Алмазный ангел

Алмазный ангел пролетел в моих фантазиях где-то в начале девяностых. Про ангелов говорить было совсем еще не модно в моем окружении поэтому, перегнув лист пополам, я спрятала его подальше.

Алмазный он потому, что когда двигался в ментальном поле, то посверкивал какими-то пятнышками и блестками на том, что казалось его оперением. Одновременно это виделось и тканью, переходящей в пейзаж. Было очень красиво и умиротворяющее.

Мне надо было сделать серию работ на сборную выставку, и в своих пробах я набросала эскиз ангела. Лицо и руки в фантазиях казались состоящими из тумана, лицо было, но очень тонкое, я побоялась испортить впечатление от картинки и не стала обозначать его.

Сверкающие пятнышки «открылись» через большой промежуток времени - это если пришить зеркальца к материи, разного размера, но в каждом зеркальце - свой пейзаж и свой сюжет, как в глубине опалов или в полосках полудрагоценных камней. Собственно, сюжет не виден, а его начинаешь «знать» в световых вибрациях и рассказать о нем невозможно.

Множественность «картинок» очень нравилась всегда, в витражах или мозаике, или просто в каплях воды.

Мы тогда своей «писательской» компанией обходили стихийно  появляющиеся общины духовных направлений. Никто еще не закрывал дверей, все были гостеприимны. Не скажу, что это были какие-то продвинутые практики просветления, все, в основном, «тусили», пили чай, болтали, слушали музыку, обменивались книжками и впечатлениями. Хотелось общаться, узнавать мир. Все «шишки» зрелого периода были еще впереди. Многим  казалось, что все это замечательно, безопасно, вполне «безответственно», а духовная работа сводится к кружкам по интересам в пионерском лагере. (Юность, в нее так нравится возвращаться).

Алмазный ангел был очередной символической картинкой. Ну, ангел. Ну и что. Очень туманно, а надо ближе к телу. Лучше всего к «ню». Сообразительные художники из местного клуба производили ню в лучших традициях реализма и кубизма, чтобы и вашим, и нашим понравилось, и отправляли продукцию за границу. Также пользовался успехом  северный пейзаж, городской пейзаж, букеты и портреты.

Приехавшая из Москвы дама-искусствовед, предложила художникам участие в «доходной» выставке. Все лихорадочно стали творить, мне надо было тоже что-то сдать. Самое быстрое, что я знала – акварель по мокрой бумаге. Молниеносно. Если есть подходящее настроение.

Я категорически не курила и не принимала алкоголь, но, подсела на кофе. Это было единственное, что я себе позволяла из продуктов, помогающих вдохновению и сдаче работ. Я считала, что пока создавала картины для выставки, выпила непростительно много кофе, шесть некрепко заваренных чашек за ночь. Забавно.

Получилось несколько листов, проданных потом в Норвегии. На одном – райская птица, в стиле Алмазного ангела, только живописнее и четче. На другом листе – набрызгом акварели с гуашью космические облака какого-то оливкового цвета, все в звездах белиловых брызг. Там снова проявилась голова скульптурного Зевса или Посейдона, но поскольку было не понять, мне назвали эту работу «Божество».

Третий лист традиционно изображал цветы, но тоже набрызгом. Они были довольно красивы.  Красно-оранжевые орхидеи, хотя можно было увидеть и лилии. Скорее, просто экзотические декоративные цветы. Из-за нехватки приличного оформления, общим решением оформили работу в большую помпезную раму и договорились вывесить ценник пополам, часть за раму, часть за работу. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что картина просто пропала. Клялись и божились, что найти не смогли. Мне было смешно, я испытала гордость. Приятно все, же, когда воруют созданные предметы искусства, а не «столовое серебро» или стиральную машинку. Хотя, явно кто-то выхватил лишний кусок пирога. Конфликт замяли. Владелец рамы получил доход за другие творенья, я, после всех вычетов, тоже подержала в руках гонорар. Не было рядом хорошего советчика, как распорядиться деньгами. Распорядиться ими нужно было быстро – тогда в нашем владении оказался бы домик в Белоруссии, стоивший копейки. Буквально через месяц началась сильная инфляция, и мы жили на эти деньги, потратив просто на быт.

Еще была картина, вернувшаяся обратно. Называлась полярная ночь.  Изображала звездный фонтан или черные листья пальмы с зелеными, белыми и желтыми брызгами. Казалось бы, ничего в ней нет похожего на реальность. Но как повисла на одном гвозде, так и провисела на нем целую вечность. И, вот, что интересно – все попытки убрать ее с этого гвоздя, заканчивались возвращением «пальмы» на свое место. Без нее в стене «чего- то не хватало»,  а другие артефакты как говорится «не прирастали».

Алмазный ангел поселился в папке. Он несколько раз переезжал вместе с папкой по моим творческим закуткам, однажды, при очередной чистке хлама, чуть не вылетел вместе с ним. Лист ведь испорчен. Перегнут, а  дописать или выставить его проблематично. Но опять стало понятно, что без него появится дырка в пространстве потому, что время от времени на ангела хочется посмотреть. Была в нем какая-то трансцендентальность, если верить википедии – перешагивание за пределы.

Линия сгиба превратилась в горизонт.

Потом появились другие ангелы, и я уже не портила им существование.