Наш взвод

Я вообще-то - Председатель родительского комитета. На должность, знаете ли, не рвалась, за себя тайно не голосовала, конкурентов не подсиживала, резюме не размещала. Просто не повезло. Ушла с самого первого собрания пораньше. Торопилась. Младшая на грудном вскармливании была. И меня выбрали. Без меня. Но зарплата стоит того. Уже 3 года я получаю без сбоев и колебаний курса и инфляции - море позитива, у меня кредит доверия, я всехный друг. И на экскурсии я езжу с завидным постоянством.
Тарутино встречало ливнем, туалетом с дыркой прям в земле и детским восторгом. Вот так ещё не писали ни в жизни. А дальше.. Лес, поле, настоящий бой, солдатский чай и счастье на лицах. Дождь хлестал. Дети не сдавались.
Мокрые, в пилотках, они вызывали священный ужас. Воображение рисовало страшные картины нашего фееричного возвращения: холодные, но гордо выходящие из автобуса дети, встречающие - толпа родителей с огнестрельным оружием и колющими предметами. Таня особенно грустно стучала зубами и даже не снимала шапку, но сосиску ела. Наш мрачный водитель тоже хотел съесть сосиску в тесте. Поэтому моя просьба подвезти через озеро в сельпо ужаснула, вызвала гнев и бросив в мою сторону 'я вам не такси тут', он смачно вгрызся зубами в этот местный шедевр кулинарии. Взгляд скользнул на местную девушку в кафе, где нас кормили. 'Простите, у вас тут такси нет?' - спросила я без надежды. 'Отчего же? Есть, дядя Миша! Он быстро приедет!'Дядя Миша и правда был быстрее и оперативнее, чем такси в Испании. Через минуту он с подозрением смотрел на нас с Дианой, вымокших, в состоянии аффекта. В наших глазах светилась цель, сдаваться мы не собирались. Как наши дети на Длинной высоте. Ни шагу назад. Позади - мокрые прогимназисты и расстроенные учителя. 'Дядя Миша, отвези нас в магазин одежды. Есть тут у вас такой?' 'Есть. Один...я мигом'. Дядя Миша перемахнул через озеро и все же спросил 'а вам зачем?'. 'Дети у нас. Мокрые, дядя Миша. Понимаешь? 30 человек нафиг мокрых детей, дядя Миша.' Дядя Миша осознал всю важность своей миссии. С криком 'Баба Люба, я тебе оптовых покупателей привез!, он подвёз нас к магазину, размером примерно с две комнаты от силы. Бабы Любы не оказалось. Зато оказался жирный замок. Шансы на спасение нашего взвода таяли на глазах. Дядя Миша вбежал в соседний продуктовый и громко гаркнув, всем велел искать бабу Любу. Нашли. Субсидию получала. Или подавала. Именно сегодня, черт возьми. Когда у нас бой был на поле. Какая субсидия?
Она пришла быстро, охая, открывая магазин, провела в ещё одну комнату, где были штаны. Я так никогда не радовалась, ни в одном самом дорогом магазине, как в этом поселковом, со странной одеждой и бабой Любой впридачу в качестве консультанта. 17 пар штанов, 7 маек, 30 пар носок. 12 тысяч рублей. Баба Люба кричала вслед спасибо и приглашала ещё. 'Девочкииии!!!!' Баба Люба молилась богу торговли. Я мимолётом испытала то чувство, когда ты жена Абрамовича и выходишь из галереии Four Seasons. Дядя Миша домчал обратно, скромно назвав копеечную цену за такую неоценимую нам помощь. Хотелось вот взять его за уши и расцеловать. За неравнодушие, за желание помочь чужим людям и чужим детям, за отсутствие алчности. Побольше бы таких дядей Миш и баб Люб.
Москва встретила самой собой. Не изменилась. Чужие родители из других классов скрупулёзно подсчитывают уже пару дней сколько носок на ком, кто в штанах новых, кто без. По братски, разделить мои расходы, как на поле, где они отвоевывали детство и впрямь верили в свою непобедимость, не получилось. Деньги они важнее. У взрослых.
Но все же нет уж, дядь Миш, баб Люб,  теперь вы к нам. Вы нам тут бы очень пригодились сейчас, как свидетели. Нашей агонии, наших с Дианой мокрых ледяных ног, выпученных глаз. И 30 детей, со стекающей водой по лицам, в пилотках, с гордостью и обещанием в глазах, вырасти лучше нас. Взрослых.