Собачья свадьба глава восьмая

8.

Джон и Джош были неразлучны – почти все время они проводили вместе. Джулии её сын, заметно, докучал – он был очень похож на отца, и потому видеть ёго хотелось все реже и реже.
Зато у нее были собаки и лошадь, которые занимали все её время.
Помщник по собачьему питомнику, нанятый Джоном, Джулии не пришелся по нраву, и она сама наняла нового работника. Звали его – Ги. Он мог сразу выполнять две функции – ухаживать за собаками, а так же готовить их к выставкам и показывать – и все за те же деньги.
 Это был моложавый мужчина, лет тридцати, уроженец французской Канады. Его акцент и пристальный обволакивающий взгляд импонировали молодой женщине. А его умение тренировать собак и мгновенно подмечать их достоинства и недостатки, окончательно убедили её в правильности выбора.
Ги поселился в питомнике, в отведенной ему комнате, и Джули проводила много времени  там, наблюдая за его умелыми действиями.
Поначалу Джона это радовало – Джули опять подобрела, потеплела, и даже милостиво позволяла к себе прикасаться. Казалось, наступающая весна пробудила в ней добрую спокойную женственность.
На её страсть к собакам, поглотившую её целиком, он смотрел с почти отцовской снисходительностью – уют и покой, опять воцарившиеся в доме, были ему дороже.

Между тем весна нарастала, и музыка её птиц гремела в форс мажоре. Почки на деревьях томно набухали и наливались жизненным соком. Голубые цветы блубоннет простирались до горизонта, и буквально все вокруг дышало страстью пробуждения.

Однажды, вернувшись с прогулки с сыном, и уложив того спать, Джон отправился проведать жену в собачьем питомнике.
Ги и Джули стояли рядом, едва ли не касаясь плечом друг друга. Оба они были настолько увлечены чем-то, происходящим на арене, что не заметили его появления. Джон посмотрел туда, куда были устремлены их взгляды, и дрожь пробежала по его телу:  две собаки, кобель и сука, танцевали танец любви.
Они кружились около друг друга, порой замирая, и тогда кобель клал голову на круп своей подруги. Она оглядывалась на него приветливо, как бы приглашая быть смелее. Танец продолжался, и нежность разлилась в воздухе, и нетерпеливое поскуливание её делало партнера все более решительным и неутомимым.
И вот, в какое-то мгновение, тела их слились в упругой конвульсии, продолжавшейся несколько минут… А потом, усталые, но еще не разобщенные, они стояли возле друг друга, пока семя его , толчками, властно перемещалось в её утробу, чтобы там пробудились ростки жизни.
Не сам акт соития, а честность происходящего поразила Джона. Так просты и от века необходимы были действия этих двух существ, сошедшихся на миг, чтобы осуществить самую простую функцию – продления рода. Если бы все было так просто и у людей. Он горько усмехнулся своим мыслям – так ли уж честен был он сам с собой, « покупая»  девочку, которая на двадцать лет его моложе. Так ли уж честна была она – продаваясь ему, почти уже старику?

Джон видел со стороны лицо Джули, целиком поглощенную происходящим. Он видел её закушенную губу, набухшую от пульсирующей крови так, что, казалось, она вот-вот лопнет, её тяжело вздымающуюся грудь и крепко сжатые кулаки. Он ноздрями осязал исходящий от неё аромат расцветающей возбужденности самки, и, с горечью, замечал, что не только он один – Ги тоже стоял в напряженной позе.  Не отрывая глаз от умиротворенно и ласково облизывающих друг друга собак, он что-то говорил Джулии, не касаясь её, но близко наклонясь. Настолько близко, что дыхание его достигало её разгоряченного лица.
Нет, не ревность кольнула сердце Джона, скорее зависть, что не он, а этот, чужой, посторонний мужчина, и эти две обыкновенные, пусть и очень породистые, собаки, могли привести Джули в это состояние любовного почти экстаза и исступленности. Состояние, которое ему, Джону, было не под силу в ней вызвать .
Он хотел её – так неистово в эту минуту, так ожесточенно, что ощутил боль в своей взбухшей вдруг плоти. И, неслышно повернувшись, он удалился, поклявшись, что не позволит более этим двоим проводить столько времени наедине.

Ночью он пришел к Джули. Отчего-то маясь, она не спала еще, и, без слов угадав его намерения, торопливо освободила его от одежды.
Впервые в жизни он ощутил женские губы там, где  позволял себе видеть только в самых потаенных мечтах.
Он не подозревал дотоле, какую власть  эти губы могут иметь над мужским телом. Он был покорен, как раб, когда она позволяла себе проделывть с ним все, что хотела. Он чувствовал нарастающую боль в сердце – эти игры могли кончиться для него плачевно – но – пусть! Ему уже было все равно, лишь бы это - не кончалось.
Никогда не испытывал он ничего подобного, то ли в силу своей, несколько чопорной аристократичности, то ли из-за консервативности его первой жены. Но никогда еще он не достигал такого пика наслаждения - от всех немыслимых чуд, которые проделывала с ним Джули.

Когда же, оторвавшись друг от друга, они лежали возле друг друга, тяжело дыша, и когда вдруг она приподнялась на локте и швырнула ему пижаму, Джон, выжженый уже до дна, вдруг понял – ей этого было мало, и не удивился, услышав её охрипший голос:
- Уходи.