Чайка

Лили стояла перед зеркалом в своей комнате. Она каждое утро проводила этот ритуал. Каждый день из зеркала на нее смотрела тучная девушка с растяжками по всему телу и со следами, оставшимися от подростковых прыщей. Каждый раз девушка в зеркале плакала, время от времени закрывая лицо руками.

Лили старалась оставить комплексы в четырех стенах, но стоило покинуть свою комнату, как появлялись родители, неизменно называвшие свою дочь «бегемотиком» или «морской коровкой». Она сжимала кулаки до боли, впиваясь ногтями в ладони, но не подавала виду, что что-то не так. Ведь это родители, они всего лишь хотят выглядеть дружелюбными.

Завтрак, который мать девушки заботливо раскладывала по тарелкам, можно было есть хотя бы пару дней, но это предназначалось только на утро.

«Может, в следующий раз немного уменьшим порции?» - неизменно спрашивала Лили.

«Что ты, милая, это же настоящий ирландский завтрак!» - отвечала ей мать, продолжая накладывать еду, - «Все настоящие ирландцы должны так питаться».

«Настоящие ирландцы должны запивать это пивом, а не кофе и чаем», - с сожалением в голосе, говорил отец.

Лили с отвращением смотрела на тарелку. На ней еле поместились яичница, бекон, пара сосисок, фасоль, помидоры, черный пудинг, жареные грибы, тост и картофельная котлета. Если не запихнуть эту гору еды в себя, то мать просто не выпустит из-за стола. Лили не понимала, как ее родители могли оставаться стройными при таком начале дня, в отличии от нее.

Девушка шла по улице, направляясь в школу. Она чувствовала на себе чужие осуждающие взгляды. От того, что любой выход на улицу сопровождался таким вниманием, Лили перестала смотреть по сторонам на чужие дома и проходящих мимо людей. Теперь ее взгляд всегда устремлялся на собственные ботинки.

Лили замешкалась недалеко от остановки, думая о том, как здорово было бы прогулять школу именно сегодня. Тут же остановился автобус, номер которого девушка видела впервые. Она даже не поинтересовалась маршрутом, только отдала деньги за проезд и плюхнулась на свободное место.

Автобус остановился на конечной станции. Лили поняла, что находится вне города. Ей не хотелось возвращаться обратно, и потому она побрела в неизвестном для нее направлении. Впереди распластался ряд утесов, поднимающихся ввысь. Казалось, что они соприкасаются с облаками, от чего и хотелось проверить, правда ли это.
Лили понимала, что ей будет непросто подняться наверх, несмотря на то, что подъем не был резким. Девушку выматывали любые физические нагрузки. Она не могла даже завязать шнурки, не получив при этом головокружение.

Путь был тяжелым, но приятным. Свежая трава совсем недавно появилась на поверхности утесов, а тишину нарушали только редкие крики чаек и шум воды. Лили стояла почти на самом краю обрыва. От вида, представшего перед ней, захватывало дух. Девушке казалось, что не существует больше ничего, кроме бесконечного неба с крупными облаками и бурных волн, с яростью бьющихся о скалы.

Лили заворожено всматривалась в темную воду. Она чувствовала, что не может оторвать взгляд. Пенные волны словно звали ее, обещая лучшей жизни. Девушка знала, какие легенды ходят об этом месте. Сюда приезжали люди со всей Европы, но не ради того, чтобы наслаждаться природой. Утесы Мохер уже не один век считались последним пристанищем для тех, кто хотел свести счеты с жизнью.

Лили не могла противиться зову. Она сделала мелкий шажок навстречу судьбе, но тут же остановилась. Девушка слишком боялась расстроить близких. Тут же нахлынули воспоминания обо всех насмешках со стороны ее окружения. Лили поняла, что ни один человек не смог бы так жить. И она тоже не может.

Ощущение полета захватывало дух. Девушка почувствовала, как предательски задрожало ее сердце. Вода оказалась холодной и очень тяжелой. Лили чувствовала себя мошкой, оказавшейся в стакане молока. Вода набивалась в нос и горло, от нее было невозможно избавиться. Страх охватил тело девушки, но пути назад уже не было. Ее тело опустилось на дно, как мешок с мусором. И все прекратилось.

Спустя мгновение Лили воспарила ввысь белой чайкой. Она смотрела на свое отражение в неспокойной воде и не верила собственным глазам – человеческое безобразное тело стало птичьей тушкой, покрытой белыми перьями. В новом облике не было и намека на прежнее уродство. Теперь Лили действительно жила. Теперь никто не посмеет осуждать ее.