Человек со шрамом

Говорят, в конце лета, когда колосья налились силой и ожидают жнецов, а дикие гуси собираются в стаи для изнурительного перелета в Валенсию - на край земли, за Красную Пустынь, где не ходит ни один караван; на Западном тракте можно встретить красный катафалк. Говорят, правит им нежить с мерзким лицом, всегда сокрытом драгоценной искусно изготовленной маской. Говорят, того, кому удастся догнать колымагу, возница доставит к Трем Палачам, которые будут истязать гостя хитрыми загадками и прочими испытаниями. Ответишь - одарят несметными богатствами. Не ответишь - живым, скорее всего, уже не выйдешь.

Некоторым не повезло узреть красный катафалк, который часто появляется на третий день полнолуния. Говорят, ничего жуткого в его виде нет, но волосы встают дыбом, а ночами, если удается уснуть, еще долго преследуют странные и нелепые видения. Ход у него медленный и плавный, но не всякий рискнет пуститься вслед, а уж тем более не всякому повезет его настигнуть. Говорят, догнать повозку может только человек с чистым сердцем, верхом на вороной кобыле, особым способом оседланной. Всякое говорят, чего греха таить. Мы же считаем это очередной глупой страшилкой для безусых юнцов и несмышленых девиц - подобно байкам про Призрачный Табун или Белого Охотника.

***

Поплавок из смазанной фосфоресцирующей краской кленовой щепки отплясывал на волнах, изредка уходя под воду. Там отражалась полная луна, дававшая столько света, что, казалось, стоит поздний вечер, а не глубокая ночь. Рыбалка в такое время - занятие для избранных: или для совсем двинутых на этом деле, или для тех, кому заняться больше совершенно нечем. Рыба будто сходит с ума, хватая наживку раз за разом, и сама лезет на крючки. Впрочем, в полнолуние не только обитатели глубин страдают помутнением рассудка. Некоторые из представителей разумных рас не меньше подвержены губительному влиянию ночного светила, и порой совершают вистину дикие деяния. Поплавок повело в сторону, затем потащило на глубину. Самартанна привстала с камня, на котором восседала, и прывычным движением дернула удилище.

Тучный рыбий бок блеснул под лучами ночного светила. Язь! Весьма неплохой улов, мечта любого рыбака. Здоровенный язь! Она улыбнулась каким-то своим мыслям. Бросила добычу в корзину, где трепыхался остальной улов - корюшки, бычки и огромная старая латимерия. Утром желающие отведать этой редкой ценной рыбы, достойный стола монарха, будут наперебой торговаться, предлагая серебро, злато, благовония, рабов, лошадей, верблюдов и прочие ценности. Как обычно, дойдет и до драки, возможно, с поножовщиной. Восточный базар, беспощадный, как пески пустыни...

Ей немного за тридцать. У нее нет детей. Нет и мужа: мало храбрецов, которые рискнут связать свою жизнь с ведьмой. Если разобраться, она-то и не ведьма вовсе, а обычная волшебница, к тому же, посредственная как боевой маг. Зато сильна как целительница, что в этой части Медии редкость: большинство чародеев любовью к ближнему не отягощены  и помогают страждущим лишь изредка, да и то не задаром.

Вот только этим храбрым мужчинам попробуй объясни, в чем разница между ведьмой, колдуньей и волшебницей, да и есть ли она вообще. Сказано же: каждый, кто посвятил себя чарам и ворожбе - мерзость в очах Ааля, по сему упокоится одиноко. Еще там было что-то про погибель души и вечные муки, но Самартана придерживалась прогрессивных взглядов и не особо доверяла священным писаниям, которым более двух тысяч лет. Они были хороши для своего времени, а сейчас годятся только зевак на базаре пугать.

Да, в качестве боевого мага она была так себе. Пойти охотится на гоблинов девушка еще могла, а вот более сильную дичь, вроде орков или троллей, предпочитала обходить по широкой дуге, держа наготове несколько телепортационных заклинаний. Тем не менее, к своему ремеслу волшебница относилась с должной ответственностью. Она могла голодать, но артефакты, в том числе боевые, всегда держала заряженными и не экономила на ингредиентах для зелий и эликсиров. Хотя, сказать по правде, голодала в последний раз она лет пять тому, да и то по собственной воле. Тогда на ее стройной талии появилась мерзкая складка жира, но неделя на воде и сушеной рыбе привела тело в норму.

Без рыбы Самартана жить не могла. Нет, могла, конечно, но тоскливо и очень недолго. Ловила всегда сама, не доверяя базарным торговцам с тех пор, как в юности отравилась несвежим окунем. К ночной рыбалке особой страсти не испытывала, но уж лучше посидеть с удочкой на берегу залива, на удобном теплом камне, в рыбном месте, о котором знает всего несколько человек и парочка гномов, чем ворочаться в душной постели с боку на бок в надежде провалиться в тяжелый, лишенный видений сон. Она не спала третьи сутки. Полнолуние, будь оно неладно! Каждый месяц - одно и то же...

Лишь позавчера девушке удалось провалилась на несколько минут в тягучее скользкое забытье, где ей мерещились то ли видения, то ли обрывки чужих воспоминаний: какой-то человек с обезображенной шрамом физиономией падал с небес, сидя верхом на горящей железной птице, проклиная неизвестных ей чужеземных богов. В одной руке он держал диковинного вида лук, изготовленный из кости какого-то огромного существа. Второй рукой незнакомец прижимал к груди толстого злющего черного кота, такого же потрепанного жизнью, как и его хозяин.

- Мира тебе! - Басовито прогудел кто-то почти в самое ухо, - На что ловим?

- На гномий мозжечок, - Самартана вздрогнула от неожиданности.

- И как?

- Без особых успехов. Дорогущая и редкая наживка. Гномов-то в наших краях почти не осталось, а наличие мозга в целом и мозжечка в частности у них - великое диво.

Тот в ответ только хохотнул. Мабо Муранан. Кузнец из Алтиновы. До непристойности богатый, как любой рукастый гном, зарабатывающий на жизнь любимым ремеслом. При этом простой, как наковальня, и к состоянию относящийся философски. Он мог неделями не вылезать из мастерской, клепая доспехи, продать их втридорога заезжим купцам и в тот же вечер проиграть все в кости. Жутко общительный, благодаря чему был дружен почти со всеми жителями города и половиной округи. Возможно, поэтому всегда знал, что и где произошло, какие последствия вызвало и как на этом можно нажиться. Гном, похоже, не собирался ограничится коротким приветствием - он уселся рядом и начал копаться в снастях. Удочек у него было несколько. Самартана вздохнула. Молчаливой спокойной рыбалке пришел конец.

- Сплетни слыхала? - Мабо завершил приготовления и уставился на поплавки, не дожидаясь ответа, - В Валенсии опять появился очередной оракул. Неделю народ на базаре кошмарил страшными ужасами, аж торговля упала на пять процентов. Одному из принцев такое дело не понравилось, он того святого мужа дознавателям отдал. И что ты думаешь? Оказалось, кальфеонский шпион, отправленный подрывать общественный порядок. В Кеплане опять рабочих в шахте завалило. На этот раз мало, всего-то человек тридцать, даже раскопки не останавливали. А рыбаки с острова Кайт на днях видели какой-то летательный аппарат странной конструкции, который в море свалился недалеко от берега. Хотели вытащить и разобрать на металлолом, так летун, который живой оказался, некоторых укокошил, а потом взорвал все к бесам. Пороха там огромная куча была, так что столб воды аж в Эферии виден был. "Гарпия" на дно пошла, убытки какие. Меднобородый в ярости, объявил награду за живого или мертвого.

Самартана хмыкнула. Жители острова Кайт, называющие себя рыбаками - пираты все до единого. И не играющие в благородных корсаров, как банда Вако, а лишенные даже намека на мораль, плевавшие на Кодекс и презираемые прочими флибустьерами Северного моря. Неуравновешенный, дикий и опасный сброд, бич жителей побережья. Того, кто отправил к праотцам несколько этих "рыбаков" и потопил "Гарпию", самого следовало бы щедро наградить.

Ночка, щипавшая траву неподалеку, предостерегающе заржала. Кобыла, выдрессированная для верхового боя в связке с магом, почуяла опасность, иначе бы не стала тревожить хозяйку. Волшебница отложила удочку в траву и подошла к лошади.

- Ты чего, девочка? - Самартана потрепала животное по холке, - Кзаркина пасть! Это еще что такое?

Девушка прошептала заклятье, рассеивающее иллюзии. Видение не исчезло.

- Седину мне в бороду! Чтоб я трижды рожей в наковальню въехал! - Мабо был крайне удивлен,- Катафалк, клянусь милостью Ааля!

По разбитой дороге двигалась колымага, запряженная четверкой великолепных гнедых. Окрашена была она в цвет заходящего солнца. Мощные колеса перепачканы грязью и чем-то алым. Лицо сидящего на козлах кучера скрывала золотая маска.

Самартана запрыгнула в седло. Эта часть сбруи была особенной - ехать можно было как по-мужски, спустив ноги на оба бока лошади, так и по женски, с обеими конечностями на одну сторону. Штучная работа, такую вещь делают только гоблины в Баленосе. Девушка приняла удобную для галопа позу и ударила ногами в бока животного:

- Давай, моя хорошая! Посмотрим, что за ряженный.

Кобыла пустилась в галоп. Вслед девушке долетел недовольный возглас:

- Куда ты, дура?

Ночка была на удивление резвой, как для боевой лошади. Но догнать повозку так просто не получилось: кучер подстегнул вожжами рысаков, и те во всю прыть замолотили тракт стальными подковами, так что аж искры полетели. Самартана безрезультатно подгоняла Ночку, но расстояние сокращалось слишком медленно.

Было что-то демоническое в этой полуночной скачке при свете полной луны. Путевые столбы, мосты над реками и пропастями, заброшенные фермы безмолвными призраками проносились мимо. Ветер свистел в ушах, вплетаясь в какофонию скрипа колес и стука копыт пятерых лошадей. Привычные глазу жительницы Тариффы каменистые холмы с торчащими там и сям корявыми деревьями сменились глубоким ущельем, по дну которого коброй извивалась дорога, куда катафалк свернул с Западного тракта. Затем потянулись бескрайние болота, где клубился густой, как чай из бадьяна, туман и раздавались непонятные звуки. Окрестности Глиши. Территория Серендии. От дома Самартану отделяет добрая сотня верст.

Наконец Ночке, сделавшей последнее усилие, таки удалось обогнать на пол-корпуса правого коренного жеребца, тащившего карету. Волшебница обернулась на возницу. Удерживая одной рукой узду, другой девушка сотворила усиленный кукиш, охраняющий от всякого лиха.

Кучер резко дернул вожжи. Карета плавно замедлила ход и остановилась на обочине.

- Меня зовут Харум Златоликий, -  проскрипел возница, спрыгнув на землю и отворив дверь кареты,- Садись, если ты этого хотела. Кобылу к облучку привяжи.

Самартана забралась внутрь. Повозка была великолепна. Обитые бархатом сиденья и удобные спинки созданы для дальних путешествий. Рессоры делали ход плавным и тихим. На небольшом столике между сиденьями дымился кальян, приглашая пассажира глотнуть несколько вдохов экстракта опиумного мака. Откинувшись удобнее, девушка сделала несколько глубоких затяжек. Она сама не заметила, как задремала под монотонный скрип колес.

Ей опять приснился человек со шрамом. Он торговался на рынке какого-то большого города с караванщиками. Те жали ему руки, хлопали ладонями по плечу, обнимались, клялись мамой в вечной дружбе, но продавать верблюда отказывались категорически: эти прекрасные создания, дескать, под защитой королевской семьи, и не сносить им голов, если продадут священное животное чужеземцу. И вообще, такой восхитительный верблюд стоит невероятно дорого - например, как мифриловая кольчуга, но эти деньги вряд ли найдутся у безродного бродяги, не говоря уже о самой броне. Человек недобро улыбнулся, сказав, что головы их не стоят и ломанного гроша, ибо домой путь неблизок, по большой дороге шляется много разномастного сброда, ночь темна, а стрела летит бесшумно; плюнул купцам под ноги и отправился вглубь торговых рядов. Кот, стащивший на одном из прилавков куриную тушку, поплелся за ним.

Проснулась она от ударившей по барабанным перепонкам полной тишины. Повозка остановилась. Харум молча отворил перед нею дверь. Самартана вышла и осмотрелась. Ночка, привязанная к облучку кареты, не проявляла признаков беспокойства. Девушка перевела кобылу к коновязи, где громоздился небольшой тюк соломы. Животное принялось жадно поглощать пищу.

Это был задний двор огромного ветхого особняка. Возница махнул рукой в сторону двери черного хода, взгромоздился на козлы и хлестнул кнутом по крупам лошадей. Карета мягко тронулась и скрылась за воротами. Девушка подошла к двери и взялась за ручку. Невзирая на теплую ночь, та оказалась неожиданно холодной.

В длинном коридоре под потолком горела всего одна лампа, дававшая тусклый свет. В торце вместо двери обнаружилось огромное, во всю стену, зеркало. Самартана машинально поправила всклокоченные волосы. Ну и видок... Волшебница успела заметить в зеркале движение за спиной перед тем, как что-то большое и тяжелое опустилось ей на затылок.

***

- Она упокоилась. Красивый череп. Я хотел пить из такого много вина. Можно, заберу себе?

- Агрон, отшатнись!

- Я надавливаю мало вот так, и ее душка летит в Бездну. Там хорошо, она пляшет с духами. Здесь плохо, никто не любит. Она плачет, когда все легли спать. Хочу череп!

- Отшатнись, кому сказал!

Самартана пришла в себя, почувствовав, как горло несильно сжали толстые скользкие пальцы. Раздался свист хлыста и чвякающий удар по оголенной коже. Пальцы медленно и неохотно разжались. Девушка открыла глаза.

Большое помещение, в котором царит сумрак. Тьму без особого успеха разгоняют несколько факелов, установленные в держатели на стенах. Комната с низким потолком под завязку заполнена различными орудиями пыток, о существовании большинства из которых она раньше даже не знала. Об их предназначении можно было догадаться по жуткому виду и пятнам крови. Волшебница сидела в твердом неудобном кресле с высокой спинкой. Руки привязаны к подлокотникам, а рот заткнут кляпом. Ее босые ноги, с которых кто-то заботливо стащил сапоги, стоят внутри одного из отсеков большой проволочной клетки. В соседнем отсеке, за перегородкой, беснуется несколько тощих крыс.

- Красивые глаза. Я хотел намазывать такие на кукурузную лепешку и кушать, как финиковый джем. Можно, заберу себе?

Существо, которое звали Агрон, напоминало огромную противную жабу. Казалось бы, обычный фоган, но невероятно толстый и невероятно мерзкий. Таких размеров достигают лишь избранные представители этой расы - те, которые питаются человеческой плотью. Айн сидел на корточках перед Самартаной, облизывая покрытым слизью языком пухлые зеленые губы и вперив в нее немигающий взгляд своих огромные зенок. От него невыносимо разило застоявшейся тиной.  Девушка с трудом подавила рвотный позыв.

- Отшатнись, жаба, или неделю проживешь в Яме.

Фоган медленно вразвалку попятился и уселся у дальней стены:

- Зябко в Яме. Агрон весело шутил, хи-хи-хи. Глядел, Кзаар, она улыбалась, приходила радость. Красивые губы...

Следующий удар кнута прервал чуть было не хлынувшие разглагольствования о том, что Агрон хочет сделать с такими губами. Тот, который держал в руках кнут и кого фоган назвал Кзааром, был кентавром. Могучий степной воин с сильными мускулистыми руками, быстроногий, с черной космой всклокоченных волос и черной же шерстью. Такой, если захочет тебя убить на открытой местности, настигнет без особых усилий, какой бы резвый скакун не был под тобой. Кзаар хмуро глянул на Самартану, снял со стойки с инструментами стальной прут и отправился разогревать его в горне.

Небольшая дверь в стене слева от пленницы отворилась. Раздался радостный вопль:

- Гостья, гостья пожаловала! Посмотрите, ребятки, какая красавица озарила своим присутствием берлогу трех старых доходяг!

В пыточную вкатилось кресло на четырех небольших колесах. Там восседал юноша лет двадцати. Его открытое симпатичное лицо расплылось в приветливой улыбке. В такого можно запросто влюбиться, если бы остальные части тела соответствовали смазливой мордашке.

Укутан он был в рваную грязную рясу, которая плохо скрывала то ли врожденные, то ли приобретенные дефекты тела. Новоприбывший был безногим. Левая рука также отсутствовала - вместо нее оказалась короткая культя. В правой четырехпалой руке калека держал шар из серебристого металла, по поверхности которого периодически перебегали электрические разряды. Кресло въехало в центр комнаты и остановилось в нескольких шагах перед пленницей. Какая сила приводила его в движение, совершенно непонятно. Магического присутствия почти не ощущалось. Девушке стало совсем нехорошо. Она вдруг поняла, что этот нелепый с виду инвалид с добродушным лицом, которому впору клянчить милостыню на паперти - самый опасный из троицы.

- Так-так-так, грандмастер-рыбак. Здравствуй, Самартана! Видишь, как оно бывает: сидишь себе, спокойно ловишь. А тут хлоп - и сама попалась. А почему? А потому, что дура! С гномом я более, чем согласен. Оно тебе надо было?

Мычание девушки заглушилось кляпом. Агрон медленно переполз на четвереньках к креслу Самартаны и неловко вытащил промокшую ветошь из ее рта, засунув два скользких пальца чуть ли не по самую кисть, затем вернулся обратно к стене.

- Жяжвяжижите меменя немемемедленно! - голос повиновался ей слабо. Кзаар раскатисто захохотал у своего горна. Агрон издал булькающий звук и несколько раз хлопнул себя верхними лапами по толстому пузу. Человек, которого про себя волшебница  успела окрестить Улыбаном, еще шире расплылся в довольной гримасе.

- Вот так просто, да? - Калека подмигнул. Только сейчас девушка заметила, что глаза у него разные: правый зеленый, как у обычного человека, левый золотистый, с вертикальной щелью зрачка, - Вот так отвяжем, дверь откроем, на лошадь посадим и две сумки злата навьючим, да? Вслед еще помашем, от души, ага? А помучить? А попытать, поиздеваться? Мы тебе кто, палачи или братишки милосердия? Сама знала, на что идешь. Ну как, загадки отгадываем, или сразу приступаем к пыткам и казням? Учти, если сразу, долго истязать не будем. А если будешь нам головы морочить, худо придется. Для начала тебя на часок жабе отдадим, а там будет видно.

Агрон довольно хрюкнул и захлопал перепончатыми ладошками. Самартана поежилась. Перспектива остаться наедине с этим мерзким существом ее совершенно не прельщала.

- Загадывайте свои шарады, - Чуть помедлив и почти взяв себя в руки, ответила она, - Пугать меня нечего, и не в таких передрягах бывала.

- Ну что ж... Первая загадка, - Улыбан уставился в свой шар, - Удобное ложе - тому, кто встать не может. Кто оттуда ходит, страх на живых наводит.

- Могила, - подумав, ответила девушка. - Склеп, гробница, или что-то подобное.

- Она хитрая! - проквакал фоган от своей стены, - Она так угадывала! Вторую загадку пускай сможет. Первый годок - сладкий медок, десятый годок - горький корешок.

- Супружество, - чтобы дать ответ, девушка размышляла несколько дольше.

Агрон недовольно что-то пропыхтел себе под нос и уставился в пол, шевеля губами. В его больших глазах отражалась напряженная работа крохотного мозга.

- Верно, ведьма! - Кзаар подъехал ближе, держа в руках раскаленный прут. Третья загадка: Без крыльев летает, без ножей убивает. Темнее ночи, выедает очи.

- Песчаная буря, - Ответ пришел в ее голову почти мгновенно.

Кзаар молча отвернулся и отправился обратно к горну. Улыбан по-прежнему рассматривал свой шар.

- Хорошо, - пробормотал он, - Четвертая загадка. Без глаз, а все видит. Без голов, а все знает. Праведных милует, грешных карает.

- Карма. - Самартана размышляла более пяти минут.

Улыбка медленно сползла с лица калеки. Он отъехал к горну и стал что-то шептать на ухо кентавру, которому пришлось изрядно наклонить свой могучий торс.

- Я б терзал ее два раза, - Фоган вперил зенки в волшебницу, -  Она не сможет пятую загадку. В сторонке стоял, флажком помахал. Опять всякий сброд ненужный хлам несет. Письмо проверял, серебро считал.

- Аукцион, - Самартана подмигнула Агрону. Тот обиженно отвернулся к стене и начал всхлипывать.

- Ладно! - Кзаар подъехал почти вплотную к ее креслу, по прежнему держа в руках горячий прут. Последняя загадка! Мимо попадаешь - горько рыдаешь. Такой же берешь, к наковальне идешь.

Тишина воцарилась надолго. Были слышны только стук капель, падающих с потолка в дальнем углу, шум огня в горне и сопение фогана.

- Последняя так последняя. Усиление экипировки. - Самартана победно улыбнулась. - Где мои несметные богатства? Или врут все про Трех Палачей?

Кзаар недовольно стукнул копытом по вымощенному камнем полу и посторонился, пропуская Улыбана с его креслом. Агрон рыдал почти в полный голос, причитая, что хочет много мучить хитрую ведьму. Калека едва улыбнулся уголками губ.

- Куда ты спешишь? Наши загадки ты разгадала. Загадай же и ты такую, чтобы мы ответа не знали.

Самартана крепко задумалась. Эта троица, несомненно, знала тьму загадок и на ходу могла сочинить еще не одну дюжину. Нужно что-то что то неординарное, что поставит их в тупик своей нелепой простотой. Поразмыслив еще немного, она произнесла:

- На трех ногах шагает, камни пожирает.

- Голем Тугу! - Агрон мгновенно перестал рыдать и опять развернулся в их сторону. Я смотрел такому на три ноги, одну сильно забирал себе.

- Дурная жаба! - Кзаар опять прошелся плетью по его спине. - Они не пожирают камни. Это василиск!

- Ошибаешься, друг мой. - Улыбан скуксился окончательно. - То, что большинство человекоподобных, близко не знакомых с этим видом, считает третьей ногой, является половым органом. Ведьма нас перехитрила. Мы не знаем ответа. Кто же или что же это?

- Трехногий камнежор. - Самартана заерзала в кресле. У нее порядочно затекла спина, а также область немного пониже.

Кзаар бросил свой кнут на пол и стал топтать его копытами. Агрон заголосил, размазывая зеленоватые слезы по пухлой морде. Улыбан откинул голову назад и хохотал в полный голос.

Спустя некоторое время палачи немного поутихли. Агрон перестал рыдать, Кзаар опять взял в руки кнут. Улыбан вкрадчиво произнес:

- Ты нас удивила, женщина. Тебе удалось пройти испытание хитростью. Три Палача, действительно, до безобразия богаты. Этим богатством не грех и поделиться с такой мудрой ведьмой. Мы с радостью дарим тебе самое ценное из сокровищ - твою жизнь. Дорожи им! А за то, что ты показала Харуму кукиш, мы оставляем себе твою кобылу. Из нее получится очень вкусная колбаса, - калека мечтательно закатил глаза к потолку.

- Ну уж нет! - Девушка понимала, что, привязанная к креслу, она ничего не сможет сделать, но ее переполнял праведный гнев. - Развяжите, я и вам кукишей накручу, с двух рук, по-медийски. Лучше меня сразу убейте, Ночку я вам не отдам, ни за какие богатства в мире.

- Правдиво за никакие не такие? - Фоган оживился и огромным прыжком преодолел разделявшее их расстояние, - Я буду сыпать серебро весом лошадки, дарить красивый блестящий камень. Хорошая кобылка, вкусная колбаска, хочу оставлять себе!

- Ничего ты, Агрон, не понимаешь. - Самартана вздохнула. - У тебя был ездовой ящер?

- Да! - Тот расплылся в довольной улыбке, обнажив во всей красе свои большие острые клыки, - Большой, сильный! Я его долго-долго кушал. Голодная зима, племя умирает, всех закапывал в болоте. Аргон живет! - Жабоподобный айн ударил себя кулаком в грудь.

- О боги! - Девушка презрительно скривила губы. - Ну как вам объяснить? Я, чтоб ее поймать, три дня по горам и ущельям ползала, чуть в лепешку не расшиблась. Когда она заболела сапом, ни на минуту не отходила. Сама лечила. Сама всему обучала. Для меня это - не просто животное, для меня она как ребенок, как дорогой друг. А вы ее - на колбасу? Убейте меня сразу, без Ночки не уйду.

Кзаар, потушив горн, повесил прут на место и подошел к ним:

- Серебро не любишь? А если я отсыплю тебе золота по весу лошади, и дам несколько чистой воды алмазов? Подумай, такого шанса второй раз в твоей жизни не будет. Ты сможешь купить себе целый табун чистокровных кальфеонских рысаков. Далась тебе эта кляча?

- НЕТ!!! Довольно!! Убейте меня!!!

Улыбан прекратил пялиться в свой артефакт и немигая уставился в глаза волшебницы:

- Ты одна из немногих, кому удалось пройти испытание жадностью. Не нужна нам твоя лошадь, которое как ребенок и милее друга. В своем волшебном шаре я увидел, что скоро у тебя будет еще одно животное, настоящий ребенок и новый друг. Кто есть кто, ты поймешь гораздо позже. Иди с миром. Наши милые маленькие друзья придадут легкости твоим стопам.

Из шара вырвалась электрическая дуга и ударила в клетку с крысами, рассыпавшись тысячей искр. Перегородка улетучилась. Грызуны, дико визжа, устремились с сторону оголенной плоти. Самартана сжала зубы, чтобы не кричать, но скоро не смогла больше сдерживаться. Боль была настолько сильной, что девушка потеряла сознание.

***

Человек со шрамом неспешно продвигался в сторону восточных земель. Огромный матерый верблюд, на спине которого комфортно расположился чужеземец, выглядел несколько неуместно среди серендийских болот и покрытых густой травой холмов. Черный кот бежал следом, шмыгая по придорожным кустам и распугивая обосновавшихся там щеглов. Высоко в небе парил кречет. Иногда он приземлялся на плечо незнакомца, поглощал кусок мяса, предложенного человеком, и опять поднимался ввысь. За одним из поворотов эта странная компания наткнулась на большую ватагу орков. Человек со шрамом снял из-за плеча лук, что-то крикнул и выпустил стрелу, которая пронзила шею одного из шествовавших в авангарде айнов. Те обнажили оружие и ринулись в атаку. Охотник спешился, достал из колчана следующую стрелу и натянул тетиву...

***

Она очнулась от мокрого прикосновения к своему лицу. Открыла глаза и увидела лошадиную морду. Ночка фыркнула и легонько ткнула ее губами. Самартана села. Они находились на вершине большого холма. Рядом возвышался какой-то местный идол: каменная нага, державшая в четырех лапах чашу для подношений. Пахло дикими травами и земляникой. В зарослях стрекотали кузнечики и цикады. Солнце только начинало свой путь по безоблачному летнему небу. Дико болела голова.

Девушка стащила сапоги. О болезненных крысиных укусах ничего не напоминало, будто бы и не было их вовсе. В голову волшебницы начали закрадываться сомнения: а не приснилось ли ей все это, подобно чужеземцу с обезображенным лицом?

Две седельные сумки, доверху набитые золотыми слитками, обнаруженные на спине Ночки, развеяли ее опасения. Самартана прикинула приблизительную сумму и ужаснулась. Раньше она никогда не держала в руках такого богатства. Вот только довезет ли она его без происшествий...

Волшебница удобно уместилась в седле и развернула лошадь на восток. Если это действительно Серендия, уже вечером они будут дома. Ночка бежала рысью, но девушка ее не подгоняла. Спешить совершенно не хотелось.

На обочине за одним из показавшихся смутно знакомым поворотов она обнаружила большую компанию гоблинов. Те сидели на корточках и что-то оживленно обсуждали, размахивая короткими ручками. На айнах были одеты рабские ошейники. Рядом валялись безжизненные тела нескольких орков.

- Тетя! Тетя, мне страшно! - послышалось из ближайших кустов.

- Не бойся, выходи! - Волшебница спешилась.

- А плохой дядя ушел? - Из зарослей выбралась хорошенькая девчушка лет семи. Одета она была странно - в полотняные брюки и рубашку, в какие наряжают своих детей орки. На ее шее также красовался рабский ошейник.

- Какой плохой дядя? - Девушка присела на корточки.

- Очень плохой дядя! Он всех убил. Большого Рыка, Кусача, Задиру, Медведя, Шестипалого, Вонючку, всех. А в Бригадира Железную Жопу бросил большую громкую хлопушку. Плохой дядя! - девчушка шмыгнула носом. Она смотрела крайне недоверчиво.

- Зачем убил? - Самартана поманила малютку подойти ближе.

- Дядя сказал, что они гады, а рыбо****e... Ракогляде... Рабовладение - великая мерзость. А еще нехорошие слова говорил. - Малышка подошла к волшебнице и уткнулась ей в плечо. - А разве они гады? Они хорошие! Почти не били меня, а Шестипалый угощал сладкими кореньями и учил ловить больших жуков.

- Где твои родители? - Самартана крепче обняла ребенка, поглаживая по коротким волосам.

- На небе. Я их не помню... Ой, киса опять пришла!

Волшебница обернулась и увидела черного кота. Тот, заметив, что привлек внимание, мяукнул и побежал по тропинке, ведущей к кипарисовой роще неподалеку. Животное то и дело оборачивалось, будто приглашая отправиться следом.

- Как тебя зовут? - волшебница встала и взяла девочку за руку.

- Лара.

- Идем Лара. Не бойся, плохой дядя сегодня больше никого не убьет.

На тропинке там и сям валялись орочьи тела. В самом конце они наткнулись на бригадира - огромного айна, закованного в стальные латы. Его крепкий нагрудник был насквозь прошит картечью - похоже, то, что Лара назвала большой хлопушкой, было бомбой.

Человека со шрамом они нашли в дальнем конце рощи. Лара заявила, что не будет с ним дружить, и уселась гладить верблюда, который лежал в траве неподалеку и что-то умиротворенно жевал. Незнакомец сидел с закрытими глазами, упершись спиной о ствол старого кипариса, и вяло курил трубку. Из его живота торчал орочий кинжал, вогнанный по самую рукоять. Кровь медленно утекала из человека вместе с жизнью, образовав в траве небольшую лужу. По характерным чертам лица чужеземца и немного заостренным ушам волшебница определила эльфийские корни на его генеалогическом древе. Она присела на корточки, приподняв полы своей мантии:

- Здравствуй!

- И ты не болей! - человек приоткрыл глаза и медленно сфокусировал на ней взгляд. Одет он был в простую охотничью куртку с множеством карманов и кожаные штаны. На лысом черепе виднелась короткая растительность - похоже, незнакомец еще совсем недавно имел привычку бриться наголо.

- Кто ты такой?

- Я??? Несчастный, бедный, уставший, голодный, трезвый, смертельно раненный охотник, нагло убитый насмерть подлыми жестокими орками, для которых нет ничего святого и которые могут невзначай зарезать проходящего мимо дружелюбного путника. Раз уж ты появилась, не откажи исполнить последнюю волю: пойди в большой город, найди скоморохов или бардов, пускай зашкварят "Плач безутешный". Да так душевно, чтобы все, кто услышит, горько обрыдались.

- А имя у тебя есть? - Самартана начала нервничать. Незнакомец, похоже, издевался. Тот набрал полные легкие густого дыма и, выпустив едкое облако в лицо девушки, кивнул головой:

- Есть, а как же! До Безымянного рангом не дотягиваю. А еще в детстве папка меня учил не доверять девицам, которые шатаются по подозрительным местам и хватают незнакомцев, где не положено. Ты чего удумала? Решил, что хоть на чужой земле помру спокойно, так не дадут же!

- Расслабься. Я целитель, - Самартана взялась за рукоять орочьего кинжала, - Будет немножко больно, терпи.

С этими словами девушка резко выдернула оружие из раны. Незнакомец закрыл порез руками и застонал сквозь сжатые зубы. Она аккуратно убрала его конечности и расстегнула охотничью куртку. Под ней оказалась пестрая шелковая рубашка. Человек недовольно что-то пробурчал, когда волшебница попросила снять верхнюю часть одежды, но повиновался. Его торс был покрыт многочисленными шрамами - следами колотых, резаных, рваных и огнестрельных ран, а также звериных клыков и когтей. На левом плече красовалась искусно выполненная татуировка: ощерившая пасть выверна в герцогской короне,  восседавшая на большой груде человеческих черепов. Самартана немного была знакома с каторжанами и их порядками. Такое изображение на теле имел право носить лишь квартирмейстер флибустьерской бригады или же Хранитель Бочки в лесной шайке. Хотя, возможно, там, откуда родом чужеземец, в рисунке было зашифровано совсем иное послание.

Волшебница достала один из своих чудодейственных бальзамов и окропила продолжавшую кровоточить рану. Затем взяла подходящий случаю амулет и, несмотря на продолжавшую докучать головную боль, максимально сконцентрировалась. Животворящая энергия, заключенная в артефакте, пройдя сквозь ее пальцы, устремилась к увечью на теле незнакомца. Со стороны было почти незаметно, каких усилий эти действия стоили девушке, лишь выступивший на лбу пот свидетельствовал об огромном напряжении. Кровотечение прекратилось. Края раны начали медленно затягиваться. Ничего невероятного в этом не было: самое обычное заклинание ускоренной регенерации, известное всем неофитам Школы Жизни. Вот только владела им Самартана на уровне, достойном гроссмейстера. Спустя несколько долгих минут о полученной травме напоминал лишь свежий розовый рубец на коже. Для верности чужеземцу следует отлежаться несколько дней - и будет здоров, как буйвол.

А тот неожиданно закатил глаза под лоб, задергался в конвульсиях и пустил пену изо рта. Вот те раз!

Понаблюдав за охотником несколько минут, волшебница поняла, что он попросту придуривается, за что и отвесила мощную оплеуху. Тот сразу же пришел в себя и расплылся в широкой улыбке:

- Меня зовут Смеющийся Дым. При посторонних можешь называть Нот Фаундом. В знак благодарности за спасение моей драгоценной жизни я дарю тебе эту грозную ужасную зверюгу. Как од сердца отрываю, себе хотел оставить, начинаю горько плакать.

С этими словами охотник извлек из походного мешка, который валялся рядом, крохотный комочек шерсти . Взяв его в руки, девушка рассмотрела, что это щенок северного хаски. Тот вильнул хвостом, лизнул ее ладонь и задорно тявкнул. Что-то теплое разлилось внутри.

- Прогони свою малявку, она моего скакуна замучает совсем, - Нот Фаунд кивнул головой на Лару, которая, хохоча, прыгала на спине у верблюда. Вышвырнув испорченную рубашку в ближайшие кусты, придирчиво осмотрел куртку, почесал затылок, заковыристо выругался и напялил ее на голое тело:

- Не желаешь ли немного перекусить в ближайшем приличном трактире? Я будто три дня не ел, а эля так вообще неделю не видел, - с этими словами он протянул руку и помог подняться волшебнице, которая, обессиленная, продолжала сидеть на траве.

***

Они остановились в первой попавшейся на пути корчме. В ожидании обещанного хозяином лучшего во всей Серендии обеда Нот Фаунд неспешно цедил забористый местный эль. Лара с расширенными глазами и полуоткрытым ртом слушала его байки о далеких землях, лежащих где-то за океаном. О коварных драконах, нагло похищающих принцесс у королей, золото у купцов, лошадей у рыцарей и поросят у крестьян. О древнем славном городе Невервинтере, где на троне сидит мудрый и справедливый лорд. О каком-то тайном братстве, которое отправилось в поисках приключений, но сбилось с пути, поэтому воздвигло замок на большой мрачной горе и пустило там корни.

Самартана, погруженная в размышления, слушала эти истории в пол-уха. Ее мысли постоянно возвращалась к словам Улыбана о животном, ребенке и друге. Казалось бы, все уже и так понятно. Но что значат его слова: "Кто есть кто, ты поймешь гораздо позже"? Что он имел в виду?

Похоже, эту загадку решить не так просто...