Хозяйка читального зала

Хозяйка читального зала
Повесть
Глава 1.
      Соня чувствовала этот назойливый взгляд. Он мешал ей заполнять формуляры. Стоило поднять глаза, и лицо парня, сидевшего за последним столом у окна, озаряла приветливая улыбка. Девушка старалась сохранять серьёзное выражение, но губы не слушались и тоже кривились в ответ. Нет, Соня не улыбалась, просто давала понять: я всё замечаю.
     И вчера, и позавчера парень сидел на том же месте. Странный посетитель не тревожил работников читального зала: не заказывал литературу, ничего не писал, только листал журналы, выложенные на витрине с заголовком «Мир вчера и сегодня». Соне не удавалось засечь, когда он появлялся и когда исчезал, она лишь отметила, что ближе к вечеру.
     Очередь росла, и библиотекарям некогда было голову поднять, не то что рассматривать посетителей, среди которых в основном были студенты и учащиеся старших классов. Соня и её начальница Белла Игоревна, заведующая читальным залом, не приседая, бегали между книгохранилищем и кафедрой, где записывали выданную литературу.
- Сегодня студенты пишут реферат по истории, а школьники сочинение по «Грозе», - сказала Соня. – Тексты все уже разобрали, критику тоже. Даже не знаю, что выдавать, если ещё кто-нибудь придёт.
- Подсаживай к тем, кто уже работает, - нашла выход опытная Белла Игоревна, - отправляй к тематической картотеке. В журналах есть статьи по теме. Пока народ схлынул, займись статистикой.
     Соня стала подсчитывать количество посещений читателей по социальным группам. «Глупое занятие, бесполезное и ненужное. Кому это важно знать, сколько школьников, студентов, рабочих и служащих брали материал в читальном зале? – возмущалась она. – Вот поставлю сейчас в отчётном листе лишних десятков два крестиков, да ещё в колонке «рабочие», которых, практически, в читалке не увидишь. Кто заметит? Нет, безусловно, заметят, но кто проверит?»
     Через полчаса они закрываются. Соня ускорила подсчёты, услышав традиционный текст заведующей:
- Товарищи читатели! Завершайте работу. Через пятнадцать минут сдайте, пожалуйста, литературу.
     Рабочий день закончен. Дома она приготовит что-нибудь вкусненькое. А если повезёт, в почтовом ящике окажется долгожданное письмо. Всё хорошо.
- Добрый вечер! – услышала Соня и подняла глаза. На неё смотрел странный читатель, вот уже третий вечер сверливший её взглядом.
- Добрый, - ответила она, продолжая работу.
- Знаю, Вам сейчас не до меня. И всё же, не сочтите за наглость, позвольте проводить Вас домой. Я подожду у входа.
- Но я Вас не знаю. А постороннему человеку незачем меня провожать.
- Так будем знакомы. Артур, - протянул парень руку.
- Соня.
- Жду внизу.
       «Зачем он мне? – спохватилась Соня. – У меня есть Димка, и, скорее всего, сегодня пришло письмо». Но тут читатели ринулись сдавать книги и журналы, и ей было уже не до размышлений.
       Белла Игоревна сразу заметила перемену в настроении юной сотрудницы.
- Что-то случилось? Тебя словно стукнули по голове. Напоминаешь испуганного воробья, - Белла любила образные выражения.
- Вы заметили парня за последним столом у окна? – решила проверить наблюдательность начальницы Соня.
- Ещё бы! Он уже несколько дней пожирает тебя глазами. Кот. Настоящий кот, но не в сапогах.
- Предложил проводить домой.
- А ты?
- Я не знаю. У меня есть Димка.
- Ну и что? Дымка есть дымка, - исказила Белла имя, придав иной смысл. – А новое знакомство не помешает. Это бодрит. Придаёт остроту отношениям, ну, как приправа к мясу.
- Как это? – удивилась Соня.
- А вот так. У девушки должен быть выбор.
- Я свой выбор сделала, - стояла Соня на своём.
- О, юность! Ты уверена в своём Диме? Дима далеко. Ты не знаешь, может, у него там ещё парочка таких Сонь.
- Зачем Вы так? – обиделась девушка.
      Она уже обула туфельки, застегнула плащ, но не уходила: разговор занимал всё больше и больше.
- Умная девушка всегда должна держать кого-то про запас. Не выйдет с одним – пригодится другой.
- А как же чувства?
- В идеале, конечно, лучше, когда есть любовь. Но в жизни часто бывает иначе. Расчёт надёжнее.
- Не согласна, - осмелела Соня.
- Ладно. Беги, Джульетта. Тебя ожидает Ромео. Договорим в другой раз, - у Беллы пропала охота спорить.
- Его зовут Артур.
- О! Я заглянула не в ту книгу. Артур Конан Дойл. Наверняка со своим собственным детективом.
- Белла Игоревна!
- Иди-иди! Тебя ждёт пучина новой страсти!
      Белла проводила девушку долгим взглядом. «Юность, юность! Что ты знаешь о котах! Все мужики – коты. Любят вкусненькое и сладенькое. А объедятся – у них отрыжка. Сразу отваливают и ждут, когда желудок переварит, и снова на охоту. Знаем. Проходили". Белла припудрила стареющее, но всё ещё привлекательное лицо, подняла тапочки и поставила на подставку для сменной обуви. Взяла туфельку Сони.
- Да. Не фонтан. Пора бы поменять. Скоро у девчонки День рождения. Надо напрячь коллектив.
     Соня понравилась Белле с первого дня. Старательная, умненькая, вежливая. А главное - не наглая, как Юлька с абонемента. Конечно, не красавица, но для «котов» аппетитная: небольшого росточка, полненькая, красивые густые волосы. Правда, толстые стёкла очков уменьшают глаза. Зато эти глаза изумрудного цвета, а вокруг зрачка тёмные крапинки, как маковые зёрнышки. Ножки, безусловно, стройные, но худоватые. А улыбка обезоруживающая. «Определённо, Сонечка не дурна, - сделала вывод Белла. – Была бы у меня такая дочка, я бы знала, как её пристроить. А этот балбес Жорка! Наградил господь сыночком!»
***   
      Соня спустилась с крыльца библиотеки и остановилась в нерешительности. Никого. «Где же варяжский гость?» – усмехнулась она придуманному образу. И, словно прочитав её мысли, из-за ёлки, росшей у здания, вышел Артур.
- Я здесь. Пойдём?
- Да. Я тороплюсь. Есть дела, - решила ограничить общение девушка.
- Я понял: для развития отношений существует препятствие. Ведь так?
- Так.
- Если не секрет, какое?
- У меня есть любимый человек, - раскрыла карты Соня.
- Почему не встречает Вас?
- Служит в другом городе.
- Военный?
- Морской офицер.
- Тогда я спокоен. Это временно. Скоро Вы поймёте, что такие отношения Вам ни к чему.
- Почему? – остановилась Соня. – Как вы можете так говорить! Ведь Вы его не знаете, а я знаю!
- Извините, задел Ваше самолюбие, - спохватился Артур. – Знать человека полностью нельзя. Это раз. И потом. Я наблюдал в своё время военных, их среду. Служил в армии. Насмотрелся. Это два.
- Что ж особенного наблюдали?
- Все пьют, гуляют, семьи распадаются, как карточные домики.
- Зачем же обобщать?
- Есть, конечно, исключения, - развивал тему Артур. – А Вы хотите быть правилом или исключением?
- Я хочу оставаться собой! – вызывающе сказала Соня. – И кто установил  правила для военных? Семьи вообще бывают счастливые и несчастные. Зависит это, я уверена, от самих людей, а не от среды.
- А Вы любите кусаться, - подытожил Артур.
- А Вы любите решать за других, - парировала Соня.
- Не кажется ли Вам, что мы ссоримся?
- Нет. Ссорятся друзья, родные, близкие. У нас не тот случай.
- Так давайте станем друзьями, близкими и так далее, - предложил Артур.
- А Вы нахал, - решила покончить с разговором  Соня.
- А Вы занимательная собеседница, - не уступал Артур, - и я предлагаю Вам дружбу.
- С какой стати?
- Мне с Вами интересно.
- А мне – нет. Извините, я спешу.
- Хоть и нахал, всё-таки провожу. Тем более, что накрапывает дождь, а зонтика у Вас, я заметил, нет, - Артур быстро, как фокусник, извлёк откуда-то из-за пазухи зонт и раскрыл над Сониной головой.
     Он никогда не пасовал перед девушками. Они слушали его, развесив уши. Болтал чепуху – им нравилось. Нёс ахинею – ахали от восторга. А эта – настоящая колючка. «Она меня заводит, - признался он себе. – Заняла круговую оборону. Ничего. Сегодня побуду ягнёнком. Надо узнать, где живёт. Так и быть, пока отпущу, а завтра возьмусь по-настоящему».
- Дождь настраивает меня на лирический лад, - забросил новую удочку Артур.
- Я не люблю дождь, опасаюсь простуды.
     «Она не кокетничает, а задирается, - анализировал Артур. – Что ж, подброшу поленьев».
- Видите, какие мы разные. А в народе говорят , противоположности сходятся, - он многозначительно посмотрел на девушку.
- Сходятся – расходятся. Это не о нас. Напомню: у меня есть любимый человек, - решила поставить жирную точку девушка. – К тому же, вот мой дом.
     Артур глянул на обычную пятиэтажку и напыщенно сказал:
- Это не дом. Это неприступная крепость. И я намерен её покорить.
     Ему так хотелось сказать: атаковать, взять, завоевать. Но это могло всё испортить.   
- Всего хорошего, - добавил он и, подняв воротник, направился к остановке.
- Пока, - ответила Соня и шагнула в подъезд.
      Артур и не думал идти домой. Он пойдёт к другу: есть о чём рассказать.
      В почтовом ящике Соню действительно дожидалось письмо. Она торопливо оборвала край конверта и тут же, на лестничной площадке, принялась читать. Такой узнаваемый родной почерк. Мелкие круглые буковки аккуратно сплетались в слова и фразы и разбегались ровными рядами по странице.
     Дмитрий обстоятельно писал обо всём, что могло быть интересным для любимой девушки: о друзьях, спортивных тренировках, северной природе. В конце была небольшая приписка.
P.S.   Готовимся к походу. Точно не знаю надолго ли. Если не будет писем, не волнуйся. Жди! Люблю! Целую!
                Твой Дмитрий
      Соня спрятала письмо в сумочку, чувствуя, как гулко забилось сердце.

Глава 2.
      Сегодня в читалке снова много работы. К семи часам вечера ни одного свободного места. Абонемент, наоборот, отдыхал уже несколько дней. Все тексты на руках. Что там делать?
      Старшеклассники приспособились перелицовывать критические статьи, выдавая за собственные мысли. Занимаясь плагиатом, искренне верили, что творят и заслуживают, безусловно, пятёрки. «Неужели и я ещё недавно была такой же! Строчила целые куски из умных книжек, - вспоминала Соня. – Да. Было такое. Но вступление и заключение любила писать сама». Сонины мысли прервала девочка в белом свитере.
- Извините. Как быть? В книжке не хватает нескольких страниц, а там самое важное.
      Соня стала листать книгу.
- Не хватает 49, 50 и 51-ой, - подсказала девочка.
      Страницы не вырывали, их аккуратно срезали, видимо, лезвием. Соню предупреждали, что такое делают те, кто не хочет сидеть и корпеть в читалке, предпочитая списывать дома под чаёк и телевизор.
- Дайте другую книжку, - попросила читательница.
- Всё на руках, - сказала Соня.
- Что же делать?
- А какая тема?
 - Образ Катерины из «Грозы».
- Понятно. Напиши так, - Соня задумалась, припоминая стандартные фразы. –Образ Катерины выражает сильный  характер, способный на протест против дикости и косности, ханжества и трусости…
- Здорово. Постойте! Я запишу, - и девочка поспешила к столу у окна за ручкой и тетрадкой.
      Соня, улыбаясь, провожала её взглядом и увидела поднятую в приветствии руку. Артур был на месте. Правда, последний стол ему сегодня не достался, и он расположился немного ближе. Она улыбнулась в ответ и повторила девочке заготовленную фразу.
      Наконец наступила долгожданная передышка, и Соня пошла в книгохранилище перекусить. Артур, она знала, всё равно будет сидеть до последнего посетителя. Термос с чаем и бутерброды  остались нетронутыми, до них она не добралась. Теперь в самый раз подкрепиться.
- Приветик! – в хранилище заглянула Юля. – У вас затишье? Классно. У нас вообще ни души. Попьём чайку.
      Она поставила на стол сумку и принялась выкладывать пирожки, яйца, сыр.
- Это уже не чаёк, а настоящая жрачка, - засмеялась Соня.
- Моя доля. Люблю поесть. Ирина Васильевна воспитывает-воспитывает. Говорит: «Еда – твоя слабость.  А со слабостью надо бороться. Раздобреешь, как на дрожжах, к тридцати, потом не сбросишь». А зачем бороться? Смотри, какая я тонкая и звонкая.
      Она стала вертеться, выставляя себя напоказ.
- Да. Красота – великая сила, - согласилась Соня. – Мне бы твой рост, да ещё это седло убрать, - она сняла очки и потёрла уставшие глаза.
- Не прибедняйся. У тебя глазки – чистый изумруд. А волосы!
- Вот-вот. Где-то читала я, если женщина некрасивая, ей говорят: «У Вас красивые волосы».
- Да ладно. Твоего Дмитрия, сдаётся мне, не только волосы покорили. Я заметила, как он на тебя зыркал, когда забежал в библиотеку попрощаться. Извини, подсмотрела, как между стеллажами зажимались.
- Ты… ты знаешь, кто ты? – задохнулась от возмущения Соня.
- А что такое? Я ж по-доброму…  Хоть глазком поглядеть на чьё-то счастье. А мой… -  махнула рукой  Юля. – Расписываться не хочет. Ребёнка не хочет. Живём столько лет, а я всё в напряге: того гляди слиняет. Ну что за жизнь!
- Согласна, не позавидуешь. Ты его очень любишь?
- Конечно, люблю. Терпела б столько! Пусть гражданский, но муж. И зарабатывает.
- А как с этим делом? – Соня постучала по стакану.
- Ты насчёт выпивки? Не сомневайся. У меня беспроигрышная тактика. Учись, пока я жива. Не жди, покуда мужик захочет выпить. Купи бутылочку вина к ужину, нажарь мяса, возьми пивка. Вместе сели, посидели. Гарантия – никуда не побежит.
- Предлагаешь мужа спаивать.
- Не спаивать, а создать такую атмосферу, чтоб домой бегом бежал.
- Твой-то бежит?
- Бежит.
- Чего ж опасаешься, что уйдёт? Квартира уютная, кормишь, поишь, в ЗАГС не тянешь. Живи – не хочу.
- На баб заглядывается. Тут не укараулишь.
- Можно? – выглядывая из-за стеллажа, широко улыбался Артур. – Давно мечтал заглянуть в закрома библиотеки. Не прогоните?
     Юля вопросительно посмотрела на Соню.  «Откуда такое произведение искусства?» - читалось во взгляде.
- Артур, мой новый знакомый, - сообщила Соня. – Это Юля…
- Я сама, - Юля подошла вплотную к Артуру, протянула руку и томно пропела: - Для Вас Юлиана, но можно и Юля.
     Артур, стараясь показать галантность, пожал ей руку и прикоснулся губами.
- Оказывается, это не только хранилище книг, но и настоящих красавиц. Приятно удивлён.
     Юля бесцеремонно разглядывала молодого мужчину. Среднего роста, коренастый.  Таких, с широкими плечами и крепкой шеей, она называла гриб-боровичок. Интеллигентное лицо украшала бородка-эспаньолка чуть с рыжинкой, что очень понравилось Юльке.
- Чаёк? – предложила она гостю.
- Спасибо. С удовольствием, - ответил Артур, оглядываясь по сторонам. – Удивительный мир книг. Вот где собраны, можно смело утверждать, все сокровища человеческого интеллекта! Дух захватывает! И всем этим владеет маленькая хозяйка читального зала.
- Вы мне льстите, Артур, - зарделась Соня. – Я всего лишь работник читального зала. А что маленькая…  Увы, не выросла.
- Что Вы, Сонечка! Не обижайтесь! Я обожаю девушек  Вашего роста. Может, грубо прозвучит, но народная мудрость гласит: «Маленькая женщина для любви, а большая – для работы».
-  Так вот почему мне в любви облом! Пашу, как  лошадь, - протягивая гостю чашку с дымящимся чаем, сказала Юля и с вызовом посмотрела на него.
- Ни за что не поверю, что с Вашими внешними данными, Юлиана, не везёт в личной жизни, - сказал Артур.
- Везти – везёт, да не в ту сторону. Ладно, я пошла. Может, объявился какой-нибудь старикан-мухомор или бабулька за книжками, - Юля прищурилась и вдруг ляпнула, что пришло в голову: - Не сверли меня глазами, Соня. У Вас тут шуры-муры намечаются, не буду мешать.
- Что ты несёшь! – взорвалась Соня. – У нас с Артуром деловой разговор. Так что Вас интересует? – взяла она официальный тон.
- Ну да, ну да…  - улыбнулась Юля и поспешила на абонемент.
- Смешная особа, - сказал Артур ей вслед. – У вас тут, как в банке, сейф крутой. Никак миллион прячете, - пошутил он, ощупывая руками сейф, стоявший рядом в углу.
- Какие там деньги! Откуда? Библиотека, как церковная мышь, бедна, финансируется слабо. Вся надежда на меценатов. В сейфе хранятся действительно бесценные книги. Например, редкий  фолиант историка Лозицкого «Сокровища Полесья».
- Не может быть! – Артур присел на стул, отхлебнул несколько глотков. – Вот хоть бы глазком взглянуть.
- Что Вы! Это невозможно! И вообще, Вам пора. Вход посторонним в хранилище запрещён. Как Вас Белла Игоревна впустила!
- Она не видела. Раскладывала журналы на витринах. Мне не терпелось увидеть тебя, Сонечка. Давай на «ты», а то «выкать» такой прелестной девушке язык не поворачивается. Идёт?
- А Вы мастер делать комплименты, - ушла от ответа Соня.
- Соня, куда ты пропала! Люди ждут,  - услышали они недовольный голос Беллы Игоревны.
     Заметив сидящего за столиком Артура, заведующая возмутилась:
- Это ещё что! Молодой человек, покиньте помещение! Удивила ты меня, Соня!
     Артур неохотно поплёлся к выходу, а Соня, не оправдываясь, поспешила на рабочее место.
***   
-  Не могу поверить, что такие ценные книги пылятся себе тихонько в городской библиотеке, а не хранятся в музее или в банке под сигнализацией, – вернулся к теме Артур, как только они отошли от библиотеки.
      В светлом плащике и туфельках на высокой шпильке Соня чувствовала себя уверенно. Она стеснялась низкого роста и поэтому обожала каблуки. Бывало, в транспорте её принимали за подростка и говорили: «Девочка, передай на билет». Артур тоже отметил про себя перемены. «Стройненькая, красивая походка. Чувствуется воспитание. Интересно, кто её родители?»
- Книгу Лозицкого подарил библиотеке доктор Утевский, местный старожил. На Октябрьской улице дом с аркой знаете? Это его. Жил в нём до революции. Во время войны прятал книгу от фашистов. В пятидесятом, незадолго до смерти, принёс в библиотеку (она тогда ютилась в маленьком домике на улице Классической) и подарил.
- Откуда ты знаешь? Тебя тогда ещё на свете не было, - заметил Артур.
- Белла Игоревна рассказывала. И в газетах писали. А что мы всё обо мне и о книгах. Расскажите о себе, Артур. Ведь я ничего о Вас не знаю.
- Я, Соня, часовых дел мастер. Сижу в будочке, кручу колёсики, время подгоняю. Ничего особенного. Был женат. Что ещё? Люблю редкую красоту и редкие вещи.
- Редкая красота – это я? – Артур почувствовал в вопросе Сони иронию.
- Конечно, ты. Кто ещё? Ты очень привлекательна. Цены себе не знаешь.
- А Вы знаете?
- Представь себе. Но не будем уточнять.
- Почему?-  удивилась девушка.
- Это всё равно, как пересказывать книгу. А книгу надо брать в руки и читать.
      Артур остановился, остановилась и Соня. Он обхватил девушку за талию и притянул к себе.
- Руки! – Соня хлопнула ладошкой по его рукам, и Артур поднял их вверх.
- Сдаюсь, неприступная крепость! – а про себя подумал: «Не удаётся взять приступом - возьмём в осаду. И тогда ты, детка, узнаешь, на что способен Артур Полянский!»
- Вы так красиво говорите о книгах, а я не могу смотреть, как их уродуют, - с жаром выпалила Соня.
- Что значит уродуют?
- А то. Приходят ученики писать сочинение. Сидеть в читалке неохота. Срезают лезвием нужные страницы и уносят с собой, а уж дома монтируют цитаты как хотят.
- Так надо негодяев поймать.
- А как? Мы с Беллой проверяем, когда возвращают. Обнаружим, что страниц не хватает, выговариваем, а он глядит тебе в глаза и говорит: «Вы мне такую выдали». Пойди докажи!
- Значит, подкараулить и взять на горячем, когда резать станет, - сказал Артур.
 - Чтоб караулить, нужно время. А работа? И потом, при работниках они это делать не будут, - вздохнула Соня.
      Артур соображал: «Было бы здорово помочь девчонке, будет сговорчивее». Он исподтишка оглядел Соню с головы до ног, прикидывая, как подъехать.
- Я знаю, что делать. Посижу в зале, понаблюдаю, кто-нибудь да проколется. Я тут же его цап! И все дела.
- Ну, не знаю. Это же не каждый день происходит. Можно месяц и два ловить, - выразила сомнение Соня.
- А куда мы спешим? Быстро всё делается только в сказках. Но я человек практичный и предлагаю сделку. Я ловлю вредителя, ты устраиваешь мне экскурсию по хранилищу.
- Зачем Вам? Это неинтересно.
- Хочу познакомиться с фондом.
- Проще посмотреть картотеку, - предложила Соня.
- Разве способен кусочек картона заменить книгу! Книга – она, как женщина, ею любоваться надо. От неё исходит особый запах, запах красоты и времени.
- Какая красота? Многие книги истрёпаны, изношены, пора списывать.
- Книга Утевского тоже в плохом состоянии?
- К сожалению. Первое время её выдавали читателям. Когда определили уникальность и ценность, закрыли в сейф. Конечно, по большому счёту требуется реставрация.
- А именно?
- Переплести, я думаю, - объяснила Соня.
- Тогда книга потеряет вид первозданности, - сказал Артур.
- Зато сохранится.
- Ну да, конечно, - согласился он. – Главное – мастера хорошего найти.

Глава 3.   
- Представляешь, эта пигалица заявила, что книгу будут переплетать, - говорил Артур, бегая по комнате.
- Она не шарит в этом деле, - постучал себя кулаком по лбу Жора.
- Ещё немного, и я взорвусь. Она меня бесит. Все девки как девки. Два-три свидания, комплименты, поцелуйчики. Пару раз трахнул и отвалил. А эта…
- Ничем помочь не могу. Она меня знает, - развёл руками Жора.
- Молится на своего морячка. А у того, я уверен, в каждом порту по шлюхе.
- Что ты, Арт, уходишь от темы? Видно, деваха раззадорила тебя до предела. Помнишь, икону брали у сапожника? Если не изменяет память, с его дочкой за три дня управился. Сейчас не по зубам?
- Икону, считай, играючи взяли. А девчонка, дочка сапожника…  Ты ж её видел.
- Да. Та ещё красотка! – хохотнул Жора.
- Коленками чуть не зарезала. Ха-ре о тёлках. Предстоит работёнка. Надо хоть одного урода подловить, кто странички чикает, - поделился планом Артур.
- Да, мать бесится, а ничего не придумает, - Жора закрыл балконную дверь и плюхнулся в кресло. – Почему урода? Может, уродку, девчонки  балуют?
- Один хрен. Без разницы. Повозиться придётся. Зато потом Сонечка сговорчивей будет. А за тобой ключ. Чтоб был дубликат. Разворачивай мамашку. Да быстрее, пока Сонька кадрится.
- Не очень спешит кадриться, как я погляжу, - поддел друга Жора.
- Перед моим шармом и интеллектом ни одна не устояла. Думаю, дело нескольких дней, - Артур налил себе пива и выпил большими глотками. – Пошёл на вахту.
*** 
     Артур сидел уже часа два, но ничего подозрительного не наблюдалось. Люди подходили, брали литературу, садились и строчили рефераты, доклады, сочинения. Сегодня он пришёл пораньше. Школьники появлялись после трёх, а студенты ближе к пяти. Его интересовали десятиклассники, всю неделю корпевшие над «Грозой». «Скорее всего, буду в пролёте.  Сколько можно дурить голову сочинениями! Кто хотел – написал, кто не хотел – срезал странички и тоже написал. Всё равно хорошо, что пришёл и зарисовался. Пусть девочка оценит мой порыв. Вряд ли удастся кого-то подловить.  Надо что-то придумать взамен. Думай, Артурчик, думай», - рассуждал, скучая, Артур.
- У Вас свободно?
     Перед ним стоял паренёк в тёмном костюмчике, с сумкой на длинном ремне через плечо.
- Падай, - разрешил Артур.
      Паренёк деловито устраивался: из сумки достал тетрадку и ручку, блокнот, вынул читательский билет и направился к кафедре выдачи литературы, за которой сидела Соня,  стал в очередь.
      Артур взял с полки очередной журнал  и, неловко повернувшись, ударился локтем о пишущую машинку «Москва» (она стояла на маленьком высоком столике, многолетняя труженица, отдавшая силы своих буковок и забытая всеми в пользу современной компактной модели  «Юнис»). «Вот оно, решение проблемы», - хлопнул он себя по лбу и тоже направился к кафедре.
- Мне критику по «Грозе» Островского, - делал заказ паренёк, подсевший к Артуру, - а ещё книжку про медали и ордена Великой Отечественной.
     Соня направилась в хранилище.
- Серьёзный заказ, - сказал Артур.
- Та русачка сочинение задала. Все сдали, а я ещё нет. Некогда писать, - признался паренёк.
- Я не сочинение имел в виду, - Артур с нетерпением побарабанил пальцами по кафедре. – Награды тебе на кой?
- Так. Интересно, - смутился собеседник.
      Соня заполнила формуляр, и парень пошёл на своё место.
- Я придумал, как восстановить срезанные страницы, - радостно сообщил Артур.
- Как?
- Взять экземпляр, в котором все страницы на месте, и недостающие перепечатать, а напечатанное в книгу вложить и пронумеровать страницы.
- Лучше вклеить, - с жаром подхватила Соня и с нескрываемым интересом посмотрела на нового приятеля. – А Вы молодец! Классно придумали! Надо рассказать Белле Игоревне.
- Постой! Это не всё, - остановил её Артур. – Берусь сам всё напечатать.
- Было бы здорово. А то идея хорошая, а воплощать некому. Сами  видите, сколько работы.
- Начну завтра. А этот агрегат под названием «Москва» ещё пашет? – Артур указал на столик, где стояла старушка-пишущая машинка.
- Мы Вам «Юнис» дадим. Только в зале стук будет мешать читателям, - рассуждала Соня. – Попрошу Беллу Игоревну, чтоб разрешила в хранилище. Там столик для чаепитий хороший и от читателей далеко.
- Заметь, ты сама это предложила, - Артур сделал ударение на слове «сама».
- Как же с Вашей работой?
- Я сам себе хозяин. ЧП. Слышала? Частный предприниматель. Благодаря Михаилу Сергеевичу.
- Кому? – переспросила Соня.
- Горбачёву. Перестройка. Хозрасчёт. В курсе?
- Я газеты не только выдаю, я их читаю. Пойду переговорю с Беллой.
- А я посижу немножко ещё, - и Артур медленной, ленивой походкой направился к столу, своему наблюдательному пункту, разглядывая публику.
*** 
     Пашка полистал книгу с фотографиями наград Великой Отечественной войны, просмотрел статьи об орденах, которые его интересовали, и переключился на сочинение. Раскрыл книгу, полистал, нашёл подходящий материал. Сидеть несколько часов кряду здесь, в читальном зале? Нет, увольте. Он огляделся. Все уткнулись в книжки и строчили каждый своё. Хмырь, к которому он заземлился, болтал с Софьей Александровной. Всё складывалось удачно. Ему нужно всего две страницы. Пашка достал лезвие. Нужно резануть так, чтоб остальные листы не пострадали. Он подложил под нужные страницы свою тетрадку. «Резать буду с нажимом, одним махом». Мальчишка остановился. Его мучила совесть. Не хотелось портить книгу, но другого выхода нет. Если завтра не сдаст сочинение, русалка влепит пару и припрётся к бабушке. А у той давление, и Ада расстроится. Сидеть и писать здесь? А когда же делать стирку, утюг починить  да ещё географию читать! Конечно, Софье Александровне влетит. Эта рыжая Белла Игоревна всегда её «чистит», если что не так. И он придумал! Выписал инвентарный номер книги. Придёт завтра, попросит именно её и вклеит страницы. Возможно, книга окажется на руках, но он что-нибудь придумает и обязательно всё исправит. Это завтра, а сейчас… 
      Пашка провёл лезвием по странице и ощутил: странички отделились от книги. В этот момент над головой чей-то спокойный голос сказал:
- Попрошу, молодой человек, следовать за мной.
     Перед ним стоял хмырь, к которому он подсел. Пашку обдало жаром. Возмутиться? А смысл? Его застукали. Сбежать? Позорно. И потом, всё равно найдут. В формуляре все данные: и номер школы, и адрес. Пашка неохотно поплёлся за Артуром.
     Чтобы не отвлекать посетителей, Белла повела вредителя к директору. Соня осталась на выдаче, а Артур как свидетель последовал за Беллой, высоко несущей рыжеволосую голову победителя, благополучно завершившего операцию и взявшего «языка».
     Соня с нетерпением ожидала их возвращения. Вид мальчика огорчил её. Паренёк выглядел жалко: словно стал ниже ростом, голову втянул в плечи и часто моргал глазами.
     Вернулся Артур. Из его слов следовало: парень вину признал, страницы вклеил и утверждал, что сделал такое впервые. Директор поручил Белле Игоревне сообщить в школу и родителям.
     Вскоре подошла Белла со словами:
- Займусь школой я, завтра же позвоню директору. А ты, Соня, вызови мне родителей, - и она побежала звонить домой.
     Сын Жорка уже месяц не работал и валялся на диване. Куда бы его ни устроила – долго не задерживался.  Надо  что-то делать. Этот мальчишка, Павел, напомнил, что дома такой же охламон, только в два раза старше. Мысль, что сын – неудачник, убивала её.
     Соня заглянула в формуляр.
- Судинин Павел Константинович. Школа № 10. Телефона нет. Придётся сходить домой, - сделала она вывод. – Спасибо, Артур. Вы нам очень помогли.
- Ты мне сейчас напоминаешь милиционера из фильма. Осталось добавить: «Можете быть свободны!»
- Я серьёзно. Который вечер у Вас пропадает. Сделайте сегодня выходной.
- Я любуюсь тобой, Сонечка. Мне нравится, как ты двигаешься, улыбаешься читателям, смотришь на меня исподлобья. Получаю эстетическое удовольствие. И поэтому я остаюсь.
- Как хотите. Но после работы сразу пойду к этому Павлу домой.
- Вот и замечательно. Пойдём вместе. Как-никак я всё-таки свидетель.
*** 
- Ба, ты как? – крикнул Пашка с порога.
- Жива, жива. Адочке постельное бельё меняю, - ответил голос бабушки из комнаты сестры.
- Помочь?
- Уже справилась, - сказала Анна Свиридовна, войдя в комнату. – Часы накручу – помогу тебе.
    Она подкрутила будильник и поставила на подоконник.
- Ба, я сам. Ты ложись.
     Пашка достал из холодильника кастрюлю с бульоном, который приварил ещё перед уходом в библиотеку. Сделал заправку, начистил картошки.
- Ба, чем суп засыпать, гречкой или вермишелью?
- Спроси у Адочки, - ответила бабушка.
     Пашка заглянул к сестре. Ада сидела, как всегда, в инвалидной коляске и переплетала старый «Огонёк». Увидев брата, поехала навстречу.
- Что-то быстро ты. Написал? – спросила она.
- Нет. Не писатель я.
- Двойку схлопочешь.
- Пускай! Суп чем засыпать?
- Вермишелью. А я журналы закончила. Отнеси завтра. Денежку получишь.
     Суп остывал на плите. Бельё крутилось в барабане стиралки. Пашка читал географию, сжимая ладонью резиновый мячик. Он давно укреплял мышцы (в спортзал ходить некогда, а крепкие кулаки пригодятся). Позвонили в дверь. Парень отложил учебник и пошёл открывать.
- Вы? – вытаращил он глаза на Соню и за её спиной увидел человека, застукавшего его в читалке.
- Нам нужны твои родители, - дружелюбно сказала Соня. – Хотим побеседовать.  Не бойся. Я объясню родителям, они поймут.
- Не поймут, - буркнул под нос Пашка.
- Почему? Такие строгие? – удивилась Соня.
- Нет их. Погибли в горах, - вышла в прихожую бабушка.
- Извините, я не знала. Я думала…  - Соня окончательно смешалась и умолкла.
- Кто занимается воспитанием мальчика? – спросил Артур.
- Я, бабушка, Анна Свиридовна. А ещё старшая сестра. Адочка! – позвала она. – Тут пришли насчёт Паши. Проходите, пожалуйста.
     Гости прошли в комнату. В инвалидной коляске сидела девушка лет 25-27. Она криво улыбнулась и сказала:
- Здравствуйте! Что натворил наш герой?
      Соня вмиг оценила обстановку и, чтобы Артур не опередил её, быстро выпалила:
- Нет-нет. Ничего не натворил. Я из библиотеки. Павел не успел дописать сочинение. Я зашла сказать, - она повернулась к мальчику, – приходи завтра, я выдам литературу на дом. Оформим как заказ. С Беллой Игоревной договорюсь.
- Спасибо. Уже не надо, - мрачно сказал Пашка.
- Почему?
- Русачка грозилась завтра пару поставить.
- Кто? Галина Никитична? Ты же в десятой учишься? А старшие классы там всегда ведёт она.
- Галина Никитична, - оживился Пашка. – Вы её знаете?
- Моя классная. Я тоже в десятой училась. Позвоню ей, попрошу для тебя отсрочку на два дня. Понял? Два дня, не больше.
- Софья Александровна! Я обязательно зайду за книгами  и всё напишу. Спасибо! – расцвёл Пашка.
- Софья Александровна! – Ада выехала из-за стола на середину комнаты. – Что мы можем для Вас сделать? У Вас найдутся истрёпанные книги или журналы? Я могу их переплести.
- Учту на будущее, - сказала Соня и потянула Артура за рукав.
      Они распрощались и вышли на улицу.
- Удивительная девушка, - нарушила молчание Соня. – Самой нужна помощь, а она её мне предлагает.
- Это ты, Соня, удивительная. Не похожа ни на кого. Пожалела нервы бабушки, пощадила чувства сестры, - Артур остановился и обнял Соню за талию. – Милосердная, чуткая, нежная…  - он притянул её к себе, чтобы поцеловать, но девушка оттолкнула его. Отбежав на несколько шагов, она крикнула:
- Это уже слишком! Не приближайся ко мне! Больше не приходи в читальный зал!
      Артур не успел ничего ответить. Соня вскочила в подъехавший троллейбус, и двери захлопнулись.
- Ненормальная! – нашёл он подходящее слово и с досадой плюнул на землю. 

Глава 4.
     Ада вернулась к себе в комнату, сложила переплетённые журналы в сумку, прибрала на рабочем столе. Погасив свет, подкатила коляску к окну. Она привыкла по вечерам подолгу проводить у окна, наблюдать за прохожими. Некоторым придумывала судьбу и потом, уже лёжа в постели, рисовала продолжение.
      В этот обычный сентябрьский вечер за окном было мало людей. Ада рассеянно глядела, как из автобуса хлынула волна спешащих пассажиров, но ни один не привлёк её внимания. «Интересно, - думала она, - какие отношения у девушки из библиотеки с молодым человеком, сопровождавшим её? Любовь? Не похоже. Деловые? А что их связывает? Это же надо! Не поленились прийти к Пашке. И только из-за сочинения? Что-то тут не так. Надо поговорить с ним».
      Она взяла с подоконника книгу Цвейга «Нетерпение сердца». История парализованной девушки, полюбившей офицера, малодушно поддерживавшего иллюзию любви и, в конце концов, отказавшегося от неё, не столько тронула, сколько разозлила Аду. Разозлила не подлость героя, а поступок девушки, выбросившейся с балкона. «Нет, я бы так не поступила, - говорил голос, живший внутри. – А как? Что бы ты сделала? – вступила в дискуссию Ада. – Я бы и виду не подала, что расстроилась. Искусала бы губы, руки, но сдержалась, - продолжал внутренний голос. – И хватило бы сил? – не унималась Ада (она ждала аргументов). – Вспомни, как было с Леонидом! Захотел уйти – катись! Проживу без тебя».
       Она увидела молодую мамашу, катившую коляску. «Я тоже могла стать матерью, если бы не тот случай в горах»…
       Шесть лет назад, летом 80-го, семья альпинистов Судининых собиралась в горы.
- Идём втроём: я, ты и Ариадна. Павлика оставим с мамой. Мал ещё, - говорил маме отец.
      Сердце Ады радостно билось: это же не просто горы, это Эльбрус.
- Пожалуй, ты прав, - соглашалась мама. – Костя, а Аду ты спросил? Может, у неё другие планы.
      Сидя в своей комнате, она затаила дыхание: что скажет отец?
- Её планы подождут. Замуж, я считаю, рано. Третий курс, два языка и прочее. Ты послушай мои планы. Во-первых, горы формируют характер. Прошлый раз на Говерле она его проявила. И выносливость, и упорство имеются. Пусть перенимает наше дело. Как у Высоцкого? «Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал». Вот так.
- А во-вторых? - не утерпела мама.
- А во-вторых, отвадить кавалера, этого Лёню. Не наш человек, - отец придал голосу  твёрдости.
- Если в горы не ходит, горами не бредит – всё, конец света! Дурной человек! – спорила мама.
- Не горы он не любит, Адочку он не любит.
- Может, человек высоты боится.
- Не высоты ему надо бояться, а что я набью ему морду. А я набью, если дочку обидит.
- С чего ты взял, что Лёня не любит Аду? Предложение ведь сделал.
- Понаблюдал. Не горит глаз у него, когда на неё смотрит. Будто лет десять с ней прожил. А я помню, как у меня горел. Я ж глазами готов был тебя съесть. А этот…
- Папа! – Ада не выдержала и выскочила из своей засады. – Причём тут глаза! Лёня любит меня, а я – его, и мы поженимся. Он даже согласился идти с нами!
- Знаешь, почему согласился?
- Почему?
- В Москве Олимпиада-80, вот почему! Нам отбили отлёт. Перенесли на октябрь. А там он тебе скажет, что с работы не отпустили. Ты учись, дочка. А человека встретишь ещё.
      Ада разочарованно сказала:
- Думала, в августе – в горы, в сентябре – в ЗАГС. Всё летит к чёрту!
      Когда пришёл Лёня, семья ещё ужинала.
- Леонид, проходите к столу, - пригласила мама.
- У меня плохие новости, - сказала Ада. – В связи с Олимпиадой Москва закрыта. В горы пойдём в октябре.
- Очень жаль, - стараясь казаться расстроенным, произнёс Леонид. – Меня, скорее всего, в октябре с работы не отпустят. Последний квартал. План.
     Ада взглянула на отца, тот улыбнулся и сказал:
- Ничего. Не расстраивайтесь. Мы уж как-нибудь без Вас.
***   
- О чём ты думал, папка, лёжа под лавиной, так внезапно сошедшей вниз? – сказала Ада, глядя в окно.
     Их нашли двое суток спустя.  Когда откопали, увидели: Константин Судинин лежал лицом вниз, видимо, в последний миг прикрыл собой тело жены. То ли хотел принять удар на себя, то ли обогреть? Аду снежная волна отбросила в сторону. Она сильно ударилась спиной о выступ скалы и потеряла сознание, но снегом её не накрыло. С тех пор девушка узнала, что такое инвалидная коляска и мужской эгоизм.
      Леонид не пришёл объясниться, а прислал письмо, в котором выражал соболезнование и сожаление, что свадьбу придётся отложить, так как он уезжает на БАМ, а ей, Аде, желает скорого выздоровления.
- Трус. Трус и негодяй, - сказала себе Ада и весь вечер кусала губы, чтобы не рыдать и не биться в истерике, пугая бабушку и братика.
      Усилием воли через неделю она выбросила Леонида из головы, узнав, что тот «подженился» на библиотекарше Юле, блондиночке с голубыми глазами, жившей в коммуналке. Правда, сосед по кухне один, старичок-ветеран. «Ни тебе детей, ни внуков, - рассказывала бабушка Аде городские сплетни. – Помрёт – комнату Юле отпишут. Вот Лёнечка и пристроился».
      Ада направила коляску в кухню, поставила чайник на плиту. «Тогда мне было двадцать, третий курс, будущий муж. Теперь – двадцать шесть, институт позади, мужа нет и не предвидится. Зато есть собственное «такси», - она похлопала по колёсам: - Эх, тройка! Птица-тройка! Кто тебя выдумал! Знать хороший мастер сварганил для таких невест, как я!»
     Друзья отца побеспокоились, чтоб Ада освоила ещё одну профессию. И на курсах для инвалидов она изучила переплётное дело. Её закрепили за картонажным цехом книжной фабрики, но работала  на дому. Можно было бы попробовать делать переводы, но кто будет искать заказчиков?
      Первое время Ада не теряла надежду встать на ноги. Врачи разводили руками и твердили о дорогостоящей операции. Пашка стал сдавать макулатуру и бутылки, поставив цель – собрать нужную сумму. Но это были смешные крохи. Ада видела усилия брата и высоко ценила его мальчишеский порыв. «Буду жить ради Павлика и бабушки. Хватит им пережитой боли», - решила Ада и перестала читать книги о любви. Но вот ей попался Цвейг, и не удержалась, прочла. Нет, она не слабонервная и будет жить! Она ещё поборется с болезнью!
*** 
      Соня была уверена, что Павел Судинин придёт. Два дня пролетели, и вот он, Паша, протягивает книги и довольно улыбается.
- Здравствуйте, Софья Александровна!
- Здравствуй, Паша! Как сочинение?
- Думаю, трояк поставят.
- Что ж так слабо? В силы свои не веришь?
- Не умею я сочинять.
- А ты попробуй не сочинять, а представь, что я, например, о героине ничего не знаю, а ты знаешь. Вот и рассказывай о Катерине, как рассказал бы о сестре, о бабушке, в общем, о том, кого хорошо знаешь.
- В следующий раз попробую так. Об Аде много мог бы рассказать. Да кому это надо.
- Мне, например. Скажи, что говорят врачи?
- Нужна операция, а значит, деньги. Много. И я их достану! – махнул упрямо головой Пашка.
- Где? – поинтересовалась Соня.
- Пока не знаю, но достану, - повторил паренёк.
- Мне так хочется отвлечь Аду от грустных мыслей, - продолжила  Соня. – Знаешь, что я придумала? Тебе некогда: уроки, работа по дому и прочее. Я буду приносить книги, журналы для Ады.
- Разрешат?
- Договорюсь. Заведём формуляр на абонементе. Проведём как обслуживание на дому. Пусть Ада составит список, что бы ей хотелось почитать.
Дверь распахнулась, и вошёл ещё один нетерпеливый посетитель. Он нервно озирался. Заметив его, Паша подошёл к стеллажу с выложенной периодикой и, отвернувшись, стал листать подшивку газет.
- Соня, привет! Где Юля? На абонементе нет. Ирина Васильевна сказала, что она пошла к тебе.
- А, Лёня! Не было её. Может, забежала в отдел обработки? Загляни туда. А что случилось?
- Тут один фарцовщик «Шарп» предлагает. Деньги срочно нужны, а Юльки нигде нет.
      Не попрощавшись, он выскочил из зала и нечаянно сильно хлопнул дверью.
- Идиот! – вырвалось у Пашки. – Вечно уходит с треском.
- Ты его знаешь? - удивилась Соня. – А я уже решила, что показалось. Так поспешно спрятался за газеты! Если не секрет, где пересекались?
- Этот урод…  Я ещё морду ему не бил…  Всё впереди.
- Что ты несёшь, герой? За что бить морду?
- Мразь эта когда-то была женихом Ады. Чуть не поженились.
- В личных отношениях всякое бывает, - старалась погасить гнев мальчишки Соня. – Иногда понять человека трудно.
- А как понимать, если парень сделал предложение, а потом струсил, сбежал, бросил в беде? Как это называется, Софья Александровна? Это подлость. А за подлость надо бить! Без вариантов!
- Постой! Бить или не бить – вопрос философский. Не лучше ли миром всё уладить?
- О каком мире говорить с предателем! Ада с Лёнькой встречались год. Ухаживал, цветы носил, она его любила, а он…  Когда маму и папу привезли, кто их хоронил? Мы с бабушкой. Леонид даже не появился. Потом Аду перевезли. Ректор помог – спасибо ему. А Лёня будто растворился. Как узнал о несчастье – ноги сделал. А сестра платье свадебное успела купить. Сколько слёз выплакала тайком от нас с бабушкой!  Я ему ни одной её слезинки не прощу! А Юля это кто? Жена его?
- Да, что-то в этом роде. У них гражданский брак.
- Ещё одна жертва. Он и её обманет.
- Послушай, Паша! Всё, о чём ты рассказал, печально. А жизнь ведь не кончается. Мы с тобой должны помочь Аде встать на ноги. Только она должна поверить в свои силы. И человека ещё встретит. А пока дай слово, что не будешь разбираться с Леонидом.
- Нет. Никогда такого слова не дам! – воскликнул парень. – Подстерегу и убью!
- Что ты несёшь! Убью! Смерть – это же навсегда. Понимаешь? Всё можно изменить, кроме смерти.
- Я  не боюсь смерти. И бабушка не боится. Любит повторять слова какого-то Эпикура: «Не бойся смерти! Пока ты жив – её нет. А когда она придёт – тебя уже не будет». Здорово сказано? До свидания, Софья Александровна! Я домой.
*** 
- Это ты хорошо придумала! – выслушав Соню, всплеснула руками Балла Игоревна. – Внесём в план работы пункт «Обслуживание инвалидов на дому». Только придётся посидеть на телефоне. Надо узнать, сколько инвалидов в районе.
- Считайте, что я уже взяла шефство над Судининой Адой. И ещё. Поговорите с директором, ей можно давать заказы на переплёт книг и журналов. Она сделает быстро и качественно, к тому же, сможет заработать. У них с братом родители погибли, живут с бабушкой.
- Ничего не обещаю. Попробую. Ты же знаешь нашего буквоеда!

Глава 5.
- Мать, это ты? – открыв дверь, услыхала Белла голос сына.
- Я, Жорик, - она повесила плащ, сунула ноги в шлёпанцы. – Чем занимаешься? Работу искал?
- Ищу, - Жора взял сумку из рук матери и стал выкладывать на стол продукты. – Кефир, масло, сосиски…  Тьфу! Мать, а рыбка? Я просил вяленую рыбку.
       Жора уныло потопал к себе в комнату. Белла вошла следом.
- Опять накурено! Сколько повторять: в квартире не курить! Лень поднять зад и выйти на лестницу?
- Был бы балкон, а то первый этаж! Что, отец денег зажал на второй или третий?
- На нас с тобой сэкономил, а на шлюх своих потратил.
- Ты до сих пор ревнуешь?
- Я  не ревную. Я злюсь. Нет, меня бесит, как жила с ним столько лет и не знала, какая он сволочь!
      Белла поставила на огонь кастрюлю с водой и бросила сосиски.
- Макароны будешь или чистить картошку? – спросила она.
- Макароны быстрее. Жрать охота, - зевнул Жора.
- Так. Что с работой?
- Артур зайдёт, переговорим.
- Артур твой красиво поёт. А толку? Между прочим, зачастил к нам в читалку. Соня наша ему приглянулась. Кавалера изображает. Я Соне не сказала, что знаю его как облупленного. А надо бы предупредить. Уж больно прыткий.
- Оно тебе надо! - Жора  боялся выдать свою заинтересованность: – Сами разберутся. А то будешь потом виновата.
- И то правда, - согласилась Белла. Она смотрела, как сын уплетает еду, и думала: «Что за шалопай вырос! Почти тридцать, а ни работы, ни семьи. На фабрике не удержался. Характер стал показывать. Нагрубил начальнику цеха, стишок сочинил. Идиот. Вот первым под сокращение и угодил. С девушками не ладится. То одну приведёт, то другую. У одной изо рта дурно пахнет, другая не бреет подмышки, - Белла посмотрела на фотографию, висевшую на стене: Илья держит на руках сына, она, Белла, стоит рядом, склонив голову на плечо мужа.  – Сколько ж этой фотке лет? Жорику здесь четыре. О! Целая жизнь!»
- Жорка, посуда за тобой, а мне надо кое-что простирнуть.
      Загрузив машинку и выставив на нужный режим, Белла задержалась у зеркала. Уже перевалило за пятьдесят. Пенсия на горизонте. А что она видела в жизни! Бесконечные болезни сына, две поездки в Крым, голую задницу гимнасточки, которую тренировал Илья (теперь уже ясно, не только в спортзале, но и в их супружеской постели), и книги, книги, книги! Море книг перед глазами! «Ничего. Скоро переберусь в Израиль. Виза со дня на день будет готова. Начну новую жизнь. Миля там устроилась неплохо. А Жорка? Как хочет. Не маленький. Останется один – быстрее женится».
 Звонок в дверь нарушил строй мыслей.
- Жорик, открой! Я приму ванну.
 Белла не хотела встречаться с Артуром. По сравнению с сыном он казался ей успешным. Учились в одном классе, устраивали общие проказы, а жизнь повернулась к каждому разным боком. Артуру квартира от бабушки досталась, вовремя прописался. Мастерскую держит. Был женат. Что с того? Детей нет – быстро развели. Он, не будь дураком, глаз на хорошую девушку положил. Белла тоже от такой невестки не отказалась бы.
***
- Как продвигается дело? – спросил Жора. Они с Артуром пили на кухне кофе.
- Колючая девочка. Кактус отдыхает, - Артур выругался и понизил голос: - Мать дома?
- Ванну принимает.
- Раздобыл бы у матушки ключ от сейфа – обошлись бы без Сони.
- Она домой его не берёт. Там же, в хранилище где-то прячет, я думаю.
- Соня знает где?
- Вот ты и спроси у неё, - злорадствовал Жора.
- Сам дурак, - ответил Артур на иронию приятеля. – К сейфу надо идти с ключом. Тратить время на поиски – нереально.
- Расспрашивать у мамаши о ключе  тоже, как понимаешь, нереально.
- Остаётся ухаживать за Сонечкой. Хотелось бы взглянуть на придурка-подводника, который запал на её колёса, - Артур округлил пальцы и поднёс к глазам, имитируя очки. – Впрочем, ему не привыкать пялиться в перископ, - он рассмеялся, довольный сравнением. Жора тоже захохотал (к нему вернулось хорошее настроение).
- Короче, надо действовать решительней, - сказал он.
- Короче, яйца курицу учат! – осадил его пыл Артур. – План прежний: заставить любым путём Соню вытащить книгу Лозицкого из сейфа собственными ручками.
*** 
      Ему предстояло извиниться и наладить отношения с Соней. Попытка поцеловать девушку перечеркнула проделанную работу. Артур осознавал, что, практически, всё нужно начинать с ноля. Да, придётся попотеть. Девчонка явно набивает цену. Уж так ли она предана своему морячку? Скорее играет в преданность. Значит, надо ей подыграть: изобразить восхищение верностью, преклонение перед высоким чувством. Главное – вернуть расположение, поддержать её увлечения и интересы. В общем, стать «своим». Осторожно разузнать о книге, а ещё лучше взглянуть бы на неё хоть глазком! Убедиться: это та самая, что на фото, которое столько лет хранила мама.
      Уже угасая от страшной болезни, она отдала ему фото и сбивчиво, но довольно внятно рассказала семейную историю, из которой Артур Полянский узнал, что его прадеду, доктору Утевскому принадлежал двухэтажный особняк в центре города. Горожане называли его «дом с аркой» или «дом Утевского». Одна из его дочерей была бабушкой Артура. Из её рассказа следовало: сразу после революции семнадцатого года доктор перешёл на сторону большевиков и подарил городу свою библиотеку. Среди множества замечательных книг оказался раритет, труд историка Лозицкого «Сокровища Полесья». Перед тем, как вручить властям щедрый дар, Утевский сделал снимок книги на память.
       С одной стороны, Артура бесило, что «вольтанутый» прадед так просто расстался с целым состоянием (цену книги узнал от опытного эксперта). С другой стороны, несмотря на войну и разруху, книга сохранилась, как считал Артур, благодаря советской бюрократии. Настало время интеллектуальную собственность вернуть наследнику, а значит, законному хозяину.  Горбачёвская «перестройка» повернула мозги людей на сто восемьдесят градусов! Но доказать, что он потомок Утевского по линии матери, вряд ли удастся. Придётся действовать умом и нахрапом.
      Плана покорения Сони у Артура не было. Он сравнивал девушку с бывшей женой. Та переспала с ним после третьего свидания, а потом шантажировала мнимой беременностью. Соня другая. Артур без колебаний выбрал тактику искреннего раскаяния.
*** 
       Соня поймала себя на том, что то и дело поглядывает на стол, за которым обычно посиживал Артур, поджидая конца рабочего дня. «Что со мной? Почему я думаю об этом нахале? Повода лезть целоваться не давала, - делала она ревизию своим мыслям и чувствам. – Но ведь такое нахальство мне понравилось, к чему лукавить перед собой? А зачем отскочила от него, как ошпаренная? С этим ясно. Пусть знает: меня не так легко увлечь. И потом, всё произошло неожиданно. Короче, всё правильно. Отшить и забыть. Лучше буду думать о Димке. Они уже наверняка вышли в поход. Жди теперь весточки! Спокойно! Не думать о плохом! И всё-таки, почему он полез целоваться?» - снова и снова возвращалась Соня к недавним событиям и в очередной раз бросила взгляд на стол у окна. Там сидел, как ни в чём не бывало, Артур и листал очередной журнал. Она почувствовала лёгкое волнение и усилием воли погасила радостные огоньки в глазах. Всё-таки ей льстило внимание молодого мужчины. Собрав книги на столе, Соня поспешила укрыться в книгохранилище.
      Артур подошёл к кафедре и терпеливо ждал возвращения маленькой упрямицы, но вместо Сони вышла Белла Игоревна.
- Артур, добрый день! Что-то ты зачастил к нам. Уж не Сонечка ли вскружила голову?
- А если так, тётя Белла?
- Видно, марочные вина и коньяки набили оскомину и потянуло на игристое? Только молодое вино хорошо бьёт по мозгам, - засмеялась Белла своей метафоре.
- Не беспокойтесь, тётя Белла, после развода я в завязке. А Соня – редкий экземпляр, интересный. Можно пройти к ней?
- Не положено. Но…  ладно… иди позови её, нечего прятаться, - Белла села и, уткнувшись в книгу, сказала себе под нос: - Ишь, котяра! Уцепился в девчонку, не отстанет, пока не соблазнит! Надо её предупредить.
      В хранилище тускло светило несколько лампочек. Соня расставляла книги.
- Вы меня напугали! – воскликнула она, когда Артур неожиданно вырос у неё за спиной.
     Растерянность девушки не укрылась от молодого человека, и он пошёл в атаку.
- Пришёл извиниться. Не прогонишь? – Артур сделал паузу и, не получив ответа, продолжил: - Как-то вышло само собой. Я, Соня, чего таить, был женат, встречался с женщинами и, поверь мне, умею ценить истинные чувства. Преданность и верность – святые чувства. А на святое я не посягаю. Перед святым я снимаю шляпу, - Артур сделал театральный жест, будто действительно шляпа была на голове. – А случай с Пашей и его сестрой! Милосердие – вот чего не хватает сегодня людям!  - он увлёкся и чувствовал прилив красноречия.   
- Вы правда так думаете? – оживилась Соня.
- Думаю, чем им помочь? Мы не имеем права оставаться в стороне! «Равнодушие – душевная подлость», - сказал кто-то из великих, - Артур говорил горячо и убедительно, так, что сам поверил в то, о чём говорил.
- Да. Вы правы. Не имеем права стоять в стороне, - повторила Соня.
- Значит, прощён?
      Соня поднялась по лесенке на несколько ступенек, чтобы поставить книги на верхнюю полку. Подол платья задел плечо Артура. Мелькнули икры ножек. У него захватило дух. Прилив желания накрыл с головой. «К чёрту книгу! Мне нужна она, эта постоянно ускользающая и недосягаемая рыбка!» - ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности.
- Подайте, пожалуйста, те две книги, - сказала Соня и протянула к нему руку. 
      Не давая себе больше отчёта, Артур потянул девушку за руку, и она оказалась в его объятиях. Одурев от близости такого желанного тела, он впился в Сонины губы. На мгновение показалось, что губы девушки ответили ему. Чтобы убедиться, он с новой силой прильнул к ним, но Соня уже вырывалась и требовала:
- Поставьте меня немедленно! Поставьте!
Мелькнула ленивая мысль: «Дурак! Опять всё испортил!»
- Как же насчёт верности и преданности? – съязвила Соня.
- К чёрту твоего моряка! Я хочу, чтобы ты была моей! «Чуть не сказал, что люблю её! – злился  Артур. – Ведь решил для себя: никогда никому не говорить этой дурацкой фразы!»
     Сняв очки, Соня глядела на него своими изумрудными глазами.
- В следующий раз ты от меня не уйдёшь! – воскликнул Артур, понимая беспомощность слов и продолжая верить в то, что сказал.
- Следующего раза не будет! – отрезала Соня и пошла к выходу.
      И тут на пороге появилась Белла Игоревна.
-  Соня, прими спецзаказ, - она протянула какую-то справку и ключ. – Выдай и зарегистрируй. Работник исторического музея. Быстренько, шустренько! И не забудь закрыть сейф! – выпалив всё на едином дыхании, Белла вернулась в читальный зал.
      Артур, осознав свою оплошность, стал оправдываться.
- Сонечка, прости, не сдержался! Рядом с тобой теряю голову. Превращаюсь во всадника без головы. Читала Майн Рида?
- Артур, прошу Вас, уходите! У меня заказ.
- Я подожду.
- Ни к чему.
- Всё-таки подожду.
- Я после работы иду к Судининым. Аде книгу отнесу почитать.
- Можно провожу?
       Соня не ответила, и Артур расценил это как согласие. Он лихорадочно искал предлог, чтобы остаться  и увидеть, что в сейфе, но не находил. Не спеша направляясь к выходу, ловил каждый звук за спиной. «Что если дождаться, когда сейф откроется, отбросить Соню в сторону, схватить книгу и убежать?» - промелькнула детская мысль, и он тут же обозвал себя кретином. Артур слышал, как ключ вошёл в замочную скважину, но щелчка не дождался. Соня продолжала возиться.
- Артур! – позвала она. – Помогите.  Ключ заело. Ни туда, ни сюда.
     Молодой человек мигом оказался у сейфа. Повернуть ключ вправо не удавалось. Тогда он крутанул влево. Раздался щелчок, и упрямый ящик открылся.
- Замок открывается в другую сторону, - объяснил  он Соне, а глаза шарили по книгам внутри.
- Совсем забыла.  Редко пользуюсь.
     Книга Утевского лежала справа, отдельно от других. Артур сразу узнал её, а Соня уже держала  в руках и запирала сейф. Они вышли из хранилища.
- Я подойду к закрытию? – осторожно спросил Артур.
- Хорошо, - согласилась Соня, – сходим вместе к Судининым.
*** 
      Им открыла Ада и, пригласив пройти, отъехала к окну.
- Вот принесла новинки в журнале «Иностранная литература», - сказала Соня. – Паша – редкий посетитель. Вы не против, если буду вашим личным библиотекарем?
- Спасибо, но это неудобно, - ответила Ада.
- Общаться с интересным человеком всегда полезно, - сказала Соня.
- Почему Вы решили, что я интересный человек? Видите меня всего второй раз.
- А по-моему, интересно просто знакомиться с новым человеком, - пришёл на помощь Соне Артур.
- Я не люблю бывать на людях по понятным причинам, - заметила Ада.
- Когда-то Экзюпери назвал общение людей единственной настоящей роскошью. Я предлагаю Вам эту роскошь, - старалась быть убедительной Соня.
- Вот-вот, - поддакнул Артур, - от роскоши не отказываются.
- У Вас, Ада, ручки золотые. Паша показывал Ваши работы.
- Вот молчун. Мне ни слова, - сказала Ада. Она развернула коляску и направилась к книжному шкафу. – Вот ещё несколько книг. Заказ на завтра.
- Я поговорила с начальством. Тоже хотим с Вами сотрудничать. Вот первый заказ. Артур, несите.
      Молодой человек поставил на стол связку растрёпанных журналов «За рулём».
- Возьмётесь? – Соня сняла очки и, щурясь, смотрела на Аду.
- Разве откажешь, когда на тебя так смотрят! – было видно, что девушка рада и не пытается этого скрывать. – Бабуля, неси чай, - крикнула она и, подъехав к серванту, стала доставать чашки. – Соня, Вы  мне поможете?
- С радостью, - подхватила Соня, но тут чашка выскользнула из рук Ады и разбилась о пол.
- Ничего, я уберу. Где у вас веник? – быстро нашлась Соня.
- На кухне, - упавшим голосом сказала Ада. Она оставила посуду и отъехала к окну.
      «Туши свет! – подумал Артур. – И так всю жизнь. День за днём. Мрак. А с виду ничего. Всё при ней. Интересно, как такие с мужчинами? Способны на подвиги?»
- Господи! Ещё одну чашку кокнула, - услышала  Соня ворчание на кухне.
- Давайте ближе познакомимся. Соня, - сказала она.
- Анна Свиридовна.
- Там мы немножко насорили. Можно веничек?
- Берите. Вон в углу, - кивнула женщина. – Работу даёте – спасибо. Деньги пригодятся, но не всё ими меряется. Адочке нужно крепкое мужское плечо, чтоб было на кого опереться, - Анна Свиридовна перешла на шёпот: - Кому инвалидка нужна! Горе, горе…
      Артур тем временем расставил чашки. Хозяйка поставила на стол вазочку с печеньем и сахар, Соня – чайник.
- Ада, какие языки учили? – задал тон беседе Артур.
- Английский и итальянский
- Какая удача! Мой друг увлекается итальянской живописью эпохи Возрождения. Взял книгу в библиотеке, а комментарии под репродукциями  на итальянском. Поможете с переводом? Он отблагодарит.
- Поможет, - оживилась Анна Свиридовна.
- Переведу, только не за деньги, - твёрдо сказала Ада. – Приносите книгу.
- Вы разрешите, он сам занесёт? Могут возникнуть вопросы, а я в живописи ни бум-бум, - Артур постучал себя по макушке, и все засмеялись.
- Пусть приходит, - улыбнулась Ада.
Соня заметила, как повеселела девушка, и подумала: «Как мало надо человеку, чтоб просто порадовать, и как много, чтоб сделать счастливым».
*** 
      Артур ворвался, как ветер в незакрытое окно.
- Ваш выход, маэстро, - сказал он и театрально поднял руку. – Она брюнетка лет двадцати пяти или восьми. Не молодняк, но в расцвете. Симпатичная и фигурка вполне… Только ноги…
- Колесом? – засмеялся Жора.
- Хуже.
- Как палки?
- Нет.
- Худые и кривые? – терял терпение Жора. – Что может быть хуже?
- Парализованные ноги. Представь себе, этакая Софи Лорен местного разлива. Нет. Джулия Робертс, но в коляске. По комнате эдак вжик-вжик.
- И зачем она на-ам? – разочарованно протянул Жора.
- У меня созрел план. Причём сразу, пока пили чай. Представил всё, как наяву.
- Я в роли соблазнителя, ты в роли похитителя. Или наоборот? – иронизировал Жора.
- Я не нужен. Всё сделаешь сам. Идёшь к ней, якобы нужен перевод, знакомишься, ухаживаешь красиво, тонко, как девушкам нравится. Она должна влюбиться. Это обязательно. Влюблённую женщину голыми руками бери. Берёшь, - Артур хлопнул друга по плечу, - если получится в коляске. Я много дал бы, чтоб на это посмотреть. Забираешь книгу и отваливаешь.
- Так просто, - скривился Жора.
- Так просто.
- А как книга окажется в доме убогой?
- Хороший вопрос, - Артур не спешил, наслаждаясь недоумением друга. – Постараюсь убедить Соню, что этому фолианту требуется реставрация, проще – новый переплёт, так сказать, чтоб сохранить для потомков. А Соня отнесёт книгу Аде, та классная переплётчица. Это уже проверенный факт. Библиотека даёт заказы. Когда объект окажется в доме Судининых, ты её стыришь, стибришь, слямзишь. Выбирай любой глагол.
- Слямзю, - подхватил тон приятеля Жора. – А если монашка станет сопротивляться?
- Кто? Сидячая паралитичка? Так станет лежачей. Уложишь, ублажишь, а надо будет – женишься.
- Что я – идиот? Зачем мне всё это? Так. Я умываю руки.
       Жора встал и нервно забегал по комнате.
- Во-первых, жениться тебя никто не заставляет. Я пошутил. Во-вторых, твой должок. Деньги нехилые. Пятьсот рублей для советского безработного многовато. Статью за тунеядство ещё не припаяли? – Артура начинала бесить наглость этого маменькиного сынка.
- Ладно. Сбавь обороты. Я тоже пошутил. Так говоришь Софи Робертс, Джулия Лорен? Забавно.

Глава 6.
      Они сидели у письменного стола в комнате Ады. Она строчила в тетради перевод. Он исподтишка рассматривал её, продолжая листать семейный альбом с фотографиями, который всучила ему эта старая перечница Анна Свиридовна. Он помнил её по школе. Рослая, пышнотелая, в вечных туфлях на толстом каблуке, чёрная коса вокруг головы, учительница младших классов терпеть не могла пятиклашек, носившихся по коридору. На переменках она ловила за рукав то одного, то другого и сочным голосом иронично вопрошала: «Соскучился за трёпкой? Придётся устроить» или «Пригласить родителей на аудиенцию с директором?»
      Жорка-пятиклассник терялся в догадках: что такое «аудиенция»? Наконец, спросил у мамы. Умная Белла Игоревна принесла сыну «Трёх мушкетёров» и сказала: «В этой книге найдёшь ответ». Жорка с ленцой открыл первую страницу и уже не отрывался. Он был благодарен этому фельдфебелю в синей юбке за знакомство с героями Дюма. С них началась любовь к французской литературе.
      Листая альбом, он вспоминал, когда Анна Свиридовна вела свой класс в столовку, не слышно было  звука ни в строю, ни за столом. Как она это делала? Жора был в напряге. Он опасался, как бы бабулька не вспомнила его и не опозорила перед Адой. Но, кажется, обошлось. Парень задержал взгляд на одной из фотографий: Ада верхом на велосипеде. Милая улыбка, задорный взгляд. «Что случай делает с людьми!» - чуть не вырвалось у него.
       Захлопнув альбом, Жора закрыл глаза и попробовал представить девушку. Он вновь увидел серые задумчивые глаза, казавшиеся ещё светлее на фоне тёмных волос, высоко стянутых на затылке в хвост и густой волной стекающих к груди. Не трудно было заметить привычку: время от времени девушка перебрасывала его с плеча на плечо. Наблюдая игру с волосами, Жора поймал себя на мысли, что ему хочется самому обхватить волосы ладонью и переложить на другое плечо.
      «Интересно, что бы она сделала, если бы я подошёл, зарылся головой в эти шикарные волосы и вдохнул их запах? Чем они пахнут? Наверное, травами, - лениво мелькали мысли. – Дураки-родители загубили такую натуру! Её бы на полотно хорошему художнику из современных да ещё обнажённую! Вышло бы не хуже Рубенса», - фантазия Жоры разгулялась, он  раздевал Аду глазами. 
- Георгий! Можно я Вас так буду называть? – оторвалась девушка от перевода. – Вы давно увлекаетесь живописью?
      Жора растерялся. Он вспомнил, как в шестом классе у мамы на работе случайно открыл толстую книгу с репродукциями картин  художников эпохи Возрождения и обомлел: на него глядели голые тётки с сиськами и тёмными треугольниками внизу живота. Некоторые лежали спиной к зрителю, демонстрируя толстую задницу. Красавицы улыбались, им не было стыдно. Стыдно было Жорке. Он покрылся красными пятнами  и долго ждал, куда же мама поставит книгу. Потом несколько раз приходил под разными предлогами, тайком пробираясь в хранилище, рассматривал те же картинки. Однажды Белла застукала сына за этим занятием и запретила появляться у неё на работе.
      Его тянуло к обнажённому женскому телу. Мальчишка стыдился этого и боялся. Скоро Жора узнал, что Серёга из седьмого класса в гараже показывает  фотки голых баб за полтинник. А за рубль можно купить три снимка. Пошарив у матери по карманам, он наскрёб нужный полтинник и вечером отправился к Серёге в гараж.
      То, что он увидел, затмило всех итальянских и фламандских художников. Рисованные женщины стали не интересны. На фото были реальные живые девки, и позы у них были такие бесстыжие и откровенные, что у Жоры захватило дух. За несколько дней, отказавшись от булочек с чаем, он собрал рубль и снова оказался у Серёги. Сверх трёх выбранных красавиц за дополнительную плату Жорка получил необходимую информацию о том, как делают детей и в придачу набор матерной брани.
      Полученные знания пригодились в летнем лагере «Сосенки». В свои четырнадцать лет он вёз домой бронзовый загар, уверенный взгляд и первый опыт общения с женщиной.
      Повзрослев, он с размахом прошёлся по соседкам-разведёнкам, однокурсницам, к своим 28 никого не полюбив.
      Всё это молнией пронеслось в голове Жоры, и он не сразу ответил Аде.
 Девушке пришлось повторить:
- Как давно Вы увлекаетесь живописью?
- С юности.
- Какие картины больше нравятся? Натюрморты, пейзажи, портреты?
- Безусловно, портреты. Люблю всё живое. Вот Вы, например, отличная натура для художника. Жаль, я не художник. Не то нарисовал бы Вас с гроздью винограда.
- Это уже было. Вспомните, Карл Брюллов «Итальянский полдень».
- Да?
- Да. Итальянка срывает гроздь винограда.
- Тогда верхом на красивом коне, - продолжал Жора.
- И это было. Тот же Брюллов «Наездница», - разочаровала его Ада.
- С Вами трудно. Всё знаете.
- Почему бы не предложить реальный сюжет: я верхом на инвалидной коляске и, заметьте, с мёртвыми ногами. Вам же нравится всё живое? Нет. Я не подходящая натура, - резко отчеканила Ада и вернулась к переводу.
Жора тупо молчал, не находя слов. Его поразила мысль: как живое и мёртвое соседствуют в одном теле! Хотелось чем-то утешить девушку, отвлечь от грустных  дум.
- Вы очень красивы. Я уверен, снова будете ходить! Надо только что-то делать!
- Что?
- Я знаю? Ну, уколы, массаж, лечебную физкультуру, - перечислял Жора всё подряд.
- Нужна операция, но она дорогая. Вечный вопрос: где взять деньги? – разоткровенничалась Ада.
- Надо подумать, - сказал Жора и стал собираться. – Мне пора.
- А перевод? – Ада протянула книгу и тетрадь.
- Ах, да! Перевод. Вот деньги, - и он положил на стол 50 рублей, хотя сначала хотел дать 30.
- Это много. Заберите половину, - потребовала девушка.
- Не смущайтесь. Всякая работа должна оплачиваться. А интеллектуальная – высоко. Можно, я приду ещё?
Ада пожала плечами и сказала:
- Приходите, если потребуется перевод…
- А без перевода?
- Можно и без перевода, - она смутилась и опустила глаза.
*** 
      Последние дни Соня часто думала о Диме, об их отношениях. «Люблю ли я его? – спрашивала себя. – А он? Может, это увлечение? А если в самом деле у него есть где-то девушка? В любви не клялся, а что переписываемся, можно рассматривать как дружбу». Сердце ныло, а писем не было…
      Мама привезла Соню в Одессу на консультацию в Филатовской клинике, когда у 15-летней девочки стало падать зрение. Остановились у маминой подруги Ирины. Закончив  кулинарный техникум, обе вскоре вышли замуж. Мамин избранник, Александр Савченко, следователь РОВД, не баловал супругу вниманием, пропадая на работе. Но любил воскресенье начинать с сюрприза. Это были милые знаки внимания: шоколадка или роза, билеты в ТЮЗ для Сони или флакон духов своей Инночке. Обнаружив сюрприз, мама преображалась. Тревога за мужа, накопленная за неделю, отодвигалась на задний план.
      Появления на свет Сони родители ждали несколько лет. Соседи судачили: «Затянулся медовый  месяц у Инночки». С рождением дочки родилась и традиция воскресных сюрпризов. 
      Тот ночной звонок разделил жизнь семьи Савченко на «до» и «после». Воскресное утро началось не с сюрприза, а с суеты. Люди приходили, уходили. Кто-то успокаивал маму, кто-то совал Соне конфеты, отводя в сторону глаза, словно конфеты могли заменить отца. Он погиб при задержании опасного преступника, как всегда добросовестно выполняя работу, не прячась за спинами подчинённых.
      Подруги проходили практику в Одессе, именно там Ирина познакомилась с морским офицером, и Инна радовалась за неё.  Всеволод Лямин  вскоре женился на симпатичной Ирочке.  Он  гордился тем, что продолжил семейную династию и сына Дмитрия воспитал в том же духе, поэтому у Димы вопрос «Кем быть?» никогда на повестке не значился. Игрушки, книги, фильмы были о море.
       Возможно, стресс, связанный с потерей отца, возможно, особенности подросткового периода, но что-то спровоцировало у Сони снижение зрения.
Лямины встретили Инну с дочкой радушно. Сразу с вокзала, забросив вещи на квартиру, Ирина повезла подругу с Соней в клинику и помогла записаться на приём. Затем была экскурсия по городу. Стоя у памятника Дюку и держась за чудесный мешочек, они загадали желание. Мамино желание читалось в её глазах. Соня же, вопреки здравому смыслу, прошептала, закрыв глаза: «Хочу влюбиться по-настоящему». Знала бы мама  желание дочки!
      Гостей разместили в комнате Дмитрия.
- Ничего. Поспит в зале на диване, - говорила Ирина.
      Женщины уселись чаёвничать, Соне предоставили книги и пианино. Бесцельно постукивая по клавишам, девочка прислушивалась к разговору. Всё, о чём болтали подруги, сводилось к Димке. Она уже знала, что он учится в мореходке, любит куриные котлетки, обожает Дина Рида, увлекается йогой и многое другое,  о чём сам Димка вряд ли рассказал бы. Утомлённая прогулкой, под жужжание голосов Соня уснула.
       К вечеру  домой вернулись мужчины. Димка, не заметив Сони, стал колдовать над магнитофоном. Негромкая музыка разбудила её. Из-под пледа, которым тётя Ира прикрыла спавшую гостью, на парня глядели два огромных глаза.  Димка снял футболку и джинсы, остался в плавках. Взял гантели и поиграл ими. Пощупав мускулы на руках, подошёл к зеркалу и стал в позу циркового силача. В зеркале отразились два изумрудных глаза, уставившихся на него. На несколько секунд он замер, глядя на сжавшуюся в комочек девчонку, и неожиданно сказал голосом старушки-сказочницы:
- Кто ложился в мою кровать и всю измял её?
- Я на минутку. Я сейчас встану, - оправдывалась Соня и, отбросив плед, соскочила на пол. – Извините. Я не  хотела.
Димка натянул спортивные штаны и футболку. Видя, как переполошилась гостья, успокоил:
- Не суетись. Будь, как дома. Ты Соня? Я Дмитрий.
      И ей сразу стало легко и просто с этим парнем, будто знала его сто лет.
      После ужина отец Димки, Всеволод Юрьевич, сел за пианино, и комнату наполнили звуки вальса. Дима подошёл к Сониной маме и пригласил на танец. Потом  танцевал со своей мамой. Соня ждала, что он пригласит и её, но парень снова подошёл к гостье. Всеволод Юрьевич опустил крышку пианино, и все разом заговорили. Воспользовавшись общим оживлением, Соня выдвинула на середину комнаты стул и взобралась на него.
- Стих, - громко объявила она и принялась читать с выражением: - Моя дорогая не блещет красою, ни ясной улыбкой, ни русой косою, ни модной причёской, ни прелестью стана, чем могут похвастаться звёзды экрана.
      Соня заметила, как напряглась, заёрзав на стуле мама, но продолжила:
- Подруга всех скромных и ветреных женщин – от этого, правда, нисколько не меньше любовь моя к ней – без неё я тоскую, дрожу, как увижу, мою дорогую.
- Соня, кто автор? – поспешила перебить дочку Инна.
- Какая разница, - сказала Ирина. – Читай дальше, девочка.
- О, как я ревную! На то есть причины – все млеют, и слюни пускают мужчины.
- Весело! – вырвалось у Димы.
- По вкусу и юным, и всем старикам – не зря говорится – пошла по рукам, - Соня повертела в воздухе ладошкой, изображая ветреность.
- Соня, прекрати! – закричала Инна. – Где ты выцарапала эту пошлость?
     А Соня, не обращая внимания ни на кого, повысила голос и ускорила темп:
- И грязное платье мышиного цвета она не снимает зимою и летом. О, как же, друзья, мне как стыдно, не скрою -  я сам дорогую купаю и мою.
- Круто! – опять воскликнул Дима.
- Пошло и глупо.  Я больше не слушаю, - сказала Инна и заткнула пальцами уши.
Лямины дипломатично молчали. А упрямая девчонка, выслушав замечания, сделала реверанс и, торжествуя, прочла последние строчки:
- Я платье снимаю рукою несмелой – скорей бы увидеть желанное тело, губами прижаться к единственной в мире – моя дорогая… - Соня сделала выразительную паузу и быстро проговорила: - картошка в мундире!
      Юная артистка спрыгнула со стула и манерно раскланялась. Все рассмеялись. Инна погрозила дочери пальцем и сказала:
- Озоруешь? Смотри у меня! Развязности не потерплю! Голову оторву!
- Кто же всё-таки автор? – заинтересовалась Ирина.
- Станислав Маркевич, - утолила любопытство слушателей Соня. – Между прочим, бард-шестидесятник.
      Сели продолжить застолье. Дима шепнул Соне:
- Ну ты, малая, прикольнулась. Не ожидал такой концовки.
- Почему малая? Уже пятнадцать. Ты больно взрослый, - в ответ сказала Соня.
- Не обижайся! Я  не о возрасте. Просто ты такая хрупкая…
- Скажи ещё лилипутка, пигмейка…  что там ещё?
- Давай лучше сбежим. Я тебе Одессу покажу, - примирительно сказал парень.
      Ей нравилось, что он не спорил, не лез на рожон, а незаметно добродушно сглаживал острые углы.
      Они прошлись по Дерибасовской, вышли к Дюку, по Потёмкинской лестнице спустились к Морвокзалу. Дима усадил спутницу за столик и принёс кофе. Это было кстати: давала себя знать усталость. 
- Я уже определился, а ты чем хочешь заниматься по жизни? – поинтересовался парень.
- Я, - Соня сощурила глаза и состроила одну из своих гримас. – Смеяться не будешь?
- Нет, - пообещал он.
- Нет? – переспросила Соня.
- Не буду, - заверил Дима.
- Хочу посвятить себя книгам.
- В каком смысле?
- В прямом. Хочу, чтоб вокруг было много книг. И читать, читать, читать…
- Тогда тебе придётся стать библиотекарем.
- Почему придётся? – обиделась Соня. – Я хочу работать в библиотеке.
- Сегодня это не престижно, - Дима пытался понять эту не похожую на сверстниц девчонку. 
- А что такое престиж? В конечном счёте – мнение других. Так? – сказала Соня. – У меня свой престиж. Пусть другие подтягиваются.
      Если до сих пор девчонка удивляла Дмитрия, то теперь он смотрел на неё с уважением и восторгом. «Вот даёт малая!»
- Чего тебе сейчас больше всего хочется? – спросил он, ощутив желание сделать для Сони что-то приятное.
- Хочется к морю, поболтать ногами в воде, - не задумываясь, выпалила она.
- Поздно уже. Ты устала.
- Ну, пожалуйста! – сложила ладошки домиком Соня.
- Поехали в Аркадию.
      Держа в руках туфельки, Соня бегала вдоль берега, поднимая ногами водные брызги. Подол платья намок и прилипал к ногам. Дмитрий закатал повыше штанины и вошёл в воду. Тогда она стала плескаться водой, а он стоял, остолбенев. Это озадачило Соню, и она остановилась. Оба глядели, словно впервые увидели друг друга. Между ними серебрилась лунная дорожка. Дмитрий шагнул в неё, и дорожка сломалась. Тогда он прикоснулся к Сониным плечам и нежно поцеловал её. Это не был долгий французский поцелуй, каким он целовался на выпускном со Светкой в школьном дворе и где их застукала завуч. Это было лёгкое прикосновение, от которого Димкино сердце набрало оборотов и пустилось вскачь. Соня склонила голову парню на грудь. Она и была-то ему по плечо.
- У тебя так стучит сердце! – воскликнула девушка. – Ты не болен?
- Кажется, заболеваю, - только и смог ответить он.
- Можно я ещё послушаю? – на него снизу вверх смотрели распахнутые глаза.
- Слушай, - растерялся Димка. Он вдруг осознал: эта девчушка, эта «ртутная капелька», занозой вошла в душу,  и вытаскивать её он не собирался.
      В трамвае Соня уснула, опираясь на Димкино плечо. Он сидел, боясь пошевелиться. Когда подъехали к остановке, Дмитрий взял девушку на руки и вынес из трамвая. Он думал, что свежий ночной воздух взбодрит Соню и она проснётся. Но Соня так выбилась из сил!
      Обе мамы не спали в ожидании загулявшей молодёжи и, когда открыли дверь, ахнули, увидав Соню на руках парня.
- Что с ней? – хором спросили они.
- Спит, - ответил Дмитрий.
Осторожно положив девушку на кровать, он выскочил на балкон. Через некоторое время почувствовал: кто-то стоит за спиной.
- Мама, я, кажется, влюбился.
- Влюбился? Так сразу?..  – растерялась Ирина. Признание сына озадачило её.
*** 
      Вернувшись из Одессы, Соня спрятала изумрудные глаза за толстыми стёклами очков, а Димину фотографию, которую стянула из семейного альбома Ляминых, - в книгу «Афоризмы и мудрые мысли».  Наутро после приезда она заглянула в неё, чтобы увидеть Димку, за которым успела соскучиться. На неё глянули грустные глаза. Она погладила фото и поднесла к губам.
      «Загадаю на эту страничку, - решила девушка. – Интересно, какая из мудрых мыслей предназначена мне?» Закрыв глаза, она ткнула пальцем в раскрытую книгу.  «Никогда не теряй терпения – это последний ключ, открывающий двери». Антуан де Сент-Экзюпери, - прочитала Соня.
- Значит, терпение… - задумчиво сказала она.

Глава 7.
        Каждый раз, когда подводная лодка уходила в поход, Дмитрий представлял Соню, стоящей на берегу у самой воды и машущей ему рукой. Образ настолько был реальным, что казалось, он различает каждую черточку лица, каждый изгиб тела. Затем на синей водной глади отпечатывались только глаза, два огромных изумруда с чёрными точечками вокруг зрачка. Они были тёплыми  и чуть лукавыми, эти глаза, звали и притягивали, будоражили воображение. В свободное от вахты время он рисовал их в блокноте, и это занятие быстро переросло в потребность.
     Дмитрий глянул на календарь, висевший над койкой. 25 сентября. Ровно месяц, как он простился с Соней. Тогда ему удалось вырваться всего лишь на денёк. Да и того меньше. Вечером прямо с поезда он впрыгнул в такси и через десять минут уже мчался по лестнице на третий этаж. Нажал на кнопку звонка: два длинных и три коротких – условный сигнал – нарушили тишину за дверью. Соня в ситцевом халатике, такая тёплая, домашняя повисла на шее, визжа от радости. Инна Алексеевна выглянула в прихожую и тактично удалилась, дав им насладиться встречей. Появление Дмитрия было полной неожиданностью, и Соню переполняли чувства.
       Они бродили ночным городом, почти до утра просидели на кухне, целуясь и болтая обо всём на свете. Затем Соня ушла к себе, а он рухнул на диван, где ждала его постель, приготовленная заботливыми руками Инны Алексеевны, и сразу «отрубился». Когда проснулся, Соня была уже на работе. Он помчался с ней проститься, так как уезжал дневным поездом.
      Закрыв глаза, Дмитрий снова представил девушку. Почему-то вспомнилось, как она, забравшись на стул, декламировала стихотворение, так удивившее всех. «А ведь она не зря выбрала его, - озарила догадка. – Она читала для меня. Хотела сказать мне, что самое необходимое, дорогое подчас бывает неприметным и неброским».
      Пришёл старлей Михаил Зорин и тоже растянулся на своей койке. Дмитрий притворился спящим: не хотелось разговаривать, хотелось вспоминать.
      Третьего сентября они покинули базу и вышли в Баренцево море, взяв курс на запад к берегам США. Это был тринадцатый по счёту поход в Саргассово море, с целью патрулирования прилегающей территории, последний поход, после чего атомный подводный ракетоносец П-265 должен был вернуться на базу и больше не выходить на боевое дежурство.
      Кто-то мрачно пошутил над цифрой тринадцать. Но командир подлодки, капитан второго ранга Виктор Сотников, оборвал шутника. И вот уже три недели они идут на запад, а он, Дмитрий Лямин, несёт вахту и думает о любимой девушке.
*** 
       Соня заглянула в почтовый ящик. Пусто. Писем не было недели три. Димка предупреждал, чтобы она не волновалась. Но как это объяснить сердцу! Она подошла к календарю, оторвала листок. Ещё один день позади. Неумолимый календарь показывал 26 сентября. «Скорей бы октябрь! Вернётся Димка. После похода им дадут отпуск», - мечтала Соня и,  сняв очки, потёрла уставшие за день глаза. Сегодня с Беллой Игоревной получился неприятный разговор.
- Боком вышел спецзаказ исторического музея. Этот Хрен Иванович, член который корреспондент Академии Наук, пожаловался в горком партии. Он, видите ли, считает, что библиотека не заботится о сохранении раритетов, и книга Лозицкого в плачевном состоянии, - кипятилась Белла.
- Я тоже так считаю, - осмелела Соня. – Надо бы её переплести.
- Переплести – значит лишить первозданного вида.
- Зато можно будет пользоваться и не бояться, что рассыплется, - не сдавалась девушка.
- Переплести такую книгу – всё равно, что заново написать. Знаешь, сколько запросит мастерская! – доказывала своё Белла.
- Зачем мастерская! Отдадим Аде Судининой. И дёшево, и быстро, и качественно, - убеждала Соня.
- Кто, собственно, такая Ада? Где мастерская и где Ада! Мастерская – от слова «мастер». Там такие спецы! Доки в своём деле!
- Ада лучше. Она добросовестная. У неё нет плана, нет спешки. Делает на совесть, - не отступала Соня.
- Что мы спорим? Иди к директору, поливай его красноречием, брызжи слюной!
- И пойду, - упрямо сказала девушка.
       После разговора с директором на душе было гадко. Пришлось пойти на хитрость, и Соня сочинила, что вопрос о сотрудничестве библиотек с инвалидами стоит на контроле в горкоме партии. Ей, Соне, это известно из достоверного источника. «Сын секретаря горкома – наш читатель. От него и узнала», - врала Соня.
      Прочь сомнения и колебания! Главное – заказ поручат Аде. Обиженная Белла Игоревна велела Соне самой возиться с оформлением. «Через несколько дней книга будет у Ады!» - радовалась девушка и поделилась радостью с Артуром, который пришёл к закрытию.
- Это же здорово! – воскликнул молодой человек. – Очень рад за Аду!
      Этим вечером он был несколько задумчив и рассеян, не докучал ухаживаниями и быстро распрощался, сославшись на дела.
***
       Жора нёс Аде хризантемы. С  тех пор, как они познакомились, он частенько наведывался к Судининым. Теперь он знал некоторые её привычки и вкусы. Нравилось, как она подтрунивала над своим положением. «Георгий, поухаживайте за девушкой, скрывающей свою неуклюжую походку», - говорила она, расставляя чашки.
      Он с удовольствием наблюдал, как красиво она держала чашку. Губы слегка касались края, глотки получались короткие и быстрые.
      Ада увлекалась Японией, много о ней читала.
- Послушайте, Георгий, как красиво и точно передаёт хокку состояние души.
«Тихая лунная ночь. Слышно, как в глубине каштана ядрышко гложет червяк».
- Разве можно такое услышать? – удивился неискушённый в поэзии Жора.
- Поэзия японцев символична, - объясняла Ада. – Речь в хокку не о червяке и каштане. Ядрышко каштана – наша душа, а червь – злоба, зависть. В общем, всё, что нас разрушает изнутри.
      Японская философия сводила Жору  с ума. Как непонятно на первый взгляд, и как просто в объяснении Ады. Взять хотя бы это хокку о каштане. Неужели он, Жорж, такой тупой, что сам не смог додуматься! Да, не смог. Выходит, она умнее.
      Было обидно. Он попросил мать принести книгу о Японии. Белла очень удивилась, но ни о чём не спросила.
      Этим вечером Жора нёс Аде хризантемы, любимые цветы японцев. Он даже выучил хокку об этих цветах и ждал удобного момента блеснуть познаниями.
Накануне приходил Артур с новостью: книга Лозицкого скоро окажется в доме Судининых. Забрезжил конец авантюры друга, конец его, Жоркиной, зависимости от него. Он уже ясно представлял, как принесёт эту чёртову книжку и бросит на стол перед Артуром со словами: «В расчёте!» Но…  Но последнее время эта мысль не грела. Виной всему была Ада. Он мог подолгу разбирать девушку по косточкам, болтать о её глазах, волосах, фигуре. Только одна тема была запретной: недуг Ады. И хотя звучало кощунственно, самому себе он повторял: «Как грациозно она управляет коляской!»
    Жора помнил, как подло ему предстоит поступить и гнал эту мысль от себя. Но всё-таки давал себе отчёт: рано или поздно надо будет сделать выбор.
     Он катил коляску к небольшому скверу.
- Почему Вы молчите, Георгий? О чём думаете?
- Я молча восхищаюсь Вами, Ада.
- Восхищаетесь? Чем?
- Вы окончили институт, а я бросил. В руках у Вас замечательное ремесло, а я, как говорит моя мама, гвоздя забить не могу.
- Всё можно поправить, Георгий. Восстановиться в институте, овладеть ремеслом.
- Каким? – Жоре стало любопытно, что придумает эта идеалистка.
- Разве у Вас нет талантов? В каждом человеке заложены природные способности, - Аде показалось, что её слова прозвучали назидательно, и она покраснела.
- У меня есть один талант, - признался Жора.
- Какой? – у девушки загорелся взгляд.
- Талант тратить деньги, - горько усмехнулся парень.
      Она не засмеялась, как он ожидал. Казалось, поняла глубину его откровенности, какой-то детской беззащитности. В ней проснулся отважный воробей, готовый спасать своего птенца.
- Хотите, я научу Вас переплётному делу? Поверьте, это несложно и увлекательно.
- Чем же?
- Приятно видеть, как книга рождается заново, - сказала Ада.
- Что толку переплетать книгу какого-нибудь Тюлькина, которую и читать никто не станет! Вот если бы ценную, редкую, единственную в своём роде, - Жора старался вывести собеседницу на нужную тему.
- Вы не находите противоречия в своих словах? – спросила Ада.
- Противоречия? В чём?
- Ну, если книга названного Вами Тюлькина  растрёпана, значит, её зачитали, часто брали.
- Чёрт возьми! Я и не подумал! А ведь верно. Вы наблюдательны, Ада.
- Не нужно быть особо наблюдательной, чтобы понять: Ваши подаренные хризантемы тоже символичны. Что же они символизируют?
- Что я хочу Вам понравиться. Так хочу, что даже выучил хокку.
- Да? – удивилась Ада. – Читайте.
- И осенью хочется жить
  Этой бабочке: пьёт торопливо
  С хризантемы росу, - прочитал Жора.
- Басё, - тихо сказала Ада.
- Что? – переспросил парень.
- Автор – японский поэт Мацуо Басё, - объяснила она, и вдруг торопливо попросила: - Отвезите меня домой.
Когда Жора ушёл, Ада дала волю слезам. Да, она подобна этой бабочке. Хочется жить в полную силу, любить страстно и нежно. А «осень» рано сковала холодом. Встречи с этим странным парнем подобны капелькам росы, живительной влаге, и она торопится напиться. Каждый раз ждёт его прихода и боится – не придёт.
      Анна Свиридовна понимала, что происходит с Адой. Она давно приметила, как менялась внучка при появлении Жоры.  Щадя самолюбие плачущей Ады, решила не выходить из спальни и дать возможность облегчить сердце.
***
       Ракетоносец П-265 отмерял мили Саргассова моря. Дмитрий в который уже раз сделал пометку в календаре. Третье октября – обвёл он дату кружком. Сегодня месяц похода. «Как там Соня?» - промелькнула мысль, но некогда было предаваться мечтам. Он заступил на вахту, а служба требовала внимания и чёткости.
     Вахтенный офицер, капитан Филиппченко, отвечавший за ракетное вооружение, крикнул матросу:
- Клюев! Загляни в ракетные шахты и доложи обстановку.
     Час спустя матрос доложил капитану, что в ракетной шахте № 6 открылась течь. Капитан тут же обследовал место аварии, но течь показалась ему незначительной. «Дьявол! Доложить Сотникову – велит поворачивать оглобли и на базу, на допремонт, - сердился Филиппченко. – Может, обойдётся?» А ещё через три часа в шахту хлынула вода. Запахло бедой. Перепугавшись, Филиппченко велел матросу держать язык за зубами и не проболтаться, что течь заметили давно. Теперь он побежал с докладом к Сотникову.
- Товарищ капитан второго ранга! Разрешите доложить!
- Докладывайте.
- В шахте № 6 вода. Прорвало трубопровод  высокого давления!
- Как допустили? Немедленно заглушить второй ядерный реактор! – отдал команду Сотников. – Старший лейтенант Зорин, опустить компенсирующие решётки в реакторном отделе!
Филиппченко и Зорин бросились выполнять приказ, а командир повернул голову к старпому:
- Объявить боевую тревогу!
      Голос командира звучал уверенно. Ни в коем случае не поддаться панике! Перед экипажем была поставлена задача: не допустить взрыва ракет. Матросы пытались откачать воду из шахты, но их усилия оказались тщетными.
- Товарищ капитан второго ранга! Четвёртый и пятый отсеки загорелись! – докладывал Филиппченко.
- Продуть балласт! Приготовиться к всплытию! – кричал в трубку Сотников.
       И тут среди всеобщего движения и напряжённой работы раздался взрыв. Лодка накренилась. Случилось то, чего боялся Сотников: в шахте № 6 взорвалась ракета. Часть её вылетела в море, часть упала внутри крейсера и в реакции с водой стали выделяться ядовитые газы.
- Включиться в дыхательные аппараты! – последовала новая команда.
      Действовать надо было незамедлительно, так как средства защиты дыхания рассчитаны на 30 минут.
      Командир спецтрюмной группы старший лейтенант Михаил Зорин со своими ребятами занимался решётками, которые следовало закрыть как можно быстрее.
- Короткое замыкание в основной силовой сети! – крикнул Дмитрий в слуховую трубку и, чтобы Зорин имел полную картину происходящего, добавил: - Заклинила автоматика реактора правого борта. Левый – в безопасности, там автоматика сработала.
- Температура?
- Зашкаливает.
- Чёрт!  Придётся…  - Зорин поправил противогаз, дышать становилось труднее и труднее. Он включил связь с капитаном.
- Товарищ командир! Энергетическая установка разогрелась до предела. Заглушить реактор с пульта управления невозможно!
- Что значит невозможно! Вы даёте себе отчёт, старший лейтенант, что может произойти? Принимайте меры!
- Разрешите опустить решётки вручную. Другого выхода не вижу.
Зорин был прав, и Сотников прекрасно это понимал.
- Действуйте!
Дмитрий вернулся в отсек, и Зорин тут же ввёл его в курс дела.
- Мишка, дай мне Привалова, и мы всё сделаем, - вызвался выполнить задачу Дмитрий.
Александр Привалов слыл самым опытным матросом.
- Вдвоём не справитесь. Пойдём всей группой, - сказал Зорин.
- Зачем всем рисковать! – убеждал Дмитрий.
- Сейчас главное – сделать дело, а о своей шкуре подумаем потом. – Ребята! – обратился он к группе. – Жизнь экипажа в наших руках! Начали!
      Ко второму реактору предстояло добраться. Время пошло на минуты. Дмитрий чувствовал: раскалённый воздух забирается под кожу и жжёт, жжёт…  «Надо не думать о боли и быстрее продвигаться», - приказал он себе.
      Первая решётка пошла легко, со второй пришлось повозиться. Михаил привалился всем телом к стене и пытался выровнять дыхание. В глазах темнело, кружилась голова. Дмитрий подхватил падающего друга и усадил на пол. Тем временем матросы принялись за третью решётку. Он понимал: теперь, когда командир группы вышел из строя, вся ответственность за выполнение задания ложится на него, лейтенанта Лямина.
       Они снова и снова тянули проклятое железо. Дмитрий видел всё как бы со стороны. Это не он, а его двойник  вместе с ребятами сражается с неподдающейся  решёткой. Это поединок людей, живых людей, с куском металла. Кто кого? Нет! Они не сдадутся! Нельзя позволить этой чёртовой железяке убить ребят!
- Пошла, пошла…  - подбадривал Дмитрий матросов.
И, наконец, третья решётка сдалась. Они перевели дух, но долго прохлаждаться нельзя было: оставалась последняя, четвёртая.
- Димка, - позвал Михаил, - я в порядке. Подними меня.
      Дмитрий метнулся к нему, приподнял за плечи. Из носа товарища хлынула кровь, голова завалилась на бок.
- Тарасов, Соколюк, ко мне! – крикнул Дмитрий. – Вынесите командира из отсека!
       Их осталось мало. Вся надежда была на Сашку Привалова. До армии парень занимался борьбой, природа-мать силой не обидела. Уже наполовину удалось закрыть решётку.   Внезапно к горлу Дмитрия подкатила волна. Он пытался погасить её, делая глубокий вдох и выдох. Но всё равно его вывернуло наизнанку, ноги подкосились, и Димка, оторвавшись от земли, полетел в чёрную бездну.
*** 
      Соня по три раза на день заглядывала в почтовый ящик. Утром, сбегая по лестнице, торопясь на работу, останавливалась на площадке первого этажа и, приоткрыв крышку почтового ящика, заглядывала внутрь. За ночь ничего не менялось: ящик был пуст. Просто делала  это по привычке, автоматически. Второй раз проводился досмотр, когда Соня возвращалась после работы. Это был самый обнадёживающий момент. Ведь днём обязательно разносили почту. Но, кроме газеты, не было ничего. Третий раз проверялся ящик перед сном. Она обманывала себя слабой надеждой: вдруг сегодня почту принесли позже. Итак, писем не было. Безрезультатным оказался звонок в Одессу родителям Дмитрия. Они также томились ожиданием.
    За окном начало октября. От Димки месяц ни слуху ни духу. Соня раскрыла новый номер журнала «Иностранная литература» (взяла скоротать вечер). Мама позвала пить чай, и она поплелась, не отрываясь от чтения. Затем вернулась к себе, достала последнее письмо, перечитала строки: «Если долго не будет писем, не расстраивайся», - повторила Соня ещё раз. – Как там у Экзюпери? «Никогда не теряй терпение – это последний ключ, открывающий двери!»
*** 
      Они ещё не открылись, когда в читальный зал влетела Юля. Она раскраснелась от быстрой ходьбы, нервно одёргивала платье и таращила глаза.
- Я тебе сейчас такое скажу – закачаешься! Всю дорогу бежала, - захлёбывалась словами Юля. – Только ты сядь. Письмо от Димки когда было?
- Больше месяца назад, - сказала Соня, вдруг  чувствуя, как холодеет внутри.
- Лёнечка мой «Шарп» купил с рук. По вечерам гоняем кассеты, а потом он ловит Америку. Наши забивают конкретно. Но он у меня такой шустрый…
- Юля, не томи! Говори, что хотела, - не выдержала Соня.
- Я и рассказываю. Настроился он…  сперва шипело…  ш-ш-ш…
- Юля!
- А потом голос и говорит: «…советская подводная лодка затонула в … море». В каком - мы не расслышали. Там ещё номер с буквой называли, но я не запомнила.
- Сама слышала? – Соня схватила подругу за руку.
- Сама. Вот этими самыми ушами, - Юлька оттопырила ухо.
- Почему же наше радио молчит? – Соня понимала нелепость своего вопроса.
- Как же! Скажут тебе! Это же совершенно секретно! – подняла вверх указательный палец Юля.
- Какой секрет, если американцы трубят по радио!
- Теперь наши вынуждены будут тоже сообщить. Приукрасят, подмажут и сообщат. Господи! Неужели все погибли? А сколько их там было?
- Я почём знаю! – со слезами в голосе крикнула Соня. – С чего ты взяла, что все погибли?
- Так затонули же!
- Может, манёвр такой: ушли на дно, - искала аргументы Соня. – Слушаете врага. Он вам расскажет! Наверняка ложная информация, компромат на наши вооружённые силы!
      Соня отвернулась и быстро направилась в хранилище. Ей необходимо было побыть одной.
- Я только хотела предупредить! – крикнула вслед Юля.

*** 
      Дмитрий приоткрыл глаза и попытался сесть. Какая-то сила тянула вниз. Чтобы не упасть, он прислонился спиной к переборке. Рядом вповалку лежали матросы из его группы.
- Ребята, вы решётку закрыли? – спросил он.
      Матросы рассказали Дмитрию, как его, потерявшего сознание от перегрева и усталости, вынесли из реакторной выгородки.
-Дольше находиться там было невозможно. Сашка сказал: «Уходите, я сам закрою».
- И вы его оставили одного? – возмутился Дмитрий. Где старший лейтенант? Где Зорин?
- Товарищ лейтенант! Зорина больше нет, - матрос кивнул в сторону.
      Дмитрий увидел товарища: ноги неестественно вывернуты наружу, лицо прикрыто тельняшкой. С усилием поднявшись, держась за переборку, Дмитрий потянулся к слуховой трубке.
- Привалов! Как ты там?
- Товарищ лейтенант! Я опустил решётку! Выйти не удаётся! Повысилось давление! Переборку заклинило! – сдавленным голосом сказал матрос.
- Держись, браток! Только держись! Мы попытаемся её отжать, - пообещал Дмитрий. – Ребятки, навались!
      Обессиленные, измождённые, они всё-таки отжали заклиненную дверь. Из неё повалил бурый дым. Это были газы ракетного топлива и окислителя. Тело Привалова вынесли и уложили рядом с Зориным. Слёз не было, они пересыхали в раскалённом воздухе. Дмитрий чувствовал почти физически, как всеобщее горе навалилось на всех. Доклад Сотникову был кратким.
- Товарищ капитан второго ранга! Задание выполнено! Все компенсирующие решётки закрыты! При выполнении задания погибли старший лейтенант Зорин и матрос Привалов.
      Пожар на борту лодки длился 78 часов. Погасить его не удавалось. Опасность росла с каждым часом. Ведь на борту 16 ядерных баллистических ракет!
- Товарищ капитан второго ранга! Разрешите доложить! – услышал Сотников голос вахтенного офицера.
- Докладывайте!
- Буксир ВМС США следует за нами. Предлагают помощь. Будет ответ?
- Стервятник! Тут как тут! – сказал в сердцах Сотников. – Ответа не будет!
     Наконец они всплыли. Капитан видел: в небе кружат американские самолёты.
- Бондарь, ищи связь с нашими плавсредствами, - приказал он радисту.
     Спустя несколько часов Бондарь сообщил:
- Установлена связь с рефрижератором «Фёдор Шаляпин».
- Запроси капитана рефрижератора.
- Есть ответ, товарищ капитан второго ранга, – сообщил радист. - Капитан рефрижератора Литвинов готов вести переговоры.
- Отстучи. Ракетоносец П-265 потерпел аварию. Существует реальная опасность людям. Сможете принять на борт экипаж 116 человек? Капитан второго ранга Сотников.
- Товарищ капитан второго ранга! Есть ответ с «Шаляпина». Готов принять людей. Сообщите координаты.
- Сообщай!
- Ответ. Ожидайте! Иду на сближение!
      Вот он, свой, родной «Фёдор Шаляпин». Сотников облегчённо вздохнул. Теперь, когда люди будут в безопасности, следует побеспокоиться о лодке. Конечно, американцы ждут, когда мы уберёмся восвояси, и тогда её можно будет забрать как трофей. Фигушки! Потянем на буксире.
- Экипаж! Приготовиться к эвакуации!
      Через несколько часов все члены экипажа, кроме капитана Сотникова, перебрались на борт рефрижератора. «Если мы бросим субмарину и уйдём, - рассуждал он, - американцы подойдут и возьмут её на буксир. Это будет провал задания. Пока на лодке хоть один член экипажа, это наша территория. Они не сунутся. Мой долг остаться!»
      Дмитрий смотрел в небо, где кружил американский самолёт. Он словно зависал над советским кораблём, потом уходил на новый круг, и так несколько раз, после чего на смену появлялся другой.
      «Что такое Родина? – задумался Дмитрий. – В школе много об этом говорили, но мне тогда все слова казались дежурными, ненастоящими. Сейчас как раз время подумать. Родина – это не земля, где родился. Хотя и это важно. Родина – это земля, ради которой не жалко и жизни лишиться. На месте Мишки мог быть я. А ведь он, командир группы, мог не лезть к решёткам. А капитан Сотников? Мужик! Держит субмарину! А Привалов? Всех вытолкал, остался один, а мог…  Нет, не мог! Субмарина и есть наша Родина! Моя, Мишкина, всех ребят».
       Лодку взяли на буксир, но он долго не выдержал и оборвался. Теперь субмарина была обречена. Корпус стремительно уходил под воду. Сотников зашёл в кают-компанию, снял с древка полотнище флага, сложил и спрятал за пазуху. Когда над водой осталась только палуба, капитан спрыгнул в спасательный плотик.  Вскоре его подняли на борт «Шаляпина».
      Советских моряков доставили на Кубу, оттуда спецавиарейсом в Москву.

Глава 8.

      Нет, Юля больше не хотела ждать. Сегодня же поговорит с Леонидом. Соседка, работавшая в «Берёзке», магазине спецобслуживания, сообщила по секрету: «Получили партию турецких ковров». Деньги Юля скопила, но эти бумажки не котировались в валютном магазине. Нужно было срочно обменять на чеки.
      Лёнька закончил завтрак и неохотно вылез из-за стола. Задержавшись на несколько секунд, он потянулся рукой к вазочке и, захватив горсть конфет, сунул в карман. «Угощу девчат с работы», - он украдкой глянул на дверь ванны, где жена мастерила высокую башню на голове.
- Лёнь, а Лёнь! – Юля вышла, покрывая волосы лаком. -  Сегодня, кровь из носу, купи чеки! В «Берёзку» завезли ковры. Пару дней – и они улетят. Договорилась – мне отложили. Дело за тобой. После работы дуй к «Берёзке», поменяй рубли на чеки. Курс обычный, один к двум. Деньги в шкафу, знаешь где. 
     «Вот облом! Хотел вечерком козла забить с мужиками!» - вспыхнул Лёнька.
- У нас собрание, - соврал он на ходу.
- Знаю ваше собрание! Козла забивать да пиво дудлить! – сразу же разоблачила его Юля. – Пивка я принесу, а ты чеки обеспечь!
- Ладно, попробую, - согласился Лёнька, пряча деньги в портфель. Он видел: Юлька старается, принарядилась, причухан соорудила, на лицо нанесла «боевую раскраску». Для него, между прочим. Это льстило мужскому самолюбию. И дифициты умеет доставать. Правда, за его денежки. К тому же, весёлая, задорная, собой хороша. Не стыдно на людях показаться.
      В приподнятом настроении он вышел из подъезда.

***
      Пашка осторожно выглядывал из-за угла, наблюдая за средним подъездом. Ему понадобилось три дня, чтобы вычислить, в котором часу Лёнька идёт на работу. Узнать, где он проживает с библиотекаршей, оказалось проще пареной репы. Каждое утро перед школой он стоял тут, на своём наблюдательном пункте, и уже был уверен, что ровно в семь объект выйдет из подъезда. Он, Пашка, плюнет ему в рожу, скажет, что Лёнька – подлец и сволочь, а удастся – съездит по морде.
      Дверь подъезда распахнулась, и вышел Лёнька.  «Лыбится гад! – негодовал Пашка. – Сытый, довольный! Вот я тебя сейчас обрадую!» Но неизвестно откуда взявшиеся девицы всё испортили. Они перебежали через дорогу, поздоровались и зашагали рядом, наперебой щебеча и заливаясь смехом. Компания поравнялась с Пашкой, и до него донеслось:
- Угощайтесь, - Леонид одарил хохотушек конфетами.
- Сладко живёшь, Лёнчик, - сказала одна.
- Да уж не жалуюсь, - последовал ответ, и они прошли мимо, не обратив внимания на школьника с сумкой через плечо.
- Ну, гад, тебе повезло, - сквозь зубы процедил Пашка. – Сладко тебе? Скоро горько станет! Ты у меня закусишь!
     Ровно в 17-00 Пашка был у НИИ, где работал  обидчик сестры. Надо было во что бы то ни стало довести начатое до конца сегодня же.
     Был тёплый осенний вечер. Один из тех вечеров, когда воздух насыщен запахом увядающих трав и цветов.  К нему примешивались десятки других запахов города-труженика.
      Сотрудники солидного НИИ растекались мелкими ручейками, быстро заполнявшими рукава улиц. В людском потоке мелькнула ушастая голова Леонида. Он был не один, а с попутчиками. Два прилично одетых мужчины настойчиво приглашали попить пивка.
- Не сегодня, ребята. Дела. Только, чур, без обид, - отговорился он и зашагал в сторону, противоположную дому.
      «Интересно, куда этот паразит намылился, что даже от пива отказался? – думал Пашка и решил для начала проследить. – Может, он и Юльку дурит, а сам встречается ещё с кем-нибудь?»
      Лёнька шёл легко и беззаботно. В его походке читалось: «Я человек рабочий. На сегодня отпахал, имею право отдохнуть. Никто мне не указ. Иду, куда хочу». 
     «Нет,чтобы идти домой, где народу не так густо, так попёрся в центр. Шатайся тут за ним», - злился Пашка и всё-таки следовал за Лёнькой.
      Леонид остановился так неожиданно, что Пашка чуть не выдал себя, продолжая идти по инерции. Резко затормозив, уткнулся лицом в витрину, разглядывая дразнящие пешеходов дифициты. «Берёзка», - прочитал паренёк светящиеся неоновые буквы над входом.
      Лёнька закурил и стал прохаживаться от крыльца до угла. «Ждёт кого-то, сволочь, - в выражениях в адрес обидчика сестры Пашка не стеснялся. – Никак свидание. Тем лучше. Опозорю перед девушкой».
     Докурив сигарету, Лёнька ловко отщёлкнул окурок в сторону и посмотрел на часы. Стоявший неподалёку мужчина подошёл к нему.
- Товарищ, чеки требуются. Продам один к двум, - тихо сказал он.
- Куплю. Мне бы 500, - ободрился Леонид (не зря здесь околачивался).
- Гони тыщу.
- Покажи чеки, - осторожничал покупатель.
- Отойдём подальше.
     Зайдя за угол, мужчина открыл спортивную сумку, достал журнал «Техника молодёжи», раскрыл, и Лёнька увидел недоступные рядовому обывателю  бумажки, пропуск к дефицитным товарам.
- Пощупай, сколько купюр, - охотно предложил фарцовщик. – Все сотки.
Леонид сунул руку в приоткрытый журнал и убедился: купюр было пять. Затем журнал быстро захлопнули и положили в сумку.
- Теперь гони монету, - протянул руку фарцовщик.
      В кармане Лёньки лежали тоже сотки. Осторожно пальцами он отодвинул две из них, остальные зажал в кулак. Фарцовщик не станет на виду у всех пересчитывать деньги, боясь засветиться. Грех было этим не воспользоваться. Мимо проходили люди. Некоторые останавливались, глазея на витрину. Надо было дождаться удобного момента. Фарцовщик нервно топтался на месте, тоже озираясь по сторонам. Леонид рывком вытащил кулак с зажатыми купюрами и протянул мужчине. Тот приоткрыл сумку, тут же поглотившую добычу, а взамен вернул Лёньке журнал с чеками и быстрыми шагами направился к скверу на другой стороне улицы. Лёнька перелистал журнал, торопясь поскорее потрогать чеки. Но все страницы оказались пусты. Он ещё раз перелистал, но чеки испарились.
- Кинул, сволочь! – пришёл в ярость незадачливый меняла и бросился через дорогу догонять мошенника. И тут, словно из воздуха, материализовались двое и обрушили свои кулаки на Лёньку.
      Пашка видел: Лёнька упал на землю, сжался в комок, подтянул к животу ноги и руками прикрыл голову. Что произошло, он не знал. Одно было ясно: его работу выполняют другие. Верзилы подхватили избитого под мышки и поволокли в кусты. Выйдя из кустов, огляделись, оправили одежду и удалились как ни в чём не бывало.
      Пашке  оставалось только уйти, но неведомая сила тянула его туда, к кустам, где остался Лёнька.
      Он лежал на спине с закрытыми глазами, из горла вырывались булькающие звуки: то ли дыхание, то ли стоны. Разбитые в кровь губы были приоткрыты. Веки нервно задёргались, и Лёнька открыл глаза.
      Вот он, его враг, лежит поверженный и раздавленный на земле. Пашка смотрел  и не находил в сердце злобы и ненависти, до сих пор не дававших ему покоя. Какая-то бабья жалость проклюнулась в его мальчишеском сердце. Кому мстить? Человеку, лежащему на земле? Униженному и прибитому чьей-то дурной силой?

*** 
      Юля открыла дверь и ахнула. Лёнька предстал перед ней во всей красе: пиджак перепачкан кровью, раздутые губы, заплывшие глаза. Он опирался на худенького парнишку, лицом похожего на девочку.
- Кто тебя так? – только и сказала она.
- На, читай «Технику молодёжи». Дорогущий журнал. Аж 800 рубликов стоит,- с трудом произнёс Лёнька. – Да вот ещё сдача, - он вытащил из кармана две смятые сотни. – Извините! Чеков не дают! Дают только по морде! – он зло засмеялся. – Где тут у нас ванна?
      Пашка рассказал женщине, что видел.
- Развели, как лоха! – подытожила Юля. – Всё надо самой. Ничего дураку доверить нельзя.
     У Пашки глаза полезли на лоб.

*** 
      Несколько дней Пашка ходил гоголем. Шутка ли, отхватил за сочинение четвёрку. Это был прогресс. Вообще на оценки ему было наплевать, но эта особая, можно сказать, выстраданная. А Софья Александровна – молоток. С русачкой разрулила, Аде дала подработку. Теперь дело за ним, Пашкой: достать деньги. Он даже придумал как.
      Пашка встал, прошёлся по комнатам, заглянул к Аде. Она работала.
- Бабушка где? – словно между делом спросил он.
- Так сегодня вторник, - ответила Ада.
- Ну и?
- Забыл. Бабуля у Кирилловны на литературном чаепитии.
- Да, вылетело из головы, - обрадовался Пашка: значит, придёт не раньше десяти.
      Мальчишка проскользнул в бабушкину спальню, плотно прикрыл за собой дверь, словно Ада могла войти в любую минуту. Маятник настенных часов монотонно отщёлкивал секунды. Пахло бабушкиными любимыми духами «Быть может» и корвалолом. Почему-то на носочках он подошёл к шкафу и вытащил из-под белья небольшую деревянную шкатулку с резным узором, вскрытую лаком. Эту заветную шкатулку бабушка доставала два раза в год: в День рождения деда и в День Победы. В ней хранились награды.
- Вот исполнится 16, получишь паспорт, и я передам тебе, Пашуня, эти семейные реликвии. Ты наследник, продолжатель рода Судининых, тебе и хранить дедову славу, - говаривала бабушка каждый раз, любуясь орденами и медалями.
      Пашка решил, что этот час настал. Пусть ему пока не 16, но скоро исполнится. Какая разница! Месяцем раньше, месяцем позже. Главное – это его наследство, а значит, он имеет право им распоряжаться. Парень рассуждал так: «О геройстве дедушки мы итак знаем. Награды лежат, пылятся, проку от них мало. Не носить же на себе! А деньги на операцию нужны». И он решился. Для начала толкнёт ордена. На чёрном рынке  уже приценился. Хорошие деньги можно поднять.
      Пашка наспех сунул ордена в карман, вернул шкатулку на место и выскочил из спальни, как нашкодивший кот.

*** 
       Рынок, прозванный горожанами «тучей», гудел, жужжал с утра. Пашка бывал здесь не  раз и быстро нашёл «пятачок», где можно было прикупить, продать или обменять монеты, марки, значки и другие предметы хобби и коммерции. Последнее время сюда хлынула военная атрибутика: портупеи, пилотки, фуражки с кокардами, гимнастёрки старого образца, полевые кожаные сумки и воинские награды. Последними торговали «из-под полы». Это был самый дорогой товар, и поэтому найти покупателя было трудно. Посмотреть, потрогать – хоть отбавляй, а купить…
      В торговом деле Пашка не был искушён, но даже ему, неискушённому, было ясно: чтобы купили товар, надо его показать. В прошлое воскресенье он сговорился с одним человеком и теперь ожидал его прихода.
- Привет, козырной! – услышал Пашка за спиной.
     Так и есть, покупатель. Он его хорошо запомнил и узнал бы из тысячи по рыжей кудрявой копне волос и лицу, усыпанному веснушками. Про себя Пашка назвал его Подсолнухом. Подсолнух пришёл не один, рядом стоял белёсый мужчина средних лет с дипломатом в руке.
- Привет! – ответил Пашка. – А почему я козырной?
- Товар у тебя клёвый, козырной. Немцы охотно берут. Это господин Краузе. Знакомься.
Краузе приподнял кепочку и слегка оскалил зубы.
- Gutentag, - сказал он и уставился выжидающе на Пашку водяными глазами.
- Это «здрасте» по-ихнему, - объяснил Подсолнух. Пашка кивнул в ответ.
- Показывай, - сказал Подсолнух.
      Пашка расстегнул пиджак и отвернул правую полу, где к подкладке были пристёгнуты орден Славы 1 степени и орден Боевого Красного Знамени. Такую хитрость он придумал, собираясь на рынок. Что он – дурак, держать ордена в руках! Ещё выхватят и убегут!
- Diese? – спросил немец.
- Спрашивает, настоящие ли, - перевёл Подсолнух.
- Угу, - буркнул Пашка.
Ситуация напрягала, хотелось, чтобы всё быстрей закончилось.
- Dokumente? – спросил Краузе.
Подсолнух эхом повторил:
- Документы?
      Пашка полез в карман за корочками удостоверений. Немец долго читал, рассматривал, вертел в руках, разглядывал в лупу печати. Мальчишка изнывал от ожидания конца процедуры. На душе было мерзко. Ему казалось, весь рынок уставился на него, судачит и осуждает. На какое-то мгновение всплыло лицо деда, но Пашка заставил себя думать об Аде. Вот она молодая, красивая, сидит в инвалидной коляске. Он почувствовал: внутри отпустило.
- Отстегни! Он хочет посмотреть, - сказал Подсолнух.
      Пашка с опаской глянул на немца. Тот улыбался и ободряюще  кивал, показывая, что хотел бы потрогать. Но мальчишка решил сначала уточнить финансовый вопрос.
- Сколько даёт?
- Как уговаривались.
- Пусть покажет деньги, - настаивал Пашка.
      Подсолнух объяснил немцу, чего требует продавец. Тот понимающе закивал и достал бумажник. Пашка отстегнул ордена и положил на ладонь.
      И тут произошло непредвиденное. Откуда он взялся, этот хромой дед, в старомодном, висящем, как на вешалке, плаще?
- Солдатской славой торгуешь, паршивец!
      Дед схватил Пашку за грудки и стал трясти изо всех сил. Парень попытался высвободиться, но дед вцепился ещё сильнее.
- Милиция! – заорал ветеран. – Я вам устрою Курскую дугу! Граждане! Смотрите, как продают солдатскую славу!
      Подсолнух, а за ним немец юркнули в толпу. Дожидаться милиции было не с руки. Пашка мог оттолкнуть разбушевавшегося деда и убежать, но принцип – не бить лежачего и уважать старость - сыграл свою роль.
-  Дедушка, отпустите, - сказал он. – Вот они, ордена. Никто ничего не продаёт.
- Какой я тебе дедушка!  Я ветеран Отечественной! Мы давили фрицев, как тараканов! А ты им боевые награды…  Чьи ордена?
- Деда, - глядя в землю, сказал Пашка.
- Значит, славой родного деда приторговываешь? И сколько запросил, Иуда?
- Теперь уже не важно.
- Ах ты, паршивец! Ему не важно! - видимо, ветеран ощутил новый прилив сил.
       Пашка уже собрался объяснить, на что пойдут деньги, как дедок схватился за сердце и стал оседать. Мальчишка подхватил его под мышки. А вокруг суетился народ. Каждый был занят собой.
- Человеку плохо! Вызовите скорую! – закричал Пашка, но голос его потонул в базарном гаме.
      Испуганный парень потащил ветерана к скобяному ряду, который находился ближе всего.
- Давай сюда, под навес, - позвала торговавшая женщина. – Его надо усадить. Что случилось?
- Мне кажется, сердечный приступ.
Женщина вскочила со стульчика и выставила его вперёд.
- Давай его сюда.
- Лучше вон туда, в сторонку, - сказал Пашка.
     Вместе они усадили ветерана подальше от покупателей.
- Не надо скорой. Сейчас пройдёт, - старик достал из кармана валидол и положил под язык.
      «Не хватало ещё, чтобы он ласты склеил. Что с ним делать?» - соображал Пашка. Ордена он давно затолкал во внутренний карман.
- Отпустило, - выдохнул дед.
- Идёмте, провожу, - предложил Пашка.
- Нет, это я провожу тебя, - заупрямился дедок. – Хочу поглядеть на твоих родных. Кстати, меня зовут Иван Савельич.
- Пойдёмте, - махнул рукой парень. Ему уже было всё равно. – Я Павел.

*** 
- Бабушка, у нас гости! – крикнул Пашка.
      Анна Свиридовна вышла в прихожую: рядом с внуком стоял, опираясь на палочку, пожилой мужчина среднего роста. Он пристально глядел на хозяйку из-под густых уже поседевших бровей.
     Иван Савельич был смущён. Вид женщины, вышедшей из комнаты, взволновал его. Что-то близкое, знакомое было в строгих глазах, которые как бы спрашивали: «Как ты себя ведёшь?» Она приветливо улыбнулась, и на левой щеке заиграла ямочка. Сомнений не осталось: перед ним стояла его первая любовь. Правда, тонкий девичий стан сменила полная фигура.
- Аня? – удивился Иван Савельич.
- Ваня! – всплеснула руками Анна Свиридовна. – Еле признала. Как ты здесь оказался?
- Значит, этот юный герой – твой внук?
- Мой, мой. А почему вы вместе?
- Понимаешь, сердечко прихватило. А молодой человек любезно предложил проводить домой.
- Домой? – переспросила она. – Это я понимаю. А почему к нам?
      Иван Савельич пытался сообразить, что сказать Анне. Не ябедничать же на внука в первые минуты неожиданной встречи!
      И тут Пашка не выдержал.
- Бабушка, прости! Я взял без разрешения ордена деда. Хотел продать, а деньги на операцию…
      Она не дала ему договорить:
- Иди, делай уроки! Потом поговорим!
       В доме Судининых существовало непреложное правило: семейные проблемы решать без посторонних.
- Вот так и живём, Ваня, - подытожила свой рассказ Анна Свиридовна. – Адочку надо на ноги поставить, а денег нет. Видишь, внучок чего учудил!
    Они сидели на кухне. Хозяйка кормила гостя. Он ел солидно, не спеша, но женский глаз не обманешь, было заметно – проголодался.
- Как же ты поживаешь, Ваня?
- Жену давно схоронил. Деток не нажили. Живу бобылём.
- Невесело, - посочувствовала женщина.
- А помнишь, как в кино бегали втроём: ты, я и Колька? Что же  смотрели?
- «Цирк» с Любовью Орловой. Она на стволе пушки чечётку отбивала и пела: «Я из пушки в небо уйду…»
- Я на неё не смотрел, честно признаться, на тебя, Аня, смотрел и видел, как Колька взял тебя за руку. А ты руку не отдёрнула.
- Ваня, ну что ты! Столько лет прошло!
- А на вокзале, когда на фронт провожала! Кольку в губы поцеловала, а меня в щёку чмокнула.
- Любила я Колю. А с фронта вас обоих ждала.
- Мы в разные части попали. После войны вернулся хромым. Дом наш сгорел. Мыкался с родителями по подвалам. Потом угол получили. Видел вас с Колькой несколько раз. Знал: в школе работаешь. Не хотел путаться под ногами. Женился. Потом вы квартиру получили. Мы переехали. Так жизнь и закрутилась.
- Теперь не пропадай! – сказала Анна Свиридовна, подливая гостю чая.
- Теперь, хоть гони, хоть не гони, а в гости ходить буду, - улыбнулся Иван Савельич. – Насчёт операции. Поговорю в Совете ветеранов. Чем сможем – поможем.
*** 
     С момента разговора с Юлей жизнь Сони превратилась в сплошное ожидание. Новость, которую принесла на язычке подруга, обострила давно притаившуюся тревогу. Пресса и радио молчали. Писем не было. Пугала и убивала неизвестность. Соню накрыла невероятная усталость. Сегодня Юлька добавила неутешительной информации.
- Передали, своими ушами слышала, что 6 октября затонул советский ракетоносец П-265. Видишь, даже название запомнила.
- А экипаж? – с надеждой спросила Соня.
- Судьба экипажа неизвестна, я так думаю, об экипаже ни слова.
      Соне больше ничего не хотелось, только лежать, укрывшись с головой. Она упивалась одиночеством. Мама придёт к полуночи, в ресторане, где она работает, сегодня банкет. Соня может поплакать, не боясь огорчить её.
      Вспомнилось прощание с Димкой в библиотеке, его слова, объятия, поцелуи. Снова закружилась голова. Взяв  фотографию в рамочке, она долго смотрела в милые глаза. Вдруг показалось, вот сейчас, сию минуту, раздастся звонок и на пороге появится он, её Димка. Соня почти физически ощущала его присутствие.
- Ты не можешь погибнуть, - шептали губы, - ты жив. Я чувствую. Вернёшься, обязательно вернёшься. Ведь без тебя я умру.
     Она встала, нашла в книжном шкафу колоду карт.
- Вытащу красную – он жив, если чёрную … - оборвала мысль Соня и стала тасовать колоду.
     Тасовала долго, стараясь оттянуть время. Наконец, вытащила из середины карту, но боялась перевернуть. Грустные глаза Димки смотрели с фотографии.
- Ты жив! Я дождусь! – сказала девушка и засунула карту в колоду.
      Поздний звонок не удивил её.
- Димка! – Соня спрыгнула с кровати и босиком метнулась к двери. – Здравствуй, родной! – она зажмурилась от счастья, бросилась поцелуями осыпать его лицо.
     Он подхватил её на руки и понёс в комнату. Соня доверчиво прижалась всем телом к любимому и замерла, зарывшись в его объятия.
     Артур положил Соню на кровать. Быстро сбросил плащ и накрыл девушку своим тяжёлым вмиг загоревшимся телом, лихорадочно впился в её полураскрытые губы. Он был ошеломлён: на такую удачу, безусловно, не рассчитывал. Он шёл рассказать о гибели подводной лодки. Передачи американской  радиостанции Би-Би-Си он слушал регулярно. Скоро книга будет в его руках, и тогда прощай, Совок! Он дёрнет в Канаду. Там толкнёт книгу какому-нибудь хохлу, повёрнутому на истории, и начнётся жизнь. С Соней надо осторожней. Он будет сама доброта и сочувствие. Морячку конец, соперников на горизонте не наблюдается. Действовать смело и решительно, а главное – быть убедительным. Но всё оказалось гораздо проще. Видимо, Соня уже знает о лодке и сделала свой выбор. «Ай да Соня! – подумал он. – Как же нудные разговоры о верности?»
- Милый, родной, я так тебя ждала, и ты вернулся, - шептала она.
      Одуревший от её горячего шёпота и близости девичьего тела Артур стал поспешно сдёргивать с себя одежду, одной рукой прижимая Соню к себе. Ему удалось расстегнуть на ней халатик и, рукой захватив грудь, поцеловать. И вдруг он осознал: его приняли за морячка. Это ещё больше подзадорило. Артур торопился.
      Соня плакала, слёзы текли по щекам, и с ними уходило напряжение, тоска и горечь последних дней. Запах чужого дыхания и грубые действия чужих рук, раскинувших её ноги, отрезвили. Соня отскочила в сторону и с недоумением уставилась на оголённое тело Артура.
- Что ты здесь делаешь? – зло выкрикнула она, вдруг осознав всё происходящее.
- Ты сама! Ты этого хотела! – поспешно оправдывался Артур.
- Убирайся, чтоб я больше тебя никогда не видела! – Соня закрыла лицо ладонями и дала волю слезам. 
     Его охватила глухая ярость. Медленно натягивая одежду, он бросал, тщательно подбирая, обидные слова:
- Сучка! Кому ты нужна, четырёхглазая! Нет твоего морячка! Нет больше! Пошёл на дно рыб кормить!
     Артур уже оделся и взял себя в руки. Схватив Соню за плечи, стал трясти, чеканя каждое слово, стараясь отбить его смысл в сознании этой строптивой девчонки:
- Радио Би-Би-Си сообщило! Затонула лодка! Нет больше твоего Димы! Я у тебя есть! Я!
     Соня бросила плакать, пристально посмотрела ему в глаза и со всей силы ударила по щеке.
- Пошёл вон!
      Артур схватил плащ, быстро направился к выходу и уже из прихожей крикнул:
- Пошла ты…
      Дверь так хлопнула, что в серванте зазвенела посуда. Соне показалось, это ударили  колокола, оплакивая ушедшее счастье.

Глава 9.

        Октябрь  выдался холодным. Ветры срывали последние листья с обречённых на холод клёнов, и те, подчиняясь силам природы, отпускали листву без сожаления, принимая всё как неизбежность и веря, после стужи придёт тепло и обновление. Молодая, свежая, зелёная поросль вскружит голову, и старые клёны, позабыв о возрасте, предстанут во всей красе и пышности.
        Анна Свиридовна любила эту аллею. Здесь она катала коляску с маленьким Костей, поджидая с работы Николая. Потом приводила на прогулку внуков.
        Они с Пашкой шли в гости к Ивану Савельичу. Анна Свиридовна укутала в махровое полотенце казанок, из которого шёл дразнящий запах жаркого.
        Лёнька брился в ванне. Они с Юлькой собирались в гости: Белла Игоревна устраивала вечеринку по поводу скорого отъезда к сестре в Израиль. Ему бы туда! Он показал бы, на что способен! Всё при нём: и знания, и выдумка, предприимчивости не занимать. А тут? Два месяца, как подал заявку на рацпредложение, и что? Обещали рассмотреть в следующем квартале. Спасибо! К тому времени он придумает что-нибудь похлеще. А толку! Жди да жди! Премиальных не дождёшься!
         Звонок прервал Лёнькины думы. Оторвавшись от зеркала, он пошёл открывать. На пороге стояла Анна Свиридовна, за ней маячил Пашка, переступая с ноги на ногу.
- Здрасте! – растерянно проговорил Лёнька и замер, как кролик перед удавом, втянув голову.
- Павлик, ты куда меня привёл? – рассердилась Анна Свиридовна.
            Но по коридору уже спешил, опираясь на палочку, Иван Савельич.
- Проходите, проходите, гости дорогие! Давно поджидаю. Это сосед мой, Леонид, - говорил он, приветствуя пришедших.
        Анна Свиридовна величественно прошла мимо Лёньки, припечатав его взглядом  и больше не обращая внимания.
        Комната Ивана Савельича была типичной для одинокого мужчины, но было видно, хозяин готовился: стол покрыт белой скатертью, здесь же красовались  глубокие тарелки.
- Присаживайтесь. Буду угощать вас полевым супчиком, - сказал хозяин.
- Мы тоже не с пустыми руками, - похвасталась Анна Свиридовна, выставляя на стол казанок.
- Запах обалденный, - приподняв крышку, сказал Иван Савельич. – Пора к столу.
       В дверь постучали. На пороге стоял Леонид. Он быстро подошёл к Анне Свиридовне, стал на колени и горячо заговорил:
- Простите меня! Я знаю: много страданий принёс Адочке. Простите! Передайте ей: сожалею и раскаиваюсь. Искренне хочу помочь.
       Анна Свиридовна отвернулась.
- Встаньте, Леонид! Не ломайте комедию! Простить Вас может только Ада. Но я хочу  поблагодарить за то, что вовремя показали своё настоящее лицо, преподали Адочке урок, из которого она извлекла пользу и стала сильнее.
- Не судите меня строго, Анна Свиридовна!
- Да кто Вы такой, чтобы я Вас судила!
- Я давно собирался … хотел… Аде требуется операция. Вот деньги.
Юля с интересом наблюдала через распахнутую дверь сцену Лёнькиного покаяния. История с Адой была ей известна. Леонида она не осуждала. Считала: девчонке просто не повезло. Сегодня у Юли было праздничное настроение. Во-первых, радовало новое платье, в котором будет блистать на вечеринке, во-вторых, убьёт всех наповал новостями: она беременна, и они с Лёней подали заявление в ЗАГС. Услышав о деньгах, которые предлагал Лёнька, Юля насторожилась. Откуда у него деньги? Она метнулась в спальню, где на прикроватной тумбочке стоял «Шарп», но магнитолы на месте не оказалось. Быстро осмотрев все возможные места и убедившись, что «Шарп» исчез безвозвратно, Юля села, опустив руки.
- Продал гад! – хорошее настроение улетучилось.
        Поднявшись с колен, Леонид протянул деньги.
- Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что я возьму что-либо из Ваших рук, тем более деньги. Прошу, избавьте нас от своего присутствия, - говорила Анна Свиридовна.
        Лёнька направился к двери. Там его встречала Юля, сложив руки под грудью, и эта поза не сулила ничего хорошего.
- Да верну я этот дурацкий магнитофон, - бросил ей в лицо Лёнька и хлопнул дверью перед носом расстроенной жены.
        Обед подходил к концу. Иван Савельич расправил нависшие брови и полез в карман.
- Не буду оригинален, у меня тоже материальная помощь, - он положил на стол завёрнутые в бумагу деньги. – Адочке на операцию от нас, ветеранов.  И не вздумай отказываться. Люди помнят Костю Судинина. Флаг города до сих пор реет на вершине Говерлы.  Нам не безразлична судьба его дочери!
- Да, Ваня, люди у нас – золото, щедрой души люди! Низкий им поклон!
        «За бабушку можно не беспокоиться, - подумал Пашка и улыбнулся. – С таким дедом она не пропадёт».

*** 
- Принимайте читальный зал, Софья Александровна! Хозяйство хлопотное, но не боги горшки обжигают, - говорил директор, рассматривая Соню. «Да, неказиста. Зато ответственна и трудолюбива».
- Пока побудете исполняющей обязанности. Через месяц посмотрим. Справитесь – утвердим! Желаю успехов!
- Спасибо, - сказала Соня. – Постараюсь.
- Вот-вот. А как продвигается реставрация книги Лозицкого?
- На днях заберём.
- Сразу мне на стол, - директор встал, давая понять: разговор закончен.
        Соня вышла из кабинета и столкнулась с Юлей.
- Можно поздравить? Я так рада за тебя, - пыталась та изобразить любезность.
- Зачем кривить душой? Девчонки рассказали, как ты обрадовалась. Не хочу лукавить. Мне было неприятно. Я за открытые отношения, - остановила красноречие подруги Соня.
- Ах, так! Тогда знай! Я в самом деле возмутилась. Кто старше? Кто опытнее? Кто столько лет здесь корпел? Я! И меня по боку?
- Вот именно корпела, а надо работать, а не отбывать повинность.
- Ишь, как ты заговорила! Ну-ну, хозяйка читального зала! – съязвила Юля.

*** 
          Соню мучил один вопрос: как забрать книгу? Она не могла объяснить, откуда пришла тревога. Просто чувствовала: открыто нести по городу опасно. Она долго копалась в памяти, стараясь отыскать причину страха, и вдруг отчётливо вспомнила Пашку, забегавшего на днях на абонемент. Они столкнулись на лестнице.
- Звонил Артур. Спрашивал, готова ли книга Лозицкого. Желал успехов в работе…
        Да, именно так сказал Пашка. Она тогда не обратила внимания на эти слова, но теперь… «Зачем это Артуру? Простое любопытство? Не похоже. Вообще он много говорил о книге, вернее, слушал и подталкивал к разговору о ней», - пришла к выводу Соня.
        Она решительно набрала номер телефона.
- Майор Круковец слушает, - донеслось из трубки.
- Дядя Слава, здравствуйте! Это Соня…  - и девушка выложила свои опасения старому другу семьи и сослуживцу отца.
- Сонечка, я всё понял. Диктуй адрес.
        Она не шла, а бежала. В том, что этот подлец Артур задумал дурное, сомневаться не приходилось. А Георгий? В доме Судининых тоже появился с подачи Артура. А если они заодно! От Пашки  знают, что Соня сегодня забирает книгу. Надо их опередить! Аде грозит опасность!
        Соня побежала быстрее. Если бы она хоть раз оглянулась, то заметила б, молодой человек в куртке с капюшоном следовал за ней, как тень.
***
       Ада раскраснелась после ванны. Бабушка помогла ей вымыть длинные волосы. Это была долгая и утомительная процедура, зато теперь приятное тепло разливалось по телу.
      Когда Анна Свиридовна отправилась навестить заболевшую приятельницу, а Пашка убежал в школу, наступило долгожданное время одиночества, которое так любила Ада. Она занялась внешностью. Высушила волосы феном, расчесала во всю длину. Затем карандашом навела стрелки у глаз, слегка припудрила нос, помадой чуть коснулась губ. С некоторых пор девушка дольше задерживалась у зеркала, и часто ловила на себе любопытные взгляды бабушки.
       Жору она увидела из окна. Он как раз поднял голову и, заметив её, приветливо помахал рукой.
       Книга Лозицкого лежала на столе. Работа завершена, сегодня Ада вернёт её Соне. Та обещала забежать перед работой.
- Как у тебя здесь всё устроено! –  Жора вертел в руках необычную линейку с металлическими бортиками.
- Это фальцлинейка для обрезки кромок картона, - объяснила Ада.
- А это? – он покрутил в руках штуковину, похожую на шило.
- Пробойник. Им пробивают отверстия в корешках листов.
        На столе лежали и другие инструменты: пилка для металла, две дощечки, кисточки, ножницы разного размера и прочее. С краю – широкий нож, видимо, для резки бумаги.
        Жора присел к столу и стал из обрезков вырезать птичку. Ада стянула волосы лентой и уложила пышный хвост на плечо. Он подошёл и протянул птичку.
- Это Вам.
       Она взяла её и приложила к сердцу.
- Какая маленькая! Красивая!
- Как ты, - Жора наклонился, дёрнул ленточку, и волосы рассыпались по плечам девушки.
- Отнеси меня на диван, попросила Ада.
       Жора, усадив её, присел рядом, положил голову на колени девушки и заплакал. Ада склонилась над ним и поцеловала в макушку. Волосы накрыли парня с головой, и он задохнулся от аромата шёлковых прядей.
- Что мне делать? – прошептал он.
- Расскажи, что тебя мучает, - попросила она.

*** 
       Они не заметили, как в комнате оказался Артур. Похлопав в ладоши, он сказал:
- Поладили, голубки! Тем лучше. Вам – любовь, мне – книга.
       Он по-хозяйски подошёл к столу, но Жора опередил его.
- Не трогай! Не твоё!
       Артур криво усмехнулся и сильно толкнул парня.
- Прочь с дороги, слизняк!
       Падая, Жора налетел на Адину коляску, и та опрокинулась на бок. Жора встал и снова пошёл на Артура.
- Что? Мало? Добавим! – Артур схватил приятеля за грудки и швырнул на Аду.
- Получай своё дерьмо!
       Жора упал на диван, и Ада, не удержавшись, сильно ударилась головой о стену. Перед глазами поплыли белые россыпи звёздочек. В спине что-то больно дёрнулось. Она не выдержала и закричала.
       Тем временем Артур с любопытством листал книгу, пробовал на прочность обложку. К его удивлению, она не изменилась. Её надёжно держали форзацы, оклеенные плотной белой бумагой.
- Да. Сработано на совесть, - сказал Артур и, заметив на стуле пакет, стал засовывать в него довольно крупную книгу. – Всего-то делов.
- Ты не выйдешь отсюда! – услышал он и обернулся.
       На пороге стояла Соня.
- Пока я здесь, ты не пройдёшь, - повторила она.
- Что ты мне сделаешь, пигалица! – Артур подскочил к ней, схватил в охапку и швырнул к окну. – Отдыхай! Встанешь – уложу, но будет больно!
     Воспользовавшись моментом, Жора бросился к столу, чтобы схватить книгу, но Артур запрыгнул ему на спину и повалил на пол. Сцепившись, мужчины катались по полу. Жора и не подозревал, какая ярость живёт в нём! Но всё же Артур подмял его и схватил за горло. Парень беспомощно взмахнул руками и захрипел.
- Отпусти его, или я тебя убью! – Артур ощутил: что-то острое кололо под лопаткой.
       Ада стояла, держа нож в вытянутых руках и приставив его к спине противника. Она не осознала, как это произошло. Когда увидела, что Артур душит любимого человека, неведомая сила подняла её. Она сделала несколько шагов к столу, схватила нож. Откатившись друг от друга, парни с недоумением уставились на девушку.
- Я не шучу! – пригрозила более уверенно Ада. – Теперь встал и пошёл вон!
       Артур медленно поднялся и неохотно направился к выходу. Ада, не спуская глаз, продолжая держать нож в вытянутых руках, тоже пошла за ним. Вдруг он сделал резкий поворот и одним ударом выбил нож из рук девушки.
- Ну что? Угомонились? Кто ещё против Артура Полянского?
       В наступившем молчании послышалось:
- Я.
       В дверях стоял коренастый парень в куртке, капюшон прикрывал его лицо.
***
- Следующая остановка «Школа»!  - крикнула кондуктор, и автобус, только что захвативший порцию свежих пассажиров, помчался дальше, обдав прохожих выхлопными газами.
      Молодой человек в тёмной куртке с дорожной сумкой на плече, оставшись на остановке, посмотрел по сторонам, натянул на голову капюшон и направился к пешеходному переходу.
      Сильные порывы ветра пополам с дождём били в лицо,  прохожие поднимали воротник и закрывались зонтиком.
      У крайнего подъезда пятиэтажки пищал котёнок. Он весь продрог, поджал под себя лапки и выгнул спинку. Молодой человек приоткрыл дверь, но котёнок оставался на месте. Тогда парень взял его в руки и впустил в коридор.  Он заметил, как из среднего подъезда вышла девушка и, перебежав двор, быстро зашагала по улице. Молодой человек перебросил сумку на другое плечо и, изменив маршрут, пошёл за ней.
       Соня была так взволнована, что не замечала ни холодного ветра, бившего в лицо, ни мелкого противного дождя, затекавшего за шиворот.  Молодой человек спешил следом.
***
- Димка! – радостно воскликнула Соня, вскочив на ноги, но молодой человек подал знак остаться на месте.
- Так это наш воскресший морячок! Давно мечтал познакомиться! – Артур оценивающе посмотрел на соперника.
- Нечего мне с тобой знакомиться! Сейчас быстренько извинишься и вали отсюда!
- Дима! Его нельзя отпускать! Он вор и готовил преступление! – волновалась Соня.
- Тогда звони в милицию, а я его посторожу, - спокойно сказал Дмитрий.
      Артур рванулся к телефону, оборвал шнур и с ножом двинулся к двери.
- Дорогу!
      Реакция не подвела подводника. Он пригнулся и сделал шаг в сторону. Артур со всего маха врезался в шкаф, нож глубоко застрял в дверце. Рванув его на себя, он снова бросился на Дмитрия, стоявшего на пути. Но тот перехватил руку и выбил нож. Артур схватил Дмитрия за руку и заломил за спину. Тогда моряк ногой ударил противника под коленкой, и тот упал, увлекая за собой и Дмитрия.
      Жора схватил нож и забросил на шкаф. Ада уцепилась в парня и не отпускала. Соня подскочила к возившимся на полу соперникам и, схватив Артура за волосы, потянула со всей силы. Дмитрию хватило этой секунды, чтобы оседлать Артура и прижать к полу.
- Всем оставаться на местах! Милиция! – раздался чей-то бас.
      В комнате стало людно. Оперативники взяли под руки и Артура, и Дмитрия.
- Дядя Слава! – воскликнула Соня.
- Который? – коротко спросил майор.
      Соня кивнула на Артура. Оперативники повели задержанного к выходу.
- Пока, пигалица! А ты оказалась сообразительной! Один – ноль в твою пользу! Но игра в самом разгаре! – злобно сказал Артур.
- Твоя игра закончена! – ответил Дмитрий и обнял Соню. – А у нас с тобой всё только начинается.
      Соня обхватила его за шею. Слёзы пережитого волнения и напряжения, слёзы счастья выступили на глазах-изумрудах, и они ещё больше засияли. Этот миг Соня не променяла бы ни на какие блага.

Э п и л о г
      Белла уезжала к сестре в Израиль с лёгким сердцем. Когда Жора привёз её в больницу, чтобы познакомить с Адой (девушка проходила там курс реабилитации), и она увидела, как они смотрят друг на друга, Белла подумала: «У Жорки всё будет хорошо». Было решено: после лечения Ада переедет к нему и они поженятся.
Иван Савельич вовсю ухаживал за Анной Свиридовной. Как-то зимним вечером засиделись допоздна.
- Ваня, оставайся. Куда ты пойдёшь в такую метель на ночь глядя! – сказала она.
       И он остался. А назавтра с Пашкой перевёз на такси нехитрый свой скарб. Юля и мечтать не могла о такой удаче.
- Заселяйся, соседка, только сходим в ЖЭК, всё оформим, - сказал сразу помолодевший Иван Савельич.
       «Теперь у ребёнка будет детская», - мечтала Юля и тут же напрягла Лёньку ремонтом.
       Соня с головой ушла в работу. Она добилась переиздания книги Лозицкого «Сокровища Полесья». Скоро в библиотеке будет несколько экземпляров, и она станет доступна любому читателю. А оригинал передадут в исторический музей.
       Она работала с документами, когда зазвонил телефон.
- Слушаю.
- Сонечка, родная! Получил отпуск. Я уже в Москве. Вечером выезжаю, так что встречай! – Дмитрий спешил, таксофон быстро глотал монетки. –Начинай собирать вещи. Мне дали комнату. Командир сказал, чтоб без жены не возвращался.
       Май по праву считается началом сезона отпусков. Перрон гудел, как улей. За короткие минуты стоянки торговки спешили рассовать щедрым проезжающим пирожки, мороженое, пиво.  Студенты-стройотрядовцы с высокими разноцветными рюкзаками сгрудились вокруг бренчавшей гитары. Вагоны московского поезда мелькали один за другим, но Соня искала глазами девятый. Вот и он протянулся мимо. Соня побежала следом.
- Игра продолжается! – вдруг услышала она, как показалось, знакомый голос.
       Издалека выплыло лицо Артура и его слова: «Прощай, пигалица!..  Один – ноль в твою пользу. Но игра в самом разгаре…»
       Соня оглянулась. Под стеной на лавочке какие-то ребята резались в карты.
- Так что у нас козырь? – спросил тот же голос.
- Соня! – Димка уже бежал ей навстречу. -  Заметил тебя из окна.
- Димка!
       Он поцеловал её, наклонившись, прикоснулся губами к  круглому животу и спросил:
- Толкается?
- Ещё как! – она взяла его ладонь. – Чувствуешь?
- Ого! А я сначала к вам. Родителям позвонил. Они нас ждут. Вы как, готовы к путешествию?
          Соня прикоснулась к животу, прислушалась. Толчки повторились. Она счастливо улыбнулась.
- С тобой мы хоть на край света.