Христофоровна

       Так она представляется по телефону. Это ее позывной. Впрочем, она о себе и расскажет.

      - Четыре девочки в нашей семье, я младшая.
Обидно отцу, обделен он по закону нашего времени. В старой России на сыновей наделы земельные  выдавали. А потом власть после революции не любила крестьян, которые на земле умели работать и богатеть. Ссылала она так называемых кулаков в Караганду, в Архангельск за то, что люди между делом на кулаке спали. Говорили в тридцатые годы нам «Теперь кулаки вне закона».
Отец наш на кулаке тоже спал, но у него мало земли (сыновей бог не дал). До звания «Кулак» он не дотянул. Поэтому семья относилась к середнякам.

    Христофор Митрофанович Гладких не имел грамоты, а детей старался учить. Четыре начальных класса в Кулешовке кончила его младшенькая, матери стала помогать в школе полы мыть, голландки топить. Воду зимой они в проруби набирали и грели ее в ведре каленым железом. Бывало, мама с ней до половины ночи с уборкой и с отоплением возились.  А у окон мерзлых ученики сидели одетыми, другие к голландкам жались.

    - Отец конюхом в соседнем МТС работал. И надумал меня с подружкой туда в школу определить. С Настей Кузиной мы и заканчивали там семилетку в 1938-м.
В сентябре в Куйбышевское педучилище поступили. В связи с событиями на МНР срок учебы был сокращен. Уже в  1940 году возвращались мы с ней учителями.

        В Кулешовскую школу преподавать определилась Анастасия Мироновна Кузина, а меня на поселок Березовый направили. Школой там заведовала хмурая женщина, я ее стеснялась. Сама набирала навыки в работе (хорошо, дети тогда были послушными). Жила я на квартире у многодетной семье Кортуновых. Не скучно жилось, хотя и без уюта. Гулять я никуда не ходила. Позднее навещали меня на дому парни. За картами и разговорами  проводили зимние вечера.
А лето я проводила в Кулешовке. Родителям не хотелось и зимой со мной расставаться. Поэтому отец, минуя меня,  переговорил с председателем сельсовета Орловым Дмитрием Ивановичем по моему трудоустройству. В сентябре 1940 года я приняла кулешовских первоклашек. Удобно в своем селе работать, устала в школе, а вечером дома снимается быстро усталость. И утром в школу идешь опять с настроением, с светлой головой, с планами.
      Нравилась мне работа учителя, прерывать ее не думала. Но на следующий год потребовался грамотный секретарь в сельский совет. Орлов меня выручал теперь я его выручаю, работаю под его началом.

      А дальше начались известные события, нагрянула война. Нам о ней на митинге объявил представитель из военкомата, который утверждал «Армия наша крепка и немцы к осени будут разбиты». К осени из Кулешовки всех мужиков как метлой вымело, вся исправная техника и лучшие лошади на фронт ушли. Уборочная подошла, урожай на поле богатый, женщины, старики и дети вышли его убирать с вилами, с ручными косами да граблями. А место лошадей в рыдваны и телеги быков им пришлось запрягли. «Цоб – цобе» на них пошумливают и производительности нет никакой. И половина хлебов ушло под снег в зиму. А я этой зимой ушла заведовать сельской почтой, где работал Илья Архипович Котов, которого тоже  забрали на фронт. Шли через мои руки долгожданные письма от фронтовиков селянам. Шли и скорбные похоронки на них, а также эти  проклятые повестки парням - подросткам.

5 августа 1942 года Орлов в сельский совет пригласил, у него моя тезка — Гладких Клавдия.
Оказалось, что на меня или на нее пришла повестка. В ней отечество не указано, а имя и фамилия у нас одинаковые. Вышло замешательство, которое разрешилось не в пользу меня.  Из военкомата пояснили «Призылайте на фронт грамотную Клавдию».
С родными этот вечер посидели, чай попили, ни о чем  поговорили на прощание. А шестого утром вещмешок в руки, ссела к отцу втелегу, и повез он меня в Утёвский райвоенкомат. Там десятка два таких же девчонок. С Машей Коровиной из Богдановки характерами сошлись, продукты объединили, котелок у нее с медом.
Мы с ней и железной дорогой как есть захотим, зовем  девушек. У каждой чего-то есть. Выкладываем все на чемодан и сидим пируем.
Старшина нас сопровождал. На станциях делал перекличку и не уследил, две девушки отстали. Их разыскали, когда мы уже были в Сердобске, судили. Приговором в штрафбат они отделались. Это чтобы не дезертировали другие.

В Сердобске три месяца учились на ключе морзянку принимать и отправлять. Строевой подготовкой занимались, оружие собирали, разбирали и стреляли. К дисциплине строгой приучали, особенно старлей Жук.
            Девчонки его боялись и ненавидели. Приходил Жук в казарму до подъема и ждал, смаковал. Дневальный крикнет подъем, с нас летят одеяла, мы вскакиваем и не знаем с чего начинать одеваться. За минуту надо быть в форме. Он  смотрит и наслаждается. Не успела одна – опять отбой и опять все сначала.

После принятия присяги нас в наряд стали посылать. Были у связисток и тут курьезы. У Зины Баскаковой из пяти патронов в магазине четыре оказалось. Доложила она Жуку, он выстроил всю роту и приказал патрон искать. Два часа мы по траве на коленях ползали и нашли его. А позднее  на тактических занятиях объявили перерыв, мы рассыпались по лесной поляне: «Девочки!» – позвала из-за кустов Аня Якимова, - мы сбежались к ней. Оказывается, она нашла в кустах целую кучу таких же патрон, бросил их кто-то или спрятал. Возмущение, мы вспомнили наш случай, кто-то предлагал собрать патроны и высыпать пригоршню Жуку куда следует.
        К ноябрьским праздникам  готовились. Намаемся на  строевой, а в ночь идем в наряд. Бесперстова Мария на посту отличилась. Командир полка привык ходить из расположения части не через КПП, а через лаз в заборе. Темно было, она его не пропустила. Хотя командир ей и представлялся. Маше за проявленную бдительность объявили перед строем  благодарность.

        В лесу под Свердловском формировалась семидесятая армия, командующий Рокоссовский, я и еще пять девочек попали в 153 линейный батальон связи.11 ноября 1942 года мы грузились в эшелоны и ехали куда-то долго ночами. В городе Ельце на станции Ливна  выгружались. Ночью шли километров сорок. Предмартовское месиво снега с землей, дороги техникой разворочены - ноги не вытащишь. Портянки; то на одной ноге сбилась, то на другой.
Эх, не женское это дело шагать по такому бездорожью. Вспомнились трудности, но ничего сравнимого с этими.
Маша Коровина шепчет, у нее временные пришли,  смениться бы, и на печке просушиться. Не посидеть и на телегах, там снаряжение и боеприпасы, и лошади сами еле тащатся. Старшина просит связисток терпеть и привыкать. Он знает что говорит, до этого повоевал.

Населенные пункты миновали: Фантеш, Поныри, Ольховатка. Пошел мокрый снег, потом подул ветер, к утру стал крепчать мороз. Техника застрявшая то там, то здесь, обходим ее. Под конец пути и обозы отстали. Солдаты выносливее лошадей и техники. За дорогу в зад их то и дело толкали
Про нашу армию еще во время формирования говорили, что люди сильные духом в ее состав вошли: из МВД ребята и передовая молодежь.
Местность холмистая пошла, в ложбине сделали привал, сухим пайком уталили голод и до вечера приводили себя в порядок.
Ночью по командирским картам пришли к землянкам и блиндажам. Началось распределение личного состава по специальностям. Мы были назначены телефонистками у штабных аппаратов.
До пятого июня 1943 года поддерживали связь между родами войск. Позывные каждой части мы знали назубок: у  танкистов - «Волга», у летчиков-«Сокол» и так далее. Каждая телефонистка имела двоих линейных и одного старшего связиста. На линии порыв, линейные бегут  устранять, старший связист ими управляет.

Боев не было, линейным нашим не видно передвижения людей, орудий, техники. Всё зарыто в землю и замаскировано. Лето знойное, с утра птички пощебечут, а и все живое будто вымрет. Не вылезают из нор мыши и суслики, изредка в небе парят птицы – хищники: орланы, коршуны, ястребы. Они от людей высоко, им не страшен и  снайперов, про которых нас постоянно командиры предупреждали. Говорили, что у немецкого снайпера – асса на счету сотни погибших солдат и офицеров.
Поставлена задача нашим снайперам «До начала наступления ликвидировать снайперов противника». Не дают они нашим солдатам  и головы поднять.
Напряжение нарастало, поговаривали о скором наступлении немцев. Не дают они нашим солдатам  и головы поднять.
Напряжение нарастало, поговаривали о скором наступлении немцев. А нашим командирам надо уловить  момент и ударить упреждающе по противнику.
Вечером 4 июня 1943 года сменили нас линейные на два часа раньше, им провели инструктаж.
5 июня еще только светало сыграли тревогу . Приказали по связи проверить позывные. Все четко нам  ответили. Доложила командиру о готовности условленных объектов. Еще прошел час напряженной тишины. А в три часа ровно начался настоящий ад, который историки назовут «Курская битва». Тысячи орудий пуляли снаряды в сторону врага, в землянке от их визга, рева и грохота было не по себе. Она ходуном ходила и засыпала нас землей.

        Ивану Бухтиярову, нашему линейному в половине третьего приказали  проверить линию. Он  рассказывал:
Иду вдоль кабеля, роса, пыльца на сапогах прилипла желто- коричневая. Солнце еще не взошло, природа еще не проснулась. Тихо и свежо - благодать.
И, вдруг..., как  земля лопнула, в небе ударили тысячи громов!?
Как я упал в траву - не помню. Опомнился в сырой, желтой прохладе, в ушах ломило и звенело, голову обручем стиснуло. На противоположном горизонте море пламени и пожара. Туда, через луг, где я лежал, с визгом уносились светящиеся снаряды наших  «Катюшь».
Ну, думаю, началась артподготовка, которую мы долго ждали. Я дальше не иду, а ложбинками, где пригнувшись, а где и ползком к нашим возвращаюсь.

                СВЯЗЬ, ЭТО НЕРВ И ЦЕНТР БОЯ.

Блиндаж звуки снарядов приглушал. Иначе нельзя управлять боем. Мы в наушниках эфир слушаем, позывные улавливаем. Вокруг суматоха, командиры от аппарата к аппарату бегают, командуют, но внезапно  артподготовка прекратилась. По условной команде  аппаратчиц поехали в бой наши танки, за ними поднялась пехота, полетели громить позиции немцев и наши «Илы».
Cлышу мои позывные. «Волга» (пехота),  «Амур» (аэродром). Мне «Волга» говорит:
Байкал», ты там к «Амуру» ближе – дублируй меня.   = И открытым текстом,   матом на Амура:
Мать твою пере..! Ты там ох..л?! ослеп совсем? Утюжишь наших пехотинцев! И доволен!?
 Фрицы над твоей аавиацией смеются...
 Я растерялась, не знаю, как поступать. Я не умела  ругаться,  и нам не разрешали. А командир на том конце провода настаивает, грозится отправить меня в штрафную. И я «Амура» обложила матом. Амур стал, оправдываться, мол, корректировщики пехоты  рты разинули.
Но образумились летчики и перенесли дальше свои бомбы. И «Волга» тут же запрашивает фамилию дублирующего (меня). Не стала я скрываться, А думаю «От комбата  попадет мне за неуставную связь».
Попросили к трубке нашего старшего, сержанта Киселева. . Я подумала «Значит, в штрафную роту».  А сержант говорит мне: «Майор Макаров приказал тебе объявить благодарность. Ты хорошо дублировала»

Нам тогда казалось, что после двух часов огня нашей артилерии немцы и головы из окопов не высунут.
А они пошли в наступление. И завязались под Курском затяжные бои. Особенно у селения Прохоровка. Говорили, что там тысяча танков: русских и немецких  сходились на таран. Рассказывали; рев моторов, скрежет металла и лязг гусениц слышен был на десятки километров. Но перевес сил в нашу сторону произошел 12 июня 1943 года.
После этого немцы все время отступали.

Батальон связи шел следом за танками и пехотой. Они лучшие места для отдыха занимали и обживали. В Польше после них досталась нам рига с постелью соломенной на полу и нарах. Разместился батальон вповалку, уснули как убитые. Но часа через два проснулись. Не поймем отчего.
Разглядели, солома под нами кишит вшами. Искать  пришлось другое место.
Поляки бедно жили, как и мы. Они у наших солдат и старались вещи выменять. А Иван Бухтияров на мою шубу  завидовал. Она ладно на мне смотрелась. Я ее зимой 1943 года посылком получила от крестьянки (ф.и.о. забыла) Алтайского края, деревня Хрусталево. А он у поляков шубу себе выменял на шинель немецкого офицера. Принес в часть, при нас развернул, а в меху вши кишат. На санобработку носил.  Счастливая та девушка, которая с ним судьбу свяжет. Заботливый парень, способный. Говорит скороговоркой - будто шутит. Успел польский язык изучить, завести среди них знакомых.

Машу Овчинникову биоциклы замучили. Объяснила я ему, он по развалинам повел меня и Машу к уцелевшему дому польском. На стук приоткрывается дверь и за цепочкой молоденькая женщина. Узнала Ивана, улыбнулась ему и  впустила. Иван ей помогал нагревать на примусе воду, большую корыту она дала, мы помылись, сменили белье. Потом мы все грелись чаем у нее на кухне.
В Польше в нашем батальоне связи появился американский вездеход «Студебеккер».  Теперь он возит женщин связисток и всю их амуницию. На технике мы и не заметили как проехали целое государство и очутились на долгожданной Польско – Германской границе.
Вступив в Германию у нас на какое-то время появлялось ощущение мести немцам за их преступления. Но оно прошло, когда мы увидели разбитые города и села, испуганные лица жителей. Жалко их стало, они тоже люди, которые прямой вины не имели и страдали от войны в такой же мере, что и русские.

Ближе к реке Одер была окружена группировка немцев», которая старалась любой ценой прорваться. А в том месте работали наши связисты. Под перекрестный огонь 17 линейных попали, из них пятнадцать связистов погибло, в том числе пять девушек. Женю Саманову из Безенчука   я до сей поры не могу забыть, дружила с ней; весёлая, красивая лапатушка. Эта тяжелая утрата была для нас второй. Еще мы долго скорбили о связистке Левиной Дуси из Куйбышева. Ее при освобождении западной Украины бендеровцы выследили и украли. Терять на войне товарищей очень тяжело и обидно.
Начало марта сорок пятого. Уже чувствовался конец войны. Каждый солдат думал, как бы ему до победы уцелеть. А немцы нам какие только ловушки не придумывали: и воду отравляли, и взрывные вещи в домах прятали. Шнапс бойцов приманивал, а напиток отравлен. Нас предупреждали командиры «На немецкое добро не соблазняйтесь».
На реке Шпрее ниже плотины удобное укрытие от прямых обстрелов.  Одна из наших дивизий в ней расположилась. Ночь спокойно прошла. К утру интенданты объявляют, что снаряды и продовольствие в воде, пушки наполовину в воде.  Но не сорок первый год, тылы не отставали, во время все им доставили. А немцы хитрый народ, они им шлюзы на плотине приоткрыли.

                ПРИЯТНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ.

Боев накануне нашего праздника не было, и о нем вспомнили в штабе офицеры. Старшина наш ходил по подразделению и каждую женщину, опрашивал: какие награды мы имеем и были ли ранения. Говорит, что к празднику восьмое марта нам награды выдавать будут.
 А восьмое марта перед ужином старшина батальон связи выстроил и тепло поздравил нас с женским праздником. После этого повел нас в офицерскую столовую. Там, закуски на столах и разные напитки.  Весь командный состав батальона за праздничные столы с нами сели.  А я заметила  раньше, наш старшина ко мне неравнодушен. И  вечер не отлучался, сидел рядом, ухаживал.
Михал не офицер, а культурный мужик, воспитан хорошо. Родом он из Ленинграда.

С награждений начинали праздник. Выдали кому медаль, кому орден. Потом начались здравицы и тосты. Мужчины нам за вечер наговорили приятного столько, что мы и про войну забыли, расслабились. Тут и гитара появилась, романсы под ее аккорды исполняли офицеры, пели и хором катюшу, землянку, на позиции девушка провожала бойца. Устали горло драть - патефон завели. Под него мужчины  приглашали нас в круг на танец.
Словом вечер прошел на славу, разомлели женщины от обилия внимания, от теплой домашней обстановки. А в армии, да еще на войне устав суров и во взаимоотношениях между мужчинами и женщинами строгость предусмотрена. За распущенность предъявлялась суровая кара, вплоть до отправки в штрафбат. Но любовь не запретишь и уставами. У нас с Михаилом она возникла. С того вечера стали мы с ним встречаться.

У Миши в машине был трофейный радиоприемник, и он  новости нам сообщал. На этот раз бежит он по расположению батальона как ошпареный и орет «Победа – а»! «Победа - а»!»  Чего тут началось!?
      Это было в немецком городе Штенберг (40 км. от Берлина). На другом берегу Одера были американские войска. Была встреча, где мы с их парнями на память фотографировались. Ездили мы и в поверженный Берлин на экскурсию. Его завалы расчищались. На стенах Рейхстага я свою фамилию нацарапала. Мы тогда искренне думали, что мир, который был завоеван кровью всех народов, будет вечным.
С Мишей в дружеских отношениях побыли мы мало, пришла пора моей демобилизации. Он мне советует ехать к его маме и сестре в Ленинград, а мне не терпелось увидеть моих родителей и сестер. Думаю «К его семье уеду, а своих родителей успею ли повидать?» Они старенькие, а папа еще и серьезно болел.
 
                ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Кто воевал, поймет, как ей хотелось очутиться опять в родном доме, среди  любимых ей людей, пройтись по улицам родной Кулешовки, разговаривать и общаться с селянами. И это случится 6 августа 1945 года. Из-за родителей Христофоровна выбор такой сделала. Отец ее - Христофор Митрофанович родился в 1871 году. После их встречи он проживет три года. Мать -  Матрена Игнатьевна на девять лет его моложе. Она прожила до 1967 года.
Тут к нашей героине или к автору встает резонный вопрос «А о последующих отношения между Клавдией и Михаилом почему здесь умалчивается?»
А на самом деле они не прервались долго после демобилизации и Михаила из армии. Они переписывались, приглашал Мхаил  приезжать  к нему Клавдию, а Клавдия приглашала приезжать к ней его.  И это длилось до того, пока их чувства и тяга друг к другу не охладели, не ушли  осадком воспоминаний в письма. 
Не сладко жилось людям и после войны. Клавдии Христофоровне хоть с работой повезло. У нее случались совпадения событий. Например, ее на фронт отправляли 6 августа 1942 года и она домой возвратилась через три года с войны 6 августа.
И с устройством на работу получилось совпадение.
 
- Поехала я в Утевку на военный учет стать, подняла там вопрос о трудоустройстве. Военком сказал, что положение есть у тех, кто воевал. Они обязаны возвращаться на прежнюю работу. Царев Константин Иванович был начальником РКС (районный узел связи). Принял он  меня, одобрил мое желание, опять в связи работать и обещал помогать. И закрутилась моя жизнь.
      Черезов, секретарь партийной организации вызывает,Татьяна Денисовна Кузина, подруга моя у него сидела. Он и начинает свою агитацию:
- Вы молодые, грамотные, вам и придется из разрухи страну выводить. "Культурный уровень сельчан будете повышать, их жизнь улучшать".
Это он нас агитировал вступать в их партию. «У нее задачи большие, а молодежи в рядах ВКП(б) мало». Так объяснял нам Лешка (по простонародью так его в селе звали). И его обязали пополнять партийные ряды женщинами.

Уговорил, вступили мы ,и теперь у на нас кроме работы навалилась масса партийных поручений. Продавцов в магазинах не хватало, идти люди туда  боялись — за маленькую недостачу тюрьма. И Леша Черезов заострил этот вопрос на партийном собрании. «Не идут девушки учиться в торговые заведения». Присутствующий райкомовец предложил «Нам надо в продавцы в качестве примера направлять либо членов партии или кандидатов». Я кандидат, по моей кандидатуре вынесли такое решение. В 1947 году я приняла продовольственный магазин от в Кулешовке. По доверчивости не проверила ящики с тройным адеколоном, а продавец их наполовину опорожнил. Вот и недостача, из своей зарплаты вы платила. Зато руководство СЕЛЬПО радовалось «Грамотная девка для этой работы, справится».

Работала я без замечаний, а тут в нерабочее время меня к магазину влиятельные покупатели  подвезли, я им литр сырца в долг отпустила. У них была  важная встреча.
И опять это совпадение, на следующее утро в Зуевское сельпо нагрянула ревизия. За растрату средств меня сняли с работы. Но я не выдала следователям имен начальников.
Я возвратилась на почту, на мою прежнюю работу.

Служащей по положению я читалась, и от колхозников, знаете чем отличалась? Нам сельсовет топливо на зиму бесплатно выделял: две тонны угля, либо заменяли возом дров или кизяками. А заработную плату получали мы тоже мизерную, из которой еще и налог брали. С колхозников налоги не брали. На зарплату не разбогатеешь, а только концы с концами сведешь. Это мы знали. Поэтому, огородами и подворьем занимались. Этим и жили.

С Василием Бортниковым на почтовом радиоузле беседуем, он все удивлялся, когда я успеваю чего делать. «Кто с мужьями живет, им в селе легче», - говорил он. Вот  через сочувствие, через добрые словечки он и подберет к моему сердцу ключи.
Я его в тот вечер на дежурстве меняла, он и задержись со мной на коммутаторе. Говорил о том, о сем, а потом промолвился, как нравлюсь я ему, хотя я была на шесть лет его старше. Так вот постепенно мы и сошлись с Василием.НЕ поглядел он и на то, что у меня дочка фронтовая, Лидочка уже растет.

      Муж для семьи опора серьезная. Вася был хорошим человеком; добрым, заботливым. С ним это я поняла и почувствовала. Мы не семнадцатилетние, его качества для меня главное. И я в знак моей ему благодарности родила ему  двойню. Как он радовался ими, как старался их учить, воспитывать!? Это надо было видеть.А через четверть века  он погибнет трагически, осиротил меня и наших любимых Сашу и Зину.
  Саша парень грамотный, рассудительный, честный. Он тоже как и мы, его родители любитель поговорить, пообщаться с людьми, вникнуть в их дела и проблемы людей, порассуждать о жизни.

Клавдия Христофоровна жила и живет полноценно и с большой пользой для общества. Она хочет всем добра и проявляет заботу о людях. Себя она считает счастливым человеком, счастливой матерью, бабушкой, прабабушкой.
Как-то по телефону она с гордостью сообщала о способностях внучки Оли, которая общеобразовательную школу закончила с золотой медалью. И успешно училась потом на программиста в авиакоре. За успехи в учебе ее Оля особой строчкой в областной энциклопедии прописана. Этого мало кто заслужил.
У хороших бабушек хорошие внуки и правнуки, это естественно. 
И такого уважения, всеобщей любви, известности, какую заслужила сама Клавдия Христофоровна в Нефтегорском районе   не многие имеют.
Я ее поздравляю, здоровья желаю и долго еще пожить на пользу людям.