Правильный выбор

«- Ретт, если вы когда-то меня так любили, должно же что-то остаться от этого чувства!
- От всего этого осталось только два чувства, но вам они особенно ненавистны – это жалость и какая-то странная доброта.
«Жалость! Доброта! О боже!» – теряя последнюю надежду, понимала она. Все, что угодно, только не жалость, и не доброта. Когда она испытывала к кому-нибудь подобные чувства, это всегда сопровождалось презрением. Неужели он ее тоже презирает? Все, что угодно, только не это! Даже циничная холодность дней войны, даже пьяное безумие, когда он в ту ночь нес ее наверх, так сжимая в объятиях, что ей было больно, даже эта манера нарочно растягивать слова, говоря колкости, которыми, как она сейчас поняла, он прикрывал горькую свою любовь, - что угодно, лишь бы не эта безликая доброта, которая так отчетливо читалась на его лице.
- Значит…. значит, я все уничтожила… и вы не любите меня больше?
- Совершенно верно.
- Но, - упрямо продолжала она, словно ребенок, считающий, что достаточно высказать желание, чтобы но осуществилось, - но я же лблю вас!
- Это ваша беда».
М.Митчелл, «Унесенные ветром»

Каренина повертела на пальце перстень с рубином, закусывая губу и не имея смелости посмотреть прямо на Велесу, которая сидела напротив и спокойно пила травяной чай. Черт. Каренина почти физически ощущала спокойствие, понимание, проницательность и мудрость, которые ненавязчиво исходили от этой ведуньи.
- Ты любишь только одного.  Только одного. Ко второму ты испытываешь нечто иное. Но выдаешь это за любовь. кто на каком месте - определишь сама.
Каренина поджала губы и потянулась за пачкой сигарет. Был очень велик соблазн все-таки спросить у Велесы, кого именно она любит, поскольку порой Карениной казалось, что Велеса видит ее, без преувеличения, насквозь и знает все, что творится в ее сознании и подсознании. Но Александра понимала, насколько глупо прозвучит ее вопрос. В таких вопросах нужно разбираться самостоятельно. Будь ты хоть ведьмой, хоть чертом, хоть человеком.
- Только помни, - Велеса в очередной раз сделала глоток и чуть улыбнулась, посмотрев Карениной в глаза. - Что выбор сделать таки придется…
***
Что-то изменилось. Болотов не мог сказать, что именно. Скуривая третью сигарету, стоя босиком на холодном бетоне балкона, он ощущал, что именно сегодня, ему дышится так легко, так свободно, как никогда в своей жизни до этого. Он с радостью глубоко вздохнул и выдохнул, отпустив все мысли к луне, заливавшей пустые улицы города холодным светом.
Когда после удивления пришло понимание, Болотов недоуменно поморщился. Он не зажег в гостиной света, чтобы не чувствовать себя внезапно одиноким и брошенным. Этого не может быть. Только не она. Кто угодно, только не она. А может, так и надо. Все, что ни делается, к лучшему, так ведь говорят умники? Так ему и надо.

***
Да ну как так?.. Разве это возможно? Каренина кривовато, мрачно, самодовольно, удивленно, не верящее, торжествующе  улыбнулась. Она поймала отблеск этой своей странной улыбки в висящем напротив на стене портрете Марины Цветаевой, и (к месту или нет, - Каренина не стала додумывать то, чего возможно, и нет) вспомнила ее стихи:
«Когда я перестану тебя ждать,
любить, надеяться и верить,
то я закрою плотно окна, двери
и просто лягу умирать…»
… … … Карениной умирать совсем не хотелось. А ведь всё  перестала. Всё, что перечислила Марина. Умирать не хотелось категорически.
Терпкий кофе приятно будоражил своим запахом. Пара глотков. Каренина приготовилась ждать.

***
   Открыла дверь. Молча отошла в сторону, пропуская в квартиру. Пряча улыбку за спутанными черными прядями.
Гостиная словно немного уменьшилась от его присутствия. Болотов остановился у окна и обернулся. Каренина остановилась у дверного косяка и смотрела на него с…любопытством?! Артур не верил своим глазам, но это, вне сомнения, было только любопытство. Не надежда, не предвкушение, не боль, не горечь, даже не ненависть. Даже не любовь. Это было какое-то скучное любопытство в надежде на то, что он быстренько ей что-то скажет, что-то, во что она даже не вникнет, а потом с легким сердцем выставит его за дверь.
- Ну?! - он нелепо дернул подбородком, сузив от злости глаза.
 Каренина рассмеялась:
- Это должна была быть моя реплика.
- Ты…
  Саша поморщилась, не переставая улыбаться. Тогда Артур резко приблизился к ней, припечатав ладони в стену по обе стороны от ее плеч. Между лицами было не больше пяти сантиметров пространства.
- Что я? - спокойно. Скучающе.
- Что ты со мной делаешь?..
  Она подавила смешок. Смешочек. Смешище.
- Что происходит?
  Абсурдишко, Болотов. Абсурдишко. Последствия правильного выбора.
- Ничего, Артур. На этот раз, - Каренина выделила фразу. - я абсолютно точно ничегонечки не делаю.
Оба понимали, чтО на самом деле стоит за этим ироничным высказыванием. Вернее, какое понимание вонзилось в сознание Артура и раскололо его надвое. На две рваные части: на ту, в которой ему не хотелось, чтобы она его…, и на ту, в которой бурлило разочарование и обида от того, что она его уже не… .
- Чертова сука!
 Каренина облизала губы. Мгновенно ее глаза потемнели практически до черного, а сама она напряглась, резко вывернувшись из под рук Болотова и отскочив на середину комнаты.
- Я тебя насквозь вижу! - почти плюнула в лицо. - Да. Все, о чем ты думаешь, что понял, все - да. Свободен! «Благословляю вас на все четыре стороны!» - опять Цветаева ввернулась к месту.
  Артур побледнел. Такой он не видел ее еще никогда, хотя  подобные слова слышал от нее не впервые. А сейчас он понимал - она не врет.
- Твоя любовь износилась? - тихо и отчаянно, пытаясь посмотреть Карениной в глаза, спросил Артур.
- Да.
«Ты выжег меня изнутри…» - устало прочитал он в ее глазах, когда наконец-то поднял на нее глаза.
- Я все уничтожил… - утвердительно и рассеянно пробормотал Артур. - И ты не любишь меня больше.
- Именно! - громко, захлопывая перед внезапно надвигающейся истерикой двери сознания, подтвердила Каренина.
       Тишина. Каждый обдумывал то, что сейчас происходило в комнате.
        Каренина выпрямилась и села в кресло. Внезапный порыв прошел так же мгновенно, как и появился. Кроме спокойствия, отвращения и жалости она больше ничего не чувствовала.
Болотов стоял к ней спиной, опустив голову, сжимая и разжимая кулаки. Ощущала когда-то любимый и узнанный бы из миллиона запах его духов, а теперь… Ей не хотелось даже обвинять его в чем-то.
- Вполне…
Но Болотов не дал ей договорить. Его слова были сначала тихими, потом зазвучали громче, потом градировались по интонационной шкале от низшего к высшему; затем Каренина услышала ярость. Не в словах. Не на нее…
- Помнишь, когда-то давно я убеждал тебя, что притяжения между двумя людьми не существует. Что вся эта ересь вроде того, что «если я помню, значит, так надо», «если он мне снится, значит, я ему нужна/он скучает/ ждет/любит» и прочая, то это просто самовнушение. Не существует ни рока, ни Судьбы. Все зависит от человека, от его желания во что-то верить. Ты плакала и спрашивала, почему тогда, как ты ни пытаешься, не можешь меня забыть и по-прежнему любишь…Любишь… - Артур горько усмехнулся. «Потому что ты не хочешь», – зло процеживал сквозь сжатые до боли зубы я; ты  рыдала сильнее, а я бросал трубку.
     Каренина ощущала, как во время этого ненужного теперь откровения кривятся ее губы, глаза сужаются, но слезы не льются. Плачут по тем, кого любят.
- А я… злился на тебя, не хотел знать и видеть. - продолжал Болотов, повернувшись к Карениной. - Убеждал тебя (и себя), что разлюбил, что больше не нуждаюсь в тебе. Ты думала, что, расставшись с тобой – бросив тебя – я с легкостью и радостью забыл тебя, вычеркнув наши отношения из летописи своей жизни. На самом деле я не то, что не забыл тебя, я стал помнить тебя еще сильнее, чем когда-либо. Я злился на тебя за то, что ты  всегда владела мной. Скажи я тебе об этом, ты бы не поверила. - перехватив скептический взгляд, Артур вздохнул. - Да ты и сейчас не веришь. Я хотел, чтобы ты принадлежала только мне. Не своим подругам, не книгам, которые читала всюду и постоянно, не самой себе – а только мне. Ты была горячая и упрямая, я тоже – но переупрямить – переделать – тебя не мог. Трагедия льда и пламени блекнет, когда два огня пытаются пережечь друг друга… Я рвал тебя на части, заставляя выбирать, и жутко бесился…
- Когда я не поддавалась…
 - Но ты любила меня. И тогда, и сейчас, спустя столько лет, я уверен в этом. После я не встретил ни одной похожей девушки на тебя. Я выбрал ту из многих, которую мог подчинить себе, заставить делать все так, как хочу я. Но ту, что была до, я не забыл. И я никогда и никого не любил так, как тебя. Я говорю тебе сейчас об этом, и ты не веришь…

   Каренина покачала головой, поджав губы. Она верила. Но изменить уже ничего нельзя. Словно вторя ее мыслям, Артур сказал:
- Ты слишком много она выстрадала из-за меня, и сумела уйти от меня на самом деле, а не на словах. Когда ты ушла сейчас – ушла сама! – мне хочется рыдать. Потому что я знаю, что в этот раз ты меня уже не любишь. Я слишком долго тебя мучил. Слишком долго? А разве есть какая-то мера? Если, например, мучить немного, – это можно? И ты бы не ушла?
    Теперь в глазах Карениной плескалась едкая злоба:
- Зачем ты мне это говоришь? Какой толк в этом…раскаянии? Я не приму тебя больше. Я не пойду к тебе, сколько бы ты ни звал меня! Я не хочу! Больше нет ничего. Дальше ничего нет. Ты сам по себе, а я сама, по своей Судьбе. Это изначально была только моя Судьба, тебе в ней не место…
- В своем тупом шаре увидела? Или карты бросила? - сарказм капнул на паркет.
- В тебе увидела…

«Я никогда не видел ее такой спокойной и далекой от меня. Все эмоции, какие я увидел, были спокойствием, равнодушием и усталостью. И я не верил ей. Мысль о том, что она всегда будет любить меня, вросла мне в кожу, смешалась с кровью. Это же само собой разумеющееся! Как это может исчезнуть? Когда она была со мной, я изменял ей потому, что не чувствовал, что она полностью моя. Но после этого она мне ближе не стала, ее нехватку я не добрал изменой. Теперь мне кажется, что все наши отношения с ней – это одна большая попытка причинить ей боль и подчинить себе. А сейчас эта сука стоит передо мной, такая… торжествующая. Над поверженным - мной. И я еще говорю, что любил ее? Я уверен, что люблю ее сейчас? Да я ее ненавижу! Вот именно - ненавижу…». Стена. Кулак. Конец.