Небоскреб

The Skyscraper

Свернувшись калачиком, пятилетний Гарольд мирно сопел в объятиях мамы на огромной кровати в спальне родителей. Было уже девять утра. Среда. Гарольд сегодня не пошел в школу. Он не спал всю ночь. Накануне вечером он играл в догонялки со своим кузеном Саймоном и, поскользнувшись на лестнице, упал. К несчастью, его угораздило сломать большой палец на правой руке. Приглашенный в два часа ночи врач торопливо наложил мальчику гипс и сделал обезболивающий укол. Гарольд боялся уснуть. Он думал, что если он вдруг уснет, ему отрежут палец. Нет, не отрежут... Ампутируют. Это новое слово Гарольд выучил совсем недавно. Тем не менее, под утро боль возобновилась и мальчик стал плакать и корчиться от боли. Лишь после того, как мать сделала еще один укол, Гарольд заснул, предварительно убедившись в том, что палец ему отрезать никто не собирается.
Теперь он громко вздохнул и проснулся. Огромными зелеными глазами он любопытно бегал по лицу матери - такому знакомому и в то же время таинственному. Он любил это лицо. Гарольд воображал, что его мама - фея. Он убедил себя в этом и теперь пытался убедить одноклассников. Но они над ним почему-то смеялись.
Вдруг Гарольду показалось, что мама не дышит. Он напуганно поднял голову и приблизился лицом к лицу матери, еще шире раскрыв свои большущие глаза. Затаив дыхание, он подставил свою влажную детскую щеку к ее носу.
- Мама... Мааааамаааа - шепотом протянул Гарольд.
Элеонора зашевелилась и открыла глаза.
- Что, зайка?
- Я подумал, что ты умерла.
- Почему?
- Ты не дышала.
- Тебе показалось, зайка.
Успокоившись, Гарольд снова прилег.
- Как твой пальчик? Болит?
- Не очень.
- Хочешь горячий шоколад?
- Хочу.
Элеонора поцеловала сына и спустилась вниз. Еще пять минут Гарольд лежал на кровати, уткнувшись огромными глазами в потолок. Затем еще пять минут он разглядывал свой загипсованный палец. В конце концов ему это надоело, и он, неуклюже спустившись с кровати, тоже отправился вниз. На кухне его уже ждала большая чашка горячего шоколада. С некоторыми усилиями он забрался на высокий стул, закрыв глаза, глубоко вдохнул аромат шоколада и принялся с аппетитом поедать лакомство. Оказалось крайне неудобно есть левой рукой.
Крошка Нэнси, шести месяцев от роду, сидела перед гигантским окном на мягком ковре в гостиной. Она пошатываясь смотрела то в небо, то на здания, то на машины, разъезжавшие по мостам над водой, потопившей город еще много лет назад. Небо над Манхэттеном было покрыто тяжелыми тучами, от которых веяло свежестью и прохладой. Надвигалась гроза. Услышав приближающиеся шаги матери, девочка быстро повернула голову и стала ждать Элеонору. Как только в дверях показалась мама, Нэнси протянула к ней свои пухлые розовые ручки. Взяв малышку на руки, Элеонора включила телевизор. Прогноз погоды обещал к вечеру снег.
После полудня отец собирался отвести Гарольда на выставку в музее современного искусства. Элеонора долго укутывала сына перед тем как выйти из дома.
- Патрик, не забудь про его лекарство. - сказала она мужу, протягивая ему прозрачный тюбик с голубыми капсулами.
- Не забуду. Ну давай, сынок, спеши. Что, не можешь завязать шнурки? Постой, помогу.
Патрик сел на корточки перед мальчиком и стал крайне заботливо завязывать ему шнурки.
- Смотри внимательно. В следующий раз сделаешь сам. Ну вот. Теперь можно идти.
Он увлек сына за собой. Перед тем как дверь захлопнулась, Гарольд бросил в сторону матери встревоженный взгляд.
- Все хорошо, зайка. - ласково улыбаясь, сказала Элеонора.
Гарольду показалось, что они ехали очень долго. Сидя на заднем сидении, он пытался считать машины, проезжавшие рядом, но не успевал. Их было очень много. Потом он с любопытством смотрел на здания, росшие из-под океанских вод. "Интересно, а что там внизу?" подумал мальчик.
- Папа.
- Да, сынок?
- А что под водой?
- Рыбы. И еще много других разных животных.
- Это я знаю. Саймон говорил, что там есть и люди. Какие они?
Патрик ничего не ответил.
В музее Гарольд обычно стеснялся окружающих. Он хватал отца за подол и следовал за ним, разглядывая картины. Но потом он настолько увлекался этим процессом и погружался в него, что совершенно забывал, что вокруг есть и другие люди. Иной раз он мог очень долго стоять перед картиной и часто просил у отца пояснений. Пройдя мимо нескольких работ, Гарольд остановился перед большой картиной, величиной почти с него. На ней был изображено высокое здание, небоскреб. Он не сразу узнал так хорошо знакомый Эмпайр Стейт Билдинг. Он был какой-то другой, ненастоящий. Он казался Гарольду больше, чем на самом деле.
- Папааа. - прошептал мальчик.
- Да, сынок?
- Что с Эмпайр Стейт Билдинг?
- О чем ты?
- Ведь он же не такой на самом деле. А где вода? А этих этажей вообще не существует.
Отец поспешил прояснить ситуацию. Дело в том, что на картине был изображен небоскреб в натуральную величину. Так он выглядел еще сто лет назад, до того, как город стал изчезать под водами Атлантического океана. Теперь здание осталось под водой примерно до уровня 53-го этажа. Подводную часть здания Гарольд никогда раньше не видел и даже понятия не имел о ее существовании. Так значит, и у остальных зданий есть подводная часть? И у Крайслер-билдинг,и у Рокфеллеровского центра, и даже у Дома-Утюга? Гарольд всегда считал, что все дома и весь город построен на воде.
Ошеломленный, Гарольд долго, широко раскрыв глаза, разглядывл картину.
- Там до сих пор живут люди?
- Нет. Под водой им жить незачем. Это бессмысленно. Люди просто достраивают лишние этажи сверху и перебираются туда, когда их дома затопляет вода.
- А что, если весь мир останется под водой? Мы умрем, да?
- Не бойся, этого не случится. Люди будут строить дома все выше и выше.
- Но тогда мы уткнемся в небо.
- Нет. Ведь дальше есть Космос и он бесконечен. Правда, там нет воздуха... - дальше Патрик стал говорить, скорее, сам с собой, а не с сыном. - Хотя кто знает, может, люди эволюционируют до такой степени, что смогут обходиться без кислорода.
- Что?
- Забудь. Главное, что сейчас нам ничего не угрожает... Знаешь, когда тебе исполнится шестнадцать, ты сможешь отправиться на экскурсию в подводный город.
- Правда?
- Конечно.
- А ты там бывал?
- Нет. Я подожду, пока ты подрастешь, и мы отправимся вместе.
- И мама пойдет с нами?
- И мама.
Теперь Гарольд постоянно думал о той картине. Когда они выходили из музея, когда отец сажал его в машину, пока они ехали обратно, пока поднимались на скором лифте на 185-ый этаж, когда он раздевался в прихожей и когда пил чай на кухне. Он думал о несчастном небоскребе.
Вечером, ожидая снега и боясь пропустить первые его хлопья, Гарольд сидел на подоконнике в детской и громко дышал на оконное стекло. Когда оно сильно потело, он быстро вытирал его рукавом и снова уставлялся на город. Он просидел так почти полтора часа. Уже совсем стемнело, когда на стекло с наружной стороны приземлилась первая снежинка, которая тут же растаяв, превратилась в хрустальную капельку. Она еще долго держалась на месте, поджидая другие снежинки. Они не заставили себя долго ждать: по-одиночке и слипшись вместе, они дружно прилипали к окну и затем таяли. Их становилось все больше и больше. Огни города дрожали в этих каплях. Гарольд, затаив дыхание, радостно улыбался. Ему очень хотелось спать, и теперь он с чистой совестью мог идти спать. Он осторожно спустился с подоконника, подбежал к кровати и зарылся под одеялом. Вскоре он уснул. Гарольду снился Эмпайр Стейт Билдинг. Во весь рост.