому и не скажешь. 
В Руаре все панически бояться Глэдис. Наверное, поэтому она даже замок нормальный на дверь повесить не удосужилась. Ну какому самоубийце придёт в голову без спроса наведаться в обитель Верховной ведуньи?
Я, естественно, не в счёт.
Попасть в комнаты старухи оказалось легче простого. На двери обыкновенный замок, который без труда вскрывается трансформирующимся дредом. Кстати, странно, что ещё никто из воинов не додумался превращать силой мысли дред в отмычку. Ведь это же логично: если дред по твоему желанию может превращаться в нож, меч или копьё, что что ему мешает стать, например, открывашкой? Отвечу сразу: ничего. Я уже такое проделывала и не раз. Прекрасно открывает банки с джемом, между прочем!
При мысли об этом нервно хихикаю. Представляю лицо Верховного война, застукай он меня на кухне, когда я священным оружием воинов - дредом очередную консервную банку вскрываю!
Ещё раз осматриваюсь. Интересно, где она хранит сонный порошок? Наверняка, у Глэдис есть его запасы.
Я и раньше бывала в обители Верховной ведуньи, так что неплохо здесь ориентируюсь. Старуха несколько раз тщетно пыталась выискать у меня способности ведуньи, но все попытки стабильно заканчивались провалом. Таланта во мне ноль. Только и могу, что кристаллы тырить, да в неприятности ввязываться. Но сегодня я как раз, наоборот, хочу выбраться из одной из них.
Мой план до абсурдности прост: вырублю «хозяина» снотворным порошком, стащу у него всё ценное и была такова! До утра меня точно не хватятся, а потом ещё сутки в Руаре искать будут. Сомневаюсь, что кто-то додумается, что я, в отличие от остальных руарцев, свободная и могу беспрепятственно проходить сквозь силовой купол. Брат не проболтается. Мэд свои подозрения тоже не выдаст - закосит под дуру, как всегда. Время будет выиграно. Я как раз успею найти способ добраться до Адейры, а там я и была такова! Ищи – свищи меня в мегаполисе! Залягу в трущобы. Туда всё равно никто из имперских стражей не сунется.
Одна беда – сонного порошка-то нигде нет! Перерываю всё вверх дном. Наконец, с облегчением нахожу заветный мешочек с порошком в верхнем ящике стола. Отар их всех побери! Порошка лишь на донышке. Надеюсь, мужик окажется не слишком крупным и этого хватит, чтобы на несколько часов отключить его. Убивать «хозяина» не хочется. Не люблю марать руки в крови, но, если потребуется… Значит, так тому и быть. Выполню приказ императора о ликвидации его «дорогого друга» раньше времени, вот и всё. Потому что повторять судьбу своей матери я по любому не собираюсь!
***

Дорожная сумка с вещами уже спрятана в кустах неподалёку от границы силового поля. Сейчас самое главное раздобыть побольше дар, а то без них я не доберусь до Адейры. К сожалению, шатерам не положено иметь личные сбережения. Руар обеспечивает нас всем необходимым, поэтому здесь в дарах просто нет нужды. Другое дело, что покровители часто дарят шатерам драгоценности, но, если я сейчас стащу хоть что-то из украшений у девчонок, они сразу поднимут шум. А этого мне не надо. Остаётся одна надежда на толстосума, которому меня «подарил» император. Надеюсь, он держит в спальне много дар!
Остаётся мелочь – привести себя в порядок перед походом к императорскому «дорогому гостю». Мой вечерний уход из обители шатер не должен ни у кого вызвать подозрения. И в этом деле мне должна помочь первая модница Руара - Мэд.

***

- Молчи. Я не хочу ничего знать, - шипит раздосадованная Мэд, потуже затягивая корсет моего изумрудного платья.
Бросаю недовольный взгляд в зеркало. Да… Видок у меня ещё тот. С одной стороны, платье длинное, пышное, довольно закрытое, но с другой… Оно весьма эффектно подчёркивает все мои формы, которые, почему-то сейчас кажутся куда более женственным. От этого мне становится не по себе. Хочется, как минимум, набросить что-нибудь на декольте. В прошлый раз для полёта в Адейру Мэд тоже сама выбирала мне платье, но оно даже близко не было столь… откровенным что ли…
Ещё меня очень интересует вопрос: смогу ли я расшнуровывать платье без посторонней помощи, после того, как выйду за пределы силового поля Руара? Удобная дорожная одежда лежит в рюкзаке, но как я буду избавляться от этой?! Не дредом же её разрезать. Чисто по-женски жалко.
- Сильно не затягивай. И завяжи простым узлом, чтобы легко было расшнуровать.
- Не беспокойся. Покровитель поможет, - хмыкает ехидная соседка, но хватку всё же ослабевает. – Они все в этом мастаки.
Решаю не комментировать подругу, хотя крепкое словцо так и вертится на языке.
Смотрюсь в зеркало. Ну, вот и всё. Кажется, я готова. Пока я накидываю плащ, ко мне подходит мрачная нервная Мэд. Надо сказать, она весь вечер какая-то не такая.
- Держи.
С удивлением смотрю на небольшой бархатный кошелёк. Высыпаю на ладонь дары. Их немного, но это уже хоть что-то!
- Откуда они у тебя?! Зачем?
- Не задавай глупых вопросов, - фыркает подруга, торопливо отворачивается. – А теперь иди.
Мэд… Мэд… Мэд…
Она не перестаёт меня удивлять. Своим умом, сердцем, проницательностью…
Верностью.
И откуда только в ней всё это? Уж точно не из Руара, где все человеческие чувства, порождающие привязанность между людьми, находятся под строжайшим запретом.
За эти годы Мэдлин умудрилась стать мне подругой. Ведь она точно догадалась о моих планах и при этом не сдала Дэусу Карлу.
По крайней мере, я искренне на это надеюсь.
*** 
Вечернее малиновое зарево на глазах заливает закатное небо, постепенно превращаясь во тьму. Северная резиденция императора располагается чуть западнее Руара. Дойти до неё пешком лично для меня не составило бы никакого труда, но по правилам обители, шатера для высокопоставленного гостя должна быть доставлена к нему в паланкине. Наверное, бояться, что она запачкает о землю платье. Или того хуже – просто не дойдёт в целости и сохранности до «хозяина». И не мудрено! В столь откровенном наряде без плаща я бы тоже не отважилась разгуливать без охраны вне Руара. Так что, если им так хочется, пусть тащат меня на этих носилках, которые на деле оказываются весьма удобной штукой.
Во-первых, сидеть подушках оказывается весьма удобно. Во-вторых, не надо ковылять на каблуках в новеньких туфельках (которые, к слову, нестерпимо жмут ноги) по каменной дороге. А в-третьих, шатёр на паланкине устроен так, что снаружи тебя никто не видит, зато ты спокойно можешь осмотреть окрестности: внутри ткань практически прозрачная. Именно это позволяет мне как следует рассмотреть весьма разношёрстных слуг моего предполагаемого хозяина.
Меня очень удивляет, что среди слуг, снующих во дворе, встречается довольно много землян и альтаирцев. Хоть между нашими империями вот уже несколько лет существует перемирие, но всё-таки скопление такого количества народа с разных планет не может не изумлять.
Паланкин останавливается возле чёрного входа. Шатерам, даже при всём их особом положении, не дозволено входить с парадного.
Пожилая прислужница-дарийка ведёт меня на второй этаж дворца. Оставляет перед мощной деревянной дверью.
Перед тем как войти, медлю. Пытаюсь предугадать что, а вернее – кто ждёт меня за этой дверью. Дарийский изнеженный вельможа? Старый хрыч или, наоборот, избалованный молокосос? Ну ничего, скоро выясню.
Оглядываюсь. Отар меня побери! Да вокруг просто вопиюще непозволительная роскошь! Что б я так жила! Взять хотя бы вон те сверкающие глаза у золотой статуи. Что-то мне подсказывает, что это не просто стекляшки. Интересно, они крепко вставлены? Или всё же удастся выковырять парочку, когда буду убегать отсюда? 
Делаю последние приготовления: проверяю на месте ли дред, спрятанный в складках платья, нащупываю кожаный мешочек с сонным порошком. Задержав дыхание, заблаговременно высыпаю его в ладонь. Торопливо сжимаю в кулаке. Не хватало ещё только мне самой им надышаться и отключиться прямо в коридоре.
Ну вот. Вроде всё готово к встрече с уродом, которому меня подарил император Дэмонион. Остаётся малость – постучаться в дверь. 

*** 
В комнате полностью погашен свет. Стою возле распахнутых дверей балкона, вслушиваясь в звуки вечера, наполненные стрёкотом цикад, пением неугомонных птиц. Откуда-то издалека со стороны поселения доносится едва уловимая деревенская музыка.
Прохладный ветер дует в лицо, спутывая мои волосы, которые за последнее время умудрились отрасти почти до плеч. Если бы не светлый оттенок, с такой причёской меня вполне можно было бы принять за дарийца. На родном Альтаире мужчины все как один отдают предпочтение коротким причёскам. Однако прожив столько лет на тёмной планете, я, кажется, начинаю невольно перенимать обычаи, привычки, вкусы этой расы.
Звезда Сатаба окончательно скрылась за горизонтом. Малиновое зарево превратилось в чёрное звёздное полотно, на котором вольготно расположились ночные светила Дария лучезарный Тус и блеклая Наоки. Ловлю себя на мысли, что там – на моём родном Альтаире, куда я в случае благополучного исхода переговоров отправлюсь через неделю, мне будет не хватать всего этого: бескрайних равнин, пугающих гор, опасных скал, мощных волн океана. Палящей летней жары и пронизывающего Катарского зимнего холода.
Планета контрастов. Странная планета. Такая непохожая ни на "правильный" размеренный Альтаир, ни на высокотехнологичную Землю, на которой уже давно не осталось почти никаких природных ресурсов из-за варварского расточительства корпораций.
Да. Мне будет не хватать этого дикого необузданного Дария, с его варварскими, но при этом предельно однозначными, не терпящими трактовок, законами и устоями. Тёмной планеты, где жизнь неразрывно связана со смертью.
Парадокс! Нигде и никогда я не был так счастлив и так свободен, как на этом «варварском» Дарии. Даже в нищем промозглом Катаре у меня было куда больше свободы, чем на Альтаире при императорском дворце. Потому что именно здесь мне была дозволена такая роскошь, как быть собой. Без кучи наставников, которые контролировали бы каждый мой шаг, регламентируя, что мне думать, что чувствовать. Без обязательных антиэмпатических вакцин. Надо же… Оказывается, мне есть за что поблагодарить Дарий.
Я настолько ухожу в свои мысли, что не сразу замечаю, как дверь спальни приоткрывается, и на пороге возникает она…
Моя Адамаск.

***

На мой стук никто не ответил, поэтому я решила зайти в комнату сама. В конце – концов, меня сюда приглашали.
Глаза не сразу привыкают к темноте, царящей в спальне. Не горят даже свечи. Контуры дорогой мебели прорисовываются исключительно благодаря тусклому серебристому свету Туса и Наоки, проникающему в спальню через огромные балконные окна.
Всё моё внимание приковано к мужской фигуре, стоящим спиной ко мне у входа на террасу.
Признаться, я ожидала увидеть, кого угодно: старика-извращенца, жирного зажравшегося дворянина-дарийца, жеманного молодёнького придворного, но не крепкого молодого парня. Ему-то зачем понадобилась шатера? Я не вижу его лица, но и одного взгляда на фигуру хватает, чтобы понять. У такого точно отбоя от девок нет!
Высокий, статный, мощный. Ветер, проникающий в комнату, развивает его плащ и довольно длинные – по плечи слегка волнистые волосы, которые, почему-то кажутся мне не по-дарийски излишне светлыми. Жаль, что в темноте не получается, как следует, его рассмотреть. Вижу только очертания фигуры. Однако что-то в этом мужчине всё же сразу настораживает меня. Нутром чую: от него исходит опасность, агрессия и в то же время… Он тянет меня к себе, как магнит. Словно заворожённая мне хочется подойти, прикоснуться к нему…
Кажется, я на нервной почве совсем сошла с ума!
Вспоминаю про сонный порошок, зажатый в кулаке.
Отар его побери! Я-то рассчитывала увидеть изнеженного дарийского вельможу, а не крепкого парня, которому я ростом едва достаю до плеча. Делать-то что с ним прикажете?! А если сонного порошка не хватит, чтобы вырубить этого великана? Мне что, тогда дред доставать? А где гарантия, что этот исполин окажется не менее искусным воином, чем я. Он же мне и без дреда шею одной левой свернёт.
Паника, порождающая куча судорожных вопросов, лавиной накрывает меня. Однако вида, что нервничаю, стараюсь всё же не подавать. На всякий случай склоняюсь в вежливом поклоне. Как и подобает благовоспитанной шатере, опускаю глаза.
- Добрый вечер, мой господин! Его императорское величество приказали мне явиться к Вам в качестве Вашего подарка.
Мне кажется, или парень зло усмехается?
- И часто тебе приходиться дарить себя незнакомым мужчинам? – тихий насмешливый голос. Низкий. С лёгкой хрипцой. Мэд бы понравился. Она с ума сходит от такого…
– Ты не ответила.
Последняя фраза звучит, не то как упрёк, не то как приказ, и мне это совсем не нравится. Похоже, мой «хозяин» ещё тот тиран. Ну, что ж, раз он считает меня беспутной, пусть так и будет… Мне-то какое дело? Всё равно через несколько минут я отсюда свалю.
- Я опытная шатера, мой господин, - отвечаю как можно более подобострастно, одновременно прикидывая, насколько близко надо подойти к нему, чтобы сонный порошок точно долетел до его лица. Иначе что я с этим амбалом делать-то буду?
- Нравится быть шатерой? Устраивает, что каждый раз тебя отдают новому хозяину?
Нет! Ну, точно извращенец! Далась ему моя отсутствующая бурная постельная биография? Мэд как-то рассказывала мне про таких. Сами в постели ничего толком не могут, вот про похождения других и расспрашивают. Только этот, если честно, не очень походит на «убогого» в постельных делах. Слишком уж молод и крепок.
- Конечно, мой господин, - во всю «заливаю» я, - для меня нет большего счастья, чем ублажать очередного хозяина.
Надеюсь, сейчас он подзовёт меня поближе к себе и тогда… Сонный порошок уже наготове!
- Уйди… - внезапно зло, почти брезгливо бросает мне мужчина.
- Чего?! – от растерянности забываю про роль томной шатеры, которую должна изображать.
Нет, я, конечно, планировала отсюда смыться. Но что всё будет так просто… Это как-то даже разочаровывает.
Поднимаю глаза на несостоявшегося «хозяина» и тут моё изумление утраивается.
Парень оборачивается.
И тут до меня доходит, что в этой «картинке» было изначально не так. Передо мной стоит не дарииц! Не землянин! Это альтаирец!
Ну это уже нечто совсем из ряда вон выходящее! Чтобы шатеру подкладывали под альтаирца? Отродясь о таком не слышала! Это уже явный перебор! Мы же разной расы! Интересно, чем император думал, отправляя меня сюда? Уж точно не головой!
Первоначальный шок проходит, уступая место любопытству. В наглую рассматриваю парня.
Молодой, по-мужски красивый. Такого язык не повернётся «смазливым» назвать. Никогда раньше таких не встречала. Мэд наверняка назвала бы его «породистым». Сразу по лицу видно – аристократ.
А ещё глаза. Такие… пронзительно синие…
Смотрю в них и понимаю, что тону в омуте собственной памяти.
Однажды я уже точно видела где-то этот взгляд. Но где именно вспомнить не успеваю. Разъярённый парень уже почти рычит мне.
- Ты что, глухая? Я сказал: уходи!
- Но…
Невольно вспоминаю, каким страшным был в гневе мой друг – мальчишка-альтаирец. А ведь Эван был ещё совсем ребёнком. Как поведёт себя этот великан, если разозлится, даже представить страшно. Поэтому послушно пячусь к двери.
- То есть мне не надо вас ублажать? – растерянно лепечу я.
- Я не делю постель со шлюхами, - злые слова незнакомца производят эффект пощёчины.
Это я-то шлюха?!
Высокомерный высокоморальный кретин! Сам-то, небось, не соизволил сразу отказаться от императорского подарка – от такой «шлюхи», как я!
Да плевать мне на него! Сейчас надо о другом подумать. С пустыми руками я из этой комнаты уйти не могу! Дар, что мне дала Мэд, не хватит, чтобы добраться до Адейры. Так что…
Замечаю в углу раскрытый массивный сундук, полный дорогих тканей и главное – футляров с драгоценностями. У Мэд есть несколько таких же – подарки от покровителя. Что ж! То, что лекарь прописал! Будет чем поживиться! Но для начала надо подобраться к парню поближе, иначе, боюсь, я впустую потрачу сонный порошок.
- Хозяин, неужели вам не хочется попробовать меня на вкус? - заигрывающе спрашиваю я и, как можно более грациозной походкой направляюсь к слегка растерянному альтаирцу.
Делаю очередной шаг и чуть не теряю равновесие вместе с вымученной грациозностью. Долбанные новые туфли! Жмут, хоть вой! И какой садист такие высоченные каблуки придумал?! Зря, однако, воины считают, что у шатер лёгкая работёнка, ой, как зря.
Дебильную фразочку «попробовать на вкус» я слышала от шатер, которые, хихикая, делясь опытом по соблазнению мужчин. До сих пор толком не понимаю, что эта странная фразочка значит, но мне кажется, я использовала её к месту. Главное – подойти к альтаирцу поближе. А уж какую чушь я при этом несу – не столь важно.
Дальше всё происходит настолько быстро, что я полностью теряюсь. Заигрывающее улыбаясь, подхожу к альтаирцу, который смотрит на меня с нескрываемым разочарованием. Сильнее сжимаю в кулаке, который всё ещё держу за спиной, сонный порошок. Когда между нами остаётся меньше метра, альтаирец невесело усмехается.
- Ты, правда, этого хочешь, Ада? 
- Хочу, - заигрывающее выдыхаю я, намереваясь набрать побольше воздуха в лёгкие, чтобы затем задержать дыхание… Но не успеваю этого сделать, потому что…
- Что ж, будь по-твоему.
Прежде чем успеваю сообразить, что происходит, альтаирец резко притягивает меня к себе и властно целует. От прикосновения его губ по телу пробегает неведомая мне доселе дрожь. Словно по венам вместо крови пустили кипяток… Тело предательски капитулирует. Руки и ноги становятся ватные. Настойчивые губы альтаирца полностью выбиваю меня из колеи.
Настойчивые и такие… родные.
Я никогда раньше не целовалась с мужчиной, наверное, поэтому так и растерялась… Да, я просто не была к этому готова! Другого оправдания своему позорному поведению я просто не нахожу. 
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я прихожу в себя. Я настолько возмущена и разгневана хамским поведением парня, что резко отталкиваю его от себя и со всей дури влепляю пощёчину, после чего бросаю в его удивлённое лицо сонный порошок.
- Что ты де…? – изумлённый альтаирец отключается быстрее, чем успевает договорить фразу.
Его синие глаза мутнеют и сонно слипаются.
Слава Богу! Порошок подействовал! Толкаю обмякающее тело альтаирца на кровать. Не хватало только, чтобы он расшиб голову об каменный пол. Предпочитаю всё же отвечать за воровство, а не за убийство иноземца.
Не теряя больше ни секунды, бросаюсь к сундуку. Да тут же куча драгоценностей! Жаль, всё не вынести. Перерываю сундук до дна в надежде найти деньги. Внезапно внизу нащупываю знакомую резьбу. Ого! Двойное дно! Я видела такие в Катаре на «чёрном рынке». В таких обманках обычно прячут контрабанду. Ничего себе!  Оказывается, альтаирец не так-то прост!
Наверняка, там спрятаны деньги! Выкидываю всё содержимое сундука на пол. Ловко вскрывая дредом двойное дно. Убираю крышку и…
Отказываюсь верить собственным глазам!
Нет. Это уже даже не смешно. Он, что, меня преследует?!
Моё искреннее изумление и возмущение вполне можно понять, ведь на дне сундука лежит тот самый саркофаг, который я оставила в хранилище Бэра.
Чтобы убедиться в своей догадке, вскрываю саркофаг. Так и есть – у меня в руках вновь украденный мной же кристалл.
Ничего не понимаю. Как он мог попасть к этому высокомерному альтаирцу?! Глэдис же на моих глазах запечатывала сейф у Бэра!
Бэр… Мелкий толстый предатель! Наверняка это его рук дело! Он в сговоре с этим альтаирцем! Интересно, кто вообще этот парень и зачем ему понадобился кристалл? Вряд ли такому богатому человеку нечем заправлять свой звездолёт.
Оборачиваюсь к безмятежно спящему парню. Осторожно подхожу ближе. Надеюсь, не проснётся. Кто знает, как действует сонный порошок на альтаирцев…
Вглядываюсь в черты лица.
Это так странно… Такие знакомые черты.
Не могу понять, где я раньше могла видеть этого мужчину?
- Ты, правда, этого хочешь, Ада? – в моей памяти вновь звучит его голос.
Ада…
Но я не говорила ему, как меня зовут.
По телу во второй раз за вечер пробегает холодная дрожь. Дышать становится тяжело. Пугающая догадка парализует.
Этого просто не может быть!
Это какое-то недоразумение!
Этот мужчина… Это не может быть он!

***

Просёлочная дорога. Вечерние огни соседской деревушки. Прохладный ветер в лицо. Если повезёт, из-за поворота вот – вот вывернет повозка и какой-нибудь сердобольный поселянин согласиться довезти меня до городка Сариты, откуда я точно смогу на попутках добраться до Адейры. По крайней мере, в своих мечтах. Потому что в реальности я сижу на полу, забившись в угол в спальне альтаирца, и не свожу глаз со спящего парня.
Он или не он?
В моей голове до сих пор не укладывается, что некогда худенький болезненный несуразный мальчишка мог вымахать в такого красавца-исполина. Но знакомые черты лица, эти бездонные синие глаза сеют в мою душу сомнение. Сковывают руки и ноги. Я не могу уйти от сюда не узнав…
Он или не он?
С другой стороны, я просто отказываюсь верить в то, что передо мной Эван…
Мой добрый великодушный мальчишка-альтаирец никогда бы не поступил со мной так грубо. Не сказал бы все те ужасные слова, что произнёс этот незнакомец. А ещё… Он никогда бы не осмелился меня так поцеловать. Ведь мы же друзья. По крайней мере, были ими когда-то в Катаре.
Разум кричит, чтобы я, прихватив драгоценности, как можно быстрее сматывалась отсюда, но сердце… Даже если Эван и превратился в тирана, я должна предупредить его, что император Дария хочет убить его.
Из открытого окна веет холодом. Сидеть и дальше на ледяном полу нет смысла. Только заболеть мне для полного счастья и не хватало. Отар побери этот сонный порошок! Не имею представления, как долго он будет действовать на альтаирца. Надеюсь, парень не проспит неделю. Так долго ждать его пробуждения я не смогу. Оставлю записку и была такова. Хотя… Есть большой риск, что эта записка окажется не в тех руках. Нет. Лучше всё же не рисковать. Лучше остаться.
Но не на этом холодном полу. Встаю. Подхожу к терассе. Плотно закрываю двери, задёргиваю шторы. Осматриваюсь. Можно, конечно, примоститься на кресле, но к утру у меня затечёт всё тело, поэтому…
Кровать широкая. Здесь хватит места и двоим. К тому же мне не в первой спать в одной постели с Эваном. В детстве, когда случалась гроза, а мне приходилось ночевать в доме священника, я всегда заваливалась к мальчишке-альтаирцу под бок. Эван тоже всегда был не в восторге от дарийских гроз. Вдвоём бояться было не так страшно.
С сомнением смотрю на спящего мужчину. Я всё ещё не могу поверить, что это Эван! Невольно разглядываю его сильные мускулистые руки… Жёсткие губы, которые так нагло целовали меня. Кошмар!
Интересно, а сколько у него уже было девушек? – этот внезапный вопрос застаёт меня ещё в больший расплох, чем моя догадка, что это тиран-альтаирец и есть мой Эван.
«Не о том ты думаешь, Ада! Не о то!» – ворчу сама на себя, одновременно пытаясь ослабить корсет. И как только шатеры его постоянно носят? Дышать же невозможно!
До конца не раздеваясь, плюхаюсь на кровать рядом с альтаирцем. В комнате прохладно, так что накидываю на нас тёплое одеяло. Прижимаюсь к парню – так теплее. Закрываю глаза. М-да… Мой побег из Руара в очередной раз удался на славу!
Едва уловимый запах мяты…
Моих сонных губ касается лёгкая улыбка. Это запах Эвана. Я не спутаю его ни с одним другим. Возможно, мои глаза сомневаются, но всё моё тело, моё обоняние говорят, что это он. Мой мальчишка-альтаирец.
По крайней мере, я искренне на это надеюсь, потому что в противном случае утром меня ждёт не слишком приятный сюрприз…

***

Он сидит на кровати, спиной ко мне. В белой рубашке с длинными широкими рукавами, присборенными на запястье.
Не повезло – альтаирец проснулся раньше. Спасибо, что после моей вчерашней выходки хоть не придушил меня спящую. Приподнимаюсь на локтях, зеваю.
- С добрым утром.
- Думаешь, оно доброе?
Может, я всё же ошиблась, и этот незнакомец не мой друг детства?
- Эван…
Горькая усмешка.
- Надо же! Ещё не забыла, как меня зовут.
Внутри всё сжимается, как от боли. Похоже, от моего мальчишки-альтаирца мало что осталось в этом высокомерном самодовольном типе. Неприятно разочаровываться в людях, но ничего. Я это как-нибудь переживу.
- У меня нет проблем с памятью.
Спрыгиваю с кровати, поправляю платье. Накидываю плащ, после чего подхожу к окну, резко раскрываю шторы. Тут же жмурюсь от яркого света. Отар меня разрази! Да уже почти полдень! Ну, мы и дрыхнуть! Ладно, он под действием снотворного был, но я то! Хороша! И как мне теперь прикажете незаметно выбираться из Руара?!
Осторожно высовываюсь в коридор. Выругиваюсь – возле покоев стража. Мимо воинов Руара незаметно днём точно не прошмыгнёшь. Придётся, видно, возвращаться к шатерам.
- Почему ты не ушла ночью?
Тихий голос альтаирца заставляет меня обернуться.
- Потому что запоздало сообразила, что высокомерный самодовольный деспот, валяющийся в отключке - это ты, - отрезаю я. – И вот как отсюда выбираться прикажете?
- Это что-то меняет?
Ещё раз выглядываю в коридор, в призрачной надежде, что стражи ушли, но, увы, они там, похоже, застряли надолго.
Окончательно расставшись с идеей выйти отсюда незамеченной, расстроенно плюхаюсь в кресло. Снимаю туфли, демонстративно игнорируя альтаирца.
- И какой садист только выдумал эти кандалы на каблуках? Вот сам бы их и носил!
- Ты не ответила на мой вопрос.
Не могу понять, чего в его голосе больше: презрения ко мне, злости, разочарования или грусти? Да что с ним вообще такое? Это я должна злиться! Он вел себя со мной, как с беспутной девкой, хотя с самого начала прекрасно знал, кто я!
Ха! Наконец-то, до меня дошло!
Так вот почему дорогому гостю императора потребовалась именно я. Альтаирец заранее знал, кого «заказывает». Видимо, решил таким странным способом повидаться с «подругой детства».
«Но друзей детства так не целуют…» - непрошенная мысль полностью выбивает меня из колеи, заставляя ещё сильнее злиться на Эвана.
Как ему вообще в голову пришло поцеловать меня?! Наверняка он сделал это от злости и обиды за то, что я его сразу не узнала. Хорош! Ничего не скажешь! Всё испортил! Всю нашу детскую дружбу! И какими глазами прикажете теперь смотреть на него?!
Вопрос актуальный, потому что, если честно, после нашего ночного поцелуя прежними глазами смотреть на Эвана у меня уже не получается. Мне хочется видеть в нём моего старого друга, мальчишку-альтаирца, но вместо этого я вижу перед собой мужчину.
И что самое ужасное, отчётливо понимаю…
… моего мужчину.
Только в открытую в этом я не признаюсь даже сама себе.
- Меняет. Хоть ты и превратился из друга в урода…
Получаю удовольствие, видя, как Эвана задевают мои слова.
- … но должна предупредить. Дэмонион приказал приставить к тебе шатеру, которая в случае необходимости убьёт тебя.
- И ты бы убила? – и не пытается скрыть иронию.
Самоуверенный нахал!
- Ты в этом сомневаешься? – с вызовом бросаю я.
- Да.
Эван подходит ко мне, берёт за правую руку и показывает мне мой же безымянный палец. Верней альтаирское обручальное кольцо, надетое на нём.
Ну что здесь такого? Цепочка с кольцом-кулоном опять не подходила к платью, вот я и решила носить кольцо там, где ему, в принципе, и полагалось быть. Тем более, что оно теперь мне самый раз. Зачем отказываться от такой красивой и недешёвой вещицы.
- Я хочу, чтобы ты мне его вернула.
Каков нахал!
- Ага. Сейчас! Разбежалась! Оно моё!
- Это кольцо принадлежало моей матери.
- Зато теперь принадлежит твоей…
Осекаюсь.
-… жене, - «услужливо» подсказывает Эван.
Отдёргиваю руку. Дальнейший разговор не имеет смысла.
- В общем, я тебя предупредила, что Дэмонион собирается тебя убить. Считай, это кольцо платой за мою любезную услугу.
- Я и без тебя знал о планах императора на мой счёт, - спокойно отзывается альтаирец.
На этот раз настаёт моя очередь удивляться.
- То есть, как знаешь?! Я что, зря торчала с тобой всю ночь, ожидая, пока ты оклемаешься?!
Меня переполняет искренне возмущение! Вот и делай добрые дела после этого!
- Выходит, зря.
С минуту молча смотрим друг на друга.
Не друзья. Не враги.
Отныне мы никто друг другу и оба это прекрасно понимаем.
- Дары есть? – в наглую интересуюсь я. – Вчера я хотела тебя обчистить, но, как видишь, не успела.
Эван надменно усмехается.
- Так ты, оказывается, не только шлюха, но ещё и воровка.
Никогда не ожидала, что услышу от моего мальчишки-альтаирца подобные оскорбления в свой адрес.
Молодец! Этот придурок только что собственноручно уничтожил остатки моей симпатии к нему. Рука так и чешется дать зарвавшемуся альтаирцу ещё одну пощечину, но сдерживаюсь. Да пошёл он…
- Ну, так что? Сам дашь мне дар или мне позаимствовать каких-нибудь бирюлек из сундука?  - киваю в сторону раскрытого ящика.
Эван, не сводя с меня глаз, снимает с пояса увесистый кошелёк, бросает его мне. Ловко ловлю. Заглядываю внутрь. От удивления присвистываю. Да здесь хватит не только, чтобы добраться до Адейры, но ещё и жить там не бедствуя минимум год!
- Благодарствую, мой господин, - паясничая, отвешиваю поклон альтаирцу, во взгляде которого отчётливо читается брезгливость.
Направляюсь к двери. Вернусь в касту шатер, а там уж подумаю, что дальше делать. Скорее всего, сегодня же дам дёру под покровом ночи. Если, конечно, муженёк, снова не вызовет меня к себе в спальню.
Хмыкаю: «Муженёк!» Как всё-таки это глупо и странно.
Уже по ходу вспоминаю…
– Кстати, бывший друг детства... Таможенники не идиоты. Я бы на твоём месте перепрятала кристалл. Его легко найти в потайном дне. Всё-таки эту стекляшку украли из самого Аскорэора. Если обнаружат, наверняка, проблем не оберёшься.
Я уже открываю дверь, когда за моей спиной раздаётся удивлённый голос Эван.
- Какой ещё кристалл?
Он что, правда, не понимает, о чём речь? Показываю взглядом на сундук.
- Тот, который ты хранишь в потайном дне сундука.
Альтаирец мрачнеет. Быстрым шагом идёт к сундуку. Отбрасывает ткани. Тянет руку, чтобы взять кристалл…
Хорошо ещё, что у меня молниеносная реакция. Мне хватает секунды, чтобы оттолкнуть парня от сундука.
- Ты что, рехнулся?! – ору я. – Забыл, что к кристаллам нельзя прикасаться?! Ты же руки мог лишиться!
Похоже, Эван, действительно, не подумал об этом.
- Спасибо за заботу. Не ожидал.
Короткая же память у альтаирца! «Не ожидал он!» Быстро же он забыл, сколько ночей я провела возле его кровати в детстве, когда он в очередной раз сваливался с простудой. Да кто о нём кроме меня, отца Марка и кухарки Марии заботился–то?! Конечно! Вымахал в здоровенного амбала, окреп, теперь добра и не помнит! Неблагодарный! Вылечила себе на погибель!
Несмотря на злость и обиду, беру себя в руки. Сейчас не время и не места ругаться. Сваливать отсюда надо. И чем быстрее – тем лучше.
- Ты не знал, что он в сундуке?
- Нет, - тихо отзывается заметно обескураженный парень. –Откуда ты знаешь, что кристалл краденный?
- Тая я сама его и спёрла, - беззаботно отзываюсь я, тут же психую, глядя на шокированное лицо Эвана. – Ой, вот только не надо читать нравоучительные лекции, что красть это плохо. Будто ты не знал, что я и раньше этим промышляла. Но на этот раз это была не моя идея, а приказ Верховной ведуньи. Единственное, я не понимаю… Как кристалл оказался у тебя? Мы оставляли его в довольно надёжном месте.
- Значит, не такое уж оно и надёжное… - Эван садится на кровать, обхватывает голову руками. По нему заметно: что-то судорожно соображает.
- Ада, откуда ты его… «позаимствовала»? – как мило мой альтаирец подбирает слова помягче, видимо, чтобы не ранить мою и без того травмированную жизней психику. Нет, чтобы прямо сказать «спёрла». 
- Да с какого-то жезла.
- Твою мать!
А вот это уже что-то новенькое! За все годы нашего знакомства Эван ни разу не выругивался. По крайней мере, при мне.
- Слушай, давай не будем делать из этого трагедию. Да я за свою жизнь столько этих кристаллов переворовала… Одним больше – одним меньше…
Альтаирец поднимает на меня обречённый взгляд. По нему заметно: парень не знает, что делать со мной и с этой стекляшкой.
- Ой, да ладно тебе!  - беззаботно отмахиваюсь я. Мне уже изрядно поднадоело всё это напряжение. - Не нагнетай краски! Кристалл – как кристалл. Не понимаю, в чём проблема?
- Проблема в том, - устало отзывается Эван, - что ты, похоже, на этот раз умудрилась утащить кристалл из Жезла Власти. И я даже думать не хочу, что будет с нами обоими, если Дэмонион узнает об этом.

***

Я просто отказываюсь в это верить! Эван, наверняка, ошибся! Да этого просто не может быть! Чтобы я спёрла императорский кристалл?! Чушь! Да я бы просто не смогла взять его в руки!
Или всё же смогла?
Бред… Бред! Бред!!!
Ну Глэдис! Отар её приподними и пришлёпни! И докажи теперь кому, что я не по собственной воле эту стекляшку с жезла умыкнула.
Сидим с альтаирцем на кровати. Тупо смотрим на раскрытый сундук. Видок у обоих ещё тот. Оба в глубоком шоке. Эван полностью прав: как только в Аскорэоре обнаружат, что настоящий кристалл подменен на фальшивку, нам можно самостоятельно начинать рыть могилы. Меня Дэмонион убьёт за кражу, а его… Краем глаза смотрю на мрачного задумчивого альтаирца. За пособничество. Впрочем, насколько я успела понять со слов Дэуса Карла, император по любому отправит Эвана на тот свет, с кристаллом или без. Это лишь вопрос времени.
От греха подальше прячу проблемную стекляшку обратно в потайное дно саркофага. Только проблема от этого не решается.
Просто встать и уйти, к сожалению, тоже не могу. Во-первых, Эван при всём желании не сможет в одиночку перепрятать кристалл. Нет никаких гарантий, что кристалл не прожжёт ему руки и через саркофаг. Во-вторых, он знает, что кристалл спёрла я. Хотя… Вряд ли альтаирец меня сдаст. На самом деле именно эта мысль не позволяет мне бросить его одного с этой проблемой.
- Не понимаю, зачем Ромеро всё это? – Эван резко встаёт с кровати, нервно прохаживается по комнате.
- Да это подстава чистой воды!
- Не логично. Ромеро прекрасно знает: Дэмонион не нужны формальные причины, чтобы меня убить. Для этого достаточно просто его желания.   
Хмыкаю. Камешек явно в мой огород. Что уж поминать-то? Я всего лишь усыпила его. Подумаешь делов-то!
-  Скорее всего, Ромеро действительно хотел незаметно вывести кристалл с Дария. Дипломатические звездолёты досмотру не подлежат, - умозаключает Эван.
- Не понимаю. Он же сам посол Земного альянса. Почему не воспользоваться своим дипломатическим звездолётом?
Альтаирец задумчиво пожимает плечами.
- Не захотел подставляться, наверное. Если кристалл обнаружат на борту земного звездолёта, то Дарий бы разбирался с альянсом. Ромеро это не выгодно.
- Получается, ему выгодно испортить отношения между Дарием и Альтаиром?
- Похоже на то.
- И что делать будешь?
- Не знаю.
Эван нервно взъерошивает свои светлые волосы. Переводит обеспокоенный взгляд на меня.
- В любом случае, это сугубо моя проблема – я сам её решу. Уходи.
Эван, Эван, Эван… Хоть ты и превратился с годами в тирана, грубияна и деспота, но суть, похоже, осталась всё та же. Неужели он правда, думает, что я брошу его одного в этой дурно пахнущей и явно скандальной истории? Как бы там ни было, кристалл из-под носа императора всё же умыкнула я, а не он. Значит, мне и расхлёбывать всю эту историю.
- Что хочешь сделать с кристаллом?
- Постараюсь по-тихому вернуть в Аскорэор.
Хмыкаю. Самонадеянно однако! Интересно, как альтаирец собирается провернуть всё это без меня? Он же не сможет даже пальцем к кристаллу прикоснуться. Не Дэмониона же попросит стекляшку на место водрузить?
- Предлагаю сделку. Ты помогаешь мне добраться до Адейры – я всё равно туда собиралась, а я, в знак благодарности, помогу вернуть кристалл на место. Сам ты всё равно не сумеешь этого сделать. Верховная ведунья и та не смогла.
Эван с сомнением смотрит на меня.
- Зачем тебе это? Я дал тебе достаточно дар, чтобы ты уехала, куда хочешь. Силовое поле для тебя тоже не проблема…
Спасибо, что напомнил: своей свободой я тоже обязана ему.
- Затем, что кристалл спёрла я. И если это обнаружится, то неприятностей у меня будет не меньше твоего, - в принципе, я даже не вру. Так что смирись: расхлёбывать эту бадягу придётся вместе. Я не меньше твоего жить хочу.
По альтаирцу заметно: ему не по душе моё предложения о помощи. Не то, чтобы он мне не доверяет. Скорее – не хочет подставлять. В этом весь Эван.
- Эван, у тебя всё равно без меня ничего не получится. Ты сам это прекрасно знаешь. Чтобы вернуть кристалл в жезл, его надо будет взять в руки. Ты сам сделать это не сможешь. А я – без проблем.
Наконец, альтаирец, похоже, сдаётся. Однако не до конца.
- Хорошо, но у меня условие.
 - Какое?
- Ты будешь мне беспрекословно подчиняться. И никаких номеров!
- На что ты намекаешь?! Что я глупая и не знаю, что делаю? – пытаюсь возмутиться, но тщетно. Я и забыла, что Эван знает меня, как облупленную.
- Ты не глупая. Ты излишне предприимчивая. Так да или нет?
- Ну, не знаю, - откровенно выпендриваюсь я. – Мне надо подумать!
- Сделка – есть сделка, Ада. Если хоть раз ослушаешься меня, считай, она расторгнута. Ну так что? По рукам.
Альтаирец протягивает мне руку. Бью по ладошке ладошкой – как в детстве.
- По рукам.
***

На вид - лет двадцать. Невысокий, полный, толстощекий, да ещё и рыжий! Землянин. Его можно было бы даже назвать добродушным, если бы не сердито-высокомерное выражения лица. Знаю я таких! Вечно пытаются изобразить из себя кого-то круче, чем есть на самом деле. Вот и этот - не успел зайти в спальню, как началось...
- Дружище, я не понял! А шатера что здесь делает? Эван, ты что, и вправду, завёл наложницу?! Я думал, прислуга шутит! Тебе же по убеждениям не положено! Ты же у нас как его там...? - ржёт. - Демократ. Нет, ну правда… Связаться с дарийкой… Это слишком даже для тебя!
Парень явно обескуражен моим пребыванием в спальне альтаирца, из чего делаю два вывода: во-первых, похоже, Эван наложницами особо "не балуется", раз для его близкого друга столь дико видеть меня здесь. И это откровенно радует. Во-вторых, толстый землянин явно считает дарийцев «низшей расой», отсюда и этот высокомерно-пренебрежительный тон. Будто я от землян в восторге! Да земляне в Катаре всегда были куда более ушлыми пройдохами, чем местные!
Толстяк с наглым видом рассматривает меня, будто я какая-то вещь. И мне это совсем не нравится. Не понимаю, зачем Эван его позвал? По мне так чем меньше людей знает о кристалле, тем лучше.
- Дерэк, угомонись, - альтаирец, переводя взгляд на меня. – Познакомься, это… - заметно, что парень не знает, как меня правильно представить, поэтому идёт по пути наименьшего сопротивления, - это Ада.
- Не думал, что у шатер есть имена, - ёрничает землянин.
Оглядываюсь, всерьёз подумывая запустить толстяку чем-нибудь тяжёлым в лоб. Может, хоть тогда угомониться.
Эван слишком хорошо знает меня, поэтому предугадывает моё желание. Видимо, оно написано у меня на лице.
- Не надо, Ада. Он нам ещё пригодится. Дэрэк надёжный друг.
- А чего это ты с дарийкой, как со старой знакомой разговариваешь? –  мгновенно настораживается толстяк.
- Тебя забыли спросить, в каком тоне ему со мной общаться, - не выдерживаю, огрызаюсь я, хоть и обещала альтаирцу быть паинькой. – Эван, зачем он нам вообще сдался?
- Нам?! – Дэрэк даже не пытается скрыть возмущение, поворачивается к альтаирцу. – Я что-то пропустил?! Эван, с каких это пор у тебя приятельские отношения с шатерой? Ты ничего не попутал?! Твой лучший друг вообще-то я! Так может объяснишь, почему из всех присутствующих лишь я один не в курсе, что происходит?
Альтаирец, очевидно, давно привыкший к брюзжанию друга, без зазрения совести игнорирует его возмущения, спокойно объясняя мне ситуацию.
- Дэрэк – пилот планолёта. Без его помощи мы не доберёмся до Адейры.
- Я не понял! Что мы в столице-то забыли? Мы же недавно оттуда приехали! – никак не желает угомониться толстяк. 
- Дэрэк, у меня крупные неприятности. Потом всё объясню.
При упоминании о неприятностях, толстяк меняется на глазах. Тут же настораживается. Похоже, он куда лучший друг, чем я думала поначалу.
- Приготовь, пожалуйста, планолёт. Только тихо. Не хочу, чтобы кто-то знал о том, что меня не будет здесь пару дней.
- Ладно.
Должна признать, это ценное качество: выполнять просьбу друга, не задавая лишних вопросов. Мне уже даже начинает немного нравиться этот ворчливый толстяк, как он сам же всё и портит!
Стоя возле двери, Дэрэк оборачивается.
- Эта тоже с нами летит? - ну вот, снова этот ехидный тон.
- Да, - отзывается Эван. - Дэрэк, пожалуйста, давай без комментариев.
- Как скажете, повелитель, - ёрничает друг, исчезая за дверь.
Бросаю взгляд на альтаирца.
- Не нравится он мне. Придурок какой-то.
- Ты ему тоже не нравишься, так что вы квиты, - хмыкает Эван, но всё же добавляет. - Дэрэк хороший парень. Ему можно доверять.
- Уверен?
Парень устало смотрит на меня.
- Ада, я не обязан перед тобой отчитываться. Не хочешь лететь с нами, не лети. Тебя никто не неволит. Ты свободна как ветер. Можешь делать со своей жизнью всё, что хочешь.
Легко сказать: «всё что хочешь»! А что, если я сама не знаю, чего хочу?

5. СУМРАЧНЫЙ ЛЕС 

Полупустой ангар. Прежде чем зайти, воровато оглядываюсь. Надеюсь, никому из знакомых не попадусь на глаза. Лишние вопросы мне сейчас совсем ни к чему.
Мы с Эваном расстались примерно час назад. За это время я успела забрать из кустов свой рюкзак (в котором сейчас и покоится кристалл), переодеться в куда более удобную дорожную одежду. Всё-таки есть большой плюс в том, что формально меня приставили к альтаирцу. Верховный воин больше не допытывает вопросами, куда и зачем я иду.
Как раз в данный момент я торопливо бегу к одному из планолётов, у трапа которого копошится Дэрэк. Эван должен быть с ним.
Так и есть. Нахожу своего альтаирца в капитанской рубке. На нём лётная форма – такая же как у Дэрэке. Судя по тому, что Эван сидит в кресле второго пилота и запускает какие-то непонятные мне приборы, с планолётом он «на ты». И не скажешь ведь, что это особый гость императора. Запоздало задумываюсь: интересно, какое отношение Эван вообще имеет к Дэмониону? Хочу расспросить, но понимаю: сейчас не самое подходящее место и время для расспросов, поэтому молча сажусь в кресло за его спиной.
- Ремни пристегни, - в приказном порядке говорит Эван.
Мне совершенно не нравится его хозяйский тон. Когда мы летали с Глэдис, старуха не заставляла меня пристёгиваться.
- Мне и так неплохо.
- Ада, пристегни ремни безопасности, - настойчиво повторяет альтаирец. – Ты обещала мне не перечить! Или мне самому это сделать?
Сознательно медлю с ответом – не люблю подчиняться. Эван же воспринимает моё молчание, как отказ, поэтому не успеваю я и пикнуть, как оказываюсь намертво пристёгнутой к креслу.
- И попробуй только отстегнуть до конца полёта, - вдобавок угрожает он, возвращаясь на место. - Высажу прямо посередине пути. Надеюсь, летать в Руаре тебя тоже обучили.
- Очень смешно! – фыркаю в ответ.
Хочу сказать зарвавшемуся альтаирцу всё, что о нём думаю, но не успеваю, потому что в рубке появляется растерянный Дэрэк.
- Ребят, тут такое дело… У нас, кажется, гости. Из диспетчерской попросили добросить двоих до Адейры. У них там что-то срочное, а плановых вылетов нет, - толстяк виновато смотрит на хмурого Эвана, извиняющееся, добавляет, - дружище, прости, но я не мог отказать диспетчерской. Нам бы не дали разрешение на внеплановый вылет.
Переглядываемся с Эваном.
- И кого надо подвезти? – интересуется альтаирец.
- Вот этих, - Дэрэк взглядом показывает за плечо.
Слежу за его взглядом и чувствую, как теряю дар речи, потому что вот «подфартило» нам, так «подфартило»! В планолёт заходят Мэд и Анигай.
***

Ну какие были шансы, что Мэд отправят в Адейру именно сегодня! И к ней в сопровождающего поставят именно Анигая! Неужели в Руаре других свободных воинов не нашлось?!
Перевожу напряжённый взгляд с брата на Эвана. В отличие от меня Анигай сразу узнал альтаирца. Предугадать их обоюдную реакцию друг на друга я не отваживаюсь. Что греха таить, братец никогда не испытывал особой симпатии к Эвану, как, впрочем, и альтаирец к нему.
Первым затянувшееся молчание нарушает Дэрэк.
- Ну, вроде все в сборе. Приземляйтесь, кто куда. Взлетаем через десять минут.
Толстяк протискивается в кресло первого пилота. Анигай с Мэдлин, которая, похоже, удивлена нашей встрече не меньше моего, всё ещё не двигаются с места.
- Ада, что ты здесь делаешь? – не выдерживает, шепчет Мэд. - Ты же должна была быть с…
- … со мной, - зачем-то встревает в разговор Эван.
- Спасибо, что уточнил! - испепеляю недовольным взглядом самонадеянного альтаирца.
Я не дура: прекрасно понимаю, что эта фраза предназначена по большей части не столько Мэд, сколько моему братцу. Ох уж эти их старые разборки! Главное, чтобы они не возобновились прямо сейчас.
Однако Анигай реагирует поразительно спокойно. Лишь нахально усмехается, глядя в глаза Эвану. Зато Мэд прибывает в шоке и даже не пытается это скрыть. На её памяти ещё ни одну шатеру не отправляли к мужчине-альтаирцу. Всё-таки другая раса – есть другая раса.
Ошарашенная Мэдлин садится рядом со мной. Пристёгивается, то и дело, бросая на меня вопросительный взгляд. На моё счастье, спрашивать детали прошлой ночи при мужчинах подруга не отваживается.
- Ну что, поехали? – бодро интересуется Дэрэк, заводя двигатели.
Поднимаю голову: через прозрачную кабину видно, как бесшумно раздвигается крыша ангара. С погодой нам повезло: небо чистое, синее. Планолёт плавно отрывается от площадки, бесшумно взмывает вверх, навстречу неизвестности.

***

Нейтральное межгалактическое пространство.
Дипломатический крейсер Земного альянса

- Что значит, кристалла нет?! – пожалуй, впервые за долгие годы на кукольном лице рыжеволосой главы Земного Альянса Айлит Петтигрю не остаётся и следа от её фирменной улыбки. – Куда он мог исчезнуть?! Как такое вообще возможно?! Ромеро! Вы же заверили меня, что у вас всё под полным контролем! Вы хоть понимаете, что поставлено на карту?! Не просто судьба этой дикой планеты! Нет! Судьба всей галактики!
Стив Ромеро виновато опускает глаза. Даже через голографический экран чувствуется, что мужчина откровенно боится эту хрупкую, уже давно застывшую в возрасте лет эдак 35 женщину.
- Простите, но, зная щепетильность принца в вопросах морали, я и подумать не мог, что он будет рыться в чужих вещах!
- Он, возможно, и нет. Но что мешало сделать это, например, прислуге?! – резко обрывает посла госпожа Петтигрю, вставая из-за стола.
Стройная, пышногрудая, в строгом зелёном костюме, с большими белыми бусами на шее и рыжим каре, она могла бы произвести впечатление очень женственное особы, если бы не едва уловимая искусственность, которая предательски просачивается во всем. В её на удивление молодой подтянутой коже, в идеальной фигуре, в неестественно модном ядовито-зелёном цвете глаз, но главное - в искусственной улыбке, которая словно отражала её не менее искусственную душу. Впрочем, наличие последней у Айлит Петтигрю многие недоброжелатели давно ставили под сомнение.
- Вы уже выяснили, где сам мальчишка?
- По моим данным один из планолётов-сопровождения принца двадцать минут назад покинул Руар. Но был ли там Иоанн Дрогвард, я не знаю. Единственное, что доподлинно известно: разрешение на вылет запросил Дэрэк Маккэнзи – его ближайший друг.
- Скорее всего, принц обнаружил кристалл и решил, во избежание международного конфликта, собственноручно вернуть его Дэмониону. Малолетний идиот! Да он же всё нам испортит! - госпожа Петтигрю поворачивает отрешённый взгляд к прозрачной панели, сквозь которой виднеется бездонная звёздная тьма галактики. По женщине заметно: она судорожно просчитывает варианты дальнейшего развития событий.
– Нельзя допустить, чтобы мальчишка добрался до Адейры, - наконец, умозаключает она. – Насколько мне известно, Дэмонион, по-своему благоволит к нему. Подобная симпатия мне непонятна, но, она может сыграть против нас. Если альтаирец расскажет императору, откуда у него кристалл… Он поверит мальчишке, и тогда вы Ромеро,  а вместе с вами и весь Земной Альянс окажется в весьма компрометирующей ситуации. Принц становится слишком большой помехой. Избавьтесь от него.
- Но… - изумлённый Стив Ромеро осекается, глядя на холодный взгляд Айлит. - Я всё понял, госпожа президент.
Посол Земного альянса покорно склоняет голову.
- Обещаю, я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы мальчишка не долетел до Адейры.
Лицо верховной Земного Альянса озаряет довольная улыбка. На этот раз не вполне искренняя.
- Надеюсь, вы справитесь с заданием, Ромеро. Не хотелось бы думать, что вы становитесь профнепригодны. Правда, не хотелось бы… 

***

Мы летим уже больше часа. Молча. Рот не открывает даже болтун Дэрэк – сосредоточенно ведёт планолёт, мастерски маневрируя между скал, которыми буквально напичкан Сумрачный лес. Периодически поглядываю вниз: сплошное зелёное полотно из многовековых деревьев. Жуткое место, если честно. Не хотела бы я оказаться в его чаще. Не замёрзнешь от холода, так съедят драги. Не съедят драги, так умрёшь от обезвоживания. Не загнёшься от нехватки воды, так заводят – заблудят мерцающие огоньки, которые издревле заманивают путников в глубь чащи. А то и того хуже, наткнёшься на отголоски. Тогда и вовсе пиши пропало. Быстро сведут с ума. В общем, как ни крути, но Сумрачный лес, пожалуй, самое жуткое местечко на Дарии.
Внезапно тишину кабины нарушает резкий писк одного из локаторов.
- Что за…? – растерянный голос Дэрэка пугает не только меня, но и остальных.
Пытаюсь выглянуть из-за плеча Эвана, чтобы посмотреть, что там происходит на дисплее, но ремни безопасности не дают встать. Ругаю на чём свет стоит упрямого альтаирца, который пристегнул меня так крепко. Кое-как изловчившись, всё же заглядываю на дисплей. Прямо за нами неотступно двигаются какие-то две точки. Расстояние между нашим планолётом и преследователями сокращается на глазах.
- Что происходит? – я начинаю не на шутку нервничать. Одно дело, когда тебя преследуют на земле, и совсем другое - когда это происходит в воздухе. Внизу хоть убежать можно, а здесь… Летать я, извините, не умею.
- Мне бы самому это хотелось знать, - напряжённо отзывается альтаирец, помогая вести планолёт. – Оторваться сможем?
Сосредоточенный Дэрэк, ловко вводя новые координаты в бортовой компьютер, отрицательно качает головой.
- Не факт. Это не гражданская авиация.
- Флот Дэмониона? – голос Эвана напряжён до предела.
- Нет. Не думаю. Дарийцы бы вышли на связь. Да и не логично. Хотели бы убить – сделали бы это в Руаре. Там возможностей было хоть отбавляй, - Дэрэк выводит на экран отсканированную голограмму преследователей. – Ничего не понимаю. Я не знаю этот тип планолётов.
- Харрдроги, - неожиданно вступает в разговор брат, внимательно рассматривая графический "скелет" преследователей. – Они собирают свои планолёты из чего придётся, часто модернизируют. Поэтому часто их планолёты оказываются мощнее наших и технически непредсказуемей.
- А ты откуда знаешь? – толстяк скептически смотрит на Анигая. По Дэрэку заметно: доверять дарийцам, да ещё воинам Руара не в его правилах. – Твои дружки?
Братец усмехается.
- Если бы! Харрдроги - наёмные убийцы-контрабандисты. В детстве мы, то есть... я, - Анигай торопливо поправляется, - ...в общем, кое-что толкал им на "чёрном" рынке, как раз вот для таких сборных планолётов. Мне пару раз разрешили побывать на некоторых из них, поэтому знаю, что говорю.
Невольно переглядываемся с Эваном. Мы оба прекрасно понимаем, о чём говорит Анигай. Да, было дело. Мы действительно продавали харрдрогам топливные кристаллы для их странных самособранных звездолётов и планолётов. Технические параметры у них реально впечатляющие. От таких вряд ли уйдёшь. Нервно пикающие на экране маячки, приближающиеся к нам, наглядное тому подтверждение.
- В общем, нам хана, - вполне жизнерадостно умозаключает Анигай. - Думаю, кто-то прознал, что на борту важная особа, за которую можно получить приличный выкуп, вот они и устроили погоню.
Братец «мило» улыбается Эвану.
– Предлагаю связаться с ними и обменять альтаирца на нашу свободу. А что? Один труп – всё лучше, чем пять.
- Очень смешно, - фыркаю я.
- Парень, лучше заткнись. Иначе прямо сейчас высажу, - зло отзывается Дэрэк. – Держитесь крепче! Аттракцион начинается!
Планолёт делает мощный крен вправо. Моё тело с силой вжимается в кресло. Как же я благодарна Эвану, что он додумался пристегнуть меня ремнями безопасности! Иначе точно расшиблась бы о стену.
Несколько минут погони кажутся вечностью. От постоянных кульбитов в воздухе меня начинает подташнивать. Дэрэк мастерски пытается уйти от преследователей, то и дело совершая сумасшедшие манёвры. Но, видимо, за штурвалом наёмников тоже сидят профи, потому что, несмотря на все ухищрения, оторваться так и не удаётся. Но что ещё хуже: по нам открывают огонь. Защитное поле планолёта явно не рассчитано на столь мощное оружие. Поэтому пара секунд и… Звук взрыва. Мы с пугающей скоростью пикирует в самую чащу Сумрачного леса.

***

Это просто чудо, что мы остались живы! Нас спасло мастерство Дэрэка, массивные кроны многовековых деревьев Сумрачного леса, которые заметно «смягчили» посадку и эти самые пресловутые ремни безопасности. Если бы не они, я бы с первого раза расшиблась о стенку кабины. Ну и, конечно, сам Господь Бог! Другого объяснения этому чуду я просто не нахожу!
Сказать, что мне страшно – это не сказать ничего. Я в ужасе!
При одном мысли, что моя жизнь могла оборваться в любой момент, а я так многого ещё не успела сделать, не успела сказать…
- Ты как? – бледный, перепуганный не меньше моего Эван бросается ко мне, на полшага опережая Анигая. Трясёт за плечи, легонько похлопывает по щекам.  – Ада! Ада, ты меня слышишь?!
Я пытаюсь открыть рот, но вдруг с ужасом понимаю, что не могу выдавить ни звука. Меня от страха парализовало. В прямом смысле слова. И от осознания этого становится ещё более жутко.
- Отойди от неё! – Анигай пытается отстранить альтаирца, но безрезультатно. Злой Эван не двигается с места. – Не видишь, у неё шок?!
- Вижу, - не оборачиваясь, бросает встревоженный Эван, мёртвой хваткой вцепившись в меня. – Лучше сам не лезь.
Похоже, шок не у меня одной. Только не хватало, чтобы они прямо сейчас подрались!
Альтаирец трясущимися руками торопливо расстёгивает мои ремни безопасности, притягивает к себе. Лишь почувствовав тепло его объятий, я немного прихожу в себя. Судорожно хватаюсь за Эвана. Виновато смотрю на Анигая: что греха таить, с альтаирцем мне всегда было спокойней, чем с ним. Брат мрачнеет, отходит к заторможённой Мэд, которая почему-то даже не пытается встать с кресла.
Голос постепенно возвращается.
- Это ты! Ты во всём виноват! – заикаясь, истерично всхлипываю я, сильнее прижимаясь к парню. – Это была твоя дурацкая идея лететь в Адэйру!
- Я знаю, знаю, - судорожно шепчет Эван, - идти можешь?
Вроде бы могу. Правда, руки и ноги предательски дрожат. Краем глазом замечаю, что с остальными, вроде тоже всё в порядке. Хотя вряд ли можно назвать «порядком» смеховую истерику Мэд. Впервые в жизни вижу, чтобы Мэдлин так смеялась: много, громко и от души.
- Ой, не могу! - стонет от смеха она, - не мо… могу. Карл нас убьёт… И Глэдис тоже, если я… если я… опоздаю. А я уже… опоздала!
В отличие от Эвана, Анигай особо не церемонится с моей подругой. Влепляет ей звонкую пощёчину, от которой шатера довольно быстро приходит в себя.
- Спасибо. Полегчало, - всё ещё хихикая, отзывается Мэд, трясущимися руками отстёгивая ремни. – Хвала Отару, мы живы!
- Думаю, это ненадолго, - мрачно предрекает Дэрэк, не сводя глаз с мерцающего экрана, на котором чётко видны приближающиеся к нам яркие точки. -  Похоже, харрдроги решили лично нас добить.
Анигай и Эван переглядываются.
- Сматываемся! – Анигай хватает меня за руку и тащит к выходу.
Мэд снова начинает блажить, как резанная., но на этот раз не от смеха, а от ужаса и возмущения.
- Вы что, с ума сошли?! Я не пойду в Сумрачный лес! Я самоубийца!
- Ну, так оставайся! – рычит братец, - харрдроги быстро найдут тебе применение.
Слова Анигая действуют Мэд самым чудесным образом. Истерика тут же улетучивается, и шатера бросается к выходу из планолёта.
- Да подожди ты! – её останавливает Эван, первым ныряя в проломленное отверстие планолёта. Слышно, как он приземляется на мох.
- Давай, прыгай! Я поймаю.
Трясущаяся Мэд, зажмурившись, с помощью Анигая, осторожно соскальзывает с края пробоины. Снова приглушенный шум. Наступает моя очередь. Ох и не люблю я высоты! Ещё с Катара терпеть её не могла.
Замешкиваюсь у выхода. Не сразу нахожу рюкзак с кристаллом. Вовремя успеваю его схватить. Братец почти в этот же момент, особо не церемонясь, выпихивает меня из люка.
- Лови свою…
На моё счастье, планолёт зависает в кроне деревьев всего в паре метров от земли, поэтому секунда – и я оказываюсь на ловких руках у Эвана.
- Поймал.
После меня альтаирец помогает выбраться из планолёта Дэреку (толстяк умудрился застрять в отверстии). Однако я стараюсь не отходить далеко от Эвана. Лишь рядом с ним я чувствую себя в относительной безопасности.
Мох под ногами удивительно мягкий и приятный. Да и тишина леса, по идее, должна умиротворять. Но на душе тревожно. Нервно. Чувствую подступающую панику. Моя интуиция и инстинкт самосохранения буквально орут благим матом, что надо отсюда делать ноги.
Опасное… Очень опасное место, таящее множество ловушек. Нормальный лес Сумрачным бы не назвали.
Сумрачный… Какое точное название. Даже ярким солнечным днём здесь царит полумрак. Древние, причудливо извилистые деревья, больше похожие на гигантские уродливые корни, застилают своими разросшимися кронами всё вокруг, не давая видеть дальше нескольких шагов.
Холод, сырость, вой драгов. Ох, и не нравится мне здесь! Совсем не нравится!
Первое желание, продиктованное инстинктом самосохранения – вернуться в планолёт. Второе – свалить от планолёта куда подальше, потому что, когда взгляд падает не клочок неба, виднеющегося через непролазные кроны деревьев, замечаю две яркие, неумолимо приближающиеся точки.
- Бежим! Они летят!
Первым в чащу бросается Дэрэк. За ним едва поспевает Мэд, проклиная на чём свет стоит своё красивое длинное платье и модные туфли на каблучке, явно не предназначенные для бега по Сумрачному лесу. За ними несусь я. Позади Анигай и Эван. Они самые быстрые из нас, но специально отстают. Прекрасно понимаю их логику: если нас догонят, это они примут бой с харрдрогами, чтобы у нас был шанс выжить. Но пусть даже не надеются, что я оставлю их разбираться с преследователями, а сама убегу. Помнится, раньше у меня неплохо получалось «общаться» с харрдрогами с помощью дреда.
Ненавижу! Эти ветки! Валуны! Колючие кустарники, которые так и норовят содрать с тебя живьём кожу, а ещё тянучие лианы, то и дело пытающиеся схватить за ногу. Мне и Анигаю периодически приходится использовать дред, чтобы отбиться от их зелёных щупалец. Дэрэку везёт меньше. В какой-то момент он теряет бдительность и оказывается схваченным лианой. Секунда – и толстяк уже болтается в воздухе вниз головой.
Только этого нам и не хватало! Застрять здесь до прихода харрдрогов, которые, наверняка, уже облазили планолёт и пустились в погоню. Лезу на дерево, чтобы достать до лианы и срезать её дредом, но в этот самый момент толстяк меняется в лице, начинает отчаянно жестикулировать.
- Бегите! – шипит он, показывая куда-то вдаль.
Слежу за его рукой и замираю от испуга. Метрах неподалёку от нас возникают рыщущие харрдроги.
На этот раз нам откровенно везёт: рядом оказывается небольшой овраг, почти полностью скрытый от посторонних глаз размашистыми корнями деревьев. Его случайно обнаруживает Мэд. Услышав, что харрдроги приближаются, она, испуганно отступая, путается в платье и падает в кусты, оказываясь в овраге. Там совсем не глубоко. Падать не столько больно, сколько обидно, но зато с поляны, на которой всё ещё стоят парни, шатеру абсолютно не видно. Её надёжно загораживает непролазная стена из кустов и корней. Анигай и Эван не сговариваясь, ныряют следом за Мэд. Мы с Дэрэком защищены от взгляда харрдрогов густыми нижними ветками деревьев, так и продолжаем торчать на дереве.
Номер срабатывает! Головорезы проносятся мимо нас. Сверху успеваю заметить, что они вооружены до зубов дистанционным оружием. Против такого с дредом не пойдёшь. Воинам Руара носить огнестрельное оружие без веской причины не дают, а землянам и альтаирцам на Дарии и подавно запрещено иметь такое. Харрдроги – другое дело. Они сами себе хозяева. Никаким законам не подчиняются. Попробуй пойди, отбери оружие у него. Точно сам живым не вернёшься. Так что нам реально крупно везёт, что харрдроги не додумываются притормозить и осмотреться. Иначе мы бы оптом отправились к Отару.
Выждав минут пять, осторожно выбираемся из укрытий. Шустро перерезаю лиану. Дэрэк с глухим грохотом падает на мягкий дёрн.
- Мы что теперь так и будем от них по всему Сумрачному лесу бегать как ошпаренные? – нервно шипит Мэд, потирая ушибленный бок, одновременно рассматривая порванное запачканное платье. – Гады! Из-за них любимое платье угробила! – тут же жалостливо добавляя, - может, лучше вернёмся к планолёту?
- Они, наверняка, оставили там охрану, - раздражённо бросает Анигай. – Ты видела, как они вооружены? Харрдроги перестреляют нас быстрее, чем ты успеешь пикнуть.
- Парень прав. Нет смысла возвращаться, – вмешивается в разговор хмурый Дэрэк, при этом всем своим видом показывая, что ему неприятно соглашаться с дарийцем, - Всё равно двигатель убит в хлам. Мы не сможем взлететь.
- И что делать прикажете? Не ночевать же здесь?! – чувствую, Мэд близка к панике. – Это же верная смерть! Нас или сожрут драги! Или сведут с ума отголоски!
- Надо попробовать выйти на просёлочную дорогу, - вспоминаю, что, когда мы летели, я видела узкую полоску, ведущую через лес. Именно по ней я первоначально и планировала добраться до Адейры. – Если не ошибаюсь, она проходит чуть западнее от нам и ведёт к столице.
- Пешком?! – Мэд в прямом смысле взвывает. – Ну, уж нет!  Пусть мною лучше поужинают драги!
Шатера резко приподнимает платье, показывая новомодные туфли на высоком каблучке.
- я в этом никуда не пойду! Вы что, правда, думаете, что эти туфельки созданы для ходьбы?
- А для чего ещё? – искренне изумляется толстяк-землянин.
- Для красоты, болван!  - рычит взбешённая Мэд. – Не-на-ви-жу! Это ужасный лес! Этот планолёт! Этих громил! И вообще! Я всё и всех ненавижу!
- Она всегда такая спокойная? – тихо интересуется Эван.
Вместо ответа фаркаю от нервного смешка. Да, ситуация, прямо скажем, аховая: посреди Сумрачного леса, скрываясь от наёмных убийц, стоят воин Руара, альтаирец, землянин и ещё две дарийки (одна из которых бьётся в истерике), и судорожно соображают, как им вместе выжить.       
6. ОТГОЛОСКИ

Часа через три бодрой ходьбы по Сумрачному лесу и слушания непрерывного нытья Мэд, я постепенно начинаю соглашаться с подругой, что идея «прогуляться» до дороги по этой Богом забытой чащобе была не самой лучшей в моей жизни. Полбеды непролазная чаща – мы с Анигаем довольно легко прорубаем дредами путь. Гораздо хуже, что начинает темнеть, и вой голодных драгов звучит всё ближе и многообещающей. При свете дня волко-оборотни вряд ли отважатся напасть на такую толпу, а вот под покровом ночи… Нутром чую: эти твари только и ждут, когда с небосклона исчезнет звезда Сатаба.
- Надо устроиться на ночлег пока не стемнело, - Анигай, словно читая мои мысли, останавливается на небольшой поляне. Скрупулёзно осматривая растущие по её периметру многовековые деревья, стволы которых поражают своей толщиной. – Идти по Сумрачному лесу –самоубийство.
- А ночевать в Сумрачном лесу не самоубийство?! – в панике верещит нервная Мэдлин.
Кажется, ещё немного, и она набросится на Анигая с кулаками. А тот даст ей в морду. У этой парочки всегда были очень нежные и трепетные отношения.
- Я хочу в Адейру! Или в Руар! Я не хочу ночевать здесь – под открытым небом! На голой земле! – уже в открытую ревёт Мэд, то и дело бросая злой взгляд на землянина, который с нескрываемым любопытством наблюдает за ней. – Ну что уставился?!
- Да так, ничего, - Дэрэк поднимает руки, изображая капитуляцию. – Просто я раньше думал, что шатеры куда более выдержанные.
- Засунь свою выдержанность знаешь, куда?! - шипит злая Мэд.
Похоже, моя приятельница не воспринимает нашу компанию всерьёз. Она даже не пытается скрыть от парней ни паршивый характер, ни наличие мозгов. В Руаре Мэд обычно изображает безропотную безобидную дурочку. Но Сумрачный лес – не Руар. Здесь все эти притворства ради спасения жизни не прокатят, поэтому Мэд и не напрягается - сбрасывает маску.
Шатера, подбоченясь, с психом выходит в центр поляны, оглядывается.
- Ну и где нам ночевать прикажешь?! Прямо здесь? Может, ещё и костёр разведём, чтобы драги уже наверняка знали, куда им на ужин идти? - возмущению подруги нет придела.
Анигай откровенно игнорирует Мэдлин. Он никогда не считал шатер за людей, к чьему мнению нужно и можно прислушиваться, поэтому вместо ответа, поворачивается к ней спиной, направляясь к одному из многовековых деревьев.
Брат с силой начинает сдирать лианы, которые обвивают ствол. И тут до меня доходит, что он хочет сделать. Эван тоже, похоже, улавливает идею. Альтаирец молча помогает Анигаю расчистить дерево от зарослей цепких лиан, чтобы освободить доступ к огромному дуплу, созданному самим временем внутри этого многовекового гиганта. Всегда поражалась этим двоим. Общий язык по жизни даже в мелочах найти не могут, но, когда дело до какой-то критической ситуации доходит, всегда, не сговариваясь, действуют сообща.
- Эй, откуда вы знали, что оно там будет? – изумлению Дэрэка нет предела. – Его же отсюда видно!
Дупло находится довольно высоко от земли. Человеку забраться в него не слишком сложно, зато драгам проблематично – не допрыгнут.  Внутри дупло, как правило, сухое и довольно уютное. Пахнет свежей древесиной. Если туда накидать побольше травы, то и вовсе без проблем можно устроиться на ночь. Мы с Анигаем в детстве летом частенько так и делали, когда пьяная мамаша притаскивала очередного клиента к нам домой. Эван знает о дуплах от нас. Мы сами показали ему их, когда играли в прятки на окраине леса. Прятаться в деревьях – самое то!
Дэрэк и я подключаемся к поиску дупел и расчистки их от лиан. Лишь одна упрямая и несчастная Мэд продолжает угрюмо сидеть на поляне, наблюдая, как остальные работают. Не дело шатеры так батрачить, убеждена она.
Общими стараниями нам удаётся найти возле поляны три дупла. Одно совсем маленькое – поместится лишь один человек. Два других немного побольше. Туда устроиться могут либо две девчонки, либо один крепкий парень, ну и ещё немного места останется. Но не более того.
- Я ночую с Адой! – решительно заявляет Мэд, до которой, наконец-то, доходит, что идея переночевать в дупле не такая уж и плохая. Всё лучше, чем на земле на радость драгам.
Шатера шустро расталкивает локтями парней, пробираясь к самому большому дуплу.
- И как туда залазить прикажете? – Мэд окидывает деловым взглядом ветки после чего на удивление ловко забирается в дупло. На парней это производит впечатление.
- Ничего себе белка, - присвистывает Дэрэк.
Кто такая белка я не знаю, а вот откуда у Мэд такая ловкость мне доподлинно известно. Обязательным предметом у всех шатер в Руаре является гимнастика, ну и базовые навыки самозащиты. Так что хилой Мэд не назовёшь.
– О! А тут очень даже ничего! – тем временем восторгается подруга, высовываясь из дупла. – Ада, лезь ко мне!
- Женщины! – обречённо констатирует толстяк Дэрэк. – Что на Земле, что на Дарии – одно племя. Нигде не тонут и не горят!
Несмотря на общую невесёлость ситуации всё же довольно забавно наблюдать, как Мэдлин в шикарном, но уже местами порванном платье сидит в дупле, словно разноцветная птица, и беспечно покачивает ножками в бархатных туфельках.
- Ада, ну ты идёшь? Только прихвати побольше травы, а то тут жестковато спать.
Хочу нарвать длинного мягкого моршана, но меня останавливает Анигай.
- От поляны не отходи. Обойдётся. Если в дупло травы ещё набросать, мы вдвоём не поместимся.
- Чего?! Что значит «мы»? – надо же, какой у Мэд, оказывается, хороший слух! – Уж не собираешься ли ты…?
Договорить шатера не успевает. Брат ловко взбирается на дерево и буквально силком впихивает возмущённо-барахтающуюся шатеру внутрь. Слышу, как внутри дерева ругается и повизгивает Мэд, пытаясь выпихнуть моего вредного братца из дупла обратно. Дело заведомо гиблое. Слишком разные силовые категории.
- Убирайся отсюда! Да как ты смеешь?! Шатеры не спят с воинами!
- Ещё скажи «в одном дупле», - раздражённо фыркает Анигай, поудобнее закутываясь в плащ, - не устраивает моя компания, вали на поляну. Мне здесь твои истерики не нужны.
Перспектива спать внизу в непосредственном соседстве с драгами заметно не радует Мэдэлин.
 - Почему я не могу ночевать с Адой?! – продолжает возмущаться она. – Она моя соседка, а не ты! Мы в Руаре всегда спим в одной комнате!
Брат тяжело вздыхает, поворачивается к настырной шатере. Понимая, что так просто она от него не отстанет, начинает объяснять, как маленькой. Удивляюсь его терпению. Если бы я Анигаю такую истерику закатила, то, наверняка, была бы сразу им послана куда подальше без каких-либо разъяснений.
- Потому что у нас только три дупла! И ни в одно из них не вместятся два взрослых мужика. Поэтому ты ночуешь со мной. Так что, либо заткнись и смирись с моим обществом, либо проваливай!
- Но… Я… Почему я ночую именно с тобой?! – разобиженной Мэд всё неймётся. - А она с кем ночевать будет?!
- Со своим господином! – язвительно выдаёт язва-братец. – У твоей подружки же теперь есть хозяин, не забывай.
Ну не вонючий ли драг он после этого?
Всерьёз подумываю взобраться к ним на дерево и поколотить братца, но, немного поостыв, понимаю, что логика Анигая верна: не к Дэрэку же или к Эвану Мэд «подкладывать». Землянина я бы спокойно пережила, а вот альтаирца… Нет уж! Я не собираюсь ни с кем делить своего «хозяина». И, кажется, довольно проницательный, несмотря на всю свою толстокожесть, Анигай это прекрасно понимает.
- Пошли, - Эван подталкивает меня к большому дуплу.
В принципе, я могла бы забраться туда и сама, но сильные руки Эвана ловко поднимают меня до нижней ветки. Хватаюсь. Забираюсь на дерево.
- Эй, ребята! Подождите! – неожиданно подаёт голос толстяк-землянин. – Вы про меня забыли! Я не хочу спать один! А вдруг ночью придут драги?! Пусть Эван лучше в одиночку ночует. Он сильный. Отобьётся в случае чего, а я лучше с этой шатерой переночую.
Дэрэк решительно направляется к дуплу, в котором уже сижу я. Бросаю настороженный взгляд на Эвана. Неужели уступит место трусу-другу?
- В твоих мечтах, дружище, - смеётся альтаирец, ловко хватаясь за нижнюю ветку, легко подтягивая на сильных руках. Уже через пару секунд Эван оказываясь рядом со мной в дупле. – Подвинься-ка.
- Я не согласен! Так нечестно! Вам вдвоём и теплее будет, а я что замерзай? – продолжает рассержено нудеть под деревом толстяк.
 Альтаирец выглядывает наружу.

– Прости, брат. Но она мой подарок.
Нахал по-хозяйски притягивает меня к себе за что тут же якобы случайно получает локтем по груди.
-Ой, простите хозяин! – изображаю саму невинность.
Эван смеётся. Не до смеха лишь Дэрэку, который продолжает ворчать, предпринимая неуклюжие попытки забраться на дерево по соседству.
– Ладно, ладно, но учтите: если утром в дупле вы обнаружите останки съеденного драгами Дэрэка МакКормака, то в моей внезапно прервавшейся молодой жизни, прошу винить…
Кого он хочет винить, толстяк сказать не успевает, потому что внезапно в подступающей тьме где-то совсем рядом отчётливо слышатся детские голоса. И что самое странное, они мне кажутся такими знакомыми.
Выглядываем наружу и застываем с открытыми от удивления ртами. Не появляются словно из ниоткуда ребятишек-подростков, которые беззаботно болтают, абсолютно игнорируя изумлённых нас.
- Здорово ты дал ему в рожу! – смеётся бедненько одетый мелкий мальчонка лет десяти-одиннадцати в большой дурацкой шапке.
- Нечего было нарываться! – хохочет второй – высоконький, темноволосый, поджарый, самонадеянно добавляя. – Будет знать, с кем связывается!
Из-за сгущающихся сумерек я не могу как следует разглядеть их лица, но почему-то всё в этих детях кажется мне пугающе знакомым.
- Жаль, что ты не пошёл с нами на рынок! Было весело! – мелкий мальчишка поворачивается к нам лицом, одновременно снимая шапку. – Жарко сегодня что-то. Может, пойдём к водопаду? Искупаемся.
Длинные вьющиеся тёмно-каштановые волосы непослушной волной спадают ниже пояса…
Я ошиблась. Это девчонка. Но где я её раньше могла видеть?!
- Ада… - едва слышно выдыхает изумлённый Эван, не отрывая шокированного взгляда от ребёнка.
В этот же самый момент с поляны доносится его собственный, но ещё по-детски не сломавшийся голос…
- Ты же знаешь, меня бы всё равно не отпустили туда с вами.
Сгущающаяся тьма мешает как следует издалека рассмотреть второго мальчишку, но, прищурившись, мне всё же удаётся это сделать.  Худенький, болезненный, светловолосый… А какими глазами он смотрит на свою маленькую дарийскую подружку… Проникновенно грустными, влюблёнными… Но девочка не замечает этого.
Мне не на шутку становится не по себе.
Как я раньше могла не замечать этот безнадёжно влюблённый взгляд?!
Его взгляд…
Взгляд Эвана.
Потому что перед нами - видения-отголоски, порождённые Сумрачным лесом. И эти отголоски мы сами: Анигай, Эван и я, какими были лет пять назад. Я хорошо помню тот на удивление жаркий для Катара летний день, когда нам троим надоело играть на опушке и мы решили устроить себе небольшое приключения, отправившись через окраину леса к водопаду. 
- Пошли! – маленькая Ада хватает счастливого мальчишку-альтаирца за руку, тянет за собой. – Ты же ещё не видел наш водопад! Он тебе понравиться! Только купаться там не будешь: вода холодная. Не дай Бог, опять заболеешь.
- Подумаешь, неженка! – пренебрежительно фыркает второй, но, видя, что ребята без него убегают в глубь леса, спохватывается, бросаясь за ними. - - Эй! Меня подождите! Я с вами хочу!
Пара секунд, и дети растворяются в непролазном кустарнике.
На поляне зависает напряжённая тишина.
- И что это было? – к Мэд первой возвращается дар речи.
Прекрасно понимаю подоплёку её вопроса. Она наверняка узнала нас с Анигаем. У шатер слишком хорошая зрительная память.
Так и есть.
- Это же были вы? Да? - вопросительный взгляд Мэд скользит с Анигая на нас с Эваном.
В не меньшем шоке пребывает и Дэрэк.
- Твою дивизию, Эван! Это реально был ты! Я хорошо тебя помню в том возрасте. Мы же с тобой по визору постоянно общались. Ну помнишь, когда ты в Катаре жил? Это что тогда получается… Вы знакомы?
- В Катаре?! Ты тоже там жила, до того, как тебя Глэдис в Руар привела! Я точно помню! Ты сама мне об этом рассказывала! – не унимается Мэдэлин.
Да дались мы им вместе с Катаром?! Какое им дело до нашего прошлого. Мало ли я с кем раньше общалась. Я вон и с харрдрогами неплохо знакома была. Но сейчас это что-то меняет?
- Не говори глупости, - уклончиво отзывается альтаирец, в наглую уходя от темы. – Дежурить будем по очереди. Сначала я, затем, Дэрэк, потом – Анигай. Или наоборот.
- Мы не называли своих имён! Откуда он знает, как зовут этого хама? – Мэд грубовато тыкает пальцем в Анигая.
- Эй, полегче! – сонно ворчит братец, дай поспать.
– Да что здесь вообще происходит?!
- Много будешь знать – скоро состаришься! – зевает брат, запихивая высунувшуюся по пояс шатеру обратно в дупло. – Вон, уже морщинки появились! Ещё немного и в Глэдис превратишься! И спишут тебя в утиль… Будешь ещё одной серой прислужницей.
- Да пошёл ты! Сам ты серая прислужница! – похоже, от сегодняшних приключений у Мэд сорвали тормоза. Такой наглой я подругу ещё не видела. Обычно она предпочитает отмалчиваться, а не устраивать разборки.
- Почему вы не отвечаете?! – вновь взвизгивает она. - Кто были эти дети? Откуда они взялись? – Мэд, возмущённая до глубины души тем, что Анигай, откровенно игнорируя её вопли, свернулся в дупле калачиком и пытается заснуть, начинает грубо его теребить.
- Не смей спать! И вообще… Ты воин Руара! Почему ты позволяешь альтаирцу дежурить?! Он же враг! А если прирежет нас во сне?! Ты ему что… доверяешь?!
Как ни странно, на Мэдэлин, сама того не подозревая, попала в точку. Несмотря на отвратительные отношения между Эваном и Анигаем, если в этой жизни брат действительно кому и доверяет, так только мне и альтаирцу. Потому что точно знает: этот не предаст. Мы слишком много пережили вместе в детстве. И ни разу Эван не предал нас, не подставил. Скорее наоборот – постоянно покрывал. Поэтому чему удивляться, что дариец Анигай, доблестный воин Руара, абсолютно спокойно спит, повернувшись к «врагу»-альтаирцу спиной.
 - Надеюсь, сначала он сначала прирежет тебя, - сонно отзывается Анигай. - Или хотя бы додумается отрезать твой длинный язык. Всё. Я спать. Разбудите, когда мне дежурить.
- Я не буду спать, пока вы мне всё не объясните! – шатера переходит на откровенный возмущённый крик. – Я не могу, как вы делать вид, что ничего не произошло! Что это вообще было?! Эти дети… Вдруг они вернутся и убьют нас! Мы даже не знаем, что это…
- Утихомирься. Это отголоски, - зевает брат.
- Отголоски? Какие ещё отголоска?! Отголоски чего?! – Мэд окончательно впадает в ступор.
Похоже, лучше ей всё объяснить, иначе нервная шатера просто не даст нам спать, а впереди обещает быть тяжёлый день. Потребуются силы.
- Прошлого.
Я совру, если скажу, что никогда раньше не видела нечто подобное. Мы жили на самой окраине Катара. Сразу за нашим огородом начинался Сумрачный лес. Для большинства катарцев лес не сулил ничего хорошего. Для нас с Анигаем, наоборот, он был источником пищи и даже своеобразной защитой. Особенно в те дни, когда беспутная Акраба была не в духе, или, того хуже, притаскивала домой клиентов, которые не прочь были позабавиться и с детьми потаскушки. В такие злополучные вечера мы с братом всегда заблаговременно сбегали из хижины. Не зря же отец Марк всегда говорил: «Бережёного Бог бережёт». Этому правилу мы с Анигаем никогда не изменяли. Прятались от пьяной мамаши и её очередного дружка в Сумрачном лесу. У нас там были проверенные укромные места. Искать нас там Акраба даже в невменяемо пьяном состоянии не отваживалась. Слишком силён был страх перед Сумрачным лесом, который всегда таил массу опасностей. А своя шкура для Акрабы всегда дороже.
Впервые я столкнулась с отголосками, когда мне было лет пять. Мы с Анигаем собирали ягоду на опушке, когда увидели его – огромного стража Дэбэра, бегущего через чащу с каким-то свёртком в руках. В какой-то момент мне даже показалось, что он держал крошечного ребёнка. Я словно слышала детский плач. Мы ещё не раз сталкивались с этим отголоском. Не знаю, почему Сумрачный лес решил показал нам с Анигаем именно его. До сих пор гадаю, как тот страж связан со мной и братом. Ведь не секрет, что отголоски – это отблики прошлого людей, которые их видят.
Старики в Катере говорят: Сумрачный лес – магическое место, где стирается грань времени. Здесь сходится прошлое, настоящее и, возможно даже, будущее, поэтому не стоит особо удивляться странностям чащобы. Другой вопрос – только сам Сумрачный лес знает, кому и почему он показывает те или иные отголоски. Людям лишь остаётся гадать.
Но до этого дня мы с Анигаем никогда не сталкивались со своими собственными отголосками. Надеюсь, это не дурной знак, говорящий, что очень скоро мы все трое умрём. Раньше я вообще думала, что отголоски – это души умерших. Но мы-то ещё живые!
Мои размышления об отголосках прерывает голос Эвана.
- Спать собираешься? 
При упоминании о сне, на меня тут же наваливается неимоверная усталость. Со мной так всегда бывает: в экстренной ситуации держусь до последнего, могу несколько дней бодрствовать, но как только выпадает шанс расслабиться, сразу рубит в сон.
Внутри дупло оказывается не таким уж и большим, каким казалось снаружи. Устроиться здесь вдвоём, не прикасаясь при этом друг к другу –нереально. Чувствую себя неловко, не знаю, как поудобнее лечь. Спасибо Эвану: он берёт инициативу в свои руки, хотя при этом по-прежнему демонстративно не разговаривая со мной. Ну вот! Стоило избежать опасности, как альтаирец вновь вспомнил про какую-то непонятную обиду на меня.
Тем временем Эван достаёт из походного рюкзака дорожный плащ на меховой подкладке, накидывает себе на плечи. Кладёт рюкзак под голову, после чего молча притягивает меня к себе. Удобно устраиваюсь на той части плаща, которую специально для меня оставил Эван. Вместо подушки - его рука. Альтаирец приобнимает меня, притягивая к себе, посильнее укутывая тёплым плащом.
- Так теплее, - объясняет он, да я и сама всё прекрасно понимаю. Так мы хоть не замёрзнем, а то ночью в Сумрачном лесу такой дубак бывает, что зуб на зуб порой не попадёт.
Эван не спит – внимательно всматривается вдаль, настороженно прислушивается к каждому шороху, зато меня от всех дневных переживаний почти сразу срубает сон. Рядом с мальчишкой-альтаирцем чувствую себя в полной безопасности, поэтому спокойно засыпаю, убаюканная тихим сердцебиением Эвана.

*** 
Резко подскакиваю от дикого вопля Дэрэка. Хочу выглянуть наружу, но Эван не даёт. Прячем меня за спину, высовывается сам.
- Что за…?!
Любопытство берёт верх над инстинктом самосохранения. Выглядываю из-под руки Эвана и тут же взвизгиваю. Теперь понятно, чего толстяк блажит. Я бы тоже заорала, если бы в метре от меня на суку внезапно появилось слегка светящееся тело повешенной старухи с выпученными глазами и синим языком.
Ну ладно мы в детстве, но повешенная-то откуда взялась?!
- Уберите! Уберите её! – вопит трясущийся Дэрэк.
- Успокойся! Это отголосок – проснувшийся Анигай, не рискуя спускаться с дерева на землю ночью, ловко добирается по веткам до Дэрэка, срывая по ходу несколько крупных плодов-орехов, размером с кулак. По очереди бросает их в старуху. Орех со свистом пролетает сквозь отголосок. Иллюзия на глазах растворяется в ночи. Вновь наступает кромешная тьма.
- Что…?! Что это было?!
- Видимо, кто-то когда-то повесил эту женщину в Сумрачном лесу. Вот чаща и запомнила её образ, чтобы пугать им не званных гостей, - пытаюсь успокоить толстяка своей только что выдуманной теорией. По-своему мне его даже жалко. Мы то хоть по двое спим, а он там один в дупле торчит. – Не обращай внимания. Отголоски безобидны.
- Безобидны?! – возмущение Дэрэка зашкаливает. – Да я из-за этой старухи теперь всю жизнь заикаться буду!
На нервной почве у землянина действительно начинается икота.
- Ложись спать, я тебя подменю, - Эван снимает плащ, чтобы отдать его мне.
- Не надо, я покараулю, - слышу из темноты голос брата. – Я отдохнул, а полночи не спал.
Надо же! Анигай почти нормальным тоном разговаривает с Эваном! Пугающий прогресс.
- Хорошо. Если что – сразу буди.
Снова укладываемся спать. На этот раз утыкаюсь лицом в грудь альтаирца. Не хочу, проснувшись среди ночи, наткнуться глазами на видение а-ля синюшная старушенция. Хуже всего, что меня терзают сомнения: не связана ли эта повешенная каким-то образом со мной и братом? Сейчас вспоминаю: мы с Анигаем уже натыкались на этот отголосок в детстве в лесу. Но видели её издалека, не так близко. Вот только как всё это связано с нами – не пойму.
Закрываю глаза, однако сон не идёт. Сейчас, как никогда, мне хочется, чтобы мой старый друг детства Эван был рядом со мной, чтобы поговорил со мной, успокоил, развеял страхи.
Но альтаирец, увы, молчит.
Это так странно: чувствовать тепло его тела, крепкие руки, обнимающие меня и в то же время понимать, что он нет со мной. За годы разлуки мы из лучших друзей превратились в чужих людей. Это больно, обидно и, боюсь, уже непоправимо.
- Почему ты на меня злишься? – не выдерживаю, шепчу я.
- Потому что тебя больше нет, - тихо без эмоционально отзывается альтаирец и закрывает глаза, всем своим видом показывая, что не намерен поддерживать этот разговор.   
***
Утро выдалось на редкость морозным. На траве, кустах, листьях деревьев – лёгкий налёт инея. И это называется лето! Похоже, в Сумрачном лесу нет правил и законов даже для времени года. Здесь и в разгар зноя может пойти снег. Не лес, а сплошная аномалия!
К несказанной радости Мэд, Анигай обнаружил неподалёку от нас лесное озеро. Прозрачное, заросшее по берегам огромными ярко-малиновыми кувшинками.
Отправив парней на охоту (жутко хочется есть), мы с подругой приводим себя в порядок: умываемся, чистим одежду. Вода в озере оказывается на удивление тёплой. Почти горячей. Теперь я понимаю, почему над озерной гладью стоит пар, который я по началу приняла за туман. Меня так и тянет искупаться, хотя умом я понимаю: озеро в Сумрачном лесу может таить ещё большую опасность, чем дебри.
Мэд садится на огромный валун, разувается и опускает ноги по колено в воду.
- Кому скажи – не поверят! – ворчит она, - в воде гораздо теплее, чем снаружи! Может искупаемся, пока парней нет?
Идея заманчивая и опасная одновременно. С одной стороны, лезть в омут Сумрачного озера – дело заведомо не предвещающее ничего хорошего. Но с другой - я «птица водоплавающая». Даже живя в Катаре, где в доме не было никакой воды, я не могла ходить грязной. Каждый день мы с Анигаем из колодца вёдрами таскали и грели воду, чтобы сполоснуться. А когда по-соседству поселился Эван, я и вовсе приноровилась отмокать в своё удовольствие в его ванной, предварительно выставив мальчишку-альтаирца из его же собственной комнаты. Благо, он никогда не сопротивлялся. Да… В детстве я вертела Эваном, как хотела, зато теперь словно чужие люди.
Вчерашний день был не из простых. Пройти столько километров по жаре и не вспотеть – не реально. И хотя моя дорожная одежда предназначена и для более долгих путешествий, всё же чувствую себя дискомфортно, поэтому не выдерживаю и поддаюсь на провокацию Мэд.
- Давай, но только быстро! И чур далеко не заплывать!
Однако «быстро» и «не заплывать» у нас не получается. Раздевшись до белья, ныряем в омут. Оказавшись в горячей воде, я чувствую такое расслабление после вчерашнего чокнутого дня и не менее нервной ночи, что тотчас забываю обо всём на свете. Окунувшись несколько раз с головой, я сначала смываю с себя дорожную пыль, расплетаю и споласкиваю косу, а затем уже позволяю себе поплавать в своё удовольствие. Окончательно расслабившись, выкидываю из головы все тревоги и неприятные воспоминания, ложусь на водную гладь, закрываю глаза и отдаюсь лёгкому, едва заметному течению озера.
Всё вокруг так умиротворяет…
Слишком умиротворяет. Жаль, что я понимаю это чересчур поздно.
Моя голова наполовину находится в воде, из-за этого все звуки, доносящиеся до меня через толщу воды, кажутся приглушённо странными.
Внезапно я слышу чьи-то голоса.
Мужской и женский.
Наверное, из-за навалившейся усталости, я умудряюсь заснуть прямо посреди озера и всё это мне просто снится.
Наверное, так оно и есть, но… Боже! Как же они громко кричат!
Мужчина обвиняет. Оскорбляет. Я не разбираю и половины слов, лишь отдельные фразы…
- Ты предала меня! Предала!
Женщина – совсем молодой девичий голос – с не меньшей ненавистью вторит ему.
- Ты убил его! Убил! Я никогда тебя не прощу! У тебя нет сердца! Нет души! Для тебя нет ничего святого! Он был моим…
Удар, боль и… забвение.
На меня лавиной обрушивается буря чужих эмоций.
Обида, злость, непонимание, отчаяние… любовь… Безумная любовь, которая превращается в ненависть…
А затем приходит оно - безразличие.
Больше не хочется ни чувствовать, ни жить, ни дышать…
Голоса постепенно стихают, но безразличие уже прочно пускает корни в моей душе. Оно приносит прохладу и столь долгожданное спокойствие. Расслабляет, умиротворяет, заставляет всё больше и больше хотеть спать… Оно показывает мне, как же я на самом деле устала. От всего: неопределённости, несвободы, не жизни…
Окончательно проваливаюсь в царство забвения. Мне так хорошо, как вдруг…
Резко, больно, противно…
Чьи-то сильные руки цепко хватают меня – до синяков, вырывая из сладостного, такого притягательного сна.
Не хочу! Не трогайте! Не надо!
Чьи-то жёсткие губы впиваются в мои, вдыхая в лёгкие спасительный воздух.
- Дыши! Слышишь?! Дыши!
Слова доносятся откуда-то издалека. Остервенелые, злые.
Не хочу… Не хочу возвращаться туда, где так много боли. Здесь так хорошо, спокойно…
- Дыши! Я не позволю тебе уйти… Не опущу! Не отдам…
Чьи-то тяжёлые ладони с силой наваливаются мне на грудь, заставляя против моей воли, моего желания, сердце биться.
- Не смей… Не смей снова бросать меня!
Боль, отчаяние, гнев – всё смешалось в этом родном голосе.
Тотальное отчаяние. Именно оно не отпускает. Не позволяет до конца уйти туда, где так хорошо, спокойно, тихо, прекрасно…
- Дыши!
И снова губы. Снова руки. Кажется, это длиться бесконечно. Я всё жду, когда он, наконец, сдастся, отпустит меня. Но нет…
Не отпускает.
И тогда не выдерживаю я сами. Осознав, что он всё равно не даст мне уйти, жадно хватая ртом воздух.
Как же всё-таки больно и неприятно возвращаться к жизни.
Озёрная вода льётся из рта, из носа… Хорошо ещё хоть пресная. Не солёная. Открываю слезящиеся глаза. Пытаюсь сесть - получается не сразу. Всё тело, особенно грудная клетка болит. «Спасибо», Эвану! Не мог поаккуратней меня приводить в чувства!
Я лежу на берегу в одном белье. В паре шагах от меня под деревом стоит с мокрыми волосами трясущаяся то ли от страха, то ли от холода Мэдлин. Рядом с ней – встревоженный Дэрэк. Перепуганного брата обнаруживаю у себя за спиной. Это он помогает мне приподняться. Ловлю себя на мысли, что стараюсь смотреть на кого угодно, только не на альтаирца, сидящего на земле возле меня.
Мокрый, бедный, злой как стая голодных драгов… Глядя на Эвана начинаю понимать, что значит, когда говорят «На человеке от страха лица нет». Кажется, это как раз тот самый случай.
Наши взгляды встречаются. Мой – виноватый и его – затухающе синий.
Это недобрый знак! В последний раз я видела светящиеся глаза альтаирца, когда он в порыве ярости чуть не отправил на тот свет кузнеца.
- Что… что произошло? – говорю с трудом: в горле дикая боль и першение, словно меня душили.
Почти сразу понимаю: ох и зря я это спросила! Потому что…  разъярённого Эвана несёт…
- Произошло то, что ты полная дура! Безответственная и взбалмошная! Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты сначала думала, а уже потом делала?! – орёт на меня он.
Вид у разгневанного альтаирца настолько озверевший, что перечить ему, подозреваю, не отважился бы в этот момент даже Анигай.
 – Да как у тебя вообще мозгов хватило полезть в Сумрачное озеро?! – не сбавляя тона, продолжает ругаться он, одновременно с этим закутывая меня в свой тёплый дорожный плащ. - Ты что, забыла, где находишься?! На тот свет захотела?! Сразу бы так и сказала! Я бы тебя собственноручно утопил, чтобы ты мне нервы больше не мотала!
Растерянно смотрю на брата в поисках защиты и поддержки, но, похоже, эти двое сегодня спелись.
- И не смотри на меня так! Я с альтаирцем полностью согласен. Лично в следующий раз твою дурную бошку ему топить помогу.
От обиды и пережитого нервы окончательно сдают. Губы предательски трясутся. Чем сильнее я пытаюсь взять под контроль расшалившиеся эмоции, тем хуже у меня это получается. На глаза наворачиваются слёзы. Нет! Ну это уже ни в какие ворота не лезет! Только разреветься перед всеми и не хватало! На моё счастье внимание рассерженного Анигая переключается на Мэд.
- А ты, курица общипанная, куда смотрела?! Почему нас сразу не позвала?!
- Это я-то не позвала?! – возмущению подруги нет предела. – Да я тут же кричать начала, как она под воду пошла! Да если бы не я…
- Если бы не ты, кошка драная, она бы вообще в озере не оказалась. Готов спорить – это ты её подбила туда полезть! Ты же без комфорта и дня прожить не можешь!
- Да ты… Да ты… Драг обрезанный! Вот ты кто! – разъярённая обиженная шатера переходит на визг. – Видела я тебя в одном месте! Да кто ты такой, чтобы мне претензии предъявлять?!
- Вот брошу тебя здесь на растерзание обрезанным драгам, и узнаешь тогда, кто я такой…
Пока эти двое самозабвенно орут друг на друга, Дэрэк решает заняться общественно-полезным делом – разведением костра. Замечаю на траве связку дичи. Видимо, у толстяка-землянина, скандал – скандалом, а завтрак по расписанию.
Всё ещё злой, как стая драгов, Эван садится под дерево рядом со мной.
- Не смей никогда больше так меня пугать, - тихо произносит он.
Так мы и сидим, молча наблюдая за тем как Анигая с Мэд ругаются друг с другом, а Дэрэк неуклюже общипывает какую-то лесную птицу. К моему облегчению, постепенно ком откатывает от горла. Слёзы отступают. Наши плечи с Эваном соприкасаются. Такое знакомое и родное тепло его тело невольно успокаивает меня. Закрываю глаза. Это так странно: прошло столько лет, а я как сейчас помню, как мы с мальчишкой-альтаирцем вот так же сидим плечо к плечу за церковью на поляне, поросшей за лето разноцветным душистым ковром полевых цветов, семена которых привёз с Земли священник.
Незабудки. Да. Кажется, они так назывались.
И болтаем. Весело. Беззаботно. Обо всём на свете.
Какими же мы были всё-таки счастливыми в том забытом Богом и Отаром промозглом Катаре.
- Я слышала в озере голоса, - не выдерживаю, признаюсь я. – Мужчина и женщина. Они ругались. Он обвинял её в предательстве, а она… В каком-то убийстве. Я толком не разобрала. Не понимаю… Зачем озеро дало мне услышать всё это.
Эван оборачивается. Чувствую на себе него не на шутку обеспокоенный взгляд.
Надо же! Похоже, этому надменному альтаирцу, в которого превратился мой друг детства, всё же не всё равно на меня.
- Думаю, это моги быть просто слуховые галлюцинации. Такое бывает, когда человеку не хватает кислорода…
- А мне эти голоса почему-то напомнили отголоски…
Наш разговор прерывает Дэрэк. Толстяк уже развёл довольно большой костёр, на котором ловко жарит на самодельном вертеле дичь.
- Эй, вы, двое! Чего на земле мокрые сидите? Идите лучше к костру сушиться. Не хватало только, чтобы вы с простудой свалились. Нам по этому долбанному лесу ещё пилить и пилить.
До меня запоздало доходит, что Эван, как и я, мокрый насквозь.  И это при его слабом здоровье! Я-то хоть пошла купаться в белье, оставив сухую одежду на берегу, а он… Единственное, что успел сделать альтаирец, прежде чем броситься за мной в омут – разуться и скинуть плащ, в который я, к слову, и закутана.
Нет, ну это совсем никуда не годится! Эван с детства с лёгкостью подхватывал все простуды подряд.
- Ты о чём думал?! – испуганно набрасываюсь на слегка удивлённого альтаирца. - У тебя же здоровье слабое! Зачем ты вообще в это озеро полез?! Пусть бы лучше Анигай меня вытаскивал!
- Не! Ну нормально! – возмущается братец. – Значит, его беречь надо, а меня в расход пускать?!
- Ай, - с психом отмахиваюсь от зануды-брата, хватая несколько удивлённого Эвана за руку. Тяну к костру.
- Мокрую одежду сними, а то точно воспаление лёгких схватишь! – скидываю с плеч его плащ. – Держи. Я пойду в сухую одежду переоденусь.
Хватаю свои вещи, всё ещё лежащие на берегу, иду в кусты. За мной увязывается Мэд. Ей тоже надо привести себя в порядок.
- Подожди, я с тобой!
- Только ради всего святого не вляпайтесь там опять во что-нибудь! – сердито бурчит альтаирец, стягивая с себя рубашку. – Второй раз я точно не полезу тебя никуда вытаскивать.
Хмыкаю, оборачиваюсь, чтобы ответить что-нибудь язвительное и… невольно застываю с открытым ртом.
М-да… Вот уж не думала, что мой некогда хилый мальчишка-альтаирец однажды превратиться в такого до неприличия красивого накаченного мужчину. Смущённо отворачиваюсь. Делаю это, пожалуй, чересчур быстро – ловлю весёлую насмешку Мэд, которую, похоже, интригуют наши пока непонятные для неё отношения с альтаирцем.
- Постараюсь, но ничего обещать не могу, - бурчу в ответ.
На мою беду, фраза оказывается почти пророческой, потому что даже банальное переодевание в кустах в нескольких метрах от парней заканчивается для нас с Мэдлин неожиданным приключением. Не успеваем мы застегнуть одежду, как обнаруживаем, что прямо на нас сквозь чащу Сумрачного леса несётся целая конная кавалькада воинов Руара во главе… с самим Дэмонионом. 
*** 
Я никогда раньше не видела императора вживую, но то, что это именно Дэмонион несётся прямо на нас с Мэд на пугающе огромном чёрном коне - нет никаких сомнений. Мощь, исходящая от него, лично у меня вызывает оцепенение и панику. Прихожу в чувства лишь когда слышу возле себя истошный вопль Мэд. Шатера, предвещая себе верную гибель от копыт конницы, летящей на нас, падает на землю, закрывая руками голову, а я… Растерянно смотрю в пустоту, которая ещё секунду назад была заполнена всадниками Руара.
И что это было? Опять отголоски?
На вопль Мэд прибегают мальчишки. Взбудораженный Эван переводит вопросительный взгляд с лежащей лицом в грязи шатеры на меня, затем на Анигая, который в открытую ржёт над перепачканной раздосадованной Мэдлин. Шатера тоже не теряется: набрав в ладонь ком грязи, с поразительной меткостью бросает его прямо в рот моему смеющемуся братцу.
- Что, съел? – мрачно интересуется Мэд, глядя на плюющегося раздосадованного Анигая.
- Шею тебе когда-нибудь сверну, - многообещающе шипит он. – Чего орала-то хоть?
- Ты бы тоже заорал, если бы на тебя конница во главе с императором мчалась, - огрызается шатера. – Не веришь мне, спроси Аду.
Я киваю в подтверждение слов подруги.
- Ничего не понимаю. Целая толпа руарцев… Прямо на нас, - увиденное до сих пор с трудом укладывается в голове. – Наверное, опять отголоски.
- Да что эти отголоски привязались-то к нам?! И часто этот ваш Сумрачный лес такие номера проделывает? – встревает в разговор нервный Дэрэк.
Переглядываемся с Анигаем. Мы оба прекрасно знаем ответ.
Нет. Не часто. Это-то и пугает.
Даже в Катаре отголоски видели лишь немногие из тех, кто отваживался бродить по окраине Сумрачного леса. Россказни местных пьянчужек в расчёт не беру: их послушай, так они каждый день на отголоски напарываются. Причём прямо в поселении. По мне, так им просто пить меньше надо, а так… Отголоски – большая редкость. Не удивительно, что для нас с братом загадка, почему за последние сутки Сумрачный лес буквально атаковал нас ими.
- Лучше вернёмся к костру. Ада, ну что ты там застыла? Пошли, - слова Эвана звучат более чем разумно, поэтому я чуть ли не бегом следую за ним. Нет, я, конечно, могла бы похорохориться на тему «а чего это ты раскомандывался тут»? Но сейчас мне, если честно, меньше всего хочется спорить с альтаирцем. Лучше пусть он командует, а я просто буду рядом. Так я хоть чувствую себя в относительной безопасности в этом сумасшедшем непредсказуемом лесу.
Позавтракав и просушив одежду на костре, мы собираемся в путь, не забыв прихватить остатки жаренной дичи и наполнить дорожные фляги водой.
Звезда Сатаба уже во всю палит на небосклоне, когда мы преодолеваем первые несколько километров пути. Ну мы и копуши! Считай, всё утро на одном месте проторчали! И виноваты в этом исключительно я и Мэд. Дёрнуло же нас полезть в это озеро!
Идём, ориентируясь на компас Дэрэка, а также на деревья, поросшие с южной стороны мхом. Ближе к вечеру толстяк-землянин начинает заметно нервничать.
- Странно всё как-то. По моим подсчётам мы ещё час назад должны были выйти на просёлочную дорогу.
Плохая новость. Очень плохая. Потому что целый час блуждания по Сумрачному лесу в неизвестном направлении – можно смело приравнивать к собственноручному подписанию себе смертного приговора. Если мы заблудились, то даже Глэдис вряд ли сможет нас отсюда вызволить. Особая древняя магия Сумрачного леса блокирует даже силы Верховной ведуньи.
Легенды о Сумрачном лесе все, кто вырос на Дарии, слышал с детства. Почти ни одна сказка без упоминания его не обходится. Старики поговаривают, что лес наделён защитой магии древних – таинственного и очень могущественного народа, который жил на Дарии задолго до возникновения империи. Это они выковали Жезл Власти и соорудили два каменных трона соправителей на Плато Семи Ветров. По одной из легенд – последним из рода древних - сам Дэмонион. Это их мощная кровь и даёт императору силу удерживать Жезл власти и править Дарием. В Катаре поговаривали, что император лично уничтожил последних из этого рода, чтобы никто и никогда не смог претендовать на второй – издавна пустующий трон соправителя Дарийской империи.
Древние исчезли, но их магия осталась. И похоже, что сейчас она играет с нами в какую-то только ей понятную игру, которая, откровенно говоря, мне совсем не нравится. Перспектива всю жизнь блуждать по Сумрачному лесу, что греха таить, меня как-то особо не прельщает.
Очередная ложбина сменяется небольшой поляной. Анигай жестом останавливает нас. Прислушиваемся. Где-то рядом слышится плеск воды.
Идём на звук и уже через несколько минут оказываемся возле неглубокого горного ручья, берущего начало у высокого водопада, который непроходимой стеной преграждает нам путь.
- И куда дальше прикажете идти? – подбоченивается Мэд, деловито осматривая окрестности. – Вам не кажется, что пора признать очевидный факт – мы заблудились! Нам всем конец! Крышка! Мы трупы! – истерика подруги набирает обороты у нас на глазах.
- Издевательство какое-то, а не компас! – выругивается Дэрэк, не сводя глаз с электронного циферблата, прикреплённого к запястью.
- Что там ещё? – Эван, хмурясь, подходит к другу.
Не выдерживаю, подлажу под руку у альтаирцу. Да… Похоже, у нас действительно проблемы: компас рехнулся – стрелка вертится как бешенная.
- Скорее всего в этих горах много магнитной породы, вот он и сошёл с ума, - делает неутешительный вывод Дэрэк. – Я не знаю, куда нам дальше идти. Похоже, эта истеричка права. Нам конец! Мы трупы! Долго здесь не протянем. Даже если найдём еду и воду, лес всё равно сведёт нас с ума. Ребят, я не шучу: ещё пара повешенных старух посреди ночи, и я лично буду готов к психушке.
Похоже, ещё немного и толстяк-землянин тоже забьётся в истерике.
- Не гоношись раньше времени, - раздражённый голос Анигая несколько приводит Дэрэка в чувства. – Может, туда попробуем пойти?
Слежу за взглядом брата и с удивлением утыкаюсь в стену водопада.
Похоже, у Анигая тоже крыша поехала от слишком долгого пребывания в Сумрачном лесу. Он нам что, в водопаде предлагает утопиться?
- Совсем рехнулся? – фыркает Мэд. – Я ещё только в водопад не лезла! Хватит с меня сегодня водных процедур!
- Неужели вы не видите?! Там свет! – продолжает гнуть свою линию Анигай.
Я не успеваю среагировать, как упрямый братец, наплевав на опасность, ловко взбирается по мокрым скользским камням, подбираясь к водопаду. Пытается заглянуть за падающее водное полотно.
- Идите сюда! Здесь проход!
Любопытство берёт верх над осторожностью. Взбираемся вслед за Анигаем. Впереди – Эван. Последним плетётся недовольный Дэрэк, которому идея лишний раз рисковать своей шкурой откровенно не нравится.
Встав на огромный валун рядом с Анигаем, я, наконец, понимаю, что вызвало такой бурный восторг у брата. Прямо за водопадом действительно находится небольшой туннель, залитый светом.
Переглядываемся.
- Ну что? Рискнём? – по заинтригованному лицу Анигая понятно, что вопрос – риторический. Любопытный братец всё равно попрётся в этот тоннель.
Так и есть: не дождавшись ответа, эта пройдоха ныряет прямо под толщу падающей воды, исчезая за сверкающей гладью водопада.
- Анигай! Вернись сейчас же! – ору я, но брат откровенно игнорирует меня. Его силуэт идёт на яркий дневной свет, льющийся с противоположного конца тоннеля. И тут до меня доходит странность: там за водопадом ярко светит звезда Сатаба, в то время как с нашей стороны всё небо над Сумрачным лесом сплошь затянуто предгрозовыми тучами!
Перевожу беспомощный взгляд на Эвана. Честно: я не знаю, как правильно поступить в данной ситуации. С одной стороны, не хочу оставлять брата там одного. Ведь неизвестно, какие опасности таятся по ту сторону водопада, с другой… Не факт, что оставаться здесь – в чаще непредсказуемого Сумрачного леса более безопасно.
- Я туда не пойду! – безапелляционно выдаёт Дэрэк, демонстрируя взбесившиеся показатели компаса. – Это не дыра, это какая-то аномалия. Если верить компасу – ничего хорошего нас там точно не ждёт!
- Можешь поверить мне, а не компасу: здесь нас тоже ничего хорошего не ожидает, - спокойно отзывается альтаирец. – Если ты ещё не понял: этот лес сам одна сплошная аномалия. Не думаю, что за водопадом нам грозит большая опасность, чем здесь.
- Лично я согласна с толстяком! - вносит в разговор своё веское слово Мэдлин.
Дэрэк удивлённо приподнимает брови. По парню заметно: он не знает, как реагировать на слова шатеры: то ли оскорбляться за столь нелестную характеристику его фигуры, то ли радоваться, что дарийка его поддержала.
 – Я не полезу за этим придурком, один Отар знает куда! – продолжает Мэд. - Мне на сегодня уже приключений хватило! Благодарствую! Больше не хочу! Лично я остаюсь здесь! Рано или поздно в Руаре нас всё равно спохватятся. Разведём с толстяком огромный костёр и станем ждать, когда нас спасут. Ада, ну что ты молчишь?!
А молчу я по двум простым причинам. Во-первых, не знаю, что и сказать. Потому что, сделаю так, как решит Эван. Без него я никуда не пойду. А во-вторых… Не могу оторвать глаз от стаи подступающих к нам со всех сторон свирепых и явно голодных драгов…

7. ДЕРЕВНЯ-ПРИЗРАК

Дипломатическая космическая станция.

- Где мой сын?! – тихий стальной голос.
Один Бог знает, каких неимоверных усилий Императору Альтаира стоит сдерживать гнев. Будь его воля, он с превеликим удовольствием сжал бы свои сильные ладони на хрупкой бледной шее Айлит Петтигрю. Наверняка, исчезновение Эвана – её рук дело. Конечно! Верховная Земного альянса спит и видит, чтобы перемирие между Дарием и Альтаиром побыстрее закончилось. Ей не терпится под шумок полномасштабной войны вновь начать «осваивать» залежи топливных кристаллов на приграничных Дарию территориях.
- Я представления не имею, о чём Вы говорите, Ваше Императорское Величество! – как же его раздражает этот елейно-невинный женский голосок. И эта вечная насквозь фальшивая улыбка.
Иоанн - император Альтаира отворачивается, подходит к огромному прозрачному окну, за которым простирается всеобъемлющий космос. Глаза бы не видели эту вечно тошнотворно-приторно-правильную продуманную Айлит Петтигрю. Наверное, это настоящий талант, вызывать у людей такие противоречивые эмоции: внешне – почти ангел во плоти, но внутри… Более гнилого и фальшивого человека Иоанн Альтаирский, пожалуй, не встречал за всю свою долгую жизнь. А встречал он, будучи политиком, немало разного высокопоставленного сброда. Но Глава Земного Альянса переплюнула всех. 
- Мне повторить вопрос?
Айлит Петтигрю с её фирменной, не сходящей с губ намертво застывшей улыбкой, незаметно для императора бросает взгляд на командира станции – сухощавого поджарого мужчину лет сорока. Без слов понимая немой приказ главнокомандующей, он кивает, исчезая из рубки. Разговор предстоит сугубо конфиденциальный. Лишние уши сейчас ни к чему.
- Тогда я повторю свой ответ! Я не понимаю, о чём Вы, Иоанн!
Сдерживаясь из последних сил, император сжимает и разжимает кулак. Нет… Всё же ему нельзя было прекращать принимать антиэмпатическую вакцину. Глава империи должен обладать хладнокровием, спокойным расчётливым умом. Но в данный момент, единственное, чего он жаждет всей душой – раздавить эту лицемерную тварь.
- Всё вы прекрасно понимаете, Айлит. – Как же тяжело даются ему эти спокойные нотки в голосе. – Сутки назад на Дарии исчез мой младший сын. Планолёт, на котором он направлялся в Адейру, был сбит над Сумрачным лесом. По моим данным – это сделали харрдроги. И заплатил им за это некто, находящийся на службе у посла Ромеро.
От столько неожиданно точной осведомлённости императора у Главнокомандующей Земного альянса удивлённо приподнимаются брови. Видимо, действие ботокса в них подошло к концу, а Айлит не успела заблаговременно позаботиться о подновлении своей непроницаемой для эмоций маски. Заметив проблески живой мимики, император невесело усмехается.
- Не удивляйтесь, Айлит. У меня везде свои люди.
- Я не…
- Ромеро и шага не сделает без вашего приказа, - Иоанн обрывает женщину на полуслове, сверля тяжёлым взглядом. - Где мой сын, Айлит? И только не говорите, что всё это происки Дэмониона. Мы оба знаем, что это полная чушь. Император Дария не меньше моего на данном этапе заинтересован в сохранении перемирия между нашими планетами. В отличие от вас.
- Но…
- Вы единственная сторона, заинтересованная в возобновлении военных действий. Насколько мне известно, Земному Альянсу удалось на ряде колонизированных планет наладить производство оружие. Ищете проверенными дедовскими способами новый рынок сбыта? Думаете, как бы развязать войну?
От деланного возмущения у главы Земного альянса перехватывает дыхание. По крайней мере, Айлит старательно пытается изобразить именно это.
- Да как Вы…?!
- Смею, госпожа Петтигрю. Смею. Всё-таки я император, а Вы, хоть и избранная, но всего лишь слуга народа.
Пожалуй, впервые за долгое время Айлит Петтигрю не сразу находит, что ответить. Старательно сохраняя приветливую улыбку, глава Земного Альянса сбавляет тон, пытаясь казаться ещё более приветливой, чем обычно.
- Ваше Императорское Величество, но Вы же не думаете, что я могла поставить под удар Вашего сына?
В отличие от госпожи Петтигрю сегодня у императора Альтаира нет ни малейшего желания играть в дипломатию.
- Именно это я и думаю. Вы единственная заинтересована в разрыве перемирия. Всё дело в поставках оружия? Произвели столько, что девать некуда? Нашими с Дэмонионом руками хотите наладить новый рынок сбыта, а сами остаться чистенькими?
- Иоанн! Вы меня оскорбляете!
- Бросьте… Правдой нельзя оскорбить. Я лишь хочу, чтобы Вы кое-что поняли.
Проницательный взгляд императора заставляет госпожу Петтигрю отвернуться. Всё-таки сложно в открытую врать человеку, который видит тебя насквозь и прекрасно знает правду
- Имейте в виду Айлит… Даже если мой сын погибнет, я не изменю своего решения. Разрыва перемирия между Дарийской и Альтаирской империями не будет. Я не поставлю под удар из-за одного человека жизни миллионов моих подданных.
- Даже если речь идёт о вашем родном сыне? – пожалуй, впервые за долгое время в голосе Айлит звучит вполне искреннее удивление. – Признаться, я была о Вас несколько другого мнения, Иоанн.
Невесёлая усмешка касается губ альтаирского императора. В его семье испокон веков долг перед подданными был превыше любви к семье. Так что в его решении, каким бы непростым оно не было, нет абсолютно ничего удивительного. Оно, увы, закономерно.   
- Мне глубоко плевать, какого вы обо мне мнения, - сухо отзывается император. - Надеюсь, мы хорошо поняли друг друга, госпожа главнокомандующая?
На кукольном личике Айлит вновь застывает её идеально-фальшивая улыбка.
-  Более чем, Ваше Императорское Величество. Более чем.

*** 
Дарий. Сумрачный лес

Мы, не сговариваясь, стараясь не делать резких движений, отступаем к водопаду. Никому не хочется попасть на обед к драгам – огромным клыкастым волко-оборотням, обступающим нас с трёх сторон. Так что теперь тоннель Анигая – наше единственное спасение. Насколько мне известно, драги не большие любители воды, так что они вряд ли по доброй воле полезут под бушующий поток.
- Отступаем, - едва слышно произносит Эван, на автомате пряча меня за спину и подталкивая к водопаду.
Водная преграда совсем рядом. Пара шагов и мы спасены, но на нашу беду Мэд при виде драгов впадает в ступор. В принципе, её можно понять. Шатера никогда раньше не видела этих кровожадных клыкастых монстров-оборотней в живую, да ещё столь близко и в таком количестве.
- Мэд! Мэд! – громким шепотом зову подругу, но она не реагирует. Похоже, на неё нашёл тот самый ступор, что и на меня, во время аварийной посадки планолёта.
Беспомощно гляжу на Эвана. Без подруги я отсюда не уйду, и альтаирец это прекрасно понимает.
- Иди к Анигаю, я разберусь, - едва слышно произносит он, но я замираю на месте. Ну уж нет! Я его здесь не оставлю! Без моего альтаирца я отсюда не уйду!
Толстяк-землянин медленно отступает ко мне, в то время как Эван, напротив, делает шаг вперёд, осторожно беря Мэд за локоть.
- Пошли… Тихо… Медленно…
На нашу беду «тихо и медленно» у неуклюжей Мэдлин не получается. Она делает шаг назад, цепляется каблучком о какой-то камень и с визгом падает на землю. Её вопль становится для драгов сигналом к нападению. Дальше всё происходит, как в кошмарном сне.
Эван что-то кричит Дэрэку. Толстяк на удивление шустро хватает истерящую Мэд и вместе с ней исчезает за водной стеной водопада. В это же самое мгновение альтаирец берёт на себя первый удар драгов, тем самым давая мне возможность отступить к тоннелю. Но уйти я не успеваю. Дорогу преграждает огромный драг, который сумел незаметно подойти к нам со стороны. А дальше…Пронзительно синие зрачки Эвана, при виде грозящей мне опасности, вспыхивают. Как тогда в Катаре… В хижине с кузнецом…
С невесть откуда взявшейся дикой силой альтаирец перехватывает драга, нападающего на меня, отбрасывает в сторону. Затем отбивает нападение второго, третьего… Зверьё с переломанными хребтами, пронзительно визжит и воет неподалёку от нас, подогревая ярость остальной стаи.
 - Ада, беги!
Но как бежать?! Четвёртый драг на моих глазах впивается ему в руку. Алая кровь, точно такая же, как и дарийцев, и у землян, моментально огромным пятном растекается по его рубахе. При виде крови драги окончательно сходят с ума, скопом с пугающе-диким воем бросаясь на моего альтаирца.
Пожалуй, кровь… Да. Именно кровь Эвана выводит меня саму из состояния оцепенения. До меня – идиотки запоздало доходит – дред. У меня есть дред!
Хватаюсь за оружие. Противное шипение змейки, обвивающей моё запястье почти совпадает с моментом, когда я нанизываю на дред драга, вцепившегося в Эвана. Затем второго, третьего… К бойне снова подключается альтаирец, хоть он и серьёзно ранен. Но на нашу беду драги, заслышав зов соплеменников, и почуяв запах свежей крови, всё пребывают и пребывают… Хуже всего, что они начинаю заходить и со стороны водопада. Ещё намного и ловушка захлопнется.
- Ада, беги! Ты что, оглохла?! Беги! – с остервенением орёт альтаирец, из последних сил отбрасывая драгов, прекрасно понимая, что, даже если я и спасусь, он сам уже не жилец.
Мне так страшно! За него! За себя! За нас! Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать – долго мы не продержимся.
Я не знаю, что на меня находит. Наверное, отчаяние, граничащее с сумасшествием. Вместо того, чтобы броситься к водопаду, я, не придумав ничего более умного, выхватываю из рюкзака кристалл и наотмашь бью  им первого попавшегося под руку драга.
Запах палёной шерсти. Жалостливое скуление. Визг и… Пугающая тишина.
Нет. Драги не уходят. Они, словно заворожённые, смотрят на меня, всё ещё держащую на вытянутой руке кристалл, и почему-то не отваживаются сдвинуться с места.
Волко-оборотни словно сами превратились в неподвижные кристаллы.
Честно: я не знаю, что дальше делать. Зато знает Эван. Парень хватает меня здоровой рукой и уже через секунду я чувствую, как на голову обрушивается ледяная стена водопада.
Прихожу в себя уже в туннеле. Нас с драгами разделяет лишь несколько метров и легко преодолеваемый поток воды, но по какой-то непонятной причине драги не отваживаются последовать за нами. Видимо, они решают дождаться у ручья, когда добыча соизволит вернуться назад.
Не дождутся! По крайней мере, я искренне на это надеюсь. Главное, чтобы по эту сторону тоннеля мы не наткнулись на что-нибудь ещё более опасное, чем драги.
Поспешно прячу кристалл в рюкзак – не стоит, после чего поднимаю взгляд на Эвана. И только сейчас до меня доходит, что мальчишка-альтаирец истекает кровью.
Напрочь забываю про кристалл. Бросаюсь к Эвану. Вся рука в крови, но что ещё хуже – кровотечение не останавливается. Меня с новой силой охватывает паника.
- Ада, успокойся! Всё хорошо! Всё хорошо! Я живой. Не надо так… – мягко, впервые за эти дни – по-доброму, разговаривает со мной Эван.
Я не сразу понимаю, о чём он – мечусь в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве жгута или повязки. Лишь случайно проведя рукой по своей щеке, понимаю, что с перепугу за Эвана, сама того не замечая, реву навзрыд. Нервы сдали окончательно – Отар их побери!
Не придумав ничего более умного, отрываю по низу часть своей нижней рубашки. Получается что-то наподобие бинтов. Перетягиваю альтаирцу рану, чтобы кровь не так хлестала. Затем нахожу в рюкзачке небольшую аптечку. На наше счастье там есть пузырёк с антисептиком и пара шприцов с какими-то антибиотиками. После этого отваживаюсь оторвать рукав лётного комбинезона Эвана, чтобы взглянуть на рану.
И почти сразу жалею об этом. Лучше бы я этого не делала! Одного взгляда на рваную рану хватает, чтобы я зарыдала с новой силой. Она просто ужасна! Чего стоят только одни рваные края! Драг прокусил до кости! Будь моя воля – сбежала бы, лишь бы не видеть всего этого ужаса. Но бежать некуда. Да и никто кроме меня Эвану не поможет. Поэтому, продолжая реветь навзрыд, пытаюсь как можно тщательней обработать моему альтаирцу рану. Шрам точно останется! И заживать будет долго – у драгов отравленная слюна. 
- Ну всё, всё, Ада, перестань. Я же живой. Ничего смертельного не случилось, - пытается успокоить ревущую меня Эван, но бесполезно. Слёзы уже не остановить.
- Это я… Это я во всём виновата… Вечно от меня у тебя одни неприятности.
- Не говори так. Не надо, - тихо произносит альтаирец, с нежностью проведя ладошкой по моей мокрой от слёз щеке. – Не плачь. Ты же знаешь: я не могу видеть твои слёзы. Ничего страшного не произошло. Рана не смертельна. Вот увидишь – до свадьбы заживёт.
Наши глаза встречаются. Прямо как в детстве. Смотрю в синеву его зрачков и… спохватываюсь. Ну нет! Так никуда не годится! Ранили Эвана, больно ему, а он сидит и утешает меня. Хотя должно быть всё наоборот.
- Очень смешно! – невольно сквозь слёзы со смехом фыркаю я, вспоминая, что свадьбы у Эвана уже никогда не будет. Тут же по новой хлюпая носом. – Ты там сильно не воображай! Я не из-за тебя плачу! А из-за драгов….
- Знаю, знаю, тебе жалко убитых волко-оборотней… - поддакивает Эван.
Если альтаирец ещё шутить может, значит его состояние не так уж и плохо. Перебинтовываю рану ещё на раз. Вроде бы неплохо получилось.
Делаю шаг к водопаду – надо бы умыться, да и руки все в крови. Быстро черпаю пригоршню холодной воды, торопливо отхожу в сторону. Стая недовольных драгов всё ещё ошивается у ручья, бросая на меня выжидательные косые взгляды. Замечаю, что за неимением другого дела, драги тут же обедают убитыми сородичами. Ну никаких моральных принципов у этих оборотней!
- Я думаю, всё дело в кристалле.
Оборачиваюсь.
- Что?
Альтаирец поднимается на ноги, осторожно кладёт раненную руку в повязку, перекинутую через шею – я её соорудила из своего широкого тряпичного пояса.
- Мне кажется, Сумрачный лес обладает схожей магией с этим кристаллом. Думаю, он для леса как магнит…
- Который притягивает к нам неприятности?
- Вроде того. Отголоски, драгов и прочие непонятные мне вещи.
- Но драги отступили при виде кристалла.
- Это лишь подтверждает мою теорию. Сумрачный лес и кристалл как-то взаимосвязаны…
Договорить нам не удаётся, потому что в тоннеле появляется взбудораженный Дэрэк.
- Ну наконец-то вы здесь! Мы уж думали, что вас драги сожрали. Ждали вас внизу! Пошлите быстрее! Там такое! Вы просто обязаны это увидеть!
Послушно идём за Дэрэком. Искренне надеюсь, что на том конце тоннеля нас не поджидает ещё одна стая этих премерзких существ! Хотя вряд ли. Дэрэк же жив.
Подойдя ближе к выходу, жмурюсь от яркого света. После темноты мрачного тоннеля лучи Сатаба слепят глаза с двойной силой. Когда зрение всё же приходит в норму, и я оглядываюсь по сторонам, то от удивления теряю дар речи. Такое я точно не ожидала увидеть за водопадом!

*** 
Какой разительный контраст! Синее небо, залитое весёлыми золотистыми лучами Сатаба; поля, усыпанные ароматными луговыми цветами; зелень нежных рощ, раскинувшихся неподалёку от скал, у подножья которых мы и стоим. Справа от нас - симпатичная речушка, в которой безбоязненно плещется рыба. А слева…  руины выжженного дотла поселения.
На уцелевших крышах каменных строений растут кустарники и даже деревца. Сколько лет прошло с тех пор, как эта деревня была кем-то уничтожена? Десять? Двадцать? Была ли она сожжена по чьей-то оплошности?
Вряд ли.
Случайный пожар уничтожил бы один – два – три дома, но не целое поселение.
Понимая, что стоять и дальше возле тоннеля нет смысла, молча направляемся к руинам. Не знаю почему, но чем ближе мы приближаемся к выжженным стенам, тем отчётливее в моих ушах звучат вопли людей, звук бушующего пожара, топот копыт…
Из задумчивого состояния меня выводит пронзительный визг Мэд, которая, наступив на что-то, тут же на автомате ища защиты, бросается к Анигаю.
- Там… Там… - шатера, заикаясь, показывает куда-то в гущу травы, тут же взвывая, - я хочу обратно в Руар!
Анигай дредом раздвигает заросли. Становится понятна реакция Мэд: в траве лежит скелет ребёнка лет шести – семи.
Мрачно переглядываемся. Что-то подсказывает мне, что эта страшная находка лишь первая в череде других. К сожалению, я оказываюсь права: всё поселение в прямом смысле слова завалено костями людей.
Видимо, трагедия произошла довольно давно, потому что в воздухе нет запаха смерти. Кости давно высохли. Улавливается лишь речной воздух вперемешку с ароматом луговых трав.
Анигай присаживается на колени возле очередного скелета. На этот раз – мужчины. Внимательно осматривает его.
- Они все погибли от пожара? – не выдерживает Дэрэк.
- Не думаю, - отзывается брат, показывая на частично раздробленный череп. – Этому проломили голову. Тому…
Брат показывает на другой скелет, лежащий неподалёку в кустах.
- Свернули шею. Что сделали с этой, - кивает в сторону странно раскинутого скелета поменьше, который скорее всего принадлежал женщине, - я предпочитаю не думать.
Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Я слишком хорошо понимаю, к чему клонит брат. Всё это – часть истории Руара. Конечно, нам это преподавалось, как нечто героическое, но на самом деле героизмом, на мой взгляд, здесь и не пахло…
В былые времена императоры Дария любили выезжать с воинами Руара «на охоту»: им нравилось щекотать себе нервы, наслаждаться адреналином. Они бросали вызов Сумрачному лесу, выискивая спрятанные в его недрах поселения древних. Цель всегда была одна: одержав победу и вволю наизмывавшись над жителями, полностью уничтожить их, дабы впредь никто, в ком течёт кровь древних, не мог претендовать на трон соправителя Дарийской империи. Похоже, мы наткнулись на одно из таких выжженных поселений.
Если судить по размеру деревьев, растущих прямо в разрушенных домах, трагедия произошла от силы лет двадцать назад. Может, и меньше. Не хочется об этом думать, но… Это уже было время правления Дэмониона, а значит, все убиенные здесь – дело рук императора и его верных стражей. Тут же вспоминаю отголоски конницы, несущейся по Сумрачному лесу, которую я видела сегодня утром.
Всё сходится. Дэмонион – вот чья рука побывала в этой обречённой деревушке.
Дэмонион.
Брат поднимает на меня вопросительный взгляд.
- Здесь жили древние?
Киваю. Скорее всего, да. Только они отваживались строить дома в глуши Сумрачного леса. Только их слушалась чаща, давая защиту, скрывая от посторонних глаз, потому что они сами были частью этого леса. Но даже он не смог оградить их от императора и его стражей.
Думаю, Дэмонион смог найти это поселение, потому что в нём самом течёт кровь древних. Сумрачный лес и принял его за своего, указав дорогу к поселению. Нас же сюда привёл, подозреваю, кристалл, наделённый их магией. Только знать об этом никому, кроме Эвана, не обязательно. Так спокойней будет.
Прежде чем двинуться дальше в путь, мы решаем, как следует осмотреться. Может, найдём что-нибудь, что пригодится в дороге. Например, фляги. Те что есть, слишком маленькие. Запаса воды в них надолго на такую толпу не хватит, а один Отар знает, как долго нам ещё блуждать по этому Богом забытому лесу.
Расходимся в разные стороны. На этот раз Анигай исследует территорию один, потому что Мэд, увязывается за Дэрэком, к которому она, похоже, прониклась симпатией, после того, как толстяк вытащил её из-под носа драгов. Мы с Эваном идём к небольшому каменному храму, подозрительно похожему на церквушку землян. Даже странно как-то видеть это священное строение посреди Сумрачного леса.
Железная дверь оказывается заперта снаружи на массивный засов. Альтаирец не без труда открывает её здоровой рукой. Делает шаг внутрь, но тут же отступает, преграждая мне путь.
- Не надо. Не заходи.
Поздно. Я успеваю увидеть, что весь пол храма усыпан человеческими скелетами. Самое пугающее, что среди них так много детей! Эти скоты просто согнали в церковь детей, стариков, женщин и… подожгли.
В горле ком. На глазах слёзы.
- За что?
Ответом служит взгляд Эвана, прикованный к огромному деревянному кресту, который висит на железной цепи под куполом храма. Это единственное, что не смог «сожрать» в церкви огонь. Не достал.
Мне становится не по себе. Я знаю, что древние поклонялись тому же самому Богу, что и земляне. Богу, которому поклоняюсь я сама – так уж вырастил меня отец Марк. Я знаю, что мой Бог в отличие от жестокосердного, не знающего милости Отара – Бог мира, а не войны.
Земной Бог всегда дико злил правителей Дария, которые то и дело устраивали гонения не только на землян, но и на дарийцев, отважившихся поклоняться Ему. Искренне не понимаю, почему? Что такого страшного может сделать обыкновенная вера?
Вера в Того, кто создал всех нас. И кто по своей неимоверной необъяснимой милости несколько тысячелетий назад, взял наши грехи на себя и тем самым позволил избежать ада, даровав жизнь вечную рядом с Собой. Кто создал нас по своему образу и подобию. Честно, не понимаю… Что такого страшного в вере во всё это? Почему простые религиозные убеждения на Дарии порой воспринимаются, как опасность для целой империи?
Поговаривали, что именно из-за этой веры древние не пользовались магией, которая была дана им от рождения. Магия шла от Отара. А Отар с самого начала был не совместим с их Богом, противопоставлен Ему. Поэтому древние сознательно блокировали свои силы, дарованные им самим Дарием, его природой. Неимоверные силы, способные подчинять всё живое. Силы, текущие в их венах.
Как же сильна была их вера в Бога, если они не воспользовались магией, идущей от Отара, даже во время нападения императорского войска! Глядя в глаза собственной страшной смерти! Им же ничего не стоило воспользоваться магией древних, как это делают те же ведуньи…
Хотя нет… Стоило.
Это бы стоило им бессмертной души.
Глядя на скелеты маленьких ребятишек, валяющиеся у меня под ногами, впервые всерьёз задумываюсь: а есть ли она эта самая «бессмертная душа»? Стоили ли страшные мучения всех этих людей, их веры? Ведь, воспользуйся они магией древних, Дэмонион и его войско неминуемо были бы повержены. Но они почему-то предпочли умереть…
Всё это просто не укладывается в голове. Всё же странными людьми были эти древние. Я бы, наверное, так не смогла. Пожертвовать собой ради кого-то. Нет… Я слишком сильно люблю свою жизнь, чтобы ставить её под удар.
- Лучше пойдём отсюда.
Послушно плетусь за Эваном. На меня внезапно накатывает вторая волна осознания всего ужаса ситуации: все эти зверства – дело рук не только Дэмониона. Он один не смог бы устроить такое чудовищное побоище. Это сделали точно такие же мальчишки-воины, с которыми я обучаюсь в Руаре в одной касте. Такие же, как мой брат Анигай… Как я сама.
Неужели со временем и наши сердца очерствеют до такой степени, что мы будет так же бездумно или, что ещё хуже, с наслаждением выполнять все, даже самые абсурдные и жестокие приказы императора Дэмониона?
Нет. Такой судьбы я точно не хочу ни себе, ни брату.
- У них даже не было оружия, – чувствую, не за горами истерика. Нервы совсем расшатались! Обычно я куда более сдержанная, но сейчас… Я просто никогда раньше не видела за раз столько смертей! Никогда!
Мы встречаемся с ребятами на том же месте, откуда и расходились. Дэрэку и Мэд удаётся найти несколько вполне сносных фляг. Анигай притаскивает оружие для землянина и альтаирца. Вручает им по лёгкому мечу. Даже Мэд достаётся небольшой, но зато острый клинок.
- Подозреваю, ещё пригодятся, - бурчит брат. – Владеть-то хоть немного умеете?
Землянин презрительно фыркает.
- Толку от этого средневекового оружия? Против огнестрельного харрдрогов с ним всё равно не попрёшь.
- Против харрдрогов возможно, но вот против драгов, - рассудительно отмечает Эван, довольно ловко проворачивая меч в руке, словно испытывая его. – Спасибо, Анигай. Пригодится.
- Не за что, - хмыкает брат.
Надо же! Зашкаливающая вежливость! Интересно, что это на них нашло?! Когда это братец с альтаирцем общий язык найти успели, они же с детства на дух друг друга не выносят? Признаться, их вежливость меня начинает несказанно нервировать. Не люблю непонятные мне неожиданности.
- Ничего себе! – присвистывает Дэрэк, глядя компас. – Гляньте-ка! Вы не поверите! Этот драндулет снова заработал!
Все как один устремляем взгляды на показатели прибора, который без всяких помех показывает нам карту местности.
- Мы совсем в другую сторону от дороги ушли? – обречённо интересуюсь я, уже и не надеясь на добрые вести.
На карте отмеченная нами ранее дорога действительно оказывается чуть ли не на противоположной стороне.
- Можно сказать и так! – жизнерадостно усмехается Дэрэк, шальным взглядом окидывая нас. – Не знаю, как так получилось… Это, наверное, какой-то скачок во времени и в пространстве, но… Та дорога нам теперь и не нужна. Мы в пяти часах ходьбы от Адейры!
Ошарашенно переглядывается.
- Тоннель за водопадом! – высказывает предположение Эван. – Вот почему драги не пошли за нами. Они почувствовали магию места.
- Наверное, поэтому компас возле него и сходил с ума, - поддакивает Анигая.
На душе неподдельное ликование. Счастливая Мэд бросается на шею не менее радостному Дэрэку. Я полностью разделяю их восторг: неужели наши злоключения в Сумрачном лесу, наконец-то, подойдут к концу?! Но в то же время, неожиданно, к сердцу подступает щемящая тоска. До меня внезапно доходит: как только я верну кристалл на место, мы с мальчишкой-альтаирцем расстанемся. И на этот навсегда.
На душе становится тошно. В моей жизни не так уж много людей, которых я могла бы назвать родными. Эван один из них. Поэтому мне искренне жаль, что за эти годы я стала для него чужим человеком. По-другому я не могу истрактовать его предельную холодность и отчуждённость в общении со мной. Ясно лишь одно: у моего альтаирца нет ни малейшего желания вновь впускать меня в свою жизнь. Невольно усмехаюсь. До меня запоздало доходит, что счастье, оказывается, не зависит от места. Оно зависит лишь от дорогих тебе людей, от возможности быть рядом с ними.
Гордость… Точнее – гордыня, приказывают мне молчать. Если Эван не хочет впускать меня даже на окраину своей жизни, прекрасно! Я уйду! Не буду навязываться!
Жаль только, что сердце отчаянно кричит обратное. В конце – концов, что я теряю? Ну пошлёт он меня… Зато я буду точно знать, что не нужна ему. Закрою раз и на всегда для себя эту тему.
А вдруг Эван разрешит мне остаться рядом с ним? Эта мысль предательски окрыляет и подталкивает к другой: может, всё-таки набраться храбрости и поговорить с моим альтаирцем? Лучше не откладывать это дело в долгий ящик – объясниться с ним сейчас, до того, как мы двинемся в путь. Подозреваю, что потом возможности поговорить спокойно у нас уже не будет. 
- Эван, можно тебя на пару слов? – эта, казалось бы, на первый взгляд, элементарная фраза даются мне ох как не просто.
Блондин бросает на меня слегка удивлённый взгляд, кивает. Мы отходим в сторону к одному из полуразрушенных зданий. Остальные, похоже, и не замечают наше отсутствие - с увлечением прокладывают на карте кратчайший путь до Адейры. Им сейчас точно не до нас.
- Слушаю тебя, - голос Эвана звучит настолько сухо и отстранённо, что я теряюсь. Всё-таки сложновато признаваться в своих чувствах человеку, для которого ты, похоже, уже ничего не значишь. – Что такого интересного ты хочешь мне сказать, Ада? Почему это нельзя было озвучить при остальных?
Честно! Не понимаю, как такое может быть?! Как в одном человеке могут уживаться две абсолютно противоположные личности? В минуту опасности Эван, не задумываясь, бросается на мою защиту, рискуя собственной жизнью. Но как только опасность исчезает, он тут же дистанцируется от меня, превращаясь в холодного высокомерного незнакомца. Мне что теперь постоянно жизнью рисковать, чтобы альтаирец помягче обращался со мной?
- Почему ты на меня злишься? – с обидой выпаливаю я. – С самой нашей первой встречи ты сам на себя не походишь.
Эван насмешливо смотрит на меня, всем своим видом показывая, что он просто поражается моей лицемерной наивности. Мне это совершенно не нравится! Мой мальчишка-альтаирец никогда не был злым и высокомерным. А этот… Этот парень мне абсолютно чужой. Наверное, зря я всё-таки затеяла весь этот разговор.
- Ты, правда, считаешь, у меня нет причин для досады?
Ничего себе постановка вопроса! Он даже и не пытается отрицать, что дуется на меня. Только вот за что дуется? Не припомню, чтобы я успела напакостить Эвану до нашей встречи в Руаре.
- Не то чтобы нет… - мямлю я.
Безусловно, в чём-то он прав… Мне не надо было менять его на Руар. Наверное, он это имеет ввиду. Эван же сразу предлагал мне поехать с ним в Адейру…
-… но я не думаю, что всё так уж критично! У тебя нет причин ненавидеть и презирать меня за это!
- Да что ты говоришь?! – откровенно ёрничает альтаирец. И тут его прорывает. – То есть, ты считаешь, это нормально, что моя жена стала шатерой и теперь спит со всеми мужиками, к которым её подкладывают? Ада, ты об этом мечтала там – в Катаре? Так может, мне и не стоило мешать кузнецу, раз у тебя изначально были планы пойти по стопам матери? – горький сарказм так и льётся из моего уже бывшего друга. - Ты уж прости, дорогая, но рога мне не к лицу! Поэтому, как только мы выбираемся из этой заварухи, ты идёшь своей дорогой, а я своей. Надеюсь, наши пути больше никогда не пересекутся. Я не хочу больше тебя не видеть не слышать! Ещё вопросы будут?!
- Чего?! – сказать, что я изумлена – это не сказать абсолютно ничего.
Да за кого он меня принимает?! За беспутную Акрабу?! Альтаирец же прекрасно знает, как я отношусь к «весёлой» профессии моей мамаши! Ну всё! Теперь этому дураку точно нет места в моей жизни! Он сам поставил жирную точку на нашей детской дружбе.
- Да пошёл ты знаешь куда!
То же мне ревнивый муж нашёлся!
Немного поостыв соображаю, что Эван не без основания принимает меня за шатеру. Он ведь не знает, что я из касты воинов. Вдобавок – я сама пришла в его спальню. Альтаирец не в курсе, что в мои планы входило лишь обчистить и была такова! Но это всё равно не оправдывает моего бывшего друга! Вместо того, чтобы с самого начала нормально, без претензий и обид поговорить со мной, выяснить всё, он сразу вынес мне приговор! Конечно! Задето же его дурацкое мужское самолюбие!
Да и вообще, какое право он имеет предъявлять мне претензии? Что хочу – то и делаю! Какая я ему жена?! Так… Чисто на бумаге. Хорош!  Ничего не скажешь, друг называется! Какое ему дело, с кем и какие у меня отношения?! Я же не спрашиваю его про воображалу Айрис, которой он играл на скрипке мою мелодию!
От воспоминания о той «измене» Эвана во мне самой начинает бурлить кровь. Ах, ему не нравится, что я общаюсь с другими мужчинами?! Прекрасно! Мне, знаешь ли, тоже не слишком по душе, когда ты с блондинками флиртуешь!
- Знаешь, я согласна! Ты идёшь своей дорогой – я своей! Моя профессия, как ты выражаешься, меня абсолютно устраивает! И на будущее, дорогой! Поосторожнее входи в двери, а то рога у тебя, и правда, ветвистые. Не ровен час - застрянешь!
О! Всё-таки месть сладка! Надо было видеть лицо Эвана! Я откровенно наслаждаюсь его гневом, горечью, обидой… Правда, наслаждаюсь ровно до того момента, когда его пронзительные синие глаза вспыхивают ярким светом. И тут до меня запоздало доходит, что, кажется, я слегка перегнула палку. Ох, и зря я довела его до бешенства. Он же в состоянии аффекта мне голову в два счёт открутит! Но кто ж мог знать, что мой Эван такой ревнивец и собственник?!
Разъярённый альтаирец делает шаг по направлению ко мне.
- Э-э-эван, успокойся! – испуганно отступаю к двери ближайшего дома. – Я пошутила! Слышишь! Не воспринимай мои слова всерьёз! Я просто хотела тебя позлить.
- Поздравляю! У тебя это получилось, - не успеваю ойкнуть, как мальчишка подхватывает меня здоровой рукой, перебрасывает через плечо, и затаскивает в дом.
Орать и звать на помощь смысла нет. Анигай, как пить дать, сразу бросится меня защищать, сцепится с Эваном и всё – начало конца. Они точно осуществят свою заветную детскую мечту и поубивают друг друга. А виновата в этом буду лишь я! Одна надежда, что здравый смысл всё-таки возобладает над Эваном, и ничего плохого он мне не успеет сделать.
- Отпусти! Эван! Отпусти сейчас же! – зло шиплю я, колошматя альтаирца со всей дури кулаками по спине. Но тому хоть бы хны. – Что тебе от меня надо?
Вместо ответа Эван всем телом прижимает меня к стене и целует. По предательскому телу тут же разливается волна предательской дрожи. Сама того не замечаю, как отвечаю на его требовательный поцелуй. Неуверенно, робко. Я словно исследую неизведанную мною до этого территорию…
- Тебя хорошо обучили, - зло шепчет Эван, на секунду отрываясь от моих губ. И тут же зарабатывает звонкую пощёчину. Так меня ещё никто не оскорблял!
В ответ нахальный альтаирец снова страстно целует меня, увлекая на проржавевшую кровать. Пытаюсь сопротивляться, но получается откровенно плохо. То ли потому что альтаирец в разы сильнее меня, то ли потому что из-за его предательских поцелуев моё тело наотрез отказывается подчиняться мне, а мозг думать. Вместо того, чтобы оттолкнуть Эвана, я, признав сама перед собой поражение, лишь сильнее притягиваю парня к себе. Уж если кому и отдаваться, то пусть это будет лучше мой законный муж. Жаль только, что у Эвана всё ещё нехорошей синевой сверкают глаза. Возможно, когда всё закончится и он придёт в себя, то даже не вспомнит о случившемся. Или ещё хуже: вспомнит и пожалеет. Я понимаю: его надо оттолкнуть от себя, остановить, но… Я просто не хочу этого делать. Я так соскучилась по своему мальчишке-альтаирцу!
Однако дальше поцелуев у нас дело не доходит, потому что внезапно где-то совсем рядом в доме раздаётся приятный старческий голос.
- Малика, что у нас сегодня на обед?
Мы замираем, с изумлением обнаруживая, что вслед за стариком в доме начинают звучать и другие голоса: старушки, молодёжи, детей. Одновременно с этим из распахнутого окна в комнату влетает гул ярморочной толпы: песни, смех, выкрики торговцев.
Удивлённый не менее моего Эван медленно приподнимается с кровати, давая мне тем самым свободно дышать. Цвет его глаз постепенно возвращается в норму. И слава Богу!
Настороженный альтаирец на всякий случай притягивает меня к себе, словно пытаясь оградить от пока ещё непонятной нам обоим опасности. Вот и пойми его после этого! То хочет мне шею свернуть, то, как с последней беспутной обращается, то наоборот, берёт под защиту. Видимо, это что-то из разряда: орать и обижать её могу только я сам, а остальные не смейте.
- Эван, что происходит? – испуганно шепчу я, покрепче цепляясь за его одежду.
А происходит то, что всё вокруг, как по волшебству, оживает, превращаясь из руин в бурлящую жизнью деревушку.
Растерянно оглядываемся. Дом принимает жилые очертания. Со стен исчезает гарь. На окнах появляются симпатичные шторки, в центре комнаты - стол, накрытый белоснежной скатертью. И тут я вижу её! Сначала, она словно призрак. Полупрозрачное видение. Но уже минуту спустя, фигура пожилой женщины, накрывающей стол к обеду, принимает полностью реальные очертания. Дверь распахивается, на пороге появляется бородатый старик с добрыми смеющимися глазами, в льняной светлой рубахе, тёмных штанах, закатанных в сапоги. Он проходит в дом, абсолютно не замечая ошарашенных нас. Садится на кровать рядом с нами.
Бросаем взгляд в распахнутую дверь и замираем от шока: вместо пустынной, поросшей бурьяном выжженной площади, пред нами предстаёт весёлая ярмарка, наполненная сотнями празднично разодетых ЖИВЫХ поселян.

*** 
Крепко вцепившись в руку Эвана, иду следом за ним по ожившей бурлящей праздничной площади. Ярмарка в самом разгаре. То и дело ошарашенно осматриваюсь по сторонам: не могу понять, кто все эти люди? Призраки прошлого? Время действительно, словно обратилось вспять: на моих глазах осколки ваз воссоединяются воедино, скелет собаки, валяющийся у меня под ногами, превращается в симпатичного дружелюбного пса, который, виляя хвостом, бежит за семилетним смеющимся мальчишкой, чьё убитое тельце ещё пару секунд назад лежало в кустах неподалёку. Но если это прошлое, то почему в самом центре деревушки в виде небольшого мемориала, усыпанного цветами, сохранено одно из разрушенных зданий? Та самая церковь, в которую заходили мы с Эваном.
Ничего не понимаю! Абсолютно ничего!
Лавируя сквозь радостную, нарядно разодетую ярмарочную толпу, мы подходим к не менее изумлённым ребятам, всё ещё стоящим у старого колодца.
- И часто у вас на Дарии мёртвые воскресают? – заторможено интересуется землянин, не сводя глаз со стайки красивых девушек, которые с воодушевлением примеряют возле одного из прилавков разноцветные бусы.
- Не очень, - честно признаётся растерянный Анигай.
- Может, это отголоски? – на удивление расхрабрившаяся Мэд отходит чуть в сторону, присосеживаясь к девушкам-призракам. С любопытством рассматривает украшения, разложенные на прилавке торговца. – Красивые. Я тоже такие себе хочу! Ада, глянь, какие браслетики интересные!
На автомате делаю шаг к подруге, но Эван не даёт отойти от него.
- Куда пошла?! – одёргивает альтаирец. – Я тебе лучше в Адейре «браслетики» куплю.
- Женщины! Побрякушки ценнее жизни! – пренебрежительно фыркает братец, оттаскивая от прилавка недовольную Мэдэлин. - Иди сюда, курица! Не может быть целая деревня отголосков, к тому же… Мы уже минут десять на них «любуемся». Отголоски бы уже давно растворились.
Для чистоты эксперимента Дэрэк подходит к парочке беседующих поселян, проводит ладонью перед глазами одного, затем другого. Оборачивается к нам.
- Они нас не видят. Мне кажется, это мы для них – призраки.
- Интересно, как долго всё это будет продолжатся? – Анигай пытается ударить проходящего мимо деревенского парня, но рука с лёгкостью проходит сквозь него. – Не понимаю: если это прошлое, то откуда здесь мемориал? Не может же это быть будущим?
- А может, это настоящее, - внезапно выдаёт задумчивая Мэд. – Ну, я в том смысле… Ада, ты же мне как-то рассказывала про Бога землян… Ну там, жизнь после смерти… Древние же вроде тоже Ему поклонялись.
Анигай удивлённо присвистывает. Для братца становится откровением наличие у шатеры интеллекта. И зря. Мэд более чем не дура. Не зря же у неё хватает ума скрывать от посторонних свои мозги.
- То есть ты хочешь сказать, что это типа параллельного измерения? - задумчиво выдаёт Дэрэк, тоже заметно впечатлённый внезапно обнаружившимся интеллектом Мэд. – Они вроде умерли, и не умерли одновременно. Живут себе припеваючи в этом мире – забот не знают. Для них жизнь продолжается. Вот только что это? Магия Сумрачного леса
- Вряд ли, - задумчиво отзывается Эван. – Тогда они были бы просто отголосками. Мне кажется, что здесь действует что-то гораздо более сильное. Сумрачный лес не смог защитить деревню от нападения, а эта «магия» - смогла. Возможно, Мэд права. Отар здесь непричём.
- И что будем дальше делать? Стоять и смотреть? – встревает в разговор Мэд. – Не знаю, как вам, а лично мне не сильно приятно торчать в толпе этих полу-призраков, которые то и дело проходят сквозь тебя.
Слова недовольной шатеры звучат весьма здравомысленно. Особенно учитывая, что как раз в этот момент сквозь Мэд проходит какая-то старушенция с клюкой.
Оставаться в ожившем поселении больше нет смысла. Осторожно лавируя в толпе воскресших жизнерадостных поселян, ориентируясь на направление, указанное компасом, идём к окраине деревни. Как только поселение остаётся позади, ярмарочный гул смолкает.
Оборачиваюсь.
На месте развесёлой ярмарки, свежевыкрашенных домов всё та же неприглядная, поросшая бурьяном и деревьями пустошь, на которой одиноко торчат полуразрушенные выжженные домишки.
Резкий порыв ветра приводит в движения колокол, висящий под куполом обгоревшего каменного храма. Приглушенный заунывный перелив колоколов растекается по округе, словно напоминание о том, что жизнь и смерть всегда рядом.
- Смотрите! Смотрите! – заинтриговано взвизгивает Мэд, показывая на один из домов, который стоит на самой окраине деревни. – Вы её видите? Видите?!
На этот раз сомнений нет: перед нами отголосок. Девушки. Совсем юной. Лет пятнадцати – шестнадцати. Моя ровесница. Она возникает из воздуха. На бегу. Её очертания не такие яркие, как были у поселян на ярмарке. Напротив, она более «приглушенная». Почти прозрачная. В ней не чувствуется жизни. За девочкой словно шлейфом веет холодным дыханием смерти. Не знаю, как остальные, но я чувствую его кожей.
Да… Это точно отголосок. Я бы даже сказала не так…
Девочка-призрак.
Я не чувствую в ней радости, которая исходила от воскресших жителей сожжённой деревушки. Напротив: при виде неё мою душу захлёстывает страх, беспокойство, тревога и… желание. Острое, неконтролируемое, неподвластное разуму.
Её желание. Совпадающее, каким-то невероятным образом с моим - любить и быть любимой.
Босоногая. В длинном льняном платье. Редкие для Дария светло-русые волосы спадают ниже талии. Чтобы не разлетались на ходу, они в нескольких местах перехвачены тесьмой, образуя волны. Я сама частенько делаю так, когда мне бывает лень плести косу.
Девушка украдкой пробирается на окраину деревни. То и дело настороженно оглядывается, словно боясь, что её поймают и вернут обратно в отчий дом. Не знаю почему, но меня, как магнитом тянет к этой незнакомке. Хочется, как следует, рассмотреть её лицо, которое даже издали почему-то мне кажется до боли знакомым.
Осторожно высвобождаю руку из тёплой ладони Эвана, делаю шаг к отголоску, который уже добежал до груды огромных камней, лежащих у рощи. Девчонка останавливается возле них, наклоняется и вытаскивает из камней заранее спрятанный узел с вещами, после чего бросается к лесу.
Не выдерживаю – бегу за ней.
- Ада! Ада, подожди! – Эван настигает меня в паре метров от опушки, хватает здоровой рукой, прижимает к себе. – Стой, я тебе говорю! Ты что, на тот свет захотела?
Я не отвечаю. Как зачарованная, я боюсь оторвать взгляд от отголоска.
- Ты-то куда несёшься, курица?! – возмущённый голос брата заставляет меня на секунду оторваться от лицезрения незнакомки.
Раздосадованный Анигай пытается догнать не меньше моего заинтригованную Мэдлин, которая бежит напропалую через кустарники, чтобы тоже поближе разглядеть девочку-призрак. Брат нагоняет шатеру, когда та уже оказывается в нескольких шагах от отголоска. А дальше начинает происходить нечто совсем странное. Моя подруга, похоже, окончательно слетает с катушек. Вид у неё откровенно шальной.
- Драг меня побери! Ада! Ада! Это же она! – восторженно орёт Мэд, даже не задумываясь о том, что может спугнуть отголосок. – Ты узнала её?! О-о-о! А-а-а! Она живая! Я видела её вживую! Отар меня приподними и пришлёпни! Да все девчонки в Руаре с ума сойдут от зависти! Главное, чтобы только поверили! Если что – подтвердишь! О, Отар! Она ещё красивее, чем на портретах!
Я не сразу понимаю, о чём блажит явно сошедшая с ума то ли от восторга, то ли от нашего затянувшегося опасного приключения шатера. Лишь подойдя ближе к отголоску, до меня доходит, почему Мэдэлин столь неадекватно реагирует на образ этой девчонки.
Я тоже… Я тоже где-то уже видела это лицо. Но где?
Незнакомка всматривается в чащу Сумрачного леса, будто ожидая кого-то. Прижимая к груди скудный узелок с одеждой, она то и дело нервно оглядывается в сторону поселения древних. Нет сомнений, что эта девочка – одна из них. Из тех, в ком течёт кровь древних. Поэтому её волосы светлее, чем у обычных дарийцев, а глаза отдают зеленью.
Мне непонятно только одно: почему она хочет уйти от них? От своей семьи, друзей, близких. Разве есть в этой жизни нечто более ценное, чем семья? По мне так нет! Причём не просто уйти, а сбежать. Почему? Куда? С кем? Вопросы, на которые у меня нет ответа.
Осторожно высвобождаюсь из крепких объятий Эвана, подхожу ближе к девочке-отголоску. Вглядываюсь в черты её лица и… отказываюсь верить собственным глазам. От удивления перехватывает дыхание.
Теперь я понимаю шальной вид Мэд. Она узнала её сразу.
Это просто не может быть ОНА!
Меня, как и Мэдэлин, охватывает благоговейный трепет.
О, да! У моей подруги были все причины блажить от восторга. Я сама на грани того, чтобы не повторить истерику шатеры «на бис».
Ну конечно же! Теперь я понимаю, кого мне напоминает эта незнакомка! Я тоже, как и Мэдэлин, видела эту девочку раньше! Но только не в живую, а на её портретах.
Мне трудно поверить в это, но нет никаких сомнений: перед нами стоит она – благословенная императрица Арасэли, усопшая любимая супруга императора Дэмониона.

8. СЕРДЦЕ ИЛИ ДОЛГ?   

Альтаир. Императорский дворец

Издалека его можно было бы принять за огромный, сияющий кристалл. Острые шпили – в облака. Полупрозрачный сверхпрочный мост, перекинутый через чистейшую матово-голубую реку Андору, соединяет непреступный императорский замок с остальной часть современного мегаполиса – Эквириэль, окружающий его со всех сторон.
Альтаир. Планета, поражающая своей правильность, чистотой, экологией, педантизмом и…
…улыбками.
В отличии от Дария, где разбег от любви до ненависти у жителей может составлять ровно полсекунды, альтаирцы всегда славились выдержанностью и приветливостью. Впрочем, столь поразительный самоконтроль на самом деле всё же заслуга не столько альтаирцев, сколько специального антиэмпативного препарата, инъекции которого они по собственному желанию делают каждое утро.
Почти неощутимый крошечный укол позволяет сохранять эмоции под контролем весь день. Препарат абсолютно безвреден: не вызывает привыкания, не имеет побочных эффектов. Если, конечно, не считать «побочным» явлением отсутствие резко выраженной эмпатии - способности сопереживать другому человеку. Нет, она безусловно, остаётся, но в приглушённом состоянии. И это позволяет альтаирцам держать свои, порой разрушительные, эмоции под контролем.
Отказаться от приёма препарата можно в любой момент, но мало кто это делает, потому что держать свою жизнь и эмоции под контролем для альтаирцев куда приятнее и привычнее, чем погружаться в хаос эмоциональных проблем и дилем. Благодаря подобной гражданской сознательности на Альтаире практически полностью отсутствует преступность. Вдобавок благодаря «неизношенности» нервной системы, жители Альтаира не только прекрасно выглядят, но и живут, как правило, существенно дольше тех же нервно измотанных дарийцев и землян, хотя в целом их жизненные циклы совпадают.
Первые морщинки и несколько седых волос – вот, что не заметил вечно занятый муж во время своего последнего прилёта домой, и зря. Будь он более внимательным к ней, то увидел бы излишнюю бледность и круги под глазами от бессонных ночей. Глаза, покрасневшие от постоянных слёз. Может, тогда бы он понял, что его супруга вот уже несколько лет как отказалась от антиэмпативных инъекций.
Анна Мария Илиандэлла Альтаирская. Красивая рыжеволосая женщина с усталыми зелёными глазами. Ей было двадцать, когда её выдали замуж. Это был династический, заранее спланированный брак. Без любви. Без эмоций. И она была готова к этому. По-другому в её семье, ведущей начало от старейших родов альтаирской знати, просто и не могло быть. Единственное, к чему Анна оказалась неготовой, так это к любви, которая зародилась в ней вместе с появлением её детей. Её трёх сыновей: Радиэля, Грэгори и Иоанна Дрогварда младшего.
Муж оказался хоть и суровым, но в душе всё же добрый, понимающим человеком. Возможно, со временем привязанность Анны к нему могла бы перерасти в нечто большее, если бы не одно большое «НО». Император Альтаира – Иоанн Дрогвард Первый полностью и безвозвратно   предан своей империи. Благополучие подданных всегда было и остаётся для Иоанна превыше всего.
Даже превыше собственно семьи.
По началу Анна Мария относилась к этому с пониманием. Но понимание закончилось, когда несколько лет назад в угоду интересам империи муж отправил на Дарий в качестве залога перемирия их младшего двенадцатилетнего сына – Дрогварда. Доброго болезненного мальчика, который всегда отличался от старших братьев своим миролюбивым характером. Когда старшие братья с увлечением сражались на мечах, Эван – её маленький Эван предпочитал играть на скрипке. Старшие дети с детства готовились к войне, в то время как младший думал о мире. Не удивительно, что, когда встал вопрос, кого из сыновей отправлять на Дарий, именно Эван вызвался сам.
На что рассчитывал в тот момент её мальчик? На то, что вечно занятой отец впервые заметит его, отнесётся к нему серьёзно? Остановит? Отговорит? Пошлёт на Дарий одного из более сильных и выносливых старших сыновей?
Вряд ли.
Скорее всего, Эван просто сделал то, что в душе и хотел от него отец: сохранить подготовленных наследников для управления Альтаирской империи, а младшего «запасного» сына, пустить на размен. Может быть, её Эван и был с детства физически более слабым ребёнком, чем старшие дети, но он никогда не был дураком.
Видит Бог: Анна Мария сделала всё возможное, чтобы уберечь ранимую душу сына от не слишком лицеприятной правды. Но шила в мешке не утаишь. Император Альтаира никогда особо и не скрывал, что с самого начала делал ставку на старших сыновей - крепких, смышлёных парнишек. Радиэлу с момента рождения было уготовано занять в будущем императорский трон. Грэгори был изначально рождён, как запланированный «запасной вариант». Ему предназначается стать «правой рукой» брата во время его будущего правления. Это он должен будет руководить военной армадой в походах, в то время как старший брат будет осуществлять правление на Альтаире. Поэтому с двенадцати лет старшие сыновья постоянно находятся при отце, даже в его самых дальних военных походах. По мнению императора, будущие правители должны набираться опыта с малолетства.
Что же касается младшего – Иоанна Дрогварда, или просто Эвана, как с детства звала его мать, то он, в отличие от своих старших братьев, не был запланированным ребёнком. Зато он был таким желанным. По крайней мере, матерью.
Пожалуй, это была единственная ночь, когда они с мужем, вернувшись домой с на удивление весёлого праздника и решили продолжить его в спальне. Оба чуть-чуть выпили. Оба были в очень хорошем настроении. И оба на одну ночь забыли, что брак у них «по расчёту», и что детей надо делать исключительно «по плану», а не по любви.
Всего одна, но такая счастливая ночь.
Да, с позиции престолонаследия Эван действительно оказался незапланированным, можно даже сказать, «ненужным» ребёнком. Излишнее количество императорских отпрыском в будущем порождает дополнительные родственные ветви, которые тоже имеют право на трон. А междоусобная чехарда ещё ни одну империю ни к чему хорошему не приводила.
«Ненужный», но зато такой желанный. Особенный для Анны Марии, которой на одну ночь показалась, что её очень сдержанный в эмоциях муж, всё же… любит её.
Они никогда не говорили с мужем об этом. Для женщины так и осталось загадкой, стал ли слабенький болезненный Эван для отца разочарованием, напоминанием о его собственной эмоциональной «слабости», или… Отрадой, благословением, отдушиной. Живым напоминанием того, что его отец тоже способен такое чувство как любовь.
Сомнения Анны Марии Илиандэллы рассеялись в тот день, когда Иоанн пожертвовал их «ненужным» ребёнком во имя империи, отдав младшего сына в качестве залога перемирия. Муж пошел на этот, прекрасно понимая, что, скорее всего, они больше никогда не увидят своего ребёнка живым. Потому что как только перемирие закончится, Эван будет убит. Единственное, что оставалось матери – молиться, чтобы смерть её младшего сына была быстрой и не мучительной. 
Вначале, чтобы не сойти с ума от беспокойства за Эвана, Анна Мария Илиандэлла увеличила дозу антиэмпативных инъекций. Но в какой-то момент до неё вдруг дошло, что одновременно с искусственно созданным покоем появилась разъедающая душу пустота, которую невозможно заполнить ничем: ни уходящей симпатией к мужу, ни любовью к старшим детям, не говоря уже о преданности империи, которую она со временем стала откровенно ненавидеть. Потому что именно из-за гражданского долга перед незнакомыми ей людьми Анне Марии Илиандэлле пришлось пожертвовать самым дорогим, что у неё было – своим ребёнком. И вот однажды утром вместо того, чтобы принять очередную дозу препарата, императрица просто выбросила его.
Навсегда.
Да, после этого решения её жизнь сильно изменилась. Вместо привычной мёртвой тишины душу заполонили ожившие забытые эмоции. Они кричали, визжали, бунтовали, ругались, страдали, истерили… жили.
Злость и обида на мужа.
Фанатичная любовь к старшим детям.
Панический страх потерять хотя бы одного из них.
Ненависть к гражданскому долгу.
А ещё тоска. Не проходящая, всепоглощающая… Тоска по младшему сыну.
Всё это выворачивало душу наизнанку. Она наверняка бы сошла с ума, но мужу не удалось организовать через межпланетный информационный канал визуальную связь с Эваном. Пусть и через голографический экран, но мать всё же могла хотя бы изредка общаться с сыном. Лишь это давало Анне Марии Илиандэлле силы жить дальше. 
Радость и боль, - вот что испытывала женщина, видя, как вдали от неё растёт её мальчик. Как ребёнок превращается во взрослого мужчину. На чужой планете. Вдали от семьи. Один.
За последние годы в связи с укреплением перемирия женщина даже стала допускать мысль, что, возможно, когда-нибудь, ей всё-таки удастся обнять своего сынишку, но последний сеанс связи разрушил все её и без того хрупкие надежды.
Впервые за все эти годы Эван не вышел на связь.
Паника. Отчаяние. Боль. Злость на мужа. Впрочем, если бы только злость… Ненависть! Вот, что переполняло сердце и душу императрицы Альтаира.
Нервно меря шагами просторный кабинет мужа, женщина то и дело бросает взгляд на огромный голографический экран, висящий в центре комнаты. Супруг должен вот – вот выйти на связь.
Наконец, экран вспыхивает.
Усталые синие глаза. Точно такие же, как и у их младшего сына.
- Вы узнали, что с ним?
Пожалуй, только в этот момент до Анны Марии в полной мере доходит, как же всё-таки абсурдна её жизнь: она прожила с мужем под одной крышей четверть века, родила ему троих детей, и до сих пор… До сих пор обращается к нему на «Вы», как с чужим человеком. Впрочем, так оно и есть. За все годы династического брака они так и остались друг другу малознакомыми людьми, которые из-за постоянных разъездов мужа и «в живую»-то видятся не чаще чем раз в пару месяцев.
Молчание супруга служит красноречивее любого ответа.
- Где наш сын?
- Не знаю, - честно признаётся император, впервые в жизни не отваживаясь смотреть в глаза жене. – Их планолёт исчез с радоров над Сумрачным лесом. Поисковые отряды уже прочёсывают местность, но… Пока результатов нет.
Женщина закрывает лицо руками. Её плечи нервно вздрагивают.
- Илиандэлла, что с Вами? Почему Вы так взволнованы?  – удивление императора можно понять – антиэмпатические инъекции обычно намертво блокируют столь резкую эмоциональную реакцию.
Императрица убирает ладони от лица, давая изумлённому мужу вдоволь насладиться её смеховой истерикой.
- Почему я так взволнована?! – женщину переполняет возмущение. – Да потому что моего сына возможно уже нет в живых! Но боюсь Вам, Ваше императорское величество, этого не понять!
Слова жены звучат, как пощечина. Никогда. Никогда Иоанн Альтаирский не видел свою супругу в таком состоянии.
– Вы не сделали сегодня инъекции? Я настоятельно рекомендую…
Но договорить императору не удаётся.
- Как же я ТЕБЯ ненавижу! – захлёбываясь от истерического смеха, выдаёт женщина, впервые переходя с мужем на «ты». – И да! Я перестала делать инъекции! Уже давно! Много лет назад! Потому что не хочу превратиться в такое же бездушное безэмоциональное существо, как ТЫ! Даже звери и те заботятся о своём потомстве!
Удивление, смятение, испуг – на лице Иоанна за несколько секунд сменяется целая гамма эмоций.
- Илиандэлла, Вы переходите грань дозволенного…
- Нет, мой дорогой! – императрица резко прекращает смеяться, ближе подходя к экрану. Её зелёные глаза пылают злобой и презрением. – Грань дозволенного уже давно перешёл ТЫ, отправив на Дарий нашего сына. Ты поставил интересы империи превыше собственно семьи. И я никогда! Слышишь?! Никогда ТЕБЕ это не прощу! Будь ты проклят, Иоаннн Альтаирский! Если ТЫ не вернёшь мне сына живым и невредимым, то останешься вдовцом! Я тебе это обещаю!
Эмоциональный монолог супруги заставляет Иоанна насторожиться, ибо он знает: жена никогда не бросает слов на ветер.
- Мне кажется, Вам всё же стоит сделать инъекцию.
Анна Мария Илиандэлла снова заходится истерическим смехом.
- А может, наоборот? Может, это тебе пора прекращать делать инъекции?! Вдруг в тебе проснётся хоть что-нибудь человеческое? Что ты за император, если не в состоянии позаботиться даже о собственной семье?!
 - Илиандэлла! Думай, прежде чем говорить! – не выдерживает, взрывается Иоанн.
Слова жены задевают за живое. В этом сложно признаться, но супруга попала в цель. Она озвучила то, в чём боялся признаться себе он сам. Эта мысль уже посещала Иоанна, и не раз: как можно быть хорошим правителем, если ты не в состоянии сделать счастливой даже собственную семью?
Но неужели она и в правду думает, что ему безразличен их сын? За эти годы не было и дня, чтобы император не думал об Эване. Эта боль всегда в его сердце.
– Вы, правда, считаете, что мне всё равно на нашего сына?
- Да! Считаю!  - ни секунды не задумываясь, выпаливает императрица, отворачиваясь от мужа. Ей стоит немалых трудов взять себя в руки, обуздать бушующие эмоции, загасить вспыхнувшие недобрым сиянием свои изумрудные глаза. – А ещё я считаю, что Вам, Ваше императорское величество не помешает тоже отказаться от антиэмпатических инъекций. Может, тогда вы поймёте, что должен чувствовать отец, зная, что его родного сына, скорее всего, уже нет в живых…
Анна Мария резким движением отключает связь. Экран гаснет прежде, чем Иоанн успевает ответить жене.
Женщина в изнеможении опускается на пол. Нет. Она не плачет. Нечем. Слёзы уже давно выплаканы. Она просто сидит на холодном мраморном полу, изо всех сил пытаясь отогнать дурные мысли о судьбе своего ребёнка. Но сделать это так и не получается. Потому что тёмной, почти осязаемой тучей, её материнское сердце окутывает дурное предчувствие, которого говорит ей, что уже где-то совсем рядом с её ребёнком ходит смерть.

***
Я настолько поражена тем, что передо мной стоит будущая императрица Арасэли, что не сразу замечаю его… Отголосок всадника на вороном коне.
Притягательно-красивый темноволосый юноша с невероятным магнетическим взглядом. Ровесник Эвана. Лет девятнадцати, не больше. Он ловко спешивается. При виде девушки его надменных жестких губ касается улыбка.
Настоящая. Искренняя.
Я и не подозревала, что в юности император Дэмонион был настоль хорош собой.
Арасэли оборачивается. Забыв про всё: про родительский дом, про возможную погоню, она, радостно смеясь, бежит к счастливому парню. Он подхватывает её на руки, кружит, а затем, влюблённо глядя на девушку, целует.
Моё сердце наполняется восторгом и… лёгкой завистью. Вот бы и меня кто так любил. Сама того не замечая, крепче сжимаю руку Эвана.
- Они так счастливы… Как жаль, что Арасэли рано умерла, - озвучивает мои мысли Мэд.
Юный император подводит девушку к коню. Сначала запрыгивает на него сам, затем протягивает руку Арасэли. Взглянув в последний раз в сторону родительского дома, девушка решительно даёт ему ладонь. Секунда и она уже сидит рядом с любимым. Уютно устроившись впереди парня, обняв его, беглянка умиротворённо закрывает глаза.
В этот самый момент, убедившись, что Арасэли не видит, Дэмонион незаметно оборачивается. Его взгляд становится холодным, надменным. Император кому-то кивает. Слежу за его взглядом и чувствую, как в жилах застывает кровь. Неподалёку от опушки, в чаще Сумрачного леса, стоит та самая кавалькада воинов Руара, отголоски которых мы с Мэд и видели утром у озера.
Дэмонион пришпоривает коня. По мере того, как император на бешенной скорости увозит счастливую Арасэли подальше от её семьи, её прошлого, на опушку выезжают войны Руара под предводительством самого дэуса Карла. Вот уж не думала, что в молодости он выглядел именно так. На его лысой голове ещё нет татуировки змеи. Красивое притягательно-благородное лицо не испещрено шрамами.
И хотя войны Руара не сделали ещё абсолютно ничего, мне не надо объяснять, что будет дальше. Всё настолько очевидно.
Мне не хочется об этом думать, но я должна признать: мой наставник приложил руку, а точнее дрэд ко всем тем бесчинствам, что творились в этой сожжённой дотла деревушки, которая, возможно, и была последним поселением древних на Дарии.
Закрываю глаза. Не хочу это видеть. Затыкаю уши, чтобы не слышать. Не хочу… Не могу… Но топот копыт, истошные женские вопли, детский плач, мужские крики, звук мечей непрошенными гостями проникают в моё сознание… Как и весёлое потрескивание разбушевавшегося пожара… Зачем?! Зачем кристалл решил показать нам всё это?!
Нет. Арасэли наверняка не знала, что её возлюбленный сделает с её семьёй. Она не знала, что станет последней из своего рода. Иначе она бы просто не смогла прожить с ним столько счастливых лет.
Есть вещи, которые не прощаются.
Я бы на её месте точно не простила.
Стою, прижавшись к альтаирцу. Нет, не плачу, потому что не вижу в этом смысла: слезами прошлого не вернёшь. Не исправишь ошибок чужих тебе людей. И всё же я пытаюсь понять, проникнуть в сознание Дэмониона, почему он это сделал? Почему спас её, но уничтожил всю её семью? Не замечаю, как произношу это вслух.
- Власть – это всегда ответственность, - внехапно отзывается задумчивый Эван. – Чтобы защитить одних, иной раз порой приходится жертвовать другими.
Злюсь на глупого альтаирца, который несёт какую-то высокопарную ерунду. Не понимаю, о чём он говорит.
Или просто не хочу понимать.

***

Мы идём уже несколько часов. Звезда Сатаба неуклонно катится к Востоку. Дэрэк не сводит глаз с компаса.
- По моим подсчётам, ещё немного и…
- Пришли! – восторженно визжит Мэд, указывая на довольно широкую просёлочную дорогу, виднеющуюся сквозь ветви деревьев. – Пришли! Слава Отару!
Пожалуй, это первая радостная новость за день.
- Мы вышли прямо к Адейре?
- Нет. Чуть восточнее, - землянин сверяется с прибором. До окраины столицы ещё километров сорок, но по прямой дойти уже будет не проблема.
- Сорок километров?! – шатера взвывает. – Бедные мои ноженьки! Они столько не пройдут! Мы и так с самого утра почти без остановок идём. Давайте сделаем привал! Ну пожалуйста!
На самом деле слова Мэд звучат более, чем разумно. Во-первых, ей действительно идти в разы тяжелее чем нам. Кто хоть раз ходил по лесу в туфлях на каблуках, тот поймёт, о чём я. А во-вторых, если честно, я и сама так устала, что просто мечтаю о привале.
- Может,  таверна какая поблизости есть?
Наверное, в моём голосе настолько отчётливо звучит неприкрытая мольба, что Анигай и Эван, переглянувшись, сдаются.
- Хорошо. Привал, так привал, - подытоживает брат, поворачиваясь к Дэрэку. – Эй, толстяк, глянь на своей фиговине, есть здесь, что поблизости? Может, постоялый двор какой?
Дэрэк бросает на нас недовольный возмущённый взгляд.
- Да вы что, с ума все посходили?! Тут до Адейры идти-то всего – ничего! С каких это пор вы идёте на поводу у девчонок?!
- Дэрэк, Анигай дело говорит, - глядя на уставшую меня, в разговор вмешивается Эван. – Мы и так сегодня прошли достаточно. В любом случае, раньше завтрашнего дня мы в столице не окажемся. Зачем идти по ночи, рисковать жизнью, когда утром мы вполне можем попробовать связаться с Адейрой, чтобы за нами прислали планолёт?
Слово «планолёт» действует на Дэрэка живительно. Вариант продолжить путешествие по воздуху землянину приходится по вкусу. Поэтому он перестаёт бурчать и лично с помощью компаса прокладывает пусть к ближайшей таверне. 
***
Небольшой постоялый двор забит до отказа повозками поселян вперемешку со сплайерами адерийцев (это такие двухместными открытыми мини-планолётами, движущимися на воздушной подушке). Одного взгляда хватает, чтобы понять: эта таверна - местечко ещё то. Ощущение, что здесь собрался сброд с самых разных планет. В таких притонах держи ухо востро, иначе неминуемо нарвёшься на неприятности.  Помимо дарийцев, здесь навалом землян – поддатых и буйных. Нет лишь альтаирцев, которых за годы перемирия на Дарии прибавилось. Впрочем, чему удивляться. Эти снобы вряд ли бы опустились до посещения столь злачных мест. Эван не в счёт. Хотя при других обстоятельствах он вряд ли бы решился на ночлег в этом клоповнике. Сегодня у него просто нет выбора.
- Ну что, пошли? – Дэрэк, скептически рассматривая постоялый двор. – Слушайте, а вы уверены, что здесь безопасней ночевать, чем в Сумрачном лесу?
Словно в подтверждение его опасений дверь таверны распахивается, и из неё вылетает огромный в стельку пьяный дариец. Шмякается мордой в лужу, однако не вырубается. Почти сразу встаёт и, помянув добрым словом маму трактирщика и её всех ближайших родственниц, со злобным рёвом возвращается назад. Изнутри помещения тут же доносится звон битой посуды, крики. Вакханалия заканчивается предупредительным выстрелом в воздух. На пару секунд всё вокруг смолкает, затем в таверне вновь начинает играть заводная музыка и все, будто по волшебству, тут же забывают о неприятном инциденте.
В принципе, ничего особо необычного для Дария. Дэрэк просто не бывал в катарском кабаке, куда мне в детстве частенько доводилось заглядывать в поисках затерявшейся мамули. Оттуда выкидывали порой не только не пьяных посетителей, но и их уже готовые трупы. Поэтому это заведеньице мне кажется ещё очень даже ничего.
- Лучше здесь, чем с драгами, - решительно заявляет Мэд. – Надеюсь, в этом Отаром забытом месте найдётся пара свободных номеров.
Ребята направляются к трактиру. Эван немного замешкивается. Ему надо достать из рюкзака дорожный плащ с капюшоном, чтобы завсегдатаи трактира не заметили, что он альтаирец. В этом он прав: лишний раз привлекать внимание пьяных дарийцев нам сейчас совсем не к чему.
Замечаю, что накинуть и завязать плащ одной здоровой рукой оказывается не так-то просто. Молча подхожу к Эвану. Встав на цыпочки помогаю разобраться с плащом, затягиваю тесьму.
- Спасибо, - губ Эвана касается лёгкая улыбка.
Только сейчас замечаю, насколько он бледный. Не спрашивая разрешения, касаюсь его лба. Горячий! Не жар, но температура всё же есть. Чувствую, как меня начинает охватывать паника, хорошо знакомая мне с детства. Эван всегда был слаб здоровьем. Каждый раз сидя у его постели во время очередной болезни я панически боялась, что мой мальчишка-альтаирец умрёт прямо у меня на руках. Это даже странно: мальчишка вырос, превратился в здоровенного накаченного верзилу, а вот детский панический страх за его здоровье у меня никуда не делся.
- Надо будет тебе рану заново обработать и повязку сменить. Не дай Бог инфекцию какую опять подхватил! У тебя же иммунитет на наши дарийские болячки никакой.
Альтаирец невольно усмехается.
- Хорошо. Тебе видней. Ты спец по лечению.
 - Ещё бы! В детстве у меня был друг, который с лёту умудрялся любую инфекцию подхватить. Приходилось отваживаться. Надо было мне, наверное, в касту лекарей идти, - отшучиваюсь я, пытаясь хоть немного скрасить мрачную тему. – Там мне самое место. С моим-то богатым лекарским опытом.
Эван улыбается. Как тогда – в детстве. Просто и открыто. Только сейчас понимаю, как же я соскучилась по этой его улыбке.
- Надо было, - с лёгкой грустью поддакивает он.
- Эй, вы, двое?! Чего застряли? – нетерпеливый голос Мэд возвращает в реальность.
Накидываю на Эвана посильнее капюшон.
- Ну всё! Готово.
По детской привычке беря меня за руку, альтаирец решительным шагом направляется к крыльцу таверны. 
*** 
- Что значит «нет комнаты с ванной»?! – похоже, разъярённая Мэд, стоящая перед слегка растерянным от такого наглого напора хозяином гостиницы, сейчас забьётся в истерике.
На всю таверну оказалось всего два свободных номера с минимальными удобствами. То есть без ванной. В принципе, нам этих комнат хватит за глаза: парни разместятся в одном, мы – в другом. Всё лучше, чем ночевать под открытым небом в Сумрачном лесу да ещё по соседству с вечно голодными драгами. Но Мэд, мечтающую как можно быстрее вернуться в свою привычную комфортную жизнь, похоже, такой расклад не устраивает.
- Дамочка, что вы так нервничаете? – не выдерживает психует хозяин – дородный усатый дариец, которому лишние проблемы с посетителями явно не к чему. – Не нравится комната – ночуйте на улице! Я здесь никого не неволю. У меня клиентов, вон, сами видите, хоть отбавляй!
Таверна действительно переполнена всяким сбродом, включая ярко разодетых потаскушек, не сводят томных зазывных взоров с наших парней. И это мне абсолютно не нравится! Нечего Анигаю с беспутными флиртовать! Не ровен час, заразу какую подцепит! На Дэрэка мне, в принципе, плевать. Пусть, что хочет, то и делает. Отвалиться потом нос – сам виноват. А вот что касается альтаирца… Замечаю, как растерянный взгляд Эван случайно пересекается с одной из размалёванных девиц… Альтаирец на автомате дарит ей вежливую улыбку, за что тут же получает от меня локтём в рёбра.
- Ада, ты чего?!
- Ничего. Случайно. Нечего по сторонам зевать.
Наблюдательная Мэд, от которой редко что укроется, многозначительно хмыкает.
- Знаешь, подруга, у меня за это путешествие к тебе столько вопросом накопилось, что даже не знаю, с чего и начать?
- С молчания, - «услужливо» подсказываю я.
Тем временем брат решительно отодвигает шатеру подальше от барной стойки, и берёт переговоры с хозяином таверны в свои руки.
- Мы берём обе комнаты, - Анигай бросает на стойку дары. – А на эту истеричку внимания не обращайте. У неё с головой того, после встречи с отголосками.
- Чего «того»?! – возмущению Мэд нет предела.
- А! Так бы сразу и сказали, - понимающе хмыкает мужик, пряча деньги, одновременно выкладывая на стойку ключи от комнат. – Я скажу, чтобы горячей воды для вашей ненормальной натаскали. Тазы для мытья тоже принесут.
- Будем премного благодарны!
Надо же! Оказывается, мой братец, когда жизнь совсем припрёт, может быть очень даже вежливым и обходительным.
Поднимаемся на второй этаж. Наши комнаты находятся рядом. Между ними смежная дверь, которая запирается с каждой стороны на щеколду. Выходит, нам вместо двух отдельных номеров, дали один сдвоенный. По мне так это даже и лучше – легче за раненным Эваном ухаживать будет. Зато неугомонная Мэд продолжает бухтеть.
- Это никуда не годится! Никуда! Да за такие деньги, что мы ему заплатили, нам каждому по отдельной комнате должны были дать! И каждая с ванной быть должна!
- Ада, заткни свою подругу, пока это не сделал я, - психует Анигай. – Эту курицу послушай, так ей все всё должны!
- Ой, кто бы говорил! – не унимается Мэд. – Драг мешком пуганный! Только и умеешь, что грубить!
Должна признаться, что даже мне, живущей с Мэдэлин в одной комнате уже несколько лет, за день всерьёз поднадоело её беспросветное бубнение.
- Мэд, кончай бухтеть! Принеси лучше тазик с водой, - аккуратно снимаю с Эвана, сидящего на кресле, повязку
Шатера недовольно фыркает.
- Что я вам, серая прислужница?
Но за водой всё же идёт.
Пока Мэдэлин отсутствует, внимательно осматриваю рваную рану Эвана. М-да… Дело, похоже, дрянь… Рана, оставшаяся от укуса драга, покраснела, опухла, но, что ещё хуже, наполнилась гноем.
- Что, совсем дела плохи? – с вымученной улыбкой интересуется Эван.
Господи, как же ему должно быть больно всё это время, а он даже ни разу не пожаловался! – запоздало доходит до меня. Я бы на месте Эвана уже давно криком бы изошлась.
- При мне можешь не храбриться, - бурчу я. Про себя всерьёз начинаю думать, что, может, идея Дэрэка, отправиться в Адейру ночью, была не так уж и плоха. По крайней мере, мы бы быстрее передали Эвана в руки врачей.
Мэдэлин приносит тазик с водой. Морщится при виде раны. Торопливо отходит.
- И как ты копаешься во всём этом? Ненавижу кровь! Фу! Это что, гной!
- Мэд, иди отсюда лучше со своими комментариями, - обрываю подругу на полуслове.
Можно подумать, я люблю рассматривать и копаться в гниющих  кровоточащих рваных ранах. Но кто, кроме меня здесь и сейчас сможет нормально обработать рану и сделать перевязку Эвану? Никто! Лекаря при таверне нет – я узнавала. А нет лекаря, значит, нет и выбора.
Осторожно обрабатываю рану антисептиком, который дал хозяин таверны. Перебинтовываю чистой повязкой. Заставляю альтаирца принять жаропонижающее и препарат, подавляющий боль.
- Вроде всё. Боль должна будет немного отступить. А теперь в постель.
Эван послушно заваливается на узкую кровать, стоящую неподалёку от камина. Анигаю и Дэрэку достаются по старому дивану. Нам с Мэд везёт больше: в нашей комнате стоит огромная двуспальная постель, на которую мы, после того, как нам удаётся с помощью принесённой горячей воды принять некое подобие душа, заваливаемся спать.
Вот только заснуть сразу не получается. Анигай, которому выпала очередь после меня принимать водные процедуры, отчаянно бренчит ковшом в уборной – небольшой комнатушке, похожей на кладовку. Слышится грохот, ругань. Обеспокоенно подбегаю к двери.
- Эй, ты там жив?
- Жив, жив, - бурчит брат. – Ты мне лучше скажи, куда мыло засунула?
- Под вторым тазиком лежит.
- А зачем всю горячую воду выплескала? – продолжает ворчать он. – Сколько раз я тебе раз говорил, чтобы ты горячей воды мне больше оставляла?
- Ой, подумаешь, ца-ца! – фыркаю я. – В конце концов, ты парень, нужна вода – сам за ней вниз спустишься!
- Вот послал же Отар сестрёнку! – с психу фыркает Анигай. Через дверь слышно, как он оказывает себя ковшом воды. - Надо было тебя в детстве подушкой придушить!
- Ага! И кто бы тебе тогда грязные трусы стирал?! – смеюсь я. – Думаешь, наша беспутная мамаша о тебе лучше бы позаботилась?!
Дурацкий слишком насыщенный день! Дурацкая усталость! Я так вымоталась в этом Сумрачном лесу, что совсем забыла…
… я не одна в комнате.
- Мамаша?!
Изумлённый голос Мэд застаёт меня врасплох. Медленно оборачиваюсь. Передо мной, кутаясь в простыню, стоит обескураженная шатера.
- Я правильно поняла, - холодно уточняет она, - вы с Анигаем, что… Родня?!
*** 
Вот уж не думала, что Мэд так болезненно среагирует на новость о том, что мы с Анигаем родственники.
- Это не по правилам! – возмущённая шатера, как заведённая носится по комнате, словно не может найти себе места. – В Руаре нельзя иметь семью! У меня её нет! Ни у кого её нет! А у тебя и у этого воображалы есть! Это нечестно!
- Ну, извини, - хмыкаю я, забираясь под одеяло со своей стороны кровати. – Мы с Анигаем в Руар особо и не напрашивались. Глэдис сама нас забрала.
- Почему?
По правда говоря, я вполне могла бы и не отвечать Мэдэлин. Тем более что угроза Верховного война разобраться с любым из воспитанников, кому станет известно, что мы с Анигаем родня, за прошедшие годы вряд ли утратила силу. Но с другой стороны: если уже сказала «а», то надо говорить и «б». Настырная Мэд всё равно не отстанет.
- Потому что мы дети бывшей шатеры Руара. Старуха просто поздновато узнала о нашем существовании.
- Бывших шатер не бывает! – упрямо гнёт свою линию насупившаяся Мэд. – Мы либо умираем, либо из нас делают серых прислужниц…
- … либо отправляют в ссылку в Катар. Наша мамуля, скажем так… - пытаюсь подобрать наиболее верные слова, - была не самой правильной и послушной шатерой. Она успела натворить много такого, чего ей не стоило бы творить. За это её и отправили в Катар.
По удивленному лицу Мэд заметно, что шатера пытается понять, шучу ли я или говорю серьёзно. Осознав, наконец, что мне не до шуток, приятельница меняет гнев на милость.
- Всё равно, это неправильно! Это нечестно по отношению к остальным руарцам.
- Господи! Мэд! – не выдерживаю я. – Ты родилась и выросла в Руаре! О какой честности вообще может идти речь?! Там же каждый сам за себя! Не соврёшь, не подсуетишься – живо спишут со счетов.
- В Катаре было так же?
Задумываюсь. Это даже как-то странно, но…
- Нет.
В Катаре было холодно, голодно, порой откровенно страшно. Постоянно приходилось выкручиваться, выживать. Но нет… В Катаре никогда не прокатывал номер «сам за себя». Выжить можно было только имея поддержку близких, друзей, соседей… Если бы не наш сосед - отец Марк и его небезразличие к двум абсолютно чужим ему новорожденным дарийским ребятишкам, сейчас бы нас с Анигаем не было в живых.
Это даже интересно, как бы плохо не было в Катаре, сейчас вспоминаю о нём почти с благодарностью. Я слишком поздно поняла: в Катаре было нечто, чего я так и не встретила ни в Руаре, ни в Адейре. Там была свобода.
Несмотря на силовой купол, на кучу стражников Дэбэра, в Катаре всегда можно было думать, говорить и делать, что хочешь. Потому что бояться было уже не чего. Что могли сделать с вольнодумцами? Сослать в Катар? Я вас умоляю… Мы и так находились там.
Но шатере об этом лучше не знать. Потому что… Да! Всё это не по правилам Руара, где не знают значение таких слов, как «свобода», «небезразличие», «помощь». Зачем лишний раз бередить человеку душу, рассказывая об этом? Такие понятия, как «свобода» и «шатера» всегда были, есть и будут несовместимы. Мэд при любом раскладе до конца своих дней останется частью Руара.
В отличие от меня. Должна признать: несмотря на все мои усилия и вполне искреннее желание, я так и не смогла забыть вкус свободы. 
***

Просыпаюсь под утро от собственного сдавленного крика. Резко сажусь в постели, жадко хватая ртом воздух. Впервые за долгое время меня снова мучали кошмары. На этот раз – драги, разрывающие Эвана. Руки, ноги трясутся. Чувствую, как всю меня прошибает холодный пот.
Страшно.
Не за меня.
За него.
Я и не подозревала раньше, что настолько панически боюсь потерять своего мальчишку-альтаирца.
Вымотанная Мэд, спит, как убитая. Она не слышит моего тяжелого дыхания. Стираю пот со лба. Осторожно спрыгиваю с кровати. Босые ноги касаются холодного деревянного пола. Камин погас ещё несколько часов назад, наверное, поэтому в комнате так зябко.
Кутаясь в плед, который беру с кресла, подхожу к окну. Задумчиво смотрю вдаль: у горизонта уже брезжить рассвет. Ещё час – другой и пора отправляться в путь. Главное, чтобы Эвану не стало хуже. Иначе далеко точно не уйдём.
Беспокойство за альтаирца берёт верх. На всякий случай потихоньку заглядываю в комнату мальчишек. Невольно улыбаюсь. Тихо посапывает толстяк Дэрэка, который умудрился в какой-то немыслимой позе развалиться на старом диванчике. Анигай спит, как всегда, раскрывшись, подмяв под себя покрывало. У Эвана одеяло тоже наполовину сползло одеяло. Он, как и Анигай, вечно раскрывается во сне. Знаю это, потому что в детстве провела не мало грозовых ночей у него под боком. Грозы и молнии в Катаре всегда были пугающе сильными, как правило сопровождались ураганами. Если ещё при этом Анигай оставался на ночь у кого-то из своих друзей с рынка, я неизменно шла ночевать в дом священника. Оставаться во время бушующей стихии рядом с непросыхающе-пьяной мамашей мне не хотелось. Вдруг ещё клиента привести додумается, так и вообще посреди грозы на улице окажусь.
Не выдерживаю. На цыпочках подхожу сначала к брату, с трудом отвоёвываю у него покрывало, аккуратно накидываю сверху. Затем подхожу к альтаирцу. Тоже поправляю съехавшее одеяло, после чего осторожно касаюсь его лба.
А вот это мне уже совсем не нравится!
Лоб обжигающе горячий. Значит, пошло воспаление. С одной стороны, хорошо, что организм борется с инфекцией, но с другой – нет никаких гарантий, что слабый иммунитет альтаирца справится с ядом драгов, которым пропитаны их клыки. Нельзя сказать, что он смертелен, но учитывая слабое здоровье Эвана и то, что Дарий не является его родной планетой, неизвестно, как организм альтаирца отреагирует на этот яд. 
В своей задумчивости не замечаю, что Эван уже проснулся и теперь молча смотрит на меня. Не сразу понимаю его откровенный скользяще-оценивающий взгляд. До меня запоздало доходит, что из одежды на мне лишь бельё и слегка съехавший плед.
- Ты сильно изменилась, - едва уловимый шепот.
- Ты тоже.
Поспешно отворачиваюсь. Выхожу из комнаты. Я не привыкла, чтобы на меня такими глазами смотрел мужчина. И уж тем более, если этот мужчина – мой старый друг детства.
Не знаю почему, но я злюсь… Сильно злюсь: на него, на себя, да и на жизнь в целом. Я уже ничего не понимаю, что в ней происходит. Абсолютно ничего!
Одеваюсь. Стараясь не шуметь, спускаюсь вниз в поисках завтрака. Зря я всё же отказалась вчера поужинать со всеми (после обработки раны Эвана в горло ничего не лезло). Зато сейчас пустой живот предательски бурчит.
С удивлением обнаруживаю в пустынном зале (если не считать пьянчуг, отрубившихся прямо за столами) Эвана. Оказывается, утренняя бессонница одолела не только меня.
- Составишь компанию? – альтаирец забирает у хозяйки поднос с довольно аппетитной едой. Кофе, пирожки, булочки, бутерброды, каша… Хм, кашу, пожалуй, он может оставить себе.
- У меня есть выбор?  Дары-то у тебя, - бурчу я, не сводя глаз с подноса. Так бы всё разом и съела!
- Выбор есть всегда, - усмехается Эван, направляясь за дальний столик. – Так ты со мной?
Раздражённо фыркаю, но всё же плетусь следом. Плюхаюсь рядом за стол. Делаю это не из смирения или симпатии к этому зазнайке, а из чисто прагматических соображений: зачем тратить свои скудные сбережения на еду, когда за мой завтрак вполне может заплатить альтаирец? А даже если и не заплатит – ничто не мешает мне съесть его порцию. О себе сам пускай заботится.
Ловлю на себе насмешливый взгляд Эвана, когда я с деловым видом, притягиваю к себе его кружку кофе, одновременно уплетая за обе щёки пирожок.
- Дорогая, ты бы так сразу не налегала на всё. Желудок-то пустой. Ты же вчера почти ничего не ела. Поплохеет.
- Не учи учёного, дорогой, - в тон ему отвечаю я, откусывая от его булочки, - лучше подай мне вон тот кусочек ягодного пирога.
Альтаирец, смеясь, послушно отдаёт мне свой ягодный пирог, после чего жестом подзывает хозяйку. Вопросительно смотрит на меня. Перечисляю женщине всё, чем бы я ещё хотела позавтракать. После «лесных изысков», которыми нам пришлось питаться последние два дня, я жуть как соскучилась по нормальной пищи.
- Ну у тебя и аппетит! -  Эван забирает у меня недопитую кружку кофе. Отхлёбывает.
- Зверский, - жуя, соглашаюсь я. Вместе с чувством сытости ко мне возвращается хорошее настроение. -  Я после этого Сумрачного леса на дичь ещё долго смотреть не смогу.
- Я тоже, - Эван возвращает мне кружку, забирая с тарелки один из сделанных мною для него бутербродов.
Невольно улыбаюсь. Вспоминаю, как в Катаре мы с Эваном частенько точно также завтракали: у нас с ним никогда не совпадали вкусы в еде, поэтому мы обычно забирали из тарелок друг друга, то, что каждый считал самым вкусным. В результате оба оставались сыты и довольны, а тарелки, на радость кухарки Марии, чистыми.
Пока мы наслаждаемся завтраком, в трактире появляются новые посетители. Они не видят нас, так как мы сидим в закутке. Зато нам с Эваном открывается на них прекрасный обзор.
- Интересно, кого нелёгкая в такую рань принесла? – зевая, интересуюсь я. Ну вот! Стоило мне только как следует поесть, так сразу в сон потянуло!
- Не нравятся мне эти типы, - тихо произносит Эван, не сводя глаз с двух дарийцев.
Слежу за его оценивающим взглядом. Теперь я понимаю, о чём он. По их кожаной замызганной одежде легко догадаться - перед нами завсегдатаи "чёрного" рынка. Отребье ещё то. Добра от таких точно не жди!
Один лысый, щупленький. Маленькие глубоко посаженные суетливые глазки. Длинные засаленные волосы собраны в жидкий хвост.
Крыса. По-другому и не назовёшь.
Второй, напротив, громила, с лицом, необременённым интеллектом. На удивление непропорционально маленький лоб. Видимо, мозгов в его черепной коробке много не вмещается.
Тот, что поменьше показывает хозяину какие-то бумаги. Мне становится любопытно. Похоже, эти двое ищут кого-то.
Трактирщик хмурится. Едва заметно кивает. Мелкий кладёт на прилавок пригоршню дар. Хозяин, боязливо озираясь, быстро сгребает деньги, после чего показывая взглядом наверх. Странная парочка тут же направляется к лестнице.
- Сиди здесь, - Эван, хмурясь, встаёт из-за стола. – Я сейчас вернусь. Кое-что в комнате забыл.
Ага! А я такая дура и не понимаю «что», а точнее – «кого», он «забыл» наверху. Эван сделал те же самые выводы, что и я. Есть просто до неприличия огромные шансы, что эти двое – харрдроги. И пришли они сюда по наши потерянные в Сумрачном лесу душеньки.
- Я с тобой! – вцепляюсь в здоровую руку альтаирца. – И не спорь! У тебя одна рука ранена, а у меня всё-таки дред. Если эти двое к нам, то мне лучше быть рядом.
- Ада, я не хочу тобой рисковать, - как же мне «дорога» его упёртость!
- Обещаю, на рожон не полезу! Но здесь одна точно не останусь, так что…
Я просто не оставляю ему выбора.
Поднимаемся на этаж. Незнакомцев уже нигде нет, зато дверь одной из наших комнат приоткрыта. Дальше всё происходит очень быстро. Я забегаю вслед за Эваном в нашу с Мэд комнату. Картина, представшая перед нашим взглядом, откровенно шокирует.
Мелкий мужичок магнитным лучом, похожим на белые светящиеся верёвки, уже окрутил перепуганную Мэд, не забыв при этом парализовать голосовые связки шатеры. Иначе бы та уже давно орала благим матом.
Висящая в воздухе, судорожно хватающая ртом воздух, задыхающаяся Мэд настолько выбивает меня из колеи, что я не сразу реагирую. В отличие от Эвана, который умудряется одной здоровой рукой вырубить громилу, внезапно возникшего у меня за спиной. Всё-таки должна признать, что мужчины-альтаирцы с их чуть ли не врождённой привычкой к здоровому образу жизни физически куда сильнее наших по большей части спившихся мужиков-дарийцев.
Обнаружив в комнате «посторонних», мелкий вынуждено переключает внимание с шатеры на нас. Из-за этого магнитный луч обрывается. Мэд с грохотом падает на пол. Взвывает от боли. Видимо, к ней вернулся голос.
- Драг поганый! Ай… Больно-то как! Синяк же будет, урод!
В этом вся Мэдэлин. Краснота тела превыше всего. И не важно, что ещё пару секунд назад она запросто могла отправиться к Отару.
Тем временем, крысоподобный выхватывает дистанционное оружие, против которого бессилен мой дред. Эван ашинально прячет меня себе за спину.
- Эй, вы, двое! Вас плислал Кэлдэйл?! – шепелявит мужичок, нервно поглядывая на валяющегося на полу вырубленного напарника. В другой ситуации, я бы вдоволь посмеялась над его странным говорком. Но не в этой. – Так пеледайте ему, сто это моя добыса! Я её пелвый насёл! Пловаливайте, инасе плистлелю! Делится вылуской я не собилаюсь. Или вы забыли, сто бывает с теми, кто не стит кодекс охотников за головами? Они сами лисаются этих голов!
Мелкий, заливисто смеясь над собственной шуткой, которая ему явно кажется удачной, одновременно возводя оружие в боевую готовность.
Возможно, этот урод мог бы стать последним, кого мы с Эваном увидели в этой жизни, если бы не… Мэд.
Не восприняв шатеру всерьез, мужик напрочь забыл про Мэд, спокойно повернувшись к ней спиной.
Честно скажу: зря он это сделал. Первое правило Руара: НИКОГДА! НИКОГДА НЕ НЕДООЦЕНИВАЙТЕ ШАТЕРУ! Ущерба от разъярённой и обиженной женщины порой бывает куда больше, чем от нескольких воинов вместе взятых.   
Возможно, Мэд не самое умное существо на свете, но зато с инстинктом самосохранения у неё полный порядок. Поэтому первое, что делает шатера, немного придя в себя, это хватает с тумбочки какую-то уродливую увесистую глиняную вазу и со свей дури «приземляет» её на голову коротышки.
- Урод!
Ваза разлетается на кучу осколков. Незадачливый охотник за головами сам с разбитой башкой падает на пол. Однако Мэд не останавливается на достигнутом. Злая как стая драгов, Мэд вдобавок от души пинает отключившегося мужичонку.
- Получи, драг обрезанный! У меня из-за тебя теперь синяки на шее останутся! Декольте не оденешь!
Очередной пинок, на этот раз неудачных (видимо, саданула по ремню) и Мэд, взвывая от боли, начинает прыгать по комнате на одной ноге.
- Ай! Мой бедный пальчик!
Пожалуй, в этом и есть вся Мэдэлин.
От воя шатеры просыпаются Анигай и Дэрэк, вбегают в комнату. Переводят ошарашенный взгляд с вырубленных мужиков на нас.
- Ребят, а чего вы без нас веселитесь? Могли бы и позвать! – неугомонный братец, которому только дай кулаками помахать, тоже в своём репертуаре.
- Ты как, нормально? – обеспокоенный Эван оборачивается ко мне.
Глупый вопрос. Чего бы мне быть не «нормально», если даже в случае выстрела, я бы всё равно осталась жива. Он уже и забыл, что опять заслонил меня собой.
Склоняюсь над коротышкой, в наглую обшариваю его карманы. Мне не терпится посмотреть, что за бумаги он показывал хозяину таверны. Наконец, нахожу их во внутреннем кармане куртки. Достаю распечатку и… с изумлением взираю на фотографию Анигая и Мэд, под которыми красуется надпись: «Разыскиваются беглые преступники».  А ещё на сумму, назначенную за голову каждого из них. Причём сумма ТАКАЯ, что я начинаю всерьёз подумывать, а не сдать ли мне самой нерадивого братца властям, чтобы жить на вырученные дары припеваючи до конца моих дней?

9. ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД

- Это какая-то ошибка! Это просто не может быть правдой! Я - беглая шатера?! Полная чушь! Да как им в голову могло прийти, что я когда-нибудь оставлю Руар?! – до смерти перепуганная Мэд уже битый час, словно загнанный зверь, мечется по комнате.
Сижу рядом на кровати, без особого энтузиазма наблюдаю за нервно мельтешащей шатерой.  Я слишком хорошо знаю Мэд, чтобы понимать: успокаивать бесполезно. Всё, что я скажу, будет обязательно воспринято в штыки. Поэтому я просто молча жду, когда из соседней комнаты вернутся парни, которые сейчас «развлекаются» тем, что допрашивают наших непрошенных гостей.
- Даже думать не хочу, у скольких наёмников на руках наши фотографии, - продолжает верещать Мэдэдин, резко оборачиваясь ко мне. – Ну что ты молчишь? Что молчишь?! Скажи, делать-то что? Ты же у нас умная!
- Для начала не паниковать…
Ох, и зря я это сказала. Ведь прекрасно знала, что Мэд нужен не мой ответ, а лишь новая причина для праведной блажи.
- Тебе легко говорить «не паниковать»! Твоей-то физиономии среди этих бумажек нет!
Мэд внезапно замолкает, осмысливая собственные слова. Невольно задумываюсь и я: а ведь и действительно: моего фото среди «беглых» руарцев нет, хотя я тоже часть Руара.
- Я что-то пропустила? – напряженный голос Мэдэлин не предвещает ничего хорошего. – Почему тебя не объявили в розыск? Чем ты такая особенная? Чем отличаешься от нас?!
Пожимаю плечами. Пытаюсь отшутиться.
- Я откуда знаю? Может, я тоже в розыске, но этим охотникам за головами твой портрет больше приглянулся.
Однако шутка благополучно проносится мимо цели. Раздосадованная шатера бросает на меня испепеляющий взгляд.
- Нет! Если бы ты была в розыске, они бы и твоё фото притащили! Они же не дураки терять ещё одну возможность подзаработать. Значит, тебя там  нет! Это нечестно!
- Да кто тебе сказал, что жизнь вообще честная штука? – мне уже реально начинают подбешивать доскрёбывания подруги. Будто я в чём-то виновата! – Не знаю… Попытайся найти позитивные стороны в ситуации, что ли. В конце концов, ты теперь свободна!
- Да зачем мне нужна эта твоя свобода?! – не своим голосом взвывает Мэд. - Что я с ней делать буду?! Я не умею с ней жить!
Честно говоря, я оказываюсь не готовой к такой постановке вопроса. Для меня свобода всегда значила очень много. Без неё я просто задыхаюсь. При этом я как-то раньше и не задумывалась, что для руарцев, в отличие от меня, свобода – ненужная и непонятная вещь.
Что ответить Мэд, я не знаю. Поэтому, несмотря на все её продолжающиеся причитания, просто сижу и молчу.
Ситуацию спасают вернувшиеся в комнату парни. Хотя нет. Они не спасают, а лишь усугубляют её.
- Система слежения Руара на автомате объявила нас в розыск, как только мы не вернулись в обитель к назначенному сроку, - сходу объясняет мрачный Анигай, плюхаясь на кровать. – Дела отстой. Ориентировки на нас у всех охотников за головами. Самое поганое: Руару всё равно, в каком виде нас доставят.
- В смысле? – испуганно охает Мэд.
- Могут живыми, а могут и мёртвыми. Достаточно просто предъявить наши головы.
Готова сама убить братца! Ну зачем так грубо и прямолинейно сообщать об этом Мэд. Шатера вновь забилась в истерике. Как её успокаивать прикажете? Впрочем… Я прекрасно понимаю дурное настроение братца. В отличие от меня, он мечтал связать жизнь с карьерой воина Руара. Дослужиться до личной охраны императора. И вот теперь все его старания одним росчерком системы слежения отправлены драгам под хвост.
- Мне, правда, очень жаль, Анигай.
Вместо ответа брат хмыкает.
- А уж как мне жаль! Мы ведь даже с повинной явиться не можем. Нас убьют прежде, чем откроем рот. В назидание остальным руарцам, чтобы те и мысли о побеге не держали… Не жизнь, а сплошное дерьмо! И угораздило же нас сесть с вами в один планолёт.
- Мы никого с собой не звали, - бурчит Дэрэк. – Сами напросились.
Анигай немного остывает, понимая правоту землянина.
- Знаю, - брат, кивая в сторону Мэд.  – Во всём эта истеричная курица виновата. Если бы она так долго не наряжалась, мы бы на свой планолёт не опоздали. И не оказались с вами булькающими в этом дерьме. Вот и думай теперь, как все эти отходы расхлёбывать.
- Ну почему?! Почему жизнь так несправедлива ко мне?! – в очередной раз взвывает Мэд. – Почему нас с этим придурком объявили в розыск, а её нет?! У неё же тоже должен был закончиться пропуск!
Напрочь забыв обо всех великосветских манера, раздосадованная шатера тычит в меня пальцем. Ещё подруга называется! Другая бы радовалась, что я вместе с ней не попала под раздачу, а эта…
Переглядываемся с Анигаем. Брат, в отличие от Мэд прекрасно понимает, почему система слежения Руара не объявила меня в розыск. Будучи свободной, я нахожусь вне зоны её действия.
- Много будешь знать – скоро состаришься, - отрезает Анигай. – Делать-то что? Нас двоих в Адейре первый же патруль схватит.
- Оставлять вас здесь, тоже смысла нет, - встреваю в разговор я. – Если эта парочка вас так легко и быстро обнаружила, вслед за ними придут и другие. Мне кажется, вам на время надо где-то затаиться. Там, где вас точно никто искать не будет. Нужно выиграть время до  возвращения Глэдис. Она говорила, что прилетит ко Дню Солнцестояния, а это уже совсем скоро. Я поговорю с ней, попытаюсь всё объяснить и тогда…
- И тогда она самолично нас убьёт! – взвывает отчаявшаяся Мэд. – Или того хуже: его убьёт, а меня превратит в серую прислужницу!
- По крайней мере, это шанс, - пожимает плечами брат, игнорируя стенания шатеры. – В конце концов, Глэдис сама привела нас в Руар, может, действительно заступится.
- Но меня-то она не приводила! – продолжает блажить шатера.
- Ада, заткни ты эту курицу! И без её кудахтанья тошно! - терпение брата явно на исходе.
- Мэд, успокойся. Мы и за тебя словечко замолвим.
Не знаю, насколько шатера верит в успех нашего предприятия, но всё же она, наконец, смолкает.
-  По-хорошему бы нам до возвращения Верховной ведуньи на дно залечь. Но вот только куда? – продолжает размышлять Анигай.
К моему вполне искреннему удивлению, к разговору внезапно подключается Эван.
- Кажется, я знаю одно место. Думаю, там вас точно никто искать не будет.
Вот уж не думала, что альтаирцу есть дело до спасения шкуры моего несносного братца, с которым у него всегда были ещё те отношения. М-да… Век живи – век удивляйся. 

*** 
Мы тратим ещё полдня, чтобы добраться до Адейры. На наше счастье охотники за головами прилетели в таверну на собственном омнибусе – довольно вместительном минипланолёте на воздушной подушке. Его-то мы и позаимствовали, оставив головорезов связанными в комнате.
К столице мы подлетаем засветло. Оставляем омнибус на окраине мегаполиса, продолжаем путь пешком. Летать по городу на незарегистрированном на наше имя передвижном средстве с двумя руарцами, находящимися в розыске,  чревато объяснениями с патрулём.
Дорогадо «убежища» оказывается не близкой. Эван ведёт нас какими-то непонятными узкими улочками, которые с каждой минутой всё больше и больше напоминают злачные кварталы Катара. По крайней мере, запашком точно!
- О, Отар! Что за дебри! Здесь ещё хуже, чем в Сумрачном лесу! Там хоть не воняло так! – брезгливо сморщивает нос Мэд, тут же взвизгивая при виде очередной крысы. – Я уже сыта по горло этими прогулками!
- Тебя никто не неволит идти с нами. – фыркает Анигай.
- Будто у меня есть выбор! – огрызается шатера, переходя на громкий шепот. – Я вообще не понимаю, почему мы так спокойно доверяемся этому альтаирцу? Может, он нас в ловушку заманивает? Ну ладно Ада. Она мозгами уже не думает. У них там шуры – муры, но ты Анигай…
От неожиданности я резко останавливаюсь.
Чего?!
Какие ещё «шуры - муры»?! Мэд что, от дальнего пути головой тронулась?! Да какие  могут быть «шуры-муры» у дарийки с альтаирцем?! Она что забыла, что мы вообще-то разной расы?
Тут же невольно вспоминаю наши совсем недетские поцелуи с Эваном в деревушке древних. Чувствую, как краснею. Кажется, это все же не Мэд, а я сама забылась, что мы принадлежим разным расам.
- … Нет, Анигай, вот от кого – от кого, но от тебя я такого не ожидала! Дружить с альтаирцем! У меня в голове не укладывается!– не унимается Мэд. – Ты же альтаирцев на дух не переносишь!
- Кто тебе сказал, что я с ним «дружу»? – усмехается брат, сворачивая за угол вслед за Эваном. – Я с ним сосуществую. А это, детка, разные вещи!
Перепалка между Мэд и Анигаем заканчивается, как только мы сворачиваем за угол в какую-то дурно пахнущую подворотню. Эван останавливается перед входом в какой-то невзрачный подвал. 
- Пришли.
Ничего не понимаю! Странно всё как-то. Откуда альтаирец знает все ходы и выходы захолустья Адейры? Очевидно, что он и раньше бывал здесь.
Настороженно переглядывается с братом. Мне совсем не нравится это подозрительное место. Уж больно здесь тихо (если, конечно, не считать шуршания крыс).
Эван протягивает мне руку.
- Осторожнее, нет одной ступеньки.
Отступать некуда, поэтому спускаюсь вслед за альтаирцем. На всякий случай намертво вцепляюсь в его руку. Наконец, мы оказываемся в крошечной полупустой каменной комнатушке. Растерянно оглядываюсь: тусклая лампа, стол, стул, шкаф… Всё покрыто изрядным слоем пыли. Всё, кроме пола. На нём пыли нет. И это странно, потому что не похоже, чтобы здесь кто-то жил.
До меня запоздало доходит, что, помимо Эвана, в этой комнатушке, как драг в лесу, чувствует себя толстяк Дэрэк. Пока мы осматриваемся, он закрывает входную дверь на внутренний засов, после чего кивает Эвану.
Альтаирец прислоняет ладонь к одному из камней в стене. Откуда-то изнутри внезапно возникают синие лучи, они бесшумно проходятся по ладошке альтаирца. Я уже видела нечто подобное раньше. Это ключ-сканер. Он считывает уникальную информацию человека с ладони или с сетчатки глаза.
Не проходит и пары секунд, как часть стены бесшумно вдавливается внутрь, а затем отъезжает в сторону, образуя проход к довольно вместительному лифту. Эван заходит первым, семеню за ним. Вслед за нами заходит Дэрэк. Настороженным Мэд и Анигаю не остаётся ничего другого, как последовать за нами.
- О, Отар! И за что мне всё это?! – обречённо вздыхает шатера, театрально закатывая глаза.
Эван нажимает невидимую сенсорную кнопку. Кабина практически бесшумно летит вниз. Минута, две, три… Даже думать не хочу, на какую глубину мы спускаемся.
Наконец, раздаётся едва слышный электронный писк. Дверь лифта плавно раскрывается, и я застываю с открытым ртом.
Я ожидала увидеть максимум – просторную комнату, но перед нами простирается целый многоуровневый подземный город! Расположенный прямо под Адейрой! Под самым носом императора Дэмониона!
Дарийцы, земляне, альтаирцы и прочие инопланетные «гости». Кого здесь только нет! Большинство бывшие военнопленные. У некоторых даже сохранились нашивки на одежде. Здесь ты точно не увидишь ни стражей Дэбэра, ни воинов Руара. Я слышала раньше об этом странном местечке, но, признаться, до сегодняшнего дня, не верила, что оно существует. Для меня это был город-легенда.
Подземный город.
Город повстанцев, беглых военнопленных, отверженных. Город несогласных с диктатурой Дэмониона и стилем его правления. Город забытых, обречённых, приговорённых, подвергшихся гонению, репрессиям там, наверху, но здесь – внизу, обретших свободу.
Невольно задумываюсь: я могу понять, что здесь делают все эти люди: «цвет» дарийских вольнолюбивых контрабандистов, сбежавшие политзаключённые, военнопленные альтаирцы, земляне. Я не могу понять другого: какое отношение ко всей этой разношерстной толпе, к этому подземному городу повстанцев имеет мой Эван? 
***

О Господи! Как же она блажит! Всерьёз начинаю подумывать раздобыть для подруги какое-нибудь успокоительное.
- Я не хочу… Не хочу этого видеть! И слышать тоже не хочу! – Мэд в истерике закрывает глаза руками. – Куда вы меня притащили?! Думаете, я дура?! Не понимаю, что отсюда меня живой не выпустят! Я же теперь ненужная свидетельница всего этого подземного безобразия…
- Мэд, заткнись! – толкаю подругу в бок. – Иначе я сама тебя прибью. Можешь помолчать хоть пару минут?
Шатера, будучи не уверенной, шучу я или говорю серьёзно, на всякий случай всё же замолкает. Но ненадолго. Почти сразу начинает судорожно шептать мне на ухо.
- А ты-то чего такая спокойная? Думаешь, тебя вслед за мной не грохнут? Ты тоже свидетельница! Что-то я сомневаюсь, что в этой клоаке рады руарцам.
- Да ничего я не думаю, - огрызаюсь я, хотя на душе, если честно, драги поскрёбывают.
- Оно и видно, - обиженно фыркает шатера. – Похоже, здесь единственная вменяемая дарийка, у которой всё в порядке с чувством самосохранения, это я!
Эван со знанием дела ведёт нас сквозь разношерстную толпу. Не сразу понимаю, что в этой картинке не так. До меня запоздало доходит, что, пожалуй, этот подземный город - первое место, где альтаирец идёт, даже не удосужившись накинуть капюшон, в то время как нам – троим дарийцам, наоборот, приходится кутаться в дорожные плащи. В чём-то Мэдэлин всё-таки права: вряд ли весь этот разнопланетный сброд, большая часть которого наверняка находится в розыске, будет рад слугам Дэмониона. Наша дорогая добротная одежда, увы, слишком откровенно указывает, что мы воспитанники Руара. Не говоря уже о дредах, висящих на поясе.
Сворачиваем в очередной проулок. Альтаирец вновь прикладывает ладонь к сканеру на стене. Дверь бесшумно открывается. За ней оказывается вместительное помещение с серебристыми металлическими стенами, на одной из которых висит большой голографический экран. Пара довольно уютных лаконичных диванчиков. Не заметные с первого взгляда встроенные шкафы.
- Чувствуйте себя как дома, - Эван вешает плащ в шкаф, дверца которого бесшумно отъезжает в сторону лишь от одного прикосновения.
Технология! Всё в лучших традициях Альтаира. Насколько я знаю, в отличие от Дария, где достижениями науки преимущественно пользуются в быту лишь богачи, на планете Эвана в каждом доме всё оборудовано по последнему слову техники.
Меня разбирает любопытство.
- Ты здесь живёшь?
- Иногда, - чувствую, прямого ответа от него не дождёшься.
Пока Эван с кем-то говорит по внутренней связи, вешаю свой плащ поверх его, осторожно осматриваюсь. Обнаруживаю в отсеке ещё пару комнат. Обе полупустые. Не могу понять, для чего они используются.
Выхожу обратно в первую комнату. Насторожённые Мэд и Анигай всё ещё мнутся возле двери, в то время как Дэрэк с видом хозяина орудует за барной стойкой в выдвижной кухне, которая появляется словно из ниоткуда от одного прикосновения к стене.  Интересно, сколько ещё сюрпризов можно обнаружить в этой квартире, если как следует полапать стены?
- Проходите. Не стесняйтесь, - Эван жестом показывает Анигаю и Мэд на диван. – Дэрэк, приготовь что-нибудь на ужин.
- Я как раз этим и занимаюсь! – довольный землянин забрасывает в странную печь какие-то полуфабрикаты и уже через пару минут комната наполняется аппетитным ароматом. До меня только сейчас доходит, как же я голодна!
Однако поесть не успеваем, потому что раздаётся звонок. Кто-то пришёл. Анигай бросает на меня обеспокоенный взгляд. Его рука уже лежит на дреде. Впрочем, как и моя тоже.
Нет. Я не верю, что Эван мог опуститься до такой низости и заманить нас в ловушку, но осторожность в нашей ситуации всё же не помешает.
Дверь открывается. На пороге стоит худощавый мужчина с небольшой бородкой и суровым взглядом. Его довольно длинные наполовину седые волосы, собраны в хвост. Одет как пилот-землянин – в лётный комбинезон грязно-песочного цвета.
Анигай и Мэд сидят чуть в стороне, поэтому мужчина не сразу замечает их. Его добрый взгляд устремлён на меня.
- Здравствуй, Ада, - тихий знакомый и такой родной голос.
У меня перехватывает дыхание. Какая-же я всё-таки дура! Как я могла сразу не узнать его! Впрочем, чему удивляться?! Всё свое детство я видела этого человека исключительно в рясе священника.
- Отец Марк! – выдыхаю я и не задумываюсь, на глазах изумлённой Мэд, бросаюсь в раскрытые объятья улыбающегося землянина.
Однако изумление шатеры удваивается, когда отец Марк с доброй улыбкой подходит к Анигаю.
- Ну, здравствуй, мой мальчик.
Брат не выдерживает и тоже обнимает священника. Как ни крути, но именно этот человек был нам и отцом, и матерью в Катаре. Если бы не священник, мы не дожили бы и до нашего первого дня рождения. Про Анигая можно сказать всякое, но назвать его неблагодарным нельзя. Да и, подозреваю, братец по-своему очень привязан к отцу Марку, который, не только научил нас ходить и говорить, но и, пойдя против своих пацифистских принципов, в своё время лично обучил Анигая драться, когда того начали «прессовать» мальчишки с «чёрного» рынка. Так что отец Марк может быть, кем угодно, но для нас с братом он навсегда останется родным человеком.
- Отар меня побери! Да здесь все с ума посходили! – похоже, нервной системе Мэд пришёл конец. Она была готова увидеть всякое, но только не то, как воин Руара по-родственному обнимается с землянином. – Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
- Мэд, расслабься. Чем меньше знаешь – дольше живёшь, - отшучиваюсь я.
Ситуацию настраивает на позитивный лад Дэрэк.
- Ужин готов! Милости прошу к столу!
Бурчащий от голода желудок Мэд лихо побеждает все её псевдо-моральные принципы. Вслед за Дэрэком и Анигаем она направляется в кухню. Хочу последовать за ними, но меня останавливает Эван.
- Ада, можно тебя на минутку? И рюкзак прихвати, пожалуйста.
Догадываюсь, что речь пойдёт о кристалле. Так вот зачем альтаирец позвал отца Марка. Что ж, правильное решение. Без посторонней помощи мы вряд ли сможем в одиночку пробраться в императорский дворец, обмануть кучу стражи и вернуть кристалл на место. Только интересно, как священник сможет нам помочь в этом?
Эван закрывает дверь в полупустой комнате. Нажимает на какую-то сенсорную кнопку. С удивлением наблюдаю, как словно из ниоткуда,  появляются три удобных кресла, рабочий стол. Альтаирец жестом приглашает присесть.
- Ада, покажи отцу Марку.
Достаю из рюкзака кристалл, кладу на стол.
Священник переводит ошарашенный взгляд с кристалла на нас.
- Откуда?! Вы же не хотите сказать, что это и есть…?
Мужчина машинально тянет руку к кристаллу, но Эван вовремя останавливает его, перехватывая запястье.
- Отец Марк, не стоит. Без руки останетесь.
Словно в подтверждение слов на кристалл приземляется небольшой жучок-светляк, которых всегда полно в подземельях. Не успевает он коснуться лапками кристалла, как тут же вспыхивает и сгорает заживо. М-да… Прекрасная иллюстрация того, что может сделать эта стекляшка с любым живым организмом, осмелившимся дотронуться до него.
С любым, кроме меня. Спасибо непонятной генетической аномалии, которая и сделала меня такой толстокожей.
- И что вы собираетесь с ним делать?
- Вернуть на место. На это у нас меньше недели, - объясняет Эван. – Жезл власти будет вынесен из императорского хранилища на плато Семи ветров в День солнцестояния. Как только Дэмонион прикоснётся к Жезлу, то сразу поймёт, что кристалл фальшивка. Подозреваю, Ромеро лично позаботится о том, чтобы все улики указали на меня. И тогда перемирию, к несказанной радости Земного альянса, придёт конец.
Не совсем понимаю, каким образом воровство кристалла с Жезла власти одним рядовым альтаирцем может так сильно сказаться на взаимоотношениях между империями, но вопросов не задаю. Сейчас для этого не самое подходящее время.
- Я подумаю, чем смогу помочь, - отзывается отец Марк.
В комнату заглядывает Дэрэк.
- Долго вас ждать? Еда на столе!
Благодаря стараниям Дэрэка (точнее его умению готовить полуфабрикаты), ужин удаётся на славу. Ловлю себя на мысли: как же всё-таки приятно вновь всем вместе, как в детстве, сидеть за одним столом. Я так рада видеть отца Марка!
- Ада, доченька, подай мне ещё курицы, а то, чую, Дэрэк всё съест и мне не достанется, - смеётся отец Марк.
На кухне царит довольно благодушная атмосфера. Порой даже раздаётся хихиканье Мэд. Видимо, сытный ужин подействовал на шатеру лучше любых успокоительных средств.
Накладываю на тарелки себе, Эвану и отцу Марку. Стараюсь выбрать для альтаирца то, что он любит. Например, жаренное мясо с овощами. А вот полезная каша и рыба, которую за обе щеки уплетает Дэрэк, всегда вызывала у альтаирца откровенную тоску.
Расставляю тарелки.
- Так, это отцу Марку. Это Эвану.
Сажусь сама. Не сразу обращаю внимание, что за мной с любопытством наблюдает Мэд.
- А чего ты альтаирцу рыбу не положила? Она с имбирным соусом очень даже ничего.
- Он рыбу терпеть не может, а на имбирь и вовсе аллергия, - не задумываясь выдаю я, наслаждаясь вкусом жаркого.
- А откуда ты знаешь, что у альтаирца аллергия на имбирь? – не отстаёт заинтригованная Мэд.
- Да, кстати, откуда? – подключается к допросу жующий Дэрэк.
- От верблюда, - услужливо приходит мне на помощь отец Марк. – Эй вы двое, отстаньте от девочки. Дайте человеку спокойно поесть. Сами-то уже, небось сыты.
Бросаю благодарный взгляд на улыбающегося священника. В этом весь отец Марк – всегда приходит на помощь в нужную минуту.
После ужина все разбредаются кто куда. Эван вновь запирается в кабинете со священником. Дэрэк убирает посуду на кухни. Мэд о чём-то увлечённо препирается с Анигаем. Мне скучно, поэтому решаю пойти к альтаирцу. Думаю, ничего страшного, если я присоединюсь к их разговору. Наверняка, они обсуждают проблему с кристаллом. Так что я в теме.
Дверь кабинета слегка приоткрыта. До меня долетают обрывки фраз. Невольно притормаживаю.
- Я не знал, что кристалл генерирует силовое поле Дария, - мне совсем не нравится мрачный напряжённый голос Эвана.
- Дэмонион об этом, по понятным причинам, предпочитает не распространяться, - спокойно отзывается отец Марк.
- Откуда тогда Вы знаете про генерацию силового поля планеты?
- Мой мальчик, не забывай: до принятия сана я был профессором физики. Как раз занимался изучением и разработкой силовых полей, так что я знаю о них практически всё.
- Получается… - вижу, как Эван встаёт из-за стола, с задумчивым видом проходится по кабинету. – Если бы я выполнил просьбу Ромеро и вывез этот кристалл с Дария, то…
- Планета осталась бы без защиты. Альтаиру и Земному альянсу не составило бы большого труда либо полностью завоевать Дарий, либо…
- … уничтожить, - «услужливо» подсказывает альтаирец. – И тогда извечная военная угроза со стороны Дэмониона канет в Лету. Делить залежи топливных кристаллов начнут уже между собой только Альтаир и Земля.
- Да, - подхватывает мысль священник, невесело хмыкает. - И львиная доля рудников достанется той империи, которая первой подчинит себе Дарий. Думаю, Айлитт Петтигрю, не будет особо заморачиваться. Выжженная дотла планета и сохранённые рудники – куда выгоднее, чем населённая дарийцами планета. Ты же сам прекрасно понимаешь: людской ресурс – всегда существенная помеха. Люди, в отличие от кристаллов, непредсказуемы… 
Чувствую, как внутри всё холодеет. Я просто отказываюсь верить, что этот циничный разговор ведут между собой двое не чужих мне людей. Я жду, что Эван возмутится такому положению дел, скажет, что всё это неприемлемо, но вместо этого в кабинете воцаряется напрягающая меня тишина.
- Тебе решать, мой мальчик, что делать с этим кристаллом, - голос отца Марка звучит сухо и устало. – Безусловно, ты можешь попытаться вернуть его на место. А можешь…
М-да… Похоже, за последние годы Эван сильно изменился.
Слишком сильно для меня.
Впрочем, во всей этой ситуации меня откровенно пугает другое. У меня больше нет доступа к кристаллу. Перед тем как пойти ужинать, Эван предложил положить его в сейф в кабинете. Что я и сделала. И теперь у меня нет ни кода от сейфа, ни кристалла, ни уверенности в том, что альтаирец не отдаст мою пусть не идеальную, но всё же родную планету на растерзание врагам.
Дождавшись, когда отец Марк покинет кабинет, захожу к Эвану. Для верности плотно закрываю дверь. Не хочу, чтобы наш разговор кто-то услышал.
Какое-то время просто молча стою, прислонившись к двери лбом. Нет сил вымолвить ни слова. Понимаю: не хочу задавать вопросы, потому что панически боюсь услышать ответ, который мне может совсем не понравиться.
- Ада, ты в порядке?
- Ты не сказал ему «нет»…
В комнате зависает напряжённая тишина. До Эвана доходит, что я слышала его разговор со священником.
- «Да» я тоже не сказал.
- Не важно, - с горечью обрываю парня. – Главное: ты не сказал ему «нет»!
Испытующе смотрю в самоуверенные синие глаза альтаирца. Раньше он не был таким. Мой Эван… Мой мальчишка-альтаирец был отзывчивым, чутким. Он бы никогда…
Но передо мной стоит уже не тот болезненный, слабый, ранимый мальчишка из Катара. Передо мной стоит надменный хладнокровный нахал, который мнит себя вершителем судьбы целой планеты!
Моей планеты!
Как же больно мне осознавать и признавать, что Эван стал мне чужим.
Вглядываюсь в его по-аристократически красивые черты лица, пытаясь уловить в них хоть какое-то отголосок моего старого верного друга. Доброго, ранимого, справедливого, не способного на подлость.
Смотрю и к своему искреннему ужасу не нахожу их.
- Ты так изменился.
- Ты тоже, - его слова звучат как обвинение и это задевает меня.
Я ничего плохого ему не сделала! По крайней мере, пока.
- Тот мальчишка, которого я когда-то знала, никогда… Никогда бы не допустил, чтобы чья-то жизнь оказалась в опасности. Не говоря уже о судьбе целой планеты.
Эван снова усмехается.
Ох, и не нравится мне всё это!
С видом хозяина приземляется в кресло. Испытующе холодно смотрит мне в глаза. Его взгляд как сканер. В какой-то момент не выдерживаю – отворачиваюсь. И тут же злюсь на себя за это. 
- Что тебе от меня надо, Адамаск? Гарантий того, что кристалл не покинет Дарий? Хорошо! Я тебе их даю. Кроме всего прочего не забывай: только ты можешь взять кристалл в руки. Без твоей помощи я его даже с места сдвинуть не смогу.
- Но кристалл в сейфе, - парирую я. – Мне неизвестен код. Как я его заберу, если он мне вдруг понадобиться?
- Дата твоего рождения.
Так тихо и просто.
- Что? – не понимаю, о чём говорит альтаирец.
Парень встаёт, подходит к сенсорной панели, демонстративно вводит код, после чего сейф открывается.
- Код от сейфа – дата твоего рождения, - объясняет для особо непонятливых Эван. После чего вновь запирает сейф. – Можешь попробовать открыть сама. Захочешь забрать кристалл – останавливать не стану. Но иметь ввиду: в таком случае возвращать его Дэмониону тебе придётся самостоятельно.
Ну уж нет! Связываться с императором Дария в одиночку я не собираюсь. Не самоубийца! Но альтаирцу всё равно не верю. На всякий случай всё же проверяю код. Надо же! Действительно – дата моего рождения. Вот уж не думала, что Эван помнит это, спустя столько лет.
- Что ты планируешь дальше делать с кристаллом?
Альтаирец пожимает плечами.
- Пока не знаю. Отец Марк обещал достать схему замка императора. Я сам неплохо знаю его, но в подвальных помещениях, где расположены хранилища, никогда не был. Говорят, там настоящий лабиринт. Надо будет, чтобы ты хотя бы примерно показала, где находится хранилище.
- Толку? Без сонного порошка мы всё равно до него не дойдём, - хмыкаю я. – Там полно стражи. В прошлый раз Глэдис усыпила их. А я израсходовала на тебя последнюю заначку старухи.
- Усыпила меня в ту ночь? – догадывается Эван.
До парня, видимо, только сейчас доходит, что в мои планы не входило оставаться с ним до утра.
- Шатеры всегда таким оригинальным образом «ублажают» своих хозяев? Усыпляя их сонным порошком, – за этот надменный тон мне так и хочется съездить по голове Эвана чем-нибудь очень тяжёлым.
- Нет, - дарю альтаирцу милую улыбку. – Они так ублажают только тех «хозяев», - специально делаю акцент на этом неприятном слове, - с которым им противно делить постель. Видишь ли, среди нас – шатер, считается «не комильфо» спать с мужчинами другой расы. Особенно с альтаирцами. Согласись, в этом есть что-то противоестественное! Не поверишь, но у шатер есть чувство собственного достоинства.
Я напропалую вру, откровенно наслаждаясь эффектом, который производит на альтаирца мои слова. Они для Эвана - звонкая оплеуха. Жду от него в ответ колкостей, уже готовая дать резкий отпор, но вместо этого…
- Ада, уйди, пожалуйста.
До боли знакомые нотки в голосе. Да… На этот раз это интонация моего мальчишки-альтаирца. Доброго, ранимого, не способного причинить мне зла, и уж тем более оскорбить.
- Что?
- Уйди. Пожалуйста.
И я ухожу. Обратно в кухню. Растерянная. Обиженная. Обескураженная. Злая… на саму себя. Похоже, на этот раз я перегнула палку. Хотела сделать больно ему, а в результате сделала больно самой себе. Не могу видеть Эвана в таком подавленном состоянии.
На душе мерзопакостно. Пытаюсь оправдать саму себя. В конце концов, я не сказала ему ничего такого, что не соответствовало бы действительности.  вину за собственные слова не хочу. Что его так оскорбило? Что я допустила мысль будто он хочет вывезти кристалл с планеты и тем самым уничтожить мой родной Дарий? Ну извините! Сколько себя помню, ни разу не слышала, чтобы между дарийцами и альтаирцами существовали какие-то отношения, кроме враждебных. С чего бы это ему – альтаирцу желать долголетия нам – дарийцам. Только из-за сомнительной детской симпатии ко мне? Вряд ли. Мы ведь альтаирцам тоже немало крови во время войны попили. Не святые чай…
Или его оскорбили мои слова о том, что между нами никогда ничего не могло бы быть? Но это же тоже очевидно! Поцелуи здесь не в счёт!
Да, биологически мы один вид, но физиологически трудно совместимы. Ни разу не слышала о браках между альтаирцем и дарийкой (наш, фиктивный, естественно, не в счёт). Даже шатеры и те с альтаирцами дело не имеют. По крайне мере, я о таких случаях не знаю. Оно и понятно! Альтаирцы физически существенно сильнее любого дарийца. Такой в порыве страсти не ровен час и кости шатере переломать может, если не подрасчитает силу. К тому же мужчины-альтаирцы крупнее дарийцев. Я вон Эвану по росту кое-как до плеча достаю. Другое дело земляне – с ними смешанные браки нет – нет, да случаются. Но на то это и земляне. Они к таким вещам вообще пофигистично относятся. Всеядны. Женщин – дариек любят. Наши же в отличие от современных землянок, которые всё на себе тащат: и дом, и работу, - не эмансипированы. На Дарии закон не писан: женщина должна оставаться женщиной, а мужчина – мужчиной. Поэтому-то у нас в касте воином девчонок никогда и не было. Я единственное исключение за всю историю Руара.
Снобы альтаирцы, в отличие от землян, всегда были за чистоту расы, поэтому, наверное, я ни разу и не слышала о романе альтаирца с дарийкой. Так что не понимаю, почему Эван столь болезненно реагирует на мои слова. То, что между альтаирцем и дарийкой не может быть никаких романтических отношений и уж тем более физической близости - да об этом все знают! Будто я новость какую ему сказала! Не понимаю, дуться-то чего?
Нахожу ещё с десяток оправданий своим нелестным словам в его адрес, но легче почему-то не становится. Чего вообще хочет от меня Эван? Я более чем уверена - в тот вечер он «заказал» меня к себе в спальню не для того, чтобы придаваться любовным утехам. Скорее всего, он накануне увидел меня где-то в Руаре. Другого способа поговорить со мной у альтаирца просто не было. Так почему он сейчас так болезненно реагирует на очевидные истины?
Невольно вспоминаю наш поцелуй. Полный горечи и обиды Эвана.
И вся моя теория летит в тар – тарары.
Не понимаю. Я уже совсем ничего не понимаю. Ни что делается в голове у Эвана. Ни что творится в моей жизни. Ни что происходит в моём собственном сердце. Но что ещё хуже – я не понимаю, чего хочу я сама.

***
Дипломатическая космическая станция

- Он не может этого сделать! Иоанн сошёл с ума! – главнокомандующая Земного альянса Айлит Петтигрю впивается глазами в голографический экран, на котором высвечивается лицо Стива Ромеро – посла альянса на Дарии. Он, как и прежде, выглядит, словно тень. Мелкая и неприметная. Только на этот раз усталая и седовласая.
- Я сам сначала не поверил, но информация подтверждена. Император Альтаира решил посетить Дарий, чтобы лично проконтролировать поиски младшего сына.
 - Безумец! – уже с нескрываемым восторгом выдыхает Айлит, откидываясь на спинку мягкого кресла. – Неужели он не понимает, какую уникальнейшую возможность дарит нам… то есть, - женщина спохватывается, надевая на лицо безупречную дежурную улыбку, - я хотела сказать Дэмониону?  Он же может одним махом покончить со всей альтаирской императорской династией! Старшие сыновья, как всегда, при Иоанне?
- Да.
Айлит Петтигрю, напрочь позабыв про протокол, заходится в весьма искреннем смехе.
- Чудесно! Это просто чудесно! Какой же он глупец! Я не понимаю, как ему вообще могла прийти в голову эта бредовая идея?! Так подставить себя! Он же император!
- Он ещё и отец.
Слова слетают с губ посла прежде, чем он понимает, что произнёс их вслух.
- Я вас умоляю, Ромеро! – отмахивается госпожа Петтигрю. – Даже вы, не будучи императором, всегда умели ставить интересы альянса превыше собственных. Иначе вы бы не пустили в расход собственную дочь. Своего единственного ребёнка.
При упоминании об Айрис Стив Ромеро невольно бледнее.
- Я бы не стал употреблять фразу «пустил в расход» относительно моей дочери. Мне кажется, я вполне грамотно устроил её будущее.
- Выдав замуж за богатого неприятного, но зато знатного старика, который тут же сделал ей ребёнка, а сам благополучно почил? Впрочем, в чём-то я с вами соглашусь, - Айлит задумчиво усмехается. – Теперь ваша дочь богата, свободна и даже имеет титул.  А ребёнок… Кстати, кто у неё родился?
- Дочка.
-… ребёнка всегда можно отдать нянькам. Особо мешать он не будет. Пожалуй, есть большие плюсы в том, чтобы быть молоденькой вдовой. Но вернёмся к нашей основной теме. Как среагировал на решение Иоанна Дэмонион?
- Положительно. Император Дария предпринял беспрецедентные меры безопасности в отношения альтаирского дипломатического картежа. Простите за вольность в выражениях, но… Дэмонион не идиот. Он знает слабые стороны Дария. Экономика его планеты лишь недавно стабилизировалась после затяжной войны. На данном этапе он не заинтересован в возобновлении военных действий. По крайней мере, не сейчас. Ему нужно ещё выиграть время, чтобы поднять Дарий с колен.
- Хм! – госпожа Петтигрю недовольно кривит ярко накрашенные губки. – Печально. Признаться, я рассчитывала, что Дэмонион всё же поддастся искушению и обезглавит Альтаирскую империю одним махом.
- Не думаю, что он пойдёт на это. Слишком высоки ставки на межгалактической дипломатической арене. Оба императора прекрасно понимают: война их империям сейчас не к чему. Они ценят мирные договорённости, которые с таким трудом были достигнуты за последние несколько лет.
Задумчиво покусывая конец ручки (дурная привычка, оставшаяся у Айлит Петтигрю ещё со школьной скамьи), женщина откидывается на спинку кресла. Её стеклянный взгляд устремляется в невидимую точку на стене.
Проходит минута, другая, третья, прежде чем у главнокомандующей Земнго альянса, наконец-то, созревает решение.
- И тем не менее, что мешается нам, слегка помочь императору Дария встать на путь истинный?  – с невинной улыбкой интересуется Айлит, отрывая взгляд от точки, почти заигрывающее глядя на обескураженного Ромеро. – В конечном итоге, мир во вселенной нужен им, а не нам. Не забывайте, посол, то, что для некоторых война, для нас – выгодный рынок сбыта. Поэтому… 
Дипломатический крейсер Альтаирской империи
Чёрная мгла, усеянная триллионами мерцающих звёзд. Позади – пылающая воинственная звезда Сатаба. Впереди - два спутника Дария: блеклый матово-голубой Тус и огромная ярко оранжевая песчаная Наоки, к которой и приближается дипломатический крейсер в сопровождении армады альтаирских военных зведолётов.
- Ваше императорское величество! Разрешение на посадку получено! – командир крейсера – седовласый худощавый альтаирец в строгой изумрудно-зелёной форме офицера космофлота склоняется пред императором Иоанном в почтенном поклоне.
Как только крейсер после гиперпрыжка вошёл в межгалактическое пространство Дарийской империи, Иоанн сразу поднялся в рубку управления, чтобы лично наблюдать, как впервые в жизнь альтаирский космофлот подходит так близко к Дарию.
Воистину исторический момент!
Но мысли императора Альтаира, как ни парадоксально, именно сейчас как никогда были далеки от политики и предстоящих мирных переговоров, которые, возможно, навсегда положат конец военным распрям между Дарием и Альтаиром.
Навязчивый вопрос «Правильно ли он поступает, ставя под удар себя и старших сыновей, отправляясь на Дарий?» вот уже который день не даёт покоя Иоанну. Вот и сейчас, стоя у огромной прозрачной стены рубки управления, наблюдая, как тёмная планета с каждой минутой становится всё ближе и ближе, императора Альтаира вновь начинают одолевать сомнения.
Впервые в жизни он поставил отцовские чувства превыше долга перед империей, за которую несёт ответственность. Анна Мария Илиандэлла всё же по-своему права: что он за правитель, если не в состоянии защитить даже собственных детей?
Худенький болезненный синеглазый двенадцатилетний мальчишка, - именно таким запомнился Иоанну его младший сын. Отец жаждал встречи с ним и в то же время боялся этого момента. Слишком глубока была его вина перед собственным ребёнком, которого он не смог защитить от жизни, от политики, от незавидной судьбы.
Что бы там Иоанн не говорил жене, сыновьям, окружающим, в глубине души мужчина прекрасно знает: он сам никогда не простит себе того, что отправил собственного ребёнка на чужую, далёкую, враждебную планету, прекрасно осознавая, что обрекает младшего сына на неминуемую смерть.
За все эти годы император Альтаира, в отличие от остальных членов семьи, лишь несколько раз осмелился поговорить с младшим сыном по межгалактической связи. В тех редких беседах они разговаривали, как правило, обо всём на свете, но только не о том, что действительно было важно для обоих. Иоанн так и не осмелился сказать сыну одно простое, но, в то же время, такое важное слово.
«Прости». «Прости за то, что судьбу империи я поставил превыше твоей жизни.»
Чувство вины перед собственным ребёнком никогда не покидало Иоанна, хоть он и старательно скрывал это даже от самого себя, надевая маску хладнокровия и безразличия. Чувство вины перед сыном, с которым так редко бывал вместе. Сыном, который, сам вызвался полететь на Дарий, когда в семье встал вопрос о том, кто из детей полетит к Дэмониону в качестве залога перемирия. И самое страшное и позорное было то, что отец в душе был так благодарен этому храброму мальчонке, за тот, пожалев отца, взял ответственность за это непростое решение на себя.
О да! Лишь сейчас, спустя столько лет, Иоанн понял: мальчишка пожалел его, избавив от тяжёлого выбора: кого из детей отправлять на враждебную планету. По всей видимости, его двенадцатилетний сын с самого начала чувствовал себя лишним в семье. Своим решением Эван, по сути, просто «освободил» Альтаирскую империю от ненужного престолонаследника. Жаль толь, что осознание этого к Иоанну пришло не сразу. Лишь спустя годы до него запоздало дошло, ЧТО для него сделал младший сын. И самое страшное – ПОЧЕМУ он это сделал.
Но кое в чём Эван всё же ошибся. Жаль, что у него – Иоанна не было возможности (вернее – не хватило смелости) сказать это младшему сыну. Да… мальчик родился слабеньким, болезненным, незапланированным, но… он не был нежеланным ребёнком. Наоборот! Эван всегда был живым напоминанием родителям, что помимо долга перед империей, у них были ещё и чувства друг к другу.
Да… В глубине души Иоанн искренне считал, что из младшего болезненного, излишне доброго и чувствительного сына никогда не вырастет ни воин, ни политик, и уж тем более наследник престола. Поэтому он и позволил супруге воспитывать ребёнка по своему усмотрению: вместо меча – скрипка, вместо своевременного поступления в военную академию – два дополнительных года домашнего обучения. И тем паче было его удивление, когда именно этот болезненный и слабый ребёнок сам изъявил желание отправиться на Дарий. Если бы Эван не сделал это, то на его месте был бы сейчас средний сын Иоанна – Грэгори. Высокий худощавый сероглазый юноша. Своим решением Эван взял на себя судьбу брата, потому что Иоанн в душе так и не отважился «пожертвовать» своим младшим ребёнком в угоду империи.
Грэгори. Император бросает взгляд на своего среднего сына, который стоит здесь же в рубке управления и разговаривает о чём-то с капитаном. 
Светло-рыжие волосы обрамляют утончённое, по-аристократически правильное лицо двадцатилетнего парня. Великолепный политик, воин, подающий большие надежды учёный-физик. Лучший выпускник военной академии в свой линейке.  Как бы ни цинично это прозвучало, но, с  точки зрения престолонаследия, было бы стратегической ошибкой пожертвовать таким «ресурсом».
 В отличие от отца, Грэгори при каждой возможности постоянно выходит на связь с Эваном. Мальчишки сумели сохранить дружбу сквозь время и расстояние. И это тоже было укором Иоанну. Ведь это именно Грэгори первым забил тревогу, когда младший брат не вышел на связь в назначенное время.
Размышления императора Альтаира прерываются появлением в рубке рыжеволосого зеленоглазого Радиэля – старшего двадцатитрехлетнего сына Иоанна. Наследник престола просто поразительно походит на мать.
Среднего роста, коренастый, накаченный.  В отличие от Грэгори, Радиэль скорее воин, постоянно рвущийся в бой, чем политик. Бескомпромиссность и отсутствие нужной степени гибкости в политических вопросах последнее время нередко заставляют Иоанна задуматься о том, насколько мудрым правителем станет Радиэль после его ухода. Успокаивает лишь одно: рядом с братом всегда будет верный спокойный рассудительный Грэгори, способный вовремя осадить его, правильно объяснить ситуацию. Вдвоём они идеально дополняют друг друга. Жаль только, все эти качества не соединяются в одном человеке.
Последнее время эмоции слишком часто берут верх над наследником и это откровенно не нравится императору Альтаира. Иоанн уже понял: Радиэль, как и его мать перестал делать инъекции эмоционального стабилизатора, утверждая, что препарат притупляет эмоции, не давая ему ощутить полноту жизни. Доводы отца по поводу того, что будущий император должен жить разумом, а не эмоции, похоже, так и не дошли до своехарактерного наследника.
- Отец, я всё же настаиваю! Позвольте нам с Грэгори вдвоём отправиться на Дарий. Зачем Вам рисковать и лететь лично на Тёмную планету? Мы сами найдём брата, чего бы нам это не стоило! – верный и преданный Радиэль. Как и отец, он чувствует вину перед младшим братом. За то, что не смог занять его место на Дарии. А ведь он рвался. Да ещё как! Но наследником престола нельзя было рисковать.
- Если Дэмониону так важна встреча с Вами пусть сам прилетит на базу Наоки. Мы совсем близко от неё. Это удачная точка пересечения, - в унисон брату вторит рассудительный Грэгори.
В словах сыновей есть доля логики, но отступать, даже от не слишком верного решения, не в правилах императора Альтаира. Слишком поздно. Решение уже принято.
- Я ценю вашу заботу, но нам с Дэмонионом надо перейти на новый уровень политических взаимоотношений. Пора превращать затянувшееся перемирие в стабильный мир. Моё посещение Дария – это… - Иоанн пытается подобрать наиболее верное, точное слово. – … символ перемен. Показатель того, что мы готовы к сотрудничеству. В том числе и к экономическому. Дэмонион не глупец. Он прекрасно понимает: второго такого шанса уже не будет. Поэтому не думаю, что возникнут проблемы с моей безопасностью. Покушение будет сразу приравнено к возобновлению войны, а это сейчас Дарию не выгодно.
Упрямый Радиэль не прочь поспорить с отцом, но в этот момент из динамиков раздаётся голос командира крейсера.
- Всем занять свои места. Идём не сближение. Готовность семнадцать минут.
Император с сыновьями садятся в кресла, которые автоматически фиксируются невидимыми магнитными «ремнями безопасностями».
С каждой минутой жёлто-оранжевая планета-спутник, испещрённая многочисленными кратерами, становится всё ближе и ближе, постепенно заполоняя собой всю огромную прозрачную стену рубки управления крейсером. По мере приближения к Наоки сердце императора Альтаира невольно сжимается, ускоряя свой ритм. Рой навязчивых вопросов с новой силой обрушивается на Иоанна: сумеет ли он найти младшего сына на Дарии? И если да, то хватит ли у него мужество посмотреть в глаза собственному ребёнку, которого, словно разменную монету, бросил в одиночестве на этого чужой, враждебной планете? Но главное: сможет ли сын когда-нибудь простить его за это?

Дарий. Адейра. Подземный город

Ненавижу! Ненавижу закрытые пространства! Стою в небольшом кабинете, где нет даже окна, в ожидании Эвана и отца Марка. Нервно отстукиваю пальцами по столу незатейливый ритм. Как же меня всё-таки нервирует это подземелье! Да, здесь превосходная вентиляция, но мне всё равно не хватает воздуха, пространства. Хоть бы окошечко какое-нибудь чисто для видимости организовали, всё легче бы дышалось!
Из кухни доносится голос Дэрэка. Толстяк-землянин объясняет Анигаю, нажатием каких сенсорных кнопок кухонное пространство превращается в гостевую комнату со спальным местом. В отличие от брата, Мэд не приходится ломать голову, где и на чём ей спать. Шатера с наглым видом оккупировала для нас с ней спальню Эвана и уже полчаса как не вылезает из душа, пытаясь отмыться от дорожной пыли.
От нечего делать оглядываюсь. Замечаю на столе сенсорную панель. От скуки тыкаю по паре кнопок, которые при нажатии загораются приятным сиреневым светом. Почти сразу подпрыгиваю от неожиданности - стена напротив на моих глазах превращается в огромное окно, за которым простираются необыкновенной красоты изумруднык бескрайние луга, сходящиеся у линии горизонта с кромкой нежно-голубого неба, озарённого светом какого неведомого мне дневного светила - яркий бело-золотой огненный диск, сияющий на небосклоне, точно не оранжево-кровавая звезда Сатаба.
Это не Дарий – догадываюсь я.
От необычной красоты лугов захватывает дух. Всё настолько реалистично! Мне кажется, я чувствую порывы тёплого ветерка, аромат неведомых луговых цветов. Не удерживаюсь от искушения, протягиваю руку в сторону полей, но упираюсь в стену.
- Голограмма, - голос Эвана заставляет меня вздрогнуть.
Я и не заметила, как он вернулся в кабинет.
- Это Альтаир? – догадываюсь я.
Парень подходит ко мне, не сводя взгляда, полного непонятной мне тоски, с экрана.
- Да.
Заинтригованная, вновь поворачиваюсь к экрану, с жадностью разглядывая детали.
– Он совсем другой! Совершенная красота! И такой… - пытаюсь подобрать более точно слово. – Правильный.
По-другому и не скажешь! Абсолютно точные цвета. Не как на Дарии, где всё всегда вперемешку. Наше небо за одну минуту может трижды поменять цвет, отразив при этом все оттенки от нежно-голубого до сиреневого. На Альтаире же небо, словно купол, который крайне неохотно меняет свою палитру. Дарийские луга никогда не бывают такими однотонными, разве что только если их засеять определённым сортом зерновых. На Альтаире всё по-другому. Поразительно красивая правильность во всём.  Но при всей этой разности, наши планеты по своей сути всё же поразительно походят друг на друга! Те же поля, небо, солнце, ветер… Тот же аромат луговых цветов.
И только сейчас, глядя на этот другой, пусть и прекрасный, но всё же незнакомый мне мир, до меня вдруг в полной мере доходит…
- Как же ты все эти годы скучал по своей планете!
Я настолько привыкла воспринимать Эвана, как часть Дария, что совсем забыла: мальчишка-альтаирец здесь чужой. От осознания этого мне почему-то становится нестерпимо жаль Эвана.
- Ты, наверное, отдал бы всё, чтобы вернуться на Альтаир?
Ответ Эвана откровенно удивляет меня.
- Не знаю. Не уверен.
- То есть как «не уверен»?! Там же твой дом!
- Последний раз я был на Альтаире в двенадцать лет. Сейчас мне почти восемнадцать. Треть жизнь я провёл здесь – на Дарии, - Эван задумчиво усмехается. – Даже смешно… Я знаю Дарий лучше родной планеты. Боюсь, на Альтаире я теперь чужак.
Меня так и подмывает спросить…
- Слушай, а как ты вообще очутился на Дарии? – любопытство всё же берёт верх. – Почему ты всегда уходишь от ответа? Я ведь сто раз задавала тебе этот вопрос.
Губ Эвана касается невесёлая улыбка.
- Позволь, я уйду от него и сейчас.
Вслед за Эванов в кабинет заходит отец Марк, который уже успел съездить на встречу с каким-то опальным строителем, который и предоставил ему данные строения императорского замка.
Последующие два часа мы со священником и Эваном, ориентируясь по голографической карте Аскореора, пытаемся сообразить, как лучше добраться до императорского хранилища, в котором находится Жезл Власти. Однако пока всё тщетно. Слишком сильная охрана. Слишком хорошая просматриваемость помещений.
- Самое интересное, что сам Жезл почти не охраняется. Внутри хранилища нет стражей, - вспоминаю я. – Зато в коридорах её пруд – приди. Да ещё ведуньи-смотрительницы почти на каждом шагу.
- В хранилище охрана и не нужна. Не думаю, что найдётся воришка-самоубийца, который рискнёт прикоснуться к кристаллу. Ты, естественно, не в счёт, - усмехается Эван, лёгким жестом руки крутя трехмерное изображение карты в поисках «слабое звено».
Отец Марк отрывается от сенсорной панели, на которой то и дело вводит очередные координаты, пытаясь просчитать с её помощью возможные планы действия.
- Интересно всё же, почему ты не реагируешь на кристалл, - священник бросает на меня заинтригованный взгляд.
- А я откуда знаю? – фыркаю в ответ. – По мне так всему виной мамуля! Так пить и нюхать порошок забвения во время беременности! Как мы ещё с Анигаем с тремя руками и ногами не родились.
Беззаботно смеюсь над собственной шуткой. А что мне от правды плакать что ли? Альтаирец бросает на меня взгляд, в котором отчётливо читается удивление и сочувствие. А как раз сочувствие я и не люблю. Ненавижу, когда меня жалеют. По мне, это унижает.
- Ну, что ты на меня так смотришь? Помнишь в Катаре Катрю двухносую? Ну ту, что у рынка жила. Милостыню постоянно просила. Её мамаша тоже по-чёрному бухала, пока её вынашивала. Результат в прямом смысле на лицо. Так что мне ещё крупно повезло, что аномалия в  толстокожесть ушла, а не в раздвоении носа…
Эван невесело усмехается.
- Ада, ты неисправима.
- Честно, говоря, дочка, я сильно сомневаюсь, что Акраба стала причина твоей «аномалии», - к нашему разговору присоединяется священник. - По мне, твоя способность прикасаться к топливным кристаллам не проклятье или, как ты говоришь, уродство, а дар. Божий дар. Главное, понять, зачем Господь дал тебе его. Такими дарами не стоит впустую разбрасываться.
Прыскаю от смеха. Нет, ну святоша точно, как скажет, скажет чего-нибудь!
- Отец Марк, ну какой дар? Нет, спасибо, конечно, что, благодаря ему с голоду не сдохли с братом. Сами знаете, на чёрном рынке за топливные кристаллы всегда хорошо платили, а так… Не дар, а сплошное недоразумение. Ну сами посмотрите, в какую историю из-за этой моей способности, мы все вляпались. Разве это Божий дар?
- Пути Господни неисповедимы, - задумчиво улыбается отец Марк, выключая сенсорную панель. – Я проанализировал данные. Боюсь, мы не сможем вернуть кристалл на место без помощи Верховной ведуньи. Слишком сильная охрана. Думаю, чтобы нейтрализовать стражей, Глэдис использовала не только сонный порошок, но и магию. А такого «добра» в нашем арсенале нет.
Прокрутив голограмму ещё раз, Эван останавливает её на исходном ракурсе.
- Тогда предлагаю не усложнять ситуацию.
- Это как? – не понимаю я.
- Зачем пробираться к Жезлу власти тайком, когда это вполне можно сделать в открытую?
С изумлением смотрю на парня. М-да.. Похоже, после укуса драга, альтаирец совсем тронулся головой. Не даром у него до сих пор температура держится.
- И как ты себе это представляешь? Подходим мы такие к стражам и говорим: «Эй, ребята, мы тут украденный кристалл с Жезла власти на место вернуть хотим…» - откровенно ёрничаю я.
В отличие от меня отец Марк воспринимает слова парня куда серьёзней.
- Уж не хочешь ли ты…?
- Почему бы и нет? Я вполне могу попросить Дэмониона показать мне Жезл власти. Устроить, так сказать, небольшую экскурсию.
- Но ты не сможешь сам поменять кристалл.
- Я – нет, а она – да, - альтаирец даже не удосуживается повернуть голову в мою сторону, в его голосе опять звучат холодные металлические нотки. Видно, вновь вспомнил, что я шатера.
Моё подозрение подтверждается.
- Пойдёт со мной как шатеры. Император же сам подарил мне её. Думаю, он не будет против, что я прихвачу на «экскурсию» свою куклу.
- Эй, парень! Полегче на поворотах! – меня захлёстывает возмущение. Он говорит обо мне, как о какой-то вещи. – А то кукла тебе как сейчас шандарахнет чем-нибудь тяжёлым по твоей больной голове! Поверь: мало не покажется! И заметь мне за это ничего не будет! Спишут на семейную разборку!
Последняя фраза вылетает быстрее, чем я успеваю сообразить, что я несу. Торопливо отворачиваюсь от насмешливого взгляда Эвана.
- В этом ты права, - соглашается парень. – Вот только, если мне не изменяет память, на Дарии не приветствуется неподчинение жены мужу.
- Да пошёл ты! – вновь взрываюсь я.
- И пойду! На кухню. Чай пить. Без тебя!
- Дети, дети! Успокойтесь! – наша перепалка почему-то явно забавляет священника. – Не хватало только, чтобы вы и вправду подрались. Давайте лучше полумаем, что делать, если, предположим, Дэмонион согласится. Чисто теоретически - что дальше?
Эван пожимает плечами.
- Зайдём в хранилище. Нужно будет продумать какой-то отвлекающий манёвр. Не знаю… Взрыв, пожар… всё, что угодно. Чтобы император отошёл от хранилища, а в дальше уже дело за Адамаск. Попробует под шумок вернуть кристалл на место.
- Великолепный план! Просто чудесный! – моему «восторгу» нет предела. – Подменить кристалл на глазах самого императора! Чтобы в случае моей поимки, Дэмонион имел удовольствие собственноручно открутить мне голову. – Окончательно психую. - Может, ты, конечно, и мечтаешь героически погибнуть от руки самого императора, но я, извиняюсь, пас! Ничего более умного и безопасного для меня ты придумать не мог?!
Одна мысль о том, что я могу лично встретиться с Императором Дария ввергает меня в состояние паники, глубочайшего уныния, страха и ещё один Бог знает чего. Спасибо, мне встречи с его отголоском в Сумрачном лесу и так за глаза хватило! Чуть не поседела!
Внезапно до меня доходит ещё одна странность этого плана.
- Я что-то не поняла: а откуда такая самонадеянность? Почему ты решил, что сам Дэмонион согласится выступить у тебя в роли экскурсовода? Ему что, заняться больше нечем? Не много ли чести для тебя? Ты всего лишь один из свиты альтаирского принца. Или ты своего хозяина попросишь замолвить словечко? - с издёвкой интересуюсь я, смакуя слово «хозяин». Не всё альтаирцу мне Руаром тыкать.
- Может, и попрошу, - спокойно отзывается Эван. – Только тебя это не касается.
- Да что ты говоришь?! – не перестаю паясничать. – Если меня это не касается, так, может, ты сам прикоснёшься к кристаллу и отнесёшь его в Аскорэор? Потому что лично я, мой дорогой, уже не против самоустраниться! В конце концов, я уже в Адейре! Да плевать вообще на этот кристалл! Свалю отсюда и была такова!
Господи, что я несу с психа и с перепугу?! Слова льются быстрее, чем работают мои мозги. Ада, остановись! Самолюбие альтаирца не железное!
- Ах, так?! – начинает злится Эван.
- Да, так! –ну всё, чую, меня понесло лесом по бурелому. Лучше бы мне Боженька дал дар не кристаллы руками лапать, а вовремя затыкаться!
- Вот, значит, как ты держишь своё слово! Я-то свою часть соглашения выполнил! Ты в столице.
- Да мало ли что я кому обещала! Я шатера. Мои слова недорого стоят!
Господи! Как же всё-таки глупо, по-детски звучат эти слова. Но всё потому, что мне обидно. Хоть плач!Получается, что для альтаирца куда важнее вернуть этот дурацкий кристалл на место, чем моя безопасность. В детстве всё было по-другому.
Но детство закончилось, Ада. Пора взрослеть, - сама себе напоминаю я. Пытаюсь обвинить Эвана в том, что он хочет вернуть кристалл на место, чтобы лишь спасти свою «шкуру», но нет… Понимаю – дело не в этом. Альтаирец с его связями (а их у него немало, в этом я успела убедиться здесь – в подземном городе) довольно легко мог бы вывезти кристалл с Дария. Поэтому к нему и обратился посол Ромеро. Но сделав это, он оставит мою планету без силового поля, тем самым обрекая всех нас на верную смерть от объединённого военного космофлота Альтаира и Земли.
Верную смерть всех нас. Включая и меня.
Получается, вернув кристалл на место, Эван делает это в ущерб собственным интересам. Логично, что как альтаирец, которому Дарий все эти годы был, по сути, тюрьмой, он вполне мог бы желать нам краха, но вместо этого, он сохраняет неустойчивое перемирие между нашими планетами, не даёт Земному альянсу стереть Дарий в порошок…
В этом весь Эван. В отличие от меня, он никогда не умел быть эгоистом. Я всегда защищаю лишь свои интересы и интересы тех, кого люблю, а мальчишке-альтаирцу почему-то с детства было не наплевать и на абсолютно незнакомых ему людей. Странный он всё-таки этот Эван. Наверное, я так и не смогу до конца понять его.
Как не могу понять и себя. Осознав всю серьёзность происходящего, я тем не менее с гордым обиженным видом направляюсь к двери. Наверное, всё же отец Марк был прав, говоря, что уязвлённое самолюбие – страшное дело, потому что оно порождает смертный грех, из-за которого у человечества и появилось куча неприятностей. Уязвлённое самолюбие порождает гордыню.
- Твои проблемы! Решай их без меня.
Дура! Ну какая же я всё-таки самовлюблённая обиженная дура, не способная признать своё заблуждение.
Однако Эван в этот раз не далеко от меня уходит. Его самолюбие ведь тоже задето.
- Прекрасно! Замечательно! Тогда я не буду мудрствовать лукаво в решении этой проблемы. Просто пойду к Дэмониону и расскажу ему всё, как есть. Как вы с Глэдис стащили у него из-под носа кристалл с Жезла власти, а потом…
Торможу в аккурат перед самой дверью. Резко оборачиваюсь, отказываясь верить собственным ушам. Это что, шантаж?! Да как альтаирец смеет пользоваться моими проверенными методами?!
- Не посмеешь! – ахаю я. От возмущения перехватывает дыхание. – У тебя же эти… Как их там… ? Моральные принципы.
- С кем поведёшься, от того и наберёшься, дорогая. Кажется, так обычно говорят земляне в таких ситуациях, отец Марк?
- Вот только меня в свои разборки не вмешивайте, - смеётся священник.
Нет! Ну нормально! Отец Марки и тот самоустранился! А ведь вполне бы мог осадить зарвавшегося альтаирца. Тот всегда прислушивается к своему наставнику.
- Ты не рискнёшь меня заложить! – с вызовом бросаю я. - Потому что потом сам же меня из Дэбэра и будешь вытаскивать!
- Резонно! – наконец-то, отец Марк хоть в чём-то принял мою сторону. И делает это вовремя, потому что я уже близка к тому, чтобы смертельно обидеться на него. В конце – концов, это нас с Анигаем, а не Эвана святоша вырастил с детства! Это нас выкармливал и пелёнки менял! Так что нам он роднее, а значит, должен быть на моей стороне!
Знаю, звучит эгоистично. Но в этом вся я.
- А ты проверь! – бросает мне вызов Эван.
Наши с Эваном разъярённые праведным гневом лица уже находятся сантиметрах в десяти друг от друга. Парень пристально смотрит на меня, после чего внезапно идёт на попятную.
- Хотя может, ты всё же права… Не стоит мне о кристалле с Дэмонионом разговаривать.
Ну слава Богу! Этот упрямец признал мою правоту!
- Лучше я его с собой с Дария увезу, -с наглой улыбочкой завершает мысль альтаирец. – Как раз улетаю накануне Дня Солнцестояния.
А вот это уже удар под дых! И когда он успел таким продуманом стать? Видимо, я многое пропустила за те годы, что мы с ним не виделись.
Смотрю в смеющиемя глаза альтаирца и отчётливо понимаю – этот самодовольный нахал откровенно надо мной издевается! И что значит «улетаю»? Почему я всё всегда узнаю последней?!
Нашу словесную баталию, наконец-то, прерывает отец Марк, которому, видно, изрядно поднадоела наша перепалка, не ведущая ни к чему хорошему.
- Так! Дети! Всё! Прекратите друг на друга орать! Раньше вы куда миролюбивее были!
- Раньше он не бы самодовольным кретином! – тут же парируя я, испепеляя взглядом Эвана. – И когда ты мне собирался сказать, что улетаешь?!
- Я не обязан перед отчитываться перед какой-то шатерой!
- Перед шатерой – возможно, а вот перед женой…
- Ты мне не жена! А так, одно название, – Эван тут же с ехидством добавляет, переиначивая мои же собственные слова. – Видишь ли, мы, альтаирцы, считаем «не комильфо» иметь дело с дарийками.
От возмущения спирает дыхание. Вот так бы взяла что-нибудь тяжёлое, и как шандарахнула этому нахалу по его «не комильфо»…
- Предположим, план всё же сработает, - громко и чётко говорит священник, перекрывая поставленным от чтения проповедей голосом нашу ругань, -  Дэмонион согласится провести вас к хранилищу. Или, если повезёт, просто приставит к вам сопровождающего.
Ничего себе! То есть священник на полном серьёзе думает, что Эван сможет уговорить императора Дария прогуляться с ним по дворцу и показать ему священное хранилище?! Надо же! Какого высокого мнения отец Марк о способностях этого зарвавшегося мальчишки! Похоже, сумасшествие покусанного драгами альтаирца передалось по воздуху и землянину.
- Но нам всё равно потребуется помощь, чтобы устроить отвлекающие «взрывы и пожары» при дворце, - продолжает рассуждать отец Марк.
Нет! Ну точно - у обоих помутился рассудок! Потому что это не план по возвращению кристалла! Это план того, как нам всем дружно отправиться к Отару! 
- Нужны помощники. И желательно дарийцы. При дворе они привлекут куда меньше внимания, чем мы.
Поднимаю удивлённый взгляд на священника. Он же не хочет предложить…
- Нет. Нет! Ещё раз нет! Да они в жизни не согласятся! – тут же начинаю протестовать я. – Анигай ещё может быть ради меня на это и пойдёт, или ради вас – по старой памяти, но Мэд… На неё даже не расчитывайте! Да она сдаст нас всех при первом же взгляде Дэмониона на неё. Ещё и код от твоего сейфа не забудет продиктовать! Не верите мне – спросите саму Мэд. Она лично подтвердит, что, не колеблясь заложит нас всех, лишь бы вернуться в Руар и снова быть там на хорошем счету.
Эван и отец Марк задумчиво переглядываются. Эти двое явно заодно и у них, наверняка, созрел какой-то план. Хуже всего, что альтаирец упёртый! Если он что-то задумал, его не переубедишь.
- Значит, надо сделать так, чтобы твоя подружка просто не попалась на глаза императору, - умозаключает парень, направляясь к двери. – Я поговорю с ними.
Возмущённая, перепуганная, несусь вслед за Эваном.
- Не смей! Я запрещаю! Мало тебе меня, так ты и их хочешь отправить к Отару? Да если в Руаре узнают…
Хватаю альтаирца за больную руку. Парень морщится.
- Извини, - спохватываюсь я, одновременно с этим, словно прихожу в себя. Эмоции идут на убыль, уступая место доводам рассудка. – Эван, я не хочу втягивать Анигая и Мэд во всё это.
Парень, поправляя слегка съехавшую с руки повязку, поднимает на меня свой проникновенно синий взгляд, от которого у меня почему-то учащается сердцебиение.
- Ада, неужели ты не понимаешь, что они уже по уши втянуты в это дело? – устало объясняет он. – Вся Адейра усыпана ориентировками на твоего брата и подругу. Если они помогут нам вернуть кристалл, обещаю, я сделаю всё, чтобы реабилитировать их в глазах Дэмониона. Они смогут вернуться в Руар и жить там долго и счастливо. Если, конечно, в Руаре вообще такое возможно.
Не понимаю, как он собирается это сделать, но альтаирец никогда не бросает слов на ветер.
- А меня? Меня ты тоже реабилитируешь? – невольно интересуюсь я. – Что будет со мной, когда ты вернёшься на Альтаир? Попросишь Дэмониона передать меня новому хозяину.
Откровенно язвлю. Произношу эти слова и невольно радуюсь, видя, что они причиняют альтаирцу дискомфорт. Пусть так. Ведь на этот раз он меня бросает, а не я его!
Однако выбить альтаирца из колеи на этот раз, увы, не удаётся. Напротив, он внезапно становится хладнокровным и спокойным.
- Ничего нового с тобой не случится, - Эван невесело иронично усмехается. – Ты, как и прежде, будешь свободна… Ты же с самого начала хотела именно этого, да, Ада? Быть свободной от всего и от всех. Ну так наслаждайся… Делай, что хочешь! Ты полностью свободна. От Катара. От Рура. От меня…

10. ВЕЩИЙ СОН ГЛЭДИС 

До неуютности темно. Старые, уже давно утратившие былую зоркость глаза предательски подводят Верховную ведунью, не давая ей в деталях рассмотреть ту, что стоит всего в нескольких метрах от неё у распахнутого окна.
Знакомый женский силуэт на фоне огромного диска ночного светила Дария – блеклого Наоки.
Традиционное для дарийской знати богатое струящееся в пол платье. Цвет не разобрать – слишком темно. Лишь контуры. Поверх длинных волос, перехваченных изящной драгоценной цепочкой, - вуаль, которую венчает корона.
Корона Императрицы Дария.
Увы... Глэдис нет нужды смотреть в лицо этой совсем юной женщине, чтобы понять: перед ней – она… Трижды проклятая Верховной ведуньей, но при этом обожаемая всем Дарием покойная императрица Арасэли.
Несмотря на внутренний протест, отчаянное нежелание подчиняться чужой воле, старуха всё же делает шаг вперёд к ней – своей повелительнице. Одновременно с этим боковым зрением улавливая какое-то движение.
Из темноты комнаты появляется Карл. Он, как и Глэдис, в полном смятение. Будь его воля, Верховный воин, не задумываясь, пронзил бы Арасэли дредом, но вместо этого... Неподвластная им, древняя, как сам жизнь, сила неотвратимо тянет обоих к юной повелительнице. К той, которую принял Жезл Власти, благословив на престол. К той, которая посмела бросить вызов самому императору Дария. Которая в жажде мести за свой уничтоженный род, зашла так далеко, что осмелилась изменить собственному мужу – Дэмониону, навсегда опозорив его имя. Зачать ребёнка от другого мужчины, чтобы возвести на престол бастарда – такого позора история Дарийской императорской семьи ещё не знала!
О, да! У Верховной ведуньи были все основания, чтобы ненавидеть эту предательницу! Но Дэмонион так и не оценил верность той, которая была ему наставницей с рождения. Император до последнего отказывался смотреть правде в глаза. Отказывался верить ей - Глдис, которая никогда не предавала и не подводила его.
План Арасэли вполне мог бы сработать. Ещё бы! Дэмонион был так счастлив, когда узнал, что у него будет сын! Наследник! Самолюбивый, самоуверенный, он не допускал и мысли об измене жены. Как и о том, что та знает правду: что она – Арасэли - последняя выжившая из рода древних. Что вся её семья вырезана до единого. Убита, даже пятилетняя сестрёнка. И за всем этим стоит собственный супруг Арасэли – император Дэмонион.
Если бы не бдительность Верховной ведуньи, неизвестно в руки какого отродья перешёл бы Дарийский престол. Именно Глэдис, раскрыв правду Дэмониону на лицемерную сущность Арасэли, лично подписала юной императрице и её нерождённому выродку смертный приговор.
Но в этом кошмарном сне та, которая должна была давно умереть, стоит перед ними во всём своём императорском величии, не соизволив даже обернуться.
О! Как бы Глэдис – верная слуга императорского рода - хотела убить её! Предательницу! Лицемерку! Но вместо этого… Они с Карлом, как подкошенные, падают на колени перед своей повелительницей. Госпожой. Императрицей. Потому что в этом абсурдном сновидении у них почему-то нет сил сопротивляться зову её древней крови. Словно они оба были изначально рождены для того, чтобы служить ей.
Только ей.
Проклятой Арасэли.
Странное, давно забытое, щемящее душу чувство переполняет Верховную ведунью… Она испытывала это лишь однажды – когда присягала верности отцу Дэмониона. Ни до, ни после в её жизни не было ничего подобного. И вот сейчас она – Глэдис клянётся верой и правдой служить той, которую так люто ненавидит… И за которую теперь, не задумываясь, отдаст жизнь.
Императрица медленно оборачивается и…
... Глэдис просыпается, так и не успев увидеть лица императрицы.
Тяжело дыша, старуха садится на кровать. За окном тускло отсвечивает тёмно-оранжевая атмосфера Наоки, где она сейчас и находится в ожидании дипломатического кортежа с Альтаира, чтобы встретить Атарксиса – законного наследника Дария, возвращающегося спустя столько лет на Дарий.
Будь проклят этот сон! Сон, который неотступно преследует Глэдис уже много лет. С той самой проклятой ночи, когда по приказу Дэмониона в Дэбэре по её навету была убита юная императрица Арасэли, унеся с собой к Отра и своего не рождённого проклятого бастарда.

***

Анигай. Смотрю на брата и откровенно поражаюсь: он не сказал Эвану «Нет». Хотя, по всей логике, должен был сделать именно это.
Во-первых, брат никогда особо не симпатизировал мальчишке-альтаирцу, поэтому мне абсолютно непонятно, почему он поддержал его сейчас. А во-вторых – и это самое главное - Анигай с детства бредил идеей попасть в личную охрану императора. И уж точно в его планы не входило собственноручно устраивать под носом Дэмониона взрыв. И тем не менее, Анигай не сказал Эвану «Нет». Взможно, он сделал это из-за меня. Всё-таки, как ни крути, но это я – его сестра, украла кристалл с Жезла власти. И в случае чего – мне не сносить головы.
Радует лишь одно: мнение брата насчёт Мэд полностью совпало с моим.
- Курицу лучше не вмешивать. Если её заловят – она нас с потрохами сдаст. Даже пытать не придётся.
Сижу, забравшись с ногами на узенький диванчик, стоящий в дальнем углу кабинета. Молча наблюдаю, как Анигай сосредоточенно прокручивает перед Эваном и отцом Марком трёхмерную голограмму императорского замка, указывая месторасположение лабораторий Верховного лекаря – дэуса Бэра.
- Вот здесь, - Анигай отмечает красной точкой три смежных помещения, расположенных в том же крыле, что и хранилище, но уровнем выше и чуть западнее. – Когда я в прошлый раз был в Аскорэоре, этот старикан спьяну что-то там нахимичил… Спутал какие-то реактивы. Бабахнуло так, что все окна в лаборатории вылетели. Вот я и думаю: зачем нам устраивать «левый» взрыв, когда суматоху можно легко списать на Бэра. Будто он спьяну опять что нахимичил. Ну не знаю… Реактивы какие-нибудь снова без присмотра оставил. Вот и бабахнуло.
Отец Марк одобрительно кивает.
- Я думаю, это хорошая идея, сынок.  Теперь главный вопрос: сможешь ли ты незамеченным пробраться в лабораторию?
- А у меня есть выбор? – хмыкает братец, украдкой бросая на меня укоризненный взгляд.
М-да… Выбора, похоже, на этот раз нет ни у кого из нас. 
*** 
Не успеваю зайти спальню Эвана, как на меня тут же в огромном махровом белом халате с полотенцем на голове набрасывается недовольная Мэд.
- Ада! Где тебя носит? Мне надоело торчать здесь одной! Чувствую себя узницей Дэбэра! – бурчит подруга.
- Пытались придумать, как вас вернуть в Руару, - почти и не вру.
В кабинете всё ещё продолжается обсуждение всех деталей плана, но я устала там торчать, слушая, как мужчины скрупулёзно просчитывают каждый шаг. Поэтому я незаметно слиняла оттуда. Пусть сами голову ломают, как нам из всего этого выкручиваться, а я спать, спать, спать… Устала за день так, что слов нет!
Оглядываюсь: ну надо же! Мэд оккупировала спальню альтаирца лишь несколько часов назад, но уже успела каким-то чудом превратить её в дамский будуар. Даже вазу с цветами умудрилась где-то раздобыть. Кровать разложена и так и манит меня к себе свеженьким постельным бельём.
Зеваю. Мне не меньше Мэдэлин хочется снять дорожный костюм, поэтому отправляюсь на поиски потенциальной ночнушки.
Тыкая наугад по сенсорным кнопкам в надежде найти шкаф с одеждой Эвана. Лишь с пятой попытки натыкаюсь на нужный отсек.
Перебираю найденные вещи. М-да… Богатым гардероб альтаирца точно не назовёшь: пара штанов, несколько футболок, тройка рубашек, лётный комбинезон. Выбираю белую, приятную на ощупь футболку. Конечно, размерчик, мягко говоря, не мой, но для ночнушки подойдёт идеально. По ходу замечаю, что на одной из рубашек почти оторвалась пуговица. Надо будет после душа не забыть пришить.
Струи горячей воды медленно, но верно возвращают меня к жизни. Переодевшись в «ночнушку», с мокрой головой, завёрнутой в полотенце, возвращаюсь в комнату.
Мэд ещё не спит. Лежит на кровати и тупо тыкает кнопки на пульте от голографического экрана, с которого диктор вещает последние новости. Подруга отвлекается от лицезрения мельтешащей картинки лишь когда я, найдя небольшой отсек с хозяйственными принадлежностями (видимо, он изначально был встроен в эту квартиру, потому что сам Эван вряд ли бы додумался до таких бытовых деталей), берусь пришивать альтаирцу оторванную пуговицу.
- Что ты делаешь? – любопытная шатера заинтригована настолько, что выключает экран.
- Не видишь – пуговицу пришиваю, - не отрываясь от работы, бросаю в ответ, завязывая нитку финальным узлом.
Проверяю - вроде бы крепко пришила. У Эвана вечно проблемы с пуговицами – отлетают на раз. Я им с Анигаем в детстве столько этих пуговиц напришивала, что и не сосчитать.
- И часто ты малознакомым альтаирцам одежду чинишь? - не унимается Мэд, наблюдая, как я возвращаю рубашку в шкаф, заодно проверяя, в порядке ли остальная одежда.
- Мне не сложно.
- Ты не ответила на вопрос.
Да, не ответила! Потому что не знаю, что отвечать.
- Кто он тебе? – не унимается Мэд.
Вопрос из разряда тех, на который лучше ответить, иначе собеседница сама себе всё довыдумывает и будет только хуже. А у Мэдэлин, на мою беду, фантазия богатая.
- Мы были соседями в Катаре.
- Альтаирец жил в Катаре?!
Удивлению Мэд нет предела. Оно и понятно. Подруга знает, что в Руар Эван приехал в числе высокопоставленной свиты альтаирского принца. Получается, что он далеко не «бедный мальчик». Поэтому ей и непонятно, что он делал в Катаре. Впрочем, я сама до сих пор не знаю ответ на этот вопрос.
- Не понимаю, чему ты удивляешься? Катар - это поселение каторжных и военнопленных. Кого там только не было! Целое скопище сброда со всех концов вселенной, - пытаюсь увести разговор в сторону. - Мэд, слушай, я устала. Давай спать.
Подруга на удивление легко сдаётся.
- Хорошо.
Постель оказывается достаточно широкой, мы обе вполне комфортно размещаемся на ней. Подруга выключает свет. Закрываю глаза, мечтая погрузиться в сон, но любопытная шатера не унимается. Как назло, именно этим вечером, Мэд решает поговорить «по душам». Вернее – допросить меня по полной программе.
- А он симпатичный.
- Кто «он»?! – слегка опешиваю я, пытаясь сообразить, о ком говорит Мэд. – Дэрэк, что ли? – она с ним за вечер, кажется, сумела найти общий язык. - С каких это пор ты западаешь на землян?
- Да причём здесь Дэрэк! – отмахивается Мэд. – Я говорю об альтаирце. Красивый парень.
От такого заявления у меня пропадает дар речи, а заодно и сон. Мне для полного счастья только и не хватало только, чтобы Мэд на Эвана глаз положила!
- Не знаю. Альтаирец – как альтаирец. Не в моём вкусе, - пытаюсь говорить предельно безразличным тоном. Для пущей достоверности зеваю. – Слушай, давай спать.
- Ты уверена? – из темноты звучит хитрый голосок.
Нет! Ну это уже слишком! Приподнимаюсь на локте, сердито смотрю на подругу. Я слишком хорошо знаю Мэд, чтобы понимать: нашла коса на камень. Она так просто не отстанет.
- Мэд, кончай ходить вокруг да около. Говори прямо. К чему ты клонишь?
Подруга тоже садится на кровать. Сразу видно: Мэд прямо распирает от любопытства.
- Что у тебя с этим альтаирцем, Ада? Если ничего, то я возьму его себе.
- Не получится. Ты не в его вкусе, - бурчу я. – Он терпеть не может шатер.
- Да? – хихикает настырная Мэдэлин, - но тебя же он себе заказал.
Чувствую, от задушевного разговора не отвертеться. Сдаюсь. Выкладываю подруге всё как есть. Ну, или почти всё.
- Эван не заказывал меня. В смысле, как шатеры… Мы с ним давние знакомые. Можно сказать, дружили в детстве. Это было моей работой. Отец Марк платил нам с Анигаем, чтобы мы общались с альтаирцем. Иначе он бы в Катаре от одиночества точно свихнулся. Вот и всё. Ещё вопросы будут?
- Будут, - не унимается шатера. – А альтаирец знал, что вы с ним за деньги дружите.
- Разумеется. Никто из этого тайну не делал. Анигай вообще ему сразу напрямую сказал, что на дух всех альтаирцев не выносит.
- И?
- Что «и»? Мало ли что не выносит. Кушать хочется всегда. А за нашу дружбу с Эваном неплохо платили по меркам Катара. Где бы мы ещё такие деньги заработали в 9 лет?
Надеюсь, подруга удовлетворилась моим развёрнутым ответом. Но куда там…
- … и поэтому вы так орали друг на друга в кабинете, что даже я слышала? Тебе за столь эмоциональную реакцию на него тоже деньги платят? Прости, конечно, но…Мы с тобой, например, тоже соседки, однако так друг на друга не орём, – перехватывает инициативу язва-Мэд, направляя разговор в нужное ей русло. – Почему он на тебя так злится? Что ты ему сделала?
- Да ничего я ему не сделала! – не выдерживаю, взрываюсь. – Я не виновата, что у Эвана бзик из-за того, что я стала шатерой! Ему видите ли не нравится мой «беспутный» род занятий.
- Ада, ты не шатера! – степень заинтригованности Мэдэлин уже просто зашкаливает.
- Но он-то об этом не знает, - хмыкаю я.
- Как не знает? Он же видел, как ты управляешься с дредом. 
Господи! Ну какая же она непонятливая!
- Ну и что? Мэд, Эван альтаирец. Он не обязан разбираться в тонкостях каст Руара. Откуда он знает, что шатера не может, как и воин пользоваться дредом? Ты сама слышала хоть раз про женщину-война?
- Нет, - немного подумав, соглашается Мэд.
- Вот и он не слышал. К тому же Эван давно спокойно относится ко всем моим странностям. В отличие от тебя, он мне вопросы особо не задаёт. Всё! Я спать!
- А стоило бы…
Этот бессмысленный разговор мне порядком уже поднадоел, так что я заваливаюсь на кровать. Однако устроиться поудобнее не успеваю.
- Он тебя ревнует, - простая фраза, брошенная Мэд, окончательно лишает меня сна.
Глупость какая! Быть такого не может! Просто задето его мужское самолюбие, ведь формально мы с ним всё же связанны.
- Не говори глупости! Чтобы ревновать, надо любить.
- Согласна, - смеётся Мэд, плюхаясь на свою сторону дивана. – Поэтому я и говорю: он тебя ревнует.
Да чтобы эту Мэд приподняло и пришлёпнуло! Вот и попробуй теперь усни после этих её слов.
 
***

Полночи валяюсь без сна, думая о словах Мэд. Эван меня ревнует? Предположение шатеры кажется глупым и нелепым, но в то же время, если честно, греет душу. Ведь ревновать можно только близкого человека. Значит, я всё ещё не чужая альтаирцу, и это меня почему-то очень радует. Хоть для меня до сих пор загадка, как из тихого болезненного мальчишки, которым я всегда вертела по своему усмотрению, вырос такой самодовольный нахал и тиран, больше неподдающийся моему влиянию.
Из-за бессонной ночи утро всю дорогу до императорского замка Аскореора я отчаянно зеваю. В отличие от меня Эван выглядит выспавшимся и бодрым. Из-за этого даже немного злюсь на него: я, значит, уснуть не могу из-за мыслей о нём, зато он в это время сладко дрыхнет. Несправедливо! 
Мэд и Анигай в Аскорэор не поехали. Остались с отцом Марком в подземном городе. Пока Эван не решит проблему с их возвращением, ребятам оттуда лучше не высовываться.
Я настолько погружена в размышления о том, ревнует ли меня Эван или это просто глупые домыслы Мэд, что не замечаю, как мы подлетаем к замку. Поднимаю глаза и замираю. Наверное, я так никогда и не привыкну к этому пугающе величественному зрелищу. Красота захватывает дух!
Острые шпили, пронзающие рассветное небо, сверкающие купола, резные замысловатые башни, мосты. Аскореор откровенно завораживающе прекрасен! Руар даже близко не сравнится с ним.
О, как бы я хотела жить в этом замке!
Мы плавно приземляемся на одну из выдвигающихся посадочных площадок, которые, несмотря на свою высокотехнологичность весьма гармонично вписываются в архитектуру древнего замка. А дальше начинает происходить нечто странное…
Я искренне не понимаю, почему, когда мы с Эваном и Дэрэком идём по коридору, перед нами расступается прислуга. И что самое странное – они все подобострастно нам кланяются. Я в шоке от происходящего, в отличие от парней. Дэрэк воспринимает всё происходящее как должное, что до Эвана – он настолько погружен в свои мысли, что даже не удосуживается заметить столь неадекватную реакцию на нас прислуги и придворных.
Не найдя разумного объяснения происходящему, я переключаю внимание на сам замок. В прошлый раз у меня не было возможности как следует его рассмотреть. К тому же мы с Глэдис прилетели сюда уже под покровом ночи. Зато сейчас в рассветной дымке он прекрасен! Мягкий золотистый утренний свет, кажется, льётся отовсюду, рассыпаясь миллионами отблесков на начищенных до блеска вазах, периллах, люстрах…
Замок поражающе огромен! У нас уходи минут пятнадцать – двадцать прежде чем мы оказываемся в восточном дипломатическом крыле. Насколько мне известно, именно здесь обычно останавливаются инопланетные гости императора.
Так вот, где все эти годы жил Эван! Меня тут же атакует куча вопросов. Интересно, как он попал в свиту к альтаирскому принцу? Почему сразу не оказался в ней, а жил столько лет в Катаре? Впрочем, ответ на один из вопросов нахожу довольно легко: в свиту Эван, наверное, не мог попасть из-за возраста. Был слишком мал. Когда подрост, его и забрали сюда. Но почему Эван жил до того момента в Катаре, а не здесь – в Аскореоре – это так и остаётся для меня загадкой.
Сворачиваем за угол. От неожиданности ойкаю. Возле огромных двустворчатых дверей, ведущих в восточное крыло, стоят четыре стража – альтаирца. Так близко воинов-альтаирцев я ещё ни разу не видела!
Высокие, мощные, с непроницаемым выражением лица. В отличие от воинов Руара, которые всегда ходят в кожаных доспехах преимущественно коричневого цвета, на альтаирцах изумрудная военная форма, которая очень гармонирует с их светлой кожей и такими же светлыми волосами. Так непривычно видеть в одном месте столько светловолосых людей, учитывая, что практически все дарийцы имеют тёмную шевелюру: от чёрного и каштанового до тёмно-русого оттенка.
При виде нас воины, не сговариваясь, опускаются на колено.
Нет! Ну это уже слишком для моей и без того расшатанной психики! Всякое я в жизни видела, но не свободолюбивых воинов-альтаирцев, стоящих передо мной на колене. Хочу потребовать у Эвана объяснения, что за дурдом здесь происходит, но не успеваю – оказываюсь в его покоях. И тут окончательно теряю дар речи.
Никогда раньше я не была в таких пугающе огромных, роскошно обставленных комнатах. Да здесь и самому императору Дэмониону не грех пожить!
- И это всё твоё?! – невольно присвистываю я. – Да… Красиво жить не запретишь.
Альтаирец, всё ещё думающий о чём-то своём, видимо, пропускает мои слова мимо ушей.
- Пожалуйста, побудь пока здесь. Я попробую уладить проблему с Анигаем и Мэд. Только ради Бога, Ада, никуда не уходи и ни во что не вляпывайся. Обещаешь?
Обиженно закатываю глаза. Что я дитё неразумное? Высовываться из покоев, когда где-то рядом ходит сам Дэмонион. Я что самоубийца? Ещё неизвестно, какими способностями обладает император. Может, он мысли читать умеет. Оно мне надо, чтобы император узнал, что я у него из-под носа кристалл с Жезла власти свистнула? 
- Обещаю.
- Не понимаю! Чего ты с ней так цацкаешься? – не выдерживает толстяк.
Однако Эван откровенно игнорирует возмущённого друга.
- Вот и замечательно. Чувствуй себя как дома, - усмехается. – Сама знаешь: всё моё – твоё.
Очень смешно! Особенно смотреть на недоумевающего Дэрэка, который абсолютно не понимает, на что намекает его друг. Формально-то действительно я имею доступ ко всему, что принадлежит альтаирцу. Правда, я сама с точки зрения закона принадлежу Эвану – но это уже частности, о которых я предпочитаю не задумываться. Главное – муженёк дал мне полную свободу выбора: как хочу, так и живу. За что ему огромное человеческое спасибо.
Парни уходят. С довольной улыбкой оглядываюсь. Что ж, возможно, жить я буду не долго, но зато весело. Скидываю обувь и с радостным визгом с разбегу залетаю на огромную мягкую кровать. Прыгаю на ней почти до потолка. О! Она просто шикарна! Моя постель в Руаре с этим по истине императорским ложем даже близко не сравнится. Эта кровать, наверное, компенсация Эвану за его весьма аскетическую жизнь в Катаре. 
Вдоволь наскакавшись на кровати (всё же, надо признать, Мэд права: у меня детство в одном месте играет, хотя мне и шестнадцать лет), спрыгиваю на пол. Оббегаю остальные комнаты. Одна шикарнее другой! Ничего себе, в каких хоромах живёт мой альтаирец! Однако, я точно просчиталась, выбрав в своё время Руар, а не отъезд с ним в Адейру. Что ж он сразу про эти хоромы мне не рассказал?
Взвизгиваю от восторга, когда за очередной дверью обнаруживаю просто до неприличия огромную ванную комнату, посреди которой стоит настоящая купальня! Она настолько большая, что её и ванной-то не назовёшь! Не выдерживаю – поддаюсь на искушение: включаю горячую воду, выливая под струю ароматную мыльную пену. Плевать, что аромат не женский. Зато такой приятный! Тонкие, едва уловимые нотки мяты вперемешку с чем-то цитрусовым. Именно так пахла кожа Эвана в ту ночь, которую мы провели в Сумрачном лесу.   
Должна признать, я птица водоплавающая. Обожаю ванну с пеной! Это тебе не вчерашняя душевая кабинка, которая была в квартирке Эвана. Прикидываю, что мальчишки вряд ли появятся здесь в ближайший час, быстро раздеваюсь и ныряю в наполняющуюся купальню. Какое же это всё-таки блаженство лежать в ароматной горячей воде! Пропади пропадом этот Руар и Дарий, взятые вместе с кристаллом. И Дэмонионом сверху! Здесь и сейчас мне настолько хорошо, что я забываюсь обо всём.
А когда я забываюсь, то начинаю петь.
На беду всем окружающим.
Потому что петь я люблю. Громко и от души. Вот только из семи нот попадаю в лучшем случае в две – три. И то исключительно нечаянно. Но что ещё хуже: практически весь мой песенный репертуар составляют незатейливые мелодии, которых я нахваталась в катарском кабаке – излюбленном заведеньице (и по совместительству – местом работы) нашей беспутной мамашей. Так что, извиняйте, конечно, но и содержание у этих песенок всегда было ещё то… Ну и что? Главное, нескучно!
Когда мужик бабу свалил,
О-хо-хо-хо-хо…
Его жена скалку взяла,
О-хо-хо-хо-хо…
И так ему наподдала,
О-хо-хо-хо-хо…
Что месяц он не пил вина,
О-хо-хо-хо-хо…
Пей, ешь, кути, гуляй,
Девок цепляй, девок цепляй,
Но про жену не забывай,
О-хо-хо-хо-хо…
Иначе пить не будешь вина,
И виновата будет жена,
Что нечем больше девок цеплять,
С обрубком не погулять!
О-хо-хо-хо-хо…

Распевая во всё горло именно эту жизнеутверждающую катарскую песенку о прелестях супружеской жизни, вдоволь накупавшись, я кутаюсь в махровый банный халат Эвана. Счастливая и довольная, пританцовывая, выплываю из ванной, во весь голос с энтузиазмом распевая припев.

Пей, ешь, кути, гуляй,
Девок цепляй, девок цепляй,
Но про жену не забывай,
О-хо-хо-хо-хо…

Всё-таки дурная это привычка петь и танцевать с закрытыми глазами! Потому что открой я их своевременно, то быстренько бы заткнулась.
От пения меня отвлекает чьё-то интеллигентное покашливание. Запоздало соображаю, что в спальне я не одна. Замираю на месте в очередном катарском танцевальном па, по очереди медленно открывая глаза: сначала один, затем другой.
М-да… Ошарашенно смотрю на трёх альтаирцев, которые с откровенным изумлением взирают на раскрасневшуюся от плясок и пения меня.
Двое из них светло-рыжие, симпатичные. Я бы даже сказала красивые. Им обоим слегка за двадцать. Не знаю, кто эти парни, но точно не слуги и не придворные. И дело не в дорогой одежде, а в слишком горделивой выправке. Слишком свободном взгляде. Сразу видно: эти двое не из тех, кто кланяется. Скорее уж, кланяются им.
Перевожу взгляд с молодёжи на третьего альтаирца, который выходит вперёд. Мощный, властный, с проницательным взглядом бездонно синих глаз. Величественный – другого определения этому человеку я не могу подобрать.
Смотрю на исполина, и неожиданно с изумлением понимаю, что уже видела его раньше. Точнее – не его. А Эвана. Потому что этот незнакомец точная копия моего мальчишки-альтаирца. Только старше его на тридцать лет.
Чувствую себя полной дурой. Стою перед тремя незнакомыми альтаирцами, кутаясь в длинный халат Эвана, и судорожно соображаю, что делать. Ничего более умного, чем простое «Привет!», придумать не получается. Ситуацию спасает Эван, который как нельзя кстати появляется на пороге комнаты. Впрочем, очень скоро я понимаю, что он не спасает, а лишь усугубляет её, потому что…
- Здравствуй, отец, - звучит как-то откровенно холодно и не очень по-родственному. – Вижу, с моей женой вы уже познакомились.
Перевожу очумелый взгляд с Эвана на помрачневшее лицо своего (как выясняется) свёкра и отчётливо понимаю: уж лучше был Эван смолчал. Ну кто его за язык тянул? Кто?! Нутром чую: грандиозного «семейного» скандала не миновать! И что самое прескверное: похоже, мне не избежать участия в этих разборках.   
***

Изумление.
Пожалуй, именно это испытал император Альтаира, обнаружив в комнате младшего сына девочку-дарийку. Ещё совсем подростка! Лет пятнадцати – шестнадцати – не больше! Нелепую, смешную, несуразную, которая, пританцовывая, откровенно фальшивя, распевала какую-то пошловатую кабацкую песенку. Из одежды на девочке – лишь длинный халат его сына.
Непозволительное бесстыдство!
Да как он мог связаться с ней?! Она же ещё совсем ребёнок! К тому же… Страшно сказать – дарийка!
Шок.
Это состояние приходит на смену изумления, когда в комнате появляется он – Иоанн Дрогвард Второй. Его младший сын.
Младший. Третий. И отчасти… лишний.
Император Альтаира ожидал увидеть на Дарии всё, что угодно, но только не это! Неприятно запоздало понимать, что из-за государственных дел (да и, что греха таить, нежелания, граничащего с трусостью) слишком давно не разговаривал с младшим сыном. Настолько давно, что и не заметил, как тот вырос, превратившись в его собственную взрослую копию.
Это открытие откровенно пугает и выбивает из колеи Иоанна. Ни один из его старших сыновей даже близко не походили внешне на него так, как Эван.
Тот же пронзительно синий взгляд, горделивая выправка. Высокий, статный, мощный.
Этот мальчишка буквально излучает силу и величие.
Манеры и жесты прирождённого императора.

Вот тебе и третий, младший, лишний…

И, наконец, гнев.
Именно он задвигает изумление и шок на второй план, когда до Иоанна запоздало доходит смысл слов младшего сына…
- Что значит «жена»?!

*** 
Нет! Я категорически отказываюсь принимать участие в этих семейных разборках! И без них проблем в жизни хватает! Воспользовавшись замешательством гостей, ныряю в спальню, чтобы одеться. Как раз вовремя, потому что мой новоиспечённый свёкор, похоже, окончательно слетает с катушек. Орёт на альтаирском на Эвана. В принципе, я неплохо понимаю этот язык, но сейчас у меня нет никакого желания вникать в смысл фраз. Для меня остаётся полной загадкой, зачем мальчишка-альтаирец с порога выложил родственникам, которых не видел кучу лет, про наш брак? Он что, совсем с ума сошёл?! Или…
… хотел позлить, - мелькает догадка.
Скорее всего, так оно и есть. Но это так непохоже на Эвана: сознательно задевать кого-то за живое! Такое он обычно позволяет себе лишь со мной, и то лишь, когда я доведу его до ручки. А тут, в кой-то веке к нему прилетела семья, а он… И тут до меня доходит: семья.
Наверняка, в этом и кроется ответ. Раньше я как-то не задумывалась об этом… Моя мамуля никогда не была образцом родительской любви, поэтому я не видела особой проблемы в том, что ей плевать на нас с Анигаем. Мы выжили, и это главное.
Но что должен чувствовать ребёнок, которого ЛЮБЯЩИЕ родители отправили одного на враждебную планету, оставив почему-то старших более сильных сыновей при себе? Чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне становится жаль моего мальчишку-альтаирца. Всё-таки у него есть причины обижаться на свою семью. Акраба хотя бы и не изображала любящую родительницу, поэтому лично мне грех на неё обижаться. Семья Эвана другое – она никогда до конца не отказывалась от него. Я сама несколько раз видела, как он общается с матерью по видеосвязи. В детстве он много рассказывал мне про неё, про братьев. И почти ничего не говорит про отца. Видимо, дело в нём.
И всё же Эвану не стоило вот так с порога огорошивать родителя новостью о раннем браке.
 Внезапно мне становится так обидно за Эвана, что впору самой пойти и высказывать этому синеглазому исполину, который орёт на моего мужа, всё, что я о нём думаю. Но идти никуда не приходится, потому что в этот момент в комнату заходит (точнее – влетает) Эван. Одного взгляда на опасно мерцающее сияние его синих глаз оказывается достаточным, чтобы понять – мой альтаирец на взводе. Разговор с отцом явно был не самым приятным. Видимо, Эван сбежал от родственников, чтобы окончательно не сорваться. И правильно сделал! Не хватало ещё потасовку в Аскорэоре устроить. Зачем лишний раз привлекать к себе императорских слуг?
Не замечая меня, Эван падает в кресло. Закрывает лицо руками.
Никогда раньше не видела его таким злым, обиженным, расстроенным. Его боль, словно эхом отдаётся мне. Не выдерживаю. Подхожу к нему, опускаюсь перед Эваном на колени.
 - Ну зачем ты так… Ты же их столько лет не видел! – мой голос звучит непривычно мягко даже для меня самой. – Это же твоя семья. Ты мечтал о встречи с ними.
Альтаирец поднимает взгляд. Ну точно: обижен, расстроен, подавлен. Вряд ли он хотел, чтобы я видела его в таком состоянии.
- Тебя это не касается, - довольно грубо обрывает Эван. – Уйди. Я никого не хочу видеть.
Возможно, если бы на его месте был кто-либо другой, я, обидевшись на резкость фраз, тут же ушла. Но я слишком хорошо знаю своего мальчишку-альтаирца. Так уж повелось с детства: когда плохо ему – плохо и мне. Наверное, именно поэтому, вместо того, чтобы уйти, я просто сажусь к нему –удивлённому – на колени, и обнимаю его. Кладу голову ему на грудь. Так мне самой спокойней. Он рядом. А значит, никуда не уйдёт и не наделает глупостей. Вдыхаю знакомый запах мяты и чего-то цитрусового…
И Эван не выдерживает: сильнее прижимает меня к себе, молча пряча лицо в моих распущенных волосах. Так мы и сидим, обнявшись, ничего не говоря друг другу.  Потому что бывают в жизни моменты, когда слова и не нужны. 
*** 
Мы ужинаем в столовой впятером – с отцом и братьями Эвана. Возле нас то и дело шуршит услужливая прислуга. Чувствую себя настоящей дэузой! С одной стороны… С другой… В такой напряжённой атмосфере поесть толком не получается, хотя блюда – одно изысканнее другого. Под суровым взглядом свёкра кусок в горло не лезет. Так и хочется встать и убежать отсюда (прихватив с собой десерт и моего альтаирца, который тоже заметно на нервах).
- Мать знает?
- Нет.
- Что ж… Не забудь её сегодня вечером порадовать, когда выйдешь с ней на связь.
- Обязательно так и сделаю.
Ну что за мальчишество! Один чище другого! Что отец, что сын! Не понимаю: неужели так сложно сесть вдвоём и откровенно поговорить о накопившихся обидах и претензиях, вместо того, чтобы устраивать выяснение отношений на людях?
Перевожу взгляд с одного синеглазого блондина на другого и в очередной раз поражаюсь. Никогда не думала, что Эван так сильно походит на отца! И не только внешне. Оба упёртые гордецы! Хорошо ещё, что хоть старшие братья пошли, видимо, в мать. Вот с ними общаться – одно удовольствие. 
Эмоциональный Радиэль и утончённый Грэгори с каждой минутой мне нравятся всё больше и больше. Парни оказались довольно общительными и дружелюбными. После того, как у них прошёл шок от наличия безродной дарийской невестки, новоиспечённые братья тут же решили налаживать со мной родственные отношения. Например, хвастунишка Радиэль уже успел рассказать в лицах и действиях, как отважно его эскадрилья сражалась недавно с барэсками – космическими пиратами из одной соседней с Альтаиром варварской системы. А эстет Грэгори на небольшом плоском экранчике (прямо под столом, пока не видит отец) умудрился продемонстрировать мне свою коллекцию картин. Оказывается, он неплохо рисует! Так вот откуда эта тяга у Эвана к искусству! Похоже, это у них семейное.
Я понимаю, что Радиэль и Грэгори столь дружески общаются со мной исключительно ради младшего брата, чтобы хоть как-то поддержать Эвана в столь щекотливой ситуации.  Я искренне благодарна им за поддержку. Хватит уже с моего мальчишки-альтаирца потрясения за день.
Вот только у меня самой потрясения не заканчиваются. После многострадального ужина «папенька» (которого, кстати, зовут так же как Эвана – Иоанн), настояли на том, чтобы я лично познакомилась с «маменькой».  Подозреваю, отец Эвана рассчитывал, что младшему сыну влетит за его «матримониальную самодеятельность» ещё и от матери. Какого же было удивление и разочарование свёкра, когда выяснилось, что я уже давно знакома с Анной-Марией Илиандэллой.
Дело было ещё в Катаре. Лет шесть назад. Мы только начали дружить с Эваном. Я случайно зашла в кабинет, где он по визуальной связи разговаривал с матерью. Так мы и познакомились с Анной-Марией Илиандэллой. Помню, меня при нашем первом знакомстве поразили её красота: изумрудные глаза и ярко-рыжие вьющиеся волосы. Жаль, что таких у дарийцев не бывает.
Маме Эвана хотелось знать, с кем общается её сын, поэтому мы с ней и сдружились. Анна Мария Илиандэлла периодически выпытывала у меня в отсутствии Эвана, как он живёт, хорошо ли питается, не болеет ли? Женщина боялась, что сын, чтобы не расстраивать её, мог чего-то не договаривать, поэтому и выспрашивала для подстраховки обо всём меня. В принципе, до сих пор не вижу ничего зазорного в том, что «сливала» Эвана его маме по полной. Правда, некоторые моменты всё же предпочитала утаивать. Например, когда мальчишка болел. Зачем расстраивать мать, если она всё равно ничем не сможет помочь своему ребёнку?
У Анны Марии, конечно, тоже был шок, когда Эван, держа меня за руку, сообщил ей, что мы женаты. После чего ещё один шок заработал свёкор, когда его супруга на экране расплакалась, заявив, что о лучшей жене для своего младшего сына она не могла и мечтать и тут же назвала меня доченькой.
От чего шок, на этот раз, заработала уже я. Это, конечно, невероятно, но, несмотря на разногласия и недовольство отца, семья Эвана… приняла меня.
Уж не знаю, что сыграло в их решении определяющую роль. То ли то, что особого выбора у них и не было – брак заключается раз в жизни и расторжению не подлежит. То ли они приняли меня, чтобы показать Эвану, что относятся к его решению с уважением. То ли… Утихомирился и, кажется, смирился с мыслью, что младший сын женат на безродной дарийки, даже синеглазый исполин, которого я, откровенного говоря, до сих пор побаиваюсь. Уж больно он властный какой-то… Скорее всего, важная шишка при дворце императора Альтаира. Надо будет не забыть расспросить Эвана, какую должность при дворе императора Альтаира занимает его отец. Наверняка большая шишка! По нему видно – привык командовать.
Всё это так странно!
Семья. Настоящая. Меня приняла настоящая семья! Не такая, как была у нас с беспутной Акрабой, которая лишь номинально числилась нашей матерью. И которая никогда не снисходила до исполнения своего материнского долга передо мной и Анигаем.
Семья.
Если честно, мне начинает это нравиться. Потому что это и есть осуществление заветной детской мечты, которая, как я думала, никогда не осуществится. Да! Безусловно! Я люблю свободу! Но лишь потому что свобода и одиночество до этого дня были единственным доступным мне счастьем.
Я всегда была реалисткой и прекрасно понимала: мечта иметь семью – непозволительная роскошь для  дочери катарской потаскушки. На такой, как я, по-настоящему не отважился бы жениться ни один свободный дариец. Кому в семье нужен такой дурной наследственный «шлейф»? После заключения фиктивного брака с Эваном я окончательно поставила крест на мечте иметь семью…
Настоящую семью!
И лишь сегодня, чувствую ладонь Эвана в своей руке, стоя рядом с его отцом и братьями в кабинете, разговаривая по видеосвязи с его мамой, я впервые за долгие годы позволила себе такую роскошь, как допустить мысль: а может, всё-таки мечта о семье не такая уж и глупость? Может, и у меня есть шанс стать частью настоящей семьи? Пусть даже и альтаирской.

*** 
Похоже, мир, вместе с моей собственной женой, сошёл с ума!
- Она не знает даже, кто её отец! Но что ещё хуже - она дарийка! Анна Мария Илиандэлла, это даже не мезальянс! Это… Это… - у императора Альтаира просто нет слов.
Иоанн в изнеможении опускается в кресло перед экраном, с которого на него откровенно осуждающе смотрит жена.
- Я не понимаю, почему ты так спокойно отнеслась к известию об этом абсурдном браке, - в голосе императора сквозит усталость. – Это даже не дурная шутка! Я всё перепроверил: они действительно женаты. Не о такой невестке я мечтал.
- А разве ты допускал мысль, что наш Эван успеет жениться? До того, как закончится перемирие и его убьют, - слова жены режут без ножа. Она как всегда оказывается права.
Иоанн поднимает на супругу усталый взгляд.
- Неужели я такой бездушный монстр в твоих глазах? Ты считаешь, что все эти годы был хоть один день, когда я не думал о нашем сыне?
В комнате зависает напряжённое молчание. Так странно, но, благодаря этой стрессовой ситуацией с абсурдной женитьбой сына, они и не заметили, что перешли на «ты».
- Я ничего не считаю, Иоанн. Я практически не знаю тебя. Ты всегда всё держишь в себе, - в словах Анны Марии Илиандэллы нет упрёка. Лишь искреннее сожаление. – Ты не позволяешь мне быть по-настоящему с тобой. Знать тебя. Мне остаётся лишь догадываться, что делается в твоей душе. Иоанн, ты для меня закрытая книга.
И это после двадцати пяти лет брака!
- Ты не задумываясь встала на сторону этой девчонки! – обвинение, упрёк.
Губ императрицы касается лёгкая улыбка.
- Поверь, Иоанн, эта девочка – лучшее, что случилось в жизни нашего сына здесь на Дарии, - слова жены звучат настолько проникновенно, что император невольно начинает верить им.
- Почему?
- Потому что все эти годы она, а не мы были его семьёй. Это она, а не ты или я, была рядом с нашим сыном, когда тот грустил, болел, смеялся, горевал. Это она месяц провела у его кровати, когда Эван подхватил в Катаре воспаление лёгких. Это она была рядом с ним во все его катарские Дни рождения. Не мы. Поэтому, да… Я искренне считаю, что эта девочка – лучшее, что могло произойти в жизни нашего сына. Пока она рядом с ним, я спокойна за Эвана. Неужели ты не видишь, как сильно наш сын любит её?
Слова жены, которая несёт какую-то романтическую чушь, вновь выводят императора из себя.
- Любит?! Да что он знает о любви?! Ему всего восемнадцать лет!
Его рыжеволосая супруга грустно усмехается.
- Подозреваю, наш сын знает о любви, гораздо больше, чем ты, в свои полвека. Прости, мне пора.
Экран гаснет прежде, чем обиженный Иоанн успевает сказать жене, что у него тоже есть чувства, эмоции. Что он – Иоанн – любит их – свою семью. Но экран гаснет и несказанные слова так  и застывают комом в горле.
*** 
Отец и братья Эвана расположились в том же восточном дипломатическом крыле замка, что и мы. Честно говоря, это несколько осложнило наши планы по возвращению кристалла на место, потому что теперь остаться одним стало практически невозможно. Соскучившиеся братья не отходят от Эвана ни на шаг, да и его вечно хмурый отец тоже постоянно приглядывает за младшим сыном. Я и то нахожусь постоянно в компании одного из братьев, которые с жадностью расспрашивают меня о нашем с Эваном катарском детстве.
Лишь поздно вечером, дождавшись, когда все разойдутся по спальням, мы с Эваном, прихватив мой дорожный рюкзак со злополучным кристаллом на дне, спускаемся вниз в оранжерею. Поразмыслив, что держать кристалл при себе небезопасно, мы решили перепрятать его в какое-нибудь нейтральное местечко. Оранжерея идеально подходит для этого.   Находится вне дипломатического крыла, то есть доступ к ней имеет любой. А это значит, что в случае обнаружения здесь кристалла, и подозреваемых будет хоть отбавляй. А в «толпе», как говориться, легко и затеряться. 
- Зря ты всё-таки показал нам подземный город, - ворчу я, закапывая кристалл под корни причудливо разросшегося кустарника. – Анигай, может, и смолчит, а вот Мэд… Сильно сомневаюсь. Наверняка захочет выслужиться перед той же Глэдис.
Эван услужливо поднимает повыше нижние ветки кустарника, чтобы они не мешали мне прятать кристалл.
- Не переживай за это. Город хоть и подземный, но далеко не тайный. Это что-то типа «чёрного» рынка в Катаре. Все про него знают, и все молчат. Действует негласный нейтралитет между Дэмонионом и жителями подземного города. Они не создают ему глобальных проблем, он – им. Так и живут вот уже лет двадцать, если не больше.
Вот уж действительно: век живи – век удивляйся. 
- Надо же! – поднимаюсь с колен, отряхиваю руки. Эван услужливо протягивает мне белоснежный носовой платок. Такой и пачкать-то жаль. – А я-то думала, что всё знаю о Дарии!
- Жизнь полна сюрпризов, - улыбается альтаирец.
- Я это заметила, - фыркаю, вспоминая, сколько «сюрпризов» эта самая жизнь подбросила мне за последние сутки.
Возвращаемся в комнату далеко за полночь. За окном темно. Я знаю, что вполне могла бы улечься на просторной кровати Эвана одна, а мальчишку-альтаирца выставить спать на диван. Он бы и слова поперёк не сказал, но… Спать одной на огромной кровати, да ещё в императорском замке, где по коридорам ходит сам Дэмонион! Ну уж нет уж! Увольте! Вдвоём куда безопасней.
- Поспишь сегодня со мной?
Эван, помедлив пару секунд, кивает. Подозреваю, в свете последних событий, ему здесь спать одному тоже как-то не очень. Но ведь ни за что не признается в этом! Потому что гордый и упёртый.
Как назло, сон приходит не сразу. Ворочаюсь битый час, пытаюсь считать бегающих по кругу драгов, но всё бесполезно. Слишком много эмоций за день и вот результат.
- Эван, ты спишь? – даже если мальчишка и спал, то от моего громкого шёпота точно проснулся.
- Заснёшь с тобой, - сонно ворчит он. – Что ещё, Ада?
- Что с кристаллом то делать будем?
- Ада, сжалься, давай об этом подумаем утром.
Эван сладко зевает. Не выдерживаю: зеваю следом за ним. Но спать всё равно не хочу. Снова тормошу альтаирца.
- А что, если у нас не получится его вернуть?
- Значит, нас убьют. Возможно, прилюдно, на королевской площади, - сонно бурчит мальчишка, неожиданно притягивая меня к себе, зажимая в свои объятья-тиски. – И хватит вертеться, ты мне спать не даёшь.
Лежу спиной к нему, чувствую тепло его сильного тела, как Эван зарывает лицо в мои распущенные волосы. Не знаю почему, но аж мурашки по телу бегут.
- Эван! Эван! – не выдерживаю, снова тормошу засыпающего мальчишку. - Не понимаю, как ты можешь спокойно спать после всего, что сегодня случилось?!
- О, Господи! Ада!  Ничего особенного не случилось. Давай спать!
- Как ничего?! Твоя семья прилетела! А ещё ты представил им меня, как свою жену!
- Ты и есть моя жена!
- Не важно, - беспечно отмахиваюсь я. – Зачем ты это сделал?
- Сдуру. Отца позлить хотел, - честно признаётся альтаирец.
По голосу чувствую, что он окончательно просыпается. Приподнимается на локте.
- Кстати об отце. Я тут подумал… Ада, тебе, правда, нравится быть шатерой Руара?
Вопрос откровенно удивляет. Не могу понять, к чему он клонит.
- Ты это сейчас о чём? – сажусь на кровать.
- Последние несколько дней я вёл себя с тобой, как полный дурак, - предельно самокритично и спокойно говорит Эван. – Я прошу прощение, что не смог сдержать эмоций. Извини, что был груб с тобой. Ты права. Мы всегда были друзьями. И я не хочу сейчас по собственной глупости терять хорошего друга. Это непозволительная роскошь. У меня в жизни не так много близких людей.
Невольно теряюсь от его взгляда и от слов. Отворачиваюсь, делая вид, что мне надо срочно рассмотреть узор на простыне.
- Ладно. Извинения принимаются.
- Вот и отлично! Тогда, надеюсь, ты примешь и ещё одно моё предложение.
Напряжённо замираю.
- Надеюсь, не руки и сердца?
- Увы, нет, - сдержан смеётся Эван. – Извините, прекрасная дэуза, но я уже женат.
Растерянно улыбаюсь в ответ. Если мальчишка-альтаирец вновь начинает шутить со мной, значит, наши отношения, и впрямь идут «на поправку».
- Так что ты хотел мне предложить?
- Послезавтра улетают отец с братьями. Я бы хотел, чтобы ты полетела с ними. Ты прекрасно ладишь с моей мамой. Она позаботится о тебе. Поверь, твоя жизнь изменится к лучшему, если ты скажешь «да». Тебе не придётся больше ни на кого работать, никому подчиняться. Обещаю, ты будешь полностью свободна… В том числе и от меня.
Последняя фраза в этом монологе явно была лишней.
- Ты предлагает мне полететь с твоей семьёй на Альтаир?!! – до меня с трудом доходит смысл его слов. Похоже, мальчишка совсем головой тронулся! – Да что я там без тебя буду делать?
- Жить. Быть свободной.
Нет! Ну это уже слишком! Куда мне столько свободы? Мне её что, на зиму засаливать прикажите?
- Да не хочу я быть свободной! От кого? От тебя? И почему я должна лететь одна? А ты? Ты тоже летишь? – меня переполняет непонимание и тревога. С чего ради Эван решил меня сбагрить от Дария? – Ты же не собираешься с моей помощью вывозить кристалл с планеты?
Мальчишка-альтаирец хмурится.
- За кого ты меня принимаешь, Ада? Если бы я хотел это сделать, то стал бы пытаться вернуть кристалл на место?
Остываю. Эван прав.
- Прости. Опять брякнула не подумав.
Плюхаюсь на подушку. Задумчиво смотрю на балдахин, натянутый над кроватью.
- Почему ты не можешь улететь вместе с отцом?
- Меня связывают определённые обязательства, - более уклончивого ответа и придумать сложно. – Я смогу покинуть планету в День солнцестояния.
- А почему я не могу улететь с тобой чуть позже?
Вопрос вырывается прежде, чем до меня доходит, что я фактически только что согласилась на отлёт!
- То есть ты допускаешь мысль, что могла бы полететь со мной на Альтаир? – осторожно спрашивает Эван, хватаясь за мою фразу, как за соломинку. – А как же Руар? Ты же шатера. Ты говорила, что тебе нравится твоя жизнь.
Хмыкаю. Похоже, я сама себя загнала в ловушку.
- Ты сначала определись, чего ты сам от меня хочешь: чтобы я полетела с тобой на Альтаир или осталась шатерой?
- Я хочу, чтобы ты полетела со мной.
Он отвечает быстро и уверенно. Словно заранее подготовил ответ.
- Ты же знаешь: ты мне не чужая, Ада.
На языке так и вертится скабрёзный вопрос, не задать который я просто не могу. 
- Даже зная, что я шатера?
Ответ даётся Эвану явно нелегко. Мальчишка хмурится. Отводит взгляд.
- Это был твой выбор. Я должен научиться его уважать. Ада, ты всегда была мне верной подругой. Я не вправе судить тебя.
Подругой. Что ж. Именно это слово всё ставит на свои места.
Вот кем я буду для Эвана на Альтаире. Подругой! И только. Потому что мальчишка-альтаирец ещё тот гордец и собственник. Теперь я отчётливо понимаю: на самом деле он никогда не сможет смирится с мыслью, что я могла, как моя мать – беспутная Акраба, делить постель с другими мужчинами.
Собственник, эгоист, тиран.
И тем не менее он предлагает мне полететь с ним. Даже думая, что я падшая женщина.
- Ты так и не ответила. Тебе нравится быть шатерой? – тихо переспрашивает Эван. – Прости моё любопытство, но… Я никогда не допускал и мысли, что ты захочешь пойти по стопам Акрабы.
В принципе, я вполне могла бы разозлиться на него, наговорить каких-нибудь гадостей. У меня ведь тоже есть женское самолюбие, но вместо этого…
- Спокойной ночи, - ничего более умного, откровенно говоря, в этот момент мне на ум не приходит.
Сворачиваюсь калачиком и довольно быстро засыпаю под боком у явно разочарованного моим ответом мальчишки-альтаирца. Уже сквозь сон чувствую, как он посильнее укутывает меня одеялом, притягивает к себе, обнимает.
Всё это мне так напоминает детство. Когда Анигай с приятелями на несколько дней уходил на охоту, я никогда не рисковала ночевать без брата с пьяной Акрабой под одной крышей. Всегда опасалась, что мать приведёт очередного клиента, а тот спьяну (а может, и на трезвую голову) полезет ко мне. Поэтому я и уходила тайком спать в дом священника. А там более надёжного и уютного для меня местечка, чем спальня мальчишки-альтаирца, не было.
Вот и сейчас, согретая его теплом, проваливаюсь в долгожданный сон. Сегодня точно не будет кошмаров, потому что рядом Эван, который охраняет и защищает меня. Какое же это всё-таки наслаждение, знать, что тебе не надо по привычке, въевшейся с детства, постоянно во сне быть начеку, просыпаться от каждого шороха. Я точно знаю: пока я сплю, Эван не даст произойти ничему плохому. 
И действительно: ночью мне удаётся от души выспаться! Будь моя воля, я бы ещё и весь день провалялась в постели под боком у Эвана, но это явно не входит в планы его старших братьев…
Утро начинается с того, что к нам в спальню бесцеремонно заваливают весёлые шумные Радиэль и Грегори. С интересом и откровенным удивлением взирают на нас – спящих в обнимку. Их изумление, как я потом выяснила, имело под собой почву. Оказывается, на Альтаире  женатые пары из знатных родов никогда не спят вместе, а лишь «ходят в гости» друг к другу. Чтобы не ущемлять личное пространство каждого. По мне так это полный бред! Что это за семья такая, если муж с женой спят в разных спальнях?! А если знатная супруга промухает момент, когда к благоверному на огонёк какая-нибудь прислужница типа моей матушки ночью заглянет? А что?! С прислужниц станется! Они, в отличие от знатных альтаирок, наверняка, не столь сильно ценят своё «личное пространство». Нет! Неправильный всё-таки этот Альтаир какой-то! Если бы я была настоящей женой Эвана, то ни за что бы не позволила ему спать без меня!
Завтракаем снова всей семьёй. С интересом взираю на свёкра, который, кажется, начинает потихоньку смиряться с мыслью, что его невестка дарийка. Он даже задаёт мне несколько вопросов, про нашу жизнь с Эваном в Катаре. Что ж, похоже, есть шанс, что я всё-таки со временем сумею найти общий язык с этим серьёзным синеглазым великаном.
Эвану на удивление быстро удаётся решить проблему в Анигаем и Мэдэлин. Уже после обеда в Аскорэор за ними прилетает сам Карл. Честно говоря, встреча с ним в коридоре императорского замка заметно портит мне настроение. Ни здрасти, ни досвидания, а только тихое: «Ты помнишь о том, что должна будешь сделать?»
Киваю, торопливо опуская глаза. Ага, как же! Так я и разбежалась: убила своего мальчишку-альтаирца по его приказу. Нет уж! Лучше я с ним, и правда, на Альтаир улечу. По крайней мере, там мною никто кроме Эвана, да властного свёкра, командовать не будет.
После встречи с Верховным воином в душе остаётся неприятный осадок. Нутром чую: что-то здесь не так. Ну не может быть, чтобы мы легко и беспрепятственно вернули кристалл на место, после чего Эван и его семья спокойно бы покинули Дарий. К тому же что-то я сильно сомневаюсь, что Карл поверил в мою готовность убить мальчишку-альтаирца по первому же его приказу. Наставник слишком хорошо знает, когда я вру. А вру я, увы, не всегда убедительно.
Хуже всего, что я абсолютно не понимаю, что вообще вокруг происходит. Почему вокруг Эвана столько шумихи? Откуда столь пристальный интерес Дэуса Карла к нему?
Все мои осторожные попытки расспросить Эвана, что к чему, заканчиваются полным провалом. Мальчишк-альтаирец просто отказывается отвечать на вопросы, ссылаясь на то, что чем меньше я знаю – тем мне же лучше. Попытка прижать к стенке и расспросить как следует толстяка-землянина, который наверняка в курсе происходящего, тоже с треском проваливается. Дэрэк-зараза молчит, как повстанец на допросе. Вот и думай, как выкручиваться из всей этой неприятно булькающей ситуации, если сама даже толком не понимаешь, во что вляпалась. Ненавижу чувствовать себя марионеткой в чужих руках!
Ещё одним не слишком приятным сюрпризом в этот день становится приезд в Аскорэор Айрис. Замечаю её случайно. Издалека. За то время, что мы не виделись, моя несостоявшаяся подруга превратилась из девочки-подростка в изысканную взрослую женщину. Да… Время летит быстро. Не совсем понимаю, что Айрис вместе со своим папашей Ромеро забыли во дворце? Ответ на этот вопрос мне подсказывает Эван.
- Сегодня вечером Дэмонион даёт бал, - объясняет мальчишка-альтаирец, застёгивая перед зеркалом белую рубаху. – Мы, кстати, тоже приглашены.
- Мы?! – моему удивлению нет придела. Альтаирец, что, правда, хочет, чтобы я сопровождала его на балу?
Обычно шатерам такая честь не оказывается. Потому что они – женщины-тени. С шатерами спят, делятся сокровенными тайнами, советуются, но… Никогда шатера не станет на одну ступень со свободной знатной дэузой. Она никогда не будет официально представлена высшему обществу, потому что в конечном итоге, как это не неприятно осознавать, но…  Шатера лишь прислуга… Элитная, лучшая, незабываемая, но… Прислужница. И Эван это прекрасно знает.
- Спасибо, конечно, за приглашение, но я не могу пойти. Мне нельзя появляться на балу. Я же шатера.
- Формально свободная замужняя женщина не может быть шатерой, - не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале, продолжая застёгивать рубашку, как ни в чём не бывало отзывается Эван.
Вот он о чём! Только это всё равно проблему не решает.
- Дело не в этом… Просто… - решаю выложить мальчишке-альтаирцу всё, как есть. – Я встретила в Аскорэоре Верховного воина. – На всякий случай уточняю. - Того, что приказал убить тебя в случае необходимости. Так что на балу будут люди, которые прекрасно знают, что я шатера, поэтому… Мне кажется, не стоит рисковать.
- Не вижу проблемы, - отзывается альтаирец, накидывая камзол. -  Надень вашу традиционную для замужних женщин тейлю. Так твоё лицо никто не запомнит.
В принципе, это неплохая идея - из-под тейли видны только глаза и кисти рук женщины. К тому же мне жуть как хочется попасть на бал. Я же никогда раньше не была на таких великосветских приёмах. День Рождение Айрис в Сарите не в счёт. Там я была не как гостья, а как прислужница. 
- Что ж, я подумаю над твоим предложением. Только где мне эту тейлю раздобыть? У меня же вещей, считай, никаких здесь нет.
Эван дарит мне загадочную улыбку.
- Об этом можешь не беспокоиться.
И действительно, проблема с нарядом решается сама собой. Уже через несколько часов три прислужница приносят в спальню кучу коробок с самой различной одеждой. Жаль, модница-Мэд не видит всего этого богатства. Она бы с ума сошла от зависти.
В повседневной жизни я, конечно, предпочитаю носить более удобную одежду. И это логично, ведь я всё же учусь в касте воинов. В бальном платье по тренировочной площадке с дредом не попрыгаешь. Но как же я всё-таки обожаю красивую женскую одежду!
Ахаю, когда в очередной коробке обнаруживаю шикарное нежно-синее бальное платье и тейлю в пол, примерно такого же оттенка, что и наряд. Платье просто чудесное. Сидит великолепно. Интересное сочетание плотной ткани и кружев, которые полностью облегают моё тело, оставляя открытым лишь кисти рук. Платье, конечно, просто превосходное, если не считать одного существенного «НО»! Оно альтаирское! Прекрасное, шикарное, но альтаирское! Как я – дарийка, шатера, появлюсь в таком на балу?! Впрочем, под длиной тейлей, может, фасон и не будет так заметен. Единственная проблема, у меня не получается самостоятельно правильно зафиксировать накидку на голове. 
- Ты очень красивая! Тебе идут альтаирские платья.
Я и не замечаю, как в спальню заходит Эван. Он тоже уже успел переодеться в вечерний альтаирский наряд из светлой ткани, с наброшенным на плечи плащом. Невольно подмечаю: интересный костюм. Вроде бы и светский, но идеально подходит для воина. Случись что, Эвану будет удобно в нём драться. А ещё в этом богатом альтаирском наряде он стал ещё больше похож на своего отца.
Эван подходит ко мне, помогая разобраться с тейлей, в которой я успела запутаться. Немного смущаюсь от его прикосновений. Наконец, полупрозрачное покрывало нежной струёй покрывает мои длинные волосы, скрывая под собой часть платья. Какое-то время мы с Эваном молча стоим перед большим зеркалом и смотрим на свои отражения. Я впереди. Чуть позади альтаирец, приобнимающий меня за плечи.
- Мы похожи на одну из тех картин, что висят в императорской галерее, - невольно усмехаюсь я, вспоминая портреты династических семейных пар.
Действительно, во всём этом что-то есть. Мне почему-то отчаянно хочется навсегда запомнить этот момент. Словно мы с Эваном и впрямь настоящая пара.

***

На самом деле на бал мы с Эваном практически не попадаем. Так и было задумано изначально. Нет, мы конечно, заходим в бальную залу, где во всю веселится народ. Я впервые оказываюсь в таком высокопоставленном обществе, поэтому несколько теряюсь. В отличие от Эвана и его братьев, которые чувствуют себя здесь, как рыбы в воде. Оглядываюсь: почему-то нигде не видно моего свёкра. Его что, не пригласили? Почему его нет с нами? Впрочем, император Дэмонион пока тоже пока отсутствует.
По плану, мы с Эваном должны пробыть немного в зале, после чего, незаметно исчезнуть. У входа в Северное крыло нас уже поджидает Анигай с «подарочком» от отца Марка. Священнику удалось раздобыть несколько безопасных химических ингредиентов, которых, правда, при смешивании образуют приличный взрыв. Как раз то, что нам нужно.
Оттанцевав под пристальным взглядом Эвана один обещанный танец с Грэгори, возвращаюсь к альтаирцу.
- Пошли?
- Пошли, - соглашается он, тут же добавляя. – Потанцуем.
- Чего?! Какое «потанцуем»?! Нас Анигай ждёт! – обескураженно шепчу я, но Эван уже увлекает меня в центр зала.
- Я тут подумал… Мы знакомы целую вечность. Мы даже официально женаты, а ни разу вместе не танцевали, - улыбаясь, шемчет Эван.
Ничего не понимаю! Что это нашло на моего альтаирца в столь ответственный момент? Может, он думает, что нам заловят в хранилище, вот и решает повеселиться напоследок? Что ж, предсмертное желание – закон.
Эван выводит меня в центр зала, и я тут же неожиданно теряюсь под пристальными взглядами толпы. Особенно меня цепляет ревнивый взгляд Айрис. Неужели она до сих пор питает чувства к моему мужу? Искренне радуюсь, что на мне тейля, - благодаря ей дочка посла вряд ли сможет меня узнать. Разборки и необоснованные сцены ревности мне сейчас ни к чему.
Решаю хотя бы на минутку забыться обо всём на свете и насладиться танцем. В конце концов, Эван прав: мы ни разу не танцевали вместе. Расслабляюсь, позволяя альтаирцу вести меня в танце. Растворяюсь в красивой музыке, под которую мы танцуем. И только тут до меня внезапно доходит, почему Эван пригласил на танец именно сейчас. Музыканты исполняют мою любимую мелодию, которую в детстве на скрипке всегда играл мне Эван.
Воспоминания о нашей жизни в Катаре лавиной обрушиваются на меня. Как же всё-таки это странно. Катар был ещё тем местечком: холодным, голодным, промозглым, полным каторжников и всякого сброда. Но как же я всё-таки была там по-своему счастлива. Рядом с Анигаем, с Эваном.
К моему великому сожалению, музыка внезапно резко обрывается. Народ торопливо расступается в стороны. Звучат фанфары. Краем глаза успеваю заметить заходящего в зал отца Эвана, в сопровождении свиты… Ничего не понимаю! Хочу задать Эвану вопрос, но не успеваю. Мальчишка-альтаирец поспешно уводит меня из зала.
- Мы должны успеть, пока они будут заняты официальной частью, - объясняет он, ведя меня за руку по лабиринтам коридоров замка. 
*** 
- Где вас носило?! – злой раздражённый Анигай выходит из-за колонны. Воровато оглядывается.
Хорошо понимаю брата: если Карл или кто-нибудь другой из Руара заметит его здесь с нами, то неприятностей не оберёшься.
- Принёс? – интересуюсь я.
- А то! - Анигай вытаскивает из-за пазухи небольшой пакет. -  Стоит поторопиться, пока лекарь на балу со всеми отжигает. Слушай, а что это на тебе? – внезапно хмыкает брат, который только сейчас замечает на мне тейлю.
- Это была его идея, - киваю на Эвана.
- Нет, в принципе, я его поддерживаю, - хмыкает Анигай. – Я так считаю: чем больше на твоей бабе одежды, тем меньше на неё другие мужики заглядываются.
- И я того же мнения, - нервно смеётся Эван, поглядывая по сторонам. – Вроде никого нет. Пошли.
Перевожу изумлённый взгляд с дарийца на альтаирца. Вы только посмотрите на них! Спелись! Мужчины! Что тут ещё скажешь?!
Пронести взрывчатку в лабораторию Верховного лекаря оказывается, как ни странно, делом не таким уж и сложным. Раза три на нашем пути встречались воины Руара – но мы успевали вовремя спрятаться. Сама лаборатория и вовсе не охраняется стражами. Видимо, в этом просто нет необходимости. И вскоре я понимаю, почему.
После того, как я видоизменённым дредом ловко открываю замок и захожу внутрь сей мрачноватой обители, изрядно пропахшей перегаром и медикаментами (весьма странное тошнотворное сочетание), то сразу же на тыкаюсь на… в дупель пьяного празднично одетого Верховного лекаря, который, видимо, заблаговременно решил отметить торжество. Дэус Бэр как раз направляется шатающейся походкой к двери, когда натыкается на меня.
Видимо, в его обитель не так часто заглядывают женщины, потому что он реагирует на меня весьма странно. Сначала застывает, как соляной столб, глядя мне прямо в глаза. Я и сама, если честно, впервую секунду опешиваю от столкновения с ним (Анигай был уверен, что Бэр уже на балу). Затем с Верховным лекарем и вовсе начинает происходить нечто странное. Он судорожно хватает ртом воздух, после чего закатывает глаза и как подкошенный падает на пол.
Ну просто зашибись! Превосходное начало операции! Вот только мне для полного счастья и не хватало отправить к Отару одним своим взглядом Верховного лекаря! Говорила же я Эвану, что вид у меня в этой тейле дурацкий! Я в ней на приведение похожу! Но кто бы меня послушал! 
***
- Вот бабы! Любого мужика до сердечного приступа доведут! – ворчит братец, помогая Эвану оттащить пьяного Верховного лекаря на диван.
- Может, это ты его довёл? - огрызаюсь я. – Ты у меня  вообще-то за спиной стоял. Ещё неизвестно, от кого из нас двоих он так отшарахнулся.
Пока мы с братом препираемся, мальчишка-альтаирец успевает измерить пульс Дэуса Бэра, посмотреть его зрачки.
- Никто его не довёл, - резюмирует Эван. – Пить меньше надо, вот и всё. У него алкогольная интоксикация. Прибавь избыточный вес, явную стенокардию. Результат на диване. И, кстати, он уже не в обмороке, а просто спит.
Бросаю удивлённый взгляд на альтаирца.
- Откуда ты всё это знаешь?
- Так я на врача учусь.
Вот это новость так новость!
- Почему ты мне об этом раньше не рассказывал? Так ты что, будешь как лекарь Мазэда из Катара?
- Потому что ты не спрашивала. И уж лучше, как Мазэда, чем как этот, - хмыкает Эван, показывая взглядом на уже храпящего Бэра.
- Эй, вы, двое! – недовольный голос Анигая, который уже химичит что-то с колбами за столом, заставляет нас отвлечься от назревающей перепалки. – Вам ещё не надоело ругаться? Идите лучше сюда.
В последующие несколько минут мы занимаемся тем, что помогаем Анигаю смешать принесённые порошки, после чего брат пересыпает их  в незаметную склянку и прячет в шкафу. Бросает взгляд на часы.
- Святоша сказал, что реакция будет идти ровно сутки, а затем шандарахнет. Завтра ровно в этот момент надо быть в хранилище.
- А попроще придумать ничего было нельзя? – мне не нравится такая жёсткая привязка по времени. Вдруг что-то пойдёт не по плану?
- Нельзя. Пляшем от того, что есть.
Дэйс Бэр, причмокивая жирными губами, начинает сонно ворочаться на диване. Переглядываемся. Не сговариваясь, бросаемся к двери. Пусть лучше Верховный лекарь, когда проснётся, решит, что всё это ему просто спьяну приснилось.
Нам удаётся незамеченными уйти из Северного крыла замка. Немного запыхавшись, останавливаемся возле оранжереи.
- Спасибо за помощь, Анигай. – Альтаирец протягивает моему брату руку.
Немного помедлив, вредный Анигай всё же отвечает на рукопожатье.
- Только сильно не воображай. Я это не ради тебя, а ради себя делаю, - ворчит он.
Врёт. И мы все трое это прекрасно понимаем. Анигай помогает не себе, а мне – своей сестре, потому что если я не верну незаметно ворованный кристалл на место, то не сносить мне моей больной головы.
- Ладно. Нам пора, - Эван берёт меня за руку, чтобы увести. – Удачи тебе, Анигай.
- И тебе не кашлять, - отзывается брат. – Подожди. Мне с занозой поговорить ещё надо. Наедине.
Эван понимающе кивает.
- Хорошо. Ада, буду ждать тебя у себя.
Мальчишка-альтаирец уходит. Вопросительно смотрю на брата.
- Что ещё случилось?
- Почему что-то должно обязательно случиться, чтобы я захотел просто поболтать с собственной сестрою? - возмущается Анигай, утаскивая меня за собой в глубь оранжереи. Туда, где нас точно никто не услышит.
Минуя заросли причудливых растений, украшенных необычными яркими цветками, мы выходим на просторную террасу. Уже довольно темно. Тёмно-сиреневый ночной небосвод усеян мерцающими звёздами. Невольно обращаю внимание, что сегодня как-то по странному гнетуще смотрятся огромные диски ночных светил Дария - блеклого Туса и лучезарной Наоки.
- Здесь красиво, - замечает брат, не сводя карих глаз со звёздного небосвода. – Тебе нравится?
А вот это уже меня реально настораживает и беспокоит посильнее Дэбэра и Дэмониона вместе взятых.
- Что происходит, Анигай? – я слишком хорошо знаю своего брата, чтобы поверить в его неожиданное беспричинное желание пообщаться со мной. Да ещё эта внезапная невесть откуда взявшаяся тяга к любованию звёздами. Мы в Руаре-то за все эти годы в день перебрасывались лишь по паре фраз, а тут…
- Просто хотел узнать, что у тебя там с альтаирцем? В конце концов, имею я право полюбопытствовать? Я, между прочем, твой родной брат! Я отвечаю за тебя!
Ну надо же! Родственно-семейные чувства внезапно проснулись! Неспроста всё это. Нутром чую, что неспроста!
- Анигай, давай на чистоту. С какого перепугу вся эта внезапная забота обо мне? Мы же ещё в Руаре договорились, что каждый сам за себя.
- Мало ли о чём мы договорились, - ворчит брат, отводя взгляд.
Смотрю на его смущённо-растерянный вид и начинаю, и вправду, допускать мысль, что ему не всё равно на меня.
- Что будет после того, как вы вернёте кристалл? – Анигай поворачивается ко мне, в его взгляде отчётливо читается беспокойство. – Ты улетишь вместе с ним на Альтаир?
- С чего ты взял? – видимо, мой голос звучит не слишком убедительно, раз брат воспринимает мои слова, как положительный ответ.
- Ада, я не верю, что он отпустит тебя во второй раз, - вот уж не ожидала от брата столь предельно честного ответа. По сути, Анигай только что озвучил то, в чём боялась признаться себе я сама.
Да. Эван никогда меня больше от себя не отпустит. И это факт. В глубине души я знала этого с самого начала. С той самой нашей встречи в Руаре, когда я поняла, что передо мной он. Жизнь вновь свела нас с альтаирцем, чтобы оставить вместе навсегда. Наверное, не зря всё-таки наши имена переплетены в Великой Книге Судеб. Иногда мне кажется, что наша встреча с Эваном в Катаре была предопределена ещё задолго до нашего рождения. Потому что только рядом с ним я могу быть сама собой. Он всегда был, есть и останется недостающей половинкой меня. И я, если честно, рада этому.
- Тебе идёт альтаирский наряд, сестра, - брат невесело усмехается. – Вот уж не думал, что скажу это, но… Мне будет не хватать тебя.
- Полетели с нами! – Господи, как же я не хочу расставаться с этим оболтусом. Пусть он никогда не был идеально-образцовым братом, частенько обижал меня сам, но никогда… Никогда не давал в обиду другим! Всегда заботился обо мне. И… любил. По-своему. Как умел. Но тем и ценна для меня любовь Анигая.
Брат отрицательно качает головой.
- Спасибо за предложение, но… Нет. Ада, посмотри вокруг, - Анигай поднимает руки, словно пытаясь объять огромный величественный императорский замок. – Всё это и есть моя жизнь. Моя мечта. Ты же сама знаешь: я с детства бредил этим замком. Хотел охранять самого императора. Быть, как дэус Карл, возле него во всех военных походах. Мне будет тебя не хватать, сестра. Если честно, даже очень… Но всё, что я могу: просить тебя остаться в Руаре или хотя бы просто на Дарии. Но… Отар тебя побери! Из нас двоих ты всё равно выберешь альтаирца!
- Брат, не надо так… Не говори…
- Ада, - впервые в голосе Анигая я слышу нотки грусти и какой-то странной, неизведанной раньше нежности. – Мы оба знает, что я тебе не брат.
Отар бы побрал этого мальчишку! Ну зачем?! Зачем было всё так портить!
Конечно, в глубине души мы всегда прекрасно знали, что не являемся кровными родственниками. Акраба не раз в пьяном бреду рассказывала нам не только байки про то, как она была лучшей шатерой Руара, но и про то, как однажды заснеженной ночью обнаружила в люльке двух новорождённых вместо одного. Как она бросилась искать повитуху и обнаружила её висящей на дереве перед нашим домом. Готова спорить, это её отголосок видел Дэрэк в ту ночь в Сумрачном лесу.
Логика Анигая проста: если Акраба не соврала про то, что была шатерой, значит, не соврала и в остальном. Беспутная сама не знала, кто из нас двоих её родной ребёнок. Так что Анигай, увы, прав.
Он мне не брат.
- Это ничего не меняет, - тихо отзываюсь я. – Ты всегда был и останешься моим братом. Другой семьи, кроме тебя, у меня нет.
Столь непривычный для нас откровенный задушевный разговор начинает заметно нервировать Анигая, непривыкшему к проявлению вообще каких-либо чувств, кроме гнева и раздражения.
- Слушай, надоел мне что-то весь этот наш задушевный разговор. Всё, что я хотел тебе сказать – уже сказал. Может лучше пойдём, погуляем по ночной Адейре? - Глаза брата устремляются на сверкающую в ночи современную часть города. - Я столько раз был в столице, но не разу просто так не гулял по ней. Не уверен, что ещё выпадет такой шанс. Как тебе, составишь компанию?
Брат, приветливо улыбаясь, протягивает мне руку. Я смотрю на него и… отступаю.
Я слишком… Слишком хорошо знаю Анигая! Может, по крови, мы и не родственники, но я этого прощелыгу знаю, как самою себя! Да он зубы мне здесь заговаривает! Вот, что он делает! «Прогуляться в Адейру!» Как же! Всё что ему надо – увести меня подальше от Аскорэора. От Эвана…
Всё внутри резко холодеет. При одной мысли, что мой мальчишка-альтаирец в эту секунду находится в смертельной опасности, мне становится плохо. Разворачиваюсь и без объяснений несусь прочь из оранжереи.
- Ада! Стой! Ты куда? Не ходи туда! Не надо! – встревоженный голос брата остаётся далеко позади.
Перепрыгивая сразу через пару лестниц, ругая на чём свет стоит свою собственную глупость и полы длинного платья, из-за которых я несколько раз чуть не падаю. Влетаю в покои Эвана и застываю от изумления, взирая… на полуобнажённую томную Мэд, лежащую в уже разобранной постели моего мужа.

*** 
Наверное, я всё-таки никогда не смогу понять этих женщин. Конечно, я прекрасно знал, что подруга Ады – Мэдэлин - шатера и от неё можно ждать всего, чего угодно, но додуматься залезть ко мне в постель, зная, что мне нравится её подруга, это, по-моему, перебор.
Пару минут с интересом наблюдаю, как шатера флиртует со мной. После чего…
- Встала, оделась и пошла вон, - звучит грубовато, но, похоже, с эта самоуверенная стерва по-другому не понимает.
- Ты уверен? – томно интересуется Мэд, изящным жестом сбрасывая бретельку кружевного лифа.
Понятно. Планирует идти «в атаку». Но это уже, извиняюсь, без меня. Выхожу из спальни прежде, чем шатера успевает среагировать. И делаю это весьма вовремя, потому что, не успеваю дойти до кабинета, как в холл вихрем залетает запыхавшаяся Адамаск. Она настолько спешит, исчезая в нашей спальне, что проносится, не замечая меня.

*** 
Стою посреди спальни и отказываюсь верить собственным глазам: полуобнажённая длинноногая пышногрудая Мэд лежит в нашей с Эваном постели. Ещё и улыбается!
Вот курва! Я её точно убью! Сначала её, а потом его! Или наоборот! Я ещё пока не решила.
Предатели!
Ну ладно Мэд! От неё с самого начало нужно было ждать подвоха! На то она и шатера. Но Эван! Хорош! Всё-таки Акраба была права: все мужики одинаковы! Думают не тем, что на шее, а тем, что в штанах!
Быстро окидываю взглядом комнату в поисках альтаирца. Как ни странно, его нигде нет. Несусь в ванную – там тоже пусто.
- Где он?!
- Здесь.
Ироничный голос Эвана раздаётся у меня за спиной настолько неожиданно, что я подпрыгиваю.
Стоит, красавец, у двери! Ещё и улыбается.
- Не помешала? – ехидно интересуюсь у него.
- Мы уже закончили, - томно потягивается нахалка Мэд.
Если бы взглядом можно было убивать, Мэдэдин сейчас была бы как минимум с несколькими серьёзными переломами.
- Ну и как, понравилось?
Вообще-то вопрос адресован Эвану, но вместо парня отвечает всё та же довольная шатера.
- Лично мне – очень!
Ну всё! Теперь я точно буду кого-нибудь убивать! Кровь пульсирует в висках. В глазах темнеет от гнева и обиды. Рука сама тянется к дреду. Не пойму, что со мной… Хотя, кому я вру? Я прекрасно знаю, что со мной.
Ревность. Вот, что со мной. Я настолько дико ревную моего мальчишку-альтаирца, который всегда был только моим, что готова голыми руками придушить невесть откуда взявшуюся соперницу.
- Ада, успокойся. Ничего не было, - Эван не сводит с меня синих смеющихся глаз. Похоже, ему очень льстит, что я его ревную.
Нет! Вы только посмотрите на него! Ещё и забавляется!
- Не было?! А эта курица общипанная как в твоей постели оказалась?!
- Представление не имею. Когда я пришёл, она уже была здесь.
- Ой, Эван, да ладно тебе! – Мэд грациозно встаёт с кровати, изящно виляя бёдрами, подходит к альтаирцу, обнимая его. – Ада не дура. Она всё прекрасно понимает!
Разрази меня драг! Да у неё под полупрозрачной сорочкой и нет ничего!
- Ничего я не понимаю! Чего ты к нему припёрлась? Что тебе от него надо? И только не говори, что от любви голову потеряла, – взрываюсь я, резко убирая руки подруги с моего альтаирца. – Руки убери, а то я тебе их поотрубаю!
Мэд заигрывающее смеётся, но всё же отходит от Эвана на безопасное расстояние.
- Ну зачем же сразу «от любви». Вполне достаточнои от «желания». Парень-то видный. – Шатера куксит губки. - Ада, не будь такой жадиной! Хорошими мужиками делиться надо!
Делаю шаг к Мэд, но смеющийся Эван ловко перехватывает меня, притягивая к себе, не давая повыдёргивать шатере космы.
- Спокойно, спокойно, я же тебе сказал – ничего не было. Я зашёл к нам в спальню, тут она. Развернулся и ушёл. - смеётся он. – Ну ты сама по времени посчитай. Я же только что с тобой расстался возле оранжереи. Так что девочки, не ссорьтесь.
- Ты ещё скажи, что тебя на нас двоих хватит, - огрызаюсь я.
Альтаирец уже не сдерживается: громко смеётся.
- Ада, ты такая забавная, когда ревнуешь.
- Я ревную?! – шустро высвобождаюсь из его объятий. – Да с какого перепуга я должна тебя ревновать к этой шалаве? Если ты пускаешь в постель, кого угодно, это твои проблемы, а не мои! Ты у неё не первый и уж точно не последний. – оборачиваюсь к Мэд, которая хоть соизволила накинуть кружевной халатик. – А ты, курва, мне про «желания» не залечивай. Я тебя как облупленную знаю. Ты в постели у мужика оказываешь только если тебе от него что-то очень сильно надо.
Мэдэлин в ответ беззаботно смеётся.
- Ой, Ада. Ты иной раз такую глупость скажешь. Эван красивый парень, вот я и…
Слишком беззаботно. Значит, попала в точку.
- Карл подослал? – уже более спокойно интересуюсь я, внимательно следя за реакцией подруги.
И хотя улыбка всё ещё не сходит с ярко накрашенных губ Мэд, от меня не ускользает, что шатера напрягается. Ну, конечно! В Руаре же не принято обсуждать задание Верховного воина в присутствии потенциальной жертвы.
- Я не понимаю, о чём ты…
- Он приказал тебе убить его? – киваю в сторону Эвана. – Почему Карл не отдал этот приказ мне? Это было моё задание.
В комнате зависает напряжённая тишина.
- Ну знаешь… - не выдерживает, психует Мэд.
Маска беспечной соблазнительницы слетает в одно мгновение. Шатера бросает настороженный взгляд на Эвана. По его невозмутимому виду догадывается.
- Он в курсе? - Мэд даже не пытается скрыть шока и ярости. - Ты что, совсем последние мозги растеряла? – зло шипит шатера, хватая меня за локоть, отводя подальше от Эвана. – Хочешь, чтобы нас обеих по возвращению в Руар к Отару отправили?!
Подругу охватывает нешуточная паника. Шатера начинает метаться по комнате, напрочь забыв о присутствие Эвана.
- Ты хоть подумала, как мы выкручиваться будем из этого дерьма?!
- Это было моё задание, - упрямо повторяю я.
- На какое, Отар тебя побери, твоё?! – взрывается от ярости Мэд. – Ты что думаешь, я действительно конченная дура? Да мне ещё в лесу стало ясно, что у тебя рука не поднимется убить его. Чем ты только думала, когда рассказывала альтаирцу про задание? Карл нас обоих убьёт!
- А чем ты думала, когда забиралась к нему в постель? - зло парирую я.
- В отличие от тебя – головой! Карл не идиот! Думаешь, он поверил, что ты сможешь вскружить альтаирцу голову до такой степени, чтобы тот потерял бдительность?
- А почему бы и нет? Что я по-твоему дефективная? – моё женское самолюбие оказывается уязвлено. Усмехаюсь, поражаясь собственной запоздалой догадке. - Поэтому Карл и приставил вас с Анигаем к нам? Вы ведь ни в какую Адейру не опаздывали. Дура! Могла бы сразу сообразить: шатеры и войны Руара всегда приходят вовремя.
- Зато ты постоянно опаздываешь! – ругается Мэд. – И каждый раз всё делаешь по-своему! Тебя же невозможно проконтролировать! И Карл это прекрасно знает! Да он просто обязан был подстраховаться!
По шатаре заметно, что она судорожно соображает, что дальше делать. Как выкручиваться из столь непростой ситуации?
- Почему этот ваш Карл решил, что Ада не справится с заданием? - внезапно в разговор встревает заинтригованный Эван. – Она красивая девушка.
Невольно напрягаюсь. О чём это он?
- Я тебя умоляю, - отмахивается от альтаирца всё ещё погруженная в свои невесёлые мысли Мэд. – В этом деле одной красоты мало. Здесь опыт нужен. Чтобы у мужика голова окончательно отключилась, его надо как следует в постели сначала вымотать, удивить. С Ады в этом тонком деле толку, как с безлапого драга когтей!
Шатера поднимает взгляд на возмущённую меня.
- Ну что ты на меня так смотришь? Я правду говорю. Поэтому Карл и отправил меня для подстраховки, если ты как любовница не на высоте окажешься. Карл вообще не был уверен, что ты дёру не дашь, недоходя до его спальни.
Надо же! Как много нового и интересного узнаю о себе! Видно, Верховный воин совсем уж обо мне невысокого мнения. Но надо признать, Карл во многом оказался прав. Я реально хотела дать дёру. Но уже после того, как обчистила бы «клиента».
- Надо было, чтобы хотя бы одна из нас постоянно была при нём. Если бы не эта дурацкая авария, я бы сразу всё как надо сделала… Сказала бы лучше спасибо, что я тебе задницу пытаюсь прикрыть! Но выложить про задание всё альтаирцу… У меня просто нет слов!
- Спасибо?!
Да это у меня нет слов!
- Тебя послушай, так я дефективная какая-то получаюсь! – не на шутку обижаюсь я. Мне вовсе не хочется выглядеть в глазах Эвана на фоне многоопытной соблазнительной Мэд ничего не знающей в любовных делах недотёпой. – Да, может, я любовница получше тебя!
Говорю это в сердцах, запоздало соображая, что последняя фраза явно была лишней. Краем глаза замечаю, что Эван уже давно с нескрываемым любопытством следит за нашей словесной перепалкой. Но что ещё хуже Мэд начинает на нервной почве безудержно ржать.
-Ты? Да я тебя умоляю… Ты даже голого мужика-то, подозреваю, ни разу не видела во всей его стоящей красе!
- Заткнись! – шиплю я, отчётливо понимаю, что зря подняла эту тему. Мальчишка-альтаирец далеко не дурак. Я уже по его лицу вижу, что он начал что-то сопоставлять. – Ты ничего обо мне не знаешь!
- Это я-то не знаю?! – чую, разобиженную Мэд несёт. – Да я с тобой столько лет в одной комнате прожила!
- Откуда такие выводы?
Ну всё! Чувствую, она зацепила Эвана. Теперь он пока всё не выяснит - не успокоится.
- Мэд, не смей!
Но кто бы меня слушал?!
- Оттуда, что ты её первый клиент! И насколько мне известно, спасть с тобой она с самого начала не собиралась, - предательница, не моргнув глазом, выдаёт всю мою подноготную. – Поправь меня, если ошибаюсь, - Мэд оборачивается ко мне, - но ты хотела в тот вечер свалить из Руара. Ты уже и забыла, что я тебе свою заначку отдала? Честно говоря, я была искренне поражена, узнав, что ты осталась. Впрочем… Теперь я понимаю, почему ты никуда не ушла. – Кивает в сторону Эвана. – Из-за него. Друга детства или кто он тебе нам? Да она вообще из другой касты. Из касты воинов. Шатеры дредом не владеют, дорогой! Если бы не личный приказ императора, эта чокнутая никогда бы не оказалась в твоей спальне в тот вечер. В её «должностные» обязанности не входит ублажение клиентов.
- Мэд, заткнись! – ещё немного и я убью её!
- А что «затыкаться»-то? Давай смотреть правде в глаза! Из тебя шатера, как из меня драг! Не удивительно, что ты всё провалила! Не понимаю, на что вообще рассчитывал Карл, отправляя тебя к нему? Сразу же было понятно, что ты клиента к себе не подпустишь! Без обид, Ада, но ты как шатера – полный ноль!
И тут мой альтаирец начинает смеяться. По-доброму. С нескрываемым облегчением. И это меня откровенно бесит! Разъярённая, униженная, я всё больше прихожу к мысли, что всё-таки стоит исполнить приказ Карла и свернуть шею Эвану! Причём сделать прямо сейчас.
- Что ржёшь?! – меня переполняет обида. И хотя моё женское самолюбие уже растоптано, я всё же делаю последнюю попытку его хоть как-то реанимировать. – Ты кого вообще слушаешь? Да ей соврать – раз плюнуть! Она только этим по жизни и занимается! Да у меня мужиков было…
- Слушай, парень, завали ты её в постель, - даёт дружеский совет Эвану сердобольная Мэд. – И сам убедись, кто из нас двоих говорит правду. Заодно, может, и она подуспокоится.
Подруга одаривает меня милой улыбочкой.
- Ладно. Подозреваю, вам есть чем и без меня заняться, -открыв дверь, Мэд оборачивается, хмыкает. - Неспокойной ночи вам, друзья мои!
Шатера, смеясь, исчезает в холле, оставив нас с Эваном вдвоём в спальне. Нет! Когда-нибудь я точно убью свою бывшую подругу! Наверняка убью! 
*** 
Сижу на холодном кафельном полу в ванной комнате и чувствую себя полной дурой. И что на меня только нашло? Зачем я устроила эту сцену? Да кто я такая, чтобы предъявлять претензии мальчишке-альтаирцу? Никто! Господи, ну почему я при Эване порой веду себя так неадекватно?! Эмоции зашкаливают. Крышу сносит. Щёки и те вон пылают, словно при температуре. Ни с кем и никогда я так странно себя не вела. Обычно мне неплохо удаётся держать под контролем эмоции, а тут… Может, я в Сумрачном лесу от драгов какой-нибудь вирус бешенства подхватила?
До сих пор при воспоминании о полуобнажённой Мэд, лежащей в постели Эвана, меня разбирает злоба, обида, ревность.
Да. Именно ревность.
От бессилия закрываю лицо руками. Господи! Как же я его ревную! К Мэд! К Айрис! Да к любой, которая бросает заигрывающий взгляд на моего мальчишку-альтаирца. При воспоминании о том, что именно из-за ревности я не отважилась даже подойти поздороваться с Эваном в доме посла Ромеро (хотя безумно хотела это сделать) меня разбирает злоба на саму себя. Сделай я это тогда, и моя жизнь бы круто изменилась. Я бы просто осталась рядом с ним и не вернулась в Руар. И всё было бы хорошо! Я ни во что бы не вляпалась! Но нет! Я всё сделала по-своему! Всё сама же и испортила!
Ну и как долго я этим неадекватным поведением буду портить жизнь окружающим и себе? Нет! С этим балаганом пора завязывать!
Встаю, подхожу к зеркалу. Пытаюсь привести себя хоть немного в порядок. Хороша! Ничего не скажешь! Волосы выбились из причёски, щёки раскраснелись, глаза горят. Поправляю косу, споласкиваю лицо холодной водой. Так вроде бы получше! Вдыхаю полной грудью, считаю про себя до трёх, после чего иду в спальню.
Эван стоит у окна. Вид у него отстранённо-задумчивый.
- Ада, не бери в голову слова Мэд… - он начинает разговор быстрее, чем я успеваю открыть рот. – Если хочешь, я переночую в комнате Грэгори, чтобы тебя не смущать.
- Эван, я… - ох и не привыкла же я просить прощение. – Ты меня прости. Я не должна была так себя вести. Устраивать тебе всю эту сцену. Я не имею никакого права предъявлять тебе претензии…
- Имеешь. Ты моя жена.
В спальни так тихо, что я даже боюсь дышать.
- Ты альтаирец, - едва слышно шепчу я. Слова застревают в горле.
- А ты дарийка.
Схожу с ума от едва слышной хрипотцы в его голосе.
- Ты женился на мне, чтобы дать мне свободу. Спасти…
- Я женился, потому что…
Эван подходит ко мне. Смущение, неуверенность, робость, - всё это я читаю в его взгляде, и вместе с тем…
… любовь.
Чувствую его тёплые губы на своих губах. Нечто пьянящее окутывает меня с ног до головы. Эта волна удовольствия парализует меня, но Эван трактует по-своему мою неподвижность.
Отстраняется.
- Прости. Я не должен был…
И по мере того, как расстроенный Эван отходит от меня, мне становится нестерпимо больно. Как будто я теряю часть себя. Лучшую свою часть, без которой не представляю жизни.
Не умею я говорить красиво, поэтому… На одних инстинктах и эмоциях, сама, толком не понимая, что делаю, приподнимаюсь на цыпочки и осторожно неумело целую Эвана в губы.
Он отвечает не сразу. В какой-то момент я даже пугаюсь, что сморозила глупость. И лишь затем до меня доходит: мальчишка-альтаирец просто не сразу смог поверить в то, что я вот таким незамысловатым способом сказала ему «да». А дальше… Чувствую такой желанный жар его объятий, его поцелуев. Мою душу переполняет радость и покой. Мы оба теряем от счастья голову.
- Я люблю тебя, Ада, люблю…
- Я люблю тебя, - шепчу в ответ.
Не знаю, как долго длятся наши поцелуи. Мы целуемся вперемешку со счастливым смехом. Мне уже не важно, что я дарийка, а он альтаирец, и что наш брак заведомо обречён на неприятие обществом. Что у нас никогда не будет детей. Неважно всё. Главное: здесь и сейчас Эван со мной. И больше мне ничего от жизни не нужно.
Но счастливый миг, увы, длится недолго. Жизнь, с присущей ей беспардонностью, врывается в наш мирок в виде мрачного запыхавшегося Анигая.
- Извиняюсь, конечно, что прервал ваши брачные игрища, но у нас, похоже, серьёзные проблемы.
Эван нехотя отстраняется от меня.
Смотрю на его бледное суровое лицо и чувствую, как внутри всё холодеет. Я слишком хорошо знаю Анигая, чтобы отчётливо понимать: новости, которые он принёс, явно не из приятных.
- Что-то с Бэром?
- Хуже. Дэмонион узнал, что кристалл подменили. И все указывает на то, что к этому причастны альтаирцы.
В комнате зависает гнетущая тишина. Ну вот и всё! Это и есть злополучное начало конца.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ТАЙНА ДЭБЭРА.

1. ВА-БАНК

Эван ушёл, оставив меня на попечение Дэрэка. Строго настрого запретил выходить из комнаты.
- Бред! Бред! Бред! – толстяк-земляник, словно заведённый, нервно описывает круги по комнате. – Кто мог стащить кристалл с Жезла Власти?! Это же физически невозможно сделать! Причём здесь альтаирцы? Наверняка, его спрятал сам Дэмонион! Больше некому! Он просто хочет устроить международный скандал!
- Лично меня больше интересует, как о подмене узнал Дэмонион, -  признаюсь я, направляясь в шкафу.
Надо переодеться во что-то более удобное, чем альтаирское бальное платье. Вряд ли оно, в случае плачевного расклада событий, гармонично впишется в интерьер императорской тюрьмы Дэбэр.
Видимо, Катар всё-таки и есть моя настоящая судьба. Правильно, видать, там говорили: где родился – там и помрёшь.
Эван возвращается ближе к утру. Вымотанный, встревоженный.
С порога бросаюсь к нему.
- Ну что там?
- Ничего хорошего. Думаю, про кристалл Дэмониону намекнул Ромеро. Больше некому. К тому же ему выгоден международный скандал. Стравив снова Альтаир с Дарием, он получит шанс снова развязать войну.  Земной Альянс спит и видит это.
- Опять война?! – испуганно выдыхаю я.
На свою беду, я слишком хорошо помню годы в Катаре до перемирия. Жуткое было времечко. Куча военнопленных. Горы трупов, которые свозили с рудников в обрыв Смертников, раскинувшийся неподалёку от нашей хижины. Потом ещё была чума из-за того, что весна выдалась на редкость жаркой и трупы не успели сжечь. Плач вдов, матерей, у которых забирали сыновей на службу.
Страшно. Было так страшно.
А потом вдруг настала тишина.
Перемирии.
И даже Отаром забытый Катар вздохнул с облегчением.
Неужели весь этот ад начнётся заново?
Не хочу! Как же я не хочу возобновления войны.
- Успокойся, - уставший Эван садится рядом со мной на диванчик, приобнимает меня. – Всё будет хорошо. Обещаю. По крайней мере пока официальных обвинений не выдвинуто. Нет оснований, только подозрения. Но, думаю, скоро начнутся обыски.  Я не хочу, чтобы ты при этом присутствовала. Поэтому… - Эван оборачивается к другу, - Дэрэк, увези, пожалуйста, Аду в подземный город. Здесь ей больше делать нечего.
- А ты?! – не на шутку пугаюсь я.
- Я останусь. Я должен быть рядом с отцом и братьями.
- Но при чём здесь они?! – мои и без того напряжённые нервы окончательно сдают. – У вас здесь принц имеется! Вот пусть он всё и разруливает! Почему ты должен расхлёбывать всё это?
Но Эван оставляет мой вопрос без ответа. Терпеть не могу эту его дурацкую привычку игнорировать меня в самый ответственный момент.
- Дэрэк, позаботься, пожалуйста, о моей жене.
Толстяк удивлённо присвистывает.
- Не понял. Какой ещё жене? Ей? Вы когда успели?! Почему я всё всегда узнаю последним?!
Похоже, последний вопрос его волнует больше всего.
- Я никуда не поеду! – хмурюсь, отступаю к окну. – Я не оставлю тебя здесь одного!
Это просто не честно! Только у нас с Эваном всё стало хорошо и на тебе! Пожалуйста! Да пропади он пропадом этот Дэмонион со своим кристаллом! Я просто хочу быть счастливой рядом со своим мужем! Я не хочу жить, вечно чувствуя опасность, нависшую над моей семьёй!
О! Как бы дорого я отдала, чтобы Верховная ведунья оказалась сейчас рядом со мной! Она обязательно нашла бы выход! Сумела незаметно вернуть кристалл на место. Ведь выкрасть же его у неё получилось! Как же не вовремя старуха улетела на Наоки!
Эван притягивает меня к себе. Обнимает. Чувствую стук его сердца.
- Пожалуйста, Ада… Сделай, как я прошу. Обещаю, как только я решу проблему, сразу приду к тебе. Но сейчас… Мне надо, чтобы ты была как можно дальше от Аскорэора. Иначе я буду постоянно беспокоиться за тебя и не смогу спокойно мыслить, а мне, как никогда, нужен холодный ум.
И хотя в душе бушует паника, и дурное предчувствие сковывает горло, не давая говорить, я киваю. Муж прав. Не надо создавать ему больше проблем, чем я уже насоздавала.
- Прости, я должен вернуться к отцу. Я люблю тебя…
- Я тоже тебя люблю…
Прощальный поцелуй, и Эван снова исчезает.
Заторможенная, перепуганная, я продолжаю, словно статуя, стоять посередине комнаты. И кажется мне, что нечто гнетущее, тёмное, подползает ко мне со всех сторон, окутывая меня, сдавливает горло, застилает глаза.
Дурное… Очень дурное предчувствие – вот истинная причина моей паники. Да, за свою короткую жизнь я выбиралась из многих передряг, но на этот раз я ни в чём не уверена… Абсолютно ни в чём. Потому что на кону стоит не только моя жизнь, но и жизнь дорогого мне человека. Моего мальчишки-альтаирца.
- Нам надо идти, - голос Дэрэка выводит меня из состояния оцепенения.
- Да, конечно.
Быстро переодевшись, следую за Дэрэком, который, оказывается, очень неплохо знает Аскореор. Спокойно ориентируется в лабиринтах замка. Мы идём какими-то замысловатыми переходами, коридорами, пока, наконец, не оказываемся за пределами восточного крыла. И тут до меня доходит… Оранжерея, в которой спрятан кристалл! Это, конечно, не покои альтаирцев, но она находится возле дипломатического крыла. Минуту назад мы как раз проходили мимо неё.
Как же я об этом раньше не подумала?!
Резко останавливаюсь. Внутри такая паника, что мне не сразу удаётся с ней совладать.
- Дэрэк, подожди! Я кое-что забыла… Сейчас вернусь.
Мальчишка-землянин не успевает сказать мне и слова, как я, сломя голову, несусь к оранжерее. Только бы успеть! Только бы успеть!
На моё счастье оранжерея не охраняется. Осторожно заглядываю внутрь. Вроде бы внутри никого нет.
Сбрасываю с плеч дорожную сумку, ныряю в кусты, под которыми зарыла кристалл. Не без труда достаю его из-под на удивление быстро разросшихся корней тропического зелёного монстра, названия которого я даже не знаю. Торопливо стряхиваю с кристалла землю, прячу его в сумку, после чего поднимаю голову и… застываю на месте, глядя на стоящую неподалёку обескураженную Айрис, которая смотрит в упор на меня.   
***

Обыски начались почти сразу, как только я вернулся к отцу. Надо отдать должное Дэмониону. Он был на удивление тактичен с нами, хотя вся эта ситуация с похищением кристалла с Жезла власти, безусловно, должна была порождать в нём неконтролируемый гнев
По официальной версии - из императорской сокровищницы были украдены несколько драгоценных реликвий. Естественно, император Дария никогда бы не рискнул прилюдно признать немыслимую вещь: что каким-то непостижимым образом некто смог унести из замка кристалл Власти, который не только даёт право на дарийский престол, но и генерируют защитное поле целой планеты. Поэтому всё и списали на якобы пропавшие драгоценности.
Сначала обыск проходил в жилых помещениях восточного крыла. За эту часть замка я был спокоен, но, когда проверка перешла на нижний уровень, где находилась оранжерея, я начал испытывать нешуточный страх. Что, если кристалл найдут? К сожалению, до меня запоздало дошло, что оранжерея формально также числится за дипломатическим корпусом, просто, будучи общественным местом, не находится под его охраной. Это значит, если кристалл найдут там, то обвинения в причастности к краже нам не избежать. В лучшем случае будет грандиозный межгалактический внутренний скандал, в худшем – возобновление войны.
Моё сердце замирает, когда прислужники перекапывают землю в оранжереи. Пара минут, и один из них доходит как раз до того места, где мы с Адой спрятали кристалл. Не дыша смотрю, как поднимается пласт земли и…
*** 
Иногда люди меня удивляют. Причём сильно. Вместо того, чтобы поднять шум и позвать стражей Аскорэора, Айрис лишь молча подходит ко мне. Её изумлённый взгляд прикован к кристаллу, который я держу в руке.
- Как ты это делаешь? Почему у тебя нет ожога?!
- Я толстокожая.
Интересно, дочка посла узнала меня или нет? Виделись мы давно.
- Что ты собираешься с ним сделать?
- Вернуть на место.
Несколько секунд молчания и…
- Я помогу.
Вот так просто и незатейливо жизнь резко меняет направление, а вместе с ним и моё мнение о человеке.
- С чего ради?
Слова даются Айрис с заметным трудом.
- Я твоя должница, Ада. Не думай: я не забыла, и я… Благодарна.
Да… Люди действительно иногда сильно удивляют.
Будь моя воля, я бы не приняла помощь от дочери посла Ромеро, который и втянул Эвана во всю эту авантюру с кристаллом. Но в данной ситуации особо выбора у меня нет. Айрис либо сдаст меня, либо прикроет. Предпочитаю рискнуть, выбрав второй вариант.
Самое странное, что Айрис действительно помогает. Это благодаря ей нам с Дэрэком удаётся беспрепятственно пройти все посты Аскорэора без досмотра. Никто из стражей не осмеливается остановить дочку посла Земного альянса. Наши пути расходятся лишь у самого выхода из замка.
- Спасибо. Дальше мы сами, - хочу уйти и всё же останавливаюсь. Бросаю на несостоявшуюся подругу прощальный взгляд. - Честно, я не думала, что ты поможешь нам… Вот так… просто…
Айрис как-то странно невесело усмехается.
- Передавай привет Эвану, Ада.
После чего дочка посла быстро разворачивается, исчезая в глубине замка.
Что и требовалось доказать: в этой жизни ничего не бывает просто так. Наивная! А я в какой-то момент, и правда, подумала, что Айрис двигала благодарность за спасённую шкуру, но куда там…
Эван.
Она прикрывала альтаирца, а не меня. Кристалл был спрятан на территории их дипломатической миссии.
Недооценила я Айрис. Недооценила.
Невольно задумываюсь: если даже спустя столько времени, минуя замужество и вдовство, Айрис не перестала думать о мом муже, может, это и есть настоящая любовь? Впрочем, меня это не должно больше волновать. Эван мой. И я его никому не отдам!
О том, какие чувства испытывает дочка посла к моему мужу, я предпочитаю не думать. Лишь ускоряю шаг, стремясь унести злополучный кристалл подальше от Аскорэора. От Эвана. Надеюсь, у Айрис хватит ума и дальше молчать о том, что она сегодня видела.
Дэрэк хочет отвезти меня в подземный город, но с кристаллом в рюкзаке я прекрасно понимаю, что это не самая лучшая идея. Что толку было выносить кристалл из оранжереи, если его найдут там в квартире альтаирца? Нет! Так дело не пойдёт. Если уж перепрятывать кристалл, то в правильное место, где его точно никто не додумается искать. На счастье, я знаю такое.
Мои попытки убедить землянина идти без меня в подземный город успехом не увенчиваются. Настырный Дэрэк отказывается выпускать меня из поля зрения, так что приходится взять этого зануду с собой. Первым делом мы покидаем современную часть города, направляясь к извилистым улочкам, расположенным в старых кварталах.
- Может, всё-таки объяснишь, куда мы идём? – в который раз доскрёбывается до меня Дэрэк, когда мы окончательно оставляем центральные улицы мегаполиса позади. – Я обещал Эвану присмотреть за тобой, но ты, кажется, опять собираешься во что-то вляпаться. Что я ему тогда скажу?!
- Ничего. Ни во что мы не вляпаемся, обещаю, - отмахиваюсь от зануды-землянина. – Мне просто надо перепрятать одну вещицу.
Дорога занимает, куда больше времени, чем я предполагала. Нам требуется почти два часа, прежде чем мы выходит в древнюю часть Аскорэора – старую столицу. Хорошо, что я ещё каким-то чудом умудрилась в прошлый раз запомнить нужный дом!
Старый, я бы даже сказала древний. Нет. Не особняк. А так, небольшой коттедж не слишком жилого вида, затерянный в глубине беспорядочно разросшегося заброшенного сада.
Здесь нет охраны, потому что она не нужна. Вряд ли хоть один здравомыслящий человек рискнёт по собственной воле сунуться сюда – в дом самой Верховной ведуньи Дарийской империи - Глэдис. Другое дело, что меня здравомыслящей вряд ли можно назвать. 
***

- Ну и местечко! - Дэрэк настороженно оглядывается по сторонам, проходя в пыльную мрачную гостиную. – А-а-а!
Дикий возглас разлетается на весь дом. Ну и нервный это землянин. Подумаешь, наткнулся на сушёную голову драга, висящую на стене. Подумаешь! Делов-то. Нашёл из-за чего голосить! Вот если бы он наткнулся, например, на саму Глэдис, тогда заголосила бы я сама.
- Чего орёшь как резаный? Хочешь, чтобы войны Руара сбежались? Их в округе пруд пруди, они квартал охраняют, – ворчу я, исследуя стены гостиной, пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь местечко, которое можно использовать в качестве тайника. Ну должно же быть у Верховной ведуньи хотя бы мало-мальски путное укромное местечко, куда можно было бы на время засунуть кристалл.
- Ничего я не хочу! И вообще, зачем мы сюда припёрлись?!
- Я тебя с собой не звала! Сам увязался, так что терпи.
Как же он меня достал! И надо было Эвану отправить меня именно с этим нервным нытиком!
- Сам увязался?! – передёргивает недовольный землянин. – Можно подумать, у меня был выбор! Не забывай: мне ещё перед Эваном за сохранность твоей дурной головы отчитываться.
Толстяку надоедает стоять, поэтому он плюхается в ближайшее старое кресло со старомодной обивкой. Тут же громко чихает от поднявшейся пыли.
- Ну и дыра! Кто здесь только живёт?
- Тебе лучше этого не знать.
- Тогда молчи, - с готовностью отзывается Дэрэк, морщась, нюхает фиолетовую жидкость в графине, стоящем на столике возле кресла.
- Я бы на твоём месте не рисковала, - по ходу отпускаю замечание я, заглядывая под ковёр.
Ну хоть бы какой-нибудь завалявшийся сейфик!
- Кстати, и давно ты дружишь с дочкой посла Ромеро? – вольготно развалившись в кресле, интересуется Дэрэк, с интересом наблюдая за моими манипуляциями. – Вот уж не думал, что у тебя такие высокопоставленные подруги, хотя…  - толстяк задумчиво мрачнеет. - Если вспомнить, кто твой муж… Я всё хотел спросить: когда вы успели пожениться?! Почему я пропустил сиё знаменательное событие?!
- В Катаре. Это давно было и почти неправда… Апчхи! – от поднявшейся от ковра пыли щекотно в носу. – И не с кем я не дружу. Айрис это так… Старая знакомая.
- Ну-ну, - очевидно, толстяк не особо-то мне верит. – Слушай, что мы вообще здесь делаем? – по новой начинает занудную «песнь» Дэрэка, - зачем ты притащила нас сюда? Не лучше ли было бы послушаться Эвана и…
Мне так надоедает брюзжание землянина (и без того нервы на пределе), что я с психа достаю из рюкзака кристалл, в открытую демонстрируя его зануде.
- Не лучше! Вот за этим я тебя притащила! Поверь, в интересах Эвана и остальных, чтобы мы перепрятали эту стекляшку в более надёжное место, но если ты настаиваешь, мы можем вернуть его обратно в Аскорэор.
При виде кристалла Дэрэк в шоке начинает беззвучно открывать и закрывать рот, отчего становится поразительно похожим на рыбу-пузыря, которую выбросило во время шторма на берег.
- Нет! Я не настаиваю!
Перепуганный Дэрэк подскакивает с кресла. Я в напряжении ожидаю, что он начнёт причитать и нудить, но вместо этого парень внезапно мобилизуется, активно подключаясь к поиску подходящего тайника.
- Что ж ты сразу ничего не сказала?! Если б я знал, то… - судорожно оглядывается. – Думаю, здесь не стоит его прятать. Слишком легко найти. Давай попробуем под крыльцо его засунуть. Там должно быть место. Обычно обыск устраивают в самом доме, про вход частенько забывают. 
Однако выйти на крыльцо мы не успеваем, потому что в этот момент во дворе отчётливо слышатся чьи-то приближающиеся к дому голоса. И дай-то Бог, чтобы эти голоса не принадлежали стражам Аскорэора. 
*** 
- Это просто не слыхано! Вы заверили меня, что кристалл у альтаирского принца! - кукольное личико разъярённой госпожи Петтигрю – главнокомандующей Земного альянса, кажется, вот – вот выпрыгнет из огромного голографического экрана.
-  Всё так и есть, - посол, не отваживаясь смотреть в глаза не на шутку разгневанной начальницы, старательно изучает носки начищенных до блеска лакированных ботинок. – Кристалл точно у мальчишки. Я лично оставил сундук с ним в его комнате. Насколько мне известно, все вещи принца были ещё вчера доставлены из Руара обратно в Аскорэор.
- Так почему его до сих пор не нашли?! Вы хоть понимаете, что Дэмониона сейчас интересует не только кристалл и человек, укравший его. Император рано или поздно вычислит и того, кто анонимно сообщил о подмене. И когда этот человек, то есть Вы, будет найден… О-о! Я бы не хотела быть на вашем месте. О чём вы только думали, Ромеро, когда столь откровенно подставляли принца?! Всё, что от Вас требовалось – вывезти кристалл за пределы планеты и тогда Дарий в считанные часы был бы наш!
- Но я всего лишь выполнял Ваш приказ, - голос не на шутку напуганного Ромеро звучит сбивчиво, сдавлено…
Айлит закрывает глаза. Пара – тройка глубоких вздохов и на её лице вновь сияет непробиваемая улыбка.
- Какой приказ? – безупречно невинное выражение личика Айлит буквально сквозит искренностью. – Я никаких официальных приказов Вам, Стив Ромеро, не давала. Вы что-то путаете… А теперь простите, у меня дела.
Экран гаснет. Ноги подкашиваются сами собой. Руки трясутся. Посол медленно оседает на софу.
Тридцать лет.
Тридцать лет безупречной службы. Фанатичной верности.
Тридцать лет.
И всё лишь для того, чтобы однажды услышать эти слова. Она не отдавала приказа?! А чьи же тогда повеления и пожелания он безропотно выполнял все эти годы? Свои?! О нет! Её! 
О да! В этом вся Айлит Петтигрю. Точнее даже не она. В этом вся политика, в которой ради великих глобальных целей нередко жертвуют такими верными «винтиками», как он. О том, сколько раз посол сам поступал точно также со своими подчинёнными, в случае необходимости пуская их в расход, в этот момент Стив Ромеро предпочитал не думать.
Сейчас послу надо спасать собственную шкуру. Что ж… Тяжёлые времена требуют кардинальных решений. Если его дипломатическая карьера на Дарии подошла к концу, хорошо, он уйдёт. Но сделает это так, что его запомнят надолго. Пора… Пора перестать быть серой «тенью» своих высокопоставленных хозяев, которым он служил верой и правдой столько лет и которые отвернулись от него при первой же ошибке. Уход Стива Ромеро – блестящего политика и стратега войдёт в учебники истории! И не важно, что его будут вспоминать, как человека, сумевшего развязать межгалактическую войну между Дарием и Альтаиром. Гори оно всё пропадом! Главное – спасти собственную шкуру, свалив кражу кристалла на альтаирцев, остальное Ромеро абсолютно не волнует.

*** 
Ничего не понимаю! Что он здесь забыл?!
Нервный. Трясущийся. Бледный. Вернее, даже не столько бледный, сколько серо-зелёный какой-то…
Дэус Бэр.
Правильно! Если так пить, то и выглядеть будешь соответственно. Диву даюсь, как шустро он оклемался после вчерашней попойки! Я-то думала, Верховному лекарю неделю отходить придётся.
Осторожно выглядываю сквозь щёлку старого шкафа, куда мы с Дэрэком (за неимением ничего более подходящего поблизости) утрамбовались, чтобы ненароком не попасть на глаза нежданному гостю.
Через мутное окно, выходящее на веранду, видно, как к дому почти бежит Верховный лекарь. На нём вчерашний изрядно помятый пафосно пёстрый праздничный костюм. За Бэром неотступно следует почти столь же нелепо пёстро разодетый взволнованный слуга.
- Стой здесь! Если кто появится – сообщи, - приказывает прислужнику раздражённый, злой, как стая голодных драгов, Дэус Бэр, залетает в дом Глэдис, неуклюже круша всё на своём пути. Например, он умудряется сходу разбить какую-то, на мой взгляд, хоть и уродливую, но всё же весьма древнюю вазу, и даже не обратить на это внимание.
Интересно, что ему здесь надо в столь ранний час? Ещё только забрезжил рассвет. Я-то думала, изнеженный Верховный лекарь, славящийся страстью к комфорту и роскоши, не встаёт раньше полудня за исключением абсолютно чрезвычайных случаев. Видимо, сегодня как раз и есть тот самый случай.
- Где же она? Где?! Куда эта старая карга могла её подевать? – Дэус Бэр, словно одержимый носится по дому в поисках невесть чего, то и дело возвращаясь в гостиную.
Надеюсь, у него хватит ума не открыть наш шкаф.
Увы. Ума не хватило.
Верховный лекарь распахивает шкаф, где прячемся мы с Дэрэком. Замирает как вкопанный, в ужасе взирая на нас. Ничего более умного, чем улыбнуться и сказать «привет» в этой до нелепости глупой ситуации, я не придумываю. Но даже этого хватает, чтобы Верховный лекарь женоподобно ойкнул, закатил глаза и как подкошенный рухнул на пол.
Мне кажется, или я на него всё-таки как-то странно действую. Интересно, почему?
Конечно, мне бы очень хотелось узнать, что с таким рвением искал в доме Глэдис Верховный лекарь, но тревожить его, когда он в очередной раз валяется в отключке, мне, честно говоря, не очень хочется. Шансы, что он, когда придёт в себя, среагирует на меня адекватно и не устроит истерику, на которую сбегутся все его прислужники, ожидающие хозяина во дворе, весьма невелики, поэтому мы с Дэрэком как можно быстрее покидаем дом через «чёрный» выход.
Пробираясь через разросшийся саду, замечаю заброшенный флигель. Сюда точно давно никто не заглядывал. Ну чем не идеальное место для тайника? Оно настолько элементарное и в тоже время у всех на виду, что умный промолчит – дурак не догадается.
Дэрэк помогает аккуратно оторвать от крыльца дощечку. Засовываю кристалл в образовавшееся отверстие, затем землянин возвращает оторванную доску на место. Что ж, даже если наш тайник и обнаружат, то в любом случае, пусть уж лучше кристалл найдут в саду Верховной ведуньи, чем в квартире Эвана. Глэдис-то по любому выкрутится, а вот мой альтаирец навряд ли. 
*** 
Сон? Явь? Бред? Или пить всё же надо меньше?
- Наверное, всё-таки надо меньше пить, - именно к этому умозаключению пришёл Верховный лекарь, лёжа в одной из гостевой спален дома Глэдис на старых, пропавших сыростью простынях. Сюда Бэра перетащили прислужники, когда, заволновавшись, что хозяина слишком долго нет, всё же отважились заглянуть в дом, где и обнаружили его тушку, валяющуюся на полу. Хорошо ещё, что в своё время Бэр додумался обучить приближённых прислужников первой медицинской помощи. Правда, он не предполагал, что, когда-нибудь эта помощь будет оказываться ему самому.
- Неужели нельзя привезти сюда серых прислужниц, чтобы они привели дом в порядок? – Верховный лекарь, морща нос от запаха сырости и старости, с трудом приподнялся на кровати.
И что это было?
Что?
Точнее – кто?
Если бы всё это произошло с ним в Сумрачном лесу, у Верховного лекаря не было бы ни единого сомнения, что с ним играют отголоски. Но это Адейра! Поэтому вариант с отголосками полностью исключён.
Голова предательски кружится. Кровь пульсирует в висках. Да ещё эта одышка, будь она неладна! Давно было пора сесть на диету. Уже ему ли – Верховному лекарю – не знать, что его собственное здоровье трещит по швам. Но легко сказать «сесть», особенно, когда ты большой любитель вкусно покушать и выпить.
Как раз с последним надо точно завязывать.
Так что это было? Вернее - кто?!
Слишком знакомое лицо. Второй раз за последние сутки! Но самое страшное – до боли знакомые глаза.
Неужели на почве алкоголя начались галлюцинации? Скорее всего, так оно и есть… О другом варианте думать не хочется… Потому что… Нет! Они с Глэдис не могли так ошибиться. И то, что он искал в этом доме, должно было подтвердить это… Иначе…
Впервые за долгие годы Верховному лекарю, который уже давно научился ничего не принимать близко к сердцу, становится не по себе. Он нервов немеет мизинец на левой руке. А это плохо, очень плохо. Руки – его работа. Без рук не проведёшь ни одной операции, так что соберись, Бэр, соберись! И думай, думай, думай! 
Если это не «пьяные» галлюцинации, не видения, то тогда им конец! Ему и Глэдис. Потому что зачинщицей всего была именно она! Только как теперь это докажешь? Никак! Прошлого не вернёшь! Ошибок не исправишь!
Идиот! Ну, зачем он послушался Глэдис?! Надо было сразу распечатать те анализы, а не отдавать ей на хранение для истории. Да, дело уже было сделано. Что бы не показали запоздалые анализы, ничего уже нельзя было исправить. Но… Куда?! Куда она дела этот проклятый конверт?!
Дэус Бэр судорожно вытер о простыню мокрые от пота ладони. Провёл рукой по лбу. Жара нет, но он весь в испарине. Не мудрено! Любой бы затрясся, увидев перед собой ту, существование которой – заведомо смертный приговор и для него, и для Верховной ведуньи. 
*** 
Жду Эвана час, два, три… Время уже близится к вечеру. В подземном городе чувствую себя запертой в клетке. В случае облавы, далеко точно не убежишь.
Спустя несколько часов безделья, мне кажется, что я начинаю сходить с ума. От тревоги, неизвестности, безысходности, собственного бездействия и бессилия. Как же я ненавижу такое состояние! Когда ты ничего… абсолютно ничего не можешь сделать, в то время как вокруг тебя рушится твой мир и твои близкие находятся в опасности.
Ближе к вечеру приходит Дэрэк. Приносит новости от Эвана. Пока всё в порядке. Кристалл не найден. Прямых улик, которые бы указывали на причастность альтаирской дипмиссии к его похищению, тоже нет. А это значит, ещё есть надежда, что хрупкий мир между двумя империями всё же будет сохранён.
- Ада, тебе надо поспать. Ты вторые сутки на ногах!
- У меня сна ни в одном глазу.
- Давай я сделаю тебе сонную инъекцию. Ты хоть успокоишься. А когда проснёшься, Эван уже будет рядом.
Время. Сейчас именно время мой самый злейший враг. Оно тянется предательски медленно. Пожалуй, осознание этого и оказывается решающим аргументом, почему я всё же соглашаюсь с доводами отца Марка. Лучше я, и правда, приму снотворное, чем окончательно сойду с ума в ожидании моего мальчишки-альтаирца.
- Хорошо. Только разбудите меня сразу же, как придёт Эван.
- Договорились.
Отец Марк достаёт из аптечки успокоительное, которое безболезненно впрыскивается под кожу микро-шприцом. Почти сразу зеваю. Чтобы не заснуть где попало, иду в спальню.
Прежде чем окончательно отключиться, успеваю принять тёплый душ в призрачной надежде, что вода хоть немного отвлечёт меня от тревожных мыслей. Но куда там! Дурные мысли неотступно преследуют меня даже в ванной.
Надеваю вместо ночнушки футболку Эвана, забираюсь под одеяло. Веки постепенно тяжелеют. Пара минут и я проваливаюсь в кромешную темноту…
Странно всё это. Очень странно.
Темно. Ничего не вижу. Меня шатает из стороны в стороны. Звук такой… Словно я нахожусь в воде, а кричат откуда-то с берега.
Не ругаются. Именно кричат.
От боли.
Но по-настоящему мне становится страшно, лишь когда истошный женский вопль внезапно обрывается и на меня обрушивается мёртвая тишина, порождающая панический страх.
Уж лучше бы незнакомка кричала.
Потому что тишина именно мёртвая. Другого определения я просто не нахожу. И эта тишина постепенно высасывает из меня саму жизнь, точнее – желание жить. Душа наполняется пугающим равнодушием ко всему, в том числе и к жизни. И это равнодушие душит меня.
Перепуганная, резко открываю глаза, жадно хватая ртом воздух.
Темно. Но уже не пугающе. Я в спальне. Но главное – чувствую у себя на талии его руку. А ещё такой родной, едва уловимый запах мяты и чего-то цитрусового.
Осторожно оборачиваюсь, стараясь не разбудить вымотанного за день Эвана. Так и есть, мой мальчишка-альтаирец спит рядом, прижав меня к себе. Душу переполняет радость и лёгкий укор. Ну я и соня! Проспала его приход! Впрочем, это уже абсолютно не важно. Главное, здесь и сейчас он со мной. Обо всём остальном я подумаю завтра. Осторожно поворачиваюсь к Эвану, удобнее устраиваюсь на его груди и снова засыпаю.
На этот раз безмятежно, спокойно… Ведь рядом он. 
*** 
Не успела я проснуться, как Эван, уже собравшийся уезжать обратно в Аскорэор, сходу выдаёт такое! Нет! Это же надо было додуматься до этого?!
- Что?! – сказать, что я удивлена, обескуражена, это не сказать совершенно ничего! – Я никуда без тебя не полечу!
Сегодня в ночь на Альтаир возвращаются отец и братья Эвана. И он хочет, чтобы я полетела с ними, хотя сам ещё на какое-то неопределённое время должен задержаться на Дарии.
- Ты сошёл с ума! Да я без тебя с места не сдвинусь! К тому же, как ты без меня собираешься вернуть кристалл Дэмониону?
- Инкогнито сообщу императору о том, где он спрятан.  Пусть сам заберёт.
- Как у тебя всё просто! – меня просто переполняет возмущение. - А если тебя заподозрят или поймают?! Что тогда?! Думаешь, Дэмониону с помощью его ведуний так сложно вычислить этого «инкогнито»?!
- Но Ромеро же до сих пор не вычислили.
- Или не захотели вычислить, чтобы не устраивать международный скандал!
- Это уже не играет никакой роли.
Мальчишка-альтаирец, видя мою непреклонность, пускает в ход «тяжёлую артиллерию». Притягивает возмущённую перепуганную меня к себе, нежно целует. Ну вот как с ним спорить прикажите, когда от его поцелуя всё тело ватное становится, а голова отказывается соображать?
- Ада, я тебя люблю. И я хочу, чтобы ты во время всех этих политических передряг была в безопасности. Только тогда я смогу спокойно хладнокровно мыслить. Поэтому… Пожалуйста, пообещай мне, что полетишь с отцом на Альтаир. Тебя там встретит мама. Я с ней разговаривал. Она тебя ждёт. Ты же знаешь, моя мама очень хорошо к тебе относится. Ада, я очень прошу… Я умоляю. Если ты меня по-настоящему любишь… Не создавай мне ещё больше проблем. Выполни мою просьбу. Ты должна сегодня вечером улететь с моей семьёй на Альтаир. Обещаешь?
Эван снова целует меня. Мой разум окончательно отказывается сопротивляться мужу.
- Обещаю, - едва слышно шепчу в ответ, крепче вцепляясь в моего мальчишку-альтаирца. Я понимаю, что должна отпустить его. Но не могу! Не хочу и не могу! А должна.

***

Никогда не думала, что это когда-нибудь случится. И что это будет так сложно. Мы с Анигаем всегда были вместе. Рядом. Но вот, кажется, и пришла пора расставаться.
Мы с братом сидим на опушке на окраине Адейры. Задумчиво смотрим на медленно плывущую к горизонту звезду Сатаба. У меня есть примерно час, чтобы попрощаться с Анигаем, а затем Дэрэк должен будет снова отвезти меня в Аскорэор. Передать из рук в руки Эвану, которого я не видела с самого утра. Он ушёл почти сразу, как только мы проснулись. Даже позавтракать со мной не успел.
- Значит, улетаешь…
- Мг…
Снова молчим. Наивная, я думала, что перед расставанием мне надо будет сказать брату так много, а оказалось… Зачем говорить, когда и так всё понятно без слов?
- Тебя искал Карл. Хочет, чтобы ты вечером пришла к нему. Подозреваю, у него важный разговор. Скорее всего будет отчитывать, что ты Мэд не дала дело провернуть.
- Она уже нажаловалась?
- Вполне вероятно. Ты же знаешь: в Руаре своя шкура дороже чужой.
- Знаю.
- Поэтому и улетаешь?
- Нет.
Брат раздражённо хмыкает. В его голосе звучат непривычные для меня нотки.
Нотки ревности.
- Пропади пропадом тот день, когда святоша притащил в Катар это альтаирца. Я сразу понял, что он тебя уведёт.
Бросаю удивлённый взгляд на брата. Даже мне такой расклад в детстве никогда в голову не приходил. Так с какого перепугу Анигай подумал об этом?
- С чего ты это решил?
- С того, что альтаирец всегда смотрел на тебя влюблёнными глазами. Ты всегда была для него самой лучшей.
Слова брата тешат моё женское самолюбие. Он-то сам всю жизнь только и занимался тем, что критиковал меня.
- Разве это плохо?
- Для тебя – нет. Для меня – да, - Анигай пытается отогнать невесёлые мысли. – С чего мне любить зятя, если он забирает у меня сестру? Навсегда увозит с родной планеты!
- Может и не навсегда.
Произношу слишком неуверенно и робко.
- Сама-то в это веришь?
- Нет, - честно признаюсь я. 
Снова сидим молча, наблюдая, как огненный диск Сатаба уже наполовину скрылся за горизонтом. На душе постепенно становится как-то неуютно. Тоскливо, паршиво… Спасибо братцу, умеет поддержать перед дальней дорогой! Поднять настроение.
- Так что сказать Карлу?
- Ничего. Скажи, что не нашёл меня. Всё равно вечером я уже буду далеко отсюда.
Брат невесело усмехается.
- Да… В твоих интересах быть подальше. Как только ты в назначенный час не явишься к Верховному воину, это будет трактоваться как неповиновение и побег. Последствия сама знаешь.
Ещё бы я не знала! На мои поиски сразу же будут подняты все воины Руара. Если поймают, достанется участь серой прислужницы. В лучшем случае. Худший вариант предпочитаю не рассматривать.
– …не представляю, как ты уживёшься на чужой планете… 0 внезапно брат, озвучивает мои тайные страхи. - Там же всё будет другим! Воздух и тот иной концентрации. Помнишь, как альтаирцу по первости было тяжело дышать на Дарии? Теперь из-за него тяжело дышать будет тебе.
Слова брата попадают точно в цель. Я пока даже думать не хочу, как буду приспосабливаться к Альтаиру. Но рядом будет Эван, его семья, вернее – МОЯ СЕМЬЯ, а это значит, вместе мы справимся со всеми трудностями. По крайней мере, мне искренне хочется в это верить. 
***

Пару часов спустя я вновь оказываюсь в Аскорэоре. Дэрэк оставляет меня наедине со свёкром, сам тут же ретируется. Видимо, он побаивается отца Эвана не меньше моего. В принципе, я понимаю толстяка. Сама в полной растерянности, не зная с чего начать разговор с этим хмурым синеглазым исполином. Благо, свёкор первым нарушает затянувшуюся тишину.
- Можешь называть меня папой.
М-да… Более недовольным тоном отец Эвана, конечно, эту фразу произнести не мог.
В очередной раз окинув меня оценивающим взглядом (и чем ему только не угодил мой дорожный костюм?!) альтаирец обречённо вздыхает.
- И приведите, наконец, хоть кто-нибудь, мою невестку в порядок!
Удивительно, но уже через несколько секунд возле меня словно из-под земли возникают три альтаирские фрейлины. Нервно кошусь в их сторону: и как их различать прикажите? Все три светловолосые, голубоглазые, бледные, как поганки… Нет, они, конечно, красивые. На свой лад. Но такая утончённо-рафинированная красота не по мне. Я люблю, чтоб кровь с молоком… Да и вообще… Зачем мне фрейлены? Я что сама одеться не в состоянии?
- Позаботьтесь о том, чтобы моя невестка выглядела соответственно своему статусу. Негоже в таком виде отправлять её на Альтаир.
Какому ещё статусу?! Ничего не понимаю, но вопросы свёкру задавать не рискую. Просто позволяю фрейлинам увести себя в спальню.
Спустя два часа стоя перед зеркалом, лицезрея свой новый «статус», отчётливо понимаю – вопросов только прибавилось. Если честно, не знаю, как и реагировать на собственное отражение. Потому что та девушка, которую я вижу в зеркальной глади, лишь очень отдалённо напоминает Адамаск.
Длинное пышное алое платье, усыпанное рубинами. Браслет, колье, серьги, но что меня напрочь убивает, так это… рубиновая диадема, подозрительно смахивающая на корону. Отар меня побери! Если бы сама себя похитила в этот момент, то сразу же стала бы несказанной богачкой! Да за эти камешки (похоже, они настоящие!) нехилое количество дар выручить можно! Одно плохо: все они явно альтаирской огранки. Любой скупщик сразу неприятные вопросы задавать начнёт: мол, что и откуда? Так и до стражей Дэбэра не далеко.
Стоп! Торможу себя! И о чём моя бедовая голова думает?! Чуть сама себя в ломбард не сдала! Похоже, я не на шутку разнервничалась.
Продолжая рассматривать себя в альтаирском наряде в зеркале, я, пожалуй, впервые всерьёз жалею, что не расспросила Эвана, какое место при дворе альтаирского императора занимает его семья? Нет, я, конечно, всегда подозревала, что мой муж не бедный родственник, но что до такой степени! Признаться, всё это начинает меня не на шутку напрягать. Невольно задаю себе вопрос, который стоило бы озвучить ещё в самом начале моего знакомства с Эваном: а насколько хорошо я вообще знаю своего мальчишку-альтаирца? 
Вот только, к сожалению, поговорить с ним об этом у меня так и не получается. Время вновь оказывается не на нашей стороне. Оно несётся с молниеносной скоростью, наотрез отказываясь замедлить свой сумасшедший бег. Не успеваю я и оглянуться, как наступает пора прощаться с мужем. Дипломатический крейсер готов к возвращению на Альтаир.
Мне так обидно. Наше прощание с Эваном происходит как-то слишком быстро. Слишком скомкано.
- Тебе очень идут альтаирские наряды, - Эван с нежностью касается рукой моих волос, диадемы. – Ты такая красивая. Такая… моя.
Эван осторожно целует меня, не стесняясь присутствия отца, братьев, Дэрэка. Мне неловко и сладостно одновременно. Ловлю себя на мысли: как же быстро привыкаешь к поцелуям любимого мужчины. Как быстро оказываешься в сладкой зависимости от них.
- Пора, - голос свёкра возвращает в реальность.
Муж отрывается от моих губ и меня тут же охватывает отчаяние, похожее на панику. Мне вдруг кажется, что я смотрю на Эвана в последний раз. Что мы больше никогда с ним не увидися. И от этого становится так страшно.
Смотрю и силюсь запомнить его таким, какой он есть… здесь и сейчас. Мой любимый мальчишка-альтаирце. Добрый, чуткий, ранимый, неравнодушный, с обострённым чувством справедливости.   
Он лучшее, что есть во мне.
Дурной… Очень дурное предчувствие сковывает всё моё тело. Хочу закричать, сказать, что я никуда не лечу, но… не могу этого сделать. Я лишь молча наблюдаю, как Эван прощается с братьями, с отцом.
- До скорой встречи на Альтаире! – как можно жизнерадостней восклицает шутник Радиэль, но мне почему-то слышится в его голосе плохо скрываемая тревога и неуверенность.
Чушь! Бред! Сумасшествие!
Стоп!
Пытаюсь обуздать панику, взять себя в руки. Не хватало только устроить Эвану истерику на прощание, зачем его ещё сильнее расстраивать – и так на парне лица нет. Всё это просто мандраж перед моим первым космическим полётом, перед разлукой. Всё это просто глупость.
- Вот увидишь, я мы совсем скоро снова будем вместе. И на этот раз уже навсегда, - торопливо шепчет Эван, судорожно прижимая меня к себе. – Ты и соскучиться по мне не успеешь. Ада, ты мне веришь?
- Верю, - шепчу я, с трудом сдерживая слёзы. Точнее – хочу верить. Но почему-то… не могу.
И снова торопливые поцелуи, объятья. И снова голос отца.
- Пора.
*** 
Чёрный плащ с алой меховой подкладкой и широким капюшоном, скрывающим моё лицо от посторонних глаз. Я иду в общем потоке альтаирского дипломатического корпуса. Главное, чтобы меня не увидел Карл. Иначе прости – прощай побег с Дария. Неприятности будут такие, что и не позавидуешь!
Ноги предательски трясутся. Трудно даже дышать. И, подозреваю, это не из-за туго затянутого корсета, а из-за нервов.
Невольно оглядываюсь, не поднимая капюшона. Хочу убедиться, что в толпе провожающих нет Верховного война или кого-то другого, кто мог бы меня узнать. Чувствую, как от страха вспотели ладошки. Главное добраться без приключений до звездолёта. Дальше будет проще.
Я уже ничего не понимаю в происходящем! Абсолютно ничего! Почему семью Эвана провожают с такой помпезностью?! Я за всю жизнь не видела столько министров и дворян в одном месте.
Иду чуть позади отца. По бокам от меня, словно два верных стража – старшие братья Эвана, с которых мальчишка-альтаирец взял слово, что они будут беречь меня, как зеницу ока. Похоже, Радиэль и Грегори решили со всей ответственностью подойти к выполнению задания. Они действительно не оставляют меня без присмотра ни на секунду.
Ещё раз украдкой оглядываюсь. Я знаю: Эвана нет в толпе провожающих. Мы договорились, что он останется в замке. Ни к чему прилюдное прощание. И всё же мне так хочется на прощание увидеть его ещё раз.
Куранты на главной башне бьют девять раз. Ну вот и всё, прощай моя прежняя жизнь. Прощай Руар. Потому что именно с этого момента – с девяти часов вечера я официально числюсь беглянкой, так как не пришла в назначенный час на встречу с Верховным воином.
Прощай, Дарий, и здравствуй, Альтаир.

*** 
Звездолёт поражает своими габаритами. Мне выделяется просторная каюта, оснащённая по последнему слову техники с кучей сенсорных кнопок, в которых я ничего не понимаю. Но, похоже, мне в них разбираться и не надо. За меня это довольно шустро делают три фрейлины, которых зачем-то приставил ко мне отец Эвана. Будто я сама одеться – раздеться не в состоянии! Эти три бледные дамочки, похожие на приведения, неотступно следуют повсюду за мной. Признаться, это изрядно нервируют. Я не привыкла к такому повышенному вниманию со стороны незнакомых людей. Да и со стороны знакомых тоже. Поэтому…
… кому я вру?
Фрейлины не виноваты в моём нервозе. Все мои мысли сейчас только об Эване, который остаётся на Дарии. Не понимаю, почему он не может сразу улететь с нами? Зачем ждать ещё почти неделю до Дня Солнцестояния?
На душе воют драги. Никого не хочу видеть. Незаметно для фрейлин, занятых развешиванием моих альтаирских платьев, выхожу в коридор. Хочется побыть одной. До старта ещё примерно полчаса. Однако побыть одной не получается – мимо меня то и дело снуёт обслуживающий персонал, каждый раз останавливаясь, чтобы зачем-то склониться передо мной в почтенном поклоне. Странные они, всё-таки, эти альтаирцы. И привычки у них странные. Зачем перед женщиной изгибаться в две погибли, когда можно просто сказать привет?
Сворачиваю за угол, оказываясь в довольно просторной серебристой рубке с приглушенным неоновым освещением. Ну слава Богу, хоть здесь смогу побыть одна! Привести сумбурные мысли и чувства в порядок, а заодно поплакать. Слёзы с утра стоят комом в горле. Перед Эваном сдерживалась из последних сил, чтобы не зареветь. Понимала, что нельзя этого делать – ему и без моих слёз тошно от расставания, зачем добивать? Но здесь моего мальчишки-альтаирца нет, значит, можно дать слабину… Однако побыть одной у меня так и не получается, потому что…
- Жалко, что Эван не летит с нами, - тихий напряжённый голос Грэгори, доносящийся откуда-то слева, заставляет меня вздрогнуть от неожиданности.
- Я до последнего надеялся, что нам всё же разрешат забрать его с собой, - мне совсем не нравится, с какой интонации произносит это Радиэль.
Боль, раздражение, отчаяние, злость… - всё это перемешивается в голосе старшего брата Эвана, образуя страшный для меня коктейль.
Дурное… Очень дурное предчувствие вновь охватывает меня, полностью парализуя. Я хочу выйти к парням, сказать, что я здесь – за углом. Но не могу. Страх окончательно сковывает мои мышцы.
– Когда мы его снова увидим?
- Не знаю.
- Да и увидим ли вообще.
- Не говори так. Мы должны верить в лучше.
- В лучшее?! – голос Радиэля пронизан горьким сарказмом. – Грэд, может, пора посмотреть правде в глаза?  Дэмонион никогда не отпустит Эвана. По крайней мере, живым… И знаешь, что самое поганое во всём этом? Брат всегда знал, что его шансы выбраться живым с этой чёртовой планеты равны нулю! И всё равно пошёл на это…
- Не смей так говорить! Шансы есть всегда! – Грэгори изо всех сил пытается не поддаваться отчаянию старшего брата, но получается, судя по нервной интонации, откровенно плохо. – Дэмониону не обязательно убивать Эвана. Он может просто продолжать держать его при себе, как делал все эти годы. В качестве гаранта, залога…
- Чего?! Да после этой истории с кристаллом…
Моё сердце замирает от ужаса. Отказывает биться. Жуткое осознание горьким ядом пропитывает каждую клеточку моего разума, моего тела…
Эван обманул меня! Он с самого начала знал, что не сможет прилететь ко мне на Альтаир! Потому что ему не позволят покинуть Дарий! Он навсегда останется на моей тёмной планете, в то время как я…

***

… вот уже больше часа стою на просторной террасе Аскорэора. Порывы обжигающе-ледяного Северного ветра настолько сильны, что кажется, ещё немного и они сорвут с меня развевающийся плащ. Типичное дарийское лето. Погода меняется с пугающей скоростью. Пожалуй, в этом и есть весь Дарий. Никогда не знаешь, что можно ожидать от этой Тёмной планеты. Поэтому, наверное, и хорошо, что несколько минут назад моя семья навсегда покинула Дарий.
Я дал себе слово, что не буду провожать их даже взглядом, но выполнить обещание оказалось выше моих сил. Поэтому я здесь. Молча наблюдаю, как в вечернем небе Дария растворяется яркая звезда – альтаирский дипломатический крейсер. Мгновенье - и яркая точка-вспышка окончательно сливается с тёмно-сиреневым ночным небосводом, превращаясь в одну из миллиарда безмятежных звёзд.
Трудно прощаться с теми, кого любишь. Ещё труднее знать, что, возможно, больше никогда не увидишь своих родных. Конечно, я бы очень хотел, чтобы моя семья, моя жена всегда были рядом! Но я не имею никакого морального права просить их об этом. Это было бы слишком эгоистично с моей стороны. Слишком…
- Думаешь о ней? – проникновенный женский голос раздаётся за моей спиной слишком внезапно. Вздрагиваю от неожиданности. – Кто она Эван?
Я настолько погрузился в свои невесёлые мысли, что и не заметил, как на террасу вышла она - Айрис. Я всегда хорошо относился к дочке посла Ромеро, но сейчас она всё же выбрала не лучшее место и время для задушевных бесед.
- Ты о ком?
- О той, которая шла по трапу с твоим отцом и братьями. Кто она, Эван? Прости за бестактность, но я заинтригована. В какой-то момент мне показалась, что она… дарийка.
Впечатляющая женская наблюдательность! Подозреваю, вперемешку с ревностью. Видимо, Айрис действительно находится под сильным впечатлением от Ады, раз отважилась нарушить все правила этикета и задать мне напрямую столь бестактный с её стороны вопрос.
Признаться, мне настолько тошно от расставания с близкими и от жизни в целом, что абсолютно не хочется общаться со своей давней приятельницей. Жаль, что пресловутый этикет не позволяет мне сказать это Айрис прямо.
- Зачем тебе это знать?
- Она мне показалась знакомой.
Честный ответ на прямой вопрос. Интересно, где и когда Айрис могла пересекаться с моей Адой? Может, видела на днях в Аскорэоре?
Молчание затягивается. Настырная Айрис не уходит. Неужели она не понимает, что мне и без неё на душе тошно? Что я хочу побыть один? Что ж… Если единственный способ избавиться от общения с дочкой посла Ромеро – это прямой ответ на поставленный вопрос, она его получит.
- Да, Айрис. Она не альтаирка, - чувствую, моему терпению (а вместе с ним и тактичности) приходит конец. – Её зовут Ада. Она моя жена.
- Жена?!
Девушка произносит эту фразу на полу-выдохе. Почти испуганно.
- Как жена?!
Для меня никогда не было секретом, что я нравлюсь Айрис. Как мужчина. И это несколько осложняло всегда наше общение. Однако я рассчитывал, что её брак с высокопоставленным чиновником сведёт на нет юношескую влюблённость в меня, но, похоже, я ошибся.
- Ада?! – девушка растерянно отступает к двери, запинается о ножку стола, чуть не падает.
Всё это как-то глупо и неуклюже.
 – Ада…
Не могу понять странную интонацию, с которой Айрис произносит имя моей жены. Горькая ирония, боль, вперемешку со… смирением.
- Ада… - надо отдать Айрис должное, она довольно быстро берёт себя в руки. - И давно вы женаты?
Скрывать детали нашего брака нет смысла. Всё равно отец официально признал мою жену. Вот только какое дело Айрис до всего этого?
- Три года.
 - Три?! Но… Её не было рядом с тобой… Рядом с тобой была я! Ты поэтому никогда не давал нам шанса?
- Шанса на что? – моё недоумение не сложно понять. Между мной и Айрис всегда были предельно приятельские отношения. Ничего большего, а тут…
- Быть счастливыми, - девушка в открытую выпаливает то, что старательно скрывала не только от меня, но и от всех окружающих все годы нашего знакомства. Она, словно утопающий, хватается за непонятную мне соломинку. Всё-таки женская логика – странная вещь. Как можно искать оправдания мужчине за его нелюбовь к тебе? 
Честно… Мне не хочется бы ранить чувства Айрис, но я уже изрядно подустал от этого бессмысленного разговора. В конце концов, я тоже живой человек. У меня может быть плохое настроение! Я просто могу хотеть побыть один! Особенно в такой вечер. Сил быть вежливым, дипломатично продумывая каждое слово, уже просто не осталось, поэтому…
- Айрис, давай начистоту. Никаких «нас» нет, не было и не может быть. Я люблю свою жену. И всегда её любил.
- Но… - девушка замолкает. Её светло-голубые глаза становятся похожими на застывшие кристаллы из-за накатывающих слёз. Расстроенная, она отступает к двери. Я уже готов вздохнуть с облегчением, всё же разговор выдался лично для меня не самый приятный, как внезапно Айрис останавливается. Вместо того, чтобы уйти с террасы, она оборачивается ко мне.
Странные всё же существа эти женщины. Переменчивы, как дарийский ветер. По мере того, как ледяные северные порывы, несущиеся с Катарских гор, сменяются тёплым морским бризом, взгляд Айрис меняется. На смену стеснению, печали внезапно приходит невольно пугающая меня отчаянная решимость. Я видел такую и раньше. Но не в мирное время, а в бою. Такой взгляд бывает у человека, которому уже нечего терять. Даже самоуважение.
- Я всегда любила тебя, Эван. Жаль, что мне не хватило смелости сказать тебе об этом раньше.
С нескрываемым удивлением смотрю на Айрис, которая откровенно идёт ва-банк.
- Я знаю, что мне никогда уже не суждено стать твоей женой. И я принимаю это, но… - последняя фраза даётся девушке явно не просто, но всё же она произносит её. – Я хочу, чтобы ты знал. Дверь моей спальни всегда открыта для тебя.
Лишь после этих слов дочь посла Ромеро уходит с террасы.
Стою и не знаю даже, что думать. Вернее – я вообще не хочу думать об этом. Прозвучит, конечно, цинично, но сейчас меня меньше всего волнуют душевные переживания Айрис, потому что та, которую люблю я, с каждой минутой становится всё дальше и дальше от меня.   
*** 
Как же я сердита! Нет! Не сердита! Я зла! Очень зла на Эвана!
Почему он так поступил со мной?! Отправил на Альтаир, даже не соизволив сообщить, что сам и не собирается покидать Дарий?
Точнее – хотел отправить.
Спасибо за понимание отцу. В самый последний момент он всё же позволил мне покинуть звездолёт. Один Бог знает, чего мне стоило упросить его и братьев Эвана отпустить меня. По началу они были непреклонны. Я даже всерьёз опасалась, что новоиспечённая родня силой запрёт меня на время полёта в отсеке. Но, в конечном счёте, уговоры, угрозы, мольбы всё же возымели действие.
- Я не буду жить без Эвана на Альтаире! Я всё равно найду способ вернуться к нему! Одно дело расстаться на неделю и совсем другое – на целую жизнь! – понимая, что угрозы не действуют, перехожу на мольбу. - Пап, ну, пойми: хоть кто-то из нас должен быть рядом с ним! Ему одиноко на Дарии без родных!
Не знаю, что именно из моих слов заставило свёкра поменять решение. Но это уже не важно. Главное – он позволил мне покинуть звездолёт, взяв перед этим с меня слово, что мы с Эваном этим же вечером свяжемся с ним по видеосвязи.
Дальше всё происходило быстро, сумбурно. Уже спустя несколько минут я в сопровождении двух альтаирских офицеров почти бегом спускаюсь с трапа, опасаясь, что отец Эвана в последний момент всё же передумает и вернёт меня обратно. Но этого, слава Богу, не происходит. Звездолёт взмывает в ночное небо, растворяясь в нём, а я остаюсь на Дарии.
Рабочие, обслуживающие взлётное поле, постепенно расходятся. А я, сама не зная почему, всё ещё продолжаю стоять на окраине платформы, не замечая ни опустевший ангар, ни гаснущие огни
Невероятно, но за эти несколько дней семья Эвана умудрилась стать и моей семьёй тоже. Настоящей! И такой родной! Семьёй, которая, несмотря на все аргументы «против», приняла меня. От этих альтаирцев я видела куда больше тепла и понимания, чем от родной матери за всю свою жизнь. Жизнь всё-таки очень странная штука…
Смотрю на звёздное небо, тщетно пытаясь угадать, в какую из мерцающих звёзд превратился альтаирский корабль… Невольно нахлынывает грусть и какая-то непонятная тоска, вперемешку с тревогой. Старательно гоню всё это прочь. Сейчас не время для грусти. Время для радости. Ведь скоро! Совсем скоро я буду рядом с моим Эваном!   
2. У СУДЬБЫ СВОЯ ПЕЧАТЬ   

Жаль только, что «скоро» оказаться рядом с мужем у меня, увы, не получается, потому что в Аскорэоре внезапно гремит взрыв. Причём вполне приличный. Как раз в том крыле, где находится хранилище.
Растяпа! Я совсем забыла во всей этой предотлётной суматохе, что мы сами же и заложили с Эваном и Анигаем немного взрывчатого вещества в лаборатории дэуса Бэра, чтобы отвлечь внимание стражников.
Отвлекли! Ничего не скажешь!
В замке поднимается такая жуткая суматоха, что я понимаю: какое-то время в Аскорэор лучше не соваться, а то ещё начнут выяснять, что и как… Дарий ка в дорогом альтаирском наряде наверняка привлечёт к себе ненужное внимание. К тому же не стоит забывать, что Карл наверняка уже объявил меня в розыск, а с воинами Руара лучше не шутить. У них разговор с беглянками короткий – ведь доставить в обитель беглеца можно как в живом, так и в мёртвом виде, так что лучше не рисковать. Поэтому я решаю подождать Эвана в подземном городе. Рано или поздно мальчишка-альтаирец всё равно туда придёт. Вот и устрою ему сюрприз! Надеюсь, он не слишком сильно рассердится на меня, за то, что я нарушила данное ему слово и не улетела с его семьёй на Альтаир.
Накинув на плечи предусмотрительно прихваченный дорожный плащ, надёжно скрывающий моё богатое альтаирское платье от взглядов зевак, посильнее надвинув на лицо капюшон, направляюсь к прозрачному лифту.
Ловко лавируя в потоке вечно спешащих, загруженных своими делами и проблемами жителей Адэйры, направляюсь на окраину столицы. Туда, откуда несёт запахами сточных вод, где под ногами то и дело шуршат крысы, где нищие, калеки, придурковатые с перекошенными лицами настырно просят милостыню, а «весёлые» девки, под стать моей мамаше Акрабы, стоят вдоль узких каменных улочек, предлагая прохожим за гроши своё тело и «любовь», на деле даже не зная истинного значения этого слова.
«Благочестивые» жители столицы старательно обходят эти злачные районы стороной, ведь и дураку ясно – ничего хорошего там не жди: обокрадут, ограбят, снасильницают, убьют… Я – другое дело. Для меня эти залитые помоями и пропитанные нищетой улочки и есть с детства привычный, хорошо знакомый мне мир, в котором я, по невесёлой иронии судьбы, чувствую себя куда более комфортней и безопасней, чем в богатом и сытом Аскорэоре или в Руаре. По крайней мере, здесь никто не лицемерит. Не прячет гнилую сущность за красиво размалёванными лицами и дорогими одеждами. На это просто нет ни сил, ни желания. Все такие – какие есть.
Внезапно меня довольно грубо хватают за локоть. На автомате выхватываю дред, но мужчина ловко блокирует мой выпад.
- Давно не виделись, Адамаск!
Чтобы приподняло и пришлёпнуло этого Дэуса Карла! Он-то как здесь оказался?! Следил за мной?!
Вид у Верховного война, надо сказать, довольно странный. Взбудораженный какой-то, я бы даже сказала нервный. Никогда раньше не видела его в таком состоянии. Случилось, наверное, что…
Торопливо опускаю взгляд. Единственное, что меня сейчас может спасти – это моё абсолютное «незнание» того, что он меня искал.
 Незнание и покорность.
- Дэус Карл, моё почтение!
- Я ждал тебя два часа назад в Аскорэоре! – чувствую, терпение Верховного воина на исходе. Изо всех сил стараюсь изображать саму невинность.
- Простите Дэус Карл, я не знала.
- Анигай тебе не передал?
- У меня не получилось увидеться с ним.
Не уверена, что Карл поверил моему лепету, но хватку всё-таки ослабил. Видимо, ему что-то очень сильно от меня нужно, иначе бы он уже давно свернул мне шею.
- Возвращайся к своему хозяину-альтаирцу. И будь постоянно при нём. Ты меня поняла?
- Как прикажете, - вновь покорно опускаю голову.
Собственно говоря, именно это я и собиралась сделать. Быть рядом с Эваном, чтобы никогда больше с ним не расставаться.
- Пошли, - всё ещё не отпуская из своих цепких лап, Карл тянет меня обратно к замку. -  Когда я дам тебе знать, подсыплешь альтаирцу в питьё вот это.
Верховный воин незаметно протягивает небольшую запечатанную колбочку с каким-то порошком.  Я не дура. Мне нет необходимости спрашивать у наставника, что это? Любой, даже самой юной шатере и без всяких слов понятно: в колбе яд.
Яд, которым я должна отравить собственного мужа. И если я не сделаю это, то отправлюсь к Отару сама. Поэтому…
- Не извольте беспокоиться, Дэус Карл. Сделаю всё в лучшем виде!

***
Естественное, травить собственного мужа я не собираюсь, но и отказать Дэусу Карлу не могу, иначе Верховный воин подошлёт к Эвану с ядом кого-нибудь другого. Сейчас моя цель побыстрее предупредить моего альтаирца о надвигающейся опасности. Надо во что бы то ни стало убедить Эвана покинуть Аскорэор, а ещё лучше – Дарий. Не понимаю! Ну почему он не мог сразу улететь с отцом и братьями?! Тогда бы всех этих проблем у нас просто не было!
Наши пути с Верховным воином расходятся в центральном холле Аскорэора. Напомнив ещё раз о задании, Дэус Карл направляется в крыло, где располагаются личные покои императора Дэмониона. Я же, подобрав полы длинного платья, шустро взбегаю по лестнице, ведущей в Восточное дипломатическое крыло.
Увы, мне снова не везёт. Эвана нет в его покоях. Видимо, он действительно решил переночевать в подземном городе. Хочу пойти туда, но не решаюсь. За окном уже хоть глаз выколи – господствует ночь. Вдобавок Аскорэор не знает покоя – бурлит, как разворошённый муравейник. И всё из-за этого проклятого взрыва, будь он неладен! бурлит. Все воины Руара, служащие при замке, подняты по тревоге. Не думаю, что мне стоит попадаться сегодня им на глаза, поэтому решаю переночевать здесь, в надежде, что утром Эван сам вернётся в Аскорэор и тогда мне не придётся нигде его искать. Уставшая, изрядно вымотанная непростым днём, отправляюсь в нашу спальню. Там-то меня и ожидает не слишком приятный сюрприз - Айрис.
Вот уж действительно кого бы я не хотела видеть в комнате Эвана, так это её – мою несостоявшуюся подругу.
Дочь посла стоит у открытого окна спиной ко мне. Длинная полупрозрачная ночнушка, кружевной пеньюар, распущенные волосы – не надо обладать повышенным интеллектом, чтобы понять, зачем она пришла сюда. Моего мужа от смертоубийства спасает лишь тот факт, что его самого в этот момент нет в Аскорэоре. Разочарованная Айрис, как и я, не нашла моего мальчишку-альтаирца в его покоях.
- Не помешала? – в наглую интересуюсь я, чувствуя, что моё терпение подходит к концу. Мне надоело, что в спальню моего мужа то и дело заглядывают непрошеные гостьи!
Айрис резко оборачивается и застывает с открытым ртом, словно только что увидела приведение.
- Ада?! Ты?! Ты жива?!
По-моему, откровенно глупый вопрос! С какого перепуга я должна быть «не жива»?
Или я что-то опять пропустила?

***
- Что значит «жива»? – захожу в комнату, откидывая капюшон.
Перепуганная Айрис едва заметно пятится. Не могу понять, почему она так странно реагирует на меня. Будто я какой-то отголосок, а не живой человек.
- Ты же… ты же должна была улететь с ними… С его отцом… - перепуганная Айрис бледнеет на глазах, если так пойдёт и дальше, то нервная дочка посла Ромеро неминуемо грохнется в обморок.
Всё же она реально как-то странно себя ведёт. И это, признаться, начинает нервировать меня саму.
- Должна, - соглашаюсь я. – Но, как видишь, не улетела. Я передумала.
- Так ты, жива?!
Пожалуй, более глупого вопроса я не слышала за всю жизнь. Что ж, какой вопрос – такой и ответ.
- Как видишь, более чем. Кстати, можно поинтересоваться, что ты забыла ночью в спальне моего мужа? Да ещё в таком виде! И только не говори, что он сам пригласил тебя к себе в постель. Прости, но не поверю.
Смотрю на смятение несостоявшейся соперницы и невольно получаю моральное удовлетворение. Всё-таки в этом что-то есть: ещё не так давно я была телохранительницей Айрис, её прислугой, а теперь… Впрочем, я сама толком не знаю, кто я «теперь». Но уж точно не её служанка. И это, надо признать, меня несказанно радует. Никогда не любила прислуживать и подчиняться.
- Так ты ничего не знаешь? – тихий дрожащий голос Айрис окончательно выбивает меня из колеи. Похоже, новость о том, что мы с Эваном женаты, не изумила её. И это уже удивляет меня. Откуда она могла узнать о нас с альтаирцем? Но все размышления об этом очень быстро уходят на второй план. И тому есть причины…
– Я пришла, чтобы поддержать Эвана. Выразить своё… - девушка запинается, с трудом произнося следующее слово, - …соболезнование.
И вот тут мне становится по-настоящему не по себе. Что за чушь несёт эта ненормальная? Какое ещё соболезнование? Это что шутка, типа, соболезную, что ты женился на Аде?
- И по поводу чего «соболезнование», могу я узнать? – с нескрываемым сарказмом интересуюсь я.
- По поводу твоей преждевременной кончины, - честно лепечет перепуганная Айрис, оседая в кресло.
Самое ужасное во всём этом, что, глядя в её небесно-голубые глаза, я внезапно отчётливо понимаю: дочка посла не врёт. Она действительно меня «похоронила», посчитала мёртвой, но, Отар её побери, с какого перепуга, хотела бы я знать?!

*** 
Иду по пустынным улицам ночной Адейры. Порывы холодного ветра то и дело норовят сорвать с меня плащ. Иду, сам не зная куда. В темноту. В небытие.
Полчаса назад отец Марк принёс дурную весть.
Дурную – это очень мягко сказано.
Сначала я подумал, что это какая-то неудачная шутка, от которой в душе и по сей момент остался неприятный привкус глубокого недоумения, смешанного с разъедающей горечью, потому что…
Это какая-то ошибка! Бред! Так не бывает! Не должно быть! Нельзя потерять сразу и всё. Точнее – всех.
А затем пришла она… Боль. Вперемешку с моим собственным диким криком, который до сих пор стоит в ушах, хотя я уже давно молчу.
Молчу, а боль не проходит. Она такая сильная, что темнеет в глазах. Мне кажется, это единственное, что я теперь смогу чувствовать.
Боль. А ещё безысходность.
Не понимаю… В голове не укладывается, как такое могло произойти? Это какой-то дурной сон… Сон, который вот – вот должен закончиться. Но почему-то его конца так и нет…

Их звездолёт взорвался через полтора часа после старта.

Один нелепый, наверняка кем-то заранее спланированный взрыв,  перечеркнул всю мою жизнь. Лишил меня любви, надежды, смысла…
Да… Именно смысла. Потому что смысла жить дальше, после того, как погибли мой отец, братья, моя жена, я больше не вижу.

*** 
- Как «погибли»?! – испуганно выдыхаю я, чувствуя, что начинаю сходить с ума. – Как «погибли»??!!
Сама того не замечая, ору во весь голос, тряся со всей дури перепуганную Айрис. Меня лихорадит.
- Что ты несёшь?! Они не могли погибнуть! Я только что их видела! Я говорила с ними! Я…
- Ада! Ада! Отпусти меня! Отпусти! – перепуганный голос дочки посла доносится до меня словно издалека.
Не знаю, как, но Айрис всё же удаётся вырваться из моей хватки. Слава Богу, у неё хватает ума залепить мне звонкую пощечину, благодаря которой я немного прихожу в себя. Но ненадолго. Истерика, вперемешку с паникой и отчаянием, уже через пару секунд вновь накрывают лавиной.
Я знала семью Эвана лично всего несколько дней. И много лет  по рассказам мальчишки-альтаирца. И так уж получилось, что именно они – его отец и братья -  смогли за столь короткое время стать мне семьёй. Настоящей семьёй, которые приняли меня как родную! Которые дали мне за эти несколько дней любви и понимания больше, чем моя собственная мать за всю жизнь! Нет! Я просто не готова терять этих людей! Я отказываюсь верить, что моя новая семья мертва!
Я…
Внезапно до меня доходит: Эван. Вот кому сейчас куда хуже, чем мне. Я должна…! Я просто обязана быть рядом с ним!
- Эван… Где Эван? – поднимаю на Айрис обезумевший, заторможенный взгляд. – Он же думает, что я тоже мертва.
- Я не знаю, где он, - шепчет перепуганная Айрис. – Правда, не знаю. Я пришла сюда, чтобы поддержать его… Выразить свои соболезнования, сказать, как мне жаль, но… Его здесь не было. И это хорошо! – торопливо добавляет она. -  Ему лучше быть сейчас подальше от Аскорэора.
- Почему? – я уже совершенно ничего не понимаю в происходящем. – Это из-за того проклятого кристалла?
Айрис бросает на меня странный настороженный взгляд.
- Ада, ты что, правда, ничего не понимаешь?
- Что я должна понимать?! – срываюсь я. – Что моя семья погибла?!
Бледная зарёванная Айрис слегка отстраняется от меня. Говорит тихо, вкрадчиво, словно объясняя умалишенной какие-то прописные истины. Уже от самого тембра её голоса мне становится не по себе.
 – Что после смерти отца, Эвану придётся занять его место. Других наследников больше нет.
- И в чём проблема? – не понимаю я.
Айрис на всякий случай отходит подальше от меня, словно опасаясь моей излишне бурной реакции на её слова.
- Проблема в том, что Эван… – тихо произносит она, -  младший сын императора Альтаира. И у него не может быть жены – дарийки. Вернее – не должно быть.

***
Бокал розового игристого вина. Обжигающе холодного с тонким изумительным послевкусием. О да! Айлит Петтигрю есть, за что поднять тост! Жаль лишь, что в особо узком кругу, а так бы хотелось похвастаться великолепно проведённой операцией, поменявший ход истории всей вселенной.
- За победу!
- За победу, моя госпожа! – посол Ромеро, чьё трёхмерное голографическое изображение высвечивается перед главой Земного альянса с бокалом в руках, склоняется в почтительном поклоне.
Айлит делает пару глотков, после чего отставляет в сторону недопитый бокал с яркими следами от алой помады. Пытливо смотрит на Стива Ромеро, до странности быстро постаревшего за последние несколько дней.
- Не знаю, как вы это сделали, но… Браво! Одним взрывом уничтожить равновесие сил в галактике. Масштабно мыслите, мой друг! Очень масштабно!
Знала бы она, чего стоило Ромеро протащить на альтаирский звездолёт взрывчатку! Вещество было вживлено в организм одного из ничего не подозревающего альтаирского слуги. Люди Ромеро сумели незаметно усыпить его ночью и ювелирно прооперировать.
- В день смерти Иоанн договорился с Дэмонионом, что они подпишут пакт о ненападении. Одна подпись и перемирие бы превратилось в зацементированный мир, а это… Вы сами знаете, госпожа Айлит, мирное небо противопоказано нашей военной промышленности. У нас и так на сегодняшний день переизбыток произведённого оружия. Отсутствие рынка сбыта – не лучший экономический посыл для нас.
- О да!  - лицо Айлит озаряет неизменная улыбка. – Кстати, Вы уже выяснили, кто претендует на Альтаирский престол? Надеюсь, претендентов хватает? Надеюсь, Дэмонион проявит присущую ему мудрость и быстро избавиться от прямого наследника – третьего мальчишки. Нам всем на руку междоусобные распри на Альтаире. Ни Земле, ни Дарию не нужна сильная третья империя.
Вопрос госпожи Петтигрю вызывает у посла заметное удивление с небольшим замешательством.
- Претендентов нет, но… Молодой император ещё жив. Мне кажется, не стоит так сразу списывать его со счетов. Надо подождать хоть пару дней…
На лице женщины застывает холодная улыбка. Главе Альянса требуется несколько минут, чтобы осмыслить услышанное. Первоначальная тревога довольно быстро сменяется спокойствием.
- Сколько лет этому мальчишке? Семнадцать – восемнадцать, верно?
- Да.
- Вдали от родной планеты, без должной охраны и защиты… К тому же я слышала, он был слаб здоровьем. Всякое может случиться, не правда ли, мой дорогой Ромеро? – Айлит поднимает на подчинённого хитрый взгляд. – Поговорите с Дэмонионом об этом, намекните… Подскажите…
- Уже.
- И? – Айлит Петтигрю заинтригованно замирает, превращаясь в само внимание. – Насколько мне известно, Дэмонион всегда по-особому благоволил к мальчишке. Признаться, меня всегда это несказанно удивляло! Вот уж не думала, что Тёмный император способен хоть к кому-то испытывать симпатию!
Вот он – коронный час Стива Ромеро, который он ждал столько лет! Наконец-то, эта крашенная дамочка поймёт, с кем имеет дело! Что он не просто слуга! Он политик, стратег, способный не только прозябать на этом Богом забытом Дарии, но вершить историю вселенной!
- Так и есть: благоволил. Однако Дэмонион, будучи истинным правителем, никогда не поставит личные симпатии превыше интересов империи. А в интересах Дария видеть Альтаир обезглавленный, терзаемый бесконечными междоусобными распрями, поэтому что-то мне подсказывает: мальчишка не будет жить долго. Думается, что правление нового Императора Альтаира - Иоанна Дрогварда Второго войдёт в историю вселенной, как самое короткое, длиной всего лишь в пару дней.
Довольная Айлит Петтигрю вновь берёт и поднимает бокал.
- Я пью за то, чтобы ваши слова, Ромеро, оказались пророческими. Надеюсь, мальчишка-император не доживёт и до завтрашнего утра.
- Так и будет, госпожа. Вот увидите: так и будет.

***

Такая пронзительно звёздная ночь. Тёмно-сиреневое небо, усыпанное миллиардами серебряных точек. Блеклый Тус едва виден, зато лучезарная Наоки блистает во всей своей огненно-рыжей красе.
Сижу на опушке, расположенной на самой окраине старой части Адейры. Заторможено смотрю на сверкающие огни столицы и не знаю… Не знаю, ни что делать, ни как жить дальше.
Да и зачем жить? Ради кого?
В душе лишь пустота и отчаяние, разъедающие изнутри. Глаза застилают слёзы. Только легче от них не становится.
Мне действительно незачем больше жить. Чувствую себя конченным эгоистом. По логике, я должен был в первую очередь оплакивать смерть моих кровных родственников: отца, братьев, но вместо этого перед глазами всё время стоит она – Ада. Моя жена
- Эван, какого чёрта ты здесь делаешь?! – странно слышать такие слова от священника.
Взволнованный встревоженный отец Марк появляется из темноты настолько неожиданно, что я вздрагиваю. Как он меня нашёл? Впрочем, глупый вопрос… Эта опушка – моё любимое место в Адейре.
-  Неужели ты не понимаешь, какой опасности подвергаешься?!
- Отец Марк, простите, но… Я не хочу никого сейчас видеть.
- Зато тебя очень хочет видеть Дэмонион! - чуть ли не с психом шипит священник, хватая меня за руку, заставляя подняться с земли. – Эван, хватит жалеть себя! Хватит оплакивать тех, кого уже не вернёшь! У тебя нет времени на такую роскошь! На тебя уже началась охота! Я договорился с нашими людьми. Завтра же отправляемся на Тус. Там на перевалочной базе нас будет ждать военный звездолёт. Мальчик мой, тебе надо как можно быстрее вернуться на Альтаир, иначе…
- Да плевать я хотел на Альтаир! – не выдерживаю, срываюсь я. У меня не осталось сил врать себе самому. – На все эти ваши воины, на политику…!
- А на миллиарды твоих подданных тебе тоже плевать? – злые слова отца Марка заставляют меня вернуться в реальность.  – На стариков, женщин, детей…? На всех тех, чьи жизни, чьё будущее теперь напрямую зависят лишь от тебя…?
- Но я не хочу, чтобы от меня кто-то или что-то зависело!
Вот только ответственности за жизни миллиардов незнакомых мне людей сейчас и не хватало! Я со своей-то жизнью не знаю, что делать…
- Не важно, что ты хочешь, Эван! – в голосе отца Марка звучит странная смесь безапелляционности и, в то же время понимания и жалости ко мне. – Важно лишь то, что теперь ты правитель Альтаирской империи! В твоих руках судьба целого народа! Эван, прости, но ты не имеешь никакого морального права ставить свою боль превыше интересов целой империи. Хочет ты того или нет, но с этого дня ты – император! И, поверь, Дэмонион и Земной альянс сделают всё, чтобы твоё правление было как можно короче. Им на руку, чтобы на Альтаире наступил хаос, чтобы всё, ради чего годами на огромные жертвы шел твой отец, ты сам, оказалось напрасным. Хотя бы в память о них, Эван, об отце, братьях, об Аде… Не сдавайся. Живи. Не дай войне вспыхнуть с новой силой.
- Он убил мою семью! – на смену боли и отчаяния внезапно приходит злость, горечь, гнев. – Вы думаете, я поверю, что их смерть была нелепой случайностью? Что звездолёт взорвался просто так?! И вы хотите, чтобы я сохранил мир с человеком, который…
- Я лишь хочу, чтобы смерть твоей семьи не сыграла на руку Земному альянсу, который спит и видит, что между Дарием и Альтаиром вновь развернётся полномасштабная война!
Отец Марк пугающе хладнокровен. Невольно ловлю себя на мысли: вот из кого бы вышел превосходный политик. Все чувства в сторону. Главное – интересы государства. Государство, на которое мне, по большому счёту, плевать.
-  Эван, да очнись же ты! Это политика! На кону стоят жизни миллиардов людей! Равновесие сил во вселенной теперь зависит только от тебя. От твоей мудрости! – отец Марк устало вздыхает, сбавляя тон. - Ты больше не Эван… Понимаешь?
Похоже, у моего наставника подошли к концу все аргументы, раз он начал пороть какую-то чушь. Что значит, я «не Эван»?
- Не Эван? – невесёлая усмешка касается моих губ. - И кто-же я тогда?
- Ты Иоанн Дрогвард Второй, император Альтаирской империи, - устало произносит священник, задумчиво добавляя. – Похоже, мой мальчик, это с самого начала и была твоя судьба. 
*** 
Так трудно и страшно осознавать правду. Признавать, что Айрис всё-таки права…
Да… Я могу быть женой младшего «запасного» сына императора Альтаира, сына, который никогда не взойдёт на престол. Но дарийка – дочь своего народа, который веками воюет с Альтаиром - не имеет никакого морального права быть законной супругой правителя Альтаирской империи. Потому что это нонсенс! Абсурд! Глупость! Это то, что никогда не примут и не простят своему повелителю его же подданные альтаирцы. И мне это надо чётко понять и принять.
Не ради себя.
Ради Эвана.
Ради памяти о его родных, которые так хорошо приняли меня, хотя с лёгкостью могли бы отвергнуть.
Я не могу их предать, подвести.
Всё ещё сижу в спальне. Жду десять, пятнадцать, двадцать минут. Полчаса. Час. Наконец, появляются они: взбудораженные Айрис и Дэрэк. При виде живой меня толстяк-землянин меняется в лице. Похоже, он не поверил дочке посла на слово, о том, что я жива.
Это позже, спустя несколько лет, я пойму, что с точки зрения прагматичного Дэрэка, мой поступок был абсурден: сойти с императорского звездолёта в последнюю минуту, чтобы променять роскошную, спокойную жизнь на Альтаире на непредсказуемую, полную опасности на Дарии рядом с Эваном.
Мне кажется, именно тогда отношение толстяка-землянина ко мне раз и навсегда изменилось. Исчезло пренебрежение, высокомерность.  На их место пришли уважение, верность и преданность, которые со временем станут фундаментом для крепкой, мало кому известной и мало кому понятной дружбы. Дружбы с будущим генералом Земного альянса, национальным героем Пятой межгалактической войны. Дружбы, которую мы пронесём втайне от всех через всю жизнь.
Но всё это будет потом, а сейчас…
… я, с трудом сдерживая слёзы, смотрю на растерянного неуклюжего пухлого восемнадцатилетнего парнишку. Он делает шаг ко мне… Не выдерживаю: бросаюсь в объятья к Дэрэку. Хоть один близкий человек, способный разделить со мной боль утраты!
И тут меня прорывает: я реву, реву, реву… И он тоже плачет вместе со мной.  Но если у Дэрэка это слёзы боли вперемешку со слезами радости за друга: что хоть кто-то из родных Эвана остался в живых, то у меня это плач о том, чего уже никогда нельзя будет не вернуть назад. Об утраченной семье, любви и счастливом будущем. 

3. АТАРКСИС 

Спутник Дария – Тус. Звездолёт Дарийской империи. 
Клоун. Напудренный, накрашенный, в нелепом модном парике, несуразной вычурной одежде, сшитой по последнему писку земной моды.
Паяц – по-другому не скажешь. Уж точно не таким хотелось бы видеть наследника Дарийского престола.
Но полбеды – клоун. Что ещё хуже: глупый, поверхностный, трусливый и безответственный.
Дурак!
Атарксис – не проходящая головная боль и досадное разочарование Верховной ведуньи Глэдис.
Старуха заходит в опочивальню троюродного племянника Дэмониона как раз в тот момент, когда этот смазливый самовлюблённый мальчишка наслаждается обществом… противно сказать. Ладно бы шатер! Так нет… своего «задушевного» друга – такого же смазливого манерного мальчонки… Отар их побери! Вот и отправляй после этого подростков на Альтаир, а заодно позволяй им путешествовать на Землю. Такого понабрались - смотреть тошно!
Глэдис брезгливо сплёвывает. Звездолёт вот – вот должен отправиться с Туса на Дарий, а беспечный Атарксис даже с кровати ещё не соизволил встать. На часы бы хоть глянул – полдень!
Всё-таки надо признать: дэус Бэр прав. В этом мальчишке нет ничего императорского. Абсолютно ничего! И это неимоверно угнетает Верховную ведунью. Похоже, императорской династии Дария пришёл конец.
При довольно богатой фантазии Верховной ведунье с трудом удаётся представить, как этот фанфарон, паяц, шут, выходит в День солнцестояния на Плато Семи ветров и на глазах сотен тысяч подданных берёт в Жезл Власти. Пусть даже и увенчанный фальшивым кристаллом. Да у него духа на это не хватит! Единственное, что может сыграть на руку Атарксису – его глупость, самодовольствие и зашкаливающее, ничем не подкреплённое  самомнение.
Старуха тихо покашливает, чтобы обратить на себя внимание наследника.
- Господин, извините, что беспокою, но командир корабля попросил занять всех свои места.
Атарксис бросает на Глэдис ленивый взгляд, нехотя отрываясь от смазливого личика своего приятеля.
- А… Глэдис, это ты. Передай командиру, что мы ещё не готовы ко взлёту. Пусть отложит ещё на полчаса…
- Но…
- Ты что-то хотела возразить мне, старуха? - надменный взгляд вперемешку с самодовольным хохотом Атарксиса и его дружка.
- Нет, мой господин, - на сморщенном от времени веков лице Верховной ведуньи не дрогнул и нерв. – Я передам командиру ваше пожелание.
Лёгкий поклон и шаг назад.
- Не пожелание, а приказ, Глэдис! Не забывай: ты разговариваешь с будущим императором Дария!
- Как скажите, ваше будущее императорское величество!
Верховная ведунья выходит в коридор под звенящий мальчишеский хохот. Всё-таки зря… Ох и зря она подменила кристалл в Жезле власти на фальшивку. Потому что с таким соправителем, как Атарксис, Дарийская империя потерпит крах куда быстрее, чем без него. 
*** 
Дарий. Подземный город
Дорожный рюкзак. Небольшой, но довольно вместительный. Беру только самое нужное, что может пригодиться в пути до Туса. Складываю вещи на автомате. На том же автомате живу и дышу.
Запыхавшийся Дэрэк прибегает за пару минут до выхода. Вид у друга какой-то странный. Взволнованный, глаза блестят.
- Дэмонион приказал тебя убить! – с порога выдаёт приятель, плюхаясь в кресло. – Насколько мне известно, отравить. Так что будь предельно внимателен, к тому, что ешь и пьёшь, ну и всё такое…
То же мне новость! Я бы и сам не прочь отправиться на тот свет к своим родным, но, боюсь, отец Марк это не оценит. Откачает, а потом ещё и головомойку устроит.
- Откуда информация?
- Из надёжного источника, - Дэрэк беспечно с жадностью пьёт воду из графина, совершенно не заботясь о собственной безопасности… – Кстати, с нами на Тус полетит ещё один человек. Мой друг, так что надо будет забронировать местечко и для него.
- Кто он? Я его знаю?
Странно. Я думал, что на Дарии единственный друг Дэрэка – это я.
- Увидишь, - узнаешь, - более чем уклончивый ответ.
- Почему ты сразу не привёл его сюда?
- Потому что мне его ещё уломать надо, лететь с нами. Сопротивляется пока, - Дэрэк нервно смеётся. – Ничего! Как миленький полетит! Вот увидишь! Если надо будет – силой притащу и в звездолёт утрамбую.
Если честно, как-то странно видеть столь довольного Дэрэка, который ещё совсем недавно искренне скорбел вместе со мной из-за гибели моей семьи. Не понимаю, что могло произойти такого экстраординарного, что у друга так резко поднялось настроение? Но выяснять это уже нет времени.
- Пора отправляться! – на пороге появляется отец Марк. Он, как и я, в лётном комбинезоне, с накинутым на плечи длинным плащом с капюшоном. Сегодня нам точно не стоит «светить» лица.
То место, куда мы направляется, называется «Астан». Пожалуй, это самый злачный закуток подземного города, выходящий как раз на окраину старой Адэйры. Астан вплотную прилегает к огромному ангару, в котором стоят звездолёты контрабандистов. Требуется не дюжее умение маскировки и немалые дары, чтобы организовать вылет одного такого звездолёта в космос, минуя локаторы Дарийской воздушно-космической службы. Но за деньги на Тёмной планете, можно организовать почти всё, а уж за большие деньги – и того больше.
Отец Марк оставляет нас с Дэрэком на несколько минут возле какого-то дурно пахнущего заведения. Слегка приподнимаю капюшон. Хочу оглядеться. Вокруг нас тусуется разный инопланетный сброд. Каждый второй заметно поддат. И обязательно – хорошо вооружённый. С такими – даже с самыми крошечными по размеру (один инопланетянин, похожий на слизня, например, не достаёт мне и до колена) лучше не связываться. Словно в подтверждении моих мыслей, «крошка»-слизнь, не поделив что-то с одноглазым громилой, шустро вырубает противника электрошоком, после чего, заползает ему прямо на лицо, заполняя слизью рот и ноздри, не давая уже бьющемуся в предсмертных конвульсиях великану дышать. Минута-другая и одноглазый – задохнувшийся труп.
Делаю шаг в сторону конфликтующих, чтобы успеть спасти громилу, но Дэрэк предусмотрительно останавливает меня, отрицательно качает головой. Должен признать, друг прав: это не мой мир, не мои конфликты, я не имею права в это вмешиваться. Здесь действует свой «закон джунглей» - выживает сильнейший. Естественный круговорот природы и жизни. Буквально через пару минут воочию убеждаюсь, что Дэрэк поступил мудро, не дав мне ввязаться в разборки.
Довольный слизень сползает с лица поверженного противника, начинает шустро «вычищать» его карманы. Этот микро-грабитель настолько увлекается рассматриванием добычи, что упускает момент, когда одноглазый приходит в себя (оказывается, у него на затылке имеются ещё и запасные жабры, которые начинают работать, когда отключаются остальные органы дыхания). И вот уже слизень со свистом летит через всю площадь, оказываясь висящим на каком-то крюке, который торчит из стены. Проткнутый насквозь, слизень стекает вниз. Но не погибает. Его тело шустро деформируется, соединяясь вновь, а затем… Слизень и одноглазый, вместе поржав над весельем, которое они тут устроили друг другу, отправляются пропустить стаканчик – другой. Вот и пойми после этого иноземцев.
- Знакомьтесь, это Сплин, - отец Марк выходит из заведения вместе с каким-то тощим несуразным очкариком, похожим чем-то на сморчка. -  Наш сопровождающий.
На вид, я бы не дал ему больше двадцати лет, но кто знает, каков его настоящий возраст…
- Марк сказал, с нами летит ещё один человек? – парень поправляет пальцем съехавшие очки. – Где он?
- Подойдёт чуть позже, - отзывается Дэрэк.
- Так дело не пойдёт. Я дважды рисковать своей шкурой не буду. Мне, как проводнику, платят за один портал. Так что, либо тащите прямо сейчас вашего четвёртого сюда, либо…
- Хорошо, хорошо! – сдаётся Дэрэк. -  Дай мне несколько минут.
Друг отходит в сторону, достаёт прибор дистанционной связи. Интересно, кто это столь важный для Дэрэка человек, которого он, во что бы то ни стало, хочет вывезти с нами с Дария? Вопрос, ответ на который я, надеюсь, скоро узнаю. 
*** 
Дарий. Императорский замок Аскорэор
- Ты сошел с ума! Ты что, не понимаешь, что по этому каналу со мной опасно связываться?! Они же всё прослушивают!
Слегка расплющенное лицо толстяка Дэрэка, который слишком близко к себе держит компактный передатчик, заполоняет весь голографический экран в спальне Эвана. Я всё ещё нахожусь в Аскорэоре, потому что, если честно, до сих пор не знаю, что мне дальше делать и куда идти.
- Ада, не дури! – тихо ругается землянин, то и дело оглядываясь по сторонам. Видимо опасается, что наш разговор может услышать кто-нибудь из посторонних. – У тебя есть час, чтобы прибежать сюда. Ты знаешь, где это место.
Дэрэк бегло проводит рукой с передающим устройством вокруг себя. У меня замирает сердце, когда я вижу шагах в семи от него Эвана. Толстяк-землянин знал, что делает. Он мне не местность, а мужа показывает. Знает же, что сердце не выдержит! Так и получается. При виде Эвана все мои логические доводы о том, что мне нет больше места в жизни мальчишки-альтаирца, моментально рушатся. Потому что единственное, чего я хочу, это быть рядом с ним.
- И в роли кого я буду возле него? – озвучиваю последний, не слишком убедительный довод. – Мы же говорили с тобой об этом, Дэрэк!
- Да ты пойми, тебе же не обязательно везде и всюду с ним появляться, - торопливо шипит толстяк. – Будете жить, как жили. Просто в тени. Тебе-то какая разница, кем тебя будут считать при дворе? Как ни крути, ты всё равно была и останешься той, кто ты есть – его законной женой. По закону твоё место всё равно не сможет занять другая. И это не изменится, даже если ты останешься на Дарии! Поэтому нет смысла расставаться. Так что ноги в руки и бегом сюда! Ада, ты никогда не простишь себе, если откажешься от него! Ты меня поняла?! Всё! Чтоб никаких возражений! Мы тебя ждём!
- Ты ему уже сказал?
- Нет ещё! Но скажу!
Экран гаснет прежде, чем я успеваю возразить. Минуту стою молча, пытаюсь осмыслить слова Дэрэка. В глубине души понимаю: он прав. Я ничего не теряю. Подданным Эвана не обязательно вообще знать о моём существовании. Пусть думают, что я экзотическая наложница, любовница, да мало ли кто… Главное, мы будем вместе.
От принятого решения душу переполняет радость. Хватаю плащ, бегу к двери спальни, распахиваю её и… испуганно отступаю, глядя на спокойного, как скала Карла, за спиной которого стоит несколько воинов Руара.
Я должна была догадаться, что рано или поздно, но этим всё и закончится.

*** 
Время, как всегда, не на моей стороне. Впрочем, кто знает, может, на этот раз оно и к лучшему. Мне всё равно не нельзя было лететь на Альтаир с Эваном. Кого я обманываю? С самого начала было понятно, что нам не суждено быть вместе. Вот только и перспектива превратиться в безмозглую серую прислужницу меня, если честно, тоже не слишком радует.
- Увезти её в Руар! – приказ Карла сродни смертному приговору. – Она здесь больше не нужна.
Воины Руара – мои бывшие сокурсники - хватают меня под руки. Сопротивляться смысла нет – ещё руки переломают.
- Подождите! Да стойте же!
Верховный воин, игнорируя мои вопли, направляется к выходу.
- Карл, твою мать, остановись! – не выдерживаю, срываюсь я. - У меня есть то, что тебе очень нужно!
Мужчина останавливается. Медленно оборачивается. Не спеша подходит ко мне…
Ну, слава Богу! Прислушался! Мне надо потянуть время, чтобы Эван успел покинуть Дарий… Ведь наверняка, видеосвязь прослушивалась.
Тем временем Карл размахивается и со всей дури бьёт меня по лицу.
Губа рассечена. Я вся в крови. Как ещё зубы не выбил – удивляюсь.
- После того, как ты предала Руар! Императора! Переметнулась в стан врага… Девочка, ты правда считаешь, что тебе есть, что мне сказать? И что мне – Верховному воину Руара что-то от тебя нужно? – надменная усмешка касается его жестких губ.
Поднимаю голову, в наглую смотрю Верховному воину в глаза.
Надо же! Не выдерживает – отводит взгляд. Не привык ты, Карл, к прямым взглядам. Не привык! Потому что все, с кем ты общаешься, либо в твоём подчинении и не отваживаются смотреть тебе в глаза, либо ты сам подчиняешься кому-либо и опускаешь голову. Зато мне терять уже нечего! Могу смотреть в глаза, кому хочу! Хоть один приятный момент во всём этом дерьме!
- Нужно и даже очень! Вели своим вонючим драгам отпустить меня! Пусть выйдут! Я не хочу, чтобы они слышали наш разговор. Ты сам этого не захочешь!
Карл, видимо, в очередной раз поражаясь моей наглости, усмехается и вновь направляется к двери, явно не намереваясь выполнять мою просьбу-приказ.
- У меня есть то, что все вы так ищете! То, из-за чего вы перевернули весь Аскорэор!
Подействовало! Верховный воин замирает в полушаге.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Это я забрала его из хранилища. По приказу Глэдис, - не упускаю шанса уточнить ситуацию, чтобы Карл понял – мы все шатаемся в одной дырявой лодке посреди Ледяного океана. Потому что, где Глэдис, там Руар, а где Руар – там и сам Верховный воин. И попробуй докажи, Карл, что ты стоял в стороне и не содействовал нам с Глэдис в краже кристалла.
- Оставьте нас, - едва слышный приказ.
Пара секунд и воины Руары исчезают в коридоре.
- О чём ты говоришь?
- Карл, ты не глухой и не тупой, - с психу, перехожу на «ты», мне уже не до субординации.
Разминаю неприятно ноющие запястья, подолом алого платья вытираю с лица не менее алую кровь.
– Я о кристалле с Жезла власти. Это я спёрла его по приказу Глэдис. – Опережаю вопрос. – Можешь не спрашивать: я не знаю, зачем он ей потребовался. Мы оставили кристалл в доме Дэуса Бэра. Ну, знаешь, такой разнаряженный и вечно жующий толстяк-выпивоха…
- Я прекрасно знаком с Верховным Лекарем! – рычит наставник, у которого, похоже, подходит к концу терпение. – При чём здесь Бэр?!
- Представления не имею! Спроси об этом у Глэдис. Я всего лишь исполняла ей приказ. – Верчусь у зеркала, пытаясь понять, не сломан ли у меня нос. – И на фиг было так по лицу бить?!
- Даю минуту на весь этот твой бред, после чего, от лица останется одно лишь месиво! Лично об этом позабочушь, – Верховный воин больно хватает меня за предплечье. Вырываюсь.
- Руки убери! – рычу в ответ. – Я не знаю, зачем Глэдис потребовалось хранить кристалл именно у Бэра! Знаю лишь, что он отдал его послу Земного альянса Дэусу Ромэро, а тот, под видом гостинцев с Дария попросил Эв… - осекаюсь.
Вновь и вновь забываю, кто такой на самом деле Эван.
- Попросил альтаирского принца вывезти эту «посылочку» с планеты. Я случайно обнаружила кристалл среди вещей альтаирца, когда ты сам послал меня к нему.
- Хочешь сказать, кристалл был на взорванном альтаирском корабле?!
Чувствую, что у Карла от ужаса перехватывает дыхание. Видимо, ему тоже известно, что кристалл генерирует силовое поле Дария.
- Нет. Эван… То есть… Альтаирский принц не дал мне уйти с кристаллом, он попытался вернуть его на место, поэтому мы и полетели в Адэйру. Но в открытую же это не сделаешь. Сразу международный конфликт будет, вот мы и…
- Ты хоть понимаешь, какую чушь несёшь?! Думаешь, я поверю во весь этот бред?! Как ты могла изначально украсть кристалл с Жезла власти, если к нему невозможно прикоснуться?!
- Я вообще многое, что могу, Карл! – раздражённо парируя я, понимая, что дальнейшие переговоры с Верховным воином уже не имеют смысла. Иду ва-банк. – Ты можешь верить мне, можешь нет, но кристалл с Жезла власти находится у меня. Я надёжно его спрятала. И если ты не хочешь, чтобы он покинул планету, то ты сделаешь всё, Карл… Слышишь? Абсолютно всё, чтобы альтаирский принц… Вернее – новый император Альтаира  беспрепятственно покинул Дарий. Иначе мы втроём окажемся в Дэбэре: я, Глэдис и ты. Потому что я клятвенно заверю Дэмониона, что действовала исключительно по твоей указке. Как ни крути, но мой прямой наставник всё же ты, Карл, а не Верховная ведунья.

*** 
Моего слова про то, что кристалл с Жезла Власти умыкнула я, оказывается недостаточным для Верховного воина. Перед тем, как вернуться со мной в Руар. Он решает устроить мне проверку.
Заходим в ангар Аскорэора, где стоят императорские звездолёты. Здесь же, в отдельном помещении находится хранилища с топливными кристаллами. По приказу Верховного воина нам открывают одно из них. Заходим внутрь. С любопытством осматриваюсь. Всё помещение с низу до верху заполнено мерцающими топливными кристаллами, лежащими в специально оборудованных ячейках-капсулах, откуда достаются специальным механизмом.
Дождавшись, когда охрана выйдет, подхожу к первой попавшей капсуле. Мне требуется чуть больше минуты, чтобы сообразить, как вытащить из неё кристалл. Когда он, наконец, оказывается у меня в руках, перевожу взгляд на ошеломлённого Карла.
- На Жезле власти был похожий кристалл, просто помощнее. К самому жезлу я прикасаться не могу, а вот к стекляшке…
- Не смей называть его стекляшкой! – взрывается Верховный воин, для которого всё, что связанно с императором, всегда было священно. Моё откровенное пренебрежение этим святынями Карлу явно не по душе.
- Теперь ты мне веришь?
Верховный воин поднимает на меня мрачный взгляд.
- Верю.
- Тогда отпусти альтаирца и кристалл Власти твой.

*** 
Таинственный друг Дэрэка так и не пришёл. Несмотря на всю опасность ситуации и спешку, мы прождали его вместо одного – два часа. Видимо, человек не слишком хотел покидать Дарий, раз так и не появился.
- Что-то случилось! Иначе бы он пришел! – мельтешение Дэрэка из стороны в сторону уже начинает нервировать.
- Если это для тебя так важно, мы можем подождать ещё, – устало предлагаю я.
Если честно, мне настолько всё равно, что со мной дальше будет, что гори оно уже всё синим пламенем. Однако отец Марк не разделяет мой настрой.
- Ждать больше нельзя, - отрезает священник. – Прости, Дэрэк, но время не на нашей стороне.
Друг понуро кивает, устремляясь вслед за нами.
Долговязый проводник-землянин Сплин ведёт нас замысловатыми путями к центру небольшого подземного ангара, где мы садимся в шестиместную капсулу, которая на огромной скорости уносит нас по немыслимо разветвлённому подземному тоннелю в неизвестном направлении. Конечным путём оказывается огромный старый ангар, загруженный звездолётами всех мастей (включая и откровенно «доисторические» экземпляры).
- Мы что реально полетим на одной из этих жестянок? – недовольно присвистывает Дэрэк. – Может, лучше сразу с собой покончить, чтобы в космосе во время разгерметизации одной из этих консервов не мучиться.
Надо признать: мой друг - конченный оптимист.
- Мы всё ещё в Адейре? – интересуется отец Марк у проводника, который ведёт нас в дальний угол ангара к какой-то весьма непривлекательной космической жестянке.
Начинаю всерьёз задумываться: может, Дэрэк в чём-то прав? На такой рухляди мы до Туса вряд ли доберёмся.
- Нет. Над нами Сумрачный лес. Его естественное силовое поле перекрывает радары военно-космической службы Дария. Особенно, когда Тус и Наоки в полночь максимально близко подходят к планете. За счёт изменяющихся магнитных колебаний нам и удаётся покидать Дарий практически незамеченными, - со знанием дела объясняет парень, показывая рукой какой-то знак одному из механиков ангара.
И всё же в его логичном рассказе кое-что не сходится.
- Но после преодоления атмосферы звездолёт всё равно неминуемо попадает под радары.
- Да, но поэтому путешествия на наших звездолётах и стоят недёшево, - хмыкает «сморчок», вновь поправляя съехавшие очки. – Дать на лапу диспетчеру военно-космической службы, чтобы тот вовремя отвернулся от радара, удовольствие не из дешёвых.
Мы подходим к жестянке, на которой нам, видимо, и предстоит совершить путешествие до Туса, как вдруг провожающий останавливается. Хмуро смотрит на вспыхнувший экран его средства дистанционной связи, после чего поворачивает дисплей к нам.
- Друзья мои, кажется, стоимость нашего путешествия только что возросла втрое.
И я понимаю почему. С небольшого экрана на меня смотрит моё собственное лицо, которое медленно поворачивается в анфас и профиль. Но самое главное, внизу ярко высвечивается баснословная сумма, обещанная в награду тому, кто обладает хоть какой-то информацией о пропавшем «госте».
*** 
Руар. Снова этот проклятый Руар! Даже не верится, что когда-то я сама мечтала попасть сюда. Будь моя воля – тут же дала бы дёру. Но кто меня отпустит? Да и воли, откровенно говоря, у меня уже не осталось.
Несмотря на договорённость с Карлом относительно возвращения кристалла, это слабо отразилось на моих условиям пребывания в Руаре. Максимум, что я смогла вытребовать: чтобы меня не запирали в одной из камер подземной тюрьмы, а разрешили остаться у себя в комнате (хоть высплюсь с комфортом). Правда, Верховный воин поставил при мне такую охрану, что и вздохнуть-то свободно нельзя, не то, что сбежать.
- Что ты здесь делаешь? Я думала…
Плевать мне хотелось на то, что думает обескураженная Мэд, появившаяся вечером на пороге нашей комнаты. Не хочу её – предательницу - ни видеть, ни слышать. У меня нет ни единого сомнения: это она сдала меня Карлу, рассказав о моей привязанности к альтаирцу. Хорошо ещё, что я не выболтала своей «бывшей» подруге про своё замужество. Верховный воин неминуемо бы воспользовался этой информацией против Эвана по полной.
Молча переодеваюсь в ночнушку, заваливаюсь на кровать. Хочется реветь, но держусь. Толку истерить? Всё равно уже ничего не исправить.
Ни – че – го!
Понимая, что каши со мной не сваришь, Мэдэлин скрывается в ванной. Слышу журчание набирающейся воды.
Да пошла она лесом, эта Мэд! Злюсь… Сильно злюсь на предательницу-подругу. С другой стороны, что с неё взять? Она шатера. И никогда это не скрывала. Всегда была ей. Ею и останется. Нельзя требовать от бешенного драга, чтобы он вёл себя как пушистый кролик.
Закрываю глаза. Чувствую, как нахлынывает безысходность вперемешку с тревогой за Эвана. Как он там? Что с ним? Смог ли улететь с Дария или…
Об «или» думать не хочется.
- Я, правда, хотела помочь, - тихий голос Мэд выводит меня из состояния полудрёмы.
Открываю глаза. Шатера уже сидит в кружевном пеньюаре перед зеркалом, нервными резкими движениями расчесывает волосы. И ещё имеет при этом наглость выговаривать мне что-то…
- Не понимаю, о чём ты только думала, когда ввязывалась во всё это? Почему ты сразу не ушла из Руара?! Тебе, идиотке, надо было спасать первым делом свою никчёмную шкуру…
Глупая Мэд. Она не понимает: зачем мне моя «шкура» без моего мальчишки-альтаирца. Без Эвана.
- Молчишь? Молчи, - продолжает сама с собой разговаривать раздражённая шатера, но тут же не выдерживает - бросает расчёску на стол, садится рядом со мной на кровать. Злая, нервная…. Никогда раньше я не видела её такой.
- Ты действительно думаешь, что Карл сдержит слово?! – едва слышно шипит Мэд. – Дура! Последняя дура! Я думала, ты умнее, подруга! Нашла кому доверять!
Ну, надо же! Так мы, оказывается, «подруги»? Интересно. Откуда она про нашу договорённость с Верховным воином узнала! Впрочем, чему я удивляюсь? На то она и шатера, чтобы добывать информацию.
Мэдэлин нервно оглядывается. В нашей спальне нет никого кроме нас, но в Руаре везде «уши». Наверное, поэтому шатера хватает меня под локоть, вытаскивает на балкон.
Хлёсткий ледяной ветер заставляет поёжиться от обжигающего холода. Дикий шум волн Северного моря, с гулом разбивающихся у подножья Руара, смешивается с завыванием ветра, создавая невообразимую звуковую какофонию. В таком гуле слова собеседника-то непросто разобрать, не то, что подслушать издалека.
- Они на твоего альтаирца ориентировку уже по всему Дарию разослали, - с психом судорожно шепчет мне на ухо Мэд. – Я слышала, как министр обороны, с которым я… ну ты понимаешь… разговаривал с Карлом. Они уже вычислили звездолёт, на котором Эван должен добраться до Туса. Но как только он окажется на спутнике, его будет ждать неприятный сюрприз. Дэмониону важно, чтобы твой альтаирец погиб за пределами Дария. Не знаю, чем уж ему так насолил Эван…
От этой новости становится тяжело дышать. Чувствую, как со всех сторон подступает паника.
- Я могу потребовать, чтобы Карл позволил Эвану улететь с Туса, - меня изнутри начинает бить озноб. Не от холода, а от отчаяния.
- Да ничего ты не можешь! Слишком большие ставки! – взрывается Мэд. - Дэмонион лично отдал приказ убить мальчишку. Так что это будет сделано любой ценой, невзирая ни на какие твои договорённости. Карл не посмеет проигнорировать приказ императора. Тебе ли это не знать?! Ему легче будет просто убрать тебя! Я не знаю, чем ты умудрилась зацепить Карла, но вряд ли этого будет достаточно, чтобы Верховный воин осмелился пойти против Дэмониона. Да Карл сам скорее сдохнет…
Самое страшное, что в словах взволнованной шатеры чётко прослеживается железная логика. Отстраняюсь от Мэд. Смотрю в глаза.
- Зачем ты это делаешь? Тебе приказал Карл? Прости, «подруга», -откровенно иронизирую я, - но я в жизни не поверю, что ты способна принять хоть одно решение самостоятельно. Пойти против Руара… Нет…  Ты на такое не способна. Духа не хватит.
Шатера невесело усмехается. Похоже, что мои слова всё-таки задели Мэдэлин за живое.
- Не путай меня с серой прислужницей, Адамаск. Я лишь хотела помочь. Как ни крути, но ты единственный не чужой мне человек.
- Даже в тот вечер, когда ты решила подменить меня в постели моего альтаирца? – не выдерживаю – откровенно язвлю.
– Особенно в тот вечер, - слова Мэд звучат подозрительно искренне и это пугает. – Я же знала, что ты не сможешь его убить, а задание надо было выполнить в любом случае. Иначе Карл пустил бы в расход тебя саму. Не веришь? А ты никогда не задумывалась, что кроме тебя у меня в этой жизни больше нет ни одного близкого человека? Если ты думаешь, что я не ценю это, то ты, извиняюсь, полная дура!
Мэд молча разворачивается и уходит с балкона, оставив меня стоять на ледяном ветру в полном недоумении. Что ни говори, а люди иногда умеют удивлять.   
*** 
Простояв ещё какое-то время на ледяном ветру, заметно подостыв и заодно приведя мысли в порядок, возвращаюсь в комнату.
Мэд спит. Вернее – делает вид.
- Карл приставил тебя шпионить за мной?
- Естественно, - не оборачиваясь, фыркает подруга. – Думаешь, после всего, что ты натворила, он бы оставил тебя без присмотра?
Сажусь на край кровати Мэдэлин.
- Что ещё сказал этот твой министр?
Слегка помедлив, обиженная шатера садится. По ней заметно: Мэд не нравится быть в ссоре со мной. Она не соврала: кроме меня у неё больше никого нет.
- Что любой звездолёт, стартующий с Туса, будет уничтожен при одном лишь подозрении, что на его борту будет, сама знаешь, кто.
Предусмотрительная Мэд права – имён в комнате лучше не называть.
Чувствую, как вновь приближается паника.
Плохой расклад. Очень плохой.
Дэмонион в любом случае не позволит Эвану живым добраться до Альтаира.
- Ада, смирись, - тихий голос Мэд выводит меня из оцепенения. – Ты ничем не сможешь ему помочь. Отменить приказ об уничтожении звездолёта может лишь сам император. Больше никто на Дарии не обладает такой властью…
- Атарксис… - внезапно вспоминаю я. – Завтра же День солнцестояния! Племянник Дэмониона должен взойти на престол! Он станет соправителем, а значит… - Я хватаюсь за эту мысль, как за спасательную ниточку… - Атарксис, будучи соправителем, сможет наложить на приказ Дэмониона вето! И тогда мой останется жив.
Эта безумная идея возраждает во мне надежду, от которой становится легче дышать. Сердце уже не так сильно сковывают тиски отчаяния. Вот только Мэд, увы, моментально гасит проблеск надежды на корню своим неожиданно искренним звонким смехом.
- Атарксис?! Я тебя умоляю!  Ада, ты его видела?
Отрицательно качаю головой. Признаться, я несколько удивлена столь бурной реакцией Мэд на особу, в которой течёт императорская кровь. Обычно моя приятельница бывает куда более сдержанна и тактична во всём, что касается императорского двора.
- Что не так с наследником?
- Да всё не так! – раздражённо фыркает шатера, прекращая смеяться. – Трусливый избалованный извращенец!
Удивлённо приподнимаю брови. Ничего себе характеристика! Да ещё из уст предельно лояльной в таких вещах Мэд.
- Ада, чтобы меня понять, надо его видеть! Конченный недалёкий эгоист. Атарксису плевать на Дарий, на своих подданных. Единственное, что интересует наследничка: развлечение, роскошь и смазливые мальчики. Тьфу! - Мэд брезгливо сплёвывает. - Не удивительно, что Дэмонион его на дух не переносит. Подозреваю, если бы был другой наследник, император собственноручно избавился бы от этого.
- Неужели всё так гибло?
- Более чем! Так что на помощь Атарксиса можешь даже не рассчитывать. Он не тот человек, с которым можно договориться или на которого можно повлиять. Для этого у него элементарно мозгов!
Встаю с кровати. Нервно прохаживаюсь по комнате. И думаю, думаю, думаю…
- Не захочет помогать по-хорошему, заставлю по-плохому, - наконец, выдаю я. – Терять мне всё равно уже нечего.
- Интересно, как ты это сделаешь? Ада, ты даже выйти из комнаты не можешь! Ты хоть представляешь, какую охрану Карл к тебе приставил? – скептицизм Мэд бьёт ключом. - Даже я и то - часть этой охраны!
- Выхода нет только из гроба, так что, ещё повоюем, - хмыкаю я, и заваливаюсь на кровать.
Если честно, я представления не имею, как буду выпутываться из всей этой невесёлой ситуации, но утро вечера мудренее. Так что, самое умное, что я сейчас могу сделать – это как следует выспаться, набраться сил, потому что, чую, завтра они мне, ой, как пригодятся!

*** 
- Может, оно и к лучшему, что мы не улетели! - с удивлением смотрю на не на шутку развеселившегося уже слегка поддатого Дэрэка (приятель на нервной почве умудрился выпить пару бокалов местного эля и, видимо, не подрасчитал свои силы).
Мы втроём сидим за столиком в дальнем углу плохо освещённого злачного развесёлого заведения. Капюшоны позволяют нам скрыть лица от любопытных глаз. Ждём, когда вернётся Сплин, который ушёл договариваться с новым кораблём, капитан которого не будет задавать лишних вопросов. За дополнительную плату, разумеется.
У меня нет никаких оснований доверять этому тощему пронырливому парню, но ему, по каким-то причинам, верит отец Марк. Для меня этого достаточно, чтобы сидеть спокойно за столом и ждать.
Дэрэк залпом выпивает содержимое своего очередного увесистого бокала, ставит его на стол, после чего на одном дыхании начинает нести какой-то абсурд.
- Значит так, друг мой! Расклад такой... - Дэрэк громко икает. - Сообщаю тебе это, чтобы потом не прослыть предателем в твоих глазах. Хоть, заметь, я и оказался между двух огней! Тобой и ей!
- Ей?! - не понимаю, о ком это он.
- Адой. Твоя жена жива. Она не улетела на Альтаир.
Слова друга производят на меня эффект выстрела. Я ничего не понимаю из того, что он несёт. Неужели на Дэрэка так сильно подействовал эль? Нет, землянину явно надо заканчивать с дарийской выпивкой!
- Дэрэк, ты соображаешь, что говоришь? – укоризненно произносит священник, делая отрицательный жест рукой подбежавшему официанту, который приметил пустой бокал у нас на столе и спешил его наполнить. – Ему больше не наливать.
- Ада жива, - упёрто повторяет поддатый друг. – Она не смогла улететь без тебя - ушла со звездолёта, незадолго до старта…  Твои братья проболтались, что ты, возможно, не прилетишь вслед за ними… Вот она и...
Настороженно переглядываюсь с отцом Марком. Может, Дэрэку в эль добавили чего?
- Дэрэк, ты пьян. Ты сам не понимаешь, что несешь, - единственное, что могу сказать другу, при этом чувствуя, как начинаю в душе злиться на него. И без того тошно. Зачем лишний раз бередить раны? Зачем давать призрачную надежду?
- Не верите мне – спросите Айрис, она тоже её видела, - громко икая, упирается Дэрэк. - Там, в Аскорэоре.
Сердце начинает судорожно биться. Надежда на чудо заставляет меня вновь хотеть жить. Не выдерживаю: соскакиваю с места, хватаю толстяка за грудки.
- Как жива?! – почти ору я. - Как жива?! Дэрэк, если это так... Почему ты молчал?!
- Тише! Тише! – священник заставляет нас вернуться за стол.
- Да вот так! Жива! – в унисон мне вторит икающий друг, одновременно подавая жест официанту, чтобы тот налил ему ещё выпивки. – А ещё она знает, кто ты… И между прочим, сильно на тебе злится из-за этого. За то, что ты раньше не сказал ей, чей ты сын.
- То есть… Ты хочешь сказать, что Ада только из-за этого не хочет больше меня видеть? – всё происходящее доходит до меня с большим трудом.
Впрочем, всё это уже не важно. Меня переполняет ощущения абсолютного счастья. Это чудо, о котором я не смел даже мечтать… Как же всё-таки хорошо, что моя жена всегда поступает по-своему! Ведь послушайся она меня, отправься вместе с моей семьёй на Альтаир, моей Ады уже не было бы в живых.
- Я хочу её видеть! Я хочу к ней! – мне плевать на собственную безопасность, на то, что мне нельзя "светиться". Сейчас для меня самое главное - найти мою Аду, забрать её с собой.
- Я бы тоже очень хотел её видеть! – паясничает ворчливый Дэрэк. – Но она, очевидно, не разделяет с нами это желание. Иначе как объяснить, почему она не пришла?!
- Так ты ждал её?! – подключается к разговору удивлённый отец Марк, до которого только сейчас доходит, что Дэрэк не шутит насчёт Ады. – Почему ты сразу нам всё не сказал?
- Потому что она взяла с меня слово! - срывается пьяный друг! - И я - дурак - дал ей его.
- Но почему она не пришла?! - меня начинает одолевать нешуточная тревога.
Дэрэк пожимает плечами, но по нему заметно: вариант ответа у него есть, но он не слишком ему нравится.
- Ада была, мягко говоря, не в восторге от новости, что она - дарийка - теперь супруга императора Альтаира. Я кое-как уговорил её не исчезать из твоей жизни. Объяснил, что вы вполне можете жить вместе и при этом не афишировать, что женаты.
- И что она? – чувствую, что снова не могу дышать от напряжения. Ещё немного и у меня на нервной почве точно начнётся спазм лёгких, как в детстве.
- Она вроде бы согласилась с моими доводами, - растерянно мямлит Дэрэк, - … но, как видишь, видимо, не до конца, раз не пришла. Это её решение, друг. Боюсь, единственное, что тебе остаётся: простить и отпустить её. Ты же знаешь Аду, если она приняла решение, то…
Метель. В душе, в сердце. Катарская. Завьюженная. Ледяные снежинки застилают глаза, попадают в рот. Словно во сне перед моими глазами возникает Катар, заснеженный двор перед домом священника. И одиннадцатилетняя смеющаяся Ада, бросающая в растерянного меня, родившегося там, где нет такой непроходимой зимы, снежок.
Девочка-дарийка кружится, раскинув в стороны руки, наслаждаясь снегопадом. То, что для меня казалось страшной непогодой, ей – приносило радость.
Странная. Непредсказуемая. И такая живая…
Да… Именно живая.
Всё остальное неважно.

4. ЛОЖЬ ВО СПАСЕНИЕ

Давно уже Глэдис так не переполняли эмоции. Не успела Верховная ведунья вернуться на Дарий, как неприятные новости посыпались не неё словно из рога изобилия. Вот уж действительно: век живи – век удивляйся людям!
Но кто бы мог подумать?! Бэр! Трусливый Бэр! Это просто немыслимо! Что бы это ничтожество осмелилось пойти против неё - Верховной ведуньи! Он что, совсем страх потерял?! Ему что жить надоело?! Да как он вообще мог разболтать о подмене кристалла?! В том, что это сделал именно Бэр, у Глэдис не было сомнений. Больше просто не кому. Иначе как бы Дэмонион узнал о том, что было тайной лишь их двоих? Девчонку-шатеру в расчёт брать не стоит – она не имеет доступа к императору, в отличие от болтливого Верховного лекаря.
Кованная старинная дверь, ведущая в полузаброшенный сад Бэра едва слышно скрипнула. Ступив на выложенную оранжевым камнем дорожку, Верховная ведунья остановилась. С нескрываемым удивлением обвела взглядом двор.
С каких это пор беспечный Бэр стал так заботиться о своей шкуре – повсюду, куда не глянь, воины Руара? Он что, правда, решил, что они смогут остановить её – Верховную ведунью - от того, чтобы отправить этого никчёмного болтуна к праотцам?!
Но нет… Похоже, у стражи нет задачи препятствовать Глэдис. Они мгновенно расступаются перед Верховной ведуньей, позволяя ей с лёгкостью пройти в особняк.
До нелепости роскошный холл, вычурные залы с баснословно дорогой, но при этом абсолютно безвкусно-модной обстановкой. Кабинет…
-Фу!
Жёсткий запах перегара заставляет разгневанную старуху брезгливо поморщить нос. Подозрения оправдываются: невменяемо пьяный Бэр валяется на диване в окружении кучи пустых бутылок. Всё вокруг указывает на то, то в таком скотски пьяном состоянии Бэр прохлаждается здесь уже не первые сутки. 
На щеках многодневная щетина. Смотрится она откровенна нелепо, учитывая густо напудренное лицо Верховного лекаря. Ох уж эта адерийская мода! Дорогой домашний халат накинут поверх мятого пёстрого праздничного костюма.
Глэдис взмахом руки плотно закрывает за собой тяжёлые двери, даже не прикасаясь к ним.
Злая, разгневанная, разъярённая!
- Ата! Санди! Дэрис!
Едва заметное звуконепроницаемое поле, вылетающее, словно паутина, из сморщенных ладоней старухи, накрывает куполом кабинет. Лишние уши ни к чему. Хватит и того, что весь императорский двор шушукается: кристалл исчез! Кристалл исчез!
- Бэр! Как Дэмонион узнал о кристалле?!
Ответ - нечленораздельное мычание.
Старуха хватает графин с водой, стоящий неподалёку на столике. Одним махом выливает его на голову заплывшего жиром врача.
- Бэр!!!
Верховный лекарь нехотя потягивается, после чего трёт руками по мокрому лицу, окончательно размазывая по щетине пудру и румяна.
- Бэр… - на этот раз голос Верховной ведуньи звучит гораздо тише: разочарованно обречённо. – Как ты мог проболтаться?
Пьяница с трудом открывает глаза. Тупо уставляется на Верховную ведунью. Пару раз махнув рукой возле лица, чтобы убедиться, что это не кошмарное видение, Дэус Бэр со стоном человека, умирающего от похмелья, садится на диван.
- А… Это ты, Глэдис. Я ждал тебя. Не во время ты улетела, не вовремя…
- А я жду ответа, - металл в голосе старухи явно не предвещает ничего хорошего.
- Это Ромеро, будь он неладен.
- Посол Ромеро?! Он-то здесь причём?! – первоначальное удивление Глэдис вскоре сменяется всепонимающей усмешкой. – Ромеро… И сколько ты ему должен?
Теперь оставалось лишь корить себя: она должна была догадаться, что рано или поздно, этот алчный, азартный пройдоха окажется в чьих-нибудь руках. Видно, сильно прижал его прощелыга-землянин.
Обманчивое спокойствие старухи придаёт Верховному лекарю напрасную самоуверенность. Впрочем, он был бы честен с ней и без этого. Бэр мог быть кем угодно: пьяницей, распутником, жадным до денег, но он никогда не был дураком. А лишь дурак стал бы врать проницательной Верховной ведунье, особенно, когда та на взводе.
- Пятьсот тысяч.
- Сколько?! – обычно удивить Верховную ведунью бывает достаточно сложно, но в этот раз Бэр с лёгкостью справился с этой задачей. – Бэр! Разорви тебя стая драгов, ты что, планету в карты заложил?! Да ты за всю жизнь столько при дворе не заработал!
- То-то и оно, - невесело хмыкает Верховный лекарь, торопливо отводя взгляд от разъярённой ведуньи, одновременно с этим продолжая поспешно приводить доводы в свою пользу. - Ромеро уверил, что лишь хочет поспособствовать восхождению на престол Атарксиса и возобновлению войны с Альтаиром. Мы же сами хотели этого, Глэдис! Давай не будем врать сами себе: Дарию ни к чему это перемирие… Мы - Великая держава…
Договорить не успевает… Один взмах старческой руки и перепуганный толстяк с поросячьим визгом отлетает метров на десять, со всей мощи своего немалого веса вписываясь в стену.
- Я лишь хотел… - не то отчаянный визг, не то плач.
Но Глэдис уже глубоко наплевать, чего хотел Бэр.
Идиот! Глупец! В погоне за деньгами он и забыл, что отвечать за кристалл ему придётся не перед старой приятельницей Глэдис, с которой в своё время они опрокинули ни один бокал эля. О, нет! Ему придётся держать ответ перед той, которая вырастила, возвела на престол императора Дария. Той, чья мощная магия уничтожала целые поселения древних. Той, чьё спокойствие и расположением весьма обманчиво. Потому что именно она – Верховная ведунья – вот уже несколько столетий вершит и контролирует судьбу Дарийской империи.
Она и никто другой!
Увы, Бэр, стремясь решить свои накопившиеся финансовые проблемы, видимо, напрочь забылся, с кем имеет дело.
- Где кристалл?!
- Я не знаю! – вскрик, переходящий во всхлип. – Но у Ромеро его больше нет. Насколько я понял, он пытался вывезти его с Дария, спрятав в вещи альтаирского принца, а тот… исчез. И никто теперь не знает, ни где принц, ни где кристалл.
Глэдис закрыла глаза.
Усталость. Огромная. Всепоглощающая. В один миг лавиной обрушивается на неё.
Века. Она прожила так много и так долго, и всё же до сих пор так и не смогла привыкнуть… Не смогла перестать удивляться человеческой алчности, глупости, недальновидности…
Подставить целую империю из-за какого-то долга…
Да… На этот раз Бэр превзошел сам себя.
Но что ещё хуже: звезда Сатаба уже склоняется к закату. Ровно через сутки на Плато Семи ветров должен будет выйти Атарксис и предъявить своё право на Жезл Власти, а вместе с ним и на второй трон соправителя Дарийской империи.
Но теперь, когда весь двор знает, что кристалл поддельный, задумка Верховной ведуньи посадить на престол мальчишку – марионетку, не имеющего в своих жилах и капли императорской крови, теряет смысл. По древнему Закону завтра любой желающий – даже простолюдин - сможет точно также выйти на это плато и предъявить право на Жезл власти. И с лёгкостью возьмёт его в руки, потому что настоящего кристалла, генерирующего силовое поле Дария, у них больше нет.
Получается, что все старания Дэмониона обезопасить кристалл от чужого посягательства, оказались напрасными. И всё из-за алчного трусливого кретина Бэра! Император уничтожал подчистую целые поселения древних, чтобы исключить возможность появления соправителя! Целые поселения! Вырезал семьи, не щадя никого: ни стариков, ни женщин, ни детей! И всё на благо империи. И вот теперь эти жертвы оказались напрасны!
Кристалла больше нет. Как и защитного поля Жезла власти.
Страшно даже представить, сколько людей, зная, что кристалл поддельный, отважатся в День солнцестояния бросить вызов Дэмониону! И что самое ужасное: рискнувший, даже не имея в жилах и капли крови древних, тот, кто первым прикоснётся к Жезлу, станет соправителем Дария. Наверняка найдутся те, кто опередят Атарксиса. И это будет началом конца Дарийской империи. Потому что нарушить закон древних – не признать соправителем того, кто удержал в руке Жезл Власти, Дэмонион не посмеет. Ведь в противном случае пошатнётся его собственная власть, которую он заполучил точно таким же способом – покорив Жезл.
- Что ты наделал, Бэр…
Кряхтя и постанывая, ещё не до конца протрезвевший Верховный лекарь кое-как встаёт на ноги. Ковыляет к бару, залпом выпивает бокал с чем-то крепким. Морщится.
- Дело сделано, Глэдис. Сглупил – признаю.
- Сглупил?! – кажется, ещё немного и ведунья начнёт смеяться.
- Да, сглупил, - мрачно бросает Бэр. – У Ромеро на меня компромат. Узнай Дэмонион о моих делишках, мне было бы не жить.
- Тебе и так не жить, Бэр, - Верховная ведунья устало садится в кресло, принимая из рук Лекаря бокал с элем. – Боюсь представить, что начнётся на Плато семи ветров. Чую, в этот раз от претендентов на Жезл Власти не будет отбоя… И тогда наступит хаос… Хаос… Хаос… - старуха невесело хмыкает, отпивает от бокала, морщится. – Дрянь! Дело полная дрянь!
Верховный лекарь плюхается в кресло напротив ведуньи – нормально стоять на ногах он не может – шатает из стороны в сторону. Вид как у побитого драга. Видимо, Бэр действительно не предполагал, что его попытка погасить долги превратится в катастрофу для целой империи.
Как и Глэдис, ему не всё равно, что будет с Дарийской империей. Но на себя Бэру всегда было «не всё равно» больше. Впрочем, есть ещё кое-что, на фоне чего все остальные проблемы, даже похищенный кристалл отступают на второй план.
- Глэдис, ты сохранила конверт? Тот, что не дала мне открыть, потому что дело уже было сделано.
Верховная ведунья медленно поднимает усталые глаза на лекаря. Пожалуй, этот вопрос – последнее, что она хотела бы услышать в этот и без того напряжённый момент.
- Почему ты спрашиваешь об этом? Спустя столько лет…
Стеклянный задумчивый взгляд Бэра впивается в пустоту. На лице ни следа эмоции.
- Ты никогда не задумывалась, вдруг мы… ошиблись? Что, если девчонка обвела нас вокруг пальца? Что, если это не она, а мы сами, по незнанию предали его. Что, если всё это было лишь частью её извращённого плана мести?
Тихо. Давно в этой комнате не было так тихо. Жизнь и время, словно замерли, в ожидании своего приговора. А затем… Взмах руки Верховной ведуньи и Дэус Бэр вновь отлетает на противоположную сторону кабинета. Но на этот раз бьётся головой о стену с такой силой, что без сознания замирает на пол в луже собственной крови.

***

- Я не собираюсь подставлять Альтаир, но и без своей жены я никуда отсюда не улечу!
- Да стой же ты! Упрямец! – запыхавшийся Дэрэк хватает за руку Эвана, который решительно направляется к выходу. – Где ты её искать собираешься? Она же как сквозь землю провалилась! На связь не выходит!
- В Руаре. Больше ей негде быть.
Спокойный взгляд альтаирца говорит Дэрэку лучше любых слов: Эван уже принял решение и теперь его не остановить.
К парням подоспевает встревоженный отец Марк.
- Не упоминайте здесь обитель.
Оказавшись на улице (если так можно назвать многолюдный подземный ангар) мужчины сворачивают в неприметный пустынный  переулок. Мрачно, сыро, пахнет зловонными отходами, но зато рядом ни души. Можно спокойно поговорить.
- Послушай, я тоже не горю желанием улетать без Ады, но, если тебя схватят… - нервно оглядываясь, Дэрэк переходит на громкий шепот. – Назад пути уже не будет… Без тебя Альтаиру конец! Ты хоть понимаешь, что несёшь ответственность за будущее целой планеты! За равновесие сил в галактике. Если ты подставишься – всё рухнет!
- Значит, надо сделать так, чтобы не схватили, - Эван достаёт передатчик. – Ты сказал, с вами была Айрис? Значит, она должна знать, куда исчезла Ада.
Пара секунд и в метре от них вспыхивает трехмерное голографическое изображение дочери посла Земного альянса. От неожиданности девушка испуганно вздрагивает.
- Эван?! – кажется, изумлённая взволнованная девушка вот – вот заплачет. – Ты сошел с ума! Они прослушивают почти все каналы связи в Аскорэоре! Зачем ты так рискуешь? Умоляю тебя, поскорее улетай с Дария… Они… Эван, они хотят тебя убить!
Бледная, перепуганная, от всего сердца переживающая за судьбу альтаирца. Какой бы не была Айрис, но в эту минуту она искренна, как никогда.
- Ада с тобой?
Девушка замирает. До неё запоздало доходит, что Эван, рискуя жизнью, вышел на связь не для того, чтобы попрощаться с ней – с Айрис, а, чтобы найти ту – другую.
Дарийку. Нищую прислугу. Шатеру… Которую он поставил превыше её – Айрис Саманту Ромеро дэ Сальвари!
Больно, обидно и так… глупо.
Глупо любить всем сердцем того, который никогда не ответит тебе взаимностью.
- Куда она ушла? – вопрос Эвана выводит из оцепенения.
Всё-таки странные и страшные существа эти женщины. Разум и чувства у них всегда переплетаются в замысловатый запутанный клубок, разобраться в котором не могут подчас даже они сами.
Ревность, отчаяние, злоба…
Любовь к мужчине, желание спасти и защитить его…
Логические доводы и здравый смысл.
Всё смешивается и находится в контрах друг с другом. Увы, побеждают в этой заведомо неравной борьбе, как правило, не доводы рассудка, а желания женского сердца...
Желание любить и быть любимой, даже невзирая на то, что чувства не взаимны.
- Айрис, хоть ты образумь его! – встревает в разговор отчаявшийся Дэрэк, мелькающий за спиной альтаирца. – Если он покажется в Аскорэоре, то не проживёт и пять минут! А в Руаре и подавно…
Тук. Тук. Тук.
О, женщины! Ваше сердце бьётся лишь тогда, когда вы кого-то сильно, до фанатизма, любите. А ещё когда вы оказываетесь загнанными в угол. Когда есть всего лишь пара секунд для принятия решения.
Решения, которое возможно спасёт жизнь любимому мужчине.
А может, перечеркнёт эту самую жизнь.
- Да. Я видела её. Она ушла с Верховным воином, - в голосе Айрис ни тени фальши.
- Я же говорил, Аду схватили! Она в Руаре! – от спокойствия Эвана не остаётся и следа. – Спасибо, Айрис…
- Подожди! Ты не понял! Аду не схватили!
Девушка успевает выкрикнуть это прежде, чем Эван отключает связь.
- Что значит «не схватили»? – в разговор вмешивается не менее обеспокоенный священник. – Ты же сама только что сказал, что она…
- Ада пошла с ним сама! По доброй воле.
В воздухе зависает напряжённая тишина.
- Что?!
Айрис поднимает на Эвана полный решимости взгляд. С каждой последующей фразой её дрожащий голосок обретает уверенность. Потому что назад пути уже нет. Да и терять ей, честно говоря, больше нечего. Зато спасти ещё можно… Эвана и её многолетнюю любовь к нему.
- Я слышала их разговор. Верховный воин хвалил Аду, что она великолепно справилась с заданием, - слова Айрис вводят альтаирца и остальных в состояние ступора. - Эван, это она пронесла на борт звездолёта взрывчатку! Это Ада убила твоего отца и братьев! Она знала, что им не суждено долететь до Альтаира, поэтому и покинула звездолёт до взлёта! Поэтому она единственная осталась жива!
Пара минут уходит на осмысление столь откровенно абсурдного заявления, которое при детальном рассмотрении внезапно становится не столь уж и абсурдным. Увы, в словах Айрис прослеживается пугающая логика.
Адамаск действительно единственная осталась в живых.
И да… Она заблаговременно покинула звездолёт до взрыва.
Но как поверить, понять и принять это?!
- Что за чушь ты несёшь?! – кажется, ещё немного, и Эван начнёт орать на Айрис. – Ада бы никогда…
- Адамаск – шатера! Хочешь ты этого или нет! – отчаявшаяся девчонка идёт ва-банк. – Думаешь, ты один был знаком с ней раньше?! Да будет тебе известно, два года назад Ада была у меня в услужении! Ты хоть раз видел, как она убивает? Нет?! А я видела! Жестоко! Безжалостно! Хладнокровно! Она при мне вспорола животы пятерым мужикам и даже не поморщилась! Ты бы смог так? Подозреваю - нет. А она смогла! И сделала это с нескрываемым удовольствием!
Бледный Эван, сам того не замечая, отрицательно качает головой. Айрис сошла с ума! Несёт какую-то ахинею.
- Сейчас же замолчи!
Но дочку посла уже не остановить.
-  Да пойми же ты наконец! Открой глаза! Твоя Ада – истинное порождение Руара! Такая же лицемерная, двуликая, лживая и при этом полностью преданная Руару и императору! Всё, что происходило с тобой за последние дни – это был лишь спектакль! Разыгранный как по нотам план Дэмониона, единственной целью которого было уничтожение альтаирской династии и возобновлению воины между вашими планетами! И Ада великолепно сыграла свою роль! Знаешь, зачем ей потребовалось встречаться с Дэрэком после взрыва? Чтобы вычислить твоё местонахождение! Я же тебе сразу сказала, что все каналы связи прослушиваются! Наверняка, воины Руара уже вышли на ваш след! И всё благодаря этой предательнице! Эван, Ада предала тебя! Она убила твою семью! Она...
- Я был лучшего мнения о тебе, Айрис, - мрачный Эван, не дав девчонке договорить, отключает видеосвязь. Переводит взгляд на священника. – Зачем она наплела всё это?
Однако отец Марк не успевает ответить. Его опережает заторможенный испуганный Дэрэк.
- Если бы просто наплела… - едва слышно шепчет он, резко затаскивая спутников в выемку в стене.
И делает это очень вовремя, потому что секунду спустя в нескольких метрах от них проходят стражи Руара, показывающие всем прохожим голографическую ориентировку на Эвана. 
5. ВЫБОР ШАТЕРЫ

Её не было в Руаре всего несколько дней, но за это время произошло столько неприятных событий, что остаётся лишь диву даваться, как сам замок ещё остался цел! Вот и полагайся после этого на Карла!
Давно Верховная ведунья не была так зла! Опираясь на посох, Глэдис с поразительной для её древнего возраста скоростью пересекает длинный каменный коридор, после чего поднимается по витиеватой узкой лестнице в обитель Верховного воина.
Вокруг одни предатели! И как с этим прикажите жить?
Первый - Атарксис – избалованная тряпка! Недоразумение, а не наследник Дарийского престола! Знала бы это раньше – затевать  аферу с подменой кристалла не стала бы! Пусть бы этот самоуверенный клоун окаменел на Плато Семи ветров от одного прикосновения к Жезлу Власти на радость Дэмониона! Потому что толку от Атарксиса ни для Глэдис, ни для империи всё равно никакого! Мальчишка не желает прислушиваться к её советам! Воспринимает Верховную ведунью как прислужницу! Зачем Дарию такой недальновидный глупый правитель, который, вдобавок, за эти годы, проведённые на чужой планете, был хорошо прикормлен Земным Альянсом. Айлит Петтигрю - вот уж точно кто спит и видит, чтобы Атарксис взошел на престол, и тогда бы она смогла с помощью этой прикормленной марионетки постоянно накладывать вето на решения Дэмониона, неугодные альянсу, и тем самым существенно ограничить его власть.
Второй предатель не многим лучше... Бэр. Алчный азартный трус! Конченный игрок, поставивший на кон и честь, и дом, и даже родную планету! Чем он только думал, передавая кристалл Ромеро? Уж точно не головой! Надо было добить его сегодня, но… Ладно, пусть ещё немного поживёт. Всё же лучше иметь среди приближённых императора своего Верховного лекаря, которого знаешь со всеми его грешками и потрохами, чем допустить на эту должность кого-то нового.  Ещё не известно, как другой Верховный лекарь себя бы повёл. Да и слишком много тайн связывает Глэдис с Бэром. Слишком…
Третий предатель, вернее – предательница – Адамаск. Сволочь, а не девка! Прикормила себе на погибель! Впрочем, как раз от этой шалоболки и можно было ожидать нечто подобное. Кому она – Глэдис – врёт? Девчонка никогда по-настоящему не была частью Руара. И всегда! Абсолютно всегда поступала так, как ей заблагорассудится. Глэдис сама закрывала на это глаза. Вот и пожинает сейчас плоды.
- Где она?
Старуха заходит в аскетически обставленную полупустую обитель Верховного война. Карл едва заметно кивает стоящему возле двери воину. Уже через минуту перед Глэдис предстаёт дочка Таисьи. Шатера, которая сделала своё дело, подменив кристалл на Жезле власти, а затем…
- Как ты посмела проявить самовольство?! – тихий старческий голос звучит страшнее разгневанного крика.
Никогда раньше Глэдис не была так зла на Адамаск.
Да кем возомнила себя эта соплячка?! Видимо, Карл всё же был прав! Глэдис дала слишком много воли девчонке, и та решила, что может поступать так, как ей заблагорассудится! Но ничего! Она быстро напомнит Адамаск её место!
- Я лишь хотела вернуть кристалл, не дать вывезти его за пределы Дария, - что-то не похоже, чтобы в голосе девчонки прозвучал страх или раскаяние.
Нахалка! Хоть бы опустила взгляд! Так нет! Смотрит прямо в глаза, словно ей уже терять нечего!
- Где он?
- Скажу в обмен на гарантию, что вы сделаете всё, чтобы альтаирский принц смог беспрепятственно покинуть Дарий!
Пожалуй, это первый раз в жизни, когда кто-то осмеливается не просто перечить ей - Верховной ведунье, а ещё и выдвигать ультиматум! За все годы её пребывания в Руаре ни один! Ни один из воспитанников не осмелился не то что перечить ей, а даже смотреть в глаза! И тут надо же! Выискалась одна такая! Ещё и шантажировать пытается!
Слишком злая, слишком заведённая, слишком… Всё слишком! Не в тот день и не в тот час Ада посмела перечить Верховной ведунье.
- Девочка, ты, правда, думаешь, что я не найду его без твоего содействия? Что я не смогу самостоятельно покопаться в твоих мозгах, в памяти и найти лазейки, которые приведут меня к кристаллу? – мягко, почти по-доброму звучат слова Глэдис и от этого становится не на шутку не по себе даже Верховному войну. - Родная, да ты сама приведёшь меня не только к кристаллу, но и к альтаирцу, который тебе, почему-то так дорог! Поверь, я сделаю всё, чтобы от этого мальчишки не осталось и следа. Что касается тебя…
Глэдис оборачивается в Верховному воину.
- Карл, помнится, ты недавно мне говорил, что тебе нужна ещё одна серая прислужница?
Наконец-то в глазах девчонки мелькнул испуг. До неё видимо только сейчас дошло, кому она осмелилась перечить! 
Делает шаг к двери…
Едва заметный взмах старческой ладони, и тяжёлая дубовая дверь с гулким грохотом намертво закрывается за спиной Адамаск.
Вот и всё, девочка. Вот и всё! Ты сама подписала себе приговор.

*** 
Ещё в Катаре в своём незавидном голодном детстве я отчётливо поняла: выбор есть всегда. Даже в самой, казалось бы,  безнадёжной ситуации. Потому что за тобой всё равно остаётся выбор: по какому пути идти. Ты можешь, рискуя жизнью, воровать топливные кристаллы под самым носом у стражей Дэбэра, меняя их потом на еду, или как Акраба продавать своё тело в кабаке и иметь за это каждый день миску похлёбки, а можешь просто лечь в сугроб и сдохнуть от голода. И это тоже будет твой выбор.
Ты можешь остаться в Катаре рядом с мальчишкой-альтаирцем или исполнить свою мечту - уехать в «сказочный» Руар, который на проверку окажется не таким уж и волшебным.
Ты можешь безропотно лечь в постель к хозяину, которого тебе подсовывает император, можешь усыпить альтаирского принца и, обчистив его, сбежать, обретя долгожданную свободу, а можешь рискнуть этой самой свободой и остаться рядом с ним – с мальчишкой-альтаирцем навсегда.
И даже сейчас ты можешь превратиться в механическую бездумную серую прислужницу, которая в два счёта выдаст Глэдис все свои тайны - по первому требованию расскажет не только, где спрятан заветный кристалл с Жезла Власти, но и то, где сейчас находится Эван, а можешь…
На самом деле это так просто…
Хлёсткий завывающий порыв родного Катарского Северного ветра непрошеным гостем врывается через распахнутое окно в обитель Верховного воина, принося с собой солоноватый привкус морского бриза.
Холодно до дрожи. И от этого радостно внутри.
Выход действительно есть всегда.
Закрываю глаза. Прислушиваюсь. Совсем рядом у подножья башни, в которой находится обитель Карла, бушуют мощные дикие волны Северного океана, то и дело разбиваясь об острые скалы. Жестко, монотонно, как в ту – самую  первую ночь в Руаре, когда я отправила к праотцам в морскую пучину тело убитого мною воина-подростка.
Губ едва заметно касается лёгкая улыбка. Я вдруг отчётливо понимаю, что всё это было предопределено с самого начала. Да! Именно так всё и должно было быть.
Вернее – закончиться.
Нет, Глэдис. Тебе не удастся сделать из меня тупую безропотную серую прислужницу. Как и не удастся выведать, где находится Эван, потому что за любимых надо бороться. До последнего вздоха. До последней капли крови. До последнего «Я тебя люблю…» Иначе всё остальное просто теряет смысл.
И это и есть мой выбор.
Выбор шатеры.
Прежде чем Глэдис и Карл успевают среагировать я оказываюсь у распахнутого окна, после чего… Оттолкнувшись от подоконника, раскинув руки отдаюсь во власть Северного ветра…
Ошеломляющее чувство абсолютной свободы переполняет меня, когда я с огромной высоты падаю в пучину бушующего ледяного океана, прекрасно осознавая, что там внизу меня ждёт неминуемая смерть. 

***
Сплин ведёт нас извилистыми подземными коридорами. Я даже не пытаюсь спросить его, куда мы идём. Честно говоря, мне уже всё равно. Мои мысли, несмотря на всю опасность ситуации, витают далеко отсюда.
В это трудно поверить. Я не могу, не хочу, но… Факты - жестокая и упрямая вещь.
Мои родные погибли.
Выжила лишь Ада.
И только она, после последнего разговора с Дэрэком, знала, в какой части подземного города мы находимся. И вот сейчас здесь на нас устроена настоящая облава.
Только она…
Неужели Айрис права? Ада с самого начала предала меня?
Нет… Я просто отказываюсь в это верить.
И всё же невольно прокручиваю всё, что произошло в моей жизни за последнее время. Откуда вообще взялся этот кристалл? Его принёс Ромеро? Но я не видел этого… Зато точно знаю, что лишь Ада способна безбоязненно взять кристалл в руки… Что ей мешало самой подложить кристалл в мои вещи?
Невольно вспоминается наше детство.
Руар! Вот что всегда было страстью Ады. Она так мечтала стать шатерой. Всегда грезила, бредила этим. Изменилось ли это с годами? Не стала ли она истинной слугой императора Дэмониона?
Нет! Я не могу, не хочу в это верить, но…
Факты - упрямая вещь. И они говорят против Ады.

Мы идём какими-то извилистыми тёмными коридорами-туннелями, затем спускаемся в канализационный люк. Надо же! Под подземным городом есть своя инфраструктура.
- Скорей! Скорей! – нервно торопит Сплин.
Смотрю на этого сморчкообразноо парня и понимаю: люди иногда удивляют.
Интересный человек этот Сплин. Сначала, узнав, что нас разыскивают воины Руара, он назначил нам за спасение тройную цену, а потом… Всё, что от меня требовалось – снять капюшон.
- Ваше императорское величество?!
Никогда не думал, что встречу в логове контрабандистов и преступников, человека, которому не всё равно…
Отец Марк рассказал мне о нём чуть позже, когда парнишка убежал договариваться с одним из сопровождающих. Юный и дико талантливый. Истово верующий в своё правое дело. Бывший военный журналист, некогда восхвалявший в своих громких репортажах Земной Альянс. Разжигавший своими пламенными статьями войну в сердцах и душах людей, особенно новобранцах.
Ему, молодому да раннему, хотелось сделать шикарный материал, заработать всемирное признание, получить высшую журналистскую награду «Золотое перо»... Чтобы получить всё это, он выбил командировку на передовую, а там...
Там он воочию увидел всё то, о чем не должно рассказывать в своих статьях репортёру, преданному Земному Альянсу.
Страх, отчаяние, оторванные конечности совсем юных солдат - мальчишек, которые абсолютно не понимают за что, за кого и, главное, против кого они воюют. Которые хотят домой к мамам, бабушкам, сёстрам, подругам, но вместо этого их тела разрывает на части в открытом космосе.
Хаос. Боль. Непонимание. И пустота. Вот, с чем пришлось столкнуться Сплину на передовой. А ещё с горьким осознанием того, что всё, о чём он писал раньше – всего лишь пропагандистский обман. Фикция. Он сам было лишь винтиком в огромной кровожадной агитационной машине Земного Альянса, потому что абсолютно все его идеалистические репортажи о войне совершенно не соответствовали действительности
А потом был плен. Дарий. Катар. Рудники. Побег. Чудом. Волей случая. Так Сплин и оказался в подземном городе Адэйры. Без Родины. Без любимой профессии. Без идеалов. Зато с чётким осознанием того, что война – это зло. Бессмысленное и беспощадное. Зло, которое возобновится, если на Альтаире наступит хаос с престолонаследием и, тем самым, нарушится расстановка сил во вселенной. Поэтому…
- Скорей! Скорей! Сюда!
Лишь потом, спустя годы в одном из наших дружеских разговоров Сплин признается, что в тот день он спасал не меня, и даже не равновесие между Дарием и Альтаиром. Он спасал себя – свою душу – остатки веры в то, что в этой жизни всё же есть справедливость. Есть, ради чего жить и бороться.
Помогая мне, Сплин пытался искупить свою вину за то зло, которое в своё время разжёг в сердцах миллиардов зрителей и читателей своими талантливыми агитационными военными репортажами. Зрителей, среди которых были юные мальчишки, поверившие ему, ушедшие из-за этой слепой веры на войну, и, не вернувшиеся с неё.
Дальний ангар. Потрёпанный, явно повидавший лучшее время звездолёт.
- На старую обшивку не смотрите. Начинка суперсовременная. А главное с антисиловым полем. Если не будет осечки, сможем покинуть Дарий незамеченными для военно-космической службы. Не засекут.
- А если осечка всё-таки будет? – нервно интересуется Дэрэк.
Сплин философски хмыкает.
- А вам уже не всё равно?
Переглядываемся. Как ни печально, но Сплин прав. Выбора нет. Возвращаться нельзя. Даже за Адой, чтобы поговорить с ней…. Выяснить все… Я объективно понимаю, что просто не смогу добраться до неё живым. А подставив себя, я подставлю не только Альтаирскую империю, но и перемирие. Моя смерть повлечёт за собой возобновление войны, хаос… Мне страшно признаваться в этом самому себе, но всё это слишком высокая, слишком эгоистичная с моей стороны цена за любовь.
- Ну, так мы летим? – настырный голос Сплина выводит меня из задумчивости.
Киваю.
- Да. Летим.
Пожалуй, только сейчас я в полной мере понимаю своего отца, который всю жизнь шёл против своих желаний, в угоду интересов Альтаирской империи. Больше всего на свете мне хочется броситься на поиски Ады, но… Если я это сделаю, то миллиарды альтаирцев останутся без правителя. Их судьба будет отдана на растерзания междоусобных воин. Я не могу… Я не должен допустить такое. Хотя бы ради памяти отца и братьев. Их смерть не должна быть напрасной. Поэтому здесь и сейчас мне предстоит понять и принять одну очень важную и очень трудную для меня вещь: я больше не Эван. Не мальчишка-альтаирец, которого волей случая занесло на Тёмную планету и который влюбился в дарийскую девчонку. Я - Иоанн Дрогвард Второй – Император Альтаирской империи. Имеющий не только огромную власть, но и огромную ответственность за свой народ. И у меня, как и моего отца, больше нет такой роскоши, как слушать своё сердце. Отныне полагаться придётся только на доводы рассудка.
Видимо, это с самого начала и была моя судьба.

***

Этого не ожидал никто. Ни Глэдис. Ни Карл. Ни Мэд. Ни уж тем более Анигай. Внезапное самоубийство Ады вывело из равновесия всех.
Пустота – именно это чувство оставила после себя эта странная неконтролируемая девчонка.
То, что она была для Глэдис кем-то большим, чем просто одна из воспитанниц, старуха поняла почти сразу. Как только бушующие волны поглотили хрупкое тельце самоубийцы.
Тоска. Внезапной непрошенной лавиной обрушилась на Верховную ведунью. Она хотела напугать строптивицу, вытащить из неё информацию, но… не убивать. По какой-то непонятной для самой Глэдис причине эта девочка на уровне инстинктов всегда была для неё кем-то больше…
Но кем? Этого она не могла сформулировать даже для самой себя.
- Дура, - прошелестела старуха и быстрым шагом покинула обитель. – Ей бы жить, да жить.
После того, как Верховная ведунья ушла, Карл ещё долго стоят у распахнутого окна, глядя как в низу свирепствуют волны Ледяного океана, с грохотом разбивающиеся о скалы.
Зависть. Пожалуй, впервые в жизни Верховный воин ощутил это, неведомое ему доселе чувство.
Да… Именно зависть.
И презрение к самому себе.
Как же надо любить неведомую ему свободу, чтобы вот так, просто, без сожалений…
Невольная усмешка. А ведь выбор действительно есть всегда. Жить или умереть. Жить – или делать вид, что живёшь.
Весть о гибели девчонки из касты воинов довольно быстро облетела Руар. И застала врасплох Мэд. Шатера до последнего надеялась и верила, что сообразительной Аде всё же удастся выбраться из всей этой заварухи живой. Но у судьбы, увы, оказались свои планы.
Нет, она не плакала. Потому что просто не умела это делать. Мэд разучилась реветь давным – давно. Ещё в младенчестве. Когда лежишь в люльке рядом с другими точно такими же оторванными от родителей детьми и плачешь, плачешь, плачешь, пока не вдруг отчётливо не осознаёшь – бесполезно. К тебе всё равно никто не подойдёт, не пожалеет… Ты никому не нужна. И тогда ты замолкаешь.
Навсегда.
Закрываешься внутри себя. Потому что так не больно.
Но Ада умудрилась пробить в Мэдэлин эту броню, которую шатера старательно возводила в душе годами. И правильно делала. Если бы она не позволила Адамаск стать близким ей человеком, то сейчас, наверняка, не было бы так нестерпимо больно.
Нет. Мэдэлин не плакала. Она просто заторможено сидела на краю всё ещё расправленной кровати подруги и тупа смотрела в одну точку перед собой. Пока вдруг отчётливо не осознала – Анигай!
Вот кому сейчас по-настоящему должно быть плохо!
Она – Мэд – потеряла подругу.
Но он лишился куда большего – родной сестры.
Шатера найдёт мальчишку в общей столовой. Наряду с другими воинами он ел и веселился, травя пошловатые байки, слушая мужские скабрёзные анекдоты. Их взгляды пересеклись лишь на мгновенье.
Нет. Мэд не увидела в глаза Анигая ни боли, ни сожаления об утрате сестры. Он смирился. Забыл Аду, как проблемный сон. Освободился от неё.
О, да! Теперь Анигай по-своему обрёл долгожданную свободу. От неё – от Ады, за которую надо вечно переживать, подставляться. А именно это – подставлять свою шкуру под удар Анигай и не любит. Что ж, похоже, Руар сделал своё дело. Здесь действительно выживает лишь сильнейший, тот, кто ставит своё благополучие превыше других. Кто любит себя больше своих близких.
Жаль лишь, что Мэд, похоже, утратила способность мыслить так же, как Анигай. Иначе бы на душе у шатеры сейчас не выла стая драгов. Не было бы так противно слышать смех Анигая, который с пугающей скоростью сумел вычеркнуть из памяти собственную сестру.
Ада была лучшее, что случилось в жизни Мэдэлин. Это она – Ада показала шатере, что в жизни можно полагаться не только на себя, но и на близких людей. Что всё-таки не всем людям на тебя всё равно. Это она – Адамаск пришла на неслышный никому «плач» Мэд. И шатера, в отличие от Анигая, никогда этого не забудет.

***

Холодно. До дрожи. До озноба. Острые камни режут спину. С трудом открываю глаза. Не могу понять: жива или уже нет…
Звёздное небо. Такое же холодное, как и моё насквозь мокрое, местами уже обледенелое, алое платье.
Сначала я почти ничего не чувствую. А потом приходит она… боль.
Боль, раздирающая изнутри, а вместе с ней появляется и осознание – жива!
Собрав последние силы с трудом приподнимаюсь на локтях. Кожа на руках и ногах содрана в кровь. Левую руку почти не чувствую. В спину будто воткнули штырь, но… двигаться всё же могу. Не спеша ощупываю себя: вроде переломов нет. Правда, каким чудом – не знаю. Упасть с такой высоты и не разбиться об острые скалы… Только сейчас понимаю: мне просто несказанно повезло, что я выпрыгнула из окна во время сильного прилива, иначе бы точно от меня осталось одно лишь воспоминание.
Оглядываюсь. Не могу понять, куда меня вынесло волной. Но это уже точно не территория Руара. Сумрачный лес? Скорее всего. Первая хвойная поросль начинается метрах в трёх от меня.
И что теперь делать? Куда идти? Если моё ковыляние вообще можно назвать «идти». Всё же должна признать, выживание после такого падения не входило в мои планы. Наивная, думала – отмучилась, а тут… Похоже, моя судьба никак не уймётся. Недаром Акраба всегда говорила, что у меня поразительная живучесть. Сама диву даюсь, что выжила и на этот раз.
С неимоверным трудом поднимаюсь на ноги. Платье от воды и льда почти неподъёмно, но и снять его нельзя. Сухой одежды-то нет. После пары неудачных попыток, мне, наконец-то, удаётся оторвать от ближайшего дерева толстую ветку, на которую я могу опираться как на посох. Хотя толку от этого посоха… Босые ноги зябко ступают по покрытой вечерним инеем земле. Не замёрзну на смерть, так сожрут драги в Сумрачном лесу. Даже дреда при себе нет – Карл, сволочь, отобрал ещё в Аскорэоре.
Радует лишь одно: сомневаюсь, что после такого полёта в бездну океана Карл или Глэдис будут меня искать. В этом даже что-то есть: чтобы обрести долгожданную свободу, мне надо было просто умереть.
Вот только что теперь делать с этой свободой? Вопрос – ответ на который я не нахожу. 
*** 
Дурной день и не менее дурная ночь. И сон… Всё тот же проклятый сон, который, почему-то неотступно преследуют Верховную ведунью, стоит ей только закрыть глаза.
Нет никаких сомнений - это снова она. Тот же знакомый силуэт. И та же императорская корона.
Арасэли.
Будь она проклята!
Нет. Глэдис не видит её лица. Но этого и не надо. Жесты, манера, осанка – всё её.
И голос нетрезвого Бэра… Верховная ведунья даже чувствует тошнотворный запах его перегара…
- Что, если девчонка обвела нас вокруг пальца? Что, если она никогда…
- Нет! – с диким воплем старуха резко садится на своей узкой аскетической кровати. – Нет… Она не могла это сделать… Она бы просто не посмела…. Она…
*** 
Мне несказанно везёт. Хоть в чём-то… Океаническое течение выбросило меня на берег неподалёку от дороги, ведущей через Сумрачный лес в Адейру. На моё счастье, одной семье поселян взбрело в голову именно в это время поехать в Сариту – городок, расположенный на окраине столицы. Тощий старик-поселянин – ещё тот болтун и балагур и его дородная розовощёкая жена с жалостливым сердцем. Оно-то меня и спасло.
- Деточка! Ты жива? Открой… Открой глаза! Патрик! Смотри! Она уже коркой льда покрылась!
Ну да, покрылась. Потому что идти по дороге, опираясь на посох, я долго всё-таки не смогла, и рухнула на обочине. Как долго я пролежала в отключке – не знаю. Очнулась лишь когда меня обнаружила это семейство.
Старик тут же напоил меня из своей заначки каким-то обжигающим пойлом, от которого внутри сразу разгорелся нешуточный огонь. Не прошло и минуты, как я начала чувствовать пальцы рук и ног. Крестьянка тем временем, порывшись в узле с одеждой, выудила оттуда довольно грубо сшитое, но зато добротное тёплое платье.
- А ну-как давай примеряй! Дочке везла. Она у нас, правда, покрупнее тебя будет. Ну да ладное, чай, не утонешь в неё. Главное, чтоб тепло было. А эти лохмотья снимай давай! Простынешь же совсем и дуба дашь!
Заведя меня за повозку, поселянка шустро помогла переодеться, при этом то и дело поцокивая языком, разглядывая моё, покрытое синяками тело.
- И кто тебя так, деточка? Не муж ли чай отдубасил?
- Нет. Не муж… - с трудом мямлю я и…
… как последняя дура начинаю рыдать. Видимо, нервы сдают окончательно.
- Не муж, - истерично всхлипываю я. – Нет у меня больше мужа.
Я рыдаю как какая-то ненормальная идиотка на груди незнакомой мне дородной поселянки, стоя на обочине дороги. А она, сама со слезами на глазах, гладит меня по заледеневшим волосам.
Я плачу, плачу, плачу, с горестью осознавая, что моя жизнь никогда уже не будет прежней, как и я сама.

***

Видимо, смерть мне всё же к лицу. Падение в бездну, каким-то непостижимым образом, заставило удачу встать не мою сторону. Давненько такого не бывало. Сначала поселяне, которые подвозят до Сариты, затем планолёт возле таверны – мне удаётся незамеченной пробраться в него. И вот спустя всего час я уже в Адейре.
Трачу несколько минут, чтобы, закрывшись в кабинке дамской комнаты аэровокзала, переодеться в подсохшее алое платье. Корю себя за то, что не додумалась переодеться в Руаре в более удобную одежду, перед тем, как идти к Карлу.
Выглядит дорогое платье, конечно, не очень – местами разорванно, но, в целом, всё лучше, чем наряд поселянки, который неминуемо привлечёт внимание модных горожан. Оно мне надо? С сегодняшнего дня я официально мертва. Пусть так и будет. Тем более, что это не далеко от истины. Возможно, физически я ещё жива, но в душе… Пугающий холод, пустота и больше ничего. Странное ощущение: тело ещё живёт. А вот душа… Нет. Лучше не думать об этом. Не могу. Не хочу! И не буду…
Иду по извилистым улочкам старой Адейры. Иду, сама не знаю куда… Не замечаю. Как ноги сами приносят меня к ней… К той, которой я никогда не была нужна. К беспутной Акрабе.
Моей матери.
В этом даже что-то есть. Больше мне идти и не к кому. Жизнь, с присущей ей чувством юмора, вернула меня к той, от которой я сама же когда-то и убежала. К той, которая себе на беду родила меня.
За окном полночь. Мы сидим в дальнем углу полупустого кабака. Молча пьём какую-то обжигающую горькую вкуса. Дрянь, а не пойло. Но на душе от этого горького пойла, почему-то становится не так горько, я бы даже сказала – весело, одновременно с этим по всему моему продрогшему телу разливается тепло. Кажется, я начинаю понимать Акрабу. Если местный эль даёт забвение, то…
- Ещё пару кружек!
- Не налегай. С непривычки поплохеет, - хмыкает мать, пристально, я бы даже сказала, несколько озабоченно глядя на меня. – Случилось что?
- С каких пор тебя стала интересовать моя жизнь?
- С тех пор, как я плачу за твой эль.
Усмехаюсь. А ведь она права…
- Случилось.
И снова молчание. Первой не выдерживает мать.
- Анигай жив? – вопрос звучит, как бы между прочем, ноя всё равно улавливаю напряжённые нотки в её голосе. Ну, надо же! Неужели нашей беспутной мамаше не всё равно на нас?!
- Жив.
Сын хозяин борделя, дородный детина средних лет, выпроваживает последнего, пьяного в доску клиента. Бросает на меня вопросительный взгляд.
- Мы закрываемся.
- Она со мной, - устало отзывается Акраба. – Моя дочь пару дней поживёт у меня. Если ты, конечно, не против?
Я и забыла, что мамуля, даже обретя свободу, так и не смогла ей самостоятельно распорядиться. Впрочем, чему удивляться. Акраба никогда по-настоящему и не была свободной. Сначала Руар, следящий за каждым твоим шагом, затем Катар… Живя здесь, в комнатушке на крыше борделя, Акраба, по сути, является собственностью хозяина сего весёленького заведеньица. Интересно, меня ждёт та же участь?
- Отчего же я должен быть против? – хмыкает заинтригованный парень, подходя к нам. – Девка-то вроде красивая.
То ли от выпитого эля, то ли просто от того, что у меня сдают нервы, начинаю глупо хихикать.
Сын хозяина с интересом без малейшего стеснения разглядывает меня с ног до головы.
- Новенькая? –  интересуется у моей мамаши.
Та отрицательно качает головой. Только сейчас замечаю, какая же на самом деле Акраба уставшая и постаревшая.
- Остынь, Каригар. Она тебе не по зубам.
Но парень, похоже, не слишком верит Акрабе. Вплотную подходит ко мне. Господи, как же у него воняет изо рта! Он когда-нибудь зубы чистил?
- У нас здесь простое правило, детка: хочешь жить в одной из комнат – милости просим! Но платить за жильё придётся натурой.
Хозяйский сын с удивительной для его не маленькой комплекцией ловкостью притягивает меня к себе. Самое обидное, что у меня с собой нет даже дреда, чтобы как следует проучить придурка. Хотя… Пары выпитого эля заставляют меня всерьёз задуматься о том, а есть ли смысл конфликтовать с сыном хозяина борделя? Моя жизнь всё равно кончена. Сейчас я как никогда похожу на саму Акрабу, когда ту, накачав тандуримом – порошком забвения, бросили в Катаре на растерзании пьяных мужиков из местного кабака. Выбора-то особо и нет. Окажись я сейчас на улице, куда я пойду? В Руар? Меня там точно ждут с распростёртыми объятьями! В подземный город? Я дажене смогу туда самостоятельно попасть – дверь открывалась от сканированной ладони Эвана. Да и нет там уже никого из моих знакомых. Уверена: они все уже покинули Дарий. Если бы Эвана убили, я бы знала – тут же начался бы громкий международный скандал. Так куда мне – никчёмной и никому не нужной деваться? Обратно в Катар? В кабак за место мамули?
Ну, уж нет! Только не туда!
В голове мелькает до обидного невесёлая мысль. Неужели в Катаре всё же правы, говоря, что от судьбы не уйти? Что если родилась дочерью потаскушки, то тебе ею и быть? 
Отхлёбываю эля. Морщусь. Хочу забыться, уйти от реальности. как это всегда делала Акраба. Убежать: от проблем, от жизни, от себя… Потому что я не знаю, как мне дальше жить. Честно. Не знаю. Да и не уверена: хочу ли я жить вообще.
Вот только «уйти» не получается. С улице внезапно раздаются заунывные пронзительно-громкие трубы.
Трубы, возвещающие начало Солнцестояния.
Со всеми этими неприятностями я и забыла, что сегодня ночью звезда Сатаба вновь вернётся на небосклон и осветит своими лучами Плато Семи ветров.  Сегодня Атарксис должен будет взять Жезл Власти с подложным кристаллом и благодаря мне… Да! Именно мне этот избалованный, изнеженный, абсолютно никчёмный, по заверениям Мэд мальчишка, станет соправителем Дария, а затем…
О том, что произойдёт дальше мне не хочется даже думать. По приказу Дэмониона будет дан праздничный фейерверк, на фоне которого в небе возле Туса и возникнет яркая, затерявшаяся в остальных огнях вспышка.
Вспышка, которая унесёт жизнь моего мальчишки-альтаирца. Видимо. Эвану всё же изначально было суждено погибнуть от рук дарийцев.
«Суждено» - какое премерзкое, отвратительное слово!
«Суждено».
Мне - пойти по стопам матери - стать потаскушкой. Эвану – повторить судьбу отца – быть убитым на Дарии во имя каких-то непонятных мне идей.
От невесёлых мыслей меня отвлекают руки хозяйского сынка, который беззастенчиво присосеживается рядом за столом и начинает меня лапать. Смотрю на него – пухлощекого, с мелкими бегающими глазками, а вижу одного из постоянных клиентов моей мамаши – того самого кузнеца, которого я лично отправила к Отару.
Смотрю и отчётливо понимаю: не хочу! Не хочу повторять её судьбу.
Он даже не успевает ничего сообразить. Одно молниеносное движение руки, и я перекрываю ему сонную артерию. Тяжелым мешком с грохотом падает на пол. Спасибо Карлу. Верховный воин лично обучил  меня точечным приёмам. Благодаря им мне не нужно иметь дред, чтобы справиться с противником.
- Ты что наделала?! – визжит перепуганная Акраба, бросаясь к хозяйскому сынку, у которого уже закатились глаза, а тело начало биться в мелкой судороге. – Ты… ты его убила! Что я теперь скажу его отцу?! Он же меня на улицу вышвырнет.
Мать в своём репертуаре. Плевать она хотела на хозяйского сынка. Её своя шкура куда больше беспокоит.
Это так странно, но лишь до конца в полной мере осознав всю безнадёжность своей ситуации, ко мне приходит долгожданное спокойствие. Терять-то мне всё равно уже не чего.
- Не вышвырнет. Через час – другой оклемается. Сядь.
Надо же! Мать машинально выполняет мой приказ. Видать, осталась руарская привычка  - когда приказывают, выполняй всё молча и не спрашивай, зачем да почему?
- Я хочу, чтобы ты прямо сейчас пошла к Глэдис. В её дом. Тот, что на окраине старого города. Вызови её. Я знаю, старуха умеет перемещаться в пространстве, когда ей это очень нужно. Скажи, что я оставила то, что она ищет, под крыльцом заброшенного флигеля.
Акраба бросает на меня испуганно-заинтригованный взгляд.
- Только сама не додумайся лезть туда – лишишься последней здоровой руки, - даю напоследок дочерний совет. - Пусть Дэмонион сам заберёт и вернёт это на место. Или не вернёт – решать ему. Но только поспеши. Надо успеть это сделать до начала церемонии Солнцестояния.
По мере того, как я говорю, глаза Акрабы округляются от ужаса и удивления. Мать, видимо, решила, что у меня совсем поехала крыша, раз я так спокойно говорю о Верховной ведуньи и самом Императоре.
- Да ты совсем рехнулась! Чтобы я…
Но я не слушаю верещания перепуганной Акрабы. У меня на это нет ни сил, ни желания.
- Будет спрашивать, откуда ты узнала об этом: скажешь, что я тебе проболталась, когда на днях заходила к тебе в Адейре. О том, что видела меня сегодня молчи. Если, конечно, хочешь остаться в живых.
- Я никуда не пойду! – взбудораженная Акраба возвращается за стол, равнодушно перешагивая  через трясущегося у её ног хозяйского сынка. – Не хватало мне ещё Дэмониону на глаза попадаться. Спасибо, но мне нашей с ним прошлой встречи хватило!
Мама со злой усмешкой демонстрирует культяпку по локоть обрубленной руки.
- Как миленькая пойдёшь, - хмыкаю в ответ. – Иначе я скажу Глэдис, что ты мне помогала. И тогда ты лишишься уже не руки, а головы.
- Помогала в чём?!  - взвизгивает мать и тут же начинает активно жестикулировать. – Нет! Лучше молчи! Я не хочу ни о чём знать.
- Придётся. Я по приказу Глэдис подменила кристалл с Жезла власти на фальшивку, так что… Если ты не поторопишься, недоразумение Атарксис взойдёт на престол и тогда…
В зале зависает напряжённое молчание. Похоже, пары алкоголя окончательно выветрились из головы мамули.
- Что ты сделала? – медленно переспрашивает Акраба.
- Что слышала.
Шокированная  мать молча притягивает к себе огромный бокал с элем, залпом выпивает его до дна. Я жду истерики, верещания, сопротивления – в общем, чего угодно, но только не… спокойного расчёта.
- С каких это пор тебя заботит судьба Дарийского престола? – первой нарушает затянувшуюся тишину Акраба. – Зачем ты хочешь вернуть кристалл на место? Тебе не всё равно? Дело сделано.
- Не всё равно. Считай, что у меня сегодня не праздничное настроение. Мне не нужде фейерверк в честь восхождения на престол соправителя. Я хочу, чтобы Атарксис прикоснулся к реальному Жезлу Власти. Хочу посмотреть, как он будет превращаться в камень…
Мать поднимает удивлённый взгляд.
- Ты намекаешь, что в наследничке нет императорской крови?
- Скажем так: я хочу это проверить.
- Сдаётся мне, что ты просто хочешь устроить переполох на плато Семи ветров.
- Не важно. Лучше не теряй время, иди к Глэдис. Иначе…
- Я уже поняла, что «иначе», - недовольно бурчит Акраба, неуклюже выбираясь из-за стола, по ходу запинаясь за хозяйского сынка. Раздражённо пиная его в живот. – Вырастила себе на погибель.
- Не льсти себе, - фыркаю вслед. – Родила – возможно, но вырастила – нет. 
***

Как же нудно и неприятно ломит тело после всех этих перемещений в пространстве. Именно поэтому старуха так редко прибегает к телепортации… Слишком много сил и энергии занимают манипуляции со сжиманием пространства. Поэтому, если бы не эта прекрасная новость, Верховная ведунья наверняка отправила бы зарвавшуюся, невесть откуда взявшуюся пьяненькую Акрабу к Отару. Но новость стоила мук от перемещения в пространстве.
- Держи.
Обещанный кошель с дарами летит в трясущиеся руки счастливой Акрабы. Безусловно, Глэдис не дура: чутьё нашептывает ей, что во всём этом слишком складном рассказе бывшей шатеры есть нечто искусственное, надуманное… Чтобы мозговитая Ада вот так просто проболталась пьянчушке-матери, с которой никогда не ладила, где находится кристалл с Жезла власти?! Да ни в жизнь! Впрочем…  Верховная ведунья подумает об этом после. Сейчас самое главное, что слова Акрабы оказались правдой. Кристалл найден. И теперь только от неё – от Глэдис зависит, взойдёт ли этот зарвавшийся мальчишка Атарксис на престол или нет.
Что же касается самой Акрабы – она, безусловно, давно отработанный материал, но… Пусть поживёт – помучается. Вряд ли у беспутной хватит ума начать направо и налево рассказывать об украденном кристалле. Инстинкт самосохранения у бывшей шатеры ещё не до конца пропит.
Да… Пусть живёт. Хотя бы в память о той сумасбродной девчонке, благодаря которой, хоть косвенно, но всё же кристалл был найден. И которую Глэдис так до конца и не смогла понять.
Адамаск. Странная. Непредсказуемая и такая… свободолюбивая.
За годы прожитые в Руаре эта девчонка умудрилась стать Верховной ведунье не чужой. Словно какие-то невидимые, неподвластные разумы нити, самым абсурдным образом незримо переплели судьбы Верховной ведунии Дарийской империи и маленькой нищенки из поселения каторжников и военнопленных.
О, да! Ей будет не хватать этой маленькой бунтарки. Жаль, что старуха с удивлением осознала это, лишь когда хрупкое тельце этой сумасшедшей девчонки поглотил океан. 
*** 
Спутник Дария - Тус

Звездолёт приземлился на песчаный Тус, чтобы сделать дозаправку, ещё несколько часов назад. Но за это время мы не успели пройти ни обязательный плановый техосмотр, ни получить разрешение на взлёт.
Сплин заметно нервничает – то и дело нервно отстукивает пальцами незамысловатую мелодию по приборной панели в рубке пилота. Я знаю: всё с самого начало пошло не так. И это мне совсем не нравится.
В соседней рубке играют в шахматы отец Марк и Дэрэк. Священник,  в отличие от остальных, держится молодцом, не поддаётся неумолимо приближающейся панике. Зато Дэрэк уже даже и не пытается скрыть, что весь на нервах. Его очередной вопрос «Ну, когда же нам дадут разрешение на вылет?!» заставляет выругаться даже предельно спокойного и тактичного отца Марка.
- Дэрэк, вместо того, чтобы задавать пустые вопросы, лучше сосредоточься на игре. Тебе шах и мат.
- Это не мне шах и мат! А нам всем! – фыркает толстяк, резко поднимаясь с кресла, начинает мерить нервными шагами каюту.  – Не понимаю, как вы можете так спокойно сидеть?! До вас что, не доходит?! Нам труба! Конец! Капец! Мы торчим в этой Богом забытой песочнице уже несколько часов, а нам до сих пор не дали разрешение на вылет. И задницей чую, что и не дадут!
- Дэрэк, оставь свою задницу в покое. За окном песчаная буря, может, из-за этого вылет и отложили, - пытается успокоить разнервничавшегося землянина священник, взглядом показывая на иллюминатор.
По всей грязно-оранжевой поверхности песчаного Туса, и вправду, равномерно распределились пылевые завихрения, похожие на торнадо.
- Отец Марк, вы - физик! Давайте смотреть правде в глаза: этот ветерок не играет никакой роли при взлёте звездолёта. У нас слишком мощные двигатели, к тому же на Тусе постоянно такая погода. Они просто не хотят нас отпускать отсюда! Вы что, ещё не поняли?! Мы в песчаной ловушке!
Переглядываюсь со Сплином. Парень торопливо отводит глаза. Хоть в слух и не говорит, но я и сам прекрасно понимаю: Дэрэк во многом прав. Это ненормально, что нам отозвали разрешение на вылет, которое Сплин исхитрился получить, ещё будучи на Дарии. Но даже не это заставляет меня всерьёз забить тревогу. Полчаса назад я разговаривал с Кар–Эльгизом – советником моего отца, его правой рукой, который в данный момент в ожидании моего возвращения исполняет обязанности Верховного Альтаирской империи. Он сообщил, что наш дипломатический крейсер уже вошел в нейтральное космическое пространство, в котором может находиться не больше двенадцати часов. Это последний шанс покинуть пределы Дарийской империи. Но если мы не успеем добраться до него, то это будет началом нашего конца.
Слова Кар-Эльгиза, с одной стороны, обнадёживают, но с другой… После предательства Ады, если оно действительно имело место, я никак не могу заставить себя вновь начать верить даже близким мне людям. Возможно, именно поэтому меня охватывают очень большие сомнения насчёт того, не пойдёт ли Кар–Эльгиз на сделку с тем же Дэмонионом или Верховной Земного Альянса Айлит Петтигрю? Не захочет ли он отправить меня вслед за отцом и братьями, чтобы самому претендовать на Альтаирский престол?
Да… Должен признать: вместе с Адой из моей жизни исчезла и вера в людей. Но нет худа без добра. Своим предательством Ада сделала огромное одолжение всей Альтаирской империи. Во мне появилось хладнокровие и равнодушие. Как будто это я сам погиб вместе с моей семьёй в том звездолёте, который взорвала Адамаск. Осталась лишь оболочка: пустая, в чём-то бездушная, но зато способная анализировать сложные ситуации и принимать волевые решение.
- Мы никуда не летим.
- Что?! – Дэрэк подпрыгивает от удивления на кресле. – Брат, ты что, совсем ошалел? Я не собираюсь быть заживо похороненным здесь под тощей песка!
- Что слышал, - подхожу к иллюминатору, невольно любуюсь причудливыми узорами, которые рисует на дюнах песчаная буря. – Все это… Весь это полёт на Тус, ожидание вылета, чтобы потом произвести состыковку с крейсером, который отправил за нами Кар–Эльгиз, это… Это всё слишком похоже на ловушку. Мы чересчур легко покинули Дарий. Просто так Дэмонион бы меня не отпустил.
- Вы хотите сказать, что я предатель?! – обиженно устало отзывается Сплин. – Только уж учтите, я с вами сейчас в одной лодке. Случись что со звездолётом, мы вместе отправимся к праотцам.
Священник аккуратно убирает шахматы в выдвижной отсек. Не спеша оборачивается.
- Я доверяю Сплину.
- Я тоже. Не думаю, что Сплина кто-то посвящал в чьи-то глобальные планы. Слишком мелкая сошка, - бросаю взгляд на нашего сопровождающего. – Без обид.
Парень лишь пожимает плечами, философски усмехается.
- По мне так лучше быть мелкой сошкой, чем предателем.
На этот раз невесело усмехаюсь я.
- Тоже верно.
- Эй вы, двое! – взрывается не на шутку перепуганный Дэрэк. – Кончай друг другу комплименты отвешивать! Если вы оба такие умные, то, может, скажете, что нам делать?! Не знаю, как вы, но лично я не собираюсь погибать в самом расцвете сил! Я ещё, может, жениться хочу!
- Не советую, - хмыкаю я, направляясь к выходу. – Пошли. И оружие прихватите. Дэмонион точно знает, что мы здесь. Он просто не хотел пачкать руки перед мировым сообществом: одно дело убить меня на Дарии и совсем другое – на нейтральной территории. Там с него взятки – гладки.
- Да подожди ты! – прихватив куртку, Дэрэк несётся вслед за мной.
Отец Марк и Сплин, не задавая вопросов, достают из потайного отсека, в котором, видимо, обычно перевозят контрабанду, дистанционное оружие.
- Что делать-то предлагаешь? – не унимается Дэрэк.
- Угонять другой, не маркированный звездолёт, имеющий допуск на вылет, - как ни в чём не бывало отзываюсь я, вводя код открытия люка.
Мне не надо смотреть на Дэрэка, чтобы понять по его затянувшемуся молчанию: друг в шоке от обычно правильного меня. Что ж, извини, приятель, что разочаровываю, но на войне – как на войне. Увы, другого плана у меня нет. Как и времени. Осталось меньше двенадцати часов, чтобы произвести  стыковку с альтаирским крейсером. Если не успеем, то альтаирский корабль будет вынужден покинуть буферную зону, согласно регламенту, прописанному в условиях перемирия. Потому что невыполнение соглашения будет трактоваться Дарием как официальное нарушение перемирия, а это приравнивается к возобновлению войны. Если это произойдёт, то у Дэмониона будут все основания без предупреждения открыть огонь по дипломатическому крейсеру, и никто ему и слова не скажет. Потому что закон будет на его стороне. Возможно, император Дария, вступив в сговор с Земным альянсом, только этого и ждёт. Чтобы у него появилась официальная причина уничтожить альтаирский крейсер, а вместе с ним и меня – последнего из рода правителей Альтаира. Поэтому нам стоит поспешить… 
***

Пробраться сквозь многотысячную толпу зевак, окружившую Плато Семи Ветров, оказывается делом не из простых. Приходится изрядно поработать локтями.
- Эй, куда прёшь, оборванка! Не видишь, что ли – там места для знатных, - то и дело доносится из толпы в мой адрес, но я не обращаю на эти окрики внимания – продолжаю упрямо пробираться к цели - огромной каменной плоской возвышенности, которая словно открытая сцена возвышается над равниной.
К самому Плато подобраться не получается – не пропускает охрана. Приходится довольствоваться вторым оцеплением.
Лишь здесь у подножья в полной мере понимаю, почему Плато Семи Ветров названо так, а не иначе. Ветра – ледяные, тёплые, с запахом моря, ароматом леса, сухостью пустынь – окутывают тебя со всех сторон, создавая завихрения. Пара минут и ты замерзаешь до дрожи. Не спасает даже грязно-серый старый дорожный плащ Акрабы, который я забрала у мамаши перед уходом. Надо же было во что-то закутаться, чтобы спрятать от посторонних глаз крестьянский наряд, абсолютно не вписывающийся в современную пёструю Адейру. Алое платье пришлось оставить на чердаке кабака в комнате матери. Как оказалось, просохло оно только сверху. Из-за сырости у меня на теле образовались неприятно ноющие потёртости. Поэтому-то я в глазах толпящихся вокруг меня адерийцев – зарвавшаяся нищенка, которая с наглой рожей пробирается к подножью плато, туда, где стоят более знатные горожане.
Возмущённые возгласы зевак не смолкают – всем хочется поближе увидеть престолонаследное «представление», но мне на это плевать. Всё, что я хочу сейчас – собственными глазами убедиться, что мой план сработал, и вместо чинного возведения на императорский престол зарвавшегося Атарксиса будет представление с прилюдным окаменением липового наследника, которое сорвёт все планы Дэмониону, отвлечёт его внимание от Эвана и тем самым будет выиграно драгоценное время. Я прекрасно понимаю, что в моём плане много «дыр» и что он может просто не сработать, но другого варианта у меня, увы, просто нет.
Снова гортанно ревут трубы. Народ начинает стихать. Скоро… Совсем скоро начнётся шоу с делёжкой права занять второй трон Дарийской империи.
Насколько я знаю по рассказам Мэд и других шатер, не проходит и одного Солнцестояния, чтобы какой-нибудь сумасшедший не объявил себя сонаследником престола. Неудивительно, что на Плато столько каменных изваяний, некогда бывших живыми людьми. Дарийцы никогда не отличались особым мягкосердечием, поэтому процесс превращения человека в камень вызывает у них весьма живой интерес.
- Эй, красавица! Ставки делать будешь: окаменеет или нет? Сколько самоубийц вызовется в этот раз? – неприятно заискивающий мужской голос отрывает меня от раздумий.
Смотрю на ушлого мужичонка в неприметной одежде горожанина, который носится в толпе с небольшим плоским экраном в руках, принимая ставки. Неподалёку замечаю ещё несколько таких же прощелыг. Я и забыла про «спорщиков». Каждый раз перед началом Солнцестояния возле Плато Семи Ветров делаются ставки и порой довольно крупные: сколько сумасшедших осмелится бросить вызов Дэмониону? Окаменеют ли они сразу от прикосновения к Жезлу Власти, или процесс окаменения будет проходить медленно? Дадут окаменеть до конца или отрубят окаменевшую конечности, как Акрабе, отправив затем несчастного в ссылку типа Катара? В общем, народ развлекается как может. Я бы тоже дорого отдала, чтобы знать исход этого дела. Но, увы, предугадать ход событий не в моей власти.
В голове невольно мелькает мысль: а что, если Глэдис не скажет Дэмониону про кристалл? Или вдруг император сам не захочет возвращать его на место, чтобы не устраивать прилюдной шумихи? Всё-таки Атарксис, каким бы клоуном и придурком не был – единственный официальный наследник престола. Не будет его – на Дарии начнётся престолонаследный хаос. Дэмонион не вечен. Что, если… 
И это «что, если…» сводит меня с ума.
Гулкие трубы сменяются набатом. Сердце замирает. Началось! Толпа стихает. На плато с многочисленной свитой выходит Дэмонион и лично выносит Жезл Власти. Ставит его в центр на специальную площадку, после чего занимает один из двух каменных тронов, искусно высеченных прямо в скале. Среди свиты приближённых замечаю Глэдис и Карла.
Тёмное ночное небо заливается ярко-оранжевым светом вернувшимся на ночной небосклон дневным светилом – звезды Сатаба. Огромный огненный диск замирает в окружении Туса и Наоки.
Туса… Именно на этой песчаной планете сейчас находится мой Эван.
Хотя, кому я вру… Уже не мой.

*** 
Три часа. Осталось всего три часа – ровно столько ещё может находится в нейтральной зоне крейсер Альтаирской империи до того момента, когда он должен будет вновь войти в гиперпространство, забрав с собой последнюю надежду на наше спасение.
Три часа. Именно столько осталось до начала возобновления войны между Дарийской и Альтаирской империями, если крейсер нарушит соглашение и задержится в нейтральной зоне хотя бы на минуту.
Эти проклятые и неизбежные три часа.
Но что ещё хуже – у нас самих осталось меньше часа, чтобы покинуть Тус, потому что до крейсера ещё надо добраться. Как это сделать – пока непонятно. Ангар, в котором помимо нашего звездолёта находится ещё пара сотен таких же, полностью заблокирован. Разрешение на вылет не даётся никому. Видимо, Дэмонион предугадал ход моих мыслей. Даже если мы завладеем другим звездолётом, нам всё равно не выбраться с Туса живыми. Впрочем, терять нам тем более уже нечего.
- А что, если… - в голове мелькает шальная мысль. – Что если с Туса стартуют все звездолёты одновременно?
- Чего? – изумление Дэрэка можно понять, идея действительно звучит абсурдно, но всё же.
- Если нам удастся пробраться в рубку управления ангара и дать разрешение на вылет сразу всем ждущим звездолётам, то в небе начнётся сумятица. Дарийские военные не будут знать по ком стрелять. Возможно, они вообще не откроют огонь. Здесь слишком много кораблей Земного Альянса. На конфликт с ними они точно не пойдут и тогда у нас появится хоть мизерный, но всё же шанс убраться отсюда.
Священник, Дэрэк и Сплин переглядываются.
- Идея, в целом неплоха, - констатирует отец Марк.
- Другой у нас нет, - фыркает Дэрэк, завывая. – Господи! Как жить-то хочется! Ну да ладно…  - друг поворачивается к Сплину. – Показывай, где у них тут рубка управления находится? Я подожду пока вы завладеете кораблём. Лучше берите звездолёт Земнго альянса – больше шансов, что по нему огонь не откроют, а затем…
- Не ты, а я, - вмешивается в разговор Сплин. – Я сам постараюсь пробраться в рубку, а вы улетайте. В конце концов, это мой мир, а не ваш.
Не нравится мне всё это. Я не собираюсь спасать свою шкуру, жертвуя при этом другими людьми.
- Так дело не пойдёт. Сначала разберёмся с рубкой, а потом…
- … потом вы не успеете добраться до звездолёта и улететь, - констатирует Сплин, отступая к выходу из ангара. – Дарийцы не идиоты. Из рубки так просто не выпустят. Так что поторопитесь с звездолётом, об остальном позабочусь я.
- Слушайте, я ему не верю! С какого перепуга такая самопожертвенность? Ты же нас даже не знаешь? – Дэрэк одаривает Сплина хмурым взглядом.
В принципе, я согласен с другом. С чего это вдруг провожатый, который вызвался помочь нам за определённую плату, решает фактически пожертвовать собой. Ведь и дураку явно – шансов уйти живым из рубки практически нет. С чего ради?
- У меня с этой войной свои счёты, - невесело усмехается парнишка, поправляя вновь съехавшие на нос очки. – В своё время я слишком много сделал, чтобы сильнее разжечь этот пожар. Настало, видимо, время платить по счетам.
Не давая нам опомниться, Сплин исчезает в лабиринте серебристых подземных коридоров, которыми испещрён Тус (на поверхности жизни нет). Нам не остаётся ничего другого, как на свой страх и риск довериться парню, и попытаться завладеть одним из небольших приграничных звездолётов Земного Альянса, базирующихся здесь же в общем ангаре.   
***
Глэдис всё-таки это сделала! Передала кристалл Дэмониону! Иначе бы сейчас на глазах довольной улюлюкающей толпы с дикими воплями не корчился какой-то сумасшедший самоубийца, додумавшийся бросить вызов императору и прикоснуться к Жезлу Власти. Брезгливо морщусь. Всё же неприятное зрелище - видеть, как живой человек на твоих глазах превращается в изуродованную распухшую каменную статую.
Минута – другая и несостоявшийся соправитель Дария застывает, окончательно окаменев в несуразной позе. Мне кажется, или его глаза ещё сохраняют способность смотреть?
Оглядываюсь. Похоже, на сегодня желающих попробовать взять в руки Жезл Власти больше нет. Если, конечно, не считать самодовольного Атарксиса, который стоит там же на Плато Семи Ветров и надменно ржёт, глядя на окаменевшую жертву.
Придурок! Он даже не подозревает, что в самое ближайшее время его, возможно, самого ждёт та же самая участь.
Внезапно в голове мелькает дурная мысль, а что, если этому клоуну всё же удастся удержать в руках Жезл хотя бы минуту? Что, если Бэр всё-таки ошибся?
Меня снова охватывает паника. Если это произойдёт, то начнётся всенародный праздник, вкупе с салютом, во время которого и будет взорван звездолёт Эвана. У Дария появится соправитель, а у империи - будущее. При этом самодовольный болван вряд ли решит воспользоваться правом вето, которое полагается соправителю при его вступлении на трон и, соблюдая древние традиции, объявит сутки тишины – сутки, в которые нельзя никого убивать.
В день восхождения на престол соправителя, испокон веков отменялись даже запланированные казни – их заменяли ссылкой. Если бы Атарксис решил соблюсти традиции, то Эван был бы спасён. Никто из дарийских военных не отважится нажать на спусковой курок в такой день, иначе вся империя попадёт под проклятье древних. Но Атарксис не из тех, кто чтит традиции. Не уверена, что он о них вообще знает. Этого избалованного наследничка интересует только он сам и больше никто.
Если же всё выйдет так, как предполагает Глэдис и Бэр, и в липовом наследничке не окажется ни капли императорской крови, которая смогла спасти его от окаменения, то тогда…
Это всё равно ничего не меняет, - как жаль, что до меня доходит это слишком поздно.
Дэмонион всё равно уничтожит Эвана. Он не даст альтаирскому императору уйти живым. Император всё так же методично будет реализовывать свой план как в отношении Атарксиса (от которого он, очевидно, решил избавиться, иначе бы не вернул на Жезл настоящий кристалл), так и в отношении Эвана. Моего альтаирского мальчишку в любом случае ждёт неминуемая гибель.
Я настолько ухожу в свои невесёлые мысли, что и не замечаю, как погода резко меняется. Небо заполоняют чёрные грозовые тучи. Обжигающе ледяной, знакомый мне катарский северный ветер безжалостно хлещет по ногам и рукам, то и дело норовя сорвать старый плащ, в который я кутаюсь из последних сил. Но этот ледяной ветер - ничто, по сравнению с тем пугающим отчаянием, которое вьюжит в моей душе.
Господи! Как бы дорого я отдала бы, чтобы поговорить сейчас с Эваном! Выяснить, жив ли он, как у него дела… И тут мне на глаза попадается очередной «спорщик», всё ещё принимающий ставки, одновременно с этим говорящий с кем-то по видеосвязи.
Как же я раньше не сообразила это сделать! Ну, конечно же! Я же запомнила вызывной код Дэрэка!
Дождавшись, когда «спорщик» засунет прибор видеосвязи себе в задний карман и начнёт подбивать на ставки очередного зеваку, я незаметно вытаскиваю прибор и была такова!
С трудом выбравшись из толпы, торопливо набираю номер Дэрэка. Только бы ответил! Только бы ответил!
На этот раз мне не сказано везёт. Звонок достигает адресата. Очевидно, что они всё ещё находятся в пределах Дарийской империи, иначе бы связь прервалась.
- Дэрэк! Дэрэк! – очень плохое трясущееся изображение.
- Ада?!
- Как вы там? С вами всё в порядке?
- С нами ничего не в порядке! – злой, раздражённый. Краем глаза успеваю заметить перестрелку возле какого-то звездолёта. Вдали мелькают фигуры отстреливающихся Эвана и отца Марка. Если уж священник взялся за оружие, значит, дела действительно плохи.
– Айрис сказала Эвану, что это ты пронесла взрывчатку на звездолёт его отца. Это правда?! – вопрос Дэрэка вгоняет меня в ступор.
Всякое я ждала от дочери посла, но, чтобы на наврала ТАКОЕ! Это как же сильно ей нужен Эван.
- Я ничего никуда не проносила! – мне уже не важно, верит мне толстяк-землянин или нет. Его проблемы. Сейчас меня куда больше волнует жизнь Эвана. – Что у вас там происходит?!
Видеосвязь трясётся. Дэрэк разговаривает со мной, одновременно отстреливаясь от дарийских военных.
- Дерьмо, вот что здесь происходит! У нас меньше получаса, чтобы убраться Туса. Дэмонион приказал стрелять на поражение по всем стартующим кораблям. Если не успеем свалить, то дипломатический крейсер уйдёт, не дождавшись нас. Если ты действительно протащила ту взрывчатку, то, поздравляю, можешь радоваться… Ещё не много и ты будешь свободной вдовой…
Связь обрывается. И моя жизнь тоже. Всё ещё шипящий передатчик вываливается из рук и оказывается тут затоптанным зеваками.
Неужели это всё? Конец? Неужели ничего больше нельзя сделать, чтобы спасти Эвана? Если только… Взгляд, полный отчаяния, падает на Жезл власти.

… какая абсурдная мысль. Старательно гоню её прочь.

Мой полусумасшедший от отчаяния и безнадёги взгляд блуждает по пёстрой разношёрстной толпе дарийцев. В основном мужчины – горожане, ремесленники, войны. Впрочем, хватает и женщин, детей. Те, что побогаче, стоят ближе к Плато – занимают привилегированные места. Те, что победнее – стоят там, где и я - поодаль.
Стража, охраняющая Жезл Власти немного сместилась, и теперь я могу беспрепятственно рассмотреть императора, восседающего на троне. Рядом с ним стоит второй трон – пустующий. Трон соправителя.
Неужели сегодня Атарксис займёт его?
Мои раздумья прерывают громогласные трубы. Народ с неподдельным интересом взирает на то, как единственный законный наследник Дарийского престола направляется к Жезлу Власти. Поднимаю голову и я, с содроганием понимая, что сейчас решается не только судьба всей Дарийской империи. Сейчас решается судьба Эвана, чья жизнь висит на волоске и её счёт идёт на минуты.
Отчаяние. Безысходное и всепоглощающее. А ещё злость.
На жизнь, на судьбу, на себя. Такую беспомощную и никчёмную.
И страх. Страх от того, что всё уже предопределено и ты абсолютно ничего не можешь изменить.
Страх, перерождающийся в боль, которая стирает чувство самосохранения. Потому что внезапно ты отчётливо понимаешь: терять уже нечего. У тебя и так забрали всё. Что осталось? Никчёмная жизнь? Проклятая судьба? Отчаяние? Смирение?
Никогда не любила это слово – смирение. По мне так оно убивает куда лучше дреда.
Это так странно… Перед глазами, словно за минуту до смерти, пролетает вся моя до смешного несуразная жизнь.
Любовь Эвана, которую я, что греха таить, ничем не заслужила.
Равнодушие алкоголички матери, у которой я всё же умудрилась снискать странное уважение, порождённое страхом передо мной. Ещё бы – могу дредом и горло перерезать, если приспичит…
Нищета, голод и пробирающий холод Катара.
Сытость и роскошь Руара, за которую всегда приходилось платить слишком высокую цену.
А ещё - моя почти зачерствевшая душа.
О, да! Я могла бы до конца раствориться в Руаре. Я могла бы стать частью его. Моя рука не дрогнула бы, убивая. Я могла бы, не моргнув, предавать, лицемерить, играть чувствами других, если бы…
Если бы в моей жизни не было тех, кто мне по-настоящему дорог.
Если бы в моей жизни не было бы Бога, с которым меня познакомил отец Марк. А ещё -  любви, которую создал этот самый, не вписывающийся в уклад Дария, милосердный и любящий Бог землян.
Любви к ближним… К Эвану, к брату, к Мэд и даже к моей беспутной мамаше. Ведь какая бы не была та же Акраба - она всё же моя мать.
Бог есть любовь, - именно так, всегда говорил отец Марк.
О, эта проклятая любовь! Это она перетасовала все мои карты! Разрушила все чётко выверенные планы! Как же она подвела меня! Сделала уязвимой! Зависимой от жизни других, дорогих мне людей! Это она – любовь заставила ставить интересы близких мне людей, превыше собственных. Это она – любовь - привела меня сегодня сюда на Плато Семи ветров – нищую оборванку с никчёмной судьбой, чтобы здесь в полной мере я смогла ощутить то, что называется отчаянием и обречённостью. Ведь я абсолютно ничем не могу помочь тем, кого по-настоящему люблю. Спасти их! Или…
…могу?
Самодовольный Атарксис подходит к Жезлу Власти. С какой самоуверенностью этот избалованный гордец протягивает руку к Жезлу! В его глазах нет ни капли сомнения в том, что, ещё немного, и он станет соправителем Дария.
И только тут до меня доходит: весь фокус с Жезлом Власти заключается вовсе не в императорской крови! Вернее – не только в ней! Дело в этой самой фатальной наглой самоуверенности в том, что ты достоин того, чтобы быть повелителем Дария. Не кровь древних, а вера в собственные силы, убеждённость, что ты – и никто другой должен занять этот трон – и даёт тебе власть над Жезлом.
Назло!
Наперекор!
Вопреки всему и всем…
Это и есть качество, достойно Императора! Вера, что ты – правитель. Ты. И никто другой!
Но хватит ли этой уверенности трусливому Атарксису? Одно дело глупая самоуверенность и совсем другое – инстинкт самосохранения.
Интуиция не подводит меня. Рука наследничка замирает в сантиметре от Жезла Власти.
Невольно выдыхаю. Атарксис находится слишком далеко, чтобы я в деталях видела его лицо. Но мне и так понятно: даже если в его жилах и течёт императорская кровь, Атарксис всё равно не станет правителем. Потому что он трус!
Даже стоя здесь, в стороне, я всеми фибрами своей души чувствую его неуверенность. Страх. А ещё паническую боязнь смерти.
В последнее мгновенье сработал банальный инстинкт самосохранения. Это он заставил наследничка замереть с вытянутой рукой в сантиметре от Жезла Власти. В десяти миллиметрах от титула соправителя Дарийской империи. Однако собственная жизнь для этого эгоиста оказалась куда ценнее престола. Надо признать: парень не конченный дурак. Немного мозгов у него всё-таки осталось.
Перевожу взгляд на веселящегося Дэуса Бэра, который, несмотря на судьбоносность ситуации, не перестаёт жевать курицу. Затем на разочарованную Глэдис, недоумевающего Карла, Дэмониона, одаривающего племянника надменным презрительным взглядом.
Атарксис разочаровал многих, но зато он остался жив.
- Ещё не время! – громогласно произносит несостоявшийся соправитель и делает шаг назад.
Надо же! Даже нудные слова к случаю подобрал!
Время… Его-то как раз у меня и нет.
Поднимаю взгляд на небо. Ещё немного и Тус и Наоки исчезнут, окончательно уступив место Сатабу. Церемония закончена, а это значит, Дэмонион вернётся к своим делам. А дела таковы, что правитель Дания ни за что не даст Эвану живым покинуть пределы империи. Из тридцати минут осталось двадцать.
И в это мгновенье я понимаю: вот теперь мне терять действительно больше нечего.

***

Атарксис струсил. Что ж, этого и следовало ожидать. Верховная ведунья посильнее облокотилась на посох. Всё тело нестерпимо ломило после недавнего перемещения в пространстве. Да ещё эти гуляющие по плато ветра. Наверняка, её сегодня продует и лечи потом спину. Хорошо ещё, что она в прошлый раз не убила в сердцах Бэра. Надо будет вечерком заглянуть к нему – пусть пропишет лекарства, мази. Магия – магией, а со здоровьем шутить нельзя. Не уже годы.
Глэдис выцепила взглядом в пёстрой свите Бэра. Тут же усмехнулась. Верховный лекарь, как всегда, непотопляем. Синяки, оставшиеся после их прошлого общения, тщательно забелены пудрой. И даже здесь – на Плато Семи ветров обжора Бэр не изменяет себе – смачно жуёт жирную куриную ножку. Да, когда он наконец нажрётся-то?! И как в него всё это влезает?
Верховная ведунья уже хотела отвести взгляд от лекаря, как вдруг с ним начало происходить что-то странное. Сначала Бэр выпучил глаза, словно увидел отголосок, затем подавился, закашлялся, но глаза так и не оторвал от какой-то точки.
Интересно, что такого мог увидеть этот непробиваемый пройдоха-циник, которого обычно очень трудно чем-либо удивить?
Заинтригованная Глэдис проследила за шокированный взглядом Бэра, и сама застыла от не меньшего удивления. Прямо на них, по каменной дороге, ведущей к Жезлу власти, шла она – призрак, нищенка, катарская оборванка, дочка беспутной мамаши, которая однажды осмелилась проделать то же самое…
Адамаск.
Вот же живучая стерва!

*** 
Курочка была весьма вкусной. С зажаренной хрустящей корочкой, которую было приятно макать в чесночный соус. Плевать, что потом будет не слишком приятно пахнуть изо рта. Придворные дамы это переживут, ведь у Дэуса Бэра – Верховного лекаря Императора Дэмониона хватает денег, «аромат» которых с лёгкостью перекрывает любые не слишком приятные запахи.
Признаться, Бэр был худшего мнения об умственных способностях Атарксиса. Он никак не ожидал, что у того хватит мозгов (а точнее – инстинкта самосохранения), не дотрагиваться до Жезла Власти. Но главное, как красиво вышел из ситуации! «Ещё не время!» И статус «наследника» сохранил, и сухим из воды вышел. Молодец, мальчик, ничего не скажешь. Жаль лишь одного – такое могло быть шоу! Такой переполох! Шутка ли: племянник императора окаменел! Вот бы было пересудов!
Поёжившись в очередной раз от порыва холодного ветра (от сквозняков на Плато Семи ветров не спасают и дорогие одежды), Дэус Бэр собрался уже жестом приказать слуге, что они уходят, как вдруг… Многотысячная толпа вновь забурлила, после чего расступилась, пропуская к Плато какую-то маленькую оборванку в грязном сером плаще, наброшенным поверх крестьянского платья. Босая, худенькая, можно даже сказать тощая… 
- … самоубийца, - фыркнул Бэр, протягиваясь за очередным куском ароматной курицы. – Что ж, досмотрим представление до конца.
Её не восприняли всерьёз ни народ, ни императорская свита. Смех, улюлюкание, и одиночный жалостливый женский окрик…
- Девочка, остановись… Умрёшь же, дурочка! Ты же молоденькая совсем… Тебе жить да жить!
Но девчонка, не обращая внимания ни на пронизывающий ледяной ветер, ни на свистящую ей в след толпу, ни на насмешливый взгляд императора, продолжала упорно подниматься по ступеням, ведущим к Плато Семи Ветров. Шаги давались ей не просто, учитывая, что шла она босиком, ступая окровавленными пятками по острой каменистой насыпи.
- На башмаки денег нет, а ей Жезл Власти подавай! – хмыкнул кто-то из придворных неподалёку от Бэра. – То же мне - императрица!
Придворные громко заржали. К этому моменту маленькая самоубийца поднялась на край Плато. До Жезла Власти ей оставались какие-то сто метров.
Дэус Бэр, не прекращая жевать, прищурился. Ему не терпелось получше разглядеть лицо сумасшедшей. Вот только сделать это было непросто – мешал капюшон её старого плаща.
О, да! Верховный лекарь был весьма заинтригован. Кто та сумасшедшая нахалка, которая решила бросить вызов Императору и отправиться к Отару, сразу же после прикосновения к Жезлу Власти? Интересно, что толкнуло её на столь отчаянный шаг? Неразделённая любовь? Нищета? Отчаяние?
- А ведь она идёт умирать… И хорошо понимает это, - усмехнулся Бэр, обращаясь к слуге – своему вечному молчаливому слушателю –«собеседнику». – Вот и пойми после этого женщин. Не могла другого способа покончить с собой придумать? Шоу устроить захотелось?
В какой-то момент очередной порыв северного ветра сорвал с головы незнакомки капюшон. Бэр бросил на девчонку беглый взгляд и… судорожно закашлялся, подавившись непрожёванным куском курицы. Жадно хватая ртом воздух, одновременно отталкивая от себя подоспевшего на помощь слугу, Дэус Бэр с трудом отдышался, после чего вновь поднял взгляд на приближающуюся к Жезлу Власти самоубийцу.
О! Если бы остальные видели то, что сейчас видел Верховный лекарь! Паника, страх, ужас – бурей поднимались в его маленькой тщедушной душонке, сметая всё на своём пути. Потому что прямо на него шла та, которой не должно было быть. Ошибка! Насмешка судьбы! Просчёт своей матери! Проклятье отца! Безродная нищенка, которая должна была умереть в Дэбэре ещё до своего рождения.
Ошарашенному шокированному Бэру оставалось лишь гадать, знала ли мать девчонки, кто был настоящим отцом её ребёнка? Или она сознательно соврала ненавистному мужу об измене, чтобы тот лично приказал убить своё собственное столь долгожданное ещё не рождённое дитя?
О да! Скорее всего, она знала правду! Она не могла её не знать! И самое страшное: она использовала их с Глэдис, как слепых котят, чтобы их руками отомстить мужу.
О, женщины! Какой же извращённой порой бывает ваша месть! Как быстро ваша всепоглощающая любовь может превратиться в не менее всепоглощающую ненависть. Но ненавидеть настолько, чтобы принести на алтарь смерти собственного ребёнка?! - Это было слишком даже для циника Бэра.
Как же она подставила его!
И теперь Бэр должен молчать. Обо всём, что произошло в императорской тюрьме Дэбэр много лет назад. Иначе ему самому не сносить головы. Ибо есть вещи, которые не прощаются…
А девчонка тем временем всё шла и шла. И с каждым её шагом панический страх Верховного Лекаря возрастал. Он уже без труда мог разглядеть каждую чёрточку её лица.
Сомнений не оставалось.
Счастливцы! Дэмонион, Гдэдис, Карл, императорская свита, многотысячная толпа зевак. Они не видели в этой нищенке то, что видел до смерти перепуганный Бэр. Потому что прямо на него шла…
…Арасэли.
Лишь копна густых каштановых волос и редкого цвета фиалковые глаза, доставшиеся девчонке от отца, делали её не похожей на мать.
О, да! Это была она! Императрица!
Какая всё-таки получилась идеальная месть!
А девчонка всё шла и шла, неумолимо приближаясь к Жезлу Власти. Шла под дикий смех толпы. Усмешку Дэмониона.
- Дура, - с какой-то непонятной жалостью и обречённостью прошептала Глэдис, стоящая неподалёку от Бэра.
И даже она – Верховная Ведунья, обладающая даром предвидения, не смогла предугадать то, что сумел почувствовать в этот момент до смерти перепуганный Бэр. В отличие от Глэдис, Дэмониона, свиты, затихшей в ожидании представления толпы, Верховный лекарь смог расслышать за лёгкими окровавленными шагами маленькой нищенки тяжёлую поступь страшного и, в то же время, грандиозного века расцвета Дарийской империи. Века правления неординарной, жестокой, амбициозной императрицы, которая войдёт в историю Вселенной как Адамаск Великая. 

***

Десятки ярких точек одновременно покинули Тус. Несмотря на то, что центр управления полётами был захвачен, с Дария так и не поступило приказа открыть огонь на поражения по «сбежавшим» со спутника кораблям.
Полчаса спустя один из небольших научно-исследовательских звездолётов Земного альянса произвёл стыковку в нейтральной полосе с дипломатическим крейсером Альтаирской империи.
Гиперпрыжок и…

… высокий светловолосый с не по возрасту мудрыми пронзительно синими глазами, он стоял возле огромной прозрачной стены, разделяющий конференц-зал дипломатического крейсера с открытым космосом и задумчиво смотрел вдаль. Туда, где необычным и таким манящим светом сияла изумрудно-синяя планета, на которой находилась та, что смогла изменить ход истории. Та, которая перевернула всю его жизнь. Которая предала его.
В императорском одеянии, увенчанный короной правителя Альтаира Иоанн Дрогвард Второй лично отдал приказ брать курс на родную планету, одновременно с этим волевым решением навсегда вычёркивая из памяти нищую катарскую девчонку и свою любовь к ней.

*** 
Кошмары, всё же, сбываются. И сегодня Глэдис убедилась в этом воочию.
До неуютности темно. Старые, уже давно утратившие былую зоркость глаза предательски подводят Верховную ведунью, не давая ей в деталях рассмотреть ту, что стоит всего в нескольких метрах от неё у распахнутого окна. Знакомый женский силуэт на фоне огромного диска ночного светила Дария – блеклого Наоки. Традиционное для дарийской знати богатое струящееся в пол платье. Цвет не разобрать – слишком темно. Лишь контуры. Поверх длинных волос, перехваченных изящной драгоценной цепочкой, - вуаль, которую венчает корона.
Корона Императрицы Дария.
Увы... Глэдис нет нужды смотреть в лицо этой совсем юной женщине, чтобы понять: перед ней – она…
Императрица…
Императрица Адамаск.
Насмешка судьбы. Ирония жизни. Девчонка, которую она сама же привела в Руар, воспитала, которая была у неё в подчинении…
Но кто мог знать, что однажды она – Верховная Ведунья Дарийской империи - склонится на колени перед своей собственной воспитанницей.
Перед Адамаск.
Её новой госпожой. Её императрицей, которая даже не удосуживается обернуться, словно не желая отвести взгляд от спокойного ночного звёздного неба.
Несмотря на боли в спине и ногах, Верховная Ведунья опускается перед молодой повелительницей на колени, боковым зрением улавливая ещё какое-то движение.
Из темноты появляется Карл. Он, как и Глэдис, в полном смятении. Возможно, будь его воля, он бы мог убить зарвавшуюся девчонку, осмелившуюся бросить вызов целой империи, но… Неподвластная им, древняя, как сам жизнь, сила, неотвратимо тянет обоих к юной повелительнице, которой всего лишь пару часов назад на глазах многотысячной толпы и изумлённого Дэмониона подчинила себе Жезл Власти.
Юная Императрица медленно оборачивается, и только сейчас до Верховной Ведуньи в полной мере доходит то, что она не могла уловить в Адамаск все эти годы. С забранными под корону волосами, в императорском платье девчонка до парализующего ужаса походит на ту, которую Глэдис ненавидела всей душой, ту, которая сломала Дэмониону жизнь – на императрицу Арасэли.
Пугающая догадка проносится в мозгу у Глэдис: это её – Адамаск, а не Арасэли, она все эти годы видела в своих пророческих снах!
Так вот почему там – на Плато Семи ветров от ужаса парализовало Бэра! Он увидел то, что сейчас видит Глэдис.
Неужели эта девочка и есть и есть… Та самая… Не рождённая?
О! Как бы Глэдис – верная слуга императорского рода - хотела убить её – дочь изменницы! Но вместо этого они с Карлом, как подкошенные, продолжают стоять перед дочерью той, которую так ненавидят, на коленях. Перед своей новой Императрицей. Потому что у них нет сил сопротивляться зову её древней крови. Словно они оба были рождены для того, чтобы служить ей.
Только ей – императрице Адамаск.
Странное, давно забытое, щемящее душу чувство переполняет Верховную ведунью… Она испытывала его лишь однажды – когда присягала верности самому Дэмониона. Ни до, ни после в её жизни не было ничего подобного. И вот сейчас она – Глэдис клянётся верой и правдой служить той, которую так люто ненавидит… Той, за которую теперь, не задумываясь, отдаст собственную жизнь.

Эпилог

День восхождения на престол Императрицы Адамаск вошёл в историю Вселенной, как День тишины. Соблюдая традицию Древних, эта невесть откуда взявшаяся самозванка, сумевшая подчинить себе Жезл Власти, воспользовалась правом вето, запретив в День солнцестояния убивать и открывать огонь, чтобы не навлечь на империю проклятье древних. Именно благодаря этому удивительному стечению обстоятельств новому Императору Альтаира Иоанну Дрогварду Второму и его друзьям удалось покинуть пределы Дарийской империи, не нарушив при этом условия перемирия.
И хотя по всем доводам рассудка эти двое, стоящие у власти двух враждующих империй, уже никогда не смогут быть вместе, у жизни окажется на них свои причудливые планы. Судьба, по какой-то одной ей ведомой причине, будет вновь и вновь с поразительным упорством ещё не раз сводить Императора Альтаира Иоанна Дрогварда Второго и Императрицу Дария Адамаск Великую, невзирая ни на вражду между их народами, ни на общественное мнение, ни на саму судьбу. 
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ